Лайсан уже должна была принести чай. Бабушка покосилась в сторону коридора.

Вместо секретарши с подносом вошла Ниночка-Мультяшка. Осторожно проплыла по салону, поставила на стол чашки, молочник и сахарницу, а потом присела на корточки возле кресла Бабушки.

– Баба Тиша… – шепот.

– Да, Ниночка.

– А можно мне позвонить?

– Куда?… можно, конечно.

Мультяшка замялась.

– Я не в смысле домой, – она смущенно взъерошила кудри, – я Свете хотела. Ну, спросить, как они там…

– А разве Сережа не связался? – удивилась Бабушка. – Или Настя? Они должны были…

– Сережа до сих пор с шефом полиции разговаривает. А Анастис данные проверяет, которые он прислал.

«Ох, что-то не то творится», – подумала Алентипална.

– Звони, Ниночка… почему тебе разрешение-то нужно?

– Вдруг прослушивают? – исчезающе тихо предположила Мультяшка.

Нина, не последнего разбора Птица, но от природы пугливая и мнительная, очень боялась загадочного чужого корректора, о котором рассказывала Настя.

– Звони, – улыбнулась Бабушка. – Ничего нового ты не скажешь.

Ниночка скрылась. Алентипална еще немного посидела, сложив руки на коленях, потом встала и подошла к поглощенным беседой мужчинам.

– Ваня, – посоветовала она, облокотившись на спинку кресла Кхина, – оставь пока Третью.

Оба триумвира уставились на нее.

– Какой в списке первый пункт, Тишенька? – нарушил молчание Ценкович. Не было нужды удивляться, переспрашивать, уточнять; и возражать местре Надеждиной, ведущему специалисту, стал бы кто угодно, но только не собратья по триумвирату.

Алентипална прикрыла глаза.

– Его еще нет.

– Хорошо, – ответствовал Элия, оглаживая бороду. – Ждем, когда появится. Мнится мне, ждать недолго.

– Что ответим Нероцкому? – пробасил Батя из недр кресла, в котором, несмотря на рост и плечистость, утопал. – Жемчуг не смогла решить.

Бабушка опечалилась. Наверняка Данг-Сети видит выход так же ясно, как она сама. Ратна упрямо стоит на своем: пусть все важные решения принимает местра Надеждина, куратор Эрэс.

– Пусть он не волнуется, – Алентипална потеряла счет тому, сколько раз говорила это. – Все будет хорошо.

– Уже? – несколько недоуменно хмыкнул Кхин.

– Скоро. Ванечка, тут и петь ничего не надо. Все образуется само собой.

– Надо же… – голос Кхина ушел еще ниже, чем обычно, в густейшую октаву.

Местра Надеждина, сжав губы, смотрела в стену: однотонная дымчато-сиреневая отделка с эффектом глубины. Можно смотреть долго, как в туман, в воду, в небо. Сиреневые панели чередуются с белыми, источающими свет; и та из световых, что рядом с дверью, кажется, сейчас потухнет… «Сережа, ты бы не волновался», – успела подумать Алентипална, прежде чем взмыленный Джангиров без стука и извинений влетел в салон.

На маленьких энергетиках в Райском Саду горит не только одежда и обувь – горит, как хворост, личная электроника. Браслетные компьютеры приходится менять чуть ли не каждую неделю. Не устраивать же репрессии, лишая самого необходимого детей, виноватых лишь в том, что они сверхполноценники… Научатся контролировать себя – цены не будет. У Севера, помнится, камеры наблюдения со стометровки плавились.

– Иван Михалыч, – выдохнул Джангиров, пока Батя, скептически сопя, выбирался из кресла. – Терранские СБ-шники спрашивают, не отложить ли посадку на полчаса.

– Что у них там?

– Митинг. Несанкционированный. Возле терминала.

Ценкович длинно, художественно присвистнул.

– Разгонять собираются?

– Да. – Джангиров явно не знал, куда себя девать, и почти танцевал на месте, терзая пальцами ушки ремня.

– Подтверждения у нас просят? – продолжал стратегический ксенолог, пока собрат ворчал, что свистеть бы не надо, а то денег не будет.

– Ага, – неофициально закивал Сергей.

– А на какой предмет митинг? Бурная радость по поводу встречи, ансамбль песни и пляски? – Элия усмехался, и усмешка его была нехороша.

Алентипална зажмурилась: заныли виски. На ощупь стала пробираться к креслу. Батя вскочил, опередив рванувшегося к Бабушке Джангирова, подхватил ее, усадил на свое место.

