Али следовал за группой Хамлясова неотступно, не выпуская из виду, но себя старался не обнаруживать. Когда Хамлясов разбил лагерь на краю болота, Али понял, что наступает решающий момент. И действовать нужно было решительно, потому что шансов на удачный исход у них оставалось совсем мало.
      Во-первых, сумел улизнуть Тарасов. Али имел на него большие виды, подозревая, что этот проводник гораздо солиднее заморыша Тушканчика. Но Тарасов оказался хитрее. Правда, они почти сумели его догнать, и если бы не тот удачный выстрел, еще неизвестно, чем бы все кончилось.
      Честно говоря, они все в тот момент растерялись. Никто не ожидал, что проводник пойдет ва-банк. Они хотели пугнуть его, а вышло так, что пугнул он.
      Матрас, конечно, был уже не жилец – это было ясно с первого взгляда. Али и самого задело, но совсем чуть-чуть – поцарапало руку. А в животе у Матраса провернули такую дыру, что он собственные кишки мог свободно рассматривать, и даже без очков.
      Ясное дело, Матрас тут же завел бодягу, что его нужно везти в больницу, что они все кореша и должны выручать друг друга. Хорошо бы он всех выручил, когда пришел бы с такой дырой в больницу.
      Однако у Али не поднялась рука добить. И самому как-то в лом было, и ребята раскисли, в общем, ушли они оттуда потихоньку, чтобы лишний раз Матраса не расстраивать. А пока возились, Тарасова и след простыл. Один облом за другим. Теперь он свободно мог явиться в ментовку с добровольным и чистосердечным. Но Али не думал, что он так поступит. Не похоже, что этот Тарасов стукач, да и какой ему интерес признаваться в убийстве? Самооборона? Так он ее не докажет. Труп есть, а мотивов убийства нет. В общем, не верил Али, что Тарасов их заложит – ну разве что процентов на пять, не больше.
      Хуже было то, что профессор собирался идти через болота. После того как вся его команда снялась утром с якоря, стало окончательно ясно, что такое решение им принято. А это означало только одно – Али опять остается без проводника. Этого допустить он не мог.
      Они оставили вещи в лесу и подошли к группе Хамлясова вплотную. Сидя в кустах, наблюдали, как выясняют отношения ученые. Заодно обнаружилось, что Шпагатов – просто дешевый понтарь и настоящей дороги через Черную Топь не знает. Профессор натурально психанул, и тут нарисовался этот Корнеев. По тому, как он пробирался через трясину, стало ясно, что этот человек кое-что соображает в этих делах. Пожалуй, стоило его использовать.
      Али смутно, но все-таки помнил, как они шли с Максимом два года назад через эти места. Его воспоминания, опыт Корнеева и кое-какие знания Шпагатова – этот коктейль может сработать. Вот только остальной народ представлял сплошную помеху, и от него следовало избавиться.
      Неожиданно в голову Али пришла гениальная мысль. Он знал, что от страха люди превращаются в стадо баранов. Болото в двух шагах. Если хорошенько пугнуть эту компанию, они с перепугу побегут куда глаза глядят и перетонут в болоте. Как говорится, семерых одним махом. Самому даже рук марать не надо.
      Корешам мысль тоже понравилась, но Студент обратил внимание Али на того мужика, которому Корнеев карабин оставил. Вот этого нужно было кончать в первую очередь, потому что с перепугу люди не только бегут, но иногда и стреляют.
      Когда трое из группы Хамлясова начали пробираться через трясину к небольшому клочку земли, где росло несколько захиревших сосен, Али решил, что пора действовать. С угрожающими воплями они выскочили из-за кустов и побежали туда, где стояли люди. Почти сразу же они открыли стрельбу. Стреляли, не целясь, стараясь произвести как можно больше шума. Мужика с карабином должен был снять Студент. Получилось это у него или нет, Али в горячке не заметил, но в целом паника была огромная, и вся профессорская рать разбежалась в одно мгновение. Даже те трое, что пробирались к соснам, потеряли самообладание, особенно когда Али выпустил в их сторону две-три пули.
