Мой «Фольксваген» был припаркован на стоянке в квартале от ресторана. В багажнике «Фольксвагена» находилась масса нужных в моем деле вещей. Все, вплоть до оружия, гримировальных средств и портативного печатного станка для быстрого изготовления документов. А также набор бланков, шрифтов и красителей, химические реактивы и чемоданчик с принадлежностями эксперта-криминалиста. Если бы машина попала в руки работников милиции, то у них бы возникла масса вопросов ко мне.
      — Это ваша машина? — поинтересовался Уваров, приближаясь к «Фольксвагену».
      Я молча его остановила, достала из сумочки маленькое зеркальце на телескопической ручке и, раздвинув ручку, осмотрела днище машины. Затем проверила, не появилось ли новых деталей под капотом.
      — А у вас паранойя, — хихикнул Уваров, наблюдая за моими действиями. — Считаете, что все вокруг желают вашей смерти?
      Я ничего не ответила на его замечание, но подумала, что было бы с моим клиентом, пройди он учебу в спецподразделении и работай потом еще некоторое время телохранителем. У многих бодигардов уже после пяти лет начинает ехать крыша. Единицы выдерживают десять лет службы. С такой работой надо быть бдительным.
      Убедившись, что с машиной все в порядке, я села на водительское место и махнула Уварову, чтоб забирался в салон. Я завела двигатель и, переключив передачу, вдавила в пол педаль газа. Вихрем мы вынеслись со стоянки и полетели по проспекту. Как я и предвидела, за нами сразу нарисовался «хвост». Мои резкие маневры заставили преследователей проявиться. Они не ожидали от нас такой прыти, поэтому занервничали.
      — А можно обойтись без лихачества? — попросил Уваров, судорожно пристегиваясь ремнем безопасности.
      — Нет, — бросила я, не выпуская из виду серый «Форд», маячивший в зеркале заднего обзора. Преследователи не приближались, они просто держались на определенной дистанции. Неплохо бы остановиться и показать засранцам, почем фунт лиха, но был белый день, а вокруг полно людей, и я передумала затевать с ними заварушку. Потом в «Форде» могли быть просто «шестерки» — тупые исполнители, которым всего лишь приказали следить за Уваровым.
      Приняв решение, я прибавила газу и промчалась через перекресток на красный свет. «Фольксваген» пролетел в нескольких десятках сантиметров от бампера «ЗИЛа». Машину, груженную арбузами, занесло. Завизжали тормоза. На мостовую, как мячики, посыпались арбузы. Колеса «ЗИЛа» заскользили по ошметкам расколотых арбузов. Да, не повезло бедному водиле! Сидевший рядом со мной Уваров орал высоким голосом, точно репетировал оперную партию. Не думала, что голосовые связки мужчины способны на такое. Взглянув назад, я увидела, что грузовик врезался в светофор и перегородил всю дорогу. Отлично. Теперь мы легко уйдем от преследователей. Несколько поворотов — и от «хвоста» осталось только воспоминание.
      — Какая же ты, на хрен, телохранительница, если чуть не угробила меня! — завопил Уваров, вцепившись в мой локоть.
      Я стряхнула его руку:
      — Спокойно, я контролирую ситуацию. Меня учили этому целых пять лет. Так что расслабься и получай удовольствие. Напомню — на кону стоит твоя жизнь.
      — Но мы же чуть не въехали в этот грузовик! — продолжал вопить Уваров.
      — Тебе показалось, — спокойно возразила я. — А по моим расчетам, места для маневра было вполне достаточно. Не все обстоит так, как кажется на первый взгляд.
      — Слава богу, я скоро улетаю из этого проклятого города, — простонал Уваров и с закрытыми глазами откинулся на сиденье.
      — Это еще бабушка надвое сказала, — криво усмехнулась я.
