– Банк возьмем – расплатимся.
      – Этот… бульон из яиц получается. Как в том мультфильме. Грабил он, грабил и все раздал потом. Без копья остался. На фига такое счастье?
      – Разойдемся как-нибудь. А насчет плана… – добавил Славик. – Имеется у меня одна задумка.
      – Какая?
      – Потом расскажу. Когда пушки достанем. – Он легко поднялся. – Схожу посмотрю, Рашид у себя или шмонается где-нибудь. А ты пока за Костиком пригляди. – У дверей Славик обернулся: – Если объявится Димыч – не выпускай его. Артем кивнул с таким видом, что Славик сразу понял: Димыч выйдет из комнаты только через Артемов труп. Рашида на месте не оказалось. Дверь открыл плечистый охранник, выполнявший заодно и функции секретаря. На вопрос визитера он вполне дружелюбно сообщил, что хозяин обедает.
      – Шашлычную знаешь? Там он, – басил охранник, косясь одним глазом во включенный телевизор. – Будет часа через полтора-два. Но, слышь, если у тебя дело срочное – сам сходи. Недалеко ведь. Славик знал, что недалеко. Он даже не стал заходить за курткой. Так и рванул под мелким накрапывающим дождем, сунув руки поглубже в карманы, старательно втягивая голову в плечи. Зал был пуст, если, конечно, не считать Рашида и четверых парней, сидевших с ним за одним столиком. Двоих «чиграшей» Славик видел и раньше, а вот еще двоих встречать прежде не приходилось. Они о чем-то говорили Рашиду, сосредоточенно пережевывающему шашлык, а тот слушал, глядя в тарелку и молча кивая в ответ. Славик подходить не стал, деликатно остановился у стойки. Тихо бурчал телевизор. Голубоватые блики играли на боках батареи бутылок. Полумрак создавал интимную атмосферу, приглашая расслабиться. Белый, хрустящий крахмально бармен мгновенно отреагировал:
      – Что-нибудь будете заказывать?
      – А-а-а… Пожалуй, нет… – ответил Слава достаточно громко, чтобы обратить на себя внимание Рашида. Увидев «посетителя», Рашид перестал жевать, вопросительно двинул бровями, как бы спрашивая: «Ко мне?» Славик кивнул утвердительно. Рашид показал на место рядом с собой. Двое незнакомых оглянулись. Славик отметил, что они совсем молоденькие, наверное, еще школу не закончили. Следили за тем, как он подходит, и глаза у обоих были странными. Жадно-завистливыми.
      – Садись, – буркнул Рашид, отправляя в рот очередной кусок мяса. И, не меняя интонации, не поворачивая головы, добавил: – Завтра хочу видеть остальные деньги. Не принесете – сам за ними приду. Только плохо будет. Беда будет. Все. Пошли на х… – Оба молодых сразу же вскочили, словно сидели на раскаленной жаровне и только и ждали разрешения встать. Шустро, почти на полусогнутых, метнулись к выходу, бормотнув торопливо на прощание: «Спасибо, Рашид». – А-а-а, – брезгливо выдохнул тот. – Говно. Не люди. Слово не держат, деньги всегда ищут. Суетятся. Туда-сюда. Говно. Зачем пришел? – Он говорил, как дышал, ровно, не прекращая трапезы, не глядя на Славика. – Выпить хочешь?
      – Спасибо, нет, – Славик поерзал. Ему вдруг стало не по себе.
      – Зачем пришел тогда?
      – Рашид, – Славик облизнул губы. – У меня к тебе дело.
      – За Диму просить пришел? – Рашид цыкнул зубом. – Тоже говно. Не проси. Машину не нашел, деньги не нашел, сам испугался, тебя прислал. Артема прислал. Четыре дня осталось. Боится, отвечать не хочет. Говно.
      – Я не насчет Димы, – Славик вдруг понял, что невольно сбивается на подобострастный тон. – Дима сам за себя отвечать теперь будет. Я по другому делу.
      – Ну? Говори, что за дело? – Рашид вытер салфеткой уголки губ.
