Прерванная игра

      Ивоун уже тогда, сидя возле телевизора, представил себе, какой гнев вызовет столь откровенное, бунтарское заявление известного журналиста. Более всего люди не хотят слышать правды. Да он и сам не распознал тогда в Сколте единомышленника.
      "Ну, это слишком!"-примерно так подумалось ему.
      И еще одно стало ясно Ивоуну: прошедшие двадцать лет не образумили Сколта, во всяком случае не убавили задиристости. Просто за эти годы он изменил свои оценки. Вот, выходит, кто очутился в их случайной компании. Почему же он сразу не догадался? Дьела ведь даже имя свое назвала. Дьела Сколт - знаменитая органистка. Ез концерт запланирован на одно из ближайших воскресений. На сегодня!
      Примерно сто лет назад в соборе впервые устроили не богослужение, а концерт органной музыки. С тех пор на одно воскресенье не обходилось без выступлений лучших органистов. Вот почему Дьела выжидающе поглядела на Ивоуна, когда назвала свое имя: уж он-то должен был слышать про нее. Почему же он не вспомнил?
      Тем временем все вернулись в храм.
      - С вас еще сто лепт, тетушка,- сказал Калий.
      - Это почему?- подпрыгнула та на месте.
      - Еще один лишний день.
      - Так не по моей вине.
      - Выходит, по моей? Как знаешь. Мы отправимся С Пловой одни. Вытаскивай своего инвалида сама. Черт его тащил сюда.
      При упоминании черта тетушка торопливо перекрестилась.
      - Не богохульствуй.
      - Нужно как-то дать знать, что здесь люди,- предложил Ахаз.
      - Покричи - может услышат,- посоветовал Калий.
      - Будь здесь рация... - высказалась Плова.
      Видно, и ее головку посещают иногда разумные мысли, обрадовался Ивоун. Ему совсем не хотелось, чтобы вся эта пестрая компания застряла в соборе.
      - Точно не знаю, но какая-то аппаратура есть,- сказал он.
      Радиоузел помещался в склепе под спудом каменного фундамента. Когда-то, в незапамятное время, здесь хоронили знатных граждан. Пирана тогда была еще языческим городом.
      Увы, в склепе нашлись только динамики и приемник.
      Один из настоятелей собора лет десять назад намеревался установить в храме усилители. Но прихожане запротестовали. Приобретенная аппаратура ржавела и пылилась без употребления.
      - Какой толк от этого дерьма? - Кадий злобно пнул по ящику, в котором лежали динамики.
      - Будет толк,-заверил Брил. Лишь один он рассматривал аппаратуру с вниманием, видно, хорошо отдавая отчет, что представляют собой все эти коробки, провода, изоляторы и наборы ламп.- Можно смонтировать передатчик,вызвался он.- Два часа делов.
      - Не прохвастайся!
      Угроза не испугала изобретателя. Видно, он знал свое дело. В его автомобильчике имелся необходимый инструмент и паяльник. Щекот и Калий по его указанию растягивали самодельную антенну между верхними ярусами соборных .колонн. Брил заперся в склепе, колдовал над аппаратурой.
      Два часа тянулись мучительно. Радиосвязи ждали как избавления.
      Должно быть, пока поднимались и спускались по узким лестницам, Сколт растревожил больную руку и теперь, уложив ее в перевязь, взад и вперед шагал по проходу и баюкал ее.
      - Приляг отдохни,- посоветовала Дьела.- Вы знаете, он отказался принимать болеутоляющие средства. Говорит, мужчине положено терпеть боль.
      Вскоре Сколт последовал совету жены - принял таблетку и скрылся в исповедальне.
      - Боль он действительно может переносить без звука. Я убеждалась в этом много раз,- сказала Дьела.
      - Многие убеждены, что это и есть главный признак мужественности - не выказывать боли,- сказал Ивоун. - В детстве и я так считал.
      - Силе не мальчик, пора бы и перестать ребячиться.
      Но для него это почему-то очень важно. Признаться, я не всегда понимаю его. Впрочем, вам это не интересно,-спохватилась она.-Люди всегда склонны болтать о своих болячках.
