Ум хорошо…

Правое полушарие уверенно обнаруживает абсолютно одинаковые рисунки. Для этого, естественно, необходимо просмотреть все детали изображения, важные и второстепенные. А у правого полушария именно такой подход к анализу зрительной картины мира.

Левому полушарию, напротив, легче даются задания по поиску различий. Оно обрабатывает информацию по частям, соблюдая строгую очередность анализа деталей. Различия могут быть обнаружены при знакомстве с первыми же элементами изображения, и дальнейшая работа не потребуется.

Между полушариями расщепленного мозга устраивали состязания, выясняли, какое из них быстрее обнаруживает сходство и различия. В первом случае победителем всегда становилось правое полушарие, различия быстрее обнаруживало левое.

Схватывание целостного образа изображения вместо его поэтапного дискретного анализа мешает правому полушарию овладеть чтением. Людям с расщепленным мозгом с помощью тахитоскопа мельком предъявлялись для опознания буквы. Оказалось, что правое полушарие узнает четыре буквы так же быстро, как две. Левому полушарию для опознания требовалось тем больше времени, чем больше предъявлялось букв.

При чтении буквы рассматриваются одна за другой слева направо или сверху вниз, но правое полушарие при резком ограничении времени опознания букв совершенно не в состоянии удержать в памяти порядок их расположения. Чтобы правое полушарие прочло слово, составив его из четырех воспринятых букв, требуется серьезная мозговая работа. Не зная их последовательности, оно может опознать слово, перебрав все возможные сочетания этих букв. А их 24! Такая работа редко заканчивается успешно. Какое уж тут чтение!

Правое полушарие человека отнюдь не лингвист, поэтому неудивительно, что больной с расщепленным мозгом левой рукой ничего написать не может. Зато она умеет рисовать, а сделать несложный рисунок правой больному не удается.

Большое впечатление производит результат раздельной работы рук. Больному предлагают изобразить домик и куб и написать названия этих предметов. Правая рука напишет соответствующие слова, а вместо рисунка у нее получится мешанина переплетающихся линий, даже отдаленно не напоминающих ни дом, ни кубик. Левая рука, напротив, сделает рисунок, правда, весьма неуверенно. Ну да и здоровые люди левой рукой толком рисовать не способны. А подписей к рисункам здесь не будет. Вместо слов отдельные закорючки, что-то среднее между китайскими иероглифами и замысловатыми буквами грузинского алфавита.

Информированность каждого полушария строго ограничивается подчиненной ему половиной тела. Если пальцам одной руки испытуемого придать определенное положение и попросить, не глядя на нее, воспроизвести это положение другой рукой, то даже с таким простым заданием расщепленный мозг не справится.

Исследования, проведенные на людях с расщепленным мозгом, свидетельствуют, что весьма немногие функции больших полушарий человеческого мозга в равной мере представлены у обоих двойняшек. Для нас оказалось непозволительной роскошью дублировать весь объем накопленных знаний в каждой из половин мозга, как принято у животных. Новый способ организации кладовых нашей памяти дает возможность на стеллажах тех же самых мозговых хранилищ разместить в два раза больше информации, чем вмещалось бы в них при ином, сходном с животными, способе хранения постоянно накапливаемых знаний. Уж одно это должно было бы выделить нашего человекообразного предка из среды животных и сделать его доминантом планеты Земля.

Бунт

Писатель В. Андреев как-то удивился: «Кажется, знаешь о себе все, так нет. Находятся люди, которые знают о тебе больше».

На нейрофизиологическом судне назревает бунт. Нашлись исследователи, отрицающие специализацию как таковую. Поводом для дискуссии послужили лингвистические способности правого полушария, неожиданно обнаруженные у людей с расщепленным мозгом. Оно оказалось способно узнавать буквы, отдельные слова, иногда короткие предложения. Если правому полушарию «показывали» табличку со словом «карандаш» или давали ему «услышать» это слово, больной легко левой рукой на ощупь находил нужный предмет, не прибегая к зрению. Значит, какую-то словесную информацию наш немой воспринимает.