      – Понимаешь… – и, понизив голос до едва различимого шепота, закончил: – Мне нужны пушки. Пистолеты. Серьезные. Три штуки. В кредит. На лице Рашида не дрогнул ни один мускул. Он словно и не слышал сказанного.
      – Артем с тобой? – спросил только.
      – Не важно. Мне…
      – Важно, – резко оборвал Рашид. Славик вдруг понял, что, обратившись к Рашиду за помощью, он уже вступил в другой мир. Мир, живущий по своим законам. В нем иные приоритеты. И линии поведения несколько отличаются от тех, к которым он, Славик, привык. – Ты пришел ко мне. Я не звал – сам пришел. Я не прогнал, сижу, разговариваю. Поэтому, когда спрашиваю – отвечай. Три ствола. У тебя две руки. Кто возьмет третий ствол? Артем?
      – Артем, – покорно ответил Славик.
      – Так и знал, – вздохнул Рашид, и Славику почудились в этом вздохе нотки сожаления. – Хочешь шашлык, Слава? Покушай, выпей водки и уходи. Я про стволы не слышал. Ты не говорил.
      – Ты не можешь достать пушки?
      – Зачем «не могу»? Могу, – безразлично дернул плечами Рашид. Мотнул головой на «чиграшей». – Им достал. Тебе – не хочу.
      – Нам очень нужно, Рашид, – серьезно попросил Славик. – Я никогда ни о чем тебя не просил, ты знаешь… Это первый и последний раз.
      – Знаю. Все говорят: «Первый раз». Потом приходят второй раз. Потом третий. Пока не умрут. Зачем стволы, Славик? Ты голый ходишь? Жить негде? Сто долларов дам. Купи штаны, в общежитии за кровать плати. Голодный ходишь? Кушай шашлык. Я заплачу.
      – Да не нужен мне твой шашлык. Мне стволы нужны, – упрямо ответил тот.
      – Жалко. Думал, ты умный. Артем умный. Они, – кивнул в сторону двери, за которой только что скрылись двое молодых, – глупые. Наркоши. С башкой не дружат. Скоро умрут. Не жалко. Тебя жалко. Станешь таким же. Это не для вас. Ты – другой. Артем – другой. Полезешь – умрешь быстрее, чем эти, – еще один кивок в сторону двери. – Подумай.
      – Нам нужны стволы, – повторил в очередной раз Славик. – Пожалуйста, Рашид.
      – Значит, дурак, – констатировал Рашид. – Жалко. Думал – умный. Ошибся. Много бабки хочешь? Красивая жизнь хочешь? Крутой стать хочешь? Ладно. Три штуки баксов за ствол.
      – Так дорого? – удивился Славик.
      – Говоришь: «достань». Говоришь: «надо». Говоришь: «пожалуйста». Говорю: «на, бери» – сразу: «дорого», – философски и совершенно безразлично ответил тот и вновь принялся за шашлык, запивая его кока-колой. – «Надо» всегда дорого. Можешь купить дешево – иди, покупай.
      – Хорошо. Я согласен.
      – Когда надо?
      – Завтра.
      – Будет завтра. Три ствола – десять.
      – Ты же сказал по три штуки за ствол, Рашид?
      – За «завтра» штуку. Всего десять. Хочешь – бери. Не берешь – значит, не надо.
      – Беру, – решительно тряхнул головой Славик. – Деньги отдам через четыре дня.
      – Не отдашь – пеняй на себя, – Рашид вдруг повернулся к собеседнику и первый раз заглянул тому в глаза. От этого взгляда по спине Славика побежали мурашки. – Бить не буду. Убью. Другим дам еще срок – тебе не дам. Потому что дурак, сам лезешь. Подумай, последний раз говорю. Лучше встань, уйди. Я не обижусь. Стволов не будет. Умный будешь. Живой будешь. Он отвернулся и снова занялся шашлыком.
      – Когда зайти за пушками?
      – Утром, – Рашид остался равнодушен. – Никого не приводи. Артема не приводи. Сам приходи. В девять.
