У Бэзила Хьюма, президента «Гранд Кайман траст», было одно-единственное правило: никогда не интересоваться источником тех денег, которые клиенты держат у него в банке. Его это не касалось.
      Равным образом не интересовало это ни власти, которые исправно получали свою долю в виде налогов, ни высших чиновников, которые и сами были не прочь держать свои сомнительного происхождения средства в «Гранд Кайман траст».
      Очень удобно. Никому ни до чего не было дела. Ни тебе контроля, ни правил, ни ревизий. Разумеется, не могло быть и речи о страховании вкладов.
      Да и кому нужно какое-то страхование, когда в «Гранд Кайман траст» стекалось столько денег, что казалось, скорее остынет солнце и погаснут звезды, чем банк окажется несостоятельным.
      В любом случае лучшей страховкой – и лучшей рекламой банку – служили сами клиенты, которые доверяли «Гранд Кайман траст» свои богатства.
      Среди вкладчиков «Гранд Кайман траст» были богатейшие диктаторы, наркобароны и заправилы мафии. Здесь открывали счета различные террористические организации. Не гнушались услугами банка и некоторые секретные службы, державшие в нем так называемые смазочные фонды или средства для подкупа влиятельных лиц и проведения специальных операций.
      Коль скоро Бэзила Хьюма не интересовало, откуда поступали деньги, почему его должно было беспокоить, куда они исчезали, выходя из поля его зрения?
      Примерно это и пытался втолковать Бэзил Хьюм одному бывшему клиенту, который появился в его офисе без всякого предупреждения.
      – Банк закрыт. О дальнейших изменениях мы известим, – заявил Хьюм.
      – Со счета Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям, открытого в вашем банке, исчезли двенадцать миллионов долларов американских налогоплательщиков, – горячился некто, назвавшийся Смитом, суя под нос Хьюму удостоверение сотрудника министерства финансов.
      – Мы не в вашей юрисдикции, – отбивался Хьюм.
      – Как уполномоченный представитель вкладчика я имею полное право требовать объяснений.
      – Наши компьютеры вышли из строя, – скороговоркой выпалил Хьюм. – Мы вызвали ремонтную бригаду.
      – Вряд ли неисправностью компьютеров можно объяснить, почему счет ФАЧС сократился с двенадцати миллионов до двадцати пяти долларов. Мне сказали, что деньги переведены в некий нью-йоркский банк, в котором, впрочем, утверждают, что им ничего не известно о таком трансферте.
      – На эту тему вам лучше поговорить с управляющим, – отрезал Хьюм, нажимая на кнопку вызова службы безопасности. Телефоны в его офисе не умолкали. Как, впрочем, и во всем здании банка. Ситуация складывалась критическая. Банк фактически лопнул, и трудно было даже предположить, что произойдет, когда весть об этом дойдет до более серьезных вкладчиков.
      – Разговор с управляющим не внес никакой ясности, – стоял на своем Смит. – Поэтому я и пришел к вам.
      – Как вы попали в здание банка? Кажется, вход посторонним запрещен.
      – На охранника мое удостоверение произвело впечатление.
      – А на меня нет, – отозвался Хьюм и еще раз надавил на кнопку. Куда же запропастился этот чертов охранник? А что, если к нему с требованием вернуть деньги вломятся головорезы из калийского наркокартеля?
      – Я кое-что смыслю в компьютерах, – сказал Смит. – Возможно, что-то прояснится, если я посмотрю ваши машины.
      В глазах Хьюма мелькнул живой интерес:
      – Вы действительно разбираетесь в этом чертовом железе?
      – Да. И весьма неплохо, – заверил его агент министерства финансов США.
      Наконец в дверях выросла фигура охранника.
      Улыбнувшись своей самой обаятельной улыбкой, Бэзил Хьюм властно щелкнул пальцами:
      – Проводите мистера Смита в компьютерный зал. Он выразил желание заняться нашей маленькой проблемой.

* * *

      Войдя в располагавшийся на втором этаже компьютерный зал, Смит понял, что «маленькая проблема» на самом деле принимала характер крупномасштабной паники.
      Кондиционеры поддерживали здесь постоянную – благоприятную для компьютеров – температуру, 62 градуса по Фаренгейту. Несмотря на это, по лицам банковских служащих – финансистов и техперсонала – струился пот.
      – Счет семейства Дамброзиа, то есть Синдиката, упал до сорока семи долларов с мелочью, – встревоженно объявил один из сидевших за компьютерами клерков.
