Руки едва заметно подрагивали. Ну еще бы, этот пролет был не из легких. Слава богу, обошлось. От основания полосы, от манящих прямоугольничков окон почти неразличимых в темноте кунгов, от мощных прожекторов, освещавших полосу, к «МиГам» спешили техники. Алексей огляделся. Впереди уже разворачивался маневровый «Урал», и два человека из обслуги пристегивали к тягачу самолет Поручика. Когда «МиГ» отполз чуть в сторону, Алексей увидел и самого майора. Тот оживленно обсуждал что-то с незнакомым офицером. Позади, на полосе, трое солдат быстро скручивали тормозные парашюты. Алексей не знал пока, что ему делать дальше, и остался стоять на месте, наблюдая за царившей вокруг суетой. Несколько техников протопали мимо и направились к самолету Поручика, который «Урал» умело и ловко закатывал в небольшой капонир‹Капонир – насыпное аэродромное укрытие для самолетов.›. Туда же трое или четверо ребят в техничках покатили кран, стойки-распорки и еще какое-то оборудование, о предназначении которого Алексей мог лишь догадываться.
      – Эй, парни! – окликнул он техников, спешащих к еще пышущим теплом серо-белым птицам. Те даже не обернулись. Алексей шагнул к краю полосы, поймал одного из офицеров за рукав толстой зимней куртки. – Послушай, браток, где у вас здесь башня‹Имеется в виду центр управления полетами.›? Техник, высокий рыжий парень, удивленно посмотрел на странного летчика, а потом засмеялся, показав два ряда отличных белых зубов.
      – Башня, говоришь? Так нет ее, браток! И не было. Это тебе не Шереметьево-2.
      – Ну а где начальство-то заседает?
      – Начальство?
      – Эдька, ты идешь? – донеслось от капониров. Рыжий обернулся.
      – Сейчас! – Затем он вновь посмотрел на Алексея. – Начальство, друг, вон там. – Он указал рукой в сторону кунгов. – Обойдешь машины, увидишь тропку. По ней и иди, не собьешься. – Он снова весело оскалился. – Извини, браток, побегу. Работа.
      – А как начальника полетов кличут-то? – спросил Алексей в спину. Рыжий Эдька крикнул на ходу:
      – Сулимо. Капитан Сулимо. Но отзывается и на «товарищ капитан». – Он захохотал, безумно довольный своей шуткой. Алексей подумал, что надо бы пойти доложиться этому Сулимо, но, повернувшись, увидел, что Поручик и его собеседник уже шагают к нему, причем майор все еще говорит. Даже не говорит, а сыплет словами с пулеметной скоростью. Болтает. Выглядела эта пара достаточно комично. Маленький, жилистый, активно жестикулирующий Поручик, а рядом высокий, подтянутый, невероятно спокойный офицер, красавец мужчина, из тех, что показывают в боевиках времен поздней перестройки. Когда они подошли поближе, Алексей наконец разглядел, что офицер, старший лейтенант, совсем молодой. Наверняка только-только закончил училище.
      – Ну, капитан, как долетели? – улыбнулся встречающий. Поручик стрельнул в него взглядом. Видимо, не понравилось ему, что офицер сразу заговорил с Алексеем так запросто, почти запанибрата.
      – Нормально, спасибо. Лейтенант протянул руку.
      – Артур.
      – Алексей. – Алексей пожал протянутую ладонь и удивился тому, какие крепкие и сильные пальцы у этого парня.
      – Ну что, – лейтенант кивнул в сторону кунгов, – пойдемте? Я вас на КП отведу.
      – Слушай, лейтенант, – на ходу спросил Алексей, – а что у вас полоса-то такая дрянная?
      – А чего ты хотел? – ухмыльнулся тот. – Это тебе не базовый аэродром, сам понимаешь. Здесь самолеты-то бывают раз в два года. Да и того не наберешь.
      – А не боитесь, что самолет засядет? – спросил он. Офицер пожал плечами.
      – Не моя забота. Начальство пусть думает. Но вообще-то если ты, капитан, и завязнешь, то будешь первым. Тут под асфальтом почва. За осень ее чуть подмочит, зато зимой она так смерзается – покрепче любого бетона будет.
