АНДРЕЙ СЕРКОВ
      Человек, который изучил всех русских масонов
      Мы продолжаем знакомить наших читателей с людьми, участвующими в Интернет-проекте Дмитрия Галковского "Самиздат" (материал о самом Д.Е. Галковском - №5, 1999). Сейчас мы публикуем обширные фрагменты беседы Дмитрия Галковского с другим членом "Самиздата" - историком Андреем Ивановичем Серковым, автором книг по истории русского масонства.
      - Для начала - Ваша краткая биография.
      - Все мои родственники по отцовской линии были профессиональными писарями. Мой отец был десятым человеком в семье, и все были писарями. Отец писарем не стал, но у него была такая черта: он читал газеты и постоянно делал всевозможные вырезки. Вероятно, это у меня на генном уровне: собирать какие-то папочки и все систематизировать... Второе - воспитание. Я рос в начале 70-х, когда отношение к книге было немножко другое. По субботам-воскресеньям отец постоянно таскал меня на "книжную ярмарку" около памятника Ивану Федорову, где происходил нелегальный книгообмен. Меняли, например, всю ЖЗЛ на Собрание сочинений Толстого. Все общались, нужно было найти нужную книгу, нужного человека. Так возникало уважение к книге, пока не к ее содержанию, а к книге как таковой. Вскоре начались первые симптомы моей "болезни". Лет в 9-10 я гостил летом у бабушки. Делать и читать было особенно нечего. Мне попался какой-то дурацкий роман о декабристах, и я начал составлять картотеку, еще не зная толком, что это за персонажи, где реальное лицо, где вымышленное. На основе романа я начал систематизировать его героев. Кто только не оказался у меня среди декабристов. Тут жизнь преподала мне первый урок: не успел я составить картотеку, как объявили о выходе нечкинского алфавита декабристов. До меня дошло, что люди, которые жили до меня, уже успели что-то сделать помимо меня. Оказалось, что алфавит декабристов давным-давно составлен.
      - Жестокий, но необходимый опыт...
      - Да. Но эта картотечная работа с тех пор въелась в мою жизнь и стала ее частью. Есть ученые с большой буквы, есть люди с полетом фантазии, которые сразу начинают заниматься историософией, а я - архивная крыса, спокойный человек с картотекой, для которого факты являются гораздо более важными, чем их интерпретация.
      - Вы поведали о начале Вашей "болезни"... Если более подробно, то - Вы родились...
      - Я родился в маленьком городке Бузулук Оренбургской области. В XVIII веке здесь была казачья линия защиты от иноземцев. В XX - через этот город проходила железная дорога на Ташкент... Оказались мои родители там случайно, как все, - бежали от нашей "нормальной" действительности. Какие-то корни там были, в основном крестьянские. Отсюда мои родственники по материнской линии. Учился и рос я в Москве. Родители мои - врачи. Спокойная, обычная семья. Нестандартным в ней было, пожалуй, то, что я занимался плаванием и учился в спортивной школе. Поэтому можно сказать, что пионерско-комсомольская юность меня миновала. Для школы подделывали справки, что "уехали на сборы", а сами уходили в кино. Любимым кинотеатром был "Иллюзион". Брали большую киноафишу и выискивали, куда пойти между двумя тренировками. Так что обучения в классическом понимании этого слова не было. Если кто-то получал какие-то знания, то лишь по собственной инициативе. У нас были такие деятели, которые появлялись только на выпускных экзаменах в 8, 10 классах, а остальное время числились на сборах. Короче говоря, я был лишен многих прелестей советской жизни, мог игнорировать "учителей-воспитателей", за что спортшколе искренне и благодарен. Пловца из меня не получилось, думаю, по психологическим причинам. Мне важен был сам процесс, и совершенно не имело значения, обгоню я кого-нибудь или нет. Первый год после окончания школы (1981) я тренировался поступать в институт. Приобретя опыт непоступления в четыре института, я понял систему: не демонстрировать свои знания, а говорить то, что от тебя хотят услышать. Сделав правильный вывод из своих наблюдений, на следующий год я оказался на истфаке МГУ. Специализацию я выбрал по кафедре с сюрреальным названием "история СССР периода капитализма""
      - Да, похоже на 150-летие кондитерской фабрики "Большевик"...
