Чтобы не расслабляться, я вскочила сразу, как только проснулась. На сегодня у меня запланирована масса дел. Впрочем, всю эту массу можно обозвать одним словом — генеральная уборка. Терпеть не могу этого слова! Но сегодня с генеральной уборкой у меня связаны большие и светлые надежды.
      Вчера вечером я выгнала одного придурка, с которым имела глупость жить некоторое время. Со мной всегда так: если мужик нормальный, то мне с ним вроде как неинтересно, а вот разные идиоты притягивают меня, словно магниты. И ведь понимаю, что веду себя глупо, а все равно попадаюсь в одну и ту же ловушку, наступаю на одни и те же грабли. Похоже, судьба у меня такая.
      Коля начал раздражать меня уже на пятый день. Но я забывала абсолютно про все, когда мы ложились в постель. Ну дано мужику! Поэтому старалась мириться с его причудами в другое время. Но все равно — хватило меня ненадолго. Вчера был день, кажется, девятый нашего совместного существования. Он же и последний.
      Так что сегодня я начинала новую жизнь. Поэтому и решила убраться в доме как следует, чтобы вместе с грязью и пылью смыть все неприятное, что оставалось тяжестью на душе.
      Я запустила стиральную машину даже прежде, чем сварила себе кофе. Для меня этот поступок можно назвать просто героическим. Потом позавтракала и принялась наводить порядок в своей небольшой уютной квартирке. Как хорошо, что она у меня не трехкомнатная! И как хорошо иметь свободное время! Последний клиент не поскупился на премиальные, и я могла пока позволить себе побездельничать.
      Пропылесосив, стерев всю пыль и вымыв полы, я села в кресло и с удовольствием посмотрела на плоды моих трудов. И тут взгляд мой упал на люстру. О, только не это! Радость моя померкла! А все из-за гадкой люстры. И когда я ее выкину? Давно пора. Нет. Люстра вообще-то красивая, но состоит она из такого великого множества висюлек, что мне каждый раз становится плохо, когда я только подумаю о том, что ее надо мыть. И вот сейчас я с замиранием сердца поняла, что в понятие «генеральная уборка» обязательно входит мытье люстры.
      Не дав себе времени расслабиться, я вскочила из кресла, поставила под нее табуретку, принесла таз и стала снимать в него злополучные люстровые украшения. Потом хорошенько протерла каркас и пошла в ванную комнату отмывать мелкие детали. Когда все было готово, я расстелила прямо на полу большое полотенце и разложила висюльки сушиться. Неохота мне было протирать каждую в отдельности. Пусть уж сами как-нибудь обсохнут.
      Затем развесила белье на балконе и пошла пить кофе. Надо было доставить себе удовольствие. Впрочем, вид отдраенной наконец-то квартиры радовал меня сегодня не меньше.
      С наслаждением закурив, я вышла на балкон с чашкой кофе в руке. И тут раздался звонок в дверь. Как всегда, в самый неподходящий момент. Даже не пытаясь подавить раздражение, я пошла открывать дверь. На пороге сиял Колян.
      — Танюша! — раскрыл объятия мой недавний бойфренд. — Я так рад тебя видеть.
      — Кажется, мы вчера обо всем договорились? — вместо приветствия заметила я.
      — Договорились. Но я подумал…
      — Коля! Что тебе еще надо?
      — Банку клубничного варенья, — без промедления ответил он и улыбнулся новой лучезарной улыбкой.
      Я-то приготовилась слушать признания в любви, извинения, обещания и так далее, а ему, оказывается, какая-то банка варенья понадобилась!
      — Какую банку? — опешив, по инерции спросила я.
      — Я позавчера вечером приносил. Мне бы ее забрать, — потупился он.
      Видимо, Коле все же стало стыдно за такую неуместную просьбу. Я же была удивлена и просто поражена подобной мелочностью.
      — Жди, — ляпнула я первое, что пришло в голову, и закрыла перед его носом дверь.
      Поразмыслив, я решила, что это какая-то уловка или глупая шутка. Если он думает, что я сейчас на самом деле стану искать ему банку варенья, то глубоко ошибается. Я-то с ума еще не сошла. Ну, думаю, он постоит там за дверью немного и пойдет домой.
