- Слушай, скажи капитану, чтоб заводился. Домой пора!
      - И вообще... Пусть граждан успокоят.
      - Мужики! Пойдемте-ка, пока то-се... Заслужили мы, или нет? Чисто символически?
      - Заслужили, - охотно отреагировал на предложение усатого Владимир Александрович. - Еще как... Святое дело!
      - Не возражаю. - Головин с аппетитом проглотил слюну и повторил ту самую фразу, с которой все вчера и началось:
      - Верно мой дедушка говаривал: "С утра не выпьешь - день потерян!"
      ... Тогда еще, только прибыв в дежурную часть, Виноградов поинтересовался:
      - А кем он был-то, твой дедушка?
      - Почему это - был? - возмутился собеседник. - Он и сейчас ещё жив! Девяносто три года, сам дрова колет...
      После такой авторитетной ссылки оставалось только последовать заветам и традициям старшего поколения:
      - Наливай.
      - Двадцать два часа... ровно! - поддержал его хриплым женским басом говорящий будильник из запертого кабинета начальника штаба.
      - Да знаем мы... - привычно ответил хозяин.
      - Будь здоров!
      Время для посещения ночного "резерва" героической и краснознаменной транспортной милиции Владимир Александрович выбрал сам. Исходя из целого ряда соображений... Во-первых, про парней капитана Головина писали куда меньше, чем о подвигах городского ОМОНа. Во-вторых, ночные посиделки располагают бойцов к откровенности - начальство высокое далеко, а деваться из расположения Отряда все равно некуда. Но главное - Виноградову до зарезу нужны были два отгула.
      За отданные государству сутки в пресс-службе Главка обычно давали день отсыпной, день выходной. Если учесть, что потом будут как раз суббота и воскресенье, то набиралось достаточно.
      - Так куда ты собрался-то, Саныч? - Головин вытянул из банки волокнистый кусок животного происхождения, понюхал и с сомнением запихнул в рот: что же делать, закусить-то надо... Консервы остались от неприкосновенного запаса, выданного на последнюю поездку в Чечню. Впрочем, судя по маркировке, готовили их ещё во времена Карибского кризиса.
      - В Новгородскую...
      - На лося?
      - Ага! Мужики наши все уже оформили, с егерем договорились.
      - Хорошее дело, - понимающе кивнул Головин. В прошлом году он и сам ездил на открытие охоты, но теперь не получилось. - Еще?
      - Ну, давай уж - допьем. Не оставлять же!
      После третьего тоста поступило предложение добавить. Виноградов отказался. Хозяин и не настаивал: служба есть служба.
      - Тогда - чаю... Сейчас покрепче заварим.
      - Хорошо тут у вас!
      Пресс-служба теоретически относилась к аппарату Главка, даже обслуживалась соответствующими кадровиками. Поэтому, отношение к её сотрудникам у районных оперов и личного состава боевых, "окопных" подразделений было соответствующим.
      Впрочем, лично майору Виноградову с их точки зрения прощалось многое... И в первую очередь, благодаря бурной и не всегда безупречной с позиции закона милицейской биографии, обросшей за последние годы героическим шлейфом преувеличений и откровенного вымыса. На определенном этапе даже сам Владимир Александрович увлекся погоней за лаврами новоявленного барона Мюнгхаузена - и теперь пожинал плоды... Справедливости ради стоит отметить, что реальные похождения нынешнего старшего референта милицейской пресс-службы были куда интереснее.
      Интереснее и страшнее, чем то, что с ведома и одобрения майора описал в своих книжках известный питерский литератор из бывших ментов.
      - Саныч, мы когда виделись-то с тобой в последний раз? В девяносто втором?
      - Не помню, Вадик... Точно! Осенью.
      - Ты тогда ещё из Приднестровья вернулся.
      - И мы твою третью звездочку обмывали...
      Прошлое, особенно под водочку, вспоминается, с некоторой грустью. Плохо, когда нечего впомнить... Но не дай Бог, если и все хорошее остается только в прошлом!