      - Сомневаюсь, что научные руководители этой кафедры когда-нибудь прочитали хоть одну мою студенческую работу, включая диплом. Но это и не важно. Идеальное состояние: никто на меня не давил. Я окончил университет в 1987 году.
      - Как раз началась перестройка...
      - В университете эти поветрия были тогда очень робкими. Например, сдавая кандидатский минимум, я сдавал историю КПСС в полном объеме. Когда мне попалась "коллективизация", было крайне сложно что-либо ответить. И я по-прежнему во все свои работы вписывал обязательный пункт: "Маркс, Энгельс, Ленин о масонстве", хотя они на эту тему не говорили ничего. Приходилось что-то выискивать. Окончив университет, я полтора года отработал учителем истории в школе, после чего был переведен в заочную аспирантуру. В аспирантуру МГУ попасть было непросто. Брали в основном "позвоночных" студентов, с соответствующими родителями. Я же, как "беспозвоночный" попал в аспирантуру "привеском", потому, что несколько приличных преподавателей, прочитав мой диплом, сказали, что это уже готовая диссертация.
      - По какой теме?
      - Этой же - масонство.
      - И что, Вашу тему утвердили на кафедре?
      - Не то чтобы утвердили. Со второго курса я стал этим серьезно заниматься. Я благодарен своим преподавателям за то, что они не мешали мне заниматься моей темой: декабристы и масонство. Конечно, если бы не декабристы, изучением масонства мне бы заниматься не дали.
      - Понятно... Но вот началась перестройка. Вы говорили по поводу аспирантуры.
      - Были на кафедре люди, сказавшие: "Добро, надо, чтобы человек занимался наукой". Время обучения в аспирантуре я использовал по максимуму. Диссертация с самого начала была у меня практически готова и можно было спокойно заниматься, не числясь ни на какой работе, да и перед семьей не оправдываться, что бездельничаешь. Потом возникли планы издания журнала, которые благополучно провалились.
      Защитил диссертацию. Тема называлась "Российское масонство 1800-1860 годов", кстати, совершенно неправильно. Эта искусственная хронология последняя дань времени (де 1860 год - начало буржуазного развития России).
      - Как прошла защита?
      - Все было спокойно. За семь лет все на истфаке ко мне и моей теме привыкли. Замечания сводились к тому, например, почему Вы подробно не осветили деятельность масонов в Московском университете. Правда, потом, когда я выступал с какими-то сообщениями, лекциями, обязательно один-два человека находились и спрашивали, почему вы не пишите о Звезде Героя Советского Союза, которая является масонским символом. Я скромно отвечал, что, к сожалению, Звезда Героя Советского Союза появилась не в ХIХ веке, о котором я рассказываю, а несколько позже.
      - Какой период истории Вам ближе? Есть предпочтения?
      - Совершенно нет. Периоды увлечений прошли. Просто обычно занимаюсь полгода-год XVIII веком. Потом, когда этот материал уже слишком примелькался, перестаешь его ощущать, уже появляются собственные шаблоны, штампы при взгляде на события. Значит, пора этот период бросать. И - на 200 лет вперед. Потом также обратно.
      - Мы дошли до начала 90-х. Как дальше развивалась Ваша судьба?
      - А дальше в конце 91-го я оказался безработным. Нужно было определяться. Какой был выбор - чем-нибудь торговать, в Турцию ездить... Я выбрал отдел рукописей Ленинки. В Российскую государственную библиотеку её переименовали одновременно с моим приходом. Последние семь лет работаю здесь. Здесь я имею возможность постоянно работать с тем материалом, который мне интересен. Хотя эту возможность мне дали, конечно, не сразу.
      - А там вообще много архивных материалов по Вашей теме?
      - Ленинка, конечно, не Питер. Мало кто знал, что они там есть. В действительности же больше половины масонских архивов XIX века лежат в России.
      - А как они попали сюда?
      - Начали попадать в хранилища они в 60-х годах прошлого века. Системы государственных архивов тогда не было. Но вот, например, скончался последний Великий Мастер Сергей Степанович Ланской, министр внутренних дел во время "эпохи великих реформ". Мельников-Печерский уговорил его дочь сдать его архив на хранение в Румянцевский музей.
      - Как-то это отслеживалось, что это именно масонский архив?