      С этими мыслями я прошла на кухню, присела на табуретку и стала допивать кофе. На всякий случай я внимательно осмотрела свои владения. Никакой банки здесь не было. Кажется, я относила что-то подобное на балкон, но если и сделала это, то не задумываясь, потому что уверенности у меня не было. Прошло минут пять, прежде чем раздался очередной звонок.
      — Ну? — Я снова открыла дверь.
      — Нашла варенье? — Коля смотрел на меня почти по-детски невинными глазами.
      — Сей момент, — изобразила я деятельное лицо. — Жди.
      Захлопнув дверь, я все же решила выйти на балкон и посмотреть. Колян не отстанет ведь.
      В шкафчике стояло несколько банок. Но если мне не изменяет память, это варенье любезно принесла мне Ленка, подруга моя. Она прекрасно знает, что заготовками я не занимаюсь, но побаловать себя сладеньким не прочь. И что? Отдавать ее продукцию этому балбесу? Похоже, придется. Лицо у него хоть и идиотское, но такое жалобное. Будто жизнь его клином сошлась на желании вернуть клубничное варенье. И стоять будет под дверью до потери пульса. Упорный.
      Я взяла первую попавшуюся банку, вернулась в коридор, открыла дверь и очень любезно протянула варенье бывшему другу сердца.
      — Приятного аппетита, — с улыбкой стюардессы сквозь зубы проговорила я.
      — Я так тебе благодарен. Спасибо большое! — Коля принял от меня банку чуть ли не с поклоном.
      Мое приветливое лицо превратилось в злобное. Сильно хлопать дверью я не стала — она ведь ни в чем не виновата, — но закрыла ее резко и перед самым носом Коли.
      Вот ведь придурок! Настроение мое было испорчено. Я заглянула в комнату, увидела сохнущие висюльки с люстры и готова была их растоптать.
      Нет, так не пойдет, надо срочно выводить себя из этого состояния. Сев в кресло, я снова вспомнила о Ленке Француженке. Может, напроситься к ней в гости? Все равно сегодня выходной. Она должна быть дома.
      Ленка работает в школе, преподает французский язык. Именно поэтому за ней и закрепилось прозвище Француженка. Правда, денег там платят мало. Сколько раз я предлагала посодействовать подружке в поиске более приличной работы, но она всегда отказывалась. Школу и учеников своих Ленка любит бескорыстно и самозабвенно. Просто жить без них не может. И переделывать ее, пожалуй, уже поздно.
      Я взяла трубку телефона и набрала номер подруги.
      — Ленок, привет. Это Иванова, — радостно произнесла я. — Как ты смотришь на то, чтобы пригласить меня в гости? Мы давно уже не виделись.
      — Я всегда смотрю на твое предложение положительно, — обрадовалась подруга. — Давай. Только ко мне ученики вечером должны прийти.
      — До вечера еще далеко.
      — Ага. Знаешь, мне неудобно тебя об этом просить, — запнулась Лена, — но не могла бы ты принести баночку варенья. Ребята все у меня поели, а отпустить их без чая я не могу. У тебя осталось?
      — Что? Варенье? — после небольшой паузы переспросила я.
      — Да. Варенье. Такое, в баночках с симпатичными крышечками. Если нет, то, конечно, не надо. Просто я подумала…
      — Да нет. С вареньем как раз у меня все в порядке. Принесу.
      — Ну, тогда жду. Пока.
      — Пока. — Я медленно положила трубку.
      Может, я что-то пропустила? Или не понимаю чего-то? Что это за бум такой в начале лета на варенье? Сперва Коле оно понадобилось, теперь вот Ленке…
      Я чувствовала себя полной дурой. Мне показалось, что я каким-то непонятным образом выпала из жизни. Или будто попала в наше время из далекого прошлого. Хоть убейте, не понимаю — зачем им всем варенье? Нет, в принципе все понятно, и мне его не жаль. Но почему именно сегодня и в таком количестве?