      Однако в итоге все вышло не совсем так, как хотелось Али. Ученые разбежались сломя голову, но при этом никто из них не рванул прямиком на болота. Все побежали вдоль опасной зоны и мгновенно попрятались – кто в лесу, кто в зарослях тростника, – и на прежнем месте никого не осталось. Кто-то из мужиков все-таки растерялся, и Али едва не поймал его. Он уцепил его за карман куртки, но в последний момент мужик изо всех сил дернулся – карман оторвался, а его хозяин опрометью бросился в кусты.
      Все свое барахло москвичи побросали – рюкзаки, аппаратуру, продовольствие – то, без чего вся экспедиция теряла смысл. Единственное, о чем сожалел Али, – среди трофеев не оказалось карабина. Да и тот парень, что держал его в руках, тоже исчез. Осознав это, Али обрушился на Студента.
      – Тебе что было сказано? Этот лох был твой!
      – А что я мог сделать? – огрызнулся Студент. – Я тебе не спецназовец! На бегу попадать не умею. Ты сам-то в кого-нибудь попал?
      – Ни в кого попадать не надо было – только в одного малахольного! Это твое дело было, Студент! А ты его просрал! А если этот козел сейчас из кустов мне в спину шмальнет?
      Валет пугливо обернулся и подозрительно уставился на темные кусты поблизости.
      – Да нет, вроде спокойно все, Али! – сказал он немного погодя. – Они теперь ноги сделали – до самого города не остановятся.
      – Ну, будем надеяться, что в город они не попадут, – мрачно ответил ему Али. – Тут дорожных указателей нет. Надо было на болото их гнать – не полезли, суки! А то бы все проблемы сразу решились.
      – Что теперь делать-то? – спросил Валет, вглядываясь в три человеческие фигурки, копошащиеся посреди болота. – Что-то меня дальше не тянет, Али! Гляди-ка, у этих один чуть не потонул. Еле вытащили.
      Теперь Али и Студент обратили внимание на суету, которая происходила вдалеке среди ядовито-зеленых кочек. Двое, лежа на животе, тянули третьего, который весь был облеплен болотной жижей. С такого расстояния трудно было разобрать их лица, и Али никак не мог понять, кто из троих тот, кого он наметил новым проводником.
      Валет, злорадно усмехаясь, поднял пистолет и, прицелившись, выстрелил в направлении островка, поросшего соснами. Али что есть силы пихнул его в плечо, едва не сбив с ног.
      – Ты что?! – обиженно крикнул Валет. – Какого хрена?
      – А кто нас через Черную Топь поведет? – гаркнул ему в лицо Али. – Может, ты?
      Валет зло сверкнул глазами и отвернулся. С остервенением забил в рукоятку пистолета новую обойму.
      – Слышь, Али! А может, ну ее, эту топь? – осторожно спросил Студент. – Смотри, сколько шмоток тут осталось. Наверняка и бабок полно. Вспомни, какой бумажник у профессора? Обшарим все хорошенько, камеры заберем... У них аппаратура дорогая, японская.
      Али смерил его взглядом, который ничего хорошего не обещал, но сказал довольно сдержанно:
      – Ты, Студент, просто чмо. Зря тебя учили. Два «лимона» зелеными – это тебе не кошелек с получкой. Простая вещь, а ты не понимаешь.
      – Да все я понимаю, Али, – вздохнул Студент. – Если честно, боюсь я в эту трясину идти. Никто из нас дороги не знает, и проводника настоящего у нас нет. Потонем здесь – и никаких миллионов не увидим.
      – За такие бабки можно и рискнуть, – твердо сказал Али. – И потом, кто тебе сказал, что потонем? Гляди на тех мужиков – они тут вообще впервые, а все-таки дошли куда хотели.