      - Судьба обошлась с вами не милостиво.- При этих словах Ивоун посмотрел наверх, туда, где между двумя оконными пролетами виднелись одетые деревянным кожухом трубы органа.
      Дьела непроизвольно повела взглядом туда же.
      - Вы знаете, кто я?
      - Догадался. Совсем недавно. Вашу игру я слышал только в записи. Признаться, вначале я узнал вашего супруга. Как-то я слушал его выступление по телевидению.
      - Должно быть, вы не часто сидите перед телевизором,- усмехнулась Дьела.- Иначе вам не понадобилось бы напрягать память. Силе Сколт известный человек.
      - Мне очень жаль, что ваше выступление сорвалось.
      - Если бы только мое... Кто мог подумать, что список бессмертных оборвется так рано.
      Ивоун знал, что имена органистов, приглашенных играть в соборе, заносились в список бессмертных исполнителей. Добиться приглашения было непросто.
      - А что если вам исполнить свою программу, несмотря ни на что? Орган исправен.
      - Нет,- обернулась к нему Дьела.
      -- Вам не будет хватать слушателей?
      - Я имела в виду вовсе не это. Уместна ли теперь музыка? Слышите?
      За стенами собора ни на минуту не прерывался железный лязг.
      - На себя тяни. На себя!-разносился под сводом голос Калия.
      Видно, он любил командовать. Щекот работал молча.
      Наконец приготовления были закончены. Все, исключая Сколта, поспешили в подвал. Динамик был мощным, и голоса дикторов хорошо было слышно еще на лестнице. Выяснилось, что кроме них в Пиране застряла группа туристов. Эти отсиживались в отеле "Дикий скакун". Их там собралось двадцать человек. Переговоры с ними вел кто-то из правительства. Им объяснили, что сбрасывать негодные автомобили на старый город начали самочинно, без ведома властей и что это безобразие вскоре будет остановлено. Только тут явно чего-то не договаривалось.
      - Почему же правительство не может остановить бесчинство немедленно? Разве полиция и армия не в вашем распоряжении?
      - Уверяю вас, что с завтрашнего дня наведем строгий порядок.
      По выражению лица Дьелы Ивоун понял, что она никаких иллюзий на помощь правительства не питает. До остальных истина еще не дошла.
      - Завтра поднимемся пораньше - чуть свет. До чертиков опостылело здесь,-заявила Плова.
      - Скажи им, что тут еще люди. А то они будут думать, что, кроме тех двадцати, в городе никого,- подсказал Калий.
      "Интересно, сколько же всего?-подумал Йвоун.-Не у всех ведь есть передатчики".
      Брил настроился на нужную волну и вклинился в разговор.
      - Сколько вас? Где укрылись?-деловым тоном осведомился тот же правительственный чин, который вел переговоры с туристами из "Дикого скакуна". Он поинтересовался, есть ли у них пища, вода, медикаменты, кто в чем нуждается. Под конец заверил:
      - Сделаем для вас все возможное. Не падайте духом
      Как это ни странно, ему поверили.
      - Ну вот, милая тетушка, пора нам и рассчитаться,- предложил Калий.
      - Выберемся, и получишь свою тысячу. Зачем спешить,- всполошилась та.
      - Вот то-то и есть - тысячу. Наверху ты точно отделаешься тысячей. А еще триста?
      - Какие триста? Грабитель!
      - Ax, грабитель...- разыгрывая обиженного, произнес Калий.- В таком случае ищите себе другого поводыря.
      - Ради бога, не ссорьтесь,- старался примирить их Ахаз.
      Тетушка Урия заартачилась: законными признала лишь двести лепт за первые два дня отсрочки.
      - Хорошо, сто лепт плачу я,- раскошелился Ахаз.
      - Мог бы и больше: из-за тебя сидели,- укорила его старушка.
      - Но ты же знаешь, какой у меня капитал.
      - А я что тебе говорила: не расходуй деньги на акции. Положил бы, как я, под проценты.