      – Хорошо. Спасибо, Рашид. Славик поднялся и пошел к выходу. Хрустящий бармен проводил его безразличным взглядом. Эта шашлычная принадлежала Рашиду. Потому-то он и «заседал» тут. Сколько к нему приходило народу – не счесть. Но бармен предпочитал не помнить их. На такой работе, чем короче память – тем длиннее жизнь. Туго «ойкнула» дверная пружина. Дверь, пропустив порцию электрического вечернего света, мягко закрылась. Рашид неожиданно бросил нож и вилку на стальную плоскую тарелку, оскалился, словно зверь, цыкнул зубом, выругался по-татарски, громко и смачно.
 

***

 
      Войдя в кабинет, Жигулов порылся в справочнике, отыскал Склифосовского и набрал номер.
      – Институт, – озаботились на том конце провода.
      – Из двести сорок второго беспокоят. К вам часа три назад доставили нашего сотр… Да. Двойное огнестрельное. Да. Все точно, барышня. Королев Викентий Владимирович. Да, будьте так добры. Хорошо, подожду. Трубка – две точки опоры. Щека и ухо. Если держать трубку умело, вполне можно использовать в качестве подпорки. Что Жигулов и сделал, рассеянно листая паспорт «фальшивомонетчика», некоего Дмитрия Ледягина. Фамилия была совершенно незнакомой. На память-то Жигулов никогда не жаловался. На зрительную в том числе. Так что с уверенностью мог сказать: по ориентировкам Ледягин не проходил. Может быть, конечно, мальчик новенький. Но это только осложняет дело. Сравнивать не с чем. «Президенты» выполнены на вполне приличном для любителя уровне. Не похоже, чтобы провинциальный мальчик мог организовать печатный процесс подобного уровня. Даже для относительно примитивной фальшивки требуется достаточно высококачественная и весьма дорогая техника. А тут студент, да еще института культуры. Можно сказать, вообще не студент. Ни рыба, ни мясо. Откуда у него деньги на технику? Разве что сидит под солидной, крепкой «крышей»? Тогда что это за «крыша»? Солидные люди таким леваком не заинтересуются. Им нужна работа экстра-класса. Да и Жигулову не приходилось слышать о «всплывших» на их участке фальшивках. Ладно, посмотрим, что скажут эксперты, исследующие купюры.
      – Вы слушаете? – спросили на том конце провода, далеко спросили, словно с другого края земли. – Все в порядке с вашим коллегой. Состояние стабилизировалось. Он прооперирован и сейчас спит. «Смерть, – вздохнул про себя Жигулов, – тоже состояние стабильное. Стабильнее не бывает».
      – А когда его можно будет навестить? – спросил он.
      – Через три дня, – отрубил голос, срываясь то ли на раздражение, то ли на враждебность. – В часы, отведенные для посещений. Гудки посыпались, как горох. Жигулов недоуменно повесил трубку. Какие это «отведенные часы»? Хоть бы уточнила, что ли… Он закрыл паспорт Ледягина, сунул в карман, направился в дежурку. Старший лейтенант, Миша Амелин, принимал звонки. Самое горячее время еще не наступило, но дыхание его ощущалось вполне отчетливо. Пошла косяком бытовуха. Благополучно начавшие днем дозрели. Понеслись души в рай. Сковородки, ножи, топоры, железки разные, веревки, стулья, табуретки, все в ход пошло.
      – Что, Миша, – Жигулов вошел в дежурку, – работа накрыла девятым валом Айвазовского?
      – И не говори, – ответил тот, снимая трубку на очередной звонок. – Двести сорок второе, старш' лейт'нант Амелин. Слушаю вас. И что, сильно буянит? Адрес? – по ходу дела он быстро записывал причину вызова в журнал. – Группа выезжает. Вот не живется людям спокойно, – пробормотал, вызывая патрульный экипаж и диктуя адрес. Повернулся к Жигулову. – Как дела, Толя? Чем там у вас все закончилось?
      – Нормально, – ответил тот спокойно. – Эксперты с машиной работают, пушки проверяют.
      – А Владимирыч как?
