Зато польза от кольца была пусть и невелика, но несомненна. Атака на болвана снова вычерпала мой резерв до дна, и казалось, что еще несколько часов я не смогу зажечь даже свечу, но сила, капля за каплей, начала возвращаться. Медленно, едва-едва, однако ощутимо.

Вообще расплести «баронские силки» занятие не столько сложное, сколько требующее внимания и терпения. Вытягивать плети в строгом порядке, не задевая соседние, довольно муторно, особенно если учесть, что треть ветвей невидима. Ложный шаг приводит к тому, что силки срабатывают, захватывая неосторожного, и душат. Вон один такой невезучий как раз валяется возле стены. Одежда истлела, остались одни изломанные кости. Как давно он тут лежит – не разберешь…

И самое обидное, что «баронские силки» существуют исключительно для магов. Обычные люди пройдут через них, не обратив внимания.

В ладонь злорадно вонзился шип.

– Готово, – удовлетворенно сообщил я, отведя последнюю, неохотно гнущуюся ветвь и незаметно потирая пострадавшую руку. – Прошу вас, сударыня…

Сразу за «силками» атмосфера в туннеле переменилась. Словно рухнула невидимая завеса, отделявшая нас от мира снаружи. Теперь пространство наполнилось оттенками иного.

– А ведь мы давно уже на стороне Черных, – заметила озадаченно Ксения. – Чувствуешь?

Еще бы не почувствовать. И река осталась далеко позади. Исходящее от нее тяжкое стремительное ощущение движения стихло. Мы прошли под ней, даже не заметив. И уклонились куда-то в сторону… Кажется, даже в сторону от города.

Через новый туннель существовал только один ход, хотя сам туннель ветвился, разделялся, закольцовывался и упирался в тупики. И каждое такое ответвление, кольцо или глухой тупик оснащалось ловушкой. То пол ощеривался клыками выныривающих из невидимых пазов заточенных копий. То обрывался ямой, замаскированной иллюзией надежного покрытия. То стены смыкались вокруг неосторожного, не заметившего нарисованных на них двойных колец. Почти в каждой из ловушек белели кости вперемешку с ветошью одежды.

– Сколько же их здесь! – ужаснулась Ксения, всматриваясь в очередную унылую кучу. Голос ее прошелестел, не отталкиваясь, а цепляясь за шершавые стены.

– Зато удобно. – Я в этот момент изучал подозрительные плитки на полу и потому не проникся атмосферой.

Спохватился, только когда затянувшаяся тишина стала уж очень гнетущей. Ксения смотрела на меня. Лицо ее было расстроенным.

– В смысле некроманту удобно, – пояснил я, слегка смешавшись. – Западни и жилище его защищают, и можно регулярно пополнять запасы человеческой плоти, очищая их… Ну что ты на меня так смотришь? Я не некромант!

– Ход твоих мыслей навевает подозрения, – ехидно заметила Ксения.

– Наверное, некрот покинул здешнее логово или умер. – Я пропустил колкость мимо ушей. – Ловушки действуют, а урожай собрать некому.

– Займись.

– В следующий раз.

– Зачем эти бедняги сюда лезли?

– А мы зачем?

Ксения задумчиво щурилась на груду ветхой одежды в каменной каверне. Среди сгнивших тряпок поблескивал приплюснутый шлем с одним рогом.

– Ну и еще охотники за сокровищами заглядывали, – неуверенно предположил я. – При некотором опыте и наблюдательности все эти ловушки даже для немагов проходимы… Наверное.

Из-под шлема на меня укоризненно косился желтый череп. Мародеры в шлемах с рогами не ходят.

От магов некроманта хранили препятствия посложнее. Но с исчезновением автора заклятий чары почти распались. Да к тому же подземные духи потрудились, выгрызая дыры в защите, разъедая и подтачивая колдовство. Так что ничего запоминающегося с нами не случилось. Ну разве что я обжег скулу, размыкая закреп.

Ксения следовала за мной тенью.