      - В большинстве случаев - нет. Лежал себе и лежал благополучно. Никто его не смотрел. Не помнил. Все считали, что там о масонстве никаких открытых материалов нет. А в нем документы по внутримасонскому делопроизводству: журнал посещений, десятки метров таблиц, список в 200 человек с плюсиками, кто и когда посещал заседания лож.
      - Получается, что с того времени специальных архивов нет?
      - Как таковых их никогда не существовало. Есть архивы именные, фамильные. Например, в Отделе рукописей есть архив Голубинского, два архива Арсеньевых. Наследственные. Из поколение в поколение масоны передавали их из рук в руки. Масонство лучше всего лучше всего представлено в подобных архивах. Материалов очень много. Вся переписка их, протоколы философских бесед. Все это там хранится, никто это не смотрел, никто не знает.
      - Это Ваша работа в Отделе рукописей... А я слышал, что Вы уезжали работать за границу. Это по линии библиотеки или нет?
      - Нет, независимо. Ко времени начала работы в Отделе рукописей я уже был знаком с Татьяной Алексеевной Бакуниной, автором одного их первых биографических словарей русских масонов. Сейчас она уже скончалась. Я тогда начал переписываться с ней, обмениваться информацией. Она мне присылала те немногочисленные сведения, которые есть о русских масонах XVIII-XIX веков в зарубежных архивах. Я подробно рассказывал, какие архивы я здесь нашел, как я продолжаю её труд, её словарь, который я в процессе работы постоянно дополнял новыми сведениями. Она посчитала, что я обязательно должен посмотреть зарубежные архивы. Помогла мне, максимум сделала. Вообще я думаю, что ей, кроме всего прочего, просто было интересно (это я не от завышенного самомнения говорю) посмотреть, кто же там этим хочет заниматься, что это за человек, чем он живет, что он из себя представляет. Одно дело письма, редкие телефонные разговоры, другое дело - личное общение. И она по существу оформила мне все бумаги, приглашение. Первый раз на полтора месяца, это было в 1994 году, потом еще несколько раз.
      - И она Вас сама там встретила...
      - Да. Мы к этому времени уже лет пять переписывались, я здесь с её бывшими однокашницами общался, тоже 90-летними. Тогда начался бум - открытие всех спецхранов, не нужно было специальных "отношений", степень открытости информации стала принципиально другой. Я получил возможность брать подшивки эмигрантской периодики: "Русской мысли", "Русских ведомостей" и сплошняком читать их, изучать. Общие работы - Бердяева, Франка - были более или менее на виду, известны, можно было прийти в спецхран, взять книжку и прочитать, а вот именно этот пласт периодики - чем они жили, как они ежедневно ругались, какие у них были интересы, какие были группировки - никто этого не знал. И мне было любопытно этим заняться. И получилось так, что одновременно с этим начали всплывать масонские документы XX века. Я вольно или невольно лет 5-6 полностью занимался этим периодом: эмиграцией и эмигрантским масонством. Тут в Москве открылся (относительно "открылся") Особый архив. Стало возможно говорить о том, что масонский архив хранится в Москве и мы - самый главный "центр масонства", потому что архивы всей Европы лежат у нас.
      - А почему так получилось?
      - Из-за феноменального стечения обстоятельств. Гитлер в свое время поручил создать "Институт по изучению жидомасонских древностей". Документы со всех стран стали свозить в один из Моравских замков, потом благополучно наши войска всё захватили и вывезли в Москву.
      - Я слышал, вернее, это было в официальной прессе, что масонские архивы Франции переданы её правительству.
      - Я как раз оказался в тот период в этом архиве, когда они уже стали открытыми, но еще не передавались во Францию.
      - Была такая замысловатая формулировка, я помню, что архивы передаются без сохрания копий, а французы обязуются сами сделать копии и нам предоставить.
      - Договоров о передаче этих документов я не видел, но могу точно сказать: когда сейчас люди приходят в Особый архив (ЦХИДК) и заказывают те документы, которые я читал несколько лет назад, то им говорят, что этих документов нет. Во Франции, я узнавал, говорят, что эти документы к ним не поступали. Ситуация такая получилась: мы передали официально министерству внутренних дел, но никуда, ни в национальные архивы, ни в национальную библиотеку Франции эти архивы не поступили.
      - Там, если не ошибаюсь, были сосредоточены архивы "Сюрте женераль".
      - Да, это была основа - первый, основной фонд, одна опись которого занимала несколько шкафов.