      – В порядке. Заштопали. Стабилизировали, как выразилась одна телефонная дама.
      – Эти, – Амелин мотнул головой в сторону КПЗ, – колоться еще не начали?
      – Пока нет, – Жигулов достал паспорт фальшивомонетчика, полистал. – Слушай, Миш, запроси-ка Центральную по поводу некоего Ледягина Дмитрия Палыча, семьдесят восьмого года рождения. Не числится у нас за ним никаких подвигов?
      – Тебе срочно?
      – Лучше бы сегодня.
      – Сделаем.
      – Спасибо, Миш. Если что, в ближайшие полчаса я буду у себя. Мимо прошел Олег Поликарпов, помятый, перепачканный.
      – Толя, я тебе не нужен больше? – спросил на ходу, только сбавив шаг.
      – Слушай, Олежек, – Жигулов повернулся к нему. – Один вопрос. Кого могут заинтересовать фальшивые купюры подобного качества? Я имею в виду криминальные круги. Оперативник остановился, подумал.
      – «Лохотронщиков», «кукольщиков», «кидал». Мелочь. В основном вокзальных, либо работающих с приезжими. Москвичей на подобное фуфло давно уже поймать трудно.
      – А у тебя знакомых в «линейных» нет?
      – Ну есть пара ребят, конечно. У всех знакомства имеются, куда же без них… – пожал плечами оперативник.
      – Олежек, не в службу, а в дружбу, выясни для меня, не всплывали ли в последнее время мошенничества с такими вот «гравюрами»? Я, само собой, могу официальный запрос направить, но на это времени уйдет уйма, сам знаешь.
      – Хорошо, – кивнул Поликарпов. – Выясню.
      – Спасибо, Олежек. По гроб жизни буду обязан.
      – Да ладно, – отмахнулся тот. – Как Владимирыч? Ты не звонил?
      – Звонил. Все в порядке. Оклемается. Олег кивнул серьезно:
      – Этих… когда допрашивать будешь?
      – Завтра, ближе к обеду.
      – У меня с утра острых дел вроде не намечается. Позови, если понадоблюсь.
      – Хорошо. Жигулов пошел вверх по лестнице, слыша, как за спиной Миша Амелин снова снял трубку и забормотал серьезной скороговоркой: «Двести сорок второе, старш' лет'нант Амелин. Слушаю вас…» Жигулов шагал к своему кабинету, сортируя на ходу «неотложные дела». Составить постановление о заключении под стражу сегодняшних «героев», завизировать его в прокуратуре, потом постановление о раздельном содержании подследственных в сизо, куда они вскоре будут помещены, и тоже завизировать. Затем постановление об этапировании в это самое сизо. И тут придется ставить «высочайшую» подпись. Потом отправить телефонограмму в юридическую консультацию о выделении задержанным защитников. В этом случае, слава Богу, росчерк начальственного пера не требуется. Постановление об обыске на квартирах задержанных и… Еще два десятка различных постановлений и назначений. Составить, завизировать в прокуратуре, внести в опись документов по данному уголовному делу, приобщить к делу уже обнаруженные вещдоки, выписать постановление о возбуждении уголовного дела по статье 186 УК РСФСР – «Изготовление фальшивых денег»… Ну и так далее, и так далее, и так далее. Ужас. Работы невпроворот. Сдохнуть можно. Ладно, бюрократией он займется завтра с утра. Заслужил право на короткий отдых, как победитель. А насчет задержанных… Посидят ребята в КПЗ лишнюю ночь, ничего с ними не сделается. Все одно им в зачет срока пойдет. А срок обоим светит немалый. По совокупности, лет на десять каждый они «навеселились». И отделенческая камера – не самая худшая из всех существующих. Единственное, что Жигулов считал необходимым сделать немедленно: составить официальное сообщение родственникам задержанных о месте содержания их чад под стражей и порядке свиданий. С утра же первым делом нужно встретиться с Конякиным и договориться относительно помощи семье Владимирыча. Все-таки Викентий две пули получил за его «БМВ», чуть с жизнью не распрощался. Господи, сколько работы, вздохнул Жигулов, входя в кабинет, устраиваясь за столом и доставая чистый лист.
