Нарочито не торопясь, Аркадий вывел «уазик» со двора ночного клуба и, повернув налево, на достойной скорости проехал мимо магазина, затем мимо ворот строительной воинской части. Потом, повернув еще раз, завел машину в арку старого двухэтажного дома.
      За аркой начинался глухой двор без второго выхода, да он был и не нужен.
      – Все, пора, Аркадий, – выкрикнул Валерий и, стянув халат и сбросив кепку, полез прямо через сиденье назад в салон.
      Аркадий заглушил двигатель и последовал за ним.
      Под грязными халатами они были одеты в одинаковые футболки и спортивные трусы красного цвета.
      В салоне «уазика» стояли два спортивных велосипеда с кривыми рулями и задранными сиденьями.
      Не снимая перчаток, Валерий принялся откручивать проволоку, которая фиксировала велосипеды к стойке салона.
      Откуда-то издали с улицы донесся бодрый мужской голос, усиленный динамиком громкоговорителя. Замерев на секунду, Валерий заторопился:
      – Черт, это уже они, Аркадий, не тормози, не тормози, братишка!
      Толкаясь в тесном салоне и переругиваясь, Валерий с Аркадием освободили велосипеды и нацепили на головы цветастые кепки с гербами губернии.
      Взяв небольшой рюкзак вроде школьного, Валерий запихал в него пакет с деньгами и надел рюкзак на себя.
      – Ну что, покатили, что ли? – спросил у него Аркадий, нагибаясь и заглядывая в мутное стекло задней двери «уазика».
      – Открывай ворота, – распорядился Валерий.
      Аркадий дернул ручку замка вниз, пинком ноги распахнул обе двери и первым соскочил на землю, вытаскивая за собой велосипед. Оглянувшись, он помог Валерию, который немного замешкался.
      Вновь послышался веселый голос из громкоговорителя, и мимо арки, где притаились Аркадий с Валерием, проехали автомобили местного телевидения, затем «Скорая помощь» и милиция.
      Спустя несколько минут показалась бесформенная толпа разностильных велосипедистов, тяжело налегающих на педали непривычными к физическому труду нижними конечностями.
      Ерзая на неудобных сиденьях велосипедов, чиновники разных уровней честно накручивали предвыборный рейтинг своего либерального руководства.
      Пропустив мимо себя самых активных и заметных, Аркадий с Валерием плавно влились в общий строй и вместе со всеми устремились по направлению к объездной дороге.
      Через пару минут после того, как они наладились крутить педали в общем ритме, Валерий наконец-то позволил себе улыбнуться.
      Он налегал на педали и почти радовался жизни.
      Радовался, потому что его спину грел рюкзак с такой прорвой денег, какую ему только в кино доводилось увидеть. Однако молчун Аркадий, наяривавший слева и чуть сзади от Валерия, одним своим существованием напоминал, что скоро придется даже не делиться, а просто-напросто расставаться с деньгами. А как всегда после дела, пистолета у Валерия уже не было.
      Валерий оглянулся и широко улыбнулся Аркадию. Аркадий в ответ подмигнул.
      Легко ему подмигивать, когда даже последний лох на колхозном базаре догадывается, что без пистолета честного дележа не получается.
      Мысль же о предстоящем дележе отравляла Валерию все настроение.

* * *

      Марина, допивая уже вторую чашку кофе, подумала, что пора сваливать из клуба к чертовой матери.
      Надя с Оксанкой – своей соседкой – уже, наверное, проснулись, и можно смело идти к ним, не опасаясь разбудить. А даже если она их и разбудит, то, в конце концов, сколько же можно дрыхнуть?!
      К тому же скучно в это время в клубе, тоскливо просто до изжоги: основная жизнь здесь начинается ближе к вечеру, а разгуливается уже ночью. Сейчас же, кроме неустанно питающего свою плоть Николая да Маши – профессиональной разносчицы еды и переносчицы новостей, – можно сказать, что и нет никого. Большие боссы, где-то за стеной наобсуждавшись своих проблем, только что разъехались, и в клубе стало совсем тихо.
      Марина поднялась со стула – она сидела за крайним столиком у стены – и, взяв свою чашку, понесла ее к стойке, а то Маша потом будет ругаться, что она не убирает за собой. Нужно беречь мирные отношения с сослуживцами. Хотя убирать посуду – это работа официанток.
