«ОПЕРАЦИЯ ВЕНЛО»

Стремительное возвышение Шелленберга, как об этом можно судить по архивным документам, бесспорно объяснялось тем, что он с первых шагов своей служебной карьеры благодаря необыкновенному рвению умел попасть в поле зрения высшего руководства рейха довольно успешным выполнением возлагавшихся на него заданий. Однако особенно важную роль в его карьере сыграло участие в «Операции Венло», содержание которой имеет смысл раскрыть подробнее.

В середине октября 1939 года Шелленберг, занимавший тогда пост начальника контрразведки в гестапо, появился в апартаментах Гейдриха, чтобы доложить шефу РСХА о подготовленных им соображениях относительно создания новой контрразведывательной системы в Руре, необходимость в которой возникла в связи с активизацией там деятельности иностранных разведок. Гейдрих слушал его, не перебивая, кивал, но всем своим видом обнаруживал нетерпение и желание перейти к теме, которая явно занимала его гораздо больше. Когда же Шелленберг, и без того предельно лаконичный, перешел к сообщению о только что проведенной им перевербовке работавшего на одном из рурских заводов мастера-поляка, который долгое время снабжал шпионскими сведениями польскую разведку, Гейдрих жестом дал понять, что ситуация представляется ему предельно ясной и нет смысла продолжать. После этого Гейдрих заявил Шелленбергу, что намерен предложить ему новое поручение, имеющее важное значение для интересов третьего рейха.

Вот уже несколько месяцев, как наши люди из службы безопасности, сказал он, поддерживают в Нидерландах агентурную связь с представителями Интеллидженс сервис. В результате открылась возможность для решения не только чисто оперативных, разведывательных задач, но и достижения важных политических целей.

Дальнейший ход рассуждений Гейдриха сводился, по словам Шелленберга, примерно к следующему: в целом успехи Интеллидженс сервис в самой Германии не столь выдающиеся, как в оккупированных немецкими войсками странах. Тем не менее проникать в хитросплетения разведывательной сети, которую она в течение многих десятилетий насаждала в Германии, становится все труднее и труднее. Англичанам нельзя отказать в высоком профессионализме, в том, насколько умело формируется агентурная сеть и обеспечивается ее эффективное использование. Правда, очевидно, в силу того, что успех боевых действий вооруженных сил ставится в прямую зависимость от наличия всеобъемлющей информации, Интеллидженс сервис, стремясь как можно скорее овладеть такой информацией, допустила ряд просчетов в насаждении агентурной сети и в налаживании связи с ней. Благодаря этому СД удалось нащупать и взять под контроль некоторые звенья английской шпионской цепи на территории Германии. Кое-кто пытается ускорить ликвидацию выявленных вражеских агентов, не отдавая себе отчета в том, что это неизбежно толкает противника, испытывающего острую потребность в разведывательной информации, к замене раскрытых агентов новыми, которые не так скоро могут попасть в поле зрения немецкой контрразведки.

Оперативная игра, о которой идет речь и которая ведется от группы генералов — мнимых противников нацистского режима, заключил эту часть разговора Гейдрих, приобретает на данном этапе все больше политический характер.

«Сейчас наступил момент, — сказал Гейдрих, — когда необходимо четко определиться, есть ли смысл продолжать эти контакты с Интеллидженс сервис, по-прежнему снабжая англичан дезинформацией, или сразу же покончить со всем этим»[132].

Гейдрих предложил Шелленбергу немедленно связаться с начальником VI управления РСХА, отвечавшим за политическую разведку за границей, ознакомиться с материалами дела и представить свои конструктивные предложения.

Шелленбергу была передана папка с документами на главное действующее лицо — агента под шифром «Ф-479», немецкого политического эмигранта, проживавшего с момента прихода Гитлера к власти в Гааге и в течение нескольких лет сотрудничавшего с СД. Действуя достаточно успешно по заданиям последней в Нидерландах[133], этот агент по собственной инициативе вступил в контакт с британской секретной службой. Перед «Ф-479» была поставлена задача: в целях дезинформации Интеллидженс сервис направлять по проложенному им каналу фальшивые сведения, которые специально готовились для этого компетентными службами в Берлине.