Проход распустился пятью отростками, и в одном из них мы позаимствовали у приткнувшегося возле стены костяка связку светоносов. От времени они почернели, но все еще действовали. Стоило отломить верхушку одного из стержней, как пространство озарилось зыбким оранжевым светом.

Правда, разнообразия в наше путешествие это не внесло.

– Передохнем? – На этот раз первым сдался я.

– Желание перекусить перерастает в навязчивую манию, – произнесла Ксения, прислоняясь спиной к моей спине. Поза отдыха стала привычной. Удобно, тепло и чувствуешь каждый вздох собеседника.

– А я бы выпил что-нибудь.

– Коньяка «Бласторский колдун»?

– Неплохо. Впрочем, согласен на глоток воды из канала…

Мы тихонько посмеялись.

– Неприятно здесь, – созналась девушка после паузы. – Никогда прежде не сталкивалась с некромантами. Они все Черные маги?

– Нет. На самом деле цвет магии не имеет для них значения. Они работают на глубинных слоях, там, где оттенков не видно. Хотя Черная магия им чуть ближе. Но животворы чаще Белые.

– Это те, кто работает с до-жизнью? Разве они сородичи некромантов?

– Для некромантов – после-жизнь, для животворов – до-жизнь. У некоторых народов их считают еще опаснее некромантов и жестоко убивают. По их мнению, использовать и направлять то, что еще не рождено, что еще только начало чьего-то сознания и силы, гораздо более отвратительно, чем пользоваться остаточными силами тех, кто прожил свою жизнь.

Ксения помолчала, а потом произнесла негромко:

– С моей матерью до моего рождения работал животвор. Отец считал… Он считает, что иметь мага в семье престижнее, чем просто деньги и положение.

– Не думаю, что животвор мог создать мага, – покачал я головой. – Иногда они меняют характеры и судьбы, иногда вселяют жизнь в бесплодных женщин (при этом забирая ее у кого-то еще, хотел добавить я, но не стал), но силой не наделяют…

Ксения шевельнула плечами.

– Может быть. Только моя мать так и не захотела считать меня своей дочерью…

Я покосился на нее. Воистину, какие только проблемы не придумывает для людей судьба.

– Ты училась в Академии? – спросил я, чтобы как-то отвлечь ее.

– Нет. Мне нанимали магов давать частные уроки. У меня в наставниках была совершенно фантастическая женщина…

– В Академии веселее.

– Для тех, кому интересно этим заниматься…

– А тебе нет?

– Интересно… Но мне многое интересно, кроме… Скажи, а ты когда-нибудь хотел стать просто человеком? Не магом?

– Н-нет… Не знаю, наверное, нет. Во всяком случае, такая мысль мне не приходила в голову… – Почти не солгал я. Так, запнулся на мгновение. Словно сказанное показалось мне шероховатым.

– Тогда скажи, зачем ты хочешь быть магом?

Я окончательно растерялся. Странный вопрос. Зачем мне дышать?

– Так вот, как это для тебя… – Ксения задумчиво наклонила голову.

– А для тебя?

– Я все время думаю, где это различие? Что могут маги и чего не могут простые люди… Во власти?.. – Она зябко вздрогнула. – Трой, можно мне твою куртку? Пожалуйста…

Я стащил куртку, протянул и обнаружил, что Ксения повернулась и смотрит на меня с лукавым удовлетворением.

– Что?!

– Видишь! Совсем не нужно быть магом, чтобы повелевать другими.

– Погоди… Ты же попросила.

– И сказала волшебное слово «пожалуйста». – Она довольно засмеялась.

– Это другое… То есть я хочу сказать, что не во власти дело. Ну скажем, музыкант пишет музыку не для того, чтобы понравиться слушателям, а потому, что не может иначе. Так и маг.

– Ты уверен? Что музыканту не нужны слушатели?

Я демонстративно потряс головой:

– Я устал, голоден и зол. Может, отложим размышления о сущности магов до более комфортных времен?