      - Это равносильно тому, как если бы в 1945 году вдруг все архивы НКВД оказались в Париже.
      - Конечно.
      - Да, неприятность. Это равносильно публичному изнасилованию. Несчастные французы - такое нарушение престижа. Французы, конечно потом в этом направлении у нас "поработали".
      - Не только французы. Пользуясь нашими дружескими отношениями, мы передавали документы (я сам видел картотеку на уничтожение перед передачей архивов), в Югославию, Чехию, ГДР.
      - Когда это началось?
      - Это началось во второй половине 50-х. Передавали большими пластами. Система такова: созываются 5-6 псевдоспециалистов, они наискосок просматривают эти документы, то, что обращает на себя их внимание, копируют, остальное, не копируя, автоматически передают. Ни о каком предварительном изучении документов нет и речи.
      - Масонские документы при такой системе уходили бесследно. "Cпециалисты" наверху давали добро, а "псевдоспециалисты" внизу даже не понимали, с чем имеют дело.
      - Конечно. Вот, например, была в Петербурге ложа "Урания", в которой состоял Радищев. Делопроизводство велось на немецком языке. Человек из комиссии открывает дело, видит: какая-то "Урания", где находилась не известно, написано все немецкой готикой, конец XVIII века... Чего там разбираться! Традиционный масонский документ Западной Европы. Они возьми, да передай. А ведь даже с точки зрения коммунистов передавать было не надо. Тут же Радищев, "освободительное движение". Историки партии могли бы настругать десять диссертаций. Где теперь хранятся эти документы в Германии, никто не знает. Немцы опять же заявляют, что документов у них нет.
      - А в европейских архивах документы о масонах доступны?
      - За рубежом ситуация в чём-то похожая. Формально документы все доступны, но все боятся к ним подойти. Существует какое-то психологическое воздействие что ли.
      - Это называется "политкорректность".
      - У исследователей не хватает наглости прийти в какую-нибудь Великую ложу и сказать: "У вас хранятся такие-то документы. Я хочу их посмотреть". Или, может быть, мешает политкорректность, боязнь того, что следом за тобой идет сотрудник соответствующих "органов". Но я почему-то наглостью этой обладал и вне зависимости от того, кто как к кому относится, я документы посмотрел в каждом из соперничающих масонских послушаний. Там документов масса, и больше всего в национальной библиотеке Франции.
      - Вас интересовали русские и русская иммиграция?
      - Да, русские. Ну, ещё иностранцы, связанные с деятельностью масонства в России. Например, Жозеф де Местр, который, живя в Петербурге, проклинал якобинцев и одновременно посещал петербургские ложи. Не говоря о том, что был Досточтимым Мастером своих лож и даже масонскую реформу провел. Такие иностранцы, которые у нас жили, были связаны с русской культурой, конечно же, меня интересовали и я документы по этим людям смотрел. Ещё характерный пример - иезуит аббат Николя, в пансионе которого воспитывались многие декабристы. Он интересовал меня как один из руководителей масонства и основателей ришельевского лицея в Одессе. То же - сам Ришелье Ланжерон. И наоборот, интересовало бытие русских лож в Париже. Например, ложи Екатерины II при русском посольстве. Все эти документы я изучал подряд. Смотрел списки масонских лож, выискивал в них людей, так или иначе связанных с Россией, и кое-что мне удалось найти интересного.
      - И как к Вам там относились: с озлоблением, с любовью. Или равнодушно?
      - Надо сказать, что во всех архивах к людям, которые действительно хотят что-то найти, которые занимаются этим на профессиональном уровне, относятся безразлично: ну есть какие-то там ненормальные, чем-то там интересуются, что с них взять с них, с убогих, пускай смотрят.
      - Хотя бы не мешали...
      - Ну, как не мешали. Система "помех" такая же как у нас - просто говорят: "Извините, этих документов у нас нет". Надо обладать какой-то информацией, чтобы доказать, что эти документы в данном архиве все-таки есть.
      - А у вас там на четвертой полке слева в черной папочке...
      - Именно так. Я приносил сдаточные описи этого архива и говорил: "Вот этот человек в соответствии с этим списком сдал вам такие-то документы, следовательно, они у вас должны храниться. Если у вас их нет, значит, вы нарушили волю фондообразователя. Будьте добры их найти!". Это стандартнаяя ситуация.
