У Сергея Филимонова, которого друзья в глаза, а знакомые за глаза называли Филом, было хорошее настроение. Он только что заключил выгодную сделку, в результате которой должен был получить приличный навар. Конечно, придется поделиться с Зубом, но это не сильно его огорчало. Фил прекрасно усвоил для себя одно неписаное правило, которое гласило: «Надо делиться».
      Сидя на заднем сиденье почти нового коричневого «Бьюика», он опустил затемненное стекло. В салон ворвался свежий ночной воздух. Фил возвращался домой после небольшого банкета, явившегося конечной фазой заключения сделки. Кроме него в машине сидели два телохранителя: один – широкоплечий коренастый крепыш – на переднем сиденье рядом с водителем, другой – высокий ширококостный бугай – вместе с Филом – на заднем.
      Фил в свои тридцать шесть лет выглядел на сорок, но не страдал от этого. Дома его ждала молодая жена – в недавнем прошлом бухгалтер одного из его филиалов. Анжелика в постели выделывала такие фокусы, что заставляла мужа стонать от наслаждения. Детей семье Филимоновых заменял бультерьер – кривоногая белая Джильда с маленькими поросячьими глазками.
      «Бьюик» свернул во двор нового четырехэтажного дома в районе городского парка и остановился у самого подъезда. Сначала вышли оба телохранителя, которые внимательно осмотрели двор, и только после этого выбрался Фил. Крепыш уже стоял возле входа в дом. Сергей направился к нему, прикрываемый сзади длинноногим верзилой.
      – Завтра как обычно, – кивнул Фил своим охранникам и скрылся в подъезде.
      В доме, выстроенном по индивидуальному проекту, было всего четыре двухуровневые квартиры, в каждой из которых было полдюжины комнат. Другие три квартиры занимали два преуспевающих оптовика и один деятель из областной администрации.
      Фил пешком поднялся на третий этаж, хотя дом был оборудован лифтом, и надавил на электронный брелок, который отпирал входную дверь. Дверь оказалась закрытой изнутри на задвижку, поэтому автоматически звонкой трелью запиликал звонок, заглушаемый раскатистым лаем.
      – Сержик, – открыв дверь, обрадованно улыбнулась ему Анжелика.
      На ней был короткий полупрозрачный халатик. Темные соски заманчиво просвечивали сквозь тонкую ткань. Фил мечтательно улыбнулся.
      – Лика, – он шагнул в квартиру и собрался прижать к себе эту маленькую чертовку, но помешала Джильда.
      Она с радостным повизгиванием бросилась к хозяину, пытаясь подпрыгнуть как можно выше, чтобы лизнуть его в лицо.
      – Ой, Серенький, – Анжелика смешно сморщила свой аккуратный остренький носик, – я с Джильдой не погуляла.
      – Почему? – с наигранной строгостью посмотрел на жену Фил.
      – Машка приезжала, только что ее проводила. Они с Гошкой вернулись из Испании. Показывала фотки. Я несколько штук оставила. Хочешь посмотреть?
      Анжелика бросилась в комнату, Джильда – за ней. Вскоре они вместе вернулись.
      – Смотри, – Лика веером развернула фотографии.
      – Погоди, – остановил ее Фил, глядя на крутившуюся под ногами Джильду. – Че ж теперь с собакой-то делать?
      – Вызови Дрюню, – предложила Анжелика, имея в виду водителя Фила.
      – Да они только что отчалили, – вздохнул он.
      – Тогда придется мне, – улыбнулась Лика.
      – Ладно уж, сам проветрюсь, – миролюбиво произнес Фил, – давай поводок.
      Через минуту Фил вышел во двор. Джильда потянула его в сторону и вскоре присела, смешно оттопырив голый хвост. Закончив свои дела, она вдруг завиляла хвостом и потянула хозяина вдоль дома. – Фил нетерпеливо дернул поводок и увидел, что из-за дома вышел высокий парень в куртке нараспашку, тоже с собакой. У него на поводке был маленький черный ягдтерьер.
      Хозяин ягдтерьера показался Филу знакомым. Ночной полумрак не позволял как следует разглядеть парня, но Фил точно знал, что здесь он его не видел.
