* * *

      Этот вопль я запомню надолго. Даже не вопль, а судорожный хрип. Он прорвался со стороны моря и больше не повторялся.
      К этому часу вечер успел окутать побережье дымкой тумана и прохладой. Легкий озноб сменился липким потом от этого душераздирающего крика.
      Я вгляделась в морскую даль. Крик донесся со стороны дальнего буя. Последний яростно кидало волной из стороны в сторону и обдавало белой пеной. В моих ушах до сих пор звучал этот полустон-полувой.
      Буй снова приподняло и бросило с волны вниз. Следом за ним водная масса потянула темный предмет и тут же накрыла его собой.
      Я продолжала напрягать зрение и слух. Тишину нарушали лишь шипение и удары волн о берег. «Предмет» (закрались ужасные подозрения насчет этого неопознанного объекта) показался снова. Волна, несущая его, небрежно колыхнулась в сторону берега. Настигающая ее следующая по высоте и мощи явно превосходила предшественницу. Мгновения хватило для опознания «предмета».
      — Еж твою дрожь! — не удержавшись, произнесла я.
      Теперь не оставалось сомнений: в море человек.
      Штормовые волны яростно нападали на берег, оставляя за собой мутную пену и стремительно скатывающуюся вслед за водой гальку.
      Чем дольше сохранялось ровное поле воды у берега, тем страшнее и яростнее оказывалась пришедшая новая волна. Галька, пена, мощный напор воды — все с разрушительной силой неслось к берегу.
      Человек за буем показался вновь. Похоже, он не оказывал никакого сопротивления волнам, а послушно следовал воле стихии.
      Смотреть на происходящее дольше было равносильно наблюдению за экзекуцией. Но заставить себя войти в море означало выступить самой в роли мученицы.
      С тоской посмотрев на бурлящее море, я разделась и подошла ближе к воде. Выбирать момент захода в воду следовало очень тщательно. В противном случае волна будет кувыркать меня по гальке до пенистого прибоя.
      Выждав, когда очередной вал «вырастет» в полный рост, но еще не начнет закручиваться, я разбежалась и с закрытыми глазами нырнула под волну.
      На какое-то время меня окутали холод и тьма. Отвратительное ощущение. Плыть на глубине было несколько легче, но течение относило вбок. Вынырнув и осмотревшись, я стала грести в сторону темнеющего буя. Пока я решила ориентироваться на него.
      Работать руками и ногами приходилось очень активно. Утопающий бездействовал, а это внушало опасение.
      Нас отделяло метров пять, и я различила в темноте распластанные по воде длинные волосы. Удалось разглядеть яркий оранжевый верх купальника.
      Следовательно, передо мной была женщина.
      Голова в очередной раз скрылась под водой. Мне пришлось сбавить скорость для определения правильного направления.
      Каждая новая волна заставляла меня останавливаться в нерешительности и всматриваться во тьму, пытаясь разглядеть тонущую.
      Голова неожиданно возникла рядом с буем. Я ринулась туда в надежде, что жертва вечернего заплыва догадается уцепиться за канат. Не догадалась… А может, не смогла.
      Я вынырнула в метре от красной бочки. Никого. Уцепившись за якорный трос, я пыталась восстановить дыхание. Вокруг — темные воды и отблески заката на них.
      Женская голова появилась снова и вместе с волной понеслась к берегу. Я кинулась вдогонку. Но не успела сделать и пары взмахов руками — волосы скрылись под водой. Надежды на спасение жертвы почти не оставалось. Тем не менее я продолжала кружить по мутной воде, внимательно, насколько позволяли волны, наблюдая за поверхностью.
      Мои силы были на исходе, и я перевернулась на спину. Надо мной нависли темное низкое небо, нарождающаяся луна и кое-где звезды. Опустив взгляд, я чуть не вскрикнула от испуга и неожиданности.
      В метре от меня на волнах качнулось тело человека. Опомнившись, я с размаху накрыла его собой, крепко уцепившись за волосы и руку.