      - Скажем так: местные власти не чинили препятствий, но особого энтузиазма Ваши поиски у них тоже не вызывали. А как к Вам относились местные остатки белой эмиграции. Контакты у Вас с ними были, кроме вышеупомянутой Бакуниной-Осоргиной?
      - Постоянные. Наиболее приятно было общаться с представителями первой эмиграции. Для меня было радостью говорить с ними о людях, которые мне знакомы по произведениям, и которых они знали лично. Это были "свои". Масса таких людей. Взять, например, Бориса Николаевича Лосского, он очень интересно рассказывал о Никодиме Павловиче Кондакове. Как они ко мне относились, мне сказать труднее, но вот передали же они в мои руки часть своих архивов, я привёз оттуда массу интереснейших документов.
      И я бы не сказал, что все они тосковали по России, хотели знать, что там, в России, происходит. По-моему это распространённое заблуждение. Да и для тех, кто интересуется Россией, есть спутниковое телевидение, можно смотреть НТВ или ОРТ. Это не такая уж большая проблема. Для них важно было другое - поделиться своими воспоминаниями, оказаться кому-то нужными в своей старости.
      Ведь в последнее время официальная "работа" с представителями русской эмиграции первой волны велась следующим образом. К носителям громких монархических фамилий посылались представители нашего посольства. И начинали их "раскручивать". Настоящего интереса к эмиграции на официальном уровне не было и нет. Когда часть бунинского архива пропадала, я в Париже об этом узнал, никто не попытался его спасти, потому что на этом карьеру не сделаешь.
      - Что-то там с домом Тургенева тоже происходило.
      - Ну, это пускай. В конце концов, это в силу разных личных обстоятельств уже своя местная епархия, и, может быть, русским и нет до этого непосредственного дела. А вот русские могилы во Франции надо отстаивать. Иначе всё погибнет, ибо наследников и преемников, в отличие от дома Тургенева, нет. Муниципалитет Парижа запретил хоронить русских на кладбище Сен-Женевьев дю Буа.
      - Если вернуться к теме масонства, раз началась эта перестройка, потом постперестройка, огромное количество людей хлынуло на запад вне государственных каналов. Аферисты, шарлатаны, просто провинциальные сумасшедшие. Приходит какой-нибудь человек из Днепропетровска и говорит: давайте, я создал ложу...
      - Они сначала ко всем русским относятся с доверием, но потом, месяца через два начинают хвататься за голову - ах, с кем же мы общались!
      Единственное, что, ещё играет на руку местным шарлатанам, это то, что существует несколько соперничающих между собой зарубежных масонских группировок. Когда те же русские масоны-эмигранты во Франции сейчас смотрят телесюжеты па НТВ об открытии итальянских лож в Кишиневе или Одессе, их это задевает: почему итальянцы смогли найти и привлечь этих людей, а мы нет. И они начинают лихорадочно искать, хвататься за полных маразматиков.
      - Пожалуй. Только под конец расскажите немного о Вашей конкретной работе. Что уже сделано, что предстоит сделать? Я слышал, Вы делаете картотеку по персоналиям русского масонства.
      - Картотеки как таковой уже нет. От карточек я отказываюсь... О том, что я сделал и чего не сделал. Две книги удалось издать: "История русского масонства (1845-1945)" и "История русского масонства после второй мировой войны".
      Готова общая история масонства России. Всего 4 тома. И биографический словарь, в котором более 10 тысяч персоналий. Это люди, которые, так или иначе, к русскому масонству имели отношение. Они внесены в словарь на основе конкретных документов, а не слухов. Практически все документы, которые сейчас существуют в мире, которые были написаны русскими масонами, 90 процентов этих документов, я видел, я их знаю.
      - То есть у Вас эти более 10 000 персоналий только на основе документов: протоколы заседаний лож, списки, удостоверения.
      - Да. Мемуары это не тот исторический источник, на котором можно основываться. На их основе можно только строить дальнейшие поиски. Предположим, вариант с Лениным. По слухам, он состоял в такой-то и такой-то ложе. Какие мои дальнейшие действия? Я пытаюсь найти, с кем из масонов Ленин мог общаться, контактировать. Не нахожу. Или нахожу контакты непродолжительные. Потом у меня была возможность пойти в архив и взять документы всей этой ложи, где якобы состоял Ленин, и подробно их просмотреть: нет ли там Ульянова-Ленина. И таких документов я там не нахожу. Значит, я не могу включать его в этот список. Пока. То есть до тех пор, пока не найдётся документа.
