Сначала Галя предложила мне не уходить из ее квартиры, мол, подежурь в другой комнате на всякий случай. Но, подумав как следует, я решила этого не делать: вдруг бандитам придет в голову проверить, что творится в квартире. Если честно, мы и так сильно рисковали с магнитофоном, который могли обнаружить. Чтобы сократить элемент риска, мы с Игорем Каменским сделали запись в конце кассеты. Когда пленка подходила к концу, магнитофон выключался автоматически, и поди докажи, что он только что работал. Оставалось только вынуть вилку из розетки согласно инструкции по пользованию электроприборами.
      Был и другой элемент риска: если мы с Галей выйдем вместе из дома и сядем в мою машину, то бандиты окажутся тут как тут и нам придется отбиваться от них. Вернее, отбиваться придется мне, потому что актрисы этому делу не обучены. К тому же нет гарантии, что кто-нибудь из крутых ребят не возьмет и не пальнет в мою клиентку из пистолета. Мол, на тебе, получай, обманщица проклятая. Лучше, если Галя поедет на машине «Скорой помощи». Это хоть немного, но отвлечет внимание бандитов, а я тем временем попробую принять меры к тому, чтобы задержать их на месте. Сделаю, скажем, так, что их машина не сможет двинуться с места. Причем я должна проделать фокус как можно незаметнее.
      В общем, я пошла.

* * *

      Парням, сидевшим в «Рено», терпения было не занимать. С ними не пошли бы в сравнение даже индейцы апачи, окружившие отряд белых переселенцев, медленно умирающих под жестоким солнцем прерий. Не знаю, каково на цвет солнце в американской Юте, но, наверное, не белое, как в Туркестане режиссера Мотыля. Правда, в отличие от краснокожих воинов нашим тарасовским парням было чем заняться — сигаретный дым выползал через полуоткрытые окна и поднимался кверху, исчезая в ветвях красной рябины, выросшей на газоне с правой стороны. Тихонько звучало «Русское радио», музыка прерывалась приколами Николая Фоменко, которые иногда вызывали сдержанный смех сидевших в машине.
      Дежурившие у дома переговаривались, обсуждая некоторые моменты общих дел, но атмосфера в машине все равно была жутко тягостной.
      — Чего мы ждем, непонятно? — проговорил наконец голубоглазый, высказав единую для всех мысль.
      — Сказано тебе — сидеть и не рыпаться, а внимательно следить за обстановкой. Босс приказал — значит, так надо, — ответил ему товарищ с небритым подбородком. — Тебе платят бабки за то, чтобы ты лишнего не болтал, а беспрекословно выполнял приказы вышестоящего начальства. Фраер хренов.
      Мужчина со шрамом-треугольником на лице ничего не сказал, он молча слушал выплескивающуюся из динамиков мелодию в исполнении Найка Борзова. Ту самую, про лошадку. Наверное, в этот момент она была созвучна его настроению, когда хотелось взять и бросить все к чертовой матери. Свалить груз с плеч, так сказать.
      Через двадцать минут после того, как обзор был загорожен мощным торсом моего «Фольксвагена», во двор дома въехала белая «Газель» с красными крестами на корпусе и остановилась посреди двора. Из машины пока никто не выходил, словно водитель никак не мог сообразить, по тому ли адресу он попал, и соответственно колебался.
      — Смотри-ка, «Скорая помощь» приехала! — ткнул пальцем в лобовое стекло голубоглазый. — Проклятый «Фольксваген», за ним не видно ничего. Козел какой-то поставил его здесь, загораживает весь обзор.
      — Это была баба. Не заметил, что ли? — усмехнулся второй. — У них, у баб, привычка такая дурная — сделать так, чтобы всем было плохо.
      — Какая еще баба?
      — Та, что приехала на «Фольксвагене».
      — Кто она такая?
      — Понятия не имею, придурок ты непутевый.
      Голубоглазый и бровью не повел, услышав оскорбление. Видимо, у друзей был принят такой вид общения, и произнесенные слова звучали как ласковая музыка.
      Водитель «Газели» выпрыгнул наконец из машины и направился к «Рено».
      — Чего это он? К нам, что ли, идет? — заволновался голубоглазый. — Что ему надо?
      — Сейчас узнаем… — спокойно ответил старший из всех. — Слушай, стажер, у тебя что — слабые нервы? Видишь, человеку надо спросить о чем-то. Опусти стекло пониже. Практиканты хреновы.
