- Ну, хорошо.
      - Правда, там делать особо нечего....
      Я помолчал.
      - А хочешь, никуда не поедем?
      - Ну уж, нет! Теперь не отвертишься.
      - Спасибо,- сказал я.- Завтрак был чудесный.
      - Я рада.
      - Что-то мне уже не хочется никуда ехать... Слушай, а зачем ты моешь посуду? У тебя же есть машина.
      - Это на случай гостей. Две тарелки помыть нетрудно.
      - Хочешь, я помою?- предложил я.
      - Нет, не хочу.
      Я взял из пачки сигарету, закурил.
      Окно было открыто, и запаха дыма почти не чувствовалось.
      - Странное ощущение,- сказал я.- Очень хочется жить.
      Леди выключила воду, вытерла руки полотенцем.
      - Поехали?
      Обратно мы добирались на такси.
      Я вышел из машины первым и хотел заплатить, но таксист отмахнулся, кивком показав на Леди.
      Когда машина отъехала, она сказала: "Давай договоримся. Если ты будешь пытаться платить за меня, у нас ничего не получится, ладно?"
      Я потупился.
      - У короля был шут,- сказал я.- Стараясь развлечь своего господина, он изощрялся и так и эдак, из кожи вон лез, но король скучал, глядя на его ужимки. А потом они стали раздражать его, и он выгнал шута...
      - У меня будут деньги!- сказал я.
      Она сказала: "Да".
      Я сказал: "У меня будут деньги!"
      - Да,- сказала она.- А теперь погуляем?
      После этой ночи мне ещё долго снилось, будто я бреду по бесконечному полю по колено в деньгах и хочу нагнуться, чтобы поднять, но не могу согнуться.
      Ещё мне снилось, что у меня из карманов вываливаются мятые деньги, и я никак не могу запихать их обратно, и вот уже я стою посреди кучи денег, и мне ужасно неловко от того, что все это видят, я пытаюсь зажать карман, но всё тщетно.
      Вариация: когда я хватаю бумажки, они налипают на мои ладони, и я никак не могу оторвать их, я стряхиваю их с пальцев, с одежды...
      И совсем уж безобразное видение. Будто у меня на руках королевское каре, и я взвинчиваю банк, а когда все вскрывают карты, мне говорят: "Это же валет!" Я смотрю на свои карты и вижу, что один из королей оказался валетом, и они загребают весь банк и говорят: "Нам пора уходить". Я хватаю их за руки, умоляю не уходить и пытаюсь объяснить им, что это не валет, а король, что это как на иконе - верхний слой сполз, и обнажился нижний. Я говорю: "Переберите колоду, посмотрите, все короли у меня!" Но они говорят: "Нам пора". И я знаю, что если я не успею убедить их, что это не валет, а король, я погиб. И судорожно я придумывал всё новые и новые объяснения, и каждый раз просыпался за мгновение до разрыва сердца.
      Я был твёрдо уверен, что нужно лишь объяснить, как это могло случиться, и я спасён.
      Но они уходили.
      И я просыпался за мгновение до разрыва сердца.
      - Я хотела, чтобы у тебя сразу же выработалось чувство масштаба,объяснила она мне уже много позже.
      Я был в нокауте.
      Мысль о деньгах сделалась моей "идеей фикс". Эта мысль выматывала меня, разъедала мой мозг. То, что я придумывал накануне вечером, уже утром представлялось мне жалким и ничтожным. Почти две недели я не мог думать ни о чём другом.
      Однажды Мэгги сказал: "Думать о деньгах - последнее дело".
      Я ответил: "Да. Поэтому их нужно иметь столько, чтобы о них не думать".
      Долго так продолжаться не могло.
      Лето уже пылало вовсю, жизнь летела стремительно, и мои мысли не поспевали за ней, как бы скоро я ни умел находить доводы.
      Я просто не мог без неё жить.
      А значит, всё было уже решено, и теперь всё происходило словно бы само собой.
      И я уже не мог ничего испортить.
