Разумеется, Гастон сказал, что видит такую штуку впервые. Тогда офицер уточнил, что у её должна быть цепочка, перебитая почти у самого основания. Гастон кивнул... Поняв, что беседа теряет смысл, представитель военной контрразведки взял с легионера обязательство держать язык за зубами и отпустил его обратно в подразделение.
      - Цепочка, говоришь... - Сержант обернулся к Махмуду:
      - А тебя вызывали?
      - Пока нет, - пожал плечами кавказец.
      - Почему?
      - Не знаю. - Видно было, что он не врет.
      Тайсон посмотрел на Алексея:
      - Спроси, на какую сумму рассчитывает этот парень?
      Выслушав перевод, Гастон задумался. Потом ответил, что его по-прежнему устраивает вадцать пять процентов. Но так, чтобы без обмана.
      - Бьен. Хорошо. Скажи ему...
      Сержант не закончил фразу, краем глаза уловив предупреждающий жест.
      Он увидел группу людей - высокого, плечистого парня с репортерской сумкой, женщину ет тридцати и одного из штабных офицеров. Журналисты были уже в нескольких шагах, и продолжали приближаться, лучась хорошо поставленным профессиональным дружелюбием.
      - Мсье? Мадмуазель?
      Сопровождающий подождал, пока легионеры представятся, после чего довольно красиво и рамотно описал их вчерашний подвиг в "дипломатическом" квартале.
      - О-ля-ля!
      Мужчина на очень плохом французском попросил разрешения сделать пару снимков.
      Получив согласие, он обошел "танкетку" со всех сторон, выбирая подходящие ракурсы, навел объектив и несколько раз нажал на кнопку фотоаппарата.
      Тем временем, его спутница закончила делать пометки в блокноте и с непосредственностью, простительной только детям и женщинам-корреспондентам приблизилась к Тайсону:
      - Тату-у?
      Она тронула пальчиком место на плече сержанта, где из-под закатанного рукава рубахи инел самый краешек старой татуировки.
      - Ну, - смутился сержант.
      Видно было, конечно, не все - только нижнюю часть оскаленной тигриной морды и ленту с отической надписью "Эберсвальд".
      - Дейче? Алеман? - В общем, никто не нашел ничего удивительного в том, что урналистка приняла Тайсона за немца.
      А сам он ещё не сообразил, что ответить, когда над ухом прозвучало уверенное:
      - Да нет, русский! Земляк...
      - Пардон?
      Но мужчина с фотоаппаратом только отмахнулся:
      - Брось! Такие наколки я знаю. Их наши ребята делали, которые срочную в Германии лужили. В группе советских войск... Еще до Горбачева. Так?
      - Ну, - повторил Тайсон.
      - Надо же, своего повстречать... - покачал головой журналист. - Ты откуда?
      - А ты?
      - Из Москвы. Из нее, родимой.
      Не понимающий, о чем идет речь, офицер по связям с прессой еле-еле сохранял на лице редупредительную улыбку. Алексей и Махмуд старались держаться в сторонке, Гастон вообще растаял в люке, а дама поглядывала на собеседников с любопытством, ожидая продолжения.
      Впрочем, его не последовало.
      Густой, жаркий воздух пробило гудком, и сопровождающий вежливо, но твердо предложил орреспондентам немедленно пройти в автобус.
      - Ну, бывайте, ребята! - попрощался мужчина.
      Тайсон пожал протянутую руку и кивнул:
      - Бон вояж... Счастливого пути.
      - Может, ещё увидимся.
      Он помахал остальным, и через несколько минут колонна уже пылила в сторону столицы.
      "Легионеры - это солдаты, чей удел умереть. И я пошлю вас туда, где
      вы сможете это сделать наверняка."
      Генерал Франсуа Негрис, 1883
      ГЛАВА ТРЕТЬЯ
      Сначала под ногами качнулась земля.
      И только потом, много позже, волна раскаленного ветра принесла с собой грохот взрыва.
