Из неги глубокого сна Марину вырвал резкий телефонный звонок. Она недовольно потянулась и вынырнула из-под теплого одеяла. Андрей тихо посапывал рядом, на лице его застыло сосредоточенное выражение. Ничего-то его не волнует, кроме проклятого бизнеса. Кажется, и во сне он продолжает заниматься делами, и совершенно не представляет, на что она способна. Марина улыбнулась собственным мыслям и взяла телефонную трубку. На безымянном пальце у нее поблескивало дорогое колечко с брильянтом, но она бы с удовольствием сменила его на обручальное.
      — Алло, — мягко протянула Марина в ночной тишине.
      Внезапно ее лицо стало злым, и вся кошачья грация куда-то исчезла, растворилась в потемках. Она судорожно поправила бледно-розовый пеньюар, сползающий с плеч.
      — Привет, — поздоровалась Марина и принялась тормошить Андрея. — Опять твоя Светка звонит, — раздраженно бросила она. — Нет покоя ни днем, ни ночью!
      — Она же такая беззащитная, — оправдывался Андрей, протирая глаза. — Наверное, что-нибудь случилось!

* * *

      В кои-то веки я решила выбраться из своей норы развеяться, наметив себе настоящую культурно-развлекательную программу. И время позволяло, и финансы. Редкое совпадение. Грех не воспользоваться!
      Мишка Ефремов давно звал в гости. «Почему бы и нет?» — внезапно решила я. Он мне все уши прожужжал о великом Тадеуше Бартвелле, который соизволил на днях нагрянуть к нему в галерею с дружественным визитом.
      В живописи, конечно, я разбиралась слабо, тем более в виртуальной. Но в приватной беседе эрудицией блеснуть умела всегда, независимо от темы и обсуждаемого предмета. С чувством юмора у меня тоже все было в порядке, так что ударить в грязь лицом я не опасалась. К тому же ничего не имела против того, чтобы познакомиться с одним из самых передовых американских художников, творящим на компьютере, как утверждают, настоящие чудеса. Благо Мишка просветил относительно жанра, о котором до этого я никогда не слыхала. Шик-модерн, одним словом! Или — двумя…
      Я поправила модные тонированные очки и рванула на своей «девятке», как только позволил сигнал светофора, мысленно удивляясь тому, что стала строго соблюдать правила дорожного движения, и объясняя такую метаморфозу временным простоем в работе. А то разве уследишь, какой свет загорелся, если голова совсем другим занята? К примеру, не записали ли твой разговор с клиентом в тихом парке на пленку и не вывернет ли киллер из-за угла?
      Вся улица возле галереи оказалась забитой автомобилями. Свободное местечко нашлось чуть ли не за квартал от входа в нее. Но, главное, я успевала к самому открытию экспозиции. У здания толпился народ, люди шумели, кто-нибудь то и дело вопрошал о лишнем билетике. В итоге пришлось констатировать — тарасовцы просто изголодались по подлинному искусству в оригинальном жанре. Вот уж не думала, что в нашем провинциальном городе до такой степени уважают Тадеуша Бартвелла. Даже стало стыдно за свою неосведомленность.
      Бросив на себя придирчивый взгляд, безуспешно попытавшись поместиться целиком в зеркале заднего вида, я сразу извлекла из бардачка пригласительный билет и с гордым видом двинулась сквозь толпу.
      «Крошка, а ты ничего!» — причмокнул языком какой-то нахал за моей спиной. Порой такие комментарии меня раздражают. Но в этот раз я зареклась не портить себе вечер, хотя запросто могла бы поставить наглеца на место, даже без применения пары-тройки излюбленных приемов. Вполне хватило бы и устной отповеди. Впрочем, по мелочам я свои таланты не размениваю. В принципе человек я довольно спокойный и даже, когда меня не трогают, вполне миролюбивый, несмотря на глубокие познания в области боевых искусств. Не люблю привлекать чрезмерное внимание к своей персоне.
