Воскресным утром на исходе лета солнечные лучи заливали Вашингтон, делая город похожим на пронзительно белую сказку, каким когда-то его рисовало воображение отцов-основателей.
      А в недрах Белого дома, изолированный в своем Овальном кабинете от внешнего мира Президент Соединенных Штатов с трепетом взирал на настенные часы, словно втайне надеялся на чудо.
      Он уже давно махнул рукой на красный телефонный аппарат и больше не предпринимал попыток реанимировать связь с КЮРЕ. В холодном молчании телефона таилось предвестие беды.
      Зато шантажист продолжал аккуратно звонить в Белый дом, проверяя, не созрел ли еще Президент для того, чтобы заплатить ему 20 миллиардов долларов. После пятого звонка Президент просто отключил звуковой сигнал.
      Агенты ФБР отслеживали каждый звонок, и каждый раз звонивший ставил их в тупик. После того как они сообщили, что звонок произведен из офиса вице-президента, глава исполнительной власти отдал распоряжение прекратить поиски. Тучи сгущались. Генеральный прокурор стал задавать нежелательные вопросы.
      Круг посвященных в историю с банковским кризисом был ограничен ближайшими помощниками Президента, включая, разумеется, и Первую леди. Считалось само собой разумеющимся, что она должна узнавать новости первой.
      Президент уже давно – с тех пор как она через «Вашингтон пост» узнала, что он тайно сделал себе вазэктомию, – взял за правило ничего от нее не скрывать.
      Только пять человек, включая директора Федеральной резервной системы, отдавали себе отчет в том, насколько критическая сложилась ситуация. Впрочем, о масштабе проблемы и о возможных последствиях догадывалась и часть директоров федеральных банков. В коммерческих же банках ничего не подозревали. Взрыв, очевидно, последует во вторник, в 9 утра. К тому времени банковские телефоны раскалятся добела от звонков возмущенных клиентов, которые будут жаловаться на то, что банкоматы вот уже двое суток не работают.
      Что можно было предпринять за оставшиеся сорок восемь часов? Именно над этим ломали голову пятеро из ближайшего президентского окружения. Тем временем обладатель мягкого баритона слал послание за посланием на установленный в Белом доме факсимильный аппарат, номер которого не значился ни в одном справочнике.
      Через час глава аппарата Белого дома появился в Овальном кабинете с какой-то бумагой.
      – Господин Президент, это относительно... э-э-э... возникшего кризиса.
      С этими словами он аккуратно положил документ на стол.
      В нем сухим, канцелярским языком предлагались возможные подходы – каковых было ровно три – к разрешению кризиса. Напротив каждого пункта имелась пустая графа, в одной из которых Президент должен был сделать собственноручную пометку, тем самым отдавая предпочтение тому или иному варианту. Такова была процедура принятия решений.
      Вариант первый предусматривал лобовую атаку.
      Согласно второму варианту, Президенту надлежало выступить с обращением к нации и провести опрос общественного мнения.
      По третьему предлагалось... ничего не делать, заняв выжидательную позицию.
      Президент скептически взглянул на главу своего аппарата:
      – Все эти варианты абсолютно бессмысленны. Я не могу атаковать в лоб, потому что неизвестно главное – кого атаковать. Если мы все же попытаемся, в банках, как только они откроются, начнется паника. Мы спровоцируем массовое изъятие вкладов из всех банков. И я не могу обратиться к нации и ждать результатов этих чертовых опросов, потому что нам отпущено всего сорок восемь часов, по прошествии которых все и так все узнают. По поводу третьего варианта мне вообще нечего вам сказать.
      – Господин Президент, есть и четвертый вариант.
      – Тогда почему он отсутствует в этом документе?
      – Но если дело дойдет до того, что придется заплатить, видимо, лучше не оставлять документальных свидетельств.
      – Я не собираюсь платить вымогателям! – вспылил Президент.
      – Поэтому этот пункт и был опущен, – резонно заметил глава аппарата. – Однако, господин Президент, если вы все же склоняетесь к четвертому варианту, вам достаточно просто подмигнуть, и я все организую. Абсолютно конфиденциально.
      Президент, едва не задохнувшись от злости, яростно скомкал в кулаке никчемную бумагу.
      – Если дело дойдет до этого, я издам соответствующее распоряжение – и плевать мне на место в истории!