– Сибарит! – величественно заявила Ксения. – Дай сюда куртку…

Каменные норы и не думали заканчиваться. По-прежнему унылые, длинные и однообразные. Хотя пауки как могли постарались подойти к решению вопроса творчески… Паутина затягивала пространство плотной, многослойной, рвущейся с отчетливым сухим треском кисеей. Сетям было от роду несколько веков, если не тысячелетий. Их никто никогда не тревожил. Даже сами пауки, невесть чем питавшиеся в этих стылых каменных карманах.

Пальцы драли крошащиеся шероховатые нити, расчищая дорогу. Прах засыпал глаза. Пахло пылью и насекомыми.

– Не может быть здесь дороги, – брезгливо бурчала Ксения. – Здесь же миллион лет никто живой не ходил.

Она подняла повыше едва мерцающий светонос, пытаясь рассмотреть нечто темное, завязнувшее в густых тенетах.

– Посвети-ка сюда, – попросил я.

Движение света вызвало яркий отблеск справа, пробившийся даже через завесу седой кисеи. При ближайшем рассмотрении на стене обнаружилась бляшка из желтого металла с вычеканенным на ней узором. Узор показался смутно знакомым.

– Колкий какой. – Дыхание приблизившейся Ксении легко пощекотало мне ухо.

– Что? – озадачился я, но тут же понял, о чем она. Бляшка щетинилась десятками не видимых обычным зрением тонких игл. Иглы покачивались, реагируя даже на колыхание паутины.

– Сторожевое клеймо, – догадался я вслух. Иглы беспокойно затрепетали.

Может быть, первое, но бес знает, сколько таких же мы могли миновать, не заметив. Либо система сигнализации давно мертва, либо тревогу мы уже подняли, но некому реагировать, либо мы и сами не знаем, в какую ловушку угодили.

Я невольно обернулся, пытаясь высмотреть хоть что-нибудь за пределами освещенного оранжевым круга. Но там лишь зияла чернотой прореха в паутинных занавесях, проделанная нашим вторжением, и волновались мохнатые, оборванные клочья.

– Все равно возвращаться некуда, – вымолвила Ксения, отозвавшись эхом на мои мысли.

И мы пошли дальше.

В сущности, идти осталось всего ничего. Узкий туннель вдруг вспух сферической полостью, которую не осилили оплести даже сумасшедшие здешние пауки. Кипы сивой паутины причудливыми фестонами занавешивали потолок каменного пузыря и сбегали по стенам воланами. Одна из двух стоящих в центре колонн рассыпалась, усеяв пол большими и маленькими обломками. Дальняя стена кармана была плоской, а в центре ее маячила массивная каменная дверь, окованная прихотливой вязью того же желтого металла. Это придавало ей несколько фальшиво-театральный вид. Справа и слева от створок высились бесформенные фигуры, окутанные все теми же белесыми паутинными волокнами. Торчали только трезубцы.

– Пещера чудес! – Ксения, озираясь, машинально снимала с лица остатки прилипшей паутины. – Майон Контрабандист и его братья…

– Охраняется… хм, зомби, – докончил я.

– Правда? – восхитилась Ксения. – Это вон те, что ли? А они не оживут?

– Непременно оживут, – пообещал я. – Как только мы пересечем эту черту, – я показал едва заметную трещинку, вьющуюся по полу.

– Некроманты, – с отвращением молвила Ксения. – Вечно у них в стражах что-то несвежее.

– Весьма выгодно. Неприхотливы, жрать не просят, зарплату не требуют, и терпения их хватит на века…

Очередного ехидного комментария от спутницы я не дождался.

– Подожди, – она обеспокоенно посмотрела вперед, на скрытые паутиной фигуры, – ты серьезно? Они действительно еще действуют?

– Практически наверняка…

– Сделать что-нибудь сможешь?

– Я не некромант… – И даже не эпический герой, закончил я мысленно, прикидывая размер и массу стражей.