      Далеко, над городскими окраинами, вырос клубящийся дымный купол. Заполнив почти половину неба, он какое-то время висел без движения, будто уцепившись за облака - но в конце концов все-таки стал опадать.
      - Ничего себе... Хиросима! - Алексей оторвался от бинокля и потер глаза:
      - Интересно, что это там такое рвануло?
      - Плевать - что... Главное - там, а не здесь.
      Одноухий сержант по прозвищу Тайсон был, как обычно, прав. Легионеры покидали трану, и происходящее за пределами международного аэропорта их теперь не касалось.
      Во всяком случае, так полагалось думать.
      - Долго. Надоело.
      - Успокойся. Без тебя не улетят.
      Сколько же мы здесь пробыли, прикинул Алексей. Считай, почти четверо суток - день риезда, день отъезда...
      - Не ходите дети, в Африку гулять... - неожиданно громко продекламировал Тайсон. - В
      Африке гориллы... кто-то там еще... и большие, злые крокодилы!
      - Будут вас кусать, бить и обижать! - Подхватил Алексей знакомые с детства строчки.
      Не ходите дети, в Африку гулять...
      Легионер, сидящий рядом, повернулся на звук чужой речи. Но догадавшись, что бращаются не к нему, снова откинул голову поудобнее и прикрыл глаза. Было удивительно, что он вообще что-то расслышал - аэропорт гудел, скрежетал и двигался, как огромный испорченный часовой механизм.
      Танки, бронемашины и джипы один за другим уползали в темное чрево военно-транспортных самолетов. На дальнем краю летного поля уже грузились десантники, а у самой посадочной полосы саперы и связисты распихивали по контейнерам свою хитрую аппаратуру. Какая-то суета продолжалась ещё среди ящиков, бочек, грузовиков, однако даже штабным офицерам стало ясно большую часть армейского имущества и гуманитарных грузов придется оставить.
      Неподалеку нарезал круги над позициями Легиона патрульный вертолет: небо вокруг него выглядело серым и грязным от дыма, а воздух провонял выхлопными газами.
      - Смотри, командир... Красавицы!
      Там, куда указывал Алексей, Тайсон увидел только что вывезенную откуда-то в аэропорт руппу кинологов из 132-й GCAT2. Легионеры со своими четвероногими питомцами - овчарками ожидали очереди на посадку в тени контрольно-диспетчерского пункта.
      Алексей заворочался среди амуниции:
      - Слушай, а как у французов собак подзывают?
      - По званию, - буркнул сержант. - По должности и фамилии.
      - Нет, я серьезно.
      - Я тоже. Почти. - Тайсону лень было разговаривать, но пришлось. - У каждой из этих вчарок есть удостоверение личности, как у тебя. Даже с фотографией. Ну и - паек, медицинская карточка...
      Алексей огляделся. Большого начальства поблизости не было.
      - Пойду, пообщаюсь.
      - Не советую.
      Не смотря на их дружбу, это прозвучало так, что легионеру даже в голову не пришло ропустить мимо ушей слова сержанта.
      - Будешь? - Алексей достал сигарету.
      - Запрещено тут, - напомнил Тайсон.
      Оставалось только выругаться:
      - Гребаное место, чтоб так его мать!
      А ведь первые дни все шло нормально и даже неплохо. Если не считать некоторого поздания с высадкой, операция развивалась по плану. Французские миротворцы почти без потерь освободили от бандитов столицу, взяли под свой контроль нефтепромыслы, порт и ещё несколько стратегически важных объектов. Заработал "воздушный мост", началось разминирование дорог и распределение гуманитарной помощи. Военные медики успели даже оборудовать походный госпиталь для населения...
      - Интересно все-таки, почему... - в который уже раз начал Алексей.
      - Подставили, - пожал плечами Тайсон, утомленный жарой и пустым разговором.