      С каждой минутой у меня в душе крепла уверенность, что клиент, сам того не зная, влез в очень серьезные дела и мне предстоит приложить много усилий, прежде чем я смогу вытащить его. Наблюдая за дорогой, я поинтересовалась у Андрея, из-за чего он оказался в Тарасове. Мне хотелось услышать все подробности. Может, в этом крылся ключ к разгадке всех событий?
      — Мне даже стыдно признаться, — проговорил Уваров с некоторым смущением.
      — Говори, я не буду над тобой смеяться, — ободрила я Андрея. — Давай колись, телезвезда. Приехал в нашу глушь, чтобы сменить пол?
      Голова Уварова резко дернулась, как от пощечины. Он вскинул на меня глаза и воскликнул:
      — Что ты несешь! — Уваров тяжело вздохнул и произнес, пряча глаза: — Понимаешь, я в конце передачи всегда объявляю, чтоб телезрители присылали свои интересные истории «про это». Ну и из вашего города написал один старикашка семидесяти восьми лет, рассказал, что у него в его годы мужской силы на десятерых хватит и с женой он занимается этим делом раз по десять на дню. А кроме того, написал, что имеет целый гарем молодых любовниц. Ну и я вместо того, чтоб все проверить досконально, помчался сюда как идиот. Все боялся, что конкуренты опередят.
      — Ну и как, посмотрел на гарем? — спросила я, с трудом удерживая на лице серьезное выражение. В этот момент мы миновали пост ГАИ на выезде из города.
      — Вместо гарема у этого мудака был обычный маразм, — с горечью признался Уваров. — Говорю ему, отец, на хрена наврал-то? Я из-за тебя из Москвы сюда пилил. А он мне: «Обидно стало за наших тарасовских мужиков, вот и написал, что и у нас есть парни не хуже вашего Тарзана. Чтоб вы нос там у себя в столице не задирали». Признаюсь, я еле удержался, чтобы не поколотить его.
      — Могу только посочувствовать и дать совет не быть таким доверчивым, — сказала я и засмеялась.
      — Весело, да?! — обиженно спросил Уваров. — Я уже начинаю жалеть, что нанял тебя…
      Андрей хотел еще что-то добавить, но промолчал, решив не унижать себя спором с провинциалкой.
      — Извини, впредь обещаю вести себя хорошо, — пожала я плечами и свернула на пустынную дорогу к городской свалке.
      По бокам дороги пошли жидкие посадки деревьев. Мы обошли мусоровоз. Я посигналила ему, требуя остановиться, затормозила сама, вышла из машины и пошла к оранжевому «КамАЗу» коммунальной службы.
      — Чего надо? — рявкнул в окно неприветливый водитель в грязной спецовке.
      — ФСБ, — засветила я свое удостоверение. — Из какого района этот мусор?
      — Ну из центра, а чего? — озадаченно нахмурился водитель.
      — Тогда ничего, — вздохнула я. — Забудьте об этом разговоре. Поезжайте. Счастливого пути.
      С ревом «КамАЗ» сорвался с места, оставив после себя сизое облако выхлопных газов. Я вернулась в машину и завела двигатель.
      — Ну что там? — спросил Уваров. Глядя в зеркало заднего вида, он тщательно причесывал свою густую шевелюру, укладывая волосок к волоску.
      — Ничего, — ответила я, вырулив от обочины.
      — Черт, нужен гель, прическа в ужасном состоянии, — пробормотал Уваров себе под нос, а затем повернулся ко мне и полюбопытствовал: — Вот я одного только не понимаю — как мы на свалке сможем найти диск? Там же тонны мусора! Мы бы в этом мусоровозе его не нашли бы, не то что там.
      — Любая проблема имеет решение, — заметила я как ни в чем не бывало. — Не загоняйся.
      Перед воротами свалки маячил охранник в пятнистой форме. Я притормозила у ограды, вышла и поманила Уварова за собой.
      — Вам чего? — крикнул нам охранник через решетку. — Здесь закрытая территория, проезд запрещен.
