Шикарный кабинет в ресторане «Сказка», что на углу Товарищеского переулка и Таганки, был так заполнен сигаретным дымом, что несчастные кондиционеры «Samsung» отказывались работать. Изо всех сил пытаясь освежить атмосферу, они изредка натужно вздрагивали. А вместе с ними вздрагивал и полный мужчина лет пятидесяти на вид, оккупировавший место рядом с потоком прохладного воздуха.
      На мужчине были бежевый пиджак, синяя рубашка с ядовито-зеленым галстуком и черные брюки в тонкую полоску, стянутые под животом тонким коричневым ремешком из крокодиловой кожи. Скажете, безвкусица?.. И будете правы. Но зато вся эта «безвкусица» стоила порядка трех тысяч баксов. Не считая ботинок!
      Мужчина сильно потел. Но отнюдь не это заставило его придвинуть кресло поближе к кондиционерам. К своему поту он привык. Но вот чувствовать аромат дорогих сигарет и не курить самому он так и не научился.
      – Артрит, аритмия, мышечная атрофия, угроза рака. Да чтоб вы сами сдохли, гады! – пробормотал мужчина себе под нос, имя в виду врачей, запретивших ему курить пару месяцев назад.
      – Дыба, ты это о ком? – подозрительно покосился на мужчину широкоплечий, холеный, седовласый красавец чуть больше сорока лет от роду. – Что ты там себе под нос бормочешь?
      – Да какая теперь разница! – махнул рукой Дыба, а по паспорту – Дыбин Александр Михайлович. – Дайте сигарету, что ли! А то тут с вами из воздуха никотина больше наглотаешься, чем через фильтр протянешь. К черту это сборище, эту «Сказку» и этого гребаного Лимона! Говорил тебе, Бык, в натуре, на пустыре нужно было базарить.
      – Ага, – кивнул головой седовласый, ласково названный Быком, что, согласитесь, звучит все же лучше, чем Роговский Станислав Семенович. – А стол тебе там бомжи бы накрыли? Да ты, Саня, со своим пузом без хавчика и двух минут не протянешь. Станешь траву с лужайки обгрызать. Чисто как тот мужик в анекдоте!
      Двое других мужчин, присутствующие в комнате, тихо прыснули в кулак, старательно пряча довольные физиономии от Роговского и Дыбина.
      Собственно говоря, одного из них и мужчиной-то назвать можно было с натяжкой. Только если учитывать первичные половые признаки. Ему было лет двадцать. Голову украшала прическа «а-ля наждачная бумага», а ширококостное тело – спортивный костюм с такими широкими штанинами, что ему позавидовал бы и сам Маяковский. Звали этого милого паренька Лысый. А если нежно и ласково, то – Толян.
      Второго индивидуума можно было отличить от Толяна только по трем признакам. Во-первых, он был старше лет на десять. Во-вторых, несмотря на абсолютную схожесть в прическе, именовали его не Лысым, а Купоном (ну еще Витьком иногда). Наконец, в-третьих, штаны у Купона были не только широкие, но еще и розовые. На целых двадцать баксов дороже!.. Лысый был бригадиром у Роговского, а Купон возглавлял братву у Дыбина. Вот такие дела.
      Витек с Толяном еще раз переглянулись и с понимающим видом покачали головами. Впрочем, Дыбин не обращал на них внимания. Он несколько секунд рассматривал Роговского, пытаясь решить: обидеться или все-таки послушать анекдот. Наконец любопытство пересилило.
      – Что за анекдот? Почему не знаю? – спросил Дыба у седовласого.
      – Да так, типа, про нас с тобой, – ухмыльнулся Роговский. – Слушай!
      Едет чисто «новый русский» на «Мерседесе». Смотрит, мужик – типа, бомж – траву с обочины обеими руками рвет и себе в пасть засовывает. Ну «новый русский» конкретно удивился, останавливает свою тачку и спрашивает: «Ты че, мужик, траву-то хаваешь?» А этот чувак ему отвечает: «Да вот, не ел уже три дня. С голоду помираю. Хоть чем-нибудь желудок набить!» Ну тут «новый русский» дверцу «мерса» открывает и говорит: «Садись, короче! Поедем ко мне!» Мужик от счастья обалдел. Прыгает в машину, пока братан не передумал, и начинает конкретно распинаться: «Вот, все говорят, что "новые русские" – жмоты, копейки никому не дадут. А ты меня, грязного и оборванного, посадил, к себе везешь! Ты, наверное, меценат?» А братан на него посмотрел и отвечает: «Да не, мужик. У меня просто газонокосилка сломалась!»