      Приказ уходить из страны был получен сегодня, ещё на рассвете. Простым легионерам о ричинах внезапной и спешной эвакуации никто ничего не рассказывать не стал - да и сами офицеры выглядели одураченными. Из обрывков бесед, которые они вели между собой, удавалось сделать один-единственный вывод: политики в очередной раз предали армию.
      Радио Франции туманно, коротко и многозначительно сообщало о каких-то договоренностях, встречах на высшем уровне. При этом к месту и не к месту упоминались права человека, Совет Безопасности ООН, а также интересы национальных меньшинств региона.
      Местные радиостанции передавали народную музыку и молитвы под барабан.
      - Кажется, едут! - Алексей первым заметил выкатившуюся из-за угла "танкетку".
      - Наконец-то...
      Бронемашина, перебирая колесами, быстренько преодолела расстояние до забора, возле оторого расположился Тайсон и его люди.
      - Бон суар, да! Привет, ребята. - Махмуд по пояс высунулся из люка и протянул одошедшим приятелям руки:
      - Вместе полетим, да?
      - Говорят... - Алексей поздоровался с ним и с Гастоном, который успел уже выбраться а потрескавшееся бетонное покрытие.
      Тайсон задал вопрос по-французски: все ли в порядке? Механик-водитель сразу же понял, о чем идет речь, подмигнул и заверил, что нет никаких проблем. Потом он в свою очередь поинтересовался, где тут поблизости туалет.
      - Да пусть здесь - вон, в сторонке.
      - Нет, ему, так сказать, по-серьезному. Гран пардон!
      Алексей подумал и предположил, что соответствующее заведение непременно должно быть зале ожидания для пассажиров. Благодарный француз сказал "мерси" - и довольной рысцой побежал в указанном направлении.
      - Культур-мультур! - Захохотал Махмуд.
      - Правильно делает парень. А то ведь засрем тут все снизу доверху.
      - Все равно улетать, - напомнил Алексею сержант.
      Гастон уже поравнялся с военно-розыскными овчарками и их инструкторами, когда на ерриторию международного аэропорта прилетел первый снаряд.
      Это произошло внезапно - скорее всего, ничей слух просто не выделил нарастающий свист из привычного уже шума и скрежета эвакуации. Асфальт перед входом в зал ожидания вздыбился, полыхнул языками огня, а потом разметал по сторонам и людей, и предметы, оказавшиеся поблизости. Проезжавший мимо джип оторвало от земли, пару раз крутануло в воздухе и колесами вверх припечатало к взлетно-посадочной полосе - так, что легионеры, сидевшие в нем, наверное не успели понять, что же с ними произошло.
      А через несколько секунд осколки, обрывки и какие-то жуткие, окровавленные лохмотья посыпались под ноги Тайсону и его парням.
      - Ложись! - заорал кто-то по-французски.
      - Рассредоточиться!
      - Вторая рота! - Паники не было, и замешательство продолжалось недолго - значительно еньше, чем прошло времени до следующего снаряда.
      Теперь уже нарастающий свист рассеченного воздуха слышали все.
      Алексей против воли вжал голову в плечи, подобрал колени и зажмурился. Впоследствии выяснилось, что обстрел международного аэропорта вела одна-единственная 152-мм самоходная артиллерийская установка, захваченная мятежниками вместе с отступающим боевым расчетом.
      Но тогда этого ещё никто не знал и было очень страшно. Тем более, что вторым попаданием сдвинуло с места огромный военно-транспортный самолет: энергия взрыва разворотила ему правый бок, скинула бронемашину, поднимавшуюся по аппарели, но почему-то не воспламенила авиационное топливо.
      Слава Богу, подумал Алексей, всего четверть часа назад в воздух поднялся борт, нагруженный боеприпасами и всякой химической гадостью...
      Посмотрев снизу вверх, он увидел закладывающий крутой вираж вертолет очевидно, экипаж успел засечь позиции невидимого с земли противника и решил атаковать, не дожидаясь прикрытия.
      - Молодцы, ребята!