      Мужчина в футболке с надписью «AQUA» подошел к машине с сидящими в ней бандитами и спросил через опущенное стекло:
      — Ребята, вы не знаете, в каком подъезде находится квартира пятьдесят шесть? Не хотелось бы плутать по всему дому…
      Голубоглазый поднял было руку, чтобы чисто по-русски ткнуть в подъезд пальцем, но мужчина с треугольным шрамом резко толкнул его костлявым кулаком в спину.
      — Мы не знаем, — произнес он, и молодые люди тут же, словно по команде, отрицательно замотали головами.
      — Нет-нет! Не знаем!
      — Спасибо…
      Водитель ушел.
      — Придурки! — зашипел мужчина со шрамом на спутников. — Захотели выдать нас? Слишком было бы подозрительно, если бы мы ответили. Откуда такая осведомленность, спрашивается?..
      — Да ладно тебе! — примиряюще произнес небритый. — И, кстати, я здесь ни при чем.
      — Ну, извини.
      — В следующий раз не извиню. И потом, мы совершенно случайно можем знать, где находится эта квартира. Могли бы, между прочим, спросить, что случилось в этой квартире — умер кто или при смерти лежит. А теперь мы не знаем, что конкретно произошло.
      — Да ладно! — махнул рукой голубоглазый. — Мы-то знаем, что произошло на самом деле…
      — Знать-то знаем, только непонятно, почему «Скорая помощь» приехала… — задумчиво произнес cтарший на заднем сиденье.
      — Чего ж непонятного, когда в квартире труп.
      — Когда в квартире труп, — заговорил мужчина с треугольным шрамом, — приезжает милиция. Тело будет лежать до тех пор, пока не закончится осмотр. За трупами «Скорая помощь» не приезжает…
      — Может, она осталась жива?
      — Это было бы интересно… Никогда не слышал, чтобы человек прострелил себе грудь так, что кровь протекла до первого этажа, и при этом остался жив. От одной потери крови можно концы отдать.
      Из «Газели» вышли двое мужчин в белых халатах, один из которых держал в руке массивный чемоданчик, направились к подъезду номер два и скрылись в его недрах.
      — Надо же, пошли сразу в нужный подъезд! — проговорил голубоглазый. — А водитель спрашивал, где квартира. Прикидывался, что ли? Может, по нахалке сходить посмотреть, что там происходит? Прикинуться любопытным соседом…
      Он потянулся было к ручке двери, но мужчина со шрамом ухватил его за плечо.
      — Сиди здесь, нечего светиться. Ты понял? Мозгов, что ли, не хватает! Как вас только взяли в дело?
      — У меня первый разряд по боксу.
      — Лучше бы у тебя был первый разряд по шахматам. Вот когда нужно будет боксировать, тогда мы тебя удерживать не будем.
      — А при чем здесь шахматы?
      — Они мозги развивают.
      Воцарилось молчание.
      — Блин! — вдруг выругался любитель растительности на лице.
      — Чего ты?!
      — Мы же были в квартире!
      — Ну и что?
      — Нас могли видеть!
      — Кто? Рядом же никого не было!
      — Откуда ты знаешь? Вдруг кто-нибудь усомнится, что это самоубийство? Скажут — убили девку, инсценировали суицид. Кто был рядом? Мы…
      — Успокойся, никто тебя не видел, — сказал «треугольный шрам». — Мы зашли и вышли, у нас даже времени не было на то, чтобы замочить ее.
      — А вдруг нас могли видеть из соседней квартиры? В «глазок»… — не унимался небритый.
      — Да успокойся ты! Все нормально!
      — Блин… — видимо, так парень дал оценку происходящему.
      — А ты как хотел? — повысил вдруг голос человек со шрамом. — Хорошие бабки получать за не хрен делать? Рисковать приходится, однозначно. Или ты не догадывался об этом?
      Минут через двадцать из подъезда вышел один из прибывших медработников. Вместе с водителем они вытащили из машины носилки и скрылись в подъезде.
      — Сейчас вынесут ее… — воскликнул небритый.
      — Слушай, замолчи! — зарычал голубоглазый.
      — Что-то здесь не так… — произнес мужчина, сидевший на заднем сиденье.
      — О чем ты говоришь?
      — Где милиция? Менты должны приехать или не должны? Если в доме труп, первым делом здесь должны оказаться мусора.
      — Чего ты пристал со своими ментами?
      — Да пошли вы! Сосунки зеленые, жизни не знаете! Если я говорю, значит, так оно и есть. И нечего брать мои слова под сомнение.
