Реалити-шоу

Сергей Дубянский

Реалити-шоу

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

КАСТИНГ или ЕСТЕСТВЕННЫЙ ОТБОР

Марина оторвалась от книги, чтоб извлечь из пакета несколько чипсов; потом перевернула страницу, но в это время телефон, лежавший на столе, завибрировал и запел голосом Максим (Марина давно собиралась сменить мелодию, но руки как-то не доходили). Вздохнув, она поднялась с дивана и увидела улыбающуюся Светкину физиономию, возникшую на дисплее.

– Мэри! – прокричала трубка так громко, что Марина невольно отнесла ее от уха сантиметров на десять, – что сейчас было! Прикинь, мне с телевидения звонили!

– Откуда тебе звонили?.. – Марина еще не переключилась с содержания «умной» книжки на восторженный голос подруги.

– Звали в проекте участвовать! Отпад полный!..

– В каком проекте?..

Дело в том, что Марина иногда смотрела НТВ и даже пролистывала отцовские газеты, поэтому знала, что когда неожиданно звонят тебе домой и что-либо предлагают, это, как правило, ничем хорошим не заканчивается – особенно для семейного бюджета.

– Прикинь, как прикольно – я мылилась на «Дом-2» ехать, а тут сами звонят!.. – кричала Светка, похоже, не услышав вопроса.

– С «Дома-2»?

– На фиг, «Дом-2»! Это круче! Называется… – Светкин голос сделался торжественным, – «Измени свою жизнь»!

– Я что-то такого не слышала.

– Сказали, что это совсем новый проект… – из восторженного, голос на секунду сделался озабоченным, но серая тучка тут же и рассеялась, – да по барабану! Сам факт – в «ящике» засветиться!.. По центральному каналу!..

– Ты хочешь изменить жизнь? – спросила Марина опасливо.

– Мэри, какая ж ты нудная!.. Хотя… а, может, и хочу! Может, я тащусь от театрального, а учусь в дурацкой техноложке! А еще я хочу крутую хату без своего «чекиста», и чтоб каждое лето балдеть на Канарах!.. А еще…

– …найти своего байкера, да? – догадалась Марина.

– Хватит прикалываться!.. – Светка топнула ногой, только никто не увидел ее возмущения, – я хотела сказать – может, я бабок там срублю, чтоб на всю жизнь хватило!

– Думаешь, там реально раздают бабки? – Марина скептически усмехнулась.

– Мэри, но люди ж выигрывают машины, квартиры, миллионы!.. А я что, даун?.. Скажи лучше, ты пойдешь со мной?

Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Марина растерялась. Она никогда не пыталась представить себя перед телекамерами, рядом с наглым ведущим, требующим тупо исполнять команды продюсера, поэтому подумала: …Точно, буду выглядеть полной дурой…или они – дураками. Сломаю им формат проекта, и выгонят меня с треском… Блин, измени свою жизнь – придумают же!..

– Мэри, у тебя что, все в шоколаде?

– Нет, конечно, – нехотя согласилась Марина, – но я как-то не горю желанием делиться этим со всей страной. Тем более, Свет, ты не путай – это не джин в бутылке, а всего лишь шоу…

– Ну и пусть, что шоу! Прикинь, тебя по ящику каждый день крутить будут! Мачо ото всюду письмами завалят!.. Это и называется, изменить жизнь!

– Тебе б только мачо, звезда ты наша, – Марина засмеялась.

– Ой, только не надо дурить нас, маленьких! Скажи еще, что тебя пацаны не волнуют!..

– В данный момент, нет.

– Это ты нормальных пацанов не видела!.. Мэри, ну, просто за компанию – пошли, а?.. Ты ж моя лучшая подруга…

– Надеюсь, на кастинг не в Москву надо ехать?

– Ты что! Сбор сегодня в три возле Дома актера.

– Прям, сегодня?!..

– А у них всегда так – один день, и кто не успел, тот опоздал. Мне Дашка рассказывала – она на «Большого брата» ходила. Помнишь, ТНТ устраивал?

– Не помню. Слушай, а как они твой телефон узнали?

– Да какая мне разница? Так ты идешь или нет?..

Марина остановилась у окна, задумчиво разглядывая пустой двор, откуда палящее солнце разогнало даже детей, не говоря уж об их болтливых мамашах; перевела благодарный взгляд на кондиционер, но вдруг решила, что подруга все-таки дороже. …Хотя не такая уж, чтоб подруга; и не то, чтоб намного дороже… Но без Светки ее жизнь теряла столь необходимую долю авантюризма – короче, без нее было просто скучно (Марина знала это по опыту, когда однажды они поссорились на целый месяц).

– Так ты идешь? – напомнила Светка.

– Ну, давай… – Марина неуверенно пожала плечами, – позырим, как народ жизнь меняет.

– Йес!! – Светкина рука взметнулась в соответствующем жесте, но тут же упала, – слушай, а чего надеть-то? Это ж прикид нужен реальный…

– Ну, проблема номер один!.. – Марина засмеялась; засмеялась потому, что неважно, какое решение ты принимаешь, но если оно принято, жить становится легче, так как количество нерешенных проблем сразу уменьшается на одну.

– Ладно, с тобой говорить на эту тему бесполезно, – заключила Светка, знавшая подругу не первый год, – через пару часов я подскачу. Жди.

– Подскакивай, – положив телефон, Марина вернулась к дивану и уставилась на обложку недочитанной книги. …«История магии и суеверий, составленная доктором Альфредом Леманом». Похоже, лохов во все времена хватало… а теперь стало на двух человек больше. Ну, как можно реально изменить жизнь?.. С другой стороны, вдруг там просто сидит грамотный психоаналитик и помогает людям правильно настроиться?.. Или Кашпировский с Чумаком вернулись… О, отец оборжется!.. А я ему ничего говорить не буду. Я ж на сам проект не собираюсь – так, на кастинг гляну одним глазком. Прикольно все-таки…

* * *

В четверть третьего подруги подошли к Дому актера, но ожидаемой беснующейся толпы не обнаружили – лишь группа загорелых ребят, оживленно беседуя и прихлебывая пиво, двигалась мимо, да на порожках ТЮЗа, находившегося как раз напротив, весело прыгали дети. Еще, правда, был мужчина, прятавшийся в тени дерева на другой стороне улицы, но смотрел он вдаль – туда, где по широкому проспекту лениво ползла вереница машин.

Сам Дом актера стоял серый и безжизненный, с зашторенными от жары окнами и плотно закрытыми дверями, но, самое главное, нигде не было ни единой афиши, кроме крохотного объявления о том, что администрации срочно требуется уборщица. Какая-то девушка курила у входа, но выглядела она усталой и неухоженной, никак не соответствуя статусу участницы телепроекта.

– Я ж говорила, что это прикол, – Марина ткнула пальцем в мрачное, с виду необитаемое здание, но Светке не хотелось верить, что ее развели так дешево. Ничего не ответив и лишь обиженно поджав губы, она упрямо двинулась к заветной двери.

Огромный холл, в котором раздавалось лишь эхо шагов, окончательно рассеивал все иллюзии, а в довершение, из-за столика поднялась вахтерша, преграждая девушкам путь.

– Вы куда?

– А это… в три тут кастинг должен быть… – Светка покраснела, чувствуя, что этой фразой подтверждает свою принадлежность к многочисленному племени лохов.

– Ну какой кастинг? – по тону вахтерши Марина догадалась, что они здесь далеко не первые, – девочки, милые, летом у нас только выставка работает на втором этаже!..

– Спасибо, – Марина направилась к выходу. Обиды не было, да и не могло быть! Зато было злорадство – ведь она-то еще дома просчитала такой вариант …а эта наивная чукотская девочка!.. Только и есть в ней, что длинные ноги и смазливая физия…

– Ну, что? – Марина остановилась на крыльце, – убедилась?

– Лично я буду ждать до трех, – насупилась Светка.

– Свет, – Марина вздохнула так, как вздыхают бабушки при виде расшалившихся внуков, – согласись – прикололся кто-то над народом. Нет никакого кастинга, и никакого проекта нет, и никто твою жизнь не изменит, кроме тебя самой.

– Давай все-таки подождем. Ну, Мэри… – Светка погладила подругу по плечу. В душе она уже признала, что Марина права, но расставание с надеждой – это всегда самое тягостное расставание, – тебе жалко, да?.. А если ничего тут не будет, пойдем в кафешку – плачу я.

Марина промолчала – в принципе, она не испытывала нужды в деньгах, но всегда приятно, когда за тебя платят, даже если это не мужчина, а всего лишь подруга.

– Слушай, Мэри, – Светкин голос неожиданно стал твердым, а поза решительной, – ты, вот, всякие книжки по оккультизму читаешь. Так вот, у меня предчувствие, что все это правда! Ты веришь в предчувствия?

– Ну… – Марина пожала плечами, – книжки я читаю не потому, что верю, а, во-первых, есть такой предмет – культурология, который нам еще сдавать, и, во-вторых, мне нравится воображать. Это ж, типа, сказок, только для взрослых.

– Ладно, – согласилась Светка, – тогда, поскольку ты будущий психолог, назовем это интуицией.

– Свет, – Марина рассмеялась, – чего ты меня уламываешь? Хочешь – давай ждать хоть до четырех, все равно ничего тут не будет. Только сначала сходим, попьем чего-нибудь – душно, жуть. Наверное, дождь будет.

– Пора б, а то целую неделю пекло, – Светка сразу успокоилась, что не придется оставаться наедине со своей «интуицией».

