Россия забытая и неизвестная - Белоэмигранты на военной службе в Китае

По данным коммунистов, «в подавляющем большинстве своем – это люди, почти со школьной скамьи попавшие на фронт империалистической или гражданской войны и затем в течение долгих лет беспрерывно воевавшие и не знавшие никакого другого дела и никакой другой обстановки, кроме старой вонючей походной казармы. В этой казарме они опустились и одичали, утратив человеческий облик, превратившись в каких-то профессионалов войны, не умеющих ни ориентироваться, ни существовать в мирной обстановке. Это те кадры, которые может в любой момент завербовать какая угодно военная авантюра. Это те люди, которые готовы по сходной цене продать свою застарелую привычку к походу и к сидению в окопах в любые руки, лишь бы вербующий их авантюрист написал на своем знамени какой-нибудь самый затасканный антисоветский лозунг. Ненависть ко всему большевистскому впитана их организмами годами, и от этого яда они уже никогда не смогут освободиться»[89].

Такая пестрота русских наемников была отрицательной стороной, так как это не способствовало их сплочению. Нечаев в беседе с Лукомским не скрывал проблем отряда и прямо говорил ему, что «вообще, офицеры и солдаты очень опустились. Есть, конечно, известный процент вполне сохранивших воинский облик и дисциплину, но главная масса – развращена и распущена. Чтобы создать значительную прочную силу, нужно много поработать и расправиться беспощадно с негодным элементом. Солдат подобрать к рукам не будет особенно трудно, с офицерами же гораздо труднее. Даже в моем маленьком отряде мне стоит громадного труда поддерживать строгую дисциплину среди офицеров. Многих пришлось выгнать из отряда»[90].

По данным самих наемников, даже в самые лучшие времена Нечаевского отряда в его составе никогда не было больше 3 тысяч человек[91].

Русские офицеры и вахмистры на китайской службе получали служебное оружие, которое они имели право носить и вне службы, – автоматический или полуавтоматический пистолет «маузер» с 40 патронами[92].

До самого конца существования Русской группы в ее составе были китайцы. Ими разбавляли русских из-за их малочисленности и стремления в то же время создать побольше подразделений, чтобы всем честолюбивым дать командирские места.

Наемники зачислялись на денежное, приварочное и провиантское довольствие. Это относилось и к животным. Они зачислялись на службу и получали фуражное довольствие. Так, например, в феврале 1928 г. согласно акту комиссии «выбракованных коня, кобылицу, мула и осла приказано счислить с фуражного довольствия»[93]. Таких животных тут же продавали.

Боевые операции

После создания отряда русских наемников гражданская война в Китае разгорелась с новой силой. Чжан Цзолин успешно опробовал их боевые качества в китайских условиях. По данным полковника Н. Николаева, китайцы плохо вооружили отряд: выданное оружие часто было негодным, боеприпасов было мало. Несмотря на это, Нечаев повел отряд на «непобедимого» У Пэйфу к Великой Китайской стене: «Слух о движении в числе мукденских армий Русского отряда быстро докатился в преувеличенном виде до противника, и неприятельские войска были охвачены трепетным ужасом»[94].

Первый бой русские дали 28 сентября 1924 г.[95] К началу сражения винтовки имел только каждый третий боец. Патронов было по двести на ствол и на каждого бойца – по две ручные гранаты. Больше 130 километров к Шаньхайгуаню русский отряд шел по испорченной и тяжелой дороге. Особенно тяжело было тащить по ней повозки и орудия.

В это время продолжалось формирование других русских рот, которые вскоре присоединились к своим собратьям.

По данным полковника Н. Николаева, «в первом же бою горсть русских разбила многочисленный отряд из армии У Пэйфу и после этого началось победное шествие маленькой Русской бригады»[96].

По данным участников того боя, «войска У Пэйфу, 9-я дивизия, занимали сильно укрепленные позиции, имея перед ними еще речку[97] и чисто выкошенное поле. Когда китайские войска Чжан Цзучана ничего не могли с ними сделать и все их попытки двинуться в наступление были сейчас же пресекаемы, в бой двинули русских, которые до этого составляли лишь охрану его штаба. Русский отряд вместе с японской ротой из добровольцев-офицеров в 47 человек, участвовавшей совместно с нашим отрядом во всех боях до Тяньцзина, выступил против врага при поддержке своих пулеметчиков и артиллерии. Не обращая внимания на ураганный огонь своего многочисленного противника, имевшего также артиллерию, он двинулся в наступление и, перейдя речку, частью по мосту, частью вброд, сбил врага, который в беспорядке отступил через горы, преследуемый нашими и китайскими частями. После этого боя Чжан Цзучан нашил Нечаеву генеральские погоны»[98].

