Но самым славным, самым обнадеживающим было то, что Кейси, который и был причиной всего этого, похоже, совершенно не ведал усталости, казался абсолютно неуязвимым и не подверженным обычным опасностям, которым подвергаются подающие. У него не было ни несгибания рук, ни расшибленных локтей, ни нарушения координации движений. Ничего такого. Он подавал, как машина, и хотя это тоже внушало некоторое беспокойство, все-таки не слишком бросалось в глаза. Вопросов по этому поводу не возникало. "Доджеры" вышли бы на первое место к середине августа, если бы во время короткой заминки в матче с "Филадельфия Филис" мяч с линии не попал бы прямо на несколько дюймов выше левого глаза Кейси.
      Тупой, болезненный глухой звук прокатился по всему городу, словно удар грома. Мак-Гэри Лягушачий Рот мчался к холму, где лицом вниз лежал его неподражаемый левша, а два парня, которых звали Лэнди и Баннистер, беспомощно топтались, пребывая в состоянии полного затмения. Он несся так, как будто хотел побить мировой рекорд по бегу. Бертрам Бизли, .сидящий в тренерской на перевернутом ящике, машинально дожевал четверть своей сигары, проглотил и повалился на пол в глубоком обмороке.
      Игроки окружили Кейси, а доктор Барстоу жестом показал, чтобы принесли носилки. Мак-Гэри схватил его за руку и шептал что-то на ухо, как будто они уже находились в присутствии покойника.
      - Он будет жить, док? Он с этим справится?
      Врач команды смотрел мрачно.
      - Я думаю, нам лучше отправить его в больницу. Посмотрим, что скажут там.
      Полкоманды сопровождали носилки, пока их медленно несли через поле. Все это смахивало на похоронную процессию, следующую за недавно умершим главой государства. С Мак-Гэри Лягушачьим Ртом в роли главного плакальщика. Только когда они дошли до края поля, тренер вспомнил, что нужно сходить за новым подающим, нетерпеливым молодым человеком из Южной ассоциации, которого пригласили совсем недавно.
      Парень легким шагом шел к насыпи, но, тем не менее, было совершенно ясно, что в этот момент ему больше всего хотелось бы снова оказаться в Мемфисе, штат Теннеси, сортируя на ферме белые и черные бобы.
      Он взял мяч у второго игрока, натер его, затем спустился вниз за мешком с канифолью. Он натер руки мешком, затем еще раз натер мяч, натер мешок, положил мяч, раскрутил мешок и что было сил бросил его. Как потом выяснилось, это была его лучшая подача в этот вечер. Немного спустя он обошел шесть человек подряд и поразил одного в голову. По счастливой случайности, это был продавец бутербродов с горячими сосисками на открытой трибуне, поэтому никакого вреда, с точки зрения перемещения кого-либо на базе, причинено не было. Некоторое беспокойство вызвала его следующая подача - четвертый отбивающий "Филисов" с ленивой грацией отмахнулся от того, что парень из Мемфиса называл своим "Быстрым мячом". И послал его футов на семьсот выше забора центрального поля, что озадачило людей на базах. Окончательный счет был 13:0 в пользу "Филис" но Мак-Гэри Лягушачий Рот даже не дождался последнего выхода. После двух выходов из девяти они с Бизли выбрались из парка и поймали такси. Бизли протянул водителю 25 центов и сказал:
      - Не обращайте внимания на полицейских. Езжайте в больницу.
      Водитель посмотрел на двадцатипятицентовик, затем снова на
      Бизли и сказал:
      - Либо вы платите как следует, либо я поеду так, словно везу в машине грудного младенца!
      Они прибыли в больницу через двенадцать минут, быстро проскочили мимо репортеров, заполонивших коридор, и лифтом поднялись на тот этаж, куда перед этим был доставлен Кейси. Они поспели к самому концу осмотра, чуть не сбив с ног санитара.
      - Болван, - выругался Лягушачий Рот, устремившись к кровати.
      Доктор снял стетоскоп и повесил его на шею.
      - Вы - отец? - спросил он Мак-Гэри.