      Бармен Николай, по-прежнему скрываясь за стойкой, поглощал бутерброды с ветчинкой и запивал их соком: на рабочем месте ему категорически запрещалось употреблять любые напитки крепче лимонада, и он с этим давно смирился.
      – Пойду я отсюда, – сказала Марина, ставя чашку, – увидимся.
      – Подожди-ка. – Николай медленно поднялся и было собрался что-то сказать, как появилась Маша с подносом, нагруженным пустой посудой из кабинета директора.
      – Вроде все убрала, – на ходу доложила она, хотя ее никто и не спрашивал. – Дмитрий Иванович просит итальянской минералки. У тебя есть, Николай?
      Поглядев на правый нижний угол стеллажа у себя за спиной, Николай кивнул:
      – Литровый бутыль «Аква Минерале». Забирай.
      Маша, пройдя на кухню, быстро вернулась и, схватив бутылку, снова ушла в кабинет директора.
      Николай проводил ее взглядом и повернулся к Марине.
      – Слушай, такое дело, Марин, – Николай навалился ожиревшей грудью на стойку и наклонился к Марине, – хочу тебе калымчик предложить. Вот.
      Марина удивленно приподняла брови, хотя сразу поняла, о чем идет речь. Однако ей захотелось услышать, сколько же денег ей предложит Николай. Про себя она тут же решила, что вряд ли согласится: слишком уж он толстый и противный.
      Послышались быстрые шаги. Это вернулась Маша.
      – Секретничаете? – весело спросила она. – Ты, Марина, его не слушай, он тебя плохому научит.
      Николай что-то невнятно заурчал и, сверкнув глазами, спросил:
      – Что там шеф?
      – По телефону разговаривает, просил его не беспокоить, – скороговоркой ответила Маша. – Да ушла я уже, ушла, разговаривайте, только не про любовь, – съехидничала она и действительно, пробежав мимо стойки, скрылась за кухонной дверью.
      Николай подозрительно покосился ей вслед и, засопев, снова наклонился вперед:
      – Ну, в общем, вот что я хотел тебе предложить, – начал мямлить он, и Марина поторопила его:
      – Калым.
      – Ну да. – Николай вытер пальцами губы и начал выцеживать слова: – Вы же все за заказ из клуба получаете стольник, а остальное, значит, идет в оплату за все дела: помещение, охрана, крыша над головой. Короче, не согласишься за тот же стольник иногда со мной, это, ну, встречаться?
      «Вот жмот, – подумала Марина, – на фиг мне нужен твой стольник, ты же потом и его начнешь зажимать, а слух уже пойдет, что я за полцены работаю!»
      Марина улыбнулась и, стараясь говорить так, чтобы слова звучали правдоподобнее, произнесла:
      – Ты знаешь, Николай, я всю неделю буду очень занята. Потом у меня каникулы. Давай отложим этот разговор, а? Мы же еще будем встречаться, верно?
      Николай кивнул и, со вздохом ощупав рукой наличие стула сзади, сел с недовольным кряхтением.
      Марина вернулась к своему столику, где оставалась ее сумка, открыла ее, вынула зеркальце и, посмотревшись, подправила помаду на губах.
      Кивнув еще раз стойке, над которой светилась лысина Николая, Марина направилась к выходу.
      У двери она натолкнулась на Резника, с озабоченным видом он входил в зал.
      – Ты куда? – равнодушно спросил шеф, но остановился и задержал Марину за рукав.
      – Пойду отдохну перед сменой, – просто ответила Марина, глядя на него с легкой усмешкой.
      Резник задумчиво оглядел ее сверху вниз и пожевал губами.
      – Знаешь что, – медленно произнес он, посмотрел на часы, потом снова на нее, – пойдем-ка в мой кабинет, дельце есть одно. Не надолго.
      При этом Резник, подмигув Марине, сделал приглашающий жест рукой. Она, опустив голову, прошла в административный коридор.
      «Сейчас будет быстрый скотский секс, – подумала Марина, – но это значит, что ты, девочка-умничка, произвела на кобелька впечатление. Пять с плюсом тебе, любимая, но только не расслабляйся».
      Кабинет Резника располагался слева по коридору. Дальше на десять метров и справа был кабинет директора клуба, Дмитрия Ивановича. Дверь директорского кабинета была закрыта, очевидно, он переваривал результаты совещания с учредителями.