      -Прекратите!-осадил их Калий.-Сначала рассчитаемся.
      Ахаз, более благоразумный из супругов, не спорил с племянником-подписал чек на сто лепт и обещал выплатить причитающуюся с него долю, когда они выберутся из города. Тетушку Урию покоробила такая сговорчивость мужа, она попыталась отдалить неприятный миг, сказала, что у нее нет с собой чековой книжки.
      - Не лгите, милая тетушка, бог накажет,- укорил ее Калий.
      Урия сдалась.
      - Погоди,- остановил ее Калий,- не порти чек. Положение изменилось. За тысячу ищите дураков.
      - Что изменилось? Что ты еще придумал, изверг?
      - Если сама не догадываешься, так послушай.
      Все невольно затихли. Даже и сюда, в подвал, доносился грохот падающих с высоты автомобилей.
      - Сказали: завтра прекратят.
      - А за день какие горы наворочают?
      - Ужас!- Тетушка смешно всплеснула руками.
      Смысл происходящего за стенами храма дошел до ее сознания. Они еще поторговались немного, сошлись на двух тысячах. Тетушка подписала чек на лоловину суммы.
      Вторую обязалась выплатить, когда они выберутся из старого города. Не очень-то она доверяла своему племяннику.
      Брил тем временем настроил приемник на волну пиранской станции. Мир за пределами старого города продолжал жить прежними интересами. Все слушали новости вполуха. Лишь когда очередь дошла до спорта. Калий потребовал тишины и прильнул к динамику.
      Ахаз насторожил слух, когда передавали биржевую сводку.
      - ...Акции нефтяной компании остались в прежней цене, акции компании автокладбищ поднялись в цене на триста двадцать процентов...
      - На сколько?!- всполошился Ахаз,
      По радио говорили уже другое. Однако старик не мог успокоиться.
      - Триста двадцать-вы слышали?-приставал он ко всем.
      - Возможно, диктор оговорился,- высказал свое мнение Ивоун.- Я не разбираюсь в этих делах, но, мне кажется, триста двадцать процентов-чересчур много.
      - Еще неделя такой бомбежки, и акции автокладбищ взлетят на тысячу процентов.- Это уже произнес Сколт.
      Он только что появился в подвале, ему не сиделось наверху.
      - На тысячу!?-вскричал Ахаз.
      Очевидно было, что слово "тысяча" означает для него не просто единицу с тремя нулями, а нечто большее.
      - Боже мой,- едва не задохнулся он.- Так ведь... Я стану миллионером! Боже милостивый.
      Счастливая улыбка сделала его похожим на блаженного.
      - Я что тебе говорил,- обернулся он к Урии.
      - Что?- встрепенулась та.
      Она с тревогой прислушивалась к разговору, но пока еще ничего не уразумела. Вид помолодевшего Ахаза удивил ее.
      - Я всегда говорил, что автокладбища надежное дело. Самое надежное.
      - А я?.. Что я?-старушка лишь теперь начала понимать связь между сообщением о трехстах двадцати процентах и состоянием Ахаза. До ее сознания дошло главное; она дала маху, на сей раз старик обскакал ее.
      - Вы не ошиблись? Это верно?- пристал Ахаз к Сколту.
      - Увы, не ошибся,- подтвердил тот.- Каждый автомобиль, который обрушивается на наши головы, прибавляет в ваш карман копейку.
      Все затихли, прислушиваясь. Рокот за стенами собора не прерывался ни на мгновение.
      Идиотски-блаженная улыбка, похоже, навсегда запечатлелась на лице Ахаза. Он напряг слух и, не переставая, шевелил губами. Будущий миллионер начал вести счет своим деньгам. Фразу, оброненную журналистом, наивный старик понял буквально: каждый автомобиль - копейка ему в карман.
      * * *
      Лишь с наступлением сумерек грохот затих. Некоторое время не верилось, что наступила тишина.
      -- Почему перестали?- возмутился Ахаз.- Разве нельзя работать в три смены?
      - Ищи дураков,- сказал Калий.
