…А приятно все-таки мчаться на машине по вечернему городу, когда одно за другим загораются окна домов, ветерок нежно гладит щеку, а руль в твоих руках реагирует на самое легкое прикосновение…
      В такие моменты я особенно люблю включить в машине радиоприемник и выкурить на ходу хорошую сигарету, слегка выставив локоть в открытое окно. Наверное, мое превосходное настроение невольно распространяется на сто верст вокруг, судя по подмигиваниям, жестам и сигналам встречных и обгоняющих мужиков на колесах, как я называю про себя автомобилистов. Ведь все они тоже своего рода наркоманы, только ловящие кайф от своих железок, моторов, масел и прочих автомобильных прелестей. Но какое мне, собственно, до них дело, особенно сегодня?
      Ведь именно сегодня большая работа, которой я занималась практически весь последний месяц, подошла к концу, и мне наконец-то удалось отыскать истинного убийцу жены известного в нашем городе Тарасове предпринимателя Сергея Новикова, не поскупившегося на щедрое вознаграждение. Вот она, пачка денег в сумке, что так приятно греет бок! Вот она, свобода, по крайней мере на пару недель, от слежек, погонь, разборок и непременного копания в чьем-то вранье!
      Тем, кто позавидует сейчас этой самой пачке денег, я посоветую для начала не поспать три ночи подряд, выслеживая неизвестно кого с чердака дома напротив, потом пробежаться за скорым поездом, пару раз прыгнуть с моста в ледяную воду, ну и, к примеру, съесть отвратного салата из лягушачьих лапок — сто долларов за кошачье блюдце! — не дрогнув при этом ни одним мускулом и очаровательно улыбаясь. Что, не понравилось? Вот и я о том.
      Но Лиза, бедная Лиза Новикова, которая до сих пор не выходит у меня из головы! Разнесчастные наши женщины. Слишком часто им приходится расплачиваться за темные делишки и махинации своих драгоценных мужей и любовников. Нет уж, лучше иметь свободное сердце и трезвый ум, чем стать такой современной «бедной Лизой», задушенной если не подушкой в шикарной спальне, то убогим бытом, вечными кастрюлями, зависимостью от жалкой зарплаты мужа.
      Свобода! Венсеремос!
      Щелчком я отбросила на дорогу бычок со следами алой губной помады, невольно улыбнувшись тому, как призывно и беспомощно замахал мне руками толстощекий дядька с черными усами, обгоняя мою машину на своем заляпанном грязью «жигуленке». Лучше бы машину помыл, бедолага, чем руками махать!
      Чтобы не слушать, что он там пытается к тому же прокричать на ходу, пришлось прибавить у радио звук. Уж лучше какая-никакая музыка, чем глупости и навязчивые комплименты, тем более усач однозначно не в моем вкусе. За время каникул, которые я себе объявляю, уж как-нибудь сама найду, с кем и как провести время с максимальным удовольствием. Уж лучше с одним моим знакомым художником, который, хоть и не имеет машины и даже крыши над головой, зато умеет сделать так, что в его обществе чувствуешь себя музой, ну прямо-таки Галой Сальвадора Дали, не меньше.
      «…Маша Величкина передает привет своему любимому человеку, настоящему Прекрасному Принцу, и желает ему…» — привычно зажурчал в эфире голос ведущего популярной в Тарасове местной радиостанции «На всех ветрах». Остроумные тарасовцы сразу же окрестили ее «Радиотрах» или «Мочись по ветру» за весьма развязный тон.
      «…И еще Маша передает, пользуясь возможностью быть услышанной при помощи нашего замечательного радио даже в тридевятом царстве, что будет ждать его завтра, как и условлено… Хе-хе, вон как разворачиваются события — опять-таки благодаря мне, диджею Тарасу», — продолжал весело трещать диджей.
      «Завтра, все будет завтра…» — зазвучал следом музыкальный привет от какой-то двенадцатилетней Маши прыщавому подростку, который кажется ей пока что прекрасным принцем.