      Выглядела я и в самом деле великолепно: в узкой кожаной юбке, леопардовом жакете и белом шифроновом шарфе, скрывающем тот факт, что на свет я появилась натуральной блондинкой с таким же платиновым оттенком, каким когда-то блистала Мэрилин Монро. И если бы не шарф, нагловатый молодой человек у входа вообще бы от разрыва сердца скончался, так и не приобщившись к достижениям мирового искусства!
      Может быть, это несколько нескромно, так говорить о себе или о своей внешности, но я всегда полагала, что если когда-нибудь и умру, то совсем не от скромности. Только обидно, что и друзья мои придерживаются той же точки зрения. Надо же, какая несправедливость, видят меня насквозь!
      — Девушка, ваш билет, — окрикнул грозный представитель секьюрити. Он посмотрел в мою сторону с таким видом, что у меня едва не вырвалось в его адрес неприличное замечание. Но я умудрилась сдержать эмоции и молча протянула ему свое приглашение.
      — Вы что, издеваетесь? — неожиданно фыркнул он.
      — Да как вы сме… — начала было я и задохнулась на полуслове, так как обнаружила, что сжимаю в руках немного помятую… рекламную листовку. Вероятно, в машине, очарованная своим зеркальным отражением, я на ощупь перепутала ее с приглашением. Расслабилась, короче!
      «Вот что значит нарциссизмом страдать», — укорил внутренний голос, употребив заумное выражение, которое я терпеть не могла.
      А охранник, воспользовавшись моим замешательством, ловко выпихнул меня из очереди. Решив, что разберусь с ним чуть позже, я стала протискиваться на свободное место, чтобы связаться по мобильнику с Мишкой. Зря я, что ли, в такую даль примчалась?
      — Неужели вас не пропускают насладиться плодами прогресса? — игриво посочувствовал джентльмен в элегантном темно-синем костюме, которого почему-то у меня не получилось обозвать нахалом, даже мысленно. Я только кивнула и буркнула:
      — Угу.
      — Буду рад вам помочь, — сообщил он с едва уловимой улыбкой на тонких губах. С подобными «обольстителями» я обычно не связываюсь, вероятно, из-за своей профессии, но в этот раз решила включиться в игру. Действительно, зачем напрягать друга, когда есть возможность проникнуть на выставку иным путем?
      — В самом деле? — спросила я, стараясь быть как можно более очаровательной.
      — Конечно, — обрадованно кивнул брюнет.
      Однако от моих глаз не скрылось, что он чем-то озабочен. С чего бы это… Может, его конкурирующая фирма подослала? Не внушают мне доверия случайные знакомства! Но я тут же мысленно себя одернула: «Отдыхать ведь приехала, не на работу, можно и расслабиться, отрешиться от профессиональных привычек хоть на время».
      Незнакомец, слегка смутившись, продолжил:
      — У меня пригласительный на две персоны, а подружка не пришла…
      Тогда я расслабилась, подумав, что именно этим и объясняется его беспокойство.
      — Андрей, — представился он.
      — Татьяна, — ответила я в свою очередь, назвав настоящее имя, отчего вдруг почувствовала себя легко и непринужденно.
      — Пойдем? — спросил он, показав большим пальцем в сторону очереди.
      — Конечно, — не стала я возражать и даже взяла его под руку, перехватив инициативу, так как часы настойчиво свидетельствовали, что выставка вот-вот откроется.
      Андрей, очевидно, не привык к такой фамильярности, поэтому с удивлением взглянул на меня, но ничего не сказал. Выражение его лица снова изменилось, как будто он силился разгадать сложную головоломку.
      «Вот бы узнать, какую!» — загорелась я, но мигом напомнила себе, что это не мое дело и не за тем я сюда сегодня явилась.
      С гордым видом я прошествовала мимо оторопевшего охранника, который, разумеется, запомнил меня в лицо. Он пробормотал что-то наподобие «извините», а я в ответ одарила его королевским презрением. Понимая, конечно, что в принципе он всего лишь исполнял свои обязанности, но поделать ничего с собой не могла. Не поверить мне, что я имею право на вход?! Какое кощунство!
