Вольный стрелок - Убойные ребята

      – Вот что, майор, – с места в карьер напористо заговорил Свиридов, – честно говоря, хотелось бы объяснить тупость ваших подчиненных большой отдаленностью от центров цивилизации, но как-то не получается. Я не понимаю, какого черта нас маринуют в этой вашей богадельне уже чуть ли не полчаса. Ваш лейтенант Леня, конечно, помог добраться нам до вашего… гм…
      – Ну, не так уж и далеко мы, как вы выразились, от центров цивилизации, – сказал майор. – Карманово находится недалеко от Уссурийска, Уссурийск недалеко от Владивостока, а Владивосток – это, как говорится, – окно в Японию. Да и Карманово… знаете, как называют у нас Карманово? Я понимаю, что вы не знаете и знать особо не желаете, но я все-таки вам скажу. «Мегаполис карманного типа» – называют. Это как поселок городского типа, только вот как. Остроумно, а?
      – Я как-то слабо перевариваю дальневосточный юмор, – сказал Свиридов кисло. – А еще я крабов ваших терпеть не могу. «Мегаполис карманного типа». Но мы-то что в этом мегаполисе делаем уже вторые полчаса, если у меня никаких дел и никаких родственников – даже о-о-очень дальних – тут нет? Вы ответите, герр майор? Или у вас весь этот чудный «мегаполис» в кармане со всеми причиндалами и вы сами себе ответчик и судья?
      «Чушь говорю, – тут же отметил про себя Свиридов. – Все-таки вывели из себя, да и неудивительно».
      – И совершенно не обязательно шутить. Я сам люблю хорошую шутку, но вам сейчас не надо. Вы купили вашу машину в Хабаровске?
      – Совершенно правильно.
      – И все документы на нее есть?
      – Да ради бога, – сказал Свиридов, роясь в барсетке. – Минуту… вот документы, майор. Посмотрите, и если там что-то не так, то я с удовольствием вернусь в Хабаровск и завяжу усы этого армяшки бантиком на его еще более длинном носу. Тем более подсунул он мне страшную рухлядь, которая даже до вашего, – он усмехнулся, – до вашего «мегаполиса» не дотянула.
      Майор не особо усердствовал в просматривании документов. Он только скользнул по ним небрежным взглядом поверх очков, а потом очки снял, засунул их поглубже в ящик своего стола и проговорил:
      – Дело в том, что купленная вами, по крайней мере, вы утверждаете, что купили ее… машина – она числится в угоне. Принадлежит она некоему Аветисяну.
      – В угоне? Идиотизм какой-то! Наверно, как раз этот-то Аветисян мне ее и продал!
      – Документы у вас, можно сказать, в порядке, а можно сказать, что и нет. Все зависит от того, как на них посмотреть. Под каким углом, – сказал майор. – То, что машина в угоне числится, ничего хорошего не добавляет ко всему этому. Так что, мой дорогой автовладелец…
      – Я так понимаю, что ваша фраза насчет того, как и под каким углом посмотреть на документы, такая… вполне прозрачная, – произнес Свиридов медленно. – Да. Вот что, майор, какой угол вас больше интересует: прямой, тупой… в смысле – девяносто, сто, двести градусов в долларовом эквиваленте?
      – Вы, из Москвы, наглые все, – сказал майор и встал. – Думаете, что нас тут всех так легко купить! Вот что… мы уже связались с автовладельцем, и он едет сюда и если опознает свою машину, то ничего хорошего лично для вас не обещаю.
      – Ваша милиция укомплектовывается одними неподкупными Робеспьерами, что ли? – уже теряя хладнокровие, бросил Свиридов. Рядом с ним сдвинутой с места монолитной глыбой шевельнулся Фокин и, наполняя кабинет парами спиртного, произнес:
      – Что-то не нравятся мне местные мусорки. Может, ну их, Володька! Разберем по кирпичику их коровник, а? А этого майора немножко подучим хорошим манерам. У них тут что с этикетками – вся водка из китайского спирта! – что с этикетом проблематично. Мало того, что нам продали какой-то коптильник, который крякнул чуть ли не через сто метров от места продажи, так еще и впаривают какой-то гниляк по поводу того, что мы этот коптильник угнали! В розыске! Откуда мы знали, что он в розыске? Разве за это привлекают? Идиотизм какой-то! Да даже если бы мы были угонщиками, какой смысл держать нас тут до приезда хозяина машины, да даже если машина в угоне, что, ее владелец знает угонщиков в лицо? Пусть машина остается, пусть он, этот автовладелец, опознает ее до полного опупения! А мы поедем, у нас есть дела во Владивостоке!
      – Ты еще скажи, какие именно, болтун! – сквозь зубы процедил Свиридов. – Майор, кончай этот детский сад. Не канифоль мозг. Если у тебя не хватает на памперсы детишкам, я тебе дам. Давно уже понятно, что если по российским дорогам еще проедешь, то российские дураки тормознут тем вернее.
      Дряблый подбородок майора заиграл. Мутные глазки раскрылись и сверкнули:
      – Да вы, ребята, я смотрю, нездешние! В смысле, как с луны свалились. Поучить бы…
      – Я тебе поучу! – выходя из себя, гаркнул Фокин. – Не с чмом разговариваешь! Попридержи базар, а то я не посмотрю, что ты в мундир залез!
      Майор произнес понизившимся голосом, как ему самому показалось – зловеще:
      – Ладно. Так, значит. Завтра утром, когда приедет Аветисян, заговорите по-иному. Дежурный, этих пока что в «обезьянник»! До утра.
      – Э, майор… – начал было Фокин, но Свиридов, который опасался, что нетрезвый Афанасий снова ляпнет лишнее, вцепился ему в запястье и сам препроводил его в плохо освещенное зарешеченное помещение «обезьянника». Фокин хотел было что-то говорить, но Свиридов цыкнул на него, и Афанасий Сергеевич наконец утихомирился. Перспектива ночевать в милиции больше не возмущала его. Тем более что лучше ночевать под крышей, хоть и на жесткой лавке, чем в раскачивающейся под ветром и заливаемой ночным дождем старой машине.
      Свиридов же долго не мог заснуть. Смутная, немотивируемая тревога, тлевшая в нем еще при подготовке к дальней командировке, разрасталась. Нет, не этот пухлый майор, нет, не нетрезвый лейтенант Леня, и даже не носато-усатый армянин, который, может быть, и являлся автовладельцем Аветисяном, обратившимся в милицию по поводу якобы угнанной машины, – не они конкретно тревожили его. Нет, что-то гораздо менее ощутимое, менее определенное – словно чье-то назойливое, еле уловимое прикосновение, чье-то неотступное внимание, ведущее его по дороге Хабаровск – Владивосток, как выслеживают дичь. А может, все началось и раньше. Гораздо раньше.
      Он не стал перебирать в мозгу перипетии этого длинного дня. Он перевернулся на узкой лавке и заснул. Ему снилась черная, обвитая трещинами дорога, на которую просачивается из близлежащих деревьев рев тигров. Тигры почему-то щеголяли в милицейских фуражках, а потом под ноги попалась колдобина, Свиридов упал, в лицо упругим тигриным прыжком кинулся трещиноватый асфальт, и стало больно. Последнее, что он успел запомнить, была красная машина с заляпанным номером, на дикой скорости пролетевшая мимо него и обжегшая холодом щеку.
      Он открыл глаза и обнаружил, что упал с лавки и лежит на боку – неловко подтянутый локоть, боль в бедре – и с прижатой к холодному мокрому полу щекой.

Глава 3
ПОШЛАЯ, КАК ЖИЗНЬ, ИСТОРИЯ

      Юля припарковала свой красный «Хендэй Соната» у трехэтажного белого здания, которое было ей хорошо знакомо.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.