      Вечерний концерт по заявкам, похоже, шел полным ходом и был сейчас весьма кстати. Честное слово, я незаметно начала подпевать и даже пританцовывать в такт музыке, насколько это возможно, если сидишь за рулем.
      «А вот еще одно приветствие, — истекал медом голос ведущего. — Наш диджей Птах — я бы даже сказал: „Соловей российский, славный птах“ — хочет, да почему-то сам не может поздравить с днем рождения свою подружку Елену Гуляйкину, которая недавно — я сам тому свидетель — выкрасила его волосы в фиолетовый цвет. В общем, я тоже хочу начать песнь со свиста…»
      Я невольно прислушалась: ну надо же, моя Ленка угодила в эфир. Оказывается, у нее сегодня день рождения!
      Диджей действительно сдержал свое слово и старательно, хотя и неумело, просвистел знакомую до слез мелодию. А потом, как принято на «Радиотрах», еще и расшифровал для дураков: «Ту-104» отправляется в полет… «Ту-104» — самый лучший самолет… Ну надо же, Похоронный марш! Ничего себе поздравленьице. Наши тарасовские газетчики и ведущие совсем в последнее время распоясались. Только вчера, просматривая местную прессу, я чуть было не пролила кофе на светлые брюки, прочитав про утонувших в ежемесячной сводке ОСВОДа, которая была озаглавлена: «Буль-буль, карасики!» Если бы такие шуточки касались кого-то из моих знакомых, я бы не удержалась и заставила шутника самого попускать пузыри в луже. И этот диджей со своим идиотским Похоронным маршем — туда же, из кожи готов вылезти, лишь бы завоевать дешевую популярность.
      «Ого, да что же это я такое пою? — вдруг притворно воскликнул ведущий. — Это же Похоронный марш. А я должен Елене Прекрасной, в том смысле, что она любит всех красить в разные цвета, поставить совсем другую песенку, которая, вполне возможно, все же имеет отношение к самолету „Ту-104“ или „Ту-134“, что для певицы совсем не важно…»
      «Са-а-а-молет, я не вернусь сю-да-а-а…» — запела Валерия, и я вздохнула прямо-таки с облегчением.
      Что ни говорите, но болтать в эфире — особый талант. Этот активный придурок, который называет себя «самым крутым в Тарасове диджеем Тараской», уже через несколько минут начал меня раздражать. То ли дело Птах, другой диджей с этой же радиостанции. Помимо приятного, но отнюдь не приторного голоса, Птах обладает способностью часами удерживать внимание слушателей, заставляя их то улыбаться, то искренне сочувствовать, когда он в прямом эфире жалуется на похмельную головную боль и, громко булькая, подлечивается пивом. Мне кажется, что все дело в том, что Птах не стремится никому понравиться или залезть в душу, как до смерти хочется сейчас суетливому Тараске. Наоборот, такое ощущение, что порой Птаху вообще наплевать, слушает его кто-нибудь или нет, — он просто ловит для себя кайф и делает это виртуозно. Вот что такое свободный человек. Скорее всего, сейчас он вовсю гудит на дне рождения у Лены, и, значит, с ним можно запросто познакомиться лично. И пообщаться, и повеселиться.
      Я еще разве не сказала, что Лена Гуляйкина — это моя давнишняя знакомая? Не то чтобы близкая подружка, боже упаси. От Леночкиного многословия можно спятить.
      Лена — мой парикмахер, и даже за те несколько часов, которые мы с ней проводим вместе пару раз в месяц, у меня рождается настойчивое желание на время заклеить ей рот скотчем или сделать кляп из полотенца. Но ничего не поделаешь, приходится терпеть. С тех пор как Леночка однажды на редкость удачно подстригла меня в «Салоне красоты», я доверяю свою голову только ей одной. В своем ремесле Ленок — настоящий виртуоз, творец и неутомимый экспериментатор. И про это знаю не только я одна. Недаром, как я поняла по ее бурным рассказам, дома у Лены постоянно тусуется, стрижется и выпивает тарасовская творческая молодежь. А сама Гуляйкина, дабы подтвердить честь своей фамилии, готова безудержно скакать по ночным клубам, театрам, городским площадям, лишь бы там происходило что-нибудь интересное. А потом — рассказывать, пересказывать, переперерассказывать… Зато в «Салоне красоты» только у Лены можно найти новейшие, редкие журналы с супермодными стрижками и прическами, которые та частенько покупает на последние деньги. Всем своим клиентам Леночка, как правило, предлагает сделать на голове «последний писк», хотя, увы, чаще всего ей приходится крутить химии добропорядочным тетенькам. Поэтому таким личностям, как я, Леночка бывает рада до безумия.
