Мужчина умер от рака легких в возрасте семидесяти лет, а продажу мастерской и смерть ее хозяина разделяли три года, и с большой уверенностью можно было сказать об отсутствии криминала в обоих событиях. В общем, Павлов был типичным «драгоценщиком». Мне в бытность свою в КГБ уже случалось сталкиваться с подобными типами. Интеллигентные, тихие, незаметные люди. Они не имели ничего общего с криминальными быками, избегали конфликтов с властями, а все проблемы решали посредством денег да связей среди представителей власти и силовых структур.
      Минут пять я посидела, подумала и решила, что возьмусь за работу. Конечно, многое зависело от того, что скажет мне ювелир при личной встрече.
      Взяв со стола телефон, я набрала номер Павлова:
      — Викентий Иванович, это Охотникова, предлагаю встретиться завтра в полдень. Я буду ждать вашего человека у городского парка, рядом с памятником Пушкину.
      — Прекрасно, Евгения Максимовна, — обрадовался ювелир, — я распоряжусь, за вами заедут и доставят ко мне. Тогда все и обсудим.
      — Нет проблем. До встречи. — Отключив сотовый, я послала фотографию Павлова с компьютера на принтер, затем взяла распечатку и стала рассматривать. Необычное сочетание черт лица ювелира говорило о том, что у него были проблемы с внутриутробным развитием, возможно, наследственные заболевания, передавшиеся от родителей либо наркоманов, либо алкоголиков. Нижняя часть вытянутого лица непропорционально меньше верхней. Лоб широкий и сильно выпуклый, с большими лобными буграми. Темные вьющиеся волосы располагались на голове беспорядочно, без намека на прическу. Кустистые черные брови, сросшиеся на переносице, скошенные концами вниз, а под ними, в глазных впадинах, огромные черные глаза, излучающие силу. Средний по высоте и узкий по ширине острый нос с горизонтальным основанием и глубокой переносицей. Небольшие скулы, пухлые щеки, обросшие короткой бородой. Тонкие поджатые губы и квадратный, волевой подбородок, также заросший черными волосами. Большие уши плотно прижаты к черепу. По всем признакам натура властная, любит все контролировать.
      Назвать его привлекательным у меня язык не поворачивался. Буйная фантазия тут же нарисовала картину жизни ювелира. В юности он вряд ли пользовался успехом у женщин. Все время он отдавал работе. Женился, только став богатым. Из-за этого, вероятно, у мужика куча комплексов и различные мании.
      Молитвенно сложив руки, я попросила у бога, чтоб Павлов не оказался полным психом. С клиентами часто такое бывает. Нервная работа, конкуренты, алкоголизм, а телохранителю потом терпи причуды, срывы да странности. Чего я только не насмотрелась! Но что поделаешь — работа такая.
      В комнату заглянула тетя Мила:
      — Жень, кофе будешь? Я собиралась варить и подумала — не сварить ли тебе.
      — Вопрос, по-моему, неуместный, — улыбнулась я, — конечно, вари.
      Выпив кофе с пирожными, я с часок побездельничала, а потом приступила к ежедневной тренировке. Чтоб не нарываться на недовольство соседей, я бесшумно выполнила комплекс силовых упражнений, используя гантели. Сжав их в руках, я наносила удары и ставила блоки от воображаемых противников. Потом взяла ножи, отработала с ними различные приемы реального боя в стесненных условиях, а в конце точно метнула их в центр мишени, висевшей на стене. После стала просто отжиматься от пола — сто раз на кулаках, сто раз на пальцах и сто раз на внешних сторонах ладоней. Несмотря на то что было распахнуто окно, а в комнате гулял свежий ветер, пот ручьями струился по телу, пропитывая одежду. На счет «сто» я в изнеможении упала на пол, уткнувшись лицом в ковер. Постепенно гулко бухавшее сердце сбавило темп. Дыхание восстановилось. Наконец я поднялась и перешла к упражнениям на гибкость, которые в отличие от силовых нельзя было прекращать ни на день, иначе терялся контроль над телом. Усилием воли я отключила болевые ощущения. Растяжка, прогиб, махи, шпагаты. Самое трудное — шпагат между двумя стульями с отягощением.