 

***

 
      Когда из коридора донесся их смех, Славик сразу напрягся. После разговора с Рашидом он как-то изменился. Артем это видел, но не понимал, в чем дело, а Славик объяснять ничего не стал. Сказал только: «Стволы будут завтра утром». Все. Следующие три часа они провели в молчании. Лишь изредка, когда Костя просил пить, перебрасывались короткими фразами, типа: «подай кружку», «придержи ему голову» или «смотри, не пролей». Артем, при всей своей неразговорчивости, молчанием тяготился. Он пробовал предложить Славику партию в шахматы, но тот только усмехнулся невесело и махнул рукой.
      – Это… – сказал Артем, когда напряжение в комнате сгустилось настолько, что показалось – его можно резать ножом. – Сеструхе Коськиной надо позвонить. Предупредить. Она же волнуется небось.
      – Позвоню, – отрубил Славик. – Позже. В эту секунду в коридоре засмеялись. Димка с Милой возвращались с прогулки. Славик выпрямился, уставился на дверь, как на врага. Артему отчего-то показалось, что приятель сейчас кинется в драку.
      – Ты не горячись, – предупредил здоровяк, касаясь плеча Славика. Тот даже не пошевелился. Когда дверь открылась и на пороге появились весело улыбающиеся Димка и Мила, он резко поднялся.
      – Мила, выйди, пожалуйста, – голос Славика звучал предельно сухо. Димка мгновенно подобрался. С лица девушки медленно сползла улыбка, уступив место недоумению, а то, в свою очередь, сменилось тревогой.
      – Что случилось? – спросила Милка, глядя то на сурового Славика, то на серьезного Артема.
      – Выйди, пожалуйста, – с трудом сохраняя остатки вежливости, попросил Славик. – У нас к Диме имеется серьезный мужской разговор.
      – Так, – девушка побледнела. – Я никуда не пойду. Если это из-за машины, то…
      – Это не из-за машины, – в голосе Славика прорезалась откровенная злость. – Мила, выйди, серьезно тебя прошу.
      – Если не из-за машины, тогда тем более не выйду, – Милка шагнула в комнату, закрыла за собой дверь. – Что случилось? Димка демонстративно сунул руки в карманы. Он знал за собой вину, но считал, что ни Славика, ни Артема эта его вина не касается. И то, что происходило сейчас, – не более чем желание Славика закрепить свое место лидера, еще ниже опустив его, Димку.
      – Ну? – спросил он с откровенным вызовом.
      – Так сколько стоит, говоришь, твоя квартира? – тоном, не предвещавшим ничего хорошего, поинтересовался Славик.
      – А тебе-то какое дело? – Димка тоже напрягся. В воздухе отчетливо запахло дракой. Артем быстро поднялся, готовясь броситься к ребятам и растащить их, если дело все-таки сведется к маханию кулаками.
      – Да мне-то как раз есть дело, – остро усмехнулся Славик. – Мне есть дело, – и указал на кровать. – Вон оно лежит – мое дело. Костик сам за себя спросить не может, поэтому я у тебя спрашиваю.
      – Да мне по хрену, что ты спрашиваешь, понял? – окрысился Димыч. Милка быстро подошла к кровати, увидела избитого Костю и в испуге закрыла рот ладошками.
      – Посмотри, посмотри, – Славик держался жестко, как стальной лом. – Впечатляет, правда?
      – Ой, Господи, – пробормотала Милка. – Кто это его так?
      – Ты неправильно ставишь вопрос, – глаза Славика оставались темными и злыми. – Надо спрашивать: «За что это его так?»
      – За что?
      – А ты вон у него спроси, – Славик двинул подбородком в сторону молчавшего Димки. – Он знает.
      – Ну, может, ее-то не будем впутывать? – с угрозой не то предложил, не то предупредил Димка.
      – Дима! – Милка повернулась к нему. – О чем он говорит? Что случилось?
      – Поинтересуйся, за сколько и когда наш Димочка намерен продать свою трехкомнатную квартиру. И когда вернет деньги, за которые сегодня избили Профессора.
