Дмитрий СЕРГЕЕВ
      ПЕСЧАНЫЙ ДЕМОН
      Я люблю выходить из песка, подниматься над ним легким облачком, увлекая за собой быстро оседающие песчинки. Так хорошо распыляться в прохладном утреннем воздухе, быстро увеличиваясь в размерах и ощущая все большую легкость. Но этого нельзя делать до бесконечности - можно стать настолько зыбким, что даже слабый ветер разорвет тебя на части, и тогда ты погибнешь, превратившись в мельчайшую безжизненную пыль. Поэтому хорошо, когда нет ветра и можно без лишней предосторожности мощной струей выбрасываться наружу, до смерти пугая элгов неожиданно взметнувшимся вверх фонтаном песка.
      Элги боятся нашего появления. Интересно, как они нас видят, когда мы находимся в легком состоянии? Скорее всего, они видят только движимый нами песок. Им не понять, как мы меняем состояния плоти. Они этого не умеют. Они всегда находятся в твердом теле, как корхи. Только корхи - глупые, а элги - хитрые. И еще они умеют изменять окружающие вещи, из которых делают всякие приспособления, чтобы носить их в руках или с помощью всяческих ухищрений навешивать на себя, или самим забираться в них. Но корхи хорошо видят нас в любом состоянии и даже издали. И даже когда корхи не видят нас, они ощущают наше присутствие. Поэтому охотиться на корхов трудно. Зато безопасно.
      А элги нас не чувствуют и в легком состоянии почти не видят. Это потому, что они чужие, пришельцы из других миров. Их легко выследить и догнать. Но они могут нас убить. Я люблю подстеречь одинокого элга и, приводя пришельца в ужас, накатиться на него быстрым смерчем и закружить до потери всякой ориентации. А потом я липкой влагой затекаю под его искусственное покрытие, плотно обволакиваю его теплое тело быстро затвердевающей пленкой и, разлагая его плоть, пью выделяющуюся энергию.
      А можно выйти из песка прямо под элгом и подняться вверх по его телу, захлестывая голову. Только это надо делать очень стремительно. А еще можно, сжавшись, а потом оттолкнувшись от песка, описать в воздухе большую дугу и водопадом низвергнуться сверху, разом прикончив чужого. Только взлетать надо сзади, то есть с одной строго определенной стороны. Потому что элги - существа односторонние. Они видят в одну сторону, ходят в одну сторону и все делают только с одной стороны своего тела. Если надо посмотреть в другую сторону или сделать что-то не там, куда он повернут глазами, элг должен развернуться. Даже корхи видят и ходят в разные стороны, не оборчиваясь вокруг себя. Короче говоря, нападать лучше сзади. Пришелец слышит шорох песка, оборачивается, хватаясь за свое оружие, - а уже поздно. Еще проще убить элга, когда он спит, то есть не видит, не слышит и не шевелится, хотя и не умер. Тогда ты подкатываешься к нему волной густого синего тумана и тихо заползаешь под покрывало...
      Но это умеют все. А вот Эсс мог убить элга по-особому. Потому что он был настоящим художником, мастером перевоплощения. Он мог стать камнем, растением, корхом - чем угодно. Он превращался в элга, наполовину провалившегося в песок, и движением руки, как это делают пришельцы, приманивал одного из них. Тот подходил и протягивал руки, чтобы помочь. Эсс тоже протягивал руки и... Но однажды ему не поверили.
      Я бы тоже хотел так научиться, но, наверное, мне не хватает природного дара. Однажды мне почти удалось превратиться в элга, и я подстерег одного из пришельцев. Но надо было не забывать, что нельзя ходить боком или задом наперед. И я, кажется, отражал не те лучи. А кроме того, в твердом, сжатом состоянии мы примерно вдвое меньше пришельцев средней величины. Наверное, поэтому Эсс изображал всегда только половину элга. Но ведь можно научиться как-то обманывать пришельцев, полностью копируя их. А тогда элг не поверил мне сразу и мог бы легко убить меня, ведь в твердом теле мы наиболее уязвимы. Но он слишком медлил.