      Тетя Мила, весело напевая себе под нос, гремела посудой на кухне. На дрожащих ногах я незаметно проскользнула в ванную. Не хотелось, чтоб тетя видела меня в таком состоянии. Сразу начнется нудение, что я над собой издеваюсь и тому подобное. С шипением из душа ударили упругие струи воды. Я встала, опираясь о стенку кабины, чтоб не упасть…
      На ужин тетя приготовила рассольник и отличную баранину с гранатовым соком, рубленой зеленью и специями. С умилением наблюдая, как я со зверским аппетитом поглощаю мясо, тетя покачала головой и печально произнесла:
      — Женя, Женя, из-за твоих упражнений у тебя мышцы становятся, как у мужчины. Кто ж тебя замуж возьмет?
      — Не начинай, — попросила я с набитым ртом, — со мной все в порядке. Регулярно смотрюсь в зеркало и пока никаких катастрофических изменений не заметила.
      — Ладно, ладно, только не ругайся на меня, — пошла на попятную тетя. — Я желаю тебе только добра. Мария Александровна мне вот только что позвонила. Сказала, что у ее племянника в фирме требуется менеджер со знанием иностранных языков. Хороший оклад, между прочим.
      — Мне нравится то, чем я занимаюсь, — сдержанно сказала я и налила себе из графина свежевыжатого сока.
      Тетя только вздохнула. Она регулярно заводила эти разговоры, но результат получался один и тот же. Каждый оставался при своем мнении.
      Тетя в расстроенных чувствах ушла в гостиную смотреть какое-то шоу, а я, закурив сигарету, принялась складывать грязную посуду в мойку. Мысли о завтрашней встрече не оставляли меня ни на минуту. Хотелось предусмотреть каждую мелочь. Конечно, всего не предусмотришь в любом случае, но стремиться к этому стоит. Остаток вечера я провела в компании тети перед телевизором. Во время рекламных пауз мы болтали на отвлеченные темы. Попутно я просматривала свежие газеты, уделяя особое внимание криминальной хронике.
      Утро началось по заведенному порядку в шесть. Я открыла глаза. В бледном свете утра, льющемся сквозь тюлевые шторы, все предметы в комнате смотрелись безжизненными, словно миражи. Через несколько секунд раздался сигнал будильника. Я полежала, слушая его пищание, затем поднялась, потянулась и, переодевшись в спортивные трико и майку, выскочила на улицу, чтобы совершить привычную десятикилометровую пробежку. За годы службы в разведывательно-диверсионном подразделении «Сигма» у моего организма выработался определенный ритм. Без нагрузок он моментально бы пошел вразнос. Депрессия, лишний вес и неврозы. Ведь вещества, поступающие в кровь человека во время интенсивных тренировок, сродни наркотикам.
      Пробежавшись, я сорок минут уделила упражнениям на спортплощадке у школы, недалеко от тетиного дома, отрабатывала удары из боевого карате, позанималась на брусьях, побегала и попрыгала по бревну. После — домой, душ, завтрак, а после завтрака в тир. Два раза в неделю я обязательно ездила стрелять в разные тиры. Надо сказать, что удовольствие это не из дешевых, но без тренировок — нельзя. Небольшой отдых. Когда до назначенной встречи оставалось два часа, я стала собираться. Случиться могло что угодно, поэтому первым пунктом шло оружие. Револьвер я засунула в наплечную кобуру. Кто-то может сказать, что это прошлый век. Но так мог сказать только непрофессионал. Благодаря тому, что в револьверах не надо досылать патрон, экономились драгоценные секунды. Достал и выстрелил. К тому же револьверные пули обладали сильным отбрасывающим эффектом. Шок от удара пули был столь велик, что противник, раненный даже в руку, быстро терял способность к сопротивлению. Как резервное оружие, я взяла пятизарядный пистолет «малыш», который расположился в кобуре на лодыжке. Электрошок и баллончик с нервнопаралитическим газом положила в сумочку. Там же находился набор шпионской аппаратуры: миниатюрные камеры, микрофоны, подключаемые на плату от мобильного телефона и срабатывающие от звонка, маячки для слежения за перемещениями объекта. В тайнике серебряного портсигара у меня имелся миниатюрный шприц со снотворным и три ампулы с различными нейролептиками, помогающими в проведении допросов. Оделась я в строгий деловой брючный костюм темно-синего цвета. В пряжке ремня на брюках разместились два метательных лезвия. Еще одно в декоративной металлической вставке ремня сзади, на случай если мне свяжут руки.