      «Может, недавно переехал?» – предположил Фил, глядя, с какой плотоядной радостью собаки обнюхивают друг друга.
      У Филимонова было хорошее настроение, и он уже собрался заговорить с парнем по-соседски, но тот вынул из-под куртки пистолет с глушителем и направил ствол Филу в грудь.
      Фил успел подумать об Анжелике, о ее свежем молодом теле, упругой шелковой коже… Он встретился с парнем глазами. Фил узнал его, но это было последнее, о чем он успел подумать. Он не услышал сухого щелчка выстрела, после которого пуля пробила ему сердце. И уж тем более не слышал он второго выстрела, потому что был мертв, когда вторая пуля, как бешеная оса, вгрызлась ему в голову.
 

* * *

 
      Артем Тарасович Трезубцев для своих шестидесяти двух лет чувствовал себя вполне сносно, если учесть, что больше трети своей сознательной жизни провел за решеткой. Он сидел во главе длинного стола в своем скромно обставленном офисе, который располагался в центре одного из промышленных районов Тарасова. Он бы вполне мог себе позволить более богатый офис, и даже не один, в самом престижном районе города, но Артем Тарасович не любил внешних эффектов и игры на публику.
      Четверо коллег, среди которых была одна женщина – сорокапятилетняя худощавая шатенка в темно-коричневом деловом костюме, – расположились по обеим сторонам стола. Рядом с женщиной сидел бровастый парень лет двадцати пяти, в костюме и при галстуке. Напротив него, упершись взглядом в стол, восседал хмурый здоровяк с толстыми щеками, слева от здоровяка – восточного вида брюнет в дорогом кашемировом джемпере.
      В комнате был еще один человек, который сидел позади Артема Тарасовича, у окна. Это был телохранитель и доверенное лицо Артема Тарасовича – Сема Куликов по кличке Кулик. Ему было тридцать два года. Его гладкие светло-русые волосы были зачесаны назад и открывали большие залысины. Глубоко посаженные глаза внимательно следили за присутствующими.
      Подняв взгляд от стола, здоровяк перевел его на Артема Тарасовича.
      – Ну, – Трезубцев поправил овальные очки в тонкой золотой оправе, – что, Гриша?
      – Кто-то вчера замочил Фила, – сквозь зубы процедил Гриша. – Прямо возле дома. Он вышел с собакой погулять…
      – Знаю, – спокойно сказал Трезубцев. – Что ты предлагаешь?
      – Найти гадов, – Гриша сжал кулаки, – и отправить их к Богу в рай.
      – Ты знаешь, кто это сделал? – Артем Тарасович не мигая смотрел на него.
      – Узнаю, – толстые щеки Гриши дрожали от негодования.
      – Ладно, – кивнул Артем Тарасович. – Кто-нибудь еще хочет сказать?
      Над столом повисло недолгое молчание, которое нарушил молодой человек в костюме.
      – Я думаю… – начал он, но женщина, сидевшая рядом с ним, положила руку ему на плечо.
      – Погоди, Олег…
      – Мама, – отдернулся он, – я что, не могу сказать?
      – Ольга Васильевна, – Трезубцев посмотрел на женщину, – дай слово подрастающему поколению.
      – Растет молодое поколение, – усмехнулась Ольга Васильевна и, скрестив руки на груди, откинулась на спинку стула.
      – Мне кажется, – продолжил Олег, – действуют какие-то гастролеры. У нас уже почти полгода все спокойно…
      – Гастролеры… – пренебрежительно воскликнул Гриша. – Что ты несешь? Все было спокойно, потому что Артем Тарасович разруливает по уму. Здесь кто-то из своих постарался. Кому достанется Филов кусок? Уж не тебе ли? Может, это Ольга Васильевна для тебя постаралась?
      – Гриша, – Ольга Васильевна бросила на него уничтожающий взгляд. – Ты за базар-то отвечаешь?