      Мы вошли в экспозиционный зал как раз в тот момент, когда гений виртуальной трансформации начал свое обращение к восторженным поклонникам:
      — Господа! Позвольте продемонстрировать вам мои последние работы…
      Андрей вдруг склонился ко мне и прошептал прямо в ухо, что вынужден меня покинуть.
      — Прошу прощения, — извинился он и пожал плечами. — Дела…
      Я испытала легкое разочарование и подумала, что хорошие манеры в наши дни — вещь редкая!
      И раз уж оказалась в одиночестве, добросовестно попробовала вникнуть в речь Тадеуша Бартвелла, говорившего с небольшим акцентом. Но мои мысли упорно текли в совершенно ином направлении — вслед за новым знакомым с его проблемами. Ну никак не удавалось отделаться от профессиональной привычки, которая, как известно, вторая натура.
      — Танька, привет! — воскликнул протиснувшийся ко мне Мишка Ефремов, когда художник закончил со своей вступительной речью.
      — Здорово! — сказала я, внимательно разглядывая картины. Тематика работ была самой разнообразной. Со стен улыбались роскошные женщины, мчались машины, красовались гигантские города, переливались всеми цветами радуги потрясающие аттракционы. Выглядели они орнаментально, словно мозаика. Всполохи цветных фотографий, обработанные компьютером и дорисованные вручную. Слепящий калейдоскоп!
      — Шею свернешь, — усмехнулся Мишка. — Говорил же — потрясающе!
      Я пожала плечами. Если быть откровенной, то мне больше импонировала классика. Но… Не из дремучего же леса я вырвалась, на самом-то деле. Пришлось согласиться, отозвавшись в духе приятеля:
      — Классно.
      Впрочем, выставка и впрямь выглядела по меньшей мере необычной. Но поговорить об этом не удалось — Мишка исчез так же стремительно, как и появился. Фигаро — здесь, Фигаро — там! Я еще эпитеты с метафорами подобрать не успела, а он, смотрю, о чем-то уже болтает, оживленно жестикулируя, в компании двух рокерского вида парней. Я снова оказалась предоставленной самой себе, но ничуть от этого не расстроилась. Вечер в любом случае обещал выдаться интересным. В этом я убедилась в самом скором времени.
      — Как ты думаешь, Бартвеллу не грозит судьба Радковского? — поинтересовался позади меня мужской голос.
      — Да нет, что ты, — возразил невидимый собеседник уверенным тоном. — Как потом награбленное сбывать? Радковский — другое дело. К тому же картины его никто и не крал. Похитили-то старинную коллекцию… А вообще, конечно, обнаглели. Хватают все, что плохо лежит. Предметы искусства, антиквариат. Я слышал, человек пять орудуют, целая банда.
      — Кстати, Бартвелл с собой тоже такие-то древности привез. Он, говорят, кроме мультимедийных технологий, еще и археологией увлекается, а отсюда летит сразу в Нью-Йорк, так что все его ценности при нем… Может и пострадать.
      Я прислушалась — частному детективу трудно пропустить мимо ушей такой разговор. Вдруг пригодится, мало ли? Я развернулась немного вполоборота, чтобы краем глаза разглядеть говоривших. Одному из них на вид уже стукнуло пятьдесят, другой казался значительно моложе. Старший заметил мое движение и сделал знак приятелю замолчать. Я отвернула голову и принялась внимательно изучать безграничные виртуальные возможности, снова водрузив на нос тонированные очки. Зрение у меня прекрасное, а вот глаза мои в такой ситуации, когда рядом возникают столь интригующие разговоры, лучше спрятать от чужих взоров.
      Парочка принялась во всеуслышание обсуждать одну из рекламных картинок, кажется, популярной водки, а я задумалась. Про банду и антиквариат мне еще слышать не доводилось. Видимо, явление в Тарасове новое. Или я до такой степени была занята последним делом — ограблением одной известной певицы, что упустила нечто важное из того, что творится вокруг? «Непростительная оплошность», — подосадовала я. И тут Миша Ефремов снова появился на горизонте, причем под руку с Андреем, о проблемах которого за последние несколько минут я успела напрочь забыть.