      Закончив собирать сумку, я поправила макияж и посмотрела на свое отражение в зеркале. На вид — чистый ангел. Хрупкая, женственная, с округлыми формами и симпатичной мордашкой. Пухлые губы, чуть вздернутый аккуратный носик и большие голубые глаза, цвет которых часто менялся при помощи контактных линз. Средней длины каштановые волосы. Загорелая кожа. Кто мог заподозрить в столь милом существе, как я, безжалостного агента спецподразделения? Никто. Вот именно потому подобных мне отбирали для службы в КГБ. Агент-женщина должна выглядеть безобидной. Если требуется, то ты моментом должна перевоплотиться либо в роковую соблазнительницу, либо в серую мышку, а то и в мужчину.
      Собравшись, я заверила тетю, что иду в библиотеку, а сама на такси рванула к городскому парку. От проспекта пешком дошла до памятника Пушкину, расположенного у входа в парк, и стала слоняться по окрестностям, поглядывая на часы. Взгляд медленно скользнул по людям, гулявшим на аллее. Ничего подозрительного. Обычные люди.
      Ровно в двенадцать к памятнику подошли двое, они явно кого-то ждали. Я наблюдала за парочкой со скамейки в тени развесистого каштана. Первый, высокий полнеющий мужчина лет сорока, вытащил из кармана пиджака листок бумаги, очевидно с моей фотографией, и принялся его разглядывать. У него было широкое лицо с небольшим острым носом, пухлыми щеками и круглым подбородком. Мужчина усиленно щурил глаза, от чего они походили на глаза азиата, но к азиатам его отнести было нельзя. По антропологической принадлежности — типичный европеец. Скулы средние, курчавые волосы и брови светлые. По дорогой одежде, туфлям и массивному перстню на среднем пальце левой руки я догадалась, что это и есть доверенное лицо ювелира, а второй — невысокий, лупоглазый, в рубашке с коротким рукавом и джинсовой жилетке — его охранник. Под жилеткой у мужчины просматривался пистолет. Если шеф больше пялился на фотографию, то охранник цепким взглядом осматривал людей вокруг. Быстро среди остальных его взгляд вычислил меня. Охранник негромко сказал что-то шефу. В лице последнего отразилась озабоченность. Он, прищурившись, посмотрел в мою сторону и утвердительно ответил охраннику:
      — Да, это она. Пошли.
      Слов я не слышала, однако поняла фразу, прочитав по губам говорившего. Встала и направилась им навстречу.
      — Охотникова Евгения Максимовна? — спросил высокий в дорогом костюме.
      — Она самая, — кивнула я.
      — Мы приехали за вами, — тихо произнес высокий, озираясь. — Я Дмитрий Васильевич Ухлин, директор холдинга «Самоцветы державы», который принадлежит Павлову, а это, — он указал рукой на невысокого, — Рустам Рамазанов, наш начальник службы безопасности.
      — Очень приятно, — спокойно сказала я.
      — Познакомились, а теперь поехали — хозяин ждет, — холодно проворчал Рамазанов.
      — А хвоста нет, ты проверил? — испуганно спросил Ухлин, озираясь. Достав из кармана носовой платок, он промокнул лицо.
      — Нет, проверил, — с оттенком презрения в голосе протянул начальник службы безопасности.
      — Ну, тогда пошли, — вздохнул Ухлин. Размашисто шагая рядом со мной, он сунул платок в карман и осторожно поинтересовался: — Груз сейчас с вами?
      — Не понимаю. О чем вы говорите? — ответила я.
