– Жди, – бросили ему на это, и связь временно прервалась.
– Ну что? – нервничал Ашот. – Докладать пошли?
– Вроде как, – пожал плечами Величко и отступил на шаг от ворот.
– Главное теперь, чтобы принять согласились, – вздохнул позади Грач. – А там уже все проще.
– Да куда они денутся, примут, – пробасил Мачколян. Почти в ту же самую минуту ворота медленно раздвинулись, и показавшийся из-за них высокий мужчина кавказской наружности грубо произнес:
– Сдавайте все, что есть: дэньги, докумэнты, оружие. Пока не провэрим каждого, не пройдете. Собаку оставьте за воротами, с ней нэльзя.
– Хорошо, – сделав Графу одним им понятный жест, ответил Величко. Собака все поняла и, попятившись за ворота, приземлилась на пятую точку в двадцати сантиметрах от порожка и сразу замерла, превратившись в подобие сфинкса у египетской пирамиды. Металлические ставни, заскрипев, стали закрываться, лишая мужчин возможности видеть их друга – немецкую овчарку.
– Мать вашу, как тут строго, – замотал головой Ашот. – Это баня или тюрьма?
– Да молчи ты, – шикнул на него Грачев. – Радуйся, что вообще пустили.
Заметив, что к нему первому подошел этот самый верзила, который только что их сюда впустил, Валентин поочередно вывернул все карманы и, выложив их небогатое содержимое на стол, дал обшарить себя самому охраннику. Как и следовало ожидать, при нем ничего подозрительного не оказалось. За Грачевым обследованию подвергся Величко, а следом и Мачколян, который от каждого прикосновения к нему рук охранника начинал покатываться от смеха, не давая тому нормально закончить начатое дело. Но кавказец не растерялся, сказал Ашоту пару слов на своем народном, и тот моментально притих и больше уже не шалил.
– Что он тебе такое сказал? – заинтересовался этим Грач, внимательно посматривая на Ашота.
– Да так, – отмахнулся Мачколян, а сам охранник презрительно усмехнулся и перевел:
– Сказал, что сразу не понял, что он голубой.
Величко и Грачев прыснули, но тут же собрались и, вернув себе серьезные выражения лиц, вознамерились последовать за поманившим их мужчиной. Все тот же кавказец провел их до двери в саму сауну, затем постучал: три удара коротких и два с остановкой, и ему сразу же открыли. Кавказец дал какие-то ЦУ своему собрату-охраннику, передал их в его руки и удалился к воротам.
– Идите за мной, – проговорил более молодой паренек.
– А можно узнать, куда? – попытался разрядить слишком мрачную обстановку Ашот, но тут же словил тумак от Величко и вновь притих. Единственное, что он мог себе позволить редко-редко, это вздыхать, да и то негромко, чтобы шума не было и воздух вокруг не колыхался. Этим, собственно, он и занимался.
– Господин Артур ждет вас в бассейне, – пояснил парень, указывая рукой вдоль коридора. – Вон та дверь налево.
– Хорошо, разберемся, – кивнул ему Александр и решительным шагом направился дальше.
Продвигаясь вперед, он окидывал взглядом убранство помещений, которые легко просматривались из-за полупрозрачных дверей, не скрывающих почти ничего. Вот отдельная душевая, с диваном и столиком, имеющим на своей поверхности все, что необходимо для завершения удачно начатого совместного купания. Дальше пивной бар со стойкой и несколькими официантками. За ним еще несколько комнат неопределенного назначения, а вот и та дверь, что им нужна. Александр остановился.
Даже не распахивая двери, он услышал придурковатый смех и грубые голоса мужчин, отпускавших пошлые шуточки.
– Резвятся, бегемотики, – не мог не съязвить Ашот, несмотря на то что вес его самого мало чем уступал этому самому невинно оскорбленному животному, а он даже не мог точно знать, как выглядят те, что за дверью.