– А может…

– Поздно! Придется импровизировать.

Ксения сдавленно охнула и резво прыгнула за мою спину. Я машинально расправил плечи и замер, мрачно наблюдая, как начинают оживать стражи возле дверей, пробужденные то ли нашими голосами, то ли системой сигнализации. Затрещали окостеневшие от многолетней неподвижности члены. Звякнули ржавые латы. С глухим стуком опустились на пол трезубцы. Медленно, с натугой повернулись головы, выцеливая жертву.

– Слева еще один, – подсказала дрогнувшим голосом Ксения.

– Вижу, – пробормотал я, краем глаза замечая, как из темной ниши слева вываливается нечто приземистое на четырех лапах.

Покойники не оживают. Но иногда некроманты наговаривают заклятие на тела умерших, как на каркас. Каждый страж был так стар, что рассыпался бы в момент, если бы его не связывало заклинание, окутывающее фигуру вязким коконом. Стоит нарушить заклятие, страж рассыплется. Но это не так просто… Я бы даже сказал, что это совсем непросто.

Первым прыгнул четырехлапый. Скакнул издалека, словно чудовищная лягушка. Я только успел выставить руки, принимая странно хрупкое, но при этом тяжелое тело. Словно из известкового камня. Тварь сразу же повалила меня на пол, придавив сверху.

Заломило кости от резкого холода. Я попробовал толкнуть урода – пальцы легко вошли в плоть до вторых суставов, и кончики их обожгло льдом. Пахнуло гнилью. В тусклых, стеклянистых глазах твари метнулся оранжевый огонек светоноса, который держала в руке отшатнувшаяся Ксения.

А ведь это не зомби. Это вывернутый. Какой-то крупный зверь, усилием некроманта оголенный до темных инстинктов.

Ну тогда все ясно…

Я вонзил ладони еще глубже, не обращая внимания на колючую, стылую боль, и, нащупав внутри твари сплетение тугих волокон, рванул изо всех сил. В глазах распустились черные соцветия от неимоверного усилия, но раздавшийся треск подтвердил успешность маневра, и тварь бессильно откатилась, подергивая конечностями.

Мерзостно завоняло падалью, даже ноздри защипало.

– Осторожнее! – предупреждающе вскрикнула Ксения.

Тут как раз подоспел страж с трезубцем. Навис сверху, занеся свои вилы, все еще опутанный лоскутами паутины. Я откатился в сторону, и трезубец пронзил конвульсивно содрогающегося четырехлапого. Страж равнодушно выдернул оружие вместе с ошметками плоти и развернулся, поднимая руку для следующего удара. Второй страж был на подходе.

Двигались они достаточно быстро. С угловатой неутомимостью насекомых. Но было заметно, что и здесь время поработало на разрушение, и заклинание зияло прорехами, как недоработанная компьютерная программа. В лучшие времена эти монстры были быстрее в несколько раз.

Я выбросил руку с кольцом Ксении в сторону ближайшего стража, выплескивая скопленную энергию. Кокон стража на мгновение побелел, и только.

Зато Ксения, широко размахнувшись, хлестнула замешкавшегося стража связкой светоносов. Тонкие прутья переломились, разбрызгивая вокруг отлетевшие верхушки. Часть светоносов впилась в рыхлую плоть зомби, сверкая оранжевым.

Правильно! К бесам магию…

А я нащупал здоровенный каменный обломок от разрушенной колонны и, крякнув от усилия, обеими руками с силой засадил его под шлем монстра. Глухо звякнуло. Голову стража снесло начисто, и она покатилась по полу, словно жестяной сосуд, рассыпая черные хлопья. Обезглавленное тело замерло на секунду, подогнуло колени и стало крениться вперед. На меня.

Выхватив из рук оседающего стража трезубец, я откатился вскочил на ноги и прыгнул вперед, вонзив зубья в тело его напарника. Скрежетнул металл, натыкаясь на кости. Страж покачнулся, невозмутимо обернулся, вцепившись свободной рукой в древко вонзенного трезубца, и потянул его на себя. Я чуть не кувыркнулся, настолько сильным оказался рывок.