Миновав сквер, расположенный за театром, они вышли к киоскам и купив по банке «Спрайта», уселись на остановке. Разговаривать не хотелось – тема на данный момент была всего одна, но обсуждать ее не имело смысла. Они задумчиво смотрели на видневшееся в конце пустой улицы здание университета, в котором обе учились (правда, на разных факультетах), и молчали; редкие маршрутки увозили редких пассажиров… вообще, летом в выходные город казался вымершим, а все «шоу», как правило, разворачивались на пляже.

– Сходим, проверим? – Светка посмотрела на часы.

– Как скажешь, – Марина бросила в урну пустую банку.

Еще издали было хорошо видно, что за время их отсутствия ничего не изменилось, только девушка на крыльце, похоже, дождалась своего кавалера и теперь они выясняли отношения. Проходя мимо, Марина услышала обрывок диалога:

– …Мне это надо, понимаешь? Никуда я не пойду!..

– Глупенькая, может, в том и есть перемена жизни, чтоб мы с тобой познакомились. Ты не допускаешь такой мысли?

– Не мы одни такие тюкнутые! – Марина толкнула Светку в бок. Диалог сразу оборвался, и остановившись, она улыбаясь, – извините, как я поняла, и вы купились на этот розыгрыш?

– О, народ потихоньку подтягивается!.. – парень азартно потер руки, – слушайте, девчонки, я, вот, пытаюсь убедить ее, что в этом все-таки что-то есть – кто-то ведь зачем-то собрал нас… вдруг в этом наше высшее предназначение!.. – сам же не выдержав пафосного тона, он засмеялся, – меня зовут Женя. Студент технического университета. Это, как выяснилось, Алина, но она не хочет рассказывать о себе.

– Света, – Светка протянула руку и кивнув на подругу, добавила, – это – Марина.

Чувствовалось, что ей было приятно оказаться не единственной дурой в этом городе. К тому же, отсутствие обещанного шоу хоть частично скрашивалось новыми, непредсказуемыми событиями – пусть не чудесной телесказкой, но ведь, в конце концов, прав этот «студент технического университета» – ничто в жизни не происходит случайно.

– Итак, нас, лохов, уже четверо, – весело констатировал Женя, ничуть не стесняясь причислить себя к этой категории, – кстати, девчонки, я пасу за мужиком на той стороне. Он много курит и периодически посматривает, то на дверь, то на часы. Не наш ли клиент?

– Ой, ты чего?.. – Светка махнула рукой, – какой-то он слишком старый.

– А там возраст не оговаривали.

– Стоп! – Марина подняла палец, – там – это где? Тебе тоже звонили?

– Ну да. Разбудили с утра пораньше – приходи, говорят, жизнь менять. А у меня, девчонки, получилась одна фигня, которую я хотел бы, скажем так, подкорректировать, – Женя замолчал, осмысливая получившуюся фразу, и решил перейти на более понятный язык, – в том плане, что я не прочь исчезнуть из города на некоторое время.

– Ты ограбил банк?!.. – перебила Светка, испуганно вытаращив глаза, и все оценили шутку – даже погруженная в свои мысли Алина, улыбнулась.

За беседой никто не заметил, как в Дом актера вошел еще один человек. Теперь он вышел обратно; остановился, глядя по сторонам; в одной руке он держал пиво, в другой – сигарету.

– Наш или не наш? – не дожидаясь ответа, Женя обратился к незнакомцу, – милейший (в его исполнении это выражение прозвучало настолько смешно, что девчонки прыснули), не хотите ли изменить свою жизнь? Если да, то вы за нами.

– А что это вас так мало? – незнакомец неспешно подошел, – растет благосостояние народа? Все уже всем довольны?

– Евгений, – Женя посчитал вопрос риторическим.

– Никита. Мне утром позвонили – я еще оклематься не успел после вчерашнего… хотя я, собственно, не против поменять кусочек жизни, а то не лучший вариант получился… Кто-нибудь знает, что тут намечается?

– Никто не знает, – «обрадовал» Женя, – но разве недостаточно, что того «…все мы здесь сегодня собрались…»?

– Вообще-то, – Никита оглядел девушек, – Митяев, он, конечно, прав…

Алина, не слышавшая ни о каком Митяеве, достала сигарету и в очередной раз закурила.

– Милая барышня, не стоит так нервничать, – Женя погладил ее по руке, – ну, пошутили над нами, но все равно сейчас что-нибудь придумаем, и будет весело.

– Ты не понимаешь, – Алина затянулась, – мне плевать на ваши проекты. Я хочу реально изменить жизнь – забыть все, что было, и начать заново… – она опустила глаза, видимо, решив, что не стоит дальше изливать душу посторонним людям.

– Без пяти, – заметила Марина.

– Кстати, – Женя показал на другую сторону улицы, – а тот мужик все стоит. Может, сходить за ним, а то у нас, вроде, некомплект? – он окинул выразительным взглядом сложившийся коллектив, и не спрашивая ничьего согласия, отошел.

О чем они разговаривали неизвестно, но вернулись вместе, причем, при ближайшем рассмотрении мужчина оказался не таким уж старым – просто худой, а светлые волосы создавали иллюзию седины, да еще усы…

– Павел, – представился он и отошел, показывая, что участвовать в разговоре не намерен.

– Без двух, – сообщила Марина.

– Да ладно, – Женя махнул рукой, – сейчас пойдем куда-нибудь, потрещим о делах своих скорбных – говорят, в Америке так анонимные алкоголики лечатся.

– Кстати, Мэри на психолога учится, – вставила Светка.

– Ну, вообще, все класс!..

Марина смотрела на часы, готовясь дать отмашку, когда две большие стрелки, медленная и быстрая, сойдутся на двенадцати, но в это время рядом остановился черный микроавтобус. Окна в нем были тонированы явно с нарушением правил ГИБДД, а на лобовом стекле белела наклейка «ТВ». Если б не она, автобус бы очень походил на шикарный катафалк. Все замерли, глядя, как отъехала дверь, и из чрева легко выпрыгнул человек, несмотря на жару, одетый в костюм.

– И это все? – он удивленно огляделся.

Женя потер глаза, прогоняя видение, но оно не исчезало.

– Не густо. Ладно, поработаем с теми, кто есть. Итак, я – продюсер проекта. Зовут меня – Алексей. Садитесь в машину.

– Господин продюсер, – Марина удержала уже двинувшуюся к автобусу Светку, – а вы не скажите хотя бы, с какого вы канала и в чем суть проекта?

– Сейчас приедем на место и все узнаете. Съемки займут определенное время, так что если кто-то хочет предупредить близких, звоните сейчас. Там связи у вас не будет.

– Класс! – Женя потер руки, – это мне начинает нравиться. Пошли, девчонки.

– А «определенное время», это как? – уточнила Марина.

– Определенное – это определенное. У каждого оно свое… – туманно ответил продюсер, но тут же пояснил, – кто-то уходит раньше, кто-то позже – ну, телевизор-то смотрите?..

– Смотрим, – Светка кивнула, – но если до утра я не явлюсь, у предков башню снесет.

– А у моих, тем более, – вздохнула Марина. Самое интересное, что с появлением продюсера у нее как-то сами собой отпали сомнения, относительно участия в проекте – их чудесным образом поглотила завораживающая реальность.

Достав телефоны, девушки отошли подальше от посторонних ушей, а Женя не спеша двинулся к автобусу. Он уже поднял ногу на ступеньку, но так и не проронившая ни слова Алина успела юркнуть в салон перед самым его носом. Третьим зашел Никита, спокойно допив пиво и аккуратно поставив на бордюр пустую бутылку.

Пока подружки объяснялись с родителями, продюсер лениво прогуливался по тротуару. Неожиданно он остановился, выхватив взглядом девушку, спешившую через сквер. Сначала она прошла мимо автобуса и долго разглядывала сквозь стеклянную дверь пустой холл Дома актера; потом, растерянно обернувшись, увидела наклейку на микроавтобусе и подошла.

– Извините, а что, все уже закончилось?

– Не волнуйтесь, вы успели. Садитесь, – продюсер сделал радушный жест.

Девушка сунула голову в полумрак салона и сказала, ни к кому не обращаясь:

– Здравствуйте. Меня зовут Лиза.

Ответил ей нестройный хор, в котором, естественно, невозможно было определить принадлежность имен, но это и не требовалось – если им придется жить вместе, они еще успеют познакомиться, а если нет… Лиза видела, как следом за ней вошли девушки, только что звонившие по мобильникам, и заняли свободные места. Дверь тут же захлопнулась.

– Ни черта не видно, – отгородившись ладонями, Женя пытался разглядеть, в какую сторону они поехали, – хоть кондиционер есть, а то задохнешься в этой душегубке.

– Странно все как-то, – тихо произнесла Марина, на которую темнота и ощущение замкнутого пространства подействовали отрезвляюще, – никто больше так не думает?

– В жизни все странно, – Никита пожал плечами, и никто не решился с ним спорить.

* * *

– …Какое небо звездатое!.. – Никита поднял голову.

– Не звездатое, а звездастое, – поправил Володя.

– Романтики, блин! – Вика рассмеялась.

А чего б ей не смеяться, если за весь вечер они с Володей не только ни разу не поссорились, но даже в душе не отложилось ни малейшей обиды? Это была редкая удача для совместных застолий – оставалось только спровадить Никиту, и сегодняшний день можно будет считать одним из лучших за последний месяц.

– Да! А чем не романтики? – Никита вздохнул.

– Никит, ну, не читают нынешним дамам стихи, – начала в очередной раз объяснять Вика, – ты в каком веке живешь? Побренчал на гитаре, и ладно…

Никита нащупал в темноте бутылку; поднял ее, но та оказалась пустой.

– У нас что, бухла не осталось? – рука его поползла по столу, стараясь ничего не опрокинуть, но более трезвый Володя опередил ее, щедро наполнив стакан.