Во время этого боя атакующие русские под бешеным огнем замешкались, но ситуацию и репутацию русского имени спас полковник Костров, лично возглавивший атаку всех 200 человек. Наумов во время боя оказался «несоответствующим своему назначению» и был заменен подполковником Стекловым, тогда капитаном китайской службы. Уже через несколько боев Стеклов собственным героизмом «восстановил» свой настоящий чин, а вскоре стал и подполковником армии Чжан Цзучана. За этот первый бой русские наемники потеряли 10 человек.

Русский отдельный добровольческий отряд при 3-й дивизии мукденских войск имел тогда 310 человек с нестроевыми чинами. Уже 3 октября 1924 г. русские догнали отходящего противника у деревни Цапынь, где тот пытался задержаться на позициях, «но был опять сбит». По данным командования, «2-я рота ходила в атаку, забыв, что у нее было всего 6 винтовок со штыками, но, благодаря общей растерянности противника, тот даже не принял атаки. Заняв деревушку с боя, 1-я рота Стеклова захватила 12 человек пленных и пошла наперерез отступающему противнику, оказав большую поддержку «доблестному 55-му Китайскому полку». Вместе с ним русские захватили свыше полутора тысяч пленных, 6 орудий и несколько пулеметов. Русские при этом потеряли лишь одного раненым»[99].

После этого у белогвардейцев был вынужденный десятидневный отдых, так как они сильно оторвались от войск Чжан Цзучана. В это время русский отряд стал «14-й бригадой 2-й армии». Питались русские наемники в это время очень своеобразно – свининой без хлеба. Тогда они ожидали подхода новых русских частей – 3-й роты майора Квятковского в 110 человек и Фушуньской роты капитана Мозановского. Эти части сосредоточились 16 октября в Мукдене в полуразрушенном здании на соломе, ожидая отправки на фронт. Среди них был российский генерал Золотарев, кореец по национальности[100]. Вскоре эти роты отправились на соединение с главным русским отрядом.

Русские 18 октября двинулись на фронт с таким же безоружным китайским пополнением. Неожиданно их конный дозор на полпути к Шаньхай-гуаню наткнулся на части У Пэйфу. Несмотря на то что при русско-китайских войсках был обоз, где находились пулеметы, «при первых выстрелах китайцы в панике ринулись обратно к дороге, поднялся крик и шум. Русские, шедшие в хвосте отряда, оказались впереди. Тогда Золотарев обратился к китайскому генералу с требованием оружия, но тот отказал»[101], и полковник Попов сказал этому генералу, что для своей защиты они разоружат его конвой. Напуганный генерал выдал русским два разобранных пулемета. Через полчаса они были готовы к бою. Как вспоминали русские, «один пулемет потащили на сопку правее дороги, второй – левее ее, а на самой дороге, между сопками, залегли наши стрелки с винтовками, с большой охотой отданными им китайцами-обозниками. Часть русских, таким образом, оказалась вооруженной, и все повеселели. В это время по сопкам бегали люди противника и изредка постреливали в нашу сторону. Как только с нашей стороны был открыт пулеметный огонь и русские двинулись вперед, противник побежал с сопок, подаваясь вправо, в горы»[102]. Из опроса пленного выяснилось, что русские наткнулись на войска У Пэйфу, оторвавшиеся от своих при отходе.

После этой неожиданной победы, одержанной почти без оружия, русские двинулись дальше, делая в день, несмотря на удивительную для октября жару, переходы больше 40 километров[103].

По данным русских, «противник в дальнейшем своем отступлении занял сильно укрепленные им позиции в сопках близ деревни Лу-ту-ми (ши), где 17 и 18 октября произошли крайне ожесточенные бои. В бою 18-го числа 2-я рота, вследствие отхода действующего севернее и левее ее 28-го китайского полка, была окружена противником. Выручать ее ходила 1-я рота. В обход противнику был направлен и 55-й Китайский полк, и в результате он, все та же 9-я дивизия, был сбит с позиций и отступил далеко к Лан-чжоу. В этих боях Русский отряд потерял 27 человек»[104].

