Когда Ким Чен Иру было десять лет, отец пригласил его к себе и рассказал, какое перед ним открывается славное будущее.
      – Пока ты только ребенок, – изрек он, – а я великий вождь Кореи. Но придет день, когда ты сменишь меня на этом посту.
      – Откуда ты знаешь, отец?
      – Потому что за день до того, как ты появился на свет на священной горе Пэкдо, живший там старый мудрец увидел ласточку, которая заговорила с ним человеческим голосом. «Шестнадцатого апреля, – сказала она, – родится великий генерал, который однажды будет править всем миром». Когда ты родился, зажглась новая звезда, в снегу зацвели цветы, птицы запели песни, а на небе засияла двойная радуга.
      Услышав это, Ким Чен Ир побежал к матери и пересказал ей услышанное слово в слово.
      – Ты родился в России, в лагере беженцев, – сказала она ему. – В тот день лил дождь.
      – Но отец сказал...
      – Твой отец опьянел, нанюхавшись собственных газов.
      Ким Чен Ир обомлел.
      – Значит, я не буду великим генералом? Не буду править всем миром?
      – Я не знаю, что из тебя вырастет. Пока же ты достоин своего отца – такой же невежественный олух и лгун.
      Расстроенный Ким Чен Ир бросился к отцу и передал ему слова матери.
      Той же ночью жена Ким Ир Сена исчезла, и больше ее никто не видел. Ким Чен Иру сказали, что его мать изменила партии и государству и была обезглавлена за свои прегрешения – не в последнюю очередь и за то, что была не способна удовлетворить Великого Кормчего в постели.
      Так Ким Чен Ир познавал, что такое правда и что такое власть.
      Шли годы. Ким Чен Ир вырос.
      Каждый раз на день рождения он приходил к отцу и жалобно спрашивал:
      – Когда же я уже начну покорять мир?
      – Потерпи еще год, – неизменно отвечал отец.
      От скуки Ким Чен Ир пристрастился к вину и женщинам.
      Чтобы занять сына, Ким Ир Сен сначала поставил его во главе паспортного ведомства, а затем поручил руководить секретной службой. Однако всего этого оказалось недостаточно, чтобы удовлетворить тщеславие молодого человека.
      Однажды Ким Чен Ир, представ перед отцом – к тому времени уже глубоким стариком, – заявил:
      – Отец, у меня появилась новая мечта.
      Ким Ир Сен посмотрел на него с нескрываемым удивлением:
      – Что за мечта?
      – Я хочу быть режиссером.
      – Режиссером?
      – Ну да. Особенно мне хотелось бы экранизировать оперы.
      – А как же твое славное будущее? – поинтересовался Ким Ир Сен.
      – Профессии генерала и режиссера во многом схожи. Если я выучусь на режиссера, то смогу стать и генералом.
      Этот ответ вполне удовлетворил Ким Ир Сена.
      Однако нашлись и недоброжелатели, которые критиковали Ким Ир Сена за то, что он так легкомысленно относится к судьбе будущего Великого Кормчего. Другие опасались, что к северу от 38-й параллели может установиться антикоммунистический режим.
      Поэтому Ким Чен Ира – прямого продолжателя традиций чучхэ – произвели в верховные главнокомандующие вооруженных сил КНДР. Помимо этого, он стал крупнейшим режиссером – на его счету было несколько оперных экранизаций на исторические мотивы.
      Словом, Ким Чен Ир жил в свое удовольствие – спал с актрисами и пил контрабандное виски. Так продолжалось до тех пор, пока отец его серьезно не заболел.
      Жизнь Ким Чен Ира круто изменилась. Прежде мысль о том, что ему суждено унаследовать безграничную власть, доставляла ему удовольствие. Но в стране царили голод и разруха, и военные давно свергли бы его, если бы не были заняты подавлением крестьянских мятежей.
      К тому же все опасались, что Ким Ир Сен выйдет из комы и, обнаружив, что его сын мертв, устроит резню.