      Будто ответом ему прозвучала многократно повторенная команда, и Алексей вместе со воей ротой двинулся в указанном направлении. Обернувшись, он увидел, что на краю летного поля раскручиваются лопасти ещё у двух вертолетов огневой поддержки. Кто-то, очевидно, уже занимался ранеными и убитыми, но разглядеть происходящее перед залом ожидания не удалось.
      Пронзительно, на высокой ноте скулила собака...
      Следовало отдать должное профессионализму офицерского состава легионеров быстро и грамотно рассредоточили по территории аэропорта, техника укрыла часть из них броней, а те, кому положено, выдвинулись на периметры аэропорта для отражения возможной атаки.
      Так что, третий, последний снаряд причинил вред только зданию, угодив в середину контрольно-диспетчерской вышки. Высокая башня из белого кирпича, стилизованная под минарет, надломилась почти пополам - и осыпала все вокруг каменной пылью.
      У Алексея от грохота заложило уши, так что он не сразу откликнулся на собственное имя.
      - Ке? - Переспросил он. - Ву дит?
      - Можно по-русски.
      Рядом с ним стоял Тайсон, только что побывавший у сержан-шефа:
      - Гастона ранили. Тяжело. Я сказал, что ты его заменишь.
      - Механиком?
      - Водителем. Не надолго. Понял?
      Обоим приятелям было ясно, о чем идет речь. И почему не следует подпускать никого из осторонних к опасному боевому трофею. Тем более, такой случай...
      - Давай, по-быстрому!
      - Есть. - Алексей отдал честь, развернулся и побежал в сторону Махмуда, который с ревогой и недоумением вертел головой возле осиротевшей "танкетки".
      Вертолета, который первым лег на боевой курс, видно не было. Но, судя по характерной оссыпи ракетно-пушечных ударов, его экипаж уже вовсю работал по цели.
      * * *
      Легионер, которого все называли Гастоном, медленно разлепил веки.
      Попробовал шевельнуть головой . Застонал.
      Кто-то поинтересовался, может ли он говорить. Гастон ответил - и потерял сознание.
      Когда через минуту раненый снова пришел в себя, тот же голос повторил вопрос.
      На сей раз легионеру удалось отогнать расплывчатые светлые пятна перед глазами. Вместо их в поле зрения, очень близко, оказалось мужское лицо. Волосы на пробор, аккуратно подстриженные усы... Человек был знаком и опасен - это Гастон понял сразу же, и только потом вспомнил, где они встречались.
      Военная контрразведка. "Гестапо".
      Тогда он сумел удержать язык за зубами. А сейчас? Почему его опять допрашивают?
      Почему? Если верить усатому офицеру, Гастон что-то такое наговорил за короткое время, пока находился в бреду... Какие-то глупости.
      Ну и что? Ничего не знаю, ничего не видел...
      Отвечать не хотелось, однако мужчина у изголовья был требователен и настойчив. Его по-прежнему интересовали: чемодан, какое-то посольство, цепочка... Раненый закрыл глаза - от повторяющихся одинаковых слов прямо под черепом, в голове с новой силой запульсировала боль и потянуло обратно, в спасительное забытье.
      Кто-то третий, невидимый, добрый, посоветовал сделать укол.
      И сразу же бедолаге Гастону стало хорошо. По всему его телу, от затылка до кончиков пальцев растеклось приятное ласковое тепло, перехватило дух от радостного полузабытого ощущения близкого праздника - будто в детстве, перед Рождеством, когда живы были ещё папа и мама. Вопросы больше не вызывали раздражения, а задающий их голос звучал мелодично и очень приятно. Раненый легионер вдруг почувствовал неодолимую симпатию к милому, аккуратному офицеру из контрразведки и осознал свое искреннее желание сделать ему что-нибудь в благодарность.
      Гастон улыбнулся, открыл окровавленный рот - и заговорил...
      А в этот момент очень далеко, на высоте почти пять тысяч метров над уровнем моря в чередной раз прозвучало его имя:
      - Короче, ты уверен, что француз...
      - Гастон?