Правое полушарие на слух легко отличало утвердительные предложения от отрицательных, а иногда понимало и их смысл. Когда больного попросили достать плод, который особенно любят обезьяны, он, порывшись в мешочке, доставал на ощупь пластмассовый банан, а когда его просили дать плод, который Адам и Ева продегустировали в раю, вынимал яблоко.

Способность к активному воспроизводству речи у правого полушария выражена гораздо слабее, чем к пониманию слов. Оно явно питает вкус к пению, способно генерировать отдельные слова, автоматизированные или бранные фразы и выражения вроде: «Батюшки!», «Елки-палки!», «К чертовой бабушке!».

Однако обеспечить произвольную речь даже у людей с расщепленным мозгом оно не в состоянии. Человек не может назвать предмет, который увидело лишь правое полушарие, повторить услышанное правым полушарием слово, по собственной инициативе написать слово левой рукой. Только оперируя с уже написанными буквами, больной может добиться некоторого успеха. Если правополушарному человеку дать три таблички с изображением букв, из которых может быть составлено простое знакомое слово, он его сложит. Труднее сложить слово из четырех букв и почти совсем невозможно из пяти-шести. Здесь слишком много вариантов. Умение правого полушария читать и писать — это, видимо, способность узнавать знакомые слова зрительно, в «лицо», без их детального буквенного анализа.

Правое полушарие совершенно не владеет грамматикой. Даже с такими элементарными понятиями, как единственное и множественное число, прошлое, настоящее и будущее время, оно не справляется, не улавливает взаимоотношений между субъектом и объектом.

Расщепленный мозг преподнес неожиданный сюрприз. Исследователям казалось, что они достаточно знают о нашем мозге и хорошо разобрались в распределении обязанностей между его большими полушариями, а новые данные требуют пересмотра всех сложившихся десятилетиями концепций. Изучение речевых способностей правого полушария у людей с расщепленным мозгом выявило множество фактов, совершенно не соответствующих тому, что наблюдается у больных с повреждением полушарий или при временной их инактивации. Они как бы свидетельствовали о весьма значительном дублировании речевых и других высших психических функций человеческого мозга.

Несоответствие новых данных всему известному раньше требовало объяснения. Проще всего было предположить, что способность к восприятию речи правым полушарием является отголоском проделанной им в детстве работы. В момент овладения родным языком над речевым материалом на паритетных началах трудятся обе половины детского мозга, и накопленная в этот период информация может сохраниться в немом полушарии до глубокой старости. Кроме того, ведь информация о значении предметов хранится в правом полушарии, и здесь она может быть закодирована таким образом, что иногда правополушарный человек понимает и названия этих предметов, не прибегая к услугам левого собрата.

Правильность подобного предположения подтверждается тем, что слова, усвоенные человеком во взрослом состоянии, специальные термины, слова иностранного языка, а также глаголы правое полушарие не понимает. Бесполезно просить у правого полушария, чтобы его обладатель улыбнулся или нахмурился, засопел или застонал, поднял руки или нашел рисунки, на которых люди пилят, шьют или моются. Этого правополушарный человек не может. Не легче ему уловить смысл слов — существительных, образованных от глаголов, таких, как «задвижка» (от задвигать), «вырезка» (от вырезать), «ограда» (от ограждать).

Продолжая начатую мысль, не следует упускать из виду, что у некоторых эпилептиков, подвергшихся расщеплению мозга, с детства имелись повреждения левого полушария, в том числе речевых зон. Это невольно должно было способствовать развитию речевых функций у правого полушария. Чем раньше заболевал человек и в чем более молодом возрасте подвергался операции разобщения мозга, тем значительнее были выражены речевые функции его правого полушария. Поэтому можно думать, что мозг этих людей, во всяком случае некоторых из них, устроен не так, как у нормальных.

Некоторые ученые пошли еще дальше. Они исходят из предположения, что по своим способностям овладения речью правое полушарие ничем существенно не отличается от левого собрата. С этим постулатом трудно не согласиться. Здесь уже говорилось, что речь у детей, лишившихся в раннем детстве левого полушария, развивается нормально.