Величко ухватился за ручку и, повернув ее вниз, распахнул дверь. И картина предстала их взорам: двое коротконогих, но при этом неимоверно упитанных наголо стриженых братана колыхали телами воды бассейна, вокруг них сверкали голыми задницами и трясли бюстами разнокалиберные и разномастные шалавы. Одна еще не закончила слизывать с груди своего временного «шаха» капельки воды и, не обращая внимания на посторонних, появившихся в дверях, так и продолжала теребить свободной рукой «третью ногу» своего постанывающего клиента.
Несколько мужчин самых разных возрастов и комплекций нежились на импровизированном песочке рядышком, едва прикрывая свои мужские достоинства короткими полотенчиками. А один и вовсе, не стесняясь никого, лежа на боку, запрокинул одно колено вверх и, выставив напоказ свое единственное на данный момент оружие, да и то годное только в борьбе с женщиной, небрежно чесал волосатой лапой свою не менее волосатую ляжку. Всем было плевать, кто и что делает. И даже официанты, из одежды на которых были только бабочки-галстуки, всем своим видом выражали полное безразличие к происходящему.
Над бассейном летали охи и ахи, своеобразный окрас которым придавала молодая парочка, занятая сексом в положении стоя у стены: спина жаркого любовника давно была изрисована царапинами от острых коготков его «дамы», но это, похоже, только еще больше возбуждало его, и он начинал двигать ягодицами быстрее и быстрее.
Мужчины беглыми взглядами обвели помещение, и на их лицах отразилось совершенно разное отношение к увиденному. По сморщенному лицу Величко без труда можно было догадаться, что ему все это противно и он, была бы его воля, с радостью вышел бы вон, чтобы ничего этого не видеть.
Глаза Грачева, честного и порядочного семьянина, для которого подобные картины оказались внове, были опущены к полу, только бы не видеть этого омерзительного разврата. Нет, он не был совсем уж таким неопытным малым, он смотрел порнофильмы, часто и довольно разнообразно занимался любовью с собственной женой, но эти коллективные оргии казались ему самым мерзким из всего того, что только могло придумать человечество. И даже больше: наблюдение за ними для него казалось равносильным измене любимой женщине.
И только лишь Ашот с завистью посматривал на распорядителей этими женскими телами, и его собственная плоть от возбуждения все больше увеличивалась. Он не боролся с собой и даже не старался это делать. Возможно, он и был похотливым животным, но таким уж его мама родила, и ничего предосудительного сам он в этом не видел.
Глава 2
Понимая, что лучше всего поскорее покончить с тем, за чем они, собственно, сюда и пришли, Величко торопливо откашлялся и, насколько это было возможно, громко спросил:
– Кто из вас Хомелев Артур Пахомович?
Получилось не слишком четко и немного хрипло, что смутило самого Величко, и он начал часто откашливаться, делая вид, что в горле у него что-то запершило. В этот самый момент взгляды нескольких мужчин обратились к их компании. А затем тот самый, который только что так неприятно чесал свои волосатые ноги, слегка приподнялся на руке и, не отвечая на вопрос, пробасил:
– Что надо?
– Значит, это вы Хомелев? – уточнил на всякий случай Величко. – Мы пришли поговорить.
– Об этом мне уже сказали. О чем будет разговор? – вяло поинтересовался все тот же мужчина.
– О пиротехнике, – пояснил Александр более бодро. – Мы хотели обговорить сумму, которую он вам должен вернуть за покалеченную машину и вашего человека.
– Ха-ха-ха, – подобно грому раздалось на весь зал, и Грачеву даже показалось, что от этого жуткого смеха заходили ходуном стены. – Он нам должен?… Ничего смешнее я еще сегодня не слышал! – продолжил чему-то радоваться Хамелеон.