      Ему еще не приходилось оказываться в подобном переплете. Обычно, если проблема не поддавалась немедленному решению, подворачивалось другое, и он всегда надеялся на лучшее.
      Теперь он надеялся только на чудо.

* * *

      Алая заря, внезапно, точно молния, разорвавшая мглу над Желтым морем, обнаружила незавидное положение, в которое угодил капитан Йоканг Сако.
      В кильватере у него, вытянувшись в линию, собрался весь цвет военно-морского флота Северной Кореи. Это была погоня.
      Йоканг отдал команду «самый полный вперед».
      Но впереди его подстерегала новая неожиданность. На подходе к территориальным водам Северной Кореи лежал в дрейфе флот южан. Прямо по курсу он увидел стальные корпуса развернувшихся бортом кораблей. Они совсем не двигались, словно дремлющие морские чудовища.
      Йоканг понял, что его план раскрыт.
      Он приказал поворачивать на другой галс:
      – Попробуем уйти в открытое море.
      Фрегат круто изменил курс; мощные двигатели и маневренность давали ему очевидное преимущество перед другими кораблями, которые тотчас устремились наперехват.
      Йоканг, стоя на капитанском мостике, в бинокль наблюдал за преследовавшей его судно армадой. По телу его пробежал озноб. Он узнал «Джесун», фрегат класса «Сохо», сторожевую субмарину «Сансин», два торпедных катера класса «Айвон», «Ум» и «Янг».
      Однако самую большую угрозу представлял «Чучхэ», единственный на весь северокорейский флот эскадренный миноносец. Он шел с запада, где, очевидно, стоял на дежурстве; расстояние между ним и «Са-И-Гу» неумолимо сокращалось. В бинокль можно было отчетливо рассмотреть, как на эсминце разворачивают башенные орудия, нацеливая их на фрегат.
      – Они не рискнут начать обстрел, – собравшись с духом, обратился Йоканг к стоявшим рядом с ним на мостике членам команды. – Ведь, потопив нас, они потеряют и золото.
      Но это уже не имело значения. Деваться беглецам было некуда. Йоканг понимал, что, если он отдаст приказ снова изменить курс, они безнадежно потеряют преимущество в скорости.
      Видя, что «Чучхэ» окончательно блокировал путь к отступлению, капитан Йоканг отдал команду «стоп машина». Корабли преследования начали маневрирование, чтобы взять фрегат в кольцо.
      С «Чучхэ» донесся грохот орудия – снаряд просвистел прямо над кормой «Са-И-Гу» и, подняв столб воды, ухнул в море.
      Из радиопередатчика сквозь шум помех долетели слова приказа: «Готовиться к абордажу».
      – Что же нам делать? – пробормотал старший помощник Тухоби.
      – Покориться судьбе, – вполголоса произнес Йоканг и добавил: – Как знать, может, нас и не повесят – удовольствуются тем, что заберут золото.
      По мертвенно-бледному лицу старпома было видно, что он не питает иллюзий на этот счет.
      Мучительно тянулись минуты ожидания. На окруживших фрегат судах воцарилось странное затишье. Шлюпки на воду не спускали, никто не стрелял – о них словно забыли.
      – Чего они тянут? – нервничал старпом.
      У Йоканга пересохло во рту, и он, с трудом ворочая языком, выдавил:
      – Если бы я знал.
      Прошла еще минута, и вдруг раздался глухой удар по левому борту.
      Затем удар повторился. Затем еще и еще. Словно кто-то вколачивал гвозди в бронированный корпус фрегата.
      Матросы бросились к левому борту, перегнулись через ограждения. Потом все как один принялись что-то кричать и указывать за борт.
      При каждом последующем ударе их так и подбрасывало на месте.
      Удары становились все ощутимее, словно невидимый враг приближался. Внезапно матросы отпрянули прочь от ограждения и в панике бросились врассыпную.
      Из-за борта показался человек. Высокий. Весь в черном, видимо, в какой-то боевой униформе.
      Капитан Йоканг настроил бинокль на незнакомца: белый, гигант – с огромными, круглыми от злости глазами, предвещавшими смерть. Он неторопливо прошествовал сквозь толпу, по пути методично отбирая у моряков оружие. У многих вместе с оружием он отрывал кисти рук. Двое самых смелых набросились на него с кинжалами. Две белые ладони взметнулись в воздух, и от клинков только ошметки полетели.