Словно возмущаясь этим поступком, в кустах истерично заверещала птица; в соседнем дворе залаяла собака, но обе быстро смолкли, решив, что их мнение вряд ли кого-то заинтересует. В воздухе витал дымок гаснущего костра – иногда он сам собой менял направление, и сразу проявлялся запах леса, а кирпичная стена дома начинала казаться неуместной театральной декорацией. Правда, еще на кухне светилось окно – Вика оставила его специально, и хотя оно ничего не освещало, зато являлось ориентиром в зарослях давно отцветшей сирени.

– Хорошо у вас тут… какая-то давно забытая сказка… – Никита нетвердо поднял стакан, – а что, ко мне уже никто не присоединится?

Володя снова потянулся за бутылкой, но Вика прижала его руку к столу. Ей очень не хотелось, чтоб он потом кое-как взбирался на крыльцо и не дойдя до спальни, укладывался прямо в гостиной – это был бы слишком знакомый сценарий при воссоединении трех гремучих компонентов – гостей, водки и предстоящего выходного дня. Ведь не для того ж все складывалось так замечательно!..

– Я понял, – Никита чокнулся с несуществующим собутыльником, – а закусить осталось?

– Вон, еще шашлыков – море.

– Годится! Жаль, что Машка твоя оказалась такой дурой… но пусть катится!.. За вас, ребята! – водка всколыхнула гаснущее сознание, но рождавшиеся в нем идеи были направлены лишь в одну сторону, – слушайте, – произнес Никита заговорщически, – может, я у вас останусь и продолжим? Закуски навалом; за пузырем я могу сгонять, а?

Вика сжала Володину руку, пытаясь жалобно заглянуть в его невидимые глаза.

– Куда ты пойдешь, неугомонный ты наш? Менты еще загребут. Давай я лучше мотор вызову, – Володя, с гордостью за собственную силу воли, взглянул на жену.

– Понял – продолжения банкета не будет, – Никита проглотил недожеванный кусок мяса и зубами сорвал с шампура следующий, – о, мамочка обрадуется!.. – он рассмеялся с таким явным сарказмом, что, сглаживая ситуацию, Володя предложил:

– Хочешь, приезжай завтра – пивка попьем.

– Где я, и где завтра?.. Что мы знаем про завтра?.. – язык его стал заплетаться, и Володя поспешно направился в дом, чтоб успеть вызвать такси, пока Никита не отключился здесь же, на скамейке, уронив голову в миску с соусом.

– Никит, ты не спи, – Вика осторожно тронула его за плечо.

– Я?!.. Ни в жисть! – Никита резко, как робот, вскинул голову, – сейчас приеду, приму душ, скажу любимой мамочке «спокойной ночи»… а, вообще, все правильно – нечего по чужим углам ошиваться… Гитару я потом заберу. Пусть хоть она останется, ладно?

– Никит, ты не обижайся. Понимаешь… – Вика попыталась погладить его, но он сбросил ее руку и встал.

– Я ж сказал – все! Дайте «стольник» на дорогу, и я пошел.

– Подожди, сейчас такси приедет, – Володя протянул в темноту деньги, – возьми. Темно-синие «Жигули», номер…

– Какие «Жигули»? Темно-синие, блин?.. Кто их ночью разглядит?.. Все, я пошел.

– Давай провожу, – Володя спрыгнул с крыльца, но голова Никиты уже исчезла, и только впереди раздался его голос:

– Не дождетесь, потому что все в этом мире относительно! Так еще Эйнштейн говорил!..

Скрипнула калитка, и Володе ничего не оставалось, как вернуться к опустевшему застолью.

– Мясо я собрала, а остальное пусть остается, а то темно.

– Птички утром доклюют, – Володя обнял жену, – пошли.

– Ты у меня сегодня такой молодец! – она прижалась к его пропахшей дымом футболке, – а Никита-то чего так напился? Из-за Машки, что ли?

– Причем тут Машка? Ты пойми, он же совсем не у дел – здоровый мужик; высшее образование (кажется, даже кандидатский сдавал в свое время); классные песни пишет; как говорят – «недурен собой», а что у него есть в жизни? Охранник – разве это работа? Жены нет, квартиры нет – до сих пор живет с мамой. Что ему остается? Только квасить.

– Не знаю… Жалко его – сопьется ведь. Надо ему как-то менять свою жизнь.

– Так это запросто!.. Сейчас, и линии судьбы спрямляют, и гороскопы корректируют, и карму чистят…

– Я серьезно, – обиделась Вика.

– А если серьезно, пойдем спать.

Они поднялись на крыльцо и замерли в неярком свете, падавшем из коридора – будто фигуры театра теней, а небо миллионами зрительских глаз взирало на них с умилением.

– Главное, чтоб добрался без приключений, – сказал Володя, запирая дверь, и, тем самым, подводя итог прошедшему вечеру.

Как попал домой, Никита помнил с трудом, а уж, тем более, принимал ли он душ и говорил ли «спокойной ночи», но разбудил его голос матери:

– Сынок, тебя к телефону, слышишь?

– Кто там? – он повернулся на бок, с радостью узнавая обстановку комнаты и то, что уже наступило утро. Значит, не совсем он допился, и «автопилот» пока работает четко.

– Не знаю, какой-то мужчина.

– Давай, – Никита нехотя протянул руку…

* * *

Микроавтобус угодил в яму, подпрыгнул, и от неожиданности Лиза повалилась на соседа, сидевшего у окна; почувствовала, как тот напрягся.

– Извините.

– Ничего страшного.

Услышав его голос, Лиза решила, что он может сбросить ее одним щелчком, как осенний лист. …С чего я так подумала? Вздохнула оттого, что ничего не понимала в этой жизни…

* * *

– …Я люблю тебя.

Лиза повернулась на бок. Теперь ее голова покоилась на сильной мужской руке, грудь прижималась к его груди, а правая нога обвивала его ноги. Так Лиза чувствовала всего мужчину, и это было очень приятно. Подумала, что сегодня они занимались любовью слишком мало, и ее организм еще не успел насытиться – вроде, аппетит только разыгрался, а огромный кулек с шоколадными конфетами уже спрятали высоко на шкаф (так всегда в детстве поступала бабушка, заботясь о том, чтоб Лиза не сделалась толстой и прыщавой).

Теперь она взрослая и красивая (неизвестно, правда, чьими стараниями), а образ этих недоеденных конфет, наверное, останется с ней навсегда. Бабушки давно нет, и теперь Лиза занимает однокомнатную квартиру, в которой даже стены за сорок лет, будто впитали бабушкины настроения… Хотя, причем здесь все эти глупости? Стены – это лишь кирпичи и никакого настроения у них быть не может…

Лиза высвободила руку и ласково провела пальцами по щеке Антона.

– А ты меня любишь?

– Конечно, дурочка, – он крепче прижал ее к себе, но Лизе показалось, что сделал он это как-то лениво, выполняя надоевшую обязанность.

– Ты не так говоришь, – вздохнула она, – без страсти.

– Ну, какая страсть? – он пошевелился, и Лиза решила, что ногу лучше убрать, – страсть была пять минут назад, а сейчас надо спать. Завтра сама ж будешь ныть, что не выспалась.

– Буду, – покорно согласилась Лиза, отползая на свою половину широкой постели, но спать ей не хотелось.

– Спокойной ночи, – чмокнув ее в щеку, Антон отвернулся.

– Спокойной ночи, – широко открытыми глазами Лиза смотрела в потолок, тускло освещенный лунным светом. Недавнее желание утихомирилось и напоминало о себе лишь каким-то внутренним дискомфортом, зато мысли прояснились, хоть и не стали от этого более понятными. Еженощный вопрос «и что дальше?» каждый раз рождал самые разные варианты ответов, в зависимости от того, каким был прошедший вечер. Если Антон радостно сообщал, что он «в командировке» и может пожить у нее несколько дней, ответ оказывался наполнен даже не надеждой, а уверенностью в долгожданном начале новой жизни. Если же он должен был возвращаться к жене, все рушилось, и, казалось, что дальше просто не будет ничего. То есть, вообще, ничего, потому что эта квартира существует только для того, чтоб встречаться с ним; работа – чтоб убить время до его прихода; еда – чтоб ему здесь было лучше, чем дома, и уборка для того же самого…

Завтра он «приезжает из командировки», и неизвестно, когда сможет вырваться в следующий раз. …И при этом спит!.. С женой мог бы выспаться!..

Лиза тихонько встала и накинув халат, вышла в кухню; включила свет над плитой; взяла сигарету. Рассеянный взгляд блуждал по старым, но еще чистеньким шкафчикам и потускневшей голубой плитке – ни одной новой вещи… Создавалось впечатление, что окружало ее одно сплошное прошлое, без будущего. Начиналось оно ностальгически – стареньким холодильником со скругленными, обшарпанными боками, а заканчивалось совсем трагично – двумя бокалами с остатками красного вина и скомканной фольгой от шоколадки. Утром она выбросит фольгу, вымоет бокалы, и неизвестно, когда достанет их снова. Ужас пустоты и одиночества, отступивший на три дня, уже стоял за темными окнами, ожидая, когда за Антоном закроется дверь.

…Но это будет завтра, – Лиза попыталась успокоить себя глупой мыслью, вроде, Антону мог присниться сон, способный что-то поменять в его планах, – нет, ничего в них не изменится, – подумала Лиза, – и так всегда… Почему надо бросать меня, именно, под субботу?.. С другой стороны, а как он будет объяснять жене, чем занимался в командировке, пока все люди отдыхают? Так что, все логично… кроме меня…

Перспектива тоскливых выходных опустила настроение к той черте, за которой из глаз совершенно неосознанно начинали катиться слезы, но этого нельзя было допустить, иначе Антон проснется и, как всегда, начнет озлобленно доказывать, что все у них хорошо, что у других бывает гораздо хуже. (Он, вон, даже подарки ей дарит!..) Она тоже начнет злиться, правда, бессловесно, внутренне готовая выдернуть из ушей и растоптать несчастные сережки за восемьсот рублей, но все объяснения и претензии заменят слезы, которых он не понимает или не желает понять.

