Утро. Солнце за окном. Капель с крыши и ручьи на асфальте. Пробуждение природы.
      И хотя у зимы еще есть силы и возможность покапризничать, по-весеннему яркое солнце радовало.
      — Все, Танька, хватит спать. Пора восстанавливать форму.
      Я отошла от окна, сбросила тяжелый махровый халат и, оставшись в майке и шортах, включила музыку. Только она сможет меня расшевелить. Разминка «а-ля горох в кастрюле» всегда задавала тонус моему организму.
      — Кофе с тостами, Танюша, и вперед.
      Позавтракав и одевшись, я достала мешочек с заветными магическими косточками и уселась в кресло. Я их всегда и везде таскаю с собой. Они, родные, со мной во всех переделках побывали. Привыкли, бродяги, путешествовать. И всегда меня из беды вытаскивают своими мудрыми советами.
      Так что почти лучший детектив Тарасова Танька Иванова и магические косточки — неразлучны. И если бы я когда-нибудь от них отказалась, мои клиенты удивились бы так же, как клиенты Шерлока Холмса, увидев его без заветной трубки.
      Я вытряхнула косточки из уже изрядно потрепанного замшевого мешочка на журнальный столик. Гаданье заключается в следующем: надо задать самый волнующий вопрос и, перемешав кости, бросить их. Выпадает определенная комбинация, а книжка с толкованиями дает ответ. Я редко снимаю с полки этот томик, и то не для себя, а для других — я-то его содержание знаю как дважды два.
      Мои клиенты сначала по-разному относятся к такой причуде: одни, возможно, мысленно крутят пальцем у виска, другие просто снисходительно улыбаются. Но в конечном итоге и те и другие приходят к мнению, что в этом все-таки что-то есть, чертовщинка какая-то.
      Сегодня я собралась начать новую жизнь и резко сократить потребляемые калории, а мой организм настоятельно требовал шоколада. Решить эту проблему самостоятельно, без помощи косточек, было выше моих сил.
      И я, задав этот чрезвычайно важный для меня вопрос и перемешав кости, бросила их на журнальный столик.
      17+12+30 — «Если между вами есть любовь, поживите друг без друга».
      — Ага, вот так, значит. Пожить без шоколада? А можно вообще-то найти компромиссный вариант. К примеру, взять коробку конфет и зарулить к Ленке-француженке. Тогда калории на двоих поделятся.
      Ленка — моя одноклассница и подруга. Обычно мы с ней не очень часто общаемся. У нее есть привычка, которая мне не слишком нравится: заглянув ко мне в гости, она может в итоге зависнуть у меня часиков этак на семь, к примеру. А поговорка гласит, что «гость, пробывший в квартире больше трех часов, считается хозяином». Вот и получается, что, посещая меня, Ленка так и метит в хозяйки. Но вообще-то она человек хороший, душевный, поэтому мне приходится терпеть многочасовые беседы.
      Однако, как человек занятой, я обычно стараюсь, чтобы наши посиделки происходили не так уж часто. И после очередного длительного общения я ухожу в подполье: не звоню, не появляюсь, а ее попытки напроситься в гости решительно пресекаю, ссылаясь на занятость. Совсем недавно Ленка и ее отец мне здорово помогли. Я была ей очень благодарна и сегодня не возражала бы с ней пообщаться, но только на ее территории. Там я смогу прервать процесс общения тогда, когда мне этого захочется.
      Все, покупаю коробку конфет и еду делиться с Ленкой калориями. Решено. Но только чуть позже. Сейчас Ленка прививает своим подопечным любовь к французскому языку. А я займусь собой.
      Я надела пальто из кашемира горчичного цвета и, прихватив ключи от машины, напевая, вышла из дома.
      Мой путь лежал в салон красоты — Светка дала добро и уже меня поджидала.

* * *

      — Танечка, привет, милая. Как дела?
      — Нормально. Решила вот собой заняться.
      — Хорошая мысль. Молодец. Стрижку?
      Я кивнула. И Светка принялась священнодействовать.
      — Ну вот, полюбуйся. Укладку делаем?
      — А почему бы и нет?