      Решив не торопиться с визитом, я легла на диван, включила телевизор и стала смотреть новости. Там про варенье, слава богу, не было ни слова, и это немного меня успокоило. Значит, такая странная надобность в государственном масштабе не проявляется. Что ж, посмотрим, что будет дальше.
      Я специально тянула время, будто ждала, что вот сейчас придет соседка и попросит одолжить ей… Но тут зазвонил телефон. Я дернулась, застыла на несколько секунд, прикинула в уме, сколько банок еще осталось, и осторожно сняла трубку.
      — Иванова? — Мужской голос звучал неприятно. И, похоже, был специально искажен.
      — Иванова.
      — Если не вернешь нам то, что тебе не принадлежит, то Колю своего больше не увидишь, — угрожающе произнес звонящий.
      — Отлично! — не растерялась я. — Мне как раз совершенно не хочется на него смотреть. Так что уж будьте добры, сделайте одолжение… — Я бросила трубку и выругалась.
      Что за дурацкие шутки? Коля хочет меня растрогать? Как мило. Неужели трудно понять, что я на самом деле больше не хочу видеть его. Никогда. Пугать еще меня вздумал! Ну точно — придурок.
      Ну все, пора в гости собираться. Я быстро оделась, в последний момент вспомнила про варенье, взяла с балкона баночку, закрыла дверь на все замки и поехала к Ленке.
      «Девятка» моя стояла у подъезда. Я села в салон и немного успокоилась. Выкурила сигарету и только потом поехала.
      Путь предстоял недолгий. Вообще-то, я бы с удовольствием покаталась часок просто для удовольствия, но… и так уже задержалась, подружка наверняка уже меня ждет не дождется. Остановившись у дома Ленки Француженки, я подхватила банку с вареньем, которую специально положила на сиденье рядом, чтобы не забыть, и вошла в подъезд.
      — И чего так долго? — таково было приветствие подруги.
      — Так получилось. Надеюсь, ученики еще не пожаловали? — Я прямиком прошла на кухню и демонстративно поставила банку на стол. — Вот твое варенье.
      — Отлично. Сейчас чайком побалуемся. — Лена кинулась ставить чайник на плиту. — Что нового? Как твои дела? Да ты садись, что стоять зря. Сейчас только тетради уберу.
      На кухонном столе лежали книги, учебники по французскому, тетради, какие-то листки. Лена всегда любила заниматься на кухне. Объясняла она это тем, что здесь уютнее. Уж не знаю, чем ей письменный стол не нравится? А он у нее, между прочим, есть.
      Я села, поставила пепельницу поближе и закурила. Ленка освобождала стол.
      — У меня все хорошо. Работы пока нет, так что я отдыхаю. А ты все с тетрадками возишься да с глупыми детьми?
      — Ах, что ты говоришь такое? Мои ребятки умненькие, все на лету схватывают. Сама даже удивляюсь иной раз.
      Другого ответа от подруги я не ожидала.
      Наконец Ленка вытерла стол, накрыла его к чаю и присела сама.
      — А варенье где? — подозрительно спросила я. Ненавижу чай, но при Ленкиных доходах о кофе и речи нет. Поэтому буду пить эту жидкость. С вареньем!
      — Ой, забыла. — Ленка встала, быстренько открыла банку и щедрым жестом наполнила вазочку душистыми сахарными клубничками. — А остальное для ребят.
      — Слушай, — я отпила горячего чая и только потом затушила окурок, — а сейчас что, модно стало варенье есть?
      — Почему модно? — не поняла меня подруга.
      — Просто ты сегодня вторая, кто у меня варенье спрашивает. Раньше никто не просил, а сегодня как с цепи сорвались, — объяснила я.
      — Глупости! Просто иногда случаются забавные совпадения. Не бери в голову. — Ленка презрительно махнула рукой.
      — Как скажешь.
      Чай я пила, как и собиралась, исключительно с вареньем — положив его прямо в чашку. И тут Ленка громко вскрикнула.
      — Ой, я, кажется, сломала зуб! — И вынула изо рта что-то маленькое.
      — Сломала? Кушая варенье? Не может быть!
      То, что подруга держала в руке, неожиданно сверкнуло.