      Вадик Головин с тех пор женился, получил диплом о высшем физкультурном образовании. Перевелся в транспортный ОМОН на должность зама по спецподготовке, где имел теперь контузию, две медали и отличную служебную переспективу.
      Владимиру Александровичу тоже за эти годы скучать не пришлось...
      - Саныч, это правда, что тебя увольняли?
      - Правда.
      - И про Югославию? И про Америку?
      - Почти...
      Капитан вздохнул и поскосился на свои огромные кулачищи:
      - Везет же! А мы тут все больше... Если к морю командировка, то к Белому, если на юг - то Кизляр или в Грозный куда-нибудь.
      Насчет везения Виноградов мог и поспорить, но не стал. К примеру, из Штатов его возвращали в наручниках... А что касается Кавказа, так ещё неизвестно, кому из них после начала войны пришлось бывать там чаще. Стоило сменить тему:
      - Слушай, а где Димка? Забыл фамилию - такой, со шрамом...
      - Убили. Под свои вертолеты попал, по дороге к Шатою. Еще в самом начале.
      - Жаль... - в подобной ситуации любая реплика прозвучала бы не умнее.
      - Игоря не забыл? Соломатина? Инвалид! На одной ноге теперь прыгает.
      - Тоже Чечня?
      - Нет, здесь. Он уволился в позапрошлом году, работал с какими-то бандюганами: цепь на шею, радиотелефон, БМВ-"пятерка"... Вот под эту "пятерку" бомбу и подложили - двух прохожих насмерть, а его в Медицинскую академию.
      - Где найдешь, где потеряешь... Лысенкова помнишь? Я вас знакомил как-то на Морском вокзале. Из ОБХСС, он потом в налоговую полицию перевелся...
      - Помню, как же! Он ещё после сына ко мне водил - в зал борьбы, на "Динамо". Точно?
      - Точно... Погиб прошлой осенью. В отпуск ехал... В поезде вступился за бабу какую-то - и все!
      - А Егорова из разведотдела "погранцов" - мы с ним на первенстве города выступали - в Душанбе, прямо на базаре! Сопляки какие-то в тюбетейках...
      Хозяин с досадой поднял пустую бутылку:
      - И помянуть ребят нечем! Сказать, чтобы "уазик" сгоняли?
      - Ну, вообще-то...
      Определить свою позицию Владимир Александрович не успел. В дверь просунулась мятая голова дежурного:
      - Товарищ капитан! Управление... Вроде, заявка.
      - Блин... Щас разберемся, Саныч.
      - Я схожу, отолью? - Виноградов встал одновременно с хозяином.
      - Давай! Знаешь сам,где...
      Кабинет все трое покинули вместе. Проходя по пустому, почти не освещенному коридору, Владимир Александрович услышал через полуоткрытую дверь "дежурки":
      - Ответственный по резерву капитан Головин...
      Почти весь наряд собрался в некоем подобии холла - тут стоял телевизор и позаимствованный в уголовном розыске видеомагнитофон. Крутили, естественно, боевик.
      Только двое или трое предпочитали активному отдыху пассивный - зато храп их, доносящийся из-за фанерной перегородки, временами перекрывал все иные звуки.
      Туалет оказался на удивление грязным...
      - Чего там, Вадик?
      - Заявка!
      Кто-то забыл выключить "видик", и теперь Брюс Уиллис выделывал свои нерукотворные чудеса перед пустыми стульями - личный состав уже стремительно перекочевал в оружейную комнату.
      - Большая? А куда?
      - На всех! По усиленному варианту... Сейчас приедет Тушин, поставит задачу.
      - Я с вами, - это вполне можно было считать профессиональной удачей: вместо банального очерка о милицейских буднях предстояло нечто вроде остросюжетного репортажа. Может быть, даже не потребуется ничего высасывать из пальца на согласованный с "Криминальным обозрением" обьем в половину газетной полосы.