      — Вот и правильно. К весне надо заранее готовиться. — Она включила фен.
      Минут через пятнадцать мое настроение еще больше поднялось.
      — Золотые руки у тебя, Светик. — Из зеркала на меня смотрела очень даже симпатичная Таня Иванова.
      После салона красоты я обзавелась в супермаркете коробкой конфет и пообедала в кафешке тут же, рядом. Сев в машину, я достала мобильный телефон и закурила «Мальборо».
      Немного поразмыслив, я решила позвонить в школу и узнать, когда закончатся уроки у Елены Михайловны. Сделаю ей сюрприз. Встречу ее в кои-то веки у школы и подброшу домой. Там и займемся распределением калорий. Оказалось, что у Елены Михайловны методдень, и в школе она сегодня не появлялась.
      Вот тебе и детектив с феноменальной памятью. Давно пора зарубить себе на носу, что в среду у Ленки методический день, который она обязана посвящать расширению своего кругозора и изучению дополнительной специальной литературы, то есть совершенствоваться.
      Но кто же лучше меня может знать, как плодотворно она использует этот день? Ведь именно по средам чаще всего она меня и навещает. В моей квартире теперь небось телефон дымится. Что ж, позвоню ей домой. Удостоверюсь в своей правоте. Я толкала сигарету в пепельницу.
      — Лена? Привет!
      — Господи, Тань, ну где ты шляешься целый день? Я тебе названиваю, названиваю. А тебя все нет и нет. Я уж и в квартиру звонила, и по мобильному пробовала.
      — Мобильный у меня в бардачке отдыхал, пока я своей персоной занималась. У меня сегодня день здоровья и красивых волос.
      — Ты не заскочишь ко мне?
      — Да я как раз к тебе и собиралась, — поведала я о своих благих намерениях.
      — Ну вот и прекрасно. Мы тебя ждем. — И положила трубку. Я даже не успела выяснить, кто это — мы.

* * *

      Ленка открыла мне дверь, держа на руках свою любимицу, многоцветную кошку Маруську, которую я недавно ей подарила.
      — Танечка, привет! Выглядишь потрясающе, прямо отпад, — затараторила подруга.
      — Еще бы. Я на себя, родную, сегодня почти полдня потратила.
      Я сбросила пальто и повесила его в шкаф.
      — Идем на кухню. — Ленка выключила свет в прихожей. Я прошла и села на табуретку, а Ленка, опустив Маруську на пол, захлопотала, загромыхала чайником.
      Все задушевные беседы проходят у нас с ней на кухне. И в моей квартире, и в ее.
      — А кто это «мы тебе звонили»?
      — Как кто? Мы с Маруськой, конечно.
      Я рассмеялась. Вот, оказывается, что означало таинственное «мы».
      Маруська преданно терлась о Ленкины ноги и, блаженно жмурясь, громко мурлыкала, мечтая, наверное, оказаться на теплых коленях своей опекунши.
      — Бутербродики с колбаской будешь?
      — Да ты не суетись, Ленок. Я только что пообедала, во-первых. А во-вторых, я решила похудеть. Дело к весне, так сказать. А мне скоро в короткой юбке показаться будет стыдно. Я только чайку попью. У меня как раз кое-что к чаю имеется.
      Я вышла в прихожую и, достав коробку конфет, вернулась.
      — Вот. Кости мне, правда, рекомендовали пожить без шоколада. Но если уж очень хочется, то делать нечего.
      — Ты, Тань, насчет похудения не загоняйся. Тебе ли страдать по поводу фигуры. Как говорится, не гневи бога, подружка. Тебе просто делать нечего. Так я нашла тебе занятие.
      — Вот спасибо, заботливая ты моя. И чем же ты предлагаешь мне заняться?
      — А я тебе клиентку нашла. Поэтому и звонила тебе весь день. Она просила меня предварительно переговорить с тобой.
      — А что за клиентка?
      — Да соседка моя, Наташа. У нее бабушка умерла. Она это дело хочет расследовать. Только сразу у нее таких денег нет. Если не возражаешь, она тебе постепенно отдаст. Ну а если ей достанется бабушкина квартира, то, разумеется, с оплатой она затягивать не будет.
