Впрочем, некоторые аналитики высказывали мнение, что и это, и другие неудавшиеся покушения носили характер скорее не политического террора, а внутриповстанческих финансовых разборок...
      Обошлись без рукопожатий:
      - Прошу вас, присаживайтесь.
      Все было согласно протоколу: три одинаковых глубоких кресла вокруг журнального столика.
      - Ребята могут идти?
      - Да, пожалуй.
      - Конечно... - собеседники отдали соответствующие распоряжения и охрана покинула кабинет.
      Они остались втроем - за бесшумно и плотно прикрытыми от остального мира дверями.
      - Я вам не мешаю? - уточнил тот, кого старик называл по имени, Вилором.
      - Что вы! - деланно удивился гость, пришедший последним. Собственно, чем меньше чужих ушей - тем лучше, но в данном случае хозяин выступал в качестве гаранта безопасности и полной секретности встречи, имея неоспоримое право контролировать ситуацию.
      Тем более, что ему все равно ничего не стоило бы при желании нашпиговать место беседы разнообразной электронной гадостью.
      - Я искренне, искренне благодарен нашему общему прибалтийскому... другу. Благодарен за те усилия, которые он предпринял в ответ на мою просьбу.
      - Надеюсь, общение будет взаимно полезным.
      - Я вас слушаю...
      Старик мог себе позволить некоторую сухость в голосе - инициатива встречи исходила от собеседника.
      - Видите ли... - человек напротив замешкался, не зная, какую форму обращения выбрать.
      - Генерал, - пришел ему на помощь хозяин. - Вы можете обращаться к моему коллеге именно так.
      Старик кивнул:
      - Совершенно верно! Не возражаете, если я буду называть вас Посланник?
      Из аналитической справки разведотдела старик знал, что именно под этим псевдонимом собеседник когда-то издал свою первую, так и не принесшую ему славы книжку стихов. И что подобное обращение ему всегда льстило...
      К тому же, избыточная информированность часто выводит неискушенного оппонента из равновесия.
      - Да, конечно!
      В конце концов, болезненное тщеславие - рычаг посильнее алчности и похоти. Беседа ещё не началась, но старик уже набирал очки...
      - Надеюсь, нет необходимости напоминать о том, что даже сам факт нашей встречи ни при каких обстоятельствах не должен стать достоянием гласности? Вне зависимости от её результата. Мы находимся в состоянии войны...
      - Мы находимся в состоянии внутригосударственного вооруженного конфликта, - поправил собеседника Генерал.
      - Видите ли, с точки зрения... - встрепенулся тот, явно задетый за живое.
      Но Посланника перебил хозяин:
      - Господа! Давайте оставим правовые аспекты всего происходящего на откуп дипломатам и кабинетным политикам. Вы ведь не за этим сюда ехали, верно?
      Пришлось согласиться. Судя по всему, официальной санкции на переговоры с представителем вражеской стороны Посланнику никто не давал. Неизвестно уж, по какой причине, но действовал он в обход общепринятых каналов - через глубоко законспирированные финансовые и силовые структуры Европы. Впрочем, и Генералу не поздоровилось бы, попади в чужие руки информация о сепаратных контактах российских спецслужб с мятежными лидерами Кавказа.
      - Я вас слушаю.
      - Видите ли, время для всех сейчас крайне сложное, непростое...
      - Давайте-ка без лирических отступлений, ладно? - Генерал пока не видел оснований соблюдать правила хорошего тона.
      Красивые, черные глаза Посланника опасно сощурились:
      - Хорошо!
      Он был отчаянно самолюбив, и если не встал сейчас же, и не покинул кабинет, хлопнув дверью - значит, причины для этого имелись серьезные.
      - Хорошо... Вы хотите получить назад своих пленных?
      - Сколько? - пропустил удар Генерал.
      - Всех. Или - почти всех!
      Это был сильный ход... Собеседник даже не сразу сообразил, что ответить.
      - Да. Мы хотели бы вернуть домой военнослужащих и мирных россиян...
      - Вы почему-то не прибавили: "военнослужащих и мирных россиян, насильственно удерживаемых незаконными вооруженными формированиями"... Так, кажется, это звучит по московскому телевидению? - Теперь уже в голосе Посланника явственно угадывалась издевка - он был вовсе не так прост, как показалось в начале встречи.