По утверждению «Ф-479», особый интерес англичане проявили к его последним донесениям, в которых шла речь о том, что в германском вермахте якобы существует оппозиционная Гитлеру генеральская группировка, ищущая контакты с Западом. Причем, как сообщал агент, этот интерес к «оппозиции, готовящей свержение Гитлера», заметно возрос с началом агрессии против соседних стран. Оперативная игра велась немецкой разведкой настолько продуманно и взвешенно, что английская сторона стала всерьез рассматривать вопрос о возможности встречи в скором времени сотрудников Интеллидженс сервис с одним из видных представителей «оппозиции».

Трезво оценив сложившуюся ситуацию, Шелленберг пришел к заключению, что столь удачно начатую игру не только не имеет смысла «заглушать», но и, более того, желательно развить ее путем включения новых действующих лиц.

На очередном докладе у Гейдриха Шелленберг получил одобрение своего плана, предусматривавшего выход оперативной игры на новый уровень. Причем лично себе он отводил в ней роль представителя той самой «трезво мыслящей германской оппозиции», с которой английская сторона стремилась вступить в определенные отношения. Под видом некоего капитана транспортного управления генерального штаба Шэмэла, внешне похожего на Шелленберга, он решил предпринять поездку в Нидерланды для встречи с сотрудниками Интеллидженс сервис. Настоящего капитана Шэмэла отправили в инспекционную поездку в Польшу.

В Лондоне, как стало известно Шелленбергу, игра уже привлекла к себе внимание в высших политических сферах. Важно было не возбудить у англичан подозрений какими-либо опрометчивыми действиями. Прежде всего Шелленберг приступил к углубленной проработке собственной легенды. Важно было вжиться в новую роль, «забыть Шелленберга и стать Шэмэлом» с его биографией, образом жизни, складом ума, особенностями поведения, манерами. От признанного мастера в отработке и подгонке деталей оперативных комбинаций и легенд, каким слыл в РСХА Шелленберг, не ускользнула даже такая на первый взгляд мелочь — Шэмэл постоянно пользовался моноклем. Пришлось вооружиться моноклем и начать к нему привыкать.

Одновременно Шелленберг досконально изучил данные о мнимых «противниках нацистского режима», задействованных в оперативной игре, готовясь при необходимости сообщить англичанам любые интересующие их сведения о каждом из «оппозиционеров». Вскоре он переехал в Дюссельдорф — административный центр земли Северный Рейн — Вестфалия, чтобы быть ближе к границе Нидерландов, и поселился в доме, приобретенном нацистской разведкой через подставное лицо. К тому времени агент «Ф-479» получил из Берлина сообщение о предстоящем визите капитана Шэмэла и указание организовать ему встречу с представителями Интеллидженс сервис.

Наконец вечером 20 октября 1939 года поступила шифр-телеграмма агента «Ф-479», в которой сообщалось: «Обусловлено, что встреча состоится 21. 10 в Зютфене, Голландия». Вскоре позвонил Гейдрих: «Я предоставляю вам полную свободу рук во время переговоров с англичанами»[134]. Сопровождал Шелленберга в Зютфен эсэсовский офицер, один из сотрудников СД, державший на связи «Ф-479», посвященный во все обстоятельства дела[135].

На следующий день рано утром они сели в автомобиль и отправились к границе. Переход границы, во время которого голландские таможенники неукоснительно исполняли свои служебные обязанности, прошел без всяких затруднений. В Зютфене, в условленном месте их поджидал большой черный «бьюик», в котором сидел человек, представившийся капитаном английской разведки Пейном Бестом[136]. Шелленберг сел в «бьюик» рядом с Бестом, который вел машину, и невольно усмехнулся, — тот тоже носил монокль. Он свободно говорил по-немецки и, как можно было судить по отдельным замечаниям, отлично знал Германию. По прибытии в пункт назначения в Арнем их встретили майор Ричард Стивенс и лейтенант Дирк Клоп, оказавшийся офицером генерального штаба нидерландской армии, с которыми через некоторое время Шелленберг повел предметный разговор.