      Мой появившийся в начале этого монолога энтузиазм сразу поубавился — я предпочитаю предоплату. Или на худой конец — аванс.
      — Так как? Берешься? — Ленка наконец-то закончила приготовления к чаепитию и села.
      Маруська тут же вопросительным «мяу?» поинтересовалась, разрешает ли ей хозяйка прыгнуть на колени.
      — Ну, иди, иди, конопушечка. Какая же ты лапочка! — проворковала Ленка и, приподняв кошку обеими руками, чмокнула в пеструю мордашку.
      — Лен, ты же знаешь мои условия. Может, твоя клиентка мне эти деньги два года потом отдавать будет.
      — Тань, ну это же моя соседка. Мы с ней дружим. Сделай ради меня, а? К тому же, на мой взгляд, дело очень интересное. И милиции не по зубам.
      — Льстишь, поганка.
      — Давай я позову ее, а, Тань? — Светка опустила Маруську на пол и встала.
      Я с грустью взглянула на коробку с конфетами. Придется рекомендации костей подкорректировать: калории теперь разделятся на три части, а не на две, как я планировала.
      Через минуту Ленка вернулась с соседкой. На вид ей было лет двадцать пять. Сероглазая хрупкая девушка была одета в домашний фланелевый халат. Белокурые волосы заплетены в косичку. Она смущенно улыбалась.
      — Таня, это моя соседка Наташа. Она тебе все расскажет. А эта очаровательная блондинка, — Лена указала в мою сторону, — лучший детектив города Тарасова Таня Иванова.
      — Очень приятно. Только Лена мне льстит. Лучший — это громко сказано. Один из лучших — так гораздо скромнее.
      — Мне тоже очень приятно, Таня, — Наташа смущенно улыбалась.
      — Садись, Наталь. — Лена пододвинула ей табуретку. — Чайку попьем. Заодно все и расскажешь.
      Она достала еще одну чашку и налила в нее чай.
      — Угощайся.
      Наталья почему-то чувствовала себя явно не в своей тарелке. Она положила в чай две ложечки сахара и пила его теперь медленно, маленькими глоточками.
      — Наташ, я вкратце так рассказала Татьяне, в общем, самую суть. Остальное сама рассказывай.
      — Вы согласились мне помочь, Татьяна?..
      — Александровна… — добавила я. — Но вы зовите меня просто Таней. Мы же с вами, по-моему, одного возраста. Вы все очень подробно расскажете, и я подумаю: сумею ли я вам чем-нибудь помочь.
      — А Лена предупредила, что я не потяну всю сумму сразу? — Девушка смущенно улыбнулась, отхлебнув в очередной раз из чашки.
      — Предупредила.
      — И все равно согласны взяться за это дело?
      Ленка слушала нас молча, усиленно поглощая конфеты.
      — Я пока ничего не решила. Вот расскажете все поподробнее, тогда и посмотрим.
      — А может быть, Таня, вы тогда ко мне зайдете? А то я боюсь, что Юлька проснется, напугается. Это дочка моя, ей два годика. — Наташа снова улыбнулась.
      — Какая квартира?
      — Да вот, напротив Елениной двери.
      — Хорошо. Я сейчас зайду.
      — Так я вас жду. Вы не торопитесь. Попейте чайку, поболтайте с Леной, а потом зайдете. Я все равно дома. Я подожду.
      Наташа поднялась и вышла. Ленка закрыла за ней дверь и вернулась к столу.
      — Понимаешь, Тань, какая ерунда. Горячо любимая бабушка вдруг ни с того ни с сего изменила свое завещание в пользу сиделки. Я ей говорю: «Может, у бабульки просто крыша поехала?» А она: «Нет, такого не может быть. И вообще, в смерти бабушки что-то не так». В общем, разберись. Наталья хорошая женщина. Добрая. Ты уж постарайся.
      — Ладно, сердобольная ты моя. Посмотрим. Ты хоть про себя-то расскажи. Чем занималась все это время?
      — Чем-чем. А то ты не знаешь.