      – Я отвечу, – приподнялся с места Гриша, опершись руками на стол. – Только я вас обоих своими руками урою, если станет ясно, что вы Фила завалили…
      – Сопляк. – Ольга Васильевна взяла лежавшие перед ней сигареты и с демонстративно независимым видом закурила. – Ты еще под стол пешком ходил, когда я свой первый миллион сделала.
      – Да я тебе… – сжал кулаки Гриша.
      Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не вмешательство Артема Тарасовича.
      – Цыц все! – негромко рыкнул он, и Гриша медленно опустился на свой стул. – Со смертью Фила будем разбираться. Если кто что узнает – сообщать лично мне или Кулику. А пока надо организовать достойные похороны. По высшему разряду. Лучшие люди уходят… – вздохнул он. – Алекс, – Артем Тарасович повернул голову к брюнету в джемпере, – займешься похоронами.
      – Все устроим, Артем Тарасович, – с сильным акцентом произнес Алекс, – не волнуйся.
 

* * *

 
      Вечером в день похорон, когда полированный гроб с телом Фила завалили смерзшимися комьями земли и отзвучали поминальные тосты, Алекс решил расслабиться. Он был очень осторожным человеком и очень любил жизнь, поэтому все места, где он появлялся, предварительно проверяли его надежные люди.
      Сауна, где Алекс отдыхал в этот раз, была оплачена за сутки вперед. Два человека профессионально осмотрели ее, убедились, что все в порядке, поставили на входе охрану и поехали ждать следующего вызова.
      Огромный, в городских условиях выглядевший весьма неуклюже «Линкольн» Алекса в половине первого ночи остановился перед зданием, где разместилась сауна. За машиной Алекса остановился джип «Чероки», из которого выбежали трое парней в кожаных куртках и, окружив шефа, сопроводили его до сауны. Там уже его ждали две полненькие, как он любил, блондинки, готовые выполнить любое, самое прихотливое его желание.
      Он провел в сауне больше трех часов, несколько раз заходил в парную и плескался в прохладном бассейне. Ему сделали массаж, девушки не отходили от него ни на шаг, и он на пути к своему «Линкольну» с удовольствием вдыхал ночной прохладный воздух.
      – Домой, – приказал он водителю, раскуривая гаванскую сигару.
      Урча мощным двигателем, «Линкольн» тронулся с места, развернулся и выехал на дорогу. «Чероки» с охраной двинулся следом.
      Алекс не знал, что к днищу автомобиля, аккурат под задним сиденьем, где он обычно устраивался, прикреплен кусок пластита с детонатором.
      Взрыв был настолько силен, что тяжелый полуторатонный «Линкольн» взлетел в воздух на несколько метров. Когда произошел взрыв, он продолжал свое движение, уже оторвавшись от асфальта. Его перевернуло в воздухе, он упал на крышу в нескольких метрах от места взрыва, проскользил по дороге и остановился, уткнувшись передним бампером в столб.
      Водитель двигавшегося следом «Чероки» едва успел вывернуть руль, чтобы не врезаться в огромную груду черного металла, охваченного пламенем. Охрана выскочила на улицу и стала суматошно метаться возле того, что осталось от «Линкольна».
      Наконец кто-то вспомнил об огнетушителе, который, издав легкое шипение, заглушаемое ревом пламени, выплюнул на дорогу шматок пены и затих. Ребята могли бы не суетиться: их шеф уже давно был мертв. Утешением для них могло служить лишь то, что Алекс отправился на тот свет чистым.
 

* * *

 
      На следующее утро в офисе Ольги Васильевны появился возбужденный Олег.
      – Мама, ты слышала? – он ворвался в кабинет и принялся бегать по нему из угла в угол. – Алекса взорвали.
      – Слышала, успокойся. – Ольга Васильевна закурила и встала из-за стола. – Да перестань ты мотаться, как дерьмо в проруби! – закричала она.
      – Мы все в дерьме, мама, – не обращая на нее внимания, Олег продолжал свое движение. – Ты хоть понимаешь, что происходит? Теперь наша очередь. Нет, с меня хватит, я уезжаю. Заберу Катерину и мотану куда-нибудь во Францию. Зря, что ли, во французской школе учился…
      – Заткнись, щенок! – заорала на него Ольга Васильевна, плотнее прикрывая дверь в кабинет.