Сейчас мужчины могли вполне спокойно и без боязни рассмотреть его покрытое мелкими морщинами и состарившееся лицо, припудренные сединой волосы; сломанный – и возможно, что и не раз – нос, зоркие проницательные глаза и бледную, еле заметную полоску губ. Когда-то этот тип был красавцем, не слащавым, нет, а таким, что пробегали по спине мурашки и становилось ясно: за этой спиной не пропадешь. Даже сейчас при одном только взгляде на него легко было догадаться, что этот человек своего не упустит, да еще и чужое прихватит, если оно, это чужое, ему необходимо. Он относился к той редкостной категории людей, что во всех вселяют ужас и страх, кого боятся и кому беспрекословно подчиняются только потому, что он не задумываясь может убить родную мать, если она вдруг помешает его делам.
Хомелев закончил смеяться и буквально всверлил свой острый взгляд в лицо Величко. Они оба не произносили ни слова, и только когда один из людей Артура Пахомовича поинтересовался у соседа, не о том ли парне, что был на открытии фирмы, идет речь, босс вновь заговорил. Но теперь уже речь его была сжатой и сухой, а взгляд пронизывающим и холодным:
– Говорите честно, зачем пришли? Кто подослал вас, козявки, и с какими целями? Предупреждаю сразу, мне опасно лгать!
– Я уже сказал, – спокойно ответил на это Александр. – Мы хотим, чтобы вы больше не устраивали покушений на нашего друга, Максимова Андрея. Он не виноват, что купленная аппаратура оказалась не совсем качественной и в результате этого ваша автомашина была испорчена, а один из людей лишился зрения. Он готов возместить вам все затраты и послал нас узнать, сколько ему все это будет стоить.
– А что ж он не приполз сам, этот земляной червяк? – съязвил рослый парень, примостившийся подле босса и попивающий шампанское. Как и остальные, он был гол, с той лишь разницей, что его тело среди этих было подобно Аполлоновому среди сатиров. – Что, струсил?
Александр не отвечал, не особенно хорошо представляя, как следует вести себя в среде таких матерых бандитов. Зато знал, а точнее думал, что знает, практикующий психолог Грачев, и именно он продолжил переговоры:
– Это мы сами ему велели не ходить, – отчеканил он громко, стараясь глядеть только в лицо главному и никуда больше, хотя все давно уже перестали заниматься своими делами и тоже внимательно следили за происходящим – видимо, это показалось им интересным. – Так вы не ответили, какую сумму он вам за все должен? Поймите, мы хотим решить все мирным путем, без лишних кровопролитий. Так будет удобнее и для вас, и для нас, я надеюсь…
– Похвально, – захлопал в ладоши Хомелев. – Только вы не по адресу.
И отвернулся от незваных гостей – это означало, что разговор на сегодня завершен.
– То есть? – не понял Грачев. – Вы хотите сказать, что это не у вас Макс устраивал пиротехническое шоу?
– У нас, – вместо босса ответил другой тип: высокий, с татуировкой на бедре в виде вылезающей из разорванной кожи пантеры. – Только нам ваш дружбан пока ничего не должен. Был бы должен, давно б растрясли.
– Но зачем же тогда вы пытались его убить? – спросил Грачев недоуменно. – За что?
Вместо ответа к нему подошел высоченный детина, он же официант, и, развернув Валентина на все сто восемьдесят градусов, указал ему пальцем на дверь и тихо выдохнул:
– Проваливайте. Пока еще босс в хорошем расположении духа и не велел сделать из вас чучела для шоу.
– Но мы хотим знать, за что… – начал было вновь Валентин, пытаясь вырваться из цепких объятий, но не особенно рьяно, а так, как бы это делал любой среднестатистический обыватель на его месте.
– Нам плевать, что вы хотите, – вновь произнес на пониженных тонах малый, а за его спиной послышался уже плеск воды и смех. – Макс свою работу выполнил, праздник отсалютовал, а бабки, что не забрал, спросите у Арама, он на выходе стоит. А теперь давайте, валите по-хорошему. Кончайте злить отдыхающих.