      — Понятно, — он кивнул с улыбкой.
      У выхода из аллеи нас ждал черный джип «Коммандер» с заведенным двигателем. Внутри на переднем сиденье сидел шофер, а рядом бритый детина с каменным лицом. Мы сели назад. Рамазанов коротко распорядился:
      — Домой. — И джип сорвался с места, набирая скорость.
      — А вы откуда приехали? — попытался затеять разговор Ухлин.
      — Ниоткуда, — отрезала я. Не совсем было понятно, какую игру они со мной затеяли. Лучшим мне показалось отмалчиваться. Поглядывая назад на дорогу, я заметила серебристый внедорожник, плотно севший нам на хвост.
      — Это ваша машина прикрытия? — Мой вопрос был адресован начальнику службы безопасности. Рамазанов нахмурился, посмотрел назад и отрывисто бросил водителю:
      — Сергей, попробуй оторваться. У нас гости. Серебристый «Мицубиси».
      Водитель резко свернул на очередном перекрестке и погнал по улице почти под сотню. Потом еще один поворот с управляемым заносом при вхождении. Однако оторваться не удавалось. Серебристый внедорожник легко повторял все маневры.
      — Что все это значит?! — высоким срывающимся голосом выкрикнул Ухлин, промакивая носовым платком блестевшее от пота лицо. — Чего они хотят?
      — Поздороваться, — мрачно пошутил водитель.
      Гигант, сидевший на соседнем с водителем сиденье, обернулся и пробасил начальнику службы безопасности:
      — Рустам, я могу попробовать их снять. Прострелю покрышки. — Он красноречиво взялся за револьвер.
      — Не надо, только стрельбы нам еще не хватало! — рявкнул в ответ Рамазанов, торопливо набиравший на сотовом чей-то номер. Я наблюдала за ним и думала: «Куда мне довелось на этот раз вляпаться? Что за гонки посреди бела дня в центре города? Добром это явно не кончится».
      — Сокол, видишь нас? — спросил Рамазанов в телефонную трубку. — За нами серебристый внедорожник. Попробуй отсечь.
      Сказав это, начальник службы безопасности приказал водителю сбросить скорость. Впереди показался перекресток. На светофоре горел зеленый свет. Из кармана жилетки Рамазанов достал специальный брелок для переключения сигналов светофора прямо из машины, какие имеют водители спецслужб. По перпендикулярной дороге к перекрестку несся еще один джип «Коммандер» — копия нашего. Когда мы прошли перекресток, Рамазанов переключил светофор. Преследователи не успели затормозить, а «Коммандер», вылетевший с перпендикулярной дороги, не тормозя, врезался и снес их машину с перекрестка.
      — Отлично сработано, — пробормотал начальник службы безопасности, убирая брелок.
      — Это что там, на перекрестке, наша машина была? — нервно спросил Ухлин. — Ты что, Рустам, приказал водителю ее разбить?! Да ты знаешь, сколько она стоит?!
      Начальник службы безопасности промолчал, игнорируя директора, словно он был пустым местом.
      — Я доложу Викентию Ивановичу, что ты творишь, — гневно пообещал Ухлин и отвернулся к окну.
      Начальнику службы безопасности в этот момент позвонили на сотовый. Выслушав собеседника, он похвалил:
      — Ментов вызвали — правильно. Пусть они с этими уродами разбираются. — Когда он отключил сотовый, я поинтересовалась:
      — У вас тут что, война идет какая-то?