      - Отец, - сдавленно засмеялся Лягушачий Рот. - Я ближе, чем любой отец.
      Только сейчас он наконец заметил, что доктор Стилман спокойно сидел в уголке, лупая глазами, как добрый старый филин, битком набитый мудростью, спрятанной под перьями.
      - Видите ли, джентльмены, я не нахожу никакого перелома, профессиональным голосом заявил врач. - Никакого сотрясения. Рефлексы кажутся нормальными...
      Бизли выдохнул. Словно мощный порыв северного ветра прокатился по палате.
      - Я снова могу дышать, - сообщил он всем.
      - А у меня в голове только одно и вертелось, - сказал Лягушачий Рот. Прощай, Кейси! Прощай, знамя! Прощай, чемпионат! - Он безнадежно покачал головой. - И прощай моя карьера! -взял запястье кеиси и пощупал пульс.
      - Да, мистер Кейси. - он лучезарно улыбнулся, глядя в бесстрастное лицо и немигающие глаза, - я полагаю, что ты в хорошей форме. Хотя, скажу тебе, когда я услышал, как мяч ударил тебя в висок, я спрашивал себя, как...
      Он неожиданно замолчал. Его пальцы настойчиво шарили по запястью. Глаза широко раскрылись. Через мгновение он приподнял пижаму Кейси и трясущимися пальцами начал ощупывать грудь.
      Спустя еще мгновение он встал, вынул носовой платок и вытер лицо.
      - В чем дело? - нервно спросил Лягушачий Рот. - Что-то не так?
      Врач опустился на стул.
      - Ничего не случилось, - мягко сказал он. - Ничего. Все прекрасно Только вот...
      - Что "только вот"? - подался вперед Бизли.
      Врач показал пальцем на кровать.
      - А то, что у этого человека нет пульса вообще. Никакого сердцебиения. - Затем он посмотрел на потолок. - Этот человек, - сказал он, срываясь на фальцет. - Этот человек не живой!
      В комнате воцарилась абсолютная тишина. Потом послышался мягкий звук, когда тело Бизли сползло на пол, и опять - тишина.
      Первым ее нарушил доктор Стилман.
      - Мистер Мак-Гэри, - сказал он спокойно и твердо, - я верю, что сейчас он придет в себя.
      Бизли открыл глаза.
      - Ну что, Мак-Гэри, псих ненормальный, чего ты еще скажешь?
      Лягушачий Рот затравленно оглядел комнату, словно ища еще одну кровать. Он выглядел больным.
      - Бизли, - жалобно простонал он. - Вы не сделаете этого. Или Хейси, или все пропало. Боже, какой подающий! Он был единственным из всех найденных мной игроков в бейсбол, который ничего не ел.
      Стилман откашлялся и обратился к врачу: - Я думаю, что вам следует знать, прежде чем вы предложите осмотр, что у Кейси нет пульса и сердце не бьется... потому что у него никакого сердца нет. Он - робот!
      Раздался звук еще одного падения. Бэртрам Бизли снова хлопнулся в обморок. На этот раз, похоже, надолго.
      - Кто? - недоверчиво спросил врач.
      - Это правда, - сказал Стилман. - Робот.
      Врач ошеломленно уставился на лежащего на кровати Кейси, который ответил ему безмятежным взором.
      - Вы уверены? - спросил врач очень тихо.
      - Ну еще бы, Я сам построил его.
      Врач медленно снял пиджак, затем галстук. Он ДВИНУЛСЯ к кровати, глаза его странно расширились и блестела.
      - Кейси, - заявил он, - вставай и раздевайся. Слышишь меня. Вставай и раздевайся.
      Кейси встал и разделся, а двадцать минут спустя врач открыл окно и свесился наружу, чтобы подышать вечерним воздухом. Затем он повернулся, снял с шеи стетоскоп и уложил в свой саквояж. Он забрал с ночного столика аппарат для измерения давления и сунул его туда же. Про себя он отметил, что неплохо бы сделать рентгеноскопию, как только все покинут помещение, но знал, что для этого, в общем-то, нет оснований, потому что все было совершенно очевидно.