      – А осенью как самолеты сажаете? – поинтересовался Алексей. – Если, как ты говоришь, почва размокает. Лейтенант подумал секунду и дернул плечом.
      – Да так и сажаем. Молча. Ну, если уж совсем развезет, то в Ростов отправляем, на Чкаловский. Да ладно, капитан, не бери в голову. Все будет нормально.
      – Надеюсь, – автоматически ответил Алексей, не совсем понимая, к чему относятся последние слова собеседника. Они прошли мимо нескольких кунгов, на крыше одного из которых вращалась тарелка антенны для определения низколетящих целей, мимо стоящих за ними безмолвных грузовиков, мимо каких-то желтых машин, едва различимых в темноте, свернули по тропинке направо и вскоре оказались у стоящего особнячком «ГАЗ-66». Шторки кунга были задернуты, но не плотно, из-под них пробивался свет, падающий на снег тонкой оранжевой полосой. Поручик всю дорогу молчал и только дышал глубоко и судорожно, словно думал о чем-то неприятном. Дверь кунга была приоткрыта. Совсем чуть-чуть. Из щели выбивались клубы пара. Играл транзисторный приемник или, может быть, магнитофон. Звучала какая-то эстрадная музыка. Сопровождающий кивнул на дверь.
      – Ну, заходите, летуны. Алексей посторонился, пропуская Поручика, и вошел следом. Старший лейтенант замыкал процессию. В кунге оказалось довольно жарко, печка кочегарила вовсю. Из приоткрытой форточки слегка тянуло холодом. За пластиковым столом сидел невысокий, крепко сбитый человек, жилистый, с четко прочерченными морщинами, тянущимися от крыльев носа до уголков губ, придававшими ему суровый и даже слегка недовольный вид. Кустистые брови нависали над карими колючими глазами. Квадратный подбородок упрямо выдавался вперед. Темные с проседью усы скрывали тонкую верхнюю губу. Фуражка человека лежала на столе, и Алексей смог рассмотреть короткую военную стрижку. Жесткая щеточка каштановых волос то тут, то там была просветлена сединой. На плечи накинут офицерский полушубок, на погонах – четыре маленькие зеленые звездочки. Часть кунга была занята аппаратурой, имевшей какой-то слишком уж непрезентабельный вид. На столе стоял полевой телефон, по которому капитан сейчас разговаривал. Точнее, слушал, что говорят ему на другом конце провода. Увидев вошедших, хозяин кунга приглашающе махнул рукой и буркнул в трубку:
      – Вот, уже прибыли. Да-да, вы там давайте побыстрее. Не так, как в прошлый раз, три часа возились, а чтобы за полтора все закончили. Алексей краешком сознания отметил, что идущий впереди Поручик держался очень привычно, чересчур раскованно для незнакомой обстановки, чуть ли не по-домашнему. На секунду у Алексея возникло ощущение, что его напарник уже бывал здесь, что он знает и расположение этого кунга, и человека, сидящего за столом, и этого Артура, старшего лейтенанта, почему-то все топчущегося у двери. Капитан энергично бросил трубку на рычаг и поправил полушубок. «Болеет, что ли? – подумал Алексей. – Жара – сил нет, а он в тулуп кутается». Капитан запахнул полы полушубка и остался сидеть, откинувшись на спинку, внимательно глядя на вновь прибывших.
      – Ну что? Долетели без происшествий? – осведомился он. Голос у капитана оказался скрипучим, как у мультипликационных злодеев.
      – Нормально долетели, – ответил Поручик, подступая ближе к столу. Алексей тоже сделал пару шагов и остановился за спиной майора. Гермошлем он переложил в левую руку, на всякий случай, вдруг придется протягивать правую для пожатия…
      – Нормально? – переспросил капитан и кивнул удовлетворенно. – Это хорошо, если нормально. Это замечательно.
      – Что делать-то будем? – поинтересовался Поручик, почему-то быстро оглянувшись на Алексея. Алексей недоуменно посмотрел на него. «Странная постановка вопроса, – подумал он. – Что делать будем… Делать с чем? С самолетами? С ними? Со временем?» Он ожидал, что капитан улыбнется и скажет что-нибудь вроде: «Дуйте-ка, орлы, в столовую, потом спать до утра, а там решим, что делать». Но ничего подобного не произошло. Капитан как-то странно усмехнулся и качнул головой.