      Старик долго еще прислушивался, не желая смириться, что автомобили больше не падают на старый город. Потом спросил, не найдется ли у кого-нибудь лишнего блокнота, Ивоун указал ему, где лежат запасы бумаги для священников. Ахаз уселся в сторонку и начал подбивать дневной итог. В течение дня он беспрерывно вел счет и после каждой сотни делал отметку на свече. Это первое, что ему подвернулось под руку. Не так-то просто было теперь разобраться, где на воске отметина, сделанная его рукой, а где случайная царапина.
      - Неужели он сосчитал все автомобили?- изумилась Дьела.- Бедный, Так можно и помешаться.
      Ее слова услышал Калий.
      - Бедный!? Мне бы такую бедность. Как-нибудь пepeнес, не помешался бы. И почему это так: всегда везет тем, кому деньги не нужны. На кой ляд старому хрычу миллион? Памятник на могиле поставить?
      - Он в самом деле станет миллионером?- спросила Плова.
      - Вполне возможно,- подтвердил Сколт. Ему стало лучше, он не столь тщательно оберегал больную руку.
      - Вот и ты небось не подумал, куда лучше вкладывать сбережения,неожиданно обратился Калий к Щекоту.- Давно бы миллионером был.
      Щекот беззлобно ухмыльнулся. Его ухмылка только сильнее разожгла Калия.. Ясно было, что тот ревнует Плову и ищет повода затеять ссору. А Плова еще нарочно подзуживает его, не спускает глаз с бывшего водителя автобуса. "Добром это не кончится",- подумал Ивоун.
      Ссора вспыхнула даже раньше, чем он предполагал.
      На ужин разогрели консервы и приготовили кофе.
      Вместо стола им служила кафедра, опрокинутая на бок. Сидеть за ней удобно только с одной стороны, с другой некуда девать ноги.
      Дьела и Плова разливали кофе и подавали чашки.
      Первую Плова поставила перед Щекотом да при этом еще зазывно напоказ улыбнулась ему. Калий не стерпел.
      - Не прикасайся!- рявкнул он.
      Глаза его мгновенно по-звериному налились Кровью.
      Но Щекот оказался не из робких. Молча, выжидающе смотрел на соперника. Он выглядел совершенно спокойным, волнение и накипающую ярость выдавали только ноздри. Но, пожалуй, он сейчас больше походил на дикого зверя, чем Калий.
      По первому движению, когда Щекот брался за чашку, видно было, что он хотел передать ее по кругу. Теперь же, после окрика, он нарочно отпил глоток. Чайная ложка, пущенная Калием, просвистела мимо лица. Загромыхали уроненные стулья. Соперники замерли друг против друга в хищных позах. Их разделяло меньше десяти шагов. Рукопашная схватка, скорей всего, должна закончиться в пользу Щекота. Хотя Калий широкоплеч и крепок в кости, зато Щекот - сама ловкость. Видимо, и Калий понял, что ему несдобровать. Кривая ухмылка скользнула по его губам, рука потянулась к заднему карману. Так и есть пистолет. Почему-то Ивоун не сомневался в этом.
      Только и Щекот не терял времени: бесшумно, легким прыжком отпрянул за колонну. В руках у него сверкнуло лезвие.
      Калий затравленно озирался. Подобного исхода он не предвидел. Был убежден в превосходстве своего оружия и ждал от Щекота смирения и покорности. Не захочет же тот лезть на пулю. А нож в руках такого ловкого соперника - оружие не менее опасное, чем пистолет. Тут уж кто кого.
      Громыхнул выстрел. Пуля отщепила от колонны несколько крошек Мрамора. Видно было, как Щекот отвел руку за спину, изготовляясь к броску. Уж он-то не промахнется. Ивоун невольно зажмурился. Он был уверен: часы начали отсчитывать последние секунды жизни Калия: тому не увернуться от ножа.
      - Брось оружие!- прозвучало в тишине.
      Ивоун удивленно раскрыл глаза. Между двумя разъяренными парнями возник Сколт с перевязанной рукой. Ивоуну вообразилось уже, что голос, подавший команду, прозвучал откуда-то с нездешней вышины.