      2
      Я снял трубку.
      "Приезжай сейчас",- её голос оборвался гудками.
      Я послушно оделся и, захлопнув за собой дверь, вышел на лестничную площадку.
      Она была не одна.
      - А вот и он сам,- сказала Леди, указывая на меня седоватому человеку в дорогом костюме. Он протёр очки и встал мне навстречу.
      - Так это вы?- сказал он, приведя в движение челюсти.
      Я пожал его руку.
      - Очень приятно,- сказал он.
      Я посмотрел на Леди.
      - Я рассказала о тебе...
      - Очень мило,- сказал я с дурацким лоском.
      - Стало быть, вы хотите взяться за дело. Настоящее дело. Это хорошо.
      - Я могу быть полезен вам?
      - Мне нравится, как вы это спросили,- сказал он.
      Я улыбнулся.
      - У вас хороший слог. И светлая голова.
      - Ну что вы,- скромно сказал я.
      - Нет, нет,- произнёс он наставительно.- Вы должны знать себе цену.
      - Я сварю кофе,- проворковала Леди и исчезла из комнаты.
      - Я думаю, имеет смысл сразу же ввести вас в курс дела.
      Он уселся на диван, неуловимым движением одёрнув брюки и приглашая меня присаживаться рядом.
      Я должен написать ответ от лица одного общественного движения на гнусный выпад какого-то психа, воспользовавшегося газетой, столь же вульгарной и неумной, как и он сам. Сделать это нужно изящно, кратко и убедительно, притом как бы мимоходом, чтобы ни у кого не возникла мысль, что подобная чушь могла хоть как-то задеть людей достойных и порядочных. Работа мелкая, но...
      - По-моему, это то, что нужно,- сказала Леди.- Твоё имя даже не будет упомянуто.
      - Я не люблю иметь дело с людьми, которые мне не симпатичны,- угрюмо произнёс я.
      - К твоему сведению, это очень влиятельный человек. Тебе повезло, что ты встретился с ним вот так, запросто. Надеюсь, ты говорил с ним без своих этих штучек?
      Я не ответил.
      - Конечно, если ты видишь в этом что-то сомнительное...
      - Нет, ничего.
      - Но ты чем-то расстроен, я же вижу.
      - В этом нет ничего сомнительного,- сказал я.- Но, если я верно его понял, это что-то вроде пробного шара.
      - Конечно,- сказала она.- Ведь ты способен на большее.
      - Но он ничего не сказал мне об этом, он лишь намекнул на какие-то перспективы... Постоянного сотрудничества. Звучит так, словно они нанимают меня на работу.
      - Ты всегда вправе отказаться, если предвидишь более выгодные предложения.
      - Я ничего не предвижу,- сказал я. - Но, по-моему, меня хотят использовать.
      - А ты хочешь всю жизнь быть безработным?
      - Я всего лишь хочу быть свободным.
      - Ты дал ему ответ?
      - Я согласился.
      - Ты сделал правильно.
      - Нет, не правильно.
      - Ну и пусть,- сказала она, прильнув ко мне.- Какое нам до этого дело?
      - А кто он, вообще, такой?
      - Что?- сказала она.
      - Ну, кто он, вообще, такой?
      - Раньше он был секретарём горкома, потом работал в ЦК, правда, недолго...
      - Не стало ЦК?
      - Потом в Думе...
      - И её тоже не стало.
      - Да, её тоже не стало. Но он не пропал, как видишь.
      - Такие люди никогда не пропадают, да? Значит, теперь он решил стать бизнесменом.
      - Он и есть бизнесмен, и серьёзнее, чем ты думаешь.
      - Ладно,- сказал я.- Всё понятно.
      - Ничего тебе ещё не понятно. Ты должен дорожить его доверием. Это очень многого стоит,- сказала она.- Я хочу, чтобы ты не заблуждался на этот счёт и понимал, как это важно.