– Сепаратисты, – мрачно отчитался Джангиров, мотнув стриженой головой. – За независимость колонии. С транспарантами типа «из огня да в полымя» и «тигры от волков не спасают». Типа Урал Земли ничуть не чище.

– Надо же, как романтично, – ехидствовал Борода. – Тигры польщены.

– Серега, ты с кем разговаривал, – вклинился Батя, – с губернатором или с безопасностью?

– С начальником охраны космопорта. Непосредственно сейчас периметр держит.

– Звони ему срочно. Чтоб не вздумал разгонять. Чтоб пальцем никого не тронули, в лучшем варианте – не приближались, даже вдали не маячили. Посадку можно отложить, можно не откладывать, главное – чтоб на космодроме организовались по срочной схеме. Вот вышли мы, в машины сели и улетели с охраной на полной скорости. Раз – и нету, понял? И пусть митингуют, сколько хотят.

– Губернатор в терминале торжественную встречу организовал. Журналисты…

Кхин вздохнул.

– Ну свяжи меня с ним… Погоди. Ты сейчас с безопасностью договорись, а я в рубку пойду, официально беседовать.

– Смотри, – окликнул Ценкович, – понапишут, что смелых вопросов свободной прессы боимся.

Батя хохотнул и вслед за Джангировым удалился, не сказав более ни слова.

Элия встал. Шагнул вперед, опустил сухую прохладную ладонь на лоб Алентипалны. Та подалась навстречу, жмурясь, чуть выгнувшись от удовольствия. Глянуть на Элика, никогда не скажешь, что амортизатор…

– Сережке, – сквозь зубы сказал Ценкович, – уши оборву. Взрослый мужик. Соображать должен. Куда прешь, если от тебя панели горят?..

– Я сама виновата, – возразила Бабушка, не поднимая веки. Улыбнулась краем рта. – Это мне на старости лет соображать пора…

– Ну-ну-ну.

– Спасибо, Эличка. Уже все прошло. А что Ваня хочет сделать?

– Поменять посадочное место. Объявить строго через пресс-секретаря, только аккредитованным. Губернатор сообразит, как пикетчиков задержать, а вменяемым журналистам я с удовольствием устрою конференцию… Вот, Тишенька, и последний камушек.

– Ты о чем? – Бабушка подалась вперед, бросила в чашку темный осколок тростникового сахара.

– Сепаратисты Терры-без-номера – притча во языцех… в определенных кругах. Лаэкно, к примеру, очень интересуются этой историей.

– Почему?

– На Терре-без-номера, – тоном университетского лектора проговорил Ценкович, – никогда не было сепаратистов. Тридцать лет назад вооруженные выступления подавлял спецназ с экстрим-операторами. Это факт. Но настоящего движения не было. С самого начала его активистам платила Земля.

Васильев стоял перед зеркалом и любовался собой.

Хоть как-то сходить за парня Синий Птиц мог, только одеваясь в стиле унисекс. В костюме с галстуком он выглядел как девушка, нарядившаяся в костюм с галстуком. Даже когда Димочка не жеманился нарочно, пластика у него оставалась совершенно немужской.

– Может, мне в какой-нибудь другой цвет перекраситься?.. – лениво протянул он, накручивая на палец снежно-белую прядь.

– Покрасься в голубой. Будешь девочка с голубыми волосами.

Птиц засмеялся. Шпилька Лилен ушла в «молоко».

– Ну, что ты так на меня смотришь, драконочка? – промурлыкал он. – Я люблю женщин во всех смыслах, в том числе женщину в себе.

Мысли о том, что заставляет симпатичную девочку Свету принимать димочкины ухаживания, приводили Лилен в тоску. Это ж как должно быть на душе паршиво, чтоб Синий Птиц парнем показался…

Несмотря на случившееся, оба корректора все равно собирались пойти разорять казино, отчего невообразимый Васильев и облачился в немыслимый, серебристый с голубым отливом, костюм. Снежного оттенка рубашка и перламутровый галстук с оттиснутыми серебром иероглифами. Крупный бриллиант блистал на булавке; уже сообразив кое-что насчет семитерранских зарплат, Лилен не сомневалась, что алмаз настоящий.

Это было слишком.

Впрочем, Димочка весь был – слишком.

«Он слишком яркий для особиста, – пришло Лилен в голову. – Слишком запоминающаяся внешность. Как ему позволяют? Неужели каждый раз вероятности корректирует, чтоб не запоминали? Или я чего-то не понимаю?..»