      Человек на кровати вовсе не был человеком. Это был ангел господень или исчадие ада - что угодно, но человеком он никак не был. Врач закурил сигарету и оглядел комнату.
      - Учитывая сложившиэся обстоятельства, - сказал он, - боюсь, мне придется поставить в известность уполномоченного по бейсболу. Это единственно возможный этический поступок.
      - Что вы считаете этичным в этом деле? - спросил его Мак-Гэри. Какого рожна вам надо? Вы что, болельщик "Гигантов"?
      Врач не ответил. Он сгреб кипу бумажных листов, на которых делал заметки, и запихал их в карман. В уме он пробежал список медицинских обшеств и организаций, которые следовало бы проинформировать. Неплохо бы также ввести три-четыре абзаца о первом механическом человеке в монументальный труд, который он пишет для медицинского журнала. Врач вошел в раж. Он прошествовал к двери, неся свой черный саквояж, улыбнулся и вышел. Голова его занята была исключительно мыслями о том, как на все это отреагирует Американское медицинское общество. Единственным звуком в комнате было теперь тяжелое дыхание Бизли. Потом Мак-Гэри направился к лежащему на кровати Кейси.
      - Кейси, - безнадежным голосом сказал он. - Ты не мог бы подвинуться?
      Один из интернов в палате для рожениц был скор на ногу, поэтому газета "Дейли Миррор" получила эту информацию раньше других. А две телефонные службы приняли ее двадцать минут спустя, и к шести часам следующего дня весь мир знал о Кейси, механическом человеке.
      Несколько научных светил были уже на пути из Европы в Америку, а доктора Стилмана и Кейси в номере Нью-Йоркской гостиницы осаждала армия репортеров и фотографов. Трое астронавтов с мыса Канаверал - экипаж легендарной ракеты, сфотографировавшие Луну, с изумлением обнаружили, что сообщение о их подвиге появилось всего лишь на двенадцатой странице вечерних изданий, потому что все первые одиннадцать страниц были посвящены исключительно обещанной уполномоченным по бейсболу пресс-конференции, который объявил, что примет решение по Кейси не позже, чем к ужину.
      В 4-30 того же дня уполномоченный сидел за своим столом, постукивая по столешнице кончиком карандаша. Секретарша принесла ему папку с бумагами, и за короткий промежуток времени, пока она открывала дверь, он мог увидеть толпу репортеров в коридоре.
      - Что делать с репортерами? - спросила секретарша.
      Мак-Гэри Лягушачий Рот, сидевший на стуле рядом со столом, высказал предположение, что можно было бы с ними сделать, или, точнее, что они сами могли бы с собой сделать. Потрясенная секретарша вылетела из комнаты. Уполномоченный откинулся на стуле.
      - Вы понимаете, Мак-Гэри, - сказал он, - что я собираюсь предать этот случай огласке. Кейси должен быть отстранен.
      Бертрам Бизли, сидевший на кушетке в другом конце комнаты, издал полу задушенный слабый горловой звук, но в обморок не упал.
      - Почему? - громко спросил Лягушачий Рот.
      Уполномоченный стукнул кулаком по столу.
      - Потому что он робот, черт побери, - сказал он в двенадцатый раз за последний час.
      Мак-Гэри развел руками.
      - Да, он робот, - просто сказал он.
      Уполномоченный взял толстенный справочник.
      - Статья 6, раздел 2, бейсбольный кодекс, - произнес он. - Цитирую: Команда должна состоять из девяти человек, конец цитаты. Человек, понимаете, Мак-Гэри? Девяти ЧЕЛОВЕК. Не роботов.
      Послышался слабый надорванный голос Бизли с кушетки.
      - Комиссар, - сказал он вяло, - у него человеческие намерения и человеческие цели, он является человеческим существом. - Затем он посмотрел через всю комнату на долговязого подающего, безучастно стоявшего в тени. Кейси, поговори с ним. Расскажи ему о себе.
      Кейси сглотнул.
      - Что... что я должен сказать? - спросил он нерешительно.
      - Смотри, - замахал руками Лягушачий Рот. - Он говорит так же хорошо, как я. И он намного лучше большинства болванов из моей бейсбольной команды!