      — Вот, — указал он на меня, чуть ли не ткнув пальцем мне в грудь. — Знакомьтесь!
      — Да мы знакомы, — произнес мой провожатый с видимым удивлением.
      Мишка хохотнул:
      — Уже успели! Узнаю Татьяну.
      — На что это ты намекаешь? — рассердилась я. Не люблю, когда меня пытаются представить этакой женщиной-вамп. А Ефремов явно решил поиграть на моих нервах. И не скрывал этого. — Я просто не взяла пригласительный билет и… — я замолчала, неожиданно осознав, что пытаюсь оправдываться. Что это со мной? Искусство, что ли, так действует?
      — А она тебе рассказала, чем занимается? — обратился Мишка к Андрею, который выглядел еще более удрученным, чем раньше. Я разгневанно сверкнула глазами на приятеля: не хватало, чтобы он направо-налево откровенничал о роде моих занятий. Все-таки я не сигаретами в ларьке торгую!
      — Нет, — качнул головой брюнет. — Так ты с ней хотел меня познакомить? — изумился он, как-то смешно сморщив лицо.
      — Вот именно, — гордо сознался Мишка.
      Через пару минут мы пили кофе у него в кабинете.
      — Это и есть Таня Иванова, гений местного сыска, — продолжал он меня расхваливать Андрею, который косился в мою сторону с недоверием. Весь его светский лоск как ветром сдуло. Он перестал изображать из себя донжуана, судя по всему, настроившись на серьезный лад.
      — Андрей Марусич, — снова представился брюнет и протянул мне ладонь для рукопожатия. Кажется, я вполне сошла за товарища. По-моему, этот человек то и дело кидался в крайности. — Занимаюсь золотом, так что материально не стеснен, — добавил он.
      — И что? — мне не понравился его тон. Андрей вел себя так, словно собирался сделать выгодную покупку.
      — У меня к вам важное дело, — объяснил он, переходя на «вы», как будто внезапно вспомнил, что мы с ним не пили на брудершафт.
      — Рассказывайте, — позволила я, подумав с какой-то обреченностью, что ни дня не остаюсь без работы. Хотя именно такая жизнь мне и нравилась!
      — В моей семье из поколения в поколение передается старинная реликвия, — начал Марусич. — Мы принадлежим к древнему датскому роду. Фамильная легенда гласит, что моего предка звали Вальдемаром Готвальдессоном, который приходился родственником королю Регнальду…
      Меня поразило, как легко он выговаривает многочисленные чужие имена. К тому же я никак не могла понять, к чему он клонит. Иметь дело с датскими королями мне еще не приходилось.
      — Так вот, — продолжал Андрей, — Вальдемар однажды оказался в России. Он, между прочим, имел свой герб на щите. Этот щит вместе с гербом сохранился до наших дней и представляет собой невероятную историческую ценность, — Марусич заволновался. — Его у меня украли! Прямо из сейфа!
      — Как он выглядел? — осведомилась я, включаясь в работу.
      История бизнесмена меня заинтересовала — нечасто сталкиваешься с подобным. Андрей извлек из внутреннего кармана пиджака две фотографии.
      — Варяжский золотой щит с изображением голубого леопарда, — прокомментировал он.
      — Действительно золотой? — изумленно переспросила я. До сих пор у меня не было случая ознакомиться с геральдическими символами.
      — Да нет же, — возразил раздосадованный Марусич. — Это просто золотая краска, которая означала христианские добродетели, а также могущество и богатство. Леопард говорит о принадлежности к королевскому роду. Он появился на гербе Дании еще при Кнуде VI, поэтому предок и перенес его на свой щит. Леопард на нашем гербе лазоревый, что должно было свидетельствовать о верности, — на этом Андрей закончил краткий экскурс в геральдику. — Впрочем, все это не так важно! Его уже пытались украсть, когда он экспонировался в одном из местных музеев. Я немедленно забрал его с выставки, но так и не уберег! — он расстроенно махнул рукой.