      – В чем дело, Дима? – спросила Милка. – Что-нибудь произошло?
      – Ты еще на меня наедь, – рявкнул Димка на девушку и снова повернулся к Славику. – А ты, знаешь, лучше не лезь. Мы с Профессором сами этот вопрос утрясем.
      – Да поздно уже трясти-то, – ответил тот веско. – Из-за твоего «кидалова» Евгений изменил условия. Сумму, которую ты занял, плюс проценты, Профессор должен вернуть через два дня. К среде.
      – Ладно. Я понял. Денег у меня нет, это ты втолковал всем. Твои предложения? – Димка сел, закинул ногу на ногу. – Хочешь, чтобы я последние штаны продал? Давай продадим. Хочешь, прямо сейчас сниму. Только никто за них тринадцать штук баксов не даст. Кстати… Профессор тоже у нас не с кристально чистой совестью ходит. Мне, например, он фальшивые баксы подсунул. Меня из-за него чуть не убили. Вообще, еще неизвестно, чем все закончится. – Димка помрачнел. – Что я еще такого сделал, что вы принялись на меня наезжать? Соврал насчет квартиры? Да, соврал. И что? Повеситься мне теперь из-за этого, что ли? Не стану я вешаться. У меня, между прочим, положение ничуть не лучше, чем у Профессора. Он должен тринадцать, я – пятнаху. Вместо десяти. Морду ему набили? Так и мне набили вчера, – Димка посмотрел на Артема. – Вон, Шварценеггер видел своими глазами. Подтвердить может. Баш на баш получается.
      – Это ты так думаешь, – подал голос Артем. Дима спокойно достал из кармана сигареты, закурил. Здоровяк вдруг шагнул к нему, схватил тлеющую сигарету, швырнул на пол и раздавил.
      – Не кури, – с отчетливой угрозой в голосе сказал Артем. – Профессор дышать не сможет. И это… Тебя никто и не бил. Профессора били, а тебя так… разок стукнули, и всего делов. Так что за тобой должок. Вон ему, – и снова кивнул на неподвижного Костика.
      – Ага, а мы, стало быть, все из себя честные, благородные, – пробормотал Димка. – Когда, значит, на экзаменах надо было списать, мы лучшими друзьями были. А как только везуха ко мне жопой повернулась – сразу ноги в руки и в кусты. Ну, спасибо, дружбаны. Спасибо. За верность, за преданность, за искреннюю дружбу. Артем насупился. В чем-то упрек Димки был справедлив. Тот действительно помогал ему на письменных экзаменах отвечать на билет, давал «шпоры», подсказывал старательно.
      – Ты нам мозги не канифоль, – Славик почувствовал, что упускает инициативу, а инициатива сейчас была важна, как никогда. Без третьего участника придуманная им схема ограбления банка была априори обречена на провал. Вообще-то он не был уверен в Димке как в напарнике, но… на безрыбье и рак свистит. – К тому же мы говорим о разных вещах. Это называется не предательство, а справедливость.
      – Еще один справедливый выискался, – пробормотал Димка. – За мои бабки в кабаки ходить да пиво жрать молодец был. А теперь в общественные обвинители записался, да? Славик вдруг усмехнулся и, по примеру Димки, сунул руки в карманы джинсов. Он успокоился и сразу же стал словно на голову выше собеседника.
      – В общем, так, – произнес спокойно. – Послезавтра мы идем грабить банк. Честно говоря, я бы с тобой не то что разговаривать, ср… – он стрельнул взглядом на бледную Милку, – короче, в один сортир не вошел бы. Насчет пушек мы договорились. План у нас есть. Машину завтра присмотрим. Но нам понадобится третий человек, а с тебя причитается.
      – Вы что, с ума сошли? – вдруг громко спросила Милка. – Вы все тут с ума посходили, что ли? – Она пошла к Славику. – Ты только послушай, что ты говоришь. А ты? – девушка повернулась к Артему. – Димка же выручал тебя столько раз! Что же вы накинулись на него… Испугался человек, с кем не бывает! Испугался!