      Впрочем, и я на втором году шапочного, а точнее — бесшапочного, знакомства начала постепенно привыкать к словоохотливости Леночки. Тем более когда в последний раз, примерно три недели назад, Лена принялась рассказывать про свой начавшийся роман с диджеем Птахом, Сережей Пташкиным. Не скрою, мне было очень даже интересно слушать про этого экстравагантного, такого популярного в нашем городе Тарасове мальчика. Наверное, именно так простые слушательницы превращаются в поклонниц, сами того не замечая.
      Но нет, до настоящих радиофанаток мне пока еще далеко. Тогда прежде всего хотелось проверить некоторые свои домыслы по поводу личности Птаха, которые возникли исключительно после знакомства в эфире. Подтвердить, если хотите, свой профессионализм. И все совпало: оказалось, что Птах — человек и в жизни совершенно «отвязанный», сын богатенького папаши, привык то и дело кидаться в крайности — от бутылок к «пыхтелкам», от девочек к мальчикам, от работы — к безделью. Но вместе с тем — и про то Леночка, блестя глазами и приглушив голос, сообщила уже как бы по секрету — сейчас этот чумной юноша всерьез влюбился и решил начать новую жизнь. Спрашивать, в кого именно втрескался Птах, не имело никакого смысла — лицо Леночки и без того сияло победной улыбкой. Не забыв рассказать «по секрету» и несколько совсем уж интимных подробностей, она, помнится, так погрузилась в какие-то свои воспоминания, что даже некоторое время щелкала ножницами молча и лишь задумчиво вздыхала.
      Неожиданно мне захотелось тоже поздравить создательницу моего имиджа с днем рождения, устроить ей сюрприз. А что? Деньги есть. Значит, можно купить по дороге в любом мини-маркете дорогой коньяк, сладостей, всяческих деликатесов и эффектно завалиться в приятную компанию, которая наверняка сейчас весело проводит время в однокомнатной квартире Лены Гуляйкиной. Правда, ехать далековато — в неприветливый Заводской район. Но, с другой стороны, куда мне теперь торопиться, если курс взят на отдых и развлечения? А уж если развлекаться — то лучше в компании стильных, симпатичных ребятишек, чем с усатыми пенсионерами. Значит, пришло время достать из сумки блокнот, где рукой Леночки был записан ее адрес.
      Впрочем, как раз сегодня я могу не жмотничать, а купить человеку приличный подарок. Такой, чтобы действительно запомнился надолго. Бутылка весело разопьется и забудется — вряд ли Леночка принадлежит к тем хозяйкам, которые хранят для наливок красивую импортную и навевающую воспоминания о былых радостях тару. И потом — как же все-таки приятно транжирить честно заработанные деньги на подарки себе и окружающим! Заходишь в магазин, и все там тебе радуются как родной, что в нашем совковом сервисе встретишь не часто. Особенно мне нравится выбирать косметику и ювелирные изделия, всякие очаровательные дорогие безделушки. А уж такая сорока, как Лена, наверняка обожает все блестящее — вот именно то, что ей надо.
      Кстати, я как раз проезжала мимо только недавно открывшегося магазина ювелирных изделий под названием «Жемчужина сердца». Несколько вычурно, конечно, но мне все равно больше нравится, чем какой-нибудь безликий «Промпродторг 23», каких раньше было великое множество. Зато сразу можно представить, что хозяин этой самой «Жемчужины сердца» — человек несколько романтический, любящий вокруг себя изысканную роскошь. Наверняка богатый, раз занялся таким бизнесом и отгрохал в центре Тарасова магазин. И, может быть, даже молодой.