      — Ты кого-нибудь подозреваешь? Я и подумать не мог, что у тебя такие проблемы, — сочувственно произнес Мишка.
      Хотя мне показалось, что Ефремов уверен, что Марусич бесится с жиру и все его сострадание носит характер исключительно показной.
      — Да весь город говорит о какой-то воровской банде! — воскликнул Андрей. — Кому еще мог понадобиться мой герб?!
      Итак, мои ожидания насчет нескучного вечера оправдывались. Я снова пришла к выводу, что в жизни ничего случайного не бывает. Не зря же я подслушала тот разговор! И мне пришла в голову мысль, что надо бы навести справки.
      — А кто еще знал о существовании герба? — осторожно спросила я.
      — Да почти все мои знакомые! Понимаете, трудно удержать подобное в тайне, — засмущался он, прямо как красна девица.
      «Еще бы… — отозвалась я мысленно. — Как удержаться и не сболтнуть о королевских предках? Пусть даже и мифических. Еще неизвестно, настоящий ли герб! Хотя ничто не доказывает и обратного. И если щит выставляли в музее, то скорее всего проверяли на предмет его подлинности».
      Сделав это глубокомысленное заключение, я сказала, что заеду к Андрею завтра, и добавила:
      — А вы мне составьте списочек…
      — Так, значит, вы беретесь? — обрадовался он. — Знаете, я даже согласен его выкупить… Только найдите нужных людей… — мой новый клиент заговорил торопливо и как-то даже суетливо, что совсем не вязалось с его солидной внешностью. Кажется, он просто помешан на своей семейной реликвии. — Я уверен, что герб захотят продать за рубеж, — воскликнул он чуть не плача. — А там ищи-свищи…
      Миша подлил приятелю кофе, возведя глаза к потолку так, чтобы видела только я. Мне пришлось ему подмигнуть.
      — Двести баксов в сутки, — невозмутимо назвала я цену своих услуг.
      — По рукам, — с ходу согласился бизнесмен, потирая вспотевшие ладони. — Век буду вам благодарен!
      Итак, я снова при деле… Все бы ничего, вот только мое личное знакомство с ультрасовременным художником откладывалось на неопределенное время.

      В семь утра я уже открыла глаза и поняла, что проснулась окончательно. Сказалась привычка последних дней вставать ни свет ни заря. Хотя в принципе я очень даже люблю поспать утром подольше. Решив, что потягиваться в постели бесполезно, я отправилась умываться, мимоходом заглянув на кухню и стащив из холодильника бутерброд. Почему-то за ночь мой желудок сильно проголодался, а я привыкла во всем ему потакать, благо фигура от этого пока не страдает.
      Сегодня я предполагала поближе познакомиться с приятелями Андрея, а заодно и наведаться в небезызвестный музей, в стенах которого реликвию из Дании едва не похитили. Так что программа намечалась весьма обширная. Тем не менее я не стала отказываться от ежедневного ритуала и занялась обычным тренингом, заменявшим мне утреннюю гимнастику. Я предпочитала всегда быть в форме и заранее готовиться ко всяким неприятным сюрпризам. Мое главное жизненное правило — полагаться во всем исключительно на себя. Кстати, оно меня еще ни разу не подводило, раз я все еще жива и вполне довольна собой. Летние тренировочные сборы я выдержала отлично и собиралась продолжить в том же духе. Но приходилось думать и о хлебе насущном, — к примеру, осваивать геральдические символы, вместо того чтобы практиковаться в боевых искусствах.
      Я растерла ладони и почувствовала, как живительное тепло разлилось в каждой клеточке моих рук. То же самое я проделала с лицом и шеей, а затем перешла к пояснице и животу. В последнюю очередь занялась массажем икр и ступней, в частности, потопталась несколько минут на деревянном массажере. После всех этих упражнений я ощутила себя готовой к абсолютно любым физическим нагрузкам.