      Все трое опять замолчали.
      Прошло еще десять минут. Из подъезда показались люди в белых халатах. Один из них вместе с водителем нес носилки.
      — Смотрите! Вперед ногами несут! — вытянул вперед руку парень с небритым подбородком.
      — Какими ногами? Никаких ног не видно! — заволновался голубоглазый. — Ее просто закрыли простыней.
      — Вот именно! Лица только покойникам закрывают. Теперь не разберешь, где перед, а где зад. Где у нее ноги, а где голова…
      — Вы замолчите или нет? — чуть ли не в полный голос закричал человек со шрамом. — Значит, она живая, поэтому милиция и не приехала! Нет трупа — нет преступления. Интересно только, кто вызвал «Скорую»?
      — Мы не вызывали, это точно! — хохотнул голубоглазый.
      — Тихо! Давайте посмотрим, что будет дальше.
      — Может быть, не будем смотреть, а выйдем и возьмем ее тепленькой? — предложил голубоглазый.
      — Наследить хочешь? — прошипел мужчина со шрамом. — Сейчас из всех окон наблюдают за «Скорой помощью». Сколько свидетелей тебе нужно? Сто? Двести? Черт бы вас побрал, свалились на мою голову! Скажу шефу, чтобы гнал вас к чертовой матери.
      — Ничего сказать, что ли, нельзя? — обиженным тоном произнес голубоглазый.
      — Нельзя! Сиди и смотри. Как только «Скорая» тронется, поедем следом. Вот тогда будем действовать по обстановке…

* * *

      Если честно, никто Галине лицо простыней не закрывал. Мне сначала хотелось предложить врачам это сделать, но потом я подумала, что меня примут за сумасшедшую извращенку. Только представьте себе — сумасшедшая, да еще извращенка! Так что не было смысла воплощать в жизнь эту идею.
      Когда я приехала на улицу Артиллерийскую и вошла в квартиру Галины, то первым делом отобрала у нее пистолет:
      — Это тебе не игрушка.
      Девушка сама с удовольствием отдала мне оружие, будто весь день только и мечтала о том, чтобы избавиться от него.
      — Ох, как же мне все это время было не по себе! — сообщила она. — Только я подумала, что, не дай бог, придется стрелять, как холодный пот выступал на лбу.
      — Мы же договорились, стрелять будешь только в крайнем случае. И только в потолок. А теперь ложись в постель и превращайся в больную язвой желудка. У тебя обострение, хотя сейчас явно не сезон.
      — Почему не сезон?
      — Потому что август месяц на дворе! У нормальных язвенников обострения случаются в марте и в октябре. Иногда чуть раньше. Скажешь, что перепила шампанского на дне рождения у подруги детства.
      Естественно, Галина не могла сыграть бездыханный труп, который будут осматривать врачи. Изображать молодой здоровой женщине, что у нее вдруг случился сердечный приступ или появилось что-то вроде сердечной недостаточности, тоже было бы глупо. Приборы сразу покажут, что никаких изменений в организме нет. Так что я решила остановиться на язве желудка: жуткие боли под солнечным сплетением, все огнем горит, на ноги встать невозможно.
      — Смотри не забудь, где у тебя болит!
      — Покажите еще раз…
      — Он будет последним, потому что ты меня уже достаешь! Лучше нарисуй на животе крестик шариковой ручкой, для верности. А еще лучше собери необходимые вещи. Смена белья и свитер тебе пригодятся. Вдруг похолодает, пока ты будешь прятаться у меня.
      Моя новая клиентка быстренько подсуетилась. Саквояж с вещами мы поставили у входа в квартиру.
      Затем я вызвала «Скорую». Пока бригада ехала, Галина репетировала. Изобразить надо было всего-навсего человека, у которого нет ни кровинки на лице и подкашиваются ноги. Да еще пульс должен едва прощупываться. Мне кажется, что именно так чувствует себя человек, когда его желудок разрывается от боли.
      Зелень в лице и общую слабость актриса могла представить без проблем, а вот с пульсом было сложнее. Поэтому, когда приехали специалисты, я все время подавала знаки, мол, лежи и чувствуй, будто умираешь.
      — Жуткие боли, — жаловалась Галя. — Не могу встать с постели. Как только пробую подняться — тут же падаю.
      Врач, мужчина среднего возраста, с обширной плешью и тонкими усиками, долго ощупывал плоский живот пациентки.
      — Здесь болит?