      Напряженное ожидание продолжалось недолго. Щекот первым спрятал нож и вышел из-за колонны. Сунул в карман свой пистолет и Калий. Оба вернулись к столу, подняли уроненные стулья. Кукольное личико Пловы не выражало никаких чувств. Она как ни в чем не бывало продолжала раздавать чашки с кофе, точно происходящее ничуть не касалось ее. Именно так в представлении Ивоуна должны были вести себя самки диких зверей, когда самцы устраивают из-за них свадебные бои. Поведение Пловы унаследовано от них, от тех диких самок.
      Сколт тоже сел на свое место. Судя по лицу, он был доволен собой. Наверное, он из породы людей, которые сами себе дали обет поступать отважно и придерживаются этого правила неизменно. Только что он испытал судьбу. Могло ведь случиться так, что он стал бы мишенью и для ножа и для пули. Но все кончилось благополучно. Ивоун сам никогда не рисковал своей жизнью, но чувство, когорое сейчас должен был испытывать журналист, понимал. Тонкие руки Дьелы знали, что делать,-разливали кофе по чашкам, отвертывали и завертывали краник серебряного кипятильника. Его использовали вместо кофейника.
      - Двадцать веков цивилизации ничего не изменили,сказала она, обращаясь к Ивоуну.
      Он согласно кивнул, но поправил:
      - Двадцать веков, считая только нашу последнюю цивилизацию. Были ведь и до нее.
      Ужин закончили в молчании.
      Ивоуну не спалось. Лунный свет пронизывал цветные витражи блеклым сиянием, не способным оживить краски. Можно различить только прозрачные и темные места. Цельной картины не складывалось. Лишь хорошо зная изображение на память, Ивоун мог сказать, что вот то светлое пятно - зарево костра, а черная масса - издыхающий конь и склоненный .над ним плачущий странник.
      Два тысячелетия новой цивилизации не изменили природу человека: он и сейчас подвержен тем же первобытным страстям. Самое поразительное, что во все времена находились среди людей подвижники, мученики, взявшие на себя всеобщую вину, страдающие за других, добровольно идущие на смерть. Они не перевелись и теперь. Только сейчас они совершают подвиги, ни во что не веря. Ради того лишь, чтобы утвердить самих себя.
      Сколт из их числа. Живи он пятью-шестью веками раньше, он стал бы святым. Или еретиком.
      Неожиданно Ивоун встрепенулся. Ему почудилась знакомая музыка. Как будто сам собой зазвучал орган. "Короткая месса"-узнал Ивоун. Что за странное наваждение?
      "Впрочем, ничего удивительного,- подумал он.- Какая еще музыка должна пригрезиться мне сейчас, если не эта месса?"
      Но нет, музыка звучала не в его воображении. Ивоун вспомнил, что несколько минут назад ему слышались чьито отдаленные шаги. Он тогда подумал, что померещилось, Ивоун замер, наслаждаясь музыкой. Это был последний подарок судьбы. После, когда он останется в храме один, ему будет что вспоминать.
      Недавние его мысли о мученичестве добровольном, о двух тысячелетиях цивилизации, ничего не изменивших в природе человека, как-то сами собой .слились со звучавшей в соборной пустоте мессой. "Да, ты прав,-говорил орган,- мир бессмыслен. И все же есть в нем что-то, ради чего стоит жить и принимать мучения. Вернее, мир был бы бесрмыслен, если бы не было в нем добровольных мучеников". Именно об этом говорила месса. Удивительно, почему раньше он не понимал ее смысла: невозможно познать радость, не испытав мучений?
      Своды собора долго еще отражали замершие звуки.
      Ивоуну чудилось, будто они исходят от просвеченных луной витражей: оттенки красок, какие содержались в изображении, перешли в мелодию, стали оттенками звука.
      Опять в отдалении со стороны северного придела раздались тихие шаги. Дьела, не заметив Ивоуна, прошла мимо и скрылась в исповедальне.
      Устрашающий грохот и лязг за стенами собора начался, едва только забрезжил рассвет.