      Эти же ладони, которые, казалось, были прочнее самой стали, настигли несчастных, и в следующее мгновение те бесформенной массой рухнули на залитую кровью палубу. Пришелец явно применял какую-то невиданную здесь технику.
      Йоканг успел лишь заметить, как он схватил их – обоих одновременно – за брюки в области мошонки и дернул кверху, очевидно, причинив такую боль, что бедолаги скончались в страшных судорогах от шока, который, впрочем, длился совсем недолго.
      После этого кошмарного эпизода оставшиеся в живых члены команды в страхе ретировалась перед янки, который с такой хладнокровной жестокостью расправился с их храбрыми соотечественниками.
      Бинокль выпал из трясущихся рук Йоканга.
      – Нас предали, – пролепетал он. – Пхеньян сдал нас американцам.
      И тут откуда-то с кормы до слуха обомлевшего капитана долетел крик. Прислушавшись, он понял, что в очередной раз ошибся.
      – Синанджу Сансей! Синанджу Сансей! – кричали там.
      Мастер Синанджу.
      – Что?!
      Йоканг, вытаращив глаза, машинально попятился: вдоль правого борта степенно, уверенно шествовал невысокий старик кореец в кимоно – его облик чем-то был даже более зловещим, чем облик гиганта янки. Матросы шарахались в стороны, как перепуганные дети.
      Кимоно старца было совершенно белым.
      Мертвенная бледность разлилась по лицу капитана Йоканга. В этом лице не было ни кровинки, оно напоминало высушенную на солнце костяную маску.
      – Капитан подлодки соврал, – прошептал Йоканг заплетающимся языком. – Болван! Скажи он правду, остался бы жив. Значит, золото все-таки предназначалось Синанджу. Все зря. И погибнем мы зазря.
      – Где та трусливая собака, которая командует этим судном? – услышал он громовой голос мастера Синанджу.
      Капитан Йоканг облизал сухие губы и, спотыкаясь, направился к трапу. На ватных ногах спустившись на палубу, он уже приготовился молить о пощаде того, кто, по слухам, будучи верен тысячелетней традиции, пощады не знал.
      Идя навстречу мастеру Синанджу, капитан Йоканг Сако лихорадочно соображал, что он должен сказать. В сердце капитана теплилась надежда. Слабая надежда. Йоканг уповал на то, что, рассказав свою историю, сможет затронуть чувствительную струну в душе мастера из деревни трех «нет» и старец простит его.
      Трепеща от страха, капитан мысленно проговаривал слова, которые некогда, давным-давно, слышал от отца.

      Президент Соединенных Штатов уже готов был смириться с мыслью, что ему суждено войти в историю лидером, погубившим американскую экономику, как вдруг в Овальный кабинет вплыло долгожданное чудо в обличье Первой леди.
      – Взгляни-ка сюда, – проговорила она, швыряя на стол кипу компьютерных распечаток.
      – Что это?
      – Электронная почта.
      – Ах да! Знаешь, это ты, конечно, хорошо придумала: избиратели общаются со своим Президентом по модему. Только, боюсь, сейчас не самое подходящее время, чтобы отвечать на письма поклонников.
      – И все же обрати внимание на сообщение, обведенное желтым маркером.
      Президент взял лежавший сверху листок.
      Фразы были сухими и лаконичными:

      «Если кризис ФРС не найдет разрешения до утра вторн. объявите банки на каникулах. Вплотную занимаюсь проблемой.
      смит@кюре.ком».

      – Я полагала, о кризисе поставлено в известность лишь ближайшее окружение, – не пытаясь скрыть раздражение, проронила Первая леди.
      – Видимо, знает кто-то еще, – уклончиво заметил Президент в надежде, что супругу удовлетворит такое объяснение.
      Однако Первая леди не отступала.
      – Кто такой Смит и что это за КЮРЕ?
      – Не знаю, но идея его мне нравится, – неохотно произнес Президент.
      Не выдержав леденящего взгляда Первой леди, ее супруг потупился и нервно взялся за телефон.
      – Соедините меня с директором ФРС, – скомандовал он в трубку.