      – Что делать… Знаешь, Поручик, самый большой человеческий порок? Удивление Алексея все нарастало. Он впервые слышал, чтобы кто-то посмел обратиться к майору иначе, чем «товарищ майор».
      – Самый большой людской порок, Поручик, – продолжал неторопливо капитан, – любопытство. Ты хочешь знать, что мы будем делать? Я тебе отвечу. Мы тут поговорили, подумали маленько и решили, что ты вряд ли нам понадобишься в будущем. Алексей переводил взгляд с капитана на майора. Они говорили о чем-то своем, это было ясно. Но о чем-то не более понятном, чем основы китайской философии. «Не понадобишься», «в будущем»… Странные фразы-загадки бросал этот усатый капитан. Повернувшись вполоборота, Алексей глянул на лейтенанта. Тот продолжал стоять, загораживая дверной проем и отстраненно улыбаясь. Сердце у Алексея неприятно екнуло. Он почувствовал опасность. Опасностью веяло от всего. От блуждающей улыбки лейтенанта, воздушной, не обращенной ни к кому, странно загадочной. От его расслабленной и в то же время какой-то напряженной позы. От вальяжной посадки капитана и этого подчеркнуто хамского обращения к старшему по званию, фактически незнакомому летчику. Алексей перевел взгляд на Поручика и замер. Майор был бледен. И не просто бледен, а бел как полотно. Капелька пота прочертила дорожку по тщательно выбритой щеке Поручика от виска до скулы. Всегда презрительно сжатые губы приоткрылись и приобрели какой-то землистый оттенок, а под глазами вдруг четко обозначились мешки.
      – Что значит: я вам больше не нужен? – хрипло переспросил Поручик. – Вы же сами говорили, что вам понадобится толковый специалист.
      – Говорили, говорили, – согласился капитан. – Было такое. Но… теперь вот решили, что специалистом этим будешь не ты. Уж извини, что так получилось. Два ваших самолета – последние. Все. Других не будет. – Капитан замолчал на секунду, будто раздумывая, а затем проникновенно добавил: – Ты пойми, конкретно против тебя я ничего не имею. – Он отвел правую руку в сторону и вдруг захохотал, откинувшись на спинку кресла, далеко запрокинув голову. Клекочущий хохот заполнил собой узкое пространство маленького кунга. – Да ладно, чего херню городить… Имею я кое-что против тебя лично, Поручик. Говно ты, вот что я тебе скажу. Самое настоящее. Капитан спокойно вытащил левую руку из-под полушубка. Майор вдруг дернулся всем телом, словно его ударили хлыстом, как-то странно охнул и, переломившись в пояснице, начал заваливаться вперед. Алексей действовал абсолютно инстинктивно. Еще не успев осмыслить случившееся, он сделал шаг вперед и подхватил падающего Поручика под мышки, сомкнув руки кольцом вокруг его груди. Ему показалось, что майору вдруг стало плохо, схватило сердце. Поручик обмякал все больше и больше, колени его подгибались, а Алексей продолжал тянуть безвольное тело вверх. Неожиданно что-то горячее и липкое хлынуло ему на руки. Алексей уже открыл было рот, чтобы крикнуть: «Помогите! Вы же видите, ему плохо!!!», поднял взгляд на продолжавшего спокойно сидеть капитана, да так и застыл с приоткрытым ртом. В руке у того был зажат пистолет. Алексею такого оружия видеть еще не приходилось, но он почему-то сразу понял: это именно пистолет. Короткий, массивный, с толстым стволом и длинной насадкой глушителя. И именно из него капитан… Сулимо только что убил Поручика. Стреляла эта штука удивительно тихо. Обмякший Поручик все еще висел на руках Алексея, когда капитан чуть заметно улыбнулся и кивнул на уже мертвого майора:
      – Говном он был. Не жалко. Против тебя-то, парень, я действительно ничего не имею, но… приказ есть приказ. В эту секунду Алексей понял, что вторая пуля предназначается ему. Сейчас Сулимо нажмет на курок, и все будет кончено. Его и майора – точнее, два еще теплых трупа, – бросят в сугроб, закидают снегом, а потом ползимы их будут жрать окрестные бродячие псы. То, что произошло дальше, случилось вовсе не потому, что он успел правильно оценить ситуацию, просчитать расположение сил и принять единственно правильное решение. Все сложилось подобным образом только благодаря инстинкту. Алексей подтолкнул безвольное тело майора коленом вверх как раз в тот момент, когда Сулимо нажал на курок. Пуля звонко вспорола покрытие гермошлема и с чавканьем впилась в тело Поручика. Сулимо хмыкнул и, переместив ствол пистолета чуть выше, так, чтобы дульный срез, как зрачок хищного зверя, буравил жертве переносицу, потянул спусковой крючок в третий раз. Закричав от невероятного напряжения, Алексей оторвал труп майора от пола и что было сил швырнул на убийцу. Тело словно манекен грохнулось на стол, проехалось по нему, оставляя на пластике смазанную кровавую полосу, и врезалось в грудь капитану, опрокинув того вместе со стулом. Заглушенный грохотом, чавкнул выстрел, и третья пуля ушла в потолок. Придавленный мертвым Поручиком, Сулимо, яростно матерясь, барахтался в узком закутке между столом и стеной, тщетно пытаясь подняться на ноги. Алексей развернулся на каблуках, готовясь отразить атаку Артура. Улыбчивого, компанейского супермена. Он даже вскинул руки, намереваясь бить первым. Но вопреки его ожиданиям лейтенант не сдвинулся с места, а продолжал стоять, заслоняя широкой мускулистой фигурой единственный возможный путь к бегству и расстегивая болтающуюся на правом боку кобуру. Все решали мгновения, и Алексей, испустив истошный крик, мощным рывком бросился на противника. Его плечо словно таран ударило офицера в солнечное сплетение. Мгновенно задохнувшийся лейтенант взмахнул руками и, распахнув спиной дверь, вылетел через узкий проем на улицу вместе с вцепившейся в него предполагаемой жертвой. Так, клубком, они пролетели метра два и упали в сугроб сразу за тропинкой. Плечистый супермен, надо отдать ему должное, моментально оправился от первого потрясения. Он заворочался, попытался освободить руки, намереваясь то ли ударить противника, то ли схватить его за горло. При этом Артур успевал еще и бормотать хрипло:
      – Ну, тварь, сейчас я тебя сделаю. Сейчас, сука! Алексей не стал дожидаться, пока лейтенант осуществит свои незамысловатые обещания. Коротко размахнувшись, он опустил кулак на хрящеватый нос, с дикой, звериной радостью почувствовав, как хрустят под ладонью тонкие кости. Из расплющенных ноздрей убийцы на снег брызнула горячая кровь. Две худых руки, уже взметнувшиеся вверх, вновь опустились, комкая пальцами разбитое лицо. Не в силах остановиться, Алексей ударил лейтенанта еще раз и еще. По тонким музыкальным пальцам, по кривящимся от боли изящным губам, по чисто выбритому подбородку. В этом не было особой нужды, но сейчас Алексей не мог логично оценивать свои действия. Перед ним лежал враг. Убийца. Человек, который, даже будучи раненным, оставался смертельно опасным. Во всяком случае, так подсказывали Алексею страх и инстинкт самосохранения. Добей! В кунге что-то загрохотало: скорее всего капитану пришлось перевернуть стол, чтобы встать. Этот звук отрезвил Алексея. Он замер на мгновение, прислушался, а затем поднялся и тяжело побежал к аэродрому по узенькой тропинке, которой они втроем шли сюда всего несколько минут назад. Будущее представлялось ему в виде бездонной черной дыры. За спиной вроде бы послышался звук шагов. Задыхающийся Алексей обернулся на ходу. Утоптанная тропинка все еще была пуста. «Это все страх, – отстраненно подумал он. – Все страх. Нужно успокоиться, иначе Сулимо и старлей быстро отыщут меня. Напуганный человек сам выдает себя». Алексей перешел с развалистой рыси на кавалерийский шаг, приговаривая себе на ходу:
      – Успокойся, успокойся, успокойся… Торопливо миновав безмолвные ряды грузовиков и светящиеся огоньками кунги, он вновь выскочил на взлетную полосу. Здесь все еще царила суета. В невероятно ярком электрическом свете пыхтел маневровый «Урал», сосредоточенно закатывающий в капонир второй самолет. Первый «МиГ» уже густо облепили техники. Еще не вступив в полосу света, Алексей оглянулся. «Если я выйду на взлетную полосу, – подумал он, – то этот психопат капитан пристрелит меня. На фоне асфальта в свете прожекторов я превращусь в черный, очень контрастный силуэт. Как мишень на стрельбище. Капитан станет стрелять, практически не боясь промахнуться». Он не заметил того, что рассуждает уже не как летчик или гражданский человек, а как жертва, по следу которой идут, которую гонят, вот-вот настигнут и пристрелят на потеху публике. Алексей свернул к кунгам. Ему необходимо было выиграть время, хотя бы одну минуту, чтобы осмыслить ситуацию и решить, как действовать дальше. Одну долгую минуту без этого полоумного капитана за спиной. В темноте справа проплыл первый кунг с вращающейся тарелкой антенны на крыше. Через пару секунд появился второй. К нему-то и направился Алексей. Приходилось изо всех сил сдерживаться, чтобы не бежать, а двигаться ровным, быстрым шагом. Двигатель «ГАЗа» мерно урчал, подавая в кунг энергию и тепло. Алексей быстро оглянулся через плечо: не видят ли его с полосы? Максимум через полминуты убийца-капитан появится здесь. Убедившись, что все заняты делом, а не глазеют по сторонам, Алексей ухватился за ручку дверцы «ГАЗа», потянул ее на себя и застыл неподвижно. В кабине, развалясь на сиденье и прикрыв лицо шапкой, мирно похрапывал солдат. Алексей осторожно, стараясь не разбудить спящего, прикрыл дверцу. «Интересно, – мелькнуло у него в голове, – а знают ли эти ребята, техники, чем занимается их капитан?» Выяснять это у Алексея не было ни желания, ни времени. Он быстро перебежал к третьему кунгу. На сей раз в кабине было пусто. Алексей нырнул внутрь и аккуратно прикрыл дверцу, стараясь не производить лишнего шума. Водитель наверняка грелся в кунге и, услышав характерный жестяной хлопок, вполне мог выйти поинтересоваться, кому вздумалось отдохнуть в его машине. Крик при этом поднялся бы непременно, а уж Сулимо, без сомнения, сообразил бы, что к чему. Откинувшись на сиденье, Алексей ждал, нет-нет да и поглядывая в левое боковое зеркальце. Он не ошибся. Прошло около полминуты, когда на тропинке появился капитан. Левую руку он прятал за полой полушубка. Несколько секунд убийца стоял на грани света и тьмы, настороженно глядя в сторону кунгов, а затем отвернулся и решительно вышел на взлетную полосу. Теперь его черный силуэт был виден идеально отчетливо. Капитан шагал быстро, взмахивая правой рукой. Левая по-прежнему оставалась неподвижна. Значит, в ней все-таки был пистолет. Алексей закрыл глаза, медленно вдохнул, так же медленно сквозь зубы выпустил воздух и потряс головой. Ему вдруг показалось, будто все пережитое им за последние полчаса – наваждение. Просто он на секунду задремал. Может быть, стоя на полосе – такое бывает – или же сидя в кабине «МиГа». А скорее всего никакого ночного рейда вовсе не было. Стоит ему открыть глаза, и он увидит дощатую, подернутую у потолка серо-голубым махровым налетом плесени стену офицерского общежития, услышит спокойное, с присвистом, посапывание Петьки Частнова. Проснется в холодной узкой кровати, потянется, с хрустом стряхивая остатки мрачного ночного кошмара, и все пройдет. Не будет этого аэродрома, и психопата-капитана с пистолетом в руке не будет тоже. А утром… Утром в летной столовой он увидит живого и невредимого Поручика. Официально подтянутого, чуть надменного, неприятного, но все-таки живого. Алексей открыл глаза, и… ничего не изменилось. Он по-прежнему сидел в кабине «ГАЗа», а капитан все дальше и дальше уходил по полосе в ту сторону, где техники возились с самолетами. «Не вышло, – подумал Алексей. – Это все-таки не сон…» Но тогда что же случилось? Как сказал Сулимо Поручику? Это два последних самолета. И специалист им не нужен, у них есть другой. Нет, не так. Он сказал: «Мы решили, что специалистом этим будешь не ты». Что же все-таки происходит? Странная, слишком уж необычная задача, поставленная перед ними полковником-штабистом, радиомолчание, отключенная система радиолокации… В эту секунду в его голове родилось страшное подозрение. Сначала крохотное, как горошина, оно начало быстро расти. Алексей упорно гнал его от себя, пытался найти контраргументы, способные опровергнуть дичайшее, похожее на завязку дешевого боевика предположение, и не находил их.