      Старею, подумал Генерал... Начинаю недооценивать противника. В конце концов, вопрос слишком серьезный, чтобы придуриваться.
      - Что вы хотите взамен?
      - Речь не идет о выкупе... Речь идет о некоей услуге, которую одни частные лица могли бы оказать другим.
      - Частные лица... - Генерал поморщился. - Допустим! И эти частные лица - они действительно смогут выполнить свои обязательства?
      - Если услуга будет оказана? - уточнил Посланник. - Безусловно!
      - Хорошо. Это - интересно. Теперь хотелось бы услышать, что требуется от нас.
      В воздухе на секунду повисла тяжелая, душная пауза.
      - Я позволю себе некоторое отступление... Вы не будете больше сердиться?
      Генерал только крякнул - вот ведь сопляк! Уел-таки старика, сукин сын.
      - Говорите...
      - Мы - очень бедный народ. Гордый, но бедный... Каждая копейка на счету. Вы понимаете?
      - Понимаю. Кто-то давно сказал, что для любой войны необходимы три вещи: деньги... деньги... и ещё раз деньги.
      Посланник вежливо улыбнулся:
      - Интересная мысль... Так вот! Конечно, каждый жертвует в меру сил плюс чем-то братья по вере помогают, соседи. Из этого и образуется нечто вроде резервного фонда. Понимаете?
      - Понимаю! - больше всего Генерала нервировала профессорская манера собеседника переспрашивать в конце каждой фразы. - Дальше?
      - Нашлись негодяи... Выродки! Они украли у своего народа его достояние.
      - Все достояние украли? - живо поинтересовался старик. С практической точки зрения ответ на вопрос мог означать многое. - Или только часть?
      Посланник сделал вид, что не слышит иронии:
      - Более двух миллионов долларов... Это серьезная сумма.
      - Да, пожалуй! Тем более для гордой, но бедной республики - которая, к тому же, воюет?
      - Послушайте, если вас смущает, что деньги пойдут на нужды сопротивления... не беспокойтесь! Это, если можно так выразиться, личные сбережения тех самых частных лиц, о которых я уже упоминал в начале беседы.
      Ситуация постепенно прояснялась.
      - Значит, об этих деньгах широкие массы вашей революционной общественности не знают?
      - Видите ли... У людей, облеченных властью, несущих на себе тяжелое бремя ответственности - у них же должны быть какие-то материальные гарантии на случай непредвиденного поворота событий? - Посланник явно искал понимания.
      - Вопросы морали меня уже давно не интересуют. Давайте подробности!
      Со слов сидящего напротив человека, одно из сочувствующих исламских государств передало на нужды священной войны с неверными некоторую сумму в валюте. Из этой суммы сразу же значительная часть - два миллиона двести тысяч долларов США купюрами нового образца, попала... в личный фонд некоего лица. Посланник не называл его, но судя по всему деньги присвоил сам мятежный президент.
      Это, в сущности, было неважно. Куда важнее, что по пути от высокогорного села, где базировался штаб сепаратистов, до пункта, откуда "президентская доля" должна была отправиться на его личный счет в один из европейских банков, валюта исчезла. Обстоятельства пропажи указывали на то, что чемоданчик с деньгами украли именно те, кому он был вверен - ближайшие из ближайших, доверенные из довереннейших... Родственники! Те же обстоятельства не позволяли заинтересованным лицам вести поиск в открытую, своими силами.
      - Понятно. То-то меня сумма смутила! Стали бы вы, думаю, за два "лимона" баксов пленных выпускать... На переговорах бы раз в десять больше потребовали, верно ведь?
      - Ну, одно дело - общественные деньги... А личное - оно всегда дороже! И вам прямая выгода.
      Оба на поверку, оказались нормальными, здоровыми циниками, и облегченно отсмеявшись вернулись к делу:
      - Но ведь возможности российских спецслужб в контролируемых вами районах весьма ограничены? Как именно вы представляете себе наше взаимодействие?
      - Господа... Может быть - кофе? Или чай? - подал голос хозяин, о существовании которого собеседники как-то даже забыли.