      Олег остолбенело уставился на мать.
      – Сядь и послушай меня, – более спокойно произнесла Ольга Васильевна, выпуская дым через ноздри.
      – Дай сигарету, – Олег обессиленно опустился на стул, – я свои оставил в конторе.
      Ольга Васильевна бросила пачку перед ним и присела на угол стола.
      – Во-первых, – внятно произнесла она, когда Олег закурил и сделал несколько глубоких затяжек, – Катерина – невеста Гриши, если он что-то заподозрит, он тебя просто убьет.
      – Это еще бабушка надвое сказала, – поморщился Олег.
      – Во-вторых, – не обращая внимания на слова сына, продолжила Ольга Васильевна, – Катька и сама с тобой никуда не поедет. А в-третьих, ответь мне, дружок, на что ты собираешься там жить?
      – То есть как на что? – вытаращил глаза Олег. – Продам фирму к чертовой матери, квартиру, машину…
      – Успокойся, дорогой, – вздохнула Ольга Васильевна. – На «БМВ» ты ездишь по доверенности, квартира оформлена на мою сестру, а к фирме ты вообще никакого отношения не имеешь. Это все нажито моим горбом. Я с малых лет, когда по дурости выскочила за твоего отца, алкоголика, воровала, обвешивала, недокладывала. Ходила всю жизнь, как по лезвию ножа. И фирму организовала для тебя на свои деньги не для того, чтобы ты ее прогулял с девками.
      – Катя не девка! – Олег снова встал из-за стола.
      – Ладно, пусть не девка, – махнула рукой Ольга Васильевна. – Так на что ты собираешься жить за бугром? Может, будешь официантом подрабатывать?
      Олег сжал зубы и ничего не ответил.
      – И Катьку выбрось из головы, – добавила Ольга Васильевна. – У нее и без тебя мужиков хватает. Если будешь хорошим мальчиком и будешь слушать маму, я дам тебе денег.
      – Нас же здесь всех по одному отстреляют.
      – Не отстреляют, успокойся, – Ольга Васильевна подошла к сыну и попыталась погладить его по голове, но он отшвырнул ее руку.
      – Не дашь мне денег, – с затаенной ненавистью сказал он, глядя в пол, – я и сам найду.
      – Ничего, я из тебя сделаю настоящего мужчину, – пробормотала Ольга Васильевна, когда, хлопнув дверью, Олег выбежал из кабинета.

      Погожим мартовским полднем корейский джип «Массо» остановился возле салона красоты «Орхидея». Салон располагался на тихой улице неподалеку от центра. В его громадных витринах, задрапированных голубым и сиреневым шелком, были выставлены многочисленные фото, глядя на которые прохожие могли составить себе впечатление о предоставляемых услугах. Залы мужской и женской парикмахерских соседствовали с косметическими кабинетами и солярием.
      Китаец нажал на кнопку звонка. Дверь открыл подтянутый черноволосый охранник в светло-голубой униформе. Бросив на Китайца благожелательный взгляд, он впустил его внутрь. Миновав маленькое гулкое фойе, Китаец проследовал застеленным синим ковролином коридором и вошел в уютный холл.
      На широких диванах, обитых голубым бархатом, сидели несколько посетителей: дородный мужчина с внушительным брюшком, уродливая брюнетка, чей помпезный наряд не соответствовал тусклой пакле на ее голове, и молоденькая девушка с внешностью гимназистки. Эта последняя пыталась побороть смущение, вызванное в ней блеском престижного салона и подчеркнуто официальным тоном, которым с ней разговаривала секретарша. Она с неестественной для подобного заведения сосредоточенностью листала модный журнал.
      Китаец подошел к овальному столу, расположенному слева. Сидевшая за ним длинноволосая блондинка с тяжеловатыми скулами и замечательными кошачьими глазами при появлении Китайца встрепенулась, но тут же, увидев, что он направляется прямехонько к ней, быстро осела и обратила к нему свое наштукатуренное лицо, на котором замерло выражение вежливого внимания.