В высших сферах германского боевого офицерства, начал беседу Шелленберг, существует достаточно сильная оппозиция гитлеровскому режиму. По понятным причинам, пока не представляется возможным открыть имя ее руководителя — высокопоставленного генерала вермахта. На этот счет нет еще окончательного решения: слишком велик риск. Но имя будет непременно названо, как только партнеры обоюдно убедятся в полной надежности проложенного ими канала связи и серьезности самого предприятия. Коснувшись далее в общем виде целей и задач, которые преследует оппозиция, Шелленберг подчеркнул, что главное, к чему стремятся лидеры представляемой им оппозиции, — это устранение Гитлера любыми средствами и образование нового германского правительства, опирающегося на поддержку вермахта. Естественно, что в сложившейся ситуации, заключил он, важно знать наперед, какую позицию займет британское руководство: станет ли поддерживать отношения с новым правительством, контролируемым генеральным штабом вермахта, и какие гарантии заключения мирного договора между Германией и Англией после того, как фюрер будет устранен, представители Интеллидженс сервис готовы были бы дать.

Английские офицеры заверили Шелленберга, что, как они могут судить на основании полученных инструкций, британские власти глубоко заинтересованы в любых попытках, направленных на устранение Гитлера, и придают огромное значение возможности воспрепятствовать дальнейшему расширению войны в Европе. Именно в силу этого, подчеркивали они, Интеллидженс сервис заинтересована в дальнейшем развитии контактов с эмиссарами оппозиции, но она, однако, не имеет полномочий на то, чтобы уже сейчас заключить какие-либо политические соглашения. Тем не менее существует уверенность, что к следующей встрече от лица британского правительства определенно могут быть сделаны ожидаемые заявления, содержащие конкретные обязательства. По словам англичан, в курсе происходящих переговоров руководители Форин оффис, которые, в свою очередь, должны проинформировать об этом кабинет министров. Уже это, подчеркивали они, указывает на то, что основа для доверия заложена.

Стороны условились встретиться в следующий раз 30 октября в резиденции Интеллидженс сервис в Гааге. Перед отбытием англичане дали понять, что они придают особое значение присутствию на предстояшей встрече главы оппозиции или, по его выбору, кого-либо из влиятельных ее участников, желательно в чине генерала. Заверив их, что он полон решимости добиться этого, Шелленберг той же ночью спешно возвратился в Берлин, чтобы информировать Гейдриха о результатах переговоров. Внимательно выслушав Шелленберга, тот выразил удовлетворение ходом оперативной игры и еще раз повторил, что дает ему полную свободу действий как в легендировании операции, так и в подборе кандидатов на «участие» в «заговоре» генералов.

Начались поиски представительного человека, подходящего на роль одного из руководителей оппозиции. Шелленберг посетил в связи с этим друга своего отца, профессора де Кринис, директора психиатрического отделения клиники «Шаритэ», к которому за длительное время тесного знакомства с ним питал сыновние чувства. Привыкший с юношеских лет во всем доверять ему, Шелленберг решил посвятить профессора в суть оперативной игры с Интеллидженс сервис и попросить его совета, как лучше обставить дело. Кринис был уроженцем Австрии и состоял на действительной службе в вермахте в чине полковника медицинской службы. Это был высокообразованный человек, хорошо разбиравшийся в политике и имевший внушительный внешний вид; к тому же он говорил с явным австрийским акцентом, что, по понятным причинам, располагало к большему доверию. На этом основании Шелленберг решился предложить профессору отправиться вместе с ним в Гаагу и сыграть роль «правой руки главы оппозиции». Кринис с готовностью принял это предложение, и они выехали в Дюссельдорф, чтобы на конспиративной квартире СД провести подготовку к встрече с представителями Интсллидженс сервис и прорепетировать свои роли на предстоящих переговорах.