      После этих слов Лысый и Купон зашлись в таком диком хохоте, что на столе задребезжала посуда. Роговский самодовольно ухмылялся. Пухлые щеки Дыбы налились кровью и по цвету стали напоминать стоп-сигналы того самого «Мерседеса» из анекдота.
      – Это ты меня, значит, с бомжом сравнил? – угрожающе зашипел он, а затем врезал кулаком по столу и заорал, обращаясь к обоим бригадирам: – Заткнитесь, уроды! Вы сюда ржать пришли или дела обсуждать?! Придурки тупорылые!..
      Смех мгновенно оборвался, а веселые ухмылки с лиц парней сдуло словно ветром. Они мгновенно выпрямили спины. Лысый зачем-то начал поправлять салфетки в вазочке, а Купон принялся разливать по фужерам мартини. Лишь Роговский слегка поморщился и принялся барабанить пальцами по столу.
      – Сколько этот мудак Лимон борзеть будет? – продолжал орать Дыбин. – Он уже, в натуре, все границы перешел. В открытую наезжать начал! Че делать с ним будем, я вас спрашиваю?!
      Роговский взял со стола бокал с мартини.
      – Выпей давай, Михалыч! А потом все и обсудим…
      Собственно говоря, обсудить двум крупным московским авторитетам предстояло только два вопроса: мочить Лимона сразу или все-таки попробовать еще раз с ним поговорить. Только на этот раз максимально жестко. С мордобоем и переломами костей. Так, чтобы раз и навсегда поставить зарвавшегося наглеца на место.
      Дыбин предлагал замочить наглую «шестерку», решившую не только открыть пасть, но и начать конкретные наезды. Но Роговский был более осторожен.
      Совсем недавно он получил информацию о том, что у Лимона завелись свои люди среди ментов. Да и вообще то, что недавняя мелкая сошка решила в открытую выступить против серьезных авторитетов, могло означать только одно – кто-то в милиции решил организовать крышу для Лимона.
      Его следовало семь раз проверить, прежде чем готовить уютное местечко в тихом парке с березами и крестами. Начинать сейчас войну с ментами было бы непростительной ошибкой. Они при новом президенте стали набирать силу. И, вступив с ними в открытое столкновение, можно было потерять многое.
      Об этом Роговский и говорил Дыбе, убеждая своего временного компаньона не спешить с резкими действиями. Но проучить Лимона стоило! Заодно бы выявились те силы, которые стоят за вчерашним лохом, а ныне мелким авторитетишкой, претендующим на часть их собственных территорий.
      – Давай, Михалыч, просто забьем ему стрелку, но сами туда не поедем, – предложил Бык, закуривая сигарету и глядя, как Дыбин морщится от дыма, не решаясь сам закурить вторую. – Пошлем на стрелку наших бригадиров, а они поучат этого лоха уму-разуму. Чисто отобьют почки да погоняют по поляне его братву.
      – Херня все это, – недовольно пробормотал Дыба, но сотовый из кармана все же достал. – Таких уродов, как Лимон, вразумлять бесполезно. Их мочить нужно! Чтобы другим неповадно было.
      Пока Дыбин набирал номер Лимона и разговаривал с ним, все остальные, находившиеся в кабинете ресторана, молчали. Купон и Лысый напряженно всматривались в лицо Дыбы, а Роговский небрежно откинулся на спинку кресла. Он постукивал пальцами правой руки по столешнице, а в левой держал бокал с вином, рассматривая его на свет.
      Разговаривал с Лимоном Дыбин недолго. Весь их диалог свелся к обмену несколькими довольно резкими фразами. Дыбин молча сложил сотовый, аккуратно убрал его во внутренний карман своего дорогого бежевого пиджака и обернулся к обоим бригадирам.