      Галина бросала на меня вопросительные взгляды, а я энергично кивала головой.
      — Везде болит… Ой! Ай!
      — Надо ей пройти обследование, — предложила я. — Человеческий организм — сложная штука. Не поймешь, с какого конца заходить. Сегодня ты здоров и весел, а завтра еле ходишь. Женщина недавно потеряла мужа, у нее и на этой почве могут быть проблемы.
      Врачи согласились, недовольно покачивая головами.
      Ох, быстрее бы сработал мой план — увезти Галину из квартиры. Тогда здесь останусь я и буду решать все ее проблемы. Когда клиентки не будет рядом, мои руки будут развязаны и махать ими будет гораздо проще. Пусть сначала Галю увезут в больницу, а потом я найду способ переправить ее к себе. То есть в общество тети Милы. Они найдут общий язык. Конечно, можно было просто выйти из квартиры, сесть в «Фольксваген» и уехать прочь, но тогда злоумышленники поймут, что их обманули, и рассвирепеют.
      А за нами продолжали наблюдать. Посмотрев в окно, я убедилась в том, что сладко-вишневый «Рено» никак не трогался с места, а, наоборот, торчал на месте, то есть позади моей машины. Его пассажиры не торопились уезжать со двора. Короче, пасли нас. Если мы с Галиной вдвоем просто покажемся во дворе, то они выскочат из машины и устроят форменный мордобой, на который надо будет отвечать. А на карету «Скорой помощи» они нападать не посмеют. Конечно, с прибытием «Скорой помощи» в труп уже никто не верил, а мне этого и не нужно было. Главным для меня сейчас было выиграть хотя бы немного времени, что позволило бы выработать стратегию борьбы с нехорошими людьми.
      Кстати, раз уж зашел такой разговор, то теперь, для того чтобы увезти мертвеца с места его кончины, существует муниципальная служба трупоперевозок. Раньше приезжал лейтенантик с грузовой автомашиной и после осмотра предлагал родственникам усопшего перетащить тело в кузов и сопроводить его до городского морга. Так оно было когда-то, а теперь все по-другому. Как говорится, цивилизация коснулась и таких отдаленных уголков российской глубинки, как наш Тарасов.
      «Доктора медицинских наук» посовещались между собой, сверили график работы учреждений, которые принимали больных в этот день, и решили отвезти Галину в гастроэнтерологическое отделение второй городской клиники. Меня это вполне устраивало, потому что место было вроде как знакомое.
      Единственное, чего я не хотела бы, так это того, чтобы о пункте назначения узнали ребята из «Рено». Потому как без них на этом свете жить интереснее и более безопасно, чем в тех случаях, когда они в курсе всех твоих дел. Подойти к машине и заявить, чтобы они не трогались с места? Такой номер не пройдет. Сразу начнется разборка с вопросами типа «что?» да «почему?». Да и раскрывать себя как человека, знающего о «хвосте», мне не стоило.
      Короче, бригада «Скорой помощи» запихнула носилки с Галиной в недра автомобиля, а я подошла к водителю «Газели».
      — Мне нужно поехать с вами на своем автомобиле. Пожалуйста, не уезжайте без меня, я должна быть с вами! Договоримся так: я сначала подам звуковой сигнал, а потом вы тронетесь с места.
      Водитель долго смотрел мне в глаза, а потом произнес:
      — Только побыстрее подавайте свой звуковой сигнал. У нас много вызовов.
      — Я сделаю это мигом!
      Теперь я поспешила к «Фольксвагену», но не потому, что захотела ехать следом за «Газелью» именно на своей машине и ни на чьей другой, а потому, что позади стоял вишневый «Рено».
      Я отперла дверцу, взяла специально приготовленную ветошь и, обойдя автомобиль сзади, тщательно протерла задний номер, чуть ли не вставая перед ним на колени.
      Решетка «Рено» почти упиралась в бампер моего «Фольксвагена», и это было несколько неприятно. Из иномарки никто не выходил, не было слышно ни одного звука, и не ощущалось никаких движений. Со стороны могло показаться странным, что водитель «Фольксвагена», которому надо ехать следом за машиной «Скорой помощи», занимается тем, что протирает металлическую поверхность номеров.
      И тут я услышала:
      — Девушка! Нам пора! Мы не можем ждать, у нас еще есть вызовы!
      Вот врун! Никаких вызовов у этой бригады не может быть, пока она занимается пациентом.