      - Как хочешь, - пожал плечами Головин. Сейчас ему предстояли заботы поважнее, и гость не обиделся. - Ляпа! Какого... ты возишься? Где этот, блин, Михалков-Кончаловский? Бондарчук, блин.
      - Я здесь! - Одному из бойцов автомат не полагался. Вместо него он тащил на себе: санитарную сумку, мешок пиротехники, мегафон и главное видеокамеру черном футляре.
      Приказами МВД предписывалось всегда и в обязательном порядке документировать противоправные действия преступников и героизм сотрудников специальных подразделений. Это в гражданской жизни оператороов и режиссеров обучают годами - в органах внутренних дел теперь зачастую обходились даже без подготовительных курсов.
      - Слышь! Помоги застегнуться.
      - Чей баллон с "черемухой"? Кто оставил? Шак-калы...
      - Гады, пожрать не дали!
      Вокруг шла нормальная суета поднятого по тревоге боевого подразделения - в меру бестолковая, с чуточку более громкими, чем обычно репликами и немного нервными смешками.
      Виноградов вдруг вспомнил, что не вооружен...
      - Ну чего, ребятишки? Как настроение? - сегодняшний ответственный от руководства Тушин был дураком и трусом.
      Все это знали, но поделать ничего уже оказалось нельзя - к сорока с небольшим Тушин успел-таки дослужиться до подполковника и занял в штатном расписании транспортной милиции должность, с которой выпихнуть его не смогла бы ни одна министерская комиссия.
      - Чего нерадостные такие?
      Молчание затянулось и за неделикатный свой личный состав подать голос вынужден был сам Головин:
      - Все в порядке, товарищ подполковник! Готовимся... морально.
      - Это хорошо... А вы здесь - что? - он только сейчас заметил в полумраке автобуса Виноградова.
      - Соответственно предписанию Главка! - парировал искушенный в аппаратных игрищах Владимир Александрович. В такой ситуации главное напустить на себя побольше загадочной многозначительности: уточнять не решатся, а уж прогнать тем более.
      Формально, Управление территориальным органам не подчинялось, но какие-то слухи о похождениях бывшего "транспортника" Виноградова неминуемо достигали и ушей подполковника. Поэтому он предпочел не связываться и сделал вид, что в курсе:
      - Прошу товарищей офицеров пройти со мной. Побеседуем!
      После первых же слов Тушина стало ясно, что всякие надежды на учебный характер тревоги можно оставить в прошедшем времени.
      - Значит, такие дела...
      Час назад на связь с диспетчерской речного порта вышел теплоход "Писатель Чернышевский". Капитан доложил, что группа пассажиров вскоре после выхода с Валаама учинила на судне пьяный дебош. Есть пострадавшие среди граждан и членов экипажа. Требовалась помощь... На середине фразы разговор прервался и на вызовы с берега больше не было никакой реакции.
      Запросили номерной "Волго-Балт", следовавший встречным курсом. Его попытки установить контакт с "пассажиром" также остались без ответа - суда разошлись в опасной близости. Удалось разглядеть только выбитые стекла музыкального салона и руку, отчаянно махавшую белой тряпкой в иллюминатор. К тому же, один из матросов уверял, что отчетливо слышал выстрелы.
      - Ну, впрочем, он мог и ошибиться...
      - А мог и не ошибиться! - Виноградов поежился и подумал, что скажут окружающие, если он в последний момент откажется ехать. Получалось, что лучше полезть вслед за всеми в поданный к воротам автобус.
      - Пираты южных морей... - Головин плюхнулся на сидение рядом.
      - Не-е! Северных озер.
      - А также лесов, полей и рек! - поддержал его голос с заднего сидения.
      Некоторые рассмеялись. Кто-то продолжал по поводу и без повода материться.
      - Все? Водила как - готов? Тогда поехали. На набережную, к Речному вокзалу.
      - Да убери ты, блин, этот ящик у меня с ноги!