      Петр Алексеевич, отперев ключом дверь своего кабинета, кивнул Марине:
      – Ну, заходи, гостьей будешь.
      Марина прошла до самого стола и, поставив на него свою сумочку, оглянулась.
      Внутри кабинет был прост и непритязателен: большой стол в центре, диван, три кресла и тумбочка с телевизором и видеомагнитофоном в углу.
      Окно позади стола, всегда задернутое шторами, выходило на привокзальную площадь.
      Марина уже была в кабинете Резника два раза: когда устраивалась на работу полгода назад и вчера вечером, когда он вызвал ее через официантку и предложил поехать к нему домой.
      Решительным шагом Петр Алексеевич вошел в кабинет, захлопнул за собой дверь, на ходу посмотрел на часы и расстегнул нижнюю пуговицу пиджака.
      – Ну что, говоришь, не успела домой удрать? – шутливым тоном проговорил Резник. – Вот сейчас ты в этом и раскаешься.
      Марина улыбнулась и медленно покачала головой.
      – Сомневаешься? – продолжал резвиться Петр Алексеевич, приблизившись к ней вплотную и положив обе руки ей на плечи.
      – Я не раскаюсь, – произнесла Марина, продолжая улыбаться. Она уже давно заметила, что если улыбаешься, то голос звучит очень мило. Мужикам это нравится.
      Резник тоже улыбнулся. Его руки скользнули по плечам Марины и задержались на ее груди.
      Марина вздохнула, как бы трепетно или судорожно, словно нахлынувшая горячей волной страсть переполнила ее – поработай хотя бы с годик в этом бизнесе – и не такой еще ерунде научишься, – и прижалась к Резнику, спрятав голову на его груди.
      Маринины руки в это время не висели плетьми и не ползали дурацки по мужской спине, а целенаправленно опустились к «молнии» брюк Резника. Сложив ладони горстью, Марина принялась, постепенно усиливая нажим, массировать снизу вверх именно то, что было нужно.
      Петр Алексеевич запыхтел и засопел, Марина расстегнула ему «молнию», ее правая лодонь начала медленно вползать в брюки.
      Тут главное все сделать с умом. Эти мужики часто сами не понимают, что им нужно и как им хочется. Откровенно продиктовать свою волю – значит обидеть этих кретинов и не получить от них потом никакой благодарности. А если буквально последовать их дурацким желаниям – значит оставить их неудовлетворенными и опять ничего самой не получить.
      Марина имела собственную методику, которую уже удачно опробовала в минувший вечер с Резником, и сейчас собиралась повторить ее, но с некоторыми изменениями – ни в коем случае нельзя быть однообразной. Это очень существенная опасность, подстерегающая профессионалов.
      Хотя что может быть нового в этом принципиально не новом деле?
      Марина, поработав пальчиками, уже решила, что пора, но тут зазвонил телефон, стоявший на столе.
      Петр Алексеевич вздрогнул и, похлопав Марину ладонью по спине, отступил на шаг.
      – Сейчас, Мариночка, айн момент, – извиняющимся голосом произнес он, словно это Марине было невтерпеж, и, быстро проведя ладонью по Марининому животу, отошел от нее и схватил трубку.
      – Да, – отрывисто произнес он, – да, я. Что? Попробуй еще раз, Оля, он у себя... Вот как... Хорошо, я сейчас зайду к нему и попрошу перезвонить. Возможно, что-то с аппаратом... да, договорились.
      Резник положил трубку на место и шепотом выругался.
      – Это Ольга, жена нашего Дмитрия Ивановича. Не может она дозвониться до мужа, а ей это очень нужно, – пояснил он Марине, – как будто они редко видятся, черт их подери. Сейчас разрулим, ты только не расстраивайся, все будет о'кейно.
      А Марина не думала расстраиваться.
      Резник кашлянул, с сожалением посмотрел на кончик рубашки, выглядывающий у него из расстегнутого гульфика, заправил его, застегнулся, одернул пиджак и почти военным строевым шагом направился к двери. Откашлявшись, он открыл ее и вышел.
      Марина слышала, как он шел по коридору к кабинету директора. Она достала из своей сумочки сигареты и, закурив, села в одно из кресел.
      Девушка была совершенно спокойна, но когда ей нужно будет продолжить свою работу – а иначе она и не думала про дела с Резником, – Петр Алексеевич должен быть уверен, что она завелась по-настоящему.
