— Ты пойдешь на похороны Лизы?

— Нет!

— То есть Михаил и Ирина не отпускают тебя?

— Они говорят: иди, если хочешь. Но только без глупостей. Хотя.., лучше не стоит. Они начинаются через два часа, правда?

— Правда. Ты сейчас возвращаешься к.., ним?

Лицо Ильи внезапно дрогнуло и поплыло в страшной конвульсивной гримасе: очевидно, к душевной боли примешивалось еще и страдание физическое, потому что на высоком лбу младшего Свиридова выступили бисерные капельки пота… Илья закрыл лицо руками, а Влад пробормотал:

— Вот и женись после этого…

И он вспомнил, как еще в Лондоне, в засиженной клопами пятиразрядной (не путать с пятизвездочной) гостинице он и Фокин разглагольствовали о некоем средстве избавиться от непомерно затянувшейся «молодеческой резвости», побуждавшей их колесить по всему свету и не дававшей осесть в каком-то одном месте, обжиться и крепко пустить корни.

Фокин назвал это средство «лекарством от молодости». И в качестве такого лекарства Свиридов предложил женитьбу.

Влад посмотрел на постаревшее, разительно изменившееся серое лицо брата и подумал, что для Ильи женитьба в самом деле стала лекарством от молодости. В самом прямом смысле этого слова.

В самом прямом смысле — потому что снег на висках двадцатитрехлетнего Ильи Свиридова — тот снег, что сплошной стеной шел за окном — не растаял даже в тепле салона: виски Ильи стали седыми…

Влад почувствовал, как к его горлу подкатывает сухой колючий ком.., от ярости, от боли, от обиды за брата. Проклятая сука!.. Она использовала его бедного влюбленного брата как марионетку для удовлетворения своих кровавых противоестественных инстинктов!

Конечно, в этот момент Влад и не думал о том, что Ирина не так уж и виновата, что сама жуткая судьба «золотой девочки» толкала ее на путь преступления.

Он думал только об одном: что в жилах его брата течет сама Смерть, что организм борется с ней и непременно проиграет, если своевременно не дать Илье противоядия.

Свиридов повернулся к брату и сказал:

— Снимай куртку!

Илья поднял на него тусклые глаза и, словно не слышал фразы Влада, произнес:

— Ну, мне пора.

— Снимай куртку и джинсы и давай сюда свою шапку! — напористо проговорил Владимир.

— 3-зачем?

— Однажды твоя жена сказала мне, что я очень похож на тебя.., она сказала: будем считать, что я перепутала вас в темноте. Я хочу напомнить ей об этих словах. Лично. И немедленно.

— Да ты что, Влад?! Ты все испортишь! Нет.., я не хочу умирать!

— Ты веришь мне меньше, чем этим скотам? Ты думаешь, что они гарантированно дадут тебе противоядие, даже если я выполню заказ и…

— Не говори так! — воскликнул Илья. — Я не хочу слышать…

Вероятно, он хотел сказать: «Я не хочу слышать, когда про мою жену говорят такое! Что бы она ни делала, но она для меня одна!» — Свиридов прочел эти слова в его глазах.

— Илья, я не вижу иного выхода, — тихо проговорил Влад. — Я в совершенстве изучил твою мимику, твою жестикуляцию, интонации твоего голоса, твою походку. Наши фигуры почти идентичны, роста мы примерно одинакового, и ты знаешь мои актерские данные.., можно добавить немного умело примененного грима. Одним словом, я пойду туда вместо тебя и сыграю Илью Свиридова так, что никто не поймет. А когда поймет и распознает, будет уже поздно, слишком поздно.., для них всех.

— Я не позволю… — пробормотал Илюха. — Мне страшно. Не надо, Влад. Отпусти меня.

— Где их люди должны тебя встретить?

— Их машина стоит за углом.., темно-серый джип «Мицубиси-Паджеро», но я не пущу тебя.