– Но как же, он же… – нелепо замямлил Валентин, окончательно сбитый с толку. – Он же машину и того парня… это…
– Бля, ну ты и мудила, – нарвался-таки на комплимент Грачев. – Сказано же, плевать всем на этот металлолом и на того козла, что сует нос куда не следует! Чеши отсюда, дебил! – совсем уж невежливо закончил официант и почти что силой вытолкнул Валентина за дверь, отчего тот едва не влетел в стену напротив, вовремя выставив вперед руки и тем самым спасая себя от лишних синяков и шишек.
Остальные вышли сами и растерянно переглянулись. На выходе из сауны их и в самом деле остановил Арам, детина лет двадцати с небольшим, но выглядящий так, словно его намеренно надули, вставив шланг от насоса в задний проход. Он сунул Величко, шествующему первым, пачку долларовых купюр и от себя добавил:
– Классное было шоу. Передайте от меня этому… – он не сообразил, как назвать Максима, а потому решил оставить все как есть и закончил: – Мы все в осадке! Пусть чувак не долбится зря, работа всегда будет.
– Обязательно передадим, – пообещал Величко, покидая помещение бани в полной растерянности.
– Стоп, братва, я чего-то не понял, это что, не они Макса убить хотели? – поинтересовался все время молчавший Ашот, едва только за его плечами заскрипел засов закрываемой двери.
– Похоже, что не они, – вяло ответил Грачев, настроение которого было убийственным.
– А кто же тогда? – не сдавался Мачколян.
– А вот это нам и предстоит выяснить, – сказал Александр, свистнув Графу, оставленному сторожить машину, но свои обязанности почему-то не выполняющему. – Либо Макс что-то скрывает, либо мы вообще ошиблись.
– В чем? В том, кто стрелял, или в том, в кого стреляли? – прищурил свои и без того маленькие глазки Мачколян. Величко только посмотрел на него, и ответ сразу всем стал ясен. Ничего более не произнося, они забрались в машину и, захлопнув дверцы, приготовились двигаться в обратном направлении – назад, к дому Ашота, где парился в одиночестве и неизвестности Максимов.
* * *
Мужчина с немного обрюзгшей фигурой и чертами лица, больше характерными для жителей Кавказа – огромным горбатым носом, немного рассеянным взглядом и широким лбом со спадающими на него иссиня-черными волнистыми волосами, кое-где слегка поседевшими, обвел взглядом собственный кабинет, словно стараясь отыскать в нем какой-то изъян. Все было на месте: стол, подарок от вражьего стана, кресло, в котором сидел он…
В душе творилось непонятное. Трусливое сердце судорожно дрожало и норовило уйти в пятки. Височная жилка беспрестанно пульсировала, и каждый ее удар отзывался внутри ударом кузнечного молота, пытающегося раздробить его голову. Руки кавказца задрожали, когда он потянулся к коробочке: несколько неосторожных движений – и о последствиях остается только догадываться… Мужчина тяжело сглотнул и продолжил начатое.
…Вот оно, то, что способно очень многое изменить в его жизни. Но что одновременно может стать и тем последним, что ему суждено увидеть на этой грешной земле. Только бы не оплошать, только бы не подвели пальцы…
За собственными мыслями он не заметил, как распахнулась дверь и на ее пороге появился чей-то силуэт. Впрочем, пришедшего он бы узнал, будь у него чуть больше времени, но… перед глазами уже замелькали красные цифирки, не сулящие ничего хорошего. Пятерка быстро сменилась на четверку, та на тройку… Времени на то, чтобы думать, не было – он метнулся в сторону, ко второй, потайной двери кабинета.
Огненная струя пламени взметнулась вверх. Высокий человек, появившийся в дверях, словно о чем-то вспомнив, в самую последнюю минуту метнулся назад. И тут же чудовищная сила прогремевшего взрыва покатила во все стороны. Легкая дверь под ее напором была сорвана с петель так же легко, как лист с ветки порывом ветра, и выброшена в коридор. Огромный сноп пламени вырвался в окно кабинета директора ресторана «Желтая горка» и снова спрятался в свое логово, довершая только что начатое разрушительное действо.