      «Газель» уже выруливала со двора, я села на водительское место и запустила двигатель. Затем, сделав круг по двору, я последовала за автомобилем «Скорой помощи», заметив в зеркало заднего вида, что «Рено» также трогается с места и пытается следовать за нами.
      Однако проехал этот автомобиль совсем немного. Он внезапно заюлил на месте и встал.

* * *

      — Что такое? — спросил небритый. — Чего встали?
      — Колесо спустило, что ли… — недоумевал парень с голубыми глазами, сидевший на месте водителя.
      Мужчина с треугольным шрамом промолчал.
      Голубоглазый вышел из автомобиля, его заросший товарищ последовал за ним.
      — Блин! Сразу два колеса спущены!
      — Не может быть!
      Мужчина с треугольником на щеке не выдержал, тоже вышел из машины, склонился к одному колесу и принялся ощупывать протектор.
      — Странно, — произнес он. — С чего это вдруг? Послушай, стажер, дай-ка мне плоскогубцы…
      — А в чем дело, что такое? — спросил голубоглазый, к которому тот обращался.
      — Сейчас увидим…
      Мужчине со шрамом вручили вожделенный инструмент. Тот отцепил от протектора какой-то белый предмет и принялся рассматривать его, держа у самых глаз.
      — Что это? — спросил небритый.
      — Похоже на ежа небольшого размера… Неплохо придумано.
      — Откуда он взялся?
      — Откуда-откуда… Неужели не понятно, что просто так ничто не появляется на этом свете? Для всего есть причины.
      Все трое склонили свои головы и внимательно рассматривали шипованный предмет.
      — Специально, что ли, подсунули, чтобы мы колеса прокололи?.. — высказал верное предположение небритый.
      — Я же говорю, не случайно все это. Между прочим, «ежей» в наших колесах не один и не два!
      — Кто же это мог их подложить? Пацаны, что ли, балуются?
      — Я лично никого из местной шпаны здесь не видел…
      — По-моему, это сделала та баба из «Фольксвагена». Больше некому, — высказал гипотезу мужчина со шрамом.
      — Почему ты так думаешь?
      — Не случайно же она протирала чистый номер и наклонялась чуть ли не до земли. Вполне могла незаметно подбросить «ежиков» нам под колеса.
      Все трое замолчали. Сказать, что молчание было зловещим, значило ничего не сказать. Если бы оно имело цвет, то было бы черным, как плащ Властителя Тьмы Бармаглота.
      Сработал трюк, который я использовала уже не один раз для того, чтобы остановить своих преследователей. Очень хорошо помню, как мы с Игорьком Каменским колесили по просторам Урала. Там эти самые «ежики» нас здорово выручали.
      — Кто она, эта баба? — спросил небритый.
      — Кто ж ее знает? Может быть, подруга, а может, и родственница.
      — Надо этой родственнице…
      Далее последовали недвусмысленные угрозы с упоминанием интимных и других частей тела, которые я не в силах здесь передать. Просто не поворачивается язык.
      Однако человек со шрамом резким, не терпящим возражения тоном прервал все словесные излияния напарников.
      — Замолчите, сосунки! Быстро, красавчик, дай мне телефон. Ну, стажер…
      Голубоглазый протянул ему аппаратик.
      В дальнейшем ребятам пришлось повозиться, потому что запасное колесо у них было, естественно, всего одно, а проколотых два. Правда, до ближайшего автомагазина здесь было недалеко. Магазинов запчастей к различным маркам автомобилей, слава богу, у нас в городе стало превеликое множество.

* * *

      Что касается нас, то белая «Газель» доставила Галину во вторую городскую клинику, прямо в корпус гастроэнтерологии. Я не стала набираться наглости и заезжать на территорию клиники на своей машине. Пришлось припарковаться на улице, вне пределов клинического городка.
      Теперь скорее из машины, бегом за «Газелью» — что не так-то просто даже для такой тренированной персоны, как я, — чтобы ситуация была под моим контролем.
      Врачи только открыли дверки машины и хотели приготовить носилки, когда я, успев вовремя, спросила «больную»:
      — Галя, ты в состоянии идти сама? Зачем утруждать этих милых ребят?
      При этом энергично вращала зрачками: мол, соображай быстро, играй по моим правилам.
      На лице Гали появилось тоскливое выражение — ребенка лишили возможности покататься на карусели.
      — Да… Пожалуй, я сама дойду… Не нужно носилок… — слабым, но отнюдь не умирающим голосом откликнулась клиентка.
