Сейчас я собиралась поехать к Наташе. Уж больно мне хотелось посмотреть на фотографии Глеба. Вдруг он там с друзьями какими или с недругами, что даже лучше… Хотя на лбу у них ничего такого не написано. Поверить в то, что у Наташи за целый год совместного проживания нет ни одной фотографии, мой разум просто не мог.
      Девушка на мой звонок предварительно спросила: «Кто там?» Я удовлетворенно кивнула, услышав ее голос, и назвалась.
      — Что-нибудь узнала? — накинулась на меня Соколова, едва открыв дверь.
      — Пока нет. Ничего особенного. — Я разулась и прошла на кухню. — Парня твоего все любили и уважали. И говорят о нем только хорошее. Я имею в виду, на его работе.
      — Я тебе говорила, — в словах девушки слышалась гордость, но на глазах ее снова появились слезы.
      — Я знаешь зачем пришла? Хотела попросить тебя показать мне ваши фотографии. Должны же быть у вас какие-нибудь общие с Глебом снимки. На Новый год или еще на какой праздник сделанные.
      — Есть несколько. Сейчас принесу.
      Наташа поставила чайник, а сама унеслась в комнату. Через минуту она заявилась с тонкой стопочкой фотографий.
      — На самом деле негусто, — опечалилась я. — Ты не любишь фотографироваться?
      — Честно сказать, всегда уродиной получаюсь. Поэтому даже фотоаппарат себе не купила. Это мы прошлым летом ездили на юг. Там с одной парой познакомились. Они нас и снимали. Потом фотографии по почте прислали.
      Я стала рассматривать снимки. На них было всегда три человека, только на самом последнем обе пары вместе. Вероятно, догадались попросить кого-нибудь, чтобы их щелкнули.
      Естественно, Наташу и Глеба я узнала сразу. Вторая девушка оказалась блондинкой с пышными волосами и хорошей фигурой. Сказать о ней что-то большее было трудно, так как снимкам не хватало четкости. Парень тоже не произвел на меня впечатления. Толстоват, лицо улыбающееся. В общем, вид у парочки добродушный.
      Когда те двое были вместе, то обязательно обнимались или держались за руку. Из чего можно было сделать вывод, что либо они недавно вместе, либо решившие отдохнуть любовники.
      — Как их зовут? — спросила я у Наташи.
      — Галя и Артем. Они такие замечательные. Я не знаю, был бы наш отпуск таким интересным, если бы мы их не встретили. Знаешь, вдвоем тоже бывает скучно. Хочется общения. — Лицо Соколовой просветлело. Она вспомнила прекрасные времена и на минуту забыла о жуткой реальности.
      — Где они живут?
      — Не поверишь. В Тарасове. Но познакомились мы именно на море.
      — А отношения здесь поддерживали?
      — Созванивались несколько раз. Хотели вместе Новый год встретить, но у них какие-то проблемы возникли, поэтому так ни разу и не увиделись.
      — Дашь мне их телефон?
      — Конечно, если надо. Только каким боком они могут иметь отношение…
      — Я просто про Глеба у Артема поспрашиваю. Может, они за чисто мужскими разговорами болтали о чем-нибудь, что может пригодиться, — придумала я повод.
      Наташа продиктовала мне телефон. Я записала его и снова вернулась к просмотру фотографий. В самом конце тонкой стопочки я увидела снимок явно из армейской жизни.
      — Да, тут Глеб, когда он в армии служил, — подтвердила Наташа.
      Отлично. Хоть что-то из прошлой жизни загадочного Сашкова. Я внимательно рассматривала снимок.
      Кроме самого Сашкова, на нем были еще три парня. Их внешность ничего и никого мне не напоминала. Хотя… Глеба я тоже узнала, скорее всего, просто по ассоциации и отдаленной похожести. Несмотря на то что времени с тех пор прошло не очень много, парень сильно изменился.
      То, что я видела в морге, вообще надо забыть. Смерть очень сильно меняет человека. На южных фотографиях Глеб такой довольный, веселый, а на армейском снимке Сашков гораздо худее, черты лица какие-то заостренные, можно даже сказать, грубые. Другая стрижка, вернее, ее полное отсутствие, инкубаторская одежда. И я даже не знаю, узнала ли бы я Глеба, если бы увидела фотографию где-нибудь в другом месте.
      — Это его друзья? — спросила я Наташу, тыча пальцем в парней.
      — Да. Он говорил, что только в армии обрел настоящих товарищей, — серьезно произнесла Соколова.