Сигарета незаметно догорела, и Лиза смачно расплющила ее в грязной пепельнице; вздохнула. Если б на кухне был телевизор, она б с удовольствием посмотрела какой-нибудь фильм. Именно, по ночам почему-то показывают захватывающие триллеры (в отличие от сериалов, они вызывают ни зависть, а чувство облегчения, что это происходит ни с тобой). Но телевизор стоял в комнате, а значит Антон проснется, спросит, ни сошла ли она с ума? …И как я, действительно, не сошла с ума от такой жизни? Неужели ничего нельзя изменить? Например, встретить нормального мужика, который будет просто любить меня, родить ему ребенка; в выходные ходить гулять или делать что-нибудь вместе; вместе отмечать праздники, вместе ездить в отпуск… Неужели уже наступил тот ужасный возраст, когда можно лишь тащить за собой балласт прошлых неудач? Так я и не выгляжу на свои двадцать семь… Придется спать, – решила Лиза, но все-таки подошла к окну, словно надеясь, что кто-то позовет ее в неизвестную светлую даль.

Нет, никто ее никуда не звал – звезды светили сами по себе, редкие машины двигались сами по себе и кто-то громко ругался на остановке тоже сам по себе. …Оказывается, не только я, а никто никому не нужен!.. – Лиза повернулась и задумчиво направилась к белевшей сквозь открытую дверь, постели.

Утро получилось торопливым, так как Антону требовалось имитировать возвращение с поездом, приходящим в семь-тридцать. Лиза и успела-то всего раз поцеловать его по-настоящему – когда Антон уже стоял в дверях, держа в руке ненавистную черную сумку.

Дверь захлопнулась, и жуткая тишина, к которой Лиза готовилась весь остаток ночи, погнала ее на кухню, где можно было, включив воду, греметь посудой и создавать иллюзию нормальной жизни. Потом ее спасал пылесос; потом стиральная машина, и когда она огляделась, ища к чему б еще приложить свою нерастраченную энергию, внезапно зазвонил телефон…

* * *

Женю угнетало то, что, не видя знакомых улиц, он ощущал себя в микроавтобусе, как жук в спичечной коробке. Да еще все вокруг подозрительно молчали, вроде, ехали не на молодежный проект, а в тюрьму.

…Чего они все такие? Радоваться надо, что так мало конкурентов!..Хотя я и сам представлял кастинг как нечто более радостное и феерическое…

– Алин, теперь ты довольна? – он обернулся к девушке, усевшейся позади него. Собственно, Женю не слишком волновало, довольна ли она, а просто хотелось нарушить гнетущую тишину.

– Ну, чего тебе от меня надо?..

– Ничего, – обиделся Женя, – но должны же мы все познакомиться поближе.

– Извини, – Алина мимолетно коснулась его плеча, – наверное, ты прав… просто на меня столько свалилось за последние дни…

* * *

…Пока Алина донесла сумки от такси до подъезда, они будто потяжелели килограмм на сто, поэтому последний лестничный марш она уже тащила их волоком. Добравшись до площадки, с трудом разжала побелевшие ладони со скрюченными пальцами. …Жуть, – присела на перила, чтоб перевести дыхание, – с другой стороны, это же все, что мне осталось от четырех лет жизни…

Воспоминания в очередной раз пытались выдавить слезы, но оказалось, что она выплакала все их еще в Москве. …Зато теперь я дома и можно поставить жирный крест на прошлом. Конечно, папка сейчас начнет вздыхать, но это придется пережить. По крайней мере, здесь не будет хуже, чем там… Алина робко тронула кнопку звонка. …Когда ж я звонила им последний раз?..И не помню… Год назад, если не больше…

– Миш, открой! Звонит кто-то! – услышала она голос Лоры.

…Господи, она-то зачем здесь, да еще с этим своим «недоделанным» мужем? Не дай бог, что-то случилось!.. Однако испугаться по-настоящему Алина не успела. Дверь распахнулась, и на пороге возник Миша, такой домашний, в спортивных штанах и футболке с растянутым воротом.

– О, ба-на! – воскликнул он, – кого я вижу! Лорик, ты глянь, какое явление!

– Кто там? – донеслось из комнаты, – говори, а то я Андрюшку кормлю!

…Какого Андрюшку?.. Но громкий детский плач сразу дал ответ на все вопросы.

– Сеструха твоя объявилась! – сообщил Миша.

– Ты чего, правда?..

Они разговаривали исключительно между собой, вроде, гостья была почтовым отправлением, которое можно получить, а можно и вернуть обратно.

– Я войду? – заносчиво спросила Алина.

– Входи, – пыхтя, Миша втащил сумки, и Алина почувствовала, как тесно стало в квартире с ее появлением, – барахла-то сколько! Это нам подарки, да?

– Нет. Я насовсем вернулась.

Из комнаты тут же высунулась голова Лоры.

– А что это ты надумала?

– Так уж получилось, – ответила Алина, обескураженная приемом, – а где папа?

– Умер полгода назад.

– Господи… – она прижала ладони к лицу, – что ж вы даже не сообщили?

– Как же! – Лора злорадно усмехнулась, – самолично телеграмму давала, так что спроси у своего… этого… как его зовут-то?..

– Я ничего не получала, – пролепетала Алина.

– А я причем? У меня, вот, сын родился. Ты ж тоже не в курсе?.. Мам! Алина приехала!

От громких голосов Андрюшка снова заплакал, и Лора вернулась к сыну. Зато открылась дверь в маленькую комнатку, где сестры когда-то обитали вместе. (Потом Лора отхватила себе этого Мишу, и Алина на какое-то время осталась там одна, а теперь, оказывается, туда переселили мать).

…Господи, как все изменилось!.. – с ужасом подумала Алина, не видя себя в этой новой жизни, – но ничего, ничего… все образуется… – она сделала несколько шагов к женщине, удивленно выглянувшей из двери.

– Дочка… а я и не поняла, чего Лорка-то орет, – мать раскрыла объятия, и Алина прижалась к ней, подумав, что мать сильно состарилась за это время. Может, если б они виделись каждый день, это было не так заметно, но четыре года!..

– Миш, иди, помоги мне! – снова раздался Лорин голос.

Миша послушно исчез, и воспользовавшись этим, Алина юркнула в комнатку, закрыв за собой дверь; остановилась, разглядывая изменившуюся обстановку – нет, вещи, в основном, остались прежними, только стояли совсем по-другому.

– Мне и угостить тебя нечем, – мать стерла слезинки. Наверное, это была самая нелепая фраза после четырех лет разлуки, но она все еще мыслила старыми категориями, когда являлась полноправной и единственной хозяйкой в этом доме.

Они опустились на диван по разные стороны от толстой «желтой» газеты, заложенной на середине очками, которые Алина помнила столько, сколько и себя.

– Сдала я сильно, особенно, когда Витя умер…

– Мам, ты прости, но я не знала, – Алина опустила голову.

– Отец очень ждал тебя последние дни…

– Говорю ж, я не знала! – конечно, она считала себя виноватой, но не перед ними, а исключительно перед папкой, который любил ее так, как никто никогда не будет любить.

– Он же всегда боготворил тебя… – это уже походило на издевательство, и Алина не выдержала.

– Мам, может, хватит?! Что ты хочешь, чтоб я сделала? Билась головой о стенку?.. Завтра съезжу на кладбище, попрощаюсь! Ну, не несла я гроб! Зато, в отличие от вас всех, я его, живого, любила, сама знаешь!

– Знаю, – мать вздохнула, – ты-то как? – спросила она, уходя от неприятной для обеих темы.

– Мы с Игорем расстались, – Алина решила, что этого достаточно, чтоб объяснить свое внезапное появление, но мать так не считала.

– Почему? – ее голос стал строгим, совсем как раньше.

– Длинная история, – Алине не хотелось вдаваться в подробности, и она нашла очень короткую, но емкую формулировку, – дура я, понимаешь? Слепая, наивная дура.

– Я тебе говорила. Но ты ж меня с детства слушалась.

– Ага, – Алина криво усмехнулась, – особенно с детства – чуть что не по-твоему, сразу ремнем по заднице!..

– Так надо ж было кому-то тебя воспитывать, а то отец тебя только баловал.

– Что ж ты Лорку не воспитывала? Блин, звезда в окошке!

– Лорка всегда была мне помощницей, а ты – «папкина забава». Что б тогда из тебя выросло?..

– А что выросло с твоим воспитанием? – перебила Алина.

Ответить было нечего, и мать только сжала слабеющими пальцами руку дочери.

– Может, когда не права была – извини. Но в том, что Игорь тебя бросил, я не виновата!

– Никто меня не бросил! Я сама ушла!

– Он что, изменял тебе?

– А то б!.. – фыркнула Алина, – помнишь, с чего все началось? Нашел он, типа, объявление о вакансии в Москве.

Мать кивнула, хотя давно забыла такие подробности.