      Кулак уполномоченного в который раз стукнул по столу.
      - ОН НЕ ЧЕЛОВЕК!
      И снова с кушетки раздался слабый стон отчаяния: - Каким еще, по-твоему, он должен быть человеком? Чего тебе еще? - вопросил главный тренер. - У него есть руки, ноги, лицо. Он разговаривает...
      - Но сердца-то у него нет, - закричал уполномоченный. - Он даже сердца не имеет. Как бы он мог быть человеком, если сердца нет?
      Голос Мак-Гэри и вовсе упал чуть ли не до тихого стона. Его обладатель был прямо-таки раздавлен неопровержимой логикой и истинной правдой этих аргументов.
      - У Бизли, к примеру, и вовсе нет сердца. И не было никогда, - сказал он, - а он владеет сорока процентами клуба.
      Комиссар отодвинул от себя бумаги и положил руки на стол. Этот жест символизировал законченность, он как нельзя лучше соответствовал рассудительному тону его голоса:
      - Вот так, джентльмены, - объявил он, - у него отсутствует сердце. Это значит, что он не человек, а это грубое нарушение бейсбольного кодекса. Следовательно, он не играет.
      Дверь отворилась, и доктор Стилман тихо проскользнул в комнату, как раз вовремя, чтобы расслышать последние слова этого заявления. Он помахал Кейси, и тот помахал ему в ответ. Затем он повернулся к уполномоченному.
      - Господин уполномоченный, - сказал он.
      Уполномоченный полу привстал и посмотрел на пожилого человека.
      - Что еще? - устало спросил он.
      Стилман прошел к столу.
      - Предположим, - сказал он, - мы бы дали ему сердце? Если это действительно единственная вещь, которая отличает его от нормального человека, я мог бы поработать и снабдить его механическим сердцем.
      - Подумать только! - заорал Мак-Гэри на всю комнату.
      Бизли медленно поднялся с кушетки и достал сигару. Уполномоченный снова сел и смотрел очень, очень задумчиво.
      - Это незаконно. Это совершенно незаконно. - Затем он поднял трубку телефона и попросил врача, который осматривал Кейси и на которого ссылался в отчете в первую очередь. - Доктор, - спросил он, - в отношении дела с Кейси, если бы ему поставили механическое сердце, смогли бы вы классифицировать его как.... что я имею в виду, это.... смогли бы вы назвать его, э... - Затем он поднес трубку к лицу, кивая в нее. - Большое спасибо, доктор.
      Уполномоченный через всю комнату посмотрел на Кейси. Уполномоченный стучал карандашом по столу, кривил губы и чмокал.
      Мак-Гэри достал бутылку с пилюлями и бросил три штуки в рот.
      - Хорошо, - объявил наконец уполномоченный. - С сердцем я дам ему временное "добро". До конференции лиги в ноябре. После мы снова вернемся к этому вопросу. Остальные клубы будут орать, как будто речь идет о Джеке-Потрошителе!
      Бизли с трудом поднялся, на его лице отразилось огромное облегчение, словно отчаявшийся мореход узрел наконец вдали огонь маяка.
      - Тогда все решено, - сказал он. - Нужно, чтобы Кейси стал полноценным человеком, а для этого, в свою очередь, нужна простая... - Он остановился, глядя на Стилмана. - Простая?
      - Относительно, - ответил Стилман.
      Бизли кивнул.
      - Простая операция, чтобы вставить механическое сердце.
      Он прошел через всю комнату к двери и открыл ее. Репортеры, крутившиеся около двери, замолчали, как по команде.
      - Джентльмены, - обратился к ним Бизли, - вы можете cocлаться на меня.
      Репортеры гуськом направились к двери и через минуту заполнили комнату.
      - Вы можете ссылаться на меня, - повторил Бизли, когда в комнате снова установилась тишина. - Могучий Кейси снова будет в строю через сорок восемь часов. - Он бросил еще один вопросительный взгляд на Стилмана. - Сорок восемь часов?
      - Примерно, - спокойно сказал Стилман.