      - Для меня важно только одно,- сказал я и, обняв её, приник поцелуем к её губам, но она отстранилась - зазвонил телефон,- я попытался удержать её, но она выскользнула из моих объятий.
      Она держала трубку.
      - Да?
      Какие-то знакомые предлагали Леди поехать с ними на дачу.
      Она прикрыла трубку ладонью.
      - Хочешь поехать?
      Я сказал: "Да".
      Мне вдруг захотелось удрать из города.
      Леди сказала: "Да. Заезжайте за нами".
      Она положила трубку и повернулась ко мне.
      - Они заедут.
      Как-то уж слишком быстро это произошло. Наша жизнь ещё только начиналась, а кто-то уже предъявлял на неё права.
      Да, я обещал Леди, что у меня будут деньги и готов был сдержать слово, но втайне надеялся, что обещание моё, в сущности, театральное, исполнится как-нибудь само собой, так же, как происходило всё до этого момента, как чудо. С самого начала всё было настолько невероятно, что я и впрямь уверовал в чудо, счастье, свалившееся на меня, было таким огромным, что теперь я ждал продолжения сказки, и что же, она кончилась?
      Нет, это не более чем атрибут. Положение обязывает. Да сделай они щелчок пальцами, как к ним тут же угодливо сбежится целая свора продажных писак.
      Я был бы не нужен им без Леди, а значит, это не более чем атрибутика. Дворянским детям присваивали офицерские чины, а они ещё не умели толком держаться в седле.
      Что ж, я готов поиграть в эту игру.
      Как хорошо, что нас вытащили из города. Здесь, на природе, мозги как-то сразу прочищаются. Надо запомнить это и всегда уезжать из города, когда нужно о чём-то всерьёз подумать.
      Ещё не отцвела сирень, сумерки напоены её ароматом. Ни ветерка.
      Широкий склон плавно нисходит отсюда к самой воде, а на том берегу залива темнеет лес.
      - Очень милая пара,- сказал я Леди.- И вообще, здесь очень мило. Только комары заедают.
      - Пойдём в дом, там нет комаров.
      - По-моему, мы хотели пить чай в саду?
      - Да, пойдём.
      - Очень милая пара,- снова сказал я.
      ...........................................................................
      .....................................................
      - Какая жалость, что нельзя отказаться,- вздохнула супруга.- И совсем некого оставить, чтобы пожил здесь и ухаживал за цветами. Чужого ведь не оставишь...
      - Ничего,- успокаивал её муж.- Кого-нибудь найду.
      Леди тихонько кивнула мне.
      Я выразил готовность быть этим "кем-то" - пожить здесь и охранять дачу в их отсутствие.
      Всё было тут же улажено, как в сказке - целых полтора месяца я мог блаженствовать.
      - Если бы вы знали, как вы нас выручили,- она покачала головой.- К нам ведь уже лазили. Да вот, в прошлом году. Помнишь?- она повернулась к мужу.Ладно, хоть ничего не вынесли.
      - Как же они забрались?- сочувственно полюбопытствовала Леди.
      - Они залезли на террасу, как-то открыли дверь и вошли.
      Я отвёл глаза. Когда-то и мы с Крис вот так же останавливались на ночлег. На таких же вот дачах.
      - А какую они нам оставили записку! Ты не выбросил её?
      - Выбросил, конечно.
      - И что они в ней написали?
      - Написали, что ночевали у нас тут, да, посоветовали сменить постель...
      Леди рассмеялась.
      - Ты бы видела, как они нас обозвали при этом!
      ...........................................................................
      ...........................................
      - Если захотите выпить, то бар здесь. Вот так он открывается,- он показал.- Очень просто. Кстати, не пропустить ли нам по маленькой, пока дамы наедине?
      ...........................................................................
      ............................................
      Они уехали через три дня, и я остался на даче полным хозяином. Леди уехала, сказав, что не хочет мешать мне работать.
      Первым делом я обошёл все комнаты и убрал с виду семейные портреты и всякое домашнее барахло. Потом позвонил Мэгги и объяснил, как добраться.