– Так вот, никакой вакансии не было. Эту должность – заместитель, хрен знает по каким вопросам, специально для него придумали. Там директор его старая любовница. Она реально старая – ей сорок два года. Но богатая. Она и квартиру сняла, и деньги ему платила, хотя ни фига он на фирме не делал, кроме как обслуживал хозяйку. А я, дура, жила и радовалась, какой у меня умный муж, да как он в люди выбился… радовалась, пока все не узнала. Прикинь, – Алина рассмеялась – проблемы, уже ставшие невозвратимым прошлым, и вправду, показались ей смешными, – он сказал, что любит нас обеих, и его мечта – жить так, как мы жили все эти годы. А я представила, как он уходит, вроде, на работу, а потом возвращается, вроде, с работы… Короче, собрала я манатки и уехала.

Алина с ужасом подумала, что целых четыре года, вместивших в себя все, от безоблачного счастья до черного разочарования, уместились в нескольких коротких фразах. Значит, в самом конце и всю ее жизнь можно будет изложить на одной тетрадной страничке. Стало так обидно, что из глаз выкатились две самые последние, запоздалые слезинки.

– Всяко бывает, – мать погладила ее по руке, в кои-то веки мудро решив обойтись без комментариев, – и куда ты теперь?

– Не знаю пока.

…Нет уж, лучше анализировать прошлое, чем будущее… – подумала Алина, пытаясь хоть что-то рассмотреть в непроглядном тумане своего нового существования, и в этот момент без стука распахнулась дверь.

– Не помешаю? – Лора присела на краешек дивана, – пока Мишка Андрея укачивает, посижу тут с вами. Ал, так что ты собираешься дальше-то делать?

– Работу буду искать, – Алина решила, что по своей гадкой натуре сестра, скорее всего, подслушивала в коридоре, – я там последние полгода на рынке торговала, так что устроюсь.

– А жить где собираешься?

– Как где? – не поняла Алина, – здесь. Где ж мне еще жить?

– И как это по-твоему должно выглядеть? У нас, между прочим, маленький ребенок – нам самим места еле хватает. (От необдуманного ответа Алину спас лишь Андрюшкин плач). Черт, поговорить нельзя!.. – Лора поспешно вышла, прикрыв дверь.

– Мам, – Алина растерянно повернула голову, – вы что, выгоняете меня?

– Боже избавь, дочка! Будешь жить со мной. Вы ж с Лоркой жили здесь, и мы, небось, поместимся. Только храплю я иногда…

– Причем здесь это?!.. Слушай, а чего Лорка вернулась? Они ж снимали квартиру.

– Я попросила. Когда Витя умер, трудно стало, да и за квартиру платить с моей пенсии дорого. Мишка-то сейчас неплохо получает, так что теперь он тут хозяин, ну и обо мне Лорочка заботятся…

– Понятно, – Алина вздохнула. Конечно, никто не посмеет выкинуть ее из родного дома – у нее даже прописка осталась, но и как тут жить?.. И самое страшное, что в голове даже не возникало вариантов, из которых можно выбирать. Жизнь застыла в одном-единственном мгновении – вот, она сидит на диване рядом с матерью… и все. Дальше, вроде, ничего нет.

Дверь снова открылась, но на этот раз появился Миша. Видимо, жена уже успела рассказать суть проблемы, а в мужской голове решения рождаются быстрее, чем в женской.

– Слушай, – начал он без предисловий, – а почему б тебе не пожить на даче?

– На какой даче? – опешила Алина.

– На нашей. Или у тебя есть другая дача?.. Мы туда не ездим с тех пор, как умер Виктор Николаевич. До холодов еще месяца три; за это время определишься – или работу найдешь, чтоб квартиру снять, или мужика богатого. Тебе ль горевать? Юбку покороче, и полный вперед, – он ехидно ухмыльнулся.

– Ты, вообще, в своем уме? – последнюю фразу Алина пропустила мимо ушей, потому что знала Мишино отношение к себе – гораздо сильнее ее возмутило само предложение, – что? Я, одна, в лесу?!.. Как ты себе это представляешь?

– Ну, не знаю…

– А почему б вам, в таком случае, не пожить на даче?

– У нас ребенок! – воскликнул Миша неожиданно зло, – это ты так можешь – потрахалась в Москве, теперь сюда вернулась!

– Неправда! – Алина покраснела от обиды, – если ты не в курсе, я была замужем!

– За каким ты была мужем?.. Не смеши, народ!

Алина почувствовала, что сейчас сорвется и начнет хамить всем и по полной программе.

– У вас тут где-нибудь курят? – она резко встала.

– На лестнице! – огрызнулся Миша, – мы ведем здоровый образ жизни. А если будешь шастать туда-сюда, то простудишь Андрюшку, поняла?

– Поняла!

Алина вышла в коридор, и пока искала сигареты, зазвонил стоявший на столике телефон. Конечно, сюда ей никто не мог звонить, но, по московской привычке, она сняла трубку…

* * *

…Ладно, значит, отложим знакомство на потом, – решил Женя, принимая естественное положение и упираясь взглядом в коротко стриженный мужской затылок, – интересно, а этот мужик как затесался в нашу компанию?..

* * *

– …Спи, сынок, – чеченка в черном платке поправила сваливавшееся с полки одеяло.

– Мне жарко, – мальчик капризно поднял ручки, пытаясь оттолкнуть мать.

– Поезд поедет и будет дуть, – пояснила она, подтыкая одеяло под матрас.

– Не будет, – захныкал ребенок, – мне жарко.

– Ничего, потерпи, – мать погладила его по голове, – утром проснемся – нас уже будет встречать дядя Шамиль. У него большой красивый дом, ты будешь там играть.

– Больше, чем был у нас? – заинтересовался мальчик.

– Больше.

– А его не взорвут?

– Его не взорвут. Спи.

Мальчик покорно закрыл глаза, а пожилая женщина, до того молча сидевшая в углу и безразлично разглядывавшая полупустой перрон, повернула голову.

– В гости?

– Насовсем, – ответила чеченка шепотом, чтоб не тревожить успокоившегося ребенка. Она хотела еще что-то добавить, но резко хлопнула тамбурная дверь. В тишине загрохотали тяжелые шаги, и появились три человека в камуфляже.

– Прибыли. Вон, твое семнадцатое место.

– Еще пять минут. Успеем.

Они торопливо достали бутылку, пластиковые стаканчики и уже подготовленную закуску.

– Давай, Паш, за Танюшку и за всех ребят. Пусть земля им будет пухом. Это ж война. Мы все знали, куда шли, так ведь?

Тот, которого назвали Пашей, заглянул в стакан, словно ища там ответ на этот простейший вопрос, но, кроме водки, там ничего не было. Вздохнув, он выпил до дна.

– …Провожающие, покиньте вагоны…

– У, черт!.. Ладно, Паш, не убивайся – никого ж не вернешь.

– Пашка, надо жить, – второй похлопал его по плечу, – мы с ними еще поквитаемся, а ребята… Знаешь, в их поганом исламе тоже есть кое-что умное – по их законам, погибающий за правое дело, прямиком попадает в рай…

– Да иди ты со своим раем! – угрюмо бросил Паша, – Танюшка тоже верила в Бога, и что? Вернусь, я им устрою рай!..

– …Поезд отправляется!..

Наспех обнявшись, провожающие торопливо направились к выходу, а Паша смотрел им вслед, пока дверь не захлопнулась; потом устало опустился на полку, уставившись в глубь темного коридора. Что он разглядывал там так пристально, неизвестно – скорее всего, свои собственные мысли, потому что ничего примечательного в вагоне не было.

Поезд качнулся. Блики фонарей осветили купе, и стали видны неразличимые до этого четыре тусклые звездочки на погонах, и еще то, что печальные глаза и ровная щеточка усов совершенно не вязались с молодым лицом.

– Пересядьте, – попросила чеченка, – я буду ложиться.

Медленно повернув голову, капитан увидел спящего ребенка и на его лице появилось подобие улыбки, но потом перевел взгляд на его мать, и улыбка исчезла. В этот момент он пожалел, что с ним нет АКМа, чтоб выяснить, с какой целью эта сволочь пробирается вглубь России – он бы ей все припомнил!.. Но без автомата ему ничего не оставалось, как встать. Поглядев на оставшуюся на столике бутылку, капитан вылил остатки водки в стакан; выпил небрежно, как в первый раз, и вышел, на ходу доставая сигареты.

– Совсем мальчик… – заметила женщина у окна.

– Такие мальчики убили моего мужа, – чеченка взглянула с нескрываемой ненавистью, – а он не был с этими… в первую войну он вашим помогал, а пришли другие ваши, и убили.

– Просто пришли и убили?

– Какая разница, просто или не просто? Убили и все, – не раздеваясь, она улеглась на полку, и разговор закончился сам собой. Женщина снова уставилась в окно, за которым властвовала бесконечная и непроглядная южная ночь.

Вернулся капитан минут через десять. Задумчиво посмотрел на верхнюю полку, но не полез туда, а уселся рядом с женщиной.

– Не могу спать, – пояснил он, – и водка уже не берет.

– Извините, я случайно слышала, – женщина повернула голову, – а Таня была вашей женой, да?

– Жена – это штамп в паспорте, – капитан махнул рукой, – Танюшка больше, чем жена!.. Вы – женщина, вы должны понять!

– Я понимаю, – собеседница вздохнула, – раньше это называлось – фронтовая подруга; не знаю, как сейчас. Я ж помню войну, хоть лет мне еще мало было…

– Так, то была другая война! В той войне был смысл, а в этой нет ни победителей, ни побежденных, и закончиться она не может, потому что на крови делают деньги, и все! Вот ее смысл!.. Когда-нибудь это выясниться… Какие, на хрен, боевики?.. Они все… днем за руку здороваются, а ночью «калаши» достают! Выходит, всех убивать надо? А вы представляете, что значит убивать всех – и женщин, и детей… Они хоть хуже мужиков, но все равно женщины и дети! Как совместить это в голове?.. Она лопается уже, понимаете?!.. Это вы кричали: – За Родину!.. А нам что кричать?.. Сколько там ребят осталось…

Женщина опасливо покосилась на чеченку, замершую на противоположной полке. Вдруг она сейчас скажет что-нибудь такое, отчего голова капитана наконец лопнет, и все, скопившееся в ней, выплеснется наружу?..