      Видеть, однако, они уже никого не могли – москвичи вытащили тонущего товарища и залегли среди сосен. Об этом сообщил Валет, который неотрывно наблюдал за островком, мрачно поплевывая на траву. Похоже, он здорово переживал из-за того, что ему так и не удалось подстрелить никого из ученых.
      – Короче, так, – распорядился Али. – Пока есть время, хорошенько все прошмонайте – бабки забирайте, а остальное – в болото. Чтобы ничего тут не оставалось, понятно?
      Такая работа была по нраву и Студенту, и Валету. Они с энтузиазмом кинулись потрошить рюкзаки. Судя по их довольным возгласам, кое-что им найти удалось.
      Али презрительно посмотрел на этих крохоборов и стал соображать, как ему добраться до своего нового проводника. Путь через болото был отмечен вешками, но не до самого конца. Али решил, что пустит вперед Валета со Студентом.
      – Веревки какие найдете – не выбрасывайте, – предупредил он. – Пригодятся.
      Его сообщники уже закончили проверку чужого имущества и принялись безжалостно бросать вещи в трясину. Тяжелые рюкзаки плюхались в зеленую жижу с противным звуком и медленно погружались в пучину – булькая и пуская пузыри. Через полчаса на траве ничего не осталось, кроме двух мотков нейлоновой веревки.
      Али достал сигареты и закурил. Он, прищурившись, смотрел на зеленую плоскость болота и о чем-то напряженно думал. Наконец он отшвырнул окурок.
      – Ладно, время терять нечего! – заключил он. – Сейчас пойдем к тем друзьям, что под соснами прячутся. К разрушенной церкви не здесь нужно идти, значит, сначала с опытным человеком надо переговорить. Вот этим мы и займемся. Идти, сами видите, недалеко. Путь намечен – прямо по этим палкам курс и держите!
      Студент и Валет посмотрели на него, как на сумасшедшего.
      – Да ни за что! – замотал головой Валет. – Кому нужно, тот пусть и лезет в болото. Мне еще жизнь не надоела.
      – В натуре, Али, зачем самим-то лишний раз лезть? – спросил Студент. – Крикнуть им – пусть сами сюда выходят.
      – А если не выйдут, умник?.. Короче, закончили базарить! Валет – вперед! Студент за ним...
      – Да не пойду я никуда, – сказал Валет, с вызовом глядя на Али. В опущенной правой руке он все еще сжимал пистолет. – Мне и «лимонов» никаких не надо. Короче, в эту вашу Топь я не ходок. Лезьте сами, если крыша поехала...
      – Так, – почти весело сказал Али. – Бунт на корабле? Понятно. Крысы линяют с палубы. Ну а ты, Студент, тоже от «лимонов» отказываешься?
      Али повернулся вполоборота к Студенту, одновременно встав боком к Валету. Студент даже не успел ничего ответить, как вдруг Али, не глядя, неуловимым движением ткнул Валета локтем в солнечное сплетение. Валет охнул, согнулся пополам, и тут же получил второй удар – по шее, после чего бессильно рухнул на землю. Али, не теряя времени, двинул по зубам растерявшегося Студента и тоже отправил его в нокдаун.
      Потом не спеша закурил новую сигарету и обшарил карманы своих спутников. Найденные деньги и патроны он переложил к себе, подобрал с земли пистолеты. В этот момент очнулся Студент и тут же сел, с негодованием глядя на Али и размазывая по губам кровь.
      – За что?! – с возмущением спросил он.
      – Не понял? – с угрозой сказал Али. – Еще добавить?
      Студент принялся сидя отползать в сторону, с тревогой глядя в лицо нависшему над ним Али.
      – Я же ни слова не сказал, – оправдывался он. – Чего на мне-то отрываться?
      Али медленно обернулся и посмотрел на шевелящегося у его ног Валета. С тихим стоном тот поднял голову. Лицо его в этот момент показалось Али еще тупее, чем обычно. Он сплюнул, наклонился и сгреб Валета за воротник.