      Он тут же приехал, и мы закатили сабантуй.
      Мне оставили подробные инструкции по уходу за цветами, но Мэгги растопил ими камин, заявив, что цветы - это дети природы, и сами знают, как им расти.
      Мы обшарили всю библиотеку. Перепробовали всё, что было в баре. Вывели из эллинга катер и катались по заливу.
      Мы целыми днями балдели.
      А потом позвонила Леди.
      Мэгги постучался в дверь ванной.
      - Это тебя. Выйдешь?
      Я торопливо запахнулся в махровое полотенце. Это могла быть только она.
      - Алло. Это я.
      - Привет.
      - Привет. Ну как ты там устроился?
      - Всё о'кей. Я собирался тебе позвонить, но...
      - А мне не хотелось тебя беспокоить. Ты, наверное, работаешь?
      - Да нет, что ты.
      Она долго молчала прежде чем произнести следующую фразу.
      - Когда ты закончишь?
      - Что именно?- глупо спросил я, вытирая кончиком полотенца край глаза.
      - Валять дурака!..- она осеклась.- Прости меня, я... Меня уже спрашивают, куда ты подевался - взял работу, исчез - ты ведь никому не сказал, где тебя можно найти теперь...
      - Я думал, ты скажешь.
      - Ну нельзя же быть таким безответственным! Ты меня поражаешь.
      - И не только тебя.
      - Так когда, им сказать?
      - Завтра. У меня всё готово, осталось только навести глянец,- соврал я.
      По телефону трудно разговаривать, зато легко врать.
      Завтра.
      Я положил трубку.
      - У меня идея,- вынырнул Мэгги.- Давай распишем им холл под Чюрлёниса.
      - Не стоит,- с сомнением сказал я.- Вряд ли они знают, кто такой Чюрлёнис.
      - Может, погоняем шары?
      Я посмотрел на часы. Пятнадцать минут седьмого.
      - Сегодня не выйдет - придётся заняться одним скучным делом.
      - И надолго?
      - Хорошо бы управиться до утра.
      Он вопросительно кивнул на телефон.
      - Да. Мне нужно в город. Ненадолго. Ты поживёшь здесь?
      Он посмотрел на меня. Усмехнулся.
      - Спрашиваешь!
      - Не исчезай от меня больше,- прошептала Леди.
      Я повернул голову, чтобы поцеловать её, но она не ответила на поцелуй.
      - Не исчезай от меня, ладно? Никогда.
      Никогда раньше её голос не звучал так. Я подумал: "Всё дело в том, что темно, и я не вижу её лица".
      Я сказал: "Да".
      Утром она снова была такой, какой я её знал.
      Я допивал кофе, когда в дверь позвонили.
      Леди вернулась с конвертом в руке.
      - Это для тебя,- она положила его на стол.
      Я разорвал бумагу.
      - Посмотри, сколько денег,- я передал их ей через стол.- Тут ещё приписка...
      - Что в ней?
      Я прочитал.
      - Ничего. Благодарят за помощь... Что-то многовато они мне заплатили.
      - Значит, это аванс.
      - Аванс?..
      - Я знала, что ты сможешь.
      Она смотрела куда-то вдаль, мимо меня.
      Её пальцы перебирали девственно-жёсткие бумажки.
      - Я знала.
      Я вложил записку в конверт и отложил его в сторону.
      - Не хочется мне лезть в эти игры. Это их игры.
      - Но иметь среди них друзей может оказаться очень полезным,- заметила Леди.
      ...........................................................................
      ...............................................
      "Если можно пользоваться вещью, не владея ей, то насколько это разумнее",сказал я однажды Крис.
      ...........................................................................
      ..............................................
      Вдруг среди них окажется какой-нибудь Кеннеди.
      - Какой именно? Так, кажется, принято отвечать. Придумай с ними что-нибудь.
      - Но это твои деньги,- возразила она.
      - Я всё равно потрачу их на какую-нибудь ерунду.