Пожар расходился. Обломки стен, искореженные и изуродованные, падали на асфальтированный участок перед рестораном. Но этот шум мало кто слышал, так как его перебивали пронзительные женские визги. Это было началом паники.
* * *
– Ну все, признавайся, браток, чем еще, кроме этого погрома на вечеринке у Хамелеона, ты занимался в последние дни? – бросив пачку с деньгами на стол перед Максимовым и уперев руки в бока, а точнее, пристроив их куда-то в область бывшей талии, строго спросил Мачколян.
– Что значит, чем еще? – не понял тот, растерявшись. – Ничем я не занимался.
– Ага, как же, рассказывай сказочки, только не мне, а кому-нибудь другому, – продолжил Ашот. – Ты небось еще пару вилл разгромил или увел любовницу у какого-нибудь мафиози. С утра ты как раз про какую-то там секс-бомбу говорил. А бомбы эти в нашей стране давно уже все раскуплены криминалами.
– Да че ты вообще на меня наезжаешь, – обиделся Андрей, видя, как остальные напряженно наблюдают за ними и ждут, что он на все это ответит. – Ты сам-то тоже хорош, позавчера только за свою дочь одного парня в больницу отправил. А что, не так?
– Чего? – возмутился больше прежнего Ашот. – Это ты что, на меня бочку катить вздумал? Да я его за дело, чтоб не лез своими грязными лапищами к запретному! Будет в следующий раз знать.
– А посетителю в собственном ресторане ты тоже за дело морду набил? – не унимался Максимов.
Стоящие в стороне Величко и Грачев, не сумев сдержаться, засмеялись, вспомнив, как на днях отмечали рост Ашота по карьерной лестнице, а точнее – чудесное его превращение из шеф-повара во второго владельца ресторана. В тот раз они напились до чертиков, а когда один из посетителей велел Ашоту заткнуть глотку и больше не орать своих пьяных песен, тот, недолго думая, со всего маху отфутболил его к дверям и, заорав: «Я тут хозяин!», принялся угощать всех присутствующих за свой счет.
– Раз бил, значит, за дело, – нахмурив лоб, буркнул в ответ Мачколян, который на самом деле на следующий день после бурного застолья даже не помнил, что было вчера и как вообще он попал домой.
– Во-во, – усмехнулся Андрей, поняв, что наступил ему на больную мозоль. – И это называется – хранитель ресторанного сервиса! Да после такого к вам приличные люди побоятся приходить!
– Приличные пусть боятся, а остальные приходят, – отчеканил Ашот и, тяжело опустившись на стул, добавил: – Разбирайтесь с ним сами, а мне на работу надо. Я и так постоянно прогуливаю. До сих пор не пойму, зачем мне она вообще сдалась, эта спасательная служба, без нее, что ли, себя прокормить не смогу.
– Так у тебя же новая должность! – подколол толстяка Величко, проигнорировав его последние слова. – Или ты не начальник себе?
– Это не должность, а обязательство. А должность у меня прежняя, – откликнулся Мачколян и, встав, направился в дом, чтобы собраться на работу. Поднимаясь на крыльцо, пробубнил себе под нос что-то о том, что вот опять завтрак не удался, и все из-за чьих-то проблем.
Оставшиеся без Мачколяна Грачев и Величко пристально посмотрели в лицо Максимову, и Валентин спросил:
– Ты точно рассказал нам обо всем, что может иметь такие последствия, или нет?
– Да все, что я, совсем, что ли…
– Что ж, в таком случае больше вопросов не имеем. Вот твои деньги, живи спокойно.
– Деньги? Но… как… они, – Макс совершенно не знал, что сказать.
– Бери, бери, – добавил к этому Величко. – Насколько мы поняли, эти братки не такие уж и страшные, как ты нам расписал, и совсем они на тебя не в обиде за тачку и того кретина, что полез куда не надо.