Видимо, у здоровых детей правое полушарие могло бы стать серьезным конкурентом левому собрату. Их соперничество и лишает правое полушарие малейшей надежды достичь успеха на этом поприще. Как только развитие речи у ребенка наберет достаточно быстрый темп, завистливое левое полушарие начинает пресекать всякие попытки правого собрата вникать в лингвистические проблемы. Так что немым оно у нас остается не из лености и не в силу своей неспособности постичь лингвистические премудрости, а лишь по злой воле левого соседа. Чтобы великий немой смог проявить свои таланты в полную силу, он должен избавиться от гнета доминанта!

Наблюдения за электрическими реакциями мозга позволили убедиться, что и у здоровых людей правое полушарие активно участвует в восприятии письменной речи. Оказалось, что гораздо выгоднее, чтобы зрительная информация о буквах или целых словах поступала непосредственно в правое полушарие. Здесь происходит ее зрительно-пространственный анализ, а его результаты передаются в левое полушарие для окончательной специализированной обработки. В этом случае опознание письменной информации осуществляется быстро и надежно.

Информация, поступившая прямо в левое полушарие, тотчас же пересылается правому собрату для первичной обработки, а речевые центры левого полушария займутся ею, когда получат данные о результатах этого анализа. Естественно, что в этом случае время обработки лингвистического материала резко возрастает, а ее точность падает, так как во время двойной пересылки из полушария в полушарие резко возрастает опасность потери или искажения информации. Таким образом, не исключено, что все речевые функции осуществляются при самом активном участии правого полушария, а на левое возложен лишь заключительный этап работы, и поэтому у нас возникает иллюзия, что оно выполняет всю речевую работу единолично.

Было замечено, что у людей с расщепленным мозгом разобщенные полушария сохраняют взаимную привязанность, способны друг у друга учиться и помогать при выполнении трудных заданий. Эта взаимопомощь полушарий нередко может ввести в заблуждение доверчивого исследователя. Приведу наглядный пример. Правому полушарию больного в случайном порядке «показывали» красные и зеленые вспышки света и просили называть их цвета. Так как отвечать приходилось левому полушарию, а оно вспышек света не видело, то, естественно, постоянно ошибалось. Однако когда больному разрешили угадывать с двух попыток, он перестал ошибаться. Если больной с первого раза угадывал правильно, то уже не отступал от своего ответа, а когда первый ответ оказывался неверным, он недовольно морщил лоб и тотчас вносил в него поправку. Секрет успеха прост. Если правое полушарие видело зеленый цвет, а левое угадывало неправильно, называя его красным, то правое полушарие с досады морщило лоб. Эту мимическую реакцию немедленно замечало левое полушарие и, догадавшись, что сделана ошибка, вносило коррективы в свой ответ.

В этом эксперименте удивляет настойчивость, с какой два разных человека, оказавшись «запертыми» в тесном помещении человеческого черепа, ищут способы для взаимопонимания. Хирурги лишают полушария внутренних связей, но развитый мозг человека не терпит разобщенности и ищет для общения внешние каналы. Соскучившись в одиночестве, двойняшки находят способы установить контакт и опять начинают активно общаться. Вновь созданные между полушариями каналы связи трудно обнаружить, а они могут имитировать эффект некоторого дублирования функций в обеих частях разобщенного мозга.

Два или один?

Опыты над животными и наблюдения над больными, перенесшими операцию перерезки мозолистого тела, убедили исследователей, что у каждого из нас два самостоятельных, хотя и не разобщенных, мозга, каждый из которых занят своим делом, выполняя возложенные на него специфические функции. Поначалу казалось неоспоримым, что они действуют в достаточной степени независимо друг от друга. Наблюдения над людьми с расщепленным мозгом неожиданно показали, что даже в условиях взаимной изоляции полушария стараются объединить свои усилия, как только сталкиваются с малейшими затруднениями. Нужно ли удивляться тому, что, пока каналы связи между полушариями не нарушены, они работают как единое целое.