      – Ну и чего вы сидите? – недовольно проворчал он. – Где и когда будет стрелка, слышали?.. Вот и валите отсюда! И чтобы все прошло чисто, без накладок.
      Купон мгновенно вскочил с кресла, а Лысый на секунду задержался, бросив вопросительный взгляд на Роговского. Тот слегка поморщился, недовольный тем, что Дыбин отдает приказы его бригадиру, но возмущаться по этому поводу счел нецелесообразным. Он едва заметно кивнул головой, разрешая Лысому идти. А когда тот вышел из кабинета вслед за Купоном, повернулся к Дыбину:
      – Ну что, Михалыч? Подождем?
 

* * *

 
      Суворовский парк в Кунцево только в выходные бывает заполнен людьми. Вечером в понедельник там даже дворников почти невозможно увидеть. А в глубине парка, между Рублевским шоссе и Гребным каналом, можно найти и вовсе безлюдные места.
      Именно там стояли два черных джипа «Чероки» с тонированными стеклами. В каждом из них сидели пять вооруженных амбалов и, напряженно поглядывая на часы, ждали гостей.
      – Ну и куда этот гребаный Лимон провалился? – пробормотал Лысый, нервно постучав пальцами по циферблату часов, вмонтированных в переднюю панель джипа. – Твою мать! Уже на пять минут опаздывает.
      – Очканул, наверное, – пожал плечами Купон. – Сейчас, конкретно, с унитазом братается. Расстаться не может.
      В ответ на его плосковатую шутку остальные братки дружно загоготали, представив, как Лимон, не успев надеть штаны, вновь вспоминает о стрелке и снова мчится на унитаз. Лысый, напряженно к чему-то прислушавшись, цыкнул на них. Парни замолчали. Послышался шум приближающихся машин.
      – Две, – констатировал один из них.
      – Гонишь! – фыркнул второй. – Бля буду, три.
      – Нет, эти мимо, – разочарованно вздохнул Лысый и вновь расслабился. – Короче, Витек. Ждем еще пять минут, потом звони на мобилу своему боссу. Пусть сам решает, что делать. Это он же, в натуре, стрелку забивал!
      – Не учи отца, – недовольно буркнул в ответ Купон, но на часы все-таки посмотрел. И в этот момент послышался мягкий шум еще одного мотора.
      Это была «трехсотая» «БМВ». Причем одна – никаких машин сопровождения, никакого эскорта. У всех пятерых братков в «Чероки» от удивления отвисли челюсти.
      – Ни хрена себе! – присвистнул Лысый, глядя на одинокую «БМВ», выезжающую на поляну. – Совсем Лимон рехнулся. На стрелку в одну харю приперся!
      – Нам же проще, – усмехнулся в ответ Купон и подтолкнул Толяна в плечо. – Хватит трындеть. Вываливайся из тачки. Пошли с этим орлом побазарим. – И скомандовал своим браткам: – Все делаем, как договаривались!
      Те кивнули головами, глядя на остановившуюся иномарку. Выдернутые из заплечных кобур пистолеты вновь вернулись на свои места. А бритоголовые крепкие ребята в расслабленных позах развалились в салоне джипа. Сегодня явно работать не придется. Бригадиры все разрулят сами.
      Лысый и Купон тем временем выбрались из машины и остановились у открытых дверей, ожидая появления пассажиров «БМВ». Те не заставили себя долго ждать и вышли из машины почти одновременно.
      Бригадиры переглянулись между собой и вразвалочку пошли в сторону «БМВ». Оба приехавших гоблина напряглись в ожидании, но с места не сдвинулись. Это не входило в ритуал стрелок. Лысый удивленно хмыкнул, снова посмотрев на Купона.
      – Где Лимон? – задал вопрос Витек, обращаясь к пассажирам «БМВ».
      Бойцы Лимона переглянулись. А затем один из них нагло посмотрел на Купона.
      – Иди сюда, увидишь, – осклабился он.
      – Да я-то, в натуре, подойду, – покачал головой Купон, не замедляя шага. – Вот только потом, урод, как бы тебе жалеть не пришлось!
      – Базары фильтруй! – только и успел сказать в ответ наглый гоблин.