      - Допустим. Ты уверен?
      Махмуд прищелкнул пальцами:
      - Сказали - живой, да! Оклемается.
      Огромный сержант по прозвищу Тайсон дотронулся до уродливого шрама на том месте, где него когда-то было ухо. Привычный жест кавказец истолковал по-своему и закричал ещё громче:
      - Обойдется, да! Точно!
      - Слышу. Не ори. Где он сейчас?
      - Откуда знаю! - Обиделся Махмуд. - Когда пришел, раненых уже на санитарный борт рузили. А когда он вылетит...
      Стрелок был последним, кто видел Гастона, потому что по приказу начальства бегал к оенным медикам - передать имущество, оставшееся в броневике.
      - Ладно. Посмотрим. Алексей?
      Легионеры сидели в два ряда, плечом к плечу, на длинных скамьях, протянувшихся вдоль боих бортов самолета. Посередине, между ними, громоздилась боевая техника - так, что колени нескольких десятков сидящих людей почти упирались в броню и колеса.
      Мерное, успокаивающее гудение двигателей, тихая дрожь, полумрак...
      А если повернуться и вытянуть шею, то можно увидеть в один из иллюминаторов облака - елую, однообразную пашню. И кусочек крыла над нею.
      Но не хотелось...
      Алексей решил не отвечать.
      - Спишь? - Он почувствовал на себе внимательный и тяжелый взгляд сержанта.
      - Нэ спи, брат, замерзнешь! - Поддержал развеселившийся без причины кавказец.
      Алексей открыл глаза и поежился - действительно, в металлическом брюхе огромного амолета стало немного прохладнее.
      - Зачем? - Спросил он.
      Махмуд не понял, зато сержант отреагировал сразу - видимо, ожидал чего-то подобного:
      - Никакого смысла.
      - Тогда зачем?
      Алексей имел в виду окровавленные тела, белые и чернокожие, мирных жителей, бронетранспортер в огне, стариков, детей, запах дыма, воронки в аэропорту...
      - Война, - ответил Тайсон, будто это слово могло все объяснить.
      - Послушай... Ты ведь много повоевал? И за наших, и вообще... Неужели всегда так?
      - Всегда. И везде.
      Махмуд наконец тоже понял и в знак согласия хлопнул себя по коленке:
      - Правильно говоришь, да!
      - Но ведь бывают же войны справедливые! - Не согласился Алексей. - Ну, там, против
      Гитлера... Против фашистов?
      - Наверное. Были. Не знаю.
      Казалось, Тайсон потерял интерес к собеседникам. Некоторое время легионеры сидели олча, каждый сам по себе, потом сержант все-таки открыл рот:
      - Знаешь... Мы как-то бегали по горам, защищали территориальную целостность. Давно ще, на Кавказе.
      Голос у него был негромкий, но сильный:
      - Высадились на высоте, прямо над селом. Оборудовали позиции. Поели. Потом я решным делом решил облегчиться: навалил кучу немного в стороне, бумажкой прикрыл... А к вечеру нас бородатые оттуда выбили. С потерями. Ночью опять - огневой налет, героический штурм, и высотка наша. Весь день сидим, оборону держим. Убитые, раненые... Но потом, короче, снова пришлось отойти. Перевязались, пожрали - давай обратно! Овладели. И так трое суток... Понял?
      Вместо Алексея с большим интересом отозвался Махмуд:
      - Где это было? Кара-Махи, да? Чабан-Махи?
      - Не важно. Главное, оказался я в конце концов на том же месте, в том же самом копчике, с перевязанной мордой и без половины личного состава. А рядом - родная, знакомая куча. Лежит себе, дожидается... Понятно? Трое суток и наши, и бородатые вокруг моего дерьма кувыркались! Народу положили не меряно, село разворотили... А толку?
      Человек по прозвищу Тайсон потер переносицу и продолжил:
      - Тут ещё ничего, в Легионе - медальки вешают, денежку платят. Можно воевать. И ообще... - он провел глазами по пыльному боку "танкетки":
      - Нам жаловаться грех. Себя не обидели.