      (Полностью текст беседы будет опубликован на сайте "Самиздата" (http://www.samisdat.ru/). Там же, по адресу www.samisdat.ru/5/52-mason недавно начато размещение огромной базы данных Серкова.)
      --------------------------------------------------------------------------
      ----
      "ИСТОРИЯ РУССКОГО МАСОНСТВА" (СПб, 1997)
      (Отрывки)
      "Анализ мемуарных свидетельств показывает, что Великий Восток народов России не создавался как надпартийная политическая организация, но, постепенно удаляясь от чисто масонских задач, приобрел характер политического объединения к 1915-1916 гг.
      Подобной эволюции способствовали изменения в масонском уставе. Система степеней масонства была практически отменена. В Великом Востоке народов России остались лишь две ступени - ученика и мастера. Перевод из учеников в мастера обычно производился через год. Кандидат на мастерскую степень должен был, до своего утверждения новом масонском качестве выступить с речью. Например, Е.П. Гегечкори перед посвящением в степень мастера выбрал для выступления тему "О роли масонства в революционной борьбе. Звание мастера "давало право приема других в ложу". Таким образом, система нравственного совершенствования, духовного развития, принятая в классическом масонстве, была практически уничтожена. <"> При этом были отменены "все фартуки, вся амуниция", значительно упрощен ритуал. <">
      Число лож в период расцвета дореволюционного масонства достигало 42. Наибольшее число братьев (около 95 человек) было в Петербурге, где работало не менее 11 лож. Второй по численности была киевская организация, где существовало 7 лож. Две масонские мастерские работали в Москве. Ложи были открыты также в Екатеринбурге, Нижнем Новгороде, Самаре и Саратове. <">
      Высшим законодательным органом масонского Ордена в России был конвент русских каменщиков, который по уставу должен был собираться не реже одного раза в год. На конвент избирали по одному представителю от каждой ложи, на нем присутствовали также члены предыдущего Верховного Совета. <">
      Важнейшей функцией конвентов были перевыборы Верховного Совета, который являлся руководящим органом русского масонства, его исполнительным органом. <">
      Важнейшей функцией Верховного Совета было открытие новых лож и контроль за приемом новых членов. <">
      Для реализации решений Верховного Совета создавались специальные ложи (по роду занятий) - думская, военная, литературная. <">
      Часто велись "разговоры о необходимости проникновения в армию", но большого влияния в среде военных масонство не получило.
      Создавались специальные ложи и по принципу "полезности" того или иного лица для масонства. Например, создание специальной ложи для Д.С. Мережковского и З.Н. Гиппиус обеспечивало влияние на Петербургское религиозно-философское общество. <">
      Как известно, "характерной для настроений подавляющего большинства организаций была ненависть к трону, к монарху лично - за то, что он ведет страну к гибели. <">
      Из воспоминаний А.И. Гучкова, что он, Н.В. Некрасов и М.И. Терещенко стали инициаторами подготовки дворцового переворота, "дабы предотвратить развитие стихийных сил революции". Планировалось захватить царский поезд и заставить государя отказаться от престола в пользу сына. Однако Февральская революция не позволила свершиться планам заговорщиков. Очевидно лишь одно - что ни дворцовый переворот, ни Февральская революция не были подготовлены тайным масонским центром"
      "ИСТОРИЯ РУССКОГО МАСОНСТВА
      ПОСЛЕ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ" (СПб., 1999)
      (Отрывок)
      "В 1981 г. последним русским вольным каменщикам в эмиграции стало ясно, что российское масонство в Париже уходит в прошлое, становится лишь частью прежней истории, а с другой стороны, что перемены в России неизбежны. Требовалось выработать общие планы по пропаганде масонства в России, обсудить пути развития братства. В этой связи 3 декабря 1981 г. в Париже прошла совместная встреча членов Великой Ложи Франции (В. В. Беллин, И. Г. Тиньоль, Г. Я. Смирнов) и Великой Национальной Ложи Франции (С. С. Пельтцер, И. А. Кривошеин, М. М. Мазор, А. А. Римский-Корсаков), но никаких конкретных результатов она не принесла.