      — Хозяин объяснит, если потребуется, — отрезал Рамазанов ледяным тоном. Дальнейшие расспросы были бессмысленны. В полном молчании мы выехали за город. Через пятнадцать километров водитель свернул с шоссе на разбитую боковую дорогу. На поржавевшем дорожном указателе я успела прочитать: «Пионерский лагерь „Звездочка“. Под табличкой с названием висел знак „Проезда нет“. Однако мы проехали. С каждой сотней метров дорога ухудшалась и ухудшалась, а затем оборвалась самым неожиданным образом. На потрескавшемся асфальте лежали бетонные блоки, покрашенные наискосок красными полосами. За блоками зиял здоровенный котлован и кучи земли вокруг него, которые завалили всю обочину. Место мне не понравилось. В такие привозят, только чтоб пришить ненужного свидетеля. Похоже, это была ловушка. Я незаметно вытащила метательное лезвие из пряжки ремня. Пусть попробуют только рыпнуться. Я уже была готова устроить в машине кровавую баню, как только бы она остановилась, но шофер повернул прямо в подлесок на обочине. Я различила едва заметный просвет между деревьями. Машина съехала вниз с насыпи, проехала в глубь подлеска и свернула на грунтовку, шедшую параллельно основной дороге. Объехав разрушенный участок, мы вновь вернулись на асфальтовую дорогу. Через километр дорогу перегородил четырехметровый кирпичный забор с колючей проволокой поверху. Джип проехал вдоль него, свернул за угол и подрулил к внушительным металлическим воротам. Прожив в Тарасове достаточно долго, я даже не подозревала о существовании этого места.
      Из ворот вышел сурового вида охранник, заглянул в машину, поздоровался, потом сделал знак проезжать. Ворота открылись, и джип проехал внутрь. За воротами находился большой двор, вымощенный натуральным камнем. Громадных размеров дом отчасти напоминал картинку из путеводителя по памятникам архитектуры, однако присутствовало много современных элементов. Фасад со стороны подъезда представлялся длинным рядом двухэтажных зданий, выдержанных в желтых тонах с зелеными черепичными крышами, а в центре был трехэтажный дом, украшенный ротондой из четырех колонн и двух пилястров по краям. Окна с зеркальными стеклами по сторонам от ротонды на всех трех этажах соединялись в одно длинное сверху донизу. К дому примыкали два крыла, соединенные застекленной галереей. Перед домом были разбиты клумбы различной формы, цветы в которых росли в виде геометрических фигур и орнаментов.
      Присмотревшись, я заметила разбросанные по территории камеры с ИК-прожекторами подсветки. Мы вышли из машины. Ухлин созвонился с хозяином и сообщил, что Павлов ожидает меня на заднем дворе. Мы обошли дом и оказались в чудном заднем дворике размером с два футбольных поля. Аккуратно подстриженные деревья, кусты идеальной шарообразной формы. Вымощенные камнем дорожки, а по центру дворика — длинный бассейн с фонтанами.
      Ухлин провел меня к беседке среди дубов. Поднявшись по ступеням, я вошла на площадку. Там в приятной полутени стоял ажурный чайный столик. В плетеных креслах сидели сам Павлов и его жена. Я узнала их по фотографиям, добытым в Интернете, но фотографии не могли показать всей картины. Павлов оказался карликом с непропорциональным телом. Даже за столом он сидел на специальном стуле, оснащенном ступеньками. Напротив сидела его жена — белокурая девица модельной внешности, одетая в крохотное бикини.
      — Вы шокированы моим видом, — осведомился Павлов, криво улыбаясь.
      — Нет, нисколько, — спохватилась я, придав лицу бесстрастное выражение.
      — Очень рад увидеть вас у себя. Надеюсь, вы сможете мне помочь, — проговорил Павлов и приглашающим жестом показал на свободный стул. — Присаживайтесь, Евгения. — Я присела. Ухлин сел в соседнее кресло. Павлов с нежностью в голосе представил мне свою жену: — Это моя прелестная супруга. Отрада всей моей жизни — Татьяна. — При этом он галантно поцеловал руку девушке, а та просто расцвела от счастья и воскликнула:
      — Ой, Вик, ну ладно тебе выделываться.
      — Я просто не стесняюсь выражать своих чувств, — спокойно, с улыбкой ответил Павлов, затем торжественно объявил: — Господа, надеюсь, с этого дня Евгения Максимовна согласится стать моим личным телохранителем. Она профессионал самого высокого класса, работала в КГБ в элитном спецподразделении. По отзывам коллег, лучше ее нет никого.