      Махмуд засмеялся и с удовольствием подмигнул в ответ. У Алексея же напоминание об пасном "трофее", запрятанном под бронею, не вызвало ничего, кроме тревоги.
      - Спать хочу, - пожаловался он. - И мутит.
      - Это от нервов, - кивнул сержант. - У каждого по-разному...
      - Отходняк, да! - Судя по всему, кавказец тоже не в первый раз был под пулями.
      - Ничего. Скоро будем на месте. Хватит, повоевали...
      Тайсон ошибался.
      Ровно через минуту их вызвали к начальству.
      Зачем? Почему именно их? Посыльный, прибывший от лейтенанта Лебрена, ничего не нал. Он только потирал ушибленное колено и ругался на хорошем французском языке - теснота, а также обилие разнообразного такелажа сделали его путь от хвоста самолета до "штабного" отсека перед кабиной долгим и неприятным.
      - Идем?
      - Конечно...
      Личные вещи, тяжелую экипировку и специальное снаряжение было решено оставить, ак что в путь за посыльным сержант, Алексей и Махмуд отправились налегке.
      - Пардон! Ву пэрметэ... Разрешите?
      - Пардон, мон ами...
      - Земляки! О, это наши, русские.
      Тайсон уже давно ничему не удивлялся. Но вид почти дюжины штатских мужчин и енщин, расположившихся в самом начале грузового отсека, среди металлических строп и каких-то контейнеров, явно застал его врасплох.
      - Узнаете меня? - К легионерам уже подходил отделившийся от компании мужчина.
      Ну, мы встречались... На дороге.
      - Привет, - без особого энтузиазма кивнул Алексей.
      Остальные, включая посыльного, промолчали.
      В руке у подошедшего был пластиковый стаканчик:
      - Может, присоединитесь, мужики?
      Судя по запаху коньяка и свободным манерам, на русского журналиста и его собратьев о перу не распространялся "сухой закон" военного времени.
      - Нет, спасибо. Нельзя.
      - Ну и напрасно... Вы куда идете? - Теперь нечаянный и ненужный земляк обращался сключительно к Алексею, не ожидая ответа от других.
      - Вызвали.
      - Ну, понятно... служба. А то, может, на обратном пути? По соточке? За встречу?
      Журналисты вообще народ назойливый. А русские журналисты, к тому же пьяные, да ещё а тысячи километров от дома... Алексей хотел поблагодарить за предложение, но не успел - посыльный поманил легионеров за собой, и все четверо двинулись дальше.
      - Откуда, мать его, взялись... - выругался на ходу Тайсон.
      - Я видел, - сообщил Махмуд. - На посадке, да. Вас уже не было, когда они подъехали.
      - Да и черт с ними!
      У перегородки, отделявшей офицерский "салон" от грузового отсека, в ленивых, и вместе тем угрожающих позах расположилась парочка здоровенных мордоворотов из охраны штаба. Видимо, насчет Тайсона и его людей имелся какой-то приказ, потому что охранники нехорошо посмотрели на подошедших, но все-таки пропустили.
      Посыльный зашел внутрь первым, однако о прибытии доложил сам Тайсон.
      Лейтенант Лебрен подал команду "вольно". Он сидел посередине, спиной к двери илотской кабины, в окружении нескольких офицеров. Им и так нелегко было поместиться в узком отсеке, а с появлением легионеров свободного пространства совсем не осталось.
      Впрочем, напряженное, недоброжелательное любопытство на лицах офицеров было ызвано не теснотой. Все возможные иллюзии на этот счет развеял первый же вопрос лейтенанта, который поинтересовался: где в данный момент находится чемоданчик?
      - Чемодан... Ля вализ? Какой чемоданчик?
      Вежливый лейтенант Лебрен пояснил, что речь идет о вещи, которую господа легионеры ашли и похитили в русском посольстве.