      Тем временем управляющий лихорадочно просматривал какую-то распечатку с бело-зелеными полосами. Казалось, глаза его вот-вот выскочат из орбит.
      – За прошедший месяц с этого счета не снимали ни цента, – неестественно пронзительным голосом промолвил он.
      – Если верить компьютеру, деньги переведены в...
      – Нет, только не это!
      – ...в «Кемикал перколейторс Хобокен», – договорил клерк.
      – Они клянутся, что ни одного из этих чертовых трансфертов до них не дошло! – недоумевал управляющий.
      Харолд В. Смит кашлянул, чтобы обратить на себя внимание.
      – Я хотел бы проверить вашу систему, – сказал он.
      – Кто вы такой, черт побери? – спросил управляющий, отрываясь от кипы распечаток. Смит отметил, что лицо его было того же зеленоватого оттенка, что и сами распечатки.
      – Смит. Я представляю правительство Соединенных Штатов.
      – Это согласовано с мистером Хьюмом, – пояснил сопровождавший Смита охранник.
      Управляющий махнул рукой в сторону компьютерных терминалов:
      – Устраивайтесь.
      – А в чем, собственно, заключается проблема? – спросил глава КЮРЕ.
      – Банк... – управляющий судорожно сглотнул, – ...электронный банкрот.
      – Что вы хотите сказать?
      – Кто-то выкачал практически все крупные вклады.
      – Выкачал?
      – Мы понятия не имеем, как это могло произойти. Еще вчера, к концу рабочего дня, все было нормально. Утром мы обратили внимание, что с дебетовой стороной практически всех счетов творится что-то неладное. Откуда ни возьмись возникают извещения о совершении трансфертов, компьютеры выдают подтверждения, однако ни один человек не помнит, чтобы он лично осуществлял такие операции. – Пошатываясь от усталости, управляющий достал носовой платок и вытер влажный от пота лоб.
      – И в банках-корреспондентах, естественно, об этих трансфертах ничего не знают? – подсказал Смит.
      – Вот именно. А откуда вам это известно?
      – Я представляю правительственную организацию, имевшую счет в вашем банке, – сдержанно произнес Смит. – Этот счет обчистили аналогичным способом.
      – Вы часом не из ЦРУ?
      – А почему вы об этом спрашиваете?
      – Паршивые там люди.
      – Я представляю интересы Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям, – объявил Смит.
      – Это те, что гоняются за ураганами?
      – Да.
      Управляющий с облегчением вздохнул:
      – Хорошо, что вы не представляете интересы колумбийских или ямайских вкладчиков. Они все телефоны оборвали. Кто-то уже успел проболтаться.
      Смит занял место за компьютером. Сначала он решил проверить реквизиты своего собственного счета. На первый взгляд все как будто было в порядке, если не считать того, что трансферт был произведен без соответствующего распоряжения и деньги так и не дошли до адресата.
      Однако из файла транзакции следовало, что от «Кемикал перколейторс Хобокен» поступил цифровой код, подтверждавший факт получения денег. Смит знал, что такой код представлял собой набор цифр, из которых после определенной математической обработки складывалось число, служившее идентификационным паролем. Подобная информация являлась сверхсекретной, и то обстоятельство, что неведомый злоумышленник, обчистившей «Гранд Кайман траст», знал коды «Кемикал перколейторс», означал, что он имел доступ к их компьютерам.
      Все это смахивало на гениально спланированное должностное преступление.
      Компьютерная технология сыграла со Смитом злую шутку. Хотя физически банк не переводил никаких денег – равно как другой банк их не получал, – электронный кредит, который фиксировался в компьютерной памяти, был исчерпан. Деньги провалились в черную дыру Банк не мог восстановить кредит по счету Смита, поскольку, согласно электронным реквизитам, деньги уже переведены в Нью-Йорк. То, что в Нью-Йорке этих денег не обнаружилось, для компьютеров «Гранд Кайман траст» не имело значения. Они четко зафиксировали факт трансферта. Таким образом деньги сгинули.
      Неизвестный гениально использовал в своих интересах банковскую систему сдержек и противовесов.
      Смит оторвал взгляд от монитора:
      – Положение серьезное. Я бы на вашем месте допросил персонал. Все говорит за то, что это проделал кто-то из своих.
      – Мы так и сделаем... если выживем, – сказал управляющий.
      – Выживете?
      – Наши вкладчики – люди своеобразные, и нас сейчас больше всего беспокоят возможные последствия нанесенного ущерба.