      Я остановилась у ворот и деликатно попросила позвать главного, дескать, есть разговор. Охранник помялся, но внял моим требованиям, смекнул, видно, что мы не заблудившиеся туристы и это не визит вежливости.
      — Нина Ивановна, вас тут хотят видеть, — проговорил охранник в рацию, искоса поглядывая на нас. — Нет, не знаю, кто они. Попросили главного, поэтому я сразу вам сообщил. Мужчина и женщина на «Фольксвагене», раньше их не видел. — И, обращаясь к нам, попросил: — Вы не могли бы представиться?
      Пришлось мне опять лезть за удостоверением. Вскоре у ворот появилась Нина Ивановна. На вид ей было под сорок. Жгучая брюнетка. Черная тугая коса свернута на затылке. Охранник перед ней почтительно отступил, и было от чего. Гренадерского роста, мощного телосложения, в кожаном пиджаке и кожаной юбке, начальница свалки напоминала мне пародию на комиссара времен Гражданской войны, какими их представляли американцы в своих фильмах. Не хватало только кожаной фуражки с красной звездой.
      — Какие проблемы? — поинтересовалась Нина Ивановна громовым голосом. В каждом ее движении чувствовалось море энергии. С недовольным видом Нина Ивановна вырвала из рук нерасторопного охранника ключ, открыла ворота и вышла к нам.
      — Вместе с мусором на свалку вывезли диск с нашим квартальным отчетом и графиком отпусков, его надо найти, — кратко пояснила я.
      — Можно посмотреть ваши документы? — попросила Нина Ивановна напористо и метнула на Уварова такой взгляд, что он невольно попятился.
      Я предъявила ей удостоверение служащей ФСБ. Нина Ивановна просмотрела его и с сарказмом поинтересовалась:
      — Как вы представляете, мы это сможем осуществить? За день к нам привозят несколько сотен тонн различных отходов.
      Уваров взглянул на меня. В его глазах читалось: «А я же говорил!»
      — Могу упростить вам задачу, — великодушно предложила я. — Интересующий нас мусор привезли от ресторана «Русский стиль». Диск обычный. На черной подложке, с простой прозрачной крышкой. Не помню, был ли он подписан как-то или нет. За работу мы заплатим.
      — Сколько? — тут же ухватилась гренадерша. — Я это спрашиваю потому, что придется отвлекать людей от своих обязанностей, а их время стоит денег.
      — Мы компенсируем все затраты и заплатим нашедшему неплохую премию. — Я посмотрела на Уварова: — Так ведь, Андрей Анатольевич?
      — Да, конечно, — поддакнул Уваров в ответ, но как-то неуверенно.
      — Короче, постарайтесь сделать это как можно быстрее, — распорядилась я деловым тоном. — Нашедшему диск премия пятьсот долларов. Общую сумму затрат подобьете и сообщите нам.
      — Считайте, что все уже сделано. — Губы Нины Ивановны расплылись в кровожадной улыбке пираньи.
      Мы попрощались, сели в машину и поехали обратно в город.
      — Почему ты ей не сказала, что на диске написано маркером «Х-материалы»? — удивился Уваров, вытащив из внутреннего кармана кожаного пиджака маленькое зеркальце.
      — Потому что не хотела, чтоб она прибрала твой диск и взвинтила цену, — пояснила я. — Мало ли что на нем. Ты же не смотрел. Вдруг там вообще сведения о местонахождении золота партии или Янтарной комнаты. Думаешь, нам вернут диск за пятьсот баксов? А так они соберут все диски, которые найдут, и мы выберем нужный.
      — Конечно, что такое пятьсот баксов. Особенно если деньги не твои, — желчно заметил Уваров. — Я заметил, ты щедро раздаешь мои деньги.
      — Я предупреждала о расходах, — напомнила я.