      В моей квартире был оборудован спортивный мини-зал с тренажерами, которые легко извлекались на время занятий и вновь водворялись на место в случае необходимости. Например, с помощью развешанных на лесках картонных коробок, размещенных треугольником, я отрабатывала нанесение ударов. Причем отрабатывала до автоматизма, который не раз выручал меня из беды. Поэтому я всегда старалась в меру возможностей, конечно, методично оттачивать свое мастерство.
      Выполнив все манипуляции, я снова нанесла визит в ванную комнату, где взбодрилась контрастным душем, после чего наградила себя кофе и… сигаретой с ментолом. Здоровый образ жизни — это прекрасно, но от удовольствий отказываться тоже не хочется. Живем-то один раз! К двум названным удовольствиям я присовокупила третье и перенеслась в мир нормальных женских переживаний: уткнулась в журналы мод, позволив себе на несколько минут расслабиться. Но в голове у меня по-прежнему витали мысли о древнем гербе, и цветные иллюстрации с моделями заслонял образ голубого леопарда с варяжского щита. Я с шумом захлопнула журнал, извлекла из шкафа первый попавшийся костюм, наспех нарисовала лицо и выскользнула из квартиры, захватив с собой ключи от машины, справедливо полагая, что Марусич уже заждался.
      Подойдя к автостоянке, я подумала о том, что к выбору одежды стоило подойти более критично. Несмотря на свое материальное благосостояние, мой заказчик совсем не был похож на представителя «новых русских«, способных нацепить на себя малиновый пиджак. Значит, и знакомых оценивал, грубо говоря, со своей колокольни.
      «Ладно, переживет», — решила я, усаживаясь за руль, но, глянув в зеркало, вынуждена была признать, что вчера выглядела значительно лучше. Сегодня я даже и не напоминала ту шикарную даму со светской выставки. Пришлось напомнить себе, что я — частный детектив, а не супермодель, и еду не на свидание, а по делу. Немного все же недовольная собой, тронулась с места резковато и, не заметив лужу, окатила чью-то иномарку грязью. Хорошо еще, водитель отсутствовал, а то пришлось бы отношения выяснять с утра пораньше. Успокоиться потом не помог бы никакой аутотренинг.
      Выехала на улицу и почувствовала — с моей «девяткой» что-то происходит, и это «что-то» мне совсем не понравилось. Терпеть не могу авторемонтные мастерские. И с их персоналом общаться тоже. Ну есть у меня такая маленькая женская слабость!
      Я притормозила у обочины, злющая-презлющая. Целое воскресенье потратила на ремонт этой колымаги, а она вздумала брыкаться в середине пути. Но тут же я мысленно извинилась перед машиной за столь грубое определение, так как обычно иначе как «ласточкой» ее не звала. Что и говорить? Лучшая подруга, сколько раз меня выручала. В общем, не ругаться надо, а разбираться, в чем дело.
      Оказалось — ничего страшного, просто спустило одно колесо. Пришлось снимать его и ставить другое, благо запаска у меня в порядке. Нелегкое это дело, конечно. Не женское. Но что делать, любишь, как говорится, кататься… Ну вот, кажется, теперь все нормально. Только вымазалась вся… Я сполоснула руки водой из канистры и захлопнула багажник. Кто-то просигналил мне из проносившегося мимо автомобиля. Вот она, романтика дальних дорог!
      Я вырулила к большому дому из красного кирпича. Оставила «девятку» на стоянке и направилась прямо к подъезду, где была остановлена бдительной вахтершей. Пришлось довольно долго растолковывать ей, что меня ждут в четырнадцатой квартире. Она недоверчиво буравила меня взглядом сквозь толстые линзы в недорогой светло-коричневой оправе. Наконец подняла трубку внутреннего телефона:
      — Как о вас доложить?
      Меня прямо-таки поразило сходство с бразильским телесериалом. На душе стало от этого неприятно, и я пришла к выводу, что страдаю постсоветским синдромом всеобщей уравниловки.