— Вот видишь, ты уже кое-что и сказал, — спокойно проговорил Влад. — Не бойся, Илья. Все будет хорошо. Я все о них знаю, так что никаких неожиданностей не будет. Как же так.., неужели ты боишься поверить своему родному брату? Ведь Ирка верит же своему?

Илья тоскливо взглянул на Владимира и внезапно порывисто протянул ему шапку и начал расстегивать куртку.

— Вот и прекрасно, — сказал Влад. — А сейчас посмотрим, что приготовил мне господин Климов в этом замечательном кейсе…

— Где там этот приблудный?

— Как бы его там не заметелили. Не урыли.

— Не должен никто. Вроде там все схвачено. Отдать кейс — и все.

— А вон он идет, пацаны.

Ссутуленная фигура, ежась под порывами пронизывающего ветра, вынырнула из-за угла и направилась к темно-серому джипу «Мицубиси-Паджеро».

— Он?

— Да он, конечно.

— Проверь. Может, ему че подсунули, А то Михал предупредил…

Из джипа вышли два амбала и, схватив возвращенца под белы рученьки, обыскали его — и только после этого довольно бесцеремонно впихнули в салон джипа:

— Все чисто! Поехали!

Влад Свиридов (а в одежде Ильи был уже он) довольно больно стукнулся при этом локтем, но промолчал: считал, что открывать рот пока что ни к чему.

— Там на хвосте никто не сидит?

— Да вроде нет.

Амбалы Михаила оказались довольно-таки разговорчивыми для лиц их амплуа. Уже через два квартала самый толстый повернулся к Владу и сказал:

— Задвинь гляделки, дятел! — И, не дожидаясь, пока Свиридов надвинет шапочку на глаза, проделал требуемое сам, да так увлеченно, что нижний край шапки оказался где-то в районе свиридовского подбородка.

— Ты не очень его, Боцман… — лениво отозвался с переднего сиденья другой «брателло», — а то торкнешь не в меру, а потом отдувайся перед Михалом… он парень жесткий, прочистит тебе табло.

Боцман проворчал что-то, но Влада больше не трогал.

— Мало того, что ты попортил того здорового, который с ним был и щас в гараже с проломленной башкой валяется, — продолжал тем временем гоблин, — так ведь и этого покоцаешь.

Свиридов невольно покосился на толстяка, которого назвали Боцманом (сквозь шапочку можно было разглядеть его смутный силуэт): что, неужели эта груда сала с мясной прожилкой сумела одолеть Фокина?

— Та-ак, — протянул сидящий на переднем сиденье, — останови тут. Дальше я сам. Пошли, баклан.

И он, взяв Влада за руку, буквально выволок его из машины, а потом захлопнул дверь и махнул гоблинам рукой: поезжайте.

— Пойдем, — кивнул он Свиридову, — послушаем, что ты там такое сделал.

Они прошли два квартала, свернули направо, потом налево, и вошли в узкую арку, еле заметную за громадами двух раскидистых, припорошенных снегом вязов.

Хорошая конспирация, подумал Влад — очевидно, Михаил не доверяет всем своим людям, а общается с ними только через некоего посредника.

Они вошли в подъезд и остановились перед большой дверью. Провожатый позвонил три раза и тотчас же начал спускаться по лестнице, не дожидаясь, пока кто-то откроет.

Открыли не сразу.

Сначала долго копошились с замком, а потом на Свиридова глянули чьи-то внимательные глаза, и женская рука сделала быстрый жест: заходи.

Вспыхнул свет, и Свиридов увидел перед собой Марину Викторовну. Ту самую женщину-врача, что он видел в доме Ковалевых в ту страшную ночь. Она чиркнула по его лицу вопросительным взглядом — и вдруг ее рот полуоткрылся от ужаса, она рванулась в сторону, но Свиридов легко настиг ее и, молниеносным движением выхватив шприц-автомат, прижал к ее руке. Секунда — и обмякшее тело женщины беззвучно скользнуло вниз, на пол.

Влад спрятал шприц-автомат (именно он находился в том самом черном кейсе наряду с ампулами тубарина, б-тубокурарина и пары других, еще менее распространенных, но более сильнодействующих препаратов) и бесшумно двинулся вперед.