      Так-так, куда это меня уже заносит на поворотах? Вот что значит позволить себе расслабиться.
      Эффектно притормозив возле зеркальных дверей магазина «Жемчужина сердца» (решительно все сегодня у меня само собой получалось с шиком), я, конечно же, обратила внимание, каким взглядом проводил меня молодой светловолосый человек, отъезжающий от крыльца на своей черной «бээмвухе». Но не остановился. Наверное, у него есть уже кому покупать здесь подарки, иначе бы притормозил.
      Зайдя в магазин, я даже слегка зажмурилась от блеска вокруг, на мой взгляд даже чрезмерного. Интерьер «Жемчужины сердца» сплошь состоял из зеркал, стекол и белого пластика. Я даже и не поняла вначале, где расположены витрины с товаром. Отовсюду, куда бы я ни смотрела, на меня глядела молодая девушка в длинном незастегнутом серебристом плаще, из-под которого выглядывало очень короткое платье и длинные ноги. В неестественном освещении лицо девушки в зеркалах казалось чересчур бледным и большеглазым, зато с алыми, ярко накрашенными губами. А ничего… Ты, Таня Иванова, девочка вполне заметная.
      Наверное, продавцы «Жемчужины сердца» были такого же мнения, раз подбежали ко мне сразу с нескольких сторон, изобразили взволнованные и заинтересованные лица, начали наперебой предлагать то одну, то другую бархатную коробочку — даже просто держать их в руках доставляло изрядное удовольствие. Не говоря уже о созерцании содержимого. Колечки, перстни, цепочки, кулоны с диковинными камнями так и замелькали у меня в руках. Ах, как же я понимаю восторг кладоискателей, которые находили где-нибудь целый сундук таких богатств и мерили их пригоршнями! Правда, тогда все-таки украшения были неповторимыми, не такими однотипными. Пережив первые минуты удивления от обилия золота в моих руках, я быстро обнаружила, что, собственно, глазу в этой «Жемчужине сердца» остановиться-то и не на чем. Милые вещички, но какие-то безликие, как и окружающий зеркально-пластиковый интерьер. Но не уходить же с пустыми руками? Подарок все равно нужен. Слегка поколебавшись, я выбрала для Лены оригинальные позолоченные клипсы с искусственным жемчугом, которые могли бы подойти и к ее авангардным, смелым нарядам. Неплохая вещичка, должна понравиться.
      Поднимаясь на шестой этаж серого панельного дома, в котором, как оказалось, обитала Лена, я, даже нагруженная тяжелой сумкой с дарами супермаркета, все еще продолжала напевать про себя привязавшуюся мелодию.
      «Завтра, все будет завтра…» — тихо бубнила я, переступая через определенного происхождения лужи и вполне вещественные кошачьи метки, расставленные по всему подъезду. Для кого-то, вот для этой самой Маши Величкиной, пусть все будет завтра, а вот для меня, Тани Ивановой, только сегодня. И даже сейчас, еще через три ступеньки…
      Странно, никакой музыки из-за двери… Никого не ждут? Когда же после пятого настойчивого звонка Лена открыла дверь, я в очередной раз убедилась, что в нашей жизни все совсем не так весело и складно, как в песенках на радио. Моя Леночка была зареванной, да что там — буквально опухшей от слез. Вкусных призывных запахов из кухни не доносилось, да и гостей что-то тоже не было видно или слышно.
      — Ой, ты… — сказала Леночка без особого энтузиазма. Она даже не смогла скрыть своего разочарования. — Ну надо же… А я думала… Нет, я не думала…
      — А что такого? Услышала по радио про твой день рождения, захотела заглянуть на огонек…
      — Птах?
      — Да нет, другой, который говорит, что он самый крутой на радио города Тарасова диджей Тарас…
      — На радио? Самый крутой? — Голубые глаза Леночки мгновенно затуманились слезами, как будто я умудрилась попасть сразу в болевую точку. — Ну да… Там Тарас этот все время, и с утра тоже был.