      Вопросы лупили в Мак-Гэри и Бизли, как молнии в громоотвод, в течение двух следующих за этим заявлением минут вся компания была погребена под ворохом записных книжек и утопла в сигаретном дыму.
      Затем комната понемногу стала пустеть. Мак-Гэри Лягушачий Рот подобрался поближе к столу, сунул в рот сигару, зажег ее, сделал затяжку, и, держа сигару на отлете, осторожно стряхнул пепел на пол.
      - Джентльмены, - объявил он, - как тренер команды "Бруклинских Доджеров", и поскольку я был человеком, открывшим Кейси, хочу сказать вам....
      Репортеры быстренько вышли из комнаты, за ними уполномоченный и секретарь, а там и Кейси со Стилманом.
      - Мне надлежит сообщить вам, джентльмены, - продолжал Лягушачий Рот, вытирая губы после слова "надлежит" и думая про себя, откуда он взял это слово. - Мне надлежит упомянуть о том. что команда "Бруклинских Доджеров" это команда, которую так запросто не победишь. У нас и скорость, и выносливость, - тут он вспомнил речь Пэта О'Брайена в фильме Кнута Рокка: ...сила, напор, выносливость.
      Он не заметил, что дверь, хлопнув, закрылась, что в комнате кроме него находился только Бертрам Бизли.
      - А с такими данными, - продолжал он голосом из фильма Кнута Рокка, Знамя Национальной лиги и Мирового чемпионата, и...
      - Мак-Гэри, - крикнул ему Бизли. Лягушачий Рот вздрогнул, как будто его внезапно разбудили. Бизли поднялся с кушетки. - И почему ты не сдохнешь? - поинтересовался он и вышел из комнаты, оставив Лягушачьего Рта наедине со своими размышлениями о том, как Пэт О'Брайен развивал эту свою речь в раздевалке во время перерыва в той эпохальной игре с "Гвардейцами Нотр-Дама".
      Как Мак-Гэри или Бертрам Бизли провели следующие мучительные двадцать часов, можно только догадываться. Лягушачий Рот опустошил свою бутылочку с нервными пилюлями и провел бессонную ночь, расхаживая по гостиничному номеру. Бизли и вовсе мог бы припомнить разве что короткие мгновения между обмороками, которые случались каждый раз, когда звонил телефон.
      На следующий вечер команда готовилась к матчу в раздевалке.
      Они играли первую серию из пяти игр против команды "Нью-Йоркских Гигантов", и Мак-Гэри уже придумал девять оперативных планов, а потом порвал их все до единого. Теперь он сидел на скамье и смотрел на своих игроков. Те молчали, как будто их ждал по меньшей мере эшафот. Не было слышно ни звука. Временами то та, то другая пара глаз поворачивалась к телефону, висящему на стене.
      Бизли уже звонил доктору Стилману раз семь за этот вечер и не получил никакого ответа. Теперь он разговаривал по телефону с оператором дальней связи в Нью-Джерси.
      - Да, - сказал Бизли, и остальные игроки напряженно слушали.
      - Ну, - не выдержал Лягушачий Рот. - Как он?
      Бизли покачал головой.
      - Я не знаю. Оператор все еще не может пробиться.
      Монк, самый лучший принимающий "Доджеров", поднялся со скамьи.
      - Может быть, там как раз операция в самом разгаре, - предположил он.
      Лягушачий Рот обернулся к нему, свирепо сверкнув глазами.
      - Итак, у него операция в самом разгаре! Он что, не может одной рукой снять телефонную трубку? - Он посмотрел на стенные часы, потом устрашающе выпятил челюсть и обвел взглядом скамью с сидящими на ней игроками.
      - Мы не можем больше ждать, - заявил он. - Я должен укомплектовать команду на сегодняшнюю игру. Коррриган, - сказал он, указывая пальцем на одного из игроков, - сегодня ты будешь подавать. А теперь, все остальные! Он засунул пальцы в задний карман и стал расхаживать перед ними взад и вперед, подражая Пэту О'Брайену.
      - Ну парни, - сказал он жестко. - Ну! - Он перестал расхаживать и направился к двери.