29 октября Шелленберг и сопровождавшие его лица направились к границе Нидерландов. Перед этим он и Кринис выработали систему условных знаков, которыми они должны были обмениваться в ходе беседы с англичанами. Так, если Шелленберг снимает монокль левой рукой, это означает, что инициатива разговора полностью переходит к нему. Если то же самое он делает правой рукой, к беседе подключается Кринис. подкрепляя и развивая доводы Шелленберга. Жалобы последнего на сильную головную боль следовало понимать как сигнал к прекращению переговоров.

Точно в 12 часов миссия Шелленберга прибыла на условленный перекресток в Арнеме, однако партнеров на месте не оказалось. Ожидание их в течение часа было безрезультатным. Но вдруг невдалеке появились двое полицейских, прямо направляющихся к автомобилю Шелленберга. Приблизившись, они спросили, почему те здесь, и, недоверчиво выслушав их объяснения, предложили Шелленбергу и Кринису проследовать в полицейский участок.

Все выглядело так, вспоминает Шелленберг, точно за ними захлопнулась ловушка, в которую их заманили англичане. «Несмотря на наш решительный протест, в полицейском участке мы были подвергнуты личному досмотру, после чего наступила очередь нашего багажа. Любая, даже самая безобидная вещь обследовалась крайне придирчиво»[137]. Затем начался допрос — откуда, куда направлялись, с кем должны встретиться? О чем хотели говорить с ними? Шелленберг отказался отвечать на вопросы без участия адвоката, намеренно вел себя вызывающе, что, судя по всему, произвело надлежащее впечатление. В разгар перепалки неожиданно отворилась дверь и вошел лейтенант Дирк Клоп. Он представился полицейским чинам, и все недоверие их моментально исчезло.

На улице их ждали капитан Бест и майор Стивене, которые в самых изысканных выражениях принесли свои извинения за случившееся. Причиной столь досадного инцидента, сокрушались джентльмены, явилось то, что они перепутали место встречи. Слушая их оправдания, Шелленберг лишь слегка кивал головой — было совершенно очевидно, что английская сторона прибегла к этой уловке, чтобы устроить проверку немецким эмиссарам.

Во второй половине дня стороны прибыли в Гаагу и, слегка перекусив в кабинете г майора Стивенса, сразу же приступили к переговорам. В итоге были выработаны и приняты следующие главные условия: устранение Гитлера и его ближайших сподвижников; немедленное заключение мира с западными державами; восстановление независимости Австрии, Чехословакии и Польши. В общих чертах оговаривалась и возможность возвращения немецких колоний, отторгнутых от Германии по Версальскому договору.

Содержание зафиксированного решения, к которому предварительно пришли стороны, было передано майором Стивенсом по телефону в Лондон. Информируя после возвращения о состоявшемся разговоре, он сообщил, что центральное управление разведки положительно реагировало на результаты переговоров; правда, предстояло еще ввести в курс дела министра иностранных дел лорда Галифакса, но так или иначе окончательно все выяснится сегодня же вечером. Как подчеркнул Стивене, главное теперь за тем, чтобы стороны проявили готовность действовать согласно договоренности.

В общей сложности совещание продолжалось около трех с половиной часов. По его завершении участники направились к капитану Бесту на ужин, заехав по дороге на квартиру его сотрудника, чтобы переодеться в выходные костюмы. Появившийся к ужину майор Стивенс сообщил, что только что получено из Лондона сообщение о положительном решении. Бест произнес небольшой тост, на который де Кринис в свою очередь ответил с истинно венской элегантностью.

На следующее утро в Гааге в помещении голландской фирмы «Ханделс Диинст феер континент», на Науве Уитлег, 15, которая использовалась Интеллидженс сервис в качестве «крыши», состоялась заключительная встреча Шелленберга и Криниса с англичанами, которые снабдили их кодом для выхода на радиостанцию британской секретной службы. После этого капитан Бест проводил немецких эмиссаров почти до самой границы. Дату следующей встречи условились согласовать уже по радио.

Радиосвязь с англичанами действовала безотказно. В течение недели уточнялись сроки предстоящей встречи. Однако Берлин молчал… Вернувшись в Дюссельдорф, Шелленберг каждую минуту ожидал новых инструкций от своего руководства, но напрасно. Тогда он, действуя на свой страх и риск, зо время очередного радиосеанса условился с англичанами провести короткую встречу 6 ноября в 2 часа дня в кафе, расположенном неподалеку от границы.