Ксения толкнула под ноги стражу его свалившегося наземь коллегу, и тот споткнулся, заваливаясь назад. Я дернул трезубец. В теле стража появились неровные черные дыры. Он рухнул на пол, теряя фрагменты лат. Завозил руками, пытаясь зацепить оброненный нож. Оружие он не выпустил, но из горизонтального положения воспользоваться им не мог.

– Спокойной ночи, бедняга, – пробормотал я, вонзая свой трезубец в солнечное сплетение, туда, где сходились линии заклятия и где тело зомби уже было достаточно искромсано, чтобы последний удар мог разодрать тело стража напополам.

Из черных разрывов посыпалась труха. И через несколько мгновений казавшаяся однородной плоть стала стремительно сминаться и расслаиваться.

Первый страж все еще упорно скребся по полу, слепо ползая от стены к стене, словно колоссальная, глупая, усеянная перемигивающимися оранжевыми огоньками игрушка. Для детишек-некротов. Его тоже пришлось прикончить прицельным пробиванием брюха.

– Все, – констатировала Ксения с облегчением, качнув носком ботинка ворох ветоши и засыпанных прахом костей. Загремел, откатываясь, шлем.

Машинально проследив за ним взглядом, я обнаружил в стене еще одну нишу, где свернулась клубком вторая четырехлапая тварь. Неподвижная и безразличная к произошедшему. На наше счастье. А рядом паутинная завеса маскировала провал, где тоже стояло нечто. И дальше еще…

Запоздалый ужас отдался обессиливающей слабостью и исчез без остатка.

Узорчатую дверь сдерживало простое и надежное, как обычный засов, заклятие. Скорее для того, чтобы массивные створки не распахивались сами по себе, чем для того, чтобы служить преградой. Если гость прошел лабиринт и одолел стражей, то никакие запоры его уже не остановят.

Но вот колец или ручек снаружи не было предусмотрено, поэтому пришлось воспользоваться ножом, одолженным у зомби, чтобы поддеть створку, просунув кончик лезвия в щель.

Массивная каменная дверь распахнулась легко и беззвучно, утаскивая паучью пряжу. Пахнуло сухим тленом и бальзамирующей жидкостью.

– Знаешь, я, пожалуй, ушла бы отсюда… – неестественно тонким голосом заявила Ксения спустя полчаса. – Немедленно!

В тесной клетке нечто давно и безнадежно мертвое интенсивно шевелило когтистыми конечностями, пытаясь сквозь прутья дотянуться до поспешно отступившей девушки.

– Он соскучился по общению, – ухмыльнулся я, захлопнув толстенный фолиант. На кожаной обложке еще сохранилась мерзкая татуировка.

Пылищи в логове некроманта скопилось чудовищно много. Она свалявшимися пуховыми одеялами лежала на всех более-менее горизонтальных поверхностях, к счастью, скрадывая подробности интерьера. Зато под ней все время что-то скреблось и шуршало. И стало шуметь активнее, как только почувствовало наше присутствие.

– Мыши? – с надеждой спросила Ксения поначалу.

– Ну если только дохлые…

Останки некроманта, опутанного волокнами своих заклинаний как войлоком, мы обнаружили практически сразу. Он полулежал в массивном каменном кресле, поставленном спинкой ко входу, и все еще глядел пустыми глазницами на дальнюю стену. Судя по костюму – мужчина. В правой руке криво торчал металлический жезл. Костлявые пальцы стискивали его так крепко, что не разжались после смерти, и на костяшках высохшая кожа полопалась. Левой рукой некромант прижимал к себе книгу в заскорузлой обложке.

На полу под слоем пыли все еще прочитывался небрежно выписанный кровью «барьер».

– Чего он туда уставился?

– Ждал чего-то… Или боялся.

– Стены?

– Ну может, там что-то было. Или есть.