      — Ладно, помню, а теперь, пожалуйста, отвези меня в гостиницу, хочу отдохнуть перед отлетом, — попросил Уваров, скалясь в зеркальце. Он что-то стремился разглядеть на своих зубах, и я не могла понять что.
      Выкручивая на повороте руль, я сказала:
      — В гостиницу мы не поедем, там тебя точно уже ждут с распростертыми объятиями. Поедем в одно надежное место. Там ты будешь в безопасности.
      — Конспиративная квартира? — понимающе кивнул Уваров. — Надеюсь, эта квартира будет почище ваших гостиниц. Клоповники! Даже ваш «Интурист», или как он там называется. Если бы я так не торопился, то хрен бы поселился в одном из этих мест. Грязища, белье серое, на потолке плесень. Хорошо, что тараканов нет.
      — А у нас в области вообще тараканов нет. После того как заработал местный химкомбинат, тараканы ушли в более безопасные места, — хихикнула я.
      — Что, серьезно, что ли? — изумился Уваров.
      — Серьезнее некуда, — пробормотала я, загоняя машину на стоянку перед девятиэтажным зданием малосемейки, стоявшей на окраине Тарасова.
      Уваров с беспокойством окинул взглядом царящую вокруг разруху:
      — Это здесь? Может, лучше в гостиницу?
      — Тебе понравится, — заверила я. — Самое то, чтобы затеряться, и прекрасный вид на Волгу из окна. А про гостиницу забудь. Выходи, приехали!
      — А если все же в милицию пойти? — неуверенно спросил Уваров. Очень уж ему не хотелось идти в общежитие.
      Я вытащила из багажника большую спортивную сумку со шпионскими причиндалами и с жалостью посмотрела на телезвезду:
      — Андрей, ты что, думаешь, в милиции тебе бросятся на шею, зарыдают от сочувствия и сразу включат в программу по защите свидетелей? Очнись, это не Америка. У нас не Голливуд. Никому нет дела до того, что тебе угрожают. А в милиции свои процедуры. Они связаны УПК и инструкциями. На все сопли-вопли тебе скажут: «Вот когда убьют, тогда приходите». Нужны доказательства угроз, свидетели и четкий мотив.
      — Да откуда этот, мать его, мотив возьмется? — не выдержал Уваров.
      Я без лишних слов выволокла Андрея из салона «Фольксвагена», заперла машину и зашагала к подъезду. Волей-неволей Уварову пришлось идти за мной, так как толпа пьяных подростков неодобрительно начала коситься на появившегося в их дворе упакованного парня.
      По обшарпанной лестнице мы поднялись на четвертый этаж.
      — Господи, никогда бы в жизни я не приблизился к подобному месту по доброй воле, — тихо сообщил Андрей, когда я открыла дверь комнаты, которую снимала именно для подобных случаев.
      — Вот потому тебя никто и не будет здесь искать. А у меня появится больше времени, чтоб вычислить тех, кто желает тебе смерти, — пояснила я.
      В коридоре была обычная суета, характерная для общежитий. Кто-то постоянно шнырял мимо. В комнате напротив громко работал телевизор, сверху доносились звуки семейной ссоры. Какой-то маленький мальчик проехал мимо нас на трехколесном велосипеде. Уваров выругался и поспешил пройти в комнату. Осмотревшись, он с ходу заявил, что не останется тут надолго, даже под угрозой смерти. Включив телевизор, только укрепился в своем мнении:
      — Ни один канал не показывает нормально, и нет даже кабельного. Я что тут, буду просто лежать на кушетке и плевать в потолок?! В комнате даже кондиционера нет!
      — Книжки почитаешь. А кондиционер в общежитии выглядел бы очень подозрительно, — буркнула я, попутно занимаясь подключением своего ноутбука к сети. Затем я набрала на сотовом номер телефона знакомого следователя по особо важным делам. В трубке послышались гудки. Потом произошел сбой вызова, а когда я пыталась повторить набор, то неожиданно телефон в моих руках завибрировал — звонила тетя Мила. — Да, тетя, ты чего-то хотела? — мягко спросила я и получила в ответ настоящий разнос со стороны любимой родственницы.