      — Скажите, что пришла Иванова, — буркнула я, изучая белоснежные стены, недавно подвергшиеся капитальному ремонту, который, должно быть, влетел жильцам в копеечку. Впрочем, о чем это я беспокоюсь?
      Вахтерша получила от Марусича «добро» на мой визит и нехотя позволила пройти к лифту.
      «Неужели я так похожа на злоумышленницу?» — мысленно изумилась я. Правда, помнится, Шерлока Холмса доктор Ватсон тоже поначалу принял за преступника. Так что нечего удивляться, человеческие эмоции — штука сложная.
      «До чего же ты, Танечка, умная! — издевательски проявил себя внутренний голос, — прямо-таки мастер психоанализа». Но я не стала вступать в перепалку со своим вторым «я», а нажала на кнопку, где значилась цифра «три», и лифт стремительно доставил меня по месту назначения. Через пару минут я уже беседовала с Андреем.
      Его квартира оказалась уютной и светлой, обстановка не грешила излишествами. Интерьер был выполнен в черно-белых тонах, а на стене висела картина в том же самом стиле, в котором творил Тадеуш Бартвелл. Одним словом, максимум комфорта и минимум той самой показной роскоши, которая так раздражает российского обывателя, привыкшего к более чем скромному существованию.
      Марусич предложил мне располагаться поудобнее и сам отправился за вином, вкус которого я оценила чуть позже, а пока рассматривала книжный стеллаж, заполненный трудами по философии и в основном литературной классикой. На одной полке стояли Гумилев, Шпенглер, Тойнби и Платон, на другой блестели обложками Хемингуэй, Ремарк, Шекспир и Гомер. С ними соседствовали несколько томиков беллетристики. Меня всегда интересовали домашние библиотеки, по набору имеющихся книг иногда можно довольно точно судить о личности их хозяина. Хотя, конечно, первое впечатление бывает и ошибочным, но и оно позволяет делать кое-какие наметки. В данном случае вырисовывался довольно милый образ.
      Андрей вернулся с бутылкой бордо, парой непрозрачных белых бокалов и огромным блюдом зефира. Я осторожно положила на место сборник стихов Цветаевой, который вертела в руках, и уселась за стол в предвкушении десерта, продолжая в недоумении озираться по сторонам. И тут натолкнулась на взгляд хозяина поразившей меня квартиры. Его теплые серые глаза с золотыми искорками как будто говорили: «А что вы, мадам, ожидали увидеть? Позолоченную сантехнику и неотесанного дикаря с повадками неандертальца?»
      От этого немого укора мне стало не по себе. Я пригубила вино, стараясь скрыть за легкой улыбкой свое нечаянное смущение. Вообще-то оно мне несвойственно, я — особа практичная и даже, можно сказать, если быть совсем откровенной — циничная.
      — Вы не передумали? — осведомился Андрей, протягивая мне кусочек зефира. — Дело ведь может быть опасным!
      — Это моя специальность! — усмехнулась я. Заботы о моей персоне я с его стороны никак не ожидала. Марусич не переставал меня озадачивать. — Надо же как-то на хлеб зарабатывать! К тому же это так интересно! — призналась я, воодушевившись.
      Очевидно, чудесное французское вино слегка вскружило мне голову, потому что я вдруг пустилась оживленно расхваливать свой образ жизни. Но спохватилась и пришла в себя — снова взглянув ему в лицо и увидев на нем откровенное разочарование. Гордый варяжский потомок, кажется, уже пожалел, что со мной связался. Это меня так поразило, что я едва не подавилась.
      — Поговорим о деле, — сказала я, отрываясь от зефира и совершенно меняя тон.
      — Конечно, — ответил клиент сдержанно. Андрей Марусич являл собой саму выдержку. А я предположила, что он будет вести себя подобным образом до тех пор, пока речь не зайдет о гербе.
      — В каком музее вы выставляли свой щит? — задала я первый вопрос, полностью полагаясь на свою профессиональную память, так как не захватила с собой записной книжки.
      — В краеведческом, там проходила геральдическая выставка. И меня уговорили предоставить для нее герб.
