Другая. Украденная душа

Он уже был в пространстве между явью и сном, когда услышал шорох, скрип старых паркетин. Родион поднял голову и вздрогнул от неожиданности. В дверях стояла статуя. Белая, гладкая обнаженная фигура вытягивала шею, всматриваясь в темноту.

Кажется, только сейчас он нашел объяснение своим ночным кошмарам. Их природой была физическая неудовлетворенность, искусственный предел, который они с невестой поставили друг другу. Образ обнаженной статуи возник из-за недоступности реального тела, всегда скрываемого одеждой.

Что это – продолжение сна? Женская фигура отделилась от дверного косяка и двинулась к нему, выставив вперед руки. Похоже, она не смотрела вниз, руководствуясь только бледным уличным светом из окна… Вдруг она споткнулась о надувной матрас, вскрикнула, упала вперед. Родион едва успел подхватить ее, и они вдруг оказались переплетенными… И не было больше сил бороться собой.

* * *

Родион проснулся на сдувшемся матрасе. В кухне сумеречно: снова идет дождь, подоконник равномерно гремит. Родион никогда не видел свою кухню снизу, с точки зрения пола, и несколько секунд просто разглядывал эту картину, наслаждаясь неожиданным зрелищем и не думая ни о чем. Он не сразу вспомнил, что было с ним ночью, а как вспомнил, то испытал жгучий стыд, будто кто-то подглядывал за его сознанием.

Шум падающей воды за окном смешивался с другим равномерным водопадом, в ванной. Теперь она, значит, преспокойно моется. Как после этого вести себя с нею – продолжать игру, притворяться, что он на самом деле некий незнакомец, догнавший ее на улице? Или рассказать ей все, добиться, наконец, правды? Может быть, она вспомнит, и вместе они смогут понять – что с ними произошло?

Женщина, которая пришла к нему этой ночью, была именно той, которую он знал уже несколько месяцев. Здесь, в темноте, он называл ее Машенькой, а она его – Родей. Как могла Дарья или какая-нибудь другая угадать это уменьшительное имя?

Зазвонил мобильный, Родион без интереса нащупал аппарат, валявшийся на полу. Кто мог звонить в такую рань?

Глянув на экранчик, Родион обомлел. Это была Маша! Откуда она звонит – из ванной? Но ведь аппарата у нее с собой не было…

Ее голос был какой-то неестественный, будто она собиралась солгать.

– Как ты? – произнесла она свой обычный телефонный зачин.

Родион покосился в сторону двери: вдруг сейчас появится та, которая в ванной? Туча мыслей взвилась в его голове, будто бы на него напала стая птиц.

– В порядке, – сказал Родион. – А где ты была ночью? Я тебе звонил…

Короткое молчание. Итак, сейчас, у него дома Дарья, именно с ней он провел эту удивительную ночь. И теперь ему звонит Маша, и он должен объясниться с ней… Оправдаться…

– Я была… Это неважно, – голос Маши вдруг похолодел.

– Как этоне важно? – Родион вдруг понял, что ему вовсе не надо оправдываться, а стоит даже наоборот: нападать. – Согласись, я имею право знать, куда пропала моя невеста!

– Это что – допрос? Я все-таки невеста, а не жена.

Родион смягчился.

– Не очень-то приятно знать, что у тебя есть какие-то тайны от меня.

– Да нет никаких тайн, боже! Просто…

Родион вслушался в шум воды, и он показался ему подозрительным.

– Со мной, кажется, опять случился этот приступ. Ты приедешь сейчас?

– Конечно. Только… – Родион опять прислушался: да, очень странный шум.

– Ты что же, не можешь сейчас? Скажи, когда.

– Я позвоню, как выйду. Жди, никуда не уходи.

Разорвав разговор, он кинулся в ванную. Дверь не была заперта изнутри, и он распахнул ее. Как он и понял по монотонному шуму воды, ванная была пуста. Девушка, которая провела с ним ночь, похоже, и вправду собиралась в душ, но, уже открыв кран, передумала, приняла внезапное решение и убежала из дома вообще. Об этом говорил и общий беспорядок в ванной: мочалка и раскрытая мыльница на полу. Похоже, девушка не отдавала себе отчета в том, что делала, иначе бы она все-таки завернула кран. Или она сделала это специально, чтобы создать эффект присутствия?

* * *

Маша ждала его в своей комнате, она почему-то не вышла его встречать. Хозяйка, открывшая дверь, посмотрела на Родиона внимательно и вдруг опустила глаза. Этой-то что известно?

Родион вдруг сообразил: Маша не ночевала дома, а он сам приходил вчера вечером, но не застал ее. Теперь пожилая женщина думает, что Родион – обманутый любовник.