– А дети есть? – женщина перевела беседу в мирное русло.

– Сын. Повидать, вот, хочу, пока эта тварь не затаскала его по другим «папам». А то приеду; он скажет, где ты был?.. Ах, кровь проливал?.. А за кого?.. Что я отвечу?.. Голова лопается… – капитан вновь достал сигареты и вышел, хлопнув дверью.

– Голова у него лопается, – чеченка тут же открыла глаза, – что ж совсем не лопнула-то?.. Не попался ты там – тебе б показали, как лопаются головы.

– Ну, зачем вы?.. – сказала женщина укоризненно, – он же не виноват.

– Фашисты тоже так говорили. А кто виноват? Сын мой виноват, что без отца остался?..

– У него тоже девушка погибла, вы же слышали…

– Сидела б дома, да рожала детей – была б жива! – огрызнулась чеченка.

Женщина подумала, что их разговор беспредметен, потому что на любой войне существуют две правды (иначе б и войн-то не было), и каждая сторона уверена, что ее правда более правильная, и пока кто-либо не поймет, что правда всегда одна, война не закончится. Но она не успела сформулировать свою мысль, потому что капитан на этот раз вернулся слишком быстро, и чеченка поспешила вновь притвориться спящей.

– Вы говорили, что ваша Таня верила в Бога, – женщина попыталась вытащить капитана из темного омута его прошлого поближе к свету, считающемуся душеспасительным и вечным.

– Оставьте вы эти сказки, – капитан устало вздохнул, – я, дурак, ей тоже чуть не поверил, что в нашей встрече есть Божья воля. И что ж тогда Бог не дунул на ту сраную мину, чтоб завернуло ее обратно? Где он был в это время?..

– Наверное, так было надо…

– Кому надо?!.. – взорвался капитан, – Богу?.. Ну, и пошел он к черту в таком случае! Не доставайте меня больше, прошу вас – и так тошно!..

Капитан запрыгнул на свою верхнюю полку и отвернулся.

Город встречал подходивший поезд ослепительным утренним солнцем, и ночные мысли сразу попрятались по углам перед обрушившимся с небес торжеством жизни. Капитан смотрел вокруг неожиданно ясными глазами и молчал; потом, ни с кем не прощаясь, покинул вагон и сразу остановился. Он давно отдал сознанию приказ, сменить диспозицию, исходя из новых условий, но оно, впервые в жизни, отказывалось подчиниться. Возбужденная толпа обтекала капитана со всех сторон, а он взирал на отремонтированное здание вокзала и думал, насколько ужасно все, что он оставил там. Он, как пришелец, и пока люди не поймут его мир, они не смогут оценить и свой собственный.

Вышел на площадь, раскрашенную пестрой мозаикой автомобилей и автобусов. Дождавшись маршрутки, неприметно устроился в самом дальнем углу; доехал до знакомой остановки; пересек двор, который уже начали обживать проснувшиеся раньше родителей дети, и поднявшись на этаж, подумал, что ничего не изменилось, кроме маленькой, но существенной детали – квартира эта уже не его и жена тоже не его. Впрочем, он сам так решил, а, значит, это правильно.

Капитан по привычке поправил форму и уперся пальцем в звонок, но никто не собирался его впускать; прищурился, разглядывая побелевший ноготь. Зачем он тогда приехал сюда? То есть не в эту квартиру, а зачем вернулся оттуда?..

Неожиданно распахнулась соседняя дверь.

– Ой, Паш! – соседка приветливо улыбалась, – а я думаю, кто тут ломится с утра пораньше? Наташка-то твоя уехала и Сашку забрала…

– Не моя она, – буркнул капитан, – а куда они уехали?

– Кажется, к матери. Но ключи оставила. Сказала, передать, если ты вернешься.

– Надеялась, что не вернусь, да?

– Боже упаси! И, вообще, любит она тебя. Зря ты это затеял. Не мое, конечно, дело… – соседка вздохнула, – возьми, – она протянула ключ, – вечером заходи, расскажешь, как оно там, а то Витька сейчас уже в гараж смотался.

– Как оно там… – капитан криво усмехнулся, привычно отпер дверь и включил свет.

Первое ощущение было, что квартира опустела. И дело не только в том, что никто радостно не бежал ему навстречу; и не в том, что с вешалки исчезли некоторые Наташины вещи. Из нее ушло главное – жизнь; она стала частичкой мира, который он невольно привез сюда вместе с собой.

Не разуваясь, капитан прошел в комнату, опустился на диван, и в это время зазвонил телефон…

* * *

Микроавтобус плавно катился в неизвестном направлении. Больше ямы на дороге не попадались. Женя закрыл глаза, возвращаясь к собственным воспоминаниям, ведь если б он не сделал того, что сделал, ему б и в голову не пришло срываться на какой-то проект – не он ли недавно доказывал, что все шоу делаются для дебилов и участвуют в них одни дебилы? …Надо было спокойно сидеть дома, и куда меня черт понес?.. – подумал он, но умные мысли всегда приходят с опозданием.

С какой конкретной целью он вчера оказался на улице, Женя и сам не знал. Наверное, глаза устали от контрастности монитора, а вопли монстров, рассыпающихся в прах под разящими ударами волшебного меча, стали раздражать. Хотя это ж была его любимая игра, в которой он мог пребывать сутками, доходя аж до двенадцатого (!) уровня.

А, вообще, жизнь до вчерашнего дня была прекрасна: никогда он так легко не сдавал сессию; никогда родители не уезжали в деревню без него на целые две недели; никогда еще у него не случался роман с такой секс-бомбой как Ленка!.. Правда, сейчас она жарилась на солнышке и плескалась в Красном море, но ведь скоро она вернется, и все закрутится снова. Да как закрутится!.. Почти неделю она уже будет здесь, а родители еще там – отвоевывать у зловредного колорадского жука десять соток картошки и ремонтировать бабе Тане развалившийся сарай!..

Женя присел на скамейку, лениво разглядывая прохожих, и ни к кому из них не испытывал зависти. Это состояние гармоничного единения с миром вносило в душу блаженный покой – вроде, и стремиться больше не к чему. С другой стороны, конечно, оставалось много такого, что он бы хотел иметь – например, как Димка, уехать по обмену за границу года на три или… нет, крутая тачка его так не прельщала. Димке, пожалуй, он все-таки завидовал и получая мейлы с рассказами о прелестях парижской жизни, достаточно явственно представлял себя на его месте. А еще лучше, если б они оказались там вместе!..

Холодные ладони неожиданно коснулись лица, скрыв панораму улицы, будто ночь молниеносной атакой вырвала у вечера его законные пару часов. Но Женя не испугался, потому что ладони были нежные, и пахло от них… нет, не духами. Этот аромат не разливают по флаконам, но он существует, совершенно неподражаемый и манящий.

Женя замер, не зная, чье имя произнести.

…Неужто Ленка вернулась?.. А почему не позвонила сразу?.. Он осторожно ощупал тонкие пальчики – три колечка, причем, одно из них на большом пальце. Из знакомых так ходила только Настя – Димкина подружка. Когда-то, на первом курсе, они поспорили на нее, и Димка победил в честной борьбе. Наверное, не зря победил, потому что до сих пор они вместе.

…Так, глядишь, и поженятся!.. – Женя усмехнулся, на секунду вдруг почувствовав себя уязвленным – у него было много самых разных подружек, но ни одна из них не стоила того, чтоб даже затевать разговор о свадьбе.

– Настя? – Женя осторожно освободил зону обзора и обернулся, ожидая, что девушка засмеется, обрадовавшись, что ее не забыли за месяц каникул, но она лишь вздохнула.

– Привет. Подвинься.

– Ты чего такая? – Женя взял Настю руку, – что случилось?

Нельзя сказать, чтоб Женю сильно волновали ее проблемы, но, в любом случае, это было интереснее, чем разглядывать посторонних людей. Настя присела рядом; повернула голову, внимательно глядя ему в глаза, и, видимо, пришла к выводу, что лучшей «жилетки», чем общий друг, не найти.

– Ничего не случилось, – она снова вздохнула, – просто мне кажется, что с Димкой у нас идет какая-то лажа.

– В смысле?

– В том смысле, что сначала он каждый день слал мейлы, а теперь, раз в неделю. Но даже не в этом дело!.. Понимаешь, вместо того, чтоб хоть словечко черкнуть как он, типа, скучает, у него все про тусняк – где он, да с кем.… Оно, конечно, прикольно, но мне-то важнее, как он ко мне относится, а не к Эйфелевой башне.

– Ну, спроси, как ты ко мне относишься, – Женя пожал плечами, не понимая сути проблемы.

– Реальный ты пацан… чем мне и нравишься, – Настя усмехнулась, – я так и отписала, мол, безумно тоскую, а он, знаешь, что ответил? – Не грусти, отрывайся по полной, а когда вернусь, все решим. Нормально, да?

– Нормально… – эхом повторил Женя. Он уже пожалел, что спровоцировал этот разговор, так как прекрасно понимал Димку – если б он сам оказался в Париже, то тоже вряд ли б страдал воспоминаниями, когда вокруг шастают реальные француженки.

– А я сдулась, понимаешь? – продолжала Настя, не дождавшись ничего конкретного, – все, вот, прикидываю, что делать, и голова пухнет. Ждать еще год, знаешь, не в кайф. Я умом двинусь, пока он вернется и что-то решит… И он еще решать будет! Блин, а я чего ради тогда парюсь?.. Может, мне уже ничего и не светит, а я губы раскатала!..