      - Сволочь! Скотина! Этот жирный боров надул нас. "Постараемся сделать все возможное",-передразнил Калий вчерашнего представителя, который вел переговоры по радио.
      Опйь все устремились в подвал. Брил включил рацию.
      Но было еще слишком рано. Никто не отозвался им. Даже вещательная станция Пираны не начинала работу.
      Старый Ахаз приготовил блокнот и карандаш, принялся вести счет сброшенным на старый город автомобилям.
      Глава пятая
      Автомобили громыхали беспрерывно от темна до темна. Горы железного лома погребли под собой несколько старинных дворцов, знаменитую средневековую башню и развалины древнейших укреплений. Такая же участь вскоре ожидала гостиницу "Дикий скакун", где застряла группа туристов. Те и вовсе не могли высунуть носа; гостиница находилась, как раз под одной из стрел виадука. Вторую неделю велись переговоры с представителями властей. Те каждый раз отделывались одними и теми же посулами:
      "Сделаем все возможное". В парламенте шли дебаты: спасать или не спасать Пирану. А компании автокладбищ тем временем заваливали железным хламом старинные дворцы и храмы. Производство атомобилей в стране удвоилось. Как только у владельцев появлялась возможность избавиться от старого автомобиля, они тут же приобретали новый, более скоростной, более комфортабельный, более современный...
      Была единственная надежда на туристские компании: музеи и архитектурные памятники старой Пираны приносили доход. Но туристские компании пока не терпели убытков. Напротив, их выручка увеличилась во многo раз: от туристов не стало отбою. Все хотели видеть, как древний город, переживший десятки войн, землетрясений и пожаров, исчезал под отходами цивилизации.
      У тех двадцати, что застряли в "Диком скакуне", положение вовсе было критическим - кончалась вода.
      Днем над старым городом беспрерывно кружились вертолеты. На них были установлены мощные телекамеры. Публика жаждала видеть агонию своими глазами.
      Когда "наверху"-так теперь стали называть остальной мир обитатели собора - узнали, что среди случайных узников находится журналист Силе Сколт, ему тотчас предложили выступить по радио. Сколт отказался.
      - Ух, дали бы мне слово. Я бы им такое сказал.
      - Ты бы сказал,- поддразнила Плова своего жениха.- Ты и десяти слов не свяжешь.
      - А они и не стоят десяти слов. Хватит одного - сволочи..
      - Подумаешь, новость. Им про это сто раз говорили.
      Все эти дни - замечал Ивоун - отношения между Пловой и ее женихом накалялись. Их мнения ни в чем не сходились. От ревности Калий готов лезть на стену. Однако Щекот не повинен в этом, Плова давно уже перестала флиртовать с ним. У Калия появился неожиданный соперник - старый Ахаз. Девушка любезничала теперь только с ним. Днем он, правда, бывал занят беспрерывно вел счет падающим автомобилям и делал пометки в записной книжке. Хотя он мог бы и не утруждать себя: курс акций сообщали по радио ежедневно. Но он не доверял биржевым сводкам и вел собственную бухгалтерию.
      - Опять надули!- возмущался он по вечерам и приставал к Брилу, чтобы тот передал наверх о нечестных махинациях компании автокладбищ, о том, что они присваивают часть барыша, надувают держателей акций. По его собственному расчету, он уже давно миллионер. Несчастному старику сочувствовала одна Плова.
      Старая Урия совсем зачахла. Она страдала от ревности и зависти одновременно. Не могла она простить себе, что в свое время не послушалась Ахаза, не приобрела выгодных акций. Намерения Пловы она раскусила. А то, что Ахаз так легко соблазнился на молоденькую, окончательно расстроило ее. Никак она не предполагала, что долголетние узы их брака окажутся столь непрочными. Ежедневные усердные молитвы не приносили ей облегчения.