      Ким Чен Ир, которому скоро должно было исполниться 52 года, собирал силы, сидя в своем офисе, занимавшем целый этаж во Дворце Народов в Пхеньяне.
      Сюда не имел доступа никто. Даже охранники. Они несли круглосуточное дежурство у лифтов, на лестницах и на крыше. Не было здесь и секретарш, потому что даже самому верному человеку Ким Чен Ир не мог доверить свои секреты.
      По площади офис Ким Чен Ира был равен городскому кварталу, в нем стояло шестьдесят семь телефонов. Все, кроме одного, без звонков.
      Немногие знали номер этого прямого телефона, поскольку, даже будучи хозяином всех корейцев, Ким Чен Ир не пользовался всенародной любовью. Особенную ненависть вызывал он среди военных, которым претило находиться под командой человека, ни дня не служившего своей родине и носившего незаконные награды.
      Даже члены семьи не знали номера его телефона.
      В сущности, Ким Чен Ир предпочитал избегать своей семьи. Его мачеха и ее дети также не питали к нему добрых чувств. Эти люди слишком долго мечтали о власти и теперь никак не могли смириться с тем, что она досталась одному Чену.
      В коридорах власти поговаривали, что, как только Ким Ир Сен уйдет в мир иной, правление его сына закончится так же быстро, как отцветают весенние цветы.
      До сына доходили подобные слухи. Потому-то он и жил затворником в своем огромном офисе, из окон которого открывался вид на будущую столицу всего мира.
      Зазвонил единственный снабженный звонком телефон. У Ким Чен Ира екнуло сердце – это была прямая связь с Народным госпиталем, в котором лежал его отец. Ким Чен Ир взял трубку; он не знал, каких вестей ему ждать – хороших или дурных. На самом деле он и не смог бы в тот момент с определенное го сказать, какие вести для него хорошие, а какие – нет.
      – Да, какие новости? Мой светлейший отец скончался?
      – Нет, он еще жив, – ответил бархатный голос на безупречном корейском.
      – Товарищ!
      – Да?
      – Прошло много времени, Товарищ.
      – Суперкомпьютер, который я доставил в прошлый раз, нормально функционирует?
      – Да. Просто не представляю, как бы я без него отслеживал своих врагов!
      – Насколько я понимаю, ваш отец при смерти.
      – Увы, это так.
      – А ваши враги спят и видят, как бы от вас избавиться.
      – Да, у меня теперь больше врагов, чем друзей, – согласился Чен.
      – Я знаю, как справиться с вашими проблемами, – отозвался Товарищ.
      Чен лихорадочно сжал трубку в ладони:
      – Я слушаю.
      – В родную деревню вернулся мастер Синанджу.
      – Отец говорил, что мастер Синанджу давным-давно умер.
      – Нет, просто он работал на американцев.
      – Теперь понятно, почему отец это сказал. Лучше бы мастер Синанджу умер, чем пятнать себя таким позором.
      – Он порвал с Западом. Он ваш единственный шанс. Если мастер Синанджу примет вашу сторону, вашим врагам не позавидуешь.
      – Дельный совет, Товарищ.
      – Этот совет имеет свою цену.
      – Так назовите свою цену?!
      – У меня была договоренность с капитаном Йокангом с корабля «Са-И-Гу», но, похоже, он обманул меня.
      – Договоренность? Какая договоренность?
      – О проведении одной морской операции. Вы слышали об исчезнувшей американской подводной лодке? Так вот, она была затоплена в Западно-Корейском заливе вместе с грузом золота, которым Йоканг должен был со мной поделиться.
      – Так что же вам нужно?
      – Золото. Все золото. И чтобы вы казнили Йоканга.
      – Договорились.
      – Только не увиливайте от своего обещания, Ким Чен Ир.