      За все время работы в клубе «Троянский конь» Марина ни разу не слышала, чтобы девчонки оставались с Резником еще и на утро. Но, сказать по правде, она сама по утрам здесь и не бывала. Хотя ее близкие подруги, Оксана и в особенности Надя, бывшая одноклассница, тоже отработавшие несколько раз под Резником, ничего про утро и не говорили. А могли бы.
      Марина решила обязательно сегодня же выяснить этот вопрос.
      Каждый день, глядя на себя в зеркало, оценивая и лицо и фигуру, Марина была почти убеждена, что по внешним данным она хоть немного, но превосходила средний уровень женских данных.
      Однако глубоко в ней засевшее еще со школьных времен и тщательно скрываемое сомнение в своей привлекательности для мужчин заставляло Марину снова и снова находить ему опровержения.
      Вот и сейчас, вспоминая события, прошедшие после вчерашнего вечера, старалась убедить себя в том, что произвела на Петра Алексеевича не просто хорошее впечатление, а весьма хорошее.
      Без такого самокодирования Марине жить на свете было бы трудно.
      Сидя в кресле и потягивая сигарету, Марина прислушивалась к шагам Резника. Она услыхала, как он, подергав ручку двери кабинета директора, постучал и громко позвал:
      – Диман, открой на минуту!
      Подождав ответ и ничего не услышав, Резник постучал еще раз.
      – Дима, Дмитрий Иванович! Это Петя. Открой, пожалуйста, дело есть! – настойчиво и громко произнес он.
      Подергав еще несколько раз ручку двери, Резник круто развернулся и побежал по коридору в зал.
      – Коля! – крикнул он бармену. – А где у тебя запасные ключи от кабинетов? Давай-ка сюда от директорского!
      В зале что-то громыхнуло – наверное, Николай уронил очередную тарелку со своей едой. Затем Резник, позвякивая связкой ключей и тяжело топая, прошел по коридору в обратном направлении.
      На всякий случай – мало ли что могло произойти с другом Димой – он еще раз постучал в дверь и, убедившись, что на его стуки реагировать не желают, громко произнес:
      – Дима, короче, я отпираю замок!
      Резник вставил ключ и повернул его два раза в замке. Открыв дверь, он заглянул в кабинет.
      И тут Марина услышала не крик его, а истошный рев.
      Не более полминуты провел Петр Алексеевич в кабинете директора и выскочил оттуда так же стремительно, как и вбежал.
      Он пулей влетел в свой кабинет и, в два прыжка оказавшись у стола, схватил трубку телефона.
      Набрав две цифры, он вдруг замер и, хмуро глянув на Марину, бросил ей:
      – Вали отсюда, мухой!
      Марина недоуменно подняла на него глаза.
      – Во-он! – проорал Резник, и она, вскочив с кресла, только и успела, что испуганно сдернуть со стола свою сумочку и выскочить в коридор.
      – Дверь закрой, дура! – крикнул ей вслед Резник, и Марина, толкнув дверь так, что она, ударившись, оглушительно грохнула, перепугалась еще больше.
      Что там говорил Резник по телефону и вообще кому звонил, Марина уже не слышала. Прижав сумочку к груди, она в совершенно обалдевшем состоянии постояла перед дверью, а потом тихо подкралась к директорскому кабинету и заглянула в него.

* * *

      Держась за руки, словно довольные дети, обработанные лохи спешили вдоль ряда лотков к выходу с рынка. Если пять минут назад эти лохи боялись, что их обманут при обмене, то сейчас они уже опасались карманников.
      Кино, да и только.
      Облегчить их мог только какой-нибудь залетный щипач, а местные уже и так знали, что этих лопухов уже обул Арам с бригадой и ловить там больше нечего.
      Михаил проводил их взглядом и, переглянувшись с Арамом, подошел к нему.
      – Как обычно, дорогой, – тихо проговорил Арам, незаметно передавая Михаилу полученные деньги.
      Засунув пачку рублей в карман брюк и прижав их рукой, Михаил быстро пошел в сторону, противоположную пути «обманутых вкладчиков», как он про себя называл кинутых клиентов.
      Через десяток метров к Михаилу присоединился Андрей – для подстраховки.
      – Удачное начало? – весело спросил он.