      * * *
      В этот день узникам блеснула надежда. Один из пилотов, обслуживающих вертолет телевидения, вызвался спасти их. Зависнуть над шпилем собора, спустить веревочную лестницу, принять на борт пассажиров и снова взмыть на безопасную высоту по его расчету хватит пятнадцати минут. Нужно, чтобы на это время перестали сбрасывать автомобили с двух ближних стрел. С конторой автокладбищ он договорился. Они заломили десять тысяч. Пять тысяч причитается за эксплуатацию вертолета. Итого - тридцать.
      - Почему тридцать?-изумилась тетушка Урия.-- Сказал: десять и пять.
      - Что же он станет рисковать задарма?- объяснил Калий непонятливой старушке.
      - Живодер!- возмутилась та.- Где нам взять столько?
      - Где взять? А то не знаешь где? Миллионер рядом, - показал Калий на Ахаза.- Очнись,- потряс он старичка за плечо.
      Тот молча отмахнулся от племянника, как от мухи. - Да перестань ты считать. С ума спятил. Думаешь, наверху разучились считать?
      - Чего пристал? Отстань,- пытался вырваться из рук Калия несчастный старик.
      - Слышал? Есть возможность спастись. Подписывай чек на тридцать тысяч, и дело в шляпе. Передавай,-велел он Брилу,- пусть готовится лететь. Чек будет.
      - Постой, постой,- встрепенулся Ахаз. Слова племянника дошли до него,-Чужими деньгами легко распоряжаться.
      - Так ведь сгниешь здесь со своим миллионом, идиот старый!
      - Не твое дело,- заступилась за Ахаза Плова.- Не твой миллион.
      - Будто твой?- окрысилась на нее Урия.
      - Не мой - его.- Плова положила руку на плечо старика, и тот мгновенно обмяк.
      - Плачу за нас двоих,-сказал он.-Другие как хотят.
      --У Меня вот и весь капитал,- вывернул свои карманы Щекот.
      - Шут с ними, с деньгами! Вот моя доля,- выложил Калий чек, недавно подписанный тетушкой Урией.- А ты, милая бабушка,- повернулся он к своей тетке,- сама внесешь свою долю, не разоришься.
      - С ума спятил!
      Однако упрямилась она недолго. Поразмыслив, согласилась внести свой пай.
      - Итого четырнадцать с половиной. Недостает пятнадцати с половиной,подытожил Сколт.- Сколько у нас сбережений?- обернулся он к Дьеле.
      - До поездки было шесть. Осталось пять...
      - Маловато.
      - По контракту мне обязаны заплатить за выступление. Оно сорвалось не по моей вине,- вспомнила Дьела,Еще тысяча.
      - Одним словом, так,- решил Сколт.- Передайте наверх: я согласен выступить по радио, если заплатят девять тысяч. Думаю, они согласятся.
      Начали переговоры с вертолетчиком всерьез.
      - Мы наскребли тридцать тысяч. К какому времени готовиться?
      - Сколько вас собирается лететь?
      Брил сообщил, скблько их всего находится в соборе.
      - На борт могу взять только двоих,- ошарашил их пилот.- Вертолет двухместный. На большом никто не рискнет зависнуть.
      Несколько минут длилось молчание.
      - Что вы замолчали? Согласны?-добивался ответа вертолетчик.
      Сколт взял микрофон из рук Брила.
      - Мое имя Силе Сколт. Сейчас у меня нет таких денег, но я обязуюсь выплатить сто двадцать тысяч за все четыре рейса в течение трех лет,сказал он.
      - Я слышал ваше имя и верю вам,- ответил летчик.- Но пойти на сделку не могу. Половину суммы я должен выплатить компании. А они не станут ждать три года.
      - Плова! Куда она девалась? Никто не видел Плову? - ко всем приставал Калий.
      Со Щекота он не спускал глаз. Но, похоже, тот был ни при чем.
      - Загляну - может,- она спит,- направился он было к исповедальне, которую они занимали вдвоем с Пловой.
      - Спит,-усмехнулась Урия.-Дурак же ты, племянничек.
      - Ты хоть мне и родная тетка, а смотри,-пригрозил ей Калий.
      - Где у тебя глаза? Не видишь, что ли, как она обхаживает старого болвана?