      – Даю слово. Послушайте, вы не могли бы достать для меня видеокамеру «Панафлекс» с объективом семьдесят миллиметров? Я скоро приступаю к съемкам новой оперы. Первоначально она посвящалась отцу, но я решил заменить кое-какие имена, чтобы рассказать в ней о своей жизни. Отец все равно не доживет до премьеры.
      – Будет вам камера, – пообещал Товарищ.
      Ким Чен Ир положил трубку и тут же снял другую – с желтого аппарата прямой связи со штабом армии. Все-таки хорошо, что отец назначил его главнокомандующим. Очень хорошо. Ким Чен Ир был опытным режиссером и знал, как сбить спесь с этих военных.
      Солдаты, как и артисты, – это стадо овец. Особенно здесь, в стране, являющейся последним на Земле прибежищем простого человека.

      Пхеньян походил на город-призрак, раскинувшийся под небосводом, усыпанным звездами Серебряной Реки – именно так, на восточный манер, Римо привык называть Млечный Путь.
      Танковая колонна въехала в город. Римо с Чиуном примостились на круглой башне ведущего «Т-67».
      Широкие улицы были пустынны. По краям возвышались необитаемые серые громады жилых домов и административных зданий. Все это строилось с целью продемонстрировать жителям Пхеньяна, что Северная Корея – развитая страна, способная конкурировать с Западом. Однако содержать эти дворцы было уже не на что.
      Высунувшийся из башни командир танка с гордостью показал огромный каменный факел, который призван был символизировать идею чучхэ – корейской самостоятельности. Римо шумно зевнул.
      Затем командир показал им семидесятифутовую бронзовую статую Ким Ир Сена. Римо презрительно фыркнул.
      Когда они проезжали мимо 105-этажной гостиницы «Рюй-йонг», командир снова не удержался и начал расхваливать здание.
      – Это самое большое сооружение во всей Азии, – сказал он. – Здесь три тысячи номеров. Один только спортивный комплекс обошелся в полтора миллиарда долларов.
      Римо скептическим взглядом окинул огромную, в форме пирамиды, гостиницу и проронил:
      – А почему ее перекосило? Так было задумано?
      Командир танка побагровел.
      – Я слышал, – подхватил Чиун, – что гостиница стала необитаемой ровно через два года. Проект оказался настолько порочным, что там даже лифты не работают. Это верно?
      – Ничего подобного я не слышал, – буркнул их гид и остаток пути не произнес ни слова.
      – Что ты знаешь о Ким Чен Ире? – по-английски спросил Римо у Чиуна.
      – Говорят, он еще более жестокий и безжалостный, чем его отец.
      – Жаль.
      – Наоборот, это хорошо. Конечно, если на него работаешь. Только на Западе в руководителе ценят доброту и отзывчивость.
      Они сошли с танка напротив мрачной громады Дворца Народов на берегу реки Тэдонган. От входа отделилась группа вооруженных автоматами Калашникова охранников во главе с сержантом, который потребовал, чтобы мастер Синанджу доказал, что это именно он, прежде чем ему позволят предстать перед светлейшим Кормчим.
      Мастер Синанджу приблизился к сержанту и показал ему палец с желтым, похожим на слоновую кость ногтем. Зрачки у сержанта поползли к переносице.
      Ноготь вонзился ему в надбровную дугу, произведя звук, от которого кровь стыла в жилах. Сержант волчком завертелся на одном месте. Верхушка его черепа оказалась аккуратно срезана – так разделывают кокосовые орехи.
      Чудовищный ноготь-убийца подцепил макушку, и она выстрелила вверх, подобно пробке от шампанского. Затем от удара сандалией на босу ногу верхушка черепа покатилась прочь; начальник дворцовой стражи уже в агонии инстинктивно дернулся за ней и в следующий миг бездыханный распластался на мостовой.
      Остальные, удовлетворившись доказательством подлинности мастера Синанджу, подобострастно расступились.
      – Вам еще повезло, что вы не попросили меня, – бросил им Римо на корейском. – Я бы вам показал Клинья Смерти.