После этого русские захватили стратегически важный город Шаньхай-гуань. Говорили, что Нечаев здесь «повторил известный маневр генерала Ренненкампфа в Русско-японскую войну»[105]. Произошло это, по данным Н. Николаева, так. «Перейдя с боем Великую Китайскую Стену западнее Шаньхайгуаня, бригада, в составе всего двух рот при пулеметной и бомбометной командах и двух орудиях, зашла в тыл противника на линию железной дороги около города Лан-чжоу, захватив составы, массу пленных, орудия и большие интендантские запасы. Вскоре сюда подошла на пополнение 3-я рота из Харбина. В командование образованным таким образом батальоном вступил генерал-майор русской службы Мельников. Здесь же был создан на скорую руку в течение суток первый русский бронепоезд ротмистра Букас»[106]. Трофейные орудия, бомбометы и пулеметы были поставлены на платформы, их обложили мешками с песком, и «бронепоезд» был готов. Он был вооружен 1 орудием, 1 бомбометом и 4 пулеметами.

По данным русских, Шаньхайгуань взяли так: «27 и 28-го октября бои велись под Великой Китайской Стеной, где противник занимал горный проход, загородив его засекой, оплетенной колючей проволокой. После двухдневного боя, 28-го числа утром, проход был нами занят и противник в панике бежит, бросая по дороге арбы, груженные продуктами, снарядами, патронами и т. п. В эти два дня по фронту 1-й армии нами было взято в плен более 10 тысяч человек. Преследуя 30 октября противника, русский отряд занял станцию Лан-чжоу, где было захвачено много трофеев, снаряжения, вооружения и амуниции, три платформы с аэропланами, два вагона с серебряной валютой. В плен был взят начальник штаба 9-й дивизии, которому Чжан Цзучан приставил к голове револьвер и заставил передать на станцию Шаньхайгуань, чтобы части противника, стоявшие там, сдались. Взятые нами пленные передавались китайцам, которые по регистрации их освобождали на все 4 стороны. Многие из них поступали служить Чжан Цзучану. За время похода жителей приходилось встречать очень мало. Они при нашем приближении или уезжали в Тяньцзинь, или прятались из-за боязни. Те же, которые оставались в деревнях, были настроены к нам очень доброжелательно»[107].

Русский бронепоезд был направлен в Шаньхайгуань, где «было много неприятельских эшелонов с войсками и куда было передано из Ланч-жоу требование о сдаче. Когда бронепоезд подошел к станции, то кем-то сзади его были испорчены стрелки, и когда он, маневрируя, подался назад, то задняя платформа соскочила с рельс. Не смущаясь этим, его начальник Букас предложил командирам четырех стоящих на станции эшелонов сдаться. У них началось продолжительное совещание и, в конце концов, они сдались одному импровизированному бронепоезду без всякого участия наших пехотных частей и были доставлены им в Ланч-жоу»[108].

Так Русская бригада численностью меньше батальона била полностью укомплектованные китайские дивизии. Известие о боевых качествах русских облетело весь Китай, и они стали популярны у всех китайских маршалов.

«Немного отдохнув[109], бригада двинулась на Тяньцзинь, опрокидывая части У Пэйфу, вселяя бодрость и уверенность в соседние мукденские полки. Перед Рождеством был занят Тяньцзинь, где Нечаев был представлен Чжан Цзолину. Все русские получили денежные награды. Тут же к Чжан Цзучану прибыл Меркулов и был назначен при нем старшим советником»[110].

По данным участников боя за Тяньцзинь, русские двинулись в эшелонах в его сторону. Впереди их был русский бронепоезд, «который накануне выезжал за три станции вперед и имел перестрелку с противником, потеряв убитым корнета Филиппова. У могилы убитого эшелоны остановились, помолились, хотя священника у нас не было, и двинулись дальше. Не доезжая одной станции до Тяньцзина, с нами произошла заминка. Находившиеся в городе иностранцы воспротивились нашему входу туда, но мы это сделали, и наши эшелоны вошли на станцию Тяньцзин-главный, где стояло много составов с частями противника, которые нам сдались. Здесь же стояли части Фына, которые изменили У Пэйфу и перешли к нам. Консульский корпус заявил протест: на каком основании в китайской армии иностранные части, русские и японские. Генерал Чжан Цзучан ответил им, что «русских войск у него нет, а есть китайские войска русской национальности, японцев же совсем нет». Но японцы, по требованию своего консула, покинули отряд, который запретил им участвовать в китайской гражданской войне под страхом уголовного преследования и лишения японского гражданства»[111].