Таисия и Север уехали в космопорт, встречать своих «БББ». Тех, кажется, сопровождала вторая Чигракова, Анастасия. «Младшенькая моя», – с удовольствием сказала Таис. «БББ – это Бабушка, Батя и Борода, – смеясь, объяснял Шеверинский, пока собирался. – Не нарочно получилось. Случайно. Ну, в шутку. Клички…» Лилен теоретически подозревала, что самые главные особисты – это очень-очень высокопоставленные люди. Но выстроив несложную логическую цепочку и уразумев, что, кажется, премьер-министр Урала Иван Кхин – не кто иной, как безобидный Батя из райских баек, она все-таки несколько оторопела.

На лестнице показалась Света.

В маленьком черном платье она походила на коллекционную куклу. Только игрушечные ноги можно поставить на такие высокие каблуки, только на кукле драгоценности могут казаться такими тяжелыми, и такие большие глаза можно только нарисовать.

Димочка порывисто преклонил колено – безупречным движением танцора – и поднес к губам маленькую кисть.

– Вы ослепительны, местра Светлана, – тихо сказал он, глядя на нее снизу вверх. Кажется, голос Птица стал ниже тона на два. – Разрешите пригласить вас на танец.

– С радостью, местер Дмитрий.

Они вальсировали в тишине, похожие на Инь и Ян, с такими романтично-отрешенными лицами, что неловко было смотреть, даже понимая, что райские птицы просто разыгрывают спектакль. Веселятся. Васильев, будь он неладен, снова преобразился в эльфийского воителя… Лилен уже соскучилась по Володе. Они с Севером, наверное, присоединились бы к этой парочке. Но Костя с Юрой все еще беспокоились за самочувствие Светы, и решили остаться с ней, остальные поехали на официальную встречу, а Лилен с Дельтой там не ждали.

Дельта бесшумно подобрался сзади. Пронес морду над плечом Лилен, скользнув по одежде остриями живых лезвий. «Очень странные мягкокожие, – подумал нукта не словами, одним ощущением. – Очень странным занимаются».

«Они танцуют, Дельта».

Дракон вновь послал опекаемой безмолвное удивление. Лилен озадачилась.

«Это такая игра», – наконец, определила она.

Дельта потрогал ее хвостом за плечо.

«Кто-то ищет тебя».

Это тоже было ощущение, а не слова, и на миг Лилен крайне удивилась, зачем ее искать Дельте, у которого она практически в лапах.

В следующий миг она испугалась.

Происходящее совсем не похоже на шутку. С самого начала она знала об одной опасности, потом появилась другая, о которой не догадывались даже эмиссары Эрэс. Точно так же может появиться третья, четвертая, какая угодно, и вообще Юра говорил что-то про лучи… проект «Скепсис!» Аппараты, блокирующие Р-излучение!

Пока – только в тех диапазонах, которые используют амортизаторы.

Мама и папа.

И Лили Марлен.

Сердце захолонуло.

Лилен с небывалой ясностью осознала, что она – сверхполноценница. Попробуй не осознай, если это очень легко может стать причиной твоей смерти.

…а Солнце ушел в тренажерный зал. А Кайман уже почти час разговаривает с кем-то, закрывшись у себя в спальне. А Синий Птиц вальсирует с Флейтой. И кто-то ищет Лилен так близко, что нукта уловил его намерения и даже образ Лилен различил!

Она вспомнила о Дельте и тотчас же поняла, что все время, пока захлебывалась страхом, дракон над нею недоумевал.

…Это очень мягкокожий мужчина. Очень мягкокожий. Он боится за женщину, за маленькую мягкокожую женщину, ту самую, которая держится сейчас за хвост Дельты, точно новорожденное дитя. И не боится за себя. Это правильно. Он хочет спасти маленькую женщину. Он думает, что сумеет это лучше Дельты. Это смешно. Но хорошо.

«Очень мягкокожий, – повторила Лилен, заражаясь от Дельты полупрезрительной насмешкой, и тут ее осенило, – Майк!»

Да, он.

– Пришел, – шепотом проговорила девушка и скривилась. Коли уж Майк пришел искать ее и спасать, и так захвачен этим желанием, что Дельта издалека почувствовал – придется выйти и найти его.

Как ребенок, честное слово.

И как ребенка, его нельзя бросать на произвол судьбы.

«Где он, Дельта? Ты его найдешь?» – спросила Лилен и тут же устыдилась.

Найти Макферсона просто.

Достаточно извлечь его номер из игнор-листа.