      Купон преодолел последние несколько метров, отделявших его от самоуверенного нахала. Он пнул ногой по дверке «БМВ», а затем резко рванул дверцу машины на себя левой рукой, правой хватая противника за волосы. Тот попытался достать оружие, но не успел. Купон дернул его на себя и припечатал нос гоблина к своей коленке. Тот свалился на траву, потеряв сознание.
      Лысый тоже не отстал от напарника. Пока пассажир «БМВ» с открытым ртом пялился на происходящее, он выхватил из кармана пистолет. Пассажир успел заметить резкое движение, но на то, чтобы увернуться от удара рукояткой по затылку, времени у него не хватило. И секундой позже он также растянулся на траве.
      Купон и Лысый заглянули в салон «БМВ» почти одновременно. Прямо в лица обоим смотрели три автомата Калашникова. Но это еще цветочки! А ягодками было то, что держали в руках оружие менты в бронежилетах и касках.
      – Конечная остановка, ребята. Приехали! – проговорил один из ментов, ухмыльнувшись. А затем коротко скомандовал в микрофон, прикрепленный около рта:
      – Пошли!
      Лысый и Купон не видели этого. Они, не отрываясь, смотрели в холодные зрачки автоматных стволов, боясь пошевелиться. А на поляну высыпали менты, охватывая джипы в полукруг.
      Оторопевшие братки из бригад Купона и Лысого даже не сопротивлялись. Держа машины под прицелом, их, словно щенков, вытаскивали из джипов. Затем обыскивали несколькими ловкими движениями и, изъяв оружие, ударами прикладов роняли на землю.
      Когда с ними было покончено, настала очередь пройти ту же самую процедуру и обоим бригадирам. Но, к удивлению Купона, на него не надели наручники. Тот самый мент, что дал сигнал к захвату, приказал Витьку перевернуться с живота на спину. Несколько секунд Купон видел над собой лишь синее небо и борт проклятой «БМВ», а затем в поле его зрения появилась перекошенная физиономия Лимона.
      – Ну что, чмошник, веселая получилась стрелка? – поинтересовался Лимон и противно захихикал.
      – Да пошел ты, мудак, ментам яйца вылизывать! – прорычал в ответ Витек и тут же получил удар носком ботинка по ребрам. Затем второй, третий…
      Удары сыпались на Купона градом. Он крутился по земле, пытаясь хоть как-то защититься, но все было тщетно. Через пару минут он потерял сознание, провалившись в спасительную бездну небытия. А в себя его привел поток холодной воды. Чьи-то руки резко дернули его вверх, ставя в вертикальное положение, и Витек вновь увидел прямо перед собой противную морду Лимона.
      – В общем так, чмо, – усмехаясь проговорил бандит. – Скажешь своему дерьмовому шефу, что мое требование остается в силе. Он оставит в покое те пять фирм, о которых мы с ним говорили, а затем получит назад своих дешевых ублюдков. Оружие, правда, мы возьмем себе в качестве трофея.
      Затем те, кто держал Витька, отпустили его, и Лимон одним ударом вновь опрокинул бригадира Дыбина на землю. Купон попытался подняться. Но все, на что его хватило, – это опереться на локоть и перевалиться на бок. Прямо перед собой Витек увидел удалявшегося к «БМВ» Лимона в сопровождении двух ментов, а чуть поодаль – изуродованные джипы.
      – Ну ладно, сука, мы еще поквитаемся! – прохрипел Купон и вновь отключился…

      Пассажирский поезд Саратов – Москва несколько раз вздрогнул, дернулся вперед и окончательно успокоился около одного из перронов Павелецкого вокзала. Проводники, дождавшись полной остановки состава, чинно выбрались на перрон, освобождая пассажирам дорогу.
      Большинство приезжих уже бывали в столице наездами. В основном в дефицитно-горбачевские и дешево-брежневские времена. Москву они худо-бедно знали, поэтому не глазели по сторонам, пытаясь понять, куда теперь идти и что делать в столице.
      Но были в поезде и пассажиры иного рода. Растерянно-испуганные, восторженно-оторопевшие, архаично одетые люди – ПРОВИНЦИАЛЫ! Они тащили огромные баулы деревенских гостинцев своим московским родственникам. И, выйдя из поезда самыми первыми, тут же застывали на перроне, растерянно оглядываясь.