      Я сама позволила Ленке сесть на любимого конька и теперь должна была запастись терпением. Ее понесло по кочкам. Похоже, бедной Наталье ждать придется долго. Но так уж устроена Ленка, помешанная на своей любимой работе, которая была частью ее жизни. Причем большей, надо сказать, частью. Часа полтора я слушала ее школьные истории, умудряясь только кое-где разбавить ее речь своими репликами, вроде: «Хм. Угу. Да, конечно. Разумеется».
      Потом роль пассивного слушателя мне до невозможности наскучила, и я исподтишка стала поглядывать на часы.
      Ленка это заметила и верно среагировала:
      — Ладно, Тань, заболталась я совсем. Ты-то как?
      Я в подробности вникать не стала. Да и какие могут быть подробности при обломовском образе жизни?
      — Все нормально, — заверила я. — Классно побездельничала. Пожалуй, мне пора, Лен. Наталья, наверное, заждалась. — Я поднялась и вышла в прихожую.
      Ленка, опустив с колен мирно дремавшую Маруську, вышла меня проводить.
      — От Натальи зайдешь, расскажешь, как договорились?
      Я пожала плечами, набрасывая пальто.

      Звонок в Натальину дверь. И вслед за нажатием кнопки раздалась электронная мелодия «Калинки». За дверью послышались шаги, плач ребенка. Наталья открыла дверь, держа на руках белокурую малышку. На девчушке были лишь трусики и маечка. Она, видно, только что проснулась, и настроение, естественно, было скверное. Малышка хныкала и терла глаза ручонками.
      — Проходите, Таня. Пальто вот сюда, в шкафчик. — Мы прошли с ней в комнату, где царил полумрак.
      Квартира Наташи была однокомнатной. Скромная, но довольно милая обстановка. Слева от двери — Юлькин уголок. Там я увидела кроватку с пологом. К стене приделана лесенка, а с потолка свисал канат. То есть о физическом развитии ребенка здесь явно заботились. В углу около кровати восседал серый медведь гигантских размеров, ростом приблизительно в две Юльки. Напротив двери располагалась стенка черного цвета, основным содержимым которой были книги.
      В углу на журнальном столике стоял небольшой цветной телевизор «Горизонт», у другой стены — диван, застеленный ковровой накидкой. Кресла в квартире отсутствовали, вероятно, за неимением свободных квадратных метров. И несмотря на явную тесноту, квартирка выглядела очень мило.
      Наташа раздвинула полупрозрачные шторы, которые были задернуты во время Юлькиного сна, и указала мне на диван:
      — Садитесь, Таня.
      Я присела на диван, а Наташа извлекла из шкафа детские вещи и стала одевать Юльку.
      — Пожалуйста, подождите минутку, Таня. Сейчас я закончу.
      — Ничего, ничего, не торопитесь. У меня сегодня все равно день визитов.
      Наташа облачила Юльку в платьице, натянула колготки и опустила девчушку на палас. Затем принесла ей с кухни печенье.
      — На, моя сладенькая, пожуй пока.
      Юлька занялась печеньем, с любопытством изучая меня. В ее огромных голубых глазах еще стояли слезы.
      — Юля — хорошая девочка. — Это была робкая попытка с моей стороны наладить контакт с девочкой. Ничего умнее я придумать не могла: навыка общения с малышами у меня, к сожалению, не было. И первый такой опыт мне явно не удался: девочка громко разревелась.
      — Юлька, ну ты чего это хулиганишь? Ну, смотри, какая тетя хорошая. Это тетя Таня. На тебе лялю. Смотри, какая ляля.
      — Ляля, — повторила девчушка и улыбнулась. Я улыбнулась тоже и цокнула языком. Девочка расхохоталась.
      — Гас, — сообщила мне малышка, ткнув куклу пальцем в глаз.
      — Да, это глазик. А где у ляли носик?
      Малышка указала местонахождение последнего и, улыбаясь, уставилась на меня.
      Пообщавшись со мной еще немного, Юлька наконец-то занялась игрушками. И мы с Наташей получили возможность заговорить о деле.