      Тащить ее к берегу было трудно. Несколько раз я, пожалуй, была близка к обмороку от страха и перенапряжения в борьбе с волнами.
      Однако самое страшное испытание ожидало меня в непосредственной близости от пляжа. Каждая разбившаяся волна сползала обратно в море, увлекая за собой все, что попадало в эту «ровную» зону. Раза три я вместе с бесчувственной девушкой пыталась выкарабкаться. Нас снова и снова накрывала огромная волна, утягивая назад и не позволяя закрепиться на берегу.
      Реальность превращалась в кошмарный сон. Хотелось лишь быстрее проснуться. Спасло отчаяние. Я еще крепче стиснула руку девушки и на гребне большой волны понеслась вперед. Шмякнувшись о дно и собрав последние силы, волоком потащила свою ношу к пляжу. Вероятно, волна была слабее остальных, а может, я успела быстро выбраться на безопасное место, но больше вода нас не захватила.
      Сделать девушке искусственное дыхание оказалось делом очень нелегким — ноги и руки меня не слушались.
      Постепенно спасенная стала проявлять признаки жизни. Однако воды она успела наглотаться предостаточно, и мне пришлось изрядно потрудиться, выливая из нее лишнюю жидкость. Зрелище, скажу вам, малоприятное. Наконец-то бульканье из горла «пловчихи» превратилось в нечто похожее на членораздельную речь. А с возвращением рассудка на меня обрушили поток слез и упреков:
      — Зачем лезете не в свое дело? Просили вас? Отстаньте от меня все… Идите вы…
      Снова слезы и всхлипывания. Пусть мои старания по спасению утопающей никто не оценил, но такого отношения я точно не заслуживала! Я справедливо возмутилась:
      — Ну, знаешь! Табличку бы оставила: «Не мешайте, хочу утопиться!» Я не такой любитель плавать, чтобы за здорово живешь здесь барахтаться. Обратно на место утопления пожалуйте самостоятельно, без моей помощи. Я, кстати, вообще бесплатно не работаю…
      Тут только я ее как следует рассмотрела. Довольно миловидная миниатюрная девушка, а скорее даже девочка. Вода все еще стекала с волос — это придавало ей совсем несчастный и жалкий вид.
      Мне действительно стало ее жаль. Очень.
      — Слушай, тебе ведь лет пятнадцать, что ж так рано жить надоело?
      — Мне шестнадцать, а жить мне было хорошо, пока сюда не приехала.
      — Так, может, уезжать пора?
      — С этим проблемы, и почему я вам должна все объяснять?
      Логично. Мне стало ясно, что девочке необходима помощь. И раз уж я начала, то надо доводить дело до конца. Это очевидно. Поэтому я продолжила разговор:
      — Ну, тебе будет легче рассказать мне, потому что про твой «заплыв» я уже знаю, а другие нет.
      — Я не то что рассказать, я думать об этом не могу.
      Опять слезы и рыдания.
      — Ну хорошо, давай просто познакомимся. Я — Таня Иванова. Тебя ведь тоже как-то зовут?
      Девочка посмотрела на меня полубезумным взглядом, затем уткнулась головой в песок, и плечи ее часто затряслись.
      Это была истерика. Нервы моей спасенной были на пределе. Пришлось бить ее по щекам и хорошенько встряхнуть. После криков: «Что вы со мной делаете?», «…Отпустите сейчас же!» — наступило затишье. Этим я воспользовалась:
      — Ты меня слышишь?
      Дождавшись утвердительного кивка, я продолжила:
      — Ты вся дрожишь, и вполне возможно, что это от холода. В таком состоянии тебе возвращаться домой не стоит. Ты не одна здесь?
      Испуганный кивок в ответ.
      — Пойдем ко мне, согреемся и успокоимся, — тоном, не терпящим возражений, выдала я.
      Во взгляде и в жестах моей юной знакомой не было ничего, кроме опустошенности и покорности. Я уже стала опасаться за ее нервную систему.
