Впрочем, алкоголь и здесь сыграл свою положительную роль – не обращая внимания на боль, хирург тут же сел, развернувшись ко мне лицом, и попытался пнуть меня ногой. Я легко увернулся от удара и, наклонившись, сгреб коллегу за грудки.
      – Что тебе надо?! – отчаянно просипел он задушенным голосом. – Я милицию позову!
      – Зови! – согласился я. – Только кричи громче, а то даже я тебя плохо слышу.
      Он страдальчески посмотрел по сторонам и наверх в надежде, что кто-нибудь из жильцов появится на лестнице. Но ему не повезло – вокруг не было ни души. На лице доктора вдруг нарисовалась полная апатия и покорность судьбе.
      – Если хотите грабить – бумажник во внутреннем кармане, – задыхаясь, пробормотал он. – Там еще есть пара сотен.
      Признаться, я оторопел – я ожидал чего угодно, только не обвинения в разбое. Мои розыскные мероприятия оборачивались какой-то странной и опасной стороной. Невольно мои пальцы сами собой разжались, и освобожденный доктор обессиленно опустился опять на ступеньки, болезненно морщась и потирая шею ладонью. Я присел рядом с ним и бессильно опустил руки. Так мы сидели несколько долгих минут, не зная, что сказать другу другу. Впервые я пожалел о том, что не курю. В такой ситуации могла выручить только сигарета.
      – Закурить есть? – спросил я безнадежно.
      – Не курю! – мрачно буркнул хирург, покосившись на меня с опаской.
      Мы еще немного помолчали.
      – Кепку, черт, потерял! – с досадой вдруг сказал хирург.
      – Можно спуститься поискать, – предложил я.
      – Чего там искать! – зло откликнулся хирург. – Затоптали все! – Он плюнул на пол и ожесточенно растер плевок ногой.
      Сейчас он уже не казался мне подозрительным – измученный, полупьяный человек, не понимающий, чего от него хотят. Я решил покончить со всем разом.
      – Как вас зовут? – спросил я.
      Хирург издал губами звук, напоминающий ржание.
      – Ты гнался за мной, чтобы спросить, как меня зовут? – спросил он, вкладывая в ответ весь сарказм, на который был способен.
      – Хорошо, сформулирую вопрос иначе, – со вздохом сказал я. – Где вы находились в момент убийства на территории больничной автостоянки?
      Хирург раскрыл рот и беспомощно уставился на меня, глаза его косили – самую малость.
      – Так ты из милиции… – устало пробормотал он.
      Мне не хотелось возражать – забавно было почувствовать себя в шкуре полицейского. Но хирург, кажется, не разделял моих чувств. Он повесил голову и обреченно сказал, словно размышляя вслух:
      – Вы, менты, окончательно обнаглели – ведете себя как отморозки из подворотни!
      Мне стало обидно за милицию, и я сказал:
      – Ага, а вы не обнаглели – лупить сотрудника по голове трубой! При исполнении! Это знаете чем пахнет?
      – Я же не знал, – резонно заметил он. – Я думал, ты меня обчистить хочешь…
      – Как фамилия? – требовательно спросил я.
      – Груздев, – сказал он покорно. – Груздев Николай Петрович. Только я ни про какое убийство не знаю. А что, действительно кого-то убили?
      Он даже не старался изображать удивления – ему было абсолютно безразлично. Я окончательно понял, что сел в лужу, но постарался выжать из ситуации все, что возможно.
      – Назвались Груздевым, так уж полезайте в кузов! – грубовато скаламбурил я. – Вы дежурили в ночь убийства, но никто вас в клинике не видел. Более того, медсестра заявила, что вы не вышли на работу из-за болезни. И вдруг утром вы оказываетесь на месте. Как это можно объяснить?
      Груздев отер лицо и украдкой взглянул на меня. В голосе его вдруг послышалась неуверенность.
      – Медсестра – просто дура, – сказал он. – Я всю ночь был на работе. Но одной пациентке стало дурно…
      – Это я слышал, – перебил я его. – Мы допросили эту пациентку. Думаю, правду установить будет нетрудно.
      Груздев закашлялся, содрогаясь всем телом и судорожно вытягивая шею. На него было тяжело смотреть. Наконец он затих и махнул рукой.
      – Мне нужно выпить!
      – Сначала ответьте на мой вопрос! – потребовал я.
      – Я ни в чем не виноват! – с горячностью заявил он. – Клянусь вам, я ничего не знаю об убийстве!
      – Однако вы до сих пор не сказали, где вы были в ту ночь, – возразил я.
      – Да в клинике я был, в клинике! – срываясь на крик, ответил Груздев. – У меня железное алиби, ясно вам!
      – Не кричите так громко, – посоветовал я. – Если у вас алиби, то почему вы все время ходите вокруг да около?
      – Послушайте, вы можете меня понять? – заговорил он, переходя теперь на шепот. – Я попал в ужасный переплет! Это дурацкое убийство… Зачем мне чужая головная боль? Я скажу вам все, но обещайте, что это останется между нами, иначе меня вышвырнут с работы!
      Мне не хотелось кривить душой, но, в конце концов, я ведь не был настоящим милиционером. Перспектива узнать разом все пересилила природную порядочность.