Действительно, в осуществление любой целостной функции каждое полушарие, выполняя только ему присущие задачи, вносит свою долю участия. У нас не два, а один целый и неделимый мозг, правда, состоящий из многих отдельных блоков, участие которых совершенно необходимо для сбора, хранения и анализа различных видов информации и в конечном итоге для принятия решений по всем возникающим перед нами проблемам. Выше мы познакомились со специфическими чертами деятельности каждого из полушарий мозга. Теперь попробуем представить, как строится деятельность целого, нерасчлененного мозга.

Главная, чисто человеческая функция мозга — речь. Она важна не только потому, что служит средством коммуникации. Человеческая речь в первую очередь является новым, чисто человеческим способом обработки информации, который дал нам огромные преимущества над животными и, по существу, сделал людьми, став основой психической деятельности нашего мозга.

Мы видели, что анализ речевых звуков, а также их синтез, формирование из них отдельных слов и целых предложений сосредоточены в левом полушарии. Анализируя и синтезируя речь, оно опирается на грамматические правила и на грамматическую информацию. Таким образом, в конечном итоге оно является устройством для абстрактного логического мышления. В нем хранятся логические программы, используемые нашим мышлением.

Однако любой логический анализ кодированной информации лишен всякого смысла, если нет возможности расшифровать ее значение. Без участия правого полушария этого сделать нельзя, так как значения слов известны лишь ему. Образные конкретные представления о предметах и явлениях окружающего нас мира, хранящиеся в правом полушарии, как-то содинены с их словесными обозначениями, хранящимися в левом. Чтобы словами можно было пользоваться, полушария в процессе овладения речью должны поддерживать постоянный контакт. Только деятельность эта пока недоступна нашему наблюдению, и мы о ней забываем.

Правое полушарие заведует и другой речевой функцией — эмоционально-интонационной окраской нашей речи, придавая ей однозначный смысл, соответствующий текущей ситуации. Интонации ограничивают излишнюю избыточность речи, придавая ей конкретный смысл, и тем самым исключают неправильную интерпретацию содержащейся в ней информации.

Наконец, правое полушарие полностью обслуживает мыслительные функции и обеспечивает возможность коммуникации на доречевом уровне. Серьезно облегчающие общение жесты, которыми ребенок овладевает в раннем детстве, и жестовая речь глухонемых находятся в ведении правого полушария, точно так же, как пиктографическая и иероглифическая письменность. В общем, любая форма общения, основанная на обозначении отдельных понятий определенными знаками, использование которых не требует выработки сколько-нибудь сложных грамматических правил, будет осуществляться правым полушарием. Эти способности у правшей не нарушаются даже при самых обширных поражениях левого полушария.

У маленьких детей, когда они овладевают речью, правое полушарие, как уже говорилось, трудится наравне с левым. В этот период оно принимает гораздо большее участие в анализе речи, и звуковые образы слов первоначально хранятся в обоих полушариях. Однако позже левое полушарие полностью узурпирует эти функции, а информация о звуковых образах слов, которой располагает его собрат, оказывается за ненадобностью на самом дне кладовой памяти правого полушария, и разыскать ее здесь нелегко.

Некоторые слова воспринимаются детьми как целостные сигналы, без детального анализа последовательности составляющих их звуков, примерно так же, как словесные команды собаками. Подобные сигналы, неважно, что в данном случае они словесные, это привычный язык правого полушария. В таком виде они только здесь и могут храниться, в левом полушарии эти же слова «записаны» в виде строгой последовательности определенных звуков.

Какую бы сторону деятельности мозга ни взять, обязательно обнаружится принцип строгого разграничения обязанностей, широко используемый техникой. Без этого любая деятельность оказалась бы невозможной.

Представьте себе, что произойдет, если ответ на заданный человеку вопрос будет формироваться отдельно в каждом полушарии. Человеческая речь богата. Одну и ту же мысль можно передать с помощью множества различных предложений. Но что бы делали речевые органы, если бы каждое полушарие старалось протащить свой вариант ответа?