      — Что это? — Лена подошла к раковине и смыла варенье с предмета. Потом показала его мне.
      — Ну уж точно не зуб, — сказала я. — Камень какой-то.
      — А что он тут делает? — возмутилась Ленка.
      — Знаешь, у меня складывается такое впечатление, что камень этот очень похож на бриллиант. — Я вертела в руках маленький сверкающий камушек.
      — Придумаешь тоже. Откуда ему взяться в варенье, бриллианту-то? — весело засмеялась подруга.
      — Затрудняюсь ответить на твой вопрос, — серьезно заявила я. — Но говорю тебе — это либо бриллиант, либо подделка под него. Я не специалист, так что точно сказать не могу. А взялся он, по — видимому, из банки с вареньем. — Я подозрительно посмотрела на вазочку.
      — Я варенье с бриллиантами не варю, — гордо сказала Ленка. — И никогда не варила. Так что быть этого не может. Мне, наверное, пломбу такую поставили.
      — Это мы сейчас уточним.
      — Я не дамся, — вскрикнула подруга.
      — Тебя мучить не буду. Давай мелкий дуршлаг или сито. Варенье будем промывать. Если есть один камушек, очень может статься, что найдется и другой. Проверим.
      Ленка нашла мелкий дуршлаг, я вывалила в него часть варенья и встала около раковины промывать. Подруга смотрела на меня с отчаянием — ей было ужасно жалко варенье.
      Я же довольно скоро разглядела в дуршлаге еще один блеснувший камушек, потом еще.
      — Слушай, они и правда в варенье.
      Через тридцать минут я промыла всю банку. Естественно, все ее содержимое было утрачено, но зато у нас на салфетке красовались двенадцать не самых, мягко говоря, маленьких камней.
      — А вдруг их было больше? — логично предположила Ленка. — Вдруг мы успели съесть несколько бриллиантов?
      — Это плохо, — кивнула я. — На самом деле гарантии у нас никакой. Зато я догадываюсь, откуда там камни.
      — И откуда? — с интересом посмотрела на меня подруга.
      — Сегодня Колян, которого я вчера выгнала, приходил и спрашивал у меня банку. Я ж тебе про это говорила. Естественно, я очень удивилась. Теперь понимаю, что за банка ему была нужна.
      — А откуда она у него?
      — Стоп. — Я пропустила Ленкин вопрос мимо ушей. — Мне ведь еще звонили! Как раз перед тем, как я к тебе поехала. Позвонил мужик и сказал, что если я не верну то, что мне не принадлежит, то не увижу больше своего Колечку. А я ляпнула, что, мол, совершенно и не горю таким желанием, и повесила трубку. Думала, шутит кто-то, а вернее, сам Коля. Но теперь мне все видится в другом свете.
      — Невероятно, — округлила глаза Лена. — А откуда у твоего Коли бриллианты? — снова спросила она.
      — Коля не мой. Запомни, пожалуйста. А вот вопрос твой очень даже интересный. На самом деле, где он взял вот эту банку? И почему, когда я ему отдавала банку с вареньем, он не понял сразу, что она другая?
      — Но ведь они же все одинаковые, стандартные. На пятьсот граммов, с капроновой крышкой.
      — Да? Вот так история. — Я снова закурила. — И что теперь делать?
      — Вернуть их от греха подальше, — твердо сказала Ленка. — И забыть все.
      — А если мы и вправду несколько штук проглотили? Теперь что, в туалет с лупой ходить? — скорчила я рожицу.
      — Нет, я точно не ела, — сразу заявила Ленка, едва представив себе не очень привлекательную перспективу. — А нельзя ли у тех, кто звонил, уточнить, сколько камней было?
      — Ага. А они возьмут и ляпнут, что сотня. Специально, чтобы нас проверить. Да и вообще, они могут больше не позвонить. — Я задумалась.
      — Позвонят, никуда не денутся. Если бы у меня были такие камни, а потом пропали, то я обязательно позвонила бы. И не раз. — Лена наконец перестала ходить перед моими глазами и села.
