Чудовища на улице Кленовой

      В доме Чарли Франсуорта вспыхнули лампы, залив ярким светом стоящую на улице толпу. Все как-то сразу почувствовали себя голыми. Люди с глупым видом глядели друг на друга, щурились от света да шевелили губами, словно рыбы.
      - Чарли, - провозгласила миссис Шарп голосом судьи, выносящего приговор. - Как это случилось, что только у тебя горит свет?
      Нэд Розен согласно кивнул.
      - И я хотел бы это знать, - сказал он. Что-то внутри пыталось его остановить, но злость заглушила этот внутренний голос. - Как это вышло, Чарли? Ты вроде бы захвачен врасплох? Тебе нечего сказать? Ты только шлепаешь своими большими жирными губами? Что ж, мы слушаем, Чарли. Мы хотим услышать, почему у тебя горит свет!
      И снова хор голосов, которые повторяли этот же вопрос, придавали ему законность, поддерживали.
      - В самом деле, Чарли? - спрашивали его голоса. - Как случилось, что только у тебя есть свет? - Вопросы вылетали из темноты и наотмашь хлестали по жирным мокрым щекам.
      - Ты так поспешно выстрелил, - снова заговорил Нэд Розен. - И ты так хорошо объяснил, кого нам следует бояться. Так может, тебе надо было убить его, Чарли? Может, Пит ван Хорн, упокой, Господи, его душу, хотел нам что-нибудь сказать? Может, он обнаружил что-нибудь и вернулся, чтобы рассказать, кого нам следует остерегаться?
      Глаза Чарли сделались маленькими дырочками, источающими страх. Он попятился и уперся спиной в кусты перед домом.
      - Не надо, - взмолился он. - Пожалуйста, не надо! - Его пухлые руки пытались говорить за него. Они взлетали вверх в мольбе и в отчаянии падали вниз. Ладони с растопыренными пальцами просили о прощении, о понимании. Пожалуйста, пожалуйста... Клянусь вам, это не я! Правда, не я.
      Камень рассек ему щеку. Он взвизгнул и закрыл лицо руками.
      Люди стали надвигаться.
      - Нет! - заверещал он. - Нет!
      Он рванулся через кусты, словно гиппопотам, раздирая одежду, лицо и руки. Жена его бросилась к нему, но кто-то подставил ей подножку, и она упала лицом на тротуар. Еще один камень просвистел в воздухе и ударил бегущего к дому Чарли в затылок. Другой камень разбил фонарь над крыльцом, и стеклянные осколки обрушились Чарли на голову.
      - Не я! - закричал он надвигающейся толпе. - Это не я, но я знаю кто, - неожиданно для себя сказал он. И только произнеся это, понял, что сказал единственно правильную в его положении вещь.
      Люди остановились, неподвижные, словно статуи, и из темноты раздался голос:
      - Олл раит, Чарли, Кто это?
      Нелепый толстый человек стоял на крыльце и улыбался сквозь текущие по лицу слезы л кровь.
      - Что ж, я скажу вам, - объявил он. - Сейчас я вам скажу это, потому что я знаю, кто это. Я действительно знаю, кто это. Это...
      - Не тяни, Чарли, - скомандовал голос из толпы. - Укажи нам чудовище.
      Дон Мартин протолкался вперед.
      - Олл раит, Чарли. Мы слушаем!
      Чарли изо всех сил старался что-нибудь придумать. Чье бы имя назвать? Он был словно в дурном сне. Страх бился в голове и мешал думать.
      - Это мальчишка! - выкрикнул он. - Вот это кто. Это мальчишка!
      Салли Бишоп вскрикнула и обхватила руками Томми, зарывшегося лицом ей в платье.
      - Это безумие, - негодующе бросила она повернувшимся к ней людям. Это безумие. Он же ребенок.
      - Но он знал, - возразила миссис Шарп. - Он был единственным, кто знал. Это он все рассказал нам. Откуда он узнал? Как он мог узнать?
      Голоса поддержали ее.
      - Откуда он знал?
      - Кто сказал ему?
      - Пусть мальчишка ответит!