      — Женя, как ты могла! Твои друзья запихнули меня в какой-то контейнер из-под колбасы, накрыли целлофаном и везли в кузове фургона, в темноте и духоте. Я едва не задохнулась!
      — Извини, так было нужно. Я боялась за твою жизнь, поэтому и организовала вывоз из ресторана таким образом. Теперь все будет хорошо. Я позвоню позже, а сейчас мне надо заняться делами.
      — Ой, Женя, только осторожнее. Знаю, что у тебя за дела. — Голос тети стал печальным.
      — Обещаю, что буду очень-очень осторожной, — бодро ответила я, попрощалась и вновь набрала следователя. На этот раз мне ответили. — Добрый вечер, Вячеслав Юрьевич.
      — Охотникова, ты! — отозвался в трубке Земляной. — Когда ты поблизости, вечер никогда не бывает добрым. Что за перестрелки у «Русского стиля»?! — Вячеслав Юрьевич сегодня был необычайно возбужден, верно, его «взбодрило» начальство под конец рабочего дня или еще какие проблемы.
      — А почему если где-то перестрелка, так я сразу виновата? — осторожно поинтересовалась я. — У вас что, есть доказательства или свидетели?
      — Да есть, полно, — рявкнул Земляной, — к тому же в Тарасове не так много дамочек, которые развлекаются отстрелом всяких подонков. Я отмазал вас только по старой дружбе, но это в последний раз. Чего вы всюду лезете?
      — Я не могла просто стоять и смотреть, как эти уроды, сбив человека, спокойно смываются с места преступления, — буркнула я, сделав вид, что обижена.
      — Ладно, проехали, — вздохнул Земляной. — Я велел нашим прижать тех хмырей, и они написали, что огнестрельные ранения получили при неосторожном обращении с оружием, которое они везли сдавать в милицию.
      — Пусть не гонят, я все видела. — Моему возмущению не было предела. — Это было преднамеренное убийство.
      — У меня нет ни одного свидетеля, готового показать, что наезд был преднамеренным. Зато много народа запомнило девушку, лихо палившую по машине из пистолета, — спокойно сказал Земляной. — Да не заморачивайтесь, Евгения. Они все равно все сядут. Двое из них были в розыске, а владелец машины пойдет за наезд со смертельным исходом и наркотики, которые нашли в машине, — немного, но для срока как раз хватит. Ладно, рассказывайте, зачем звонили. Вам, верно, опять от меня что-то нужно.
      — Да я, в принципе, и звонила по поводу наезда, — ответила я честно. — Хотела узнать, установили ли вы личность погибшей.
      — Зачем вам? — удивился Земляной. — Обычный наезд, дело будет передано в суд в самое ближайшее время. Расследование окончено.
      — Вам трудно ответить, да? — сказала я ласково, но с нажимом. — Было ли такое, чтоб я вас подводила, подставляла или приносила какие-либо неприятности?
      — Ладно-ладно, не надо давить, — проворчал следователь. — Ведь знаю же, если я вам не помогу, вы все равно добьетесь своего и все раскопаете. Так что записывайте, диктую… — И после паузы, перемежающейся шелестом бумаг, заговорил вновь, медленно диктуя: — Суркова Алла Геннадьевна, возраст тридцать один год, кандидат химических наук, ведущий научный сотрудник Научно-исследовательского института промышленной экологии. Разведена, проживала по Второму Студенческому проезду, дом десять, квартира двадцать два. — Земляной продиктовал также телефоны погибшей, сотовый и домашний. Продиктовал и данные на бывшего мужа.
      Я аккуратно все записала, затем спросила:
      — А что известно про парней, ее убивших?