      – Еще слово вякнешь, – предупредил он, – башкой в болото засуну. Пока деньги не найдем – будете делать, что я скажу. Потом можете валить на все четыре стороны, держать не стану!
      Глаза у Валета вылезли из орбит, физиономия посинела, но он все же сумел выдавить из себя:
      – Пусти, Али, гад! Пусти, я сказал...
      Дыхание у него прервалось. Али еще раз хорошенько тряхнул его и оттолкнул от себя. Валет перекатился с боку на бок и опять уткнулся в траву, кашляя и матерясь одновременно.
      – Последний раз предупредил, – внушительно добавил Али. – Потом пеняйте на себя.
      Он дал Валету и Студенту отдышаться и кратко повторил свое требование. Перечить уже никто не посмел, но на обозначенную вешками тропу оба вступили с такими мрачными лицами, будто шли хоронить лучшего друга, наступая на кочки с осторожностью минеров и двигаясь с черепашьей скоростью.
      Али, который шел последним, был вне себя от их медлительности.
      – Темноты дожидаетесь, уроды? – злился он. – Что вы еле ползете? Люди же здесь шли уже.
      – Один чуть не потоп, – сквозь зубы сказал Валет.
      – Вроде тебя, наверное, недоносок, – отрезал Али. – Шевели копытами!
      Однако копыта все равно шевелились неважно. А тут еще примерно на полпути произошло событие, которого вряд ли кто-нибудь из них ожидал. Пока они осторожно пробирались между двумя покосившимися вешками, за их спиной вдруг прозвучал совершенно незнакомый голос, твердо потребовавший:
      – Всем стоять!
      Али резко повернулся, пожалуй, даже слишком резко, – почва под его ногами подалась и, как губка наполнилась хлюпающей влагой. Его спутники замерли на месте и с ужасом посмотрели назад.
      На краю леса стоял здоровый мужик в защитного цвета плащ-палатке и засаленной кепке с маленьким козырьком. В руках он держал двуствольное ружье, стволы которого были направлены прямиком на бредущую через болото троицу.
      – Вот это приплыли! – с отчаянием пробормотал Студент. – А ведь «пушки» все у тебя, Али!
      – И дальше что? – сквозь зубы ответил Али, не сводя глаз с незнакомого мужика.
      – Так шмальни в него! – взмолился Студент. – Он же нам двинуться не даст! Лупанет дробью – мы тут не устоим. Так и получится, как ты с москвичами хотел...
      Он имел в виду, что они попали в ту самую ловушку, которую готовили другим. Ловушка была неплоха – от одной мысли о том, что неверный шаг может стоить жизни, мороз продирал по коже.
      Али чувствовал себя паршиво из-за того, что так прокололся, однако виду он не подал.
      – Кто это такой? – спросил он, недоверчиво вглядываясь в лицо незнакомца.
      – А я знаю?! – воскликнул Студент. – Дай ствол, Али! Я сам его грохну!
      – Не дергайся! – вполголоса сказал Али. – Хочешь, чтобы мы все здесь загнулись? Посмотрим, чего этому хрену надо.
      Он намеренно медленно полез в карман за сигаретами, не отрывая взгляда от нацеленного на него ружья, прикурил от зажигалки и добродушно крикнул:
      – Ты, папаша, часом с утра не грибов объелся? Ты чего к людям цепляешься?
      Человек в кепке угрожающе повел ружьем и, никак не реагируя на шутливый тон, жестко сказал:
      – Вот что, граждане преступники! Закройте сейчас рты и потихоньку возвращайтесь, откуда пришли, – разговор с вами будет. Только без шуток, понятно? Я не промахиваюсь.
      – Мент, что ли? – с тревогой спросил Студент. – Не похож вроде.