      – Угу, – хмыкнул Славик. – И пугался три дня. Так пугался, бедный, что всех нас обманул. Не только Профессора, всех! Мы просили за тебя перед Костиком! Профессор рассчитывал на нас, на наше слово, – Славику отчего-то вспомнился Рашид. Серьезный, брезгливо-надменный, произносящий: «Говно. Слово не держат». – А получилось, что мы его подставили.
      – Да вы совсем ополоумели, – Милка едва не сорвалась на крик. – Ты подумай, что ты предлагаешь! – Она наступала на Славика, как танк, и остановить ее он не мог, поскольку сказать ему было нечего. – Ты предлагаешь идти грабить банк, да? Вас убьют там всех. Всех. И тебя, и его, – указала на Артема, – и Димку. Поможет это твоему Костику, а? Если вас убьют всех? Поможет?
      – Не убьют, – ответил хмуро Славик, отступая под ее нажимом. – Я все продумал. Если нас будет трое…
      – Не убьют, так арестуют. Кому от этого станет легче?
      – У меня отличный план, – возразил он. Впрочем, если уж сказать по чести, ее уверенность в дурном обороте дела поколебала и его решимость. И это было плохо. – Нас не поймают, если все сработают как надо. Димка обязан нам помочь. Он виноват.
      – Ты никому не поможешь, – сказала Милка, глядя Славику в глаза. – Не поможешь. Наоборот. Сделаешь хуже.
      – Слушай, – тот поморщился, – давай мы без тебя разберемся, что теперь хуже, а что лучше, ладно? Димка молчал, пытаясь быстро просчитать ситуацию.
      – Надежный план? – спросил он вдруг. – Расскажи мне.
      – Сперва ответь, пойдешь с нами? – возразил Славик.
      – Нет уж, – Димка криво усмехнулся. – Я не собираюсь рисковать головой из-за твоей глупости. Расскажи о своем плане, и тогда я решу, идти с вами или лучше дома посидеть. Славик и Артем переглянулись.
      – А что? – пробасил здоровяк. – Справедливо.
      – Ладно, – кивнул Слава. – Садись за стол, побазарим. Да, Мил, – он повернулся к девушке. – Знаешь, ты все-таки лучше уйди. Меньше слышишь – меньше знаешь. Так надежнее.
      – Ну нет, – категорически отрубила она и демонстративно устроилась за столом. – Если Дима согласится идти, я пойду вместе с ним. В конце концов, это и меня касается тоже.
      – Чего? – У мальчишек поотвисали челюсти. Ничего подобного никто из них не ожидал.
      – А что такое? – прищурилась Милка. – У тебя ведь совершенно надежный план. Или ты врешь?
      – Почему вру? – смутился Славик. – Не вру. Надежный план, только…
      – Что «только»?
      – Просто я подумал, это дело не для женщин и…
      – Это дело не для дураков, – резко оборвала его Милка, – но тогда что вы все здесь делаете?
      – Слушай, – обиделся Славик, – я тебя, кажется, не оскорблял.
      – Это только кажется, – возразила она. – Ну что, ты так и будешь стоять соляным столбом или, может быть, расскажешь нам, что придумал? Славик понял ее замысел. Милка сообразила, что просто так их не разубедить, и выбрала иную тактику. Попыталась поменять их с Димкой местами. Отгородить его, Славика, от остальных. Если Артем и Дима откажутся идти на «дело», он один тоже не пойдет. Славик многозначительно шевельнул бровями.
      – Расскажу, конечно. Просто мы ждали, пока ты сядешь. Гусары стоят, пока дамы не займут свои места, – вполне спокойно ответил он. – Хочешь идти с нами – ладно. Тебе решать. А план мой заключается вот в чем…
      – Бред, – категорически заявила Милка, когда он закончил излагать свой замысел. – Сплошные «если» да «может быть». А говорил, стопроцентное дело.
      – А что? – Димка потер ладонью затылок. – Мне нравится. Вполне приличный план. Может сработать.