      В 1988 г. в Париже было создано общество "А. С. Пушкин", которое объединило в Русском Содружестве 45 масонов (братьев и сестер) различных послушаний - преимущественно русских по происхождению. Вице-председателем содружества стал С. С. Пельтцер, одним из его членов - А. А. Тихомиров.
      Однако первые вольные каменщики на территории СССР, вероятно, появились на Украине, по крайней мере на заседании парижского капитула Астрея 20 апреля 1989 г. было объявлено о создании ложи на территории этой республики. Можно предположить, что все ограничилось принятием в масонство нескольких человек, поскольку в дальнейшем масонская мастерская на Украине никак себя не проявила. Известно лишь, что существует украинская ложа Три Подпоры (Колонны), но о месте ее работ ничего не говорится.
      Объединение русских масонов в Париже оказалось непрочным. Формально Русское Содружество продолжает существовать до настоящего времени, однако когда возникла возможность привлекать российских граждан к масонской работе, послушания вновь начали вести независимую друг от друга пропаганду своих идей.
      В начале 1989 г. российский гражданин, философ по образованию, Г. Б. Дергачев обратился к своему знакомому французу, о масонстве которого ему стало известно, с просьбой о вступлении в Орден вольных каменщиков. 10 апреля 1989 г. кандидатура Г. Б. Дергачева была обсуждена в ложе, однако прошел почти год, прежде чем 9 марта 1990 г. состоялся его прием сразу в три степени масонства в ложе L'Oeuvre Franternel. 4 декабря 1990 г. Г. Б. Дергачевым был официально предложен новый русский кандидат, художник по профессии. 13 декабря 1990 г. произошло посвящение последнего также сразу в три степени масонства в той же парижской ложе.
      Успешное начало позволило поставить вопрос об основании ложи в России. 27 апреля 1991 г. высокопоставленная делегация Великого Востока Франции, в составе которой были досточтимый мастер ложи L'Oeuvre Franternel; член редакции журнала "Humanisme", историк А. Комб; отставной полковник А. В. Липский и др. прибыла в Москву. На следующий день в Подмосковье произошло посвящение в масонство еще пяти россиян и открытие первой за долгие годы ложи на русской земле, получившей традиционное название Северная Звезда. В ноябре 1991 г. началась полноценная работа этой мастерской, в том числе был утвержден офицерский состав ложи во главе с Г. Б. Дергачевым; стали масоны вести и протоколы своих заседаний на русском языке. <">
      Следует также упомянуть о визите в Москву великого мастера Великого Востока Франции Жана Робера Рагаша, который 5 июля 1992 г. дал интервью программе "Итоги", выходившей тогда на телеканале "Останкино". <">
      Регулярная ветвь вольных каменщиков начала пропаганду своих взглядов в России позднее. Особое внимание уделялось журналистам, приезжавшим во Францию. Практическая работа регулярного масонства в России началась лишь с переходом бывшего досточтимого мастера первой ложи в Москве Г. Б. Дергачева в союз Великой Национальной Ложи Франции.
      14 января 1992 г. при помощи членов русской ложи Астрея в Москве была основана ложа Гармония, руководителями которой были формально назначены: досточтимым мастером - Г. Б. Дергачев, 1-м стражем - А. А. Римский-Корсаков, 2-м стражем - В. С. Шидловский. В этот же день ложа была зарегистрирована в Управлении юстиции Москвы. <">
      Вехой в истории русского масонства стало основание в Москве 24 июня 1995 г. при помощи Великой Национальной Ложи Франции "регулярной" Великой Ложи в России. <">
      6 июля 1996 г. десять русских масонов, посвященных в высшую 33-ю степень Древнего и Принятого Шотландского Устава, составили Верховный Совет России, то есть регулярным масонство в нашей стране стало полностью.
      О росте влияния Великой Ложи и Верховного Совета России свидетельствует тот факт, что в настоящее время они признаны масонскими организациями подавляющего большинства стран мира, в том числе Великой "материнской" ложей Англии и первыми по времени основания Верховными Советами. <">
      Период существования российского масонства в подполье и на чужбине, длившийся более 170 лет, стал частью истории. Начинается новый этап развития этого движения. Каким оно будет - покажет время. Отметим лишь, что, вероятно, процесс становления будет сложным, поскольку почти все вольные каменщики "первой волны" эмиграции скончались и будут ли восприняты лучшие традиции русского масонства - неизвестно."
      (В приведенных отрывках были опущены многочисленные ссылки на источники прим. ред.)