Стена не выглядела особенной, но мы внимательно осмотрели ее. Покосившиеся полки со слипшимися книгами, склянки с бледной плотью, зубастые щипцы и черненые иглы… За полками грубая каменная кладка.

– Здесь неуютно… Ты не находишь? – Я задумчиво протер ладонью пузатый бок бутыли. Внутри нее провернулось нечто рыбообразное, уставив на меня слепой белый глаз.

– Нахожу! – нервно согласилась Ксения.

– Давит…

Она некоторое время молчала, прислушиваясь. Потом неохотно призналась:

– Я думала, что мне кажется… Или что так и должно быть в доме некромантов.

– Все заклятия давно высохли и не пахнут… Да и вообще, некроты тоже люди, у них дух другой… А здесь…

Ощущение близкой пропасти – вот как это воспринималось. Странное чувство в полностью замкнутом каменном мешке. И сквозило, кстати, от стены.

– Отчего он умер?

– От тоски и одиночества… Ну что ты опять так глядишь? От старости, наверное, умер.

– Непохоже. Смотри, волосы совсем не седые. И зубы…

– Не трогай его! А говоришь, что я симпатизирую некромантам.

– Жезл полностью разряжен…

Я снял с полки пару бутылей. В тяжелых сосудах что-то явственно всплеснуло.

– Между прочим, здесь кладка свежее.

Сопя и смахивая пыль, мы в четыре руки разобрали полки и разломали кладку подручным инструментом. Благо что изрезанное рунами долото для проделывания дырок в черепах вполне годилось и для выдалбливания раствора между камнями.

– Дверь…

Самая обычная, окованная позеленевшей крошащейся медью. Металл окислился так, что знаки на двери утратили всякий смысл.

– Запасный выход?

– Надо совсем спятить, чтобы им воспользоваться. Не хочу знать, куда он ведет.

Еще в процессе расковыривания стены мы почувствовали, что совершаем нечто плохое. Давление росло с каждым выпавшим камнем. Казалось, что мы своими руками один за другим выбираем фрагменты хрупкого моста, готового провалиться… Куда?

– Там что-то страшное… – Ксения не касалась ладонями двери, ведя рукой над ее поверхностью, но пальцы девушки побелели. От движения воздуха хлопья меди легко сыпались.

– Не будем открывать?

– Лучше вернемся. Если он завалил эту дверь, то наружу выходил другим способом. Наверное, мы просмотрели…

– А зачем ему наружу? Он тут на полном обеспечении, а все, что нужно, ему зомби притащат…

Ксения не отозвалась. Вдруг насторожилась, поведя головой. Глаза расширились и казались черными в неровном свете уцелевших светоносов.

– Слышишь?

Я решил было, что она услышала звуки из-за медной двери, но девушка резко развернулась к ней спиной. И тогда и я различил сначала легкое поскребывание… И лишь затем монотонный, незаметно нарастающий шелест. Скорее всего, он появился давно, но мы не обращали на него внимания. В логове некроманта и так все время шуршало.

А потом створки двери, через которую мы проникли сюда, стали медленно раскрываться. Беззвучно и зловеще…

Не сговариваясь, мы опрометью кинулись к ним и с силой рванули на себя. К счастью, изнутри ручки имелись. Обе створки туго сомкнулись. Что-то сухо хрустнуло и дробно посыпалось на пол. Мы ошарашено уставились на отрубленные половинками двери фаланги серых пальцев с длинными желтоватыми ногтями.

– Н-наверное, сторожевые клейма все же сработали. – Спазм перехватил горло, поэтому заговорил я сдавленно. – У некромантов все тормозит, зато на века рассчитано…

Ксения метнула дикий взгляд.

Снаружи заскреблось. Дверные створки мягко, но настойчиво потянули. Как они это делают, там же даже подцепить нечем?.. Я снова покосился на вооруженные твердыми, длинными ногтями пальцы на полу и решил не задаваться дурацкими вопросами.