— Марина Викторовна, это кто? — раздался знакомый звонкий голос, и прямо на Влада из дверей вышла высокая гибкая женщина в черном парике.

То, что на ней был парик, Свиридов не сомневался, потому что всю жизнь Ирина Ковалева была природной шатенкой — с легким рыжеватым оттенком, который она углубляла и усугубляла с помощью крем-красок для волос.

А черный парик она надевала, чтобы быть похожей на свою подругу Настю. И Влад невольно вздрогнул, увидев, что сходство в самом деле велико.

— Илья? — хмуро произнесла она.

— Почти, — ответил Влад, мастерски сыграв голос и интонации брата. — Не так давно ты сказала мне.., можно посчитать, что ты перепутала нас в темноте. А вот на этот раз не потребовалось и темноты.

Ирина не испугалась и даже не сыграла испуг.

Она устало вздохнула и, повернувшись к нему спиной, произнесла:

— Ну что, Володя.., заходи, коли пришел.

— Где Михаил?

— Он уехал. Когда приедет — не знаю. А где Марина Викторовна? Ты убил ее?

— Только на время, — холодно ответил Свиридов. — Часа через три она воскреснет.

Ира села в кресло, непринужденно закинув ногу на ногу, закурила и, выпустив струю дыма, спокойно проговорила:

— Я знала, что ты придешь сюда. Остолопам Михаила с тобой не совладать. Ты убил их?

— Второй подобный вопрос, — сказал Влад, подходя ближе, — и второй отрицательный ответ. Я полагаю, они и не подозревают, что везли на своем джипе вовсе не Илью.

Последнюю фразу он сказал голосом и с характерными интонациями своего младшего брата.

Ирина подняла брови и усмехнулась.

— Мне нужен антидот, — сказал Влад. — Противоядие к тому препарату, который вы ввели Илюшке.

Немедленно.

— Я не знаю, какой именно препарат ввели Илюшке, — с хорошо сыгранным искренним сожалением — или оно на самом деле было искренним! — произнесла Ирина. — Правда, не знаю. Я бы сказала, но, боюсь, это знает только Михаил.

— И все?

— Ну и, конечно, Марина Викторовна.

Свиридов с остервенением выругался. Потом медленно извлек из кармана автоматический шприц и, вставив в него ампулу, проговорил:

— В общем, так, дорогая моя. У меня в этом маленьком пистолетике ампула б-тубокурарина. Того самого, что должен был убить твоего дядю или твоего отца. Если я впрысну его тебе, это тебе понравится… расслабятся все мышцы твоего прекрасного тела, включая такую занимательную, как сердечная. Компоненты этого милого препарата рассасываются примерно через сорок минут после введения, а за это время никто делать вскрытия и тем более давать заключения не будет. Просто не успеет. Потом, на столе у патологоанатома, тебя вскроют, установят причину смерти от инфаркта. Если будут исследовать очень тщательно, то установят так называемый синдром «внезапной смерти». Обычно он встречается у младенцев, но бывают случаи и у взрослых. Так что подумай, Ирочка, стоит ли тебе говорить мне не правду.

Он шагнул вперед и одной рукой нежно приобнял ее за плечи, а вторую — с зажатым в ней шприцем-автоматом — поднес к ее горлу.

— Мне будет не хватать тебя, девочка, — сказал он таким тоном, что Ирина, несмотря на всю ее выдержку, невольно содрогнулась.

— Ведь ты не хочешь умирать, правда? — продолжал Свиридов. — Ведь тебе так нравится жить, несмотря на то, что тебя трахал сначала родной отец, потом родной дядя, а потом брат. Ведь тебе это нравилось, правда.., особенно тебе нравилось дернуть пару «дорог» «кокса», пришить какого-нибудь «человечка» и потом чуть ли не в луже его крови трахаться с очередным уродом.., с братцем? Хочешь, я устрою тебе такой праздник жизни? Скажи мне, где противоядие, и мы пойдем в гости к твоему обожаемому братцу Мише, размажем его мозги по стенке, а потом устроим праздник для сексуально озабоченных граждан прямо у его трупа.., можно прямо на нем! Вдвоем, ты и я! А, так как, сучка?