      Хмель от выпитого с Головиным давно и как-то незаметно улетучился, оставив после себя только запах и водочный привкус во рту. Было темно и не по сезону прохладно. Улицы опустели, но огромный город все никак не хотел засыпать...
      Их уже, разумеется, ждали. Печального вида толстяк - то ли из порта, то ли из пароходства - с трудом пролез в дверь автобуса. Вслед за ним заскочил и опер из Управления:
      - Всем привет! Долго же вы ехали...
      - Как получилось.
      Отношения между транспортными сыщиками и бойцами Головина складывались по традиции далеко не идеально - в основном, по причинам шкурным и со службой ничего общего не имеющим. Однако, выяснять эти отношения было сейчас явно не время.
      - Чем порадуете? - в голосе Тушина явственно слышалась надежда на то, что неприятности рассосались сами собой.
      - Да уж... ничего хорошего. - Покосившись на толстяка, взял инициативу в свои руки оперативник. - Полученная информация...
      - Может быть, выйдем, товарищи офицеры? - покосившись через плече с подполковничим погоном на сидящих сзади автоматчиков подал реплику Тушин.
      - А зачем? - не понял сыщик.
      - Нам от бойцов скрывать нечего! - поддержал его Головин. - Говори...
      Представитель руководства уже открыл было рот, приготовившись что-то ответить, но напоролся на заинтересованный взгляд майора Виноградова.
      Сглотнул слюну. Откашлялся...
      Тем временем, оперативник продолжил - громко, так, чтобы слышно стало всем:
      - Недавно кто-то с теплохода попытался выйти на связь "ключом" - из радиорубки. То есть, азбукой Морзе. Разобрать ничего не удалось, передача шла с перерывами почти минуту, но...
      - Специалисты считают, что это случайный набор знаков, - неожиданно твердо перебил толстяк.
      - В каком смысле? - не удержался от реплики Тушин.
      - В смысле - кто-то хулиганил!
      - А где радист? Почему он не...
      На подполковника посмотрели, как на идиота.
      - Давай, рассказывай дальше!
      - Так вот... На "Чернышевском", по документам, в данный момент должно находиться шестьдесят девять человек.
      Сыщик вытащил на всеобщее обозрение книжку-"ежедневник" и стопку каких-то исписанных бланков:
      - Двадцать семь членов экипажа, сорок два пассажира... Обычный рейс из Питера на остров Валаам - и обратно. Арендовано судно фирмой "Гамма-круиз". Туристы, в основном, иностранные: немцы, французы, несколько финнов и ещё там, по мелочи. Русских восемь человек, не считая, естественно, представителя фирмы. Дальше начинается кино... Все восемь - или ранее судимые, или проходят по оперучетам. А у неких Галимова и Воловченко данные вообще полная "липа", паспорта с такими номерами и сериями числятся в розыске по кражам.
      - Кто там еще? Глянь-ка! - попросил Головин.
      - Огласите, пожалуйста, весь список, - поддержали его с дальнего, полутемного конца автобуса. И это было не праздное любопытство...
      - Свет зажги, - попросил Виноградов водителя.
      - Спасибо, - кивнул, шелестя документами, опер. - Итак! Елкин... Рогов... Голицын... Это "поволжские".
      - Знаем!
      - Рогов - не тот, случайно, что в "зоновском" спецназе раньше служил?
      - Нет, это его брат, старший - Виктор... Далее - некто Ким Валерий Игоревич!
      - Валерка? Боксер, чемпион России? - поднял брови Головин.
      - Ага... Знакомы?
      - Разумеется. - капитан кивнул, а Тушин не преминул сделать загадочное лицо давно о чем-то подозревающего человека.
      Последние две фамилии, озвученные представителем криминальной милиции, собравшимся ничего не говорили - что-то кавказское, не запоминающееся.
      - Не из Питера?
      - Да, приезжие... - оперуполномоченный назвал окраинную республику в горах, где уже не первый год полыхала кровавая междоусобица. - Гости нашего города.
      - Культурный отдых!
      - Тур-рысты...