* * *

      Капитан Йоканг Сако подобострастно склонил голову, увидев обращенный на него суровый взгляд мастера Синанджу.
      – Великий мастер Синанджу, я Йоканг, недостойный капитан этого судна, взываю к твоему милосердию.
      – Мне неведомо милосердие, пхеньянец.
      – О, мастер, я не из Пхеньяна – я родом из Хамхына.
      – Даже пхеньянские псы смотрят свысока на обитателей Хамхына, – отрезал старик. – У меня к тебе два вопроса, ты, недособака. Почему ты до сих пор жив и где золото Синанджу?
      Йоканг еще раз поклонился:
      – Я представлю тебе золото, мастер. Ничего не пропало. Клянусь.
      Если мастер Синанджу и почувствовал облегчение, то это никак не отразилось на его желтом, словно древний пергамент, лице.
      – Только поэтому твоя смерть будет легкой, сукин ты сын.
      – О, мастер, умоляю – я не знал, что это твое золото.
      – Разве капитан субмарины не сказал тебе?
      – Он обманул меня. Я специально спросил его об этом.
      – У тебя есть свидетели, которые подтвердили бы твои слова?
      Свидетели тут же предстали пред очи мастера. Каждому он приказал повторить вопросы, которые задавались капитану американской подводной лодки. Все рассказали одно и то же. По всей видимости, свидетели говорили правду.
      – Может быть, он сам не догадывался о характере груза, – с надеждой в голосе промолвил капитан Йоканг.
      – Он не догадывался. Но тебе следовало догадаться. За то, что не проявил должной проницательности, ты достоин смерти.
      – Пусть расскажет, кто его впутал в эту историю, – на безупречном корейском сказал гигант янки.
      Йоканг, не желая расстаться с кистями рук, поспешно ответил:
      – Он называл себя Товарищ.
      – Это мы уже однажды слышали, – хмыкнул белый.
      – Я знаю его только под этим именем, – стоял на своем капитан Йоканг.
      – Что тебе о нем известно? – спросил – вернее, потребовал – мастер Синанджу.
      – Я разговаривал с ним только по телефону. Мне знаком лишь его голос.
      – Принесите телефон, и мы поговорим с ним. Я тоже хочу услышать голос этого человека – и пусть он услышит известие о своей скорой смерти.
      Не успели принести сотовый телефон и вставить в него батарейки, как раздался звонок.
      – Капитан Йоканг слушает.
      – Капитан Йоканг, – произнес знакомый бархатный баритон, – последние сорок восемь часов я набираю ваш номер через каждые тридцать девять секунд, и все тщетно.
      – У меня больше нет золота, – отозвался Йоканг, неотрывно глядя в глаза мастера Синанджу.
      – Поясните, пожалуйста.
      – Золото востребовал законный владелец.
      – В таком случае считайте, что вы уже покойник. Белый ночной тигр выхватил трубку из рук капитана и рявкнул:
      – Учти, ты следующий в черном списке!
      – Возможно, вас заинтересует мое предложение – вы получите золота в десять раз больше в обмен на обещание не предпринимать против меня агрессивных действий. Что скажете? – вкрадчивым тоном поинтересовался баритон.
      – Нет, – отрезал янки.
      – Дай-ка мне, – сказал мастер Синанджу и уже в трубку произнес: – Я бы подумал, если бы ты предложил в двадцать раз больше той суммы, которую нам удалось вернуть.
      – Чиун! – воскликнул янки. – Как ты можешь заключать сделку? Ведь ты даже не знаешь этого человека.
      – Я ваш Друг – тихо промолвил телефонный незнакомец.
      В это самое мгновение взгляды мастера Синанджу и белого ночного тигра встретились – в их расширившихся зрачках промелькнуло озарение. Они узнали Товарища. Но за этими взглядами крылось нечто большее, догадался капитан Йоканг. Он уже проклинал себя за собственную глупость. Все это время он был лишь пешкой, слепым орудием в руках могущественных сил – более того, он не справился с отведенной ему ролью.
      – Как мне получить золото, о котором ты говоришь? – недоверчиво спросил мастер Синанджу.
      – Я могу считать, что между нами достигнуто взаимопонимание? – вопросом на вопрос ответил Товарищ.
      – Ни о каком взаимопонимании не может быть и речи, пока мастер Синанджу не попробует золото на зуб.