      – Это два последних самолета, – повторил он шепотом слова Сулимо. – Это два последних самолета. Значит, были еще самолеты. Несколько самолетов. Человек из штаба округа. Убийство. Вывод напрашивался сам собой. Незыблемый, жесткий, холодный как стена. Алексей посмотрел в окно. Теперь капитан стоял рядом с техниками и о чем-то беззвучно спрашивал их. Разумеется, Алексей не слышал его голоса и с такого расстояния не мог разобрать движения губ, но по позе, по тому, как капитан взмахнул рукой, он понял: убийца спрашивает, не видели ли техники здесь одного из летчиков. Конечно же, те не видели. Сулимо еще несколько секунд постоял рядом с «МиГами», вероятно отдавая какие-то команды, а затем так же торопливо зашагал обратно: к кунгам, к грузовикам, к темноте. «Через минуту он будет здесь, – подумал Алексей. – Все, пора уносить ноги. Прямо сейчас». Он перебрался направо, открыл дверцу с пассажирской стороны и выскочил на улицу. Ему нужно было решить, что делать дальше. Присев на корточки, Алексей заглянул под днище кунга. Сулимо был уже на середине взлетной полосы, и пройти ему оставалось около ста пятидесяти метров. Первой мыслью было подождать, пока убийца подойдет поближе, и напасть на него внезапно, из-за машины. Однако Алексей тут же отбросил этот вариант. Сулимо явно обладал немалой физической силой, к тому же был при оружии. Внезапность, конечно, давала какой-то перевес, но не слишком большой. Капитан, несомненно, растерялся бы, свались Алексей ему на спину. Но на сколько? На полсекунды? На секунду? Чтобы гарантированно отключить его, Алексею этого времени не хватило бы. А уж если Сулимо придет в себя, то аэродромное хозяйство наверняка пополнится еще одним свежеиспеченным трупом. И не нужно много ума, чтобы догадаться, чьим именно. Капитан вооружен и отлично умеет нажимать на курок. Значит, если Алексей хочет уравнять шансы, ему тоже следует раздобыть оружие. «Может быть, ворваться в кунг и попытаться отобрать у солдат автомат?» – подумал он, но тут же отмахнулся и от этого варианта. Во-первых, неизвестно, сколько солдат в каждом кунге, а во-вторых, неясно, есть ли у них оружие. Кстати, среди них могут оказаться ребята не слабого десятка, которые благополучно скрутят его, прежде чем он успеет раскрыть рот. И вдруг Алексей сообразил. Господи, какой же он дурак! В самом деле дурак. От страха, что ли, у него ум за разум зашел? Пистолет должен быть в аварийном запасе. Обязательно. Если он сумеет забраться в кабину «МиГа», то извлечь из АЗ оружие будет делом двух минут. Правда, потребуется пройти половину полосы – от прожекторов до капониров – на глазах у двух десятков техников. Однако другого выхода у него все равно нет. «Да и вряд ли, – подумал Алексей, – эти люди знают, что происходит с летчиками, сажающими здесь самолеты. В противном случае нас с Поручиком пристрелили бы прямо на полосе, а не потащили бы за полкилометра. Грохнули бы у самолетов, и дело с концом». За кунгами послышался хруст подмерзшего наста. Сулимо настороженно, медленно приближался к машинам. Вот шаги стихли. Алексей пытался угадать, что сейчас делает убийца. А капитан сидел на корточках, заглядывая под днища «шестьдесят шестых» так же, как несколько секунд назад это делал беглец. Он пытался уловить движение. Понять, где прячется жертва. Как крайний вариант, Сулимо, конечно, допускал, что этот прыткий малый, Алексей Николаевич Семенов, вопреки первому впечатлению оказавшийся хладнокровным и умным, сейчас уже бежит через редкие посадки прочь от аэродрома. Но на всякий случай не мешало проверить и машины.