      - Тише! - осадил не в меру расслабившихся подчиненных Головин. Думаете - они?
      - Вроде, некому больше... Мы связались с Линейным пунктом на острове. Милиционер сказал, что "Чернышевский" утром пришел как обычно. Основной народ на экскурсию двинулся, а кто не мог после перепоя - отлеживался по каютам...
      - Тоже мне, удовольствие, - поморщился Тушин и был совершенно прав.
      - Заявлений от экипажа никаких не поступало, отошли по расписанию.
      - Значит, ничего необычного...
      - Какое там! Обычное дело - пьяные рейсы, публика соответствующая. Подал опять голос представитель пароходства. - Там в сезон по пять-шесть теплоходов одновременно швартуются, сейчас, конечно, меньше, но...
      - Кстати, а на других судах все в порядке?
      - Да, слава Богу! "Космонавт Иващенко" возвращается, потом "Байкал" а "Новиков-Прибой" уже в Неву вошел... У них нормально, в пределах.
      - У меня, собственно, больше ничего, - сверился с записями оперативник. - Задача ясна?
      - Да вроде бы... Взять пиратское судно на абордаж, заковать мятежников в кандалы - а прекрасных пленниц, наоборот, отпустить на волю. Так?
      - В общих чертах. Подробности - вот, представитель потерпевшей стороны расскажет.
      Толстяк встал - и бронзовое шитье на погонах его мятого кителя сверкнуло под лампами автобусного салона неожиданно ярко:
      - Товарищи! Времени очень мало...
      Откуда-то появилась карта южной части Ладожского озера - речник держал её так, чтобы всем было видно:
      - По последним данным "Писатель Чернышевский" сейчас приблизительно здесь. А вот эта линия - берег! Мы не знаем, что творится на мостике, где капитан, где штурмана. Что вообще с командой - неизвестно. А тут начинается очень интенсивное судоходство, сложная навигационная обстановка, да и с погодой... Словом, пока ситуация не прояснится, в Неву теплоход пускать нельзя. Ясно?
      - Ясно! А как же он сейчас-то плывет?
      - Он не плывет, - поморщился толстяк. Но в тонкости профессиональной терминологии вдаваться посчитал излишним:
      - Судя по всему, на авторулевом. На открытой воде это ещё куда ни шло, но...
      - Ясно. Сколько у нас времени?
      - Очень мало! - выдохнул самое наболевшее речник. Чувствовалось, что он даже в этом сомневается.
      - Все? - Тушин сделал движение, чтобы встать. - Поехали!
      - На чем? Катеров-то ещё нет! - рявкнул оперативник.
      - Дальше! - не обращая внимания на подполковника попросил продолжать Головин.
      - Вот это - схема "Чернышевского". Упрощенная... - карту сменил стандартный, сорванный, видимо, со стены диспетчерской плакатик. - Всем видно?
      Толстяк умел обьяснять, поэтому очень скоро участники операции вполне сносно представили себе устройство двухпалубного телохода: кормовой ресторан, каюты, машинное отделение, даже крохотная судовая сауна.
      - Это мостик?
      - Да. Здесь - капитанский "люкс" и радиорубка. Медпункт...
      В салон просунулась голова в фуражке:
      - Вы, что ли, наряд с базы катеров ждете?
      - Ну!
      - Так вот - это мы...
      Планы - основной и резервный, расстановку и распределение людей пришлось согласовывать ещё на берегу: катеров оказалось три, по пути все равно ничего бы не вышло. Вместо Тушина, который сразу же ускакал куда-то докладывать, рядом с Владимиром Александровичем тяжело плюхнулся речник-инструктор:
      - Может, показать чего-то надо будет...
      - Спасибо!
      Взревели водометы - и отвыкшего от ночных прогулок на ветру майора Виноградова вдавило в холодный пластик обшивки...