      Что может ожидать неопытную молодую девочку на курорте? Грабеж, изнасилование? Наркотики? По глупости совершенное преступление? Да все, что угодно! Для таких выводов необязательно работать в детективном агентстве.
      Вечерняя прохлада действительно бодрила и подгоняла. Я отыскала сарафан девочки, брошенный недалеко от берега, перекинула его себе через плечо. Девочку подхватила под локоть и направилась в сторону гостиницы.

* * *

      Об отдыхе на побережье Черного моря я задумывалась давно. И так же давно я практически не отдыхала. Самое большое развлечение за прошедшие полгода — просмотр новостей по ТВ, но это традиция. Плюс сон по четыре-пять часов, постоянные гонки с преследованиями, причем я бываю как в роли преследователя, так и наоборот. Дальше лучше не продолжать. Обычный набор занятий для частного детектива. Оговорюсь, что работу свою люблю и выполняю с удовольствием. Не считая отдельно взятых эпизодов. Но это уже издержки.
      Продолжу. Мечтала бы я о теплом море еще бесконечно долго, не затрезвонь в моей квартире телефон. Наглый и пронзительно-долгий звонок безжалостно разбудил меня в полшестого утра. А спать я легла чуть позже пяти. Можно понять настроение разбуженной Тани Ивановой. Сначала моя рука непроизвольно потянулась к телефонной розетке с твердым намерением отключить телефон. Но, сообразив, что телефон сотовый, я стала хлопать по прикроватной тумбочке в надежде нащупать трубку. Пока рука шарила в поисках ненавистного источника звука, я окончательно проснулась.
      Этого было достаточно для того, чтобы мысленно сказать абоненту на том конце провода все, что я о нем думаю. Я уже наметила свою речь: «Вы там в сво…»
      Но трубка меня опередила. Очень приятный баритонистый, я бы даже сказала ласковый, мужской голос остановил мою ярость на вздохе:
      — Алло, мне нужно поговорить с Таней Ивановой.
      — Ну и… — от противоречивости нахлынувших на меня эмоций я смогла произнести только это.
      — Таня, прости, что разбудил, но для меня это большая удача. Я вторую неделю пытаюсь дозвониться до тебя по домашнему — безнадежное дело. До двенадцати ночи застать тебя дома не удавалось и после шести утра тоже. От отчаяния пошел на безумный поступок и попытался поймать тебя во время сна.
      Изначально я приготовилась к жестокому отбою, но приятный голос меня очаровал. Я попыталась вежливо опровергнуть все вышесказанное. Однако, задумавшись, я признала правоту собеседника. Всю предыдущую неделю я выслеживала преступника-шантажиста.
      Отыскала я его в Заводском районе города на чердаке дома. Удирая от меня, тот сорвался с крыши и улетел с высоты шестого этажа. Разбился он насмерть. Изъятые у него компроматы я быстро уничтожила. Таким образом моя клиентка была очень благодарна детективу Ивановой. В свою очередь Таня Иванова была удовлетворена размером благодарности, выраженной в денежном эквиваленте. И застать меня дома в тот период было действительно нелегко. Я возвращалась не раньше часа ночи, а уходила в пять утра. Вся эта скачка закончилась сегодня поздно ночью. И я засыпала под утро с твердым намерением проснуться не раньше обеда, причем обеда позднего.
      Трубка остановила мои размышления:
      — Татьяна! Это Бойков. Кроме «ну», скажи мне еще что-нибудь. Очень хочется тебя услышать.
      Да, конечно, поняла, что ты Бойков. Где же ты раньше был, искуситель мой пропадучий?
      — Я тебя и сонная узнаю. Привет! И где мы пропали? Наобещал, понимаешь, горы золотые, изумрудные россыпи и чего там еще? А, вспомнила: море теплое, погоду солнечную, настроение праздничное. Гудвин, елки-палки!
      — Танечка, остановись, прошу! Давай ты мне все при встрече договоришь. А погода, солнце, горы — все будет, не переживай.