      — Тогда мне срочно надо домой. — Я вскочила, но потом снова опустилась на табуретку. — Ленка, а почему тебе даже в голову не пришло оставить эти камни себе? Подумаешь, какого-то придурка Колю мы больше не увидим. Не очень-то и хотелось его видеть. Но ведь вообще не факт, что бриллианты у нас! Мы ведь могли их и не найти, если бы тебе срочно варенье не понадобилось. Или я запросто могла прихватить другую банку. Что тогда?
      — Мне чужого не надо, — веско произнесла подруга. — Потом бед не оберешься.
      — Какая ты у меня правильная! — улыбнулась я. — Представляешь, купила бы себе дом, машину. Бросила бы школу свою. Зажила бы как человек.
      — Хватит, Иванова. Ты и сама их взять не можешь. А я что, рыжая?
      — Ты не рыжая, ты просто дура. И я такая же, — добавила я.
      — Вот и катись домой, жди звонка. Надо быстрее избавиться от этих блестяшек. Спокойнее будет.
      — Ладно, поеду домой. Но камни пусть останутся у тебя. Ты не против?
      — Против! — отмахнулась подружка. — Еще как против! Я спать спокойно не смогу, если они в моей квартире находиться будут.
      — Нет. Так надежнее будет. Сама подумай: они — не знаю уж, кто именно, ну, в общем, те, которые звонили, — считают, что бриллианты у меня. Следовательно, могут прийти ко мне. И если найдут, то, считай, пропали камушки. А так — я смогу торговаться. Про тебя они все равно не знают, — разъяснила я Ленке ситуацию.
      — А если выследили, что ты ко мне поехала?
      — Какая ты умная, — медленно сказала я. — Общение со мной отражается на тебе очень даже заметно. Но думаю, что этого не было. Я, конечно, не смотрела, едет ли кто за мной, мне и в голову не пришло, но все равно процент такой вероятности очень мал. Так что придется тебе, девонька, хранить камушки у себя.
      Я взяла полиэтиленовый мешочек, достала из пачки последнюю сигарету, положила туда завернутые камни, а пачку вручила Ленке.
      — Теперь ты — хранитель ценностей. Положи ее на видное место, но курильщиков в дом не приглашай.
      — А почему на видное? — удивилась подруга.
      — А потому, что прятать лучше всего на виду. Никому в голову не придет, что там лежит не то, что положено. Пусть валяется пачка прямо здесь, на столе. Правда, ты не куришь. Это уже подозрительно, но кому какое дело, если все равно ты живешь одна.
      — А ученики? — обиделась Ленка.
      — Ученики… Надо подумать. А они у тебя что, наглые такие? Будут тебя пытать, почему пачка лежит? Или стрелять сигаретку?
      — Ну тебя. — Ленка фыркнула. — Делай что хочешь. Пусть валяется. Мне все равно.
      — Все-таки мне очень интересно, чьи же это камушки оказались у нас.
      — У тебя, дорогая. Меня не примазывай, — округлила глаза подруга.
      — Все, я придумала: надо провести маленькую разведку. Позвоню Папазяну и туманно поспрашиваю, — высказала свою идею я. И, к сожалению, в тот момент не было рядом умного человека, который бы меня остановил.
      Я взяла телефонную трубку, набрала номер и несколько минут ждала, пока Гарик ответит. Наконец он проявился.
      — Папазян, — услышала я знакомый голос.
      — Иванова. Гарик, я от дел тебя не отрываю?
      — Дорогуша, что хочешь? На самом деле зашиваюсь, — не очень вежливо, но очень виновато проговорил он.
      — Да так. Скучно стало, решила позвонить. Может, вы там чем-нибудь интересным занимаетесь? Пропажей бриллиантов, к примеру. А то я умираю от безделья.
      — Танюша, какие бриллианты?
      — Значит, нет бриллиантов? — разочарованно вздохнула я. — Ну тогда пока.
      — И это все?
      — Да.
      — Ну, ну. Давай. Я тебе позвоню вечерком, о здоровье твоем справлюсь.
      Я плюхнула трубку на аппарат и развела руками.
      — А ты думала, что тебе на блюдечке ответы на твои вопросы преподнесут, — таким же образом расставила руки Ленка.