      – Заткнись! Делаем, что он сказал, – тихо посоветовал ему Али и тут же добавил: – Сейчас я повернусь к тебе спиной, прижмись поближе и возьми ствол в левом кармане куртки. Потом я его отвлеку чем-нибудь, а ты шмаляй! И не вздумай промахнуться!
      – Я не промахнусь! – горячо прошептал Студент. – Только ты его хорошенько отвлеки!
      Но человека с ружьем неожиданно хорошо отвлек Валет. Все это время он помалкивал, мстительно сверкая глазами и раздувая ноздри, но потом не выдержал. Он сделал в сторону берега оскорбительный жест, разразился невнятной бранью и, неожиданно повернувшись, решительно двинулся в сторону островка с соснами.
      – Назад! – грозно крикнул человек с ружьем.
      Валет послал его подальше и сделал следующий шаг. В тот же самый момент Студент, прижавшись к Али, выхватил у него из кармана пистолет и снял его с предохранителя. И тут же бабахнуло ружье. Из-под ног Валета полетели крупные грязные брызги, а сам он вскрикнул, схватился за левое колено, закрутился на месте и соскользнул с твердой кочки в изумрудную жижу. Ноги его по колено ушли в болото.
      Студент уже не следил за ним. Оскалившись от напряжения, он вскинул пистолет и поймал на мушку фигуру в защитном балахоне. Два выстрела прогремели одновременно.
      Заряд крупной дроби попал Студенту в живот и смел его с тропы. Откинувшись на спину, он с оглушительным плеском рухнул в трясину, и бурая вода почти сразу же накрыла его целиком, оставив на поверхности только бледное лицо со страдальчески сжатыми губами.
      Али не успел даже толком осознать, что произошло, потому что рядом душераздирающим воплем заголосил Валет:
      – Руку! Али, дай руку! Скорее!
      Али с ужасом посмотрел направо. Валет с перекошенным от страха лицом барахтался в болоте, пытаясь уцепиться за скользкую кочку, но погружался в трясину все глубже.
      – Что стоишь, сука!! – в истерике визжал Валет. – Руку давай! Руку!
      Али тупо смотрел на него, словно не понимал, что происходит. Он не двигался и не произносил ни слова – замер, как соляной столб. В голове у Али все смешалось. Человек в кепке, целый и невредимый, по-прежнему держал его под прицелом. Если бы Али вздумал вытащить оружие, тот пристрелил бы его не задумываясь. Бежать тоже было некуда. Шаг вправо, шаг влево означали одно и то же – смерть. Наглядный пример бился и вопил перед его глазами.
      – Помоги, Али! – уже жалобным льстивым тоном кричал Валет. – Мы же кореша! Я тебя всегда уважал, ты знаешь...
      Он дергался так активно, что трясина засасывала его буквально на глазах. Над поверхностью оставались только голова и плечи. В широко раскрытых глазах застыл животный ужас. Грязными пальцами он все пытался уцепиться за что-нибудь, но они раз за разом соскальзывали.
      Инстинктивно Али все же сделал шаг в сторону погибающего сообщника, но в ту же секунду с берега донесся предостерегающий окрик, и снова пальнуло ружье. Деревянная вешка рядом с Али разлетелась в щепки. Он усилием воли заставил себя не сойти с тропы. Сжав зубы и пытаясь унять бешено колотящееся сердце, Али наконец вспомнил о пистолете, но охотник на берегу успел перезарядить ружье.
      – Последний шанс! – крикнул он. – Делай, что сказано было!
      Али посмотрел на Валета. Тот уже ничего не кричал, из его раскрытого рта вырывался лишь тонкий писк – так пищит пойманная лисой мышь.
      «Да уж, у этого никаких шансов уже нет, – подумал Али. – И Студент... Но как же так получилось? Я и глазом не успел моргнуть, как остался один. И откуда этот гад свалился на мою голову? Чего он хочет? На мента совсем не похож. Может, лесник здешний? А чего же он тогда людей как мух бьет?»