      – Сплюнь, а то сглазишь.
      – Не умею, – рассмеялся Андрей.
      Вместе они дошли до платных туалетов, и Михаил передал деньги ожидающей там Ленке – той самой девице, что так лихо раньше выбила у него бумажник из рук.
      Ленка молча ушла в туалет. Сейчас она там через окно передаст деньги дальше – и ищи-свищи ветра в поле.
      Фокус с туалетом Михаил считал просто гениальным изобретением Арама.
      Пару раз бывало так, что их чуть ли не брали за задницу. Однако бабки всегда исчезали в месте, принципиально недоступном мужикам, и никому и в голову не могло прийти поискать «шерше ля фам», как выражаются французы.
      Проводив Ленку взглядом, Михаил с Андреем закурили. Они молча ждали, когда она вернется. Оба сосредоточенно молчали. Михаилу вообще неприятно было общаться с Андреем: в прошлом месяце именно Андрей увел от него Ленку, и Михаил все еще не отошел от обиды.
      Товарищи так не поступают.
      Ленка не задержалась, вскоре она появилась, улыбаясь, и спокойно взяла Андрея под руку.
      – Все о'кейно, мальчики, – сказала она и прижалась плечом к Андрею.
      – Ты почему так долго, я уже начал волноваться, – проворковал он ей, и Михаил не стал больше задерживаться рядом с ними, а пошел на свой пост у лотка Медины.
      Он шел широким размашистым шагом и думал о своей непутевой жизни.
      Работа в бригаде Арама давала ему какие-то деньги, наверное, вполне приличные по нынешним собачьим временам. Сравнить их, например, с мамочкиной пенсией. Однако те пять процентов, что ему перепадали, почти все уходили в уплату за квартиру, которую он снимал, и на развлечения.
      Нужно еще учитывать, что Арам как-то умудрялся ускользать от людей Самсона – местной крыши, работающей под самим Мешком. Мешок был единственным в городе вором, оставшимся в живых после крупных разборок, отгромыхавших здесь несколько лет назад.
      Если еще платить и за место, и за работу, и за безопасность – как оно, в общем-то, и положено, – на оставшиеся копейки прожить было бы трудновато.
      Отсутствие постоянной женщины чувствительно било по бюджету, но найти себе нормальную бабу пока не получалось. До сих пор ему попадались в основном или слишком глупые, или слишком жадные.
      «Вот, блин, довела гребаная капитализация, – подтрунивая над самим собой, думал Михаил, – никто не хочет за любовь или на халяву. Только о бабках и думают: кафе, вино, конфеты, кофточки, сумочки, и дальше прет по нарастающей... а за что?!»
      Время подходило к двум часам, пик лоховой активности спадал. Было похоже, что сегодня все и кончится той одной парой провинциалов. Маловато, конечно, но это лучше, чем ничего. На безрыбье, как говорится, и рак рыба.
      Арам продолжал стоять на своем рабочем месте, мусоля в руках доллары. Клиент пока не шел.
      Михаил вернулся к созерцанию тапочек на лотке Медины. «Кстати, неплохой товар, – отметил он про себя, – лихо идет. Кто бы мог подумать про такое дерьмо?»
      Кто-то сзади подошел к нему и положил руку на плечо. Михаил недоуменно оглянулся. Рядом стоял Арам.
      – Еще немного поработаем, – тихо сказал он, – и прекратим. Я чувствую, клиент сегодня не пойдет. Сегодня футбол по телевизору.
      Михаил пожал плечами:
      – Как скажешь, шеф.
      Арам помолчал и так же тихо продолжил:
      – Хочу тебя на халтурку позвать. Время есть?
      – Конечно, Арам. А Андрюха тоже пойдет?
      Арам отрицательно покачал головой:
      – Он не может сегодня, а мне нужен один человек. Короче, через полчаса, если все нормально будет.
      Арам отошел, Михаил продолжал переминаться с ноги на ногу около лотка.
      Рабочий день продолжался.

* * *

      Оксана лежала на диване и, свесив голову вниз, разгадывала кроссворды в своей любимой газете «Отдыхай», разложенной на полу.
      Когда Надя в первый раз увидела, с какой скоростью Оксана заполняет все эти пустые клеточки, она была просто потрясена. Но сейчас уже привыкла и не обращала особого внимания на товарку. Ну, талант есть у человека, что тут еще скажешь? Только позавидовать можно, но не хочется.