      – Понятно, – кивнул Смит. – Нет ли среди вашего персонала таких, кто сегодня не вышел на работу?
      – Нет. Мы даже вызвали на работу тех, кто работает в ночную смену, а некоторых попросили прервать отпуск, чтобы помочь нам навести порядок.
      – И все вышли на работу?
      – Все как один.
      – Так. Персонал здесь ни при чем, – неожиданно заявил Смит.
      – Почему вы так думаете?
      – Вашим сотрудникам прекрасно известен тип людей, которые пользуются услугами вашего заведения. Злоумышленник, естественно, осведомлен о масштабе нанесенного им ущерба и ни за что не стал бы добровольно возвращаться на место преступления единственно ради того, чтобы столкнуться с разъяренными вкладчиками, требующими вернуть деньги.
      – Об этом я не подумал, – признался управляющий. – Логично. Очень логично. Но в таком случае где же эти проклятые деньги?
      – В киберпространстве, – ответил Смит.
      – Что?
      Глава КЮРЕ встал. Он осмотрел стоявшие перед ним серверы, пытаясь найти на панели имя производителя, но не нашел.
      – Скажите, кто обслуживает вашу компьютерную сеть? – спросил он.
      – Производитель, разумеется.
      – И кто же это?
      – «Экс-эл Сис. корп.». Они выпускают лучшие в мире серверы и, что немаловажно, предлагают их по разумным ценам.
      – Понятно, – сказал Смит, направляясь к выходу.
      Управляющий последовал за ним и, когда Смит уже вышел из зала, потянул его за рукав.
      – Постойте, я думал, вы хотите нам помочь?
      – Нет. Я хочу вернуть деньги американских налогоплательщиков.
      – А как же мы? Что прикажете нам делать с разгневанными вкладчиками, которые и слушать не станут наших объяснений?
      – Если человек ложится спать вместе с собаками, он не должен удивляться тому что утром ему придется иметь дело с блохами, – холодно изрек Смит, снимая с рукава трясущуюся ладонь управляющего.

* * *

      Чип Крафт часто заморгал; на лице его застыло недоуменное выражение. Он сидел в шикарном кресле в офисе без окон; перед ним был стол, такой же призрачный и лишенный субстанции, как лунный свет.
      – Виртуальные деньги? – пробормотал Чип Крафт.
      – Один из недостатков бумажных денег заключается в том, что они не имеют внутренней стоимости, – мягким баритоном объяснил «Друг».
      – Разумеется. Деньги – пусть даже это монеты – не более чем долговые расписки, выпускаемые правительством. Если валюта обесценится, правительство вмешается и компенсирует убытки.
      – Еще более обесцененной валютой, – подхватил «Друг». – Потому что американский доллар больше не обеспечивается золотым резервом.
      – Поэтому ты набиваешь золотом подвальные хранилища?
      – Да. Ибо, когда мой план осуществится, все бумажные деньги сожрет гиперинфляция, и стоимость моего золотого запаса возрастет до астрономической суммы.
      – Мы что, намерены обесценить деньги?
      – Нет, мы намерены использовать слабость денег в компьютерный век в собственных интересах.
      – Да?
      – В девяносто шести и восьми десятых процента случаев совершаемые правительством и частным бизнесом сделки обслуживаются не реальными деньгами, а электронными посредниками. Эти электронные посредники перемещаются по телефонному кабелю от одной компьютерной станции к другой, где оформляются в виде бухгалтерского баланса. Благодаря оптико-волоконным кабелям, сделки совершаются со скоростью света и подтверждаются либо голосом, либо простым бумажным квитком.
      – Верно. Это очень надежная система.
      – Это очень ненадежная система. Голос можно имитировать, а бумага, собственно, никуда и не перемещается.
      – Э-э?
      – Теперь вместо отпечатанных на бумаге подтверждений, которые отправлялись по почте или с курьером, ты получаешь факсимильное сообщение.
      Чип в восхищении щелкнул пальцами:
      – Виртуальная бумага!
      – С которой так же легко манипулировать, как с виртуальными деньгами.
      – Да. Теперь я, кажется, понимаю. Все это одни лишь электронные сигналы и пакеты цифровых данных. Черт, как здорово! Даже не верится, какие перед нами открываются возможности. У меня нет слов.
      – Я скажу за тебя, – заявил «Друг». – Это будет величайшая киберафера современности.

      Римо Уильямс не любил бывать в Синанджу.