      — Знаешь про них что-либо?
      — Нет. Но эта фотография была Глебу дорога.
      — Понятно. Жаль, что ты так мало интересовалась его жизнью. Ты в курсе, что Сашков из Лабакова?
      — Вот сейчас ты сказала, и я сразу вспомнила, — подхватила девушка. — Точно. Он говорил, что родился там и вырос. А после армии решил в Тарасов переехать.
      Я только дивилась Соколовой. Надо быть совсем уж не от мира сего, чтобы так относиться ко всему окружающему и к окружающим людям. Близких это касается особенно.
      — Наташа, тебе надо сесть за стол, взять ручку, бумагу и написать мне все, что происходило с момента вашей встречи с Глебом. Припомни события, разговоры. Вообще, — подчеркнула я, — постарайся вспомнить даже мелочи. Это очень важно. Можешь считать, что я задала тебе написать сочинение. Ты как, кстати, в школе училась?
      — Нормально, — пожала плечами Соколова.
      — Вот и отлично. К сочинениям относилась серьезно?
      — Ну да.
      — Значит, прямо сегодня, прямо сейчас садись и пиши. Я потом заеду и заберу. — Я резво встала. — Пока все. Я ушла.
      Я на самом деле ушла. Выйдя на улицу, вспомнила, что не поискала в Доме ученых напарника Глеба. С Быстряковым заговорилась, и остальное вылетело из головы. Но сейчас парень, наверное, снова у себя в фирме. Значит, еду туда.
      В машине я поймала себя на мысли, что веду слишком много разговоров. Надо бы что-нибудь конкретное предпринимать, а я все болтаю. Но с другой стороны, пока хотя бы минимальная информация не собрана, перейти к действиям проблематично.
      Около «Гаранта» я была через полчаса, и найти там Никиту не составило большого труда. Это оказался простоватый, но очень обаятельный парень. Он отнесся ко мне с таким вниманием, будто я его родная сестра. Даже удивительно.
      — Я хотела побеседовать с вами по поводу убийства Глеба, — сразу сказала я.
      — Да. Я в курсе. — Никита Селезнев предложил мне пройти в курилку, что находилась в конце коридора. — Там сейчас никого нет. Сможем спокойно побеседовать.
      Я согласилась, хотя и так не видела нигде людей, которые могли бы нам помешать.
      — Когда вы в последний раз виделись с Глебом? — спросила я, закуривая.
      — В пятницу было наше дежурство, — ответил Никита. — В пятницу и виделись.
      — Его поведение было обычным? Или, быть может, Сашков как-то странно себя вел? — Я выпустила дым к потолку.
      — Особенно странного ничего не было. Глеб просто сказал, что к нему должна приехать сестра из Лабакова. Домой торопился. И все.
      — Сестра? У Глеба есть сестра? Я не знала.
      — Родная. Я тоже только в пятницу узнал. У них там проблемы какие-то. Он недели две назад отпуск за свой счет брал. Домой ездил. Но потом не говорил ничего.
      — А ты спрашивал?
      — Конечно. Тогда Сашков чернее тучи ходил, я и полюбопытствовал. Но он человек такой, не любит на жизнь жаловаться и ныть. Глеб только отмахнулся и сказал, что все будет нормально. А приставать и надоедать мне не хотелось, — объяснил Селезнев.
      — И где именно в Лабакове он живет, ты не знаешь? — без всякой надежды спросила я.
      — Нет. Но телефон сестры знаю. Он, когда уезжал, оставил мне его. Сказал, что, если вдруг тут что-то срочное будет, я могу ему позвонить.
      — Отлично. Скажи номерок. — Мне оставалось радостно потереть руки.
      — Вот он, — и Никита продиктовал номер.
      — Как зовут сестру?
      — Глеб не называл ее имени. Сестра и сестра, — сам удивился парень.
      — Ладно. Хорошо, что хоть телефон есть. — Почти закончившаяся сигарета обожгла мне пальцы. — Что вообще обо всем этом ты думаешь? — Я поймала себя на мысли, что незаметно для себя начала обращаться к парню на «ты». И мне стало неудобно. Он себе такого не позволял.
      — О чем? — переспросил Никита.
      — Об убийстве. Кому Глеб мог помешать?
      — Вот уж чего не знаю, того не знаю, — сразу произнес парень. — Если бы я знал, я бы не дожидался вашего появления, а сразу в милицию пошел. Мне Глеб другом был, а друзей в беде не бросают. Так что ничего сказать не могу.