      - Что же ей уже и пошутить нельзя,- оправдал свою подружку Калий.
      - Шутить, это она мастерица. Только вот над кем шутит?.
      - Заткнись, ведьма!
      С фонариком в руке Калий рыскал по всему храму.
      Однако разыскать уединившуюся парочку было непросто: чтобы заглянуть во все потайные уголки, мало и недели.
      * * *
      Беспокойный день кончился. За стенами собора стихло.
      Лишь иногда слабо доносился отдаленный гул пролетающих в вышине самолетов. Над старым городом взошла луна, блекло озарив оконные витражи с неразличимыми в ее свете изображениями евангельских сцен.
      Ивоуну предстояла бессонная ночь. Он переволновался вместе со всеми. Хорошо, если бы их все же вывезли на вертолете. Пока эти люди остаются здесь, ему не видать покоя. Их тревоги и заботы не позволят ему выбрать время, чтобы начать осмотр храма. Последний осмотр! Для себя. Ведь скоро наступят потемки, и ему останутся одни воспоминания.
      Пора было привыкать к темноте, учиться отыскивать дорогу да ощупь. Не пройдет и полгода, как собор будет погребен под автомобилями. Ивоун пустился в свой первый ночной поход. Полной темноты, какая наступит потом, еще не было. Хотя и призрачный свет луны давал представление о расположении колонн, позволял различить контур храмовых сводов, указывал проходы между скамьями...
      Ивоун и на этот раз не уловил момента, когда зазвучал орган. Уже поднимаясь по ступеням на северную галерею, он вдруг испытал болезненное и одновременно радостное чувство. Он прислонился к колонне и стоял не шевелясь. Собор наполняли звуки, и в представлении Ивоуна музыка неожиданно слилась с лунным светом, проникающим через оконные переплеты.
      Посторонние звуки, похожие на шепот, отвлекли его.
      Ивоун напряг слух.
      - Не беспокойся ни о чем. Пусть только посмеет, - узнал он голос Пловы.
      - Он отчаянный, на все способен,-прошептал Ахаз.
      - Никакой он не отчаянный. Трус, - заверила Плова.
      Они прятались за колоннадой северной галереи. Место И впрямь укромное: не всякий догадается, что позади мраморных изваяний есть свободное пространство. У Пловы неплохой нюх на потайные уголки.
      - А здоровье вернется. Мы еще так заживем, - убеждала Плова.
      -- Да, да,- согласился Ахаз. - Я точно заново родился. .- Бедненький, она тебя совсем загрызла. С такой ведьмой раньше времени в гроб ляжешь.
      - Но Калий... Я боюсь его.
      - Ни о чем не думай, я все сделаю сама. Пораньше разбужу Брила, свяжемся с вертолетчиком. Никто и знать не будет. Брил не выдаст.
      Горячий шепот Пловы обвораживал несчастного старика.
      Не так уж трудно было соблазнить его. Можно ведь умом и отдавать отчет, что тебя обманывают, морочат голову, но иногда хочется поверить в невозможное.
      Дьела кончила играть. Ее шаги прозвучали по другую сторону галереи. Ивоун выждал немного и тихонько проскользнул мимо колоннады. Ему не хотелось, чтобы его заметили Плова и Ахаз.
      Должно быть, небо заволокло облаками, или же над старым городом сгустился смог - лунный свет померк, недавно еще озаренные витражи поблекли. Тьма в храме сделалась осязаемо плотной. Интересно, как будет выглядеть внутренность собора, когда свет извне вовсе перестанет попадать в окна?
      .Ждать этого недолго.
      Мраморные полуколонны - скульптуры апостолов - выстроились вдоль северного нефа. Ивоун видел даже в темноте печально наклоненную голову ближнего святого, его руки, скрещенные на груди - впечатляющий жест скорби. Если эта способность видеть в темноте сохранится, Ивоун будет счастлив. Жить в окружении молчаливых изваяний ему представлялось счастьем. Во всяком случае, такая жизнь устраивала его гораздо больше, чем сытое прозябание наверху среди автомобильного рая и деловой сутолоки.