      Генерал оценил его деликатность - убедившись, что беседа перетекла в конструктивное русло, прибалтийский разведчик ещё раз таким образом поинтересовался, не мешает ли он своим присутствием. Все-таки, вымирающее поколение "рыцарей плаща и кинжала" уходит в прошлое - с неписанным кодексом чести и наивными правилами честной игры... Это сейчас в шпионы лезут все, кто ни попадя - журналисты, артисты, домохозяйки. Откуда же взяться культуре получения секретной информации в век, когда все измеряется в долларах, фунтах и даже неконвертируемых израильских шекелях?
      - Нет, спасибо... Оставайся с нами!
      - Да, разумеется. Мы очень признательны. - Посланник кивнул и после некоторой сценической паузы продолжил:
      - Есть все основания полагать, что похищенное уже находится далеко за пределами нашей... нашей сферы влияния. Более того! Не исключено, что вскоре деньги окажутся там, откуда их уже невозможно будет вернуть законным владельцам.
      - Под законным владельцем, я думаю, подразумеваются отнюдь не широкие народные массы?
      - Я имею в виду тех... - парировал собеседник, - тех сугубо частных, но очень влиятельных лиц, которые обладают достаточными полномочиями для скорого возвращения домой десятков несчастных пацанов, находящихся в плену.
      - Логично, - кивнул Генерал. - Но в случае...
      Неожиданно что-то громыхнуло - раскатисто и неопасно: звук был приглушен то ли расстоянием, то ли толстыми стенами.
      - Гроза?
      - Нет, - хозяин согнал с лица улыбку и сверился с циферблатом старинных напольных часов. - Спектакль начинается. У нас изумительная балетная труппа... Не видели?
      - Как-то не довелось! - сокрушенно покачал головой Посланник. Там, в зале, оркестр исполнял что-то красивое и торжественное, но восточное великолепие музыки достигало слуха собравшихся в кабинете лишь в виде тревожного рокота ударных инструментов.
      - Вот так всегда: работа, работа, работа... - по-стариковски вздохнул Генерал. - А жизнь проходит мимо.
      - Уже прошла, - уточнил хозяин.
      Считается, что профессия накладывает отпечаток на характер человека, на его восприятие окружающего мира. Сказать так о кадровых сотрудниках спецслужб - значит не сказать ничего... Для этой категории людей просто рано или поздно перестает существовать что-либо вне их профессиональных интересов.
      Любой собеседник оценивается лишь как источник возможной опасности или потенциальный обьект для вербовки. Дуплистые, изумительной красоты деревья в старинном парке начинают привлекать внимание в первую очередь в качестве тайников при бесконтактной передаче информации... и даже нехитрый рассказ ребенка, вернувшегося из школы, они воспринимают в одном ряду с сообщениями агентуры и доверенных лиц.
      Ущербность сотрудников специальных служб как раз и заключается в том, что они этой ущербности не замечают. Так, хозяин и Генерал были не просто коллегами - но друзьями, друзьями молодости из тех, о которых говорят, что "старый друг лучше новых двух"... И с точки зрения их понятий о дружбе не было ничего странного и ненормального в том, что разведенные судьбой по разные стороны государственных границ они стали хладнокровными и беспощадными противниками в области профессиональной.
      Посланник тоже подготовился к встрече и кое-что знал о взаимоотношениях сидящих сейчас напротив собеседников. Например, контрразведка сепаратистов располагала вполне достоверными сведениями о недавней акции, проведенной людьми Генерала: Москва тогда инспирировала жестокую и грязную кампанию по дискредитации местного, проамерикански настроенного министра обороны. В результате вопрос о вступлении стратегически важной для восточного соседа республики в НАТО отложился на неопределенное время... В ответ прибалты, руководимые сегодняшним гостеприимным хозяином, устроили автокатастрофу резиденту российской Службы внешней разведки и передали в Совет Европы деликатнейшие материалы о поставках сербам в обход санкций тяжелого вооружения бывшей Советской Армии.
      Впрочем, как гласит ещё одна русская поговорка: "дружба дружбой, а табачек врозь!" Поэтому не удивительно, что именно - и только! - при таких взаимоотношениях партнеров Посланник мог чувствовать себя в относительной безопасности. И рассчитывать на успех возложенной на него деликатной миссии...
      - Что значит - проходит? - всплеснул руками Посланник. - Что значит прошла? Вах-х... У нас на Кавказе говорят, что вслед за молодостью приходит зрелость. А старость... Для настоящих мужчин всегда все впереди и никогда не поздно - жить!