      Али медленно поднял вверх руки, показывая, что не имеет никаких дурных намерений, и осторожно пошел по тропе обратно, глядя себе под ноги и мучительно размышляя, что его может ждать на твердой земле. За его спиной громко чавкнуло болото, и мышиный писк разом оборвался. Али передернуло от омерзения.
      «Да этого охотника наверняка Булат послал! – Али вдруг будто ошпарило. – Никто же больше знать не мог, что мы здесь! Точно, Булат! Неужели догадался? Какой же я лох! Нельзя было этому подонку доверять. Хотя нет, не вяжется что-то. Булат сразу бы за нами увязался – следопыт из него хреновый. Тогда кто? Проводник, который сбежал? Вот это вернее – дружков своих привел, посчитаться решил. Если он, то мне хана. Один я против них не потяну. Тем более в лесу этом чертовом. Остается одно – делать ноги, если будет малейшая возможность...»
      – Стой! – прервал его размышления человек с ружьем. – Стоишь спокойно и делаешь, что я скажу. Если что – кишки сразу выпущу, понял? Вот и хорошо, что понял. А теперь давай – где там у тебя пушка? Потихонечку ее вынимаешь и бросаешь в болото... Ну, действуй!
      Али медленно и осторожно, держа за ствол, вытащил второй пистолет и, вытянув руку, разжал пальцы. Оружие с плеском нырнуло в трясину. Али вопросительно посмотрел на человека в кепке, соображая, догадается ли тот, что в заднем кармане Али лежит третий пистолет. Но по грубому лицу то ли лесника, то ли охотника было невозможно ничего понять.
      Али добрался наконец до твердой земли. Но о том, чтобы дать деру, пока нечего было и мечтать. Два грозных ствола ни на секунду не отпускали его.
      – Ложись, отдохни! – небрежно сказал человек в кепке, но тут же взорвался. – На землю, я сказал! Руки за голову!
      Али нехотя подчинился. Мужик быстро обыскал его и отобрал пистолет. Нашел он и кое-какие деньги, но только хмыкнул и сунул пачку обратно.
      – Ну, так-то лучше будет, – сказал он, отступая в сторону. – Давай теперь знакомиться. Меня будешь Петром Игнатьевичем звать. У тебя, я знаю, кликуха Али. Сам я кличек не уважаю, но если кому нравится по-собачьи – это его дело. Тут я препятствий чинить не буду. А вот за то, что ты в моем лесу гадить вздумал, я могу и семь шкур спустить. Я, понимаешь, лесник тут, так что за порядком мое дело следить.
      – Ничего себе порядок! – сказал Али. – Двух человек завалил и глазом не моргнул. Тебе, папаша, любой прокурор десятку выпишет. Пошлют тебя опять в лес – только в мордовский.
      – Тут у меня прокуроры редко бывают, – сказал лесник. – Только поохотиться. Но они люди занятые, к нам выбираются нечасто, так что на эту тему и говорить не стоит. Тем более что доказательств никаких не осталось. Все топь с собой унесла. Думаешь, кто-то ее перелопачивать будет?
      – Ладно, папаша, твоя взяла, – злым голосом произнес Али. Ему уже надоело лежать на мокрой земле. – Давай решай, что будешь дальше делать. Сдавать будешь, так сдавай, а издеваться хватит! Не могу я на сыром валяться – ревматизма боюсь.
      – Ладно, вставай! – сжалился лесник. – Расслабься. И чтобы ты знал, сдавать тебя я никуда не собираюсь. У меня другие планы.
      – Что за планы? – подозрительно спросил Али, поднимаясь с земли и отряхиваясь.
      Лесник огляделся по сторонам и, понизив голос, сказал:
      – Сколько ты заплатишь, если я тебя верным путем на тот островок с церквушкой проведу?