      - Там соперник, - провозгласил он, голос его слегка дрожал. - Это "Нью-Йоркские Гиганты". - Он произносил слова так, как если бы они были синонимами социальной опасности.
      - И пока мы играем, - голос его снова дрогнул, - на столе лежит большой парень по имени Кейси и борется за жизнь.
      Слезы заблестели в глазах Монка, когда этот большой специалист ловить мячи представил себе храброго парня, лежащего на операционном столе. Джипи Резник, третий игрок, уткнулся в носовой платок, словно горький ком застрял у него в горле. Бертрам Бизли всхлипнул, прикинув, сколько зрителей было за шесть недель, пока они играли с Кейси, сделал некоторый прогноз о том, что было бы без Кейси, и всхлипнул еще раз. Мак-Гэри Лягушачий Рот ходил взадвперед перед строем игроков.
      - Я знаю, - заговорил он сладким голосом, в котором чувствовались едва сдерживаемые рыдания. - Я знаю, что последними словами, перед тем, как кож вошел ему в грудь, были: "Идите, "Доджеры", и победите! Победите ради большого славного парня Кейси!" Последние слова этой тирады были задушены слезами, хлынувшими из глаз Лягушачьего Рта, и рыданиями, перехватившими ему грудь.
      Дверь с улицы в раздевалку открылась, и вошел доктор Стилман, за ним шествовал Кейси. Но внимание всех игроков было приковано к Мак-Гэри, который добрался до грандиозной финальной части своей речи.
      - Я еще кое-что хочу сказать вам, ребята! Отныне... - громко завопил он, - отныне здесь всегда будет присутствовать душа. Каждый раз, когда вы поднимаете биту, смотрите туда, где обычно сидел Кейси, - потому что его душа будет поддерживать вас и ободрять, кричать вам: Давайте, "Доджеры", давайте! - Мак-Гэри обернулся и посмотрел на Кейси, который улыбался ему. Лягушачий Рот небрежно кивнул.
      - Привет, Кейси, - сказал он и повернулся к команде.
      - Теперь я собираюсь еще кое-что сказать вам об этом большом парне. У парня есть сердце. Не такое, как у нас, но этот парняга, который лежит сейчас на операционном столе с дыркой в груди...
      Нижняя челюсть Лягушачьего Рта отвисла дюймов на семь, когда он медленно повернулся и посмотрел на Кейси. Но сказать по этому случаю он ничего не успел, потому что команда оттеснила его в сторону. Все бросились к герою, тряся руку, колотя по спине, тормоша и хватая его, каждый хотел крикнуть что-то, и поэтому гам поднялся невообразимый. Лягушачьему Рту потребовалось мгновение, чтобы прийти в себя, после чего он крикнул: - Ну хватит! Замолчите! Тихо! ТИХО!
      Он оттащил игроков от Кейси и наконец пробился к рослому подающему.
      - Ну? - спросил он.
      Стилман улыбался: - Иди, Кейси. Скажи ему.
      Именно в этот момент все в комнате обратили внимание на лицо Кейси. Он улыбался. Это была большая улыбка. Широкая улыбка.
      Завораживающая улыбка. Она разлилась по всему лицу вверх и вниз.
      Она светилась в его глазах.
      - Послушайте, мистер Мак-Гэри, - гордо сказало он и показал пальцем себе на грудь. Лягушачий Рот приложил ухо и услышал устойчивое "тик", "тик", "тик".
      Тут Лягушачий Рот отступил назад и взволнованно закричал: - У тебя появилось сердце.
      Реплики игроков слились в восхищенный хор, который Бизли, едва стоящий на ногах от волнения, пытался утихомирить.
      - А посмотрите на эту улыбку, - сказал Стилман, перекрывая общий шум. - Это единственное, чего я не смог дать ему раньше, - улыбка!
      Кейси обнял старика.
      - Это здорово. Это просто здорово. Теперь я чувствую себя... чувствую себя... как единое целое!
      Команда взревела от переполнявших ее чувств, а Бертрам Бизли взобрался на массажный стол, сложил рупором руки и прокричал:
      - Прекрасно, "Доджеры" - на поле. Команда - вперед! Кейси сегодня начинает. Новый Кейси!