      — А где Птах? Гости твои где? Что-то на тебя не похоже.
      — Мы еще раньше думали в ночном клубе отметить. Но теперь уж не знаю, не до того… Только бы все на этот раз обошлось… Да так… — как-то странно замялась Леночка.
      — Я вот что решила: хочу сегодня познакомиться с твоей знаменитостью, хотя бы автограф взять, — попыталась я сбить с Лены несвойственное ей загадочно-туманное настроение. Но при этих моих словах Леночка снова залилась слезами, отвернулась и даже слегка махнула рукой, чтобы я ушла.
      Не скрою, такого приема я не встречала давно. Но больше всего меня удивило, что сегодня из самой главной говорильни города Тарасова, каковым титулом я про себя нарекла своего имиджмейкера, невозможно было вытянуть ни слова. Да что же это такое?
      Конечно же, я с порога примерно поняла причину Леночкиного расстройства, — похоже, бедняжку бросил ее очередной любовник, Птах. Ничего в том удивительного нет: Птах — птица вольная и наверняка совсем другого полета, чем моя милая, но не слишком уж образованная парикмахерша. Но я не подозревала, что моя веселая щебетунья будет по такому поводу так убиваться и переживать. Уж сколько она мне рассказывала всякого-разного про своих мальчиков. Да и стоит ли хоть кто-нибудь из них таких обильных слез, настоящих рыданий?
      На моем месте любой другой человек наверняка развернулся бы и ушел. Не ждали — и не надо, это во-первых. А во-вторых, всегда полезно дать женщине в одиночестве выплакать в подушку свои розовые иллюзии, постонать всласть в молчащую телефонную трубку. По тому, что кресло с пледом было вплотную придвинуто к телефонной тумбочке, можно было догадаться, что Леночка теперь днюет и ночует возле аппарата, напрасно ожидая звонка от загулявшего диджея.
      Бедная Лена, «бедная Лиза»!
      Я сейчас и сама не могу толком объяснить, какое странное, упрямое чувство заставило меня остаться. Просто нашло что-то, не иначе.
      — Знаешь что, как хочешь, но коньяку выпить за твое здоровье ты мне все равно не запретишь, — сказала я как можно веселее. — Да и тебе полезно успокоиться.
      С этими словами я вынула из сумки изящную бутылку коньяка «Хеннесси» и помахала ею перед лицом оцепеневшей от горя подружки.
      — …И потом: так из-за мужиков убиваться — последнее дело. Тем более таким красавицам, как мы с тобой, а?
      Тут я достала из сумочки главный свой подарок, только что купленный в «Жемчужине сердца», и протянула зареванной имениннице.
      Леночка слабо улыбнулась, с сомнением посмотрела в зеркало на свою распухшую физиономию и, нацепив на ушки украшения, завертелась перед зеркалом, начала сквозь всхлипы издавать неопределенные, восхищенные возгласы, многословно благодарить.
      Взяв ситуацию, а заодно и тяжеленную сумку снова в свои руки, я преспокойно отправилась на кухню, чтобы быстренько, по-походному, сервировать стол. Гулять так гулять! Черт возьми, не зря же я заранее оставила машину на стоянке недалеко от Лениного дома, чтобы вкусить коньячку! Лихо откупоривая баночки с оливками и разными консервами, я уже слышала за спиной, как Леночка почти весело говорит по телефону:
      — Нет, никого нет. Только Таня Иванова зашла. Какой еще детектив? Да нет, ты ее не знаешь, она у меня постоянно стрижется… Ты бы только видела, какие она мне клипсы подарила — закачаешься! После посмотришь, не сейчас. Золотые, нет, честно говорю…
      Мне сделалось смешно — как будто частный детектив не должен стричься и мыться! Эх, Леночка, немного интеллекта прибавить тебе явно не помешало бы. Наверное, и Птах со своими вечными цитатами и интеллектуальными шуточками в эфире имеет схожее со мной мнение.
      Наконец Лена села напротив меня и махом, по-солдатски, опрокинула в рот целую рюмку ароматного коньяка.