      Именно к одной такой группе окающе-горланящих на весь вокзал теток и направился высокий голубоглазый блондин, лет тридцати пяти на вид. На нем был строгий двубортный костюм, явно шитый на заказ. Безукоризненно белую рубашку стягивал на шее черно-серебристый галстук, заколотый дорогой булавкой. Мужчина не обременял себя багажом. Он держал лишь черный кейс, да небольшая кожаная сумка болталась через плечо.
      Почти сразу внимание мужчины привлекли три оживленно спорящих женщины.
      Хотя, если говорить точнее, заинтересовали нашего героя не они, а парнишка с пачкой газет, крутившийся возле провинциалок. Мужчина несколько секунд наблюдал за пацаном, а затем твердым шагом направился к провинциалкам.
      Он шел по перрону, насвистывая себе под нос мотивчик какой-то популярной песни. Весь его вид выражал беззаботность. Блондин даже ни разу не посмотрел на трех галдящих женщин. Но перед тем как пройти мимо них, он вдруг резко изменил направление и столкнулся с мальчишкой-газетчиком. Тот от столкновения потерял равновесие и выпустил из рук пачку газет. А вместе с ней на платформу перрона выпал потертый кошелек из кожзаменителя.
      – Смотри, раззява, куда прешь! – завопил мальчишка и быстро нагнулся, торопясь собрать газеты. Голубоглазый опустился рядом с ним на корточки.
      – Слушай внимательно, сопля зеленая, – прошипел он, глядя прямо в лицо пацану. – Сейчас ты этот лопатник вернешь его хозяйке. Причем сделаешь это так же ловко, как и украл. Затем быстро сматываешься отсюда. И если я тебя еще хоть раз в жизни увижу на Павелецком, то отправлю в ментовку.
      – Что это такое вы говорите, – оторопело проговорил мальчишка, нервно высматривая пути к отступлению.
      Бесполезно! Голубоглазый мужчина одним молниеносным движением поймал его за запястье левой руки.
      – Если ты тормоз и хреново понимаешь, о чем тебе говорят старшие, то я сейчас все объясню по-другому, – криво усмехнулся блондин. – Ты сейчас же вернешь кошелек, или я попрошу его хозяйку подойти сюда к нам. Считаю до трех. Раз…
      Мальчишка ракетой взметнулся с перрона. В одно мгновение он оказался рядом с провинциалкой и ловким движением отправил кошелек внутрь порезанного полиэтиленового пакета. А затем, не останавливаясь, помчался дальше по платформе, спеша затеряться в толпе. И все же паренек остановился, когда почувствовал себя в относительной безопасности.
      – Ко-озел! Мент поганый, – завопил он на весь перрон. – Встретимся мы еще с тобой на узенькой дорожке!
      Голубоглазый громко расхохотался, обратив этим на себя внимание целой толпы народа. Впрочем, многие тут же, увидев его холодный взгляд, отворачивались и спешили отойти подальше от этого странного человека. Многие! Но не та провинциалка, у которой минутой раньше «газетчик» пытался украсть кошелек.
      – Ой, а чегой-то он газеты-то побросал? – Женщина удивленно посмотрела на голубоглазого. – Так это никак вы его обидели?!
      – А вот это вас, дамочка, не касается, – с добродушной улыбкой, но абсолютно ледяным тоном проговорил мужчина. – Вы бы лучше за своими вещами следили, чем по сторонам пялиться.
      Еще где-то в районе Ртищева он пообещал сам себе, что если поезд не опоздает в Москву больше чем на полчаса, то поможет первому же встречному, нуждающемуся в его вмешательстве.
      Голубоглазый, конечно, сомневался, что в кошельке у провинциалки были все ее сбережения. Обычно такие тетки пришивают кармашки к трусам! Но это никакого значения не имело. Парень свое обещание сдержал и помог той, кого пытались ограбить.
      Дальше по перрону голубоглазый шел, почти не глядя по сторонам. Толпы суетящихся людей, прибывающих в Москву и отъезжающих во все концы страны, редкие попрошайки, которых в последние годы стало намного меньше в столице, не могли привлечь его внимания. Именно поэтому он и не обратил внимания на лысоватого невысокого мужчину, напряженно рассматривающего его.