      Лица и у начальника службы безопасности, и у директора после услышанного вытянулись от удивления. Ухлин что-то хотел сказать, но, передумав, закрыл рот. Во взгляде Рамазанова, вскользь брошенном на меня, читалась неприкрытая враждебность.
      — Викентий Иванович, вы не могли бы тогда объяснить, зачем была нужна вся эта комедия? — спросил он недовольно у Павлова. — Дима мне сказал, что мы встречаем важного курьера. Я угробил один из своих джипов, только чтобы нашу машину не остановили…
      — Сейчас объясню, — ласково сказал Павлов, — я сказал Диме, что надо встретить важного человека, а это он сам дофантазировал про курьера.
      — А что мне было еще думать, — проворчал Ухлин. — Рустам обычно посылает кого-то из своих для встречи курьера, а тут вы велели лично встретить Евгению. Ну, я и подумал, что пришел очень важный груз.
      — Одно хорошо, что мои враги проявились, и я теперь на сто процентов уверен, что кто-то из моего близкого окружения работает на противника, — с притворным благодушием произнес Павлов, поглядывая на меня. — Вот Евгения Максимовна и выяснит, кто эта гнида.
      — Подождите с гнидами, мы еще не обсудили условия нашего контракта, — напомнила я.
      — Давайте излагайте ваши условия и перейдем к делу, — поторопил меня ювелир.
      Пока я озвучивала свои условия, в беседке неслышно появилась молодая служанка в белом переднике, поставила на стол несколько дополнительных чайных приборов, налила в чашки чаю и так же неслышно удалилась.
      — Согласен на все ваши требования, три тысячи в день достаточно скромная сумма, учитывая, что вам предстоит сделать, — произнес Павлов, дождавшись, когда я закончу. — Теперь объясню, в чем мои проблемы. Некто хочет меня убить. Пока не знаю, с чем это связано — конкуренция или просто кто-то хочет хапнуть все, что я заработал.
      — На вас были совершены покушения? — спросила я, пробуя чай. В нем чувствовалось присутствие каких-то трав, но определить точно, что за травы, мне не удалось. К чаю предлагались домашние печенья и цукаты. Отхлебнув, я взяла одно печенье.
      Помолчав, Павлов глухо произнес:
      — Да, на меня было совершено покушение. Прямо здесь, во дворе, и я вряд ли забуду когда-нибудь этот ужас. — Было видно, что ему трудно говорить о случившемся. Мало-помалу картина так называемого покушения начала вырисовываться передо мной.
      Произошло все утром. Жена спала долго, и Павлов, проснувшись, выпил кофе, а затем вышел на задний двор обдумать эскиз нового комплекта украшений. Он почти дошел до беседки, когда увидел собаку, мастифа по кличке Дик. Охрана выпускала собак на ночь, но днем должна была закрывать в вольер. Павлов сначала ничего плохого не заподозрил. Собака могла выскользнуть из вольера во время кормежки. Он прекрасно знал каждую собаку и не раз кормил их с рук. Поэтому, увидев Дика, беспокойно нюхавшего воздух, Павлов его окликнул. Он захотел чем-нибудь угостить пса. Однако Дик хотел вовсе не печенья. Завидев Павлова, он оскалил зубы и зарычал. Уговоры не помогали. В следующую секунду Дик бросился на Павлова со свирепым лаем. Для человека его роста это было равноценно нападению льва. Похолодев от ужаса, Павлов кинулся к беседке. Мастиф — за ним. На ступеньках беседки Павлов споткнулся и повалился на бок. Пес прыгнул на него, оскалив пасть. У Павлова чуть сердце не остановилось. Заорав, он пополз с такой скоростью, что сам себе удивился. Пес вцепился клыками в халат Павлова и стал его тянуть на себя. На мгновение Павлову показалось, что трещит не ткань халата, а его плоть. Страх придал ему сил. Схватив стоявший рядом стул, Павлов обрушил его на голову собаки. Дик этого даже не почувствовал. Вся его злость за промах обрушилась на стул. С рычанием он вцепился в стул и за несколько минут разнес его в щепки. Когда со стулом было покончено, мастиф вновь набросился на Павлова. Пес едва не схватил его за горло, но Павлов успел ухватить обломок ножки стула и со всей силы быстро пихнул его в глотку собаке. Когда он пришел в себя, лежавший на нем мастиф уже издыхал. Потом подоспела охрана.