      Кабина лифта оказалась настолько просторной, что в ней можно было танцевать кадриль; наверх они взлетели с ошеломляющей скоростью – Римо уже решил, что их собираются вывести на околоземную орбиту.
      Их встретил сам Ким Чен Ир. Смотрелся он ослепительно в серебристом скафандре автогонщика и очках, какие бывают у летчиков. Тем не менее создавалось впечатление, что этого приземистого, тучного коротышку вырастили в ящике. Пальцы его смахивали на жирных желтых червей, а одутловатое лицо было начисто лишено каких-либо ярких физиогномических особенностей.
      – Очень рад видеть тебя, добрый мастер, – улыбаясь, произнес он. – Мой отец часто говорил о тебе.
      Чиун приветствовал его едва заметным кивком.
      – Как его здоровье? – спросил он.
      – Отец при смерти. У него на шее вырос зоб размером с кулак. – Чен горько усмехнулся. – Весьма подходящая внешность для фильмов ужасов.
      Чиун нахмурился. То, что он слышал о Чене, никак не вязалось со словами последнего.
      – Мне понятна твоя грусть, – сказал Ким Чен Ир, заметив недоброе выражение в глазах мастера. – Отец рассказывал мне, как он лично возглавлял победоносные войска в легендарной битве при Синанджу.
      – Отец тебе рассказывал? – удивился Чиун.
      – Много раз.
      – Значит, твой отец многократный лжец.
      Ким Чен Ир недоуменно заморгал.
      – Водится за ним такое, водится, – сухо согласился он и, заметив Римо, добавил: – Я вижу, ты привез с собой раба из Америки. У меня самого есть несколько японцев, которых я похитил в разных странах. Особенно хороши гейши.
      Чиун поднял руки и хлопнул в ладоши. По залу словно прогремел раскат грома.
      – Довольно болтовни!
      – Да-да, я вызвал тебя по делу.
      – Мы пришли сюда тоже не просто так, – отрезал мастер Синанджу.
      – Э-э?
      – Разбитая американская субмарина лежит на дне залива, неподалеку от моей деревни.
      – Мне ничего об этом не известно, – сказал Ким Чен Ир.
      – Он лжет, – по-корейски заметил Римо.
      – Я знаю, – холодно проронил Чиун и снова обратился к молодому Киму: – Только уважение к твоему великому отцу не позволяет мне вырвать твои кишки, нечестивец. Тебе отлично известно, что подводная лодка переправляла золото, которое предназначалось Синанджу, и что золото исчезло.
      – Так это было твое золото! – Глаза Ким Чен Ира округлились.
      – Ага! Наконец-то тайное становится явным, – буркнул Римо.
      – Проклятие! – вырвалось у Чена. – Я никогда не умел плести интриги. Слушай, если я все расскажу, ты окажешь мне одну услугу?
      – Если ты все расскажешь, – ответил Чиун, – мой белый сын оставит на месте твои вонючие кишки.
      – Справедливо, – кивнул Чен. – Мне только что сообщили, что вы двое находитесь в городе. Тот же человек дал понять, кто захватил золото.
      – Говори!
      – Капитан Йоканг Сако со сторожевого корабля «Са-И-Гу». Это он.
      – Кто отдал такое распоряжение?
      – Он действовал на свой страх и риск. Заключил с кем-то сделку.
      – Имя этого человека.
      Ким Чен Ир поджал губы:
      – Он называет себя «Товарищ».
      Римо подался вперед, всем своим видом выражая негодование:
      – Придумай что-нибудь получше! В этой дыре каждая собака называет себя товарищем.
      – Я не знаю его имени, – залепетал Чен. – Слышал только голос. Какой-то крупный махинатор. Я проворачивал с ним кое-какие дела.
      – Почему он передал тебе эту информацию? – спросил Чиун.
      – Йоканг обманул его, и он хочет, чтобы я вернул ему золото.
      – В обмен на что?