      На блондинке был светло-серый с округлыми лацканами пиджак и черная блузка с кокетливым галстучком. Слегка наклонившись к ней, Китаец ощутил запах дорогого приторно-сладкого парфюма.
      – Я к Боженовой, на двенадцать двадцать, – тихо проговорил он.
      Блондинка слащаво улыбнулась, порылась в журнале и захлопала глазами.
      – Да-да, – в порыве горячей «преданности» привстала она, – Леночка вот-вот освободится. Посидите, пожалуйста, – обнажила она в широкой улыбке свои крупные белые зубы, – хотите кофе?
      Последние два слова она произнесла с томным жеманством.
      – Было бы славно, – слабо улыбнулся Китаец.
      Он видел, что пара чашек стояла на журнальном столике перед посетителями. Чашки были замечательные, из бледно-розового фарфора, маленькие и элегантные. Китайцу захотелось подержать в руке одну из них, и, уступив своему сумасбродному желанию, он согласился на кофе.
      Невысокие колонны делили полукруглый холл на небольшие отсеки. Это создавало атмосферу интимности. Словно находишься не в салоне красоты, а в уютной гостиной. Китаец сел напротив веснушчатой «гимназистки», чем поверг девушку в состояние тихой паники. Руки ее принялись с поспешным ожесточением листать страницы, по щекам расползлась краска, она то и дело одергивала край юбки, суетливо вертела головой и украдкой взглядывала на него.
      Китаец старался не смотреть на девушку. К тому же, обнаружив аквариум, он принялся рассматривать медленно скользящих рыб. Это занятие вызвало у него зевоту. Он сдержался и, повернув голову направо, углубился в созерцание опустевшего рабочего места секретарши. Вскоре она появилась, неся на изящном серебряном подносе чашку кофе. Китаец поблагодарил ее, мысленно проклиная тягуче-сладкий аромат, который, стоило ей склониться к столу, накрыл его своей удушающей волной.
      Сделав глоток, он поставил чашку на стол. В холл влетела – ему даже показалось, что он слышит, как шумит рассекаемый резкими движениями воздух, – высокая блондинка в коротком норковом манто светло-серого цвета и черных брюках. Ее волнистые волосы были забраны в высокий хвост, гладкий выпуклый лоб открыт, хорошо очерченные губы плотно сжаты. В ушах у нее сверкали бриллиантовые серьги, тонкий шелк дымчатого шарфика клубился в вырезе манто.
      Секретарша поспешила ей навстречу. Они замерли посреди холла, о чем-то энергично перешептываясь. Китаец с интересом следил за ними. Потом прозрачная бирюза взгляда вошедшей женщины встретилась с черным сумраком его слегка раскосых глаз. Он тонко улыбнулся, но в ответ получил пренебрежительную усмешку.
      Побеседовав с секретаршей, блондинка проскользнула в другое помещение, неплотно прикрыв за собой сине-сиреневую дверь, которая почти не выделялась на фоне стены. Китаец перевел вялый взгляд на конусообразные светильники.
      Вдруг дверь, за которой исчезла блондинка, отворилась, и она снова вышла в холл. Теперь она щеголяла фиолетовой кофточкой, плотно обтягивавшей ее стройную фигуру. Огромный вырез позволял оценить красоту ее тонких ключиц и нежную белизну груди. Китаец снова улыбнулся.
      На этот раз блондинка взглянула на него не так холодно. Потом повернулась к секретарше и, скользнув взглядом по часикам-браслету, начальственным тоном спросила:
      – Это на какое время посетители?
      Секретарша беспокойно заморгала глазами и пропищала:
      – Одни на полпервого, другие на час… А вот мужчина – на двадцать минут первого.
      – К Боженовой или Гришиной?
      – К Боженовой.
      – Что она копается? Уже полпервого! – приподняла подбородок начальница.
      Она пересекла холл и, распахнув дверь в углу, высоким голосом произнесла:
      – Лена, а почему у тебя посетитель на двенадцать двадцать все еще в холле?
      В ее тоне сквозило раздраженное высокомерие и нетерпение.