      — Я предвидел этот вопрос, — весело сказал следователь. — Хозяин «Крайслера» и его дружки — мелкие уголовники. Их обычно нанимали выколачивать долги, навести шухер, запугать кого-либо. Бобков и Ольшанский находились в розыске за вымогательство и убийство. Перестарались, пытая одного коммерсанта. Третий — Данилов, отсидел пять лет за разбойное нападение и недавно освободился по УДО. Теперь ему придется вернуться и досиживать срок, плюс за наезд со смертельным, плюс за наркотики. Я же обещал, что они сядут, и они сядут.
      — Сядут так сядут, — спокойно ответила я и поинтересовалась: — А где они сейчас? В тюремной больнице, наверное?
      — Хм. Ну да, вы же этому поспособствовали, — хмыкнул Земляной. — Не нравятся мне что-то такие вопросы. Что вы задумали?
      — Мне бы с ними переговорить, — вздохнула я. — Очень надо. Обещаю вам раскрытие громкого преступления, если поможете.
      — Откуда громкое-то? — усомнился следователь. — Думаете, заговор против научных работников?
      — Когда выясню конкретнее, сразу сообщу вам, — пообещала я. — Поможете организовать встречу с ними? Мы же уже делали подобное раньше.
      — Ладно, будет вам встреча, — пообещал следователь. — Сейчас сделаю несколько звонков, а потом перезвоню вам и сообщу, где и когда.
      — Отлично, буду ждать звонка, — обрадовалась я и отключила связь. Убрав телефон в карман, я посмотрела на клиента.
      Уваров подпиливал ногти.
      — Андрюша, я тут съезжу в одно место ненадолго, а ты побудь в комнате и не высовывайся. К окнам не подходи, занавески не раздвигай, на телефонные звонки не отвечай, дверь никому не открывай. Будут стучать — молчи.
      — Да еще не забудь напомнить, чтоб я на ночь зубы почистил и ложился спать не позже одиннадцати, — фыркнул Уваров. — Прям как мамочка. — Подумав, он добавил, указывая на меня пилочкой: — Никогда больше не смей называть меня Андрюшей.
      — Давай помалкивай, — осадила я его, перезаряжая пистолет. — Мы не в игрушки играем. Андрюшей называть не буду, но то, что я сказала насчет мер безопасности, ты должен выполнять неукоснительно.
      — Хорошо, — кивнул Уваров с невеселой улыбкой. — Ты мне оставишь какое-нибудь оружие? Что, если начнут дверь ломать.
      — Про дверь можешь не беспокоиться. — Порывшись в сумке, я нашла электрошокер и протянула Андрею. — Вот, возьми на крайний случай. Если начнут ломиться, сразу звони мне. Я буду недалеко отсюда и быстро приеду. На дверь у них уйдет не меньше часа. Она только на вид хлипкая. Внутри лист десятимиллиметровой стали, сверху закамуфлированный деревом. Косяк тоже стальной, а замок такой, что стандартными способами его не откроешь. Его сделали по спецзаказу. Работает совместно с пневматическим приводом засова.
      Повертев электрошокер в руках, Уваров положил его на стол и посмотрел в окно.
      — А если они спустятся с крыши и влезут с улицы? Как спецназовцы. Вон в фильмах показывают. — Он изобразил бойцов «Альфы», штурмующих квартиру: — Раз, ногами в окно и меня из автомата — тра-та-та-та.
      — Стекло бронированное, — успокоила я, взяла сумочку, сунула в нее пистолет и подошла к двери. — Ну все, пока. Не скучай. Вернусь быстро. Если уж совсем нечего будет делать, можешь пол помыть, а то у меня руки все как-то не доходят.
      — Может, мне еще борща сварить к твоему приходу? — съязвил Уваров. — По-моему, это я тебя нанял, а не наоборот.
      — Не хочешь мыть пол, так бы и сказал, — хихикнула я, — ладно, пока.