      - Пардон?
      Еще не успев оглядеться и сообразить, что к чему, Алексей почувствовал ствол автомата, першийся под лопатку. Видимо, то же самое проделали и с Махмудом - кавказец дернулся, глянул через плечо, потом замер.
      Чужие руки сноровисто разоружили и обыскали доставленных легионеров. Потом кто-то командовал им повернуться и положить ладони на затылок. Сразу же стало тесно - так тесно, что Алексей одним локтем уперся в огромное плечо Тайсона, а бедро правой ноги прижал вплотную к переборке. Тем не менее, никто из присутствующих не вышел: очевидно, все жаждали продолжения, которое обещало быть не менее интересным.
      Алексей услышал, как за переборкой о чем-то шумит не привыкшая к дисциплине журналистская братия.
      Непонятно зачем - может, чтобы заполнить пустые минуты, или же из-за присущей французам любви покрасоваться, лейтенант Лебрен сообщил, что недавно с бортом самолета связалась по радио военная контрразведка. Ребята из "гестапо" уверяют, что четверо его лучших людей, - представленных уже, кстати, к медалям, - похитили и утаили от командования некую вещь, крайне важную для обеспечения государственных интересов Франции. А также, разумеется, для её союзников по НАТО. Утаили, упрятали и собираются дезертировать! Однако, один из негодяев покаялся... прежде чем подохнуть от ран, полученных на поле брани. Как подобает легионеру. И теперь ему грозит только Высший суд, а вот что касается идиота-сержанта и этих двух типов...
      Чей-то голос попросил разрешения войти. С трудом и заметной опаской пожилой капрал, от самый, с нашивками за выслугу лет, которого Алексей когда-то повстречал у штаба, протиснулся между тремя обезоруженными легионерами. Доложив, что приказание выполнено, он осторожно поднял перед собой отсвечивающий матовыми боками чемоданчик.
      Лейтенант Лебрен с интересом и некоторой брезгливостью взял и повертел в руках аходку. Осмотрел её со всех сторон - потом передал дальше. После чего поинтересовался у Махмуда, оказавшегося ближе остальных, действительно ли этот кусок дерьма стоит чести и карьеры.
      Махмуд промолчал.
      Кто-то из присутствующих выругался по-французски.
      Было по-прежнему зябко и душно, однако напряжение в "штабном" отсеке начало спадать.
      Офицеры имели все основания понемногу расслабиться. А один из них, маленький и плюгавый, даже стал прикидывать, какой срок могут дать за одно из самых тяжких воинских преступлений - мародерство.
      Я в тюрьму не пойду, подумал Алексей. Не пойду... Я уже был в тюрьме.
      - Не пойду.
      - Ке? - Переспросил лейтенант Лебрен. Где-то недалеко, за переборкой грузового отсека, пять послышался женский смех и пьяные выкрики отдыхающих журналистов...
      Алексею стало почти невозможно дышать от внезапно нахлынувшей злобы. Он покосился на Тайсона - и сообразил, что тот давным-давно ожидал его взгляда.
      Оставалось только выбрать момент.
      Слова и какие-то сложные знаки не понадобились ни сержанту, ни Алексею. Слишком долго они уже были вместе, и на войне, и в учебных лагерях, опасность обострила восприятие, пробудила звериные инстинкты вроде тех, что позволяют слаженно действовать волчьей стае.
      - Х-хак!
      - Й-ах!
      Начали они одновременно.
      Огромный сержант, которого недаром называли Тайсоном, первым ударом убил того, кто идел дальше всех. Затем переключился на лейтенанта Лебрена, затем... Он очень умело и яростно отработал в ограниченном пространстве: локтями, коленями, ребром ладони. Чувствовалась специальная подготовка, ничего общего не имеющая со спортом - так что теми, кто оказался на пути у Тайсона, больше можно было не заниматься.