– Ты заметил, сколько их? – исчезающим шепотом спросила побледневшая Ксения.

Конечно, заметил еще до того, как щель в двери закрылась. Там, снаружи, кишела мертвая плоть. Очень настырная и терпеливая.

Дверь дернуло. Как раз в этот момент Ксения ринулась к безучастному некроманту, выхватила из его рук жезл (вместе с присохшей кистью) и, вернувшись, одним движением засунула металлический штырь в отверстия ручек. Новое содрогание створок отозвалось глухим лязганьем.

Мгновение мы оценивали прочность импровизированной преграды, а затем переглянулись.

– Ну? Где хуже, там или… там?

Выбор был невелик. Медная дверь мгновение упруго сопротивлялась, а затем легко поддалась. Ее заложили камнями, но не потрудились запереть. Изнутри пахнуло так, что мы поначалу отшатнулись. Что-то резкое – ядовитое и пряное, словно аромат черволиста. Затхлое и одновременно живое. Густая, непроницаемая, вязкая, как смола, тьма вываливалась из дверного проема. Огонек светоноса превратился в едва тлеющую багровым искру.

Шаг, другой… Словно погружаешься в нефть. И ощущение, что тебя накрывает с головой чужеродный, смертоносный, абсолютно несовместимый с жизнью поток, усиливалось с каждым мгновением.

А потом стало светло и просторно. И при этом жутко до одури.

– Не может быть! – перехваченным голосом воскликнула Ксения, и я поймал себя на том, что беззвучно проговариваю одновременно с ней то же самое.

Этого действительно не могло быть.

На несколько томительных секунд мы попросту растерялись под шквалом впечатлений и искажений восприятия. Вцепились друг в друга.

Пространство расступилось вширь, в высоту и в глубину на немыслимое расстояние. Потолок сводом вознесся резко вверх, затенившись контрфорсами и балками, вырезанными прямо в скалах где-то неимоверно далеко. Стены разошлись по округлому, извилистому периметру, источенные продольными галереями, нишами и иссеченные узенькими лесенками. Дно у каменной полости если и было, то рассмотреть его в густом мраке с того места, где мы находились, было невозможно, а сделать несколько шагов вперед, чтобы заглянуть за край каменного пола, решимости пока не хватало.

От одной из галерей, правее и выше на ярус, волнорезом уходила в центр пустоты каменная стрела, на конце которой высилась остроконечная башенка, замершая прямо над пропастью.

Скудно мерцали зеленоватые кристаллы, растущие гроздьями на стенах или колоннах.

И все бы ничего, но эти галереи, балки, стены, мосты и лестницы соединялись друг с другом под совершенно невозможными углами. Как на рисунке шутника-художника из серии «не верь глазам своим».

– Такого просто не может быть, – убежденно повторяла Ксения, уговаривая одновременно себя и меня. В неприятном свете кристаллов ее лицо казалось безжизненным, а глаза пугающими. – Никто не в силах упрятать такую махину под городом. Да здесь земля неспособна удержать все эти сооружения…

– Все возможно, – тихо ответил я. – Если уметь работать с пространством. Ты не чувствуешь? Здесь же все изломано…

Тот, кто сотворил это, кроил пространство с легкостью безумного, но всесильного архитектора, рассекая и соединяя его, словно бумажную модель. Сворачивая и кромсая реальность под свои немыслимые затеи. Здесь все пропиталось могуществом и магией настолько древней, что она сравнялась по сути с силами самой изначальной природы вещей.

И там, где пространство было состыковано и стянуто заклятиями, царило чудовищное, непереносимое давление. От него кружилась голова, ломило виски и чернело в глазах.

– Никто такое не может… Сейчас, – едва слышно сказала Ксения.

– Значит, это кто-то из прошлого.

Я сделал несколько шагов в сторону, осматриваясь. От резкого движения замутило, и к глотке подступила желчь. Захотелось упасть и отдышаться.