      Фраза получилась несколько театральной и здорово смахивала на тост. Но, в общем-то, вполне соответствовала представлению северян о манерах, присущих детям солнечных гор.
      - Ладно, спасибо, - улыбнулся Генерал. - Если я...
      Окончание его реплики потонуло в каскаде ритмически организованных звуков - то ли оркестр постарался на совесть, то ли просто где-то по коридору приоткрылась какая-то из многочисленных дверей и одной преградой для музыки стало меньше.
      - Что это за балет такой громкий? - поинтересовался Посланник.
      - "Гаянэ"... знаете? Практически на вашем, кстати, народном материале! - щегольнул эрудицией хозяин.
      - Это там знаменитый ещё "Танец с саблями"? - по большому счету, Генерал плевать хотел на искусство, театры и разные там вернисажи, но согласно неписанным правилам советскому контрразведчику полагалось систематически повышать свой культурный уровень. Это даже в служебных характеристиках отражали...
      - Может быть, продолжим?
      Времени оставалось немного, тем более, что уровень шума за стеной неожиданно вернулся в разумные пределы.
      - Да, разумеется... Слушаю.
      - Нам удалось уже проделать определенную работу, Вкратце, её результаты сводятся к следующему...
      * * *
      Собачка была какой-то неопределенной породы - во всяком случае, Владимир Александрович затруднился бы сказать что-то конкретное о её родителях. Немного от спаниэля, немного от лохматого карманного шпица... Хвост колечком и длинная, с подпалинами, черная шерсть на боках.
      Кинолог, парень в новеньком форменном комбинезоне, отдал команду и щелкнул карабином поводка. Чувствовалось, что волнуются оба - и он, и его четвероногая подопечная.
      - Легендарная сука! - прокомментировал над ухом Виноградова голос с отчетливым местным акцентом. Собака тем временем двинулась в указанном направлении.
      На большой деревянной скамье с поломанной спинкой расположилась кампания откровенно асоциальной ориентации - какие-то волосатики неопределенного пола и возраста, парни в коже с заклепками, татуированные девицы. В общей сложности - человек десять. И вели они себя соответственно принятьым в этой среде представлениям о свободе: сладковатый дымок, дешевое пойло в бутылках, стаканы, закуска не первой свежести... Трава вокруг была до неприличия изгажена плевками и окурками.
      Пока собака преодолевала расстояние до скамейки, рядом с кампанией уже остановился полицейский "форд". Еще один патрульный наряд, пеший, перекрывал пути возможного бегства.
      С места, где стоял Владимир Александрович, расслышать содержание разговора представителей власти с молодежью оказалось практически невозможно. Но и без того суть диалога сомнения не вызывала: полицейские требовали документы, а в ответ наталкивались на искреннее возмущение граждан, уже начавших привыкать к демократическим свободам.
      Подбежала собака... Поначалу вид её вызвал только ухмылки и некоторое снисходительное оживление: кто-то громко, в расчете на испуг, крикнул, кто-то рассчетливо выпустил в нос четвероногому существу струю дыма.
      Но на собаку это, кажется, не произвело никакого впечатления. Деловито, сосредоточенно обежав криминогенную кампанию, она даже для верности протиснулась между двумя потрепаннными "рэйверскими" рюкзаками - и села рядом с обычной дорожной сумкой на длинном кожаном ремешке. Подняла морду к небу и коротко тявкнула.
      За долю секунды обстановка переменилась. Под прицелом полицейских пистолетов задержанные нехотя, но довольно дисциплинированно, улеглись на загаженную траву - недовольными лицами вниз. Тех, кто не очень спешил, без особых церемоний поторопили дубинкой.
      Подождали кинолога... Подошедший вместе с ним из укрытия детектив в штатском ласково потрепал по загривку четвероногую помощницу и переставил находку поудобнее. Расстегнув молнию, извлек на свет божий, в числе прочего, большую банку с этикеткой всемирно известного растворимого кофе...
      Собака опять утвердительно тявкнула. Детектив подцепил лезвием перочинного ножа крышку - и хорошенько потряс находку. Из банки выпал полиэтиленовый пакет чуть больше того, что выдают в фирменных поездах дальнего следования для гигиенических целей. Только на этот раз вместо салфетки и мыла в нем находился белый, похожий на мел порошок.