Бест и Стивенс прибыли в точно назначенное время. Заметив, что они проявляют озабоченность, и пытаясь как-то успокоить их, Шелленберг стал уверять, что факту задержки ответа из Берлина не следует придавать большого значения, поскольку она скорее всего вызвана тем, что руководители оппозиции пока еще не определили окончательно своего отношения к сформулированным сторонами условиям. Могло иметь значение также и то обстоятельство, заметил Шелленберг, что к этому времени к сторонникам подпольной группы примкнул с немецкой стороны «влиятельный генерал», у которого «решительность в действиях при проведении операции всегда сопряжена с проявлением огромной осторожности в процессе ее подготовки».

И наконец, чтобы окончательно рассеять сомнения англичан, Шелленберг высказал с подкупающими оговорками предположение, что «высокопоставленный немецкий генерал», похоже, рассматривает в настоящий момент возможность визита вместе с ним в Лондон.

Заметно было, что Бест и Стивенс с облегчением восприняли это объяснение, заверив Шелленберга, что с этого дня на голландском аэродроме Шицноль специально для них будет постоянно дежурить самолет.

В Дюссельдорфе Шелленбергу дали знать из Берлина, что фюрер пока еще не сказал своего мнения относительно того, как быть с оперативной игрой дальше, хотя в большей степени склоняется к тому, чтобы разорвать связь с английской разведкой. Шелленберг понимал, чем вызваны колебания Гитлера — 14 ноября 1939 года должно было начаться наступление на Западном фронте (затем сроки его были отодвинуты, что объясняли неблагоприятными погодными условиями). Тем не менее пока действия Шелленберга не сковывались никакими ограничениями.

Готовясь к очередной встрече в Венло, Шелленберг ломал голову над тем, каким образом отговориться на этот раз, дабы избежать возможных подозрений со стороны англичан, которые все с большим и большим упорством настаивали на переходе к активным действиям. В конце концов Шелленберг решил объяснить причину проволочек изменением общей ситуации в стране, в связи с чем руководители оппозиции склонны повременить, чтобы можно было видеть, какой в ближайшее время будет реакция Гитлера на эти изменения.

Решив, что подобное объяснение может звучать вполне правдоподобно, Шелленберг в условленный день пересек границу. Вскоре он переступил порог знакомого кафе и, приветливо кивнув хозяину в ответ на его любезную улыбку, уселся у широкого окна с видом на площадь. Сделав несколько глотков крепкого кофе, он бросил взгляд на находящихся в зале, которых на этот раз, как ему показалось, было больше обычного, и заметил, что многие из них пристально и неотрывно смотрят в его сторону. Шелленберг с деланным безразличием развернул газету и скользнул взглядом по броским заголовкам и крупным фотографиям первой полосы. Сейчас ему стало совершенно ясно, что бесконечные отсрочки и затягивания Берлина с ответом не могли не возбудить вновь недоверие и настороженность англичан. С равнодушным видом он взглянул на часы. Прошло уже 50 минут, а партнеров все еще не было. Шелленбергу становилось не по себе. Когда он, отложив газету, собрался уже подняться из-за стола и покинуть кафе, в дверях появились Бест и Стивенс. И хотя беседа с ними длилась всего несколько минут, Шелленберг вынес впечатление, что его аргументация возымела действие и ему удалюсь поколебать их сомнения. Расстались партнеры, как всегда, крайне любезно, условившись о встрече на следующий день.

Вечером того же дня в Дюссельдорф явился один из видных чинов СС, командовавший специальным отрядом в приграничном районе, и сообщил Шелленбсргу, что прибыл по указанию, полученному из Берлина, с тем чтобы обеспечить его безопасность при переходе границы. Как выяснилось, участок границы, где предполагалось совершить переход, полностью блокирован нидерландской полицией и агентами разведки. Это означает, пояснил тот. что если Шелленберг будет выкраден, то вызволить его будет крайне сложно и отряду вряд ли удастся избежать вооруженного столкновения. Но как бы то ни было, он имеет строжайший приказ ни при каких обстоятельствах не допустить захвата Шелленберга.