      – Сожалею, но в данный момент из-за нехватки персонала я не могу организовать доставку.
      – Тогда мы заберем его сами.
      – Без соглашения ничего не выйдет.
      – Ну так приготовься к смерти, потому что мастер Синанджу достанет тебя из-под земли, даже если для этого потребуется погасить звезды.
      – Мы еще вернемся к этому разговору, – сказал Товарищ, и связь оборвалась.
      Мастер Синанджу с ненавистью взирал на телефонную трубку, яростно сжимая ее в щуплой, похожей на птичью лапу ладони. Затем он чуть сильнее стиснул пальцы – пластмассовый корпус треснул и задымился, во все стороны брызнули осколки. Наконец, то, что осталось от сотового телефона, с тихим плеском упало за борт.
      Старый кореец перевел леденящий душу взгляд на несчастного капитана Йоканга. Тот, судорожно сглотнув, решил разыграть последнюю козырную карту, которая оставалась у него на руках.
      – Ты не можешь причинить зла сыну Йоканга Донга.
      – Я отправил бы тебя обратно в чрево той суки, которая тебя породила, чтобы скрыть позор твоего зачатия, безродный пес.
      – Мой отец командовал эскадрой, которая защищала твою родную деревню, не давая ненавистной 8-й Армии захватить ее. И все это под не прекращавшуюся ни на минуту бомбардировку с воздуха. Отец много раз говорил, что, если бы не его мужество и отвага, деревню Синанджу стерли бы с лица земли безжалостные американцы.
      Капитан Йоканг торопился, он говорил, заикаясь и глотая слова. Но наконец эти решающие в его жизни слова были произнесены, и теперь ему оставалось только уповать на справедливость мастера Синанджу.
      Мастер Синанджу, казалось, лишился дара речи. Йоканг не сомневался, что это добрый знак. Видимо, Великий мастер и предположить не мог, что его, Йоканга, родной отец спас Синанджу от полного разрушения. Теперь-то уж благодарность мастера будет безграничной. И уж конечно, жизни его теперь ничто не угрожает. Капитан даже подумал, что, возможно, ему будет позволено оставить себе небольшую часть золота. Слитка два-три, не больше. Разумеется, у него и в мыслях не было просить об этом. Но если бы ему предложили, он с благодарностью принял бы этот дар. Исключительно в память об отце.
      Между тем стоявший за спиной у мастера Синанджу белый ночной тигр вел себя как-то странно. Он почему-то трясся всем телом, словно пытаясь удержаться от смеха.
      Как будто Йоканг сказал что-то смешное...
      С лицом, напоминавшим обтянутый пергаментом камень, мастер Синанджу, наконец очнувшись, вплотную приблизился к капитану Йокангу.
      Как глаз не в состоянии зарегистрировать движение мысли, так капитан Йоканг Сако даже не понял, когда мастер Синанджу успел вонзить ему в кадык ноготь. Язык у капитана рефлекторно вывалился изо рта, и старец – уже другим ногтем – вырвал его с корнем.
      – Это тебе за ложь отца, – пояснил мастер. Капитан Йоканг машинально взглянул, куда упал его язык, превратившийся в бесполезный кусок окровавленной плоти, и хотел было закричать. Звук зародился глубоко в недрах грудной клетки, но, натолкнувшись на препятствие в районе гортани, захлебнулся. К тому же у капитана отсутствовало то, что у людей играет роль посредника, то есть орган речи – язык.
      Все, что Йокангу удалось воспроизвести, – это лишь нечленораздельный лай.
      А потом засевший у него в горле ноготь молниеносно скользнул вниз.
      Грудная клетка затрещала, как пластмасса. Капитан отчетливо слышал звук раздираемых костей. Ноготь полоснул по брюшной полости, и оттуда вывалился кишечник. Содержимое полости, более не удерживаемое мышцами, которые оказались рассечены, точно скальпелем, последовало вслед за языком – за языком, на который Йоканг так надеялся и который так его подвел.
      Очевидцам могло показаться, что Йоканг упал, увлекаемый весом собственных внутренностей, но, разумеется, не это было главным. Причина была в другом, во внезапной потере крови.
      Капитан Йоканг Сако распластался ниц в луже собственной крови, и последние мысли его были горькие мысли.