      Почти всю дорогу Владимир Александрович проспал. Некоторое время он ещё пытался глазеть по сторонам, на стремительно теряющие индустриальную неприступность берега. Увы, даже вид обгоняемых и торопящихся навстречу судов наскучил довольно быстро! Створы, бакены... Однообразные, скудные огоньки деревень и бесчисленных садоводств. Сами собой опустились веки - и майор привалился к плечу своего упитанного соседа. Проснулся он лишь однажды - на Ивановских порогах, да и то не всерьез, но лишь чтобы через мгновение вновь погрузиться в томительное забытье...
      - Вон он! - и катер тут же ударило носом в волну.
      Светало. Спросоня хотелось по малой нужде.
      - Точно этот?
      - Видимость - ноль...
      Все три "водомета" старались держаться рядом, но даже они то и дело исчезали из поля зрения.
      Вытянутый же силуэт впереди мог оказаться просто очередным сгустком тумана.
      - Что скажете?
      - "Чернышевский"! - подтвердил речник.
      - Пошли! - дал отмашку остальным группам капитан.
      Теплоход двигался средним ходом - судя по жидким усикам пены у форштевня и короткой, почти незаметной кильватерной струе. Милицейские катера пристроились рядом и некоторое время шли параллельным курсом.
      - Да-а... Хоть бы веревочку какую скинули!
      - Может, лестницу еще?
      - Трап, - поправил представитель флота.
      Снизу, с воды, белый борт пассажирского лайнера казался чем-то вроде средневековой крепости - приходилось задирать голову, чтобы различить узкий краешек планширя и огромные медные буквы.
      - Это мы как-то... не учли, - Головин посмотрел на Владимира Александровича, и тот отчего-то почувствовал себя виноватым.
      Слепые, наглухо задраенные бойницы иллюминаторов нижней пассажирской палубы - ни огонька, ни звука за матовой поверхностью стекол.
      - Стоп! А это что?
      - Там жилые помещения команды. - Речник даже не стал сверяться со схемой.
      - Открыто, вроде...
      Одна из расположенных у самой кормы кают чуть-чуть выделялась.
      - Дотянешься?
      - Попробую, - ближний боец поднялся в полный рост, снял с плеча автомат и отдал его командиру. - Лишь бы голова пролезла... Йоп!
      Катер качнуло, и он чуть было не вывалился за борт.
      - Тише ты...
      - Ладно!
      Подстрахованный снизу, боец вытянул руку и легонько толкнул стекло иллюминатора - поддалось... Еще немного расширив проем, он уцепился фалангами пальцев за край образовавшейся щели и одним движением подтянул себя: вверх и вперед!
      Перед самым носом Виноградова опасно мелькнула рифленая подошва высокого спецназовского ботинка. Внутри, за переборкой, что-то негромко упало и покатилось.
      Несколько долгих секунд все неотрывно смотрели вслед ушедшему. Наконец, в круглом, распахнутом теперь уже настеж проеме показалась бледная физиономия:
      - Можно.
      - Откатись потом туда, назад... - скомандовал мотористу Головин.
      - К корме?
      - Вот именно! - он передал наверх оба автомата, свой и первого бойца. А потом и сам исчез в иллюминаторе...
      - Ну что - все?
      - Вроде бы... - Владимир Александрович с трудом перевалился через фальшборт и сразу же отскочил в сторону: вслед за ним по выброшенному Головиным веревочному трапу энергично карабкался дедушка-речник. - Пардон!
      - Теперь все.
      Было на удивление тихо - только ровное гудение судового двигателя под ногами и плеск волн.
      - Дур-рдом...
      - Я тоже чего-то не понимаю. Чего там? - не удержался майор.
      Головин вместо ответа пожал плечами и повторил:
      - Дурдом.
      Первым делом следовало заняться мостиком, радиорубкой и машинным отделением.
      - Так, пошли... С Богом!
      - К черту!
      И сформированные ещё на базе штурмовые группы двинулись по маршрутам.
      Ни Виноградов, ни представитель славного речного флота в герои не лезли - замыкая цепочку людей Головина, они просто старались поменьше шуметь и не путаться под ногами. Тем более, что без оружия Владимир Александрович чувствовал себя не просто голым - а голым, с которого к тому же содрали часть кожи.