      Ему не понравилось здесь в тот самый момент, как он – много лет назад – попал сюда впервые. Долгие годы ему приходилось терпеливо выслушивать россказни Чиуна про то, как весь Восток завидовал деревне Синанджу, жизнь в которой богатством и роскошью не уступала жизни в современных городах. Мастер с гордостью повествовал о том, что в древности Луксор и Фивы, Вавилон и Александрия с завистью взирали на Синанджу, где только и существовала истинная цивилизация.
      Уже в недавние времена, когда жестокие японцы оккупировали Корею, Синанджу оставалась единственным оазисом мирной жизни. Ни один агрессор не осмелился ступить на ее священную землю. Когда на смену японцам пришли коммунисты, в Синанджу из Пхеньяна – от имени нового премьера Ким Ир Сена – явился мытарь, чтобы обложить деревню данью. Его попросили вытянуть вперед руки – и на них скатилась его отсеченная голова.
      Больше сборщиков податей здесь не видели.
      Когда разразилась корейская война и на полуострове сцепились в кровавой схватке Восток и Запад, Синанджу осталась в стороне – ничто не нарушило мирный быт деревни.
      Синанджу называли жемчужиной Востока, источником Солнца, безмятежным краем. В двадцатом веке деревня сохранилась такой же, какой была во времена оно, – в этом Римо мог убедиться собственными глазами.
      Деревушка прилепилась на узкой полоске илистых отложений на самом берегу Западно-Корейского залива. Здесь в беспорядке были разбросаны ветхие мазанки и рыбацкие хижины. Тростниковые крыши проседали, не выдерживая частых дождей. Впрочем, дома побогаче украшали морские раковины.
      Зимы тут бывали суровыми, летом, правда, буйствовали дикие сливы. Однако никто не собирал урожай, и, несмотря на то что большинство местных мужчин называли себя рыбаками, рыбу они не ловили. Да и вряд ли в этих местах море изобиловало рыбой. Люди существовали исключительно благодаря пожертвованиям мастера Синанджу и его запасам зерна.
      Когда учитель и ученик достигли того места, где обрывалась широкая, трехполосная магистраль, построенная властями, чтобы ублажить мастера Синанджу, Римо увидел, что деревня совершенно не изменилась. Они находились в пути уже несколько часов и ни разу не встретили ни одного автомобиля, если не считать нескольких военных грузовиков, – одни велосипеды. Иметь в частном владении автомобиль в Северной Корее запрещалось. Похоже, тот же запрет распространялся и на продукты питания. Римо то и дело замечал изможденных крестьян, сидевших на корточках у обочин и жующих коренья или пучки травы.
      В одном месте они увидели указатель, на котором яркими красками было написано: Синанджу.
      Стрелка указывала направо, на асфальтированную дорожку, отходящую от основной трассы.
      Полковник Кьюнг затормозил и уже хотел было свернуть, как вдруг сзади раздался голос мастера Синанджу:
      – Поезжай прямо!
      – Но указатель...
      – Он направлен в сторону маленького городишки с таким же названием. Это сделано специально, чтобы отвадить туристов.
      – Но здесь не бывает туристов...
      – Поезжай прямо!
      Полковник Кьюнг больше возражать не стал.
      – Я всегда мечтал увидеть деревню трех «нет».
      Римо повернулся к Чиуну:
      – Трех «нет»?
      – Нет риса, нет рыбы, нет пощады. – В голосе старика звучала гордость.
      – Отец много рассказывал мне о битве при Синанджу, – продолжал полковник Кьюнг.
      – Битва при Синанджу? – снова удивился Римо.
      – Это было во время войны с американцами. Могучая армия Корейской Народной Демократической Республики... при помощи братского Китая сбросила в Желтое море Восьмую армию преступника Макартура.
      – Почему же я ничего об этом не слышал? – спросил Римо своего учителя.
      – В твоих книжках по истории все сказано, – скупо обронил тот.
      Дорога внезапно оборвалась, словно в этом месте когда-то произошла осадка грунта. Джип затормозил у самого обрыва. Внизу раскинулась деревня Синанджу. Берег был усеян лачугами, словно пустыми раковинами.
      Вечерело, но даже меркнущий свет не мог смягчить гнетущего впечатления от этого жалкого зрелища.
      Полковник Кьюнг вышел из машины и подошел к обрыву, в глазах его отразилось смятение. Римо и Чиун последовали за ним. Лицо мастера Синанджу так и светилось от переполнявшей его гордости за свою деревню.
      – Это... – полковник Кьюнг осекся, – это и есть Синанджу?