Вот почему у человека главенствует принцип единоначалия. А иначе командовать нельзя. Ничего хорошего не получится. Вместо оперативного принятия решений по каждому вопросу возникла бы дискуссия.

Сейчас у нас еще недостаточно данных, чтобы решить, кто из полушарий более прилежный труженик, какой объем работ выполняет каждое из них, на чьи плечи возложена более квалифицированная деятельность. Ясно только, что она одинаково важна, так как выполнение любой функции в одиночку всегда страдает.

Однако нет оснований отказываться от терминов «доминантное», или «ведущее», полушарие. В одном вопросе они неравноправны. Работа правого полушария осуществляется автоматически, по заранее заданным программам, а левое произвольно управляет психическими процессами, принимает решение по любым вопросам, и правое ему подчиняется. Командиром мозга, несомненно, служит левое полушарие, и с этим нужно считаться.

Способ хранения собранной инфомации и интимные механизмы ее обработки в правом и левом полушариях мозга, видимо, тоже имеют существенные различия. Многие функции левого полушария очень четко связаны с его определенными районами, хорошо обособленными друг от друга. В правом полушарии локализация выражена менее четко. В выполнении любой деятельности принимают участие обширные районы полушария. Нейроны, привлеченные к исполнению строго ограниченных задач, распределены здесь довольно диффузно и перемешаны с другими нейронами, занятыми другой работой. Поэтому повреждения сравнительно небольших участков левого полушария часто приводят к серьезной патологии, а повреждение таких же по объему участков правого полушария чаще всего не вызывает бросающихся в глаза нарушений.

Левое полушарие не интересуется всем объемом информации, а выхватывает из нее лишь то, что считает наиболее важным. В этом отношении оно работает как фото— или киноаппарат, делающий один за другим серии снимков. До фотопленки доходит лишь небольшая часть отраженных от фотографируемого предмета лучей. Поэтому на ней оказывается зафиксированная обедненная картина, весьма далекая от реальности. Ведь окружающий мир трехмерен, а фотография дает плоскостное изображение.

От любого предмета отражается гораздо больше лучей, чем фиксирует фотопленка. Все пространство вокруг предмета заполнено волнами отраженного от них света, создавая волновое поле. Чтобы получить о нем исчерпывающее представление, волновое поле необходимо зафиксировать без больших потерь. Поиски способов упрощения волнового поля и способов его фиксации привели к созданию голографии. В переводе этот термин означает полное описание. На многослойной фотопластинке волновое поле зафиксировано настолько полно, что, несмотря на то, что предмет фотографировался строго спереди, немного поворачивая пластинку, мы можем увидеть его сбоку.

Правое полушарие, привыкшее собирать об окружающем мире исчерпывающую информацию, видимо, пользуется голографическим методом ее хранения. Не исключено, что для этого используется многослойность коры больших полушарий.

Голографический подход к обработке информации дает много преимуществ, одно из них то, что он помехоустойчив. Фотографируя предмет против солнца, мы рискуем засветить пластинку. При голографическом методе добавление солнечных лучей не помеха. Волновое поле содержит столько информации, что никакой «шум» не сможет ее полностью исказить или «заглушить».

Итак, специализация функций больших полушарий человеческого мозга — это не забавный парадокс, а насущная необходимость, столбовая дорога развития мозга. Хотя у нас два полушария, но психические процессы формируются иначе, чем у золотой рыбки или у многоголового Змея Горыныча. И в этом наше счастье.

Теперь понятно, почему в русских сказках ничего не говорится об особых умственных способностях Горыныча. Стражем он был, видимо, весьма бдительным и превосходным защитником, но мыслителя, даже при наличии трех голов, из него не вышло. Так что для решения наших обычных повседневных дел один ум определенно значительно лучше, чем несколько.