Женя подумал, что в данном вопросе эксперт он хреновый хотя бы потому, что лично для него расставания никогда не носили трагического оттенка. За время Настиного монолога он успел представить, что Ленка уже нашла себе кого-то там, на югах, и что? Конечно, будет жаль планов, связанных с пустующей квартирой, но, по большому счету, не произойдет ничего ужасного. Только как объяснить это Насте, не обзывая ее дурой, и, вообще, чтоб она не обиделась?..

– Ну, скажи хоть, что ты думаешь? – Настя сжала Женину руку, стремясь передать ему частичку своей искренности.

– Ничего я не думаю, – признался Женя.

– А ты поставь себя на его место. Ты б вел себя так же?

– Наверное, нет… – Женя решил, что должен ответить именно так, иначе сразу вызовет появление на свет еще одной мужененавистницы, а кому от этого станет лучше?

– Вот, видишь, – Настя печально вздохнула, – значит, я права. Не все мужики такие – это у нас с ним сплошная лажа.

– Да не заморачивайся ты! – поскольку других успокаивающих слов не нашлось, Женя обнял девушку, и Настя, доверчиво склонив голову, прижалась к нему.

– Ты хороший… а я, вот, не знаю, что делать… Ладно, – она аккуратно освободилась от Жениной руки, – я, собственно, шла, глянуть – может, прислал этот козел чего хорошего.

– А дома у тебя компа нет?

– Есть. Но ему сто лет в обед. К Сети такой хлам, говорят, и подключить невозможно – отец принес, когда у них на работе технику меняли. Типа, лучше, чем на свалку… Ну, а я и этому рада – есть хоть на чем рефераты печатать, – Настя засмеялась, впервые за весь вечер, и то совсем не весело.

– Хочешь, ко мне пойдем? Чего ты будешь в салоне париться? У меня классное «железо» и безлимитный тариф. По сети пошляемся…

– Поздно уже. Предки твои чего скажут?

– Ничего. Они в деревне, а мне все равно делать не фига.

Диалог, вроде, получился самым бытовым, но все вокруг сразу изменилось, и причина этого изменения не имела названия: это было, ни чувство, ни мысль, даже ни ощущение – просто в воздухе возникло напряженное ожидание, и все разговоры, которые велись до этого, потеряли смысл.

Шли они молча. Настя смотрела под ноги, а Женя – по сторонам, но плечи их периодически соприкасались, и время этого касания почему-то становилось все более продолжительным. Остановившись у подъезда, Настя спросила:

– Может, не стоит?

– Чего, не стоит? – Женя сделал удивленное лицо, – ты что, попрешься обратно в салон?

– Причем здесь салон?.. Ты не понимаешь, да? – она прищурилась, чуть скривив губы, – все ты понимаешь – ты ж не дурак, а только прикидываешься. Я ж помню, как ты тоже бегал за мной, а потом благородно отвалил – как же, друг ведь!..

…О, господи, – пронеслось в Жениной голове, – неужели она думает о том же? А Димка-то, дурак, считает, что тогда победил в нашем споре!.. Самолюбие, все это время вынужденное ютиться в тесных рамках мужской дружбы, вдруг надулось, как огромный пузырь, поднимая Женино «Я» на такую высоту, с которой можно было запросто наплевать на любые условности.

Женя нежно объял Настино лицо своими ладонями и увидел, как закрылись ее глаза и медленно приоткрылись губы. Взирать спокойно на такой призыв мужчина просто не должен, если, конечно, он не законченный кретин. Женя чуть наклонился, коснулся ее губ языком, и Настя улыбнулась, причем, совсем не так, как улыбалась на скамейке.

Поцелуй получился долгим, и неизвестно, сколько б он продолжался, если б не хлопнула дверь подъезда, и сразу сделалось неуютно.

– Идем, – прошептал Женя.

Настя молча вцепилась в его руку, словно боясь, что и здесь ее в последний момент обманут, и все пойдет совсем не так, как представляется…

Ушла она через час, так и не выяснив, что же пишет ей Димка, а Женя остался с застывшим на губах прощальным поцелуем, пытаясь осмыслить их заключительный диалог – дело в том, что он представлял его, мягко говоря, по-другому.

Настя бесстыдно лежала на родительской постели в одном смешном топике. Юбка и крохотные белые трусики валялись рядом, а лицо ее светилось счастьем, будто все проблемы вмиг разрешились и больше не вернутся никогда.

– Я лучше твоей Ленки? – спросила она кокетливо.

– Ты классная!.. – Женя, вставший с постели, чтоб прикурить, так и остался у окна, выпуская дым тонкой струйкой – ему нравилось разглядывать ладную Настину фигуру.

– Тогда давай Димке письмо кинем.

– Какое письмо? – не понял Женя.

– Ну, какое… что я уже не его девушка. Пусть знает, козел.

– Ты чего, мать… – Женя даже закашлялся, – умом двинулась? Шуточки у тебя однако…

– Такие вы, мужики, – Настя демонстративно вздохнула, – как переспать с чужой девушкой – пожалуйста, а потом… как это вы говорите – нам, ребята не рожать, всунул-вынул и бежать, да?

– Насть, ну хватит…

– Чего хватит? – Настя поднялась на локте, – я ж тебя спрашивала – может, не стоит? Но ты меня уговорил, так что, извини… и потом, Димка велел мне отрываться по полной – вот я и отрываюсь. Пока он приедет что-то решать, я уже сама все решу. Мы тут свой Мулен Руж устроим… или как там у них называется?.. Монмартр?.. Блин, никогда не была в Париже…

Женя в ответ только хлопал глазами, потому что ситуация вмиг перестала быть романтическим приключением, обретя весьма неприятные последствия. …Блин, скоро ж приедет Ленка!.. – в смятении вспомнил он, – и что мне делать с ними двумя? Теперь я понимаю Димку – она, как пиявка… Конечно, он там отдыхает в своем Париже!.. А что я ему скажу, когда он вернется?.. Хотя он может ничего и не узнать – за год все забудется… Да уж!.. Эта дура сама ему вывалит, с нее станется… Догоревшая сигарета обожгла пальцы, и Женя выронил ее на пол.

– Чего ты дергаешься? – Настя засмеялась, – говорил, что я классная? Говорил. И что? Ты не хочешь иметь классную подружку?.. Кстати, слушай, завтра у Таньки Григорьевой «день варенья». Пойдешь со мной?

– Но… – Жене некогда было придумывать благовидный предлог, поэтому оставалось только сказать правду, – …там же, небось, все наши будут, а Димка мне все-таки друг… – он опустил взгляд на свои босые ноги.

– Ладно тебе! Был бы он друг, ты б мне по башке настучал и отправил тихой скоростью, – Настя натянула трусики, потом юбку, приобретя благообразный вид.

Чувствуя себя полным идиотом, Женя тоже судорожно кинулся одеваться.

– О! – Настя посмотрела на дисплей телефона, – одиннадцать. Сейчас мать начнет Ирке названивать, меня разыскивать. Хотя Ирка – вот, подруга железная, в отличие от некоторых. Эта не сдаст, – она набрала номер, – такси можно заказать?.. Через двадцать минут? Спасибо.

…Господи, когда ж она уйдет?.. – подумал Женя, – еще двадцать минут… Но Настя не стала ждать.

– Пока, – она чмокнула его в щеку, – не обижайся, чего я тут тебе наговорила. До завтра. Я позвоню. И чтоб ждал с нетерпением! – не интересуясь ответной реакцией, она вышла в коридор. Щелкнул выключатель, наполнив квартиру тусклым светом; потом хлопнула дверь и стало тихо.

– Во, блин, вляпаешься!.. – пробормотал Женя своему отражению в зеркале и выйдя на балкон, уставился в темноту, давно поглотившую Настину фигуру.

…Ох, Димон!.. Ну, подогнал телку!.. – Женя усмехнулся, – ты мне еще спасибо скажешь – кто, как не настоящий друг откроет тебе глаза? Только с Ленкой-то как быть?.. А надо просто исчезнуть до ее приезда! Только к Григорьевой идти еще не хватало!.. Да там вся наша группа соберется – оно мне надо?.. Засяду дома – никому открывать не буду, никуда выходить не буду, на звонки отвечать не буду; небось, пару дней подергается и потухнет…

Но утром Женю разбудил телефон, и спросонья, он чисто механически взял трубку.

* * *

Время, то ли текло, то ли бежало; то ли медленно, то ли быстро. Мало того, что собственные мысли будто замкнули каждого в одиночной камере, так еще и неизвестность, заключенная в черных окнах, усугубляла ситуацию.

Внутренне Светка чувствовала, что все происходит не так, как должно быть. Уж она-то регулярно смотрела телевизионные шоу и представляла, царившую там веселую атмосферу. Взглянула на сидевшую рядом Марину, но по покачивавшемуся в такт движению силуэту не могла определить, испытывает ли та такие же сомнения.

– Мэри, – прошептала она, – как думаешь, куда мы едем?

– По крайней мере, не на телецентр, – также шепотом ответила Марина.

– Почему?

– Потому что мы не останавливались минут двадцать, а в городе светофоры и вечные пробки.

– Знаешь, я боюсь… – Светка сжала Маринино колено, – мы даже не проверили документы этого продюсера. Может, он загипнотизировал нас? Может же такое быть? – она не увидела, а, скорее, почувствовала, как Марина пожала плечами, – но ты же умная!.. Завезут сейчас куда-нибудь!..