      – Сейчас, Екатерина Борисовна… еще небольшая укладочка…
      – Подождите, пожалуйста, – дежурно улыбнулась Екатерина Борисовна Китайцу.
      Китаец встал и молча направился к выходу. Этот жест заинтриговал Екатерину Борисовну. А может, вызвал у нее опасения коммерчески-престижного характера. Ну, как же! Допустимо ли, чтобы посетитель покидал элитный салон неудовлетворенным? Недовольным не просто обслуживанием и работой мастера, а тем, что его заставили проторчать в холле лишние десять минут!
      – Подождите, – окликнула Китайца блондинка, – через пять минут вас смогут принять.
      – Значит, у меня есть время покурить, – невозмутимо отозвался он.
      Екатерина Борисовна с недоумением посмотрела на него. «Зря волновалась», – иронично подумал Китаец.
      – А если… – он подошел к блондинке и, с удовольствием вдыхая исходящий от нее свежий и лаконичный аромат, загадочно улыбнулся, -…вы мне составите компанию, то это будет просто замечательно. У вас курят в фойе?
      Она кивнула и пожала плечами.
      Китаец и Екатерина Борисовна, захватившая сигареты со стола секретарши, вышли в фойе.
      – Вы всегда такая строгая? – начал флирт Китаец, галантно поднося к сигарете собеседницы зажигалку.
      – А иначе нельзя, – безапелляционно заявила Екатерина Борисовна, которая, как понял Китаец, особой тонкостью не отличалась и пленяла исключительно животной красотой.
      Он был разочарован надменным и резким тоном.
      – Раз спустишь – появится прецедент, – продолжала она, дымя, как паровоз. – А зажигалка у вас старенькая, – насмешливо посмотрела она на Китайца.
      – Да, – вздохнул он, – но мне моя «Зиппо» досталась как бы по наследству, и я не променяю ее ни на какую дорогую дребедень.
      – Вы, наверное, меланхолик, – усмехнулась Екатерина Борисовна.
      – Смотря по обстоятельствам… – уклончиво ответил Китаец, стряхивая пепел в напольную цилиндрическую урну с золотым ободком.
      – А кто вам подарил зажигалку? – заинтересовалась начальница.
      – Один приятель… журналист. Когда-то я сам был журналистом.
      – Правда? – внимательно посмотрела на него Екатерина Борисовна.
      Китаец кивнул с усмешкой.
      – А теперь? – спросила она.
      – Что теперь?
      – Кто вы?
      – Одиночка… – хитро улыбнулся он.
      – А работаете кем? – дала волю любопытству Екатерина Борисовна.
      – Частным детективом.
      Блондинка недоверчиво посмотрела на Китайца.
      – Мы ведь с вами даже не познакомились, – засмеялась она.
      – Ну, я-то знаю, как вас зовут в миру…
      – А вас?
      – Танин Владимир Алексеевич. Вот мы назвались, и что изменилось? – скептически усмехнулся Китаец.
      – Не понимаю… – стряхнула пепел Екатерина Борисовна.
      – Вы никогда не впадали в замешательство, когда вас, например, вызывали к доске?
      – К доске? – удивилась она.
      – Да, в школе.
      – Ну если только страх, когда не выучишь урока…
      – А недоумения вы не испытывали? – Китаец сделал глубокую затяжку и сощурил глаза, выпуская струю сизого дыма.
      – Вы – довольно странный, – с легкой тенью настороженности взглянула на Танина Екатерина Борисовна.
      – А я испытывал, – Китаец смотрел куда-то в пустоту, – не понимал, как это имя, слово, которое может произнести любой, каким-то образом относится ко мне, принадлежит мне и является некой самодостаточной фонетической и лексической единицей, обозначающей именно меня. Несмотря на то что, конечно, всякое имя произвольно… Но при всей произвольности и случайности вас окликают именно им…
      Китаец задумался. Екатерина Борисовна глядела на него с каким-то боязливым интересом. Он же утратил всякий интерес к беседе. Так случалось всегда, когда понравившаяся ему женщина оказывалась или откровенно глупой, или недостаточно тонкой и сообразительной.