      – Колька? Щукин? – наконец воскликнул мужчина и бросился к голубоглазому. Тот удивленно посмотрел на подходившего к нему человека. – Ты что, не узнаешь меня? Это же я, Витька Мелешко!..
      Голубоглазый, будто что-то вспоминая, мгновение смотрел на подошедшего, а затем широко улыбнулся и, пожав протянутую руку, полуобнял его. Оба засмеялись.
      – Вот так встреча! – продолжал улыбаться лысоватый. – По этому поводу не грех и выпить. Ты какими судьбами в Москве?
      – Сам-то ты что в столице делаешь? – не ответил на вопрос Щукин. – Багажа нет. Получается, живешь здесь?
      – Конечно. – Мелешко пожал плечами. – Я после юридического здесь и остался. Сейчас следователем в прокуратуре Юго-Восточного округа работаю, а живу недалеко отсюда, на Бахрушина. Вот с электрички домой возвращался, а тут смотрю, вроде ты идешь. Сначала подумал, что обознался, а потом думаю, нет! Второго такого просто быть не может. Ты ведь совсем после школы не изменился. Возмужал только.
      – А тебя годы не украсили, – рассмеялся Щукин. – Хотя, если на голове волос добавить, почти как новенький будешь. Ну рассказывай, как жизнь в столице?
      – Да какая тут жизнь? – хмыкнул Виктор. – Цены кусаются, а зарплату в кармане не найдешь…
      – Ой, только не заливай, – замахал руками голубоглазый. – Знаем мы, убогие провинциалы, как москвичи с жиру бесятся.
      – Ну это смотря кто, – пожал плечами Мелешко. – Нам, нищим следователям, с жиру беситься не приходится. Тем более когда рядом жена и двое детей. Ладно, пошли ко мне. Выпьем по сто граммов, закусим, вспомним молодость.
      Щукин озабоченно посмотрел на часы. До шести вечера ему нужно было сделать одно дело, но, если Виктор действительно живет недалеко, времени вполне хватало и на то, чтобы поговорить со старым другом.
      – Ты куда-то торопишься? – разочарованно поинтересовался Виктор, поймав взгляд Щукина.
      – Да, но пока время терпит, – рассмеялся Николай. – И уж для тебя я минутку всегда выкрою. Так что веди, Иван Сусанин!
      Мелешко сделал широкий жест рукой, приглашая старого друга к выходу с Павелецкого вокзала. Щукин кивнул головой и, продолжая улыбаться, пошел в указанном направлении, рассеянно слушая болтовню Виктора.
      Когда-то они вместе учились в школе. В одном классе. И даже довольно долго сидели за одной партой. Были практически неразлучны. И, поскольку Николай был выше всех в классе, а Виктор едва доставал ему до плеча, какой-то остряк окрестил эту парочку Тарапунькой и Штепселем.
      Вспомнив об этом, Щукин усмехнулся. Сейчас-то уже никто не помнит таких персонажей советской эстрады. Но тогда, лет двадцать пять назад, подобные клички одновременно и льстили, и казались ужасно обидными. Обоим не раз из-за этих прозвищ приходилось драться.
      После окончания школы Мелешко отправился в Москву и с первого раза поступил в юридический институт. А вот у Щукина судьба сложилась не так гладко.
      К окончанию десятого класса Николай даже не решил, куда он хочет поступать и кем вообще желает быть в этой жизни. Мать хотела видеть его экономистом, а отец настаивал на юридическом образовании. В итоге Щукин разругался с родителями и назло им попытался поступить в политех. Но из этой попытки ничего не вышло. Не испытывавший к выбранной профессии никакого интереса, Николай небрежно подготовился и провалил экзамены.
      А затем была служба в армии. Поначалу Щукин с Мелешко, конечно, изредка переписывались, но затем связь друг с другом потерялась на многие годы.
      Щукин изредка бросал незаметные взгляды на часы. Нет, времени у него положительно не оставалось на то, чтобы идти куда-то в гости. И, выйдя из здания вокзала, Щукин остановился.