      - Мы могли бы сходить в хороший ресторан,- сказала она.- Хочешь? Пригласить людей...
      - Нет.
      Я не люблю ресторанов.
      - И правильно,- поддержала она.- Мы лучше накупим всякой всячины, я что-нибудь приготовлю, устроим вечеринку.
      - Лучше побудем вдвоём,- предложил я.
      - Мы и побудем. Сегодня. И завтра. А послезавтра устроим вечеринку.
      - На День Независимости?
      - Что?- переспросила она.
      Мы набрали полный багажник продуктов.
      Потом вместе решали, что приготовить. Помимо её коронных блюд, разумеется.
      - Если ты ел что-нибудь вкуснее, я тебе этого не прощу.
      Потом мы стали выбирать вина.
      Внушительные размеры списка привели меня в трепет почти благоговейный.
      - Сколько же всё это будет стоить!
      - Это не твоя забота.
      Потом гостей.
      - Я же всё равно почти никого из них не знаю.
      - Вот и прекрасно. Заодно и узнаешь. Но я же не хочу, чтобы оказалось, что кто-то из них действует тебе на нервы. Ведь это твоя вечеринка.
      - Почему моя?
      - А кто виновник торжества?
      - Я полагал, Вашингтон. Разве мы отмечаем не День Независимости?
      - Мы празднуем твой первый гонорар. Когда-нибудь этот день назовут историческим.
      Она подняла жалюзи.
      - Какой закат сегодня! Иди сюда, полюбуйся!
      Мы стояли у окна. Я обнимал её за талию.
      Она была рядом.
      И ближе, она была во мне, её тепло.
      Тяжёлые волны совершенного покоя тихо и мягко входили в берега моей души, заполняя её. Вытесняя сутолоку, неразбериху, сумбур, правившие в ней столько лет. И всё было просто.
      Действительно просто.
      Домашний банкет. Закат, разлинованный проводами, и улицы, и люди улиц, и мясо по-польски. Это было вокруг, окружало заботливым теплом всё то, в чём хотелось раствориться, и то, что было во мне... Теперь.
      Моя Леди. И навсегда.
      Разве она не сказала, что я должен быть хозяином дома, главой стола?
      Хозяин дома, как это звучит. Непривычно и сладко.
      Ведь это всё, чего я хотел, а я обманывал себя. Так просто. Зачем я обманывал себя? Зачем, Леди?
      - Да. Не забыть ещё купить свечи.
      Леди была неотразима.
      Я заметил, что со мной разговаривают весьма уважительно, и болтал без умолку, а вокруг проплывали фигуры и обдавали меня волнами благоуханий, дымчатые плоскости дверей впускали и выпускали их, и они исчезали и появлялись, а я всё говорил, лица менялись, они говорили и кивали, или спорили, а вокруг двигались люди, осыпанные конфетти голосов, и матовый свет окутывал их, в колонках мирно плескался океан оркестра - маэстро Лэй, маэстро Фурмье,- и я уже не мог разобрать, где кончается свет, и начинается музыка, подвижные формы, я улыбался, кивал, и где-то был голос Леди и играл смехом.
      Она была всюду.
      Когда мы подходили к столу, она была подле меня, и когда все начали танцевать, я видел, как она танцует, и когда я вошёл на кухню и, наткнувшись на стол, звякнул стоявшей на нём посудой, она быстро и ловко посыпала зеленью что-то громоздившееся на блюде.
      - Помочь тебе?
      - Я управлюсь,- она чмокнула меня и тут же отёрла помаду.- Иди к гостям. Я сейчас.
      Проходя мимо зеркала, притаившегося в полутьме коридора, я обнаружил у себя в руке длинную, узкую бутылку.
      На ней были буквы, красные на золотой фольге. Латинские.
      - "Кора",- объявил я, поставив бутылку на скатерть.- Это вечно девственная земля. И происходит великое таинство Рождества, каждый раз вновь, когда возвращается...
      - Попробуем, что это такое.
      - ... к ней дочь её. Выпьем за Персефону!