      — Ага, распереживалась, жди… постой, а ты что, в Тарасове? Ты откуда вообще звонишь?
      — Из Сочи я звоню и очень надеюсь с тобой здесь увидеться.
      Я сразу заскучала, зевнула и сказала:
      — А, ну тогда увидимся, потом как-нибудь…
      — А может, не надо потом? Чем сейчас плохо?
      — Это в пять утра-то? Я вообще-то сплю и до обеда вставать не собираюсь!
      Я вспомнила, что должна быть обижена на Бойкова. Познакомила нас Вера Александровна Кожунова — сестра Геннадия Александровича Бойкова. В свое время я помогла Вере Александровне выпутаться из финансовой аферы, задуманной директором предприятия, где Кожунова работала главбухом. Проще говоря, Кожунову хотели подставить. Вера Александровна обратилась ко мне очень своевременно. Подпиши она основные бухгалтерские документы до визита ко мне, и всякая помощь ей была бы бесполезна. Финал этой истории получился вполне закономерным: директор попал под статью, имущество предприятия было распродано в счет погашения долгов кредиторам. От щедрого гонорара я отказалась по очень простой причине. Обычно за работу я беру двести долларов в день плюс текущие расходы. А на совет Вере Александровне у меня ушло не более десяти минут. Поминутной оплаты за свою работу я пока практиковать не собиралась.
      Веру Александровну мой категорический отказ явно не удовлетворил, и она взяла с меня обещание принять приглашение на ужин в ресторане. В ресторан Вера Александровна пришла со своим братом — Геннадием.
      Брат Кожуновой был высоким широкоплечим мужчиной лет тридцати пяти, с очень мужественными чертами лица и небесно-голубыми глазами. Уверена, что не один десяток женщин был влюблен в эти ясные чистые очи.
      Одет Бойков был, что называется, с иголочки.
      Да и манера держаться и разговаривать свидетельствовала о том, что он пользуется успехом у прекрасного пола. Я не была исключением. С каждым мгновением Геннадий нравился мне все больше и больше.
      Иногда Бойков чуть щурился. Глаза от этого становились темнее, а взгляд делался колючим. Под таким взглядом я ощущала себя пионеркой-школьницей.
      Компания у нас сложилась замечательная. Бойков весь вечер шутил и развлекал всяческими историями. По причине безудержного веселья и почти непрерывного смеха я не смогла тогда по достоинству оценить прелести тамошней кухни. Но внутреннее чутье подсказало, что гастрономические изыски поваров были на высоте.
      Танцевал Бойков превосходно, и рядом с ним я опять почувствовала себя робким подростком. Благо это продолжалось недолго.
      В тот самый вечер неотразимый Бойков предложил мне отдых на черноморском курорте. Я лично вижу в этом исключительно происки Веры Александровны. Понравилась ли я Бойкову или Вера Александровна задалась целью осчастливить меня отдыхом у моря — для меня так и осталось загадкой. И разгадывать ее мне уже неинтересно.
      Помнится, я еще вовсю веселилась от его обещаний относительно лучшей в крае гостиницы, отменного сервиса, отличной кухни и прекрасной погоды.
      Мой веселый кураж прервала Вера Александровна, заметив, что Геннадий Александрович является президентом крупнейшей в крае компании «Нефтегаз». Оставалось только поверить в надежность бойковских обещаний. После ресторана чинно распрощались: отвезли домой Веру Александровну и долго болтали с Бойковым о всякой ерунде, гуляя по скверам Тарасова. Проводив меня до дома, Гена пообещал заехать завтра и простился со мной ласковым поцелуем. Лишь наличие жены и двоих детей спасло этого ловеласа от немедленного начала бурного и, может быть, продолжительного романа. Не в чести у меня обольщение женатых мужчин. Правда, женский опыт показывает, что гораздо интереснее общаться именно с нехолостяками. Наверное, по этой причине они и несвободны.