      - Учтите, во всех сумках размещены сильнопахнущие продукты! послышался тот же, что и раньше, негромкий голос. - Разный там перец, махорочный табак... чеснок.
      В поисках последнего слова говорящий чуть-чуть замешкался:
      - Да, правильно - чеснок!
      - А как вы теперь докажете принадлежность наркотиков? Все же будут отпираться. Может получиться "бесхозка"... - несмотря на значительное расстояние до места действия, Виноградов старался отвечать почти шепотом.
      - Их же много... Кто-то обязательно расколется, даст показания - а остальное уже, сами понимаете, дело техники. Кроме того, велась негласная видеосьемка, там обязательно зафиксировано, кто с какими вещами появился.
      - Классно! - оценил работу коллег Виноградов.
      Тем временем задержанных уже начали довольно бесцеремонно обыскивать и грузить в подошедший автобус с кокетливыми занавесочками на окнах.
      - Жестко! Всегда так работаете, или...?
      - Когда как...
      Заплеванный пятачек опустел.
      Виноградов уже собрался встать со своего наблюдательного пункта, как вдруг недостроенный дом напротив полыхнул изнутри пронзительно-ярким белесым пламенем, содрогнулся и осыпался на асфальт мелкой крошкой выдавленных наружу стекол. Насмотревшийся подобных фейерверков Владимир Александрович вмялся в пол и непроизвольно зашарил по бедру в поисках кобуры: опыт подсказывал, что вслед за первыми взрывами часто следует интенсивная перестрелка.
      Так и произошло... Откуда-то справа, невидимый из-за металлических ржавых конструкций, заявил о себе пулемет. Короткими, злыми трассами он прошелся по пустынным оконным проемам - и не прекращал огня, пока под прикрытие стен, в "мертвую зону" не перебежало несколько угловатых фигурок в черном.
      Одинаково экипированные и вооруженные, они не воспринимались, как отдельные персонажи разворачивающихся событий - скорее, это были великолепно отлаженные, сташие единым целым элементы наступательной машины. Практически не снижая темпа, они специальными средствами расчистили себе вход и одновременно исчезли в здании - кто-то через недостроенный второй этаж, кто-то низом... Некоторое время изнутри ещё доносились отчаянные пистолетные выстрелы и хлопки штурмовых гранат.
      Потом все стихло. В угловом проеме что-то мелькнуло - и с высоты на кучу битого стекла вывалилось изогнувшееся в полете тело: джинсы, рубашка болотного цвета...
      - Тьфу, блин!
      Кто-то рядом облегченно выматерился:
      - Во дают! Я уж было подумал...
      Чучело выглядело настолько натурально, что обманулся не только Виноградов.
      - Это что - национальный юмор? - поинтересовался он.
      - Спецназ! - со снисходительной улыбкой пожал плечами представитель республиканского МВД.
      Зрители постепенно приходили в себя от грохота и обилия впечатлений.
      - Тут, в пресс-релизе, указано... Так, вот пункт: "демонстрация действий специального подразделения Министерства внутренних дел "Викинг" по ликвидации вооруженной банды террористов". Это оно и есть? - подошедший корреспондент ИТАР-ТАСС приготовился записать - сдвинул на бок фотоаппарат и переложил бумаги в левую руку. Брюки его на коленях испачкались, плече было присыпано известкой.
      - Да, совершенно верно!
      - Скажите, случались ли в практике вашей полиции случаи реального применения этих навыков? И какого рода террористы имеются в виду политические, уголовные?
      - Знаете... На завтра запланирована пресс-конференция господина министра. Там будет и командир "Викинга" - лучше задать этот вопрос ему. Этот - и другие вопросы, ладно?
      Корреспондент пожал плечами - что же поделаешь... В каждой избушке свои погремушки.
      - Минуточку! - представитель МВД теперь стоял в окружении подопечных журналистов. - Все собрались?
      Ответом был неорганизованный, но вполне миролюбивый гомон: пишущая и снимающая братия осталась вполне довольна "показухой".
      - Сюрприз!
      У противоположного края площадки невесть откуда появился внушительных размеров фанерный щит, выкрашенный в цвета национального флага.
      - Спокойно... Прошу тишины.
      Прямо над головами заинтригованных сотрудников прессы, едва различимые среди посторонних шумов, раздались частые хлопки.
      - Что это?