– Я в эту ночь – представляешь? – все закончил! – радостно лопотал Майк, мешая соломинкой сок в высоком стакане. – Пока в экраноплане сидел. Просто какой-то запой случился, у меня так бывает, вот еще проверять надо будет, не понаписал ли в запале ерунды какой… Но я все видел. Я много раз рассказывал, что все вижу, но сначала – расплывчато, как облако какое-то, в котором вся лента спрессована в один миг. Это как будто шифр. А когда работаю, я его как будто разгадываю. Переношу в наше измерение времени.

Лилен скучала. Свой завтрак она уже доела. Макферсон, решивший заодно устроить себе ланч, добрых полчаса гонял свой сок и трепался.

– И финал… – прогундосил он. – Ну, ты же помнишь финал рассказа? Его дословно экранизировать никак нельзя, ерунда получится. Нужно было что-то досочинить. Я думал-думал и придумал смысловую арку.

– Чего? – машинально переспросила Лилен.

– Арку, – Майк захлопал глазами. – Ну, помнишь, с чего «Заклятие» начинается? С собаки…

– А, точно. Собака.

– Я решил закончить тоже собакой, – вдохновенно сказал Макферсон и даже подбородок задрал, распираемый вдохновением. – Ведь Кей-Эль-Джей, будущую Четвертую Терру, через какое-то время отбили. Представь: на планету опускается шаттл, и грязный, худой, запаршивевший пес с лаем бежит навстречу солдату…

– Здорово, – на всякий случай сказала Лилен. Она думала о Севере и об официальном визите семитерран. Что будет? Власти Терры-без-номера усилили охрану в Городе. Кайман сказал вчера вечером, что разбираться с бывшим пиратским королем будет сам уральский премьер. Что они предпримут?

– Вот так. – Майк явно не понимал, что Лилен занимает другое. Может, только себя видел и слышал. Может, она состроила удачную мину. Может, всегда слушала его вполуха, и он привык…

Режиссер помолчал. Отпил, наконец, из стакана. Ослепительно улыбнулся.

– А еще, – сказал он, – письмо пришло с подтверждением.

– Каким?

Майк заморгал и засмеялся.

– Лили, ну как ты забыла?.. Кстати, открой секрет – как это тебе удалось?

– Что? – Лилен подняла бровь. – Забыть?

– И забыть тоже… Что ты такого сделала, что тебя освободили от собеседования?

– Чего? – она, наконец, изумилась всерьез.

– И от экзамена, – сообщил Майк. – Ты что… ты правда ничего не знаешь? Тебе не сообщили? Может, не пришло? Представляешь, такие дела, – смеялся он, – мне-то все сдавать придется, даже зная результат, для галочки, а тебя освободили.

Лилен хлопала глазами.

– Майк, – жалобно сказала она. – Ну объясни уже.

– Гражданство Седьмой Терры, – послушно напомнил Макферсон. – У нас были приглашения. Нам нужно было сдать на знание языка и пройти собеседование на лояльность. И вдруг позавчера местра Анжела получает твое подтверждение. У тебя, оказывается, теперь полноценная уральская индикарта.

– Ой, – только и сказала Лилен.

– Вот я и хотел спросить, как тебе это удалось? – Майк сиял.

– Не знаю, – честно сказала девушка и тут же поняла, как. Неведомо, кто озаботился ее делами, Север, Таис, может, даже Солнце. Помощь особистам чего-то стоит. Ее постарались отблагодарить хотя бы таким образом. Или не отблагодарить: просто-напросто убрать ненужные теперь формальности. Уральцы все делают быстро.

– Кажется, за меня поручились, – почти смущенно ответила Лилен.

– А ты при переводе теряешь курс, или нет? – поинтересовался Майк.

На секунду она растерялась. Какой перевод? Какой курс?

…Тьфу ты.

Факультет социальной психологии.

– Я не хочу с началом съемок тянуть, – соловьем разливался Майк, – как только все оформлю, тут же уеду. Я вообще хотел в ближайшие дни на Урал лететь, чего ждать-то…

Лилен уставилась в пустую тарелку.

Индикарта. Потеря или не потеря курса. Съемки. Это были какие-то очень старые, полузабытые, потерявшие смысл проблемы. Она успела вжиться в роль особистки настолько, что перестала ощущать себя кем-то другим.

Впервые подумалось с тоской: «Почему я не райская птица?»

Ты не амортизатор в тройке Севера, и даже не драконья принцесса – ты недоучившийся соцпсих, местра Вольф. Не думаешь же ты в самом деле, что останешься с ними? Ничего не умеешь, ничего не знаешь, а как только узнаешь, станешь совсем бесполезна. Тебе уже поздно учиться, и даже выучившись, ты никогда не сравняешься с ними. Ты человек-костыль…

…это было как-то уж совсем обидно, и Лилен смягчила приговор, обозвав себя соломинкой, за которую схватились утопающие. Вариант приятный, но нечестный, ведь поначалу это семитерране пришли к ней на помощь, а не наоборот. Но фантазия у нее иссякла.