Дверь вывела нас на одну из галерей. Справа и слева тоже были двери. Не так много (каждая шагов через двадцать), но и не так мало, если посчитать все в целом. Ксения подошла к краю галереи, глянула вниз и отпрянула с мучительным стоном. Я поспешил ей на помощь, но девушка отмахнулась, отворачиваясь.

– Уйди… уйди же! – Ее рвало, но пустой желудок не желал исторгать из себя ничего, и тело девушки сводило бессильной конвульсией.

Я подобрался к краю, заглянув в пропасть. Никаких перил. Край каменной полки слегка раскрошился, и мелкая пыль посыпалась в колышущуюся тьму внизу. Несколько мгновений ничего, кроме немыслимой глубины, не ощущалось, а затем…

Там что-то двигалось. Незримое, даже более невозможное, чем все здесь. Смертоносное. Темнота свивалась, танцевала, слоилась. Изредка внизу всплескивал призрачный, болотного оттенка огонь… Нет, не огонь. Тень огня. Каждый такой всплеск порождал мучительную, сосущую тоску и беспросветный ужас в душе.

Людям нельзя туда смотреть. То, что там все еще жило, было недоступно человеческому восприятию. Демоны с другой стороны. С изнанки миров. Настолько немыслимые, что дробили человеческий рассудок одним только фактом своего существования.

То ли строитель этого обиталища проделал дыру в Иное, то ли поселил тамошних обитателей на дне своего дома и они все еще были здесь. Живые? А может, давно мертвые, но способные погубить своим присутствием даже после смерти.

…Я качнулся назад, отполз к стене и некоторое время восстанавливал дыхание и унимал сердцебиение. Не обмочиться бы.

– Здесь нельзя находиться, – едва слышно проговорила Ксения, как мне показалось из немыслимого далека. – Давай вернемся обратно… Лучше умереть там, чем сойти с ума здесь…

Я переместился к ней, осторожно взял за дрожащие плечи, повернул к себе. Лицо девушки, и без того осунувшееся, сейчас казалось прозрачным и призрачным. Даже губы побелели. Зрачки расползлись во всю радужку, и заглядывать в них было так же больно, как в пропасть. Она не притворялась и не паниковала. Что-то ее по-настоящему терзало. Пожирало стремительно и безжалостно, словно бездымное, невидимое пламя – кусок сухого спирта.

– Если хочешь, подожди пока в гостях у некроманта. Жезл наверняка еще держится. Я попробую найти выход. Как-то обитатель этих хором должен был выбираться наружу?

– У него могли быть собственные Врата. – Ксения облизнула сухие губы и отвела взгляд. – Уж чего-чего, а крови он тут не жалел…

– А мог быть и простой выход. Я поищу.

– Я с тобой. Предпочитаю твое общество обществу смердящих зомби.

– Польщен. Но если тебе сейчас плохо, дальше будет хуже…

– Притерплюсь.

Она решительно поднялась на ноги, отряхнула колени и вызывающе взглянула на меня, попытавшись усмехнуться. Вышло неубедительно.

– Ну мы идем или нет? – Уверенную усмешку попортила капля крови, выскользнувшая из точеного носика.

Стянув с пальца кольцо, я возвратил его девушке. Она мгновение колебалась, но спорить не стала, забрала и надела на прежнее место. И тут же сдернула, словно обожглась.

– Что?

– Не знаю… От него еще хуже. – Ксения уронила кольцо в карман. – Пошли…

Как всякие обитатели поверхности, мы первым делом потянулись наверх, поднявшись на несколько этажей, до самой высокой галереи. Но вскоре выяснилось, что, по большому счету, совершенно неважно, куда идти. Пространство кувыркалось по своим законам, и, идя вверх, ты вдруг обнаруживал, что снижаешься. Путь вправо изворачивался и становился своим зеркальным отражением. Или, хуже того, совершенно иным ответвлением на другом ярусе…

Единственное, что оставалось неизменным, – невыносимые, выворачивающие наизнанку взгляды тех, кто ждал в глубине.