      Сама Надя кроссвордами не увлекалась, ей больше нравилось смотреть по телевизору трогательные иностранные сериалы с красивыми людьми и красивой любовью на фоне красивых интерьеров.
      Но сейчас никаких фильмов не было.
      Надя зевнула и, пощелкав кнопками пульта, констатировала, что жить, как всегда, скучно, и если не покурить, то можно уснуть от тоски.
      Она еще раз зевнула и побрела в кухню за сигаретами, по пути обдумывая, что бы такого приготовить, чтобы тащиться на работу не с пустым желудком. Но долго возиться с едой не хотелось, поэтому, кроме яичницы и бутербродов с колбасой, больше ничего не придумывалось.
      А яичница уже так надоела, что от одного воспоминания о ней тоска разливалась по всем органам.
      – Ксю-ю-ш! – позвала она из кухни подругу. – А что жрать-то будем? Опять яичницу?
      – А плевать! – равнодушно отозвалась Оксана. – Давай яичницу.
      «Давай!» – возмущенно повторила про себя Надя, потом подумала и поставила на плиту сковородку.
      Все равно, если она ничего не сготовит, то Оксанка уж точно не будет. Ей действительно глубоко плевать на эти дела, она может и чебуреком по дороге подкрепиться, а вот у Нади так не получается, чувство голода не проходит. Хотя и яичница тоже не фонтан, конечно...
      Грустные Надины размышления прервал звонок во входную дверь, и Оксанка, мымра хитрая, тут же правильно отреагировала.
      – Ты ведь откроешь, Надюш, правда? – жалобным голосом осведомилась она. – А то вставать так неохота... да и пузико бо-бо...
      – Открою, валяйся дальше, – весело ответила Надя, выходя в коридор.
      Предварительно посмотрев в «глазок» и, как всегда, не разглядев в нем никого, потому что в общем коридоре постоянно было темно, Надя отперла входную дверь.
      Это пришла Марина, бывшая ее одноклассница, а теперь коллега по работе.
      – Привет, у меня там яичница жарится, – сообщила Надя и вернулась в кухню.
      – Кто это был, Надюш? – крикнула из комнаты Оксана, любившая всегда быть в курсе событий. – Соседка приходила?
      – Это я, привет, все газетки читаешь? – ответила Надя, входя в комнату. – А вот последние новости там не прописаны!
      – О! Кому не пропасть! – поприветствовала ее Оксана. – Ты же с трудовой отработки из-под господина Резника? Ну и как: хреновое дерево в сучок идет? А я предупреждала!
      – Да ладно с этим Резником, девчонки, я вам сейчас такую новость расскажу – закачаетесь! Накрылась на сегодня наша база, а может, и не только на сегодня... – начала Марина потрясающее повествование, но выскочившая с кухни Надя ее прервала:
      – Тихо! Пошли есть, подожди, не рассказывай!
      Марина и хотела бы подождать, да у нее не получилось.
      – Диму убили! – выпалила она, с удовольствием рассматривая удивленные физиономии подруг.
      – Как убили? – в один голос воскликнули Оксана с Надей. – Дмитрия Ивановича?
      – Ну да, а какие еще Димы бывают? – бросила Марина, любуясь произведенным впечатлением.
      – Подорвали в машине? – сообразила Надя. – Как в Петербурге? Это радиомина, обычное дело.
      – Так ему, козлу, и надо, царствие ему небесное, пидору жирному, – бодро нашлась Оксана. – Он в последнее время все на одышку жаловался. Вот и отдышался. Пошли. – Она взяла Надю под руку и повела ее в кухню. – Ты рассказывай, не торопись только, – высказала она решительное пожелание. – Это тебе Резник сообщил? А когда убили-то? Вчера? Или сегодня?
      – Сегодня примерно в обед, и, девчонки, – Марина сделала большие глаза и тихо произнесла: – Я сама его труп видела!
      – Да ты что? – Надя схватилась руками за щеки. – У тебя на глазах и подорвали? А где?
      – Да никто его не подрывал! – Марина даже немного обозлилась: стоило прийти с классной новостью, чтобы тебе еще и не давали рта раскрыть. – Я разве что-нибудь такое сказала? Его застрелили, вот! Всю голову разворотило к фигам. – Марина чуть помолчала и честно добавила: – Ну, почти всю. Кровища – по всему ковру, и, похоже, из сейфа крупные бабки сперли.