      — Кто уговорил? — я уцепилась за информацию с азартом охотника, почувствовавшего добычу.
      — Директор, — пожал плечами Андрей, ему мой вопрос интересным не показался. — Он через кого-то узнал… Вы что, полагаете, что директор мог быть наводчиком? Помилуйте…
      — Имя назовите, пожалуйста, — попросила я.
      Андрей недовольно поджал губы и как бы нехотя проговорил:
      — Аскольдов Сергей Владимирович, если вы настаиваете.
      — Когда состоялась попытка кражи?
      — Ровно три недели назад, пятнадцатого октября, — сообщил Марусич и откинулся на спинку кресла. Но тут же ему, видимо, стало душно. Он встал для того, чтобы приоткрыть форточку. Или, как я и предполагала, разговор о гербе сильно волновал его.
      — Вы забрали экспонат, а выставка все еще работала? — попробовала я уточнить.
      — Да, с неделю…
      — То есть выставка закрылась двадцать второго?
      — Наверное, — согласился Андрей.
      «Значит, он передал щит в музей числа девятого, — подсчитала я в уме, — у преступников было время хорошо подготовиться».
      — Ладно, с данным вопросом мы немного разобрались, — произнесла я удовлетворенно. — А когда герб исчез из вашей квартиры?
      — Два дня назад, — грустно сообщил Андрей. С него разом слетел весь лоск, и он стал смахивать на обманутого ребенка…
      — Вы говорили о сейфе… — начала было я.
      Андрей оборвал мою фразу едва не на полуслове:
      — Да, его вытащили из сейфа! Мерзавцы! — Он опять бухнулся в кресло и нервно затянулся дорогой сигаретой.
      — Вы бы не могли его показать?
      — Конечно, — согласился Марусич, — что за вопрос…
      Он провел меня в свой кабинет, в котором был идеальный порядок. На первый взгляд сейф казался довольно прочным — несгораемый металлический ящик с секретным замком. Но мне понадобилось всего несколько мгновений, чтобы увидеть все его недостатки: модель явно не новая, код к цифровому замку подобрать легко. Если, конечно, действовать умеючи. Но дилетанты в такие истории чаще всего не ввязываются.
      Андрей заметил мое недоумение:
      — Я сам себя проклинаю за свою неосмотрительность! — воскликнул он. — Хотел ведь и сейф поменять, и сигнализацию поставить. Так нет, на авось понадеялся!
      Мне нечем было его утешить. В данном случае Андрей мог пенять только на себя. Хотя… Существовал, конечно, и другой возможный вариант: тот, кто пришел за реликвией, знал код замка. Ладно, разберемся. Дальше видно будет, какой из вариантов «сработал».
      — Когда похитили герб, дома никого не было? — предположила я.
      — Разумеется, — усмехнулся Марусич. — Иначе грабителю надо было бы превратиться в привидение.
      — В жизни всякое случается, — глубокомысленно заключила я, вспомнив случай из своей практики, когда шкатулку с бриллиантами увели прямо из-под носа владельца.
      — Я в тот день ночевал у Марины, — объяснил бизнесмен.
      — Кто такая? — тут же спросила я.
      Андрей замялся, а потом сказал:
      — Жена.
      «Странно», — подумала я и поинтересовалась:
      — Вы живете отдельно?
      — О господи! — взмолился Андрей. — Ну при чем здесь моя личная жизнь?
      — Давайте условимся, — сказала я строго. — Или вы отвечаете предельно честно на все мои вопросы, какими бы нелепыми или неприятными они ни казались, или я отказываюсь от этого дела!
      — О\'кей, — недовольно согласился Андрей. — Просто это моя больная тема. Официально мы не расписаны, а Марина настаивает. Я так от этого устал! Всю жизнь придерживался принципа, вычитанного мной в каком-то журнале: «Не стоит сближаться настолько, чтобы заслонять друг от друга перспективы». Но однажды отступил и жалею до сих пор, — он тяжко вздохнул. — Понимаете? Горький опыт! Стараюсь не повторять прежних ошибок…