Конструктор слова

Чтобы стать писателем-прозаиком или тем более поэтом, нужно быть инженером человеческих душ и конструктором слова. Труд писателя — это напряженная работа над словом, работа на первый взгляд исключительно левого полушария. Но это только на первый взгляд. Нет таких форм речевой деятельности, которые у нормальных людей не требовали бы участия правого полушария. На что уж поэзия, сочинение стихов, выглядит чисто речевой, левополушарной функцией, но при обширных поражениях правого полушария она нарушается.

Твердить слова, рифмуя их при этом,

Еще не означает быть поэтом!

Причина затруднений вполне понятна. Никто не поставляет сочинителю поэтических образов и не помогает придать рифмованным строчкам музыкальное звучание. А как сказал персидский поэт А. Джамми:

Стихи — родник прозрачный;

с гор стекая, звенит он,

полон жемчуга до края.

Впечатляет темп и трудолюбие наших двойняшек. Всего два года требуется левому полушарию, чтобы усвоить грамматику языка, правила соединения слов в содержащие информацию предложения. Правое работает над языком всю жизнь. Маленькие дети превосходно оперируют словами, значения которых не понимают. Только к школьному возрасту заканчивается первый этап уточнения значения слов, его основного словаря. Это лишь начало большой работы, в процессе которой будет много раз переосмысливаться и уточняться значение уже известных слов и одновременно усваиваться новые слова родного языка. Зато при овладении вторым (иностранным) языком основная нагрузка ложится на левое полушарие.

Участие правого полушария имеет огромное значение не только для овладения речью, но и для развития математических способностей. Счетные навыки, которым мы обучаемся в раннем детстве, связаны с умением оперировать во внешнем пространстве, где находятся те предметы, пересчет которых ведет ребенок. Позже счет, как и все абстрактные операции, переходит в ведение левого полушария.

Именно здесь хранится «смысл» цифр, и, если он пострадал, устный счет нарушается. Больной может считать на бумаге с карандашом в руке, но, выполнив правильно задание, назвать результат не в состоянии. Здесь же в теменно-затылочных областях сосредоточены представления о разрядной организации чисел (понятие о единицах, десятках, сотнях, тысячах и т.д.), и, следовательно, никакие счетные операции с числами больше 9, будь то слагаемое, множитель, делимое или конечный результат, без участия левого полушария неосуществимы.

Работа правого полушария только на первый взгляд может показаться несложной. Обычно мы упускаем из виду трудности, с которыми ему приходится сталкиваться. Большинство слов современных языков не имеет достаточно строгих однозначных значений. Когда мы о малосимпатичном человеке говорим, что он свинья, осел или верблюд, никому из слушателей не придет в голову, что у этого злополучного малого на спине два горба, длинные уши или вместо носа пятачок. Кстати, я совершенно уверен, что все читатели поняли, что в данном случае речь шла не о пятикопеечной монете, а о поросячьем носе.

Европейские языки чрезвычайно метафоричны, но это не мешает нам понимать их смысл. Мы без труда догадаемся, о чем идет речь, если девяностолетняя старушка, с трудом взбираясь на подножку вагона, попросит помочь ей «сесть» в трамвай. Ни у кого не вызывает удивления, что студентов «срезают» на экзаменах, насмешника «сажают в галошу», врунишку «выводят на чистую воду». Подобные словесные выкрутасы легко доступны нашему пониманию только потому, что за правильным осмыслением речи стоит огромная, но пока еще плохо изученная работа мозга, в том числе правого полушария, которая позволяет бегло схватывать суть информации, передаваемой нам с помощью звуковой или письменной речи.

У наших двойняшек разный принцип обработки поступающей к ним информации. Правое полушарие склонно вести одновременную обработку сложного сигнала, левое, напротив, особенно интересует последовательность сигналов. Неудивительно, что оно оказалось способным овладеть грамматикой языка, и его обязанностью является не только анализ звуковой стороны речевых сообщений, но и извлечение из нее смысловой информации. Для этого недостаточно знать, что обозначает каждое услышанное слово. Приходится каждую фразу рассматривать через призму универсальных языковых правил грамматики. Только после этого могут стать понятны взаимоотношения между словами.