– Ты со мной? – спросил Майк.

И больше ничего не говорил, глядя на молчащую Лилен тихими больными глазами.

– Я… – начала та, когда дольше молчать стало нельзя.

Осеклась.

– Я тут пока занята, Майк.

– За тебя поручился тот человек, – утвердительно сказал парень. – Он кто? Семитерранин, да? Богатый? Или чей-то сын?

– Он… долго объяснять… он коллега местры Чиграковой.

– Значит, я все правильно понял… – проговорил Макферсон, глядя в пол. – Это он. Извини.

– За что?

– Я помню про наш договор. Я забылся. Так когда тебя ждать?

Лилен прерывисто вздохнула. В груди было тяжело, точно там лежал камень.

– Скоро. Майк, тут… это… дела. Я же мастер. Я вроде как… работаю.

– Это связано с расследованием? – понял тот.

– Да.

– Ясно.

Он встал. Потом сел. Вызвал официанта и попросил счет, решив напоследок заплатить за не свою девушку. Нужно было продержаться еще несколько минут и как-то разрядить обстановку.

– У местры Анжелы все хорошо, – под нос себе сказал он. – Она беспокоилась за тебя, и местер Игорь тоже… И Улянка.

– Я им позвоню, – пообещала Лилен. – Просто тут… суматоха такая была…

Майк сложил руки на коленях, как ребенок.

– Я… – и вдруг вскинулся, спохватился, забавно уцепив себя за нос. – Я опять забыл, вот дурак!

– О чем?

– Наследство, – заговорщицки прошептал он, подавшись к ней. – Тайное. Биопластик.

Катилась по циферблату секундная стрелка, поблескивая теплым золотом. Алентипална разглаживала салфетку, расправив ее на коленях, – бездумно, ритмичными механическими движениями. Иные нити уже растянулись не в меру.

Что-то происходит.

Не бывает и секунды такой, чтобы ничего в мире не происходило. Чувствуй только надвигающуюся грозу, маленькая певчая птичка, и ты успеешь сняться с ветки прежде, чем в дерево ударит молния…

Корректоры не бывают уравновешенными людьми. Даже внешнее спокойствие встречается редко, оно – плод большого опыта, долгой работы над собой, или же маска, зерцало, щит. «Если бы я могла положиться на Данг!» – первая в течение долгого времени мысль, сложившаяся словами. Среди старшего поколения больше нет сильных специалистов, есть только опытные и умелые, а это, что ни говори, не всегда заменяет незамысловатую мощь. Дети Эрэс – целая россыпь жемчужин: Светочка, Димочка, Ниночка, Женечка, Олечка… но они еще дети, и каждому надо с собой совладать, прежде чем подчинять случайности.

Местра Надеждина ждала.

…Мультяшка и Анастис вошли одновременно – хрупкая корректорша проскользнула у Чиграковой под локтем.

– Алентипална! – шепотом простонала Нина. – Баба Тиша!

Та подняла лицо.

– Ниночка?..

– Тут такое… там такое! Там… Света…

– Тихо-тихо, спокойно, – амортизатор Высокой тройки мигом очутился рядом с Мультяшкой, начинающей впадать в истерику. Присел на корточки. – Давай лапу. Вот так. А теперь пусть Настюша расскажет, что случилось. Я душой чувствую, что явились вы, девчата, с одним и тем же.

– Элия Наумович, – Чигракова беспомощно покосилась на дрожащую Нину, – Кайман звонил. И с Таисией я переговорила.

– Что случилось? Покороче.

– Если совсем коротко, то безопасность визита толком не пропета. Здоровье Флейты под вопросом. В раскладе появились новые действующие лица, Кайман не в состоянии просчитать события и просит инструкций.

– Оп-паньки… – выговорил Ценкович и поднялся. Ухватил себя за бороду. – Что со Светой?

– В питомнике отработал «Скепсис»…

– Я помню.

– Кайман боится, что Ксеньку раскрыли. И выдали дезу.

– Доказательства?

– Никаких.

Борода выдохнул и сел.

– Я так с вами курить снова начну, – пожаловался он.

– Элия Наумович, – несчастным голосом сказала Чигракова. – Свету… похищали.

Мультяшка, прижавшаяся к коленям Алентипалны, тихо заплакала.