      – Пойми, – Милка повернулась к нему. С Димкой она разговаривала мягко, увещевающе, совсем не так, как с остальными. – Если план сорвется, мы все сядем в тюрьму. Лет на пять. Когда решаешься на такое… на такой поступок, ты должен не думать, а быть уверен, что все пойдет именно так, как ты и запланировал. А у Славика через слово «если». Он даже не знает наверняка, как положено действовать службе безопасности в подобных ситуациях. А что, если они схватятся за оружие? Как тогда, а? Кто-нибудь из вас готов стрелять?
      – Да ладно, – отмахнулся Димка. – Что ты пургу нагоняешь? Ежу понятно: ничего они не станут делать. Побоятся. Увидят пушки и лапки кверху поднимут.
      – Испугаются в других посетителей попасть, – согласился Славик. – И потом, у нас ведь будет преимущество: внезапность.
      – Преимущество для дураков, – упрямо ответила Милка. – В службе безопасности работают профессионалы. Для них ваша внезапность – пустой звук.
      – Думай, как хочешь, – пожал плечами Славик. – Я не собираюсь тебя уговаривать. О тебе с самого начала речи не было. – Он повернулся к Димке. – Ну вот, я рассказал тебе мой план. Что ты теперь скажешь?
      – Нормальный план, – ответил тот. – Давай попробуем. Я с вами.
      – Я тебя одного не пущу, – категорично заявила Милка.
      – Да ладно, – в голосе Димки послышалось раздражение. – Что ты, в самом деле, как с маленьким. Прав Славка, не для тебя это дело.
      – Ладно, – кивнула она. – Вы взяли деньги, вышли из банка, сели в машину, а она не завелась. Как тогда?
      – А мы движок глушить не будем, – пробурчал Артем. – Заводить не придется.
      – Глушить не будете? А если у вашей машины с незаглушенным двигателем «ноги вырастут», пока вы там с охраной разбираться станете? Пешком пойдете? Или деньги занесете обратно, скажете: «Покараульте, товарищи, наши денежки, пожалуйста, пока мы новую машину себе найдем». Так? Славик вздохнул. Милка была права. Да он и сам думал, что четверо сработали бы гораздо чище, чем трое, но брать с собой девчонку?.. Согласившись десятью минутами раньше на ее участие в деле, он рассчитывал на то, что она все-таки испугается.
      – Не знаю, – наконец сказал Славик. – В принципе, я не против, водила нам пригодился бы, тем более что и делать ему ничего не придется. Сиди себе в машине, потом три минуты езды и все. Но насчет тебя персонально не знаю… Решай этот вопрос с Димкой. Он за тебя отвечает.
      – А чего? – Тот пожал плечами. – Хочет идти – пусть идет. Я ей не указ. Хотя…
      – Я против, – угрюмо буркнул Артем. – От девчонки в таком деле пользы не будет. Одни заморочки на свою голову. – Он покосился на Милку. – Ты только не обижайся. Вот вы тут сказали: «водила». А спросили, она машину хоть водить умеет? Мальчишки дружно посмотрели на Милку.
      – Что скажешь? – поинтересовался вкрадчиво Славик. Он даже обрадовался, что Артему удалось подловить Милку. Не хотелось ему впутывать ее в это рисковое дело.
      – Я не ас, конечно, – решимости у девушки сразу поубавилось. – Но по школьной площадке хорошо каталась.
      – Не пойдет, – здоровяк откинулся на спинку стула. – Нам оттуда улепетывать придется со всех ног. Это тебе не это… не по школьной площадке кататься.
      – Дима поведет. – Милка сжала кулачки. – Зато у меня есть собака. Кавказец. Кличка Гори.
      – Не понял? – растерялся Артем. – А при чем тут собака?
      – Славик сказал, что охранники будут вынуждены выйти из своей комнатки? Правильно? А если не выйдут? Или сначала милицию вызовут?
      – А собака-то при чем? – не понимал Славик.
      – Я знаю, как заставить их выйти из комнаты, – торжественно возвестила Милка. – Это и будет мой вклад в общее дело.
 

СЕГОДНЯ