      – Я вижу тебя, – вдруг достаточно отчетливо и громко произнес убийца. Алексей вздрогнул. На секунду им овладела паника, захотелось закричать, выскочить из-за кузова и броситься на человека с пистолетом. В следующее мгновение пришло прозрение. Не видит его капитан! Если бы видел, то просто подошел бы и пристрелил. Старый как мир трюк, рассчитанный на дураков и людей, находящихся в панике.
      – Выходи, – скрипуче продолжал говорить капитан. В голосе его слышалось усталое равнодушие. Поддельное, конечно же. Оно не могло быть неподдельным. – Выходи, и я сохраню тебе жизнь. «Расскажи об этом Поручику», – едва не вырвалось у Алексея, однако он вовремя прикусил язык. Сулимо поднялся во весь рост и медленно побрел вдоль кунгов.
      – Ну что же, если ты не хочешь выходить, я сам подойду к тебе. И пристрелю тебя, – многообещающе добавил он. Стараясь попадать в такт шагам капитана, Алексей двинулся в противоположную сторону. Вот он миновал первый кунг и оказался на открытом месте, почти у самой тропы. Осторожно обойдя кузов, Алексей выглянул из-за машины ровно настолько, чтобы увидеть медленно удаляющуюся спину убийцы. Что ж, пусть Сулимо думает, что он все еще здесь. Хоть какое-то преимущество во времени. Алексей сделал несколько шагов, пересек тропу и быстро потрусил к капонирам, держась чуть левее взлетной полосы. Иногда снег проваливался под его весом, и Алексей почти по колено погружался в сугроб. Бежать по асфальту, конечно, было бы быстрее, но тогда он оказался бы на свету. И если бы капитан, не дай бог, обернулся, то Алексей моментально был бы обнаружен. Поэтому он брел у самой границы электрического дня и природной ночи, проваливаясь в снег и выбираясь из него, приближаясь к заветной цели – аварийному запасу, хранящемуся в кабине самолетов.
      Сулимо обошел машины. Он заранее откинул вариант, что беглец окажется непосредственно в одном из кунгов. Солдаты наверняка подняли бы тревогу, и Алексей Николаевич Семенов не мог не предвидеть подобного исхода дела. Под машинами его тоже не было. Вывод: летчик прячется в одной из кабин. Капитан заметил приоткрытую дверцу в среднем кунге, прижался плечом к клепаному борту «ГАЗа» и осторожно, беззвучно, как его и учили, шагнул вперед. Толкнув дверцу правой рукой, левую с пистолетом он вытянул перед собой, готовый нажать на курок. Вместо летчика на него уставился бледный заспанный солдат, непонимающе, по-совиному лупающий глазами. Капитан опустил пистолет.
      – В чем дело? – жестко спросил он.
      – Извините, товарищ капитан. Сморило.
      – Смори-ило. Вернемся в часть, я тебе дам «сморило». – Он сплюнул на снег. – Еще раз увижу, что спишь в кабине, отправишься на гауптвахту. Будешь очко драить все десять дней, понял?
      – Так точно, товарищ капитан, – промямлил солдат. – Извините, товарищ капитан. Больше не повторится.
      – Никого не видел? – поворачиваясь к третьему кунгу, спросил убийца.
      – Никак нет, товарищ капитан, – уже бодрее отрапортовал солдат, поняв, что гроза миновала.
      – Ладно. – Сулимо подумал секунду, а затем, снова сплюнув на снег, приказал: – Увидишь здесь парня в летной форме, жми на клаксон, понял?
      – Так точно, товарищ капитан, – словно механическая кукла ответил водитель.