– Могут и завести. Похоже, мы и так уже за городом…

– Девчонки, хватит шептаться! – раздался голос Жени, который устал решать сложнейшую геометрическую задачу – как разбить квадрат с вершинами Женя, Дима, Лена и Настя на приемлемые для всех фигуры.

– Жень, а ты как думаешь, куда мы едем? – Светка повторила вопрос громче.

– Понятия не имею, но обставлено все жутко мистически.

– А изменять жизнь разве не мистика? – пробормотал Никита, на секунду подняв голову. Похоже, он вспомнил «ключевую фразу», но тут же опять погрузился в дрему, вызванную состоянием, которое в народе именуется, «пивко, да на старые дрожжи».

– Если шоу мистическое, – Марина подхватила предложенную версию, – то, скорее всего, мы едем в замок принцессы Ольденбургской. Туда как раз километров тридцать.

– А причем здесь «Измени свою жизнь»? – вступил в разговор Паша, привыкший конкретно воспринимать поставленную задачу.

– Не знаю, – Марина снова пожала плечами, – я просто прикидываю варианты.

Однако даже такое неубедительное объяснение обрадовало Светку. …Значит, это все-таки шоу, а не похищение!.. Точняк! Все ж должно быть натурально – вон, в «Последнем герое» всех реально высадили на острове!.. Какая же она, блин, умная… – с завистью подумала Светка и успокоилась. Убрав руку с Марининого колена, она занялась изучением конкурентов, но смогла разглядеть лишь сидящих прямо перед ней Пашу с Лизой. (Паша отложился в ее сознании как «мужчина с другой стороны улицы», Лиза и вовсе представлялась безликой тенью, в последний момент случайно впорхнувшей ниоткуда).

Паша посмотрел на часы.

– Извините, сколько сейчас? – Лиза повернулась к нему.

– Шестнадцать-двадцать.

– Блин, уже больше часа едем! Я курить хочу, – послышался Женин голос.

– Меня зовут Лиза, – неожиданно представилась девушка специально для соседа.

– Павел, – он неохотно пожал протянутую руку.

– Скажите, – продолжала Лиза, – что будет, а то я опоздала?

– Задачу поставят на месте.

– Как так можно? – Лиза возмутилась, – и вы тоже ничего не знаете? – она повернулась к более общительному Жене, но тот лишь покачал головой, – это ж неправильно! А если я не захочу делать то, что они предложат?..

– Надеюсь, нас не в тюрьму везут, – успокоил Женя, – уйдешь, если что, – он протиснул руку между креслами, – меня зовут Женя, а ты, как я понял – Лиза, да?

– Да. Интересно, далеко еще. Я, вообще-то, не планировала никуда уезжать – просто одной сидеть в выходные…

– В принципе, для кастинга никуда и не надо было ехать, – озвучила свои мысли Марина, и все растерянно замолчали – только Светка радостно захлопала в ладоши.

– Ура!!.. Значит, нас уже отобрали!.. – получилось это у нее так шумно, что дремавшая на заднем сиденье Алина, приоткрыла один глаз, вычисляя нарушительницу спокойствия.

– Похоже, что так, – поддержал Женя, – не зря ж продюсер сказал, что нас забирают на «определенное время».

– На какое время?.. – всполошилась Лиза, – надо же было тогда что-то взять с собой!..

– Например, бутерброды, – Женя засмеялся.

– Нет, но… – Лиза замолчала, не назвав ни одной жизненно важной для себя вещи.

– По идее, они сами должны всем обеспечивать, – предположила Марина, но при этом подумала: …Это смотря кто и куда нас везет…

Светка не могла читать ее мысли и громко засмеялась:

– Ну да, не на пленэр ведь едем!.. Страсть люблю всякие реалити! Если б меня не позвали сюда, я б на «Дом-2» дернула!..

…Заткнется эта дура когда-нибудь!.. – соответствующая тирада в Светкин адрес уже готова была сорваться с Алининого языка, но потом она решила не связываться, потому что на заднем сиденье так уютно укачивало. Алина вновь склонила голову, стараясь не прислушиваться к происходящему, – здесь так спокойно… как в гробу. Тьфу-тьфу-тьфу!.. – резко открыла глаза, но темнота не пропала – правда, уже через секунду страх растаял, подчиняясь здравому смыслу, – мы едем на шоу!.. Вот бы удалось полностью изменить жизнь, от начала до конца!.. Интересно, что они там могли придумать?..

…На определенное время… – Лиза мусолила эту формулировку, мысленно пробегая по квартире в поисках замоченного белья или размороженного фарша, – а классно, что разозлившись на Антона, я успела переделать все дела!.. Неизвестно, конечно, что там будет, но, по крайней мере, устрою себе настоящий выходной…

* * *

Автобус притормозил. Двигатель продолжал работать, но снаружи послышался посторонний звук; потом автобус опять тронулся, только очень медленно.

– Кажись, приехали, – громко сообщил Женя, хотя все и так поняли это; встрепенулись – значит, все шло по сценарию, и шоу начиналось!..

Дверь отъехала в сторону. Вместе с тяжелым влажным воздухом, наполненным ароматами леса, в салон вполз и дневной свет. Все зажмурились, хотя солнца не было; а еще в тишине возникло множество звуков – неясные пророчества кукушки, стук дятла, трели… нет, соловьи в июле, кажется, уже не поют… но чьи-то трели.

– Добро пожаловать, дамы и господа!

Торжественный голос продюсера заставил всех посмотреть на мир широко открытыми глазами. Обоняние не обманывало – видимое в дверной проем пространство занимал лес. Сумрачный, но не дикий, потому что между стволами виднелся новенький кирпичный забор, явно не принадлежавший старинному замку принцессы Ольденбургской.

Никита тоже открыл глаза, спросонья вертя головой и пытаясь понять, где находится. Правда, делал он это равнодушно, давно привыкнув просыпаться в самых неожиданных местах; так и не сориентировавшись, вздохнул, и поскольку сидел ближе всех к выходу, первым вылез из салона.

– Это явно не замок принцессы, – Никита потянулся, – там я был когда-то в детстве.

Вторым вышел Паша, а за ним потянулись остальные.

Все выглядело гораздо цивилизованней, чем казалось на первый взгляд. Прямо перед автобусом высился, невидимый из двери, красивый двухэтажный коттедж, к которому вела аккуратная дорожка, явно не соответствовавшая хаотично растущим вокруг весьма толстым деревьям. Под их плотными кронами царил вечный вечер. Впрочем, ощущение вечера присутствовало везде, потому что небо стало совсем не таким, от какого они уезжали – темные грозовые тучи своей тяжестью опустили его практически на верхушки деревьев. С другой стороны, может, и в городе происходило то же самое, ведь не зря жара не один день напитывала атмосферу испаряющийся влагой. Зато насколько отличался от городского сам воздух!..

– Как классно!.. – Светка глубоко вздохнула, восторженно раскинув руки, – была б еще речка…

– Есть озеро, – сообщил продюсер, – идемте, покажу ваши владения.

Озеро действительно было, причем, вполне пригодное не только для купания, но, судя по зарослям камыша у противоположного берега, даже для рыбалки.

– А где камеры? – Марина огляделась с видом специалиста.

– Везде, – продюсер хитро улыбнулся.

– Нет, в доме я понимаю, а здесь? – Марина обвела над головой круг, – они что, на каждом дереве? И в озере тоже?

– Везде – это означает, что «слепых зон» на территории нет. Как это реализовано технически, вас не должно волновать – считайте их «оком божьим». Знаете, как над входом в храм?.. В таком треугольнике…

– Я туда не хожу, – Марина скептически покачала головой.

– На то воля каждого, – продюсер развел руками.

– Везде, так везде, – Паша разом прекратил бесполезную дискуссию, – и что дальше?

– Действительно, пусть снимают! Вроде, нам показать нечего!.. – весело воскликнул Женя, – честно говоря, мне здесь нравится. Я б пожил тут недельку.

– Все зависит от вас, – продюсер усмехнулся.

– А трансляция будет в прямом эфире или в записи? – поинтересовалась Светка.

– Честно говоря, не знаю, – ответил продюсер, и все посмотрели на него с таким удивлением, что он вынужден был сразу пояснить, – моя задача – подготовить качественный материал, а дальше… понимаете, в проекте задействованы очень серьезные международные компании, которые принимают окончательные решения. Но тут есть и своя прелесть, – он улыбнулся, – к вам могут пожаловать иностранные гости или вы сами можете оказаться где-нибудь в Мексике или, к примеру, на острове Пасхи; так что не удивляйтесь.

– Класс!.. – восторженно взвизгнула Светка.

…Все-таки она полная дура, – Алина однозначно определила объект для приложения скопившейся за последнее время негативной энергии.

– А на какое время рассчитан проект? – вернулась к наболевшему Лиза.

– Время – категория относительная, – продюсер снова улыбнулся. Кому-то его улыбка показалась зловещей, кому-то снисходительной, кому-то ободряющей, и только Алина, молча стоявшая позади всех, кивнула. Она-то точно знала, сколько всего можно пережить за день. Лучше б его не было, того дня!..

– Вы так и не поставили нам задачу, – напомнил Паша.

– Задачу?.. Как бы ее сформулировать?.. Ладно, – продюсер махнул рукой, – идемте в дом – там и поговорим. Нагуляться еще успеете, – он зашагал прямо по травяному ковру, оставляя за собой узкую примятую полоску.

…Не похоже, чтоб здесь кто-то побывал в последние дни… – подумал Паша, глядя ему вслед, и хотя мысль рождала множество сопутствующих вопросов, она не вызывала страха. В любом случае, это всего лишь игра – не более опасная, чем штатные учения, где, и «спецназ», и «террористы» вечером будут спать на соседних койках.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.