      Назавтра он не появился, не объявился и послезавтра, и послепослезавтра. Я решила обидеться и вдобавок плюнуть на всю эту лирику. Что и сделала, умчавшись в очередную командировку.
      И теперь, оказывается, меня все это время активно искали, звонили, писали. Но меня не было, телефон не работал, письма не доходили. И все такое.
      Слушая легенды Бойкова о моей неуловимости, я дотянулась до верхнего ящика тумбочки и извлекла из него свои гадальные кости.
      В момент принятия какого-либо важного для меня решения я очень часто полагаюсь на них. Правда, иногда я пользуюсь другими методами гадания, например картами или хиромантией.
      Расшифровывать знаки из будущего само по себе безумно интересное занятие. Тем более если относиться к этому серьезно и с умом.
      В принципе, каждый конкретный человек из альтернативных вариантов какого-либо решения выбирает свое единственное, индивидуальное.
      Обусловлено это влиянием множества факторов: и воспитанием, и настроением, и окружающей средой, и т. д. А еще и недостатком информации человека о будущем.
      А каждое принятое решение влечет за собой определенную последовательность развития событий. И не факт, что его решение станет абсолютно верным.
      Для меня мудрость гадания заключается именно в расшифровке знаков из будущего о результате развития выбранной цепочки решений. А зная последствия каждой ветви развития событий, можно выбрать самое разумное решение.
      Вот и сейчас при помощи магических костей я пыталась убедиться в правильности своего выбора. Я сконцентрировала все свое внимание на одной мысли: «Я еду на море, я еду отдыхать!» — и бросила кости.
      29+22+12.
      Несмотря на многочисленность комбинаций, я помню их значения наизусть. «Ваше место там, куда влечет сердце, там же вас ждет и благополучие».
      Насчет влечения сердца — загадывать не хочу, но вот организм в целом требует отдыха. А сердце, между прочим, с организмом заодно.
      — Ну ладно, Бойков, считай, что я тебе поверила, но несильно. В отпуск хочу, на море хочу, хорошую погоду хочу!
      Похоже, мы болтали по телефону очень долго. Об этом мне напомнили яркие лучи солнца, наполнившие комнату светом.
      Бойков пообещал решить все вопросы, связанные с билетами, оплатами, поселениями-расселениями и так далее. От меня требовалось сообщить только паспортные данные. Все записи из своего паспорта я могла продиктовать наизусть в любое время дня и ночи. На память я никогда не жаловалась.
      Мы мило распрощались, «расцеловавшись» по телефону.

* * *

      Через два дня меня встречали в сочинском аэропорту. Встречающих я заметила издали: Бойков с двумя здоровенными молодцами, проще сказать — амбалами.
      Улыбающийся Бойков устремился ко мне с распростертыми объятиями. Как ни странно, это меня очень обрадовало.
      Геннадий Александрович выглядел великолепно. Я судила не только по одежде. Как и в день нашего знакомства, мне понравилась его уверенная манера держаться и говорить. Причем именно уверенная, а не самоуверенная, которая зачастую граничит с завышенной самооценкой и банальным хамством.
      Встрече мы обрадовались оба, хотя мне показалось, что Геннадий проявляет ко мне чуть больше внимания и заботы, чем этого требуют простые приятельские отношения. Но в данный момент мозги детектива Ивановой были направлены на отдых, и напрягать их по такому пустяку я не собиралась.
      Теперь я не сомневалась, что Геннадий занимает очень даже не последнее место у себя в фирме. Догадки подтвердил новехонький «мерс», на котором меня отвезли в гостиницу. Всю дорогу мы весело и непринужденно болтали. Ощущение было таким, что я встретила близкого и очень хорошего человека. Уверена, что Гена обо мне был такого же мнения. А ошибаюсь я редко. Я бы даже сказала, крайне редко. Под смех и шутки мы домчались до гостиничного комплекса — это был именно огромный многоэтажный комплекс. В наличии имелись и корт, и плавательный бассейн, и клумбы с розами, и кипарисовые аллеи. Это только то, что я разглядела снаружи. Попав внутрь гостиницы, я почувствовала себя Золушкой, оказавшейся в волшебной стране. И называлось все это великолепие — «Жемчужный».