      — Так что за историю вы хотели рассказать мне, Наташа?
      Наталья порывисто вздохнула.
      — Пожалуй, будет лучше, если я покажу вам бабушкины фотографии и расскажу, какой она была. А уж потом о событиях, которые произошли совсем недавно. И вы сопоставите. Ведь, не имея представления о человеке, труднее предположить, на что он способен.
      Рассудительность Натальи мне понравилась, и я одобрительно кивнула.
      — Хорошо. Давайте так, если вам удобно.
      Наталья поднялась и направилась к стенке. Встав на стул, она достала несколько альбомов. Затем снова села рядом со мной.
      Наташа открыла первый альбом и, перелистав несколько страниц, сказала:
      — Здесь бабушке восемнадцать лет.
      Я взглянула на черно-белое фото. На нем в полупрофиль была изображена белокурая, как Наташа, девушка в маленькой шляпке. Из-под шляпки выглядывала уложенная колбаской коса.
      И глаза такие же огромные, как у Наташи и Юльки, обрамленные загнутыми вверх длиннющими ресницами. Девушка мило улыбалась.
      — Симпатичная у вас бабушка, Наташа. А вы с Юлькой из родни в родню, обе на нее похожи.
      Наташа улыбнулась.
      — Да нет, это вы Валерку не видели еще. Юлька — копия его.
      Малышка поднялась с паласа и, подойдя к матери, стала тянуть у нее из рук альбом.
      — Дай, дай, — лепетала она.
      Я вдруг поняла, что такими темпами мы, пожалуй, лишь через месячишко до сути дела доберемся. И меня осенила грандиозная мысль. Ленке все равно делать нечего. Пусть повышает свой профессиональный уровень. И я внесла предложение:
      — Наташа, а может быть, Лену попросить с Юляшкой посидеть? А то мы не сможем сосредоточиться.
      — Хорошо. Я сейчас попробую.
      Наташа поднялась и направилась к двери. Девочка, хныкая, увязалась за матерью.
      Я подхватила ее на руки и закружила по комнате:
      — Самолетик, самолетик, у-у-у.
      Она захохотала. Наташа вернулась с Ленкой, и подруга взяла у меня из рук ребенка.
      — Юленька, пойдем к тете в гости. Тетя тебе кису покажет. Пойдем, мы с тобой чай пить будем. Я тебе наку дам.
      Малышка радостно заулыбалась.
      Наташа накинула Юльке на плечики байковое одеяльце, и Ленка, забрав девчушку, отправилась повышать свой профессиональный уровень.
      Я облегченно вздохнула. Конечно, я обожаю детей, но представить себя вот так полностью связанной по рукам и ногам мне трудно. Поэтому я предпочитаю любоваться чужими детьми — и то не слишком долго и в свободное от работы время.
      Мы снова уселись с Наташей на диван. Я перевернула страницу альбома, а Наталья продолжила свой рассказ:
      — Она у меня закончила вокальное отделение сначала в музучилище, а затем в консерватории. Она солисткой в театре была до аварии.
      — Какой аварии?
      — Это потом. Я тоже вам расскажу. Сейчас просто хочу, чтобы вы поняли, какой была моя бабушка. Это была интеллигентная женщина в самом лучшем смысле этого слова. И меня любила до безумия. Кроме меня, у нее никого не было. Дедушку я не помню. Он погиб на фронте.
      — Солидная была у вас бабушка, — я рассматривала фотографию, на которой была снята сцена из «Травиаты»
      — Да, это верно. Раньше ее весь Тарасов знал. Но я, к сожалению, не видела ее на сцене. Мне было два года, когда мы всей семьей попали в автомобильную аварию.
      А дело было так: мы возвращались с моря, и наша машина столкнулась с грузовиком. Родители погибли сразу. Бабушка тоже сильно пострадала: черепно-мозговая травма. Она несколько лет была на инвалидности. И тем не менее продолжала меня воспитывать. Бабушка была сильным человеком.