Примечания

1

Песня нечаевцев. Родилась в городе Таянфу во время стоянки там русских войск в мае-сентябре 1925 г. ГА РФ. Ф. 7044. Оп. 1. Д. 32. Л. 14, 15.

2

Пурин А. История и конец русско-китайского иностранного легиона // ГА РФ. Ф. 5871. Оп. 1. Д. 179. Л. 1.

3

Петров В. Албазинцы в Китае. Вашингтон, 1956. С. 16.

4

Серебренников И. И. К истории Азии. Тяньцзин, 1941. Т. 1. С. 393.

5

Pavlovsky M. Chinese-Russian Relations. New York, 1949. P. 157.

6

Ibid. P. 159.

7

Ibid.

8

Ibid. P. 157.

9

Ibid. P. 160.

10

Петров В. Албазинцы в Китае. Вашингтон, 1956. С. 35.

11

Там же. С. 39.

12

Китайский Благовестник. Пекин. 1936. № 3. С. 3; Pavlovsky M. Chinese-Russian Relations. New York, 1949. P. 164.

13

Волгин Ф. Амур. СПб., 1896. С. 14.

14

Петров В. Албазинцы в Китае. Вашингтон, 1956. С. 40, 41.

15

Муратов В., Сманевский А. Русский след в Шанхае // Международная жизнь. 1995. № 10. С. 116.

16

ГА РФ. Ф. 5829. Оп. 1. Д. 11. Л. 103, 104.

17

ГА РФ. Ф. 7044. Оп. 1. Д. 32. Л. 2.

18

ГА РФ. Ф. 5829. Оп. 1. Д. 11. Л. 107.

19

ГА РФ. Ф. 5829. Оп. 1. Д. 11. Л. 108, 109.

20

ГА РФ. Ф. 5829. Оп. 1. Д. 11. Л. 110.

21

ГА РФ. Ф. 5829. Оп. 1. Д. 11. Л. 110.

22

ГА РФ. Ф. 5829. Оп. 1. Д. 11. Л. 111.

23

ГА РФ. Ф. 391. Оп. 1. Д. 11. Л. 491; Чжунго сяньдай чжэнчжи или цзымо цуй-бянь: Материалы по современной политической истории Китая. Нанкин, 1958. Т. 12. Документы 2, 4–6.

24

Сонин В. Крах белоэмиграции в Китае. Владивосток, 1987. С. 16.

25

Золотарева Т. Маньчжурские были. Сидней, 2000. С. 108.

26

Сонин В. Крах белоэмиграции в Китае. Владивосток, 1987. С. 24.

27

Белоусов С. Дважды перевербован // Проблемы Дальнего Востока, 1991. № 4. С. 135.

28

Еленевский А. Военные училища в Сибири // Военная быль. № 66. 1964. Март. С. 21.

29

Papers relating to the foreign relations of the United States. Washington, 1921. Vol. 2. P. 705.

30

Ibid. P. 706; Каретина Г. Китайский милитаризм и иностранная интервенция на Дальнем Востоке (1917–1931 гг.) // Российская эмиграция на Дальнем Востоке. Владивосток, 2000; Павлович М. Японский милитаризм на Дальнем Востоке // Новый Восток, 1922. № 2. С. 55.

31

Сяндао. 1922. № 4. С. 33.

32

Томашевский, Завьялов и Сполатбок – по артиллерии.

33

Наша речь. 1922. 9 мая.

34

ГА РФ. Ф. 391. Оп. 2. Д. 11. Л. 264.

35

ГА РФ. Ф. 391. Оп. 2. Д. 11. Л. 138.

36

Большевики подослали к нему агента, который умело представился белым партизаном, одной из ключевых фигур в белогвардейском подполье на территории Советской России. «Партизан» попросил у него денег на организацию восстания в СССР. В итоге коммунисты, предъявив компромат, раздули скандал о том, что-де Загоскин является организатором «контрреволюционных банд» на территории Советской России, и потребовали его ареста. Загоскин попал в тюрьму, лишившись из-за авантюры с «белыми партизанами» последних денег.

37

ГА РФ. Ф. 6599. Оп. 1. Д. 8. Л. 181.

38

ГА РФ. Ф. 5829. Оп. 1. Д. 11. Л. 72.