      — Ничего я не думала. Я поехала. Пока. Звони.
      Подружка проводила меня до двери.
      — Но в туалете все же приглядывайся, — махнула я ей на прощание и засмеялась.

      Я открыла дверь и сразу поняла, что в квартире у меня кто-то побывал. Но когда я прошла на кухню, то прямо чуть не села. Весь стол был перемазан вареньем, остатки которого мирно покоились на полу. Вот это наглость!
      Тут в кармане у меня зазвонил сотовый.
      — Таня, — услышала я довольный голос Папазяна. — Я сегодня прямо-таки джинн. Будут тебе бриллианты, — хихикнул Гарик и отключился.
      Я покрутила пальцем у виска. Куда мне еще бриллианты?
      Заглянув в комнату, я обнаружила, что висюльки от люстры кто-то передавил. Несколько часов назад я сама была готова с радостью с ними что-то подобное сделать, но теперь то, что это сделал кто-то другой, привело меня в бешенство. Да как они посмели?
      На балконе никаких банок не было. Значит, выпотрошили все. Я вернулась на кухню разъяренная. Что искали в моем доме, ни новостью, ни секретом для меня уже не было. Но почему таким варварским способом? Не могли, что ли, поаккуратнее? Дуршлаг есть. Раковина опять же есть. Так нет же, надо было на стол варенье вытряхивать, а потом все на пол скидывать… Свиньи! Я только сегодня все так чисто убрала-помыла. Теперь что ж, снова хвататься за тряпку?
      Я обессиленно опустилась на чистую табуретку. Ну такая злость проснулась во мне! И неужели они после всего, что тут натворили, думают, что я соглашусь отдать им камни? Да я лучше в реку их кину! Безмозглые твари! Пусть только позвонят… Я устрою им фейерверк…
      Просидела я так минут сорок, точно — никак не могла заставить себя начать отмывать все это липко-сладкое безобразие. Хорошо, что у меня банок было мало, а то бы вообще всю квартиру залили, не одну только кухню. Впрочем, утешение слабое.
      Оставив в пепельнице три окурка, я поднялась. Налила в ведро воды и снова приступила к уборке. Какой кошмар! Тряпка мгновенно становилась скользкой, полоскалась плохо. Зато запах клубничного варенья я запомню на всю оставшуюся жизнь.
      Я вылила грязную воду и налила свежей. И тут в дверь позвонили. Поставив ведро на пол, я стала быстро соображать — кто это и зачем пожаловал? Очень может быть, что снова за бриллиантами. Сами не нашли. Решили со мной поговорить. Ну, я встречу их, как полагается в таких вот, особых случаях.
      Я посмотрела в «глазок». В коридоре стоял мужчина. Один мужчина. Он рассматривал мою дверь, будто на ней картина маслом была написана.
      — Кто? — решила спросить я.
      — Мне нужна Иванова, — быстро ответил «гость».
      — Подождите.
      Сбегав в комнату, я достала из тумбочки свой верный «ПМ» и наручники. Закую негодяя и пытать буду. Это хорошо, что он один приперся. Легче будет справиться.
      Я сделала глубокий вдох, потом открыла, ткнула дулом в живот пришедшему, другой рукой схватила его за грудки и затащила в квартиру.
      — Ни звука, — с улыбкой сказала я и захлопнула входную дверь.
      Затем привычным приемом развернула мужчину и нацепила на его запястья наручники.
      — Теперь милости прошу. Проходите, — подтолкнула я его в комнату, все еще держа под дулом пистолета. — Чем обязана?
      — Вы Иванова? — ошалело спросил мужик.
      — А вы кто, собственно, будете?
      Я пристально рассматривала мужчину. И надо сказать, что он мне понравился. Высокий, хорошо сложенный, аккуратно одетый. Да и лицо приветливое. Сейчас, конечно, не очень. Но когда открыла дверь, он, помнится, улыбался.
      — Меня зовут Олег Клименко. Я к вам по делу, — озираясь по сторонам, сказал мужчина.