      Али вторично словно кипятком окатило. Как ни прячь тайну, она все равно становится известна всему миру. Он был страшно разочарован, но постарался сохранить невозмутимое выражение лица.
      – Ну, допустим, штуку я согласен заплатить, – спокойно сказал он, наблюдая за реакцией собеседника. – Баксов, конечно...
      Лесник неожиданно рассмеялся, чем здорово озадачил Али. Тот не понимал, что могло так рассмешить этого человека. Момент для веселья был не самый подходящий. Но долго держать его в неведении лесник не стал.
      – Ты шутник, парень, но со мной шутить не советую, – сказал он. – Твои братки было рискнули, да сам видишь, что с ними сталось. А теперь послушай мое предложение. Сколько у тебя там баксов спрятано – два миллиона? Вот и давай пополам. Тебе «лимон», и мне «лимон». И все довольны и счастливы. Социальная справедливость, как в газетах пишут.
      Али отреагировал не сразу. Он еще несколько раз обмахнул ладонью перепачканные травяной зеленью брюки, а потом испытующе посмотрел в глаза леснику. Глаза у того были хитрые, с какой-то болотной прозеленью.
      – Спокойно, папаша! – сказал Али. – У тебя сегодня определенно с головой что-то. С чего это ты со мной про лимоны заговорил? Или я сплю, и это все мне снится?
      – Пока не спишь, – с намеком ответил лесник. – Но могу убаюкать. Если ты мне и дальше тухляк гнать будешь. Ты, колобок, от ментов ушел, от подельников своих освободился, а вот от меня ты никак не отвертишься, понял? И не тяни резину. Ты эту компанию здорово шуганул, конечно, только рассчитал плохо. Надеялся, что все на болото побегут? А человек так устроен, что от болота и от змей старается подальше держаться. Они, конечно, до города не скоро доберутся...
      Али вдруг понял, что дела его по-настоящему плохи. Лесник давно все продумал и все решил. Все козыри на его стороне. Значит, единственное, что остается, – это выиграть время.
      – Ладно, – сказал он. – Миллионы, говоришь? Давай искать твои миллионы. Дорогу к церкви знаешь?
      – Вместе найдем как-нибудь, – подмигнул лесник.

      – Поверить не могу! – едва шевеля языком, пробормотал Фишкин. – Кажется, выбрались! Земля!
      Покачиваясь от усталости, он сделал два шага по влажной спутанной траве и без сил повалился на нее, раскинув перемазанные засохшей грязью руки.
      Он весь был в грязи – лицо, сапоги, куртка, – даже волосы на голове слиплись и торчали острым гребнем, как прическа у какого-нибудь завзятого панка. Комары, вившиеся над болотом в огромном количестве, разом ринулись в атаку на неподвижное тело, но Фишкин, сраженный усталостью, первые минуты никак не реагировал на них. Лежать без движения на твердой, никуда не ускользающей земле было блаженством.
      Корнеев, который вышел на это место чуть раньше, не обращал на Фишкина почти никакого внимания. Он сам вымотался до последней степени – последние метры ему пришлось тащить на себе Крупицына, который подвернул на кочке ногу. Крупицын совершенно раскис и как маленький ребенок просился домой. Вдобавок после купания в болоте он простыл и теперь начинал все чаще покашливать. Корнееву все это не могло понравиться. Он осознавал, что пройти через болото им удалось только чудом, и второго чуда судьба им не предоставит. Поэтому в первую очередь он собирался выяснить, куда они попали и какие у них перспективы на будущее. Хнычущий, простуженный Крупицын его раздражал.
      Даже сейчас, очутившись в безопасности, он никак не хотел отпустить плечо Корнеева. Он был похож на двухлетнего ребенка, впервые отправившегося с папой в магазин. Он был перемазан тиной еще сильнее, чем Фишкин, и был похож на какую-то гротескную куклу, слепленную из грязи. Одежда у него была насквозь мокрой, и Корнеев, хотя и сам выглядел ненамного лучше, отстранил Крупицына с брезгливостью. Он не был чистюлей и эгоистом, но усталость обостряла все чувства, и не только хорошие.