      - За кого?
      Тише, тише. Кто-то говорит тост. Звякнула одинокая вилка. Салфетка, и на ней свернулись лососёвые шкурки. Хлопнула пробка.
      Тост утонул на дальнем краю стола.
      Ко мне повернулись.
      - Как у Пикассо,- засмеялся я. Он тоже засмеялся. А потом мы были уже не за столом и разговаривали.
      Он сказал: "Мне говорили о вас".
      Он назвал какое-то имя, и я мучительно пытался сообразить, кто бы это мог быть. Он объяснил мне. Я понял. Ах, да.
      Я произнёс какую-то фразу, после которой лицо, бывшее передо мной, собралось в вежливое недоумение и приготовилось смеяться.
      Я объяснил непонятное слово.
      - Стареешь,- шутливо вставила его женщина.
      - Может быть, может быть,- вздохнул он.- Где-то иногда и отходишь от жизни, что-то упускаешь.
      - Да. Уж я-то знаю, как он работает,- подтвердила она.
      Я поднёс её зажигалку. Сквозняк.
      - Прогресс разъединяет, это верно,- сказал я.- Но он же и сближает. Было время, когда все люди поголовно были заняты одним и тем же - охотились на мамонтов, собирали коренья и тому подобное. Затем труд стал всё более разделяться, области... его применения всё более обособляться. Но это временное, это всё временное явление. Я вижу, уже теперь, зарождение новой эпохи, как после индустриального общества следует постиндустриальное. Принципиально новый тип единения людей!
      - Бесклассовое общество?- участливо вставил он.
      - Иначе...- воодушевлённо продолжал я.- Иначе сойдутся все цари земные в место, именуемое Армагеддон, и увидят, как рухнут их царства и города, как это сказано... Вот, посмотрите, уже сейчас: биофизика, биохимия, компьютерная графика... Как реки впадают в один океан, рождённые в едином океане, так же и люди заново обретут свой исконный исток и станут едины.
      - Интересный подход. Это то, что нам нужно сейчас,- он закивал головой.Именно то, что сейчас так нужно.
      - Иногда говорят, и не понимаешь, на каком языке,- пожаловалась кокетливо его женщина.- Я молодёжь имею в виду.
      - Специально для вас я готов написать словарь слэнга. Хотите?
      - Очень хочу!
      - А что. Прекрасная мысль,- подхватил он.- Напишите, сделайте. А мы издадим его.
      Я сделал было попытку прикинуть, сколько это займёт времени, но понял, что не ощущаю разницы между неделей и месяцем. Там видно будет.
      Он тем временем принялся записывать какие-то телефоны и фамилии.
      Я обнаружил, что остался без тела. Зачем я так много говорю?
      "Быть начеку",- подумал я, но тут же отмахнулся: "Само справится".
      Леди. Нашла меня глазами.
      Мой голос.
      -... но учтите, когда я добросовестно берусь за исследование, выводы могут оказаться самыми неожиданными. Вы готовы? К этому.
      Он сделал вид, что усиленно взвешивает. Наконец, кивнул.
      Готовы.
      Мы пожали друг другу руку.
      - Значит, будем вместе. Мы горы своротим!
      - А что,- сказал он.- И своротим.
      ...........................................................................
      .....................................................
      - Всё-таки напоили меня,- удивился я.
      Мы стояли посреди беззвучной комнаты.
      Так было хорошо остаться вдвоём.
      - Ты устала, наверное?
      - Это приятная усталость,- сказала она.- Но, кажется, всё было хорошо?
      - Гениально.
      - Тебе понравилось?
      - Ты ангел.
      - Пойду. Займусь посудой.
      Нет, не сейчас. Оставь её. Пойдём погуляем. Такая тёплая ночь.
      Леди заворожённо смотрела на небо.
      - Какая яркая звезда!- прошептала она.
      - Это Юпитер,- сказал я.- Зевес-громовержец.
      - Вот таким и надо быть. Только таким,- её глаза блестели.