      Она прочитала где-то о системе Бутейко и стала усиленно заниматься. Ей это здорово помогло: инвалидность сняли. Бабушка вернулась к работе. Но уже не пела, а работала в консерватории преподавателем по постановке голоса. Работала практически до глубокой старости. Когда мы поженились с Валеркой, она сама настояла, чтобы мы разменяли трехкомнатную квартиру на две однокомнатные.
      Я листала альбом, продолжая знакомиться с историей Наташиной семьи.
      — Так вот, моя бабулька была добрейшим, умнейшим человеком. Нас всех троих просто обожала. И терпеть не могла обременять окружающих ее людей. А полгода назад у бабушки случился инсульт. Для нас это было ударом. Я не ожидала, честно говоря. Но врачи говорят, что это последствие травмы. Мы сразу предложили ей съехаться. Но бабуля в этом вопросе была непреклонна.
      «Рано вы меня на берег списываете. Я еще вас на Юлькиной свадьбе перепляшу. Обузой никогда никому не была и не буду. Найдите мне сиделку. Ваше дело молодое. Мешать вам я не буду», — сказала она мне тогда и еще Пушкина процитировала… Насчет «ему подушки поправлять». «Живите, — говорит, — как живете. А умру — все вам достанется». Одним словом, съезжаться она категорически отказалась.
      Мы с Валеркой обратились в «Маму-плюс», наняли медсестру. Очень приятная девушка. Бабушка была очень довольна. Ну и сами по мере возможности помогали ей, чем могли: стирка, глажка, уборка. Готовить я к ней бегала: Юльку под мышку — и вперед.
      Она и в самом деле через три месяца поднялась, стала ходить. Только правую ногу приволакивала. И правая рука у нее не действовала. А потом та медсестра уволилась из фирмы. И поскольку предложение съехаться или переехать к нам бабушка вновь отвергла, мы нашли ей новую медсестру.
      Красивая, обходительная девушка. Она бабулю просто очаровала. Та только о ней и говорила: «Галочка, Галочка». Галя и массаж ей делала, и готовку на себя взяла. И вроде бы дела у бабушки шли неплохо, она нормально себя чувствовала. Все о каком-то сюрпризе говорила: «Я, Наташенька, вам сюрприз готовлю».
      Нам с Валеркой было ужасно любопытно. Мы все ее пытали: «Ну ты, бабуль, хоть намекни». А она в ответ: «Сами скоро увидите». А две недели назад бабушки не стало. Такая глупая, нелепая смерть. — Наташа опять замялась.
      — То есть?
      — Понимаете, Таня, она утонула в тарелке с супом.
      Тут и у меня, видавшей виды Таньки Ивановой, глаза полезли на лоб.
      — Как это утонула в супе?
      — Очень просто. Когда пришла Галя, бабушка сидела на кухне за столом, уткнувшись лицом в тарелку с супом.
      — И?
      — И Галя, разумеется, сразу кинулась за соседями, потом вызвала милицию. Было проведено расследование. Смерть бабушки квалифицировали как несчастный случай. В ходе расследования выяснилось, что квартиру бабушка завещала Гале.
      — Вы подозреваете, что Галя убила вашу бабушку?
      — Таня, я ничего не знаю. У Гали железное алиби на момент смерти. Она в это время находилась в фирме. Сотрудники это подтвердили. Соседи до прихода Гали не видели ни входящих, ни выходящих от бабушки.
      — А как Галя вошла в квартиру?
      — У нее был свой ключ, разумеется.
      — В чем вы видите мою роль, Наташа? Вы собираетесь опротестовать завещание?
      — Таня, если бабушка действительно решила, что это справедливо, я не буду его опротестовывать. Но я не верю, что она могла так поступить. Слишком она нас любила, во-первых. Во-вторых, если бы она приняла такое решение, то поставила бы нас в известность.
      — Может быть, Ангелина Васильевна просто не решилась вам об этом сказать?
      Наташа отрицательно покачала головой.
      — Нет, это исключено. Да и уж очень странно все. Что-то мне не дает покоя. Факты некоторые.
      — Ну, какие факты, например?
      — Ложка… Она была в правой руке.
      — То есть?..
      — Да, Тань, ложка была в правой руке. А, как я вам уже говорила, правая рука у бабушки не действовала.