      – Смотри в оба. Капитан пошел к следующей машине, стараясь двигаться спокойно и бесшумно. Когда до кабины оставалось метра полтора, он заметил, что и тут дверца со стороны водителя приоткрыта. Держа пистолет в опущенной руке, убийца взвел курок, а затем быстро метнулся вперед. Кабина была пуста, но дверца оказалась открытой и с противоположной стороны. Капитан хмыкнул. В голосе его отчетливо прозвучали нотки разочарования. Значит, не таким уж сообразительным оказался летун, раз не пустился в бега сразу, а решил отсидеться. Капитан обошел «газик» и вгляделся в темноту, в силуэты тягачей. Ни малейшего признака движения. И все-таки Алексей Николаевич Семенов должен быть где-то здесь. Капитан усмехнулся и зашагал к тягачам, сжимая поставленный на предохранитель пистолет в левой руке.
      В тот момент, когда убийца достиг темных машин, Алексей уже был в пяти метрах от первого капонира. Отличный был капонир, правда, недостаточно высокий. Хвост «МиГа» возвышался над ним примерно на полметра. Стараясь выглядеть естественно и спокойно, Алексей вышел на взлетную полосу и направился к устанавливающим под крылья «МиГа» подпорки техникам.
      – Слушайте, ребята, документы оставил в кабине. – Он заметил, что голос его все-таки предательски подрагивает. Однако техникам, судя по всему, было наплевать. Один из них, угрюмый молодой парень, кивнул на все еще болтающийся сбоку трап.
      – Полезай забирай, – сказал он. – Только смотри, поосторожнее там.
      – Хорошо, ребята, я быстро. – Алексей за две секунды вскарабкался по трапу в кабину, перегнулся и сунул руку за кресло. Аварийный комплект был здесь. Вот его пальцы коснулись специального кармашка, в котором хранились «ПМ» и запасная обойма. В следующую секунду Алексей почувствовал, как внутри у него все холодеет. Пистолета в аварийном комплекте не было.
      – Черт! Алексей принялся лихорадочно ощупывать аккуратный, тугой, похожий на ранец АЗ в надежде, что пистолет все-таки тут. Он просто наткнулся не на тот отсек. Тем не менее чей-то голос, сидящий у него в голове, ледяным, безразличным тоном повторял: «Ты не ошибся. Пистолета нет». Скорее всего и во втором «МиГе» он тоже ничего не найдет. Кто-то вытащил оружие из аварийных комплектов. И все-таки…
      – Ну что, нашел? – гаркнул снизу техник.
      – Да, спасибо, ребята, – быстро кивнул Алексей, скатываясь по трапу. – Сейчас, парни, сейчас. Мне нужно еще во втором самолете посмотреть…
      – Что, тоже документы? – удивился техник.
      – Да нет… Там… безделицу, ерунду, так… – Алексей кинулся во второй капонир. Там трапа уже не было. – Мужики, приставьте трап. Я там в кабине забыл кое-что. Кто-то посмотрел на него с раздражением, кто-то – с безразличием.
      – Слушай, отец, может, потом, а? Завтра. Куда твоя вещь из кабины-то денется? С утра бы и забрал.
      – Нет, мужики, мне сейчас надо, правда. Один из техников вздохнул, повернулся к кому-то стоящему у другого борта самолета и громко сказал:
      – Эдик, приставь-ка трап.
      – На кой? – послышалось с той стороны.
      – Да летчик что-то в кабине забыл. Алексей повернулся и увидел рыжего здорового парня, глядящего на него из-под днища самолета. Того самого, что указывал дорогу к капитану Сулимо.
      – А-а, это ты, – протянул Эдик и усмехнулся. – Ладно, летун, иди сюда. Поставлю тебе трап. – Он ловко подтащил оранжевый трап к кабине и закрепил его за край. – Скажи спасибо, «фонарь»‹»Фонарь» – стеклянный колпак, накрывающий кабину.› еще закрыть не успели, а то бы не стал возиться.
      – Спасибо, – серьезно кивнул Алексей.
      – Не за что, – весело засмеялся Эдик. – Полезай, только побыстрее постарайся. Времени в обрез, сам понимаешь.
      – Хорошо. Алексей поднялся наверх. Он уже знал, что там обнаружит, и тем не менее совсем крохотный уголек надежды еще теплился в груди. Ему понадобилось пятнадцать секунд на то, чтобы убедиться: оружия нет и здесь. Алексей тихо и вяло выругался. Им овладело дурное чувство сонливости. Их провели: и его, и Поручика. Правда, по-разному. Двигаясь словно сомнамбула, Алексей спустился по трапу.