      — Птах пропал. С ним что-то случилось, я точно знаю, — вдруг тихо призналась Леночка, забавно отдуваясь после явно не аптекарской дозы живительной жидкости.
      — Что значит «пропал»? Знаем мы, куда они от нас пропадают и почему. Не бери в голову.
      — Нет, правда, правда, ты не можешь знать. — После второй, выпитой на такой же скорости рюмки Леночка пришла в свое обычное говорливое состояние. — Он ведь вчера вечером мне звонил. Да, даже днем, из офиса, а потом еще вечером. Я поняла, что с ним что-то случилось. Пташка про какое-то расследование говорил и что должен вывести на чистую воду, ругал последними словами своего директора. Он говорил, что догадывается… В общем, все в таком роде, ничего не поймешь. Ты же знаешь, какой он шальной. Ой нет, ты же его совсем не знаешь. Он сказал, что сейчас приедет, срочно, чтобы я никуда не уходила и ждала. Потому что он должен сказать мне одну очень важную вещь. Но это еще вчера было. И вот я чувствую…
      — Стоп, — остановила я Леночкин бурный речевой поток. — Про чувства будем позже. Давай-ка все по порядку. Ты пыталась его найти на радио, дома? Может быть, он просто где-нибудь с друзьями по дороге завис? Что ты зря панику разводишь? Что тебе говорят?
      — Ничего! Ничего не говорят! А на радио даже уже разговаривать со мной не хотят, говорят, что всех достала. — От гнева и коньяка Лена раскраснелась и все больше становилась похожей на прежнюю удалую Гуляйкину. — Они все думают, что Птах просто где-нибудь пьет или покурил лишнего — с ним это иногда бывало. Хихикают в трубку. Но они же про его звонок не знают. Потому что Птах только мне одной доверял, а больше совсем никому — ни на радио, ни своим психам дома. Он уже почти жил у меня-я-я… Мне его было жалко-о-о-о… У него мамаша родная — и та свихнутая-я-я…
      Лена уже снова собралась было реветь, но ее, слава богу, прервал звонок в дверь.
      — Кого там еще нелегкая несет? — недовольно сказала она, вскакивая с места, но тут же опомнилась. — Ой, ты не подумай, это я не про тебя, хорошо, что ты пришла. Сейчас посмотрю только…
      Распахнулась дверь, и в дом ворвался невысокого роста, но весьма крепкого телосложения мужчина с седоватым бобриком на голове. Нет, на Лениного постоянного клиента и поклонника ее парикмахерского таланта он не был похож совсем. Мужчина именно ворвался, — грубо оттолкнув Лену, он сразу же ринулся в комнату, заглянул на балкон, потом в ванную и предстал передо мной на кухне. Я невольно обратила внимание, что, несмотря на растрепанный вид и налитые бешенством черные, слегка навыкате глаза, незнакомец был одет в элегантный дорогой костюм. Похоже, из магазина итальянской одежды «Виконт» на улице Братской, что-то наподобие я там недавно видела.
      — Кто такая? — грубо ткнул он в мою сторону пальцем, и на руке «дикого кабана» в воздухе мелькнуло обручальное кольцо и золотой перстень. Надо же, сейчас не часто мужчины афишируют свою принадлежность к женатому состоянию.
      — Та-такая Та-та-таня, — испуганно пролепетала Лена. Губы ее снова затряслись и теперь, видать, не от горя, а от элементарного страха.
      — А ты сам кто такой? — спросила я в свою очередь незваного гостя в его же хамской манере. — Тебя сюда звали?
      Но странный товарищ, задрапированный под господина, сделал вид, что моих слов не услышал. Или действительно не услышал, потому что тяжело дышал и смотрел в сторону Лены с бешенством, как бык на красную тряпку. Или нет — гораздо больше он был похож на дикого кабана.
      — Уже нацепила? Что, не терпится? — заорал он, показывая на ее уши.
      — Что не терпится? — опешила Лена, которая на глазах теряла дар своей несравненной речи.
      — Вот это!!!
      — Чего? — жалобно переспросила Лена, растерянно оглядывая свое платье, которое, как назло, и впрямь было огненно-красным, подстегивающим к корриде или что там еще делают с кабанами.