      Гостиница была, как и обещалось, перворазрядной. Это было только что отстроенное двенадцатиэтажное роскошное здание, сверкающее чистотой и блеском всяческих лакированных и зеркальных поверхностей.
      Первый этаж начинался огромным холлом, заставленным тропическими растениями и внушительного размера аквариумом с рыбками. Обитатели аквариума были великолепны — от ярко-рыжих золотых до черно-синих телескопов. Из холла стеклянные двери вели в ресторан. Можно было разглядеть стойку бара и часть эстрады. В противоположной стороне располагались игровые заведения. Туда вели двери из матового стекла, причем они были закрыты. Тем не менее я не сомневалась в наличии там бильярдных столов — спутать звук стука кия по шару я не могла. Центром холла была широкая лестница на верхние этажи. Лифт располагался рядом. На нем мы и доехали до пятого этажа. Кабинет администратора гостиницы располагался именно там.
      Администратора комплекса «Жемчужный» звали Светлана Ивановна. Очень колоритная женщина лет сорока. Весь ее внешний облик вполне соответствовал занимаемой Светланой Ивановной должности. Строгий классический костюм, пышно уложенная прическа, ухоженные руки с маникюром. Все выдавало работника-руководителя. Правда, печальная улыбка и частые морщинки у глаз придавали Светлане Ивановне вид озабоченного чем-то человека. Но все это были мои домыслы.
      На деле же Светлана Ивановна неустанно одаривала нас улыбками и была сама предупредительность. Мне даже стало несколько неловко: казалось, что любое недовольство президента «Нефтегаза» в момент лишит гостиницу и весь край и нефти, и газа, и воды, и света.
      Светлана Ивановна пообещала Бойкову позаботиться о моем комфорте и показать номер. Бойков пожелал мне приятного отдыха с дороги, известил, что объявится завтра, и умчался на совет директоров.
      Мой номер находился двумя этажами ниже. Лифт был занят, и Светлана Ивановна предложила спуститься по лестнице, вдоль которой красовались античные скульптуры.
      На третьем этаже нас встретила приятная пожилая и очень шустрая тетечка — тетя Настя. Видно было, что вся жизнь ее — это будни курортной гостиницы. Завидев Светлану Ивановну, дежурная по этажу поспешила навстречу с приветствиями и причитаниями на полуукраинский манер:
      — День добре, Светлана Ивановна, родненькая, що ж это занависки никак ни поменяют? А дверь в тридцать пятом? А? Ну, у нас нова гостья? Милости просим! Как кличут? Танечка? Ну и добре!
      Говорила она почти скороговоркой, и голос был по-домашнему уютным. Мне она понравилась — милая добрая старушка.
      Светлана Ивановна просила по всем вопросам обращаться к ней и тете Насте. Пожелав мне хорошего отдыха, она ушла. Я осталась наедине с тетей Настей.
      — От беда-то так беда, — сочувственно затараторила ей вслед дежурная третьего этажа.
      Я с удивлением уставилась на двери захлопнувшегося лифта.
      — Такая женщина добрая, и такое горе.
      — Тетя Настя, а в чем горе-то? — осторожно полюбопытствовала я.
      — Ох, Танюша. Мне-то вот бог ребятеночков не послал, да я уж и свыклась, а у Светочки нашей дивчина ой больная.
      — Так, может, врача нужно найти толкового?
      — Да неизлечима дочка-то ее, не разумеет ничего с рождения, ни ходить, ни говорить толком-то не может, а уж ей семнадцатый годок пошел. Все в мячик играет целыми днями — вот несчастье-то. Ведь и не отказалась Светланочка от ребеночка, и в роддоме не оставила, а ведь знала про болезнь-то. Ой не знаю, шо бы я с таким дитяткой делала, не знаю. Мне вот теперь Светочка за дочку — я уж с ней давненько работаю. Каждый день видимся. Гляжу — и сердце аж защемляет.