– Угу, – поддержал друга Валентин и тут же пошутил: – Если б мы поторговались, то думаю, что они тебе за такую работу еще и приплатили бы. Мы сразу-то не допетрили, а возвращаться негоже, несолидно это.
– Так вы что, их… того? – перепугался Максимов.
– Мы! – горестно воскликнул Валентин. – Это уж скорее они…
Александр усмехнулся, вспомнив, как покраснел Грачев, когда на него наехал какой-то там официантишка. Очень уж ловко он его осадил и заставил почувствовать всю глупость сказанного. Даже он, Александр, тогда немного смутился, а уж Грачу и того больше досталось. Ну да дела былые, быстро забудутся.
– Я так думаю, что загостились мы тут, – произнес он после небольшой паузы. – Пора и по домам разбегаться.
– А как же покушение? – не понял его мысли Валентин. – Ведь кого-то же из нас хотели убить.
– Хотели, только все равно непонятно, кого, – развел руками Величко. – Если кто что за собой знает, следовало говорить раньше, а быть при ком-то нянькой мне не особенно хочется, тем более учитывая то, что этот кто-то от нас что-то скрывает. Если уж совсем припечет – как связаться, все знают. – Он нахмурился и направился к воротам.
Максимов и Грачев пошли следом, а рядом с ними, весело виляя хвостом, побежал довольный Граф. Да и что ему было не радоваться: солнышко, бабочки, цветочки, да и просто – лето…
* * *
Ашот едва плелся на своем быстроходном джипе позади дряхленького, едва пыхтящего «Запорожца», не имея никакой возможности обогнать его на этой узкой трассе. Так ведь зараза водитель словно специально на заднее стекло еще наклейку приляпал: «Спешишь – перепрыгни». От ее созерцания Ашота буквально плющило и колбасило. Была б его воля, он бы прямо по нему и проехал.
Непрестанно бранясь, Ашот то нервно стучал по рулю, заставляя машину источать давящий на перепонки сигнальный звук, то высовывался в окно и повторял все ранее произнесенное в салоне уже для публики. Владелец «запора» никак не реагировал на все это. В конечном счете Ашота все это ужасно достало, и он принял решение выйти из джипа и набить рожу этому придурку, не дающему нормальным людям нормально ехать. И он бы действительно воплотил задуманное в реальность, не отвлеки его от кровожадных мыслей звонок мобильного телефона.
Еще раз матюкнувшись, он извлек из кармана брюк маленькую серебристую трубочку и, кое-как надавив на нужную клавишу кончиком пальца, который при полном нажатии захватывал сразу кнопки четыре, поднес телефон к уху и гаркнул:
– Чего надо?
В ответ сначала раздалось какое-то всхлипывание, затем невнятный шум, и только потом знакомый женский голос, заикаясь, сообщил:
– Ашот Ваграмович… у нас ЧП. Ресторан-то… он все уж… везде пепел, сор. Бухгалтера-то нашего дверью стукнуло, в шоке он – еле откачали. А директор-то… – дальше последовало протяжное «у», – и вовсе… покинул нас. Что делать-то?
– Господи, Надя, объясни толком, что стряслось, – нервно процедил сквозь зубы Ашот. – Коротко и самое главное, как я тебя учил.
Надя, а именно так звали девицу, работавшую в ресторане при директоре как бы секретаршей, громко всхлипнула и без какого-либо перехода выдала:
– В кабинете директора взрыв случился. Его самого… у-у… до костей…
– Как взрыв? Почему? – только сейчас стал понимать, о чем ему говорят, Ашот. – Директор что, мертв?
– Сгорел, заживо сгорел! – продолжила причитать женщина. – Я ж вам о том и говорю. Что делать нам? Ой, что делать?
– Тушите пожар, я сейчас буду, – отдал распоряжение Ашот. Затем отбросил трубку на сиденье и с удвоенной силой надавил на клаксон. Машина взревела, но ускорения движения на дороге перед ним это не вызвало.