      Чтобы совсем не скиснуть, он принялся разглядывать ее кофточку, под полупрозрачной материей которой угадывалось черное шелковое белье. Екатерина Борисовна поежилась под этим спокойным раздевающим взглядом.
      – Красиво, – наконец сказал Китаец, прищуривая левый глаз.
      – Боди, – простодушно ответила Екатерина Борисовна.
      – Что вы сегодня делаете вечером? – промямлил он дежурную фразу, чтобы побыстрее свернуть разговор.
      Ни Танин, ни его сбитая с толку собеседница не заметили, что сквозь толстое дверное стекло на них пялится худой чернявый парень в длинном элегантном пальто. У парня были короткие, слегка волнистые волосы, небольшие, едва намеченные бакенбарды, суровый взгляд исподлобья, низкие густые брови и крупный нос. Увидев парня, Екатерина вздрогнула и поспешила отпереть дверь.
      – Олег! – воскликнула она, приникая к парню и подставляя ему щеку для поцелуя.
      Но, облив Екатерину ледяным презрением, вновь вошедший оттолкнул ее и, кивнув, мол, давай за мной, углубился в коридор.
      Екатерина растерянно посмотрела на Китайца.
      – Леночка вас уже, наверное, ждет, – взволнованно произнесла она и побежала вслед за Олегом.
      Когда Китаец вошел в холл, ни Олега, ни Екатерины там не было. Из посетителей осталась только «гимназистка».
      Остальные уже разбрелись по кабинетам.
      Боженова оказалась разговорчивой молодой особой с короткими, выкрашенными в черный цвет волосами и озорными светло-голубыми глазами. Мелкие черты лица и цвет глаз плохо сочетались с ее иссиня-черными прядками. Тем не менее она не была обделена обаянием, заключавшимся в неподдельной искренности тона, живости и, что немаловажно, ловком орудовании ножницами. Формула «Клиент всегда прав» подкреплялась в ее случае твердым до наивности убеждением в том, что так оно и есть. Китаец готов был вечно сидеть в кресле с запрокинутой головой, лишь бы ее нежные тренированные ручки мыли его волосы, потом расчесывали и стригли.
      Вдруг дикий возглас потряс помещение и быстро стих. Китаец узнал голос Екатерины. Вслед за этим раздался глухой шум, потом несколько голосов, вовлеченные в поединок, надо полагать, бурей страстей, заглушая друг друга, наполнили холл яростным диссонансом. Лена замерла с ножницами в руках. Китаец вскочил с кресла, едва не поранив себя об острые ножницы. Елена тихо вскрикнула.
      – Что это?
      Она озадаченно пожала плечами. Китаец выскочил в холл. Олег и еще какой-то детина в кожаном плаще стояли друг против друга и отчаянно матерились. Екатерина пыталась вклиниться между ними. Рядом с ней стоял охранник. Он было попытался утихомирить парней, но те грубо послали его куда подальше.
      – Мальчики, Олег, Гриша, – плаксиво лепетала она, – давайте не здесь, у меня салон, мальчики…
      – Отстань! – заорал Олег, вновь обращая покрасневшее от бешенства лицо к верзиле в кожаном плаще.
      Охранник вцепился верзиле в руку.
      – Уйди, – зарычав, оттолкнул его детина, – Катька, убери его, а то я ему…
      – Слава, не трогай их! – крикнула Екатерина парню в голубой униформе.
      В этот момент Григорий схватил Олега за воротник пальто и, злобно тряся, стал осыпать нецензурными эпитетами и угрозами.
      Охранник, глядя на начальницу, испуганно отступил.
      – Мальчики… – взмолилась Екатерина, бросаясь к ним. – Не трогай его! – закричала она, увидев, как детина схватил Олега.
      Секретарша застыла у своего стола, глядя на «мальчиков» полными ужаса глазами.
      – Если ты еще здесь, сука, появишься, убью! – орал Гришка, он толкнул Олега так, что тот отлетел к противоположной стене, сбив на пол огромный красочный плакат.
      Из косметического кабинета вышла уродливая брюнетка, которая вместе с Китайцем ждала своей очереди.