      — А может, ей к тому времени стало лучше, и она пыталась заставить свою парализованную руку работать.
      Наташа энергично покрутила головой.
      — Нет. Мы с Юлькой в то утро навещали ее. Все было как обычно.
      — Да-а. Тяжелый случай. То есть, если я правильно поняла, вы считаете, что бабушку убили?
      — Да, мне так почему-то кажется. Зрелище, конечно, было ужасное. У меня просто в голове не укладывается. Я не верю, что это могло произойти случайно.
      — Вы же сами сказали, что бабушка была больна. Может, случился повторный инсульт.
      — Но вскрытие этого не показало. И вообще, я сердцем чувствую, что здесь что-то не так. Завещание, о котором она нас не предупредила, ложка в правой руке и смерть из-за попадания жидкости в дыхательные пути…
      — Вообще-то, действительно все очень странно.
      — Одним словом, я поделилась своими сомнениями с Еленой, и она посоветовала мне обратиться к вам. Вчера она мне о вас много порассказала. Последние две недели было не до разговоров: похороны, допросы. Короче, мы крутились как белки в колесе. А вчера я к ней зашла вечером, и мы проболтали часов до двух ночи. Юлька с Валеркой спали, а мы с Леной у нее на кухне пили чай и разговаривали. Так как, Таня, возьметесь за это дело?
      — А Лена сказала вам, что мой гонорар — двести долларов в сутки, не считая текущих расходов? Я не гарантирую быстрого расследования. И не совсем уверена, что квартиру получится отстоять.
      — Я понимаю, Таня. И про гонорар знаю. Но у нас с Валерой есть немножко денег. Зарабатывает он неплохо. Они телефоны проводят. В общем, два дня вашей работы я смогу оплатить сразу. А остальное — постепенно. Бабушка была мне вместо мамы. Я ее очень любила. И хочу знать наверняка, была ли ее смерть случайной.
      — Понятно. Я подумаю немножко, Наташа, хорошо? Дайте мне номер вашего телефона, и утром я позвоню.
      Наташа встала с дивана, открыла секретер, достала ручку и блокнотик и, выдернув из него листок, написала номер. Затем протянула его мне.
      Я сложила листок вчетверо и поднялась.
      — Наташа, хочу предупредить: если, расследовав дело, я приду к выводу, что смерть Ангелины Васильевны — несчастный случай и с завещанием все чисто, вам все равно придется оплатить мой труд. Этим я зарабатываю себе на жизнь.
      Женщина кивнула:
      — Я понимаю. Завтра приготовлю деньги.
      В дверь позвонили.
      — Ой, это, наверное, Валерка с работы вернулся, а у меня, кроме вчерашнего супа, нет ничего.
      Она открыла дверь, и в прихожую шагнул молодой плечистый шатен. Взглянув на него, я сразу мысленно согласилась с Наташей относительно того, на кого же похожа Юлька. Он улыбнулся.
      — Привет, солнышко. У нас гости?
      — Привет. Да, это Таня Иванова, лучший детектив Тарасова. Помнишь, я тебе утром говорила?
      — Помню, конечно. Очень приятно с вами познакомиться. Я еще никогда не встречался с частными детективами.
      — Мне тоже приятно. — Я с улыбкой наблюдала за его манипуляциями с курткой. В передней с его появлением стало тесно, как в трамвае. Мне пришлось отойти к дверям комнаты.
      — Натанчик, есть хочу, давай картошку жареную соорудим. Вы не против, Таня?
      — Я уже ухожу.
      — Оставайтесь, а то жалеть будете. — Он подошел к зеркалу, пригладил взъерошенные волосы. — Оставайтесь, Таня. Мы все как раз обсудим.
      — Спасибо, но мы, в принципе, уже все обсудили. Завтра утром я сообщу, возьмусь ли за это дело.
      — Таня, мы с Наташей на сто процентов уверены, что бабулю убили. Но кто это сможет доказать, если не лучший детектив города? Мы очень надеемся, что вы не откажете нам.
      — Подумаю, — я взялась за ручку двери. — До завтра.