39

Во второй половине 1940-х – начале 1950-х гг. сражался против китайских коммунистов и эмигрировал на Тайвань. Там до 1968 г. возглавлял научно-исследовательский институт военного министерства. Умер 10 июня 1989 г. в Тайбэе.

40

Возрождение. Париж, 1927. 31 июля.

41

ГА РФ. Ф. 6599. Оп. 1. Д. 8. Л. 181.

42

ГА РФ. Ф. 5829. Оп. 1. Д. 11. Л. 138.

43

Название получила по названию провинций, в которых велась, – Чжили и Фэнтянь.

44

Каретина Г. Китайский милитаризм и иностранная интервенция на Дальнем Востоке (1917–1931 гг.) // Российская эмиграция на Дальнем Востоке. Владивосток. С. 65.

45

Балакшин П. Финал в Китае. Сан-Франциско, 1958. Т. 1. С. 265.

46

Сонин В. Крах белоэмиграции в Китае. Владивосток, 1987. С. 18.

47

ГА РФ. Ф. 5826. Оп. 1. Д. 137. Л. 180.

48

Сонин В. Крах белоэмиграции в Китае. Владивосток, 1987. С. 18.

49

У Нань Линь. Проблемы адаптации русских эмигрантов в Китае. 1920– 1930-е гг. ХХ в. М., 2001. С. 6.

50

Смирнов С. Русские эмигранты в китайской армии (1920–1928 гг.) // Белая армия. Белое дело. 2003. № 13. С. 86.

51

ГА РФ. Ф. 5826. Оп. 1. Д. 138. Л. 166.

52

ГА РФ. Ф. 5829. Оп. 1. Д. 11. Л. 55.

53

Крузенштерн-Петерец Ю. Воспоминания // Россияне в Азии. Торонто, 1999. № 6. С. 197.

54

ГА РФ. Ф. 5829. Оп. 1. Д. 11. Л. 106.

55

Крузенштерн-Петерец Ю. Воспоминания // Россияне в Азии. Торонто, 1999. № 6. С. 266.

56

Меркулов Николай Дионисьевич (10.12.1869, Благовещенск – 1945, Циндао) – окончил благовещенскую классическую гимназию и речное училище. Капитан парохода «Муравьев-Амурский». С 1903 г. – купец 1-й гильдии. Владелец пароходства на Амуре и спичечной фабрики под Владивостоком. Член Владивостокского биржевого комитета и Приморской торгово-промышленной палаты. Член Приамурского Временного правительства. В Китае вел активную политическую деятельность. Старший советник Чжан Цзучана (1924–1928 гг.). Спонсор Русской фашистской партии.

57

ГА РФ. Ф. 5826. Оп. 1. Д. 10 (2). Л. 18; Там же. Ф. 7044. Оп. 1. Д. 33. Л. 2.

58

ГА РФ. Ф. 6599. Оп. 1. Д. 8. Л. 259.

59

ГА РФ. Ф. 5826. Оп. 1. Д. 135. Л. 188.

60

ГА РФ. Ф. 7044. Оп. 1. Д. 32. Л. 1.

61

Крузенштерн-Петерец Ю. Воспоминания // Россияне в Азии. Торонто, 1999. № 6. С. 271.

62

Возрождение. 1927. 17 мая.

63

Там же.

64

Окороков А. Русские добровольцы. Неизвестные войны XIX–XX вв. М., 2004. С. 184.

65

Там же. С. 229.

66

ГА РФ. Ф. 5829. Оп. 1. Д. 11. Л. 67.

67

ГА РФ. Ф. 6599. Оп. 1. Д. 8. Л. 259.

68

ГА РФ. Ф. 5829. Оп. 1. Д. 11. Л. 147.

69

ГА РФ. Ф. 5829. Оп. 1. Д. 11. Л. 76 об.

70

ГА РФ. Ф. 7044. Оп. 1. Д. 33. Л. 2.

71

Подполковник русской армии, в эмиграции – совладелец автогаража.

72

ГА РФ. Ф. 5829. Оп. 1. Д. 11. Л. 147.

73

Окороков А. Русские добровольцы. Неизвестные войны XIX–XX вв. М., 2004. С. 178, 229.

74

ГА РФ. Ф. 5829. Оп. 1. Д. 11. Л. 65.

75

ГА РФ. Ф. 7044. Оп. 1. Д. 28. Л. 9, 9 об.

76

Политическая история русской эмиграции (1920–1940 гг.): Документы и материалы. С. 304.