      – Присядь пока, Роман Павлович, – посоветовал он Крупицыну, который никак не хотел отпускать его руку. – Бери пример с Фишкина, отдохни малость. И я от тебя отдохну.
      Крупицын со стоном сел на траву и схватился грязными руками за голову.
      – Что же теперь будет? Где мы? – жалобно пробормотал он. – Где все? Я хочу домой.
      Корнеев хмуро посмотрел на него сверху вниз, повернулся и тяжелыми шагами пошел прочь. Теперь он двигался без опаски: в гуще Черной Топи нашелся клочок самой настоящей суши – вытянутый островок, густо поросший тощими березками и осинами.
      Подобные клочки земли им уже попадались, здешнее болото изобиловало такими спасительными участками, и, как показала практика, при известной сноровке и осторожности это можно было использовать, но на такое большое пространство Корнеев не рассчитывал и даже предположил, что они вышли на противоположный берег болота.
      Он побрел вдоль покрытой дикой растительностью косы, где порой приходилось буквально продираться сквозь намертво переплетенные ветви кустарника и молодых деревьев, и вдруг, к своему удивлению, вышел на открытое место. Он стоял на поляне, окруженной со всех сторон буйными зарослями. Над его головой сверкало ясное голубое небо, а прямо перед ним высились развалины старого каменного дома. По некоторым особенностям архитектуры Корнеев догадался, что раньше тут находилась церковь. Верхняя часть здания и крыша почти полностью обрушились. Оштукатуренные стены облезли, обнажив ребристый скелет из бурого кирпича. На изъеденных временем ступенях цвели лиловые колокольчики, и под самые окна подступал густой бурьян, над которым вились комариные тучи. Чуть поодаль чернел покосившийся, оплетенный каким-то вьющимся растением крест. Поставлен он здесь был очень давно, потому что уже наполовину ушел в землю. Теперь, наверное, никто и не помнил, что за человек покоится под этим крестом.
      Поколебавшись, Корнеев все-таки поднялся по щербатому крыльцу и заглянул внутрь здания. Он увидел абсолютно безжизненное помещение, заваленное фрагментами обрушившейся кладки, сгнившими балками, ржавыми оконными решетками. Пол в помещении был выложен каменными плитами, но и здесь кое-где пробивались ядовито-зеленые побеги. Сверху сквозь огромные прорехи заглядывало солнце. Но, несмотря на яркий свет и сочную зелень, обстановка в развалинах показалась Корнееву невыносимо гнетущей, вызывающей непонятную тревогу.
      Дальше порога он не пошел, опасаясь переломать ноги, спустился с крыльца, обошел здание и двинулся дальше. Ему снова пришлось пробиваться через кустарник и гниющий валежник, и с каждым шагом настроение его падало все больше – почва под ногами становилась все более влажной, под подошвами хлюпала вода, а вскоре заросли кончились, и Корнеев опять оказался лицом к лицу с Черной Топью.
      Все же он нашел в себе силы и еще немного походил по островку. Увы, это было единственное, что ему удалось открыть. Действительно, они находились на острове, клочке суши не более ста метров в длину, вытянутом, как галера, почти сплошь заросшем и покрытом древесным мусором. И кроме них, здесь не было ни одной души. Только птицы пересвистывались в зарослях.
      Корнеев вернулся к своим спутникам. Фишкин спал прямо на земле, натянув на голову куртку. Крупицын, по-сиротски обхватив себя руками, сидел на траве и тупо смотрел в одну точку. Губы его слегка шевелились, будто он бормотал про себя молитвы.
      «Еще не хватало, чтобы он сошел тут с ума! – недовольно подумал Корнеев. – Нет, братец, сначала изволь вернуться в Москву, а там уж делай что хочешь. А здесь будь добр держаться!».