      В больничной палате, освещенной скупым желтым светом уличного фонаря, спали трое перебинтованных мужчин. Они не слышали моего прихода и проснулись, лишь когда действие снотворного газа из баллончика закончилось и я включила свет. Первым проснулся рыжий верзила — Даниил Ольшанский. Он дернулся, застонал и с удивлением обнаружил, что привязан крепкой нейлоновой бечевкой к кровати.
      — Что за мать твою! — Даниил увидел меня и задергался: — Эй, ты, развяжи меня. Что за хрень?
      На мне был белый халат, шапочка и марлевая повязка. В руках я держала поднос, накрытый белым полотенцем. Я поставила поднос на тумбочку у изголовья кровати Ольшанского и сняла полотенце. На подносе стояли клизмы, бутыль с хлорным отбеливателем, бутылка с уксусом и пластмассовая чаша.
      — Эй, почему мы связаны? — заворчал Сергей Бобков. — Ты че, оглохла, швабра?
      Я деловито смешала уксус с хлорным отбеливателем и этой смесью наполнила клизмы. Бандиты перестали орать и с обеспокоенным видом следили за моими действиями.
      — Ты чего задумала? — пробормотал Ольшанский. Он пытался освободиться от веревок, но даже такому громиле это было не под силу.
      — Спокойно, — сказала я. — Врач велел провести вам усиленное клизмирование, поэтому расслабьтесь и не дергайтесь. Тогда все для вас пройдет менее болезненно. — Взяв одну из клизм, я вытащила из ножен, закрепленных на лодыжке, десантный штык-нож и обошла вокруг кровати Ольшанского.
      — Эй, ты что собираешься делать? — закричал Ольшанский, извиваясь. — Помогите! Кто-нибудь!
      — Не ори, не поможет, — процедила я. — Охранники мертвы. Никто вас здесь не услышит.
      — Если ты нас убьешь, то пожалеешь. Ты не знаешь, с кем связалась, — закричал с искаженным от ужаса лицом лежавший на соседней кровати Бобков. Его лицо побелело.
      — Знаю, пацаны за вас отомстят, — кивнула я. — И все же клизму сделать придется. А вам для информации скажу вот что: от введения этого раствора ваши кишки расплавятся и слипнутся, и вы будете умирать долго и мучительно.
      — Подожди! Кто тебя нанял? — заорал Ольшанский, выкручиваясь изо всех сил, он лежал на боку и попытался взглянуть на меня через плечо. — Нам заплатили за убийство той тетки кучу бабок, я могу отдать их тебе, только развяжи.
      — Кто заплатил? — поинтересовалась я ледяным тоном. — Говори быстрее, у меня еще куча дел.
      — Хрен его знает, — поспешно ответил бандит. — Этот тип позвонил и предложил работу. А еще пригрозил, что если мы откажемся, то он сдаст Бобка и Кощея ментам. — Ольшанский кивнул на связанных товарищей. — Их же ищут. Деньги этот чувак положил на карточку, а карточку прислал по почте.
      — История какая-то туфтовая, — вздохнула я. — Боюсь, придется вас все равно замочить. Не люблю, когда всякие фуфлыжники мне подливу гонят.
      — Нет! — в один голос завопили бандиты.
      У следователя, ждавшего меня за дверью, не выдержали нервы, и он вбежал в палату. Для маскировки он тоже был одет, как я, в белый медицинский халат. На лице была маска, а на голове — шапочка. Бандиты с надеждой обратились к нему:
      — Помогите, эта психованная сука хочет нас убить!
      Земляной посмотрел на приговоренных к клизмам, затем на меня. Пока он все не испортил, я выхватила револьвер и навела его на следователя, скомандовав:
      — Стоять! Быстро ко мне!
      — Вы чего, — растерялся Земляной. — Не сходите с ума!
      — Быстро ко мне, или вышибу мозги, — заорала я, изображая исступление.