      — Надо думать, — кивнула я. — Да вы не волнуйтесь. — Я проследила за его взглядом. — Это просто люстра упала и разбилась. Видите, сколько осколков. И упала-то прямо на полотенце. Что за дело у вас?
      — Вы Татьяна Иванова? — подозрительно посмотрел на меня мужчина.
      — Да. Неужели до сих пор не поняли? Разве Колечка не рассказывал?
      — Колечка? Какой? Я к вам от другого.
      — Ну, понятно. Так что вы хотели? — Я старалась казаться милой, хотя в моей душе все кипело.
      — Кажется, уже ничего, — с сомнением сказал Клименко. — Мне, конечно, говорили, что вы такая… Как бы это выразиться… Но я не думал, что до такой степени. Наверное, мне лучше уйти.
      — Ну почему же? Мы ведь еще не поговорили, — вскочила я. — Сейчас сигареты принесу, и обсудим вашу проблему по-человечески. У вас ведь, как я понимаю, проблема возникла?
      — Да.
      Я сходила на кухню за пачкой и пепельницей.
      — Только сегодня убралась, — косила я под дурочку, — и вот надо же, снова бардак.
      Мужик молчал.
      — Ну что у вас за дело? Я вас внимательно слушаю.
      — А наручники обязательно? — как мог пожал он плечами.
      — Мешают? — сочувственно спросила я. — А вы говорите быстрее. Сниму, когда выпускать буду.
      Клименко прокашлялся.
      — Не вижу необходимости в ваших предосторожностях. Но если вам так удобнее… Я хотел, чтобы вы помогли мне в одном деле. Но, думаю, мне следует обратиться к другому частному детективу. Ваши методы мне не нравятся. Так что, будьте добры, проводите меня до двери.
      Смутная догадка промелькнула у меня в голове.
      — Вы хотите меня нанять? — машинально стряхнув пепел на ковер, спросила я.
      — Хотел, но больше не хочу. У меня на самом деле, как вы говорите, проблема. Сегодня я обратился в милицию, и меня направили к вам.
      — Кто направил?
      — Какой-то Папазян.
      — Да? — вскинула я брови. — И что сказал?
      — Сказал, что по тому вопросу, по которому я хотел поговорить, лучше всего толковать с вами. Расписал вас с лучшей стороны, между прочим. А вы просто сумасшедшая, — с укором произнес Клименко. — Пистолет, наручники эти. Кстати, Папазян обещал предупредить вас о моем приходе.
      И тут я начала громко смеяться. Олег смотрел на меня, кажется, все больше убеждаясь в своем предположении о том, что у меня не все в порядке с головой. Я честно хотела остановиться, но не могла. Когда же перестала хохотать, задумалась, как бы попонятнее объяснить человеку, почему встретила его таким образом.
      Для начала я сняла наручники. Потом любезно предложила ему сигаретку и кофе. Клименко, к моему удивлению, согласился. Пришлось вести его на кухню, не люблю таскать угощение для гостей в комнату, удобнее сразу на месте. Правда, стол чуть липким остался, но это по сравнению с моим приемом сущая ерунда.
      — Я вам все сейчас объясню, — начала я, доставая пакетик молотого кофе. — Дело в том, что я ожидала прихода не совсем любезных товарищей. Я была уверена, что вы один из них. И пришли меня пытать. Вот и кинулась сразу в наступление. Извините.
      — А что, я так похож на «нелюбезных товарищей»? — Олег начал осторожно улыбаться.
      — Я в глаза их не видела.
      — Тогда многое объясняется. У вас, как я понимаю, опасная профессия. — Клименко оторвал прилипшую к столу руку.
      — Между прочим, бардак тоже они устроили. Разбили мне люстру, здесь налили варенья. Домыть еще не успела. Но основную лужу убрала.
      — А почему варенье? — с подозрением спросил Олег.
      — Вам тоже это кажется странным? — подхватила я.
      — Просто я пришел по поводу варенья.
      — Умоляю. Только не это! — Я чуть не зарыдала. — И вообще, у меня, к сожалению, сейчас совсем нет времени на ваше дело. Своих проблем хватает. С этими типами разобраться надо, балбеса одного спасти. Давайте выпьем кофе и разойдемся, пока я совсем с ума не сошла.