      – А где убили? – Надя, представив себе нарисованную Мариной картину, даже испугалась. – А где все это было?
      – Тебе же про ковер говорят, – пояснила ей Оксана, – в кабинете, стало быть. Верно, Марин?
      – Ну! Короче, сегодня утром приезжаем мы с Резником в клуб... – Наконец-то Марина получила возможность начать обстоятельный рассказ.

* * *

      Проехав со всей спортивной массой велосипедистов почти половину их маршрута, Валерий, устало замедляя вращение педалей, поравнялся с Аркадием и однозначно высказался:
      – Ну их всех к лешему, а? Уже ноги отваливаются. Сойдем, братишка?
      – Ага, давай, – кивнул ему тоже порядком измученный Аркадий, и они, выбрав момент, повернули вправо, а вся пыхтящая олимпийская масса устремилась дальше.
      – Кто это там сходит с дистанции без разрешения?! – послышался у них за спиной из громкоговорителя возмущенный рык.
      От неожиданности Валерий заработал ногами быстрее и, повернув еще раз, резко затормозил у первого подъезда обычной пятиэтажки. Аркадий прогнал свой велосипед немного дальше и доехал почти до детской песочницы, расположившейся напротив подъезда.
      – Хорошо, – выдохнул Валерий, слезая с велосипеда, и с удивлением ощутил неприятную слабость в ногах, – какой отстой. А раньше мне нравилось кататься на великах. Нечерта было делать.
      Аркадий чувствовал себя не лучше. Широко расставив ноги, он нагнулся вперед, желая размяться, и тут же схватился за поясницу.
      – Вот те на! – удивленно проговорил он. – Старость, что ли? Похоже, рассыпаться начал.
      – Ладно, все классно. Но теперь я понял, чем мне не нравился этот бездарный план, – проговорил Валерий, деревянно вышагивая навстречу Аркадию, застывшему рядом со своим лежавшим на песке велосипедом. – Тебя что, перемкнуло, Аркадий? По спине вдарить? Без проблем, братишка.
      – Пошли отсюда быстрее, – выдохнул Аркадий, распрямляясь. – Где ты оставил дедушкину машинку?
      – Почему же это дедушкину? – обиделся Валерий. – Я на этой тачке рассекал, когда еще в школе учился. Такие дела на ней творил! Но мы сейчас на ней не поедем! Не пригнал я ее сюда, вот.
      Аркадий промолчал и покосился на Валерия.
      Они шли двором и приближались к троллейбусной остановке.
      – Да, – с нажимом сказал Валерий, – я в гробу видал эти ковбойские дела. У меня принцип: никогда не выкобенивайся! Короче, катим на сохатом!
      Как раз в этот момент показался троллейбус, выворачивающий из-за угла.
      – Вон на том. – Валерий ткнул пальцем и шагнул к остановке.
      – Брось ты. – Аркадий остановился и этим вынудил затормозить и Валерия.
      – Ну что еще? – Валерий развернулся и, бросив осторожный взгляд по сторонам, шагнул к Аркадию. Понизив голос, он проговорил: – На фиг нам эти рисовки, братишка?
      – Если поймаем мотор, то доедем быстрее, и дело с концом, – объяснил Аркадий.
      – Ну да, или конец в деле. Ты не забывай, Аркадий, что по машинам, может, уже и шмон идет. На троллейбусы же и трамваи никто и внимания не обращает – общественный транспорт. Доедем в лучшем виде. Я тебе говорю.
      Троллейбус тем временем подкатил к остановке и приглашающе распахнул свои двери.
      – Я устал, – вдруг сказал Аркадий. – Ловим мотор попроще, и все будет нормально. Если что и шмонают, то «уазики» и, может, еще крутые «девятки».
      Валерий с сожалением посмотрел, как отъезжает троллейбус.
      – Ну ни хрена ты не прав, Аркадий, ну не прав, и все тут!
      – Перестань, – отмахнулся товарищ, – все же прошло, и не будем дергаться. Мы – победители!
      – Мы ли... – с сомнением проворчал Валерий и показал на вывернувший из-за поворота громыхающий «Запорожец». – Согласен. Вон на той колымаге едем. Это круто, никто и не сунется!