      Словно лихорадка охватила людей. Какой-то сжигающий тело и душу вирус, перекашивающий лица, заставляющий говорить неожиданные слова, укрепляющий внутренний страх.
      Томми вырвался из рук матери и бросился прочь. Кто-то из мужчин метнулся ему наперерез, словно футболист, делающий подкат, но промахнулся. Другой, широко размахнувшись, бросил во тьму камень. Люди кинулись за Томми. В ночи раздавались мужские голоса, женские вскрики. Послышался протестующий голос одного из друзей Томми: единственный разумный голос среди охватившего людей безумия, но люди продолжали бежать по дороге, по тротуарам, по обочинам, слепо выглядывая двенадцатилетнего мальчугана.
      А потом в одном из домов зажегся свет: в двухэтажном сером украшенном лепниной доме, принадлежащем Бобу Уиверу. Кто-то крикнул: - Это не мальчишка. Это Боб Уивер!
      На крыльце дома миссис Шарп зажегся фонарь, и Салли Бишоп закричала: Это не Боб Уивер! Это миссис Шарп!
      - Говорю вам, что это мальчишка! - взвизгнул Чарли.
      Огни зажигались и гасли по всей улице. Сама собой заработала чья-то газонокосилка, бешено промчалась по газону, оставляя за собой неровную дорожку выстриженной травы, и врезалась в стену дома.
      - Это Чарли! - закричал Дон Мартин. - Он один из них. - И увидел, как в его собственном доме вспыхнул и вновь погас свет.
      Люди метались из стороны в сторону, от одного дома к другому.
      Камень просвистел в воздухе, вслед за ним второй. Вдребезги разбилось стекло. Закричала от боли женщина. Огни вспыхивали и гасли, вспыхивали и гасли. Чарли Франсуорт упал на колени: кусок кирпича пробил двухдюймовую дыру в его черепе. Лежащая навзничь на тротуаре и вопящая от ужаса миссис Шарп вдруг смолкла: опрометью бегущая через дорогу женщина наступила ей на голову острой шпилькой.
      С вершины холма в четверти мили от городка улица Кленовая была видна очень хорошо. То тут, то там вспыхивали огни, метались кричащие люди. На улице царил бедлам. День открытых дверей в сумасшедшем доме. Стекла в домах были разбиты, осколки уличных фонарей сыпались на головы детей и женщин. Сами собой заводились газонокосилки и автомобили, включались и выключались радиоприемники. Грохочущая музыка мешалась с криками мольбы и ярости.
      На вершине холма стояли у люка космического корабля двое людей, скрытых темнотой, и глядели на Кленовую улицу.
      - Понимаете теперь процедуру? - спросил один из них второго. Достаточно остановить их машины и газонокосилки, отключить радио и телефон. Погрузить их на несколько часов в темноту и смотреть, как развернутся события.
      - И везде все происходит одинаково? - спросил второй.
      - С незначительными вариациями, - ответил первый. - Они находят самого страшного врага: себя самих. Все, что нам остается, это сидеть в стороне... и смотреть.
      - Если я правильно понял, - сказал второй, - это место, эта Кленовая улица, она ведь не одна такая?
      Первый покачал головой и рассмеялся.
      - Конечно, нет. Их мир состоит из Кленовых улиц, и мы пойдем от одной к другой, позволяя им уничтожать себя. - Он повернулся и пошел по пандусу, ведущему на корабль. - От одной к другой, - повторил он следующему за ним собеседнику. - От одной к другой. - Это было лишь эхо его голоса, потому что обе фигуры исчезли внутри корабля, и мягко скользнувшая плита закрыла вход.
      - От одной к другой, - повторило эхо.
      На следующее утро, когда взошло солнце, на улице Кленовой стояла тишина. Большинство домов сгорело. На тротуарах и террасах лежали трупы. Но тишина была полной. В живых не осталось никого.
      К четырем часам пополудни во всем мире не осталось никого, кто бы встретил рассвет. По крайней мере, людей. А во вторник на следующей неделе на улице Кленовой появились новые жители. Это были представители красивой расы. Их лица говорили о том, что у них прекрасный характер и красивой формы головы. Просто замечательные головы. По две на каждого нового жителя.