      Такой монолог слегка подпортил мое радужное настроение в предвкушении отдыха. Отвлеклась я после того, как тетя Настя открыла дверь в номер 31. «Оля-ля!» Это все, что я произнесла тогда. Номер был очень просторный и шикарно обставленный. Я всегда считала, что такие апартаменты существуют исключительно в заграничных пятизвездочных отелях. Значит, я ошибалась.
      С тетей Настей мы еще немного поболтали — точнее, тетя Настя рассказала о своей сестре, о том, что муж от Светланы Ивановны ушел, о теплом море и еще о чем-то подобном.
      По-моему, она и удалялась от меня по коридору, не переставая говорить. После ее ухода представилась возможность осмотреть номер, куда уже принесли мои вещи.
      Посреди комнаты размещалась кровать необъятных размеров. Мне пришла в голову мысль, что одной спать на такой огромной кровати даже как-то неприлично. Но я собиралась именно спать и именно одна. Конечно, можно было прибегнуть к методу релаксации и восстановить силы организма за считаные минуты. Однако за время своей профессиональной деятельности я слишком часто отказывала себе в нормальном человеческом сне. Да и кровать располагала к продолжительному отдыху…
      И после того как вещи были распакованы, платья и кофты развешаны по шкафам, я приняла душ и с наслаждением нырнула в подушки и перины чудо-кровати. А проснувшись, я решила прогуляться и посмотреть на море.

* * *

      До гостиницы мы добрались довольно быстро. И тут же нос к носу столкнулись с администратором.
      Светлана Ивановна заохала и запричитала, что мы такие мокрые и замерзшие.
      — Что же это вы в такую погоду купаться надумали, дорогие вы наши!
      — Характер вырабатываем, Светлана Ивановна! — отрапортовала я.
      — Танечка, не зря Геннадий Александрович мне по телефону говорил, что вы отчаянная женщина.
      — Он звонил?
      — Он пытался дозвониться до вашего номера, но никто не брал трубку, просил узнать, все ли в порядке, и обещал позвонить еще.
      — Все в порядке, Светлана Ивановна, все в полном порядке, а трубку никто не брал, потому что в номере меня не было. Да, огромное спасибо за мои апартаменты!
      — Не за что, Танечка, мы будем очень рады, если вам у нас понравится.
      Разговор, похоже, был закончен, и мы вежливо распрощались. К этому моменту наша верхняя одежда стала совсем мокрой от неснятых купальников — пришлось поторопиться.
      Мы зашли в номер. Девушка несколько минут стояла молча, переводя взгляд с предмета на предмет. Было видно, что роскошный номер произвел на нее впечатление и на миг отвлек от грустных мыслей.
      — Вы здесь одна живете?
      — Временно отдыхаю.
      — Вот это номер!
      В ее голосе промелькнула нотка восхищения, но тут же пропала. Взгляд также потускнел, и лицо стало непроницаемым.
      Да, не позавидуешь профессиональным психологам. Разговаривать с «маской» дело заведомо проигрышное. А как поступать профессиональным детективам, которым в силу специфики работы приходится становиться такими вот психологами?
      Ведь это равносильно разговору с подушкой с моей кровати. Можно даже поколотить ее — ноль эмоций.
      Очень хотелось есть. Издеваться над собственным желудком дальше было выше моих сил. Я громко обратилась, причем не знаю, к кому больше — к разглядываемой подушке или к гостье:
      — Я чертовски хочу есть. Можешь составить мне компанию. Ну как?
      Малопонятным жестом спасенная дала понять, что ей все равно.
      — Тогда я закажу на свое усмотрение, а ты отдохни пока, а еще лучше прими ванну. В штормовом море всегда полно всякой гадости.
      Ужин я заказала по полной программе: тосты, мясо, салаты, напитки, фрукты. Не успела трубка лечь на рычаг телефона, она задребезжала от звонка.
      — Алло?