      – Я пообещал найти золото в обмен на сообщение о том, что мне можно снова прибегнуть к услугам мастера Синанджу, поскольку тот порвал свой контракт с американцами.
      – Это тебе пообещал пресловутый Товарищ? – удивился Чиун.
      – Да.
      Римо и Чиун обменялись многозначительными взглядами.
      – Кто-то слишком хорошо осведомлен о наших делах, – заключил Римо.
      – Да. Даже чересчур.
      – Уверяю, это не я, – напомнил о себе Ким Ир Чен. – Я очень рассчитываю на тебя, мастер Синанджу. Мне нужен телохранитель.
      – Я отказываюсь работать на этого... – Тут Римо ввернул грязное ругательство.
      Ким Чен Ир удивленно вскинул брови:
      – Наверное, какой-то термин из гольфа. Но при чем тут я?
      – Гольф тут ни при чем, – отозвался Римо. – Это слово означает десять фунтов дерьма, которое затолкали в мешок, рассчитанный всего на пять.
      На лице Чена появилось уязвленное выражение:
      – Знаешь, ты напоминаешь мне мою мать.
      – Сколько золота ты можешь предложить, сын Кима? – спросил Чиун.
      Ким Чен Ир схватился за первый попавшийся под руку телефон.
      – Как насчет пропавшего груза? Я могу отдать приказ, чтобы «Са-И-Гу» вернулся в порт. Я ведь пока еще верховный главнокомандующий.
      – Ты сделаешь это, чтобы сохранить свою бесценную жизнь, – промолвил мастер Синанджу.
      – Вот и договорились, – сказал Чен. – Теперь по поводу твоего контракта. Тебе не кажется, что мастеру Синанджу пришло время снова поработать на благо Кореи? Достаточно тебе заигрывать с Западом.
      – Чиун, об этом не может быть и речи, – вмешался Римо.
      – Я подумаю, – сверкнул глазами Чиун.
      – Вот и отлично! – выпалил сияющий Чен.
      – Но только после того, как получу золото, – добавил Чиун.
      – И после того, как оставшиеся в живых американские моряки вернутся домой, в Америку, – добавил Римо.
      – Какие еще моряки? – всполошился Ким Чен Ир.
      – Те, которых приютили в Синанджу.
      Ким Чен Ир нахмурился и стал похож на кусок сырого теста.
      – С моей стороны это был бы неверный шаг. Это равносильно признанию того, что мои военно-морские силы совершили акт агрессии. На это я пойти не могу.
      – Можешь. И пойдешь! – рявкнул Римо.
      – Ты не находишь, янки, что тебе следует сначала посоветоваться с твоим мастером, прежде чем угрожать его будущему работодателю?
      Римо подался вперед и схватил Ким Чен Ира за глотку.
      Тот обомлел.
      – Предлагаю на выбор, – нарочито вежливым тоном произнес американец. – Что тебе показать – Клинья Смерти или Водоворот Синанджу?
      – Пусть будет Водоворот, – задыхаясь, пролепетал Чен, лихорадочно соображая, к чему это может привести. Американские нравы давно привлекали его; он наделял ими отрицательных героев в своих операх.
      – Отлично. Где тут туалет?
      Чен ткнул большим пальцем в сторону. Внезапно земля ушла у него из-под ног, и он обнаружил, что его, держа за горло, несут к личной туалетной комнате. Ноги его болтались в воздухе, словно подвешенные на пружинках деревяшки.
      – Мастер Синанджу! – сдавленно прокричал он. – Самое время призвать твоего белого раба к порядку.
      Чиун сокрушенно всплеснул руками:
      – Он белый, следовательно, неуправляемый.
      – Проклятие! – выдохнул Ким Ир Чен.
      Дверь, не выдержав могучего удара ногой, разлетелась в щепки, и в следующее мгновение Чен увидел, что стоит на карачках перед своим золотым унитазом. Крышка поднялась, и он заглянул внутрь, туда, где мерно покачивалась химически очищенная голубая вода.