      Команда шумно выбежала на поле, отбросив Мак-Гэри в сторону и заглушив первую часть его новой речи, которую он начал так:
      - Ну, парни! Весело, энергично, напористо... - Ему не удалось закончить речь, потому, что Монк, Резник и Инфилд в едином порыве вынесли его за дверь.
      Когда Кейси был объявлен стартером команды "Доджеров" в этой игре, толпа изрыгнула рев, который мог заглушить любой раскат грома из тех, какие когда-либо громыхали здесь или в окрестностях Нью-Йорка. А когда Кейси вышел на поле и направился к насыпи, 75833 человека встали и как один зааплодировали, и только второй игрок, который в это время нес мяч подающему, заметил, что в глазах могучего Кейси были слезы, а выражение его лица такое, что второй игрок остановился. Поистине, он никогда не видел НИКАКОГО выражения на лице Кейси прежде, а сейчас он остановился и потом, когда шел к своей линии, несколько раз оглянулся.
      Судья крикнул: "Игра", и Доджеры начали шумно переговариваться, что всегда предшествовало первой подаче. Монк подал сигнал, а затем выставил рукавицу, ожидая мяч. Начинать надо с быстрого мяча, подумал он. Следует дать им понять, против кого они играют, подзадорить их немножко. Ошеломить. Заставить из нервничать. Вот как планировал Монк свою стратегию за площадкой. Такая стратегия и не была особенно необходима, когда подавал Кейси, но всегда неплохо было продемонстрировать с самого начала тяжелую артиллерию! Кейси кивнул, крутнулся и бросил. Спустя двенадцать секунд у женщины в квартире на третьем этаже в трех кварталах от стадиона бейсбольным мячом, пролетевшим более семисот футов, было выбито стекло в спальне.
      Тем временем толпа на трибунах сидела, молча разинув рты, глядя, как стартер с битой из команды "Нью-Йоркских Гигантов" вразвалочку шел по полю прямо в распростертые объятия товарищей по команде, приветствующих его после такого удачного начала.
      Мак-Гэри Лягушачий Рот в этот момент почувствовал, что такого разочарования, какое постигло его только что, он еще раз просто не переживет. Если бы он мог заглянуть в ближайшее будущее, то понял бы, что этот прогноз совершенно ошибочен. Он бы предвосхитил ощущения от подач номер два, три и четыре, после которых первая подача была не более ошарашивающей, чем таблетка аспирина на пустой желудок. А уж как плохо ему стало через сорок пять минут, когда Кейси промазал девять раз, прошел шестерых, сделал две какие-то совершенно сумасшедшие подачи и пропустил бросок на холм, отчего Мак-Гэри заорал на скамье благим матом: - Такой поймал бы и паралитик - ветеран Гражданской войны, потерявший руку при Геттисберге.
      На седьмой подаче Мак-Гэри Лягушачий Рот в пятый раз прошел по холму и на этот раз не возвращался на тренерскую скамью, пока не сходил к скамейке запасных, чтобы заменить Кейси. Заменой был очень энергичный парень, хотя и несколько нервный, который непрерывно жевал табак и который почувствовал себя очень плохо, потому что, подойдя к третьей линии, от волнения проглотил весь кусок. Надсадно кашляя он взошел на насыпь и взял мяч у Лягушачьего Рта. Кейси торжественно засунул перчатку в боковой карман и с чувством выполненного долга двинулся к душевым.
      За десять минут до полуночи раздевалка опустела. Все игроки, кроме Кейси, вернулись в гостиницу. Бертрам Бизли отбыл еще раньше - шестая подача Кейси уложила его на носилки. В раздевалке находились только тренер, который время от времени по-волчьи взрыкивал и дергал головой взад и вперед, да добродушный седовласый старик, строивший роботов. Кейси вышел из душевой, завернутый в полотенце. Он мягко улыбнулся Лягушачьему Рту, а потом подошел к своему шкафчику и как ни в чем ни бывало начал одеваться.