      Где-то далеко были фонари.
      - И локон её был взят богами и вознесён среди созвездий небес...
      - Они были правы, эти греки. Они возносили своих героев звёздами в небеса. Как это верно!
      - Можно развить эту тему,- предложил я.- Ведь небо древнее земли. А значит, рисунок звёзд, расположение созвездий предрешили судьбы героев, и всё, что было сделано ими, было предначертано небесами.
      Она сказала: "Нужно жить так, чтобы после смерти тебя вознесли звездой".
      - И сложили о тебе миф,- добавил я.
      Но мне не хотелось иронизировать. Она была права.
      Если не Полярная звезда, то что укажет во тьме путь на Север?
      Если не она, то кто?
      ...........................................................................
      ...........................................
      Кто-то разговаривает с ней на кухне.
      "Да нет там никого!"- убеждаю себя я. Мне хочется пойти и проверить, но тяжесть удерживает на месте, а ноги всё летят куда-то.
      Да с кем она может быть?
      Я прислушиваюсь, потом пытаюсь подняться, но засыпаю.
      ...........................................................................
      ..................................................
      Она помогает мне раздеваться.
      Я что-то вспомнил.
      - С кем ты была?
      - Ложись, ложись,- говорит она.- Спи.
      Я послушно ложусь.
      - На кухне. Сейчас.
      - Ну что ты придумал,- она целует меня.- Спи. Сегодня был тяжёлый вечер.
      Я отпускаю её.
      И засыпаю.
      ...........................................................................
      ....................................................
      Разбудил меня телефонный звонок. Леди взяла трубку, но оказалось, что спрашивают меня.
      Я попытался сообразить спросонья, что бы это могло значить.
      Мне предлагали работу.
      Я сказал: "Да. Конечно".
      Я положил трубку и с виноватым видом повернулся к Леди. День был потерян. Но Леди, казалось, нисколько не была расстроена, напротив.
      - Я же сказала, что это аванс.
      - Это другие люди,- сказал я.
      - Ты в этом уверен?- сказала она, улыбнувшись.
      Я ничего не понимал. Я знал только одно - что меня используют, нисколько со мной не считаясь. Если бы меня хотя бы загрузили работой так, чтобы у меня не оставалось времени на обиды, так нет же! Сколько времени пропадало впустую! А я должен был, изнывая, ждать, как будто мне оказывали благодеяние, давая эту работу. А нужно ли мне это было?
      Моё лето звало меня и проходило где-то там, стороной, мне хотелось падать в него и плыть, как на палубе корабля, отдавшись умопомрачительному танцу... Моё сердце страдало.
      И однажды я просто сбежал.
      Я сбежал к фонтанам и томности вечерних киносеансов, к прохладе парковых аллей, к галереям, позеленевшему кирпичу обвалившихся арок, алебастровым львам летних садов.
      А потом я стал сбегать всё чаще и чаще.
      И я возвращался, чтобы была ночь. И моя Леди.
      - Скорее собирайся! Где ты пропадал, мы же опаздываем!
      И мы куда-то ехали, где уже собрались какие-то люди, я здоровался за руку, улыбался, знакомился...
      А потом слонялся в приёмных, и душный ветер шелестел в бумагах, и я отдавал что-то и брал что-то, и говорил, что обязательно, обещал, что успею.
      А когда я приходил с готовой работой, вдруг оказывалось, что нужного человека нет, он уехал и будет не раньше, чем через две недели, и я должен был искать кого-то другого, а этот другой тем временем разыскивал меня через каких-то третьих людей, которые обо мне даже не слышали.
      От этой неразберихи становилось невыразимо скучно.
      Я один, кажется, не мог никуда уехать, должен был всегда быть на месте и ждать. Чтобы вдруг оказалось, что делать нужно было совсем другое, или нужно переделывать всё, и срочно, срочно!
      И тогда приходилось работать по ночам. Из-за жары о еде было противно даже подумать. Настольная лампа жарила как печка, свет, отражённый бумагой, мучил глаза, по телу прокатывались волны испарины.