      – Что ты де...
      Последовал всплеск – голова Ким Чен Ира погрузилась в воду. Он задержал дыхание. В ушах у него стоял нестерпимый звон. В них заливалась вода. В процедуре, пожалуй, было бы даже что-то пьянящее, если бы не острая нехватка кислорода. Белый сукин сын снова нажал на слив, и младший Ким стал хватать воду ртом.
      Прошло еще несколько мгновений, и ему показалось, что голова вот-вот взорвется, но янки за волосы вытащил его наружу.
      – Дыши глубже. Подышал? Теперь повторим.
      С этими словами он снова погрузил Чена в сортир.
      Светлейшему Кормчему трижды пришлось испытать на себе, что же это за штука такая – Водоворот Синанджу; наконец, когда голова его в третий раз очутилась над водой, ему позволили как следует отдышаться.
      – Ты изменил свое решение? – поинтересовался Римо.
      – Да, да! Я верну американцев целыми и невредимыми, принеся им официальные извинения. Только сделай мне одно одолжение.
      – Какое?
      – Сделай так, чтобы капитан Йоканг дорого заплатил за то беспокойство, которое он всем нам причинил.
      – За это тебе даже платить не придется, – пообещал Римо.

* * *

      Капитан Йоканг Сако поделил золото между членами команды, оставив большую часть себе. Затем извлек из сотового телефона батарейки, чтобы избавиться от домогательств мистического Товарища, претендовавшего на половину. Сторожевой корабль «Са-И-Ру» продолжал обычное дежурство, меж тем как его капитан обдумывал план дальнейших действий.
      Более всего его привлекала идея бегства. Проблема заключалась лишь в том, куда бежать. Китай не годился. В Пекине золото непременно конфискуют, а его самого в кандалах отправят в Пхеньян. Ненавистные Японские острова привлекали его еще меньше. Что же касается Южной Кореи, то со всеми этими безумными разговорами о воссоединении кто знает, что произойдет через несколько лет – ведь если Ким Чен Ир покорит юг страны, ему, Йокангу Сако, не избежать виселицы.
      Словом, капитан Йоканг все больше склонялся к мысли, что в его положении благоразумнее всего остаться на флоте. В конце концов теперь, когда у него в руках золото, он мог жить как король – только тихо, не привлекая излишнего внимания к своей персоне.
      Правда, оставалась еще его команда. Далеко не на всех можно положиться. С другой стороны, что они могли сделать? Все они несли равную ответственность за незаконное нападение на иностранное судно – преступление, которое каралось смертью.
      Разве что Пхеньян задним числом простит им эту авантюру?
      Последнее соображение заставило капитана нахмуриться. Он прекрасно понимал, что просто так его не простят – непременно придется делиться. Йоканг прошел к себе в каюту и принялся благоговейно разглядывать сложенные там золотые слитки. Основная часть находилась в грузовом отсеке, под замком. Он вполне мог бы предложить половину власть предержащим. Смущало его только одно – а что, если они потребуют отдать все?
      От этих размышлений его отвлек настойчивый стук в дверь.
      – В чем дело? – раздраженно осведомился Йоканг.
      – Радиограмма из штаба флота, капитан.
      – Что им надо?
      – Нам приказано вернуться в порт.
      – На базу Пипа-гот мы должны прийти только через пять дней.
      – Приказано зайти в Нампхо.
      Нампхо! Йоканг лихорадочно соображал. Нампхо не был портом приписки «Са-И-Ру». Зато это был ближайший к столице порт, и располагался он в устье реки Тэдонган. Неужели в Пхеньяне узнали правду о гибели американской подводной лодки?
      – Передай, что мы приняли их приказ, – сказал Йоканг. – И сообщи старшему помощнику, что мы уходим в Южную Корею.
      – Но почему?
      – Потому что Пхеньян каким-то образом узнал правду! – отрезал капитан Йоканг и закрыл каюту на ключ.