      — Спасибо, Никита. Ты возьми на всякий случай мой телефон, может пригодиться. Если что, позвони мне.
      — Хорошо.
      Селезнев проводил меня до выхода. Даже не обернувшись на видеокамеру, я села в машину и поехала домой. Энергия била во мне ключом. Так-так, надо будет обязательно позвонить сестре Сашкова. Она, по словам Селезнева, должна была приехать в пятницу. А вдруг убийство связано именно с семьей? Вполне возможно.
      Кроме того, мне сегодня вечером идти на встречу. Интересно, что из нее получится?
      Дома я быстро приняла ванну, потом расположилась в удобном глубоком кресле и задумалась. Что я имею?
      Сашкова убили. На случайное убийство не похоже. Явно запланированное. Мало того — его пытались представить как самоубийство. Впрочем, это тоже можно поставить под вопрос. Тогда бы точно банку с балкона убрали расколотую. Если только предположить, что времени не было?
      Ладно. Могла ли совершить убийство женщина? Могла. Схватить мужчину за лодыжки и потянуть их на себя и вверх — ничего сложного. Человек теряет устойчивость, так что его требуется лишь чуточку подтолкнуть. Рост и вес преступника также не имеют значения.
      За что убили Сашкова? Пока неизвестно. Но просто так не убивают. Значит, в последнее время Глеб что-то такое сделал или… не сделал. А что у него было в последнее время? Работа и приезд сестры.
      Конечно, предположить можно многое. Это могла быть и какая-нибудь застарелая месть. Или еще что-то в таком роде.
      Но преступника Сашков знал. Иначе просто не впустил бы в квартиру. Или, впустив, боролся бы с ним. А следов никаких нет. Следовательно, они спокойно вышли на балкон. Кстати, зачем? Сашков курит?
      Я быстро набрала номер телефона Никиты Селезнева. Вот кто точно может ответить мне на этот вопрос. Хотя Наташа тоже могла знать, но какая-то она непонятная. Такое ощущение, что жила с человеком и совершенно не видела его. Я, даже если бы мне ничего и не рассказывали, сама про все узнала бы. А эта девушка спокойно переносила неизвестность. А что может быть хуже этого?
      Никита ответил, и я представилась. И тут же спросила:
      — Скажи, пожалуйста, Глеб курил?
      — Нет. Он не курил.
      — А ты? Ах да. Мы же вместе дымили. Ну ладно. Пока.
      Я бросила трубку и вскочила с дивана. Нечего сидеть, надо собираться на встречу с Быстряковым. Конечно, до девяти времени еще навалом, но надо немного отвлечься от умственного труда.
      В этот момент у меня зазвонил телефон.
      — Мельников, — коротко сообщил мой бывший однокурсник.
      — Иванова, — отрапортовала я в ответ.
      — Прекрасно, — Андрей оставался серьезным. — Ну, как твои поиски? С Быстряковым виделась?
      — А ты?
      — Я первый спросил.
      — Я много кого видела, но фамилии не спрашивала, — пришлось соврать мне.
      — Послезавтра похороны Сашкова.
      — Спасибо, что сказал. Во сколько?
      — В одиннадцать. Ты ведь любишь ходить на такого рода мероприятия?
      — Просто обожаю. А ты будешь?
      — Посмотрим. Я не обязан перед тобой отчитываться, — рассмеялся наконец Андрей.
      — Ну, а сам-то виделся с Быстряковым? Поговорил с ним?
      — Много будешь знать, плохо будешь спать.
      — Не вредничай.
      — Я и не вредничаю. Веду твою политику. Разве ты не так со мной разговариваешь?
      — Андрюша, хватит ломаться, — вздохнула я. — Ты сам мне позвонил. Не просто же так.
      — Я звонил по поводу похорон. И все. Так что пока. — Мельников отключил телефон.
      Я вернула трубку на место и пошла пить кофе.
      Чтобы немного отвлечься, я схватила газету, которую купила сегодня в ларьке около Дома ученых. Раскрыв ее на второй странице, увидела большую статью как раз о выставке. Надо же, какое совпадение.
      Журналист рассказывал, что выставка продлится до конца этой недели и что Гольдфельд Марк Гиршевич выставляет на ней свою ценную вазу. А дальше в статье говорилось: «Вазу каждый день возят домой к коллекционеру. Что это? Недоверие к охране Дома ученых или желание, чтобы о нем больше говорили? И кто, интересно, оплачивает эту нелегкую процедуру?»