      Если бы только командир подводной лодки сказал правду...

* * *

      Римо лично проследил за погрузкой золота на «Чучхэ». Когда отгружался последний ящик, они с Чиуном оставили «Са-И-Гу», чтобы с борта эсминца наблюдать, как соединенная эскадра ВМС Корейской Народно-Демократической Республики расстреливает обреченный фрегат, который вместе с командой вскоре ушел на дно Желтого моря.
      Немногие удержались на плаву. Но этим не повезло вдвойне. Некоторые почти час барахтались в воде, предоставляя своим товарищам по оружию хорошую возможность попрактиковаться в стрельбе по живым мишеням.

      Харольд В. Смит занимался тем, что запускал антивирусные программы на всех банковских сетях, к которым только имел доступ.
      И всякий раз программа выдавала один и тот же парадоксальный результат – инфицированная система не инфицирована. Или уже не инфицирована.
      Если это действительно вирус, то он обладал поразительной способностью приспосабливаться к самым совершенным антивирусным программам. Или же он каким-то образом мимикрировал и избегал обнаружения. Смиту не удавалось выявить ни одного кода – носителя вируса.
      Разумеется, у него не было полной уверенности в том, что его собственная система достаточно надежна, чтобы эффективно работать с антивирусной программой.
      Но он не отступался. Было воскресенье, и день близился к вечеру. В мерном тиканье наручных часов Смиту чудились удары колокола, возвещающего приближение Судного дня.
      Внезапно на дисплее появилась подсказка, из которой следовало, что по модему пришло важное сообщение. Смит вывел его в углу экрана.

      ПРАВИТЕЛЬСТВО СЕВЕРНОЙ КОРЕИ ОБЪЯВИЛО О ТОМ, ЧТО НА ДНЕ ЗАПАДНО-КОРЕЙСКОГО ЗАЛИВА ОБНАРУЖЕНА ЗАТОПЛЕННАЯ ПОДВОДНАЯ ЛОДКА ВМС США «АРЛЕКИН». СПАСАТЕЛЬНАЯ ОПЕРАЦИЯ ЗАВЕРШЕНА. СПАСЕНО СОРОК СЕМЬ ЧЛЕНОВ КОМАНДЫ. КИМ ЧЕН ИР, ИСПОЛНЯЮЩИЙ ОБЯЗАННОСТИ ПРЕМЬЕР-МИНИСТРА, ПРИНОСИТ ОФИЦИАЛЬНЫЕ ИЗВИНЕНИЯ И ГОТОВ ПО СОГЛАСОВАНИЮ С АМЕРИКАНСКОЙ СТОРОНОЙ ПЕРЕПРАВИТЬ ОСТАВШИХСЯ В ЖИВЫХ НА РОДИНУ.

      Смит откинулся на спинку кресла. Римо и Чиун не подвели. Правда, теперь – в свете надвигавшейся куда более серьезной угрозы, чем потеря «Арлекина», – их спасательная операция представлялась лишь незначительным успехом.
      Смит снял трубку синего контактного телефона. Набрал международный код Северной Кореи и далее: 1-800-СИНАНДЖУ.
      Он подумал о том, что при таком повороте событий мастеру Синанджу нет никакого резона возвращаться в Америку.
      Римо следил за разгрузкой золота с борта эсминца, когда на дороге появился сияющий, уже успевший надеть свежее, канареечно-желтое, кимоно мастер Синанджу.
      За ним тесным строем шли спасенные моряки с «Арлекина». Причем с таким видом, словно их вели на эшафот.
      – В чем дело? – спросил Римо.
      – Эти люди согласились перенести мое золото в Дом мастера.
      – Похоже, они не слишком этому рады.
      – Может, они думают, что их тут задаром должны кормить? – фыркнул Чиун и повернулся к морякам: – Вы должны взять в каждую руку по слитку и отнести к дому на холме. Слитки не ронять – чтобы на них не было ни царапины. Воровство карается самым суровым образом.
      – Чиун, черт побери! Да они же еще в себя прийти не успели.
      – Если они могут ходить, значит, и золото смогут перенести.
      Под пристальным оком Чиуна моряки принялись за работу.
      – А как насчет моей доли? – спросил Римо; он решил ускорить процесс и теперь нес по нескольку золотых кирпичей в каждой руке.