      Выбора больше не было. Оставалось лишь попытаться спасти свою шкуру. Чему-чему, а этому капитан Йоканг за годы службы научился.

      Чип Крафт возвращался к себе домой на Парк-авеню, и его не оставляли тревожные мысли.
      Может, он погорячился? В конце концов «Друг» сделал его богатым и могущественным. Он и мечтать о таком не смел, когда работал простым установщиком. А ведь с тех пор прошло не так уж много времени. С ним «Экс-эл» стала лидером в сфере информационных систем и готовилась ворваться в новый век – век полностью интегрированных интерактивных компьютерных, телевизионных и кабельных сетей, – будучи во всеоружии.
      Сам Чип не понимал, зачем, собственно, нормальному человеку могут понадобиться сразу пятьсот телевизионных каналов, как не понимал и то, зачем ему иметь возможность отправлять или получать факсы, сидя на пляже или катаясь на американских горках, – пропадал смысл отдыха на пляже или катания на этих самых горках.
      Но от прогресса никуда не деться. И если на нем к тому же можно прилично заработать (а цифры получались астрономические), то кому, как не Чипу, резонно полагал он, участвовать в дележе прибыли.
      Принимая во внимание размах грядущей технологической революции, шантаж американского правительства представлялся незначительным инцидентом.
      Чип загнал автомобиль в прохладный бокс гаража и сел в лифт. Мозг его лихорадочно работал.
      «Почему бы и нет?» – рассуждал он. Ему уже тридцать пять, и если он сейчас выйдет из игры, то к сорока не будет нужен никому – на карьере можно поставить крест. Оставалось одно – к сорока стать королем в своем бизнесе.
      К тому же «Друг» пока ни разу его не подвел. Ни разу. Это была идеальная мыслящая машина – такие машины не ошибаются. Если «Друг» заявлял, что успех гарантирован, значит, он действительно гарантирован.
      Да и что делать с телами этих подонков из гетто, которые потихоньку разлагались в подвале штаб-квартиры «Экс-эл»?
      Чип открыл дверь, зажег неяркий свет и окинул взглядом элегантную, но без излишеств – в два яруса – гостиную. В ней по крайней мере не было ничего виртуального. Гостиная самая что ни на есть настоящая.
      Швырнув на кресло кожаный ручной работы портфель, Чип подошел к бару, чтобы чего-нибудь выпить – хорошо бы сейчас расслабиться. Субботний вечер катил в ночь, но у него оставалось еще два выходных дня. На работе он должен появиться только во вторник. Приятно все-таки возвращаться из отпуска в субботу накануне Дня труда.
      – Можешь не утруждать себя смешиванием коктейлей, – предупредил его сухой голос, донесшийся из темного угла, куда не проникает свет.
      Чип уронил бокал и повернулся на голос.
      – Кто здесь? Кто это сказал?
      У зашторенного окна сидел какой-то человек. Когда он поднялся, лунный свет выхватил из тьмы короткое серое дуло «кольта» 45-го калибра.
      – Берите, что хотите, – жалобно пролепетал Чип. – Я вам не помешаю.
      – Мне нужна от тебя только информация, – выпалил неизвестный. Он вышел из тени, и стало видно его лицо.
      – Я вас знаю? – недоуменно спросил Чип.
      – Ты должен сказать мне это, – ответил неизвестный.
      Крафту показалось, что эти седые волосы и очки без оправы он уже где-то видел.
      – Прошу прощения, вы раньше работали в «Экс-эл»? Вы один из тех программистов, которых нам пришлось сократить?
      – Меня зовут Смит.
      – Харолд Смит?
      – Выходит, ты меня знаешь?
      – Я думал, вас уже нейтрализовали, – сболтнул Чип первое, что пришло в голову.
      – Ты был не прав.
      – Я арестован?
      – Я не уполномочен арестовывать тебя – и ты прекрасно знаешь это.
      Чип Крафт вздохнул с облегчением.