      — Значит, вы считаете, что это было покушение? — спросила я, дождавшись паузы. — Может, пес просто взбесился. У собак бойцовых пород часто едет крыша.
      — Нет, это была не случайность, — покачал головой Павлов. — Дик был сам на себя не похож, не узнавал меня. Возможно, это были какие-то препараты, от которых он спятил, какой-то «озверин», что ли, не знаю. Но самое главное, что в момент нападения отключилась система видеонаблюдения особняка. Видеосервер был атакован извне через Интернет. Вы не находите — слишком много, с позволения сказать, «случайностей» за короткий отрезок времени?
      — Беру свои слова назад, — честно покаялась я. — Проблемы с видеонаблюдением меняют все коренным образом. И вы правильно предположили насчет препаратов, превращающих домашних питомцев в кровожадных зверей. Похожая тактика использовалась в КГБ для устранения объектов за рубежом. Препараты, аналогичные «берсерку», не оставляют в крови никаких следов. Короче — идеальное преступление.
      — Но такие препараты, наверное, в аптеках не продают, — с умным видом влез в разговор Ухлин.
      — На черном рынке на развес даже плутонием торгуют, главное — знать нужных людей, — походя осадила я директора и, обращаясь к ювелиру, сказала: — Викентий Иванович, дело кажется мне весьма многообещающим. В общем, берусь за вашу охрану и обязуюсь в кратчайшие сроки вычислить человека, желающего вам смерти.
      — Очень надеюсь на это, — усмехнулся Павлов. — Кстати, Евгения, то, что убийца из моего ближайшего окружения, показал сегодняшний случай, когда какие-то козлы преследовали нашу машину, где, как они считали, находится важный груз. Про встречу я сказал только присутствующим здесь людям. — Он красноречиво посмотрел на начальника службы безопасности.
      Тот перехватил его взгляд и, побагровев, бросил:
      — А что, подслушку уже отменили? Да кто угодно мог узнать про это.
      — Викентий, ты что, нам не доверяешь? — возмущенно поддержал коллегу Ухлин. — Мы столько лет вместе.
      — Это верно, пригрелись, гаденыши, и решили от меня избавиться, — ласково, с хитрым прищуром сказал Павлов и сразу же оговорился, пресекая возмущенные возгласы: — Шучу я, шучу! Не напрягайтесь, парни.
      Пока они обменивались любезностями, я мысленно просчитала все возможные варианты и пришла к выводу, что наиболее весомый мотив для убийства был у жены Павлова. Слишком уж старалась эта молоденькая красавица изображать пламенную страсть к своему мужу, хотя любому с первого взгляда было видно, что брак у них по расчету. Иначе и быть не могло. Мне не верилось, что девушка с внешностью Татьяны может влюбиться в подобие Черномора из поэмы Пушкина. Со смертью мужа ей, несомненно, отвалился бы солидный кусок его состояния или же все целиком, так как Павлов не имел родственников. Версия представлялась мне самой перспективной.
      — А чего это вы так на меня смотрите? — враждебно спросила Татьяна, перехватив мой взгляд. — Думаете, я это все подстроила? Да мы с Виком любим друг друга. Мне не нужны его деньги. И не надо так на меня смотреть.
      — Я ничего такого не думала, — с притворным благодушием ответила я, — с чего это вообще пришло вам в голову? Или есть какой-то повод, раз вы, Татьяна, так разволновались?
      — Стоп, — вклинился в разговор Павлов, — Евгения Максимовна, я попрошу вас мою жену не трогать. Я железно уверен, что она здесь совершенно ни при чем.
      — Хорошо, вы хозяин, — пожала я плечами, — просто при любом расследовании лучше рассмотреть все версии, как бы смехотворно они ни выглядели, — так, на всякий случай.
      — Нет, никаких случаев, — упрямо возразил ювелир, нежно взяв жену за руку, — вам этого не понять, но Таня любит меня. Нам не жить друг без друга. Я верю ей, как самому себе.