– Маша была сегодня у меня, не волнуйтесь, – сказал он.

Хозяйка не смогла скрыть своего удивления. Почему? Что здесь опять не так?

– Мне, в принципе, совершенно все равно, – холодно ответила она.

Может быть, она просто-напросто знает, где была Маша, и видела с ней какого-то человека?

– Что вы от меня скрываете, любезнейшая? – с вызовом спросил он.

– Да ничего, – смутилась хозяйка. – Просто странные вы люди. Девушку провожать надо, тем более – среди ночи. Под дождем…

С этими словами она распахнула дверь ванной и кивнула в сумеречный проем. Там, на веревке у газовой колонки, висело и сохло после стирки – то самое канареечное платье.

Родион вошел в комнату Маши в состоянии какой-то эйфории. Теперь он знал наверняка, что женщина, сидящая в кресле у окна, была с ним сегодня ночью. Возможно, она ничего не помнит, и тогда возникает вопрос: стоит ли ей рассказывать все до конца? Может выйти так, что их договор целомудрия нарушен в одностороннем порядке, и теперь остается в силе только для нее…

Родион подошел, нагнулся и коротко поцеловал Машу в щеку. Это был обыкновенный, дружеский поцелуй, девушка не среагировала, не притянула его к себе, как можно было ожидать. Значит, все-таки, не помнила.

– Так где же ты была сегодня ночью? – бодрым голосом спросил Родион, не боясь, что его сочтут занудой.

– Шаталась по улицам, – ответила Маша. – Промокла вся.

– Одна?

– Не уверена… – Маша вдруг рассмеялась, но смех ее был неестественным, фальшивым.

– Ты что – напилась? – Родион повел разговор так, как, наверное, и должен был несведущий человек.

– Да, я напилась! – с неожиданной радостью ответила Маша. – В каком-то кафе. За окном шел дождь. Я выпила рюмку водки, потом… Наверное, выпила еще…

Лицо ее стало напряженным, будто она вспоминает что-то… Вдруг ее щеки залил румянец… И тут Родион понял: Маша что-то помнит, смутно помнит, что была сегодня с мужчиной и думает, что изменила ему. И от этого она страдает. Бедная!

Еще недавно он сам страдал от чувства вины, считая, что изменил Маше с ее сестрой, а теперь то же самое происходит с нею. Интересно, расскажет ли она ему? И как расскажет?

О том, что выпила в кафе, что у нее отшибло память… Что ее догнал на улице незнакомый мужчина, затем пошел дождь, и под внезапным небесным предлогом этот ублюдок затащил ее к себе домой и… Вот об этом она должна ему рассказать?

Получается, что нет никакого значения, кем был этот прохожий, и то, что им был именно Родион, вышло совершенно случайно.

Это сколько же надо выпить? Возможно, она и вправду зашла в кафе по пути из театра, выпила рюмку, и тут с ней случилось это, непонятно что. Потом она выпила еще, вместе с ним. И теперь думает, что все это следствие алкоголя… А он стоит перед ней, молчит и ревнует к самому себе.

Родион захотел рассказать ей все немедленно, но какая-то мысль удерживала его.

Платье… В ванной висело то же самое платье, и уже нет никакого сомнения, что с ним была Маша, но… Что-то было все-таки не так. И вдруг он понял – голос.

Ну, конечно же! У той женщины был немного другой голос. Но та женщина была Машей, и это значило, что Маша специально подделывала не только стиль разговора, но и голос. Получается, что она с какой-то целью действительно вводила его в заблуждение…

– Маша, – осторожно начал Родион, подыскивая слова. – Ты говорила про татуировки у твоей сестры…

– Да? – Маша вдруг напряглась, напоминание о сестре могло быть ей просто неприятно, а, может быть, дело было и в чем-то другом…

– Татуировки на спине? – спросил Родион.

– На талии. А что это тебя так интересует?

– Ну, покажи, где? Я никогда не видел таких татуировок.

– И не увидишь, потому что сестры больше нет. Эти татуировки сейчас где-нибудь глубоко в земле. Или неглубоко.

Ее лицо содрогнулось. Родион положил ей руку на талию.

– Здесь?

Маша усмехнулась.

– Чуть ниже.

Родион, как бы играючи, приподнял ее кофточку и посмотрел. То, что он увидел, повергло его в смятение. Вернее, то, чего он не увидел…

* * *

Это уже совершеннейший бред! Значит, с ним вчера все-таки была Дарья. Хорошо, что он не рассказал Маше, как только что собирался… Но это трудно представить: почему на Дарье вчера было точно такое же платье?