      - Обратите внимание... - до щита было метров пятьдесят, и теперь поверхность украсилась очень подробным, со множеством мелких деталей, изображением герба Министерства внутренних дел республики. - Это наша элита, снайперы Департамента по борьбе с организованной преступностью.
      Работа была действительно неплохая - многочисленные дырки от пуль образовывали равномерные, словно простроченные на швейной машинке линии. Да и плотность огня...
      Журналисты уже щелкали фотоаппаратами, но первыми рядом со щитом оказались ребята из сьемочных групп телевидения.
      - Какое оружие используется вашими людьми?
      - Можно ли встретиться с кем-нибудь из стрелков?
      - Эти ребята - они бывшие спортсмены?
      - Ведется ли отбор в элитные подразделения по национальному признаку?
      Попавший в плотное кольцо прессы представитель МВД лишь загадочно щурил глаза и мотал головой:
      - Все - завтра! Вот господин министр выступит...
      Кто-то из особо активных корреспондентов уже лез туда, где по его мнению находилась огневая позиция снайперов.
      - Господа! Прошу в автобус. Обед... Ждать не будем.
      Волшебное слово умерило пыл вечно голодных журналистов, и Владимир Александрович вместе со всеми направился к выходу с полигона.
      - Вам понравилось?
      - Спасибо, очень неплохо...
      После обеда Виноградов решил прогуляться по магазинам. И не то, чтобы его интересовало нечто конкретное...
      В принципе, дома сейчас можно купить все, что хочешь - и даже больше. Потому что о существовании многих вкусных и красивых вещей до недавнего времени россияне и не догадывались. Плоды авокадо и текила с солью, часы "от Картье" и белоснежные джакузи изредка встречались в лексиконе дипломатов, подвыпивших моряков загранплавания и кремлевских функционеров... Но даже теоретически подкованная творческая интеллигенция, прочитав нечто подобное на страницах переводного романа, начинала паниковать и метаться в поисках словаря иностранных слов.
      А широкие массы трудящихся легко обходились и без этого - как, впрочем, вынуждены обходиться и сейчас, на нелегком пути от развитого социализма к недоразвитому капитализму.
      Словом, прогулка по магазинам носила для Владимира Александровича скорее познавательный, чем коммерческий характер. Тем более, что местные деньги выглядели почти как настоящие и, если верить обменному курсу, должны были покупательной способностью соперничать с долларом.
      - Простите...
      - Ничего! - Виноградов и сам не заметил, что отвечает по-русски. Высокая вращающаяся зеркальная дверь в супермаркете рядом с ратушей проектировалась, очевидно, каким-нибудь тайным человеконенавистником... Поэтому разойтись в ней двум встречным казалось почти невозможным.
      - Саныч? Это ты, что ли?
      - Вроде бы... - Владимир Александрович повнимательнее вгляделся в лицо собеседника.
      - Какими судьбами?
      К злополучной двери устремились потоком очередные потенциальные покупатели, и мужчинам пришлось отойти в сторону.
      Отойти уже вдвоем. Вместе.
      - Рад тебя видеть, Василий.
      - Я тоже... Слушай, как удачно получилось!
      Виноградов не верил в случайные совпадения. Он вообще уже давно ни во что не верил. И теперь ожидал продолжения.
      - Так какими судьбами-то опять к нам? И вообще - где ты, что ты?
      - О, это долгий разговор! - он ещё не определился с линией поведения и поэтому давал собеседнику возможность проявлять инициативу. - Столько лет прошло.
      - Да уж, действительно, - кивнул человек, которого Владимир Александрович назвал Василием. - Торопишься?
      - Как сказать...
      - А то, может быть... Помнишь "Погреб"? В котором мы тогда...
      - Разумеется, помню! - Вопрос собеседника прозвучал почти недвусмысленным напоминанием о старом, до сих пор не оплаченном долге и Виноградов отреагировал, как подобает офицеру и просто порядочному человеку.
      - Ты пить ещё не бросил?
      - Нет, пока употребляю.
      - Вот и отлично - пошли! Расходы мои.
      - Ну, раз так... - если кто-то действительно захотел пообщаться, то рано или поздно свое намерение осуществит. Только в следующий раз это может произойти в более грубой и неинтересной форме. А тут представлялась возможность сочетать безусловно приятное с относительно полезным:
      - Я рад видеть тебя, Вася. Именно тебя!
      И мужчины направились в сторону набережной...