      Татьяна с вызовом посмотрела на меня, потом повернулась к мужу и, наклонившись, картинно поцеловала его в лоб.
      «Святая простота, — подумала я о ювелире, — и как такой прожженный тип может довериться смазливой девчонке, которая моложе его почти вдвое?»
      Так же, по-видимому, думал и начальник службы безопасности. Слова босса вызвали у него туманную улыбку. Он поспешил принять серьезный вид, однако опоздал. Павлов мгновенно заметил реакцию подчиненного и буквально взорвался:
      — Рустам, я что, сказал что-то смешное?! Какого хрена ты вообще тут стоишь и лыбишься?! Отвечай — выяснил, кто были те типы, что вас преследовали? На кого они работают?
      — Мои люди… они как раз выясняют. Мне должны позвонить с минуты на минуту, — запинаясь, заговорил сконфуженный Рамазанов.
      — И что, ты целый день намерен сидеть и ждать звонка? — сварливо спросил Павлов. — Давно бы сам смотался к ним и разрулил все вопросы. Что за пассивность, не пойму?
      — Викентий Иванович, через час у вас будет полный отчет, — официальным тоном пообещал начальник службы безопасности, направляясь к выходу.
      — Через полчаса! — крикнул ему вдогонку Павлов.
      После получилось так, что мы одновременно с ювелиром посмотрели на Ухлина. Директор побледнел как полотно, промокнул платком вспотевшее лицо и пролепетал:
      — У меня есть алиби. Я докажу, что ни при чем. Я был дома, то есть не дома, а у одной женщины. Она подтвердит…
      — А я что, тебе сейчас предъяву кинул? — хищно усмехнулся Павлов. — Не потей так, Дима, а то простудишься. Давай, иди работай.
      — Мне тут надо договора подписать, — засуетился Ухлин, бормоча себе под нос. Из кожаного портфеля он достал стопку бумаг.
      — Это те, что я вчера смотрел? — осведомился Павлов и, получив в ответ от директора утвердительный кивок, бросил жене: — Дорогая, подпиши, а мы пока с Евгенией Максимовной прогуляемся. Разрешите, я с вами, так сказать, проведу экскурсию, покажу вам свои владения. — С кряхтением Павлов спустился со стула. — Прошу. — Жестом велев следовать за ним, пошел впереди, переваливаясь, как утка, на своих маленьких кривых ножках. Я двигалась следом, слушая его высокий певучий голос и цоканье набоек на каблуках дорогих туфель из лакированной кожи.
      Мы шагали по дорожке мимо фонтанов, и я поинтересовалась, кого сам Павлов подозревает в организации покушения. Он задумался, пожал плечами:
      — Вопрос, конечно, интересный… Если б знал, то не пришлось бы вас нанимать. Подозреваю почти всех, но твердых доказательств пока нет.
      — Значит, вы считаете, что кто-то из ваших? — напомнила я о его недавних намеках подчиненным.
      — На организаторов, конечно, никто из них не тянет, — покачал головой Павлов, достал из кармана пачку мятной жевательной резинки, остановился, задумчиво разрывая обертку. — Не организатор, а просто пешка. Кого-то прижали компроматом или бабками соблазнили, и он им помогает. А насчет заказчика прямо не знаю, что сказать. Конкурентов у меня практически нет. Врагов хватает, только не могу представить, кто из них осмелился бросить мне вызов. Они ведь знают, какие люди за мной стоят. Я не уличная шантрапа какая. И бизнес они мой не смогут прибрать к рукам. Практически все записано на мою жену. Даже этот дом. То немногое, что имею, после смерти тоже перейдет ей. Понимаете теперь, почему я доверяю своей жене? Если б она захотела меня кинуть, то легко бы сделала это. И покушения не нужно. Все и так ее.
      Я воздержалась от комментария, предпочитая слушать, но подумала: «Как же — ее. Попробуй она уйти из этого дворца с деньгами, путь бы закончился в ближайшем лесу в неглубокой могиле».