      – Великолепный вид, не правда ли? – отозвался Чиун.
      Полковник Кьюнг нервно сглотнул и, словно под пыткой, сдавленным голосом произнес:
      – Да.
      – Теперь, когда мечта твоей жизни осуществилась, можешь убираться отсюда, – холодно бросил старик.
      Кьюнг точно не слышал его слов.
      – По всей видимости, страшной была эта битва при Синанджу...
      – Страшной. Для американцев.
      – Мой отец говорил то же самое, – продолжал Кьюнг. – Когда я был еще ребенком, он часто рассказывал мне о жестокой борьбе против белого агрессора, о том, как пришлось беспощадно сражаться – день и ночь на протяжении двух месяцев, пока наконец империалисты не обратились в бегство, зализывая раны и пожирая тела своих погибших, чтобы не умереть от истощения.
      – Твой отец лгал, – оборвал его Чиун.
      – Зачем ему было лгать? Он говорил, что Дом Синанджу знал периоды расцвета и могущества и что только после произошедшей здесь великой битвы деревня пришла в упадок.
      – Глупец! Деревня Синанджу осталась такой же, какой была в те времена, когда строилась Ниневия.
      – Как?
      – Ни корейцы, ни китайцы не сражались с американцами на этой земле. Не было никакой битвы. Был кровавый пир, когда Чиун Защитник сеял ужас и смерть среди захватчиков, которые в невежестве своем осмелились окружить Синанджу пушками и танками и нарушить его драгоценный сон. Они бежали, а чтобы их не уличили в трусости, выдумали сказку о великой битве, которой не было.
      – Но мой отец... – попытался было возразить Кьюнг.
      – Каждый бездельник, служивший в армии старого Кима, позднее непременно заявлял, что участвовал в битве при Синанджу. Поскольку на самом деле никто не мог принимать участие в битве, которой не было, эта ложь всем сходила с рук. Но здесь, в Синанджу, врать бесполезно. А теперь убирайся с глаз моих, отпрыск лживого отца.
      Полковник Кьюнг на негнущихся ногах покорно ретировался к джипу. Сев за руль, он включил зажигание и задним ходом поехал прочь, не сводя изумленного взора с этих странных незнакомцев. Он проехал, должно быть, добрых полмили, прежде чем догадался наконец развернуть машину.
      – История, которую ты рассказал, – это правда? – спросил Римо.
      Чиун, прищурившись, взглянул на него:
      – Я всегда говорю правду.
      – Напомни мне, когда вернемся. Я хочу почитать об этом.
      – Как хорошо дома! – тотчас промолвил старик, поворачиваясь, чтобы насладиться знакомым до боли пейзажем.
      Римо промолчал. Здесь он не дома. С этим местом у него были связаны тяжелые воспоминания. И теперь они вновь нахлынули на него. Когда-то он думал осесть в этих краях. Хотел даже жениться на кореянке и завести много детей. Только в те дни он чувствовал себя счастливым. Но счастью помешал один старый недруг, который выследил Римо и убил его невесту.
      Он нашел глазами старое кладбище, раскинувшееся под сенью сливовых деревьев, – единственное ухоженное местечко во всей деревне.
      – Вспоминаешь прошлое? – поинтересовался Чиун. – Мне никогда не нравился этот заброшенный утолок. Думай о дороге, которая ждет впереди, а не о том пути, который уже прошел, – промолвил старик и начал спускаться по узкой тропинке, что вела к деревне.
      Римо тряхнул головой, словно желая отбросить мрачные мысли. Ни к чему ворошить старое – забот и без того хватает.
      Словно возвещая об их приближении, поднялся ветер.
      Над деревней сгущались сумерки. В воздухе пахло солью и гнилыми моллюсками. Очертив догорающими красными лучами скалистый силуэт береговой линии, солнце закатилось за горизонт. На земляной насыпи, слишком низкой, чтобы назвать ее холмом, стояло нарядное, похожее на танцпавильон, сооружение. Обитель мастеров, легендарная сокровищница Синанджу. Дом Чиуна.
      Туда и направил свои стопы мастер Синанджу.
      Римо нехотя последовал за ним.
      Некоторое время их появление оставалось незамеченным. Наконец какой-то мальчишка, до того плескавшийся в грязной луже, оторвавшись от своего занятия, заметил Чиуна и, вскочив на ноги, бросился бежать, оглашая деревню пронзительными криками.
      – Идет! – кричал мальчишка на корейском. – Верховный мастер идет!