Мачколян торопливо заозирался по сторонам, ища спасительный выход и прекрасно понимая, что сама собой пробка рассосется еще не скоро, и тут его взгляд упал на тротуар, расположенный вплотную к дороге и являющий собой не просто место для прогулки пассажиров, а еще и площадку для размещения на нем летних кафе и лотков с продовольственными и иными товарами. Не задумываясь больше ни над чем, он с силой захлопнул приоткрытую ранее дверь и, вцепившись в руль, принялся резко выкручивать его в сторону.
Через несколько минут он уже выскочил на тротуар и, не снимая руки с клаксона, понесся по нему на своем джипе, как по шоссе. Не ожидавшие ничего подобного гуляющие и посетители уличных кафе едва успевали отскакивать в разные стороны и, визжа, принимались обливать Мачколяна такой словесной грязью, какая ни одному пьяному сантехнику даже и не снилась. Только Ашот плевать хотел на все эти реплики, самым важным для него было добраться до места.
Ашот снова повернул руль, но на этот раз в направлении дороги, успел заметить, как прямо перед ним заметалась в воздухе полосатая палочка регулировщика, но не остановился, а понесся дальше с той бешеной скоростью, что была свойственна его мощному джипу.
Ресторана «Желтая горка» он достиг спустя двадцать минут после поступившего на его телефон звонка. Но он никак не представлял, что все будет так ужасно и мерзко, как это оказалось на самом деле: совсем новенькая табличка с названием, которую они заказали неделю назад, обуглилась, из окон директорского кабинета валом валил дым, но уже не от огня, а остаточный. Вокруг суетились пожарные, таскали туда-сюда какие-то ведра и обгоревшие вещи работники самого заведения. Ашот растерянно застыл на месте, не в силах что-либо произнести и совершенно не зная, что думать и тем более делать. Он бы, наверное, так и стоял подобно памятнику самому себе, если бы его не отвлекла все та же секретарша Надя, кинувшаяся к нему на шею и затрясшаяся в рыданиях.
Он непроизвольно обнял ее и, положив руку на растрепавшиеся волосы, с трудом выдавил из себя вопрос:
– Кто это сделал?
– Мы не знаем, – замотала Надежда головой в ответ. – Прибыли криминалисты, сейчас все обследуют, потом известят о результатах. Как это все ужасно, как мерзко…
Надя снова залилась слезами.
– Где можно найти этих криминалистов? – понимая, что делать все же что-то следует, спросил у секретарши Ашот.
– Они там, внутри. Все уже потушено, просто сажа везде, и дышать там нечем, – почти без всхлипываний ответила женщина.
Ашот отстранил ее и решительным шагом направился в собственное заведение. Он понимал, что теперь станет новым управляющим этого ресторана, так как, пусть и недавно, вступил в долю. Тем более что вряд ли вдова погибшего директора станет претендовать на эту роль. С нее вполне достаточно будет той части прибыли, что полагается ей как наследнице. С одной стороны, это немного радовало его, с другой – ужасало, ведь теперь ему придется разруливать все проблемы, связанные с этим бизнесом, начиная с проблемы ремонта. Сумеет ли он со всем этим справиться? Ашот не знал.
Войдя в главный зал ресторана, еще вчера чистенький и сияющий, он увидел грязное помещение с разного рода мусором, валяющимся на полу, поваленной и отчасти переломанной мебелью и побитыми стеклами. Ничего хуже придумать уже было нельзя. Ашот перевел взгляд в сторону коридорчика, ведущего к кабинету бывшего директора – Эдуарда Георгиевича Пожарова, – и увидел толпящихся в нем мужчин. Они друг другу что-то доказывали и яростно жестикулировали при этом.
Ашот направился к ним.
– Вы кто? Сюда нельзя! – заметив его, воскликнул один из спорщиков, среднего роста шатен с забавными усиками.
– Я… заместитель директора, – не сразу нашелся что ответить Мачколян. – Я хотел бы узнать, известно ли вам, кто виноват в этом взрыве?