      – Господи, – боязливо и осуждающе прошептала она.
      – Проходите, пожалуйста, – Екатерина вымученно улыбнулась брюнетке, помогая ей пройти. – Слава, проводи, пожалуйста, – обратилась она к охраннику.
      Слава очень обрадовался, что может хоть что-то сделать, а не просто стоять с открытым ртом.
      – Я даже никого из своих звать не буду, – горланил детина, – сам тебя замочу!
      Его волчьи глаза свирепо горели. Олег демонстративным жестом отряхнул воротник пальто и с гордым видом, развернувшись на каблуках, пошел к выходу. Все с облегчением вздохнули.
      Здоровяк повел Екатерину в соседнюю комнату. Она что-то сбивчиво и торопливо говорила ему, а он, сделавшись вдруг ласковым и спокойным, покровительственно приобнимал ее за плечи. Китаец вернулся в парикмахерский зал.
      Когда он вышел из салона красоты, то заметил рядом со своим джипом огромный темно-синий джип «Шевроле», в котором сидела парочка «братков». Они хищно стрельнули глазами в Китайца, когда он садился за руль своего «Массо».
 

* * *

 
      Неделю спустя Танин сидел за столом в своем кабинете, лениво перелистывая газету. Рядом с ним стояла маленькая латунная пепельница, постепенно заполнявшаяся окурками. Было начало месяца. Скоро его секретарша Лиза начнет напоминать ему об очередных платежах. Уже почти две недели в их контору не заглядывал ни один клиент. Китаец даже решил, что если заявится какой-нибудь ревнивый муж и будет просить последить за женой, то он, пожалуй, согласится и на такую работу. Не то чтобы у него не было денег, как раз наоборот, после того, как с ним расплатились за расследование предыдущего дела, можно было жить спокойно еще несколько месяцев. Просто надоело без дела сидеть целыми днями в конторе.
      – Лиза, – Китаец поднялся из-за стола и вышел в приемную, – сделай, пожалуйста, кофе.
      Он опустился на свободный стул возле ее стола и принялся наблюдать за ее ловкими движениями.
      – Хмурый ты какой-то, – задорно улыбнулась она, – у нас были времена и похуже.
      – Зачем о них вспоминать? Меня волнует то, что к нам сейчас никто глаз не кажет, – тоскливо произнес Китаец.
      – Подожди еще, придут, – ободряюще улыбнулась Лиза.
      – Что бы я без тебя делал! – бросил Китаец на Лизу взгляд, полный добродушной иронии. – Ты всегда умела меня утешить и поддержать.
      – А ты гнал меня из квартиры! – надула губки Лиза.
      – Боже, Бедная Лиза, что за обиды! С тех пор прошло уже сто лет, а ты все дуешься!
      – И все-таки, Танин…
      Договорить Лиза не успела, потому что дверь секретарской с противным скрипом отворилась, и на пороге в недоумении замер стройный молодой парень, в котором Китаец узнал того самого Олега, что приходил к его несостоявшейся знакомой, начальнице «Орхидеи».
      Парень был все таким же угрюмым, но кроме упорного ожесточения и мрачной несговорчивости на лице его ясно читалась тревога.
      – Черт! – он тоже узнал Китайца и хотел было развернуться и покинуть помещение, но Танин его остановил.
      – Вы что-то хотели? – миролюбиво улыбнулся он.
      – Уже нет, – набычился парень.
      – Но что-то ведь вас привело ко мне. Давайте знакомиться, моя фамилия Танин, зовут Владимиром Алексеевичем. А вы – Олег…
      Парень злобно сверкнул глазами и кивнул.
      – Вам нужен детектив?
      – Нужен. Но не вы, – решительно заявил Олег.
      – Я чем-то вас не устраиваю?
      – Мне рекомендовали вас, это правда, – вздохнул Олег, – но я не представлял себе, что вы и…
      – Давайте пройдем ко мне в кабинет, – покосился Танин на Лизу, – нам, думаю, есть о чем поговорить. А Лиза нам сделает кофе, – Танин кивнул своей расторопной и понятливой секретарше.