      Но Клименко неожиданно оживился и воспрял духом. Он встал, вымыл над раковиной липкую руку и снова сел.
      — Вы не могли бы рассказать мне, что тут у вас происходило? — попросил он, с большим вниманием глядя на меня.
      Я инстинктивно поправила волосы.
      — А вам какое дело? Это не я, а вы собирались мне что-то рассказать, — опешила я от такой наглости.
      — Хорошо. Давайте я вам расскажу.
      — Нет. — Я понимала, что противоречу сама себе, но что поделать. — Я все равно не смогу заняться вашим делом сейчас. Если только потом…
      — Потом меня не устраивает.
      — Вот видите. — Я облегченно вздохнула.
      — Если не хотите ничего говорить, — Олег непонятным образом взял инициативу в свои руки, — то все же послушайте меня. Просто послушайте. Есть у вас хоть на это десять минут? Хотя мне и пяти в принципе хватит. А потом уж точно мне ответите.
      — Послушать могу. Говорите. Только про варенье ни слова.
      — Так почти с него все и началось. Хотя нет. Началось с того, что мой друг попросил меня продать здесь, в Тарасове, кое-что. Не буду пока говорить, что именно. Он скоро приедет, и я к тому моменту должен приготовить ему деньги, — горячо говорил Клименко. — Так вот. Пошел я с этим «кое-чем» к знающему человеку — оценить, прикинуть и так далее. Но сразу не продал. Да у него и денег столько не было. Возвращаюсь домой. И кажется мне, что за мной следят. Я это «кое-что» в банку с вареньем и сунул. А на следующий день, пока меня дома не было, эту баночку украли. Представляете, в какой я панике?
      — Представляю.
      Я почти сразу догадалась, о чем именно рассказал мне Олег. Но виду не подала. Не буду же я сообщать ему, что бриллианты у меня. Кстати, значит, это на самом деле бриллианты.
      — Я сегодня решился и пошел в милицию. Попал на Папазяна. Вкратце объяснил ему проблему, а он засмеялся как-то странно и велел мне идти прямиком к вам. Дал адрес и обещал позвонить, предупредить. Сказал, что лучше вас никто мне не поможет, даже правоохранительные органы. А вы меня, честно сказать, сначала напугали. Я думал, у вас крыша поехала.
      — Поедет тут… — Я поняла, что устала. — Ну говорите, что там у вас за «кое-что»?
      — А вы возьметесь за это дело? — спросил он.
      — Не знаю. Ничего не обещаю, но проверять пока буду. — Я допила кофе и подумала о камнях, что лежат сейчас спокойненько у Ленки Француженки. — Слушайте, а как вы мне докажете, что бриллианты ваши? За ними ведь еще некоторые охотятся.
      — Да мы с вами друг друга без слов понимаем, — тихо сказал Клименко. — Я не говорил, что это бриллианты.
      — Я мысли читать умею. Сколько штук их было? — внезапно оживилась я.
      — Двенадцать.
      — Слава богу. Так как насчет доказательств?
      — У меня есть некоторые бумаги. Я к скупщику ходил. Он мне их оценил и все тут записал, сколько штук, сколько карат в каждом, предположительная стоимость… — Олег подал мне лист бумаги.
      Я внимательно прочла его и отдала назад.
      — Хорошо.
      Прервал нас телефон. Я схватила трубку:
      — Да.
      — Иванова? — Тот же противный мужской голос, что первый раз грозил мне разлукой с Колей.
      — Да, — однозначно отвечала я.
      — Ну как? Вернуть нам ничего не хочешь?
      — О чем конкретно вы говорите?
      — Сама знаешь.
      — И не догадываюсь!
      — Банку с клубничным вареньем, которую принес твой дружок.
      — С сегодняшнего дня у меня в доме нет не только клубничного, но и вообще никакого варенья. И вам должно быть это известно.
      — Подумай хорошенько.
      — Что с Колей? — решила спросить я.
      — Приболел немного, но пока осложнений нет. Возможно, будут, если ты не вернешь банку, — мерзко хихикнул тип.