– Заместитель, говорите? – прищурился другой. – Что ж, обрадовать вас ничем не можем. Ничего относительно причин взрыва точно еще не установлено. От вашего начальника остался один обугленный скелет. Причина смерти очевидна. К тому же ваш бухгалтер собственными глазами видел, что директор находился в момент взрыва в своем кабинете.
– Видел? Но как?
– Чисто случайно, – вздохнул все тот же мужчина. – В тот момент, когда он пытался войти в кабинет, как раз и прогремел взрыв. Взрывной волной дверь сорвало с петель и ею же бухгалтера и накрыло. Только это его и спасло, иначе тоже был бы сейчас мертв.
– Вы его уже допрашивали? – уточнил Ашот.
– Ну не то чтобы допрашивали, сами понимаете, в каком он сейчас состоянии – шок. Да еще весь в ссадинах и порезах. Только и успели спросить, что видел, а потом сразу отпустили. Пусть себя в порядок приведет, потом вызовем.
– А… а причина? Она уже известна? – заглядывая через плечо собеседника в бывший директорский кабинет и морщась от увиденного, вновь спросил Ашот.
– Насколько мы можем судить со слов секретарши, Пожаров получил какую-то посылку, – продолжил мужчина с усиками, скорее всего следователь. – Как она сказала, ее прислали какие-то компаньоны, партнеры, в общем, это еще нужно уточнить. По всей видимости, в посылке и содержалась взрывчатка, – подытожил он. – Хорошо еще, успели быстро затушить пожар, иначе от вашего ресторана вообще ничего не осталось бы.
– Я не знал ничего ни о какой посылке, – глухо произнес Ашот. – Так кто, вы сказали, ее видел?
– Секретарша. Наши люди ее как раз ищут, чтобы допросить, – пояснил усатый.
– Хорошо, я пришлю ее сейчас, – кивнул Ашот и снова направился к выходу.
Оказавшись на улице, он поискал глазами Надежду и, заметив ее взлохмаченную светлую голову неподалеку от еще не уехавшей пожарной машины, направился туда. Девушка стояла одна, нервно теребя в руках носовой платок и то и дело всхлипывая и громко сморкаясь. Оказавшись за ее спиной, Ашот тихо кашлянул, а когда она повернулась, спросил:
– Следователь сказал, что ты видела, как Эдуард Георгиевич получил какую-то посылку. Ты знаешь, от кого она была?
– Точно нет, но думаю, что от каких-нибудь компаньонов. Я следователю так и сказала.
– А как к ней отнесся Пожаров?
– Как? Обрадовался, конечно, – ответила женщина. – Кому же не приятно подарки получать?
– Ничего себе подарок, – покачал головой Ашот. – Убийственно замечательный. И черт его еще знает, от кого.
– Я так подозреваю, – Надя потянула Ашота подальше от машины, – что это проделка его врагов. У нас у всех ведь есть враги… Значит, и у него были.
– Каких еще врагов? – ничего не понимал Мачколян. – За что? Разве он занимался чем-то незаконным и кому-то помешал?
– Ну не знаю, вам-то должно быть виднее, – повела плечами женщина. – Только вот случайно-то никого убивать не станут. Только за что-то серьезное. Кому-то, наверное, все же помешал. Или не сделал, чего требовали.
– Помешал? – с трудом сглотнув слюну, глухо повторил Ашот и буквально побелел.
– Ой, что с вами? – напугалась секретарша. – Может, вам водички принести или лекарство какое?
– Нет, не стоит, – активно замотал головой Ашот, до которого только сейчас дошло, что тот выстрел, так напугавший их компанию утром, адресовался вовсе и не Максимову, а ему лично. Ему, Ашоту, только вот почему? Что такого плохого он сделал, кому помешал? Он не в силах был этого понять, но в то же время просто обязан был разобраться в происходящем и найти истину, но для этого ему нужна тишина.