      — То, что у тебя в ушах, кончай прикидываться! — ревел незнакомец.
      — Но это по-по-подарок, — Лена потрогала мои клипсы и вопросительно посмотрела в мою сторону.
      Черт побери, что он несет! Ведь я только что, полчаса назад, купила их в ювелирном магазине. Даже чек где-то в сумке еще валяется.
      — Вещи уже вижу. А где сам мой ублюдок? — заорал мужчина, грозно озираясь по сторонам, словно его неизвестный ублюдок мог спрятаться в кастрюлях или в духовке. Ну, просто Карабас-Барабас в поисках Буратино, только без бороды и с весьма скудной растительностью на голове.
      — Кто? — пискнула Леночка из своего угла.
      — Сын, мой сын, Пташкин-младший, черт бы его подрал. И только не нужно ля-ля, морочить голову — я же не слепой, вижу, что ты с ним заодно. Но ничего, терпение мое лопнуло, теперь я эту тварь сам проучу… Да и тебя тоже. Ишь, вырядилась! Был я в твоей парикмахерской… Смотри, сучка, как бы тебя саму не пришлось в скором времени подстричь под «ноль», я это быстро устрою… — И он схватил за ворот трепещущую Леночку.
      — Да что вы говорите? Как вы смеете? — оскорбилась она. — Что такое позволяете?
      — Смотрите-ка, тут у них и ананасы, и коньяк за пять сотен. На какие шиши гуляете? А, проститутки заводские? Что, нравится вам пить за мой счет? Вещи награбленные носить?
      Пташкин-старший сорвал одну клипсу у Леночки с уха, с силой на нее замахнулся. Ну нет, это уже зря! Мне пришлось пулей выскочить из-за стола, резко перехватить в воздухе и вывернуть слишком уж распустившуюся окольцованную руку. И к тому же нажать на болевую точку на позвоночнике.
      — А-а-а! — заорал Пташкин-старший от боли и неожиданности. Кажется, у него в руке даже что-то подозрительно хрустнуло.
      — А ну вон отсюда! — Я слегка отпустила захват и сильным броском отшвырнула его к двери. Благо однокомнатная квартира Лены была такой тесной, что папаша отлетел к самому порогу.
      Ненавижу хамов, что поделать.
      — Ладно, я пока уйду, — помолчав, сказал Пташкин-старший другим, ледяным тоном. За какие-то несколько секунд он сумел смирить в себе «дикого кабана» и превратиться в надменного хозяина. Меня он словно не замечал и обращался к одной только Леночке.
      — Если до завтрашнего дня — я даю ровно двадцать четыре часа — он не найдется, то всю вашу заводскую шушеру я подниму на дыбы и размажу по стенке. Не сам, разумеется. Сейчас я просто не сдержался, нервишки сдали. Лучше всего, если эта скотина, сынок мой, сам как можно скорее явится домой и вернет деньги и все вещи, которые украл. В крайнем случае я очень, очень вам рекомендую мне его притащить на горбе или хотя бы просто показать, где эта тварь прячется. Рано или поздно я все равно его найду. Но через сутки начну с этого… вашего притона. А вещественное доказательство возьму с собой.
      — Позвольте, украшение вам придется вернуть. Это я точно знаю, — сказала я и двинулась к «дикому кабану».
      — Но это все равно ничего не изменит. — И мой противник с многозначительной усмешкой швырнул на пол клипсу, от которой сразу же отлетело несколько так называемых жемчужин.
      Затем Пташкин-старший с откровенной брезгливостью окинул взглядом нехитрое Леночкино жилище, сплошь оклеенное плакатами, календарями и мелкими картинками с изображением звезд эстрады.
      С двери прямо в глаза отцу Птаха беззастенчиво смеялся Филя Киркоров, а из угла угрожающе глядел Константин Кинчев в наколках на руках. Не сказав больше ни слова, Пташкин-старший поправил галстук и вышел прочь. При этом он так шарахнул входной дверью, что с кухонного стола упала и со звоном разбилась тарелка. Может, к счастью? Вот только кому оно достанется?