Ирина приоткрыла рот — флюиды ярости, источаемые пылающим лицом и гневными глазами Влада, буквально парализовали ее, и та, чью извращенную природу только возбуждал вид крови и насилия, внезапно побледнела и захлопала ресницами.

Но лицо ее покрывала совсем не детская бледность…

— Я.., я знаю только, что Михаил хранит их в каком-то тайнике. Он всегда разбирался в таких препаратах.., еще с больницы.

— Куда поехал Михаил?

— На.., на стрелку.

— С кем?

Ирина облизнула пересохшие губы и впилась тонкими пальцами в подлокотники кресла.

— С кем? — бешено заорал Свиридов. — С кем у него стрелка?

— С отцом…

— Где?

— Я не знаю…

— Где, я спрашиваю? — Свиридов рванул на груди Ирины тонкую блузку, под которой не оказалось бюстгальтера, и прижал шприц-автомат к соску правого роскошного полушария, к которому еще совсем недавно приникал губами. — Ну, блядь, говори!

— У кладбища.., они должны встретиться там… — Молодая женщина судорожно глотнула воздух, а потом произнесла название кладбища.

Именно на нем сегодня должны были хоронить якобы Ирину Владимировну Свиридову…

Влад бросил на нее свирепый взгляд, а потом вдруг погладил по голове и холодно произнес:

— Умница, девочка…

Она подняла на него тяжелый взгляд, и Свиридов понял, что ее нельзя оставлять вот так — панически напуганную, взбешенную, полную злобы. Потому что лично ему ничего хорошего от этого не светит. И еще — он поймал в ее взгляде, на самом дне широко раскрытых синих глаз нечто сильно похожее на.., призыв.

Девочку Ирочку всегда заводили насилие, унижение и боль — вне зависимости от того, на кого это насилие было направлено.

— Я постараюсь найти тайник, — проговорила она. — Я найду его.., только не уходи.

Свиридов аж остановился от неожиданности: меньше всего он ожидал от нее таких слов. Он повернулся к Ирине и увидел в ее влажных глазах тоскливую, слепую мольбу.

Как быстро меняется страстная женщина.

Влад медленно приблизился к ней, чувствуя, как по его позвоночнику пробегает великолепное ощущение тягучего, жуткого, сладкого, ни на секунду не отпускающего — почти восхищения. Он вспомнил, как Илья, растоптанный, униженный, уже почти убитый этой великолепной самкой, все-таки даже не желал слышать брань в ее адрес.

Она шагнула к нему и буквально вцепилась в его губы сводящим с ума поцелуем, и он почувствовал, как весь мир буквально запрокидывается в его глазах, а во рту начинает тлеть привкус крови.

Ирина еле слышно простонала, вжимаясь во Влада обнаженной грудью, и тут в нем словно что-то перевернулось и полыхнуло: Илья!

Илья!!! Как же так? Он умирает там, один в пустой машине, среди занесенных жестоким мартовским снегом улиц, а Влад тут, в этой роскошной квартире, с прекрасной женщиной — к тому же женой.., его, Ильи, женой!

Рука Владимира скользнула по ее шее, коснулась впадинки — и в следующую секунду Ирина негромко, словно захлебываясь, вскрикнула и обвисла в его руках.

Коротким тычком в основание черепа Свиридов отправил ее в непродолжительный — часа на полтора — обморок.

Он посмотрел на своей кулак, который он только что поднял на женщину, и подумал, что ему есть много оправданий: это не женщина — это какой-то суккуб…

Суккубами называли мифологических существ — бесов женского пола, навевающих эротические видения, завлекающих, а потом выпивающих кровь из своей жертвы.

И жертвой этого прекрасного и жуткого существа оказался его, Владимира Свиридова, брат.