      Земляной нерешительно приблизился, я схватила его, толкнула к кровати Ольшанского и, тыча пистолетом в затылок, сунула следователю в руку клизму:
      — Быстро, делай это! — приказала я и сняла револьвер с предохранителя.
      Трясущимися руками следователь снял с бандита штаны и провел процедуру. Ольшанский орал как обезумевший. Охрана тюремной больницы была предупреждена Земляным, поэтому никто не отреагировал на вопли бандита.
      Уронив на пол пустую клизму, Земляной отошел от кровати Ольшанского. Тот орал так, что закладывало уши. Через некоторое время глаза несчастного закатились, и он отключился. Дружки Даниила были ни живы ни мертвы от страха. В наступившей тишине прозвучал мой зловещий голос:
      — Теперь ваша очередь, ублюдки. Что, весело было убивать ту женщину? Теперь настал мой черед веселиться.
      Понукая следователя пистолетом и размахивая ножом, я приказала:
      — Давай, вкати вон тому тощему. — Я кивнула на бандита по кличке Кощей.
      Бобков на соседней кровати отчаянно рванулся из пут и завопил:
      — Мы с Лехой ни при чем! Это Даня Ольшанский. Он ее переехал. Мы даже ничего не знали ни про деньги, ни про что.
      — Очень плохо, что вы ничего не знали, — печально заметила я. — За нужную информацию я могла бы оставить вас в живых. Но раз вы ничего не можете рассказать, то какой от вас толк.
      — Я, я знаю, — закивал мокрый от пота Кощей. — Даня правильно раскидал тему. Все так и было. Этот фраер позвонил и дал набой, что мы можем банк снять за левое дело. А станем морду воротить — всем вилы. По пол-лимона на брата обещал. На этой, блин, карточке был задаток семьсот пятьдесят штук деревянных. Там еще фотка в письме была этой бабы и адрес. Мы тетку эту поводили пару дней, а потом раскатали у ресторана, где она с каким-то лохом рисовалась. Сдернуть не удалось. Фарт кончился. Какая-то баба с волыной нас в решето превратила. Потом менты, и мы залетели. Карточка с бабками у Дани дома. Я видел, как он ее в матрас заныкал. Но код еще нужен, чтоб бабки снять, а его только Даня знал. Теперь-то у него спрашивать поздно.
      — Почему тот чувак нанял именно вас? — спросила я, пропустив мимо ушей последнюю фразу. — Ты сам разговор слышал?
      — Да, слышал, — с готовностью мотнул головой Кощей. — Этот бобер все про нас знал: где хата, погоняла, за что срок тянули — весь расклад. Короче, наехал, как на бакланов.
      — Неужели вообще мыслей не появилось, кто это мог быть? — давила я. — Смотри, а то щас кишки быстро прочистим. Склеишь ласты, как твой Даня.
      — Мамой клянусь, я ничего не знаю! — взвыл бандит. На газах у него заблестели слезы.
      Я приказала следователю сделать вливание. Земляной медлил, а Кощей в это время верещал, как свинья в когтях тигра.
      — Делай, — повторила я приказ, но Земляной бросил клизму на пол:
      — Все, с меня хватит!
      Я схватила его под локоть и выволокла в коридор, бросив на бегу бандитам:
      — Сейчас принесу вам бумагу, и вы напишете все, как было. Будете кочевряжиться — закончите, как Ольшанский. И никто вас не хватится. В морге напишут, что вы покончили жизнь самоубийством. Потом трупы зароют и воткнут сверху доску с табличкой и порядковым номером.
      Уже в коридоре, когда дверь в палату была закрыта и мы отошли к посту дежурного, Земляной набросился на меня с обвинениями:
      — Что это вообще такое! Охренела?! Целишься в меня из револьвера! Я уж решил, что ты в меня правда выстрелишь. Такое вообще трудно вообразить. Мы же договаривались только припугнуть! Как прикажешь это понимать! Да я тебя засажу на всю жизнь!