      И вышла.

* * *

      Сев на водительское место, я завела движок, включила печку и зябко поежилась:
      — Вот противное время года зима.
      Я включила дворники. И, подождав немного, выключила их — бесполезная трата времени. Прихватив тряпку, я вышла, чтобы очистить стекла.
      — Вот так, ласточка моя, теперь поехали домой.
      Что-то мне тоже жареной картошечки захотелось. И хоть это желание явно противоречит моим твердым намерениям похудеть, похоже, отказать себе, родной, в такой мелочи я не в силах.
      Поставив машину в гараж, я вернулась домой и с энтузиазмом принялась готовить картошку.
      — Да, Таня, похудеешь ты, конечно, с таким питанием: то тебе шоколадку хочется, то картошечки жареной. Возьми и проверь себя на наличие силы воли: пожарь картошку и угости ею соседку.
      Но картошечка так приятно шкворчала на сковородке, так восхитительно пахла, что проверку на наличие силы воли я с треском провалила. И довершив это варварство чашкой крепкого кофе, я уселась с книгой в кресло, включив напольный торшер.
      Из головы не шла история, рассказанная Наташей. Я не дала еще официального согласия заниматься этим делом, но в клетках серого вещества эта история поселилась прочно. И потому ни о чем другом я думать не могла. Я перебрала в уме все подобные истории, прикидывала, как мог действовать убийца. Но ничего умного в голову не приходило.
      — Бред сив кейбл — как говаривали мы в студенческие годы. — Ложка в правой руке, и это все, что мы имеем. Завещание Ангелина Васильевна могла переоформить в порыве благодарности…
      Нет, это не похоже на старушку, судя по рассказу внучки. Ее материнское чувство к Наташе, ее здравомыслие и порядочность не позволили бы так поступить. И еще: сюрприз. Что она имела в виду под этим? Может, как раз новое завещание? Исключено. Садистских наклонностей у старушки не было.
      Я вернулась на кухню, достала из пачки «Мальборо» и, прикурив, с наслаждением затянулась.
      — Ну, думай, Таня, думай. Или кости брось.
      Так и сделаем.
      Я положила сигарету на край пепельницы и принесла из комнаты кости.
      Перемешав кости, я задала мучивший меня вопрос: «С чего же мне начать, косточки? С какого края?» И бросила кости на стол левой рукой, от сердца, так сказать. 4+20+25 — «В принципе нет ничего невозможного для человека с интеллектом».
      Вот так, значит! А что же мне мой интеллект диктует? На данном этапе лишь то, что надо превозмочь себя и решиться помыть сковородку. Иных свежих мыслей нет.
      Лениво поднявшись, я совершила этот подвиг и подумала, что надо позвонить Кирсанову, моему однокурснику, которого все мы дружно именовали Кирей. Наверняка майору УВД данного района что-нибудь известно об этом деле. Я взглянула на часы. Было восемь вечера.

* * *

      — Слушаю, — отозвался приятный женский голос.
      — Здравствуйте. Не могли бы вы пригласить Владимира Сергеевича?
      — Минуточку.
      — Слушаю вас.
      — Здравствуй, Володя. Как жизнь молодая?
      — Тань, ты, что ли?
      — Собственной персоной. Приятно, что меня узнают по голосу.
      — Еще бы. Мне твой голос скоро в ночных кошмарах будет сниться, сладкая ты моя.
      Я засмеялась.
      — Это почему же, Киря?
      — Сама знаешь. Небось ведь опять неспроста звонишь? Наверное, очередное приключение на энное место надыбала? Я прав?
      — Почти.
      — Не темни. Выкладывай, что на сей раз тебе от старого друга надобно. А то звонишь в неурочный час, от ящика отрываешь, а потом тянешь резину. А там боевик идет интересный.
      — Тебе в жизни боевиков, конечно, не хватает?
      — А ты разве не знаешь, как приятно побыть просто зрителем?
      — Знаю. Но я позвонила, конечно, не для того, чтобы послушать рекламу боевика. У меня к тебе просьба.
      — Это уж как водится. Это нам известно. Излагай, и покороче.