      – Поделим, когда золото будет доставлено на место.
      – Не забудь – мне причитается третья часть, а тебе по одному слитку за каждого спасенного.
      – Условия нашего соглашения навеки отпечатались в моем сердце, оно не забудет твоей алчности и неблагодарности.
      – Довольно молоть вздор, – буркнул Римо.
      Когда последний брусок золота аккуратно уложили в Доме мастера, моряков отправили обратно на берег, где их должен был взять на борт эсминец «Чучхэ» для переброски в Америку.
      Римо, застыв в дверях дома на холме, глядел им вслед.
      Заметив его отрешенный взгляд, Чиун промолвил:
      – Ты, кажется, доволен, сынок.
      Ученик кивнул:
      – Я вернул этим людям жизнь. Теперь они вернутся к своим семьям. Как знать, может, и мне однажды повезет.
      – Жизнь сорока семи матросов стоит жизни одного Роджера Шермана Ко?
      Римо потупил взор:
      – Нет.
      В Доме мастера зазвонил телефон.
      – Должно быть, Смит, – предположил Римо.
      Чиун устремил непроницаемый взгляд в сторону залива.
      – Ты не хочешь говорить с ним? – удивился Римо.
      – Пусть понервничает, – отозвался учитель.
      Дождавшись девятого звонка, Чиун повернулся и схватил трубку.
      – Смит, приветствую тебя, старый друг.
      – Мне только что стало известно о спасательной операции.
      – Да-да, золото теперь покоится в сокровищнице моих предков! – с гордостью заявил Чиун. – У нас с тобой больше нет дел... – Старик осекся и тут же поправился: – Впрочем, может, ты снова хочешь предложить мне золото?
      – Нет. Но я понял, в чем кроется причина наших неудач. Все дело в компьютере «И-эс Куантум-3000», оснащенном искусственным интеллектом. Когда-то я установил такой у себя в офисе.
      – Смит, не та ли эта штуковина, что не дает спокойно жить обоим нашим домам?
      – Что ты хочешь сказать?
      – Страшная вещь! Работа дьявола.
      – О чем ты?
      – Корейскому капитану – предателю, затопившему подводную лодку, – она отрекомендовалась Товарищем. Но я слышал этот вкрадчивый голос и узнал его. Это «Друг».
      Повисло молчание. Римо, скрестив руки на груди, застыл рядом – весь внимание. Он слышал не только Чиуна, но и то, что говорил Смит.
      – Смит, ты слышишь меня? – спросил мастер.
      – Слышу, – упавшим голосом ответил тот. – Только я не понимаю. Ведь тогда, в Цюрихе, вы с Римо уничтожили микросхему с программой «Друга».
      – Ага, – включился в разговор Римо, – и когда впервые возникли неприятности с программой, ты считал, что избавился от нее.
      – Ему каким-то образом удалось войти в компьютерную систему цюрихского банка, – откликнулся Смит. – Это-то и страшно. Он способен перекачивать свою программу максимизации прибыли по телефонному кабелю и переписывать ее на любой совместимый микрочип.
      – Если вам интересно мое мнение, – с горьким сарказмом изрек Римо, – то мне кажется, что эта мания извлекать прибыль из всего, невзирая на последствия, по-настоящему опасна. Сначала он попытался монополизировать мировые запасы нефти, потом продавал старинные паровозы этому сумасшедшему арабу...
      – Неужели?.. – выдохнул Смит. – Да, скорее всего так оно и есть.
      – О чем ты? – спросил его Чиун.
      – В то время как вы с Римо в Цюрихе уничтожали его – вернее, думали, что уничтожали, – я как раз говорил с «Другом» по телефону. Видимо, когда вы крушили головной компьютер, его программа искусственного интеллекта по телефонному кабелю перекачалась на микрочип «И-эс Куантум-3000».
      Римо щелкнул пальцами:
      – Точно! Именно после этого компьютер и изменил голос.
      – Да. С женского на мужской, – сокрушенно подтвердил Смит. – Должно быть, так оно и есть. «Друг» преобразовал себя в «И-эс Куантум-3000». Он выведал все наши секреты, а после того, как я вернул компьютер разработчикам, приступил к осуществлению своей главной цели – делать деньги. Чип Крафт стал лишь пешкой, инструментом.