      Алексей сразу и очень удачно попал кулаком, снизу вверх, в подбородок плюгавого и азговорчивого офицера - так, что хрустнули громко, переломившись, шейные позвонки. А вот со служивым, который принес чемоданчик, пришлось повозиться: капрал не хотел ни драться, ни умирать. Но в конце концов затих и он.
      Махмуд тоже включился. Развернувшись, кавказец отбил куда-то направленный в спину твол - и со всего маху, по-хулигански, обрушил голову на вражескую переносицу. Оглушил, сорвал с чужого плеча автомат, а потом несколькими толчками в бронежилет просто выпихнул из отсека второго мордоворота-охранника.
      - Давайте, быстро!
      Побоище заняло меньше времени, чем его описание. Находившиеся за перегородкой просто е успели понять, что происходит, а те, кто на свою беду оказался внутри, уже ничем никому не мешали.
      - Пошли!
      Теперь от экипажа самолета их отделяла только тяжелая, покрытая металлическими аклепками дверь. Алексей навалился на ручку и потянул её на себя: слава Богу!
      Удача сопутствует тем, кому терять уже нечего.
      Алексей сделал шаг вперед. Вслед за ним, с пистолетом в одной руке и чемоданом в другой, перешел порог пилотской кабины Тайсон. Последним, рыча и размахивая автоматом, ввалился Махмуд.
      Бронированная дверь тут же встала на место.
      Пока блокировали замок, Алексей успел оценить обстановку. Стекла и света в кабине оказалось значительно меньше, чем он ожидал - вместо них вокруг, со всех сторон, громоздились какие-то приборы.
      Немного оставшегося пространства заполняли четверо человек в военной форме. Летчики разом, как по команде, повернулись на шум, и на лицах у них не было ничего, кроме удивления.
      Тайсон поднял пистолет и выстрелил в голову парню с наушниками:
      - Радист нам не нужен.
      Зрелище получилось не для слабонервных: кровь, осколки, оглушительный грохот.
      Не оборачиваясь, Тайсон отдал приказ:
      - Переведи... Снижаемся. Садимся на ближайшую полосу. Кто старший?
      Алексей, как мог, перевел его слова на французский. Выслушал ответ.
      - Он говорит, что это невозможно. Тут кругом лес. Ни одного нормального аэродрома.
      Командир экипажа был бледен от страха, но сохранял достоинство.
      - Значит, пусть будет ненормальный.
      Кто-то снаружи подергал дверь кабины и пару раз ударил в неё чем-то тяжелым.
      - Скажи, что у нас мало времени. Ребята беспокоятся.
      За металлической переборкой кабины действительно слышалась какая-то возня. Несколько олосов по очереди и вместе отдавали распоряжения, обращались к Тайсону с предложениями сдаваться, гарантировали всякую ерунду и предупреждали, что скоро откроют огонь.
      В ответ Махмуд выругался на гортанном, понятном только ему одному, языке.
      - Не отвлекайся.
      Разумеется, не следовало обращать внимания на пустые угрозы - стрелять в самолете, етящем на высоте нескольких тысяч метров могли только сумасшедшие. Или те, кому действительно нечего терять.
      Судя по всему, это понял и командир. Он переглянулся со своим соседом, то ли турманом, то ли вторым пилотом. Кивнул. Тот вытер со лба засыхающие капли чужой крови - и кивнул в ответ.
      Началось снижение. Кажется, летчики приняли уготованную им роль.
      Однако, в тот момент, когда военно-транспортный борт проходил через кучевую блачность, и его затрясло, как телегу на сельской дороге, Алексей уловил краем глаза движение ещё одного члена экипажа, оставленного без присмотра. Он бы успел отреагировать, но Махмуд уже ударил сидящего человека автоматом в висок:
      - Дурак, да! Куда лэзешь?
      Алексей наклонился над телом, расстегнул кобуру и забрал у покойника пистолет:
      - Мерси!
      - Скажи им, что не надо глупостей. И проверьте на всякий случай...
      Тайсону не пришлось повторять - легионеры уже обыскивали кабину, живых летчиков и ертвецов.