      - Ну, - заорал на него Лягушачий Рот. - Ну? Первую минуту он прямо-таки как богини судьбы, все три вместе взятые, а еще через минуту кузен каждому "Нью-Йоркскому Гиганту". Это прямо-таки какой-то сосуд скудельный. Дыра-дырища! Ну, ладно, может быть, ты что-нибудь скажешь, Кейси? Может, объяснишь? Мог бы для начала сказать мне, как один человек может пропуделять девять мячей, профукать четыре одиночных, два двойных, тройную и две в собственном доме?
      Вопрос остался без ответа. Стилман взглянул на Кейси и очень мягко произнес: - Сказать ему, Кейси?
      Кейси виновато кивнул. Стилман повернулся к Мак-Гэри.
      - У Кейси теперь есть сердце, - сказал он спокойно.
      Лягушачий Рот вспылил.
      - Да? У него есть сердце! Да, я знаю, что он заполучил сердце! Поэтому это не новость, профессор! Объясните мне, в чем дело!
      - Дело в том, - сказал Кейси, и это был первый раз, когда он сказал больше трех предложений кряду, с того момента, как Мак-Гэри встретил его. Дело в том, мистер Мак-Гэри, что я просто не могу выбивать этих бедных ребят. Во мне не было желания делать то... ну, ущемлять их чувства. Я чувствовал - я чувствовал жалость! - Он посмотрел на Стилмана, как бы ища поддержки.
      Стилман кивнул.
      - Вот что он обрел, мистер Мак-Гэри. Жалость. Посмотрите, как он улыбается.
      Кейси согласно кивнул. Он выглядел очень счастливым, а Стилман улыбнулся ему.
      - Видите, мистер Мак-Гэри, - продолжал он. - Человек получает сердце, особенно такой, как Кейси, который пробыл здесь не настолько долго, чтобы понять такие вещи, как соперничество, или стремление первенствовать, или эгоизм. Видите, - пожал плечами, - вот что получается в этом случае.
      Лягушачий Рот плюхнулся на скамью, открыл бутылку с пилюлями и обнаружил, что она пуста. Он бросил ее через плечо.
      - Вот что получается с НИМ, - с горечью сказал он. - Сказать тебе, что со мной случится? Я снова стану тренером девяти развалин, настолько дряхлых, что должен буду натирать их формальдегидом и оживлять в промежутках между подачами. - Он вдруг задумался и посмотрел на Кейси. Кейси, - спросил он, - а "Бруклинских Доджеров" тебе не жалко?
      Кейси снова посмотрел на него с улыбкой.
      - Простите, мистер Мак-Гэри, - сказал он. - Дело как раз в том, что я вообще не хочу выбивать парней. Я не хочу, чтобы из-за меня портилась карьера. Доктор Стилман полагает, что теперь мне лучше заняться благотворительной деятельностью. Я хотел бы помогать людям. Правильно, доктор Стилман?
      - Правильно, Кейси, - ответил Стилман.
      - Вы уходите? - спросил Кейси у Мак-Гэри, когда увидел, что тренер направляется к двери.
      Лягушачий Рот повернулся к нему. Усмешка на его лице была усмешкой умирающего человечества.
      - Не стоит благодарности, - ответил он.
      Он глубоко вздохнул и вышел в темный августовский вечер, а черные заголовки газет на стенде сразу на выходе из стадиона кричали ему: - МЫ ЖЕ ГОВОРИЛИ! и - он прочел это по слогам - "КЕЙСИ БОМБАРДИРОВАЛ ГОРОД С ХОЛМА".
      На углу стоял репортер. Мак-Гэри мало знал этого парня.
      - Ну что скажете, мистер Мак-Гэри? - спросил репортер. - Кого вы теперь поставите подающим?
      Лягушачий Рот с тоской посмотрел на него.
      - Не знаю, - вздохнул он. - Попробую того, другого, и кто поживее...
      Махнув рукой, он прошел мимо репортера и пропал в ночи, человек с перебитым носом и понурыми плечами, которому все казалось, что он слышит шелест знамен в ночном воздухе, но который понял потом, что это были всего-навсего три рубашки на бельевой веревке, натянутой между соседними зданиями.