Особенно важно усвоить значения некоторых слов, наиболее тесно связанных с грамматикой. Вот почему смысл предлогов «в», «из», «над», «под» и других в отличие от основного словаря хранится в левом полушарии. Возможно, правое полушарие способно справиться с такими словами, как «верх» и «низ», тем более что между словами «верх» и «вершина» есть определенное сходство, а значение слова «вершина» записано в правом полушарии, но понять смысл слов «под» и «над» оно не в состоянии.

Интересная особенность левого полушария — врожденное умение работать со знаковыми системами. Какую бы форму ни принимала человеческая речь, вернее, какими бы знаками ни кодировались ее слова, анализ и синтез их берет на себя левое полушарие. Это оно обрабатывает и анализирует зрительно воспринимаемые сообщения знаков пальцевой азбуки глухонемых и синтезирует ответную речь из таких же цепочек двигательных актов, являющихся буквенными знаками. Именно левое полушарие слепоглухонемых людей осуществляет анализ тактильных ощущений о знаках жестовой азбуки или вибрационных знаках, возникающих в гортани говорящего человека, и синтезирует цепочки двигательных актов ответной речи.

Следовательно, для левого полушария важен сам принцип использования знаков и не имеет значения способ их кодирования. Оно работает как опытный шифровальщик, легко переходя от одного кода к другому.

Насколько для развития интеллекта важна речь, позволяющая нашему мышлению перейти от конкретных образов, хранящихся в правом полушарии, к абстрактным понятиям, которыми оперирует левое полушарие, можно получить представление, сравнив уровень умственного развития слепоглухонемых детей, не прошедших школы специального обучения, с уровнем развития детей того же возраста, обучавшихся буквенной речи по специальной системе, впервые в мире разработанной в нашей стране выдающимся ученым И. Соколянским.

До работ Соколянского слепоглухие от рождения дети людьми, по существу, не становились. В них было слишком мало от человека, а их интеллект оставался на уровне животных. Своевременное раннее обучение пальцевой азбуке давало толчок для бурного развития интеллекта. В результате по темпам развития они практически не отставали от зрячих с хорошим слухом нормальных детей.

Трудно утверждать безапелляционно, но создается представление, что воспитанники специального интерната для слепоглухих детей, находящегося под Москвой, в конечном итоге достигают более высокого интеллектуального развития, чем воспитанники обычных интернатов. В числе бывших воспитанников этого маленького коллектива есть лица, имеющие высшее образование, ставшие учеными, получившие степень кандидата наук.

Интересно отметить, что созданная в интернате методика позволяет обучить слепоглухих детей грамматическому строю словесного языка всего за два, реже за три года. Она показала, что применяемая во всем мире методика обучения глухонемых, которых, казалось бы, обучать проще, недостаточно адекватна, так как при ее использовании процесс овладения грамматикой родного языка иногда растягивается на 10—12 лет.

Над осуществлением зрительных функций также совместно трудятся оба мозговых полушария. Изучение больных, подвергшихся операции перерезки мозолистого тела, показало, что каждое из полушарий, работая изолированно от другого, может опознать любой предмет, хотя правое в области зрительного восприятия, несомненно, талантливее своего соседа. Чем труднее в процессе запоминания и последующего опознания сложных фигур или цветных оттенков опереться на помощь речи, тем большую долю работы берет на себя правое полушарие.

Одна из важнейших особенностей зрения — способность узнавать изображение независимо от его размера, местоположения в пространстве и на сетчатке. В то же время и размер и местоположение рассматриваемого предмета для нас далеко не безразличны. Из информации, полученной с помощью зрения, каждое полушарие черпает сведения, интересные лишь ему.

Левое полушарие интересуется формой рассматриваемого предмета. Большой он или маленький, где находится и как расположен, не имеет для него специального значения и не мешает узнать рассматриваемый предмет. Мы одинаково легко узнаем человека стоящего, сидящего, лежащего или прыгнувшего с вышки в бассейн вниз головой. Видимо, в этом процессе львиную долю работы берет на себя левое полушарие.