      Для себя майор успел уже решить, что при первых же выстрелах просто-напросто рухнет на палубу - и пусть списывают на боевые потери! Конечно, если сначала убьют парня, который идет сейчас впереди, и можно будет воспользоваться его стволом... Тогда повоюем. А голыми руками дураков нет! Не сорок первый год.
      - Тс-с! - Виноградов замер, повинуясь командному жесту.
      И тут же сзади на него чуть не налетел сопящий от страха речник:
      - Что такое?
      - Тихо...
      - Извините.
      Хороший он, в сущности, мужик, подумал Владимир Александрович. Но ведь пропадет, если что, зазря - такие, обычно, первую же пулю и хватают.
      - Может, вернетесь?
      - Нет.
      Правильно, одному ещё хуже. Вообще, трудно жить с обостренным чувством профессионального долга - это майор знал... Иначе, сейчас и он сам уже ехал бы домой в тихой, мирной и полупустой электричке. Или по крайней мере наблюдал за событиями на теплоходе из рубки милицейского катера-"водомета".
      - Пошли! - группа двинулась дальше по бесконечной, во всю длину коридора, ковровой дорожке.
      Ничего пока не происходило, но...
      Пахло страхом. И не страхом даже, а каким-то запредельным ужасом густым и тягучим, как начавшая запекаться кровь. Ужасом сочилось все: и тишина вокруг, и теплый воздух кондиционеров... Даже свет матовых плафонов, казалось, дрожит и старается стать незаметнее.
      Десятки, сотни мельчайших деталей.
      Багровое пятно на палубе... вывороченный из стены огнетушитель... какие-то осколки. Вмятина, след от огромной подошвы на матовом пластике... Дверь, обвисшая на последней петле...
      Поравнявшись с открытой каютой, Виноградов вслед за идущим впереди автоматчиком глянул внутрь:
      Полумрак. Распахнутый иллюминатор - именно тот, догадался майор... Крошечная клетушка, явно не для командного состава: койки одна над другой, опрокинутая ваза с цветами. Внизу - обнаженное женское тело, отвратительно и бесстыдно распластанное на смятом белье.
      - Гос-споди! Она мертвая?
      Бедняга речник... Сколько ему - под шестьдесят? Для Великой Отечественной он был слишком мал, а Афганистан и внутриутробные войны России этого поколения уже не коснулись.
      - Мертвая.
      Жилые помещения команды закончились - за тяжелой металлической переборкой Владимир Александрович разглядел уводящую вперед череду дверей пассажирских кают.
      - Эй! - вместо того, чтобы сделать следующий шаг, он коснулся рукой плеча переднего спутника. Тот обернулся, проследил взглядом за жестом Виноградова и тут же без звука передал информацию дальше.
      Почти мгновенно рядом вырос Головин. Посмотрел, кивнул и поднял обнаруженную майором гильзу - стандартная, от "макарова", она ещё чуть-чуть пахла порохом. Где-то должен быть и след от пули... Ага! В подволоке, почти над головой - аккуратная дырка.
      Двинулись дальше - теперь ещё осторожнее, прикрывая друг друга на трапах и непросматриваемых местах.
      Судно по-прежнему казалось пустым и безжизненным...
      Наконец - дубовая дверь с потемневшей от времени табличкой "Посторонним вход воспрещен" и более свежей надписью примерно такого же содержания по-английски.
      - Здесь? - уточнил взглядом Головин.
      - Да, - молча кивнул запыхавшийся речник.
      Головин тихо, почти без усилия надавил на бронзовую ручку:
      - Пошли!
      И ничего не случилось. Никто не выстрелил, не рванула привязанная изнутри хитроумная мина-ловушка... На первый взгляд мостик вообще показался пустым: зеленоватое свечение локатора, какие-то огоньки на панелях. Штурвал в привычном понимании был, но функцию выполнял скорее декоративную - судно двигалось в автоматическом режиме.