Родион впервые почувствовал страх. Вот они здесь сидят, оба такие маленькие, а вокруг их, с их участием происходит какая-то странная игра, в которой задействована Дарья, как бы исчезнувшая, умершая, и кто-то еще, неведомый и властный. И какая роль отведена Маше, и какая – ему самому? И насколько Маша в это посвящена?

Надо бы просто поговорить, все друг другу сказать, но почему-то язык не поворачивается. Ведь если сейчас завести разговор об этом, то придется объясниться и о сегодняшней ночи.

– Знаешь, – вдруг сказал Родион, – Я не смогу сегодня никуда пойти.

– Что так?

– Есть у меня неотложные дела.

– Не скажешь, какие?

– Нет. Пусть и у меня будут от тебя тайны.

Он пошел домой пешком, улица, вся в солнечном свете, казалась ему нереальной, нарисованной. Вот именно здесь он вчера увидел ту, другую…

Все это какое-то наваждение. Раньше Родион был уверен, что такое бывает только в кино: видеть человека, с которым ты близко знаком, и не узнать, сомневаться – она ли это или ее двойник? Принц и нищий: мальчика не узнал даже его родной отец. Что там еще? Королевство кривых зеркал: Оля и Яло, пионерка и ее отражение, актрисы-близняшки, попросту Таня и Оля Юкины, фильм Александра Роу, 1963-й год… Анидаг – гадина. Ягупоп – попугай. Клянусь красотой своего отражения! Посмотри на себя со стороны! Чтобы стать королевой, ваша прабабка казнила свою сестру!

Может быть, все дело в том, что мы невнимательно смотрим друг на друга… Получается, что мы не видим друг друга в реальности, а действительно как-то галлюцинируем, и наше зрение, отрицая явные отличия, старается сгладить их, создавая привычный образ?

Его мысли прервал звонок Зуева:

– Я на втором маршруте, угол Садовой и Венцека, придешь?

– Уже иду! – ноги Родиона сами собой завернули направо, подтягивая за собой туловище, которое все еще стремилось в сторону дома, держа телефонную трубку около уха.

Второй маршрут как раз и начинался в той пивной на углу. Вернее, последние годы там было кафе с официантами, но это не важно.

Друзья встретились, разговор увел Родиона от насущных мыслей на несколько часов. Пивной маршрут не был пройден до конца, и поздно вечером Родион обнаружил себя дома. Он лежал на свой кровати, раскачиваясь вместе со всем домом, то погружаясь в сон, то пробуждаясь с огнем в груди.

Где-то около трех, зайдя на кухню попить, он заметил неубранный надувной матрас и свернул его. Запах женщины… Запах всего, что происходило здесь вчера.

Он лег навзничь на кровать и уставился в потолок. Кого он любит – Машу или ту, которая была здесь ночью?

Петров женат был на ее сестре, но он любил свояченицу…

Пока и неженат. Неужели вчера и правда была Дарья? Если да, то Маша рано или поздно узнает об этом.

Родион представил себе свадьбу. Внезапно заявляется Дарья. Сестры мирятся, обнимаются, Дарья бросает короткий взгляд в его сторону.

– Знакомьтесь! Вот мой жених, вот моя сестра.

– А мы, типа того: уже знакомы…

Незаметно подкрадывалось утро, выбеливая дверь, а Родион все думал о событиях последних дней, и ему казалось, что он знает к ним какой-то ключ, который все ускользает из его пальцев, словно во сне…

Татуировки – вот что было ключом. Но ведь они могли быть наклеенными! А это еще зачем? Может быть, Маша – просто сумасшедшая? А нужна ли ему сумасшедшая жена? Может быть, тогда, лучше – Дарья? Где ее теперь искать? Стоп. Если Маша сумасшедшая, и она наклеила татуировки, то это значит, что никакой Дарьи вообще не было и нет. Ты засыпаешь…

* * *

Звонок в дверь. Кого это могло принести в такую рань? Разносчик гнилой картошки?

Родион встает, накидывает халат-привидение, сам порхает призраком по темному коридору, отражаясь в старинном бабушкином зеркале с замутненной амальгамой… Смотрит в глазок: не может быть! Распахивает дверь, с лестничной клетки врывается холодный воздух, раскачивает полы халата. На пороге стоит Маша.

Она непричесанна, кое-как одета, под глазами бессонные круги. Она буквально падает ему на грудь, он подхватывает ее.

– Что случилось – эксперимент закончен? – говорит Родион, обнимая ее за талию и вспоминая, что в этом самом месте у той, другой – два стреловидных дракона…

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.