Поздно ночью Шелленберга разбудил телефонный звонок из Берлина. В трубке послышался возбужденный голос рейхсфюрера СС Гиммлера, звонившего из поезда Гитлера: «Вы. собственно, в курсе того, что произошло?» И, не дожидаясь ответа, продолжал: «Вечером, после выступления фюрера в мюнхенском пивном баре „Бюргерброй“, на него было совершено покушение!.. К счастью, фюрер покинул помещение за несколько минут до взрыва адской машины. Убито несколько старых членов партии… Я абсолютно убежден в том, что покушение было подготовлено английской разведкой»[138].

Как выяснилось далее из разговора, Гитлер срочно отдал приказ Гиммлеру прекратить игру с англичанами, а вместо этого выкрасть Стивенса и Беста во время очередной встречи и доставить их в Берлин. «Для выполнения данного приказа можете использовать приставленную для вашей охраны специальную команду. То, что при этом произойдет нарушение границ, — заметил Гиммлер, фюреру безразлично. Вы все поняли?»[139].

Быстро оценив ситуацию, Шелленберг решил, что не только возражать, но и вносить какие-либо коррективы или оговорки в тот момент было абсолютно бессмысленно. Ему оставалось лишь коротко ответить: «Да».

После разговора с Гиммлером Шелленберг сразу же связался с начальником специального отряда СС и. введя его в курс дела, попросил высказать свое мнение. «Учитывая меры предосторожности, принятые нидерландской пограничной охраной, шансы на успех не велики, — после секундной паузы заметил тот. — Рассчитывать мы можем только на внезапность нападения. Но в любом случае схватка предстоит ожесточенная»[140]. Было условлено, что нападение начнется тут же, как только «бьюик» англичан подъедет к месту встречи. Специальная команда прорвет пограничный заслон и схватит их на улице. Начальник отряда заверил Шелленберга, что машину «друзей» он не перепутает — накануне он внимательно разглядел их «бьюик». После захвата англичан участники операции немедленно отходят к германской границе. Шелленберг должен был, как обычно, ждать партнеров в кафе, но расположиться ему следовало так, чтобы просматривалась вся проезжая часть. Как только «бьюик» приблизится к кафе, ему необходимо было быстро выйти на улицу и, приветливо махнув англичанам рукой, сесть в машину и поехать, давая тем самым понять, что хочет провести встречу в другом месте.

Заканчивая этот ночной разговор с начальником спецотряда, Шелленберг попросил представить его каждому из двенадцати бойцов отряда, с тем чтобы при перестрелке они не спутали его с капитаном Бестом. Дело в том, что фигурой англичанин очень напоминал Шелленберга, а кроме того, носил пальто того же цвета и покроя и монокль. На следующий день, 8 ноября 1939 года между 13 и 14 часами Шелленберг со своим спутником беспрепятственно пересек границу, как всегда, близ Венло. На улицах было достаточно оживленно, но что особенно бросалось в глаза, так это скопление каких-то людей в штатском со служебно-розыскными собаками. Шелленберг, находившийся в кафе, заметно нервничал и в ожидании англичан заказал себе и своему спутнику по аперитиву. Бест и Стивенс явно заставляли себя ждать — часы уже показывали 15.00, а они все еще не появлялись.

Внезапно на полной скорости ко входу в кафе подкатил серый автомобиль. Шелленберг резко поднялся из-за стола, но его остановил за руку спутник: «Ошибка! Не тот!» Шелленберг похолодел — ведь так же могли обознаться и бойцы специального отряда СС, притаившиеся около здания немецкой таможни. Замерев, он был готов уже услышать первые выстрелы, но обстановка оставалась спокойной. Бойцы спецотряда лучше Шелленберга разглядели автомобиль и никак на него не среагировали. Шелленберг опустился на стул и, встретившись глазами с хозяином кафе, стоящим за стойкой, заказал два кофе. Едва успев сделать первый глоток, Шелленберг почувствовал легкий толчок в бок. Его спутник тихо проговорил: «Они».