      Если сейчас прибалтийский национализм стал просто одной из привычных, характерных черт непомерно разбухшего государственного аппарата, то лет пять-шесть назад он то и дело проявлялся в каких-то выходящих за рамки приличий, показных, истерических формах... У работавшего тогда в транспортной милиции капитана Виноградова на руках было отдельное поручение - допросить подозреваемого в ряде серьезных преступлений гражданина Линдера, собрать данные, характеризующие его личность и выполнить ряд других, предусмотренных законодательством оперативно-следственных мероприятий.
      Для чего Владимир Александрович и прибыл в столицу некогда Союзной, а в то веселое время только-только провозгласившей независимость республики. Прибыл - и почти сразу же убедился, что русских здесь ещё не режут, но уже демонстративно не любят. Причем активнее всего декларировали лояльность новой власти как раз те, кто долгие годы в президиумах конференций и собраний партийно-хозяйственного актива учил "новую общность - советский народ" пролетарскому интернационализму...
      В Генеральной прокуратуре капитану Виноградову категорично и даже не слишком вежливо обьяснили, что ни о каких следственных действиях не может быть и речи! Это безусловная прерогатива местных правоохранительных органов, к которым и следует обратиться... но разумеется, не ниже чем на межгосударственном уровне.
      Права человека - прежде всего, сообщили Владимиру Александровичу. А заодно намекнули, что пребывание на территории страны представителя спецслужбы соседнего государства в нынешней непростой обстановкне может закончиться дипломатическим эксцессом.
      Или - ещё чем-нибудь похуже...
      Это было не страшно, но до слез обидно. И если бы не отчаянный "русскоязычный" опер со странной фамилией, уехал бы Виноградов не солоно хлебавши. Благодаря же Васе Френкелю... Их совместные похождения заняли чуть больше суток, но вполне составили бы сюжет для лихого авантюрного романа. Здесь было все: ужин при свечах, очаровательная помощница из валютных проституток, психологические фокусы для "отмороженных" телохранителей и мелкие проказы с телефоном. Неизвестно, кто рисковал больше, но следующим вечером Владимир Александрович уже покидал негостеприимные балтийские берега, увозя в своем купе целую кучу необходимых бумаг и упившегося до беспамятства господина Линдера.
      Прощаясь, новый приятель шутил - когда, дескать, совсем прижмет в этом национальном раю, приеду к тебе в Питер. Политическим эмигрантом... Лишь бы не беженцем, отвечал капитан: он видел кавказские погромы и толпы, бредущие по пыли обстреливаемых дорог.
      Оба надеялись на скорую встречу - но судьба решила иначе... К осени девяносто третьего старший лейтенант Френкель уже вылетел из Департамента безопасности с формулировкой "за нелояльность и недостаточное владение государственным языком". Сведущие люди поговаривали и о его связях с коммунистическим подпольем - во всяком случае, в числе взятых в плен добровольных защитников Белого дома обнаружилась и Васина фамилия.
      От амнистии Френкель отказался - чем доставил немало хлопот победителям. Делать для оппозиции ещё одного политического мученика в планы сторонников президента не входило, поэтому кто-то умный сообразил: без лишнего шума интернационалиста-практика выдворили за пределы страны. На родину. И хотя Вася не переставал заявлять, что паспорт у него выдан ещё СССР и в родной Прибалтике такие лица имеют статус только "временно проживающих" - заявление его о предоставлении российского гражданства, естественно, отклонили.
      Последнее, что слышал о бывшем оперативнике ставший к тому времени майором Виноградов - это то, что разочаровавшись в законе и людях, призванных воплощать его в жизнь, Василий Маркович Френкель выехал на постоянное место жительства по израильской визе.
      - Узнаешь? - расстояния здесь были такими, что по пути от супермаркета собеседники не успели обменяться даже парой фраз.
      - Да-а... Эх - молодость, молодость! - они как раз поравнялись со скромной служебной дверью, упрятанной в тени арки.
      Вход этот был устроен так, что случайный прохожий даже не обратит на него внимания. И не спроста - за дверью, в помещении электрощитовой, некогда располагался специально оборудованный пункт "технического контроля" КГБ. Отсюда можно было вести негласную фотосьемку и видеозапись происходящего за столиками, а повсеместно натыканные микрофоны решали проблему звукового сопровождения.