      Ошш тоже талантлив. Он не может изображать вещи, но он научился их отражать. Элг оборачивается - и видит в воздухе свое отражение. Он так удивляется, что не может ничего делать. А отражение приближается, приближается... А вот и Ошш. Я узнаю его издали. Мы с ним идем в Кишш (элги называют это "база"). Там мы сможем убить десять, а может, и двадцать элгов. Нам говорят: "Не ходите в Кишш". Но нам много чего говорят. Например: "Не приближайтесь к кресту". А этот крест - просто две длинных скрещенных вещи. Элги притащили его издалека, из какой-то земли, которую они называют священной, и поставили на большом бархане недалеко от Кишша. Они верят, что крест защищает их от нас, кого они называют демонами. Но разве кто-нибудь хоть раз видел, чтобы из креста стреляли? Что вообще случится, если к нему приблизиться? Никто не знает. Тогда почему же и мы верим, что он защищает пришельцев? Только потому, что они сами в это верят? Нет, я обязательно это проверю. Не сейчас. Потому что сейчас мы с Ошшем идем в Кишш. Потому что уже темнеет. А когда темно, элги не видят нас, даже если мы находимся совсем рядом, даже когда мы плавно обтекаем их искусственные покрытия, в упор смотрим в их круглые маленькие отверстия, через которые они видят мир, и ощущаем, как они выдыхают воздух.
      Здесь мы с Ошшем разойдемся. Он проникнет в Кишш сверху, через проходы для воздуха - это очень сложно, но, может быть, безопаснее, а я - через один из входов. Мне надо стать тонким и прозрачным, чтобы они не заметили меня на ровном гладком полу. Я проскальзываю в Кишш вместе с только что сменившейся охраной. Они идут прямо по мне, ничего не замечая. Почему у них здесь нет света, ведь пришельцы не видят в темноте? А почему здесь сразу так много элгов? И что это у них с головами? Почему у них такие большие красные глаза? Ошш, ты слышишь? Они поворачивают головы в мою сторону. Ошш, я боюсь - они видят меня. Нет, Ошш не слышит - он еще далеко. А чужие не смогли бы меня услыхать, если бы даже захотели. Их здесь так много, а я один. Ошш, они видят меня - это ловушка! О, как горячи эти синие лучи! Ошш, они убивают меня! Надо растечься по полу. Нет, они точно видят. Сюда, сюда! Скрыться на мгновение, превратиться в элга - вот спасение. Я смогу, я должен суметь. Вот так, быстрее. Ошш, я не успеваю - они уже здесь! Дверь. Надо отжать этот рычаг, она откроется. Они делают это руками - вот так, вот так. Но я снова не успеваю! Ошш! Как больно и страшно они убивают меня!
      * * *
      - Смотри, - сказал Джеймс, ткнув прикладом в неподвижное нечто у двери. - У него голова и руки почти как у нас, только синие. А в остальном это просто какой-то желеобразный червь.
      - Надо же какая гадость! - скорчил брезгливую гримасу Клод.
      - Помните, - подходя, подключился к разговору Кларк, - когда нашли электронный дневник пропавшего Гаскевича, в нем была записана лишь одна фраза: "Жуткий карлик идет по пятам". Тогда все решили, что Гаскевич просто свихнулся. Но я думаю, это и есть жуткий карлик. Только он не успел перевоплотиться полностью. Видите, у него есть даже зачатки человеческих ног.
      - А что думает наш профессор? - Джеймс обернулся к Шульцу.
      - Я думаю, что скоро они научатся превращаться в нас, внимательно осматривая труп демона, ответил тот.
      - Нет, - покачал головой Клод, - вы как хотите, а меня по окончании контракта здесь больше никто не увидит.
      - Не стоит паниковать. Теперь мы умеем их обнаруживать и довольно эффективно уничтожать, - сказал Джеймс, отрезая лазером крючковатые кисти рук, повисшие на рычаге разблокирования двери.
      Тело демона шумно плюхнулось на пол, обдав спецназовца липкими брызгами. Джеймс нервно отряхнулся. От удара о пол рот, или скорее пасть ужасного существа раскрылась, и из нее выпал непомерно большой ярко-синий язык.
      - Ну и гадость, - снова скривился Клод. - Боюсь, скоро нам никакое оружие и никакие приборы не помогут.
      - Типун тебе на язык! - махнул на него рукой Кларк.
      Джеймс остервенело сбивал прикладом с рычага неподдававшиеся отрезанные кисти.
      - Крепко вцепился, гад, - переводя дыхание, сказал он, закончив работу, и отстегнул объемный шлем. - Жарковато в нем.
      - Придется привыкать, - усмехнулся Шульц и, также сняв громоздкий головной убор, вытер пот со лба.
      Остальные последовали примеру коллег, не без удовольствия оголив головы.
      Джеймс уже отжал рычаг, и, широко распахнув дверь, шагнул было через высокий металлический порог, едва не столкнувшись в проходе с другим спецназовцем, тоже державшим шлем в руках. Через секунду Джеймс остолбенел от неожиданности - это был он сам.