      Я подходил к открытому окну и ждал ветерка, смотрел, как город спит торопливо. Выбрасывал окурок и возвращался к столу.
      Зачастую мне приходилось браться за работу, в которой я ровно ничего не смыслил,- Леди строго запретила мне отказываться от каких бы то ни было предложений, пусть даже самых странных и неожиданных,- и тогда мне приходилось спешно изучать незнакомый мне дотоле предмет, роясь в справочниках и специальной литературе, как будто мне предстояло сдавать экзамен, а ведь я, как мне казалось, давно уже вышел из этого возраста. Вообще, всё это производило такое впечатление, как будто все разъехались на каникулы, а я завалил сессию и должен сдать теперь кучу зачётов и экзаменов, а до меня нет уже никому никакого дела.
      Впрочем, подчас у меня возникало подозрение, что люди, на которых и с которыми я работаю, соображают в том, что я делаю, ещё меньше, чем я сам, и все их требования ко мне продиктованы вовсе не соображениями необходимости, а просто презрением ко мне и к моей жизни. И с чего это я взял, что я крупная шишка? Никто, кажется, не торопился воспринимать меня всерьёз. В этой игре я был меньше чем пешкой, какой-то совсем уж мелкой фигурой, зачастую даже безымянной, когда под тем, что я написал, стояло чужое имя.
      Может быть, это было в порядке вещей, так все и начинают, но для меня-то это было внове, и мне это не нравилось. А Леди даже ни разу не посочувствовала мне. Все мои жалобы она выслушивала с поразительным равнодушием.
      - Ведь ты и прежде, бывало, много работал.
      - Да,- сказал я.- Но прежде меня вело вдохновение, а откуда ему взяться теперь? И потом, я вовсе не много работаю, я мог бы делать намного больше, если бы не вся эта бестолковщина.
      - Просто сейчас время такое - пора отпусков. Но это и лучше - меньше конкуренция.
      - Я ничего не понимаю. Может быть, во всём этом есть какой-то смысл, но объясни мне, потому что я ничего не понимаю.
      - Тут нечего объяснять. Ты просто увеличиваешь количество себя. Помнишь, ты говорил, что не умеешь этого? Так вот, теперь ты этому учишься.
      - По-моему, наоборот, я всё больше мельчаю. Я мог бы сделать действительно серьёзное дело, вместо того чтобы распыляться, занимаясь какой-то ерундой. И для этого нам вовсе не обязательно было бы торчать в городе.
      - Меру своей необходимости определяешь не ты, пока у тебя нет такой возможности.
      - Да кому нужна вся эта мертвячина! Они же погрязли в условностях! Я за день могу сделать больше, чем за год этой мелочной суеты. Это же мартышкин труд.
      - И остаться непризнанным гением, да?
      - Да хоть бы и так, но гением!
      - Значит, ты хочешь отступить?
      - Да нет же, но мне не нужна эта пирамида, она ниже меня ростом! Да и не пирамида это вовсе, а лабиринт, где нужно идти впотьмах и согнувшись в три погибели. А идти, мало того что некуда, да ещё и невозможно - ноги вязнут, как будто идёшь по колено в болотной трясине.
      Мне плакать хотелось от обиды. Ну почему я должен так бездарно растрачивать свою жизнь!
      И не такие уж большие мне платили деньги.
      И почему всю, даже самую грязную, работу я должен делать сам, как будто этим больше некому заняться.
      Всё так хорошо начиналось... Кто же сделал так, что всё изменилось?
      Неужели Леди?
      У меня были на этот счёт кое-какие подозрения, но я не смел признаться себе в них. Пока однажды она не сказала об этом сама.
      Когда-нибудь это всё равно должно было произойти, не мог же я вечно оставаться неведении.
      Я не явился на какую-то важную встречу, то есть, я пришёл и, прождав впустую сорок с чем-то минут, ушёл. А должен был ждать.