      За время его отсутствия Москва ничуть не изменилась. Те же суетящиеся толпы людей, те же потоки машин. Даже экскурсионные автобусы по-прежнему стояли у вокзала.
      Виктор Мелешко, увлеченный своим собственным рассказом, не заметил, что его приятель остановился. Он прошел несколько метров, продолжая говорить, и, лишь задав вопрос и не получив на него ответа, обернулся в поисках собеседника. Удивленно хмыкнув, Мелешко вернулся назад.
      – Ты чего тут застрял? – удивленно поинтересовался он.
      Щукин извиняюще улыбнулся:
      – Витек, не получится у меня пойти к тебе в гости. Времени для этого маловато. Поэтому выдвигаю встречное предложение. Давай-ка прогуляемся до ближайшего кафе. Выпьем по соточке, перекусим, вспомним молодость. А потом ты оставишь мне телефон, и я, как только освобожусь, сразу тебе позвоню. Идет?
      Мелешко помрачнел. Тяжело вздохнув, он посмотрел по сторонам, а затем пожал плечами и посмотрел другу в глаза.
      – А вот с этим, Коля, боюсь, ничего не выйдет, – виновато проговорил он. – Я сейчас не при деньгах…
      – Забудь! – рассмеялся Щукин. – Тоже мне – нашел проблему. Сейчас я угощаю на правах нежданного гостя. А уж потом ты мне ответишь любезностью в ранге хозяина. Поэтому перестань строить из себя девочку. Кстати, помнится мне, тут на Дубининской неплохое кафе «Варяг» было.
      – Эк хватанул, – хмыкнул следователь. – Сейчас это не кафе, а ресторан. И цены там такие, что моей месячной зарплаты на один обед едва хватит.
      – А кто говорит о твоей месячной зарплате, – усмехнулся Николай. – Угощать-то я буду! Пошли скорей, а то у меня желудок уже сводит. – Щукин двинулся по направлению к подземному переходу, но Виктор поймал его за рукав.
      – У тебя что, брат из Америки приехал? – удивленно поинтересовался он. – На хрена тебе деньги на ветер выкидывать? Вон, на углу, пельменная недорогая есть. Пошли там посидим.
      – Есть пельмени из кошатины? Нет, тут я пас, – рассмеялся Николай. – Лучше дороже, но качественнее. И перестань ты думать о деньгах. Я ведь как-никак бизнесмен теперь. Дельце небольшое на родине открыл. Пошли в «Варяг»!
      Мелешко удивленно хмыкнул и поспешил за другом. Он засыпал Николая вопросами по поводу того, каким бизнесом он сейчас занимается. Щукин не уклонялся от ответов, но и ничего конкретного не сказал. Объяснил, что и посреднические услуги оказывает, и приторговывает помаленьку, и деловыми бумагами иногда занимается.
      – В общем, ерунда все это, Витек, – отмахнулся рукой Щукин. – Суета сует. Но на жизнь хватает. Не миллионер, конечно, но жаловаться грех.
      – А сюда по делам, значит, приехал? – спросил Мелешко.
      – Именно, – хмыкнул Николай. – Но не будем о грустном. О своих делах я сегодня еще наговориться успею. Давай-ка лучше о себе рассказывай…
      Еще со школы Щукин помнил, что Виктор всегда был очень словоохотливым человеком. И еще до того, как они переступили порог ресторана «Варяг», Щукин знал о Мелешко практически все.
      Как рассказывал Виктор, работа следователя в Москве оказалась не столь перспективной, как он предполагал. В столице, как и всюду, нужны были тягловые лошади, способные везти на себе весь воз работы, а фавориты забегов по коврам приемных и асы коридорных интриг налегке шли к финишу.
      Мелешко, долго не получавший повышения по службе, сетовал на то, что его попросту оттесняют в сторону, не давая возможности для нормального карьерного роста.
      «А это потому, что ты, Витя, неудачник!» – брезгливо подумал Щукин, выслушав рассказ школьного приятеля. Вслух этого он, естественно, не сказал. Напротив, Щукин сочувственно цокал языком и вместе с Мелешко вздыхал над превратностями судьбы.