      - Сюда, быстро! - у противоположной двери, с правого борта, лицом вниз лежал парень в безукоризненно отглаженных черных брюках и пижонской белой рубашке с короткими рукавами. Судя по погонам, это был кто-то из судовых офицеров. - Помоги...
      Раненого перевернули на спину и один из бойцов завозился с медикаментами. В нос ударил противный аптечный запах.
      - Чем это его так?
      - Ногами...
      - Пашкевич, третий помощник, - сглотнув слюну, выдавил из себя речник. - Он живой?
      - Пока - да! Слушайте... вы рулить умеете?
      - В смысле?
      - Ну, этой штукой управлять? - Головин собирательным жестом обвел оборудование мостика.
      - Вообще-то... Вообще-то, я механик.
      - Придется, - подал реплику Виноградов. Вставало солнце, и прямо по курсу уже отчетливо вырисовывался недалекий берег. - Надо хотя бы остановиться - и лечь в дрейф.
      - Попробую, - кивнул речник и потянулся к одному из никелированных рычажков. Он был отличным дядькой, к тому же не без чувства юмора:
      - Вот и дослужился на старости лет до капитана... Вернусь, старуха не поверит. Вы уж мне справочку выпишите!
      - Выпишем... Как там парень?
      - Глухо, командир. Своими силами не откачать.
      - Поговорить не сможет? - на всякий случай уточнил Головин. - Хоть немного?
      - Какое там...
      - Гляньте-ка! - Виноградов склонился над штурманским столиком. Лист карты с текущей прокладкой был изуродован матерным словом из трех букв и соответствующей иллюстрацией: колоссальных размеров и угрожающего вида член раскинулся на просторах от Петрокрепости до банок в центре Ладоги.
      - Сволочи... - Головин потянулся к карте.
      - Не трогай!
      - Почему?
      - Вещественное доказательство. Потом, для экспертизы пригодится. Виноградов вовсе не был умнее, просто он слишком долго носил милицейские погоны. И все оставшиеся годы ему предстояло жить с оперативно-следственным видением мира.
      - Командир! В радиорубке чисто.
      Здоровяк из второй штурмовой группы с трудом скрывал возбуждение.
      - Что там?
      - Никого... Правда, пошалили там, чувствуется, от души - дверь выломана, кровища! И вообще.
      - Рация работает?
      - А я чего - инженер, что ли? - удивился боец.
      - Тоже верно...
      Неожиданно чисто, почти без помех, ожил динамик внутренней связи:
      - Эй, наверху! Это кто там командует?
      - А это кто? - Головин покосился на речника, пытающегося совладать с какими-то кнопками и тумблерами. - Ты, что ли, Борька?
      - Ну так! - радостно отозвался старший группы, отправленной в машинное отделение. - Как у вас?
      - Порядок, - суховато оценил обстановку командир. - Так что, глуши мотор.
      - Попробуем.
      - В каком смысле? У вас что - тоже никого?
      - Почему? Двоих взяли - один со стволом был, у другого нунчаки.
      - Моряки?
      - Не-ет... - в голосах собеседников слышалось полное взаимное непонимание.
      - Так, все - я спускаюсь. Сидите тихо.
      - Есть, командир! Ждем-с...
      - Саныч, пойдешь со мной? - повернулся Головин к майору. Чувствовалось, что он в недоумении. - Одна голова хорошо, а две...
      - Разберемся, - кивнул Виноградов.
      - Петров! За старшего здесь, понял? Мы быстренько, пять минут...
      Однако, прошло значительно больше времени, прежде чем офицеры вернулись на мостик. Вернулись не одни... И с информацией, сложившейся, наконец, в целостную картину.
      ... Рейс начался как обычно - вечером отошли от Речного вокзала, пригласили пассажиров на ужин. Погода не баловала, поэтому на палубе никто не задержался: ресторан "Чернышевского" мог вместить всех желающих в одну смену.