      Но Лена не стала торопиться собирать осколки. Как только дверь захлопнулась, она тут же бросилась ко мне и, как ребенок, буквально повисла на шее.
      — Ты меня спасла! Боже, что бы он со мной сейчас сделал! Даже представить страшно. Я думала, он меня убьет, — запричитала она не переставая, так что у меня слегка заложило уши. Да что там говорить, я и сама не сразу могла прийти в себя после встречи с «диким кабаном», упакованным для порядка в цивильный костюм. Только привычка сдерживать свои эмоции, что бы ни происходило, заставила сохранить видимость спокойствия. Хорошо, что быстро умчался снова на улицу.
      — Ничего себе папаня, — я все же невольно передернулась, вспоминая, как тот брызгал во все стороны слюной. — Нервный.
      — Но как, как это у тебя получилось?
      — Немного владею карате, — ответила я без ложной скромности. Не скрою, мне почему-то доставляет особое удовольствие даже просто произносить вслух эти слова. Не говоря уж обо всем остальном. И я хотя и сознаю, что далека от совершенства во владении карате (да и есть ли оно, полное совершенство в бесконечных боевых восточных искусствах?), но занятия различными видами единоборств одаривают силой, о которой имеют понятие только посвященные.
      — Подожди, а чего он так на клипсы разъярился вдруг, а?
      — Не знаю, — сказала я честно. — Пока не поняла.
      Но Леночка внезапно прекратила свои расспросы и восклицания.
      — Все. Теперь точно — все! — Она опустилась на табуретку и безучастно поглядела на нетронутый пиршественный стол. — Уж если сам отец Птаха сюда приехал, вызнал мой адрес, значит, дело — дрянь. Я сразу поняла, что с ним что-то случилось. А при чем здесь какие-то деньги, а? И драгоценности? Неужто из дома украл? Но этого не может быть! Он не мог! Кошмар, меня теперь он точно в покое не оставит. Будет думать, что я сообщница Птаха. Что мне делать?
      — Только одно — найти Птаха.
      — Но как? Я что, сыщик, что ли? Или ты сыщик? — в отчаянии закричала Леночка.
      — Надо же, наконец-то ты попала в точку, — сказала я, разливая по рюмкам коньяк. Ведь нужно же хоть как-то уметь себя ублажать, если все вокруг только и умеют трепать нервы. — Я действительно сыщик. Точнее, частный детектив Таня Иванова. Слышала о такой?
      Дальше я просто не берусь воспроизвести в точных словах тот словесный водопад, который обрушился на мою голову. Мало того — Леночка начала прыгать чуть ли не до потолка, креститься в углы, где ничего не было, громко благодарить судьбу, трясти мне руку, как заслуженному ветерану труда перед вручением отреза или конверта с премией. Какой же она еще, в сущности, смешной ребенок!
      Совершенно молча попивая маленькими глотками коньяк, я невозмутимо наблюдала за бесплатным представлением и думала тем временем о своем.
      Дурочка, чему она радуется? Ведь мы еще не приступили к поискам, и, если быть откровенной, я и понятия не имела, с чего их начинать. Да и вообще я пока что колебалась, стоит ли мне ввязываться в это дело. Спрашивается, чего ради? Только что я сама объявила себе заслуженный отдых на пару недель, получив свой конверт с долларами. Так что же это — мой отпуск продолжался ровно полчаса, пока я ехала в машине по вечернему Тарасову? Как-то обидно. Тем более новая работенка определенно не принесет никаких доходов. Что взять с Леночки, которая последние свои гроши и чаевые от клиентов спешит сразу же потратить на какую-нибудь новую американскую пенку для волос, да и то чтобы выкрасить ею потом чужую голову?
      Но с другой стороны, я видела определенно, что беспечная Лена, сама того не желая, попала в серьезный переплет, из которого ей вряд ли удастся выбраться без моей помощи. Если в течение суток Птах каким-то образом не обнаружится сам, то отдуваться за его грехи, похоже, придется Лене.