      Несмотря на довольно ранний час, в «Варяге» кутила большая группа коротко стриженных парней. То ли бывших зэков, то ли омоновцев в гражданке. Их вызывающе развязное поведение окончательно портило и без того неприглядную обстановку ресторана. Метрдотель их не урезонивал. Он лишь стоял в стороне и испуганно прислушивался к разговору. Да и официантки, как заметил Щукин, не особо рвались обслуживать столик бритоголовых.
      Виктор тоже постарался не обращать внимания на выходки подвыпивших парней. Зайдя в ресторан, он недовольно поморщился, бросив взгляд в сторону разгулявшейся компании, но ничего не сказал. Щукин прочитал у школьного приятеля на лице страстное желание уйти куда-нибудь в другое место, но Мелешко не решился выказать свою трусость.
      Собственно говоря, Щукин не осуждал Виктора за это незначительное проявление малодушия. Он и сам не собирался связываться с подвыпившей компанией. И ему было наплевать на то, что официантки шарахались прочь, когда то один, то другой добрый молодец пытался ущипнуть их пониже талии.
      Но так продолжалось недолго. Подвыпившие парни вовсю гоготали над каким-то плоским анекдотом, когда официантка вынесла с кухни заказанное Щукиным второе. На свою беду, она прошла слишком близко от бритоголовых, и один из парней поднялся ей навстречу. Критически осмотрев содержимое тарелок, он усмехнулся во весь золотозубый рот.
      – Хрен с ним, сойдет. Давай сюда, а то у нас закуска кончилась, – развязно проговорил он и протянул к подносу руки.
      – Это не ваш заказ, мальчики, – как можно дружелюбнее проговорила официантка и попыталась увернуться от расставленных рук.
      – А мне по хрену. Поняла, овца! – Бритоголовый с силой вырвал поднос из рук оторопевшей девушки. – Если я говорю «давай сюда», ты оставляешь тарелки и сматываешься на всех порах. Ясно тебе, сучка?
      У девушки из глаз брызнули слезы. Закрывшись рукой, она резко развернулась и побежала на кухню, едва сдерживая рыдания. Щукин тяжело вздохнул и поднялся из-за стола.
      – Ты что, дурак, что ли? – зашипел на него Мелешко и попытался поймать за штанину. – Хрен с ним, с бифштексом. Сиди спокойно, сейчас нам еще принесут.
      – Я и не сомневаюсь, – пожал плечами Николай. – Да не в бифштексе дело. Просто эти уроды уже меня достали. – И, обернувшись к бритоголовым, сказал: – Ребята, вам же говорили, что это не ваш заказ. У вас со слухом туго?
      – Че-е? – Здоровяк, отобравший поднос у официантки, лениво обернулся. – Утухни, козел. Или тебя сейчас отсюда вперед ногами вынесут.
      – Ребята, только не здесь! – завопил метрдотель, и Щукин удивился, узнав, какой пронзительный у него голос.
      Николай одним молниеносным броском оказался рядом со столиком хулиганов. Нахамивший ему и официантке здоровяк начал подниматься со своего места, но Щукин левой рукой откинул стул в сторону и, сделав подсечку, свободной ладонью направил лицо хама прямо в тарелку с бифштексом, который он только что нагло отобрал. Парень хрюкнул, погружаясь мордой в гарнир, а затем свалился на пол, сдернув скатерть со стола.
      Раздался звон битой посуды, и четверо спутников здоровяка вскочили со своих мест. Парни были крепкие и натасканные в уличных драках. Вот только здраво мыслить они не научились.
      Тот, что был справа от Щукина, пинком отшвырнул свой стул и тараном бросился на противника, намереваясь ударом плеча повалить его на пол. Но Николай легко ушел в сторону, как пикадор от быка, и озверевший бритоголовый пролетел мимо него, врезавшись в соседний столик.
      Краем глаза Щукин заметил, что бармен за стойкой крутит телефонный диск, вызывая милицию. Но времени на то, чтобы разобраться и с этой проблемой, у Николая не было. Один из бритоголовых попытался нанести ему боковой удар в голову. Щукин нырком уклонился от удара и, поймав руку противника, так резко дернул ее вниз, что он упал на свой столик, ломая у него ножки.