      – Разумеется, это останется между нами! – пообещал я. – Выкладывайте! Вот увидите, что вам сразу станет легче! – Эту фразу я наверняка подцепил из какого-нибудь телефильма, но Груздев, наверное, смотрел другие фильмы.
      – Всю ночь я провалялся пьяным в комнате для посетителей, – угрюмо признался он, глядя в сторону. – Как правило, я стараюсь воздерживаться в день дежурства, но в этот раз завелся уже с обеда… К восьми я уже был никакой. Вот и весь секрет. Утром я кое-как привел себя в норму, но чувствовал себя так ужасно, что едва соображал, что происходит вокруг… Да, я слышал какой-то лепет про убийство, но решил, что это фантазии какой-то истерички… Представляете, чего мне стоило вытерпеть похмелье до трех часов дня? И тут еще вы садитесь мне на хвост! Я, наверно, сойду с ума!
      До меня медленно доходило осознание того, что произошло. Я убил целый день, гоняясь за опохмеляющимся алкоголиком! Хорошо еще, что ему не удалось проломить мой глупый череп!
      – Значит, вы утверждаете, что пьянствовали на работе? – сказал я, чтобы скрыть охватившее меня смущение.
      – Да! Пьянствовал! – воскликнул он тоскливо. – Вы никогда не слышали о пьяницах? Да что вы понимаете! – Он схватил себя за волосы. – Но если об этом узнает Миллер – я погиб! Я и так уже вишу на волоске.
      – Успокойтесь, – сказал я, захваченный новой идеей. – От меня Миллер ничего не узнает. Вот будет ли только молчать та медсестра?
      – Татьяна – добрый человек, – глухо сказал Груздев. – Она никогда ничего не расскажет.
      – Будем надеяться, – ответил я. – Но услуга за услугу. Скажите мне, кто, по-вашему, мог организовать это убийство?
      – Послушайте, – стараясь говорить убедительно, начал Груздев. – Я никогда и ни от кого в клинике не слышал ни одного слова об убийствах. У нас тихое место. Мы возвращаем людям красоту.
      – Ну да, самая гуманная профессия, это я знаю! И однако факт налицо. Я попытаюсь поставить вопрос конкретнее. Вы знаете о существовании «блатной» палаты?
      – Да, знаю, – ответил Груздев. – Но это чисто формальное определение. Своего рода больничный фольклор. Просто этой палатой занимается лично Миллер. Он сам проводит лечение своим хорошим знакомым. Или нужным людям. Но они так же платят деньги и обслуживаются точно так же, как и остальные пациенты.
      – А пациент Краснов из тридцатой палаты вам знаком?
      Николай Петрович никак не отреагировал на это имя.
      – Не слышал такой фамилии, – равнодушно сообщил он. – Тридцатую палату ведет другой врач.
      – А вы можете достать историю болезни этого человека?
      Груздев подозрительно посмотрел на меня.
      – Достать – это значит выкрасть? – уточнил он.
      – Скажем, изъять, – предложил я.
      – Почему бы вам самим тогда не изъять? – немного язвительно произнес он.
      – Мне не хотелось бы спугнуть кое-кого раньше времени, – объяснил я.
      Груздев потер лоб. Хмель из него постепенно выходил, и он впадал в нервозное и депрессивное состояние.
      – А если я откажусь, – почти безнадежно сказал он, – вы настучите на меня Миллеру?
      – Вы догадливы, – похвалил я. – Но это же чистой воды шантаж! – с упреком сказал Груздев.
      – Да, это чистой воды шантаж! – твердо ответил я.
      Груздев, придерживаясь за стену, поднялся – колени его хрустнули. Похоже, мой коллега давно махнул рукой на свою физическую форму.
      – Давайте вернемся в кафе! – взмолился он. – Если я сейчас не выпью, у меня лопнет голова!
      – В принципе я не возражаю, – сказал я, вставая вслед за ним. – Но вы так и не ответили.
      Мы поднялись по ступеням и вошли во двор. Накрапывал мелкий дождик. Груздев поежился и глубже запахнул ворот пальто.
      – Какая история болезни вас интересует? – спросил он. – Краснова из тридцатой?
      – Да. Ее должны, наверное, сдать в архив. Ведь сегодня ночью он исчез из больницы. И еще хотелось бы взглянуть на историю болезни «блатного» пациента…
      – А вот это не получится! – отрезал Груздев. – Все, что связано с его пациентами, Миллер хранит у себя в сейфе. Лезть туда – это самоубийство!
      – Но вы хотя бы знаете, кто лежит в этой палате? – спросил я. – Все-таки больница. Все свои, шила в мешке не утаишь…
      – В каждой больнице есть свои неписаные законы, – сурово сказал Груздев. – У нас не принято совать нос в дела шефа. Это не наш бизнес.
      Чем ближе мы подходили к кафе, тем быстрее и нетерпеливее делался его шаг. Кажется, он намеревался сполна вознаградить себя за перенесенное потрясение и потерю кепки. Но мне не улыбалось снова торчать в гнусной забегаловке среди патлатых тинейджеров.
      – Хорошо, Николай Петрович, – строго сказал я. – Вы мне очень помогли. Я надеюсь, содержание этой беседы останется между нами. А завтра я заеду к концу рабочего дня в клинику – постарайтесь к этому времени раздобыть историю пациента Краснова.
      – Я попробую, – пробурчал Груздев, пряча глаза.

Глава 5

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.