      Умница. Так и нужно себя вести.
      — Вы это серьезно говорите? — спросил один из людей в белых халатах.
      — Да, конечно. Мне уже гораздо легче. Уверяю вас…
      Галя так резво выскочила из машины, что все трое членов бригады подозрительно уставились на нее. Увидев злобное выражение на моем лице, она тут же скривилась, как бы от боли, и схватилась за живот. Ох, только бы не переиграла!..
      — Все нормально! — твердым голосом произнесла я, подскочив к Гале и ухватив ее под руку. — Покажите, куда пройти, и мы последуем за вами.
      — Первый этаж, прямо по коридору.
      Дяденька пошел первым, а мы последовали за ним. Я как бы тащила девушку на себе, нашептывая ей на ухо:
      — Ты не хочешь в туалет?
      — Нет… — удивилась она.
      — Тогда захоти!
      — Как это?
      — Понарошку, дурочка! Сыграй, будто тебя тошнит.
      — Прямо сейчас?
      — Ты рехнулась. Сделай это в ординаторской. Или куда там нас ведут…
      Мы зашли в комнату под номером шесть, где нас встретила женщина-врач лет сорока с небольшим, в белой шапочке, с минимумом косметики на лице. Она заполняла какие-то документы.
      — Садитесь, — кивнула она, даже не взглянув в нашу сторону.
      Дядька со «Скорой помощи» передал нас в пользование этой дамы, расписался где нужно и распрощался с нами:
      — Много вызовов, счастливо оставаться.
      И ушел.
      Женщина продолжала что-то писать.
      — Минуточку. Я сейчас освобожусь, — сообщила она нам, не отрываясь от бумаг.
      — Пожалуйста.
      Я незаметно толкнула Галю в плечо.
      Она тут же тяжело задышала, словно старинная паровая машина, ухватилась за живот и сдавленным голосом прошипела:
      — Где тут у вас туалет?
      Женщина-врач даже не повернула голову в нашу сторону.
      — Что?
      — Меня тошнит.
      — Дышите глубже, и все пройдет.
      Галина посмотрела на меня. Я зашевелила губами так яростно, что, кажется, даже перепугала ее. Потому что она вдруг, не иначе как с перепугу, безапелляционно заявила:
      — Меня сейчас вырвет!
      — Послушайте… — произнесла я, обращаясь к докторице. — Неужели вам хочется, чтобы у вас тут, в кабинете, испачкали пол? Скажите, где этот чертов туалет, и мы скоро приведем себя в порядок.
      Женщина подняла взгляд от стола, внимательно посмотрела на меня, затем на Галину, которая забыла, что ее должно вроде бы сейчас стошнить, и, вытаращив глаза, смотрела на медработника.
      — Туалет находится дальше по коридору, направо.
      Я снова подхватила Галю под руку, та картинно зажала ладонью рот, и мы поспешили прочь из кабинета, сопровождаемые жгучим взглядом женщины-врача.
      Мы прикрыли за собой дверь. Галя повернула было направо, но я ухватила ее за плечо.
      — Ты куда?
      — В туалет.
      — Зачем?
      — Вы же сами сказали мне…
      — Что я сказала?! Что?!
      — Что меня тошнит…
      — К черту! Смываемся отсюда!
      Я потащила Галю к выходу, и мы выскочили на улицу. Белая «Газель» уже уехала, и это было нам только на руку.
      — Это место я знаю как свои пять пальцев, — прошептала Галина, когда мы рысцой бежали по территории клиники. — Сюда привезли Михаила… Вон туда…
      Она указала рукой на двухэтажное здание морга с давно не крашенным фасадом.
      — Может, стоило и тебя отправить именно туда? — вслух подумала я. — Во-первых, ты там все входы и выходы знаешь, в случае побега не растеряешься. И потом, находясь здесь, ты могла бы очень подробно расспросить врачей о своем муже. Например, почему смерть произошла в машине и почему они не смогли его спасти. В общем, узнала бы все, что возможно.
      — Зачем это?
      — Думаешь, не пригодилось бы?
      — Не знаю. Мне и так столько пришлось пережить…
      — А я думаю, что пригодилось бы. Расспросить, запомнить каждое слово, а потом проанализировать ситуацию.
      — Да ничего этого уже не нужно, все в прошлом. Теперь мне не мешает подумать о настоящем. А мое настоящее выглядит довольно скверно.
      Она права. Настоящее было не просто скверным, оно было неприлично хреновым.

Глава 3