77

ГА РФ. Ф. 5961. Оп. 1. Д. 15. Л. 33.

78

ГА РФ. Ф. 5826. Оп. 1. Д. 135. Л. 277.

79

Убит 27 ноября 1925 г.

80

Михайлов Михаил Афанасьевич (1885—?) – в 1910 г. окончил Одесское пехотное юнкерское училище, служил в 7-й Сибирской стрелковой дивизии. Участник Первой мировой войны, кавалер ордена Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом. После участия в гражданских войнах в России и Китае служил в Главном полицейском управлении Тяньцзиня.

81

ГА РФ. Ф. 6599. Оп. 1. Д. 8. Л. 260; Там же. Д. 9. Л. 280.

82

Смирнов С. Русские эмигранты в китайской армии (1920–1928 гг.) // Белая армия. Белое дело. 2003. № 13. С. 86.

83

Адъютант генерала Плешкова в 1918–1919 гг. в Харбине, преподавал в русско-японском институте там же.

84

ГА РФ. Ф. 7044. Оп. 1. Д. 28; Там же. Ф. 7044. Оп. 1. Д. 22. Л. 1.

85

ГА РФ. Ф. 5878. Оп. 1. Д. 102. Л. 2.

86

ГА РФ. Ф. 7043. Оп. 1. Д. 16. Л. 27.

87

Петров В. Участие русских в китайской междоусобице // Русская жизнь. 1981. 8 декабря. Т. LIX. № 9729. С. 7.

88

Дневник И. И. Штина // ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 1. Д. 555.

89

Полевой Е. По ту сторону китайской границы. М.; Л., 1930. С. 7.

90

ГА РФ. Ф. 5829. Оп. 1. Д. 11. Л. 67.

91

ГА РФ. Ф. 5826. Оп. 1. Д. 144.

92

ГА РФ. Ф. 7046. Оп. 1. Д. 3. Л. 2 об.

93

ГА РФ. Ф. 7046. Оп. 1. Д. 1. Л. 10 об.

94

ГА РФ. Ф. 7044. Оп. 1. Д. 33. Л. 2.

95

ГА РФ. Ф. 7044. Оп. 1. Д. 3. Л. 197.

96

ГА РФ. Ф. 7044. Оп. 1. Д. 33. Л. 2.

97

Это была река Теминхэ.

98

ГА РФ. Ф. 7044. Оп. 1. Д. 32. Л. 3, 4.

99

ГА РФ. Ф. 7044. Оп. 1. Д. 32. Л. 4.

100

ГА РФ. Ф. 7044. Оп. 1. Д. 32. Л. 6.

101

ГА РФ. Ф. 7044. Оп. 1. Д. 32. Л. 7.

102

ГА РФ. Ф. 7044. Оп. 1. Д. 32. Л. 7.

103

ГА РФ. Ф. 7044. Оп. 1. Д. 32. Л. 8.

104

ГА РФ. Ф. 7044. Оп. 1. Д. 32. Л. 5.

105

Балакшин П. Финал в Китае. Сан-Франциско, 1958. Т. 1. С. 266.

106

ГА РФ. Ф. 7044. Оп. 1. Д. 33. Л. 2.

107

ГА РФ. Ф. 7044. Оп. 1. Д. 32. Л. 5.

108

ГА РФ. Ф. 7044. Оп. 1. Д. 32. Л. 9.

109

Отдых составил два дня.

110

ГА РФ. Ф. 7044. Оп. 1. Д. 33. Л. 3.

111

ГА РФ. Ф. 7044. Оп. 1. Д. 32. Л. 9.

1

Клерже Георгий Иосифович (1883, Эриванская губерния – 1938, Шанхай) – окончил 2-й Московский кадетский корпус, в 1903 г. – Павловское военное училище по 1-му разряду. Выпущен подпоручиком в 155-й Кубанский пехотный полк. С 1904 г. служил в составе 15-го Тифлисского гренадерского полка, участвовал в подавлении беспорядков в Тифлисе в 1905–1906 гг. В 1909 г. окончил Николаевскую академию Генерального штаба по 1-му разряду и был направлен на службу в Кавказский военный округ. На начало Первой мировой войны военный агент в Турции. Бежал оттуда в Россию, избежав ареста. В 1915 г. участвовал в Сарыкамышской операции начальником штаба правой арьергардной колонны. В 1918 г. возглавлял Смешанную Персидскую казачью бригаду в Иране.