      — Танюша, ну почему я опять не могу к тебе прорваться? — проговорил такой приятный и почти родной голос Гены.
      Тут я случайно посмотрела на электронные часы, стоявшие на камине. 21.00, а зашли мы в номер в 20.30, и практически сразу я засела у телефона. Я явно увлеклась.
      — Танечка, твой телефон занят уже двадцать минут, а до этого он безнадежно молчал. Прости мою настойчивость, но я боялся, что ты опять исчезнешь.
      Ну уж нет, купаться я в ближайшее время не пойду, увольте.
      — Исчезать больше не собираюсь. А по телефону я обсуждала меню ужина.
      — У тебя какой-то акулий аппетит, надо это учесть, тем более что я хотел пригласить тебя на ужин в ресторан.
      Я еще раз прикинула в уме сделанный мною заказ — лучшее враг хорошего!
      — Гена, спасибо, но я сегодня отлеживаюсь после активного плавания в море. Если пригласишь в следующий раз — не откажусь.
      — Как насчет завтра? — быстро сориентировалась трубка и продолжила: — Я заеду за тобой после работы, в семь. Подойдет? До завтрашнего вечера ты наверняка проголодаешься, несмотря на сегодняшний основательный заказ!
      — Идет. Сейчас мощно ужинаю и до завтрашнего вечера голодаю.
      — Тогда до завтра. И очень прошу тебя — пожалуйста, никуда не пропадай, иначе я останусь голодным.
      — Представляешь картину в ресторане: такая с виду солидная пара набрасывается на еду, будто неделю ничего не ели. Мне будет стыдно за нас обоих. Поэтому заезжай как договорились — буду готова!
      Я еще чуть подурачилась и положила трубку. Кольнула мысль о семье Бойкова. Но я трезво рассудила, что отпуск закончится быстро и я спокойно вернусь в родной Тарасов.
      К окончанию моих переговоров девочка уже успела вымыться и привести себя в порядок. В моем ярком махровом халате она казалась еще моложе своих лет. Я тоже понежилась под струями теплого душа, натянула на себя футболку с шортами и вышла к гостье.
      Ужин поспел как раз к этому моменту. Столик был сервирован на славу.
      Спасенная робко устроилась в кресле, поджав под себя ноги. Я с удовольствием утонула в подушках дивана и с аппетитом принялась за еду. Пока я с наслаждением уминала ресторанную стряпню, моя гостья сидела не шелохнувшись. Было видно, что никакая роскошная кухня ее сейчас не заинтересует. Опасаясь, что она еще не совсем освоилась, я не начинала никакого серьезного разговора.
      Влегкую выдавала «рецензию» на каждое отведанное блюдо. Особенно хорошо местному повару удались фаршированные шампиньоны. Это я отметила. После чего перешла к конкретике:
      — Знаешь, нелегко рекомендовать гастрономические изыски человеку без имени. Тем более что я уже представлялась. Помнишь, как меня зовут?
      Кивок головой.
      — А как мне к тебе обращаться?
      — Оксана.
      — Ну, наконец-то познакомились. Оксана, попробуй хорошего красного вина — очень полезная вещь для поддержания сил.
      С этими словами я наполнила бокал добротным кагором. Девушка отпила немного и задумалась, глядя сквозь стекло бокала.
      — У тебя стряслась беда? Только не рыдай, а то опять начнется истерика и придется вызывать «Скорую»… — быстро затараторила я, заметив, что у собеседницы задрожал подбородок.
      Это подействовало.
      — Так да?
      Кивок головой.
      — Я поняла. Тебе трудно говорить. Сделаем так. Я задаю вопросы, а ты отвечаешь жестами или короткими фразами: «да», «нет».
      — Ты одна отдыхаешь?
      Почти безучастное мотание головой.
      — С родственниками?
      Кивок.
      — С мамой?
      Голова завертелась влево-вправо.
      — С отцом?
      Вот радость, отгадала! Да, процедура явно затянется надолго. Продолжим: