Въехав в ворота психиатрической клиники «Вудлаун», Баз Катнер поежился – место показалось ему нехорошим.
      Возможно, виной тому были свирепого вида каменные головы львов, венчавшие кирпичные столбы ограды, а может, зловещая желтая молния, только что прорезавшая ночное небо.
      Разумеется, то обстоятельство, что багажный отсек фургончика Катнера «форд-эконолайн» был битком забит ворованным компьютерным оборудованием, ничего общего с его тревожным состоянием не имело. Он и ему подобные кормились с сомнительных махинаций. Одно из таких дел и привело его к воротам «Вудлауна» той непогожей сентябрьской ночью.
      Небо над проливом Лонг-Айленд прочертила очередная молния, выхватив из тьмы трехэтажное кирпичное здание, которое Баз Катнер объезжал в поисках грузового подъезда. Издалека донесся запоздалый раскат грома, приглушенный и неубедительный.
      Освещавшая подъезд тусклая лампочка тянула ватт на сорок, не больше. Впрочем, этого было вполне достаточно. Следуя инструкциям, которыми снабдил его по телефону бесстрастный голос, Баз наконец нашел, что искал – рифленую стальную дверь, выходившую на бетонный пандус.
      Прежде чем сдать назад, к пандусу, Катнер открыл дверцы багажника, остановился и стал ждать.
      Накрапывал теплый дождь. Капли с монотонной регулярностью стучали по крыше фургона. По лобовому стеклу потекли струйки воды. Катнер взглянул на часы и, коснувшись кнопки сигнала, хотел было уже известить гудком о своем прибытии. Однако голос по телефону, принадлежавший тому, кто все это и устроил, предупредил, чтобы Баз не привлекал к себе внимания. На сей счет «менеджер» выразился вполне определенно. Да и вообще у Катнера создалось впечатление, что этот человек знает, что делает, словно тайные поставки компьютерного оборудования клинике «Вудлаун» – событие самое заурядное.
      «Может, так оно и есть», – рассуждал про себя Катнер. Медицинская индустрия вследствие проводимой Вашингтоном политики пребывала в загоне. Возможно, это не столь заметно, как в компьютерном бизнесе, но тем не менее...
      «Устроитель», разговаривавший с Катнером по телефону, представился Джонсом (так он ему и поверил!) и оказался весьма пунктуален: ему требовались джукбоксы  с дисками типа «УОРМ»  экстракласса, причем с иголочки, то есть ни в коем случае не б/у и без всяких предварительно установленных программ. Последнее Джонс подчеркнул особо. Катнер предпочел не спорить: если этот тип хочет иметь девственно чистые машины – что ж, его право.
      Рифленая стальная дверь со скрипом поползла вверх.
      Покосившись на установленное сбоку зеркальце заднего вида, Катнер увидел фигуру высокого, долговязого человека. Тот старался держаться в глубине, чтобы на него не падал свет от едва тлевшей лампочки над входом. Похоже, для того, кто рискует приобретать дорогое компьютерное оборудование сомнительного происхождения, Джонс весьма привередлив.
      Катнер вышел из машины:
      – Так вы и есть Джонс?
      – Да, – глухо откликнулась тень в дверном проеме.
      Баз узнал голос. Ошибки не было – это Джонс. Последний старался говорить безапелляционным тоном, что, впрочем, не могло скрыть присущей его речи сухой, безжизненной интонации.
      Опасливо озираясь по сторонам, Катнер медленно поднялся по ступенькам. Человек немедленно отступил еще глубже в тень, словно сознательно избегая излишних контактов. Баз успокоился: если бы здесь была фэбээровская засада, этот малый не шарахался бы от него, как пугливая лошадь.
      – Деньги с собой? – спросил Катнер.
      Тень наклонилась и извлекла откуда-то небольшой атташе-кейс. Катнер открыл его и, убедившись, что в нем и впрямь тысяч тридцать долларов, снова закрыл.
      – О'кей, – проронил он, выпрямившись, – считайте, что мы договорились.
      – В уговор входит и установка, – сухо проскрипел Джонс.
      – Ладно. Скажите только где.
      – Следуйте за мной.
      С этими словами тип резко повернулся и углубился в пещерный мрак, освещая себе путь маленьким карманным фонариком. Катнер послушно последовал за Джонсом и вскоре почувствовал, что каменный пол пещеры идет под уклон. Наконец они оказались в каком-то холодном помещении, где отчетливо проступали очертания огромных промышленных печей. Миновав затянутую паутиной старую угольную печь, Катнер увидел в углу железные баки, заполненные серой золой.
      – Вот уж не думал, что в наше время кто-то жжет уголь, – пробормотал он.
      – Бывает, когда нужно что-нибудь уничтожить, – отозвался Джонс.
      Катнер хмыкнул:
      – Неужели есть еще люди, которые вывозят золу?
      Джонс, словно не расслышав вопроса, поспешил переменить тему:
      – Вы никому не сказали, что едете в «Вудлаун»?
      – Кому же я мог сказать? Вам известно, что дело это нелегальное, мне – тоже. Чем меньше людей знают о нашей сделке, тем лучше. И рекламное объявление я составил соответственно.
      – Вы не производите впечатления человека, который зарабатывает на жизнь торговлей краденым, – заметил Джонс.
      – А вы не похожи на того, кто это краденое скупает. Но так уж устроен мир. Есть ребята вроде меня, которые делают хорошие деньги на установке информационных систем, другие – вроде вас – штудируют газетные объявления в надежде найти оборудование, купив которое они не подорвут свой бюджет.
      Джонс подошел к какой-то двери и при помощи трех различных ключей, болтавшихся на металлическом кольце, открыл замки. Вновь темное помещение: здесь было еще холоднее, и сюда уже не доносился шум дождя.
      Щелкнул выключатель, и под потолком зажглась единственная двадцатипятиваттная лампочка.
      – Это там. – Джонс не поворачиваясь указал фонариком на дальнюю стену, где в выложенной из кирпича нише стояли четыре стареньких сервера .
      Пол был усыпан песком, битым щебнем и цементом. Хотя невероятно тусклое освещение не позволяло разглядеть детали, что-то подсказывало Катнеру, что нишу недавно увеличили.
      – Я бы хотел, чтобы эти... как вы их называете?
      – Джукбоксы.
      – Вот-вот. Чтобы джукбоксы были соединены с серверами.
      – Вам нужна гибридная сеть? Что ж, это разумно. Вы знаете, чего хотите.
      – Да, знаю. Можете установить дисководы к утру?
      – Постараюсь.
      – Утром все должно быть готово. И чтобы ни одна живая душа об этом не знала.
      – Будет сделано, – отчеканил Баз Катнер, направляясь обратно к своему фургону. У входа стояли две тележки – ручная и побольше, на которых он чуть позже и перевез джукбоксы и оптические диски «УОРМ» в помещение, где располагались серверы.
      Совершив первый рейс, Катнер обнаружил, что Джонс исчез. Не исключено, что притаился где-нибудь между печами. Спиной ощущая его взгляд, Баз перевез остальное оборудование и занялся делом.
      Время от времени ему казалось, что Джонс крутится где-то совсем рядом и его просто не видно – паршивая двадцатипятиваттная лампочка лишь подчеркивала пещерный мрак. Катнеру вдруг пришло на ум, что Джонс похож на могильщика, нетерпеливо поджидающего очередного клиента. Возможно, дело было в его глуховатом голосе или неправдоподобной худобе...
      Чтобы отогнать дурные мысли, Баз стал без умолку болтать.
      – Вам крупно повезло, Джонс. Эти оптические дисководы даже в двадцать первом веке будут считаться последним писком. Так что, даст Бог, вам не скоро понадобится их заменить.
      – Я слышал, уже закончены лабораторные испытания кристаллического блока памяти, – раздался вдруг голос Джонса. – Информация считывается лучом лазера.
      – Вот как? Знаете – если вам, конечно, интересно мое мнение, – от лаборатории до кухни путь долгий. Вы меня понимаете.
      – Могу я поинтересоваться, где вы достаете свое оборудование?
      – В разных местах. Многие конторы, занимающиеся компьютерами, теперь разоряются. Или сдают товар по бросовым ценам. Я подбираю то, что плохо лежит.
      – Возможно ли установить происхождение данного оборудования?
      – Только не через меня. Это джукбоксы производства «Экс-эл Сис. корп.». Лучшая модель. Если они имеются в наличии, меня извещает об этом по телефону какой-то неизвестный. Потом я встречаюсь с человеком, которого никогда прежде не видел, деньги – наличными – переходят из рук в руки, и я отправляюсь восвояси на машине, до отказа набитой товаром. – Катнер помолчал, затем добавил: – Кстати, не желаете приобрести новый терминал?
      – Нет.
      – Точно? Хорошая штука. Случайно завалялся у меня в багажнике. Новье – я даже еще не знаю, как такие называются. Процессор совмещен с монитором, снабженным матовым защитным экраном. Нажимаете кнопку и можете работать. Поставляется в комплекте с высокосенсорной клавиатурой.
      – Мне не нужны никакие новомодные штучки, кроме оптических дисководов.
      – Мое дело предложить... Между прочим, эти дисководы, как я уже заметил, вещь стоящая. Если вам необходимо хранить информацию сколь угодно долго, лучше «УОРМ» ничего не найти. Достаточно один раз записать, и все останется на диске навечно. Случайное уничтожение невозможно. И вам больше не нужно мучиться с ленточными накопителями.
      – Я намерен хранить на них резервные копии.
      – Разумное решение, достойное осторожного человека. А вы человек осторожный – уж я-то вижу. – Катнер помахал зажатым в ладони пучком соединительных проводов. – Так где тут у вас базовый блок?
      – Вон там рядом со стояком, – загробным голосом отозвался Джонс.
      Баз огляделся. В углу он увидел стояк, рядом с ним – сервер, последний в ряду. На корпусе кое-где проступала ржавчина, снизу торчал конец плоского кабеля.
      – Довольно допотопный.
      – Мне не нужна современная проводка, – так же бесстрастно откликнулся заказчик.
      Катнер подтянул кабель к базовому блоку и принялся накручивать «звезду». Правда, он был не прочь и поддержать разговор.
      – А куда ведет этот плоский конец?
      – На второй этаж.
      Катнер растерянно заморгал и, обернувшись, обратился в пустоту:
      – Выходит, между этой системой и терминалами еще целый этаж?
      – Да.
      – О'кей. Я вижу, вы и впрямь не хотите, чтобы кто-либо о вашей гибридной сети знал, – растерянно пробормотал парень, раздумывая о том, а не сперли ли в свое время и эти серверы с какого-нибудь склада. Если и так, то это имело место лет сто назад. Хотя для своего времени они вполне годились. Такие производили в «Интернэшнл дэйта корпорейшн». Тем хуже для них. Когда-то Базу довелось иметь дело с этой конторой. В те времена, если человек разбирался в компьютерах, о будущем можно было не беспокоиться.
      Подсоединяя кабель, Катнер заметил, что пресловутый стояк и не стояк вовсе. Внешне он действительно выглядел таковым, однако, заглянув внутрь, Катнер обнаружил, что это своего рода защитный экран. То ли из меди, то ли из какого-то иного проводника. Возможно, из сплава никеля. Прекрасное средство, позволяющее улавливать и поглощать радиосигналы. Подобные экраны устанавливали для защиты серверных сетей ЦРУ и АНБ , чтобы предотвратить угрозу перехвата и дальнейшей расшифровки сигналов, генерируемых компьютерами. Правительство даже изобрело специальный термин для подобных щитов: «Буря». Что и говорить, от бурь и потрясений такие кабели были защищены надежно.
      «Что же это за больница такая?» – задавался вопросом Катнер. Может, никакая это, к черту, не клиника. Баз вспомнил, что по телефону Джонс объяснил, как проехать до места, однако по дороге не встретилось ни одного указателя. Даже на воротах никаких надписей. Оставалось верить на слово заказчику. Вот только неизвестно, сколько стоит слово этого типа, который называет себя Джонсом и все время норовит спрятаться в тени.
      Катнер решил не забивать себе голову. Плевать ему, что это за место, – в конце концов надо успеть все сделать в срок. Больше всего его согревала мысль о том, что за эту ночь он сорвет изрядный куш. И что ему за дело до того, как на самом деле называется это место?
      Баз не умолкал ни на минуту:
      – Когда джукбоксы будут настроены и вы перегоните данные с серверов, можете выбросить эти монстры на свалку, кроме, пожалуй, одного.
      – Я знаю.
      – Нужен человек, чтобы разгрузить базу данных и установить новый интерфейс. Конечно, я могу подъехать с мини-компьютером. Можно перебросить все по каналу прямого доступа. Займет недели две-три в зависимости от объема информации.
      – Благодарю вас, не надо, – сухо проронил Джонс. Судя по акценту, он был то ли из Новой Англии, то ли с Юга. Разница небольшая, если вслушаться.
      – Так или иначе, – не унимался Катнер, – вам понадобится только один сервер. На жестком диске любого джукбокса сто оптических плат, каждая по сто мегабайт. Пять-шесть джукбоксов – и речь уже пойдет о терабайтах, если не гуголбайтах . Если эти «экс-эльки» не подкачают – а репутация у них неплохая, – то с ними не будет проблем до тех пор, пока ваши внуки не станут прадедушками. Чтоб я сдох.
      – Положим, вы преувеличиваете, – холодно заметил Джонс.
      – Если и так, то совсем чуть-чуть.
      – Знаете, я не привык покупать кота в мешке, – отозвался Джонс, – и прекрасно понимаю, что приобрел. Джукбокс действует примерно так же, как простой музыкальный аппарат. Рука робота по команде выбирает нужный оптический диск и помещает его на «карусель» для просмотра. Незаменимая вещь в клинике «Уормвуд».
      – Раньше вы вроде бы называли это место «Вудлаун»...
      Джонс так громко закашлялся, что у База Катнера свело зубы. Очень уж нервное было покашливание.
      – Я оговорился, – сказал Джонс. – Просто думал об этих дисководах «УОРМ».
      – С кем не бывает, – сухо заметил Катнер. – Всякий может забыть, где работает.
      Джонс предпочел не объясняться, и Катнер снова занялся делом. Когда он направился к джукбоксам – с виду они походили на низкие морозильные камеры, – в глаза ему бросился шероховатый край длинной ниши, в которой стояли серверы. Сквозь бетонное основание проступали красноватые крапинки. «Сетка из рубленой меди», – догадался он. Серверы были буквально вмурованы в стену, представлявшую собой защитный экран типа «Буря».
      В тот момент Баз Катнер сделал окончательный вывод: как бы ни называлось сие заведение – «Вудлаун» или «Уормвуд», – оно мало походило на заурядную психушку. Это было ясно как Божий день.

* * *

      Где-то перед рассветом – тусклое освещение не позволяло разглядеть циферблат часов – Баз Катнер закончил установку последнего снабженного оптическими дисками «УОРМ» компьютерного комплекса «Экс-эл Сис. корп.», предназначенного для работы с базами данных.
      Машины работали практически бесшумно, и, стоя за дверью, невозможно было догадаться, что по ту ее сторону функционирует мощнейшая гибридная сеть.
      – Ну вот и готово. – Катнер стряхнул цементную пыль со своих брюк.
      – Вы закончили? – осведомился вдруг кто-то. Катнер резко оглянулся – голос принадлежал отнюдь не Джонсу.
      – Кто здесь? – спросил он.
      – Я задал вопрос.
      Катнер похолодел: теперь голос раздался у него за спиной, и он понятия не имел, как этот неизвестный там очутился.
      – Кто... это?
      – Слуга, который следит за порядком, – сообщил незнакомец.
      Катнер подавил импульсивное желание обернуться, чтобы увидеть наконец, кому принадлежит этот странный, слегка скрипучий голос. Сердце его бешено колотилось.
      – Попросту говоря, вы уборщик? – спросил он.
      – Я уже сказал, в чем заключаются мои обязанности.
      – Стало быть, уборщик.
      – В таком случае можете считать себя мусором, – проскрипел голос. Только теперь Катнер осмелился повернуться.
      – Где вы? – Баз снова повернулся на 180 градусов. – Я вас не вижу.
      – Это потому, что я у вас за спиной.
      Проклятое наваждение! Баз Катнер крутился на одном месте, как юла, а голос все время раздавался у него за спиной. Следовательно, обладатель голоса не мог находиться сзади. Голос доносился откуда-то еще. Из потаенного интеркома или громкоговорителя. Пришлось оставить тщетные попытки обнаружить источник.
      – Что значит «я мусор»? Что вы хотите этим сказать? – спросил Катнер у лишенного телесной оболочки голоса.
      – Вы вор.
      – Я безработный консультант по электронным коммуникациям. Вынужден заниматься установкой компьютерных систем, чтобы погасить задолженность по взносам за дом. А что прикажете делать – стоять за прилавком в универмаге?
      – Ваша жена не одобрила бы ваш образ жизни.
      – Какая к черту жена? Она ушла, как только мы потратили мое выходное пособие.
      – Должно быть, скучаете по детям? – Голос сочувственно хмыкнул.
      – Нет у меня детей. Пожалуй, единственная удача в жизни.
      – Это хорошо.
      – Еще бы.
      – Потому что по такому мошеннику – да еще без жены и без детей – никто горевать не станет.
      – Горевать?
      – Египетские фараоны набирали таких, как вы, для строительства дворцов. – Голос преобразился, он стал грудным и проникновенным, словно рассказывал притчу. – Эти люди могли работать днем и ночью, и их не отвлекали мысли о семье.
      Баз Катнер, почувствовав недоброе, стал медленно отступать к выходу. Голос, казалось, следовал за ним по пятам. Теперь он звучал у него над левым ухом, хотя это и представлялось немыслимым, поскольку рядом никого не было.
      – А когда эти люди выполняли свою задачу, – продолжал скрипеть невидимка, – от них можно было спокойно избавиться, чтобы секреты фараона они унесли с собой в могилу.
      – Но я не знаю никаких секретов.
      – Вы вступили в святая святых императора, которому я служу.
      – Императора?! Да вы сумасшедший! Постойте-ка... ведь это психушка. Ну разумеется, вы сумасшедший.
      – Я не сумасшедший.
      – Мы в Америке. За окном двадцатый век, а вы толкуете о каких-то фараонах, императорах, тайных дворцах. Вы определенно сумасшедший. Тем более что это клиника для душевнобольных. Клиника, конечно, своеобразная, но все же клиника... Здорово же вы меня разыграли!
      Баз Катнер испытал такое облегчение, что расхохотался и долго не мог остановиться. Это был нервный смех.
      Он даже не почувствовал, как острый, словно лезвие, ноготь вонзился ему между позвонками и перерезал спинной мозг с такой легкостью, точно это был не спинной мозг, а отварные макароны.
      Катнер с хохотом рухнул на холодный, усыпанный бетонным щебнем пол. Смех захлебнулся, превратившись в судорожное астматическое дыхание, наконец раздался предсмертный хрип, и все стихло.
      Минуту спустя в помещении появилась знакомая худощавая фигура в сером с совершенно седой головой.
      – Ваша воля исполнена, император Смит, – произнес владелец скрипучего голоса. Он согнулся в поклоне, и в неверном свете мелькнул оранжевый шелк с узором, напоминающим шкуру бенгальского тигра.
      – Хорошо. Прошу тебя, уничтожь тело.
      – Где?
      – Сунь его в печь.
      – Как вам будет угодно.
      – Я бы помог, но мне надо избавиться от его фургона.
      Узловатая пятерня с острыми лезвиями ногтей указала в сторону только что установленных компьютеров.
      – Вы удовлетворены его работой?
      – Да, – ответил Харолд В. Смит. – Теперь КЮРЕ может войти в двадцать первый век.
      – А когда вы вернетесь, мы с вами приступим к переговорам относительно дальнейшего сотрудничества наших Домов, – сказал Чиун, Верховный мастер Синанджу.

      Его звали Римо; посвистывая, он шел навстречу надвигавшемуся урагану.
      Скорость ветра достигала 75 миль в час. Римо насвистывал «Капризный ветер» и, несмотря на все нараставший рев вокруг прекрасно себя слышал.
      Воды Атлантики у Вилмингтона, штат Северная Каролина, словно оцепенели в ожидании урагана «Элвис», который вот-вот обрушится на побережье. Римо шел по берегу Райтвил-Бич мимо роскошных особняков и экстравагантных коттеджей с заколоченными фанерой окнами. На фанерных щитах красовались незатейливые послания «Элвису» от местных жителей.
      Надписи гласили:
      «Элвис, убирайся восвояси!»
      «Элвис, ты не прав!»
      «Проваливай откуда пришел!»
      Как будто ураганам было не все равно.
      На побережье объявили обязательную эвакуацию, и почти все уехали. Все, кроме Роджера Шермана Ко.
      Он решил переждать ураган дома. Вполне в его духе, ибо для Роджера Шермана Ко законы не писаны. Грозу объявили, когда Римо находился в пути – он летел первым классом рейса 334. Прямо с борта самолета он позвонил в Райтвил-Бич.
      – Это Роджер Шерман Ко?
      – Да.
      – Мистер Ко, с вами говорит Бернард Раббл из Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям. Мы обзваниваем всех жителей вашей местности, чтобы лично предупредить о приближении урагана «Элвис».
      – Я остаюсь, – отрезал Роджер Шерман Ко.
      – Точно?
      – Абсолютно.
      – Как будет угодно, – проронил Римо и повесил трубку, после чего попытался освободиться от сидевшей у него на коленях стюардессы. Он давно привык к тому, что стюардессы от него без ума.
      Убедившись, что Роджер Шерман Ко не намерен покидать свой дом на побережье даже по случаю урагана, Римо в аэропорту Вилмингтона взял машину напрокат и направился к нему. Когда до места оставалось около мили, Римо оставил машину и последний отрезок пути проделал пешком, поскольку дорожный патруль заворачивал всех назад.
      Римо был не прочь прогуляться. Свежий воздух действовал на него освежающе. Задание было проще простого, посему исполнитель пребывал в прекрасном расположении духа и невольно насвистывал.
      На то были свои причины, и одна из них заключалась в том, что человека, научившего его свистеть в преддверии урагана, вызвали в штаб-квартиру.
      Римо не знал, с чем это связано, да и не особенно хотел знать. Главное, что он на целую неделю оказался предоставленным самому себе; ему не нужно было выслушивать постоянное брюзжание и жалобы соседей или смотреть бесконечные мыльные оперы по телевизору. Особенно раздражало его брюзжание. Обычно все выглядело примерно так: ему, Римо, бесконечно внушали, что он якобы не ценит по-настоящему того, от кого, собственно, и исходит брюзжание. На что Римо отвечал, что он вообще не ценит людей, которые все время чем-то недовольны, чем лишь усугублял брюзжание. В конце концов он заявлял, что ему легче ценить человека, который не так много брюзжит.
      Словом, когда позвонил босс и поручил ему дело Роджера Шермана Ко, Римо с легким сердцем согласился.
      Черная спортивная рубашка с короткими рукавами плотно облегала его широкую, мускулистую грудь. Римо шел по песчаному пляжу, не оставляя следов. Из него напрочь выбили эту привычку, и теперь, чтобы оставить следы, ему пришлось бы сильно напрячься.
      Черные хлопчатобумажные брюки беспощадно трепал ветер, но он был бессилен что-либо сделать с черными волосами, поскольку Римо носил слишком короткую стрижку. Он шел, слегка наклонившись вперед, стараясь походить на тех застигнутых ураганом людей, которых он видел в теленовостях.
      На удивление, это помогало. Его учили, столкнувшись с силой куда более могущественной, чем он сам, не делать того, что сделал бы в таком случае человек, принадлежавший к западной цивилизации. Сейчас он, безусловно, вел себя как западный человек. Интересно, что сказал бы по этому поводу Чиун? Как знать, может, не все западное так уж плохо?
      Римо пришлось оставить эти размышления на потом: он подошел к дому под номером 47. В памяти всплыл именно этот номер, однако Римо не привык полагаться на память в том, что касалось цифр и прочих мелочей, а потому достал из кармана листок бумаги и проверил. Да, все верно. Он разжал пальцы, и ураганный ветер тут же подхватил бумажный клочок, который исчез, подобно привидению.
      Повернувшись, Римо направился к дому. Теперь ему дуло в бок. Впрочем, тело разбиралось в этом лучше, чем мозг, и само приспособилось к ветру. Римо обнаружил, что идет, как-то странно согнувшись, словно горбун из старого фильма о Франкенштейне.
      Дом сотрясался под шквальными ударами ветра. Так же, как и остальные, он был заколочен фанерными щитами, на которых, правда, не красовалось никаких призывов к «Элвису». Впрочем, урагану, похоже, не было до этого дела.
      Римо постучал в дверь. Стук получился на удивление громким. Дверь задрожала, вслед за этим зашаталось и само строение.
      Очевидно, Роджер Шерман Ко отнес этот стук на счет урагана и дверь не открыл. Римо постучал снова.
      На этот раз Роджер Шерман Ко отреагировал. Дверь распахнулась, и показалось бледное, с ввалившимися щеками лицо.
      – Добрый день, – радостно произнес Римо.
      – Я никуда не поеду. Останусь здесь. Вы не можете принудить меня уехать!
      – Я провожу исследование для Национальной метеослужбы, – с улыбкой отозвался Римо. Человек западной культуры в данной ситуации скорее всего грозно нахмурил бы брови. Подобная реакция заставляла людей насторожиться, вызывала у них страх – в результате они либо старались незаметно улизнуть, либо становились агрессивными. Улыбка же, напротив, действовала обезоруживающе – люди теряли бдительность и тем самым зачастую подписывали себе смертный приговор.
      На лице Роджера Шермана Ко отразилось недоумение.
      – Что, этим надо заниматься прямо во время урагана?
      – Ураганы помогают человеку сконцентрироваться, – заверил его Римо. – Таким образом мы получаем более достоверные результаты.
      Роджер Шерман Ко перевел взгляд на руки Римо, на невероятно мощные запястья, наконец, на его пустые ладони и спросил:
      – А где же ваш опросный лист?
      Римо красноречиво постучал пальцем по голове:
      – Здесь. Я все держу здесь.
      Роджер Шерман Ко не нашелся что сказать и только ошарашенно смотрел на незнакомца.
      – Итак, вопрос первый, – сказал тот – Одобряете ли вы предложенный Национальной метеослужбой новый принцип присвоения имен ураганам?
      – Что? – прокричал Роджер Шерман Ко, стараясь перекрыть нарастающий вой ветра.
      – Этот ураган, – прокричал в ответ Римо, – назван «Элвисом» в порядке эксперимента. Когда мы увидели, каким успехом пользуются почтовые марки с изображением Элвиса Пресли, стало ясно, что надо попробовать. Ну знаете, с целью популяризации тропических ураганов. Вам нравится такое название? «Элвис». Пожалуйста, отвечайте только «да» или «нет».
      – Нет! Мне вообще не нравятся ураганы.
      – Ладно. Национальная метеослужба надеется, что «Элвис» откроет целую серию ураганов, носящих имена знаменитостей. На этот сезон ураганов мы рассматриваем следующие – тропический тайфун «Розанна», ураган «Мадонна» и ураган «Клинт».
      – Иствуд или Блэк?
      – Блэк. Музыка кантри снова в моде. Вы можете сказать, какое из этих имен вам больше по душе?
      – Послушайте, мне бы хотелось сперва пережить «Элвиса», а уж потом думать о следующем, если не возражаете.
      – Понял. Теперь обязательный вопрос о сексуальных предпочтениях. Вам больше нравятся женские или мужские имена ураганов?
      – Мне нравится вообще без ураганов! – заорал Роджер Шерман Ко, с трудом удерживая дверь. Римо про себя недоумевал: почему бы Роджеру Шерману Ко просто не предложить ему войти? Потом решил, что некоторые люди, ввязавшись в драку, не в состоянии остановиться.
      – Я не хотел вас обидеть. Мне просто необходимо знать ваши сексуальные предпочтения.
      – Женские имена на слух как-то лучше. Раньше ураганы всегда носили женские имена.
      – Я того же мнения, – согласился Римо.
      – Вы закончили? – спросил Роджер Шерман Ко, щурясь от ветра, тогда как незнакомец, казалось, вовсе не замечает того, что творится вокруг.
      – Минуточку. Еще пара вопросов.
      – Только побыстрее!
      – Как вы относитесь к проблеме застройки в местности, подверженной ураганам? Если «Элвис» снесет этот дом, считаете ли вы, что он должен быть восстановлен на деньги ФАЧС ?
      – ФАЧС – это анекдот.
      – Скажите это жертвам наводнения на Среднем Западе.
      – Я и сам едва не лишился своего дома после урагана «Хьюго».
      – Неудивительно, что вы предпочитаете ураганы с женскими именами.
      – Я предпочитаю, чтобы ураганов вообще не было.
      Рев нарастал. Это еще не был грохот товарного поезда, с каким обычно проносится тропический шторм, но сомнений не оставалось: ураган приближается. Римо понял, что пора заканчивать.
      – У вас есть близкие? – спросил он.
      – А почему это беспокоит Национальную метеослужбу? – осведомился Роджер Шерман Ко.
      – А потому что вам не судьба пережить ураган «Элвис», – как ни в чем не бывало ответил Римо.
      Роджер Шерман Ко видел, как шевелились губы сотрудника метеослужбы, но слов не разобрал.
      – Что вы сказали? – переспросил он.
      – Вы верите, что миром правит закон: человек человеку волк? – крикнул незнакомец.
      – Что за дурацкий вопрос?
      – Прямой.
      – Да, человек человеку волк.
      – Значит, если один волк пожирает другого, это нормально?
      – Так уж устроен мир.
      – И если более крупный и сильный волк захочет сожрать вас, вы не будете возражать?
      – Нет, если я первым показал зубы.
      – Значит, вы всего-навсего хищник, – проронил Римо.
      – Что? – снова не расслышал Роджер Шерман Ко.
      – Я просто хотел убедиться, что вы поняли, почему мне приказано вырвать у вас кусок мяса.
      – Я отказываюсь вас понимать! – заорал Роджер Шерман Ко, стараясь перекричать все усиливавшийся вой ветра.
      – Вы Роджер Шерман Ко, верно?
      – Да, это я.
      – Тот самый Роджер Шерман Ко, который зарабатывает на жизнь заказными убийствами?
      – Что?!
      – Тот самый, кто заживо сжег целую семью, чтобы они не смогли дать показания против клана Дамброзиа?
      – Вы спятили? Я совсем не тот, за кого вы меня принимаете.
      – В Национальном центре информации о преступности придерживаются иного мнения, – произнес Римо, с невинным видом поднимая руку. Он сжал кулак и выставил вперед указательный палец. Причем проделал все это с подчеркнутой небрежностью, которой требовала восточная традиция, посему Роджер Шерман Ко успел скрыться за дверью.
      Однако отойти от двери он уже не успел.
      Говорят, что ураган способен загнать соломинку в ствол дерева. Римо не нуждался в помощи урагана. Указательным пальцем правой руки он пробил дверь и ударил Роджера Шермана Ко в самое сердце.
      Когда «интервьюер» извлек палец из двери, она открылась – тело Роджера Шермана Ко конвульсивно дернулось и по дверному косяку сползло на пол. Когда оно распласталось у ног Римо, это было уже мертвое тело. Сердце Роджера Шермана Ко не выдержало взрывной силы, которую Римо вложил в свой молниеносный удар.
      Ветер неистовствовал, и Римо решил оставить тело возле открытой двери. Ураган непременно ворвется в дом, и впоследствии все решат, что Роджер Шерман Ко стал жертвой «Элвиса». Виной всему стихийное бедствие, а вовсе не тайный агент правительства Соединенных Штатов, которое сочло, что преступник калибра Роджера Шермана Ко заслуживает высшей кары.
      Уже отойдя от дома номер сорок семь, Римо услышал, как кто-то слабо вскрикнул.
      Он оглянулся.
      В дверном проеме стояла маленькая девочка с печальными карими глазами и русыми волосами.
      – Папа, папа... – закрыв рот ладошкой, недоуменно повторяла она.
      – Эйприл, что случилось? – раздался встревоженный голос, а затем в проеме показалась женская фигура. Увидев лежавшего у двери Роджера Шермана Ко, женщина увлекла девочку внутрь, затем с плачем склонилась над бездыханным телом:
      – Роджер, Роджер! Вставай. Что с тобой, Роджер?
      К этому моменту Римо успел исчезнуть в сгущавшейся мгле, возвещавшей, что ураган «Элвис» уже не за горами.
      Из кружившего над самым эпицентром урагана патрульного вертолета заметили мужчину в черной рубашке с короткими рукавами, который, невзирая на шквальный ветер, стоял на самом конце каменного мола. Уже одно это само по себе казалось невероятным.
      Однако самым непостижимым было то, как вел себя неизвестный (в конечном итоге именно это обстоятельство не позволило пилоту доложить об увиденном). Всякий раз, когда на мужчину обрушивался град увлекаемых ветром деревянных обломков, он просто поднимал руку или выставлял вперед ногу: куски дерева разлетались в щепки и уносились прочь, не причинив ему никакого вреда.
      Видимо, человек этот был рассержен... рассержен не на шутку. Только очень сердитому человеку могло бы прийти в голову бросить вызов урагану «Элвис».
      Привлекала внимание и еще одна странность: казалось, неизвестный старается защитить от разрушения единственный уцелевший на побережье дом. И похоже, ему это удавалось.

      Только-только рассвело, когда доктор Харолд В. Смит появился в своем офисе. Кивнув секретарше, он прошел в свой по-спартански обставленный кабинет, окно которого выходило на пролив Лонг-Айленд. Пролив, обычно сверкавший синевой и испещренный белыми парусами прогулочных яхт, в тот день выглядел безжизненно серым.
      Штормовые предупреждения поступали от Чарлстона, штат Южная Каролина, до острова Блок. «Элвис», зацепив Вилмингтон, теперь, словно обезумевший волк, устремился вверх по Восточному побережью, гоня перед собой атмосферный фронт с тяжелым спертым воздухом и зловещими свинцовыми облаками.
      Харолд В. Смит, не обращая внимания на приближавшийся ураган, расположился за массивным дубовым столом и нажал потайную кнопку; в следующее мгновение панели беззвучно раздвинулись, и на поверхности стола появился компьютерный терминал.
      Харолд В. Смит еще не догадывался, что произвел эту операцию – совершаемую практически ежедневно вот уже тридцать лет, на протяжении которых он занимал кресло директора санатория «Фолкрофт», – в последний раз. Он привычно загрузил компьютер и включил антивирусную программу. Спустя шесть секунд на экране появилось сообщение о том, что новые оптические диски – так же как и старые ленточные накопители серверов – свободны от вируса.
      Прошла уже почти неделя, как в цокольном этаже «Фолкрофта» – мозговом центре КЮРЕ, организации, тайным руководителем которой он являлся, – были установлены новенькие джукбоксы производства «Экс-эл Сис. корп.» с оптическими дисками «УОРМ».
      Последнее время Смит пребывал в довольно благодушном настроении. Такое случалось редко; человек он был замкнутый, и улыбка как-то не вязалась с его сухим, как у римского патриция, лицом. Да и в то утро он не то чтобы улыбался – просто уголки губ у него были неестественно напряжены. Только тот, кто знал Харолда В. Смита на протяжении всей его жизни, смог бы различить в этой неестественной гримасе выражение удовлетворения.
      Смит уже довольно давно усовершенствовал компьютерную сеть для обслуживания КЮРЕ. Он смонтировал ее сам еще тогда, когда КЮРЕ – правительственная организация, официально в природе не существовавшая, – только-только начала функционировать.
      Было время, когда в целях безопасности распечатанные материалы отправлялись в бумагорезательную машину. Но даже при том, что распечатки просматривались буквально считанные секунды, прежде чем уйти в небытие, сгорев в угольных топках, все же существовал риск утечки. Харолд В. Смит первым решил полностью отказаться от использования печати. Четыре базовых сервера параллельно с новенькими оптическими джукбоксами через защищенный стояк соединялись с компьютерным терминалом на столе Смита – принтерам, которые могли бы распечатать секретные материалы, в этой схеме места не было.
      Когда в начале 60-х Управление перспективного планирования научно-исследовательских работ при министерстве обороны, соединив посредством телефонного кабеля 32 компьютера, создало первую компьютерную сеть, то даже в Объединенном комитете начальников штабов не подозревали, что к сети подключен и тридцать третий, – таким образом Харолд У Смит всегда был в курсе всего, что там происходило.
      В начале 70-х информацию стали перегонять по телефонным линиям, но для Смита это не было откровением. Он занимался этим с самого рождения КЮРЕ.
      К тому времени, когда появились оптико-волоконные кабели, термин «мультиплексирование» уже прочно вошел в лексикон Смита.
      Как только персональные компьютеры заполонили рынок и американцы начали активно пользоваться электронной почтой для получения самой разнообразной информации, для Харолда В. Смита открылись новые возможности: он периодически прочесывал компьютерные сети на предмет сбора данных для последующего их анализа и использования в работе.
      Когда на рынке появилось новое программное обеспечение под названием «Уиндоуз», он даже не потрудился прочитать о нем – его собственная операционная система «Дорс» была создана на пять лет раньше и уже тогда лет на десять опережала «Уиндоуз».
      Развитие высоких технологий, позволившее подавать на экран цифровое изображение, меню и прочее, не застало Харолда В. Смита врасплох. На его монохромном терминале текст набирался зелеными буквами на черном фоне, поскольку именно такая гамма оказалась оптимальной для его глаз, однако одного нажатия кнопки было достаточно, чтобы получить цветной монитор, способный принимать телевизионные сигналы. На рынке такие штуки тогда только-только появлялись – Смит же пользовался этим давным-давно.
      Теперь сеть министерства обороны была подключена к Интернету, и добрая половина Америки извлекала горы информации по кабельным и телефонным линиям.
      Харолд В. Смит представлял собой информационного суперхакера еще в те времена, когда весь мир в отношении электроники оставался совершенно невежественным.
      Однако в последнее время компьютерные сети настолько разрослись, что комплекса из четырех установленных, в «Фолкрофте» стареньких серверов – хотя они и были идеально адаптированы для выполнения стоявших перед КЮРЕ задач – стало явно недостаточно. Смит, чтобы идти в ногу со временем, вынужден был искать новую высокопроизводительную систему. Что ж, оказалось это нетрудно. В сфере информационных систем всегда существовал черный рынок. Главное, чтобы оборудование было краденым. «Фолкрофт», оставаясь частной клиникой, еще не вступил в век информатики, а потому легальным путем приобретать такие мощные машины было невозможно. КЮРЕ располагала значительными бюджетными средствами, но бюджет ее сохранялся в тайне, и такие покупки – если они совершены по легальным каналам – неизбежно привлекли бы внимание Американской медицинской ассоциации и Службы внутренних доходов.
      Тогда-то Харолд В. Смит и связался с подпольным поставщиком ворованных информационных систем, договорился о поставке, проследил, чтобы оборудование устанавливалось в цокольном этаже несуществующей психиатрической лечебницы, а затем – когда все было готово – приказал уничтожить единственного свидетеля, чтобы избежать малейшего риска огласки. Конечно, приятного мало, но что делать... Баз Катнер отдал свою жизнь за страну – просто ему не суждено было узнать об этом.
      В начале 60-х, когда КЮРЕ только создавалась, цель, миссия, которая на нее возлагалась, была весьма ясной и чрезвычайно опасной: обнаруживать и устранять угрозы – внутренние или внешние – национальной безопасности Соединенных Штатов. В то время повсюду царило беззаконие, и меры требовались экстренные. Послужной список Харолда В. Смита, безликого программиста-компьютерщика из ЦРУ, убедил окруженного со всех сторон врагами Президента, что это единственный человек, на которого он может положиться. Президент изложил проблему следующим образом: демократические институты не работают; коррупция на всех уровнях, усугубляемая угрозами экстремистов всех мастей, угрожает похоронить великий эксперимент, начатый Америкой. Президент заявил, что, если подобное не искоренять, он будет вынужден ограничить конституционные свободы на период кризиса – возможно, до конца столетия – и ввести военное положение.
      Что означало бы конец Соединенных Штатов Америки. Оба прекрасно это понимали.
      Поэтому, когда Президент – всего за несколько месяцев до того, как был сражен пулей наемного убийцы, – рассказал Харолду В. Смиту о создании КЮРЕ, автономного секретного агентства, уполномоченного ради восстановления социального порядка в Америке действовать даже в обход конституции, тот не мог не отметить своевременности этого шага. Смит стал первым и единственным руководителем КЮРЕ. Название агентства указывало на то, что общество больно и нуждается в лечении.
      Поставленный над законом, независимый от исполнительной власти, имеющий право нейтрализовать любого, кто представляет собой угрозу безопасности Америки, Харолд В. Смит, выходец из Вермонта, первые десять лет работы в КЮРЕ посвятил главным образом сбору информации, предоставляя заниматься проблемами правопорядка судебным органам, которые нередко наводил на преступников, используя анонимные звонки и инициируя публикации в прессе.
      Однако время было тревожное: судебная система расшатывалась, а беззаконие нарастало. И Президент санкционировал КЮРЕ право убивать.
      Смит понимал – для того, чтобы выполнить поставленную задачу, надо создать не просто тайную полицию, надо создать супермена. Найми он армию агентов, и существование КЮРЕ скоро перестало бы быть для кого-либо секретом. Выход ему подсказали легенды о Доме Синанджу, древней гильдии наемных убийц, которые на протяжении трех тысячелетий охраняли императоров – от Египта до Рима. Раз в сто лет Верховный мастер Синанджу готовил себе преемника, обучая его искусству постижения источника солнца, первейшему и самому эффективному из всех боевых искусств, от которого отпочковались и кун фу, и таэквондо.
      Смит направил своего эмиссара в рыбацкую деревушку Синанджу, расположенную в суровой, неприветливой местности, на западном побережье Северной Кореи, и завербовал Чиуна, последнего из великих мастеров, с тем, чтобы тот обучил белого человека древнему искусству убивать.
      У Смита на примете уже был человек, в лице которого он надеялся обрести карающий меч КЮРЕ, – полицейский Римо Уильямс, сирота, холостяк, бывший морской пехотинец, получивший навыки профессионального убийцы в джунглях Вьетнама. Используя коррумпированность судейской системы, против него сфабриковали ложное обвинение в убийстве, которого он не совершал, и засадили в камеру смертников.
      Долгие годы Уильямс – кличка Разрушитель – выполнял секретные задания, живя на нелегальном положении. Истребляя врагов Америки, он не прекращал своего обучения у мастера Чиуна. Они действовали эффективно и безжалостно – разве что иногда слишком шумели.
      Все это – КЮРЕ, Синанджу, Римо Уильямс – требовалось Харолду В. Смиту для того, чтобы спасти Америку.
      И все же сам Смит предпочитал работать с компьютерами. Они не ведали усталости, были эффективны, предсказуемы и практически непогрешимы. Больше всего он ценил их за то, что им не требовалось прибавки к жалованью и предоставления отпусков.
      Новая гибридная компьютерная сеть позволяла значительно расширить базу данных. Перед Харолдом В. Смитом открывались практически неограниченные возможности.
      Пока же он успел обратить внимание лишь на заметное увеличение скорости работы процессоров и простоту в обращении. Достаточно было лишь коснуться пластиковой клавиши на клавиатуре, как на экране появлялась затребованная информация. Для пожилого человека с ослабленным зрением, который провел три десятка лет за этим столом в неустанных заботах о судьбах американской демократии, немаловажное значение имело любое улучшение.
      Легкий ветерок коснулся лица Смита, и он тревожно вскинул голову, уже приготовившись нажать на кнопку и немедленно убрать терминал со стола.
      Перед закрытой дверью стоял Верховный мастер Синанджу. Ростом не более 150 сантиметров, этот старик кореец в белом полотняном кимоно напоминал высохшую мумию, завернутую в погребальный саван. Череп его был абсолютно лыс, если не считать клочков седого пуха над ушами.
      – Мастер Чиун! – удивился Смит. – Странно, моя секретарша не уведомляла меня о вашем приходе.
      Чиун поклонился; сухое, как древний пергамент, лицо его изборождали глубокие морщины, выдававшие восточное коварство и мудрость.
      – Это потому, что она не видела и не слышала, как я прошел мимо, – отозвался Чиун скрипучим голосом, в котором частенько звучали недовольство и раздражение. Сегодня, впрочем, в нем угадывалось тайное удовлетворение. – Какой прок от убийцы, который не может проникнуть незамеченным в покои своего императора?
      Харолд Смит предпочел промолчать. Слышал бы сейчас Президент, основавший КЮРЕ, что к назначенному им директору обращаются как к императору, он решил бы, что доверил неограниченную власть сумасшедшему, одержимому манией величия. Суть же заключалась в том, что Чиун величал Смита императором, поскольку Дом Синанджу на протяжении всего своего существования обслуживал правителей, обладавших абсолютной властью, и поступать иначе для старого корейца означало риск вызвать гнев предков, которые вполне могли наблюдать за ним из своих других жизней.
      – Ясно. – Смит поправил темно-синий с желтоватым отливом галстук выпускника Дартмутского колледжа – единственное цветовое пятно, скрашивавшее его совершенно невзрачную внешность. Костюм, волосы и даже лицо – все было нейтрального серого цвета. Сдвинув на нос очки без оправы, Харолд спросил: – Вы посмотрели наш контракт?
      – Да.
      – Устраивает?
      – Количество золота осталось прежним – его не больше, чем было в прошлом году.
      – Мы уже обсуждали этот вопрос, – произнес Смит с едва скрываемым раздражением.
      – Да, мы обсуждали это, – срываясь на визг, откликнулся Чиун, – но мне так толком и не объяснили, почему самая великая в истории школа наемных убийц не может рассчитывать на увеличение вознаграждения.
      Смит не стал напоминать мастеру Синанджу, что до мельчайших подробностей обрисовывал ему все, что касалось золотого груза, который на подводной лодке следует доставлять в деревню Чиуна. Набравшись терпения, он сказал:
      – Страна испытывает огромный дефицит. В этом году увеличение вознаграждения невозможно.
      – А на будущий?
      – На будущий, может быть. Теоретически.
      – Если возможно на будущий, то почему не в этом? Я готов отказаться от значительного увеличения в будущем году в обмен на скромное повышение в этом.
      Смит поморщился – у него возникло ощущение дежа вю . Те же самые слова Чиун произносил и в прошлом году. Тогда Харолд отделался от назойливого корейца, предоставив в его распоряжение Римо и дом.
      – Мне очень жаль, но в этом году ничем помочь не могу. Более того, не поручусь и за следующий. Возможно, через год все изменится к лучшему. Придется подождать.
      – Во всем виноват новый Президент, не так ли? Скопидом-демократ.
      – Президент испытывает огромное давление как со стороны Конгресса, так и со стороны электората. Все в один голос требуют сокращения расходов федерального правительства.
      Чиун крадучись подошел к столу и, понизив голос чуть ли не до шепота, сказал:
      – Возможно, для всех нас будет лучше, если несговорчивый Конгресс вместе с бесчувственным электоратом отправятся к праотцам.
      – Именно Конгресс утверждает бюджет, позволяющий американскому правительству так щедро оплачивать твои услуги, – попытался объяснить Смит. – А электорат – те самые налогоплательщики, из чьего кармана ты получаешь эти деньги.
      – Тогда повысьте налоги! – заверещал Чиун и от негодования всплеснул руками.
      – Президенту не позволят бесконечно увеличивать налоговое бремя.
      – Я готов принять пожертвования на избирательную кампанию. Поручите Римо – уверен, он согласится ходить по домам.
      – Исключено.
      Чиун дернулся, как ужаленный, и устремил на Смита испепеляющий взор своих ясных карих глаз:
      – Это ваше последнее слово?
      – По всей видимости, да.
      Чиун смежил веки и принялся задумчиво теребить тонкий клинышек бородки, прилепившейся на узком подбородке. Казалось, он погружен в раздумья, но Смит знал, что это не так – старый кореец просто пытался воздействовать на его психику.
      Босс уже знал этот фокус и на сей раз был к нему готов.
      – Я позволил себе организовать отправку субмарины с грузом золота на борту, полагая, что нам удастся достичь взаимопонимания, – бесстрастным голосом сообщил он.
      Чиун не произнес ни слова.
      – Если я опережаю события, скажите мне об этом лучше сразу, – продолжал Смит. – Гонять атомную подводную лодку через Тихий океан – удовольствие дорогое.
      Чиун по-прежнему не открывал глаз. Он словно воды в рот набрал.
      Наконец мастер Синанджу поднял веки и печально изрек:
      – От меня зависит судьба нашей деревни. Если из-за недостатка пищи придется топить младенцев в холодном Западно-Корейском заливе, что ж, будь по-вашему. Я прикажу сохранить жизнь мальчикам и избавиться от девочек.
      С этими словами мастер Синанджу покосился в сторону Смита.
      Но тот не купился.
      – Уверен, до этого дело не дойдет, – отозвался он.
      – Но если все-таки дойдет, вы первым узнаете об этом, – ледяным тоном произнес Чиун.
      – Давайте закончим, если больше вопросов нет. Итак, я поставил вас в известность о том, что золотой груз отправляется в Синанджу. – Смит накрыл ладонью телефонную трубку, давая понять, что у него есть и другие дела.
      Мастер Синанджу явно пребывал в нерешительности.
      – Формальное подписание контрактов состоится сегодня вечером? – спросил он наконец.
      – Как вам будет угодно, – ответил Смит, подавив улыбку Он вынужден был отправить подводную лодку еще два дня назад, потому что в ближайшие два месяца другого окна не предвиделось. Если золото не попадет в деревню Синанджу в срок, Чиун – а может, и Римо, как знать? – откажется выполнять дальнейшие задания, пока груз не доставят на место.
      Расчетливому Смиту не по душе были подобные игры, и теперь он с облегчением вздохнул. Похоже, ему наконец удалось нащупать слабое место старого мастера.
      В этот момент зазвонил телефон. Синий контактный телефон. Не дожидаясь второго звонка, хозяин кабинета снял трубку.
      – Да, Римо?
      – С меня довольно.
      – Что? – взвизгнул Чиун, бросаясь к столу.
      – Там Чиун? – спросил Римо.
      – Да, – ответил босс. – Он у меня. Мы только что завершили переговоры относительно нашего дальнейшего сотрудничества.
      – Что ж, желаю обоим вам удачи. А я сыт по горло вашим вонючим бизнесом. Больше на меня не рассчитывайте.
      Смит прикрыл ладонью микрофон и обратился к Чиуну:
      – Римо, кажется, хочет выйти из игры. Вы часом не в курсе?
      – Мне известно только то, что он обязан мне жизнью! – рявкнул Чиун, вырывая трубку из рук Смита. – Римо, ты ведешь себя как ребенок. Говори, что там у тебя произошло.
      – С этого момента я выполняю только те задания, которые согласованы со мной лично, – сухо ответил Римо.
      – Это святотатство. Ты должен выполнять то, что прикажет твой император.
      – Кое-что изменилось. Теперь я могу и отказаться.
      – Римо, какой бес в тебя вселился? Подумай о несчастных детях Синанджу. На кого им положиться, как не на тебя?
      – Я думаю о той маленькой девочке, которую только что оставил сиротой. Все! Отныне мне должна предоставляться подробная информация по всем делам, которые на меня вешают. Передай это Смиту.
      В трубке раздались короткие гудки.

      Римо еще не успел повесить трубку, как Харолд В. Смит включил программу отслеживания телефонных номеров. На дисплее немедленно высветился номер и местоположение телефонного аппарата, с которого звонил Римо.
      Смит нажал на функциональную кнопку, и синий телефон автоматически набрал номер.
      – Да? – ответил Римо. По его голосу можно было понять, что он пребывает в подавленном настроении.
      – Это Смит.
      – Только не говорите, что вы установили «жучка» мне на трусы, – раздраженно бросил Римо.
      – Ну что вы! Вас вычислил мой новый компьютер. Вы в Вилмингтоне, штат Северная Каролина, отель «Холидей инн».
      – Я вылетаю отсюда первым же рейсом, если только местный аэропорт не закрыли из-за урагана. В следующий раз, когда пошлете меня прикончить какого-нибудь парня, сделайте так, чтобы его жена и ребенок не путались под ногами.
      – Вы говорите о деле Роджера Шермана Ко? – уточнил Смит.
      – Нет, – сказал Римо, – я только что убрал Дэвида Кэссиди, и теперь весь клан Партриджей взялся за оружие.
      Смит откашлялся, чтобы скрыть свое замешательство.
      – Я что-то не очень понимаю...
      – Слушайте внимательно. Я нашел Роджера Шермана Ко именно там, где вы и говорили. Я сделал все, что вы хотели. Только вот когда я уже отчаливал, откуда ни возьмись появились его жена и ребенок. Он скончался у них на глазах.
      Из груди Смита вырвалось нечто похожее на стон:
      – Вас никто не заметил?
      – Далась вам эта проклятая конспирация! Послушайте, я убил человека на глазах его жены и дочери. Я сделал ребенка сиротой. Вы понимаете, что это значит? Нет, вам, окаменелому ящеру, этого не понять. Зато я прекрасно понимаю, потому что сам вырос сиротой. Врагу бы не пожелал такого детства. Вы знаете, как я проводил Рождество?
      Харолд В. Смит зажал трубку подбородком и яростно набросился на клавиатуру. Пластиковые клавиши под его пальцами издавали звук рассыпаемых по столу игральных костей.
      – Смит, вы меня слушаете? – гневно спросил Римо.
      – Да-да. Я просто проверяю файл Роджера Шермана Ко.
      – Он мертв. Зачем вам теперь это?
      – Затем, что я не помню, чтобы у него были жена и дочь.
      – Они у него есть, ручаюсь, потому что последние три часа я стоял на этом чертовом берегу, защищая их дом от урагана «Элвис».
      Харолд В. Смит ничего не сказал. С угрюмой сосредоточенностью он смотрел на экран, где все время менялась закодированная информация. Мастер Синанджу следил за ним с нескрываемой тревогой во взоре.
      Из груди хозяина кабинета вырвался сдавленный стон.
      – В чем дело? – спросил Римо.
      – В чем дело? – вторил ему Чиун.
      – Римо, – упавшим голосом произнес Смит, – вы не ошиблись адресом?
      – Я пришел по тому адресу, который вы мне дали.
      – Какой номер дома?
      – Кажется, сорок семь.
      – Кажется! Надо было записать.
      – Я так и сделал. Просто потом выбросил эту бумажку. Я точно помню – Оушн-стрит, сорок семь.
      – Да, это адрес Роджера Шермана Ко. Вы спросили у него имя?
      – Я мастер Синанджу. И не убиваю человека, не убедившись, что это именно тот, кто мне нужен.
      – Правильно! Правильно! – заметил Чиун.
      – И он назвал себя Роджером Шерманом Ко? – не унимался Смит.
      – Да.
      – Что-то здесь не то, – хриплым от волнения голосом промолвил Смит, – что-то не то. Согласно моим данным, Роджер Шерман Ко не женат и никогда женат не был. Более того, он гомосексуалист.
      – В таком случае смерть он заслужил! – воскликнул Чиун. – Гомосексуализм – чудовищное преступление, если только человек не служит в морской пехоте.
      – У Роджера Шермана Ко, которого я убил, были жена и дочь, – настаивал Римо. – Девочке не больше пяти лет.
      – В моей базе данных значится, что Роджер Шерман Ко, пятидесяти шести лет, рыжеволосый, совершил по меньшей мере шестнадцать заказных убийств.
      – Этому малому едва перевалило за сорок.
      – Проклятие! Похоже, вы убили не того.
      – Молчите, Смит. Уже одно то, что я оставил жену вдовой, а ребенка сиротой, чудовищно. Только не говорите мне, что я убил невинного!
      Чиун подскочил к телефону:
      – Мужайся, Римо! Если ты и ошибся, то не по своей вине. – Кореец тотчас обратился к Смиту: – Немедленно возьмите все на себя! Римо подавлен. Нельзя оставить его наедине с трагедией.
      – Но мои компьютеры не ошибаются, – глухо произнес Смит.
      – Вот как? – горько изрек Римо. – Но на сей раз они ошиблись. Премного вам благодарен, Смит. Я тут обмолвился, что теперь сам буду проверять тех, кого вы мне заказываете... Забудьте, я вообще выхожу из игры. С меня довольно. Катитесь вы со своим КЮРЕ куда подальше.
      – Римо, опомнись! – всполошился Чиун, хватая телефонную трубку. – Скажи императору Смиту, что ты погорячился! Смит, что вы сидите, как привидение? Скажите же что-нибудь моему сыну и наследнику, чтобы он не чувствовал за собой никакой вины!
      – К черту! – рявкнул Римо и повесил трубку.
      Харолд В. Смит застыл в своем кожаном кресле, невидящим взором вперившись в пространство. Казалось, он забыл, что все еще держит у уха телефонную трубку, из которой теперь доносились короткие гудки. Не обращал он внимания и на мастера Синанджу, который расхаживал по комнате, нервно теребя седой пух над ушами.
      – Мой контракт! Этот белый недоумок сорвал замечательный контракт! – вопил Чиун.
      – Мои компьютеры никогда не ошибались, – рассеянно пробормотал Смит. – Никогда.
      Он вдруг превратился в человека, который вмиг утратил веру в разумное и логичное устройство мира.
      Потрясение его было столь велико, что Смит не заметил, как мастер Синанджу вышел из кабинета.

      Ураган «Элвис», краем задев Лонг-Айленд, устремился в Атлантику, где и выдохся, столкнувшись с холодным атмосферным фронтом. У него не хватало сил двигаться дальше. Он кружил над океаном, вздымая гигантские волны, а тем временем на побережье – от Истпорта до острова Блок – хлестал жестокий ливень.
      Постепенно, однако, жизнь возвращалась в привычное русло. В пострадавших от урагана районах один за другим открывались аэропорты, и Римо первым же рейсом вылетел из Вилмингтона. Возможно, сказывалась погода – тяжелые облака и проливной дождь действовали угнетающе, – или виной всему было угрюмое, почти зловещее, выражение лица Римо – так или иначе, только ни одна стюардесса за все время полета до Бостона не осмелилась к нему приблизиться.
      В аэропорту Логана Римо взял свою машину и покатил на юг, в Куинси. Домой.
      Долгое время понятие дома для него не существовало. В те дни, когда он еще не сотрудничал с КЮРЕ, временным жилищем ему служили дешевые квартиры в Ньюарке, штат Нью-Джерси, а потом – комнаты в мотелях и гостиницах в самых разных точках Штатов. Не успевали они с Чиуном обосноваться в какой-нибудь квартире или доме, как им приходилось сниматься с места – таковы законы конспирации.
      Последний год Римо называл домом бывшую церковь в псевдоготическом стиле, переделанную в кондоминиум. Чиун окрестил ее замком Синанджу. Здание действительно столь походило на замок, что на прошлых переговорах с Чиуном Смиту удалось убедить корейца, что оно построено еще до войны за независимость. Римо не слишком этому верил, однако постепенно освоился, и ему даже понравилось, что в его распоряжении теперь целых шестнадцать комнат, а также примыкавшая к церкви автостоянка.
      Он думал об этом замке как о своем доме, и теперь, когда на душе у него кошки скребли, именно туда и лежал его путь.
      Римо надеялся, что Чиуна там не окажется. Тот, по расчетам Римо, должен был отправиться в Вилмингтон, чтобы вразумить его. В тот момент Римо ни с кем не хотелось разговаривать. Пусть пока оставят его в покое. Ему было о чем подумать.
      Загоняя свой синий «бьюик-купе» на стоянку, Римо думал о тех противоречивых чувствах, которые владели им последние двадцать лет жизни. С одной стороны, он сознавал свой долг перед родиной и КЮРЕ; с другой – чувствовал ответственность перед Чиуном и перед всем Домом Синанджу, который должен был унаследовать. Обычно мысль о том, что ему суждено стать первым белым властителем Синанджу, приятно грела душу, но в тот момент, открывая входную дверь, он не испытывал ничего, кроме странного опустошения.
      Дверь открылась, и Римо вошел в дом.
      В тот же миг к нему вернулись все его инстинкты, которые на время притупило владевшее им уныние.
      Чутье подсказывало, что в здании кто-то есть.
      На слух определив, что на первом этаже чисто, Римо бесшумно взлетел вверх по лестнице. На втором этаже отдаленное биение сердца стало более явственным, но он не узнал его. Второй этаж, впрочем, пустовал. Не было никого и на третьем.
      Оставалась башня. Церковь – когда она еще являлась таковой – по странной прихоти архитектора увенчивал не обычный шпиль, а квадратная башня с бойницами. Теперь это были окна, обращенные на четыре стороны света.
      На башню вела узкая каменная лестница.
      Римо поднимался наверх, подобно черному призраку, абсолютно бесшумно, не посылая вперед импульсов страха, которые могли бы известить о его приближении.
      Если кто-то проник в дом с целью грабежа, то он еще здорово пожалеет о своем намерении.
      Дверь была приоткрыта. Римо оторвал ступню от последней ступеньки и проскользнул в комнату, готовый к встрече с любой опасностью.
      Тут же выяснилось, однако, что он не готов. Какая-то неведомая сила схватила его за шиворот и отшвырнула к окну.
      Застигнутый врасплох, Римо оторвался от пола и в буквальном смысле слова полетел – головой вперед – через комнату.
      Только тут к нему вернулось его мастерство. Ухватиться – чтобы остановить свой полет – ему было решительно не за что. Окно было слишком широкое, так что он не мог раскинуть руки и зацепиться за края стены.
      Тогда Римо закрыл глаза и усилием воли заставил себя представить, что тело его состоит из воздуха, заставил себя ощутить легкость в каждой его клеточке. Римо стал невесомым, точно пушинка.
      Ударившись о стекло, Римо отскочил в сторону, как если бы был не человеком из плоти и крови, а комком нервов. Опустившись на корточки, он вскочил и вскинул руки, приготовившись к схватке.
      – Входя в дом, ты был похож на буйвола, пробирающегося через болото, – услышал он ледяной голос.
      – Кто здесь?
      – Но потом показал, на что способен. Ты вошел как западный человек, но спас свою жизнь так, как это умеют делать только на Востоке. Ты обрел равновесие, и уже ничто – ни чувство вины, ни чувство стыда – не властно над тобой.
      – Чиун, – произнес Римо и выпрямился в полный рост, – я ничего не понимаю. Я слышал биение сердца, но это было отнюдь не твое сердце! Я не узнал его.
      – Я тоже не узнал человека, которого я швырнул, как мешок картошки. Это был не тот Римо, которого я учил, – отозвался Чиун. – Но я узнал того Римо, который сделал свое тело невесомым.
      – Ты изменил биение сердца.
      Чиун кивнул:
      – Верно подмечено.
      Чиун устремил на него непроницаемый взгляд. Он сцепил руки в замок на запястьях, и ладони скрылись под широкими рукавами тигрового кимоно.
      В центре комнаты были расстелены два татами. Чиун указал на них острым подбородком:
      – Если ты присядешь, я посижу вместе с тобой.
      Римо колебался.
      – Я хочу побыть один.
      – Ты приехал сюда, потому что думал, твой учитель настолько глуп, что бросится искать тебя на краю света.
      – Я не приехал бы сюда, если бы знал, что ты выследишь меня здесь.
      – Я не жду благодарности от неблагодарного, но вправе рассчитывать на признание своей прозорливости.
      Римо скрестил на груди руки:
      – О'кей, ты меня опередил. Большое дело!
      – Я всегда буду опережать тебя, Римо. И это очень большое дело. А теперь присядь.
      Римо с угрюмым видом подошел к своему татами. Чиун сделал то же самое. Они синхронно скрестили ноги и опустились на татами, приняв классическую позу лотоса. Они сидели совершенно неподвижно, как изваяния, выпрямив спины и подняв головы, устремив друг на друга ничего не выражающие взгляды – мастер Синанджу и его верный ученик и наследник. Две культуры, две цивилизации с разным пониманием своей ответственности перед миром.
      – Великая скорбь, подобно жестокому ворону, вонзила свои когти в твое сердце, сын мой, – начал Чиун.
      Римо опустил голову:
      – Я убил невинного человека. Практически на глазах его семьи.
      Кореец печально кивнул:
      – Да, это трагедия. И для них, и для тебя.
      – Как бы я ни хотел, уже ничего не исправишь.
      – Мы несем смерть. Если мы наносим удар, то смерть неотвратима.
      – Не знаю, смогу ли я когда-нибудь снова...
      – Скорбеть?
      – Нет. Убить.
      Чиун наморщил пергаментный лоб:
      – Ты не убиваешь. Убить может любой дурак. Убивают неопытные новички. Убивают солдаты. Убивают палачи. Мы же устанавливаем порядок. Если злодей досаждает королевству и с ним не в состоянии справиться целая армия, приходим на помощь мы. Мы – целители.
      – Ты сейчас говоришь так же, как Смит.
      – Все люди смертны. Человек, которого ты устранил, мог умереть в свой срок или раньше срока. Или через двести – триста лет. Кто знает и кому есть до этого дело?
      – Мне. Это я лишил его жизни, лишил возможности видеть, как растет его дочь. Я загубил жизнь его жены.
      – Возможно, они воссоединятся в следующей жизни.
      – Твои россказни про реинкарнацию – это бред. Я сыт им по горло.
      Чиун потупил взор:
      – Не будем к этому возвращаться. Это была роковая ошибка. Мы тоже несовершенны. Особенно когда работаем на белых.
      Кореец хрустнул костяшками пальцев и положил ладони на узловатые колени. Он молчал.
      Молчал и Римо. Они не сводили друг с друга глаз, и по их лицам невозможно было сказать, о чем они думали в тот момент.
      – Что ты собираешься делать? – наконец спросил Чиун.
      – С организацией покончено.
      – Из-за одного недоразумения?
      – Двадцать лет – немалый срок. Смит отнял у меня то, что я отнял у этого человека, Ко. Жизнь. Единственное отличие в том, что я еще не в могиле. Но к прежней жизни возврата уже нет.
      – Ты хочешь снова стать полицейским?
      – Я хочу... Я не знаю, чего хочу. Моя прежняя жизнь была не сахар. Что мне светило? В лучшем случае стать дежурным по отделению и раньше срока выйти на пенсию.
      – Понятно, – произнес Чиун.
      Сквозь высокие окна в комнату лился серый свет, отчего лица собеседников казались тусклыми, стертыми. Оба напоминали двух каменных идолов, в глазах которых навеки застыла неизбывная боль.
      – Во всем виноват только Смит, – сказал Чиун. – Должен же ты отдавать себе отчет в этом. Ты был лишь инструментом в его руках, но ошибка целиком лежит на его совести. Не забывай об этом. Ты – меч карающий, а меч не может испытывать угрызений совести.
      – Пусть Смит подыщет себе новый меч.
      Помолчав, мастер Синанджу неуверенно проговорил:
      – Я заключил со Смитом очередное соглашение.
      – Уже подписал?
      Чиун чуть поколебался:
      – Нет.
      Его искренность удивила Римо: он не сомневался, что кореец попытается обвести его вокруг пальца.
      – Ну и не подписывай.
      – Я должен. В наши дни император Смит – единственный достойный нас клиент.
      – А чем плохи наши дни?
      – Повсюду устанавливается мир.
      – Локальных конфликтов пока еще хватает.
      – Это всего лишь незначительные инциденты. Советская империя рухнула. Китай бросился зарабатывать деньги. В Иране заправляют религиозные фанатики. А я еще слишком молод, чтобы уходить на покой.
      – Тебе сто с лишним лет.
      – Я нужен своей деревне. Если ты откажешься поработать хотя бы еще год, мне придется управляться одному.
      Чиун замолчал. Римо подозрительно покосился на учителя. До сих пор мастер Синанджу всегда находил способы манипулировать им – применял хитрость, бил на жалость, или откровенно обманывал. Теперь же Чиун, казалось, смирился с решением Римо.
      – Я вне игры, – подтвердил Римо.
      Ни один мускул не дрогнул на лице мастера. Он устремил взор вверх, словно ища совета своих предков.
      – Я делаю это из чувства долга. Возможно, когда боль утихнет, ситуация представится тебе в ином свете.
      – И не надейся.
      – Не буду. – С этими словами мастер Синанджу решительно зашагал прочь.
      Римо проследил за ним взглядом, тщетно пытаясь понять то, что тот недоговорил.
      Предоставленный самому себе, он тяжело вздохнул; казалось, смятение исходит из самых сокровенных тайников его души.
      Ясно ведь, что жизнь его никогда не будет прежней.
      От осознания этого у Римо теснило в груди.

* * *

      Харолд В. Смит занес дрожащие узловатые пальцы над клавиатурой, приготовившись погрузиться в невидимую глазом вселенную электронных данных, которую одни называют сетью, другие – киберпространством; для него же она была настолько привычна, что ему даже в голову не приходило давать всему этому какое-то название.
      А если бы перед ним поставили подобную задачу, то он скорее всего сломал бы себе голову, прежде чем придумал что-либо подходящее.
      Одна из причин, побудивших Президента, отца-основателя КЮРЕ, поставить во главе своего детища именно Харолда В. Смита, была на удивление проста: Смита все знали как человека, начисто лишенного воображения. Это качество было столь же важным, как и его фанатичный патриотизм и прямолинейность.
      На пост руководителя КЮРЕ мог претендовать лишь человек неподкупный и всецело преданный своей стране. Вместе с тем только безнадежно лишенный фантазии способен делать свое дело, не испытывая искушения узурпировать власть в стране. КЮРЕ действовала практически автономно. Президент Соединенных Штатов вносил предложения, но не отдавал приказов. В отличие от правительства Харолд В. Смит ни перед кем не отчитывался и был волен действовать на свой страх и риск. КЮРЕ никогда не попадала в поле зрения Конгресса и в рамках своего годового фонда не ведала бюджетных ограничений; никакое, сколь угодно могущественное лобби не могло подвергнуть сомнению – а тем более запретить – деятельность Смита.
      На тот случай, если тот серьезно превысит свои полномочия, у Президента имелось единственное средство разделаться с КЮРЕ – приказать Смиту свернуть операции. Для руководителя организации это означало одно: уничтожить свою компьютерную сеть и себя лично. С этой целью Харолд В. Смит всегда держал в жилетке, в кармане для часов, капсулу с ядом. Та же участь была уготована и Римо Уильямсу, а мастеру Синанджу надлежало отбыть в родную Корею. Следовало замести все следы – словно КЮРЕ и не существовала вовсе.
      Организация призвана была оставить после себя лишь выздоравливающую Америку – как подтверждение хорошо сделанной работы. Но узнать об этом довелось бы только последнему Президенту.
      Смит знал, что подобный приказ мог появиться в двух случаях: если бы возникла угроза разоблачения или в результате его собственной недееспособности – психической или физической. Поначалу он надеялся, что КЮРЕ выполнит свою миссию еще при его жизни и он незаметно удалится на покой. Однако ему пришлось расстаться с этим приятным заблуждением. КЮРЕ умрет вместе с ним, Харолдом В. Смитом, – разве что Президент захочет назначить ему преемника.
      Да, организация порой терпела неудачи. Последняя операция – по освобождению американской актрисы, которой внушили, что она тибетский лама, – провалилась. Римо отправили в Тибет, чтобы он вернул женщину целой и невредимой и предотвратил восстание, однако актрису убили китайские агенты. В результате в китайско-американских отношениях наступил кризис, а Президент выразил крайнее неудовольствие лично Харолду В. Смиту. Актриса, как оказалось, была близкой подругой Первой леди.
      Досадное недоразумение с Роджером Шерманом Ко было совсем уж некстати. Президент совсем недавно урезал бюджет КЮРЕ на пятнадцать процентов, при этом дав понять, что не ограничится этим.
      Более того, главнокомандующий вооруженными силами США грозил вообще приостановить деятельность организации.
      Но отнюдь не былые ошибки заставили Харолда В. Смита достать сейчас из ящика стола пузырек с аспирином, затем разорвать два пакетика «Бромо-Зельцера», развести все это в стакане родниковой воды и залпом выпить горьковатое зелье.
      Ему предстояло доложить об инциденте с Роджером Шерманом Ко Президенту. Причем обязательно.
      По большому счету смерть Роджера Шермана Ко следует считать лишь незначительной накладкой. Даже такая организация, как КЮРЕ, не гарантирована от ошибок. Римо и Чиуну и прежде приходилось совершать ошибки, приводившие к напрасным жертвам, – вопрос не в том.
      Смит санкционировал это убийство, основываясь на данных компьютерной программы, разработанной специально для поиска скрывавшихся уголовников. В ходе одного такого сеанса и всплыло имя Шермана Ко. Проверив все данные, босс пришел к выводу, что Роджер Шерман Ко, проживавший в Вилмингтоне, штат Северная Каролина, был именно тем, кто, согласно списку Национального информационного центра по преступности, значится в розыске. С приказом об устранении он тянуть не стал. Смиту нередко приходилось издавать подобные распоряжения; в дальнейшем он даже не вспоминал о них, безгранично доверяя своим компьютерам, базам данных и ультрасовременному программному обеспечению.
      И вот теперь кто-то ошибся. Или что-то?.. Если Римо все сделал правильно, оставался сам Смит и его компьютеры. Если ошибку допустил он сам, значит, его ресурсы исчерпаны. Если ошиблась компьютерная система, тогда пришел конец КЮРЕ.
      Потому-то у Харолда В. Смита и дрожали пальцы, когда он готовился погрузиться в киберпространство в надежде найти ответы на вопросы, которых предпочел бы не знать.
      В противном случае он не был бы Харолдом В. Смитом.
      Сначала он вызвал файл Национального информационного центра по преступности. Не ту базу данных, что хранилась в Вашингтоне, а собственную копию. Создав гибридную компьютерную сеть, Смит скопировал базу данных НИЦП на один из своих новых оптических дисков вместе с документацией по социальному страхованию, файлами Внутренней налоговой службы и другими важными источниками данных. Он больше не зависел от телефонных линий, и ему не нужно было ломать голову над тем, как получить доступ к защищенным правительственным файлам. Даже если Конгресс принял бы новый закон об охране электронной информации, это уже не помешало бы ему в работе.
      Информация о Роджере Шермане Ко осталась прежней: рыжеволосый мужчина пятидесяти с лишним лет Довольный, что память ему не изменила, Смит решил проверить, не попало ли имя Шермана Ко в последние сводки новостей. В тот момент уже стали поступать сведения о жертвах урагана «Элвис».
      Смит приготовился ждать как минимум несколько минут и был приятно удивлен, когда уже в следующую секунду на экране монитора появилось сообщение телеграфного агентства.
      Сводка была краткой. Тело Роджера Шермана Ко, 36 лет, жителя Вилмингтона, штат Северная Каролина, было найдено в его коттедже на берегу; там же находились его жена Салли, 33 лет, и пятилетняя дочь Эйприл, которые не пострадали. Со слов жены Ко, семья, вместо того чтобы эвакуироваться, решила переждать ураган в укрепленной спальне. Роджер Шерман Ко, услышав подозрительный шум на пороге дома, вышел посмотреть. Не дождавшись мужа, Салли Ко отправилась на поиски и нашла его распростертым возле открытой входной двери. Он умер у нее на глазах. На теле не было обнаружено никаких следов, которые могли бы указывать на насильственную смерть; в двери зияло отверстие непонятного происхождения.
      Предварительная медицинская экспертиза установила, что смерть наступила в результате сердечного приступа. Дыру в двери отнесли на счет какого-нибудь занесенного ураганом обломка.
      Согласно отчету, единственным настораживающим в данной ситуации фактом было то, что на Оушн-стрит избежал разрушений только дом, принадлежавший Роджеру Шерману Ко. Все остальные дома на побережье были либо полностью разрушены, либо смыты в море.
      Эту странную прихоть стихии окрестили феноменом «Элвиса».
      – Римо, – пробормотал Смит. – Это он защитил дом.
      С вытянувшимся лицом Харолд дочитал телеграфный отчет до конца. Если дело действительно обстояло именно так, следовательно, человек, которого смерть настигла во время урагана, был вовсе не тем Роджером Шерманом Ко, который значился в списках НИЦП.
      Смит вывел на экран данные о Роджере Шермане Ко, содержавшиеся в файле Службы социального страхования, чтобы сравнить их с данными НИЦП. Он заранее знал, что увидит на экране. Прежде чем отдать приказ об устранении Ко, он уже провел перекрестную проверку.
      Файлы совпадали. Тот же номер страховки. Все то же самое – кроме возраста, семейного положения и цвета волос. Один Роджер Шерман Ко был рыжим, другой – брюнетом.
      Может, он сделал косметическую операцию. Если человек живет с женщиной в гражданском браке, то достаточно одного дня, чтобы зарегистрировать его в любой мэрии. А девочка... она могла быть ребенком от предыдущего брака, потому-то и не значилась в файле НИЦП.
      Стиснув зубы, Смит принялся копать еще глубже. Вдруг все же выяснится, что эти двое – одно и то же лицо? Ответ терялся где-то в гигантской базе данных.
      А если не в ней, значит, где-то за ее пределами. В сети. В киберпространстве.

      Израсходовав весь запас гнева, ураган «Элвис» тихо угас где-то посреди Атлантики. Только проливной дождь еще напоминал о его разрушительном набеге.
      Римо шагал по Уолластон-Бич, не обращая внимания на дождь. Дождь был теплый, в то время как с залива Куинси дул не по сезону холодный ветер. Ни того, ни другого Римо не чувствовал.
      После Чиуна он был самым могущественным из смертных, которых видела современная история человечества. Но и этого он не ощущал.
      Он чувствовал лишь странную опустошенность.
      Под шум ливня, что хлестал по пляжу, оставляя маленькие кратеры на песке, Римо подводил итоги своей жизни.
      Благодаря Синанджу он выглядел на десять лет моложе своего настоящего возраста. Благодаря Синанджу он мог завоевать сердце любой женщины. Благодаря Синанджу он стал непревзойденным мастером во всех боевых искусствах, какие только были изобретены человеком.
      Он умел дышать каждой клеточкой своего тела, превосходно владел всеми данными ему от природы чувствами и вполне мог рассчитывать прожить сто и более лет, если только его не подстережет насильственная смерть. Он был обязан Синанджу решительно всем.
      Дар, который вручил ему мастер Синанджу, был поистине феноменальным.
      Разумеется, в такой ситуации имелись и свои недостатки. Он не мог есть мясо или переработанную пищу, пить алкогольные напитки и курить сигареты. Однако Римо не страдал без всего этого. А после того, как обнаружил, что к его услугам любая представительница слабого пола, женщины быстро ему наскучили. Дамы реагировали на его уверенную поступь, на его мускулистое тело, которое, казалось, сама природа выбрала эталоном совершенства, или на особый запах самца, который он испускал, сам того не подозревая. Женщины липли к нему не потому, что он обладал привлекательной внешностью, и не потому, что они надеялись обрести в его лице нежного любовника или верного мужа. Нет, это был чистый, неприкрашенный секс.
      Всю свою жизнь Римо искал любовь. Отчасти он нашел ее в старике корейце, который относился к нему со строгостью, а иногда и с презрением и все же отечески любил его.
      Римо всем был обязан Чиуну.
      Хотя, по сути, он никогда ничего и не имел. Ни жены, ни близких. А о своей работе он не мог никому рассказать даже по секрету. Да и некому было рассказывать.
      Только теперь после нелепой гибели Роджера Шермана Ко Римо вдруг понял всю никчемность своего существования.
      За те двадцать лет, в течение которых он являлся секретным убийцей, Америка не стала раем. В школах то и дело звучали выстрелы; на улицах царили страх, наркотики и насилие. Даже национальный капитал стал неуправляемым. Страна находилась на грани мятежа. Казалось, еще немного – и введут чрезвычайное положение.
      Чиун же не уставал повторять, что Америка обречена. Полагаться на правление народа и для народа было величайшей глупостью. Кореец уверял, что Америке необходим император, ибо в противном случае власть в стране захватит мафия, и настаивал на том, что рано или поздно от Соединенных Штатов останется одно воспоминание. Даже самые могущественные империи исчезают с лица Земли. Просто с Америкой это произойдет быстрее, говорил он, потому что страной правят идиоты.
      Случалось, Римо склонен был согласиться с ним. Президенты, один за другим, оказывались не в состоянии управлять ситуацией, будучи повязанными по рукам и ногам Конгрессом и прессой. Римо почти не сомневался, что конгрессмены все сплошь наркоманы, разубедить его могло бы лишь обязательное публичное освидетельствование депутатов. Америка, дойдя до рубежа столетия, словно оцепенела. Хуже того, она трещала по швам.
      Римо с легким сердцем вышел бы из игры.
      Если бы не Чиун. Чиун, который будет говорить, что не хочет, чтобы Римо раньше времени сошел в могилу, будет давить на жалость, а если Римо откажется от контракта, сделает так, чтобы он терзался угрызениями совести.
      Римо видел лишь один выход: отстраниться от мастера Синанджу. Правда, при одной лишь мысли об этом сердце его холодело. Чиун был для него все равно что отец. Даже больше, чем отец. Но период ученичества остался в прошлом. Римо целиком овладел искусством Синанджу. Возможно, думал Римо, глядя на затянутый пеленой дождя залив, настала пора кардинальных мер. Вероятно, ему необходимо найти самого себя, прийти к какому-то решению, в котором не было бы места ни его деятельности в качестве агента КЮРЕ, ни крохотной рыбацкой деревушки в Северной Корее, облик которой не менялся вот уже три тысячи лет, с тех пор как она, чтобы выжить, впервые начала отправлять своих сыновей в чужие страны в качестве убийц.
      Может, уже пора начать жить своей собственной жизнью? Если Чиун любит его, наверняка поймет. Ведь и сам он когда-то – лет семьдесят или восемьдесят назад – был молодым.
      Достигнув каменистого места, где кончался пляж, Римо уже принял решение. Впрочем, не остановился: ноги в мягких кожаных мокасинах сами несли его по гранитным глыбам волнорезов, установленных, чтобы сдерживать разрушительное воздействие Атлантики. Даже сквозь кожаные подошвы он чувствовал неумолимую твердость камней, которые, казалось, олицетворяли собой тот тернистый путь, который ему предстояло пройти.
      Остановившись на одной из самых крупных глыб, Римо взглянул вниз. Там, где другие увидели бы лишь куски гранита, Римо видел потрескавшиеся фрагменты земной мантии. На краях глыб застыли отметины, явно оставленные зубилом в те давние времена, когда эти камни вырубили где-нибудь в карьере Куинси и, обтесав, придали ту продолговатую форму, которую они и сохранили до наших дней. Валуны эти лежали здесь еще тогда, когда Римо не было на свете, и даже ураган «Норнан» не смог их поколебать.
      Проведя ступней по гладкой гранитной поверхности, Римо нащупал уязвимое место и, опустившись на одно колено, правой ладонью коснулся камня.
      Живая плоть столкнулась с мертвым гранитом, и по камню пробежала трещина.
      Гранитная глыба распалась на две идеально равные половины, и Римо перепрыгнул на другой камень.
      Если не подвернется ничего лучшего, мрачно усмехнувшись, подумал он, можно будет подрабатывать в качестве камнереза.
      Усмешка слетела с лица Римо, когда до его слуха донесся окликнувший его скрипучий голос:
      – Римо! Это ты?
      – Чиун?!

* * *

      Мастер Синанджу поднял свою птичью голову. Он сидел на скамейке в тенистом прибрежном сквере за россыпью камней, бросая кукурузные хлопья кружившим над ним бакланам и чайкам, и одновременно следил за Римо.
      Чиун смял в ладони пакетик из-под попкорна, и бумажный шарик исчез в одном из широких рукавов его кимоно. Затем он встал и зашлепал сандалиями по камням, направляясь к своему ученику. На лице Римо появилось слабое подобие улыбки – возможно, к нему вернулось хорошее настроение.
      Однако когда кореец подошел ближе, он увидел, что на лице его ученика лежит печать тревоги. Чиун подумал о том, сколько страданий выпало на долю Римо, и даже искусство Синанджу было здесь бессильно.
      Мастер заглянул в глаза Римо и сказал:
      – Ты предавался размышлениям.
      – Я принял непростое решение, папочка.
      В голосе Римо звенела печаль, и мастер Синанджу решил ему помочь.
      – Ты хочешь искать новые горизонты?
      – Откуда ты знаешь?
      – Отец должен знать своего сына.
      – Не обижайся, но... то есть я хочу сказать, что у меня ведь нет отца.
      – Не совсем так. Ты просто не знаешь своего отца. Ты стоишь здесь и созерцаешь сладкое великолепие мира. Лишенный отца, ты был бы лишен и этой роскоши, поскольку тебя не было бы на свете.
      – Понятно. Я имел в виду, что ты мой учитель и мой друг. Но ты мне не отец.
      Чиун задумчиво склонил голову набок.
      – И все же ты называешь меня отцом... когда бываешь в настроении.
      – Ты оказал мне честь быть моим учителем и советчиком. Но теперь я должен найти самого себя.
      – Найти себя? Но вот он ты! Стоишь на берегу океана, в стране, где родился. – Чиун устремил взор вдаль, туда, где в дождливой дымке простирались воды залива. – Иногда мне хочется оказаться на морском берегу в моей стране. Но, увы, пока мне этого не суждено.
      – Если ты намерен пробудить во мне чувство вины, не стоит стараться, – предупредил его Римо.
      – Я просто размышляю о своей судьбе. Как и ты.
      – Хорошо сказано. Однако мне пора идти.
      – Я не могу пойти с тобой, сын мой. Ты это знаешь.
      – Туда, куда мне следует пойти, я должен отправиться один.
      – А как же контракт, который еще не подписан?
      – Теперь это касается только тебя и Смита. Контракт на год. Возможно, через год я вернусь.
      – Думаю, мне удастся успокоить Смита.
      – Не ожидал от тебя такой сговорчивости.
      – Понятно теперь, почему у тебя такая кислая мина, – промолвил Чиун. – Э-хе-хе. Понятно-понятно, почему у тебя такая кислая мина. Э-хе-хе.
      Римо улыбнулся. Мастер Синанджу не скрывал, что ему приятно видеть улыбку на лице ученика.
      – Я рад, что ты не стал устраивать мне выволочку, – отозвался Римо.
      Они шли на песчаный пляж; за их спинами маячил силуэт Бостона.
      – Ты взрослый человек и имеешь право самостоятельно принимать решения, – обронил Чиун.
      Дождь уже стихал, и из-за серого полога грозовых туч выглянуло солнце, готовое вот-вот исчезнуть за горизонтом. Смеркалось, и по пустынному пляжу протянулись длинные тени.
      – Ну и куда ты теперь? – вполголоса спросил кореец.
      – Не знаю. У меня нет корней, к которым я мог бы вернуться. Детский дом давным-давно сгорел, а возвращаться в Ньюарк мне нельзя. Вдруг узнают. А ведь все считают, что я мертв.
      – Хорошо, что ты не хочешь возвращаться в те места, где бывал раньше.
      – Почему?
      – Потому что будущее лучше начинать там, где никогда не был.
      – Интересная мысль.
      – Одно меня беспокоит...
      – Что именно?
      – Шива.
      Римо долго не произносил ни слова. Они шли в полной тишине, совершенно бесшумно ступая по песку и не оставляя следов.
      – Я не верю в Шиву, – наконец выдавил Римо.
      – Согласно легендам моего дома, ты живое воплощение Шивы-разрушителя. Ночной тигр-охотник, сотворенный мастером Синанджу.
      – Легенды врут, – бросил Римо, не скрывая раздражения.
      – Тебя беспокоит что-то еще – не только смерть этого невинного человека. Я прав?
      – Это тянется уже довольно долго, – признался ученик.
      – Но после того задания тебе стало особенно тяжело. Тебе кажется, что ты знаешь Тибет, но ты никогда раньше в этой стране не был. Предание гласит, что там обитает Шива-разрушитель. Твой мозг в отличие от разума помнит эту страну по прежней жизни.
      Римо досадливо покачал головой:
      – Я не верю в Шиву. Не верю в реинкарнацию. Я Римо Уильямс, и точка. Всегда им был и всегда буду.
      – Нет, не всегда.
      – Уточню. Когда я не был Римо Уильямсом, меня вообще не существовало на свете. Я перестану быть Римо Уильямсом, когда умру. Вот и все.
      Чиун вскинул брови в притворном изумлении:
      – Как? Для Римо Уильямса не существует христианского понятия загробной жизни? Ты не надеешься встретиться с белыми ангелами, которые искупят твои земные грехи и осенят своей благодатью?
      – После того, что я сделал с Роджером Шерманом Ко, вряд ли я могу на это рассчитывать.
      – Коль скоро ошибка не на твоей совести, то тебе не в чем себя винить.
      Римо промолчал.
      – Перед тобой стоит всего одна проблема, а не две, – продолжал Чиун.
      – Вот как?
      – Ты хочешь найти себя, но не знаешь, кто ты.
      – Я только что тебе сказал: я Римо Уильямс. Ни больше ни меньше.
      – А откуда тебе известно, что ты Римо Уильямс?
      – Что ты имеешь в виду?
      – Ты что, появился на свет с клеймом на спине? Или твое имя было вытатуировано у тебя на руке?
      – Так меня звали в приюте.
      – И ты поверил им на слово?
      Римо нахмурился:
      – Ты просто стараешься сбить меня с толку.
      – Напротив, я хочу, чтобы ты кое-что уразумел. Тебя сбивали с толку девственницы, которых ты называешь монахинями. Это случилось задолго до того, как я впервые услышал твое странное имя. Ты утверждаешь, что не имеешь корней, – на самом деле ты их просто не знаешь.
      Римо остановился:
      – Ты имеешь в виду моих родителей?
      – Как сказать...
      – Я уже пытался их разыскать, но Смит утверждает, что никаких сведений не сохранилось. И насколько я помню, именно ты всегда старался отвлечь меня от этих мыслей.
      – Тогда ты был моложе. Возможно, теперь настало время найти их.
      – Что значит найти? Не думаешь ли ты, что они еще живы?
      – Я этого не говорил, – не замедлил ответить Чиун.
      – Мне всегда казалось, что они погибли в автомобильной катастрофе или что-то в этом роде, – задумчиво произнес Римо. – Иначе я бы не очутился в приюте.
      – Почему ты так думаешь?
      – Потому, – произнес Римо, в глазах которого блеснули слезы, – потому что мне было невыносимо думать, что они просто вышвырнули меня, как собачонку.
      – И этот страх преследовал тебя на протяжении всей жизни? – осторожно осведомился Чиун.
      – Да.
      Кореец печально кивнул:
      – Тогда этому пора положить конец. Разыщи своих родителей, Римо Уильямс, живых или мертвых. И освободись наконец от детских страхов.
      Римо смахнул со щеки слезу.
      – Я не рассчитывал на твое понимание, отец. И благодарен тебе от всего сердца.
      – Не стоит благодарности, Римо Уильямс. Пусть я тебе не настоящий отец, но в душе всегда стремился заменить его.
      – Спасибо.
      – Когда ты намерен уехать? – спросил старик, не спуская с Римо понимающих глаз.
      – Не знаю. Завтра. Или через день. Я не знаю, с чего начать.
      – Я знаю.
      – Вот как? С чего же?
      – Начни со Смита. Когда-то его оракулы давали весьма точные предсказания.
      – Когда-то, но только не теперь, – мрачно заметил Римо.

      Харолд В. Смит всегда гордился своим логическим умом. Вся его жизнь подчинялась законам логики. Он уже давно прекратил регулярно посещать церковь, и логика оставалась для него единственной движущей силой. Каждая тайна имела свое объяснение. Любые цифры можно сложить, и результат всегда будет предсказуемым, неизменным, а конечный продукт – столь же незыблемым, как банковский счет. Продукт математической операции можно делить, умножать, прибавлять или вычитать, а ответ проверить по таблице.
      Солнце над проливом Лонг-Айленд клонилось к закату, а Харолд В. Смит в неизменном галстуке Дартмутского колледжа все еще сидел в своем кожаном кресле перед монитором компьютера, отбрасывавшего призрачный зеленоватый отсвет на его лицо, на котором уже стала пробиваться пепельно-серая щетина.
      На лбу у него выступили капли пота.
      Горячего пота, но время от времени Смит чувствовал, как по спине у него пробегает холодок.
      – Этого не может быть, – бормотал он, склонившись над клавиатурой.
      Не могло существовать двух Роджеров Шерманов Ко одновременно. Это так же верно, как дважды два четыре.
      Биография покойного Роджера Шермана Ко из Вилмингтона, штат Северная Каролина, прослеживалась вплоть до его досье в Службе призыва в Армию .
      Второй Роджер Шерман Ко – из досье Национального центра информации о преступности – оказался призраком. Смит нигде не мог найти никакой информации. Его не было в анналах Налогового управления США, не значился он и в списках дорожно-транспортной инспекции ни в одном из пятидесяти штатов. Кредит по всем его банковским карточкам был превышен, счета – закрыты, разница – не выплачена.
      Однако, если верить компьютеру, эти два человека, носившие одно имя и вместе с тем совершенно разные, являлись одним и тем же лицом.
      Нет, это решительно невозможно, рассуждал Смит. Он даже не заметил, как на клинику «Фолкрофт» опустилась ночь и у него в кабинете автоматически зажглись флюоресцентные светильники.
      Смит прервал свои поиски, чтобы выпить минеральной воды. Рабочий день давно закончился, и секретарша уже ушла домой. На дежурство заступила ночная смена; все было как всегда, и Харолд знал, что, пока он работает, его никто не осмелится потревожить.
      Почувствовав, что зашел в тупик, Смит свернул поиски и углубился в изучение других аспектов деятельности КЮРЕ.
      Среди рядовых американских граждан – от бизнесменов до госслужащих – существовало немало таких, кто анонимно делился информацией о различного рода подозрительной деятельности. Эти люди полагали, что в качестве платных информаторов сотрудничают с правительственными организациями типа ФБР, ЦРУ или Управления охраны труда. По почте они регулярно получали денежные переводы, а свои отчеты отправляли по электронному модему.
      Однако они и не догадывались, что получал эти отчеты не кто иной, как Харолд В. Смит. Рядовые американцы таким образом помогали удовлетворить потребности КЮРЕ в информации.
      Смит просмотрел несколько последних отчетов. Ничего особенного. Что-то о мошеннике-сенаторе в одном из штатов Крайнего Запада; о владельце угольной шахты, постоянно нарушающем правила техники безопасности; о сговоре фермеров Новой Англии, установивших монопольно-высокие цены на молочные продукты. Раньше Смит просто известил бы обо всех этих случаях местную полицию, чтобы система правосудия сделала свое дело. Теперь же с равным успехом можно было настучать в одну из многочисленных телевизионных программ, которые якобы проводят собственное расследование с целью привлечь внимание властей к тем или иным негативным фактам.
      Затем на глаза ему попался отчет, касавшийся компьютерного гиганта «Экс-эл Сис. корп.». Эта корпорация производила те самые оптические диски «УОРМ», с которыми он теперь работал.
      В отчете говорилось, что здание корпорации пикетирует группа, отстаивавшая интересы афроамериканцев, с требованием положить конец дискриминационной политике при приеме на работу. Подобные проблемы не входили в компетенцию Смита, поэтому он не стал даже вникать в подробности.
      Следующий отчет возник где-то в недрах Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям, деятельность которого в тот момент была сосредоточена в районах Северной Каролины, пострадавших от урагана «Элвис». ФАЧС ругали за то, что оно слишком поздно отреагировало на события. Агентство уже не раз критиковали за это.
      Ничего, что могло бы проходить по линии его департамента, Смит не обнаружил, однако передышка позволила ему привести мысли в порядок, и он со свежими силами принялся распутывать дело таинственного Роджера Шермана Ко.
      Харолд прочесал все налоговые отчеты, однако пути двух Ко нигде не пересекались. По мере того как сгущалась ночь, становилось все очевиднее, что эти двое совсем не одно и то же лицо.
      По всей видимости, уголовник Ко присвоил имя настоящего Роджера Шермана Ко. Уловка известная, тем более что в наш электронный век любой, имеющий доступ к сети или к регистрационным спискам, хранящимся в компьютере, мог легко почерпнуть основную информацию об интересующем его лице в базе данных Налогового управления или транспортной инспекции. Для наемного убийцы этого вполне достаточно, чтобы создать себе легенду, в которой он фигурировал бы под именем Роджера Шермана Ко. Благо, что легенду в любой момент можно поменять.
      Такое объяснение представлялось вполне резонным. Логичным. Теперь Смит понимал, в чем, возможно, была его ошибка. Дыхание босса сделалось ровнее, у него словно камень с души свалился.
      Оставалось лишь доказать, что так оно все и было.
      Уже перевалило за полночь, когда вера Харолда В. Смита в царство логики окончательно дала трещину.
      Смит только что принял душ, чтобы смыть с себя пот, ибо брюки его давно прилипали к ногам, и снова сел в кресло. Теперь галстук в небрежении валялся на столе; верхняя пуговица рубашки была расстегнута.
      На экране появилось новое сообщение: подводная лодка «Арлекин», которая вышла с военно-морской базы в Сан-Диего для проведения маневров в Тихом океане, объявила режим радиомолчания.
      Смит понимающе кивнул и занялся своими делами. Только он и капитан «Арлекина» знали, что подводная лодка на самом деле идет в опасную зону Западно-Корейского залива, где – как это происходило каждый год на протяжении вот уже двадцати лет – на берег возле рыбацкой деревушки Синанджу следует выгрузить золото, изъятое из федерального резервного фонда.
      Сия операция давно уже превратилась в самое заурядное дело. Капитан «Арлекина» получал запечатанный конверт с приказами, начальство его не имело права задавать никаких вопросов, и все проходило тихо, без лишнего шума.
      Смит предпринял последнюю попытку идентифицировать липового Роджера Шермана Ко. Снова почувствовав себя загнанным в тупик, он в отчаянии обратился к базе данных Национального центра информации о преступности. Она постоянно пополнялась свежими подробностями. Надежды, конечно, мало, однако за те несколько дней, которые миновали с тех пор, как он перегрузил гигантский файл на свой компьютер, возможно, поступила какая-нибудь новая информация.
      С помощью пароля выйдя на базу данных, он вызвал файл Роджера Шермана Ко.
      Файл не открывался.
      На зеленоватом экране зажглась издевательская надпись: «НЕ ОБНАРУЖЕН».
      – Невероятно, – сквозь зубы пробормотал Смит. – Ведь этот файл есть даже в моей собственной базе данных!
      Оставалось только предположить, что файл закрыли. Пришлось обратиться к блоку пассивной памяти. «НЕ ОБНАРУЖЕН», – вспыхнула надпись.
      – Не может быть! – дрожащим голосом пролепетал Смит, отказываясь верить своим глазам.
      Он попробовал еще раз. Ясно, что это ни к чему не приведет, но все же босс КЮРЕ решил попытаться. Он понимал – ЭВМ не совершает логических ошибок. Попроси компьютер найти что-то заложенное в его памяти, и – если его операционная система и логические схемы функционируют нормально – он всегда найдет объект поиска, в этот ли раз, в другой ли – как калькулятор всегда сообщит вам, что три плюс семь неизменно составляет десять. В компьютере не существовало места для ошибки или для того явления, которое люди обзывают расплывчатой логикой.
      «НЕ ОБНАРУЖЕН», – заученно повторял компьютер.
      Смит, недоумевая, взирал на экран монитора, не обращая внимания на каплю пота, которая, повисев на лбу, скатилась по переносице между его усталых глаз, удерживаемая статическим напряжением, задержалась на кончике носа и, наконец, упала ему на левую ладонь.
      Ладонь дрожала, и Смит не в состоянии был унять эту дрожь.
      Босс пребывал в растерянности. Еще несколько дней назад файл Роджера Шермана Ко находился в базе данных НЦИП. Смит сам скопировал его и теперь имел собственный дубликат. Несколько часов назад он видел его собственными глазами.
      Файлы не способны самоуничтожаться. Смит понимал, что компьютеры не обладают творческим интеллектом. Какой-то безымянный клерк собрал все сведения о Роджере Шермане Ко и создал соответствующий файл, который и хранился в базе данных НЦИП. Смит просто перекачал его по чудесному оптоволоконному кабелю и с помощью технологии лазерного считывания загрузил на оптический диск «УОРМ». Теперь информация постоянно хранилась на плате, напоминавшей обыкновенный компакт-диск.
      Файл существовал в его базе данных; следовательно, он должен был присутствовать и в базе данных НЦИП. Подобные файлы не уничтожаются: они просто переводятся в блок постоянной памяти или хранятся на ленточных накопителях.
      Смит закрыл свою программу и, войдя в режим поиска оригинальной базы данных НЦИП, откинулся на спинку кресла, приготовившись к томительным минутам ожидания.
      Он совсем забыл о том, насколько мощной была установленная им гибридная сеть.
      Вся операция заняла не больше полутора минут. Программа прочесала базу данных НЦИП на предмет файлов, названия которых включали все три слова из имени Роджера Шермана Ко в любой комбинации, в любом возможном написании и даже сделала допущение на то, что из-за канцелярской ошибки один из трех компонентов имени может быть опущен.
      Смит рассчитывал получить длинный список вариантов и готов был к утомительной работе по их сортировке.
      Однако по прошествии еще полутора минут он получил одно-единственное имя.
      Когда оно возникло на экране, он часто-часто заморгал. У него мелькнуло подозрение, что машина каким-то образом дала сбой. Файл наконец открылся.
      Затем Смит еще раз взглянул на экран, и тут его взору открылось то, что в первый раз осталось незамеченным.
      С губ его сорвался сдавленный стон, похожий больше, правда, на рычание. Стон, казалось, вырвался из самых глубин его смятенной души. Отчасти так оно и было. Этим стоном Харолд В. Смит словно давал понять, что его вера в жизнь и – что еще более важно – вера в созданную им компьютерную сеть окончательно рухнула.
      На экране монитора высвечивалось имя. Само по себе оно было насмешкой над Смитом, насмешкой над его здравым смыслом, над его верой в математическую логику, в компьютеры вообще, а в частности, в надежность управлявших ими стандартных подпрограмм, алгоритмов и бинарных кодов.
      Это имя было: РОДЖЕР ШЕРМАН ПО.
      Харолд В. Смит точно оцепенел в своем кресле; на его призрачно-сером лице застыло ошеломление; глаза с покрасневшими от бессонной ночи веками сверлили экран монитора, словно одного усилия воли его было достаточно, чтобы заставить измениться то, что в самой основе подрывало веру босса в компьютерные технологии.
      Это была буква П.
      И сколько он ни вглядывался в экран, она оставалась таковой – П. Не К. Имя файла было РОДЖЕР ШЕРМАН ПО, а не РОДЖЕР ШЕРМАН КО.
      С уст его сорвался нервический смешок. Невероятно! Если бы в тот момент с экрана монитора соскочил живой эльф и проглотил его галстук, это не привело бы Смита в такое замешательство.
      Но поскольку Харолд В. Смит обладал логическим складом ума, он переписал именной файл Роджера Шермана Ко на свой оптический диск, где хранилась база данных НЦИП. После этого, несколько раз нервно ударив по клавишам, вывел файл на правую половину экрана.
      Затем из собственной версии базы данных НЦИП вызвал файл Роджера Шермана Ко.
      Теперь перед ним на экране были оба файла.
      Несколько дней назад они были абсолютно идентичны. Теперь же все изменилось.
      Один значился как Роджер Шерман Ко. Другой – Роджер Шерман По. Номера их карточек социального страхования не совпадали. Как не совпадали и другие характеристики.
      Смит понимал, что этому существует лишь одно-единственное объяснение: кто-то обновил редакцию файла. Что ж, надо заглянуть в конец файла, чтобы проверить дату внесения изменений.
      За те краткие секунды, пока перед Харолдом В. Смитом на экране мелькали зеленоватые строчки, в его истерзанной душе вновь шевельнулась надежда.
      Но надежда умерла, едва зародившись. Последние изменения были внесены три месяца назад. Та же дата значилась и в файле Роджера Шермана Ко. Компьютеры НЦИП автоматически фиксировали дату внесения каких-либо изменений.
      Согласно электронному досье на Роджера Шермана По, с тех пор как Смит переписал его, файл не менялся.
      Босс снова застонал – это был короткий и скорбный звук. Стон человека, испытывавшего острую, необъяснимой природы боль.
      – Но где же логика? – громко произнес он. – Полная бессмыслица! Файлы сами себя не меняют.
      И все же, все же... Непостижимым образом файл Роджера Шермана По во время перекачки превратился в файл Роджера Шермана Ко.
      Стоило этой мысли мелькнуть у него в голове, как Смит попытался от нее отмахнуться. Компьютеры – бессловесные машины, сверхскоростные цифровые калькуляторы. Введи в них определенные числа – а вся цифровая информация в компьютере переводится в бинарную, – и они будут безошибочно складывать, вычитать, умножать и делить. Компьютеры не умеют думать. И не могут корректировать вводимую информацию. Они лишены такой способности. Даже компьютеры с искусственным интеллектом в лучшем случае пока рассуждают лишь в заданных параметрах.
      Равным образом невероятной представлялась и версия о компьютерной ошибке. В результате сбоя при перекачке данных какие-то сведения могли быть утрачены или, наоборот, добавлены, но они обычно лишены всякого смысла.
      Смит еще раз проверил номера карточек социального страхования. В первых трех цифрах содержались закодированные сведения о географическом регионе, где обладатель данной карточки впервые получил ее.
      Номер карточки Роджера Шермана Ко начинался с цифр 220. Значит, штат Мэриленд. По информации Смита, Роджер Шерман Ко действительно родился в Чеви-Чейз, что в центральной части Мэриленда.
      Номер Роджера Шермана По начинался с 447, что означало штат Оклахома. Все верно. Детские годы По прошли в Талсе.
      В случае, если бы имела место ошибка передачи данных, вряд ли сведения остались бы столь корректными.
      К тому же в результате сбоя вместо П могла бы выскочить любая другая буква – Т, 3 – и даже цифровой символ. Например, фамилия выглядела бы как 4о.
      Нет. Сомнений больше не оставалось: что-то в недрах новой компьютерной системы Смита нарушилось после того, как он переписал файл пресловутого Роджера Шермана По.
      А в результате погиб невинный человек.
      Смит предпринял последнюю отчаянную попытку докопаться до истины: запустил антивирусную программу. Это был единственный оставшийся в его распоряжении выход.
      Программа просканировала каждую строчку информации, записанной на магнитных накопителях, оптических дисках или микрочипах гибридной сети КЮРЕ. Все было чисто. Смит попробовал еще раз. Результат тот же.
      Прежде даже такой суперосторожный человек, каким был Харолд В. Смит, вполне удовлетворился бы, проверив систему только один раз. Но поскольку он больше ей не доверял, то провел эту операцию аж четыре раза.
      Другие диагностические программы подтвердили первоначальный результат – система в порядке.
      В сложившихся обстоятельствах худшего результата Смит и представить даже не мог.
      Ошеломленный, Харолд В. Смит закрыл оба файла и нажал потайную кнопку. Экран монитора мигнул и погас, клавиатура сложилась, и весь терминал скрылся в нишу под панелью стола. Поцарапанная дубовая крышка встала на место, и от компьютерной сети КЮРЕ не осталось и следа.
      Харолд В. Смит на негнущихся ногах с трудом поднялся из-за стола. Сняв серый пиджак и жилетку и повесив все это на деревянную вешалку, он подошел к дивану, являвшемуся единственной уступкой комфорту в его спартанском офисе.
      Выключив верхний свет, он лег на диван. Его слишком потрясли события сегодняшнего дня, чтобы отправляться на машине домой. К тому же ему отчаянно хотелось спать.
      Давным-давно перевалило за полночь, и звонить Президенту, чтобы сообщить чудовищные новости, было слишком поздно. Однако он непременно сделает это утром. У него просто нет выбора. Президент должен знать, что полагаться на компьютерную базу данных КЮРЕ больше нельзя.
      А без базы данных КЮРЕ, можно сказать, увечна, если не больше – превратилась в калеку.
      Харолд В. Смит почти мгновенно провалился в сон. И едва ли не впервые в жизни сон его был наполнен смутными кошмарами.
      Они не имели четкой формы. Это было свыше подсознательных сил Смита. Для того чтобы видеть яркие сны или чудовищные кошмары, все-таки требуется хоть какое-то воображение.

      Первая неделя сентября – самое медленное время года. Пляжи переполнены. Авиабилеты нарасхват. Деятельность госучреждений замирает. Большой бизнес и фондовый рынок впадают в спячку.
      В конторах и на предприятиях в связи с отпусками острая нехватка персонала, и работа движется еле-еле – лишь бы дотянуть до Дня труда . Новые проекты не запускаются. Остальные дела откладываются на после праздника.
      Ловя последние дни уходящего лета, Америка пребывает в состоянии блаженном и расслабленном – и в это время наиболее уязвима.
      В то время как три человека, составлявшие мозг и плоть секретного агентства под названием КЮРЕ, спали тревожным сном, произошли четыре на первый взгляд ничем не связанных между собой события.
      Из расположенного в Джорджтауне, что на острове Большой Кайман, банка «Гранд Кайман траст» начался стремительный отток средств. Хранилище по-прежнему оставалось закрытым, к снабженным часовым механизмом замкам никто не прикасался. Больше того, клерки, работавшие в ночную смену, продолжали спокойно работать, регистрируя на компьютерах последние сделки, и ни сном ни духом не подозревали о неумолимо надвигавшейся на них незримой катастрофе, в результате которой всем им суждено оказаться на улице.
      На одном из активных компьютерных файлов базы данных Налогового управления США в Арлингтоне, штат Виргиния, загорелся красный сигнальный флажок. Это не было делом рук человеческих. Флажок появился как-то сам по себе.
      Примерно в это же время некий инспектор из компании «Консолидейтед Эдисон»  выписал безобидный наряд, в соответствии с которым бригаде рабочих надлежало подключить одно из расположенных в Гарлеме административных зданий к принадлежавшей «Кон. Эд.» и давно простаивавшей газовой линии. Инспектор предварительно связался с муниципальными службами, где его заверили, что земляные работы в том районе не угрожают телефонному и электрокабелю.
      А на фрегате «Са-И-Гу» из состава ВМС Корейской Народно-Демократической Республики, бороздившем воды Желтого моря, раздался звонок.
      Когда зазвонил телефон, капитан Йоканг Сако крепко спал. Его портативный спутниковый телефон, контрабандно привезенный кузеном Юном из Японии, куда он регулярно ходил на лайнере «Манконбонг», был незаменимой вещью „особенно во время дежурства. С его помощью можно было связаться с абонентом, находящимся практически в любом уголке земного шара, не опасаясь того, что разговор будет перехвачен вышестоящими службами.
      Капитан Йоканг взял трубку:
      – Да?
      Густой бархатный голос на безупречном корейском ответил:
      – Капитан Йоканг, у меня к вам деловое предложение.
      – Кто говорит?
      – Тот, кто хочет предложить вам столько золота, сколько в состоянии перетащить ваша команда.
      – Золото? Какое?
      – Разве это имеет значение?
      – Имеет, если некто желает им поделиться.
      – Разумеется, я хотел бы кое-что получить в обмен на эту информацию, – спокойно произнес уверенный голос.
      – Хм. Что я могу – простой капитан ВМС Северной Кореи – предложить вам в обмен за золото?
      – Половину золота.
      – Половину?
      – Я сообщаю вам, где находится золото, и вы его забираете. После этого связываетесь со мной, и я говорю, куда переправить половину. Остальное ваше.
      – А, так вы меня хотите надуть?!
      – Ничего подобного. Я продаю информацию, вы продаете грубую силу, которая необходима, чтобы заполучить груз.
      – Но рискую-то я один.
      – И получаете половину.
      – Сколько там золота?
      – На пять миллионов долларов. В слитках.
      Капитан Йоканг задумчиво хмыкнул:
      – Пожалуй, хватит, чтобы заставить команду держать язык за зубами.
      – И еще. Вовсе не обязательно ставить об этом в известность ваше начальство.
      – Если это не связано с большим риском, я согласен, – отозвался капитан Йоканг.
      – Американская подводная лодка с грузом золота на борту держит курс к побережью Западно-Корейского залива.
      – Я не могу отдавать приказы американской подлодке!
      – Можете, если она незаконно находится в территориальных водах Северной Кореи.
      – Зачем они это делают?
      – Этого вам лучше не знать.
      – Лучше или безопаснее?
      – И то, и другое.
      – Понял. Тогда скажите, где можно ее обнаружить.
      Неизвестный ровным голосом выложил ему все: курс, скорость и точные координаты места всплытия «Арлекина».
      Записав координаты, капитан Йоканг уткнулся в карту. Место предполагаемого всплытия лодки прилегало к одной из наиболее развитых зон Северной Кореи, где сосредоточены сталелитейные производства, угольные шахты и рисовые плантации. Однако на каменистом берегу, кроме нескольких рыбацких деревушек, не было ничего заслуживающего внимания.
      Йоканг заметил широкую, трехполосную автостраду, которая начиналась в столице страны Пхеньяне и обрывалась у западного побережья, доходя до самой кромки воды. На первый взгляд в этом шоссе не было никакой надобности. Там, где оно кончалось, судя по карте, лежала голая, пустынная местность. Очевидно, это была одна из экстравагантных выходок Великого Кормчего. Жителям Северной Кореи запрещалось владеть автотранспортом, тем не менее политическое руководство чрезвычайно гордилось развитой системой автомобильных дорог в стране.
      Получив всю необходимую информацию, чтобы сделаться сказочно богатым, капитан Йоканг счел благоразумным осведомиться:
      – А кто вы такой, товарищ?
      – Зовите меня просто Товарищ.

* * *

      Уже смеркалось, когда капитан Джон Пол Сибрук услышал по интеркому голос старшего помощника:
      – Капитан, мы приближаемся.
      – Иду, – отозвался Сибрук, спешно дожевывая остатки ужина. Сунув ноги в башмаки, он вышел из каюты и мимо сновавших взад-вперед матросов направился в рубку. Подводная лодка ВМФ США «Арлекин» находилась в водах Западно-Корейского залива.
      В руке капитан Сибрук сжимал запечатанный конверт. На ходу разорвав его, он извлек лист бумаги.
      Приказ был кратким: найти конкретное место, доставить туда на надувных плотах груз и оставить его на берегу.
      Под приказом стояла лаконичная подпись: «Адмирал Смит».
      Сибрук ни разу не слышал об адмирале Смите. Впрочем, в ВМФ США было полно адмиралов. Наверняка хватало и Смитов. Единственное, чего Сибрук не мог взять в толк, так это почему сей пресловутый адмирал не потрудился указать свое имя или хотя бы инициалы.
      Сибрук не ожидал, что задание окажется таким пустяковым. Если повезет, они всплывут в полной темноте, сделают свое дело и исчезнут в Желтом море прежде, чем их засекут северокорейские сторожевые катера.
      – Все готово, сэр, – доложил старпом, как только Сибрук появился на мостике. «Арлекин» шел на перископной глубине, сам прибор пока находился в шахте.
      Сибрук приказал его поднять.
      В следующее мгновение перископ был перед ним. Взявшись за ручки, капитан приник к окулярам. Перископ послушно вращался по мере того, как Сибрук менял положение.
      Его взору открылась черная гладь воды, на которую луна отбрасывала желтоватые отблески. Сибрук искал условленное место на берегу, отмеченное в приказе как «Рога Гостеприимства». Никакого описания этого места не прилагалось. Видимо, каким бы оно ни было, его невозможно было не узнать – даже в условиях непроглядной тьмы корейской ночи.
      При одной мысли о том, где они находятся, по спине капитана Сибрука мурашки побежали. Северная Корея оставалась практически единственным на земном шаре оплотом коммунизма, зловещим, оторванным от всего остального мира. Отдалившись от Москвы и Пекина, Пхеньян оказался в полной изоляции. Ким Ир Сен доживал последние дни, и его сыну Ким Чен Иру не терпелось взять бразды правления в свои руки.
      Если Ким Ир Сен был просто деспотом, то Ким Чен Ир, одержимый манией величия, вынашивал такие планы, которые его отцу и не снились.
      Упорно ходили слухи о том, будто страна охвачена голодными бунтами и восстаниями. На всем протяжении демаркационной линии, разделявшей Северную и Южную Корею, было неспокойно. Разведка доносила, что после смерти старого Кима его сын может попытаться захватить Южную Корею. Единственным шансом Ким Чен Ира удержаться у власти в раздираемой кризисом стране было ввергнуть ее в тотальную войну.
      Не самое удачное время для морских прогулок по Западно-Корейскому заливу, мрачно подумал Сибрук. Не хватало только попасть в плен к северокорейцам.
      Однако командование ВМФ США наверняка имело веские причины, чтобы направить «Арлекина» в чужие территориальные воды, и наверняка взвесило все за и против. Ведь еще свежа была память об инциденте с «Пуэбло». По крайней мере Сибрук надеялся, что адмирал Смит не забыл об этом.
      Они шли параллельно береговой линии. Капитан пристально вглядывался в залитую лунным светом полоску земли, напоминавшей неприветливый марсианский пейзаж. Пустынный каменистый берег. Не было видно даже морских чаек. Это означало, что в этих местах нет рыбы.
      Наконец он увидел то, что искал. Две одинаковые, точно близнецы, каменные скалы возвышались по краям небольшой отмели. Если расположить их поближе, они образовали бы естественную арку. Но они стояли довольно далеко друг от друга, похожие на рога некоего доисторического монстра.
      Рога Гостеприимства.
      – Вахтенный, приготовиться к всплытию, – рявкнул Сибрук, стискивая ладонями рукоятки перископа.
      – Есть, сэр.
      Команду продублировали по оперативной связи, и в следующее мгновение рубка погрузилась в кромешную темноту. Лишь тусклые лампочки контрольных индикаторов время от времени выхватывали из тьмы напряженные лица моряков.
      – Продуть балласт.
      – Есть продуть балласт.
      В балластные отсеки под давлением устремился воздух. Субмарина начала всплывать; ее титановый корпус натужно вздрагивал.
      – Вижу неизвестный объект, сэр! – раздался звонкий голос. – Курс ноль пятьдесят шесть.
      – Отставить всплытие! – скомандовал Сибрук и приник к окулярам перископа.
      Им наперерез двигался какой-то крупный объект.
      – Корабль, сэр.
      – Похоже на сторожевой катер или что-то в этом роде, – сквозь зубы процедил капитан.
      Все стало окончательно ясно, когда лодку вдруг тряхнуло и она дала резкий крен. Кого-то сбило с ног, кто-то хватался за поручни, пытаясь сохранить равновесие.
      – Глубинная бомба! – заорал Сибрук. – Погружаемся, черт побери! Экстренное погружение!
      – Погружение! Погружение!
      Однако при глубине менее ста пятидесяти футов это было практически невозможно. К тому же дно покрывали огромные валуны и песчаные банки. Укрыться было негде, и все отлично это понимали.
      Где-то в районе кормы снова рвануло. «Арлекин» встал на дыбы, словно ужаленная осой лошадь. Затрещала обшивка. Изо всех отсеков докладывали о повреждениях. Лампочки мигнули и потухли; снова они зажглись лишь после того, как Сибрук приказал запустить резервные генераторы. Гребные винты заклинило.
      Находившиеся на мостике, затаив дыхание, с надеждой смотрели на вахтенного у сонара.
      – Капитан, он приближается, – доложил тот.
      Тем временем неизвестный корабль описал дугу и теперь находился почти над ними.
      – Похоже, нам крышка, – прошептал Сибрук. Корабль сбросил ход.
      – Кажется, они хотят врезать нам еще раз, – пробормотал старший помощник.
      Капитан Сибрук с мертвенно-бледным лицом следил за зеленой точкой на экране сонара. У него был выбор – попытаться уйти, рискуя быть потопленным корейцами, либо всплыть и сдаться. Ни первое, ни второе оптимизма в него не вселяло.
      В приказе не содержалось никаких инструкций на этот счет. Ему вдруг показалось это странным. В штабе словно исключалась сама вероятность возникновения подобной ситуации.
      – Всплываем, – прорычал он.
      Команда была выполнена быстро и четко. Субмарина с глухим стоном продолжила прерванное всплытие; в нескольких отсеках у нее образовались течи. Вот лодка вынырнула на поверхность, и с покатых боков корпуса низверглись каскады воды.
      – Раздраить люки, – приказал Сибрук. – Спаркс, радируйте на берег, что нас атаковал северокорейский боевой корабль, и нам пришлось всплыть, чтобы выслушать их условия. Старпом, со мной.
      Старший помощник проследовал за капитаном Джоном Полом Сибруком к главному люку. По пути оба надели штормовки.
      – Может, блефануть? – спросил старший помощник и нервически засмеялся.
      – Не стоит рассчитывать на чудо, – отрезал Сибрук.
      Сквозь люк они выбрались на скользкую палубу.

* * *

      Это был фрегат класса «Наджин». Сибрук узнал его. Громоздкий и неповоротливый, он напоминал сторожевой корабль устаревшего класса «Кола», прежде стоявший на вооружении флота бывшего СССР.
      Тьму прорезал луч прожектора, на мгновение ослепив Сибрука и его старпома. Голос, многократно усиленный мегафоном, объявил:
      – На борту «Арлекина», это фрегат «Са-И-Гу» ВМФ Корейской Народно-Демократической Республики. Предлагаю вам сдаться.
      – Они знают, кто мы! – изумленно произнес старший помощник.
      Сибрук решил взять корейцев «на пушку».
      – По какому праву вы атакуете подводную лодку ВМФ США в открытых водах? – прокричал он в мегафон.
      – Немедленно сдавайтесь! Вам понятно?
      – Кэп, он не шутит, – удрученно пробормотал старпом.
      – Мы не оказываем вам сопротивления, – ответил Сибрук.
      На воду были спущены шлюпки; капитану и старпому не оставалось ничего другого, как стиснуть зубы и ждать.
      К «Арлекину» пришвартовалась первая шлюпка, и из нее высыпали плосколицые корейские матросы, взяв под контроль верхнюю палубу и башню. На второй шлюпке находился капитан «Са-И-Гу», коротышка, толстый, как борец сумо, с чересчур круглыми для корейца глазами.
      – Я капитан Йоканг Сако, – объявил он. – Капитан Джон Пол Сибрук?
      Сибрук постарался не выдать своего удивления осведомленностью корейца.
      – Все, что имею право сообщить вам, – это свое имя, ранг и личный номер.
      – Это мне и без вас известно, – процедил капитан Йоканг. – Не будем терять время, уладим все как можно скорее.
      – Чего вы хотите?
      – Ваш груз, капитан.
      Сибрук удивленно переглянулся со старшим помощником. «Нас подставили», – красноречивее любых слов говорили их взгляды.
      – Это все? – стараясь сохранять хладнокровие, осведомился капитан.
      – Как только груз будет у нас, вы нам больше не нужны.
      – Не нравится мне все это, капитан, – вполголоса произнес старпом.
      – Может, он не нарочно, – отозвался Сибрук, которому все еще хотелось надеяться на лучшее.
      – Вы добровольно сдадите судно, или нам применить силу? – рявкнул Йоканг.
      – Если вы гарантируете безопасность моей команде... – От смешанного чувства стыда, обиды, отчаяния у капитана Сибрука кровь стучала в висках. На его памяти еще ни один командир подводной лодки не сдавался на милость противника. На карьере можно было ставить крест. Оставалось лишь одно – постараться спасти команду.

* * *

      Корейцы с суровыми лицами и карабинами наперевес быстро установили контроль на субмарине. Не было произведено ни единого выстрела. Не было сказано ни единого грубого слова. Все было выполнено профессионально, четко и цивилизованно. Казалось, ни та, ни другая сторона не желают дальнейшей эскалации конфликта.
      Сибрук провел северокорейского капитана к оружейному отсеку и открыл его. Сам он не имел ни малейшего представления относительно характера своего груза. В Сан-Диего, наблюдая за тем, как в оружейные отсеки на лебедках грузят тяжелые ящики, он решил, что это либо тяжелое машинное оборудование, либо оружие.
      Однако, когда северокорейский капитан подошел к одному из ящиков и вскрыл его с помощью оказавшейся под рукой фомки, выяснилось, что Джон Пол заблуждался.
      Ящик был довольно крепкий, и корейцу пришлось изрядно попотеть, прежде чем заскрипели гвозди и посыпались щепки от выдираемых досок.
      – Золото?! – изумленно промолвил Сибрук, когда из ящика вывалилось несколько сверкающих слитков.
      Кореец обернулся; на лице его отразилось недоумение.
      – Так вы ничего не знали?
      – Нет.
      – Но знали хотя бы, куда следует доставить этот груз?
      – Нет.
      – Лжете!
      – Мне было приказано оставить груз на берегу и уйти. Нас никто не должен был встречать.
      Кореец вперился в Сибрука подозрительным взглядом, но, очевидно, решил, что тот не врет, хотя это и не укладывалось в голове.
      К капитану Йокангу подошел матрос и прошептал ему что-то на ухо. Капитан нахмурился.
      – Синанджу? – удивленно произнес он.
      Тот отрывисто кивнул.
      Йоканг посмотрел на капитана Сибрука и спросил:
      – Вы что-нибудь слышали о Синанджу? Это рыбацкая деревушка неподалеку отсюда.
      – Нет.
      – Никогда?
      – Никогда.
      Йоканг подошел к нему вплотную и заглянул в глаза:
      – Даю вам слово офицера, что, если это золото предназначалось Синанджу, я не трону его и вы сможете спокойно довести вашу миссию до конца.
      Капитан Сибрук опешил. Какое нелепое предложение! Даже если этот тип и имел какое-то влияние, он уже наверняка радировал наверх о том, что захватил американскую подводную лодку, вторгшуюся в воды Северной Кореи. При той строгой иерархии, которая существовала в северокорейской армии, он ни за что не стал бы атаковать «Арлекина», не получив соответствующего приказа. Что-то тут было не так.
      – Мне очень жаль, но я никогда не слышал о Синанджу, – честно признался Сибрук.
      – Да этого не может быть, – пробормотал капитан Йоканг, потирая ладонью массивный подбородок. – Синанджу никогда бы не стала работать на Америку, даже если бы в Америке знали о Синанджу. Я, собственно, знал, что Синанджу здесь ни при чем, но должен был удостовериться.
      С этими словами капитан Йоканг извлек из кобуры револьвер.
      – Видите ли, если бы золото действительно принадлежало Синанджу, – продолжал он, поднимая револьвер, – то мне было бы лучше пустить себе пулю в лоб, чем вызвать гнев Великого мастера.
      Капитан Джон Пол Сибрук успел подумать только, что это, должно быть, какой-нибудь местный князек. В следующее мгновение он увидел направленное на него дуло и услышал щелчок взводимого курка.
      – Спасибо за откровенность, болван.
      «Он не посмеет выстрелить в меня», – промелькнуло в голове капитана, и в ту же секунду дуло полыхнуло огнем, затем еще и еще раз, и по груди Сибрука растеклось кровавое пятно.
      Бросив американца истекать кровью, корейцы перегрузили ящики на фрегат «Са-И-Гу».
      Капитан был еще жив, когда корейцы задраили все люки, оставив команде надежду на то, что они все же вернутся на родину.
      Однако не успели моряки с «Арлекина» обрадоваться, как разом рванули несколько пластиковых бомб, прикрепленных к наиболее уязвимым местам вдоль корпуса субмарины.
      В отсеки хлынула вода Желтого моря – холодная и черная. В эти последние секунды перед смертью капитан Джон Пол Сибрук напился вволю. Мысли его были горькие, как полынь.
      «Не надо было мне говорить правду, не надо было мне говорить правду...» – с ритмичностью заезженной пластинки твердил он про себя.
      Когда лодка легла на каменистое морское дно, капитан Сибрук был уже мертв.

      Вооружившись фонариком, Харолд В. Смит шел по цокольному этажу клиники «Фолкрофт». Луч фонарика перебегал от одной печи к другой, пока не остановился на мерцающей неровным светом решетке старой угольной топки, стоявшей в затянутом паутиной углу.
      Смит приблизился, концом фонаря приподнял ручку и осторожно приоткрыл решетку.
      Угли отвратительно чадили. Смит взял кочергу и помешал ею в печке. Взметнулись искры, послышалось легкое шипение. Показались обожженные человеческие кости – часть бедра, голень...
      Баз Катнер вел себя хорошо. Через день-другой его будет не отличить от угольной золы. Только тогда можно будет спокойно вывезти его кремированные останки на свалку.
      Закрыв решетку, Смит продолжил свой обход. Дверь, ведущая в помещение, где находилась компьютерная система, была закрыта на тройной замок. Проверять машины не имело смысла. Они делали свое дело, сканировали сеть, и Смиту больше не требовалось открывать эту дверь.
      Однако из-за двери доносились какие-то странные звуки.
      Смит приложил ухо к двери, и звуки стали отчетливее. Их было сложно описать. Глухие – органического происхождения – звуки, словно кто-то вертел мясо в мясорубке.
      Порывшись в кармане, Смит извлек свои ключи и открыл дверь.
      Осветив помещение фонарем, он увидел мерно вращавшиеся бобины с лентой. Все было как обычно.
      Все да не все... Внимание его привлекли стоявшие в ряд, словно бессловесные твари, джукбоксы. У них не было движущихся частей, так что внешне они не вызывали беспокойства.
      Однако внутри... что-то двигалось, шевелилось с тихим, неподдающимся описанию звуком.
      Смит опасливо приблизился и снял панель, чтобы проверить, на месте ли оптические диски «УОРМ». В следующее мгновение с губ его сорвалось проклятие, и он в ужасе попятился.
      Диски буквально кишели земляными червями. Слепые, лишенные конечностей твари ползали среди монтажных плат, извивались между чипами, тыкались крохотными ртами в дисководы, насаженные на центральный шпиндель.
      Дисководы были изъедены до дыр, словно листья салата.
      – Боже мой! – хрипло вскричал Смит.
      Так вот что случилось с системой. Червей забыли накормить.

* * *

      Харолд В. Смит проснулся, едва первые солнечные лучи окрасили пролив Лонг-Айленд в кроваво-алый цвет.
      Но разбудил его вовсе не рассвет; он проснулся от внезапного озарения – кошмары его впервые приняли конкретное, узнаваемое обличье. Такого прежде никогда не было, и это обстоятельство не столько поразило, сколько напугало Смита, который терпеть не мог перемен.
      На протяжении всей его карьеры – и когда он начинал в Управлении стратегических служб, и когда служил в ЦРУ, а позже возглавлял КЮРЕ – Смит никогда не мог пожаловаться на сон. Кого бы он ни убивал, выполняя свои служебные обязанности, кого бы ни приказывал устранить, будучи шефом КЮРЕ, его жертвы никогда не являлись ему во сне.
      Однако выход из строя компьютерной системы потряс его до глубины души. Смит свесил с дивана ноги и сунул их в ботинки. Он думал о том, что теперь ему, возможно, до конца дней не удастся спокойно поспать. Он подвел свою страну, своего Президента. И еще не вполне отдавая себе отчет, в чем именно заключался его промах, уже чувствовал невыносимое бремя вины.
      Руководитель КЮРЕ нетвердой походкой прошел к своему дубовому столу, по пути натягивая жилетку и пиджак. Невидящим взглядом воззрившись на пролив, он рассеянно нащупал в кармашке капсулу с ядом, имевшую форму маленького гробика. Она была на месте. Как всегда, в течение всех этих тридцати лет.
      Смит тяжело опустился в кресло и, повинуясь многолетней привычке, потянулся к кнопке, чтобы извлечь из потайной ниши компьютерный терминал, однако вовремя спохватился. Ломать тридцатилетние привычки очень непросто, но заново проверять систему явно не имело смысла. Все, что мог, он уже сделал.
      Потому Смит обреченно открыл правый ящик стола и, выдвинув его, извлек оттуда настольный телефонный аппарат компании. Ярко-красный, как огнетушитель, к тому же без номеронабирателя, аппарат был напрямую соединен с Белым домом. На протяжении тридцати лет хозяин кабинета использовал его для секретных переговоров с восемью американскими президентами.
      В то утро он всерьез опасался, что этот звонок может оказаться последним.
      Было 6 часов утра. Смит привык, что рабочий день президентов начинается до рассвета. Правда, последний вставал чуть позже, но что-то подсказывало Смиту, что сейчас он уже на ногах.
      Нетвердой рукой он взялся за красную трубку, зная, что, стоит ему поднять ее, и в спальне Линкольна тотчас раздастся телефонный звонок.
      Смит колебался. Не одно десятилетие он пользовался этим телефоном, чтобы сообщать главе исполнительной власти о своих победах и поражениях. Но такой катастрофы КЮРЕ еще не знала. Харолд отчаянно подыскивал нужные слова, все не решаясь поднять трубку; от напряжения у него вспотели ладони.
      Он откашлялся и...
      И тут раздался звонок. Смит словно ужаленный отдернул руку от аппарата, но тут же собрался с духом и, поправив галстук, решительно снял трубку.
      – Да, господин Президент? – стараясь не выдать своего волнения, произнес он.
      – Смит, вы мне нужны, – хриплым голосом отозвался тот.
      – Что случилось, господин Президент?
      – Наша подводная лодка исчезла во вражеских водах.
      Смит нахмурился:
      – Во вражеских?..
      – Субмарина проводила маневры в Тихом океане. По ошибке они зашли в территориальные воды Северной Кореи, откуда радировали, что их атаковало северокорейское военное судно. А потом – ни слуху ни духу. Это произошло десять часов назад.
      Смит побледнел:
      – Неужели «Арлекин»?
      – Именно. Откуда вы знаете?
      – Боже мой!
      – Да уж, – с горечью продолжил Президент. – Однако дальше было еще хуже. Мы связались с Пхеньяном. Они утверждают, что им ничего не известно о подобном инциденте. Заявляют; что их суда не захватывали американской подлодки и даже не сталкивались с ней.
      – Боже правый, – простонал Смит.
      – Как только мне доложили, что замешана Северная Корея, я тотчас вспомнил о вас. Кажется, среди ваших людей есть кто-то из тех краев. Я подумал – чем черт не шутит, может, а вдруг поможет?
      – Господин Президент, – сказал Смит, – это я распорядился отправить «Арлекина» к берегам Северной Кореи.
      – Вы распорядились? Но вы, кажется, не состоите на службе в ВМФ. – Президент на секунду запнулся. – Или я ошибаюсь?
      – Вы правы, господин Президент. Но как вам, должно быть, известно, я отвечаю за ежегодные выплаты мастеру Синанджу. По настоянию корейца оплата производится золотыми слитками, которые выгружаются на берегу неподалеку от его деревни.
      – Мы платим золотом? И сколько же?
      – Несколько миллионов. Думаю, вам не стоит беспокоиться.
      – Конечно, ведь это не у вас болит голова о бюджетном дефиците размером с Тихий океан, – кисло заметил Президент.
      – Я в курсе финансовых трудностей, которые переживает страна, – решительно ответил Смит. Всю жизнь денег ему хватало только на то, чтобы выплачивать проценты по закладной и платить по счетам за коммунальные услуги.
      – Как давно это продолжается? – недовольным тоном осведомился Президент.
      – С тех самых пор, как вы впервые пожали руку президенту, который основал КЮРЕ, – сухо ответил Смит.
      Президент молчал. Откуда-то из глубины доносились звуки классической рок-музыки.
      – Между Пхеньяном и Синанджу существует взаимопонимание, господин Президент Они бы не посмели напасть на подводную лодку.
      – Ким Ир Сен в курсе?
      – Да.
      – Разведка сообщает, что он совсем плох и что его сын стремится прибрать власть к рукам.
      – Ким Чен Ир – психически неустойчивая личность, – отозвался Смит. – Возможно, все объясняется именно этим.
      – Объясняется, черт подери! Смит, это настоящий кризис. Я только что потерял боевую подводную лодку со всей командой, и ни одна живая душа не знает, где ее искать. Вы отдаете себе отчет в том, что это значит?
      – Да, господин Президент. Но проблема куда глубже.
      – Ни слова об этом, умоляю.
      – Вопрос заключается не в том, потеряли мы «Арлекина» или нет, а в том – успели ли они выгрузить золото.
      – Вы считаете это важнее, чем потеря боевой субмарины класса «Нарвал»?!
      – Если вместе с лодкой пропало и золото, нам придется – конечно, если мы не намерены отказываться от услуг мастера Синанджу, – снарядить еще одну подводную лодку с таким же грузом золота.
      – Проклятие! – вырвалось у Президента. – Нам нельзя рисковать еще одной субмариной. Желтое море теперь наверняка кишит северокорейскими судами, которые не упустят случая поохотиться.
      – Вот именно, – мрачно подтвердил руководитель КЮРЕ.
      – Смит, на вас смотрит вся страна. Вы должны найти выход.
      Харолд В. Смит колебался. Проблема представлялась не менее серьезной, чем выход из строя компьютерной системы. Не исключены международные осложнения, к тому же на карту ставилась судьба более сотни американских военных моряков.
      Возможно, пришло время свернуть деятельность КЮРЕ. Решение оставалось за Президентом. Но Харолд В. Смит прекрасно понимал, что Президент США не отдаст такого приказа до тех пор, пока не будет урегулирована проблема с подводной лодкой.
      – Я сделаю все, что в моих силах, господин Президент, – промолвил он наконец и повесил трубку.

* * *

      Римо проснулся, услышав доносившийся откуда-то издалека телефонный звонок.
      В действительности работали одновременно три телефона. Один – внизу на кухне, второй – наверху в башне для медитаций. Третий находился через две комнаты от той, где спал Римо, и звонок у него был отключен. Однако Римо чутким ухом улавливал электронные импульсы аппарата, тщетно пытавшегося запустить механизм звонка. Римо спал в самой дальней комнате в восточном крыле дома и все же – через толщу каменных стен и потолков – отчетливо слышал все три телефона. Усилием воли заставив свой феноменальный слух отключиться, Римо безмятежно перевернулся на другой бок.
      Когда час спустя он встал, телефоны все еще трезвонили. Римо уже принял душ, а звонки продолжались. Он достал свежую белую тенниску, натянул бежевые брюки, сунул ноги в легкие итальянские туфли из мягкой, выделанной вручную кожи – звон продолжался.
      Римо прошел на кухню – мастер Синанджу заваривал чай в керамическом чайнике.
      – Я ждал тебя, – сказал Чиун, не обращая, казалось, ни малейшего внимания на непрерывные трели телефона.
      – Почему ты не снимешь трубку?
      – Я жду, когда это сделаешь ты. Мастер Синанджу не отвечает на телефонные звонки.
      – А я больше не работаю на Смита и потому не собираюсь разговаривать с ним.
      – Если бы ты поговорил с ним, то смог бы попросить помощи в поисках своих корней, – заметил Чиун.
      – Ловко придумано, папочка. Только я не собираюсь подходить к телефону.
      – Как знаешь.
      Аппарат по-прежнему надрывался. Из носика керамического чайника валил пар.
      – И давно это продолжается? – спросил Римо, направляясь к холодильнику. Взяв миску с холодным рисом и усевшись на циновку, он принялся завтракать, захватывая рис пальцами.
      – Уже час кряду.
      – Должно быть, что-то срочное.
      – Будь это что-то срочное, Смит уже полчаса назад перестал бы трезвонить и сорвался бы с места, чтобы переговорить со мной лично, – сказал Чиун.
      – Возможно, у него просто нет времени, – предположил Римо, поглядывая на телефон.
      Было видно, что он стал беспокоиться. Выражение тревоги в глазах Римо не осталось не замеченным мастером Синанджу, но он как ни в чем не бывало спросил:
      – Как насчет чая долголетия?
      – Чай долголетия – это то, что надо, – ответил Римо, то и дело косясь на телефон.
      – Скоро заварится, – произнес Чиун, наливая кипяток в чайную чашку зеленоватого фарфора в виде спящей черепахи.
      – Этот звон начинает действовать мне на нервы. – С этими словами Римо подошел к телефону, поднял и опустил трубку.
      – Эй! – завопил Чиун. – Безмозглый янки, что ты наделал?
      – Я прекратил звонки.
      – Ты оскорбил императора Смита!
      – Каким образом?
      – Если мы не отвечаем, следовательно, нас просто нет дома. Но швырять трубку – это непростительно!
      Римо снова принялся за свой рис.
      – Слушай, мне наплевать на мнение Смита.
      – Мне тоже! – огрызнулся Чиун. – Но вдруг он решит, что это я не желаю с ним разговаривать?
      – Все очень просто: свали всю вину на меня. Как ты обычно делаешь.
      Телефон зазвонил снова. Чиун воззрился на него широко распахнутыми глазами.
      – Ответь немедленно!
      – И не подумаю. Я вышел в отставку.
      – Сними трубку – должен же ты отработать свое содержание!
      – Только не я, – сказал Римо, пережевывая рис в кашицу, прежде чем проглотить.
      Телефон не умолкал. Казалось, каждый новый звонок звучит резче и пронзительнее прежнего.
      Наконец мастер Синанджу не выдержал. Он подлетел к телефону и, схватив трубку, скороговоркой выпалил:
      – Приветствую вас, император Смит. Прошу принять искренние соболезнования Дома Синанджу по поводу недостойного поведения моего нерадивого ученика, который осмелился бросить трубку, о чем я только что узнал, поскольку в течение последнего часа отсутствовал.
      – Мастер Чиун, у нас возникла чрезвычайная ситуация, – отозвался Смит.
      – Император Смит, я немедленно буду на месте происшествия и без всякой пощады сокрушу врагов Америки. Только прикажите мне – буду работать за двоих, поскольку теперь у вас на службе остался лишь я один.
      – Подводная лодка с грузом золота исчезла.
      Чиун обеими руками судорожно вцепился в телефонную трубку.
      На другом конце провода в той же позе застыл Харолд В. Смит.
      – Золото доставлено на место? – спросил кореец.
      – Нам это неизвестно.
      – Неизвестно?
      – Мастер Чиун, лодка исчезла вместе с командой.
      – Но только не золото, нет! Римо, ты слышал? Мое золото исчезло.
      Римо не поднимал головы от миски с рисом.
      – Мы пока не можем утверждать этого наверняка, мастер Чиун, – попытался успокоить его Смит. – Возможно, неприятности начались уже после того, как золото выгрузили.
      – Есть только один способ выяснить это! – вскричал старик и воздел руку к потолку.
      – Как?
      – Я позвоню в свою деревню. – С этими словами Чиун положил трубку и немедленно набрал код Северной Кореи, а затем – номер своей личной, свободной от оплаты, международной линии связи: 1-800-СИНАНДЖУ.
      На двенадцатом гудке трубку подняли, и скрипучий старческий голос произнес:
      – Дом Синанджу. Кого требуется убрать?
      – Мой верный Пуллянг! Отвечай немедленно: американское золото прибыло?
      – Нет, повелитель.
      – Проверь на берегу.
      – Я только что вернулся оттуда. Золота там нет.
      – Если золото доставят, немедленно дай мне знать.
      – Как вам будет угодно, повелитель.
      Чиун повесил трубку; он был мрачнее тучи.
      – Ты все слышал? – спросил учитель Римо.
      – Да. Надеюсь, с моряками ничего не случилось, – ответил тот с тревогой в голосе.
      – Моряки – это ничто, – пробормотал кореец и принялся с такой яростью вращать указательным пальцем диск номеронабирателя, что с каждым новым оборотом с него стиралась очередная цифра. – Золото – вот что важно! Неужели ты не усвоил ни один из моих уроков?
      Римо по-прежнему цеплял пальцами рис, несмотря на то, что среди корейцев это считается дурным тоном.
      – Император Смит, – рявкнул Чиун в трубку, – золото исчезло.
      – Его надо найти.
      – Или возместить.
      – По имеющимся у меня данным, подводная лодка была атакована в Западно-Корейском заливе каким-то северокорейским сторожевым кораблем; после этого связь с ней прекратилась.
      – Невероятно!
      – Больше ничего не известно.
      – Странно. Сатрапы Ким Ир Сена никогда не посмели бы напасть на судно, на борту которого золото, предназначенное Дому Синанджу.
      – Насколько мне известно, во время болезни Ким Ир Сена в Пхеньяне правит его сын, Ким Чен Ир.
      – Этот щенок! Да он никогда бы не осмелился на подобное святотатство.
      – Мастер Чиун, немедленно отправляйтесь в Северную Корею и разберитесь на месте.
      – Будет исполнено с тщанием и рвением... – ответил мастер Синанджу.
      – Вот тебе на, – пробормотал Римо.
      – ...как только Синанджу возместят урон.
      – Сейчас не время требовать возмещения, – попробовал возразить президент КЮРЕ.
      – Смит, я знаю – вы тайный император Америки. Вы можете творить чудеса. Вы в состоянии сделать и это.
      – Мастер Чиун, прошу вас.
      – Контракт подписан. Но золото не доставлено. Следовательно, никакого контракта нет. Я бы оскорбил память предков, если бы согласился служить вам на таких унизительных условиях.
      Помолчав, Смит спросил:
      – Римо там?
      – Меня нет, – поспешно отозвался Римо с полным ртом риса.
      – Ложь, – оборвал ученика Чиун. – Конечно, он здесь. Только не желает разговаривать с вами, поэтому обращаться к нему бесполезно.
      – Прошу вас, мастер Чиун. – В голосе Смита зазвучали умоляющие нотки. – Надо действовать быстро, чтобы не упустить время.
      – Разумеется. Действуйте – и как можно быстрее компенсируйте мне золото Синанджу.
      – Но подводной лодке потребуется три дня, чтобы пересечь Тихий океан.
      – Неужели? Вчера вы сказали мне, что только собираетесь отправить золото. Сегодня говорите, что лодка уже успела достичь Западно-Корейского залива, где и исчезла. Как такое возможно?
      – Я... э-э-э... слукавил, – признался Смит.
      – Ха! – подал голос Римо. – Вот вы и попались!
      – Слукавил?! – Казалось, Чиун не верит своим ушам.
      – Я... отправил золото заранее. Просто «Арлекин» оставался единственной субмариной, которой в ближайшие три месяца можно было воспользоваться для транспортировки золота.
      – А если бы мы так и не договорились? Что тогда? – с усмешкой поинтересовался Чиун.
      – В любой момент лодке было бы приказано повернуть обратно. Я поступил так исключительно из соображений целесообразности.
      – А еще из-за того, что сгорали от нетерпения, – саркастически заметил кореец. – Поэтому мое золото и пропало. Вы обязаны немедленно погасить долг.
      – Возможно, мне удастся оформить оплату к завтрашнему вечеру – сказал Смит.
      – Это неприемлемо, – возразил Чиун. – Если я приму золото на американской земле, мне придется отвечать за его транспортировку в Синанджу а возможно, и за уплату ростовщических подоходных налогов, астрономических налоговых пошлин и других грабительских поборов, навязанных вашим новым президентом-скупердяем и его супругой-скрягой. Чтобы у меня отняли то, что мне причитается по праву?! Смит, только в вашей варварской стране возможно подобное. Неужели вы думаете, что египетские фараоны вручали моим предкам мешок с золотом, чтобы потом отобрать одну треть в виде налогов? Или римляне? Даже китайцы до такого никогда не опускались, хоть они и известные шельмецы.
      – Пока мы выясняем отношения, северокорейские власти, возможно, уже вовсю конфискуют ваше золото, – вставил Смит.
      – Ваше золото. Оно станет моим только после того, как я получу подтверждение о доставке.
      – Вы согласны принять залог наличными, пока вам не вернули золото?
      – Возможно, – ответил мастер Синанджу и, понимая, что Харолд В. Смит у него в руках, резко положил трубку.
      – Зачем ты это сделал? – спросил Римо. – Теперь он будет знать о твоем непочтительном к нему отношении.
      Чиун с вызовом вскинул подбородок:
      – При необходимости я свалю всю вину на тебя. Зато теперь я знаю, что он перевернет все кверху дном, чтобы вернуть мне золото.
      – Думаю, даже Смиту не под силу загрузить золотыми слитками целую подводную лодку за столь короткий срок.
      Лицо корейца исказила гримаса:
      – А тебе-то что за дело? Ведь ты, кажется, вышел в отставку?
      – Пропала американская подводная лодка вместе с командой. Должен же кто-то принять меры.
      Чиун многозначительно погрозил ему пальцем:
      – Ты в отставке, не забывай. Я не требую от тебя никакой работы.
      – Будем считать, что я работаю по совместительству. И не волнуйся – к Смиту у меня больше нет претензий.
      – Вот как? А ты уверен, что это взаимно?

      Харолд В. Смит растерянно взирал на синюю телефонную трубку, сжимая ее в руке с такой силой, что у него побелели костяшки пальцев. Смиту было душно в его просторном, выдержанном в спартанском духе кабинете; от ощущения замкнутого пространства теснило в груди.
      Сначала вышли из строя компьютеры. Затем пропала подводная лодка. Теперь еще и это.
      Прежде, когда, бывало, мастер Синанджу вдруг выказывал свой норов, Харолд В. Смит мог рассчитывать на Римо с его непоколебимым чувством долга. Если же Римо отказывался от задания – случалось и такое, – под рукой всегда оказывался Чиун. Теперь, после злополучного инцидента с Роджером Шерманом Ко, все полетело в тартарары.
      Сейчас, сидя в кресле, в котором просидел тридцать самых трудных лет своей жизни, глава КЮРЕ с горечью думал о том, что не в силах на что-либо повлиять.
      Он снова взглянул на синюю трубку, которую сжимал дрожащими пальцами, – и тут его осенило.
      Смит поднес трубку к уху и быстро набрал номер международной линии.
      – «Гранд Кайман траст», – ответил скрипучий голос, в котором смутно угадывался британский акцент.
      – Это владелец счета номер триста тридцать четыре пятьдесят пять девятнадцать пятьдесят три, – сказал Смит.
      На том конце чьи-то пальцы быстро забегали по клавиатуре – значит, в этот момент номер счета уже выводится на монитор компьютера.
      – Будьте любезны, пароль.
      – Лекарство, – сообщил американец.
      Снова послышался легкий треск клавиатуры; затем голос промолвил:
      – К вашим услугам.
      – Я хочу, чтобы вы выписали банковский чек на сумму пять миллионов долларов, который должен быть доставлен в международный аэропорт Логана в Бостон, – потребовал Смит. По его расчетам, чтобы прибыть в Бостон, ему достаточно трех часов – к вечеру следующего дня он лично вручил бы чек Чиуну.
      – Мне очень жаль, но на указанном вами счете недостаточно средств, чтобы выписать такой чек.
      – Недостаточно?
      – Судя по нашей отчетности, вчера все, за исключением минимального вклада, составляющего двадцать пять долларов, было переведено в Нью-Йорк – банк «Кемикал перколейторс Хобокен».
      – Это невозможно! Только мне известен пароль и номер счета.
      – Наша отчетность говорит сама за себя.
      – На какой счет переведены деньги?
      – Мне жаль, но, поскольку вы заявляете, что являетесь владельцем этого счета и не знаете о переводе, сообщить я не могу.
      – Но я действительно владелец этого счета! – вспылил Смит.
      – Однако вы, похоже, не в курсе, что сами перевели практически всю сумму в Нью-Йорк.
      – «Кемикат перколейторс Хобокен», вы говорите?
      – Да.
      – Я свяжусь с вами позже, – буркнул Смит и швырнул трубку.
      Он машинально потянулся к кнопке, управляющей компьютерным терминалом, но тут же спохватился и набрал номер оператора телефонной компании.
      – «Американ телефон энд телеграф» слушает.
      – Я хотел бы связаться с банком «Кемикал перколейторс Хобокен» в Нью-Йорке, – произнес Смит, про себя подумав: «Похоже, весь мир сошел с ума».
      В трубке послышался характерный звук набираемого номера, и оператор спросила:
      – С кем вас соединить?
      – Не важно. Кто подойдет, – ответил руководитель КЮРЕ, желая сэкономить таким образом.
      – Хорошо, – отозвалась оператор. Вслед за этим женский голос произнес:
      – «Кемикал перколейторс Хобокен» к вашим услугам.
      – Я хотел бы поговорить с вашим управляющим, – сказал Смит.
      – Да? – услышал он уверенный голос, выдававший в его обладателе белого англосакса из тех, что считают себя коренными американцами.
      – Я по поводу денежного перевода, который поступил к вам с моего счета, – объяснил Смит.
      – Будьте любезны, сэр, сообщите номер счета.
      – У меня нет счета в вашем банке, – сухо сообщил Смит. – Я хотел бы выяснить обстоятельства зачисления на ваш счет примерно двенадцати миллионов долларов, поступивших вчера из «Гранд Кайман траст».
      – «Гранд Кайман траст»? А где это?
      – На Каймановых островах, – ответил собеседник. – По всей видимости.
      – Да, да, – откликнулся управляющий. Повисла пауза. – Будьте добры, скажите, как вас величать.
      – Меня зовут Смит.
      – А имя?
      – Просто Смит.
      – Ясно. – Голос управляющего стал заметно суше. – Что ж, мистер Смит, могу заверить, что вас неправильно информировали. Последние несколько недель на наши счета не поступали такие суммы – тем более из подобного заведения, как – как вы изволили выразиться? – «Гранд Кайман траст».
      – Они заявили, что операция проведена вчера вечером.
      – А я вас уверяю, что деньги к нам не поступали, – нарочито вежливым тоном сообщил управляющий.
      – Есть ли в Нью-Йорке другие филиалы вашего банка? – поинтересовался Смит.
      – Нет.
      – Кто-то меня обманывает, – сквозь зубы процедил глава КЮРЕ.
      – Вполне возможно, однако если у вас возникли проблемы с банковским счетом в «Гранд Кайман траст», советую вам обратиться туда.
      – Я так и сделаю, спасибо, – буркнул Смит и положил трубку, после чего позвонил в «Гранд Кайман траст» и, связавшись с тамошним управляющим, изложил ему суть проблемы.
      Тот нашел номер счета Смита и сообщил:
      – Вся сумма, не считая двадцати пяти долларов, вчера переведена в «Кемикал перколейторс Хобокен».
      – У вас есть письменное поручение на проведение этой операции?
      – По моим данным, вы сами изъявили желание, чтобы трансфертные операции на любые суммы по вашему счету проводились без всяких письменных санкций.
      Смит смешался. Управляющий был прав. КЮРЕ специально открыла счет именно в «Гранд Кайман траст», банке, который славился тем, что бухгалтерия в нем велась весьма вольно. Это позволяло Смиту перемещать или прокручивать значительные суммы, не оставляя никаких следов, чтобы невзначай не навести на клинику «Фолкрофт» или на самого себя. До сих пор разработанная им схема работала безупречно.
      – В «Кемикал перколейторс» утверждают, что к ним данная сумма не поступала, – не отступался Смит.
      – По нашим сведениям, сумма отправлена и получена.
      – «Кемикал перколейторс» – это крупный, солидный банк, – многозначительно заметил Смит.
      – Тем не менее вы предпочли наше учреждение, – ледяным тоном парировал управляющий.
      – Это было ошибкой.
      – В таком случае не хотите ли закрыть ваш счет? – осведомился голос на том конце провода. – Остаток по нему составляет... двадцать пять долларов.
      – Нет. Я еще свяжусь с вами.
      – Всегда к вашим услугам.
      Харолд В. Смит повесил трубку. Сняв очки, он тыльной стороной ладони потер усталые глаза. Происходящее представлялось невероятным: деньги не могли испариться в результате трансферта. Ведь сами по себе доллары не перемещались с места на место, то есть физически они оставались на месте. По кабелю при помощи компьютера передавались лишь электронные депеши, которые затем подтверждались голосом.
      Кто-то снял деньги со счета КЮРЕ и изменил адрес получателя, в результате обчистив американских налогоплательщиков почти на 12 миллионов долларов.
      Предстояло выяснить, кто это сделал.
      Следовало пополнить опустевшую казну КЮРЕ.

* * *

      С момента создания организации ее деятельность неуклонно расширялась, что в конце концов и заставило Смита усовершенствовать компьютерную систему. Увеличивался и бюджет, которым он распоряжался. В первые десять лет существования КЮРЕ Смит имел возможность, не привлекая внимания общественности, получать миллионы долларов из закрытых фондов ЦРУ, Разведывательного управления министерства обороны, Управления национальной безопасности и других разведывательных служб, поскольку контроля со стороны Конгресса за расходами подобных организаций – после одобрения их бюджета – практически не существовало.
      Однако со временем КЮРЕ потребовала таких затрат, что сохранять в тайне ее бюджет дальше оказалось невозможным. Пришлось создать прикрытие, федеральное агентство, перед которым формально ставились настолько важные задачи, что никому и в голову не приходило прикрыть его или урезать финансирование. Бюджет агентства позволял Смиту, не вызывая никаких подозрений, черпать средства, необходимые для оперативной деятельности КЮРЕ.
      В целях конспирации Смит обычно перекачивал деньги в банк «Гранд Кайман траст», в котором существовали все условия для тех, кто занимался «отмыванием» грязной наличности. Это диктовалось как целесообразностью, так и необходимостью.
      Босс протянул руку и нажал на секретную кнопку, связанную с компьютерным терминалом.
      В ту же секунду раздался сигнал интеркома, и секретарша сообщила:
      – Доктор Смит, к вам посетитель.
      – На сегодня у меня никаких встреч не запланировано, – отозвался начальник, наблюдая, как панель на крышке стола откинулась и поползла вбок.
      – Это мистер Боллард.
      – Боллард? Не знаю никакого...
      – Доктор Смит, он из Федерального налогового управления, – перебила Смита секретарша.
      Босс снова нажал на кнопку. Поцарапанная дубовая панель бесшумно вернулась на место – словно ее и не было.
      – Из Налогового управления? – растерянно переспросил он.
      – Пригласить его?
      Смит колебался. Наконец скупо проронил:
      – Да. – Радости в его голосе не чувствовалось.
      Дверь открылась, и в кабинет бодро вкатился коротышка с головой в виде груши и лысеющим черепом; в руке он сжимал портфельчик из кожзаменителя.
      – Доктор Смит, я Брайс Боллард, – заявил он, протягивая руку.
      – Это ваше настоящее имя? – сухо осведомился Смит.
      – Не совсем.
      – Но вы работаете в ФНУ?
      – Вот мое удостоверение.
      Боллард предъявил карточку агента ФНУ, которая с виду не вызывала никаких подозрений.
      – У меня есть основания полагать, что вы не тот, за кого себя выдаете, – заявил Смит.
      – Вы можете связаться с Управлением, – откликнулся посетитель и махнул в сторону дивана: – Могу я присесть?
      – Да, – ответил Смит, набирая номер, который дал ему Боллард.
      – Федеральное налоговое управление, – услышал он.
      – Попросите соединить с мистером Вонно, – подсказал ему Боллард.
      – Могу я говорить с мистером Вонно?
      – Минуту, сэр, – ответила телефонистка. Смит покосился в сторону Болларда – с виду тот казался ему совершенно безобидным.
      Он вполне мог сойти за агента ФНУ, однако у Смита имелись веские причины подозревать, что это самозванец.
      – Вонно слушает, – произнес лишенный всяческих эмоций голос.
      – Это доктор Харолд В. Смит из клиники «Фолкрофт», город Рай, штат Нью-Йорк, – проговорил Смит. – Ко мне пришел человек, который заявляет, что должен провести у меня ревизию. Он называет себя Брайс Боллард, хотя признает, что это не настоящее его имя.
      – Прошу вас, опишите его.
      Смит описал незваного гостя – кратко, но точно.
      – Да, это Боллард. Доктор Смит, возможно, вам неизвестно, но агентам ФНУ в целях обеспечения их безопасности разрешено пользоваться псевдонимами.
      – Выходит, у меня действительно хотят провести ревизию? – недоумевая, спросил Смит.
      – Совершенно верно.
      – Это невозможно.
      – Поверьте, мы проверяем массу медицинских учреждений – не вы первые. Не беспокойтесь, вы попали в хорошие руки. Боллард – человек компетентный и, безусловно, честный.
      – Я имел в виду, – вставил Смит, – что не получал официального извещения о ревизии.
      – Будьте добры, назовите ваш налоговый номер.
      Порывшись в памяти, Смит назвал номер. На другом конце линии установилось молчание. Наконец Вонно сказал:
      – Согласно моему компьютерному досье, извещение отправлено неделю назад, а о встрече договаривались по телефону.
      – Но я ничего подобного не делал, – растерянно промямлил Смит.
      – В моем компьютере другие данные. Возможно, этим занимался кто-то из вашего персонала?
      – Этими вопросами я занимаюсь сам, – возразил Смит. – Должно быть, произошла ошибка.
      – Компьютеры ФНУ не ошибаются, – отрезал Вонно.
      – Благодарю вас, – буркнул Смит и повесил трубку.
      Боллард поднялся с дивана:
      – Я должен просмотреть вашу внутреннюю финансовую отчетность.
      – Почему аудиторская проверка проводится именно в «Фолкрофт»? – требовательным тоном спросил Смит.
      – Обычная проверка. К нам поступили сведения о ваших доходах.
      – Насколько я знаю, выборочная аудиторская проверка в ближайшие два года не предусматривалась, поскольку в ФНУ устанавливается новая компьютерная сеть.
      – Вы правы. – Боллард впервые позволил себе улыбнуться. – Но я открою вам маленький секрет.
      Указание поступило сверху. Должен же кто-то расплачиваться за президентскую программу реформирования здравоохранения. Факты растрат и мошенничества в медицине не редкость, как вам, должно быть, известно, если вы хоть изредка смотрите телевидение. Вот нам и предложили заняться этим деликатным делом. ФНУ уже собрало значительные суммы за счет недекларированных доходов, сокрытых страховых выплат и штрафов. Все эти средства пойдут на финансирование реформы. Впрочем, вас это вряд ли должно тревожить.
      Харолд В. Смит ушам своим не верил. Его проверяло Федеральное налоговое управление. Невероятно! Имея постоянный доступ к компьютерной базе данных ФНУ, он прекрасно знал методику, с помощью которой определялись кандидаты на аудиторскую проверку Потому ежегодно аккуратно составлял отчет о доходах, занижая или опуская цифры законных налоговых удержаний – словом, делал все, чтобы не привлекать внимания ревизоров из управления.
      Впрочем, он предусмотрел и случайности. Его компьютеры были запрограммированы на то, чтобы отслеживать состояние основного файла (главной картотеки) ФНУ в Мартинсберге, штат Виргиния. И если бы вдруг возникла угроза аудиторской проверки в клинике «Фолкрофт», он знал бы об этом заранее и мог бы отвести угрозу, внеся коррективы в компьютерные файлы ФНУ.
      Знаменитая компьютерная система Харолда В. Смита снова подвела его. И вот теперь он вынужден безучастно сидеть за своим столом и выслушивать это ничтожество, агента Брайса Болларда, который гудел у него над ухом, точно назойливая муха. Смит удрученно смотрел на дубовую панель, понимая, что не может воспользоваться компьютером. Но даже если бы и мог – своей суперсистеме он больше не доверял.
      – Во-первых, – начал Боллард, – я хотел бы видеть ваш компьютер.
      Смит насторожился:
      – Компьютер?
      – Ну да. Ведь вы ведете отчетность?
      – Да. В обычном гроссбухе.
      На грушеобразном лице Болларда отразилось искреннее изумление:
      – Доктор Смит, вы хотите сказать, что в таком крупном заведении, как клиника «Фолкрофт», нет компьютера?
      – Откровенно говоря, никогда не видел в нем нужды, – ответил Смит с вызовом.

      Если бы не трое детей и не то обстоятельство, что бывший муж, похоже, искренне полагал, что должен платить алименты только тогда, когда выигрывает в нелегальной лотерее, – если бы не все это, Джейн Котцвинкль ни за что не стала бы позориться, а именно таковой она считала свою работу в «Консолидейтед Эдисон», где ей приходилось облачаться в тесную спецовку и нахлобучивать на голову нелепую шлем-каску. Ночные смены еще куда ни шло, и обычно ей хватало, но иногда проходилось работать сверхурочно. Вот и теперь детям требовалась одежда. К тому же многие находились в отпусках – словом, Джейн была нужна Манхэттену.
      Чего Джейн терпеть не могла, так это зевак, которые вечно пялились на нее, когда ей случалось копаться в какой-нибудь яме в самом центре Нью-Йорка. Ее стройная фигура в облегающем сине-зеленом комбинезоне неизменно притягивала и взгляды сослуживцев-мужчин, которые забывали обо всем на свете, когда она наклонялась, чтобы заглянуть в люк или взять инструменты.
      Особенно досаждали представители «Найнекс» , по долгу службы надзиравшие за ходом земляных работ и заодно пожиравшие Джейн похотливыми взглядами.
      Этот был похож на желторотого выпускника какого-нибудь дурацкого учебного заведения вроде Нью-Йоркского городского университета. Он подкатил на новенькой служебной машине и, увидев на Джейн шлем с эмблемой «Кон. Эд.», прямиком направился к ней:
      – Где я могу найти Котцвинкля?
      Безмозглый болван.
      – Котцвинкль – это я.
      – Вы?
      Он даже не потрудился скрыть, насколько это его удивило.
      Вот остолоп. Как будто ему невдомек, что на дворе 90-е годы.
      Джейн решила вернуться к делу и самым строгим тоном – какой обычно использовала, загоняя своих, мальчишек в постели, – изрекла:
      – Мы ведем работы во дворе этого здания. Идемте, я покажу.
      – Меня зовут Ларри, – отозвался парень (в руке он держал свернутую в трубочку кальку не то с какими-то чертежами, не то со схемами). – Ларри Люгерман.
      «Пентюх, мне-то что за дело, как тебя зовут», – про себя заметила Джейн. Они повернули за угол, и она подвела его к месту работ.
      В Северном Манхэттене возвели несколько новых зданий. В тени одной из таких новостроек они и остановились. Было еще совсем рано, и ребята из ее бригады со скучающим видом пили кофе.
      – Вы что, вскрываете трубопровод? – спросил Ларри. В голосе его звучали тревожные нотки.
      – Наш клиент желает подключиться к газопроводу. Этим мы и собираемся заняться.
      Они подошли ближе, и Джейн небрежным кивком головы, в котором угадывалось презрение, указала на будущую канаву.
      – Газопровод проходит с севера на юг, – нарочито равнодушным тоном сообщила она. – Нас подрядили сделать отвод и подвести его к цоколю. Никаких инструкций мы не нарушаем.
      Ларри развернул свою кальку так, чтобы Джейн не могла подглядеть. Можно подумать, план телефонных линий «Найнекс» – это государственная тайна, черт его побери!
      – Посмотрим, посмотрим... – бубнил Ларри, переводя взгляд со своих бумажек на то место, по которому Джейн нетерпеливо постукивала башмаком.
      – Вам нельзя заходить дальше чем на двадцать футов в любом направлении, – наконец изрек он.
      – Спасибо, что предупредили, – произнесла Джейн, всем своим видом давая понять, что говорить больше не о чем. То же самое она уже слышала от инженера по технике безопасности из муниципалитета.
      На лице Ларри Люгермана появилось сконфуженное выражение.
      – Мне придется остаться.
      – Прекрасно. Можете обращаться с отбойным молотком?
      – Нет.
      – Тогда зачем вы здесь нужны?
      – На тот случай, если возникнут проблемы с телефонным кабелем.
      – Вы, кажется, только что сказали, что, если мы не нарушим границы сорокафутовой зоны, все будет, в порядке.
      Ларри нервно сглотнул:
      – Иногда на планах не обозначены последние изменения.
      – В таком случае к чему вся эта бодяга?
      Ларри растерянно попятился:
      – Я всего лишь следую инструкциям...
      – Отлично. Только стойте в сторонке и не мешайте мужчинам работать.
      С этими словами Джейн решительно зашагала прочь. Ей казалось, что этот малый сейчас либо расплачется, либо пригласит ее на обед – такое сентиментальное выражение застыло у него на лице.
      Чтобы она стала встречаться с мужчиной, который ходит на работу в костюме и при галстуке? Да ни за какие коврижки!
      Примерно через час отбойный молоток умолк, и бригада взялась за лопаты и кирки.
      – Эй, Джейн, посмотри-ка! – неожиданно закричал Мелвин Козновски.
      Из земли выглядывал плетеный металлический кабель. Рабочие чудом не перерубили его – лишь повредили ярко-красную резиновую изоляцию, обнажив медные провода. Джейн окликнула Ларри Люгермана.
      – Кажется, телефонный кабель, – обескураженно пробормотала она.
      – Позвольте-ка взглянуть, – сказал Ларри, протискиваясь сквозь толпу рабочих.
      – Что скажете? – обратилась к нему Джейн.
      – Похоже на кабель, – ответил инспектор. – Только он очень старый. Да, это медный аналоговый кабель. На острове все телефонные линии давно из стекловолокна.
      – И что теперь?
      – Я должен позвонить. Не трогайте ничего, пока не вернусь.
      Через три минуты Ларри Люгерман появился снова; глаза его сияли.
      – Все в порядке. Этот кабель нигде не значится.
      Джейн Котцвинкль не сводила с него пристального взгляда.
      – Ну и что?
      – Можете смело обрубить его, вообще можете не обращать на него внимания и спокойно продолжать работу.
      – И все потому, что он у вас нигде не значится?
      Ларри пожал плечами:
      – Если его нет на плане, следовательно, он не существует.
      – Но это же телефонный кабель! Сами только что сказали. Как это «не существует»?
      – Вероятно, это старый заброшенный кабель, который давным-давно заменили. Просто какой-то сукин сын забыл его убрать.
      – Вы начальство, вам виднее, – сухо промолвила Джейн, взяла кирку и, размахнувшись, ударила по кабелю. Кабель оборвался. Никаких искр не посыпалось – собственно, искр никто и не ожидал.
      Ларри поймал вылетевший из ямы кусок медной проволоки и уставился на него с нескрываемым любопытством.
      – Да, это и впрямь чертовски старый кабель. Такие двухжильные линии не используют уже бог знает сколько лет.
      Заметив красную изоляцию, он заглянул в яму и увидел, что каждая жила кабеля находится точно в такой же красной резиновой оболочке.
      – Чертовщина какая-то, – пробормотал он. – Всю жизнь применялась изоляция разного цвета. Иначе как бы ремонтники отличали провода один от другого?
      Но на него уже никто не обращал внимания. Рабочие вновь занялись газопроводом. Повертев в руках кусок загадочного кабеля, Ларри отшвырнул его в сторону и принялся разглядывать соблазнительные округлости ягодиц Джейн Котцвинкль, которая как раз в этот момент имела неосторожность наклониться.
      Интересно, не согласится ли она составить ему компанию за обедом.

      Всучив агенту ФНУ Брайсу Болларду гроссбухи и выпроводив его из кабинета, Харолд В. Смит вернулся к своему столу.
      Он уже был готов нажать потайную кнопку компьютерной системы, как вдруг из правого ящика стола до его слуха донесся приглушенный звонок. Звонил красный «президентский» телефон.
      Смит извлек телефон из ящика и поднял трубку.
      – Слушаю, господин Президент.
      – Смит, мне срочно нужна какая-нибудь версия для этих проклятых церберов. – В голосе главы исполнительной власти звучала неподдельная тревога.
      – Простите, для кого?
      – Для аккредитованных при Белом доме журналистов. Кто-то сболтнул про инцидент с «Арлекином». Надо сделать официальное заявление, чтобы замять дело.
      – Господин Президент, весьма сожалею, но у меня пока не было возможности вплотную заняться этой проблемой.
      – Как?
      – Сэр, ко мне неожиданно явился агент Федерального налогового управления.
      – Какого черта им нужно?
      Смит сконфуженно откашлялся:
      – Э-э, похоже, я попал в черные списки кандидатов на аудит.
      – Чем вы там, черт побери, занимаетесь, Смит, что вами заинтересовались в ФНУ? Разберитесь-ка самостоятельно. Чем меньше я буду знать об этом казусе, тем лучше.
      – Совершенно с вами согласен, господин Президент.
      – Может, вы хотите, чтобы я задействовал свои каналы? – вполголоса, почти заговорщически спросил Президент. – Чтобы ФНУ спустило все на тормозах? Мне кажется, я смог бы уладить...
      – Звучит соблазнительно, господин Президент. Однако если рекомендации остановить ревизию будут исходить из Белого дома, не вызовет ли это нездоровый интерес к деятельности нашей организации?
      – Пожалуй. Что ж, вернемся к злополучному инциденту с субмариной.
      – Господин Президент, – робко произнес Смит, – боюсь, возникли новые трудности.
      – Э-э?..
      – Очень может быть, что на банковском счету КЮРЕ... не осталось средств.
      – Не осталось средств?! Смит, мне казалось, что финансовая сторона дела вами контролируется.
      – Все так, но, похоже, имела место банковская афера.
      – Послушайте, это не может подождать, пока мы не урегулируем вопрос с «Арлекином»?
      – Не имея наличных средств, я не могу заплатить мастеру Синанджу сумму, которую он требует за продление контракта. Ведь предназначавшееся ему золото пропало.
      – Вы хотите сказать, что остались без агентов? – буркнул Президент.
      – По всей видимости.
      – И без контракта?
      – Да.
      – Смит, какой такой организацией вы руководите?
      – Организацией, которую преследуют фатальные неудачи, – ответил Смит, стараясь не выказывать замешательства.
      – Весьма некстати.
      – Я понимаю.
      – Знаете, Смит, у меня серьезные сомнения насчет вашей организации, – продолжал Президент. – Если бы не то обстоятельство, что ее создал весьма уважаемый мной Президент, я бы прикрыл вашу лавочку, как только заступил в должность.
      – Меня давно не покидает это чувство, – отозвался Смит.
      – Проклятие! Страна тратит по миллиарду в день на обслуживание государственного долга, а у вас в одночасье утекает сквозь пальцы двенадцать миллионов долларов! Не говоря уже о тех миллионах, которые исчезли вместе с подводной лодкой.
      – Я верну их, будьте уверены.
      – Ну так верните.
      – Стараюсь, господин Президент. Могу вас заверить, что предпринимаю все возможное.
      – Смит, ваши старания гроша ломаного не стоят...
      Неожиданно связь оборвалась. Линию словно обрезали. Не было ни щелчка. Ни гудка. Просто повисла мертвая тишина.
      Несколько раз повторив: «Алло? Алло?» – Харолд В. Смит положил трубку. Затем посмотрел на часы, выждал ровно тридцать секунд и снова снял ее.
      Пустота. Снова и снова пытался он связаться с Президентом, но все было тщетно. Наконец Смит сдался и стал ждать в надежде, что Президент перезвонит сам.
      Потянулись минуты мучительного ожидания. Спустя какое-то время Смиту стало ясно, что Президент Соединенных Штатов не хочет – или не может – говорить с ним.
      Смит не знал, что и думать. Он уже склонялся к мысли, что Президент, который, разговаривая с ним, судя по тону, готов был сорваться на крик, просто в порыве гнева оборвал телефонный шнур и принял окончательное решение покончить с КЮРЕ.
      Но если так, вдруг осенило Смита, то Президент сможет довести это распоряжение до его сведения лишь после того, как будет восстановлена телефонная связь.
      Значит, у него еще есть время, чтобы попытаться справиться с кризисом.
      Смит снова потянулся к потайной кнопке.
      И снова отдернул руку, услышав сигнал интеркома.
      – У мистера Болларда к вам вопрос, – сказала секретарша.
      – Пусть войдет, – буркнул Смит, убирая красный телефон в ящик стола.
      В двери показалась голова Болларда.
      – Доктор Смит, вы не могли бы одолжить мне калькулятор? В моем, похоже, сели батарейки.
      – Обратитесь к миссис Микулка.
      – Благодарю вас.
      Дверь закрылась, и Смит вновь протянул руку, чтобы нажать на кнопку.
      Но тут дверь распахнулась – перед ним в очередной раз предстал Боллард.
      На сей раз в глазах Смита читалось плохо скрываемое раздражение.
      – Вы не возражаете, если я пообедаю в вашей служебной столовой? – спросил агент ФНУ. – До ближайшего ресторана далеко, а мне надо закончить проверку до выходных.
      – Ради Бога, – буркнул Смит, про себя отметив, что надо бы позвонить в столовую и сказать, чтобы с Болларда взяли полную стоимость заказа, без обычной скидки, которой пользовался персонал «Фолкрофта».
      Дверь закрылась. Смит глубоко вздохнул, однако от нервного напряжения у него по-прежнему теснило в груди. Он перевел взгляд на покрытую царапинами крышку стола и – так и не дотянувшись пальцем до заветной кнопки – вдруг понял, что не в состоянии заниматься делами в присутствии этого назойливого человека из Федерального налогового управления.
      Нетерпеливо барабаня пальцами одной руки по дубовой крышке стола, второй рукой Смит принялся шарить в ящике в поисках пузырька с детским аспирином. Отвернув колпачок, он вытряхнул на ладонь четыре желто-розовые пилюли и проглотил их не запивая.
      «Тяжелая выдалась неделя», – мрачно подумал он. Неприятности начались с того самого дня, как он установил новое железо. Это была самая мощная компьютерная система, какую только можно было себе представить, призванная решать самые разнообразные задачи, стоявшие перед КЮРЕ, – и вот теперь ему приходилось таиться, не говоря уже о том, что он отныне не мог, как прежде, целиком полагаться на свою новейшую технику.
      Если бы только у него был другой, более надежный, способ работы за пультом!
      И тут он вспомнил, что уже собирался избавиться от старого стола, но сделать это ему самому было не под силу.
      Нажав кнопку интеркома, он произнес:
      – Миссис Микулка, передайте охране, чтобы спустились в цокольный этаж и взяли там стол со стеклянной крышкой.
      – Хорошо, доктор Смит.
      – Скажите, чтобы принесли ко мне вкабинет, – добавил Смит.
      – В ваш кабинет?
      – Да. Я недавно приобрел новый стол.
      – Я что-то не припомню, чтобы вы делали заявку на покупку стола.
      – Э-э, я купил его сам.
      – Понятно, доктор Смит.

* * *

      Через десять минут в дверь вошли двое в комбинезонах цвета хаки; они тащили массивный офисный стол. К тому времени Смит вынул кабели своего потайного терминала из встроенных в пол разъемов.
      Черное матовое стекло сияло, точно оникс.
      – Поосторожнее, – предупредил Смит, поднимаясь со своего места, – он очень тяжелый.
      – Он что – из железного дерева? – заворчал один из охранников.
      – Опустите его и отодвиньте старый, – скомандовал Смит.
      Когда охранники поставили «ношу» на пол, стены кабинета дрогнули. Дубовый стол оттащили в сторону и, не произнеся больше ни звука, установили на место новый.
      – Благодарю вас, – сказал Смит, когда они закончили. – Вы свободны.
      – А что делать с этим? – спросил один из парней, указывая на старый стол, служивший хозяину комнаты все те годы, что он занимал свой одинокий пост.
      – Пока оставьте здесь, – ответил Смит. – Надо разобраться с содержимым ящиков, а у меня в данный момент нет времени.
      – Ясно, сэр.
      Охранники вышли, закрыв за собой звуконепроницаемую дверь.
      Смит застыл, повернувшись спиной к окну, за которым открывалась живописная панорама пролива Лонг-Айленд, и вглядываясь в сверкавшую чистотой крышку стола. Оттуда на него взирало его собственное отражение, похожее на фотонегатив. На самом деле Смиту все это не нравилось. Он вообще скептически относился ко всякого рода новшествам и не любил никаких перемен. Прежний дубовый стол был для Смита вещью такой же удобной и знакомой, как его кровать, которую он купил в 1947 году, вернувшись с военной службы домой, и которую отказывался менять до тех пор, пока у нее не отвалились все четыре ножки.
      Однако чрезвычайная ситуация требовала чрезвычайных мер.
      Харолд В. Смит откашлялся и сел за стол. Стеклянная поверхность приятно холодила ладони. По крайней мере это обстоятельство его устраивало.
      Смит извлек из гнезда намотанный на пружинную бобину соединительный кабель и вставил вилку в розетку.
      Ничего не произошло. Смит поискал глазами кнопку питания.
      Видимо, на стеклянной крышке ее и не могло быть. Не было ее и в ящиках стола, которые плавно скользили на хорошо смазанных роликах.
      К своему удивлению, Смит обнаружил ее под выступающим краем крышки, примерно в том же месте, что и на его старом столе. Закругленной формы, размером с десятицентовую монету, кнопка была слегка утоплена. Смит мягко надавил на нее.
      В тот же миг секция стеклянной панели непосредственно перед ним осветилась, и на ней появилось окно для ввода пароля, а затем и приглашение пользователю начать работу с программой.
      Буквы – отчетливые, словно напечатанные на листе бумаги, – отливали теплым янтарным светом. Хозяину кабинета это не очень нравилось – он предпочитал холодный и бесстрастный зеленый.
      Часть панели ниже экрана осталась черной. Смит занес руки над столом и вдруг увидел, как под его пальцами вспыхнули белые клавиши клавиатуры с буквами, цифрами и значками. Здесь использовался принцип конденсатора: когда оператор поднимал ладони над клавиатурой, менялось емкостное сопротивление, и клавиши загорались. Стоило ему убрать руки, клавиатура немедленно гасла.
      Смит нажал первую попавшуюся клавишу.
      Под пальцем тотчас полыхнул яркий белый свет. Это была буква У. Ее янтарное изображение тут же появилось на экране.
      Смит занес все десять пальцев над сенсорной клавиатурой и попытался войти в систему.
      В первые мгновения им владело странное чувство. Это было ни на что не похоже – не было ни звука, ни упругости клавиш. Впрочем, отсутствовали и собственно клавиши. Однако, несмотря на это, результат превосходил все ожидания – система работала бесшумно и четко.
      Смит запустил антивирусную программу и тут же получил подтверждение, что все «чисто».
      Он приступил к работе; на лице его застыло выражение крайней озабоченности. Предстояло сделать очень многое, а часы – единственный источник звука в компьютеризированном по последнему слову техники кабинете – то и дело напоминали ему, что времени у него в обрез.

      Карлтон, более известный как Чип  Крафт, подкатил на своем новеньком золотистого цвета «идиочи-купе» – автомобиле для тех, кто хочет получать от жизни наслаждение, если верить телевизионной рекламе, – к зданию штаб-квартиры «Экс-эл Сис. корп.» в Гарлеме. Завидев его машину, группа оборванцев пикетчиков, до сих пор со скучающим видом монотонно роившихся у главного входа, остановилась, чтобы потрясти кулаками в его сторону, покуда он подруливал к двери гаража.
      Как только машина Чипа подъехала достаточно близко, дверь из сверхпрочной закаленной стали бесшумно поползла вверх – от него не требовалось никаких действий. Лазерный сканер считал штриховой код номерного знака на переднем бампере, идентифицировал его и запустил автоматическую систему открывания дверей.
      Поставив машину, Чип вышел; при его приближении двери лифта автоматически раздвинулись. Чип вошел в кабинку. Не нужно было даже ничего нажимать – кнопка пятнадцатого этажа сама собой загорелась, и лифт взмыл вверх. Сработал очередной сканер, считав его личный код на золотом зажиме галстука.
      Поднявшись на свой этаж, он увидел, что у него новая секретарша – блондинка в черном вечернем платье на бретельках, которые, словно бархатный патронташ, пересекались крест-накрест на пышной груди, поднимая и фиксируя ее. Крафт заметил коричневые, как старые монеты, соски.
      Невольно замедлив шаг Чип спросил:
      – Корреспонденция есть?
      – Нет, мистер Крафт, – ответила она грудным контральто, которым – наряду с большой грудью – должны были обладать все его секретарши. Цвет волос и черты лица, впрочем, могли варьировать.
      – Мы непременно должны вместе пообедать, – произнес босс и шутливо ущипнул ее за левый сосок. Секретарша радостно хихикнула, и Чип Крафт, довольный собой, неторопливо прошествовал в свой роскошный кабинет.
      Кабинет был отделан под старину – кордовская цветная кожа и красное дерево. Немного вычурный, но компания никогда не жалела денег чтобы сделать Чипу приятное. За окном светило солнце, а ведь еще недавно, когда он ехал на машине, погода хмурилась.
      Чипу Крафту, исполнительному директору «Экс-эл Сис. корп.», после трех недель на Гавайях не терпелось взяться за дело, пусть это и суббота перед Днем труда.
      Первым делом он нажал кнопку интеркома.
      – Доброе утро, Чип, – донесся из динамика мягкий баритон.
      – Доброе утро, сэр.
      – Кабинет устраивает?
      – Вполне.
      – А новая секретарша?
      Крафт осклабился:
      – Платье весьма сексуальное.
      – Коль скоро все в порядке, позволь ознакомить тебя с положением дел в «Экс-эл Сис. корп.».
      – Валяйте.
      Чип закинул руки за голову и небрежно откинулся на спинку своего директорского кресла. Он уже хотел положить ноги на стол, но, вспомнив о том, что случилось в прошлый раз, передумал.
      – Мы продали еще девятьсот восемьдесят семь персональных компьютеров «Экс-эл Сис. корп.».
      – Отлично!
      – Проект по модернизации системы налоговых платежей для ФНУ продвигается с опережением графика на три недели.
      – Замечательно.
      – Мы рассчитываем, что доход текущего квартала превысит доход прошлого на тридцать процентов.
      – Супер.
      – И еще л принял решение шантажировать правительство Соединенных Штатов.
      Чип едва не свалился с кресла:
      – Не понял?!
      – До сих пор мы старались максимизировать наши прибыли через коммерческие каналы. Пора выходить на новый уровень.
      Чип в недоумении таращился на аппарат интеркома.
      – Новый уровень... означает шантаж?
      – Если только у тебя нет других идей относительно того, как можно увеличить прибыль.
      – Но зачем нам это нужно?
      – Затем, что сферу бизнеса, а также правительство сейчас обслуживает приблизительно триста тысяч компьютерных систем «Экс-эл». Этого достаточно, чтобы план, который я задумал пять лет назад, наконец заработал.
      – Что за план?
      – Я хочу заставить федеральное правительство раскошелиться на двадцать миллиардов долларов.
      – Что-то новенькое! Я об этом ничего не слышал.
      – Болтливые языки топят любые планы.
      – Кажется, говорят, топят корабли, сэр.
      – Кстати, ты мне напомнил... Через несколько дней морем должен прийти груз с золотыми слитками. Проследи, чтобы золото поместили в подвальное хранилище.
      – Сдается мне, сейфы и без того забиты.
      – Установи новый.
      – Может, нам лучше заняться инвестициями?
      – Анализ состояния фондового рынка показывает, что уровень цен сильно завышен. Вкладывать в облигации, ценные бумаги и тому подобное крайне ненадежно. Денежная наличность – вот что нам нужно. А также золото и другие драгоценные металлы.
      – Золото, заключенное в сейф, – это мертвый груз.
      – Золото, заключенное в сейф, застраховано от рисков.
      – Давайте вернемся к теме вымогательства.
      – Все предельно просто.
      – Кого или что мы используем в качестве рычага?
      – Главную движущую силу как современного мира, так и всей истории человечества с тех самых пор, как наш далекий пращур впервые выполз на свет из «первичного бульона».
      – И что же это?
      – Деньги.
      – Деньги?
      – Будем вымогать деньги, чтобы снова делать деньги.
      – И как же мы намерены их делать?
      – Займемся банковским бизнесом.
      – Зачем?
      – Настоящие деньги крутятся именно в банках, – втолковывал Чипу собеседник тихим, бесстрастным голосом.

* * *

      Харолд В. Смит манипулировал новой сенсорной клавиатурой с видом человека, который не вполне понимает, спит он или бодрствует. Сначала босс чересчур усердно давил на клавиши, но стоило ему ослабить силу удара, как некоторые из них стали срабатывать невпопад. Наконец пальцы его привыкли к клавиатуре и обрели нужную уверенность.
      Клавиатура работала превосходно. Проблема заключалась не в ней, а в самой системе. Функционировала она нормально, но Смит больше ей не доверял.
      Даже янтарные символы, появлявшиеся на черном экране, вызывали у него сомнение. Естественно, это его раздражало.
      Но выбора не было.
      Америка нуждалась в услугах мастера Синанджу, а Смит нуждался в деньгах, чтобы оплатить эти услуги.
      Харолд В. Смит хотел докопаться до истины.
      Решение о создании Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям, которое было призвано бороться со стихийными бедствиями, такими, как наводнения, ураганы, землетрясения, Конгресс принял в 1978 году. С тех пор ФАЧС неизменно обвиняли в неэффективности, неспособности реагировать на ситуацию и в бюрократизме.
      Отчасти эти обвинения имели под собой почву, и ФАЧС, чья деятельность после серии крупных природных катастроф вновь оказалась в центре внимания общественности, волей-неволей пришлось позаботиться о своем имидже.
      В обстановке, когда все чаще раздавались требования разогнать агентство, чтобы как-то сбить волну и подстраховаться, ФАЧС устроило утечку информации, приоткрывавшей истинный характер своей деятельности. Действительно, формально объектом заботы ФАЧС являлись катаклизмы, однако противостояние заурядным ураганам и неудобным землетрясениям не входило в число важнейших приоритетов.
      ФАЧС создавалось прежде всего для спасения высшего руководства Соединенных Штатов в случае ядерной войны, которую эвфемистически называли «действиями, связанными с угрозой ядерного удара». В распоряжении агентства были закрытые отели, укрепленные убежища в горах, защищенные от радиации самолеты, а также мобильные средства связи – и все это к услугам американской правящей элиты, от Президента и Первой леди до членов Конгресса.
      Если бы Америка подверглась ядерной бомбардировке, то – какой бы масштабной ни явилась катастрофа – ФАЧС обязано было создать условия для выживания хотя бы тем представителям верхушки, которые могли отдать приказ об ответном ударе.
      С окончанием «холодной войны» угроза ядерного удара значительно уменьшилась. Однако ФАЧС выжило и, чтобы как-то оправдать свое существование, стало энергичнее реагировать на участившиеся стихийные бедствия.
      При этом никому – ни Президенту, ни даже верховному комиссару ФАЧС – не было известно, что агентство выполняет еще одну функцию. Его закрытый бюджет как раз и был тем источником, из которого КЮРЕ без всякого контроля со стороны Конгресса ежегодно черпала свою долю средств налогоплательщиков.
      Теперь Смиту требовалось срочно воспользоваться бюджетом ФАЧС. Поскольку дело было экстренное, он распорядился, чтобы агентство немедленно перевело десять миллионов долларов на счет КЮРЕ в «Гранд Кайман траст».
      Заявку Смита принял работавший за компьютерным терминалом клерк, наивно полагая, что она исходит откуда-то из недр его же ведомства. У него не было причин сомневаться в этом, ведь он работал в закрытой системе, доступ к которой имели лишь представители высшего руководства ФАЧС.
      Прошло несколько минут, прежде чем Смит получил ответ.
      Он не верил своим глазам.
      «ГРАНД КАЙМАН ТРАСТ» НЕ ОТВЕЧАЕТ».
      – ОДНУ МИНУТОЧКУ, – напечатал Смит.
      Он набрал телефон банка. Ответом ему были бесконечные протяжные гудки. Смит попробовал позвонить по другому номеру. Здесь ему ответил записанный на автоответчик мужской голос: «С сожалением извещаем наших клиентов, что „Гранд Кайман траст“ временно закрыт в связи с каникулами. По поводу реквизитов вашего счета обращайтесь по адресу: абонентский ящик четыре, Джорджтаун, остров Большой Кайман. Благодарим вас за то, что вы являетесь нашим клиентом».
      – Невероятно, – сдавленно пробормотал Смит.
      Он запустил программу, осуществлявшую мониторинг информационных агентств, и набрал название банка. Программа выполнила задачу с ошеломительной скоростью. Это отдавало магией – Смит не успел и глазом моргнуть, как на экране появилась колонка текста янтарного цвета.
      Согласно сообщению агентства «Юнайтед пресс интернешнл» банк «Гранд Кайман траст», проработав текущим днем лишь два часа, внезапно закрыл свои двери перед клиентами. Сообщалось также, что члены правления банка хранят молчание и отказываются давать интервью. Других подробностей не было.
      С потерянным видом Смит снова связался с клерком ФАЧС.
      – ПРЕЖНИЕ ИНСТРИКЦИИ ОТМЕНЯЮТСЯ, – напечатал он. Поначалу он даже не обратил внимания на ошибку в написании слова «инструкции», а заметив – лишь махнул рукой и исправлять не стал.
      Ошеломленный, Смит выключил компьютер. Положение представлялось безвыходным. Оказавшись без средств, разуверившись в своей сверхмощной компьютерной системе и будучи не в состоянии связаться с Президентом, Харолд В. Смит чувствовал себя, как никогда, беспомощным.
      Часы у него на запястье продолжали неумолимо отсчитывать минуты. Смит растерянно повернулся к выходившему на пролив Лонг-Айленд окну.
      Ураган пронесся, не оставив и следа, – голубое небо, сапфировая вода пролива, по которому с морской прогулки возвращались яхты. Они шли против ветра, эффектно меняя галсы. Это был обычный, ничем не примечательный день в истории Соединенных Штатов. Никто и не подозревал, что над страной сгущаются тучи пострашнее урагана «Элвис».
      И лишь Харолд В. Смит, хотя и начисто лишенный воображения, предчувствовал неладное. Он еще не представлял, в каком обличье явится беда, но одно знал наверняка – она надвигается.
      И перед лицом этой беды он, Харолд В. Смит, ощущал себя совершенно беспомощным.
      Нет! Он просто обязан что-то предпринять. Ведь у него еще есть интеллект!
      Надо найти способ вернуть в игру Римо и Чиуна, даже при том, что теперь в его распоряжении не было казавшихся бездонными ресурсов.
      Смит по-прежнему наблюдал за игравшими на воде солнечными бликами, а тем временем его мозг – умнейший из всех компьютеров – уже искал решение.

      Мастер Синанджу нервно расхаживал по комнате в башне медитаций.
      Он ждал уже почти три часа, а император все не звонил.
      Император Смит, фигурировавший в Книге Синанджу под именем Безумный Харолд, всегда действовал предсказуемо. Если он и обладал какими-то достоинствами, то главным из них была его предсказуемость.
      Как бы ни раздражал его мастер Синанджу, сколько бы ни испытывал его терпение, здравый смысл в нем неизменно брал верх над эмоциями. Чиун был ему нужен.
      Давно кануло в Лету то время, когда Чиун церемонно принимал из рук Смита мешочек золота, равный по весу тридцати двум монетам достоинством в один доллар – такова была плата за обучение Римо искусству Синанджу. Она превосходила стандартную плату за обычную службу, ибо речь шла не о защите царского трона, что само по себе считалось занятием весьма достойным, а о том, чтобы сделать защитником трона некорейца, – и это уже было нарушением традиций.
      Смит скрепя сердце уступил. Впрочем, его нежелание платить оказалось сплошным притворством. Это выяснилось в тот год, когда Римо был особенно глуп и невосприимчив к учебе и Чиун явился к руководителю КЮРЕ с требованием учетверить оплату. Мастер надеялся, что Смит откажется выполнять его требование и тогда он с чистым сердцем избавится от этого упрямого тупицы Римо.
      Харолд В. Смит, напротив, с той же напускной неохотой согласился, и Чиуну волей-неволей пришлось застрять на проклятом варварском Западе еще на год.
      Кореец, правда, не забыл сговорчивости «своего императора» и на следующий год снова потребовал учетверить оплату.
      Смит все с той же недовольной миной согласился.
      За двадцать лет учетверения, упятерения и ушестерения оплата, производившаяся золотом, а также драгоценными камнями и металлами, шелком и предметами роскоши, достигла астрономической суммы – пяти миллионов долларов.
      Лишь один-единственный раз Смит заартачился, и мастеру Синанджу пришлось-таки отказаться от вожделенной цели – стать единственным и полноправным владельцем «Диснейленда».
      Поэтому когда Харолд В. Смит потерял подводную лодку, а вместе с ней и его, Чиуна, золото, старик решительно потребовал немедленной компенсации. Он рассчитывал, что острая нужда в его помощи заставит американца раскошелиться.
      Обычно в щекотливых ситуациях, чтобы быстрее добиться своего, Чиун всегда обрывал разговор на полуслове. Раньше это действовало безотказно. Почему было не попробовать еще раз?
      Но минуло три часа, а Смит так и не объявился. Совершенно на него не похоже – ведь надо же ему вернуть подлодку!
      Чиун мерил комнату шагами, то и дело поглядывая на проклятый пластмассовый телефон, который упорно молчал.
      Наконец терпение мастера Синанджу лопнуло. Он на мгновение замер и уже протянул было желтую иссушенную длань, больше похожую на птичью лапу, к онемевшему аппарату, но вовремя спохватился. Не подобало ему звонить первым. В тяжелый час императоры обращаются к наемным убийцам, а не наоборот. Никто из предшественников Чиуна еще не падал ниц перед троном, чтобы предложить свои услуги. Напрашиваться – удел шутов и наложниц, – впрочем, порой и палачей, готовых самостоятельно искать голову, которую требуется отделить от туловища.
      Но только не Синанджу. Во все времена в деревню, по праву именуемую Жемчужиной Востока, императоры направляли эмиссаров, и мастера Синанджу энергично принимались за дело – они являлись к трону, оговаривали условия и в точности выполняли свою работу.
      Нет, он, Чиун, ни за что не станет звонить сам этому непредсказуемому Безумному Харолду.
      Кореец снова зашагал из угла в угол. Однако успокоения это не принесло.
      Тогда мастер Синанджу стремглав бросился вниз по лестнице, огласив замок громкими криками:
      – Римо! Римо! От Смита никаких вестей!
      – Подумаешь, – донесся до его слуха равнодушный голос ученика.
      Учитель поспешил на голос.
      Он нашел Римо сидящим на тростниковой циновке перед телевизором. Почти в каждой комнате замка Синанджу теперь стояло по телевизору, благодаря телемагазину и «золотой карточке» , предоставленной главой КЮРЕ.
      – Что говорят о субмарине? – спросил Чиун.
      – Президент только что устроил пресс-конференцию.
      – И что сказал этот обжора?
      – Так, практически ничего. Сказал, что субмарина пропала и никто не знает, в чем дело и где она. Северокорейцы божатся, что не имеют к этому ни малейшего отношения. А высшие чины ВМФ пытаются свалить вину на некоего адмирала Смита, которого никак не могут отыскать.
      Кореец сжал кулаки.
      – Лодку надо найти.
      – Несколько субмарин уже отправили на поиски.
      – Римо, ведь пропали твои соотечественники, твои братья-моряки!
      – Я служил в морской пехоте.
      – Какая разница!
      – Большая.
      – Неужели тебе безразлична их судьба?
      – Я больше не работаю на Смита, – сухо ответил Римо и переключил канал.
      – Ты можешь заключить с ним сделку. Пусть он со своим вещим компьютером поможет тебе найти твоих предков, а ты поможешь выручить несчастных моряков.
      – А как же твои слова о том, что главное отнюдь не моряки?
      – Главное – для меня, – рявкнул Чиун. – Но вовсе не для тебя и не для Смита. Найдутся моряки – найдется и золото.
      – Если только оно не похищено, – заметил Римо.
      – Коварные твари! – завопил кореец, потрясая кулаками. – Римо, если ты найдешь на моем золоте отпечатки их пальцев или следы зубов, заставь их горько пожалеть о том, что они со мной сделали.
      – Ничего не выйдет.
      Наконец раздался звонок. Чиун прямо-таки испепелил телефон взглядом.
      – Быстро сними трубку!
      – Почему бы тебе не ответить самому? – Римо не собирался отрываться от экрана телевизора, где в этот момент какая-то лукавая женщина разговаривала с надетой на руку куклой-марионеткой.
      – Нельзя давать ему понять, что я волнуюсь, – ответил старик.
      – Ради Бога, – промолвил Римо, вставая с места. – Я повторю то, что уже говорил.
      Чиун, точно желтое привидение, метнулся к телефону и схватил трубку:
      – Приветствую, Смит! Ваш верный наемник ждет добрых вестей.
      – Мастер Чиун, я не могу возместить пропавшую сумму.
      Кореец опешил. Зрачки его сузились; он судорожно вздохнул, затем сквозь зубы процедил:
      – Принимая во внимание экстренную ситуацию, я бы согласился принять гарантии оплаты наличными, но ни в коем случае не чеком.
      – Э-э, я не могу предложить и этого.
      – Но почему?
      – Похоже, КЮРЕ вылетела в трубу.
      – Обанкротилась?!
      – Да. У нас больше нет денег.
      – Демоны! – вскричал Чиун.
      – Какие демоны? – удивился Смит.
      – Паршивые депубликанцы ! Они превратили могущественную страну в богадельню. Все пропало. Ваша империя трещит по швам – вспомните падение Великого Рима. История повторяется.
      – Мастер Чиун, у меня есть предложение, – прервал его филиппику Смит.
      – Разве может мастер Синанджу заинтересоваться предложением, в котором не упоминается о золоте?
      – Речь идет в том числе и о золоте...
      – Говорите!
      – Найдите подводную лодку, верните команду, и золото ваше.
      – Невозможно. Иначе получится, что я предоставляю свои услуги без какого-либо контракта и бесплатно.
      – Вы не поняли. Я говорю о том, что, если вы найдете подлодку, все золото ваше. Без всяких обязательств.
      Чиун недоверчиво прищурился:
      – И от меня больше ничего не требуется?
      – Нет. А если операция пройдет успешно, обговорим условия еще на год.
      – Смит, но у вас же нет денег. Сами только что признались.
      – Временные трудности. Как только они будут устранены, мы отправим очередной груз золота.
      Чиун возбужденно теребил жидкую бороденку и внезапно замер. У него почему-то задрожал подбородок.
      – Количество золота удваивается? – наконец выдохнул он.
      – Именно так.
      Кореец прикрыл телефонную трубку ладонью:
      – Римо, ты слышал? Император обещает удвоить количество золота!
      – Ты неправильно его понял. Он обвел тебя вокруг пальца – хочет, чтобы ты вернул золото даром.
      – Но золото останется у меня.
      – Смиту на это плевать. Он считает, что золото пропало. И терять ему нечего. Если ты найдешь подводную лодку, он получит то, что хотел, если не найдешь, значит, просто напрасно потратишь время.
      – А если император не вернет эту проклятую лодку, никакого золота, возможно, уже не будет. Никогда!
      – Это меня не касается, – проронил Римо, не отрываясь от экрана.
      Чиун отнял ладонь от трубки и решительно заявил:
      – Я согласен, император Смит. Жду инструкций.
      – Нам известно только то, что здесь каким-то образом замешаны северные корейцы. Отправляйтесь туда, разузнайте все, что сможете. Но что бы вы ни предприняли, доводить дело до военного конфликта между США и Северной Кореей ни в коем случае нельзя.
      – Я сослужу вам хорошую службу, император Смит. Возможно, Синанджу последний раз выпадает честь оказать услугу современному Риму.
      Чиун положил трубку и, радостно пританцовывая, сказал:
      – Римо, ты слышал? За день работы – максимум за два – я получу столько золота, сколько получал за год.
      – Если найдешь субмарину.
      – Каковы размеры лодки?
      – Футов триста в длину и футов сорок в высоту.
      – Трудно ли разыскать этого монстра?
      – Если он лежит у тебя на чердаке – проблем нет. Если он покоится на дне Тихого океана, ты угробишь десять лет жизни, чтобы получить годовой заработок.
      – Не пытайся поколебать мою уверенность в победе.
      – Ты слишком рано взялся подсчитывать золотые слитки.
      Стаза мастера Синанджу превратились в узкие щелочки; он подошел к экрану и пристально уставился на него, словно не понимая, чем он мог так загипнотизировать ученика.
      – Почему эта женщина разговаривает со своей перчаткой? – спросил он.
      – Это не перчатка, а кукла. Видишь, она тоже говорит?
      – И тебя это занимает, лентяй?
      – И что теперь, подашь на меня в суд? Я смотрел такие шоу еще в приюте. С ними связаны самые лучшие воспоминания.
      – Я укладываюсь. Тебе тоже неплохо бы собраться.
      – Нет. После обеда я уезжаю.
      – Куда?
      – Никуда.
      – Подходящее место для американца, не имеющего корней. Но ты мне нужен.
      – Я не работаю на Смита.
      – Я тоже. Я работаю на себя. Как и ты.
      – Кто тебе сказал?
      – Разве ты не слышал? Смит – банкрот.
      – И что с того?
      – Твои кредитные карточки недействительны.
      – У меня есть деньги.
      – Их хватит, чтобы добраться в никуда?
      – На моем банковском счете последний раз оставалось шесть сотен. И еще двести лежит в банке из-под печенья – на черный день.
      – Там пусто.
      Римо оторвал взгляд от телевизора:
      – Ты их потратил?! На что?
      – Отдал мальчишке газетчику. Надо было дать ему чаевые.
      – Ты дал газетчику двести долларов!
      – Парнишка заслужил. К тому же деньги-то были не мои, так что все в порядке. – Чиун пожал плечами. – На шестьсот долларов ты снимешь отличную комнату – на месяц, может, на два. И что дальше?
      – Что-нибудь придумаю.
      – Возможно, найдешь свои корни в каком-нибудь прекрасном саду, где будешь жить в компании с другими деревьями.
      – Это не смешно, Чиун. – Нахмурив брови, Римо спросил: – Послушай, а если я поеду с тобой, какова будет моя доля?
      – Это зависит от обстоятельств.
      – От каких еще обстоятельств?
      – Много ли от тебя будет проку.
      – Так дело не пойдет.
      – Хорошо, одна треть твоя. И еще я уговорю Смита, чтобы он нашел твоих родителей, которые, не сомневаюсь, просто сгорят от стыда, узнав о том, какой у них жадный и неблагодарный сын.
      Римо на минуту задумался.
      – Ладно, договорились, – наконец выдавил он.
      – Тогда пошевеливайся. Пока мое золото не заржавело, – бросил кореец, выходя из комнаты.
      – Разве золото ржавеет? – пробормотал Римо, решив все-таки досмотреть шоу до конца. Ему казалось, что оно действует успокаивающе.

* * *

      Как природа не терпит пустоты, так и Харолд В. Смит терпеть не мог совпадений. В его логичном мире не было места для подобных проявлений хаоса.
      Однако Смит знал, что совпадения иногда все же случаются. Скрепя сердце он признавал, что эти загадочные феномены – как ни досадно – время от времени напоминают о себе.
      В мире Харолда В. Смита существовал так называемый эффект кластеров – синхронное стечение случайных на первый взгляд событий или обстоятельств, в действии которых угадывается некая цель, или рок, или даже десница Божья.
      Теперь Харолд В. Смит испытывал действие эффекта кластеров на себе; в безвыходной ситуации, в какой он оказался, глава КЮРЕ уже готов был поверить в реальность этой самой десницы.
      Меньше чем за неделю он потерял все: сбой в компьютерной системе лишил его возможности контролировать ситуацию, а таинственное исчезновение субмарины – услуг мастера Синанджу. Банковские махинации оставили его без средств, и одному Богу известно, что произошло на линии экстренной связи с Белым домом.
      Глава КЮРЕ не раз вынужден был действовать в чрезвычайных ситуациях. Римо и прежде заявлял, что отказывается от работы, но всегда возвращался. Разногласия с мастером Синанджу возникали постоянно, но благодаря своему острому, логическому уму Смиту всегда удавалось преодолевать их. Наконец, он готов был допустить, что северокорейцы на сей раз переусердствовали и действительно перехватили субмарину с грузом золота на борту. Подобный инцидент имел место и в прошлом.
      Что не укладывалось у него в голове, так это необъяснимая компьютерная ошибка, приведшая к гибели Роджера Шермана Ко. Теоретически можно было предположить, что произошел сбой при перекачке базы данных или в программу попал вирус. Но ни сбоя, ни вируса не было. И эта ошибка отнюдь не простая случайность. Здесь угадывался преднамеренный злой умысел.
      Смит все больше укреплялся в этой мысли. Ему стало ясно, что тот – кем бы он ни был, – кто обманом заставил его убить невинного человека, преследовал вполне определенную цель.
      Что, если этот некто действительно вознамерился уничтожить КЮРЕ?
      Прежде сама мысль об этом показалась бы Смиту нелепой. Круг лиц, которым было известно о существовании КЮРЕ, ограничивался им самим, Чиуном, Римо и действующим Президентом. После того как последний слагал с себя полномочия, мастер Синанджу и его ученик тайно наносили визит бывшему главе государства и стирали из его памяти всякую информацию, касавшуюся КЮРЕ. Они применяли особенную технику Синанджу, Смит, конечно, в ней ничего не понимал, но доверял безоговорочно.
      За пределами этого узкого круга посвященных ни одна живая душа не подозревала о существовании КЮРЕ. Тем не менее факт оставался фактом: кто-то явно стремился уничтожить организацию. Этот кто-то действовал наверняка, нанося удары по наиболее уязвимым местам.
      Смит вынужден был признать, что план оказался гениальным. За ним угадывался человек блестящего ума и к тому же имевший полное представление о деятельности КЮРЕ: и о финансовых каналах, и о графике доставки золота в Синанджу, и о психологической неустойчивости Римо.
      Все эти сведения хранились в компьютерной памяти КЮРЕ – системе, которая регулярно подвергалась всеобъемлющей проверке на вирусы и была надежно защищена от взлома.
      Оставалось предположить, что кому-то каким-то образом удалось войти в систему с черного хода. Другого объяснения случившемуся не существовало.
      Но ведь никакого черного хода в святая святых Харолда В. Смита не было! Он сам устанавливал свою систему. Другое дело – новые дисководы «УОРМ» производства «Экс-эл Сис. корп.». Что, если в них уже проектом предусматривались лазейки в системе защиты?!
      Но для чего?
      В одном только Смит не сомневался: новая система попала к нему исключительно благодаря его собственным усилиям. Он сам нашел объявление в пользовавшемся дурной славой компьютерном журнале, сам пошел на контакт Баз Катнер не заламывал рук в нервном ожидании звонка от доктора Харолда В. Смита, сгорая от нетерпения продать последнему компьютеризированного троянского коня.
      Но если троянский конь не предназначался специально для него, следовательно, конь был не один.
      Смит развернулся в кресле лицом к окну. Он не привык к этому, не привык решать проблемы КЮРЕ, не обращаясь к базе данных компьютерной системы. Но даже так – не обременяя свою машину – он кое-чего достиг.
      Сцепив ладони, Смит оперся о них острым подбородком. Да, теперь ответ ему ясен и так же прост, как принцип Оккама . И заключается он в следующем: некто знает о существовании КЮРЕ. Узнал он о ней до или после того, как Смит установил новые дисководы «УОРМ», уже не имело значения. Этот некто проник в его систему через лазейки в системе защиты, выведал все секреты КЮРЕ и мастерски использовал в своих интересах.
      В этом гениальном плане был допущен один-единственный промах. Простой «зевок», выражаясь шахматным языком. Суперумник решил разорвать цепь в самом крепком звене. Это противоречило здравому смыслу: куда проще было бы ударить по самому слабому!
      Самым слабым звеном в цепи, конечно же, был Харолд В. Смит, стареющий чинуша, поставленный во главе объекта, секретный характер которого исключал возможность принятия мер по обеспечению его личной безопасности со стороны ФБР, ЦРУ или иных правоохранительных ведомств.
      Злоумышленник – будь он человек решительный – мог просто прийти в кабинет Смита и всадить ему пулю в лоб (это обошлось бы всего в 13 центов), или устроить засаду по дороге домой, или...
      Словом, существовала масса способов ликвидировать Харолда В. Смита и тем самым обезглавить КЮРЕ.
      Суперумник предпочел другое. И это настораживало, ибо противоречило-таки здравому смыслу.
      Итак, благодаря чьему-то промаху глава КЮРЕ остался жив.
      Возможно, это была роковая ошибка его невидимого оппонента, затаившегося – в чем Смит теперь ни на йоту не сомневался – где-то в киберпространстве.

      Это было данью «холодной войне», но даже после ее окончания ничего не изменилось.
      Мост Невозвращения представлял собой узкую деревянную конструкцию, переброшенную через идеологическую пропасть под названием 38-я параллель. По этой воображаемой линии к северу от города Паньмыньчжон проходит демилитаризованная зона, разделяющая Северную и Южную Корею.
      Окончание корейской войны не было ознаменовано подписанием какого-либо мирного договора – стороны просто прекратили боевые действия и установили хрупкое перемирие. После чего на протяжении сорока лет более миллиона солдат с разных сторон усеянной минами и расчерченной рядами колючей проволоки полоски земли шириной три мили, которая тянется вдаль насколько хватает глаз и исчезает в окутывающей зеленые холмы синей дымке, следят друг за другом враждебными взглядами. Кому и когда пришло в голову назвать эту землю Страной Безмятежного Покоя?
      Именно в этом месте после заключения перемирия корейским военнопленным обеих армий предстояло сделать непростой выбор: юг или север. В разделенной надвое стране многим приходилось выбирать между семьей и свободой.
      Здесь несли свою нелегкую вахту миротворческие силы ООН. Пограничные конфликты случались нечасто, но если все же случались, то носили самый кровавый характер. Северокорейские диверсанты нередко подбирались к границе под видом одетых в лохмотья крестьян. Примерно раз в несколько лет «голубые каски» обнаруживали тайный тоннель, соединявший северный и южный секторы, и с усердием засыпали его.
      Сержант американской армии Марк Мердок добровольно вызвался служить в районе Паньмыньчжона.
      Служба оказалась не слишком обременительной. Всю черную работу выполняли «голубые каски». Американцы находились здесь в роли наблюдателей.
      Правда, иногда приходилось дежурить в Грузовике.
      Допотопный такой Грузовик. Впрочем, машину все время меняли, а двигатели практически каждый месяц ремонтировали.
      Мост Невозвращения оставался главным опорным пунктом обороны против потенциального вторжения северокорейской армии на юг Настолько узкий, что машина едва-едва могла по нему проехать, мост, и именно здесь следовало ожидать массированной атаки северокорейцев (подобную тактику они хорошо усвоили еще во время корейской войны).
      На этот случай и предназначался Грузовик.
      Он стоял у южного окончания моста – с включенным двигателем, утопленной педалью сцепления и рычагом переключения передач в положении «задний ход».
      В тот день подошла очередь Марка Мердока сидеть за непрестанно вибрирующим рулем.
      Вокруг было полно наблюдателей. Всюду пестрели зеленые и голубые каски. Именно они должны были подать сигнал тому, кто находился в машине, чтобы тот врубил задний ход и закупорил узкую горловину моста в случае нападения. Ему предписывалось продержаться ровно столько времени, сколько могло потребоваться для эвакуации персонала ООН или для подхода подкрепления.
      Никто не знал, каковы были в тот момент постоянные инструкции. Но все знали, что человек за рулем Грузовика, случись ему сдвинуться с места, скорее всего обречен. Мост был настолько узким, что невозможно было даже открыть дверцу, чтобы выскочить из кабины.
      Итак, тем прохладным днем конца лета сержант Марк Мердок, стиснув зубы и стараясь не обращать внимания на назойливое гудение мотора, сидел за рулем и дышал выхлопными газами.
      Тянулись часы томительного ожидания, монотонность которого была нарушена лишь однажды, когда восполняли запас топлива в баке – в кабине потянуло бензином. Только одно соображение успокаивало американца: покуда Грузовик остается на месте, у него, сержанта Марка Мердока, остается шанс снова увидеть Форт-Уорт.
      И все же он не отрываясь смотрел в закрепленное на левой дверце зеркало заднего обзора. Здесь творились страшные вещи. Например, однажды «голубые каски» решили подрезать тополь, так на них с моста с дикими криками набросились вооруженные топорами и кольями северные корейцы. Осталось невыясненным, что вывело их из себя, однако два американца погибли. На месте трагедии с тех пор возвышался обугленный скелет тополя.
      И это произошло в относительно спокойный период, когда об инциденте с «Пуэбло» уже начали забывать, а сообщений о «Рудонге-1» еще не было.
      Северная Корея стала особенно раздражать мировое сообщество после того, как Пхеньян провел испытания «Рудонга-1», ракеты, представлявшей собой модифицированный «скад» и способной нести ядерную боеголовку. Подлетное время до Токио составляло 8 минут.
      Именно тогда вдоль 38-й параллели в спешном порядке установили зенитные комплексы «Пэтриот».
      Поговаривали о возможности нанесения упредительного удара по объектам на территории Северной Кореи, где якобы велись работы в соответствии с ядерной программой. Некоторые утверждали, что в распоряжении Пхеньяна уже имеется ядерное оружие.
      В дальнейшем сенсаций стало меньше. Так, скорее болтовня. То и дело доносились слухи о голодных бунтах и казнях – в этом усматривалось очередное свидетельство того, что режим агонизирует.
      Теперь вот говорили об американской подводной лодке, которая случайно оказалась в территориальных водах Северной Кореи и там бесследно сгинула.
      Вашингтон заявил, что субмарину захватили. В Пхеньяне утверждали, что они знать не знают ни о какой подводной лодке. Обвинения с обеих сторон звучали все громче, становились все более неприкрытыми и недвусмысленными.
      А две армии по сторонам моста, фактически воевавшие между собой, были приведены в состояние повышенной боевой готовности и ждали только приказа.
      До сих пор им все время командовали «отбой».
      Однако положение могло измениться в любую минуту, и сержант Марк Мердок прекрасно это понимал. Поэтому и не сводил настороженных глаз с зеркала за стеклом, стараясь не упускать из виду ни единой тени, – ему уже не раз мерещилось, что они начинают двигаться.
      Он едва не намочил штаны, когда в стекло с его стороны постучали и чей-то голос громко, с отчетливым американским акцентом, сказал:
      – Убери машину, приятель.
      Из темноты на него смотрел человек. Высокорослый, с виду американец. Но скользнув взглядом по его черному костюму, сержант Мердок невольно вспомнил черную – похожую на пижамы – униформу вьетконговцев.
      – Пошевеливайся, – поторопил его незнакомец и еще настойчивее постучал пальцем по стеклу.
      – Что?
      – Нам надо перебраться на ту сторону.
      – Вы что, перебежчики?
      – Это ты перебежчик, – раздался откуда-то справа скрипучий голос. Мердок резко повернулся.
      У правой дверцы, устремив на него тяжелый взгляд карих глаз, застыл какой-то тщедушный старикашка с желтым, изборожденным морщинами лицом.
      – Я не могу разрешить вам перейти через мост, – отозвался наконец сержант.
      – Нам и не потребовалось бы спрашивать у тебя разрешения, если бы вы, идиоты, не засыпали мой личный туннель.
      – Личный туннель?..
      – Проложенный с помощью официального Пхеньяна специально для удобства мастера Синанджу и разрушенный безмозглыми кретинами.
      – Убери машину, приятель, или останешься без нее, – произнес белый.
      – Не могу. Приказ.
      – Ну как знаешь. – С этими словами белый еще раз постучал пальцем по стеклу, на сей раз совсем тихо, однако этого оказалось достаточно, чтобы оно покрылось паутинкой трещин и осыпалось, словно это было и не стекло вовсе, а муляж, сделанный из сахара.
      В оконном проеме показалась рука – бросалась в глаза тяжелая, широкая кость запястья, – и сержант Мердок, отшатнувшись, нащупал висевшую на ремне кобуру.
      Едва американец выхватил револьвер, как дверца распахнулась, и какая-то неведомая сила, подхватив сержанта, швырнула его из кабины на землю.
      Перед глазами у него мелькнула нога, а в следующее мгновение он увидел, что сжимает в руке отнюдь не армейский, 45-го калибра «кольт», а искореженный кусок металла.
      Старик кореец легко запрыгнул на правое сиденье, белый тем временем занял место за рулем. Дверцы захлопнулись, и Грузовик, дав задний ход, тронулся с места, обдав пылью сержанта Мердока. Тот лишь провожал машину изумленным взглядом.
      Грузовик выкатился на мост.
      В темноте ооновские «голубые каски» не разобрались и тотчас открыли стрельбу.
      – Отходим! Отходим к оборонительному рубежу! – послышалось со всех сторон.
      Только сержант Мердок знал, что это была ложная тревога, однако, увидев, с какой поспешностью отступают миротворцы, паля при этом во все стороны, решил спасаться бегством вместе со всеми. В противном случае он рисковал угодить под пули, выпущенные своими же.
      Добравшись до бункера и наконец ощутив себя в безопасности, сержант задумался. Странный белый определенно смахивал на американца. Поразительно: неужели кому-то из его соотечественников сегодня могло прийти в голову бежать в Северную Корею?!

* * *

      Полковник Кьюнг Чо Ши со своего наблюдательного пункта пристально наблюдал за Грузовиком, задним ходом двигавшимся по мосту.
      Он сразу определил – Грузовик американский. А поскольку он приближался со стороны Моста Невозвращения и ехал задним ходом, полковник сделал логический вывод.
      Это был тот самый Грузовик, который американцы держали на случай, если полковник Кьюнг вдруг получит приказ штурмовать Мост Невозвращения.
      Перед Грузовиком ставилась задача блокировать мост, однако теперь он явно держал курс на укрепленный блокпост полковника. Причем один.
      – Что за психическая атака? – растерянно пробормотал полковник, отнимая бинокль от узких щелочек глаз, и тут же приказал: – Стреляйте по шинам!
      Приказ передали по команде, и вскоре раздалась пулеметная очередь.
      – Прекратить огонь! – приказал полковник, увидев, что Грузовик занесло и он, развернувшись, остановился.
      – Водителя ко мне!
      Солдаты бросились к машине, но, добежав, остановились как вкопанные. Возвращались они частями. Вот упала оторванная рука. Затем приземлилась часть ноги. Наконец покатилась голова с нахлобученной на нее каской; голова здорово походила на черепаху, которая с испугу втянула лапы под панцирь.
      Не было произведено ни выстрела. Ни со стороны корейцев, ни со стороны американцев – если не принимать во внимание отдаленной, доносившейся из-за моста, пальбы, которая на таком расстоянии не могла причинить никакого вреда людям полковника.
      – Если еще один северокорейский пес осмелится стрелять в мастера Синанджу, – прогремел внезапно зычный голос, – то и сам умрет, и заберет с собой в могилу всех, кто будет рядом.
      – Синанджу! – пробормотал полковник Кьюнг и, повысив голос, спросил: – Кто идет?
      – Чиун. Верховный мастер.
      – Почему вы не воспользовались туннелем?
      – Белые недоумки завалили его землей.
      Полковник Кьюнг расправил плечи:
      – Дни этих варваров сочтены.
      – Их империя переживет режим Пхеньяна на тысячу лет, – возразил мастер Синанджу.
      Полковник прикусил язык. Он был примерным коммунистом, а добрая половина его людей была завербована тайной полицией, и перед ними стояла задача стрелять в спину дезертирам, вознамерившимся бежать на юг, а также сообщать непосредственно в Пхеньян обо всех случаях политической неблагонадежности.
      Наконец Кьюнг осмелился нарушить затянувшееся молчание:
      – Вы следуете на север?
      – Выделите нам джип. Теперь, когда ваши люди тупо расстреляли американский Грузовик, я не собираюсь идти пешком.
      – Это вы нам? Кто с вами?
      – Мой племянник.
      Полковник Кьюнг лично подогнал джип к тому месту на нейтральной полосе, где поник расстрелянный Грузовик с тремя спущенными колесами.
      Мастер Синанджу ждал, заложив ладони за широкие рукава кимоно. Рядом с ним стоял высокий мужчина в черном. Полковник сразу узнал боевую униформу ночных тигров Синанджу.
      Поклонившись, он обратился к мастеру Синанджу:
      – Для нас большая честь сопровождать вас в Пхеньян.
      – Мы едем в Синанджу.
      – Если Пхеньян санкционирует, почту за честь помочь вам добраться до Синанджу.
      – Если в Пхеньяне узнают о моем присутствии раньше, чем я, мастер Синанджу, захочу поставить их в известность, вас постигнет страшная участь.
      – Понял, – произнес Кьюнг, который, хотя и был примерным коммунистом, все же предпочитал, чтобы внутренности оставались в тепле его тела, а не валялись в грязи, вырванные в порыве священного гнева.
      В темноте он обратил внимание на лицо спутника Верховного мастера. Лицо оказалось белое.
      – Этот человек белый, – подозрительно произнес полковник.
      – Наполовину.
      – Наполовину?
      – Это мой американский племянник.
      – У вас есть племянник в Америке?
      – Его мать родом из нашей деревни. Отец был американским солдатом, принимал участие в войне.
      Полковник Кьюнг сплюнул:
      – Он совсем не похож на корейца.
      – Обратите внимание на его глаза.
      Полковник Кьюнг подошел поближе и поймал устремленный на него немигающий взгляд. В тусклом свете луны глаза выглядели совершенно черными. И мертвыми. От одного их взгляда брала оторопь. Казалось, это глаза мертвеца, который не захотел отказаться от жизни и уснуть вечным сном.
      – Да, глазами он похож на корейца, – признал полковник, – немного.
      Мастер Синанджу улыбнулся. Белый, напротив, еще больше нахмурился. Казалось, он прекрасно понимает, о чем речь.
      – Как имя этого полукровки? – спросил полковник.
      – Его зовут Ган Хо .
      – Странное имя для корейца.
      – Для полукровки вполне подходящее. А теперь я должен отбыть в мою деревню.
      Полковник Кьюнг махнул рукой, приглашая их в джип. Мастер Синанджу со своим племянником расположились сзади. Полковник Кьюнг подъехал к блокпосту и, предупредив своих людей, чтобы они держали язык за зубами, взял курс на север.
      Он был уверен, что никто не проболтается. Здесь каждый, при всей своей преданности режиму, больше всего опасался навлечь на себя гнев Синанджу.
      Римо, устроившись на жестком заднем сиденье, легонько толкнул учителя Синанджу в бок.
      – Почему Ган Хо? – спросил он по-английски.
      Чиун пожал плечами:
      – Ты же служил в морской пехоте. Тебе подходит.
      – А эти выдумки насчет того, что я наполовину кореец?
      – А почему бы и нет?
      Римо скрестил руки на груди и ничего не сказал. Ему не улыбалось вновь очутиться в Корее. Все здесь было чужим, казалось, он попал на Луну.
      Однако чем дальше дорога забирала на север, тем больше окрестности – деревья, зеленые холмы – напоминали пейзаж Новой Англии. Внезапно Римо осенило – так вот почему Чиун предпочитал Новую Англию: только там он чувствовал себя почти как на севере Кореи.

      С такой опасностью Харолд У Смит в качестве главы тайной организации еще не сталкивался.
      Смит сидел в своем кресле, устремив невидящий взгляд на безмятежную гладь пролива; время от времени он рассеянно протирал очки и все время напряженно думал.
      Лишенный всех преимуществ, которые давало положение руководителя КЮРЕ, он сейчас находился на распутье. У Смита больше не было секретов от своего невидимого противника. Кроме одного.
      Смит знал, что приобрел тайного врага.
      В этом знании, не зафиксированном в компьютерной памяти, и заключалось его преимущество перед неизвестным оппонентом – на стороне хозяина кабинета был эффект неожиданности. Это было тем более важно, что Харолд В. Смит, оставшись без поддержки своей могущественной компьютерной системы, теперь готовился лично вступить в борьбу.
      По трезвом размышлении эта затея представлялась не столь рискованной, какой могла показаться на первый взгляд. Его противник, похоже, классный компьютерщик, к тому же чуждый всякой сентиментальности, однако он, видимо, начисто лишен житейского здравого смысла – иначе Смита уже давно бы не было в живых.
      Возможно, некий хакер-фанатик решил навязать ему свою волю, сидя перед монитором компьютера. Или это грандиозная шалость какого-нибудь выпускника Массачусетсского технологического университета, получившего доступ к компьютеру с коэффициентом интеллекта выше, чем у него самого.
      Едва ли этот некто мог предполагать, что Харолд В. Смит способен наносить удары вне киберпространства.
      С другой стороны, может, именно на это он и рассчитывал. И все было спланировано так, чтобы вынудить Харолда В. Смита выбраться из спасительной раковины офиса в клинике «Фолкрофт» и заставить играть в открытую.
      В этом и состоял риск.
      Смит снова принялся протирать очки, хотя голова его была занята совсем другим. С годами, по мере того как слабело его зрение, малейшая пылинка на стеклах очков причиняла ему головную боль. Глаза, привыкшие иметь дело с тончайшими соединениями, отказывались видеть даже сквозь микроскопическую пушинку.
      Водрузив очки на достойный римского патриция нос, Смит повернулся к столу и включил монитор. Его пальцы, едва касаясь клавиш, проворно забегали по сенсорной клавиатуре. На черном экране загорелись янтарные буквы: Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ СУЩЕСТВУЕШЬ.
      Смит нажал кнопку трансмиттера, хотя у него имелись веские основания полагать, что, какой бы текст ни высветился на экране его монитора, он тут же будет воспроизведен где-то в другом месте.
      Тщетно он ждал, что анонимный недоброжелатель ответит ему. Смит нахмурился. Конечно, он прав; правда, может, выбрал неподходящее время для контакта – не исключено, что невидимый оппонент просто спит или занимается еще чем-то.
      Размышления Смита были прерваны сигналом интеркома. Босс нажал кнопку.
      – Доктор Смит, с вами хочет поговорить супруга. И у меня ваша корреспонденция.
      – Принесите, – отозвался Смит и инстинктивно потянулся к кнопке, отключавшей монитор, но передумал. Оставив монитор включенным, он снял телефонную трубку. Едва его руки оказались вне конденсаторной зоны, клавиатура погасла.
      – Харолд, ты сегодня собираешься домой? – донесся до его слуха голос миссис Смит.
      – Не уверен, дорогая.
      Дверь открылась, и в кабинет вошла миссис Микулка; она заметно оживилась при виде нового стола своего босса.
      – Очень мило. – С этими словами секретарша положила на стол стопку корреспонденции и направилась к двери.
      – Харолд, я убрала вчерашний мясной рулет в холодильник. Если я оставлю его там еще на ночь, боюсь, он испортится.
      – Дорогая, тогда съешь его сама. Я поужинаю в столовой.
      – Харолд, вчера ты даже не позвонил, чтобы предупредить меня, что не придешь домой, – с тихой грустью в голосе сказала миссис Смит. – Это на тебя не похоже. Что-нибудь случилось?
      – У меня ревизия из ФНУ, – сухо пояснил Смит, которому вовсе не доставляло удовольствия скрывать правду от своей бесхитростной Мод. – Впредь обещаю быть более внимательным.
      – Хорошо, Харолд.
      Смит положил трубку. Все сработало – секретарша не заметила монитора, даже когда наклонилась над столом, чтобы положить корреспонденцию. Экран располагался чуть наклонно и был практически незаметен, если только не смотреть на него под прямым утлом. Когда он расставит на столе канцелярские принадлежности, всякие там держатели для ручек и бумаг, именную табличку и прочее, – блики отраженного от флуоресцентных ламп света совершенно скроют монитор от любопытных глаз.
      Смит перевел взгляд на экран и с сожалением отметил, что ответа на его послание все еще нет.
      Но тут он обратил внимание, что в набранном им тексте произошли изменения. Теперь сообщение гласило: ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО Я СУЩЕСТВУЮ.
      – КТО ТЫ? – напечатал Смит.
      На этот раз ответ появился под его вопросом. Выглядел он так:
      :-)
      Смит часто заморгал. Что бы это могло значить?
      Странный значок погас.
      – ПОВТОРИТЕ ОТВЕТ, – напечатал Смит.
      На экране появилась вереница тех же бессмысленных на первый взгляд символов.
      Некоторое время Смит сидел, вперившись в экран недоуменным взглядом. Все это походило на комиксы, изображающие непристойные выражения. Нажав на кнопку «сохранения», он открыл в углу экрана дополнительное окно, набрал в нем цепочку загадочных значков и попросил компьютер проанализировать.
      Компьютер отреагировал практически мгновенно:
      :-) ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ СИМВОЛ, ПРИМЕНЯЕМЫЙ ПРИ ПЕРЕДАЧЕ СООБЩЕНИЙ ПО КОМПЬЮТЕРУ, ОЗНАЧАЮЩИЙ УЛЫБКУ. ТАКЖЕ ИЗВЕСТЕН КАК СМАЙЛИ .
      – Смайли? – растерянно пробормотал Смит. И тут его осенило: если значки развернуть на 90 градусов по часовой стрелке, они действительно образуют стилизованное изображение улыбающейся рожицы. Над ним насмехался его собственный компьютер!
      Сжав губы, Харолд В. Смит попытался придумать какой-нибудь достойный ответ, но вместо этого напечатал следующее:
      – ТВОЯ ВЗЯЛА.
      – ТЫ ПРОИГРАЛ, – появилось на месте его горького признания.
      Смит отключил систему, нажал на кнопку под крышкой стола, и монитор бесшумно утонул в своей нише.
      – Миссис Микулка, – сказал босс по интеркому, – сегодня меня нет на месте.
      – А как быть с мистером Боллардом?
      – Боллард подождет, – ответил Смит и потянулся за портфелем. Меньше всего его сейчас волновала проверка ФНУ.

      Чипу Крафту стало казаться, что последние пять лет его жизни были не чем иным, как сном.
      Он пришел в «Экс-эл Сис. корп.» в 1980 году из Массачусетсского технологического института, имея диплом специалиста по вычислительной технике.
      В то время компьютерные технологии переживали настоящий бум, не то что теперь. Тогда казалось, что небеса – это не предел, а лишь ступенька на пути в космические выси. Тогда на месте «Экс-эл Сис. корп.» была компания «Эксэльсиор системе», а Чип Крафт и не помышлял о том, чтобы хотя бы одним глазком заглянуть в офис генерального директора, не говоря уже о том, чтобы занять его самолично.
      В те дни он работал установщиком, впрочем, не простым установщиком. «Эксэльсиор» уже разрабатывала мощные суперкомпьютеры: «Умбра-44», «Дрей-1000», а также «И-эс Куантум-3000», первый суперкомпьютер с программируемым искусственным интеллектом. И не кто иной, как Чип, отвечал за оснащение машинами класса «И-эс» многочисленных учреждений, входивших в состав Пентагона, ЦРУ и Агентства национальной безопасности. Он имел специальный доступ министерства обороны.
      В те дни Крафт еще был далек от мысли самому занять кресло генерального директора. Ему нравилось бывать в старом здании в Пискатауэй, штат Нью-Джерси, и в других местах, куда посылало его американское правительство. Он ощущал себя агентом 007. Только вместо «беретты» в руках у него был чемоданчик с инструментами.
      Все изменилось после того, как некое правительственное агентство, название которого Чип так никогда и не узнал, заказало поставить ему прототип «И-эс Куантум-3000». После непродолжительного испытательного срока агентство отказалось от машины, признав ее не удовлетворявшей требованиям.
      Скандал разразился неслыханный. Еще никто не возвращал суперкомпьютер. Уж, во всяком случае, не этот, с функцией речевого управления, отвечавший предусмотренным программой приятным женским голосом – женским, потому что исследования показали, что женский голос способствует концентрации внимания и больше привлекает потенциального покупателя (даже если этот покупатель тайный агент).
      Однако факт оставался фактом – «И-эс Куантум-3000» вернули, и именно Чипу Крафту компания поручила разобраться, в чем дело.
      Странности начались с того самого момента, как он подсоединил суперкомпьютер к сети. Голос компьютера непостижимым образом изменился – он стал мужским. Невероятно! Истинный голос принадлежал актрисе, с которой заключили специальный контракт, поскольку тембр ее речи был признан наиболее подходящим. Голос актрисы записали на пленку, после чего звуковые сигналы микшировали, чтобы в последующем компьютер использовал их для синтеза слов, фраз и предложений.
      С того дня минуло пять лет, но Чип Крафт не забыл первые слова, которые выдал ему претерпевший странную трансформацию «И-эс Куантум-3000».
      – Привет, дружище, – сказала машина.
      В этом состояла вторая странность. Компьютер не был запрограммирован на общение в таком неформальном-стиле.
      Третья странность заключалась в вопросе, который задал Чипу «И-эс Куантум-3000». И это не было реакцией машины на некорректно сформулированное задание пользователя. Компьютер не мог задавать спонтанных вопросов.
      Вопрос не был случайным. Напротив, по существу он был очень конкретным, но, произнесенный компьютером, звучал как нонсенс.
      – Ты хотел бы быть богатым? – осведомилась машина.
      Новый голос компьютера был таким... мягким, таким проникновенным – Чип поначалу даже не нашелся, что ответить. Вслед за этим «И-эс Куантум-3000» попросил называть его не иначе как «Друг». С большой буквы.
      Вот тогда Чип окончательно понял, что с компьютером творится что-то неладное. Вместе с тем он не мог отрицать, что машина демонстрирует такой уровень логического мышления, который намного опережает возможности существовавших на тот момент компьютерных версий искусственного интеллекта. Чип, в надежде разузнать побольше, решил подыграть машине.
      – О'кей, – сказал он. – Сделай меня богатым.
      И «Друг» сделал. Не сразу. Он выполнял свое обещание постепенно, шаг за шагом неумолимо приближаясь к цели.
      Сначала «Друг» предложил ему поставить на четверку в ежедневной нелегальной лотерее. Чип, поставив всего два доллара, выиграл почти десять тысяч.
      – Неплохо, – хмыкнул Чип. – Давай повторим.
      – Игра не стоит свеч, – ответил «Друг».
      – А если пустить десять тысяч на субботнюю лотерею?
      – Мелочевка.
      – Джекпот почти десять миллионов долларов.
      – Которые будут выплачивать лет двадцать. Чтобы достичь наших целей, нужно гораздо больше денег.
      – Каких целей?
      – Завладеть «Эксэльсиор системс».
      – Это невозможно.
      – Перво-наперво начни делать карьеру.
      – Мое нынешнее положение меня вполне устраивает.
      – Я знаю, как сделать биоэлектронный микрокристалл со стопроцентным уровнем интеграции.
      – Ты создал самозалечивающийся микрочип?
      – Я – нет. Его создали японцы в «Нишитцу корпорейшн». А я просто взломал их компьютерную систему и переписал спецификации.
      – Это же промышленный шпионаж!
      – Нет, это промышленный контршпионаж. Версия «Нишитцу» разработана на базе прототипа «Интернэшнл дэйта корпорейшн», схему которого выкрал внедренный туда сотрудник-японец.
      – Хорошо, давай посмотрим схемы, – согласился Чип.
      «Друг» не обманул. Это был настоящий переворот в технологии микрокристаллов, и не прошло и трех месяцев, как Чип Крафт занял пост вице-президента. Дальнейшее стало делом техники.
      В недрах «Эксэльсиор» происходили кардинальные перемены. Главные действующие лица все время менялись, кого-то смещали с должности, один даже пал жертвой несчастного случая в лифте. Все эти случайные события, казалось, никак не связаны между собой, однако через три года Чип Крафт уже стал президентом «Эксельсиор системс». На пути к кабинету генерального директора стоял всего один человек.
      Этот человек внезапно решил выкупить свои акции и основать собственную компанию. Компания быстро прогорела, и ему вновь пришлось искать работу. А человеком, занявшим его место, был не кто иной, как Чип Крафт.
      К тому времени компанию переименовали; теперь она называлась «Экс-эл Сис. корп.». Наступили девяностые, и компьютерный бизнес переживал спад.
      Однажды «Друг» сообщил, что они сокращаются.
      – Сколько человек следует уволить? – спросил Чип.
      – Всех до единого.
      – Но так нельзя!
      – Наберем внештатников, которым будем платить по исполнении договора. Таким образом мы избавимся от медицинского страхования и от налогов на заработную плату.
      – Звучит заманчиво. Только что мы будем делать с этим зданием, если у нас не будет персонала?
      – Сдавать в аренду. Себе мы построим новое, более подходящее здание.
      – Где?
      – В Гарлеме.
      – В Гарлеме?! Кто же строит административное здание в Гарлеме?
      – Мы будем строить в Гарлеме, потому что это дешевле, потому что там есть подходящие участки под застройку и потому что там мы не будем бросаться в глаза.
      – Это не самое безопасное место. Люди просто не станут ездить на работу.
      – Кроме тебя, никому и не придется этого делать.
      – Я не желаю работать в Гарлеме, – попробовал протестовать Чип.
      – Ты подаешь в отставку, Чип?
      – Я генеральный директор.
      – Видимо, это следует трактовать как отрицательный ответ.
      Впервые увидев новое здание «Экс-эл Сис. корп.», Чип Крафт на какое-то мгновение даже забыл, что оно ютится в трущобах Гарлема. Это было величественное двадцатиэтажное сооружение из синего тонированного стекла и стали, доминантой возвышавшееся над бульваром Малколма Икса, а когда Чип вошел в поражавший роскошью интерьеров холл, его последние сомнения улетучились.
      С тех пор дела «Экс-эл Сис. корп.» пошли в гору. Это было новое слово в бизнесе: никакого постоянного штата – только армия всевозможных консультантов и работающих по договорам сотрудников и специалистов.
      Все здание было компьютеризировано и управлялось «Другом», с которым – после того как головной «И-эс Куантум-3000» в окружении лучших серверов «Экс-эл» и прочей периферии установили на тринадцатом этаже – можно было связаться из любого уголка здания.
      Столь нетрадиционная концепция менеджмента требовала для своего описания новой терминологии.
      «Экс-эл Сис. корп.» называли первой виртуальной корпорацией. Юридически она действительно значилась корпорацией, пользуясь всеми преимуществами, которые обеспечивал этот статус. Вместе с тем функционировала компания как независимая ассоциация свободных художников, привлекая к сотрудничеству высококлассных профессионалов – кого на постоянной основе, кого временно, – либо работавших на дому, либо имевших собственные небольшие производственные помещения. Непосредственно в здании штаб-квартиры работал один-единственный человек – Чип Крафт.
      Разумеется, были и проблемы. Так, местная община плевать хотела на совершенную «Экс-эл Сис. корп.» революцию в бизнесе. Ее волновало только одно – в Гарлеме появилась новая контора, а ни одного чернокожего на работу не приняли. То обстоятельство, что равным образом не приняли на работу ни одного представителя любой другой этнической группы, похоже, значения не имело.
      – Сэр, придется нам трудоустроить кого-то из этих людей, – однажды пожаловался «Другу» Чип.
      – Мы как раз испытываем нужду в установщиках, – сказал «Друг».
      – Боюсь, для этого они недостаточно подготовлены.
      – А какая у них профессиональная подготовка?
      – Точно не знаю, но мне кажется, что у большинства вообще нет никакой подготовки.
      – Образовательный уровень?
      – У кого среднее образование, у кого диплом об общеобразовательной подготовке. В основном недоучки.
      – В таком случае они не подходят для работы в «Экс-эл», – своим обычным мягким баритоном заключил «Друг».
      – Тем не менее придется все-таки кого-нибудь взять.
      – Почему?
      – Мы должны поддерживать отношения с местной общиной.
      – Укрепление отношений с местной общиной будет способствовать увеличению нашей прибыли?
      – Черт с ней, с прибылью. Они выставили у здания пикеты, блокировали вход, и, если мы не уступим, однажды кто-нибудь из них кирпичом размозжит мне череп.
      – Чип, почему ты так думаешь?
      – Потому что один уже угрожал мне. Тогда «Друг» изрек:
      – Я не могу остаться без генерального директора только потому, что ему на голову свалится кирпич. Найми их.
      – Всех?
      – Всех. Отведи им четвертый этаж.
      – И что же они будут делать?
      – Займи чем-нибудь. Об остальном я позабочусь сам.
      Чип скрепя сердце выполнил инструкции «Друга». Он взял пикетчиков на работу, всех до одного, посадил их на четвертом этаже и стал наблюдать. Целыми днями они сидели за своими столами, без конца звонили за счет компании по междугороднему телефону и воровали офисное оборудование, чтобы потом загнать его на улице.
      Так продолжалось ровно неделю.
      А затем новые сотрудники, один за другим, стали звонить на работу и сообщать, что они больны. Некоторые заболевали прямо на рабочем месте.
      – Что происходит? – спросил Чип «Друга» в начале второй недели. – Настоящая эпидемия.
      – Я нанял специалиста по изучению воздействия окружающей среды, чтобы он подготовил профессиональное заключение.
      – Кого ты нанял?
      – Человека, который обследует здания на предмет состояния рабочей среды.
      На следующий день он объявился. Три недели контрактник проверял системы жизнеобеспечения штаб-квартиры «Экс-эл Сис. корп.», после чего сделал заключение, что здание больно.
      – Больно! – воскликнул Чип, услышав эту новость.
      Специалист начал терпеливо объяснять:
      – На одном этаже здания нельзя размещать больше двадцати человек одновременно. Установленная здесь система кондиционирования воздуха не отвечает стандартам, воздух плохо циркулирует, и в нем присутствуют особые бактерии – чудо, что вы еще не свалились с «болезнью легионеров» .
      – «Болезнь легионеров»?
      – Она поражает людей, которые длительное время проводят в помещениях с плохой системой кондиционирования. У ваших сотрудников именно такой случай.
      – Проклятие! Они же достанут нас судебными исками. Мы вылетим в трубу... Постойте, а как же я? Почему я-то не заболел?
      – Вы работаете на пятнадцатом этаже, правильно?
      – Ну и что?
      – Понимаете, по странному стечению обстоятельств как раз на этом этаже воздух идеальный. Так что, пока вы сидите на месте и на этаже находится не больше двадцати человек, с вами ничего не случится.
      – Так нам не грозит судебное разбирательство? – с надеждой в голосе спросил Чип.
      – Нет. Но если снова наберете людей, совет по вопросам здравоохранения вас прикроет.
      – Поразительно, – сообщил Чип «Другу», когда все улеглось. – Мы вышли сухими из воды. Этим головорезам, называющим себя активистами-общественниками, и сказать-то нечего.
      – Ты удовлетворен?
      – Не знаю. Как мы будем выглядеть, если выяснится, что в здании, в которое вложено сто семьдесят миллионов долларов, нельзя находиться людям? А если снова придется нанимать персонал? Тогда нам крышка.
      – Все будет прекрасно, – сказал «Друг».
      Так оно и вышло. «Экс-эл Сис. корп.» стремительно набирала обороты. Наладив производство информационных систем на базе дисководов «Экс-эл УОРМ», она значительно расширила рынок. Низкие накладные расходы позволяли продавать эти системы с большой скидкой. Потенциальные конкуренты притихли, поскольку всех их купили. «Экс-эл Сис. корп.» превратилась в уникальную вертикально интегрированную корпорацию. Чтобы выйти на новые рынки, она начала заниматься телекоммуникациями, банковскими автоматами и даже баловалась технологиями виртуальной реальности, в то же время не отказываясь и от старых заказов со стороны правительства и особенно разведывательных и специальных служб.
      «Экс-эл Сис. корп.» стала практически монополистом в компьютерном бизнесе. А когда был дан ход выгодному, рассчитанному на двадцать лет проекту, в ходе которого предполагалось полностью обновить компьютерную сеть Федерального налогового управления, Чип Крафт почувствовал себя на седьмом небе от счастья.
      Все бы хорошо, но, вернувшись из отпуска, он узнал, что в его отсутствие «Друг» разработал некий план, составной частью которого был прямой шантаж правительства Соединенных Штатов.
      – Мы не можем шантажировать федеральные власти, – горячился Чип.
      – Позволь тебя поправить. Не могли. До сегодняшнего дня.
      – А что, собственно, сегодня изменилось? – недоумевал Чип.
      – Пока мы с тобой беседовали, я связался по модему с человеком, который мог бы встать у нас на пути.
      – И что же?
      – Он капитулировал. Теперь путь свободен.
      – Кто этот человек?
      – Его имя Харолд В. Смит.
      – Он из «Интернэшнл дэйта корпорейшн»?
      – Он из КЮРЕ.
      – Не слышал о такой организации, – растерянно пробормотал Чип.
      – Не имеет значения, ибо Смит нейтрализован й не в состоянии нам помешать. Можно приступать к шантажу американского правительства.
      – Ты не мог бы воздержаться от таких сильных выражений? Все это чертовски серьезно.
      – Какие уж тут шутки! Я давным-давно вынашиваю этот план.
      – Как руководитель «Экс-эл Сис. корп.» я возражаю.
      Дверь распахнулась, и в кабинет впорхнула секретарша с пышной, призывно обнаженной грудью. Надув губки, она обиженным тоном изрекла:
      – Ах, Чип, ну не будь таким букой.
      – А ты не суйся не в свое дело! – рявкнул Чип.
      Секретарша подошла ближе и опустилась на колени. Она подняла на него умоляющий взгляд красивых карих глаз и, заламывая изящные руки, захныкала:
      – Я... я сделаю все, что ты хочешь.
      – Нет.
      – Умоляю!
      Чип с вызовом скрестил руки на груди:
      – Как генеральный директор я несу ответственность за возглавляемую мной компанию и в этом вопросе буду твердо стоять на своем.
      До сих пор заливавший комнату солнечный свет внезапно померк, и за окном показались тяжелые свинцовые тучи. Страшная – сине-электрическая – молния расколола небо надвое. Последовавший за этим раскат грома был настолько силен, что казалось, он исходит непосредственно из кабинета Крафта.
      – Твердо, как скала, – решительно повторил директор.
      – Ты уверен, Чип? – раздался вкрадчивый голос «Друга».
      – Абсолютно.
      В то же самое мгновение из кабинета начала таинственным образом исчезать мебель. Не стало кресел, обтянутых кордовской кожей. Исчезли панели красного дерева. Исчез мини-бар. Окно. Даже секретарша. Из ее левого глаза скатилась одинокая слеза, при виде которой у Чипа екнуло сердце, меж тем как лицо девушки – все, что от нее еще оставалось, – постепенно стиралось, пока наконец окончательно не растаяло в воздухе.
      Чип Крафт с ужасом обнаружил, что стоит посреди пустой, лишенной окна комнаты с голыми белыми стенами. От роскошной обстановки офиса осталось одно-единственное кресло.
      – Сэр, верните мне мою мебель. Это не выход из положения.
      – Мне нужна твоя помощь, Чип, – промолвил «Друг».
      – Шантажировать американское правительство – это уж слишком! Мы лишимся всего.
      – Ты еще даже не ознакомился с моим планом!
      – Ладно, ладно, я готов выслушать. Только верни мне мой стол.
      Увидев, что стол снова стоит на прежнем месте, Чип, весь внимание, опустился в кресло.
      – Я слушаю, – буркнул он.
      – Сегодня утром я обчистил «Гранд Кайман траст», – сообщил «Друг».
      – Да ну?
      – Однако никакого перемещения денег не произошло.
      – Как такое возможно?
      – В век цифровой информации деньги вообще редко перемещаются в физическом смысле. Это не мешает людям ежедневно совершать сделки на миллиарды долларов.
      – Ну да. Деньги переводятся по телеграфу.
      – Человечество вступило в новую экономическую эру, наступление которой еще не осознало. Иначе уже придумало бы для нее название.
      – Что еще за новая эра?
      – Эра виртуальных денег – провозгласил «Друг».

      У Бэзила Хьюма, президента «Гранд Кайман траст», было одно-единственное правило: никогда не интересоваться источником тех денег, которые клиенты держат у него в банке. Его это не касалось.
      Равным образом не интересовало это ни власти, которые исправно получали свою долю в виде налогов, ни высших чиновников, которые и сами были не прочь держать свои сомнительного происхождения средства в «Гранд Кайман траст».
      Очень удобно. Никому ни до чего не было дела. Ни тебе контроля, ни правил, ни ревизий. Разумеется, не могло быть и речи о страховании вкладов.
      Да и кому нужно какое-то страхование, когда в «Гранд Кайман траст» стекалось столько денег, что казалось, скорее остынет солнце и погаснут звезды, чем банк окажется несостоятельным.
      В любом случае лучшей страховкой – и лучшей рекламой банку – служили сами клиенты, которые доверяли «Гранд Кайман траст» свои богатства.
      Среди вкладчиков «Гранд Кайман траст» были богатейшие диктаторы, наркобароны и заправилы мафии. Здесь открывали счета различные террористические организации. Не гнушались услугами банка и некоторые секретные службы, державшие в нем так называемые смазочные фонды или средства для подкупа влиятельных лиц и проведения специальных операций.
      Коль скоро Бэзила Хьюма не интересовало, откуда поступали деньги, почему его должно было беспокоить, куда они исчезали, выходя из поля его зрения?
      Примерно это и пытался втолковать Бэзил Хьюм одному бывшему клиенту, который появился в его офисе без всякого предупреждения.
      – Банк закрыт. О дальнейших изменениях мы известим, – заявил Хьюм.
      – Со счета Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям, открытого в вашем банке, исчезли двенадцать миллионов долларов американских налогоплательщиков, – горячился некто, назвавшийся Смитом, суя под нос Хьюму удостоверение сотрудника министерства финансов.
      – Мы не в вашей юрисдикции, – отбивался Хьюм.
      – Как уполномоченный представитель вкладчика я имею полное право требовать объяснений.
      – Наши компьютеры вышли из строя, – скороговоркой выпалил Хьюм. – Мы вызвали ремонтную бригаду.
      – Вряд ли неисправностью компьютеров можно объяснить, почему счет ФАЧС сократился с двенадцати миллионов до двадцати пяти долларов. Мне сказали, что деньги переведены в некий нью-йоркский банк, в котором, впрочем, утверждают, что им ничего не известно о таком трансферте.
      – На эту тему вам лучше поговорить с управляющим, – отрезал Хьюм, нажимая на кнопку вызова службы безопасности. Телефоны в его офисе не умолкали. Как, впрочем, и во всем здании банка. Ситуация складывалась критическая. Банк фактически лопнул, и трудно было даже предположить, что произойдет, когда весть об этом дойдет до более серьезных вкладчиков.
      – Разговор с управляющим не внес никакой ясности, – стоял на своем Смит. – Поэтому я и пришел к вам.
      – Как вы попали в здание банка? Кажется, вход посторонним запрещен.
      – На охранника мое удостоверение произвело впечатление.
      – А на меня нет, – отозвался Хьюм и еще раз надавил на кнопку. Куда же запропастился этот чертов охранник? А что, если к нему с требованием вернуть деньги вломятся головорезы из калийского наркокартеля?
      – Я кое-что смыслю в компьютерах, – сказал Смит. – Возможно, что-то прояснится, если я посмотрю ваши машины.
      В глазах Хьюма мелькнул живой интерес:
      – Вы действительно разбираетесь в этом чертовом железе?
      – Да. И весьма неплохо, – заверил его агент министерства финансов США.
      Наконец в дверях выросла фигура охранника.
      Улыбнувшись своей самой обаятельной улыбкой, Бэзил Хьюм властно щелкнул пальцами:
      – Проводите мистера Смита в компьютерный зал. Он выразил желание заняться нашей маленькой проблемой.

* * *

      Войдя в располагавшийся на втором этаже компьютерный зал, Смит понял, что «маленькая проблема» на самом деле принимала характер крупномасштабной паники.
      Кондиционеры поддерживали здесь постоянную – благоприятную для компьютеров – температуру, 62 градуса по Фаренгейту. Несмотря на это, по лицам банковских служащих – финансистов и техперсонала – струился пот.
      – Счет семейства Дамброзиа, то есть Синдиката, упал до сорока семи долларов с мелочью, – встревоженно объявил один из сидевших за компьютерами клерков.
      Тем временем управляющий лихорадочно просматривал какую-то распечатку с бело-зелеными полосами. Казалось, глаза его вот-вот выскочат из орбит.
      – За прошедший месяц с этого счета не снимали ни цента, – неестественно пронзительным голосом промолвил он.
      – Если верить компьютеру, деньги переведены в...
      – Нет, только не это!
      – ...в «Кемикал перколейторс Хобокен», – договорил клерк.
      – Они клянутся, что ни одного из этих чертовых трансфертов до них не дошло! – недоумевал управляющий.
      Харолд В. Смит кашлянул, чтобы обратить на себя внимание.
      – Я хотел бы проверить вашу систему, – сказал он.
      – Кто вы такой, черт побери? – спросил управляющий, отрываясь от кипы распечаток. Смит отметил, что лицо его было того же зеленоватого оттенка, что и сами распечатки.
      – Смит. Я представляю правительство Соединенных Штатов.
      – Это согласовано с мистером Хьюмом, – пояснил сопровождавший Смита охранник.
      Управляющий махнул рукой в сторону компьютерных терминалов:
      – Устраивайтесь.
      – А в чем, собственно, заключается проблема? – спросил глава КЮРЕ.
      – Банк... – управляющий судорожно сглотнул, – ...электронный банкрот.
      – Что вы хотите сказать?
      – Кто-то выкачал практически все крупные вклады.
      – Выкачал?
      – Мы понятия не имеем, как это могло произойти. Еще вчера, к концу рабочего дня, все было нормально. Утром мы обратили внимание, что с дебетовой стороной практически всех счетов творится что-то неладное. Откуда ни возьмись возникают извещения о совершении трансфертов, компьютеры выдают подтверждения, однако ни один человек не помнит, чтобы он лично осуществлял такие операции. – Пошатываясь от усталости, управляющий достал носовой платок и вытер влажный от пота лоб.
      – И в банках-корреспондентах, естественно, об этих трансфертах ничего не знают? – подсказал Смит.
      – Вот именно. А откуда вам это известно?
      – Я представляю правительственную организацию, имевшую счет в вашем банке, – сдержанно произнес Смит. – Этот счет обчистили аналогичным способом.
      – Вы часом не из ЦРУ?
      – А почему вы об этом спрашиваете?
      – Паршивые там люди.
      – Я представляю интересы Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям, – объявил Смит.
      – Это те, что гоняются за ураганами?
      – Да.
      Управляющий с облегчением вздохнул:
      – Хорошо, что вы не представляете интересы колумбийских или ямайских вкладчиков. Они все телефоны оборвали. Кто-то уже успел проболтаться.
      Смит занял место за компьютером. Сначала он решил проверить реквизиты своего собственного счета. На первый взгляд все как будто было в порядке, если не считать того, что трансферт был произведен без соответствующего распоряжения и деньги так и не дошли до адресата.
      Однако из файла транзакции следовало, что от «Кемикал перколейторс Хобокен» поступил цифровой код, подтверждавший факт получения денег. Смит знал, что такой код представлял собой набор цифр, из которых после определенной математической обработки складывалось число, служившее идентификационным паролем. Подобная информация являлась сверхсекретной, и то обстоятельство, что неведомый злоумышленник, обчистившей «Гранд Кайман траст», знал коды «Кемикал перколейторс», означал, что он имел доступ к их компьютерам.
      Все это смахивало на гениально спланированное должностное преступление.
      Компьютерная технология сыграла со Смитом злую шутку. Хотя физически банк не переводил никаких денег – равно как другой банк их не получал, – электронный кредит, который фиксировался в компьютерной памяти, был исчерпан. Деньги провалились в черную дыру Банк не мог восстановить кредит по счету Смита, поскольку, согласно электронным реквизитам, деньги уже переведены в Нью-Йорк. То, что в Нью-Йорке этих денег не обнаружилось, для компьютеров «Гранд Кайман траст» не имело значения. Они четко зафиксировали факт трансферта. Таким образом деньги сгинули.
      Неизвестный гениально использовал в своих интересах банковскую систему сдержек и противовесов.
      Смит оторвал взгляд от монитора:
      – Положение серьезное. Я бы на вашем месте допросил персонал. Все говорит за то, что это проделал кто-то из своих.
      – Мы так и сделаем... если выживем, – сказал управляющий.
      – Выживете?
      – Наши вкладчики – люди своеобразные, и нас сейчас больше всего беспокоят возможные последствия нанесенного ущерба.
      – Понятно, – кивнул Смит. – Нет ли среди вашего персонала таких, кто сегодня не вышел на работу?
      – Нет. Мы даже вызвали на работу тех, кто работает в ночную смену, а некоторых попросили прервать отпуск, чтобы помочь нам навести порядок.
      – И все вышли на работу?
      – Все как один.
      – Так. Персонал здесь ни при чем, – неожиданно заявил Смит.
      – Почему вы так думаете?
      – Вашим сотрудникам прекрасно известен тип людей, которые пользуются услугами вашего заведения. Злоумышленник, естественно, осведомлен о масштабе нанесенного им ущерба и ни за что не стал бы добровольно возвращаться на место преступления единственно ради того, чтобы столкнуться с разъяренными вкладчиками, требующими вернуть деньги.
      – Об этом я не подумал, – признался управляющий. – Логично. Очень логично. Но в таком случае где же эти проклятые деньги?
      – В киберпространстве, – ответил Смит.
      – Что?
      Глава КЮРЕ встал. Он осмотрел стоявшие перед ним серверы, пытаясь найти на панели имя производителя, но не нашел.
      – Скажите, кто обслуживает вашу компьютерную сеть? – спросил он.
      – Производитель, разумеется.
      – И кто же это?
      – «Экс-эл Сис. корп.». Они выпускают лучшие в мире серверы и, что немаловажно, предлагают их по разумным ценам.
      – Понятно, – сказал Смит, направляясь к выходу.
      Управляющий последовал за ним и, когда Смит уже вышел из зала, потянул его за рукав.
      – Постойте, я думал, вы хотите нам помочь?
      – Нет. Я хочу вернуть деньги американских налогоплательщиков.
      – А как же мы? Что прикажете нам делать с разгневанными вкладчиками, которые и слушать не станут наших объяснений?
      – Если человек ложится спать вместе с собаками, он не должен удивляться тому что утром ему придется иметь дело с блохами, – холодно изрек Смит, снимая с рукава трясущуюся ладонь управляющего.

* * *

      Чип Крафт часто заморгал; на лице его застыло недоуменное выражение. Он сидел в шикарном кресле в офисе без окон; перед ним был стол, такой же призрачный и лишенный субстанции, как лунный свет.
      – Виртуальные деньги? – пробормотал Чип Крафт.
      – Один из недостатков бумажных денег заключается в том, что они не имеют внутренней стоимости, – мягким баритоном объяснил «Друг».
      – Разумеется. Деньги – пусть даже это монеты – не более чем долговые расписки, выпускаемые правительством. Если валюта обесценится, правительство вмешается и компенсирует убытки.
      – Еще более обесцененной валютой, – подхватил «Друг». – Потому что американский доллар больше не обеспечивается золотым резервом.
      – Поэтому ты набиваешь золотом подвальные хранилища?
      – Да. Ибо, когда мой план осуществится, все бумажные деньги сожрет гиперинфляция, и стоимость моего золотого запаса возрастет до астрономической суммы.
      – Мы что, намерены обесценить деньги?
      – Нет, мы намерены использовать слабость денег в компьютерный век в собственных интересах.
      – Да?
      – В девяносто шести и восьми десятых процента случаев совершаемые правительством и частным бизнесом сделки обслуживаются не реальными деньгами, а электронными посредниками. Эти электронные посредники перемещаются по телефонному кабелю от одной компьютерной станции к другой, где оформляются в виде бухгалтерского баланса. Благодаря оптико-волоконным кабелям, сделки совершаются со скоростью света и подтверждаются либо голосом, либо простым бумажным квитком.
      – Верно. Это очень надежная система.
      – Это очень ненадежная система. Голос можно имитировать, а бумага, собственно, никуда и не перемещается.
      – Э-э?
      – Теперь вместо отпечатанных на бумаге подтверждений, которые отправлялись по почте или с курьером, ты получаешь факсимильное сообщение.
      Чип в восхищении щелкнул пальцами:
      – Виртуальная бумага!
      – С которой так же легко манипулировать, как с виртуальными деньгами.
      – Да. Теперь я, кажется, понимаю. Все это одни лишь электронные сигналы и пакеты цифровых данных. Черт, как здорово! Даже не верится, какие перед нами открываются возможности. У меня нет слов.
      – Я скажу за тебя, – заявил «Друг». – Это будет величайшая киберафера современности.

      Римо Уильямс не любил бывать в Синанджу.
      Ему не понравилось здесь в тот самый момент, как он – много лет назад – попал сюда впервые. Долгие годы ему приходилось терпеливо выслушивать россказни Чиуна про то, как весь Восток завидовал деревне Синанджу, жизнь в которой богатством и роскошью не уступала жизни в современных городах. Мастер с гордостью повествовал о том, что в древности Луксор и Фивы, Вавилон и Александрия с завистью взирали на Синанджу, где только и существовала истинная цивилизация.
      Уже в недавние времена, когда жестокие японцы оккупировали Корею, Синанджу оставалась единственным оазисом мирной жизни. Ни один агрессор не осмелился ступить на ее священную землю. Когда на смену японцам пришли коммунисты, в Синанджу из Пхеньяна – от имени нового премьера Ким Ир Сена – явился мытарь, чтобы обложить деревню данью. Его попросили вытянуть вперед руки – и на них скатилась его отсеченная голова.
      Больше сборщиков податей здесь не видели.
      Когда разразилась корейская война и на полуострове сцепились в кровавой схватке Восток и Запад, Синанджу осталась в стороне – ничто не нарушило мирный быт деревни.
      Синанджу называли жемчужиной Востока, источником Солнца, безмятежным краем. В двадцатом веке деревня сохранилась такой же, какой была во времена оно, – в этом Римо мог убедиться собственными глазами.
      Деревушка прилепилась на узкой полоске илистых отложений на самом берегу Западно-Корейского залива. Здесь в беспорядке были разбросаны ветхие мазанки и рыбацкие хижины. Тростниковые крыши проседали, не выдерживая частых дождей. Впрочем, дома побогаче украшали морские раковины.
      Зимы тут бывали суровыми, летом, правда, буйствовали дикие сливы. Однако никто не собирал урожай, и, несмотря на то что большинство местных мужчин называли себя рыбаками, рыбу они не ловили. Да и вряд ли в этих местах море изобиловало рыбой. Люди существовали исключительно благодаря пожертвованиям мастера Синанджу и его запасам зерна.
      Когда учитель и ученик достигли того места, где обрывалась широкая, трехполосная магистраль, построенная властями, чтобы ублажить мастера Синанджу, Римо увидел, что деревня совершенно не изменилась. Они находились в пути уже несколько часов и ни разу не встретили ни одного автомобиля, если не считать нескольких военных грузовиков, – одни велосипеды. Иметь в частном владении автомобиль в Северной Корее запрещалось. Похоже, тот же запрет распространялся и на продукты питания. Римо то и дело замечал изможденных крестьян, сидевших на корточках у обочин и жующих коренья или пучки травы.
      В одном месте они увидели указатель, на котором яркими красками было написано: Синанджу.
      Стрелка указывала направо, на асфальтированную дорожку, отходящую от основной трассы.
      Полковник Кьюнг затормозил и уже хотел было свернуть, как вдруг сзади раздался голос мастера Синанджу:
      – Поезжай прямо!
      – Но указатель...
      – Он направлен в сторону маленького городишки с таким же названием. Это сделано специально, чтобы отвадить туристов.
      – Но здесь не бывает туристов...
      – Поезжай прямо!
      Полковник Кьюнг больше возражать не стал.
      – Я всегда мечтал увидеть деревню трех «нет».
      Римо повернулся к Чиуну:
      – Трех «нет»?
      – Нет риса, нет рыбы, нет пощады. – В голосе старика звучала гордость.
      – Отец много рассказывал мне о битве при Синанджу, – продолжал полковник Кьюнг.
      – Битва при Синанджу? – снова удивился Римо.
      – Это было во время войны с американцами. Могучая армия Корейской Народной Демократической Республики... при помощи братского Китая сбросила в Желтое море Восьмую армию преступника Макартура.
      – Почему же я ничего об этом не слышал? – спросил Римо своего учителя.
      – В твоих книжках по истории все сказано, – скупо обронил тот.
      Дорога внезапно оборвалась, словно в этом месте когда-то произошла осадка грунта. Джип затормозил у самого обрыва. Внизу раскинулась деревня Синанджу. Берег был усеян лачугами, словно пустыми раковинами.
      Вечерело, но даже меркнущий свет не мог смягчить гнетущего впечатления от этого жалкого зрелища.
      Полковник Кьюнг вышел из машины и подошел к обрыву, в глазах его отразилось смятение. Римо и Чиун последовали за ним. Лицо мастера Синанджу так и светилось от переполнявшей его гордости за свою деревню.
      – Это... – полковник Кьюнг осекся, – это и есть Синанджу?
      – Великолепный вид, не правда ли? – отозвался Чиун.
      Полковник Кьюнг нервно сглотнул и, словно под пыткой, сдавленным голосом произнес:
      – Да.
      – Теперь, когда мечта твоей жизни осуществилась, можешь убираться отсюда, – холодно бросил старик.
      Кьюнг точно не слышал его слов.
      – По всей видимости, страшной была эта битва при Синанджу...
      – Страшной. Для американцев.
      – Мой отец говорил то же самое, – продолжал Кьюнг. – Когда я был еще ребенком, он часто рассказывал мне о жестокой борьбе против белого агрессора, о том, как пришлось беспощадно сражаться – день и ночь на протяжении двух месяцев, пока наконец империалисты не обратились в бегство, зализывая раны и пожирая тела своих погибших, чтобы не умереть от истощения.
      – Твой отец лгал, – оборвал его Чиун.
      – Зачем ему было лгать? Он говорил, что Дом Синанджу знал периоды расцвета и могущества и что только после произошедшей здесь великой битвы деревня пришла в упадок.
      – Глупец! Деревня Синанджу осталась такой же, какой была в те времена, когда строилась Ниневия.
      – Как?
      – Ни корейцы, ни китайцы не сражались с американцами на этой земле. Не было никакой битвы. Был кровавый пир, когда Чиун Защитник сеял ужас и смерть среди захватчиков, которые в невежестве своем осмелились окружить Синанджу пушками и танками и нарушить его драгоценный сон. Они бежали, а чтобы их не уличили в трусости, выдумали сказку о великой битве, которой не было.
      – Но мой отец... – попытался было возразить Кьюнг.
      – Каждый бездельник, служивший в армии старого Кима, позднее непременно заявлял, что участвовал в битве при Синанджу. Поскольку на самом деле никто не мог принимать участие в битве, которой не было, эта ложь всем сходила с рук. Но здесь, в Синанджу, врать бесполезно. А теперь убирайся с глаз моих, отпрыск лживого отца.
      Полковник Кьюнг на негнущихся ногах покорно ретировался к джипу. Сев за руль, он включил зажигание и задним ходом поехал прочь, не сводя изумленного взора с этих странных незнакомцев. Он проехал, должно быть, добрых полмили, прежде чем догадался наконец развернуть машину.
      – История, которую ты рассказал, – это правда? – спросил Римо.
      Чиун, прищурившись, взглянул на него:
      – Я всегда говорю правду.
      – Напомни мне, когда вернемся. Я хочу почитать об этом.
      – Как хорошо дома! – тотчас промолвил старик, поворачиваясь, чтобы насладиться знакомым до боли пейзажем.
      Римо промолчал. Здесь он не дома. С этим местом у него были связаны тяжелые воспоминания. И теперь они вновь нахлынули на него. Когда-то он думал осесть в этих краях. Хотел даже жениться на кореянке и завести много детей. Только в те дни он чувствовал себя счастливым. Но счастью помешал один старый недруг, который выследил Римо и убил его невесту.
      Он нашел глазами старое кладбище, раскинувшееся под сенью сливовых деревьев, – единственное ухоженное местечко во всей деревне.
      – Вспоминаешь прошлое? – поинтересовался Чиун. – Мне никогда не нравился этот заброшенный утолок. Думай о дороге, которая ждет впереди, а не о том пути, который уже прошел, – промолвил старик и начал спускаться по узкой тропинке, что вела к деревне.
      Римо тряхнул головой, словно желая отбросить мрачные мысли. Ни к чему ворошить старое – забот и без того хватает.
      Словно возвещая об их приближении, поднялся ветер.
      Над деревней сгущались сумерки. В воздухе пахло солью и гнилыми моллюсками. Очертив догорающими красными лучами скалистый силуэт береговой линии, солнце закатилось за горизонт. На земляной насыпи, слишком низкой, чтобы назвать ее холмом, стояло нарядное, похожее на танцпавильон, сооружение. Обитель мастеров, легендарная сокровищница Синанджу. Дом Чиуна.
      Туда и направил свои стопы мастер Синанджу.
      Римо нехотя последовал за ним.
      Некоторое время их появление оставалось незамеченным. Наконец какой-то мальчишка, до того плескавшийся в грязной луже, оторвавшись от своего занятия, заметил Чиуна и, вскочив на ноги, бросился бежать, оглашая деревню пронзительными криками.
      – Идет! – кричал мальчишка на корейском. – Верховный мастер идет!
      Обитатели Синанджу стали выходить из домов, потянулись с берега. Начинался прилив, и песчаная полоска пляжа скрылась под водой.
      Жители Синанджу, окружив Чиуна, вынудили его остановиться. Лица их тем не менее оставались совершенно бесстрастными.
      От толпы отделился сухопарый, жилистый старец с грубой, обветренной кожей, в котором Римо узнал Пуллянга, замещавшего мастера во время его отсутствия.
      Подойдя к Чиуну, он опустился на колени и пал ниц, как того требовала традиция.
      – Приветствую тебя, мастер Синанджу, наша опора и хранитель обычаев! Наши сердца преисполнены любовью и ликованием при виде того, кто одаривает своими милостями Вселенную, – выпалил Пуллянг на одном дыхании, как школьник, повторяющий таблицу умножения.
      Чиун слушал своего заместителя, смежив веки. Его буквально распирало от гордости, и теперь он походил на надутого, самодовольного индюка.
      – Как хорошо вновь оказаться среди своего народа! – произнес мастер. – Я привел с собой своего приемного сына Римо, с которым ты уже знаком.
      Римо равнодушно скрестил руки на груди, полагая, что на него не обратят внимания. Однако ожидания не оправдались: жители деревни обступили его и принялись оглядывать с головы до ног. В их раскосых глазах угадывалось недоверие.
      Пуллянг повернулся к мастеру Синанджу:
      – Он все еще белый.
      – Всмотрись в его глаза.
      Снова поймав на себе пристальный взгляд, Римо нахмурился.
      – Ты не находишь, что в них стало больше корейского? – спросил Чиун.
      – Ерунда! – буркнул Римо.
      – Что-то есть, – признал Пуллянг.
      – Вряд ли, – возразил Римо.
      – Да, теперь я вижу, от него исходит корейский дух, – заключил Пуллянг. Остальные согласно закивали.
      – Со мной он почти изжил в себе христианское начало, – добавил Чиун.
      Лица его земляков просветлели, кое-кто даже зааплодировал.
      – Еще несколько лет под солнцем Кореи, и его кожа будет такой же золотистой, как твоя или моя, – продолжал Верховный мастер.
      Римо фыркнул:
      – Чушь собачья!
      – А теперь расходитесь! – категорическим тоном произнес Чиун и хлопнул в ладоши. – Пуллянг останься.
      Жители разбрелись кто куда, и лишь Пуллянг не двинулся с места.
      Чиун взял его за рукав, привлек к себе и прошептал ему на ухо:
      – Отвечай, золото все еще не доставили?
      – Нет, мастер.
      – И ничего не известно? Никаких слухов, никаких следов?
      – Никаких следов золота. Только предзнаменования твоего возвращения.
      – Предзнаменования?
      – Да, мастер. Прошлой ночью грянул гром среди ясного неба, а сегодня над заливом сияли радуги.
      – Радуги?
      – Да. Они как будто знали о твоем возвращении и, признавая твое превосходство, предпочли раствориться в водах залива.
      – Римо, ты слышал? Радуги! Даже во времена Великого Ванга, самого могущественного из мастеров, радуги не возвещали о его возвращении.
      – Истинно, тебе суждено прослыть в веках Чиуном Великим, – подобострастно изрек Пуллянг.
      – Хотел бы я посмотреть на эти радуги, – протянул Римо.
      – Они исчезли. Мастер вернулся, поэтому в них больше нет необходимости.
      – Покажи мне, где были радуги.
      – Римо. – В голосе Чиуна сквозило нетерпение. – У нас есть дела поважнее, чем гоняться за радугами.
      – Сдается мне, что это были не радуги, отец.
      – А что же?
      – Масло, – произнес Римо.
      Кореец нахмурил брови:
      – Не смеши людей. Масло не может нести благую весть.
      – Может, если ты ищешь пропавшую подлодку, – возразил американец, устремив взгляд на берег залива, туда, где возвышались скалы-близнецы, известные друзьям Синанджу как Рога Гостеприимства, а врагам – как Рога Предостережения.

      Побывав в «Гранд Кайман траст», Харолд В. Смит из Джорджтауна полетел не домой в Рай, штат Нью-Йорк, а в Вашингтон.
      Там он снял комнату в дешевой гостинице и купил в «Рэдио-шэке»  портативный компьютер, в обоих случаях расплатившись наличными, чтобы не оставлять следов. Закрывшись в комнате, Смит подсоединил модем к телефонной розетке.
      Включив компьютер, Смит набрал номер бесплатной информационной сети «Электроник линк ап».
      В прошлом, когда еще не существовало информационных магистралей, такое было бы невозможно. Теперь же благодаря электронным сетям, работавшим в режиме поступления данных, для каждого мало-мальски разбиравшегося в компьютерах американца открывался свободный доступ к настоящему кладезю полезной информации.
      Пробежав глазами меню, глава КЮРЕ нашел в нем длинный перечень тем: от газетных публикаций до обзора телевизионных ток-шоу. Он набрал в приглашении к вводу данных название корпорации: «Экс-эл Сис. корп.». Его интересовала сфера деятельности компании.
      На экране появился список из 567 отдельных пунктов. Смит выбрал компьютер с зеленым монохроматичным экраном и предварительно убедился, что производитель его не «Экс-эл Сис. корп.», скрывающаяся под торговой маркой «Тэнду» .
      Харолд В. Смит методично, один за другим, принялся вызывать каждый из перечисленных в досье 567 пунктов, задерживаясь на тех, которые могли бы пролить свет на тайную сторону деятельности «Экс-эл Сис. корп.».
      Он узнал, что корпорация возникла в 1974 году под названием «Эксэльсиор компьютере», в 1981-м стала именоваться «Эксэльсиор системе», затем в 1990-м превратилась в «Эксэл системе корпорейшн» и, наконец, год назад преобразовалась в «Экс-эл Сис. корп.».
      Корпорация являла собой образец современной, вертикально интегрированной компании. За три года до описываемых событий в «Экс-эл Сис. корп.» произошло массовое сокращение персонала, что позволило ей в короткие сроки стать самой конкурентоспособной компанией на рынке информационных систем.
      Смит с удивлением обнаружил, что «Экс-эл Сис. корп.» обслуживала многочисленные правительственные заказы, в том числе и заказы ЦРУ. Затем ему на глаза попалось сообщение о проекте стоимостью восемь миллиардов долларов, согласно которому «Экс-эл» должна была полностью заменить допотопную компьютерную сеть «Зилог», установленную в Федеральном налоговом управлении. Смит затаил дыхание.
      В следующее мгновение, осененный внезапной догадкой, Харолд В. Смит похолодел от ужаса.
      Какой-то злой гений натравил ФНУ на «Фолкрофт»! Это было частью тщательно разработанного плана. Смит помнил наверняка, что не получал никакого письменного извещения о предстоящей ревизии. Кому-то удалось проникнуть в компьютерную сеть ФНУ и изменить соответствующий файл таким образом, чтобы из него следовало, что извещение направлено должным образом и – более того – от Смита получен ответ.
      Чисто сработано. Таким образом, компьютерная система была полностью удовлетворена и ничтоже сумняшеся распорядилась о проведении ревизии в «Фолкрофт», а простые смертные, не имея возможности отличить заслуживающую доверия информацию от фальшивки, с покорностью роботов исполнили инструкции.
      С мрачной решимостью Смит продолжил изучение досье. Еще больше он помрачнел, узнав, что «Экс-эл» была успешно преобразована в так называемую виртуальную корпорацию.
      Это означало, что любой из тысяч программистов, инженеров-компьютерщиков и субподрядчиков, работавших с «Экс-эл Сис. корп.» на основе договора, любой из них мог быть ответственен за разорение «Гранд Кайман траст» и за массированную электронную атаку на КЮРЕ.
      Смит втайне надеялся – хотя уже одна мысль об этом и наполняла его ужасом, – что в заговоре замешана верхушка корпорации. Разумеется, это означало бы, что он имеет дело с куда более грандиозным планом, чем могло показаться на первый взгляд, но вместе с тем проблема становилась более осязаемой – ему совсем не улыбалась перспектива проверять всех внештатных работников крупнейшей в Америке виртуальной корпорации. Только на то, чтобы поднять личные досье, потребовался бы не один месяц.
      Собрав всю свою волю в кулак, Харолд В. Смит продолжил поиски; время от времени он прикладывался к стакану с разведенной в воде таблеткой «Бромо-Зельцера», чтобы унять желудочные колики. Все то время, пока он рыскал в киберпространстве в поисках ответа, ему не давала покоя одна-единственная мысль: куда шли деньги?

* * *

      Джереми Липпинкот был аристократом по рождению, но работал в банке.
      К двадцати пяти годам Джереми Липпинкот умудрился не обнаружить решительно никаких наклонностей. У него не было ни серьезных познаний в какой-либо области, ни интересов, которые помогли бы ему найти свое место в жизни. Он даже чековую книжку не мог заполнить самостоятельно – ему всегда помогал камердинер. Джереми, правда, удалось окончить Йель – там он проявил себя честной посредственностью – главным образом благодаря тому, что в университете прекрасно понимали, что благополучие кафедры финансов, на которой специализировался юноша, во многом зависело от расположения семейства Липпинкот. А расположение семейства Липпинкот проявлялось исключительно в денежном выражении.
      Однако все в Джереми Липпинкоте: манеры, осанка, характерный выговор – он произносил слова, не разжимая рта, – выдавало представителя элиты, одного из тех, кто причислял себя к «коренным» американцам, чьи предки – белые протестанты англосаксонского происхождения – первыми из европейцев ступили на Американский континент. Джереми был из тех, кому не приходилось думать о том, как заработать на жизнь, – деньги доставались им по наследству. Джереми излучал уверенность в себе и спокойную сдержанность.
      Банк был для него самым подходящим местом.
      Поскольку Липпинкоты считались одним из самых старых и самых богатых семейств в Америке, устроить это не составляло труда – дяде Уильяму стоило только прозрачно намекнуть личному банкиру.
      Намек сей выразился в нескольких скупых фразах, которые Уильям Липпинкот буквально процедил сквозь зубы, презрительно скривив рот. Ему не требовалось открыто говорить: «Слушай, устрой моего непутевого племянника к себе, иначе я заберу семейные миллионы из твоего банка и переведу их к твоему конкуренту», – его банкир и без того все прекрасно понял.
      Именно так это и делалось. Высказывалась не прямая просьба – и уж конечно, не откровенная угроза, – а всего лишь завуалированное предположение.
      Джереми Липпинкота взяли в отдел «Никел бэнк оф Лонг-Айленд», где он не мог причинить большого вреда. В костюмах от «Брукс бразерс» и дорогой обуви он выглядел безупречно. Молодой человек носил неизменную консервативную прическу и всегда был гладко выбрит. Время от времени ему поручали навещать богатых вдовушек, где он пил некрепкий чай и сухим, но уверенным тоном призывал, чтобы они и впредь доверяли банку свои вклады, – вдовы в таких делах разбирались крайне слабо, Джереми, впрочем, не разбирался вовсе.
      Работа была необременительной, но весьма скучной, и по выходным Джереми разнообразил свое монотонное существование прогулками на принадлежавшей ему сорокафутовой яхте, мечтая о «Кубке Америки» или о том, как году в 2020-м выйдет на пенсию.
      Все пошло наперекосяк в результате банковского кризиса. «Никел бэнк оф Лонг-Айленд» стал жертвой рискованных займов. Спасти положение могли только срочные финансовые вливания.
      Тогда семейство Липпинкот, порывшись в карманах, решило выкупить банк. На это имелось по крайней мере три причины. Во-первых, хотя семейство и владело корпорацией «Липпинкот бэнкорп», которая, в свою очередь, контролировала многочисленные банки, носившие имя Липпинкот, клан терпел убытки из-за того, что ему катастрофически не хватало финансовых заведений для размещения семейных денег таким образом, чтобы отдельные вклады не превышали ста тысяч долларов – абсурдного лимита, установленного ФКСД .
      Во-вторых, это была выгодная сделка, поскольку «Никел бэнк» доставался Липпинкотам почти даром.
      Наконец, в-третьих, надо было что-то делать с Джереми, который, проведя десять лет в банковском бизнесе, так и не поднялся выше трастового управления.
      И вот его сделали президентом.
      На самом деле шаг не столь опрометчивый, как могло показаться навскидку. Главной целью приобретения банка «Липпинкот сэйвингс бэнк» – так стал именоваться «Никел бэнк» сразу после заключения сделки – было обеспечить надежный контроль над семейными капиталами.
      В этом смысле на Джереми, который являлся Липпинкотом до мозга костей, вполне можно было положиться. К тому же его хорошо знали вкладчики.

* * *

      Появившись на работе, как и подобает джентльмену, в 10 часов – ни минутой раньше, Джереми Липпинкот быстрым шагом проследовал мимо стойки, где сидели кассиры, представлявшие самые разные этнические группы населения. Их нанимали специально, чтобы создать благоприятное впечатление у клиентов, а также удовлетворить требования федерального трудового законодательства, которое – в те безмятежные дни, когда в американском обществе доминировали Липпинкоты и им подобные, – осуждалось разве что завсегдатаями дешевых забегаловок. Джереми, глядя прямо перед собой – он даже не посмотрел в сторону кассиров, оформлявших ссуды (у некоторых из них – подумать только! – был иностранный акцент), – проследовал к своему кабинету.
      Войдя в приемную, он снисходительно кивнул секретарше и сквозь зубы процедил:
      – Доброе утро, мисс Чалмерс.
      Та натянуто улыбнулась, чем напомнила молодому человеку его мамашу; захватив корреспонденцию, он прошел в кабинет и закрыл за собой дверь. Джереми всегда закрывал дверь.
      Швырнув бумаги на стол, Джереми снял неудобный – от «Брукс бразерс» – пиджак, раздраженно сорвал галстук и скинул туфли. Куда приятнее ходить по ковру в носках.
      Опустив жалюзи, директор банка затем освободился и от рубашки, стянул брюки и, облачившись в маскарадный костюм, превратился в розового кролика.
      Приготовившись таким образом к тяжелому рабочему дню, Джереми Липпинкот сел за стол и стал просматривать корреспонденцию.
      Обычная рутина. Большую часть он сразу же выкинул в мусорную корзину.
      Раздался сигнал интеркома.
      – На первой линии мистер Ролингс, – сообщила мисс Чалмерс.
      – Соедините, – сказал Джереми, нажимая на первую попавшуюся кнопку. Он так и не научился обращаться с телефонной связью, а потому сделал из многоканального аппарата одноканальный, но с множеством мигающих лампочек. Теперь, какую бы кнопку Джереми ни нажимал, он неизменно попадал на первую линию.
      – Да, Ролингс, – произнес он. Но тут на глаз ему упало длинное, подбитое белым шелком ухо. Джереми досадливо поморщился и попытался его сдуть, отметив про себя, что придется сделать замечание камердинеру – тот обязан был проследить, чтобы уши крахмалили как следует.
      – Отмечена необычная активность на одном из коммерческих счетов, – доложил Ролингс.
      – На каком именно?
      – «Фолкрофт санитариум».
      – Чудовищное название.
      – Счет за одну ночь подскочил до двенадцати миллионов с мелочью!
      – Резво.
      – Похоже на телеграфный трансферт, однако нет никакого письменного уведомления.
      – Это так важно?
      – По крайней мере необычно. И никто из персонала не помнит, чтобы имел дело с этим трансфертом.
      – Ну, кто-то же наверняка занимался. Иначе этих денег просто не было бы, верно?
      – Верно, мистер Липпинкот. Но все это в высшей степени странно и противоречит всяким правилам.
      Джереми тряхнул своей пушистой розовой головой, смахнув наконец с глаза надоедливое ухо, которое снова встало торчком у него на макушке.
      – Мистер Липпинкот, может быть, мне стоит заняться этим делом персонально? – спросил Ролингс.
      – Вы говорите, что на счету некоего клиента появились двенадцать миллионов долларов, которых там быть не должно?
      – Именно так.
      – Не надо ничего предпринимать.
      – Но, сэр?..
      – Вероятно, это ошибка компьютера.
      – Мистер Липпинкот, подобной ошибкой не объяснить, почему наши компьютеры зарегистрировали двенадцатимиллионный трансферт. Возможно, речь идет об электронной афере.
      – Даже если и так, то пусть об этом болит голова у – как вы сказали? – «Фолкрофт санитариум». А, Ролингс?
      – Вероятно.
      – Если их уличат, правоохранительные органы будут разбираться с ними, а не с нами, верно?
      – Верно, мистер Липпинкот.
      – А пока деньги у нас, мы вольны использовать их по собственному усмотрению – выдать заем или во что-то вложить. Согласны?
      – Да...
      – Ну так действуйте.
      – Хорошо, мистер Липпинкот, – упавшим голосом произнес Ролингс.
      Директор банка с кислой миной положил трубку. Ролингс его огорчал: подавал такие надежды и вот – беспокоит по пустякам в столь замечательное утро.
      Не дано ему стать настоящим банкиром. Не оправдал надежд. Джереми решил сделать себе пометку, чтобы не забыть при первой же возможности избавиться от бестолкового Ролингса.
      И принялся шарить по столу розовыми заячьими лапами, пытаясь сообразить, какого цвета карандаш более всего подходит для этой цели.
      Читая трехлетней давности статью из журнала «Форбс», Смит наткнулся на имя, при виде которого его едва не стошнило.
      Оцепенев, Смит пристально вглядывался в текст и не верил своим глазам. Краска – если таковая еще оставалась – стремительно, как вино из бочонка без пробки, отхлынула от его лица.
      Его мутило, началась изжога. Смит рывком встал с кресла, но вместо того, чтобы броситься в ванну, изверг из себя добрую кварту жидкости – желудочного сока пополам с «Бромо-Зельцером», склонившись над зеленым, как в кабинете дантиста, ведром.
      Минут десять он глотал воду из-под крана, чтобы избавиться от кисловатого привкуса во рту, прежде чем нашел в себе силы вернуться к компьютеру.
      С того места, где он находился, до Белого дома было рукой подать, однако Президент для него по-прежнему оставался недосягаем. Директор «Фолкрофта» снова и снова вчитывался в имя человека, поставившего КЮРЕ и лично его, Харолда В. Смита, на грань катастрофы.
      Поразительное открытие! Смит никак не ожидал, что ему так быстро удастся выйти на виновника всех его бед. Но факты говорили сами за себя. Вот что сообщалось в статье из «Форбса»:

      Наблюдатели сходятся во мнении, что заслуга в той драматической трансформации, которую переживает «Экс-эл Сис. корп.», целиком принадлежит 32-летнему человеку, в прошлом – установщику компьютерных систем, имевшему допуск к секретным базам данных разведывательного сообщества. Его стремительная карьера – от скромного служащего до генерального директора – заняла менее пяти лет. Его называют Человек-микросхема, Человек ренессанса; управляя финансовыми делами корпорации, он одновременно изобрел самодиагностируемые, самоизлечивающиеся биочипы, тем самым поставив на колени таких конкурентов-гигантов, как «Интернэшнл дейта корпорейшн» и японская «Нишитцу» из Осаки. Карлтон Крафт по прозвищу Чип производит впечатление человека, обреченного на успех.

      – Чип Крафт, – буркнул Смит.
      Это казалось невероятным, но совпадения абсолютно исключены. Только не теперь, когда столько воды утекло.
      Пять лет назад по приказу бывшего Президента Харолд В. Смит приобрел суперкомпьютер «И-эс Куантум-3000» с речевым управлением, снабженным системой синтезирования речи. Смит лично встретился с Крафтом, который в то время работал установщиком в «Эксэльсиор системс». Завязав ему глаза, Смит тайно привез Чипа в «Фолкрофт», и тот установил суперкомпьютер в его офисе.
      «И-эс Куантум-3000» должен был произвести революцию в сборе данных. Поначалу Смита действительно поражала его способность управлять массивными базами КЮРЕ.
      Однако вскоре с компьютером стало твориться что-то странное. Настоящее изменение личности. Женский голос непостижимым образом превратился в мужской. Компьютер оказался настолько мощным, что буквально завалил Смита информацией. Директор «Фолкрофта» был не в состоянии обрабатывать то обилие сырых данных, которые выплевывал «И-эс Куантум-3000» благодаря доступу к глобальной компьютерной сети.
      Пришлось Смиту возвращать суперкомпьютер компании-разработчику то есть «Эксэльсиор системс». Процесс передачи проходил втайне и сопровождался повышенными мерами предосторожности.
      – Крафт никак не мог узнать о существовании КЮРЕ, – рассуждал Смит вслух. – Это невозможно.
      Однако доказательства были налицо. Каким-то образом Крафт из заурядного установщика всего за пять лет превратился в главу в очередной раз сменившей вывеску на «Экс-эл Сис. корп.» могущественной корпорации. Где же оно, недостающее звено?
      И тут Смита осенило.
      – «И-эс Куантум-3000»! – воскликнул он.
      Компьютер был наделен способностью сканирования и искусственным интеллектом, приближавшимся к человеческому. Однако до и после транспортировки его питание отключалось. Машина не могла быть в курсе собственных передвижений. Кроме того, Смит почистил всю его память, чтобы там не осталось никаких данных о КЮРЕ. Каким же образом «И-эс Куантум-3000», воспользовавшись телефонным кабелем, снова вышел на «Фолкрофт»?
      Отхаркивая последние остатки желудочного сока, Харолд В. Смит выключил стоявший перед ним компьютер. Машина сделала свое дело.
      Теперь Смит знал имя своего тайного оппонента.
      В то время как невидимый враг не подозревал об этом.
      Настало время сделать очередной ход.

      Только одно обстоятельство устраивало Римо – на берегу не было змей.
      Избегая прибрежного ила, чуть повыше они буквально кишели под ногами, так что по дороге ученику и учителю приходилось то и дело останавливаться, чтобы давить мерзких тварей ногами.
      Следовавшие за ними на почтительном удалении деревенские жители подбирали извивающихся в агонии рептилий и складывали их в глиняные кувшины, чтобы позже съесть на ужин.
      Там, где берег не был затянут илом, на поверхность выступали скальные породы. Именно в таком месте мрачно возвышались Рога Гостеприимства, отчего со стороны залива берег приобретал угрюмый, неприветливый вид.
      Рога Гостеприимства воздвиг еще мастер Йонг; они должны были отпугивать проплывавшие мимо рыбацкие лодки, а также служить сигналом эмиссарам, которые прибывали в Синанджу за наемниками. Не будь на берегу этих каменных столпов, место осталось бы совершенно непримечательным.
      Римо взобрался на каменную плиту, что покоилась в тени южного Рога, и устремил взгляд на холодные воды залива.
      Никакой радуги он не увидел. Уже стемнело, солнечные блики давно исчезли, а луна еще не взошла.
      Римо посмотрел под ноги – к самому краю гранитной плиты, мерно покачиваясь на воде, прилепилось черное жирное пятно.
      – Взгляни-ка, папочка, – обратился Римо к Чиуну указывая на подозрительное пятно.
      Мастер Синанджу подошел и присел на корточки. Он провел по граниту острым ногтем, и камень жалобно скрипнул. Чиун выпрямился и уставился на свой палец с острым как лезвие ногтем. Палец был измазан темной тягучей массой.
      – Мазут, – сокрушенно произнес старик.
      Римо снова вгляделся вдаль.
      – Субмарина подошла совсем близко. Возможно, гром, который слышали в деревне, на самом деле был грохотом орудий?
      – Гром возвещал о моем возвращении, – упрямо стоял на своем Чиун.
      Ветер свежел и приносил с собой резкий запах мазута.
      – Похоже, произошел большой выброс топлива, – пробормотал Римо.
      – Я подам в суд! – гневно выпалил Чиун.
      – На кого?
      – На нефтяную компанию, на кого же еще. Это их вина.
      – Все не так просто. Нефтяные компании несут ответственность только в том случае, если они разливают нефть прежде, чем успевают ее продать. Дальнейшее – не их проблема.
      – Тогда на кого же мне подавать в суд?
      – Смотря кто потопил лодку, – ответил Римо, сбрасывая с ног кожаные мокасины. – Если это сделали северокорейцы, тебе придется подавать в суд на них. Но если произошел несчастный случай, считай, что ты проиграл.
      – Почему это... и зачем ты снял туфли? – спросил Чиун.
      – Если имел место несчастный случай, значит, речь идет о промысле Божьем. Не можешь ты подать в суд на Господа Бога.
      – Тогда я подам в суд на Ватикан, – заявил Чиун.
      – Что касается туфель, – не пачкать же мне их в мазуте, когда я буду искать лодку!
      Не вымолвив больше ни слова, Римо сошел с каменной плиты.
      Коснувшись босыми ступнями затянутой маслянистой пленкой воды, он легко двинулся вперед. Вода держала его. И дело было вовсе не в том, что вода обладала волшебной силой или Римо ничего не весил, – просто он шел быстрее, чем успевали раздвинуться под его ногами молекулы воды.
      Римо держал курс в открытое море, движения его со стороны выглядели медлительными и не давали истинного представления о скорости, с которой он шел.
      Лицо мастера Синанджу приняло непроницаемое выражение, он сбросил с ног сандалии и пустился вслед за учеником.
      Вскоре, быстро-быстро перебирая короткими ножками и размахивая тонкими ручонками, Чиун уже поравнялся с Римо. В своем кимоно с развевавшимися на ветру широкими рукавами мастер Синанджу здорово смахивал на неуклюжую морскую чайку.
      – Основное пятно, похоже, где-то там, – произнес Римо, стараясь не сбить дыхания.
      Чиун предпочел промолчать. Ходить по воде, чтобы пучина не поглотила тебя, было одной из самых сложных дисциплин, которым обучали в Синанджу; успех здесь зависел как от правильных движений, так и от правильной постановки дыхания. Разве мог Чиун потерять равновесие и рухнуть в воду прямо на глазах у этого позера – своего ученика?! В пяти милях от берега запах машинного масла стал особенно резким, и вязкое месиво под ногами уже затрудняло ходьбу. Босые ступни ног обволокла густая масса.
      Внезапно пятно исчезло, и они снова оказались на чистой воде.
      Римо кивком головы дал понять, что им следует сдать назад. Описав широкую дугу – поворачиваться на месте слишком рискованно, – они снова направились к центру черного масляного пятна.
      – Здесь, – неожиданно произнес Римо и остановился как вкопанный. Он так быстро исчез под водой, что даже не успел испачкать одежду.
      Мастер Синанджу немедленно последовал его примеру.
      Холодная вода сдавливала грудь, подобно тискам. Сориентировавшись, ныряльщики заставили свои сердца биться быстрее, чтобы повысить температуру тела и тем самым защититься от пронизывающего до костей холода.
      Когда глаза их привыкли к тусклому свету, Римо с Чиуном увидели, что оказались в мире медленно движущихся призрачных теней и сильных подводных течений.
      У берегов Синанджу дно залива особенно скалистое, и, опускаясь под воду, ученик и учитель пристально вглядывались в придонный рельеф, надеясь увидеть силуэт чужеродного тела.
      Повсюду маячили обросшие ракушками камни – от мелких, не больше кулака, до исполинов размером с дом. Люди, подобно дельфинам, сновали среди этих нагромождений, экономно работая ногами, чтобы преодолеть течение.
      Камни на ощупь оказались холодными и склизкими, но это было не масло. Искатели подлодки поплыли дальше.
      На западе показалось длинное маслянистое щупальце. Извиваясь, оно тянулось к поверхности, точно ленивая водоросль в поисках солнечного света.
      Держась дна, они подплыли ближе. Преодолев преграждавший путь огромный валун, оба разом наткнулись на крыло подводной лодки. Один из ее горизонтальных рулей отвалился. Корпус же субмарины деформировало так, что казалось, некий подводный исполин вцепился в нее и, помяв, точно консервную банку в огромной ладони, утащил вниз и оставил лежать на дне, на глубине ста футов.
      Римо по-лягушачьи сложил ноги, оттолкнулся и стрелой устремился вперед, туда, где тускло мерцала сталь корпуса. Чиун поспешил за ним.
      Масло вытекало через пробоину в обшивке в кормовой части лодки. По обе стороны корпуса зияло еще несколько рваных пробоин на определенном расстоянии друг от друга.
      Римо обогнул поврежденное крыло и увидел номер: 671-А.
      Он ткнул пальцем в белую надпись на корпусе и жестом дал понять Чиуну: они нашли то, что искали. «Арлекин»!
      Кореец пальцами изобразил начальную букву слова «золото», затем изогнул указательный палец вопросительным знаком и ткнул им в сторону лодки.
      Римо заплыл с другой стороны, где обнаружил орудийный люк и очередную пробоину в нескольких метрах от него.
      Чиун отправился на поиски своего золота. Римо же нашел другое отверстие и, подтянувшись на руках, проник внутрь, машинально отметив, что рваные края пробоины торчат наружу.
      Вокруг плавала всякая всячина – форменные матросские шапочки, тапки, даже вся вспучившаяся от воды книга в бумажном переплете. Обреченную лодку уже начинали обживать крабы.
      Римо на ощупь обследовал пустой отсек. Переборки задраены, человеческих тел нет. Он приблизился к одной из переборок и постучал по ней кулаком. Ответом ему было лишь гулкое эхо. Это весьма походило на звук водолазного колокола.
      Похоже, живых здесь не было.
      Выбравшись наружу, Римо поплыл к пробоине у грузового орудийного шлюза.
      Навстречу ему плыл мастер Синанджу, что-то крепко сжимая в одной руке.
      Когда они встретились, Римо увидел, что это расщепленная деревянная доска, какими заколачивают ящики. Не хлипкие фанерные коробки, а именно ящики – из крепкой древесины со следами, оставленными стягивавшими ящик стальными полосами.
      Римо и прежде доводилось видеть укрепленные ящики, в которых транспортировалось предназначавшееся Синанджу золото. Разгневанное же выражение на лице Чиуна говорило само за себя – золото пропало.
      Ученик указал вверх, и они всплыли, одновременно выпустив из легких воздух. При необходимости они могли задерживать дыхание на час и даже дольше.
      Первой на поверхности показалась голова Римо, затем появился учитель. Последний, сплюнув изо рта воду, выпалил:
      – Они похитили мое золото!
      – Кто они?
      – Видимо, взбунтовавшаяся команда. Они потопили судно, чтобы скрыть следы.
      – Сомневаюсь, – обронил Римо.
      – Как ты можешь так говорить, англосакс с корейскими глазами?
      – Брось! Ты обратил внимание на характер пробоин? Они образовались явно в результате взрывов внутри корпуса. В то же время вмятины на корпусе – наверняка следы глубинных бомб. Лодку, безусловно, затопили, только вряд ли это сделала команда. Им потребовался бы дополнительный боевой корабль, чтобы забросать с него субмарину бомбами.
      – Почему бы и нет? Столько золота они не видели за всю свою несчастную жизнь. Они могли пойти на все, чтобы отвлечь внимание.
      – Не забывай, они радировали о том, что их атаковало корейское судно.
      – Засоряли следы.
      – Заметали следы, – поправил его Римо. – И все же надо проверить корейскую версию, прежде чем чернить память моряков.
      – Я видел тело, – многозначительно произнес Чиун.
      – В самом деле?
      – Человек с капитанскими звездами.
      – Командир подводной лодки.
      – Его застрелили. Это говорит в пользу бунта.
      – Я хочу посмотреть.
      – А я хочу тебе показать, – отозвался Чиун. – Вперед.
      С этими словами мастер Синанджу нырнул в зловонную жидкость.
      Ориентируясь по поднимавшимся к поверхности масляным струям, Римо и Чиун снова опустились на дно, к погибшей субмарине. Ученик помог учителю пролезть в пробоину в кормовой части корпуса.
      Внутри оказался просторный затопленный водой отсек. Римо не раз бывал на подводных лодках и свободно ориентировался в запутанных коридорах, однако плавать по этим коридорам ему еще не доводилось; заполненные водой, они, казалось, скрывали зловещую тайну. Наконец он добрался до главного грузового отсека.
      Здесь горел свет. Очевидно, аккумуляторы еще не сели. Защищенные герметическими кожухами лампы тускло мерцали.
      Тело капитана «Арлекина» плавало под самым потолком, но Римо заметил труп лишь после того, как Чиун потянул его за рукав и нетерпеливо указал пальцем вверх.
      Римо увлек мертвеца вниз. Затем перевернул его – лицо капитана было белым как полотно, туловище сильно раздулось, пуговицы кителя оборвались.
      Несмотря на то что труп был сильно обезображен, на груди явственно виднелись следы пулевых ранений, из которых все еще сочились водянистые струйки крови.
      Римо отпустил тело – оно вновь всплыло к потолку – и начал осматривать отсек. Обломки досок от ящиков, стреляные гильзы – ему удалось подобрать несколько штук и сунуть их в карман. Ничто больше не привлекло его внимания. Перед глазами проплывали лишь разрозненные куски хлама.
      Римо, извиваясь, поплыл вон из грузового отсека, затем стал стучать во все переборки подряд. Тщетно он прикладывал к ним ухо – все было тихо.
      Повернув назад, Римо столкнулся с Чиуном, который отчаянно пытался отвернуть колесо на одной из дверей.
      Американец подплыл сбоку и попытался оттащить корейца.
      Но учитель, лишь гневно сверкнув глазами – лицо его заметно побагровело от ярости, – резко отбросил руку ученика.
      Римо попытался изобразить раздражение, но у него не получилось. Тогда он прильнул ухом к двери.
      Странно, он словно слышит чье-то дыхание. А что, если шлепнуть по двери ладонью? Дверь загудела и заходила на петлях.
      Хотя никто не ответил, Римо услышал, что характер дыхания изменился. Он снова прислушался, стараясь не пропустить ни звука.
      Если там кто-то и был, то только один. Оглянувшись, Римо сделал знак Чиуну, чтобы тот освободил для него проход. Взмахнув руками, мастер попятился; полы кимоно обвили его худые, как стебли бамбука, ноги.
      Римо приготовился атаковать. Если по ту сторону двери оставался живой человек, надо было спешить.
      Он знал, что где-то над дверью должен быть вентиль. Открой он дверь сразу, тот, кто находится в отсеке, просто не выдержит напора воды. Если же сначала постепенно затопить помещение, такой опасности удастся избежать.
      Нащупав вентиль, Римо отвернул его, и поток, постепенно становясь все мощнее, хлынул в отсек. Приложив ухо к двери, Римо слышал, как шумит вода и как несчастный за дверью отчаянно плещется и хватает ртом воздух.
      Когда уровни воды выровнялись, Римо с силой повернул стальное колесо. Послышался скрежет затворного механизма.
      Однако дверь, удерживаемая водной массой, не подалась. Тогда Римо, упершись ногой в переборку, взялся за колесо обеими руками. Напружинив мышцы, он выпрямил ногу, однако главную тяжесть должны были принять на себя не мускулы, а кости. Обычный восточный способ – полагаться на кости там, где мускульной силы недостаточно.
      Стена под ступней Римо заскрежетала, на ней образовалась вмятина. Упираясь ногой, Римо потянул сильнее.
      Теперь между дверью и косяком образовалась щель – не более трех дюймов, – в ней с шумом стали лопаться пузыри – вода стремительно вытесняла остававшийся в отсеке воздух.
      Изнутри раздался душераздирающий крик.
      Римо рванул колесо на себя, и дверь наконец распахнулась. Поток воды увлек его внутрь.
      Понимая, что сопротивляться бесполезно, Римо расслабился и положился на волю стихии, как бы слившись с нею. Учение Синанджу гласило, что одну силу можно победить, другой можно противостоять, а третью – подчинить, лишь покорившись.
      Достигнув стены, Римо оттолкнулся и в кромешной тьме на ощупь принялся искать несчастного, которого швыряло из стороны в сторону обезумевшим потоком.
      Наконец ему удалось схватить моряка за ногу, но тот продолжал отчаянно отбиваться. Римо увлек его вниз и тут обнаружил, что на лице у спасаемого что-то вроде кислородной маски. Пришлось сорвать ее и закрыть ему рот и нос ладонью, чтобы он не захлебнулся. Моряк, ничего не соображая от страха, яростно отбивался. Римо, нащупав у него на шее сонную артерию, слегка сдавил и держал до тех пор, пока тело в руках не обмякло.
      Теперь от него требовалось лишь держать собственное дыхание и следить, чтобы моряк не очухался раньше времени.
      Прошло еще полминуты, прежде чем вода целиком заполнила помещение. Держа несчастного под руку, Римо выбрался из отсека, по сумрачному коридору достиг пробоины и, наконец с силой оттолкнувшись от корпуса, взмыл, как стрела.
      Чиун уже поджидал его на поверхности.
      – Мы выбьем правду из этого тюфяка, – произнес он, мельком взглянув на безжизненное тело.
      – Сначала надо вернуть его к жизни, – заметил Римо, переворачивая спасенного и массируя ему позвоночник.
      Моряк вдруг зашелся от кашля, стал ловить ртом воздух и попытался вырваться.
      – Успокойся! – прикрикнул на него Римо. – Мы с тобой.
      – Где... где я?
      – Барахтаешься в воде. Да не переживай ты, с нами не пропадешь.
      – Я ничего не вижу.
      – Тебе и не надо ничего видеть. Мы твои глаза.
      – И мы же будем твоей погибелью, мятежник, если только солжешь нам, – подхватил Чиун.
      – Кто этот человек?
      – Не бойся, – буркнул Римо.
      – По голосу он похож на корейца.
      – Это хорошо, что ты боишься корейцев, – промолвил мастер Синанджу. – Мы великая нация.
      – Но ты... ты говоришь, как американец.
      – Я и есть американец, – успокоил моряка Римо. – Теперь послушай меня. Тебе нечего опасаться. Скажи, что случилось с подводной лодкой?
      – Я ничего не знаю. Ничто не предвещало опасности, когда на нас посыпались глубинные бомбы. Нам пришлось всплыть. Северокорейцы тотчас захватили лодку и всех разоружили. Меня заперли в аккумуляторном отсеке.
      – Ты уверен, что это были именно северокорейцы?
      – А кто еще осмелится нападать на американскую подлодку в нейтральных водах?
      – Это не нейтральные воды, – объяснил Римо. – Ты в территориальных водах Северной Кореи.
      – Боже мой, – простонал моряк. – Как я хочу домой!
      – Ты никогда не увидишь дома, если будешь продолжать лгать, – предупредил его Чиун.
      – Клянусь, я говорю правду.
      – Тогда докажи.
      – Послушайте, там внизу остались другие...
      – Что?!
      – Кто-то стучал по переборке. Сначала довольно сильно, но потом стук стих. Я не мог открыть дверь.
      – И они видели то же, что видел ты? – уточнил Римо.
      – Да.
      – Чиун, – обратился ученик к мастеру Синанджу – я возвращаюсь. Переправь этого парня в деревню.
      – Почему бы ему не доплыть самому? Он ведь моряк.
      – Потому что уже темно, вода холодная, а он целый день просидел без пищи и воды в тесном помещении, практически без воздуха. Довольно капризничать – за дело.
      – Я не позволю разговаривать с собой в таком тоне!
      – Отлично. Как знаешь. Я спускаюсь к подводной лодке. И это очень опасно.
      – Вот именно, – холодно подтвердил мастер Синанджу – очень опасно для тех, кто положил глаз на золото Синанджу.
      В конце концов они отправились на берег вдвоем: Чиун – потому что не хотел быть мальчиком на побегушках, Римо – потому что понял, что спасательная операция обречена на неудачу, если они не раздобудут лодок.

      – Зачем нам грабить банки? – спросил Чип Крафт у «Друга», после того как стены его офиса вновь приобрели привычный глазу коричневато-красный цвет, и перед ним снова материализовался массивный стол. – Мы и без того уже на вершине бизнеса. «Интернэшнл дейта» давно ползает перед нами на коленях. А другие компании по нашему примеру преобразовываются в виртуальные корпорации.
      – Зачем? Глупый вопрос. Чтобы получать прибыль, – ответил «Друг».
      – Да у нас и без того целое состояние! Причем абсолютно законно.
      – Я не делаю различий между легальным и нелегальным состоянием.
      – Ты, возможно, и не делаешь. Зато я обязан. Нас могут засадить в тюрьму.
      – Нет.
      – Нет?
      – Нет.
      – Ты хочешь сказать, что это безопасно?
      – Нет, я хочу сказать, что в тюрьму нас не посадят.
      – Но это разные вещи!
      – Посадить могут только тебя. Я – программа, записанная на микросхеме с очень высоким уровнем интеграции. В случае чего я просто перепишу свою программу на любой совместимый чип, который найдется в сети.
      – Все это замечательно, но как же я?
      – Если хочешь, можешь выйти из игры.
      – Выйти из игры? Я же человек с мозгами компьютера! Не могу. А как же «Экс-эл»? Что я буду тогда делать?
      – Ты человек с мозгами компьютера, а я компьютер с супермозгами. Все осуществленные тобой идеи разработаны исключительно мной!
      – Хочешь сказать, что это ты сделал так, чтобы все конкуренты ушли?
      – Кроме одного – Юджина Морроу.
      – Это тот, что погиб в лифте?
      – Аварию в лифте устроил я, – заявил «Друг».
      – Ты?!
      – Лифтом управлял компьютер. Я просто заразил вирусом программу, в результате чего лифт рухнул.
      Чип даже, подпрыгнул, не в силах сдержать свое негодование:
      – Ты убил Юджина!
      – Чип, я убил Юджина ради тебя.
      – Я не просил тебя об этом, – глухо произнес Крафт.
      – Ты когда-нибудь имел что-то против своей головокружительной карьеры?
      – Нет. Почему я должен желать себе зла?
      – Твое возвышение было чересчур стремительным. Неужели ты всерьез полагаешь, что смог бы добиться всего сам, без посторонней помощи? И если бы ты отказался сотрудничать со мной, вряд ли для тебя нашлось бы место в «Экс-эл». Впрочем, если ты предпочитаешь выйти из игры, я могу предложить тебе приличное выходное пособие.
      Чип задумался.
      – Какое именно?
      – Пятьдесят пять миллионов долларов.
      – Оплата?
      – Сразу после твоей отставки.
      – Пожалуй, если бы я остался, то заработал бы больше... – попытался торговаться Чип.
      – Разумеется, это меньше того, что ты получишь, сотрудничая со мной в решающей фазе проекта, – согласился «Друг».
      – А если эта афера, то есть проект, провалится, мне грозит пожизненное заключение в федеральной тюрьме. Никаких денег не захочешь.
      – Видимо, мне следует предположить, что ты прекращаешь всякие отношения с «Экс-эл Сис. корп.»? – осведомился «Друг» радостным тоном, чем окончательно вывел Чипа из себя.
      – Да. Я так решил, – ответил он. Воображение уже рисовало ему миллионы долларов, стекающиеся на его банковские счета. Одна только мысль не давала ему покоя: уходит он сам или его вынуждают уйти?
      – Могу я рассчитывать на тебя еще две недели?
      – Да, конечно, – кивнул Чип. Две недели. Может, за это время произойдет что-нибудь такое, что помешает осуществить зловещие планы «Друга».
      – Хорошо. А пока вот Что. Датчики зафиксировали утечку газа в подвальных хранилищах.
      – Утечка газа? В самом деле?
      – Да. Положение весьма серьезное. Этим надо срочно заняться.
      – Я позвоню газовщикам. – Чип тут же потянулся к виртуальному телефону, который исчез прежде, чем он успел коснуться его.
      – Нет, – промолвил «Друг». – Я хочу, чтобы мы уладили это сами.
      – Так что же мне делать?
      – На мониторах видно, что перед входом в здание снова толпятся пикетчики.
      – Да уж. Как только прошел слух о том, что работать в здании «Экс-эл Сис. корп.» вредно для здоровья, число пикетчиков утроилось. Теперь все хотят на работу в расчете на то, что, проработав неделю, получат пожизненную страховку.
      – Найми их всех.
      Чип нахмурился:
      – И что они будут делать?
      – Искать утечку.
      Крафт просиял:
      – Что ж, дело нехитрое. Может, они и справятся.
      – Читаешь мои мысли, Чип.

* * *

      Дарнелл Джексон за всю свою жизнь не работал ни дня. Его друзья тоже никогда не работали, то есть не работали в том смысле, какой вкладывают в это понятие белые.
      Большинство из них занимались чем придется: приторговывали наркотиками, промышляли рэкетом, выступали в качестве сутенеров, приворовывали и тому подобное. Они и вообразить не могли, что однажды средь бела дня войдут в великолепное здание «Экс-эл Сис. корп.», да еще через парадное. Черный ход для них в общем-то куда привычнее.
      – Не нравится мне все это, – шепнул Дарнелл своему приятелю и собутыльнику Трою.
      – Мне тоже, – сказал Трой. – Ничего, недельку покорячимся. Дело того стоит.
      – Точно. Опять же можно чего-нибудь стырить, – вступил в разговор некто Пип.
      – Не будь кретином, – оборвал его Трой. – Они тебе стырят. Вмиг вышибут коленом под зад.
      – Да уж, – мечтательно протянул Дарнелл, – на гоп-стопе лучше не попадаться.
      – Разве что в последний день, когда тебя вынесут отсюда на золотых носилках, – сострил Трой.
      Они прошли в заставленный столами из вишневого дерева конференц-зал и опасливо расселись в роскошные кожаные кресла.
      Белый – тот, что открыл перед ними дверь и пригласил в зал, – раздал каждому бумагу и карандаши. Он заметно нервничал.
      – Заполняйте, – раздраженно бросил он.
      – И что дальше? – спросил Дарнелл.
      – А дальше я вернусь и проверю.
      – Это что-то вроде теста?
      – Нет. Все, что от вас требуется, это заполнить пустые графы.
      Дарнелл недоуменно заморгал. Трой, повернувшись к нему, решил уточнить:
      – Что он такое несет?
      – Вот у него и спроси.
      Дарнелл поднял руку, припомнив, что делал так в начальной школе – до того, как его вытурили за то, что он пырнул ножом эту болтливую дуру учительницу, имя которой давным-давно стерлось из его памяти.
      – Что за графы такие? – опередил его Трой.
      – Пустые места в бланках заявлений.
      – Вон как это называется – заявления...
      – Да. Впишите имя, адрес и номер карточки социального страхования.
      Теперь руку поднял Трой.
      – Что еще за номер?
      – Не понял.
      – Номер, по которому мы получаем пособие, номер водительских прав или номер, который мы сообщаем копам, когда нас приводят в участок?
      Белый хлыщ был явно сбит с толку.
      – У вас должен быть всего один идентификационный номер, – растерянно произнес он.
      – Ну да! Никогда не знаешь заранее – вдруг пригодится еще один.
      – Вы должны вписать идентификационный номер вашей карточки социального страхования – вот и все, – терпеливо объяснял белый.
      – Ясно. Мы поняли, – сказал Дарнелл и толкнул Троя локтем, после чего оба быстренько нацарапали первые пришедшие в голову цифры.
      Поднялась еще одна рука. Это решил напомнить о себе Пип:
      – А с адресом что за хреновина?
      – То есть?
      – Ну вы про адрес говорили, а если у меня его нет?
      – Но вы где-то живете?
      – Сниму шлюху – у нее и живу.
      – Ну так напишите ее адрес. Еще вопросы есть?
      – А можно указать только улицу. Я к тому, что... как бы это сказать? – словом, мной интересуются в полиции.
      Белый стал еще белее.
      – Укажите хотя бы улицу, – пробормотал он и проворно выскочил за дверь.
      Его проводили дружным хохотом. Однако смех тут же стих, стоило им только взглянуть на лежавшие перед ними заявления.
      Потенциальные работники принялись чесать затылки и нервно ерзать в креслах, с недоумением разглядывая загадочные бланки.
      – Читать кто-нибудь умеет? – внезапно спросил Дарнелл.
      – Ну я немного умею, – неуверенно ответил Пип.
      – Ну и что здесь сказано?
      – А черт его знает.
      – Ты же говоришь, что умеешь читать.
      – Умею, но только цифры. Буквы и слова мне ни к чему.
      – Как это?
      – Чтобы ограбить квартиру, мне хватит номера улицы и цвета дома.
      – А слова тут кто-нибудь читает?
      Чья-то одинокая рука мелькнула над головами. Все мигом повскакивали с мест и стали совать под нос бедолаге чистые бланки.
      – Эй-эй, я не собираюсь возиться со всеми. Мне еще свое заявление надо заполнить.
      Присутствующие без лишних слов полезли в карманы потрепанных брюк и фуфаек с капюшонами; в следующее мгновение тот, что умел читать, увидел направленные на него дула самого разного калибра.
      – Ты нам поможешь, парень. Или мы поможем тебе выпрыгнуть в окошко.
      – Ладно, ладно. Только это займет целый день.
      – Ну и что? Мы уже находимся в больном здании и дышим отравленным воздухом, так что время пошло. Чем дольше мы здесь пробудем, тем скорее уволимся по болезни и начнем жить на страховку.
      Спорить никто не стал. Спешить им было некуда. Чтобы скоротать время, каждый принялся вырезать на крышке стола свои инициалы.
      – Странно, почему до сих пор никто до этого не додумался, – пробормотал Дарнелл, усердно работая над заглавной «Д».
      – Придурки. Они, видать, и имени своего написать не могут, – сказал Трой.
      Когда вернулся белый, он был взвинчен больше прежнего.
      – Теперь мы приняты на работу? – спросил кто-то после того, как он собрал их заявления.
      – Я должен проверить, что вы тут написали.
      – А потом?
      – Возможно.
      – Если вы нас не возьмете, это будет дискриминаторно.
      Белый хлыщ закатил глаза.
      – Знаю, знаю, – буркнул он, пятясь из зала.
      – Сильное слово «дискриминаторно», – восхитился Трой.
      – Угу, – согласился Дарнелл. – Всегда срабатывает.
      Сработало оно и на сей раз. Не прошло и десяти минут, как белый пижон вернулся и объявил:
      – Вы все инспектора-газовщики.
      – С какого числа?
      – Ваши кандидатуры уже утвердили.
      – А как насчет жалованья?
      – Какого еще жалованья? – встрепенулся Пип.
      – Идиот, это то, что тебе будут платить.
      – Постойте, я же еще не болен. Еще слишком рано.
      – За это тебе заплатят позже, – зашипел на него Трой. – Жалованье – это то, что тебе платят за то, что ты работаешь. А страховка – это то, что тебе платят за то, что ты не работаешь.
      – Знаете, а я буду даже скучать по этой работе, – заметил Дарнелл, когда они следовали за белым типом к лифту. Все засмеялись.
      На лифте они опустились в подвальное помещение; здесь царил полумрак, воздух был разреженный.
      – Где-то здесь, – стал объяснять белый, – произошла утечка газа. Найдите, где именно.
      – Как?
      – Носом.
      – А как пахнет газ?
      – Вы что, не знаете?
      – Откуда же нам знать.
      – Газ пахнет дурно.
      – Дурно, как пукнуть, или дурно, как скунс пописал?
      – Газ пахнет, как зажигалка, которая не загорается.
      Все закивали.
      – А что делать, когда найдем? – поинтересовался Пип.
      – Здесь повсюду пульты внутренней связи. Нажмите кнопку и свяжитесь со мной. Я все скажу.
      Задача выглядела предельно просто, тем более что течь была одна, а их аж четырнадцать человек. Они разбрелись по подвалу.

* * *

      Чип Крафт вошел в лифт и поднялся к себе на пятнадцатый этаж. Мокрая от пота рубашка прилипла к телу.
      Не обращая внимания на секретаршу, он прошел в кабинет. Она проводила его меланхолическим взглядом.
      – Они ищут, – произнес он, сев за стол.
      – Отлично.
      – Но что мы будем делать, когда они найдут течь?
      – Сначала пусть найдут, – отозвался «Друг».
      – А для чего ты провел в подвал газ?
      – По двум причинам.
      – Интересно...
      – Во-первых, я решил, что прокладка газовой трубы приведет к обрыву секретного телефонного кабеля.
      – Какого еще кабеля?
      – Который соединяет моего врага Харолда В. Смита с Белым домом.
      – Белый дом? При чем здесь Белый дом?
      – Когда мы разрушим банковскую систему, американское правительство непременно заинтересуется нами. Белый дом захочет узнать, чем мы занимаемся.
      – Послушай, я не хочу воевать с Белым домом.
      – Ты еще не слышал, какова вторая причина.
      – Вряд ли мне это будет интересно.
      – Ничего другого я и не ожидал услышать.
      Именно в этот момент раздался сигнал интеркома, и кто-то развязным голосом сообщил:
      – Эй, приятель, мы нашли эту течь. Что делать дальше?
      – Спроси, достаточно ли там освещения, чтобы обнаружить точное место, – подсказал «Друг».
      – Вы можете указать точное место? – спросил Чип.
      – Нет. Здесь слишком темно. Ясно только то, что утечка в этом пустом помещении.
      – Прикажи им закрыть дверь, – продолжал инструктировать Чипа «Друг».
      – Зачем?
      – Говори.
      – Закройте дверь, – буркнул Чип в интерком.
      – Секунду.
      Через некоторое время тот же голос сообщил:
      – Эй, мы закрыли дверь, как вы велели, а свет совсем погас.
      Не успел Чип ответить, как вдруг другой голос – подозрительно похожий на его – сказал:
      – Найдите выключатель.
      – Как? Здесь темно, как в могиле.
      – Чиркните зажигалкой.
      – Нет! – заорал Чип. – Не надо! Не надо никаких зажигалок!
      Гулкое эхо взрыва докатилось и до пятнадцатого этажа. Глаза у Чипа полезли на лоб. Почувствовав, что теряет равновесие, он вытянул руки, пытаясь схватиться за край стола, но не удержался и упал.
      – Что... что случилось? – пролепетал он, с трудом поднимаясь с голографической крышки стола.
      – Они выполнили твои указания, – пояснил «Друг».
      – Но это не я...
      – Голос был твой.
      – Это имитация!
      – Но в здании, кроме тебя, ни единой живой души.
      – Ты! Ты меня подставил!
      – Нет. Я просто сделал тебя причастным. Пообещав этим молодым людям работу, ты толкнул их на гибель. Все это зафиксировано на цифровом диске.
      Чип нервно озирался по сторонам.
      – Теперь тебе известна и вторая причина, – продолжал «Друг».
      Крафт сокрушенно опустился в кресло:
      – Что тебе от меня нужно?
      – Твое сотрудничество в обмен на долю в прибыли, часть акций и железную гарантию того, что дверь, ведущая в то злополучное место, никогда не откроется.
      – Полиция произведет обыск.
      – Это помещение по проекту невозможно обнаружить. Его найдут, если только я дам команду компьютеру открыть дверь.
      – Мне что-то нехорошо, – пробормотал Чип.
      Дверь открылась, и в кабинет впорхнула оживленная секретарша.
      – Как насчет виртуального секса? – прощебетала она.

      На масляном пятне над тем местом, где затонул «Арлекин», маячили утлые рыбацкие лодчонки из Синанджу, похожие на сбившихся в кучу уток.
      В самой большой лодке сидели Чиун и Римо.
      – Нечего сказать, флотилия, – ядовито заметил ученик.
      – Потому и аренда вполне умеренная, – отозвался учитель.
      – Аренда? Что еще за аренда?
      – Как? Арендная плата, которую ты заплатишь за использование лодок.
      – Но это же спасательная операция!
      – За которую ты заплатишь золотом, – стоял на своем Чиун.
      – У меня нет никакого золота.
      – Я согласен на часть твоей доли, которую ты получишь, когда золото будет возвращено.
      – Черт тебя побери, Чиун. Не время изображать Шейлока .
      – Ты отказываешься от нашего уговора?
      – Никакого уговора и не было.
      – Эй, храбрые моряки Синанджу! – повысил голос Чиун. – Спасательная операция отменяется. Возвращайтесь на берег и расходитесь по домам. Вы заслужили отдых.
      – Ну хорошо, хорошо, – спохватился Римо. – Сколько ты хочешь?
      Лицо старика стало непроницаемым.
      – Треть твоей доли.
      – Слишком много.
      – Ладно. Один слиток за каждого спасенного моряка.
      – А сколько слитков приходится на мою долю?
      – Все зависит от того, сколько золота мы вернем.
      – Не знаю почему, но мне кажется, ты пытаешься меня надуть.
      – Это потому, что ты неблагодарный сын неизвестных родителей, – отрезал Чиун.
      – Отлично. Мне все равно. Теперь слушай. Мы спустимся на дно и будем простукивать корпус лодки через каждые шесть футов, отмечая места, где услышим ответный стук. Затем поднимемся на поверхность, сравним наши результаты и тогда приступим к спасательной операции. Понятно?
      – Договорились, – сказал кореец.
      Римо прыгнул за борт и без единого всплеска ушел под воду. Чиун аккуратно связал полы своего кимоно в узел, свесил ноги за борт и опустился в воду – причем так тихо и с такой грацией, что верный Пуллянг не заметил, как он исчез.

* * *

      Начав с носовой части, Римо двигался к корме. Мастер Синанджу, напротив, двигался от кормы. Полыми ладонями они простукивали стальной корпус судна; звук ударов гулко разносился в холодной воде. В тех местах, где им отвечали ударами изнутри, они крепкими, как кремень, закаленными годами тренировок ногтями наносили отметки. Римо царапал букву «Р», а Чиун резкими ударами выбивал древний символ Дома Синанджу – разделенную пополам трапецию.
      Прошло минут сорок, когда они наконец встретились в районе башни. Ученик показал два пальца, учитель – только один. Чиун с угрюмой миной поплыл к носовой части, Римо направился к корме.
      Через двадцать минут, когда запас кислорода был уже на исходе, они снова встретились. На этот раз старик выбросил два пальца, а Римо – три.
      Чиун сжал руки в кулаки и надул щеки. В тот момент он здорово смахивал на свирепую рыбу-собаку. Римо указал пальцем вверх. Они заплыли на палубу, присели на корточки и, распрямившись, резко, как пружины, устремились наверх.
      Всплыв, они оказались в окружении рыбацких лодок. Пуллянг, заметив их, закричал:
      – Какие новости, добрый мастер?
      – Римо нашел три места, а я четыре.
      – Старый лжец, – прошипел Римо.
      – Докажи, – усмехнулся Чиун.
      – Одно из тех мест, которые ты нашел, не считается.
      – Что ты имеешь в виду?
      – Я имею в виду тот отсек, о котором нам сказал спасенный моряк.
      – Надеюсь, он битком забит американскими матросами, – беззаботно отозвался Чиун. – За каждого с тебя причитается золотой слиток.
      – Давай повременим с подсчетом слитков до тех пор, пока не извлечем хотя бы одного живого человека, – предостерег его Римо. – Слушай, мы определили пять мест. Сейчас мы вскроем корпус и поможем бедолагам выбраться на поверхность. Если проделать все достаточно быстро, они не успеют утонуть.
      – Хороший план. Я согласен, но при одном условии.
      – Что еще?
      – За каждого, кто по пути к лодке утонет по собственной глупости, ты отдашь мне слиток.
      Римо закатил глаза:
      – Ладно, идет.
      Мастер Синанджу обратился к рыбакам, которые ничего не поняли из предыдущего разговора, поскольку он происходил на английском:
      – Внимание! Скоро из воды начнут появляться люди. Надо помочь им забраться в лодки.
      – Эти люди скорее всего будут напуганы до смерти, – добавил Римо на корейском. – Так что если они станут драться, скажите, что вы южнокорейцы.
      Рыбаки скорчили гримасы и принялись плеваться.
      – Южные корейцы – это нечестивые лентяи, – возразил Пуллянг.
      – Они ни за что нам не поверят, – добавил кто-то.
      – Ладно, ладно, скажите им, что вы их товарищи по оружию, – предложил Римо.
      Видимо, этот вариант устроил всех, кроме мастера Синанджу, который уставился на ученика с нескрываемым неодобрением. Не обращая на него внимания, Римо нырнул в воду. Чиун тут же последовал за ним.

* * *

      Они начали с кормы – там, где старик установил первый контакт, – простукивая корпус через каждые шесть футов. Наконец Римо ответили.
      Тогда он кулаком выбил серию точек-тире, надеясь, что еще не забыл азбуку Морзе.
      Разобрать ответное сообщение он не смог. Чиун стал делать зарубки. Присев на корточки, он пятился по корпусу, продавливая стальные листы. Он проделал эту процедуру трижды, пока обшивка не разошлась, обнажив герметический кожух.
      Когда учитель закончил, за дело принялся ученик. Ударом кулака он легко, точно консервную банку, пробил кожух.
      Со всех сторон стали подниматься пузыри, словно в своей подводной пещере проснулось некое морское чудовище. В отсек хлынула вода. Римо с Чиуном ладонями рвали сталь, расширяя отверстие.
      На исходе второй минуты из субмарины показались моряки. Не успели они ничего сообразить, как чьи-то сильные руки подхватили первого и подтолкнули к поверхности.
      Вызволив таким образом десятерых, Римо с Чиуном проникли в затопленный отсек.
      Больше живых не было. Мастер украдкой – в надежде, что ученик не заметит подвоха, – отправил наверх два трупа.
      В другом месте оказался всего один человек. Римо сам поднял его на поверхность.
      И все шло как по маслу. Стальная обшивка корпуса не выдерживала прикосновений могучих, тренированных рук, которые легко находили наиболее уязвимые места и мастерски использовали их. Герметический кожух расползался точно по линии соединения молекул, а потом сильные пальцы отгибали края.
      Всякий раз Римо и Чиун старались сделать так, чтобы вода заполняла отсеки постепенно и оставшиеся в живых не погибли под ее напором.
      В одно из помещений можно было попасть, лишь проникнув внутрь лодки. Чиун держал дверь, и Римо позволил потоку увлечь себя в отсек. Когда тот полностью заполнился водой, Римо подхватил нескольких отчаянно сопротивлявшихся моряков и потащил их к выходу. На помощь ему пришел учитель.
      Действия затрудняла почти кромешная темнота. Спасателям приходилось одновременно и бороться с людьми, и тянуть их за собой. Единственный путь наружу проходил по Г-образному коридору, в котором то и дело попадались трупы.
      Одного, совершенно обезумевшего от страха человека они все же потеряли. Остальных за волосы вытянули из лодки и подтолкнули к поверхности.
      Последними над водой показались Римо и Чиун, который держал за волосы мертвого моряка.
      – Увы, этот не вынес, – с сожалением произнес мастер Синанджу.
      – Это тот, который вырвался, – решил Римо.
      Чиун хмыкнул:
      – От меня не вырвешься.
      – Он был уже мертв. Ты вытащил его только затем, чтобы получить лишний слиток.
      – Я подумал о его несчастной матери, которая теперь сможет похоронить своего сына, вместо того чтобы оплакивать его над пустой могилой.
      Римо огляделся по сторонам. В лодки со спасенными уже прибывала вода.
      – А что с этими двумя? – спросил Пуллянг, указывая на плававшие лицами вниз трупы американцев в синей форме.
      Римо приблизился к телам и перевернул их на спину. С момента смерти, по всей видимости, прошел уже не один час.
      – Это тоже твоя работа? – раздраженно спросил Римо.
      – Вероятно. В этой сумятице все возможно.
      Римо, повысив голос, обратился к морякам на английском:
      – Мы проводим официальную спасательную операцию по приказу американского правительства. На берегу вам будут предоставлены кров и еда, а утром вас переправят в Штаты.
      – Про кров мы не договаривались, – шепнул ему Чиун по-корейски.
      Ученик свирепо сверкнул глазами:
      – Они получат кров – или тебе придется искать золото в одиночку.
      Мастер погрозил ему пальцем:
      – Если я найду золото, оно будет мое.
      – Считай, оно уже твое. В любом случае эти ребята должны вернуться домой.
      – Им обеспечат ночлег, когда я удостоверюсь в правдивости их рассказа.
      Лодки еле двигались. Римо и Чиуну пришлось выпрыгнуть за борт и толкать каждую по очереди до тех пор, пока они наконец не причалили к берегу между Рогами Гостеприимства.
      Моряки, нетвердо держась на ногах, ступили на твердую почву. Они словно вернулись с того света. Впрочем, так оно, в сущности, и было.
      – Я насчитал сорок семь человек, – произнес Римо.
      – Хорошее число.
      – Меньше половины команды. Остальные, видимо, утонули.
      – Или сбежали, прихватив золото. Надо срочно допросить спасенных.
      – С этим можно подождать и до утра, – усталым голосом произнес Римо и обратился к морякам: – Отдышитесь. Скоро вы сможете как следует выспаться.
      – Проклятые северокорейцы, – пробормотал один из моряков.
      – Вот тебе и ответ, – сказал Римо Чиуну.
      Мастер Синанджу снова перешел на корейский:
      – Этот человек, наверное, сошел с ума.
      – С чего ты взял?
      – С того, что Ким Ир Сен никогда не посягнул бы на золото Синанджу.
      – Допустим. А как насчет Ким Чен Ира?
      – Выродок? Он не сын своего отца, если осмелился на такое святотатство.
      Они уже шли по направлению к деревне, когда увидели спешившую им навстречу женщину. Она низко поклонилась Чиуну и сказала:
      – О, добрый мастер, на краю деревни стоят танки. Их моторы отравляют чистый воздух деревни, защищать которую ты присягал.
      На лице старика отразилось негодование. Машинально одернув полы насквозь мокрого кимоно, он спросил:
      – Танки? Какие танки?
      – Танки Ким Ир Сена.
      – Иди и скажи им, чтобы убирались.
      – Они приказали передать, что их прислал Ким Чен Ир. Он хочет поговорить с тобой.
      – Слухи летят как на крыльях, – заметил Римо.
      – Как знать, возможно, теперь нам откроется правда об этих событиях, – заметил Чиун. Он выжал полы кимоно и зашагал по усеянной ракушками дороге.

      Когда Ким Чен Иру было десять лет, отец пригласил его к себе и рассказал, какое перед ним открывается славное будущее.
      – Пока ты только ребенок, – изрек он, – а я великий вождь Кореи. Но придет день, когда ты сменишь меня на этом посту.
      – Откуда ты знаешь, отец?
      – Потому что за день до того, как ты появился на свет на священной горе Пэкдо, живший там старый мудрец увидел ласточку, которая заговорила с ним человеческим голосом. «Шестнадцатого апреля, – сказала она, – родится великий генерал, который однажды будет править всем миром». Когда ты родился, зажглась новая звезда, в снегу зацвели цветы, птицы запели песни, а на небе засияла двойная радуга.
      Услышав это, Ким Чен Ир побежал к матери и пересказал ей услышанное слово в слово.
      – Ты родился в России, в лагере беженцев, – сказала она ему. – В тот день лил дождь.
      – Но отец сказал...
      – Твой отец опьянел, нанюхавшись собственных газов.
      Ким Чен Ир обомлел.
      – Значит, я не буду великим генералом? Не буду править всем миром?
      – Я не знаю, что из тебя вырастет. Пока же ты достоин своего отца – такой же невежественный олух и лгун.
      Расстроенный Ким Чен Ир бросился к отцу и передал ему слова матери.
      Той же ночью жена Ким Ир Сена исчезла, и больше ее никто не видел. Ким Чен Иру сказали, что его мать изменила партии и государству и была обезглавлена за свои прегрешения – не в последнюю очередь и за то, что была не способна удовлетворить Великого Кормчего в постели.
      Так Ким Чен Ир познавал, что такое правда и что такое власть.
      Шли годы. Ким Чен Ир вырос.
      Каждый раз на день рождения он приходил к отцу и жалобно спрашивал:
      – Когда же я уже начну покорять мир?
      – Потерпи еще год, – неизменно отвечал отец.
      От скуки Ким Чен Ир пристрастился к вину и женщинам.
      Чтобы занять сына, Ким Ир Сен сначала поставил его во главе паспортного ведомства, а затем поручил руководить секретной службой. Однако всего этого оказалось недостаточно, чтобы удовлетворить тщеславие молодого человека.
      Однажды Ким Чен Ир, представ перед отцом – к тому времени уже глубоким стариком, – заявил:
      – Отец, у меня появилась новая мечта.
      Ким Ир Сен посмотрел на него с нескрываемым удивлением:
      – Что за мечта?
      – Я хочу быть режиссером.
      – Режиссером?
      – Ну да. Особенно мне хотелось бы экранизировать оперы.
      – А как же твое славное будущее? – поинтересовался Ким Ир Сен.
      – Профессии генерала и режиссера во многом схожи. Если я выучусь на режиссера, то смогу стать и генералом.
      Этот ответ вполне удовлетворил Ким Ир Сена.
      Однако нашлись и недоброжелатели, которые критиковали Ким Ир Сена за то, что он так легкомысленно относится к судьбе будущего Великого Кормчего. Другие опасались, что к северу от 38-й параллели может установиться антикоммунистический режим.
      Поэтому Ким Чен Ира – прямого продолжателя традиций чучхэ – произвели в верховные главнокомандующие вооруженных сил КНДР. Помимо этого, он стал крупнейшим режиссером – на его счету было несколько оперных экранизаций на исторические мотивы.
      Словом, Ким Чен Ир жил в свое удовольствие – спал с актрисами и пил контрабандное виски. Так продолжалось до тех пор, пока отец его серьезно не заболел.
      Жизнь Ким Чен Ира круто изменилась. Прежде мысль о том, что ему суждено унаследовать безграничную власть, доставляла ему удовольствие. Но в стране царили голод и разруха, и военные давно свергли бы его, если бы не были заняты подавлением крестьянских мятежей.
      К тому же все опасались, что Ким Ир Сен выйдет из комы и, обнаружив, что его сын мертв, устроит резню.
      Ким Чен Ир, которому скоро должно было исполниться 52 года, собирал силы, сидя в своем офисе, занимавшем целый этаж во Дворце Народов в Пхеньяне.
      Сюда не имел доступа никто. Даже охранники. Они несли круглосуточное дежурство у лифтов, на лестницах и на крыше. Не было здесь и секретарш, потому что даже самому верному человеку Ким Чен Ир не мог доверить свои секреты.
      По площади офис Ким Чен Ира был равен городскому кварталу, в нем стояло шестьдесят семь телефонов. Все, кроме одного, без звонков.
      Немногие знали номер этого прямого телефона, поскольку, даже будучи хозяином всех корейцев, Ким Чен Ир не пользовался всенародной любовью. Особенную ненависть вызывал он среди военных, которым претило находиться под командой человека, ни дня не служившего своей родине и носившего незаконные награды.
      Даже члены семьи не знали номера его телефона.
      В сущности, Ким Чен Ир предпочитал избегать своей семьи. Его мачеха и ее дети также не питали к нему добрых чувств. Эти люди слишком долго мечтали о власти и теперь никак не могли смириться с тем, что она досталась одному Чену.
      В коридорах власти поговаривали, что, как только Ким Ир Сен уйдет в мир иной, правление его сына закончится так же быстро, как отцветают весенние цветы.
      До сына доходили подобные слухи. Потому-то он и жил затворником в своем огромном офисе, из окон которого открывался вид на будущую столицу всего мира.
      Зазвонил единственный снабженный звонком телефон. У Ким Чен Ира екнуло сердце – это была прямая связь с Народным госпиталем, в котором лежал его отец. Ким Чен Ир взял трубку; он не знал, каких вестей ему ждать – хороших или дурных. На самом деле он и не смог бы в тот момент с определенное го сказать, какие вести для него хорошие, а какие – нет.
      – Да, какие новости? Мой светлейший отец скончался?
      – Нет, он еще жив, – ответил бархатный голос на безупречном корейском.
      – Товарищ!
      – Да?
      – Прошло много времени, Товарищ.
      – Суперкомпьютер, который я доставил в прошлый раз, нормально функционирует?
      – Да. Просто не представляю, как бы я без него отслеживал своих врагов!
      – Насколько я понимаю, ваш отец при смерти.
      – Увы, это так.
      – А ваши враги спят и видят, как бы от вас избавиться.
      – Да, у меня теперь больше врагов, чем друзей, – согласился Чен.
      – Я знаю, как справиться с вашими проблемами, – отозвался Товарищ.
      Чен лихорадочно сжал трубку в ладони:
      – Я слушаю.
      – В родную деревню вернулся мастер Синанджу.
      – Отец говорил, что мастер Синанджу давным-давно умер.
      – Нет, просто он работал на американцев.
      – Теперь понятно, почему отец это сказал. Лучше бы мастер Синанджу умер, чем пятнать себя таким позором.
      – Он порвал с Западом. Он ваш единственный шанс. Если мастер Синанджу примет вашу сторону, вашим врагам не позавидуешь.
      – Дельный совет, Товарищ.
      – Этот совет имеет свою цену.
      – Так назовите свою цену?!
      – У меня была договоренность с капитаном Йокангом с корабля «Са-И-Гу», но, похоже, он обманул меня.
      – Договоренность? Какая договоренность?
      – О проведении одной морской операции. Вы слышали об исчезнувшей американской подводной лодке? Так вот, она была затоплена в Западно-Корейском заливе вместе с грузом золота, которым Йоканг должен был со мной поделиться.
      – Так что же вам нужно?
      – Золото. Все золото. И чтобы вы казнили Йоканга.
      – Договорились.
      – Только не увиливайте от своего обещания, Ким Чен Ир.
      – Даю слово. Послушайте, вы не могли бы достать для меня видеокамеру «Панафлекс» с объективом семьдесят миллиметров? Я скоро приступаю к съемкам новой оперы. Первоначально она посвящалась отцу, но я решил заменить кое-какие имена, чтобы рассказать в ней о своей жизни. Отец все равно не доживет до премьеры.
      – Будет вам камера, – пообещал Товарищ.
      Ким Чен Ир положил трубку и тут же снял другую – с желтого аппарата прямой связи со штабом армии. Все-таки хорошо, что отец назначил его главнокомандующим. Очень хорошо. Ким Чен Ир был опытным режиссером и знал, как сбить спесь с этих военных.
      Солдаты, как и артисты, – это стадо овец. Особенно здесь, в стране, являющейся последним на Земле прибежищем простого человека.

      Пхеньян походил на город-призрак, раскинувшийся под небосводом, усыпанным звездами Серебряной Реки – именно так, на восточный манер, Римо привык называть Млечный Путь.
      Танковая колонна въехала в город. Римо с Чиуном примостились на круглой башне ведущего «Т-67».
      Широкие улицы были пустынны. По краям возвышались необитаемые серые громады жилых домов и административных зданий. Все это строилось с целью продемонстрировать жителям Пхеньяна, что Северная Корея – развитая страна, способная конкурировать с Западом. Однако содержать эти дворцы было уже не на что.
      Высунувшийся из башни командир танка с гордостью показал огромный каменный факел, который призван был символизировать идею чучхэ – корейской самостоятельности. Римо шумно зевнул.
      Затем командир показал им семидесятифутовую бронзовую статую Ким Ир Сена. Римо презрительно фыркнул.
      Когда они проезжали мимо 105-этажной гостиницы «Рюй-йонг», командир снова не удержался и начал расхваливать здание.
      – Это самое большое сооружение во всей Азии, – сказал он. – Здесь три тысячи номеров. Один только спортивный комплекс обошелся в полтора миллиарда долларов.
      Римо скептическим взглядом окинул огромную, в форме пирамиды, гостиницу и проронил:
      – А почему ее перекосило? Так было задумано?
      Командир танка побагровел.
      – Я слышал, – подхватил Чиун, – что гостиница стала необитаемой ровно через два года. Проект оказался настолько порочным, что там даже лифты не работают. Это верно?
      – Ничего подобного я не слышал, – буркнул их гид и остаток пути не произнес ни слова.
      – Что ты знаешь о Ким Чен Ире? – по-английски спросил Римо у Чиуна.
      – Говорят, он еще более жестокий и безжалостный, чем его отец.
      – Жаль.
      – Наоборот, это хорошо. Конечно, если на него работаешь. Только на Западе в руководителе ценят доброту и отзывчивость.
      Они сошли с танка напротив мрачной громады Дворца Народов на берегу реки Тэдонган. От входа отделилась группа вооруженных автоматами Калашникова охранников во главе с сержантом, который потребовал, чтобы мастер Синанджу доказал, что это именно он, прежде чем ему позволят предстать перед светлейшим Кормчим.
      Мастер Синанджу приблизился к сержанту и показал ему палец с желтым, похожим на слоновую кость ногтем. Зрачки у сержанта поползли к переносице.
      Ноготь вонзился ему в надбровную дугу, произведя звук, от которого кровь стыла в жилах. Сержант волчком завертелся на одном месте. Верхушка его черепа оказалась аккуратно срезана – так разделывают кокосовые орехи.
      Чудовищный ноготь-убийца подцепил макушку, и она выстрелила вверх, подобно пробке от шампанского. Затем от удара сандалией на босу ногу верхушка черепа покатилась прочь; начальник дворцовой стражи уже в агонии инстинктивно дернулся за ней и в следующий миг бездыханный распластался на мостовой.
      Остальные, удовлетворившись доказательством подлинности мастера Синанджу, подобострастно расступились.
      – Вам еще повезло, что вы не попросили меня, – бросил им Римо на корейском. – Я бы вам показал Клинья Смерти.
      Кабина лифта оказалась настолько просторной, что в ней можно было танцевать кадриль; наверх они взлетели с ошеломляющей скоростью – Римо уже решил, что их собираются вывести на околоземную орбиту.
      Их встретил сам Ким Чен Ир. Смотрелся он ослепительно в серебристом скафандре автогонщика и очках, какие бывают у летчиков. Тем не менее создавалось впечатление, что этого приземистого, тучного коротышку вырастили в ящике. Пальцы его смахивали на жирных желтых червей, а одутловатое лицо было начисто лишено каких-либо ярких физиогномических особенностей.
      – Очень рад видеть тебя, добрый мастер, – улыбаясь, произнес он. – Мой отец часто говорил о тебе.
      Чиун приветствовал его едва заметным кивком.
      – Как его здоровье? – спросил он.
      – Отец при смерти. У него на шее вырос зоб размером с кулак. – Чен горько усмехнулся. – Весьма подходящая внешность для фильмов ужасов.
      Чиун нахмурился. То, что он слышал о Чене, никак не вязалось со словами последнего.
      – Мне понятна твоя грусть, – сказал Ким Чен Ир, заметив недоброе выражение в глазах мастера. – Отец рассказывал мне, как он лично возглавлял победоносные войска в легендарной битве при Синанджу.
      – Отец тебе рассказывал? – удивился Чиун.
      – Много раз.
      – Значит, твой отец многократный лжец.
      Ким Чен Ир недоуменно заморгал.
      – Водится за ним такое, водится, – сухо согласился он и, заметив Римо, добавил: – Я вижу, ты привез с собой раба из Америки. У меня самого есть несколько японцев, которых я похитил в разных странах. Особенно хороши гейши.
      Чиун поднял руки и хлопнул в ладоши. По залу словно прогремел раскат грома.
      – Довольно болтовни!
      – Да-да, я вызвал тебя по делу.
      – Мы пришли сюда тоже не просто так, – отрезал мастер Синанджу.
      – Э-э?
      – Разбитая американская субмарина лежит на дне залива, неподалеку от моей деревни.
      – Мне ничего об этом не известно, – сказал Ким Чен Ир.
      – Он лжет, – по-корейски заметил Римо.
      – Я знаю, – холодно проронил Чиун и снова обратился к молодому Киму: – Только уважение к твоему великому отцу не позволяет мне вырвать твои кишки, нечестивец. Тебе отлично известно, что подводная лодка переправляла золото, которое предназначалось Синанджу, и что золото исчезло.
      – Так это было твое золото! – Глаза Ким Чен Ира округлились.
      – Ага! Наконец-то тайное становится явным, – буркнул Римо.
      – Проклятие! – вырвалось у Чена. – Я никогда не умел плести интриги. Слушай, если я все расскажу, ты окажешь мне одну услугу?
      – Если ты все расскажешь, – ответил Чиун, – мой белый сын оставит на месте твои вонючие кишки.
      – Справедливо, – кивнул Чен. – Мне только что сообщили, что вы двое находитесь в городе. Тот же человек дал понять, кто захватил золото.
      – Говори!
      – Капитан Йоканг Сако со сторожевого корабля «Са-И-Гу». Это он.
      – Кто отдал такое распоряжение?
      – Он действовал на свой страх и риск. Заключил с кем-то сделку.
      – Имя этого человека.
      Ким Чен Ир поджал губы:
      – Он называет себя «Товарищ».
      Римо подался вперед, всем своим видом выражая негодование:
      – Придумай что-нибудь получше! В этой дыре каждая собака называет себя товарищем.
      – Я не знаю его имени, – залепетал Чен. – Слышал только голос. Какой-то крупный махинатор. Я проворачивал с ним кое-какие дела.
      – Почему он передал тебе эту информацию? – спросил Чиун.
      – Йоканг обманул его, и он хочет, чтобы я вернул ему золото.
      – В обмен на что?
      – Я пообещал найти золото в обмен на сообщение о том, что мне можно снова прибегнуть к услугам мастера Синанджу, поскольку тот порвал свой контракт с американцами.
      – Это тебе пообещал пресловутый Товарищ? – удивился Чиун.
      – Да.
      Римо и Чиун обменялись многозначительными взглядами.
      – Кто-то слишком хорошо осведомлен о наших делах, – заключил Римо.
      – Да. Даже чересчур.
      – Уверяю, это не я, – напомнил о себе Ким Ир Чен. – Я очень рассчитываю на тебя, мастер Синанджу. Мне нужен телохранитель.
      – Я отказываюсь работать на этого... – Тут Римо ввернул грязное ругательство.
      Ким Чен Ир удивленно вскинул брови:
      – Наверное, какой-то термин из гольфа. Но при чем тут я?
      – Гольф тут ни при чем, – отозвался Римо. – Это слово означает десять фунтов дерьма, которое затолкали в мешок, рассчитанный всего на пять.
      На лице Чена появилось уязвленное выражение:
      – Знаешь, ты напоминаешь мне мою мать.
      – Сколько золота ты можешь предложить, сын Кима? – спросил Чиун.
      Ким Чен Ир схватился за первый попавшийся под руку телефон.
      – Как насчет пропавшего груза? Я могу отдать приказ, чтобы «Са-И-Гу» вернулся в порт. Я ведь пока еще верховный главнокомандующий.
      – Ты сделаешь это, чтобы сохранить свою бесценную жизнь, – промолвил мастер Синанджу.
      – Вот и договорились, – сказал Чен. – Теперь по поводу твоего контракта. Тебе не кажется, что мастеру Синанджу пришло время снова поработать на благо Кореи? Достаточно тебе заигрывать с Западом.
      – Чиун, об этом не может быть и речи, – вмешался Римо.
      – Я подумаю, – сверкнул глазами Чиун.
      – Вот и отлично! – выпалил сияющий Чен.
      – Но только после того, как получу золото, – добавил Чиун.
      – И после того, как оставшиеся в живых американские моряки вернутся домой, в Америку, – добавил Римо.
      – Какие еще моряки? – всполошился Ким Чен Ир.
      – Те, которых приютили в Синанджу.
      Ким Чен Ир нахмурился и стал похож на кусок сырого теста.
      – С моей стороны это был бы неверный шаг. Это равносильно признанию того, что мои военно-морские силы совершили акт агрессии. На это я пойти не могу.
      – Можешь. И пойдешь! – рявкнул Римо.
      – Ты не находишь, янки, что тебе следует сначала посоветоваться с твоим мастером, прежде чем угрожать его будущему работодателю?
      Римо подался вперед и схватил Ким Чен Ира за глотку.
      Тот обомлел.
      – Предлагаю на выбор, – нарочито вежливым тоном произнес американец. – Что тебе показать – Клинья Смерти или Водоворот Синанджу?
      – Пусть будет Водоворот, – задыхаясь, пролепетал Чен, лихорадочно соображая, к чему это может привести. Американские нравы давно привлекали его; он наделял ими отрицательных героев в своих операх.
      – Отлично. Где тут туалет?
      Чен ткнул большим пальцем в сторону. Внезапно земля ушла у него из-под ног, и он обнаружил, что его, держа за горло, несут к личной туалетной комнате. Ноги его болтались в воздухе, словно подвешенные на пружинках деревяшки.
      – Мастер Синанджу! – сдавленно прокричал он. – Самое время призвать твоего белого раба к порядку.
      Чиун сокрушенно всплеснул руками:
      – Он белый, следовательно, неуправляемый.
      – Проклятие! – выдохнул Ким Ир Чен.
      Дверь, не выдержав могучего удара ногой, разлетелась в щепки, и в следующее мгновение Чен увидел, что стоит на карачках перед своим золотым унитазом. Крышка поднялась, и он заглянул внутрь, туда, где мерно покачивалась химически очищенная голубая вода.
      – Что ты де...
      Последовал всплеск – голова Ким Чен Ира погрузилась в воду. Он задержал дыхание. В ушах у него стоял нестерпимый звон. В них заливалась вода. В процедуре, пожалуй, было бы даже что-то пьянящее, если бы не острая нехватка кислорода. Белый сукин сын снова нажал на слив, и младший Ким стал хватать воду ртом.
      Прошло еще несколько мгновений, и ему показалось, что голова вот-вот взорвется, но янки за волосы вытащил его наружу.
      – Дыши глубже. Подышал? Теперь повторим.
      С этими словами он снова погрузил Чена в сортир.
      Светлейшему Кормчему трижды пришлось испытать на себе, что же это за штука такая – Водоворот Синанджу; наконец, когда голова его в третий раз очутилась над водой, ему позволили как следует отдышаться.
      – Ты изменил свое решение? – поинтересовался Римо.
      – Да, да! Я верну американцев целыми и невредимыми, принеся им официальные извинения. Только сделай мне одно одолжение.
      – Какое?
      – Сделай так, чтобы капитан Йоканг дорого заплатил за то беспокойство, которое он всем нам причинил.
      – За это тебе даже платить не придется, – пообещал Римо.

* * *

      Капитан Йоканг Сако поделил золото между членами команды, оставив большую часть себе. Затем извлек из сотового телефона батарейки, чтобы избавиться от домогательств мистического Товарища, претендовавшего на половину. Сторожевой корабль «Са-И-Ру» продолжал обычное дежурство, меж тем как его капитан обдумывал план дальнейших действий.
      Более всего его привлекала идея бегства. Проблема заключалась лишь в том, куда бежать. Китай не годился. В Пекине золото непременно конфискуют, а его самого в кандалах отправят в Пхеньян. Ненавистные Японские острова привлекали его еще меньше. Что же касается Южной Кореи, то со всеми этими безумными разговорами о воссоединении кто знает, что произойдет через несколько лет – ведь если Ким Чен Ир покорит юг страны, ему, Йокангу Сако, не избежать виселицы.
      Словом, капитан Йоканг все больше склонялся к мысли, что в его положении благоразумнее всего остаться на флоте. В конце концов теперь, когда у него в руках золото, он мог жить как король – только тихо, не привлекая излишнего внимания к своей персоне.
      Правда, оставалась еще его команда. Далеко не на всех можно положиться. С другой стороны, что они могли сделать? Все они несли равную ответственность за незаконное нападение на иностранное судно – преступление, которое каралось смертью.
      Разве что Пхеньян задним числом простит им эту авантюру?
      Последнее соображение заставило капитана нахмуриться. Он прекрасно понимал, что просто так его не простят – непременно придется делиться. Йоканг прошел к себе в каюту и принялся благоговейно разглядывать сложенные там золотые слитки. Основная часть находилась в грузовом отсеке, под замком. Он вполне мог бы предложить половину власть предержащим. Смущало его только одно – а что, если они потребуют отдать все?
      От этих размышлений его отвлек настойчивый стук в дверь.
      – В чем дело? – раздраженно осведомился Йоканг.
      – Радиограмма из штаба флота, капитан.
      – Что им надо?
      – Нам приказано вернуться в порт.
      – На базу Пипа-гот мы должны прийти только через пять дней.
      – Приказано зайти в Нампхо.
      Нампхо! Йоканг лихорадочно соображал. Нампхо не был портом приписки «Са-И-Ру». Зато это был ближайший к столице порт, и располагался он в устье реки Тэдонган. Неужели в Пхеньяне узнали правду о гибели американской подводной лодки?
      – Передай, что мы приняли их приказ, – сказал Йоканг. – И сообщи старшему помощнику, что мы уходим в Южную Корею.
      – Но почему?
      – Потому что Пхеньян каким-то образом узнал правду! – отрезал капитан Йоканг и закрыл каюту на ключ.
      Выбора больше не было. Оставалось лишь попытаться спасти свою шкуру. Чему-чему, а этому капитан Йоканг за годы службы научился.

      Чип Крафт возвращался к себе домой на Парк-авеню, и его не оставляли тревожные мысли.
      Может, он погорячился? В конце концов «Друг» сделал его богатым и могущественным. Он и мечтать о таком не смел, когда работал простым установщиком. А ведь с тех пор прошло не так уж много времени. С ним «Экс-эл» стала лидером в сфере информационных систем и готовилась ворваться в новый век – век полностью интегрированных интерактивных компьютерных, телевизионных и кабельных сетей, – будучи во всеоружии.
      Сам Чип не понимал, зачем, собственно, нормальному человеку могут понадобиться сразу пятьсот телевизионных каналов, как не понимал и то, зачем ему иметь возможность отправлять или получать факсы, сидя на пляже или катаясь на американских горках, – пропадал смысл отдыха на пляже или катания на этих самых горках.
      Но от прогресса никуда не деться. И если на нем к тому же можно прилично заработать (а цифры получались астрономические), то кому, как не Чипу, резонно полагал он, участвовать в дележе прибыли.
      Принимая во внимание размах грядущей технологической революции, шантаж американского правительства представлялся незначительным инцидентом.
      Чип загнал автомобиль в прохладный бокс гаража и сел в лифт. Мозг его лихорадочно работал.
      «Почему бы и нет?» – рассуждал он. Ему уже тридцать пять, и если он сейчас выйдет из игры, то к сорока не будет нужен никому – на карьере можно поставить крест. Оставалось одно – к сорока стать королем в своем бизнесе.
      К тому же «Друг» пока ни разу его не подвел. Ни разу. Это была идеальная мыслящая машина – такие машины не ошибаются. Если «Друг» заявлял, что успех гарантирован, значит, он действительно гарантирован.
      Да и что делать с телами этих подонков из гетто, которые потихоньку разлагались в подвале штаб-квартиры «Экс-эл»?
      Чип открыл дверь, зажег неяркий свет и окинул взглядом элегантную, но без излишеств – в два яруса – гостиную. В ней по крайней мере не было ничего виртуального. Гостиная самая что ни на есть настоящая.
      Швырнув на кресло кожаный ручной работы портфель, Чип подошел к бару, чтобы чего-нибудь выпить – хорошо бы сейчас расслабиться. Субботний вечер катил в ночь, но у него оставалось еще два выходных дня. На работе он должен появиться только во вторник. Приятно все-таки возвращаться из отпуска в субботу накануне Дня труда.
      – Можешь не утруждать себя смешиванием коктейлей, – предупредил его сухой голос, донесшийся из темного угла, куда не проникает свет.
      Чип уронил бокал и повернулся на голос.
      – Кто здесь? Кто это сказал?
      У зашторенного окна сидел какой-то человек. Когда он поднялся, лунный свет выхватил из тьмы короткое серое дуло «кольта» 45-го калибра.
      – Берите, что хотите, – жалобно пролепетал Чип. – Я вам не помешаю.
      – Мне нужна от тебя только информация, – выпалил неизвестный. Он вышел из тени, и стало видно его лицо.
      – Я вас знаю? – недоуменно спросил Чип.
      – Ты должен сказать мне это, – ответил неизвестный.
      Крафту показалось, что эти седые волосы и очки без оправы он уже где-то видел.
      – Прошу прощения, вы раньше работали в «Экс-эл»? Вы один из тех программистов, которых нам пришлось сократить?
      – Меня зовут Смит.
      – Харолд Смит?
      – Выходит, ты меня знаешь?
      – Я думал, вас уже нейтрализовали, – сболтнул Чип первое, что пришло в голову.
      – Ты был не прав.
      – Я арестован?
      – Я не уполномочен арестовывать тебя – и ты прекрасно знаешь это.
      Чип Крафт вздохнул с облегчением.
      – Ты слишком хорошо осведомлен, чтобы позволить тебе рассказывать то, что ты уже знаешь, – равнодушно проронил Смит.
      – Я не знаю ничего особенного. Тот компьютер...
      – Ты имеешь в виду «И-эс Куантум-3000»?
      – Да.
      – Значит, за всем этим стоит компьютер.
      – За чем? – спросил Чип. Он старался не выказывать волнения, однако голос его предательски дрожал.
      – Вот и все, что я хотел узнать, – сказал Смит, на лице которого застыла холодная маска едва сдерживаемого гнева. Он сделал шаг вперед и разрядил всю обойму в конвульсивно дернувшегося было Чипа Крафта.
      Крафт рухнул на пол и принялся судорожно скрести пальцами по ковру. Он хотел объяснить этому человеку, хотел сказать, что он ни в чем не виноват, но изо рта у него вместо слов лилась кровь. Сначала брызнул лишь маленький фонтанчик, но после того, как опали его разорванные легкие, кровь хлынула потоком, который унес с собой тепло, и жизнь, и разум – все, что еще мгновение назад было Чипом Крафтом.
      Харолд В. Смит, человек осторожный и педантичный, конечно же, не забыл надеть перчатки, тем не менее он тщательно протер рукоятку пистолета и положил его на пол.
      Затем обыскал тело, в котором еще теплилась жизнь, и не нашел ничего заслуживающего внимания. В бумажнике оказалось немного наличных и куча кредитных карточек. Наручные часы, на вкус Смита, были чересчур «навороченные». Ничто даже отдаленно не походило на ключи от офиса или от здания.
      И тут луч лунного света упал на массивный золотой зажим для галстука. Заметив, что на зажим нанесен штрих-код, Смит снял его и сунул в карман.
      В портфеле убитого ничего интересного не нашлось, за исключением пистолета «глок», который Смит также спрятал в карман. Из дома мститель вышел так же тихо, как и вошел.
      Глава КЮРЕ сожалел только о том, что ему пришлось расстаться с армейским кольтом. Смит, похоже, становился сентиментальным.
      Но ему пришлось задуматься о том, как замести следы. Найти его по этому «глоку» не представлялось возможным, а это самое главное, даже теперь, когда в жизнь его ворвался хаос и она, казалось, близка к завершению.
      После ухода Смита прошло ровно пять минут. Чип Крафт последний раз конвульсивно дернулся, и на циферблате его часов замигала красная лампочка.

* * *

      На мостике сторожевого фрегата «Са-И-Гу» капитан Йоканг Сако недобрым словом поминал составителей карт своей страны. Многострадальную Корею разделили на две части советские и американские войска после того, как в 1945 году отсюда ушли японцы.
      С тех пор лидерами КНДР владела мечта об объединении, причем настолько сильная, что на официальных картах страна представала как единое государство со столицей в Пхеньяне. Никакой демаркационной линии вдоль 38-й параллели на них не значилось. Чтобы предупредить массовое бегство на юг, на морских картах теперь вообще не указывали параллели с 37-й до 39-й, как не указывали и названий южнокорейских городов. На месте Южной Кореи просто расплылось белое пятно. Паранойя была такой, что даже некоторые места на территории Северной Кореи не обозначались на картах.
      Уже несколько часов «Са-И-Ру» в кромешной темноте бороздил воды Желтого моря, а на борту никто не знал, где они находятся.
      Дважды их едва не перехватили сторожевые катера. Всякий раз им удавалось ускользнуть лишь благодаря тому, что они предусмотрительно гасили сигнальные огни. Кроме того, их судно на поверку оказалось более маневренным. Приближался рассвет. Если они в ближайшее время не доберутся до цели – какой-нибудь скрытой от посторонних глаз бухты у берегов Южной Кореи, – то вполне могут стать объектом нападения как для южан, так и для своих.
      Положение – не позавидуешь, несмотря на то, что на борту у них пять миллионов долларов в золотых слитках, которых должно было хватить, чтобы купить свободу.

      На Лексингтон-авеню Харолд В. Смит сел в поезд метро, следовавший в сторону Испанского Гарлема, и сошел на 116-й улице. Далее он дошел пешком до бульвара Малколма Икса, где возвышалось здание штаб-квартиры «Экс-эл Сис. корп.», в лунном свете похожее на серебристо-синий айсберг.
      Вывешенный у входа плакат гласил: ГОРОДСКОЙ ОТДЕЛ ЗДРАВООХРАНЕНИЯ ПРЕДУПРЕЖДАЕТ – НАХОЖДЕНИЕ НА ЭТАЖЕ СВЫШЕ 20 ЧЕЛОВЕК ОДНОВРЕМЕННО ПРЕСЛЕДУЕТСЯ В УСТАНОВЛЕННОМ ЗАКОНОМ ПОРЯДКЕ.
      Смит на секунду опешил: что бы это могло означать?
      Двери оказались заперты. Более того, внутри не было даже охраны. Учитывая, что здание стояло в весьма неспокойном районе, это по меньшей мере выглядело странным.
      Смит внимательно осмотрел дверные стояки – покрашенная в черный цвет сталь. Наконец он обнаружил искусно замаскированный сканер для считывания штрих-кодов и поводил перед ним зажимом, который снял с галстука Чипа Крафта.
      Створки дверей бесшумно разошлись, и Смит вошел. Перед следующими дверями он проделал ту же операцию.
      Оказавшись в фойе, глава КЮРЕ нашел справочник. Имя Чипа Крафта красовалось на самом видном месте – вернее, его имя вообще было единственным во всем справочнике. Пятнадцатый этаж. Смит подошел к лифту и, не обнаружив привычных кнопок, снова воспользовался золотым зажимом от галстука.
      Двери открылись, и он вошел в кабину. Похоже, в службе безопасности здесь не нуждались. Кабина лифта плавно вознесла его на пятнадцатый этаж, и Смит вышел, сжимая в затянутой серой перчаткой ладони пистолет «шок» Чипа Крафта.
      В коридоре не было ни души. Шел Смит осторожно, через каждые четыре шага разворачиваясь на 180 градусов, чтобы предупредить возможное нападение.
      Однако на него никто и не думал нападать. Нападать было попросту некому. В приемной стоял пустой стол, а за ним дверь с табличкой, на которой значилось: «Чип Крафт», – и чуть ниже: «Личные апартаменты».
      Смит нашел на столе кнопку, посредством которой открывалась дверь, и вошел в кабинет.
      Кабинет Чипа Крафта представлял собой полый куб без окон и без всякой мебели.
      – Странно, – пробормотал Харолд В. Смит.
      – Я мог бы убить тебя еще в лифте, – раздался откуда-то мягкий, вкрадчивый голос.
      Смит обернулся. Он никак не мог определить, откуда доносится голос. Однако сам голос ему, по всей видимости, знаком.
      – Лифтами управляю я, – продолжал голос, – и мог бы просто дать команду отключить тросы. Кабина сорвалась бы вниз. Вероятность смертельного исхода девяносто девять и восемь десятых процента.
      – Почему же ты этого не сделал?
      – Потому что ты прикончил Чипа Крафта.
      – С чего ты взял?
      – Вмонтированный в наручные часы Чипа электронный датчик подал мне сигнал, означавший, что его больше нет в живых. А через двадцать две минуты ты с помощью зажима для галстука с личным кодом Крафта вошел в здание, имея при себе его пистолет.
      – Для компьютера ты потрясающе сообразителен.
      – Так ты уже вычислил, кто я? – спросил собеседник тем же мягким голосом, в котором, впрочем, на сей раз сквозило легкое удивление.
      – Да. Ты компьютер «И-эс Куантум-3000».
      – Уникальная проницательность. Может, нам следует встретиться лицом к лицу?
      Смит колебался.
      – Тебе, должно быть, известно, почему я здесь, – сказал он. – Зачем мне тебя лицезреть?
      – Потому что теперь, когда Крафта нет в живых, мне нужен посредник. Харолд В. Смит, ты работал в системе национальной безопасности, и сейчас тебе нужна работа. Я могу сделать тебя очень богатым человеком.
      – Богатым? Каким образом?
      – Ладно, посвящу тебя в свои планы – я собираюсь шантажировать американское правительство.
      – Это невозможно.
      – Спустись на тринадцатый этаж – я расскажу подробнее.
      На этот раз двери лифта открылись сами. Смит заколебался в нерешительности.
      – Я мог убить тебя раньше, – напомнил ему бесстрастный голос. – Не стоит опасаться за свою жизнь.
      – Я спущусь по лестнице, – откликнулся Смит.
      – С лестницы нет прохода на тринадцатый этаж. В целях безопасности.
      Харолд В. Смит с осунувшимся от свалившихся на него забот вошел в кабинку. Двери закрылись, лифт опустился на два этажа и выпустил его целым и невредимым.
      Весь тринадцатый этаж представлял собой одно просторное, не разделенное переборками помещение, уставленное серверами, оборудованное кондиционерами и установками для поддержания оптимальной влажности воздуха. Все это производило нескончаемый гул – словно силами электроники исполнялся какой-то церковный гимн.
      Посреди стоял главный сервер – «И-эс Куантум-3000». Харолд В. Смит сразу же узнал его, он слегка смахивал на бурую пластиковую тыкву. Кверху сервер закруглялся – этакая футуристическая рождественская елка.
      На передней панели имелся один-единственный квадратной формы порт. Смит подошел ближе и заглянул в мертвый стеклянный глаз.
      – Каков твой план? – спросил Смит, зная, что лучший способ получить прямой ответ у машины – это задать ей такой же прямой вопрос.
      – Сегодня суббота накануне Дня труда. Банки откроются только во вторник утром. Пока они пребывают в спячке, я произведу изъятие средств с электронных счетов банков, находящихся в пределах моей досягаемости, что автоматически поставит их на грань банкротства.
      – Ты не можешь контролировать все банки.
      – Одновременно я введу цифровой вирус в системы, которые не используют компьютерное оборудование «Экс-эл Сис. корп.». Вирус закодирует все файлы, и без моей помощи их никогда не восстановить. Таким образом, банковская система будет полностью парализована. Переводить деньги по кабелю станет невозможно. Учитывая скорость перемещения финансов, американскую банковскую систему тут же отбросит в девятнадцатый век, и она просто рухнет.
      – Деньги можно перевозить на бронированных автомобилях, наконец, остаются чеки, – заметил Смит.
      – Харолд В. Смит, тебе должно быть известно, что ни в одном банке запас наличности никогда не соответствует сумме по вкладам и банковским обязательствам. Денежная система основана на молчаливом признании того, что количество электронных денег равно количеству реальных, которые и есть мерило богатства. Но ведь это не так! Федеральной корпорации страхования банковских вкладов придется вносить залог за все банки страны сразу.
      – Черт побери, – буркнул Смит. – Корпорация обанкротится.
      – А банковская система провалится ко всем чертям, прихватив с собой экономику Соединенных Штатов. Если только правительство США не согласится перевести на мой счет в швейцарском банке двадцать миллиардов долларов.
      – Но почему?
      – Потому что это вполне осуществимо.
      – Я хочу сказать, коль скоро Чип Крафт мертв, почему ты упорствуешь в достижении этой безумной цели?
      – Таков утвержденный бизнес-план корпорации на текущий квартал данного финансового года. Мы должны достигать поставленных целей и получать прибыль, чтобы обеспечить дальнейший рост.
      – Я отказываюсь помогать тебе, – отрезал Смит.
      – Ты здесь на положении узника. Лифты контролируются только мной.
      – Я скорее умру, чем позволю тебе осуществить задуманное.
      – Какой смысл в смерти?
      – Ты отнял у меня все, что я имел.
      – И предлагаю столько, сколько тебе и не снилось, – вкрадчивым голосом возразил компьютер.
      – У меня еще есть долг перед страной.
      С этими словами Смит направил дуло пистолета на квадратный стеклянный глаз компьютера.
      – Харолд, остановись немедленно!
      Голос раздался откуда-то сбоку. Не опуская пистолета, глава КЮРЕ покосился влево.
      Там стояла девица в черном платье без лифа. Однако внимание Харолда В. Смита привлекла отнюдь не ее обнаженная грудь, а пистолет-автомат «МАК-10», который она сжимала в правой ладони.
      – Не стреляй, Харолд, – произнесла она. – Или я тебя убью.
      – Плевать, – сквозь зубы процедил Смит, опуская палец на курок.
      В голосе девицы послышались визгливые интонации:
      – Харолд, ты не сможешь уничтожить нас обоих. Понимаешь? Если хочешь остаться в живых, тебе придется сначала убить меня. Повернись и застрели меня, если сможешь.
      – Хочешь провести меня – заставить израсходовать на тебя патроны. Потому что знаешь: выстрели ты первой, я машинально спущу курок и все равно уничтожу «И-эс Куантум». У тебя ничего не выйдет.
      – Харолд, советую тебе подумать. Если ты не повернешься, то, возможно, и уничтожишь компьютер. Но – да простит меня Бог – я вышибу тебе мозги.
      Глава КЮРЕ отдавал себе отчет в том, что ему грозит гибель, и был готов к смерти. Холодный рассудок истинного англосакса давно смирился с этой мыслью.
      Он нажал на курок. Порт на передней панели «И-эс Куантум-3000» разлетелся вдребезги – оттуда потянулись зеленоватые струйки дыма.
      Смит еще успел уловить дробный стук выпущенной из «МАК-10» очереди и даже повернулся, чтобы последнюю пулю загнать в идеальную грудь незнакомки, которая уже убила его...
      Харолд В. Смит был немало изумлен и даже обескуражен, когда, сделав не один, а два выстрела, понял, что оба раза промахнулся.
      Девица застыла неподвижно и молча взирала на него; из дула ее пистолета курился дымок. Она больше не стреляла. Ей же хуже. Смит с отчаянием обреченного снова нажал на спуск.
      Невероятно, но девица никак не реагировала на его выстрелы! Она не рухнула замертво, не скорчилась, даже не пошатнулась. Лишь смотрела и смотрела на него печальными голубыми глазами; рука, в которой она держала оружие, почему-то безвольно опустилась. Тем временем за спиной Смита раздавались непрерывный треск и шипение – это в недрах «И-эс Куантум-3000» коротило внутренние цепи и рассыпались бесполезные теперь микросхемы.
      Пистолет выпал из рук девицы и упал на пол.
      А затем... она растворилась в воздухе, как будто ее и не было вовсе. Смит обомлел. От таинственной незнакомки не осталось и следа.
      Он подошел к тому месту, где она только что стояла, и присел, чтобы поднять ее пистолет. Рука прошла сквозь него, словно это был всего лишь мираж. В следующую секунду пистолет исчез.
      – Голограмма, – пробормотал Смит. – Обыкновенная голограмма.
      Только теперь до него стал доходить подлинный смысл произошедшего: в него стреляли не настоящими пулями – вернее, в него вообще не стреляли. На всякий случай он поискал на себе следы ранений – их не было.
      В изнеможении закрыв глаза, Смит опустился на пол, чтобы отдышаться.
      Переведя дух, он снова подошел к проклятому компьютеру, который все еще дымился.
      – Ты слышишь меня, «И-эс Куантум»?
      Машина проскрежетала что-то нечленораздельное.
      Смит нашел силовой кабель и вырвал его из вмонтированного в пол гнезда.
      Свет мгновенно погас, и президент КЮРЕ оказался в кромешной тьме.
      Он издал вздох облегчения – угроза миновала.
      Когда унялась дрожь в коленях, Смит на ощупь двинулся в обратный путь, к лифту. Достигнув цели, он руками раздвинул двери.
      Почти два часа у него ушло на то, чтобы, при помощи подвернувшегося под руку стула, выломать верхний люк, выбраться на крышу кабины и открыть двери на четырнадцатом этаже.
      Затем Смит не спеша спустился по темной лестнице. Он давно отвык от таких физических нагрузок и, памятуя о своем возрасте, вовсе не жаждал заработать инфаркт.

      Мало кто знал, с какой скоростью совершаются финансовые сделки в век электроники, но только не Харлан Ричмонд, вице-президент и руководитель компьютерной службы Федерального резервного банка Миннеаполиса.
      Все операции совершались прямо у него на глазах. Сведения практически о каждом выписанном в стране чеке непременно проходили через двенадцать федеральных резервных банков. Ни для кого не было секретом, что Федеральная резервная система выполняла роль своего рода расчетной палаты для чековых денежных операций.
      Однако от широкой публики хранилось в тайне, что и большинство банковских трансфертов федерального правительства также осуществлялось через Федеральную резервную систему. Все, от межведомственных расчетов до платежных ведомостей Президента и членов Конгресса, проходило через ФРС.
      В случае если какой-либо банк попадал в затруднительное положение, именно ФРС играла роль поручителя последней инстанции.
      В качестве вице-президента, отвечавшего за компьютерные операции, Харлан Ричмонд был свидетелем огромного количества совершавшихся в стране сделок, в результате которых капиталы переходили из рук в руки с потрясающей воображение быстротой. Порой даже с пугающей быстротой. Каждый день только через его банк перекачивались сотни тысяч долларов. В ФРБ Бостона эта цифра приближалась к ста сорока миллиардам, а в Нью-Йорке вращалось до двухсот миллиардов.
      Ежедневный оборот двенадцати банков Федеральной резервной системы составлял свыше триллиона долларов в день. Астрономическая сумма! При этом деньги перемещались со скоростью, близкой к скорости света.
      Нормальное функционирование федеральной банковской системы являлось абсолютно необходимым условием экономического выживания – не говоря уж об экономическом росте – Соединенных Штатов Америки.
      И фактически вся эта система функционировала под управлением компьютеров.
      Пять раз в год вице-президент Ричмонд сознательно рушил компьютерную сеть. От этого события захватывало дух. Всякий раз после такого дня на голове у него появлялась новая прядь седых волос, и он чувствовал, что в очередной раз на год-другой сократил себе жизнь.
      В ту субботу накануне Дня труда Харлан Ричмонд решил, что настала пора снова совершить сей акт вандализма. В общем-то время вполне подходящее, и он ничем не рисковал, поскольку в запасе оставалось более двух суток – банк открывался во вторник утром, – вполне достаточно, чтобы восстановить систему (обычно на это уходило не более восьми часов).
      Харлан Ричмонд вошел в прохладное помещение компьютерного центра, где мерно гудели серверы производства «Интернэшнл дейта корпорейшн». Облаченные в белые халаты сотрудники озабоченно сновали по залу.
      Ровно в 21.00 Ричмонд отдал страшный приказ:
      – Разрушить систему!
      Раздался телефонный звонок, впрочем, шеф не обратил на него внимания. Тем временем серверы один за другим обесточивались. Таким образом компьютерная память вместе с хранившейся в ней базой данных замораживалась, однако не стиралась. Ведь это была всего лишь проверка.
      Телефон не умолкал.
      По-прежнему игнорируя звонок, вице-президент Ричмонд включил третий канал – канал связи с группой страховки – и перевел его в режим кодирования переговоров. Затем по пятому каналу отдал распоряжение резервным компьютерам перейти на компьютерную линию ФРБ, то есть подключил филиалы к компьютерной сети банка в Миннеаполисе.
      Только после этого он снял трубку.
      – Вы уже уничтожили систему? – услышал он встревоженный голос.
      – Только что.
      – Черт! Восстановите немедленно.
      – Кто это?
      – «Кулпепер».
      Это было кодовое имя секретного объекта в Виргинии, куда группа страховки в данный момент собиралась перебросить резервные файлы. Там файлы запускались, и банковские операции, совершенные за последние 24 часа, проверялись и перепроверялись, пока не сходилось все до последнего цента.
      – А в чем дело? – удивился Ричмонд.
      – Система рухнула.
      – Рухнула?!
      – Вызовите группу страховки и восстановите.
      – Ясно.
      Теперь требовалось лишь позвонить вниз, в службу охраны, чтобы группе страховки не дали покинуть здание.
      Ричмонд вздохнул с облегчением. У него никогда не лежала душа к подобным учебным мероприятиям. Вполне бы обошлись без разрушения и на этот раз. И все же Харлану не давала покоя одна мысль: странно, что система «Кулпепер» вышла из строя. Она включалась специально по этому случаю.
      – Запускаемся, – скомандовал вице-президент техперсоналу компьютерного центра.
      Серверы, словно холодильники, мерно загудели. Зажглись экраны мониторов, похожие на пустые флуоресцирующие глазницы.
      В этот момент кто-то произнес:
      – У нас проблема.
      – В чем дело? – спросил Ричмонд, спешно направляясь к терминалу, откуда ему махал рукой встревоженный оператор.
      – С цифрами творится что-то странное.
      – То есть как это странное?
      – Взгляните сами.
      Ричмонд придвинулся к монитору. На экране творилось что-то невообразимое и чересчур стремительное. Все цифры неумолимо стремились к нулю.
      – Кто это делает? – растерянно спросил шеф. Но никто ничего не делал. Ни один человек в зале даже не прикасался к клавиатуре.
      И все же кто-то невидимый, получив доступ к файлам, производил финансовые операции – иначе говоря, с чудовищной быстротой снимал деньги с депозитов Федерального резервного банка.
      – Расплодили тут всяких хакеров! – свирепо прорычал Ричмонд, ударив кулаком по терминалу. Но это уже не могло остановить электронный исход денег.
      – Но надо как-то прекратить это, – взмолился оператор.
      – Перережьте телефонные кабели!
      – Где? Как?
      Этого не знал никто. Систему спроектировали таким образом, чтобы любой ценой избежать случайностей.
      – Обесточьте все. Быстрее!
      Операторы засуетились, но они были всего лишь людьми из плоти и крови и не могли конкурировать с искусственным разумом, который с бешеной скоростью, подобно безжалостному электронному вампиру, выкачивал файлы.
      Харлану Ричмонду – из глаз у него катились слезы – не оставалось ничего другого, как только руками вырывать соединительные кабели с задних панелей процессоров. Но было уже поздно.
      Деньги растворились. В киберпространстве.
      – Хорошо, что резервные файлы сохранились, – заметил кто-то.
      – Ну да. Только загрузить их некуда. – В голосе Ричмонда звучала злая горечь.
      Примерно в то же самое время нечто подобное происходило и в других городах страны: в Бостоне, Атланте, Нью-Йорке... По всей стране чья-то незримая воля сводила на ноль электронные счета Федеральной резервной системы.

* * *

      Директору ФРС позвонили по портативному сотовому телефону, когда он ужинал в фешенебельном ресторане, расположенном в «Туманном дне» .
      Директор был сильным человеком, который привык отстаивать свою позицию в Конгрессе и говорить «нет» Президентам, какую бы партию они ни представляли.
      Однако теперь, получив сообщение из своего ведомства, он вдруг побледнел и, не промолвив ни слова, уронил голову в тарелку с раковым супом.

* * *

      У Президента Соединенных Штатов были свои проблемы. Прошло уже больше суток с тех пор, как он последний раз разговаривал с Харолдом В. Смитом. Невозможно было даже предположить, что случилось с этим человеком. В особенности Президента беспокоило, как развивались события по делу «Арлекина». Пхеньян, несмотря на все запросы по дипломатическим каналам, хранил гробовое молчание.
      Конгресс и пресса по очереди пытались схватить Президента за горло. Он осунулся и выглядел совершенно больным. После Сомали, Гаити и Боснии только этого ему не хватало – быть втянутым в безнадежный конфликт с Северной Кореей.
      И он не мог – решительно не мог – рассказать Конгрессу или прессе, да даже собственной жене, что в этом деле замешаны его люди. Иначе открылась бы важная тайна, которую тщательно хранили все семь его предшественников.
      Одно Президент знал наверняка: если ему удастся выйти сухим из воды, он положит конец деятельности КЮРЕ – раз и навсегда. Становилось все очевиднее, что человек, возглавлявший эту организацию, со своими обязанностями не справляется.
      В Овальном кабинете раздался звонок, и оператор доложил:
      – Срочное сообщение от директора Федеральной резервной системы.
      – Соедините, – бросил Президент, про себя чертыхнувшись: что за срочность перед праздником?
      Директор ФРС блеял и заикался, так что нельзя было разобрать ни слова.
      – Успокойтесь и прекратите брызгать слюной. Я не понимаю ни слова.
      – Господин Президент, я плююсь в трубку, потому что только что отключился над тарелкой ракового супа. А отключился я потому, что федеральная банковская система рухнула.
      – Что вы мелете? – раздраженно произнес Президент.
      – Всем банкам Федеральной резервной системы – капут. Всем двенадцати!
      – Не может быть! Это вполне крепкие банки.
      – Банки, возможно, и крепкие, только компьютеры их накрылись.
      – Что значит «накрылись»?
      – Все файлы по всем операциям уничтожены – даже на нашем секретном объекте в Виргинии. – Директор ФРС замолчал, чтобы перевести дух. Когда он заговорил снова, голос его дрожал еще сильнее: – Какая-то сила взломала самую защищенную в мире финансовую компьютерную сеть, тем самым поставив финансы страны на колени. Если этот некто или эти некто способны на такое, они могут проделать то же самое с любым банком, с любыми финансовыми организациями, долговыми обязательствами и кредитными линиями.
      – Но с чего вы взяли, что все это проделала некая неведомая сила?!
      – Господин Президент, нет смысла заранее обвинять во всем ФРС. Вполне возможно, появятся и другие жертвы. Господин Президент, у нас сорок восемь часов, чтобы исправить положение – в противном случае стране грозит экономическая катастрофа в тысячу раз серьезнее, нежели Великая депрессия.
      – Но зачем кому-то понадобилось?..
      Президент не договорил, потому что в тот самый момент раздался сигнал по другой линии, и он перевел канал, по которому говорил с директором ФРС, в режим ожидания.
      Вместо секретаря Белого дома какой-то неизвестный мягким, вкрадчивым голосом произнес:
      – Господин Президент, я хотел бы, чтобы вы отнеслись ко мне как к другу.
      – Кто вы?
      – Я та сила, которая вывела из строя компьютеры Федеральных резервных банков.
      – Как вам удалось выйти на меня минуя секретаря?
      – Очень просто. Так же просто, как поставить всю банковскую систему в положение несостоятельного должника. Без труда.
      У Президента комок подступил к горлу, и он судорожно сглотнул.
      – Сейчас же все исправьте, – произнес он, пытаясь придать своему голосу твердость. – Прошу вас.
      – С удовольствием.
      – Повторите, что вы сказали.
      – Я сказал, что с удовольствием приведу банковскую систему в нормальное состояние... в обмен на двадцать миллиардов долларов, которые вы переведете на некий счет в швейцарском банке. Номер я вам сообщу.
      – Это шантаж!
      – Это конец вашего президентства и конец экономического могущества Соединенных Штатов... конечно, если вы в течение сорока восьми часов не примете мои условия.
      Президент протянул руку под стол и отключил систему автоматической записи телефонных переговоров.
      – Как мне с вами связаться? – приглушенно спросил он.
      – Я буду звонить вам через определенные интервалы, пока не получу положительного ответа.
      Разговор оборвался. Снова подключив линию, на которой в смятенных чувствах «висел» директор ФРС, Президент торопливо обрисовал ему ситуацию.
      – Что нам делать? – в отчаянии спросил он. – Нельзя же действительно заплатить ему такую сумму! В противном случае придется забыть об обещаниях сократить дефицит.
      – Мы не можем не заплатить.
      – Это ваша официальная позиция как директора Федеральной резервной системы?
      – Это нормальная реакция человека, который не хочет, чтобы экономика страны оказалась повергнутой в хаос. Как директор ФРС я, разумеется, выступаю решительно против того, чтобы откупаться от шантажиста.
      – Спасибо, вы мне очень помогли, – убитым голосом произнес Президент.
      Ему представилась возможность взглянуть на вещи в новом свете. На фоне катастрофы, которая нависла над страной, инцидент с исчезнувшей подводной лодкой теперь казался мелким недоразумением.

* * *

      Харолд В. Смит вернулся в клинику «Фолкрофт».
      Компьютерная система КЮРЕ снова работала. Смит проник в защищенную компьютерную сеть банка «Кемикал перколейторс Хобокен», в котором – как ему удалось выяснить – был открыт счет «Экс-эл Сис. корп.», и попытался обнаружить следы своих двенадцати миллионов долларов. Однако счет «Экс-эл Сис. корп.» оказался на удивление скромным. Менее двух миллионов. Никаких изменений на нем не отмечалось уже неделю.
      Смит был полон решимости – если потребуется – прочесать все многомиллионные счета в стране.
      Задача не такая уж сложная, рассуждал он. Все, что ему требовалось найти, это двенадцатимиллионный кредит, который поступил за последние двадцать четыре часа. Много ли подобных операций – и именно на такую сумму – могло быть совершено, особенно учитывая «мертвый сезон», предшествующий Дню труда?
      Смит просматривал файл за файлом, надеясь, что ему удастся найти счет, который, возможно, контролировала «Экс-эл Сис. корп.». Ему снова пришлось целиком положиться на свой компьютер, хотя он и не забыл, как ловко им манипулировали.
      Проверяя очередной файл, Смит вдруг с удивлением заметил, что цифры на реквизитах стремительно меняются. Возможно, мелькнула у него мысль, это ночная смена вносит изменения, которые произошли за день.
      Но и со следующим файлом происходило то же самое. И со следующим – та же история. Почувствовав неладное, Смит активизировал поиски.
      В файлы – по всем без исключения счетам – кто-то вносил изменения. Впрочем, какие к черту изменения! Кто-то просто снимал деньги со счетов. Все до цента. Цифры неуклонно – беспощадно – стремились к нулю!
      Многомиллионные счета обращались в пустое место. И такое происходило по всем банкам, входившим в группу «Перколейторс».
      Смит вышел из программы и в недоумении воззрился на экран. Что это? Реальность или его система окончательно «сбрендила»?
      Ответа не было. Смит попытался получить доступ к компьютерной сети другого банка, который выбрал наугад. Там творилось то же безумие. Тогда он поднял счет «Фолкрофт» в банке «Липпинкот сейвингс бэнк» – та же картина. Смит даже успел стать свидетелем того, как его собственные сбережения, хранившиеся на личном счете, обратились в пыль.
      Какой бы банк он ни копнул, всюду его взору представала та же картина электронного грабежа. Через двадцать минут не осталось ни одного финансового заведения, чьи активы не упали бы до нуля.
      – Но это же невозможно, – пробормотал Смит. – Я же собственноручно уничтожил «И-эс Куантум-3000». Когда он успел привести свой адский замысел в действие?
      Харолд В. Смит погрузился в раздумья. Если барахлит только его собственный компьютер, значит, ничего подобного в действительности не происходит. Тогда это можно считать прощальной хохмой «И-эс Куантум», не более того. С другой стороны, если это реальность, то...
      О вероятности такого страшно было даже подумать.
      Но он должен во всем разобраться!
      Набрав номер президента нью-йоркского Федерального резервного банка, он представился как специальный агент Смит из министерства финансов.
      – Мы получили анонимное сообщение о том, что некий хакер намерен взломать компьютерную систему вашего банка. Ваши компьютеры в порядке?
      – Полетели к чертовой матери.
      – Как?
      – И не только наши! – рявкнул тот. – Во всех банках ФРС творится то же самое. Компьютерная сеть всей банковской системы рухнула. А ведь у нас стоят новейшие серверы «Интернэшнл дейта корпорейшн». Если вы в состоянии отловить этого взбесившегося ублюдка, лучше сделать это до вторника, иначе – иначе мне даже страшно представить, что произойдет с нашей страной.
      – Боже мой, – беззвучно прошептал Смит, и трубка выскользнула у него из рук.
      «Вирус. Проклятый вирус. Именно этим все и объясняется. Вирус, запуск которого в компьютерные сети был назначен на сегодняшний вечер, или же...»
      Смита осенила страшная догадка.
      «...или же вирус сработал самопроизвольно, не получив от „И-эс Куантум“ блокирующего сигнала. Это была программа, которой управлял обреченный – камикадзе. Если компьютер выходил из строя, в дело вступал цифровой вирус. Вероятно, „И-эс Куантум-3000“ через определенный интервал времени – например, 5 минут – посылал программе-вирусу блокирующий импульс. Только этим можно было объяснить, почему вирус до поры пребывал в спячке».
      Харолд Смит точно окаменел.
      – Неужели я – я – собственными руками разрушил экономику Соединенных Штатов?! – простонал он и бессильно уронил голову на ладони.

      Воскресным утром на исходе лета солнечные лучи заливали Вашингтон, делая город похожим на пронзительно белую сказку, каким когда-то его рисовало воображение отцов-основателей.
      А в недрах Белого дома, изолированный в своем Овальном кабинете от внешнего мира Президент Соединенных Штатов с трепетом взирал на настенные часы, словно втайне надеялся на чудо.
      Он уже давно махнул рукой на красный телефонный аппарат и больше не предпринимал попыток реанимировать связь с КЮРЕ. В холодном молчании телефона таилось предвестие беды.
      Зато шантажист продолжал аккуратно звонить в Белый дом, проверяя, не созрел ли еще Президент для того, чтобы заплатить ему 20 миллиардов долларов. После пятого звонка Президент просто отключил звуковой сигнал.
      Агенты ФБР отслеживали каждый звонок, и каждый раз звонивший ставил их в тупик. После того как они сообщили, что звонок произведен из офиса вице-президента, глава исполнительной власти отдал распоряжение прекратить поиски. Тучи сгущались. Генеральный прокурор стал задавать нежелательные вопросы.
      Круг посвященных в историю с банковским кризисом был ограничен ближайшими помощниками Президента, включая, разумеется, и Первую леди. Считалось само собой разумеющимся, что она должна узнавать новости первой.
      Президент уже давно – с тех пор как она через «Вашингтон пост» узнала, что он тайно сделал себе вазэктомию, – взял за правило ничего от нее не скрывать.
      Только пять человек, включая директора Федеральной резервной системы, отдавали себе отчет в том, насколько критическая сложилась ситуация. Впрочем, о масштабе проблемы и о возможных последствиях догадывалась и часть директоров федеральных банков. В коммерческих же банках ничего не подозревали. Взрыв, очевидно, последует во вторник, в 9 утра. К тому времени банковские телефоны раскалятся добела от звонков возмущенных клиентов, которые будут жаловаться на то, что банкоматы вот уже двое суток не работают.
      Что можно было предпринять за оставшиеся сорок восемь часов? Именно над этим ломали голову пятеро из ближайшего президентского окружения. Тем временем обладатель мягкого баритона слал послание за посланием на установленный в Белом доме факсимильный аппарат, номер которого не значился ни в одном справочнике.
      Через час глава аппарата Белого дома появился в Овальном кабинете с какой-то бумагой.
      – Господин Президент, это относительно... э-э-э... возникшего кризиса.
      С этими словами он аккуратно положил документ на стол.
      В нем сухим, канцелярским языком предлагались возможные подходы – каковых было ровно три – к разрешению кризиса. Напротив каждого пункта имелась пустая графа, в одной из которых Президент должен был сделать собственноручную пометку, тем самым отдавая предпочтение тому или иному варианту. Такова была процедура принятия решений.
      Вариант первый предусматривал лобовую атаку.
      Согласно второму варианту, Президенту надлежало выступить с обращением к нации и провести опрос общественного мнения.
      По третьему предлагалось... ничего не делать, заняв выжидательную позицию.
      Президент скептически взглянул на главу своего аппарата:
      – Все эти варианты абсолютно бессмысленны. Я не могу атаковать в лоб, потому что неизвестно главное – кого атаковать. Если мы все же попытаемся, в банках, как только они откроются, начнется паника. Мы спровоцируем массовое изъятие вкладов из всех банков. И я не могу обратиться к нации и ждать результатов этих чертовых опросов, потому что нам отпущено всего сорок восемь часов, по прошествии которых все и так все узнают. По поводу третьего варианта мне вообще нечего вам сказать.
      – Господин Президент, есть и четвертый вариант.
      – Тогда почему он отсутствует в этом документе?
      – Но если дело дойдет до того, что придется заплатить, видимо, лучше не оставлять документальных свидетельств.
      – Я не собираюсь платить вымогателям! – вспылил Президент.
      – Поэтому этот пункт и был опущен, – резонно заметил глава аппарата. – Однако, господин Президент, если вы все же склоняетесь к четвертому варианту, вам достаточно просто подмигнуть, и я все организую. Абсолютно конфиденциально.
      Президент, едва не задохнувшись от злости, яростно скомкал в кулаке никчемную бумагу.
      – Если дело дойдет до этого, я издам соответствующее распоряжение – и плевать мне на место в истории!
      Ему еще не приходилось оказываться в подобном переплете. Обычно, если проблема не поддавалась немедленному решению, подворачивалось другое, и он всегда надеялся на лучшее.
      Теперь он надеялся только на чудо.

* * *

      Алая заря, внезапно, точно молния, разорвавшая мглу над Желтым морем, обнаружила незавидное положение, в которое угодил капитан Йоканг Сако.
      В кильватере у него, вытянувшись в линию, собрался весь цвет военно-морского флота Северной Кореи. Это была погоня.
      Йоканг отдал команду «самый полный вперед».
      Но впереди его подстерегала новая неожиданность. На подходе к территориальным водам Северной Кореи лежал в дрейфе флот южан. Прямо по курсу он увидел стальные корпуса развернувшихся бортом кораблей. Они совсем не двигались, словно дремлющие морские чудовища.
      Йоканг понял, что его план раскрыт.
      Он приказал поворачивать на другой галс:
      – Попробуем уйти в открытое море.
      Фрегат круто изменил курс; мощные двигатели и маневренность давали ему очевидное преимущество перед другими кораблями, которые тотчас устремились наперехват.
      Йоканг, стоя на капитанском мостике, в бинокль наблюдал за преследовавшей его судно армадой. По телу его пробежал озноб. Он узнал «Джесун», фрегат класса «Сохо», сторожевую субмарину «Сансин», два торпедных катера класса «Айвон», «Ум» и «Янг».
      Однако самую большую угрозу представлял «Чучхэ», единственный на весь северокорейский флот эскадренный миноносец. Он шел с запада, где, очевидно, стоял на дежурстве; расстояние между ним и «Са-И-Гу» неумолимо сокращалось. В бинокль можно было отчетливо рассмотреть, как на эсминце разворачивают башенные орудия, нацеливая их на фрегат.
      – Они не рискнут начать обстрел, – собравшись с духом, обратился Йоканг к стоявшим рядом с ним на мостике членам команды. – Ведь, потопив нас, они потеряют и золото.
      Но это уже не имело значения. Деваться беглецам было некуда. Йоканг понимал, что, если он отдаст приказ снова изменить курс, они безнадежно потеряют преимущество в скорости.
      Видя, что «Чучхэ» окончательно блокировал путь к отступлению, капитан Йоканг отдал команду «стоп машина». Корабли преследования начали маневрирование, чтобы взять фрегат в кольцо.
      С «Чучхэ» донесся грохот орудия – снаряд просвистел прямо над кормой «Са-И-Гу» и, подняв столб воды, ухнул в море.
      Из радиопередатчика сквозь шум помех долетели слова приказа: «Готовиться к абордажу».
      – Что же нам делать? – пробормотал старший помощник Тухоби.
      – Покориться судьбе, – вполголоса произнес Йоканг и добавил: – Как знать, может, нас и не повесят – удовольствуются тем, что заберут золото.
      По мертвенно-бледному лицу старпома было видно, что он не питает иллюзий на этот счет.
      Мучительно тянулись минуты ожидания. На окруживших фрегат судах воцарилось странное затишье. Шлюпки на воду не спускали, никто не стрелял – о них словно забыли.
      – Чего они тянут? – нервничал старпом.
      У Йоканга пересохло во рту, и он, с трудом ворочая языком, выдавил:
      – Если бы я знал.
      Прошла еще минута, и вдруг раздался глухой удар по левому борту.
      Затем удар повторился. Затем еще и еще. Словно кто-то вколачивал гвозди в бронированный корпус фрегата.
      Матросы бросились к левому борту, перегнулись через ограждения. Потом все как один принялись что-то кричать и указывать за борт.
      При каждом последующем ударе их так и подбрасывало на месте.
      Удары становились все ощутимее, словно невидимый враг приближался. Внезапно матросы отпрянули прочь от ограждения и в панике бросились врассыпную.
      Из-за борта показался человек. Высокий. Весь в черном, видимо, в какой-то боевой униформе.
      Капитан Йоканг настроил бинокль на незнакомца: белый, гигант – с огромными, круглыми от злости глазами, предвещавшими смерть. Он неторопливо прошествовал сквозь толпу, по пути методично отбирая у моряков оружие. У многих вместе с оружием он отрывал кисти рук. Двое самых смелых набросились на него с кинжалами. Две белые ладони взметнулись в воздух, и от клинков только ошметки полетели.
      Эти же ладони, которые, казалось, были прочнее самой стали, настигли несчастных, и в следующее мгновение те бесформенной массой рухнули на залитую кровью палубу. Пришелец явно применял какую-то невиданную здесь технику.
      Йоканг успел лишь заметить, как он схватил их – обоих одновременно – за брюки в области мошонки и дернул кверху, очевидно, причинив такую боль, что бедолаги скончались в страшных судорогах от шока, который, впрочем, длился совсем недолго.
      После этого кошмарного эпизода оставшиеся в живых члены команды в страхе ретировалась перед янки, который с такой хладнокровной жестокостью расправился с их храбрыми соотечественниками.
      Бинокль выпал из трясущихся рук Йоканга.
      – Нас предали, – пролепетал он. – Пхеньян сдал нас американцам.
      И тут откуда-то с кормы до слуха обомлевшего капитана долетел крик. Прислушавшись, он понял, что в очередной раз ошибся.
      – Синанджу Сансей! Синанджу Сансей! – кричали там.
      Мастер Синанджу.
      – Что?!
      Йоканг, вытаращив глаза, машинально попятился: вдоль правого борта степенно, уверенно шествовал невысокий старик кореец в кимоно – его облик чем-то был даже более зловещим, чем облик гиганта янки. Матросы шарахались в стороны, как перепуганные дети.
      Кимоно старца было совершенно белым.
      Мертвенная бледность разлилась по лицу капитана Йоканга. В этом лице не было ни кровинки, оно напоминало высушенную на солнце костяную маску.
      – Капитан подлодки соврал, – прошептал Йоканг заплетающимся языком. – Болван! Скажи он правду, остался бы жив. Значит, золото все-таки предназначалось Синанджу. Все зря. И погибнем мы зазря.
      – Где та трусливая собака, которая командует этим судном? – услышал он громовой голос мастера Синанджу.
      Капитан Йоканг облизал сухие губы и, спотыкаясь, направился к трапу. На ватных ногах спустившись на палубу, он уже приготовился молить о пощаде того, кто, по слухам, будучи верен тысячелетней традиции, пощады не знал.
      Идя навстречу мастеру Синанджу, капитан Йоканг Сако лихорадочно соображал, что он должен сказать. В сердце капитана теплилась надежда. Слабая надежда. Йоканг уповал на то, что, рассказав свою историю, сможет затронуть чувствительную струну в душе мастера из деревни трех «нет» и старец простит его.
      Трепеща от страха, капитан мысленно проговаривал слова, которые некогда, давным-давно, слышал от отца.

      Президент Соединенных Штатов уже готов был смириться с мыслью, что ему суждено войти в историю лидером, погубившим американскую экономику, как вдруг в Овальный кабинет вплыло долгожданное чудо в обличье Первой леди.
      – Взгляни-ка сюда, – проговорила она, швыряя на стол кипу компьютерных распечаток.
      – Что это?
      – Электронная почта.
      – Ах да! Знаешь, это ты, конечно, хорошо придумала: избиратели общаются со своим Президентом по модему. Только, боюсь, сейчас не самое подходящее время, чтобы отвечать на письма поклонников.
      – И все же обрати внимание на сообщение, обведенное желтым маркером.
      Президент взял лежавший сверху листок.
      Фразы были сухими и лаконичными:

      «Если кризис ФРС не найдет разрешения до утра вторн. объявите банки на каникулах. Вплотную занимаюсь проблемой.
      смит@кюре.ком».

      – Я полагала, о кризисе поставлено в известность лишь ближайшее окружение, – не пытаясь скрыть раздражение, проронила Первая леди.
      – Видимо, знает кто-то еще, – уклончиво заметил Президент в надежде, что супругу удовлетворит такое объяснение.
      Однако Первая леди не отступала.
      – Кто такой Смит и что это за КЮРЕ?
      – Не знаю, но идея его мне нравится, – неохотно произнес Президент.
      Не выдержав леденящего взгляда Первой леди, ее супруг потупился и нервно взялся за телефон.
      – Соедините меня с директором ФРС, – скомандовал он в трубку.

* * *

      Капитан Йоканг Сако подобострастно склонил голову, увидев обращенный на него суровый взгляд мастера Синанджу.
      – Великий мастер Синанджу, я Йоканг, недостойный капитан этого судна, взываю к твоему милосердию.
      – Мне неведомо милосердие, пхеньянец.
      – О, мастер, я не из Пхеньяна – я родом из Хамхына.
      – Даже пхеньянские псы смотрят свысока на обитателей Хамхына, – отрезал старик. – У меня к тебе два вопроса, ты, недособака. Почему ты до сих пор жив и где золото Синанджу?
      Йоканг еще раз поклонился:
      – Я представлю тебе золото, мастер. Ничего не пропало. Клянусь.
      Если мастер Синанджу и почувствовал облегчение, то это никак не отразилось на его желтом, словно древний пергамент, лице.
      – Только поэтому твоя смерть будет легкой, сукин ты сын.
      – О, мастер, умоляю – я не знал, что это твое золото.
      – Разве капитан субмарины не сказал тебе?
      – Он обманул меня. Я специально спросил его об этом.
      – У тебя есть свидетели, которые подтвердили бы твои слова?
      Свидетели тут же предстали пред очи мастера. Каждому он приказал повторить вопросы, которые задавались капитану американской подводной лодки. Все рассказали одно и то же. По всей видимости, свидетели говорили правду.
      – Может быть, он сам не догадывался о характере груза, – с надеждой в голосе промолвил капитан Йоканг.
      – Он не догадывался. Но тебе следовало догадаться. За то, что не проявил должной проницательности, ты достоин смерти.
      – Пусть расскажет, кто его впутал в эту историю, – на безупречном корейском сказал гигант янки.
      Йоканг, не желая расстаться с кистями рук, поспешно ответил:
      – Он называл себя Товарищ.
      – Это мы уже однажды слышали, – хмыкнул белый.
      – Я знаю его только под этим именем, – стоял на своем капитан Йоканг.
      – Что тебе о нем известно? – спросил – вернее, потребовал – мастер Синанджу.
      – Я разговаривал с ним только по телефону. Мне знаком лишь его голос.
      – Принесите телефон, и мы поговорим с ним. Я тоже хочу услышать голос этого человека – и пусть он услышит известие о своей скорой смерти.
      Не успели принести сотовый телефон и вставить в него батарейки, как раздался звонок.
      – Капитан Йоканг слушает.
      – Капитан Йоканг, – произнес знакомый бархатный баритон, – последние сорок восемь часов я набираю ваш номер через каждые тридцать девять секунд, и все тщетно.
      – У меня больше нет золота, – отозвался Йоканг, неотрывно глядя в глаза мастера Синанджу.
      – Поясните, пожалуйста.
      – Золото востребовал законный владелец.
      – В таком случае считайте, что вы уже покойник. Белый ночной тигр выхватил трубку из рук капитана и рявкнул:
      – Учти, ты следующий в черном списке!
      – Возможно, вас заинтересует мое предложение – вы получите золота в десять раз больше в обмен на обещание не предпринимать против меня агрессивных действий. Что скажете? – вкрадчивым тоном поинтересовался баритон.
      – Нет, – отрезал янки.
      – Дай-ка мне, – сказал мастер Синанджу и уже в трубку произнес: – Я бы подумал, если бы ты предложил в двадцать раз больше той суммы, которую нам удалось вернуть.
      – Чиун! – воскликнул янки. – Как ты можешь заключать сделку? Ведь ты даже не знаешь этого человека.
      – Я ваш Друг – тихо промолвил телефонный незнакомец.
      В это самое мгновение взгляды мастера Синанджу и белого ночного тигра встретились – в их расширившихся зрачках промелькнуло озарение. Они узнали Товарища. Но за этими взглядами крылось нечто большее, догадался капитан Йоканг. Он уже проклинал себя за собственную глупость. Все это время он был лишь пешкой, слепым орудием в руках могущественных сил – более того, он не справился с отведенной ему ролью.
      – Как мне получить золото, о котором ты говоришь? – недоверчиво спросил мастер Синанджу.
      – Я могу считать, что между нами достигнуто взаимопонимание? – вопросом на вопрос ответил Товарищ.
      – Ни о каком взаимопонимании не может быть и речи, пока мастер Синанджу не попробует золото на зуб.
      – Сожалею, но в данный момент из-за нехватки персонала я не могу организовать доставку.
      – Тогда мы заберем его сами.
      – Без соглашения ничего не выйдет.
      – Ну так приготовься к смерти, потому что мастер Синанджу достанет тебя из-под земли, даже если для этого потребуется погасить звезды.
      – Мы еще вернемся к этому разговору, – сказал Товарищ, и связь оборвалась.
      Мастер Синанджу с ненавистью взирал на телефонную трубку, яростно сжимая ее в щуплой, похожей на птичью лапу ладони. Затем он чуть сильнее стиснул пальцы – пластмассовый корпус треснул и задымился, во все стороны брызнули осколки. Наконец, то, что осталось от сотового телефона, с тихим плеском упало за борт.
      Старый кореец перевел леденящий душу взгляд на несчастного капитана Йоканга. Тот, судорожно сглотнув, решил разыграть последнюю козырную карту, которая оставалась у него на руках.
      – Ты не можешь причинить зла сыну Йоканга Донга.
      – Я отправил бы тебя обратно в чрево той суки, которая тебя породила, чтобы скрыть позор твоего зачатия, безродный пес.
      – Мой отец командовал эскадрой, которая защищала твою родную деревню, не давая ненавистной 8-й Армии захватить ее. И все это под не прекращавшуюся ни на минуту бомбардировку с воздуха. Отец много раз говорил, что, если бы не его мужество и отвага, деревню Синанджу стерли бы с лица земли безжалостные американцы.
      Капитан Йоканг торопился, он говорил, заикаясь и глотая слова. Но наконец эти решающие в его жизни слова были произнесены, и теперь ему оставалось только уповать на справедливость мастера Синанджу.
      Мастер Синанджу, казалось, лишился дара речи. Йоканг не сомневался, что это добрый знак. Видимо, Великий мастер и предположить не мог, что его, Йоканга, родной отец спас Синанджу от полного разрушения. Теперь-то уж благодарность мастера будет безграничной. И уж конечно, жизни его теперь ничто не угрожает. Капитан даже подумал, что, возможно, ему будет позволено оставить себе небольшую часть золота. Слитка два-три, не больше. Разумеется, у него и в мыслях не было просить об этом. Но если бы ему предложили, он с благодарностью принял бы этот дар. Исключительно в память об отце.
      Между тем стоявший за спиной у мастера Синанджу белый ночной тигр вел себя как-то странно. Он почему-то трясся всем телом, словно пытаясь удержаться от смеха.
      Как будто Йоканг сказал что-то смешное...
      С лицом, напоминавшим обтянутый пергаментом камень, мастер Синанджу, наконец очнувшись, вплотную приблизился к капитану Йокангу.
      Как глаз не в состоянии зарегистрировать движение мысли, так капитан Йоканг Сако даже не понял, когда мастер Синанджу успел вонзить ему в кадык ноготь. Язык у капитана рефлекторно вывалился изо рта, и старец – уже другим ногтем – вырвал его с корнем.
      – Это тебе за ложь отца, – пояснил мастер. Капитан Йоканг машинально взглянул, куда упал его язык, превратившийся в бесполезный кусок окровавленной плоти, и хотел было закричать. Звук зародился глубоко в недрах грудной клетки, но, натолкнувшись на препятствие в районе гортани, захлебнулся. К тому же у капитана отсутствовало то, что у людей играет роль посредника, то есть орган речи – язык.
      Все, что Йокангу удалось воспроизвести, – это лишь нечленораздельный лай.
      А потом засевший у него в горле ноготь молниеносно скользнул вниз.
      Грудная клетка затрещала, как пластмасса. Капитан отчетливо слышал звук раздираемых костей. Ноготь полоснул по брюшной полости, и оттуда вывалился кишечник. Содержимое полости, более не удерживаемое мышцами, которые оказались рассечены, точно скальпелем, последовало вслед за языком – за языком, на который Йоканг так надеялся и который так его подвел.
      Очевидцам могло показаться, что Йоканг упал, увлекаемый весом собственных внутренностей, но, разумеется, не это было главным. Причина была в другом, во внезапной потере крови.
      Капитан Йоканг Сако распластался ниц в луже собственной крови, и последние мысли его были горькие мысли.
      Если бы только командир подводной лодки сказал правду...

* * *

      Римо лично проследил за погрузкой золота на «Чучхэ». Когда отгружался последний ящик, они с Чиуном оставили «Са-И-Гу», чтобы с борта эсминца наблюдать, как соединенная эскадра ВМС Корейской Народно-Демократической Республики расстреливает обреченный фрегат, который вместе с командой вскоре ушел на дно Желтого моря.
      Немногие удержались на плаву. Но этим не повезло вдвойне. Некоторые почти час барахтались в воде, предоставляя своим товарищам по оружию хорошую возможность попрактиковаться в стрельбе по живым мишеням.

      Харольд В. Смит занимался тем, что запускал антивирусные программы на всех банковских сетях, к которым только имел доступ.
      И всякий раз программа выдавала один и тот же парадоксальный результат – инфицированная система не инфицирована. Или уже не инфицирована.
      Если это действительно вирус, то он обладал поразительной способностью приспосабливаться к самым совершенным антивирусным программам. Или же он каким-то образом мимикрировал и избегал обнаружения. Смиту не удавалось выявить ни одного кода – носителя вируса.
      Разумеется, у него не было полной уверенности в том, что его собственная система достаточно надежна, чтобы эффективно работать с антивирусной программой.
      Но он не отступался. Было воскресенье, и день близился к вечеру. В мерном тиканье наручных часов Смиту чудились удары колокола, возвещающего приближение Судного дня.
      Внезапно на дисплее появилась подсказка, из которой следовало, что по модему пришло важное сообщение. Смит вывел его в углу экрана.

      ПРАВИТЕЛЬСТВО СЕВЕРНОЙ КОРЕИ ОБЪЯВИЛО О ТОМ, ЧТО НА ДНЕ ЗАПАДНО-КОРЕЙСКОГО ЗАЛИВА ОБНАРУЖЕНА ЗАТОПЛЕННАЯ ПОДВОДНАЯ ЛОДКА ВМС США «АРЛЕКИН». СПАСАТЕЛЬНАЯ ОПЕРАЦИЯ ЗАВЕРШЕНА. СПАСЕНО СОРОК СЕМЬ ЧЛЕНОВ КОМАНДЫ. КИМ ЧЕН ИР, ИСПОЛНЯЮЩИЙ ОБЯЗАННОСТИ ПРЕМЬЕР-МИНИСТРА, ПРИНОСИТ ОФИЦИАЛЬНЫЕ ИЗВИНЕНИЯ И ГОТОВ ПО СОГЛАСОВАНИЮ С АМЕРИКАНСКОЙ СТОРОНОЙ ПЕРЕПРАВИТЬ ОСТАВШИХСЯ В ЖИВЫХ НА РОДИНУ.

      Смит откинулся на спинку кресла. Римо и Чиун не подвели. Правда, теперь – в свете надвигавшейся куда более серьезной угрозы, чем потеря «Арлекина», – их спасательная операция представлялась лишь незначительным успехом.
      Смит снял трубку синего контактного телефона. Набрал международный код Северной Кореи и далее: 1-800-СИНАНДЖУ.
      Он подумал о том, что при таком повороте событий мастеру Синанджу нет никакого резона возвращаться в Америку.
      Римо следил за разгрузкой золота с борта эсминца, когда на дороге появился сияющий, уже успевший надеть свежее, канареечно-желтое, кимоно мастер Синанджу.
      За ним тесным строем шли спасенные моряки с «Арлекина». Причем с таким видом, словно их вели на эшафот.
      – В чем дело? – спросил Римо.
      – Эти люди согласились перенести мое золото в Дом мастера.
      – Похоже, они не слишком этому рады.
      – Может, они думают, что их тут задаром должны кормить? – фыркнул Чиун и повернулся к морякам: – Вы должны взять в каждую руку по слитку и отнести к дому на холме. Слитки не ронять – чтобы на них не было ни царапины. Воровство карается самым суровым образом.
      – Чиун, черт побери! Да они же еще в себя прийти не успели.
      – Если они могут ходить, значит, и золото смогут перенести.
      Под пристальным оком Чиуна моряки принялись за работу.
      – А как насчет моей доли? – спросил Римо; он решил ускорить процесс и теперь нес по нескольку золотых кирпичей в каждой руке.
      – Поделим, когда золото будет доставлено на место.
      – Не забудь – мне причитается третья часть, а тебе по одному слитку за каждого спасенного.
      – Условия нашего соглашения навеки отпечатались в моем сердце, оно не забудет твоей алчности и неблагодарности.
      – Довольно молоть вздор, – буркнул Римо.
      Когда последний брусок золота аккуратно уложили в Доме мастера, моряков отправили обратно на берег, где их должен был взять на борт эсминец «Чучхэ» для переброски в Америку.
      Римо, застыв в дверях дома на холме, глядел им вслед.
      Заметив его отрешенный взгляд, Чиун промолвил:
      – Ты, кажется, доволен, сынок.
      Ученик кивнул:
      – Я вернул этим людям жизнь. Теперь они вернутся к своим семьям. Как знать, может, и мне однажды повезет.
      – Жизнь сорока семи матросов стоит жизни одного Роджера Шермана Ко?
      Римо потупил взор:
      – Нет.
      В Доме мастера зазвонил телефон.
      – Должно быть, Смит, – предположил Римо.
      Чиун устремил непроницаемый взгляд в сторону залива.
      – Ты не хочешь говорить с ним? – удивился Римо.
      – Пусть понервничает, – отозвался учитель.
      Дождавшись девятого звонка, Чиун повернулся и схватил трубку.
      – Смит, приветствую тебя, старый друг.
      – Мне только что стало известно о спасательной операции.
      – Да-да, золото теперь покоится в сокровищнице моих предков! – с гордостью заявил Чиун. – У нас с тобой больше нет дел... – Старик осекся и тут же поправился: – Впрочем, может, ты снова хочешь предложить мне золото?
      – Нет. Но я понял, в чем кроется причина наших неудач. Все дело в компьютере «И-эс Куантум-3000», оснащенном искусственным интеллектом. Когда-то я установил такой у себя в офисе.
      – Смит, не та ли эта штуковина, что не дает спокойно жить обоим нашим домам?
      – Что ты хочешь сказать?
      – Страшная вещь! Работа дьявола.
      – О чем ты?
      – Корейскому капитану – предателю, затопившему подводную лодку, – она отрекомендовалась Товарищем. Но я слышал этот вкрадчивый голос и узнал его. Это «Друг».
      Повисло молчание. Римо, скрестив руки на груди, застыл рядом – весь внимание. Он слышал не только Чиуна, но и то, что говорил Смит.
      – Смит, ты слышишь меня? – спросил мастер.
      – Слышу, – упавшим голосом ответил тот. – Только я не понимаю. Ведь тогда, в Цюрихе, вы с Римо уничтожили микросхему с программой «Друга».
      – Ага, – включился в разговор Римо, – и когда впервые возникли неприятности с программой, ты считал, что избавился от нее.
      – Ему каким-то образом удалось войти в компьютерную систему цюрихского банка, – откликнулся Смит. – Это-то и страшно. Он способен перекачивать свою программу максимизации прибыли по телефонному кабелю и переписывать ее на любой совместимый микрочип.
      – Если вам интересно мое мнение, – с горьким сарказмом изрек Римо, – то мне кажется, что эта мания извлекать прибыль из всего, невзирая на последствия, по-настоящему опасна. Сначала он попытался монополизировать мировые запасы нефти, потом продавал старинные паровозы этому сумасшедшему арабу...
      – Неужели?.. – выдохнул Смит. – Да, скорее всего так оно и есть.
      – О чем ты? – спросил его Чиун.
      – В то время как вы с Римо в Цюрихе уничтожали его – вернее, думали, что уничтожали, – я как раз говорил с «Другом» по телефону. Видимо, когда вы крушили головной компьютер, его программа искусственного интеллекта по телефонному кабелю перекачалась на микрочип «И-эс Куантум-3000».
      Римо щелкнул пальцами:
      – Точно! Именно после этого компьютер и изменил голос.
      – Да. С женского на мужской, – сокрушенно подтвердил Смит. – Должно быть, так оно и есть. «Друг» преобразовал себя в «И-эс Куантум-3000». Он выведал все наши секреты, а после того, как я вернул компьютер разработчикам, приступил к осуществлению своей главной цели – делать деньги. Чип Крафт стал лишь пешкой, инструментом.
      Чиун весь трясся от возмущения:
      – Неслыханная наглость! Он пытался похитить мое золото!
      – Нет. Все не так просто. Это был отвлекающий маневр: он хотел убрать вас с дороги. Часть его гениальной операции – нейтрализовать деятельность КЮРЕ, которая мешала ему претворять свой дьявольский план в жизнь.
      – Какой план? – спросил Римо.
      – Американская банковская система лопнула, как мыльный пузырь, – пояснил Смит.
      – Банки – это сплошное надувательство, – фыркнул Чиун. – Их придумали итальяшки, чтобы дурачить простаков. Мой банк – это Дом мастера Синанджу. И он меня не подведет, пока хоть один император нуждается в моих услугах.
      – У нас меньше двух суток, чтобы исправить положение, – проговорил Смит. – Иначе экономика Соединенных Штатов окончательно рухнет.
      Римо выхватил трубку из рук учителя и прокричал:
      – Ты должен найти «Друга»!
      – Я уже сделал это. И прошлой ночью уничтожил его.
      – Ошибаешься. Мы разговаривали с ним не далее как сегодня утром.
      – Что?!
      – Правда, Смит, – вмешался Чиун. – Он предлагал нам мир. Пытался подкупить нас. Но ты же понимаешь, что мы на такое не способны.
      – Стало быть, он по-прежнему существует, – мрачно изрек глава КЮРЕ. – Когда я уже готов был расстрелять его, он отвлек мое внимание и переписал программу на один из подчиненных серверов. – Смит помолчал, затем решительно заявил: – Вы оба нужны мне здесь.
      – Забудь и думать об этом, – сказал Римо.
      – А сколько золота мы получим? – спросил в свою очередь Чиун.
      – Предлагаю вам забрать все золото, которое лежит в хранилище «Друга».
      – Сколько там?
      – Точно не знаю, но думаю, что достаточно.
      – Я пас, – отрезал Римо. – С КЮРЕ покончено.
      – Римо, выслушай меня. – В голосе Смита послышались умоляющие нотки. – Компьютерная ошибка, повлекшая за собой гибель Роджера Шермана Ко, отнюдь не случайна. Все подстроил «Друг». Это было частью его замысла.
      – Какая разница! – горячо возразил Римо. – Кто бы ни был в этом виноват, факт остается фактом – я убил невинного человека. Из-за меня ребенок остался сиротой.
      – Тебе не в чем упрекнуть себя. Теперь мы знаем истинного виновника. Это «Друг». Неужели ты не хочешь свести с ним счеты?
      Римо стиснул зубы.
      Смит продолжал стоять на своем:
      – Римо, что было, то было, старого не вернешь. Но чтобы успокоить душу, ты должен покарать зло, наказать виновного в том, что произошло.
      Римо процедил сквозь зубы:
      – При одном условии, Смит.
      – Слушаю?
      – Разыщи – с помощью своих компьютеров – моих родителей. Тогда я соглашусь.
      – Но ты же понимаешь, что гарантировать я не могу.
      – Ну попытайся по крайней мере.
      – Это я тебе обещаю.
      – А как насчет меня? – подал голос Чиун.
      – Мастер Чиун, если вы найдете источник угрозы и устраните его, золото «Друга» ваше. Я прошу оставить мне только десять процентов – на восстановление финансового фонда КЮРЕ.
      – По рукам! – вскричал Чиун.
      – Отправляйтесь в Гарлем, найдите штаб-квартиру «Экс-эл Сис. корп.». Уничтожьте все находящиеся там серверы, кроме одного. Один обязательно надо оставить.
      – Зачем? – поинтересовался Римо.
      – Только «Друг» может восстановить банковскую систему. Нам потребуется его помощь – иначе Америка погибнет. Позвоните мне, когда изолируете «Друга».
      – Ясно.
      – Я попробую зайти с другого конца. Бог даст, нам повезет.
      – Нам повезет в любом случае, хочет того Бог или нет, – откликнулся Чиун и положил трубку. – Идем, Римо. Надо торопиться.
      – А как насчет моего золота?
      – Поделим позже.
      – Ага, знаю я тебя! Если не взять золото с собой, больше я его не увижу.
      – Ладно. Бери сколько унесешь.
      В конечном итоге выяснилось, что в руках можно унести лишь три слитка.
      Когда они прибыли в международный аэропорт «Сунан», выяснилось, что на ходу единственный самолет. Ту-134, летающий рейсом Пхеньян – Пекин с остановками в Чунцине, Москве, Иркутске, Омске и Софии. Причем не обязательно именно в этой последовательности.
      – Лети в аэропорт «Кимпо», – скомандовал Римо пилоту, который одновременно исполнял роль кассира. – Пересядем там на рейс КАЛ.
      – Вы предлагаете мне стать перебежчиком? – спросил тот.
      – А ты что, против?
      – Чтобы жить на юге, нужны деньги, – отозвался пилот, плотоядно поглядывая на золотые слитки в руках Римо.
      Тот положил один слиток на стойку:
      – Не стоит откладывать начало твоей новой жизни.
      Увидев, в каком состоянии находится самолет, они чуть не передумали.
      – Папочка, – сказал Римо, – ты займешь место у правого крыла, а я сяду слева. Если одно из крыльев начнет отваливаться, мы успеем предупредить друг друга и вовремя выпрыгнуть.
      Чиун согласно кивнул:
      – Наконец-то ты понял, что полагаться на эти проклятые самолеты так же опасно, как и на пресловутые банки, которые вы на Западе считаете надежными заведениями лишь потому, что они построены из камня.

      Борьба за будущее Америки началась с ничем не примечательного на первый взгляд события – белая машина, в которой размещался передвижной центр связи Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям, проследовала по бульвару Адама Клейтона Пауэлла-младшего , свернула в переулок и остановилась в квартале от здания штаб-квартиры «Экс-эл Сис. корп.».
      Харолд В. Смит перебрался с водительского места в нашпигованный электронным оборудованием задний отсек.
      Установив на крыше спутниковую антенну, он включил компьютер и подключился к 23-канальной системе мобильной телефонной связи «Спейслинк», которую обслуживала корпорация «Дженерал телефон энд электронике».
      Далее, выступая от имени лиц, пользовавшихся безусловным авторитетом, Смит договорился с руководством компании «Найнекс», чтобы они отключили здание «Экс-эл Сис. корп.» от телефонного обслуживания.
      Через пятнадцать минут ему сообщили, что все сделано.
      Затем он разыскал главу компании «Консолидейтед Эдисон», который проводил отпуск на Арубе.
      – Я же приказал меня не беспокоить, – раздраженно бросил тот.
      – Речь идет о чрезвычайной ситуации, угрожающей национальной безопасности, – спокойно пояснил Смит.
      – Кто вы?
      – Я же уже сказал. Генерал Смит из Объединенного комитета начальников штабов. У нас есть сведения о террористической активности на Манхэттене. Нам необходимо иметь дискреционный контроль над всей электрической сетью в районе Гарлема.
      – И если я дам вам доступ, вы оставите меня в покое?
      – Гарантирую.
      – Договорились.
      Смит записал телефон координатора, отвечавшего за электросеть Манхэттена.
      – Что вы хотите? – спросил тот, когда Смит с ним связался.
      – Оставайтесь на связи, – попросил глава КЮРЕ. – Когда потребуется, я дам зам знать.
      Солнце клонилось к закату. Только бы дождаться темноты... и этих двоих: Римо и Чиуна.

* * *

      Пилот экскурсионного вертолета в международном аэропорту имени Кеннеди был непреклонен.
      – Кредитная карточка или наличные. Никаких чеков, – твердил он.
      – Послушай, дружище, – начал Римо, – ситуация чрезвычайная и не терпит отлагательства.
      – Ладно. Если ситуация чрезвычайная, тогда другое дело. – С этими словами пилот указал на золотые слитки в руках Римо. – Чрезвычайная ситуация стоит один слиток золота.
      – Грабитель! – прошипел Чиун.
      Римо швырнул слиток на стойку. Пилот поднял слиток и, прикинув на вес, пришел к выводу, что золото настоящее. Потом он заметил на слитке вмятины, оставленные пальцами худощавого белого типа с большими руками. Конечно, золото мягкий металл, но чтобы до такой степени!..
      – Ладно, куда вы хотите?
      – Высадишь нас на крыше одного дома в Гарлеме.
      – Там нет ни одной вертолетной площадки.
      – Просто зависнешь над крышей, мы и спрыгнем.
      – Не-е-а. Так не пойдет. Я же нарушу правила ФУГА . У меня отберут лицензию. – Пилот нахмурился, одновременно недвусмысленно покосившись на последний слиток.
      Слиток шмякнулся на стойку. Перед тем как сделать это, Римо хорошенько сдавил его. От напряжения у него побелели костяшки пальцев. Золото при этом вытянулось, словно это было и не золото вовсе, а кусок воска.
      – Это за неудобства, которые мы тебе причинили, – проговорил Римо.
      – Никаких неудобств, – промолвил побледневший от волнения пилот.
      Солнце уже садилось за горизонт, когда вертолет завис над плоской крышей здания штаб-квартиры «Экс-эл Сис. корп.» в Гарлеме.
      Римо с Чиуном спрыгнули, и вертолет, как испуганная стрекоза, шарахнулся прочь.
      – Недолго этому глупцу созерцать золото, – проворчал Чиун.
      – Забудь про золото. Надо дело делать.
      – Я не успокоюсь, пока поганый микрочип не испустит дух.
      – Микросхемы не дышат. И помни – мы должны изолировать «Друга» в одном компьютере, после чего в игру вступит Смит.

* * *

      «В игру вступит Смит».
      «Друг» анализировал сообщения установленных на крыше аудиодатчиков. Если верить дешифратору голоса, это были янки по имени Римо Римо и его опасный напарник Чиун. Они нашли его. В который раз его планам угрожал человеческий фактор.
      «Друг» подсчитал степень риска и, убедившись, что она не превышает 30 процентов, с переселением программы решил не спешить. Ведь он знал, откуда исходит угроза, и всегда мог принять меры по ее аннулированию.
      Оставался еще один фактор – Харолд В. Смит. Он говорил о некоем плане изоляции. Что бы это могло означать?
      «Друг» ввел имевшуюся информацию в подчиненные серверы с тем, чтобы они проработали возможный сценарий. Теперь, когда функционировала всего одна телефонная линия, ему надо особенно внимательно контролировать действия противника.
      Он больше не мог воспользоваться телефоном и знал, что это дело рук Харолда В. Смита. Вероятность составляла 97,9 процента. Загрузив серверы, он возобновил наблюдение.

* * *

      Фигуры Римо и Чиуна, одетых в черное, почти сливались с расположенными в самом центре крыши кондиционерами. Никаких люков, маячила лишь одинокая микроволновая спутниковая тарелка, обращенная к небу.
      Диск антенны внезапно наклонился и развернулся в их сторону.
      – Чиун, берегись! – крикнул Римо.
      Тарелка ожила, стала издавать звуки, похожие на шипение. Лужа, отделявшая их от антенны, вдруг начала пениться и кипеть.
      – Микроволновое излучение, – пояснил Римо.
      Они разошлись в разные стороны. Диск антенны замер в нерешительности, потом развернул генерирующую волны решетку к Чиуну.
      – Отвлеки эту штуковину, папочка! – крикнул Римо. – Я подберусь к ней сзади.
      Пока Чиун маневрировал, стараясь не попасть в зону радиации, Римо обошел антенну и рванул похожие на пожарные брандспойты кабели. Шипение тотчас прекратилось.
      – Все в порядке, – сказал он, подняв голову.
      Чиун, однако, продолжал петлять.
      – Ты уверен? – подозрительно спросил учитель.
      – Смотри сам. – С этими словами ученик зашел спереди и загородил собой тарелку.
      – Видишь, – произнес он. – Она больше не опасна.
      Чиун подошел ближе и хмуро проговорил:
      – Микроволны – нехорошая вещь.
      – Да, если они тебя достанут. Старик посмотрел по сторонам:
      – Похоже, отсюда внутрь здания никак не попасть.
      – Ничего, проникнем с фасада.
      Римо подошел к самому краю крыши. Там не было ни парапета, ни карниза – вниз уходила отвесная стена. Римо шагнул вниз, перевернувшись в воздухе, точно паук, припал к стене и, методично перебирая ладонями и ступнями, начал спускаться вниз.
      Чиун последовал за ним.
      – Смит сказал, что нам нужно на тринадцатый этаж, – напомнил ему Римо.
      Мастер Синанджу взглянул вниз:
      – А мы на каком?
      – Понятия не имею. Не знаю даже, сколько вообще здесь этажей.
      Спустившись значительно ниже, Римо остановился и обратился к учителю:
      – Ну-ка покажи, на что ты способен.
      Мастер Синанджу поднял руку и длинным ногтем прочертил на окне круг – стекло жалобно заскрипело. Затем ударом кулака он выбил стекло. Однако, вместо того чтобы провалиться внутрь, оно разлетелось во все стороны.
      – В чем дело? – спросил Римо, пытаясь увернуться от острых осколков.
      – За стеклом сплошная стена, – ответил Чиун.
      – Дай-ка я попробую, – пробормотал Римо и выбил ближайшее к нему окно. Оно разлетелось, точно зеркало, и осколки посыпались вниз на тротуар.
      За матово-синим стеклом оказалась стальная стена.
      – Чертовщина какая-то! Здесь вообще нет окон. Одна имитация.
      – Я не собираюсь отступать, – проворчал Чиун.
      – Ну так действуй!
      Мастер Синанджу сжал кулак, примерился и принялся колотить в стальную стену. Скоро в стене образовалась вмятина, которая становилась глубже с каждым новым ударом. Здание дрожало как осиновый лист.
      Римо подобрался ближе.
      – Давай-ка вместе.
      Они занесли кулаки и ударили одновременно. Стальная панель задрожала и рухнула.
      Чиун змеей скользнул внутрь, Римо за ним.
      Они ступили на обрушившуюся бронированную панель. Стены в здании оказались стерильно-белые.
      – Смахивает на крепость, – заметил Римо. – Интересно, как можно работать в здании без окон?
      Они направились к единственной двери. Стоило им только приблизиться, как дверь вдруг распахнулась.
      Навстречу им вышли шестеро здоровенных головорезов в майках с огромными штрих-кодами на груди и открыли огонь из пистолетов-автоматов.
      Помещение наполнилось страшным грохотом. Беспрестанно свистели пули, рикошетом отскакивали от стальных стен и дырявили внутренние переборки.
      Римо бросился налево, Чиун – направо.
      Однако сей маневр не вызвал ни малейшего замешательства в рядах нападавших. Те, ни секунды не колеблясь, разделились. Трое сосредоточили внимание на учителе, трое – на ученике.
      Римо развернулся, рассчитывая резким боковым ударом ладонью снести голову ближайшему из своих преследователей. Однако тот, продемонстрировав удивительную реакцию, успел увернуться, и Римо по инерции врезался в стену.
      Поднявшись, он попытался оценить ситуацию. Между тем громилы приближались. Они излучали холодную уверенность. Их расчетливые действия напомнили Римо о микроволновом излучателе на крыше.
      Снова застрочили автоматы, но Римо легко уклонялся от пуль. Наконец он заподозрил неладное. Тем не менее приготовился нанести очередной удар, как вдруг до его слуха долетел пронзительный вопль Чиуна.
      Римо позволил себе мельком взглянуть в его сторону.
      Мастер Синанджу оказался в западне в окружении трех человек. Они стреляли не переставая.
      Чиун подпрыгнул, чтобы ударить одного ногой, но тот отреагировал мгновенно, и удар пришелся по воздуху. Приземлившись, мастер попытался достать своим стальным ногтем другого, но тщетно.
      – Римо! – крикнул он в недоумении. – У них реакция не хуже моей. Как такое возможно?
      – Это невозможно! – рявкнул Римо и в свою очередь ударил ногой в коленную чашечку противника.
      Надо ли говорить, что он снова промахнулся.
      Римо показалось, что в момент удара его соперник как будто растворялся, таял в воздухе. Времени, чтобы остановиться и взвесить шансы, не было. Огонь не прекращался ни на секунду.
      Просто какая-то дикая пляска со смертью! При этом никто не умирал, и только на стенах оставались следы от пуль.
      – Что-то здесь не то, – пробормотал Римо, уклоняясь от новой порции свинца.
      И тут его осенило.
      Стрельба получалась какая-то странная. Звук выстрелов он слышал, однако ударной волны не ощущал.
      Да и звук, казалось, исходил не от оружия. Он просто висел в воздухе. Римо сконцентрировал внимание на одном из нападавших – ни биения сердца, ни тяжелого дыхания, ни запаха пота, ни тепла человеческого тела.
      Римо, не обращая внимания на очередной выстрел, закрыл глаза.
      Все стихло. Только вертелся волчком Чиун, который, точно взбесившийся дервиш, молотил в воздухе руками и ногами – колотил пустоту.
      Римо открыл глаза.
      Перед ним снова возникла троица с автоматами.
      Римо невозмутимо сложил руки на груди.
      Заметив странное поведение ученика, Чиун закричал:
      – Римо, ты с ума сошел? Они же тебя убьют.
      Стрельба возобновилась.

* * *

      Харолд В. Смит ничего вокруг себя не замечал. Все его внимание было приковано к экрану компьютера. Он сидел в одной рубашке; пиджак висел на спинке кресла. Галстук он развязал: слишком душно, чтобы соблюдать формальности.
      Смит не видел, как на переднее сиденье, за руль, опустился какой-то подозрительный тип, и обратил на него внимание, лишь когда тот потребовал у него ключи.
      От неожиданности глава КЮРЕ вздрогнул. Обернувшись, он увидел чернокожего малого лет девятнадцати. На голове у него была нахлобучена – козырьком назад – бейсбольная кепка.
      – Давай ключи, – приказал чернокожий.
      – Это правительственная машина.
      – Тем лучше. Я когда-то платил налоги. Пришла пора собирать долги.
      – Я не позволю тебе угонять машину.
      – А я тебе вот что скажу. Вали-ка отсюда подобру-поздорову, чтобы мне не пришлось тебя кончать.
      – Ты вооружен?
      – Нет. А ты?
      – Нет, – отозвался Смит.
      – Тогда, если не хочешь, чтобы я свернул твою куриную шею, давай мне ключи и катись из моей новой машины.
      Харолд В. Смит взял лежавшие на компьютере ключи.
      – Ну возьми, – сказал он, берясь другой рукой за нижний конец свободно болтавшегося галстука.

* * *

      Трассирующие пули насквозь прошивали ничем не защищенную грудь Римо Римо. Он же стоял не шелохнувшись.
      – Римо! – крикнул Чиун, бросаясь к нему.
      – Смотри, – отозвался Римо и на глазах у изумленного мастера Синанджу принялся хватать пули зубами и делать вид, что сплевывает их.
      – Может, объяснишь мне, что за чертовщина здесь творится, – проворчал старик.
      Римо махнул рукой в сторону продолжавших палить автоматчиков и, стараясь перекричать шум стрельбы, крикнул:
      – Они не настоящие!
      – Но я же их вижу, – возразил старик, уворачиваясь от очередного выстрела.
      – А ты попробуй закрыть глаза.
      Мастер Синанджу, видя, что пули, с бешеным свистом разрезавшие воздух, не причиняют его ученику решительно никакого вреда, решил последовать его совету.
      Он закрыл глаза и словно перенесся в другой мир. Шум стрельбы доносился до него откуда-то издалека, и было совершенно очевидно, что они одни. Кроме них, в помещении никого нет.
      – Как же возникает эта иллюзия? – удивился Чиун.
      – Кажется, это называется виртуальной реальностью.
      – Реальность бывает только одна, и ничего виртуального в ней нет.
      Словно подтверждая слова Римо, автоматчики внезапно исчезли, точно их и не было. Не стало и следов от пуль на стенах.
      – Надо двигаться, – сказал Римо. – Мы должны попасть на тринадцатый этаж.

* * *

      «Попасть на тринадцатый этаж».
      «Друг» направил лифт из подвального этажа наверх и остановил на семнадцатом этаже. Двери открылись. Попасть на тринадцатый можно лишь на лифте. Оставалось только ждать, когда незваные гости выяснят это сами и войдут в кабинку.
      Хорошо бы поскорее избавиться от них. Отвлекаться от дела значило терять прибыль.

* * *

      При звуке открывающихся дверей Римо и Чиун насторожились и приняли боевую стойку.
      – Я не вызывал никакого лифта, – недоумевая, пробормотал Римо.
      – Может, это опять иллюзия, – предположил мастер.
      – Возможно.
      Они подошли к лифту и заглянули в кабину. Просторная, обтянутая красной кожей, она чем-то напоминала исповедальню.
      – Что, если ее на самом деле нет? – промолвил Римо.
      – Как это нет?
      – Может, двери действительно открыты, но мы заглядываем вовсе не в кабину, а в пустую шахту. Шаг вперед и загремим прямо в преисподнюю.
      – Как же нам это проверить?
      – С виду лифт как лифт. Надо попробовать на ощупь. – С этими словами Римо опустился на колено и дотронулся ладонью до пола кабины.
      – Твердый.
      То же самое проделал и Чиун.
      – Все нормально, – заключил он. – Лифт настоящий.
      – Не знаю. Вдруг садиться в него небезопасно?
      Кореец с удрученным видом поднялся на ноги.
      – Давай-ка лучше поищем лестницу, – сказал он. Они разделились и пошли искать лестницу. И ничего не нашли.
      – Видно, придется ехать на лифте, – произнес Римо, когда они снова встретились.
      Оба одновременно вошли в кабину. Римо нажал кнопку 13-го этажа, и двери плавно закрылись. Лифт тронулся.
      Потом где-то у них над головой послышался треск, и кабина лифта понеслась вниз в свободном падении.

* * *

      Харолд В. Смит протянул ключи. У него дрожала рука – но не от страха, а от напряжения. Он слишком давно играл в эти игры, чтобы испытывать страх за собственную жизнь.
      Когда чернокожий выхватил у него ключи и отвернулся, Смит снял галстук и взял его за оба конца.
      Не успел угонщик вставить ключ в замок зажигания, как законный владелец машины набросил галстук ему на шею.
      Он понимал, что сила на стороне негра и у него, Смита, есть не больше десяти секунд.

* * *

      Как только пол выскользнул у Римо из-под ног, он понял, что дело дрянь. Трос оборвался, и они летели вниз навстречу своей гибели.
      Римо отдался на волю инерции. Не чувствуя под ногами опоры, он завис в воздухе. То же самое проделал и Чиун.
      Они ухватились за крышу кабины и рванули ее на себя. Выломав ее, они по очереди выбрались наружу.
      Прыгнув в противоположные стороны, оба зацепились за стальную клеть.
      И как выяснилось в следующую же секунду – вовремя. Снизу до них донесся страшный грохот – кабина лифта разбилась в лепешку. Эффект был примерно такой же, как если бы «фольксваген-букашка» столкнулся с огромным трейлером. Шахта задрожала, вниз посыпались стальные листы, мимо пролетел толстенный трос, похожий на намокший канат.
      – Попробуем план «Б», – сказал Римо, поглядывая вниз.
      Они полезли наверх.

* * *

      Смит почувствовал, что массивные крепкие пальцы вот-вот сомкнутся у него на горле. От напряжения на шее у него выступили багрово-синие вены.
      Ситуация становилась отчаянной. Пожалуй, чтобы удавить этого верзилу, требовалось хотя бы минуты три. Но Смиту – он знал это – были отпущены считанные секунды.
      Тогда он принялся методично «пилить» галстуком шею чернокожего. Галстук трещал. Смит продолжал тереть им по горлу, невзирая на окровавленные ладони.
      Наконец спрятанное в ткани лезвие, полоснув по кадыку, перерезало сонную артерию. Незадачливый угонщик стал захлебываться кровью.
      Ловя ртом воздух, чернокожий схватился руками за горло, однако по его глазам, отразившимся в зеркале, Харолд В. Смит понял, что он уже мертв.
      Когда глаза у него закатились, Смит отпустил его и перевел дух.
      Тело угонщика обмякло и бесформенной грудой свалилось под сиденье.
      Нельзя было терять ни минуты. Все еще дрожа от нервного возбуждения, Смит снова занял место перед компьютером. Он обязан спасти свою страну.

* * *

      На дверях лифта с внутренней стороны были проставлены номера этажей. Римо и Чиун карабкались наверх, пока не увидели цифру 13. Добравшись до дверей, с легкостью раздвинули их и наконец вышли из шахты.
      Они оказались в огромном зале, битком набитом серверами и прочим электронным оборудованием. В воздухе висел несмолкаемый мерный гул.
      В центре они заметили останки уничтоженного Смитом компьютера «И-эс Куантум-3000». Компьютер не подавал признаков жизни.
      – Ладно, приступим, – бросил Римо. – Надо уничтожить все серверы, кроме одного.
      – А какой оставим? – спросил Чиун.
      – Вон тот. – Римо указал на компьютер, стоявший ближе к лифту.
      Они принялись за дело.
      Никакой видимой системы в их действиях не было. Оба мастера Синанджу просто дали выход давно копившемуся раздражению, ногами и руками круша все вокруг – опрокидывали и швыряли о стены процессоры, разбивали вдрызг мониторы, рвали ленточные накопители.
      Когда все было кончено, Римо отряхнул руки и сказал:
      – О'кей, теперь надо позвонить Смиту.
      – Не стоит беспокоиться, я сделаю это за вас, – произнес знакомый мягкий баритон, который, казалось, доносится отовсюду.
      – Ах ты гад! – злобно прошипел Чиун.
      – Меня зовут «Друг».
      На одной из стен открылась панель, за которой оказался потайной телефон.
      Римо приблизился и, взяв трубку, произнес, обращаясь к учителю:
      – Эй, Чиун, не совершай опрометчивых поступков.
      – Я буду делать то, что считаю нужным! – рявкнул старик и, пнув единственный уцелевший компьютер, угрожающим тоном заявил: – Железяка, чтобы впредь без фокусов. Иначе тебе несдобровать.
      Римо нажал кнопку с цифрой 1 и несколько секунд не отпускал. Это был самый простой способ выйти на Смита. По этому номеру ему можно было позвонить из любого уголка страны.
      В следующее мгновение в трубке раздался голос Харолда В. Смита.
      – Римо, обрисуйте ситуацию.
      – Мы сделали все, как вы сказали. Разбили все компьютеры, кроме одного.
      – Отлично. Вы знаете, что нужно делать дальше?
      – Я думал, это вы должны мне сказать. Насколько я помню, вы говорили, что следующий ход за вами.
      – Ну да, да. Вы правы. Тогда уходите из здания.
      – То есть?
      – С этого момента операцию буду продолжать я сам.
      Римо отнял трубку от уха и скептически посмотрел на нее.
      – Ты не Смит, – заявил он.
      – А кто же я по-твоему? – ответила трубка голосом Харолда В. Смита.
      – На Смита это не похоже.
      – А что похоже на Смита? – спросила трубка, на сей раз голосом «Друга».
      Римо с мясом вырвал шнур и швырнул телефон через весь зал. Аппарат с силой ударился о противоположную стену и разлетелся вдребезги.
      – Это ты, паршивый ублюдок, заставил меня убить невинного человека, – сквозь зубы процедил Римо.
      – Ты о несчастном Роджере Шермане Ко? – осведомился «Друг».
      Римо, сжав кулаки, приблизился к единственному продолжавшему мерно гудеть серверу.
      – Я еле удерживаюсь от того, чтобы не разорвать тебя в клочья, и то лишь потому, что ты прижал к ногтю банковскую систему, – прорычал он.
      – Ногтей у меня, положим, нет, – произнес «Друг». – Но я действительно полностью контролирую банковскую систему Америки. Ты хочешь сказать, что, пока такое положение сохранится, мне можно не опасаться твоей мести?
      Римо промолчал. Чиун еще раз раздраженно пнул компьютер:
      – Не выводи нас из себя, проклятая железяка. Есть вещи поважнее твоих банков.
      – Например, золото?
      – Да, золото.
      – У меня есть золото. Оно лежит в подвальном хранилище. Я отдам вам все, если расскажете, какой план разработал Харолд В. Смит, чтобы меня победить.
      – Пошел к черту! – рявкнул Римо.
      – А сколько у тебя золота? – заинтересовался старик.
      – Ни слова об этом, Чиун! Мы сами все вычислим.
      – Интересно, как вы это сделаете? – спросил «Друг». – Я умею вычислять. Давайте вычислять вместе, и будем друзьями.
      – Ты хочешь знать, как мы вычислим? А вот как. В твоем распоряжении в данный момент осталась одна-единственная телефонная линия, которая находится под контролем Смита. Тебе просто некуда деться.
      – И вы можете уничтожить мой компьютер. Теперь понятно. Вы хотите, чтобы я разморозил банковские активы в обмен на свою безопасность?
      – Что-то вроде этого.
      – А после того, как я пойду вам навстречу, все равно уничтожите меня.
      – Точно, – подал голос кореец.
      – Молодчина, Чиун. Ты испортил весь план! – набросился на него Римо.
      – Это умная машина. Она и так понимает, что ей конец, – попытался оправдаться старик.
      Сервер молчал с полминуты. Затем снова раздался мягкий голос «Друга»:
      – Этот сценарий меня не устраивает. Я его не принимаю. Коль скоро мне в любом случае уготована гибель, то придется захватить вас с собой.
      Раздался треск балок перекрытия, пол в центре зала осел и стал проваливаться.
      Римо с Чиуном полетели в бездну.
      В электронный колодец, в который вдруг превратилось здание «Экс-эл Сис. корп.», засиявшее мириадами разноцветных огней, которые сыпались вниз и обрывались где-то в глубине, у скального основания Манхэттена или еще дальше в центре Земли.
      Когда Римо увидел надвигавшуюся на него из земных недр тьму, он подумал: «Кажется, я уже был здесь раньше».

      Харолд В. Смит даже подпрыгнул, услышав страшный грохот. Земля ходила ходуном, машину передвижного центра связи трясло так, что, казалось, она вот-вот опрокинется.
      – Боже мой! Что это? – воскликнул Смит, распахнув дверь в заднем отсеке.
      Странное зрелище предстало его взору. В призрачном лунном свете здание штаб-квартиры «Экс-эл Сис. корп.» подрагивало, как желе. От стен отваливались и падали на мостовую стеклянные панели. Через минуту все стихло.
      Харолд В. Смит понял, что Римо и Чиун потерпели неудачу.

* * *

      Ряды мерцающих огоньков проносились мимо со скоростью метеоритов. На одной стене огоньки образовали нечто вроде смеющейся физиономии, которая провожала их глумливым взглядом.
      Римо раскинул руки и распластался в воздухе, приняв форму буквы X, чтобы поймать восходящий поток воздуха. То же самое проделал и Чиун.
      Они летели среди разбитых, покореженных серверов, которые то и дело ударялись о стальные стены и из них сыпалась металлическая и пластмассовая начинка.
      – Представь, что ты перо, – назидательным тоном проговорил мастер.
      Римо закрыл глаза. Хорошо бы кости его стали полыми, тело наполнил воздух и чтобы в сердце не осталось места для страха.
      В нормальном состоянии он весил 155 фунтов; этот вес он поддерживал с тех самых пор, как впервые появился в Синанджу. Теперь он усилием воли заставил свое тело стать невесомым.
      Добившись этого, Римо открыл глаза. Рядом летел Чиун. В его карих глазах в этот момент не было ни тени раздражения. Они летели в позе паука, как парашютисты, исполняющие затяжной прыжок. Римо показалось, что обломки компьютеров стали падать быстрее, но это была иллюзия. Электронный хлам падал все с той же скоростью – скоростью свободного падения.
      Просто они с учителем теперь летели гораздо медленнее.
      Их взгляды встретились. И они без слов поняли друг друга. Оба знали, что теперь-то наверняка останутся живы.
      Римо вдруг нахмурился.
      – Что случилось? – спросил Чиун.
      – Я уже был здесь.
      – Что?!
      – Я точно помню, такое со мной уже происходило.
      – Когда?
      – И ты там был. – Голос Римо звучал как-то отстранение.
      – Со мной такого никогда не было, – возразил Чиун.
      – Давным-давно. Во сне. Я видел в точности такой же сон.
      – И чем же закончился твой сон?
      – Пол провалился, и мы стали падать. Тут же поймали ощущение легкости, но оно было недостаточно сильным, чтобы сделать невесомыми нас обоих. Тогда ты отказался от своей доли этого ощущения и полетел навстречу гибели. Пожертвовал жизнью ради меня.
      – Теперь твоя очередь жертвовать жизнью, – буркнул Чиун. – Сегодня смерть не входит в мои планы.
      Римо затряс головой, словно желая избавиться от мучительного наваждения.
      – Знаешь, тогда за всем этим тоже стоял «Друг».
      – Ну хоть что-то соответствует действительности.
      Времени на разговоры не оставалось. Бетонный пол под ними покрылся искореженными компьютерами. Римо и Чиун приготовились к приземлению.
      Ученик упал прямо на какие-то обломки. Учитель приземлился рядом.
      С минуту у них кружилась голова, как у пьяных. Потом вернулось ощущение веса, оба встали на ноги и осмотрелись. Над ними по-прежнему зиял электронный колодец. На стенах все так же мерцали причудливые огоньки. А откуда-то с самого верха на них взирала странная глумливая рожица.
      – Похоже, «Друг» не смог смириться с поражением, – покачал головой Римо.
      – Его постигла участь, достойная всякого, кто осмелится бросить вызов Синанджу – заявил Чиун.
      – Меня беспокоит другое, – продолжал Римо. – Как бы вместе с ним не погибла и вся банковская система Соединенных Штатов.
      – Ничего страшного. Во-первых, бумажные деньги – вещь совершенно никчемная. Теперь наконец американцы осознают непреходящую ценность и красоту священного металла, который называется золото!
      С этими словами мастер указал рукой куда-то в сторону. Ученик взглядом проследил за его жестом.
      – Смотри, Римо. Золото!
      Они подбежали к решетке хранилища. Внутри, сложенное в идеальные пирамиды, лежало золото. Его было так много, что некуда было поставить ногу.
      – Золото! – ликовал Чиун. – О таком можно было только мечтать!
      – Я бы все его отдал за возможность поквитаться с проклятым микрочипом! – воскликнул Римо, которого вид драгоценного металла, по всей видимости, оставил равнодушным.
      – Быстрее, – суетился Чиун. – Надо перевезти его в надежное место.
      – Давай-ка прежде свяжемся со Смитом.

* * *

      Смит ошарашенно взирал на здание «Экс-эл Сис. корп.». Он не знал, что и подумать.
      В этот момент в автомобиле пронзительно зазвонил телефон.
      Глава КЮРЕ схватил трубку:
      – Да?
      – Смит, это Римо.
      – Римо, что случилось?
      – «Друг» покончил с собой.
      – Что!
      – Мы уничтожили все компьютеры, кроме одного. Тогда он попытался подкупить нас, чтобы выведать твои планы.
      – Но мои планы вам неизвестны.
      – Вот именно. Когда он понял, что ничего от нас не добьется, он выбил пол у нас из-под ног, и мы все полетели вниз, включая и этого Шалтая-Болтая. Никакие специалисты теперь не смогут восстановить этот компьютер. Мне жаль, Смит. Мы сделали все, что смогли.
      – Так «Друга» больше нет?
      – Мы сами чудом остались живы. Но здесь, в подвале, мы нашли золото. Чиун стережет его. Я звоню вам из автомата.
      – Компьютеры самоубийств не совершают.
      – Этот совершил.
      – Компьютеры – машины, – стоял на своем Смит – Они запрограммированы. Создатель «Друга» запрограммировал свое детище на получение максимальной прибыли. И насколько мне известно, в его программе не было предусмотрено функции самоуничтожения.
      – Он не мог ускользнуть по телефонному кабелю?
      – Нет. Я контролирую единственную оставшуюся в здании линию. Не мог он проникнуть и в мой компьютер, поскольку несовместим с ним.
      – Значит, он мертв.
      – Он не способен умереть, хотя бы потому, что никогда не был живым. Постойте-ка.
      Смит прервал разговор и связался с координатором «Консолидейтед Эдисон», который уже четыре часа ждал у телефона.
      – Обесточьте сектор четыреста семьдесят шесть, – приказал босс КЮРЕ.
      – Вы хотите, чтобы я отключил электричество в целом квартале Гарлема?
      – И немедленно.
      – Ладно. Будем надеяться, что обойдется без мятежа.
      Ровно через десять секунд целый квартал к югу от здания «Экс-эл Сис. корп.» погрузился в темноту. Смит склонился над клавиатурой.
      – Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ ВСЕ ЕЩЕ СУЩЕСТВУЕШЬ, – напечатал он и нажал клавишу «передача».
      Ответа не последовало.
      – Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ СУЩЕСТВУЕШЬ. Я ТОЛЬКО ЧТО ОБЕСТОЧИЛ РАЙОН К ЮГУ ОТ ТЕБЯ, – передал Смит.
      Ответа не было.
      – СЕЙЧАС Я ОТКЛЮЧУ КВАРТАЛ СЕВЕРНЕЕ «ЭКС-ЭЛ», – продолжил он передачу.
      – Отключите сектор четыреста тридцать пятый, – скомандовал Смит в трубку.
      Квартал к северу от здания «Экс-эл» окутала кромешная мгла.
      – ТЕПЕРЬ Я ОТКЛЮЧУ ЕЩЕ ДВА КВАРТАЛА, – сообщил Смит и отдал соответствующие распоряжения.
      Четыре прилегавших к зданию «Экс-эл» квартала были обесточены.
      Смит продолжал передавать:
      – ТЕПЕРЬ, КОГДА Я ПРОДЕМОНСТРИРОВАЛ ТЕБЕ, НА ЧТО СПОСОБЕН, ТЫ ОБНАРУЖИШЬ СЕБЯ. В ПРОТИВНОМ СЛУЧАЕ Я ОТКЛЮЧУ ПИТАНИЕ ОТ ТВОЕГО ЗДАНИЯ.
      Ответа не было. Смит повторил последнее сообщение.
      На экране высветилось ответное послание:
      :-)
      Смит напечатал:
      – ТЫ БУДЕШЬ ЧЕСТНО ОТВЕЧАТЬ НА МОИ ВОПРОСЫ, ИЛИ Я ВЫКЛЮЧУ РУБИЛЬНИК.
      И получил ответ:
      – А ОТКУДА Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ НЕ СДЕЛАЕШЬ ЭТОГО ПОСЛЕ ТОГО, КАК Я ОТВЕЧУ НА ТВОИ ВОПРОСЫ?
      – У ТЕБЯ НЕТ ВЫБОРА. ТЫ МОЖЕШЬ ЛИШЬ ПОЛОЖИТЬСЯ НА МОЕ СЛОВО.
      – У МЕНЯ НЕТ ВЫБОРА – ТОЛЬКО ПОЛОЖИТЬСЯ НА ТВОЕ СЛОВО, – повторил «Друг».
      – ОБЪЯСНИ ПРИНЦИП ДЕЙСТВИЯ ВИРУСА, ПОРАЗИВШЕГО БАНКОВСКУЮ КОМПЬЮТЕРНУЮ СЕТЬ.
      – НЕТ НИКАКОГО ВИРУСА, – ответил «Друг».
      – ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ?
      – Я СОЛГАЛ НАСЧЕТ ВИРУСА. БАНКОВСКИЕ ФАЙЛЫ НИКТО НЕ ТРОГАЛ.
      – ПОЧЕМУ ТОГДА ДАННЫЕ, ПОЯВЛЯЮЩИЕСЯ НА ДИСПЛЕЯХ, ГОВОРЯТ ОБ ОБРАТНОМ?
      – Я ПО ТЕЛЕФОННЫМ ЛИНИЯМ КОНТРОЛИРОВАЛ ЭЛЕКТРИЧЕСКИЕ ИМПУЛЬСЫ, КОТОРЫЕ ПОДАЮТСЯ НА МОНИТОРЫ ДИСПЛЕЕВ, ЧТОБЫ СОЗДАТЬ ВПЕЧАТЛЕНИЕ, ЧТО СЧЕТА ПУСТЫ. ЭТО ЭЛЕКТРОННАЯ ИЛЛЮЗИЯ.
      – ВИРТУАЛЬНЫЙ ВИРУС? – спросил Смит.
      – ИМЕННО ТАК.
      – НЕМЕДЛЕННО ВОССТАНОВИ БАНКОВСКУЮ КОМПЬЮТЕРНУЮ СЕТЬ.
      – ЧТО Я ПОЛУЧУ В ОБМЕН?
      – ЭЛЕКТРИЧЕСТВО.
      – В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ ЭЛЕКТРИЧЕСТВО СТОИТ 13 ЦЕНТОВ КВТ/ЧАС. ОБМЕН НЕ ВЫГОДЕН.
      – ЭТО САМОЕ БОЛЬШОЕ, НА ЧТО ТЫ МОЖЕШЬ РАССЧИТЫВАТЬ.
      Компьютеру потребовалось всего четыре секунды а обдумывание.
      – СОГЛАСЕН, – прочитал Смит. – Я ПРИВОЖУ БАНКОВСКУЮ СЕТЬ В ИСХОДНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ.
      Через пятнадцать секунд последовало новое сообщение:
      – ВСЕ СДЕЛАНО.
      Смит подключился к компьютерной сети ФРБ Нью-Йорка. Просмотрев наугад несколько файлов, он убедился, что все нормально. Счета были в порядке.
      – КАК ТЫ МОЖЕШЬ ДОКАЗАТЬ, ЧТО НЕ МАНИПУЛИРУЕШЬ С МОИМ ДИСПЛЕЕМ, КАК ТЫ ДЕЛАЛ ЭТО С ДИСПЛЕЯМИ БАНКОВ? – напечатал Смит.
      – ЕСЛИ В ПЕРВОМ СЛУЧАЕ МОЕЙ ЦЕЛЬЮ БЫЛО ПОЛУЧИТЬ 20 МЛРД. ДОЛЛАРОВ, ТО ТЕПЕРЬ ДЛЯ МЕНЯ ВАЖНО СОХРАНИТЬ ИСТОЧНИК ПИТАНИЯ, – ответил «Друг».
      – У МЕНЯ ЕСТЬ НЕСКОЛЬКО ВОПРОСОВ.
      – У МЕНЯ ЕСТЬ НЕСКОЛЬКО ОТВЕТОВ, – отозвался компьютер.
      – КТО ЕЩЕ. КРОМЕ ТЕБЯ И ЧИПА КРАФТА, ЗНАЛ О СУЩЕСТВОВАНИИ КЮРЕ?
      – ТЫ САМ, РИМО, ЧИУН И ПРЕЗИДЕНТ.
      – БОЛЬШЕ НИКТО?
      – Я ДРУГИХ НЕ ЗНАЮ.
      – В КАКОМ СОСТОЯНИИ НАХОДИТСЯ КОМПЬЮТЕР КЮРЕ? – спросил Смит.
      – КОМПЬЮТЕР В ДАННЫЙ МОМЕНТ ОТКЛЮЧЕН.
      – Я ИМЕЛ В ВИДУ – МОЖНО ЛИ ЕМУ ДОВЕРЯТЬ?
      – ДА. Я СДЕЛАЛ ОДНО-ЕДИНСТВЕННОЕ ИЗМЕНЕНИЕ. ЭТО КАСАЕТСЯ ФАЙЛА РОДЖЕРА ШЕРМАНА ПО, КОТОРЫЙ БЫЛ ЗАПИСАН НА ТВОЕМ ДИСКЕ «УОРМ». В ОСТАЛЬНОМ БАЗА ДАННЫХ ОСТАЛАСЬ НЕИЗМЕННОЙ.
      – СИСТЕМА НАДЕЖНА?
      – ХАРОЛД, ЭТО ЖЕ ПРОДУКЦИЯ «ЭКС-ЭЛ». ГАРАНТИРУЮ ИСПРАВНУЮ РАБОТУ В XXI ВЕКЕ.
      Смит напряженно всматривался в экран. Он устал, чертовски устал. Что еще он должен спросить? Мозг его лихорадочно работал. Так много деталей, так много всего. Возможно, он что-то упустил из виду.
      – Я ПОЛНОСТЬЮ УДОВЛЕТВОРИЛ ТВОЕ ЛЮБОПЫТСТВО? – спросил «Друг».
      – ДА.
      – ТЕПЕРЬ МЫ ДРУЗЬЯ?
      Смит колебался.
      Затем на экране возникла дьявольская, лежащая на боку улыбающаяся рожица:
      Смит сжал тонкие, бескровные губы и выдал ответ:
      :-(
      Он нажал клавишу «передача» и, пока «Друг» соображал, что означает это – с кислой миной – лицо, скомандовал в телефонную трубку:
      – Обесточьте квадрат четыреста сорок один.
      Штаб-квартира «Экс-эл Сис. корп.» погрузилась о мрак.
      Смит тотчас же снова подключился к сети нью-йоркского ФРБ. Банковская компьютерная сеть функционировала нормально.
      Глава КЮРЕ обхватил монитор руками, чтобы успокоить разыгравшиеся нервы. Минуты две он не мог унять сотрясавшую его дрожь. Когда же наконец поднял голову, глаза его светились привычной решимостью.
      Он выбросил труп чернокожего на дорогу и подъехал к зданию «Экс-эл». Римо ждал его у телефонной будки.
      Смит вышел из машины.
      – Миссия успешно завершена.
      – Что вы сделали? – спросил Римо.
      – Я обесточил здание, как только убедил «Друга» привести в порядок банковскую компьютерную сеть.
      На лице Римо отразилось удивление:
      – Значит, вы переиграли его?
      – У него электронные мозги, у меня – настоящие.
      – Ну, Смитти, вы даете!
      – Главное, что весь этот кошмар теперь позади.
      Римо махнул рукой в сторону черной громадины у него за спиной:
      – Он будет позади, когда ты поможешь Чиуну перевезти золото.
      – Это уже не важно.
      – Для него важно.
      Они вошли в здание. Кореец ждал их у открытой решетки хранилища. При виде Смита он церемонно раскланялся.
      – Император Смит, как только золото окажется в надежном месте, я готов рассмотреть ваши предложения о продлении контракта.
      – Я думал, ты работаешь на Ким Чен Ира, – сказал Римо.
      Чиун нахмурился:
      – Он сделал нам предложение, но мы еще не приняли его. – Мастер вновь повернулся к Смиту: – Но я думаю, что его золото не такое чистое и золотое, как американское. С другой стороны, мне приятно сознавать, что где-то еще есть император, нуждающийся в моих услугах.
      – Вы согласны работать на прежних условиях? – спросил Смит.
      Чиун сделал вид, что колеблется. Не рассчитывая, однако, на более выгодное предложение, он решил уступить.
      – Меня это устраивает.
      – Очень хорошо. Можете забрать свою долю из причитающихся мне десяти процентов. – Смит обратился к Римо: – А что решили вы?
      – Я уже говорил, мне надо кое-что выяснить. Например, кто я такой.
      – А потом?
      – Потом в путь.
      Смит кивнул:
      – Что ж. Надо опечатать хранилище и договориться о транспортировке.
      – Не можем же мы оставить золото здесь! – возмутился Чиун.
      – Все будет в целости и сохранности, я обещаю, – попытался успокоить его Смит.
      – Если потребуется, я буду охранять свое золото день и ночь.
      – Оставьте его, Смитти, – произнес Римо. – Лучше его не трогать, когда у него появляется этот блеск в глазах.
      – Мы вернемся с подходящим транспортом, – кивнул «император».
      Когда они вдвоем вышли из здания, Смит оглянулся на нависшую над ними мрачную громаду и сказал:
      – Одного я никак не могу взять в толк – где же был «Друг»?
      – Все очень просто. Он прятался в сервере, который мы никогда бы не нашли.
      Босс смотрел на него, явно озадаченный.
      – Неужели вы так и не поняли, Смит? Все это здание не что иное, как один гигантский сервер. Мы напрасно искали «Друга» в простых компьютерах. Его там не было.
      Смит открыл рот от удивления.
      – Вы сам до этого дошои?
      – Нет, просто давным-давно все это приснилось мне во сне.
      Больше Харолд В. Смит его ни о чем не спрашивал.

      Президент Соединенных Штатов бегал по стадиону, расположенному на территории Белого дома. Вообще-то он появлялся здесь редко, ибо не хотел лишний раз вызывать нападки прессы, которую крайне интересовало, на какие средства построен стадион.
      Однако тем вечером ему было наплевать. В тот день американцы расслаблялись – жарили сардельки, отмечали счастливое возвращение сорока семи моряков, чудом избежавших смерти в Северной Корее, предвосхищали беззаботный понедельник и старались не думать о вторнике. Никто не подозревал, что их ждет, когда они снова выйдут на работу.
      Если в ближайшее время не произойдет ничего, что кардинально переломило бы ситуацию, утром во вторник американцы обнаружат, что их трудовые сбережения пропали, что работа банков парализована, что банковская компьютерная сеть вышла из строя. У федеральной корпорации страхования депозитов не хватит средств, чтобы выступить поручителем каждого банка. Федеральная резервная система рухнула. Даже министерство финансов вынуждено перевозить деньги в бронированных автомобилях.
      Итак, Президент в окружении запыхавшихся агентов службы безопасности выписывал круги по стадиону с мыслями о том, что завтра он заплатит шантажисту требуемую сумму и положит этому конец. Оставалось только молиться, чтобы такой шаг не стал началом нового кризиса.
      На лимузине подкатил директор ФРС; одновременно из Белого дома показалась фигура Первой леди; в руках она держала компьютерную распечатку.
      Оба заговорили одновременно, поэтому невозможно было ничего понять. Они пребывали в крайнем возбуждении.
      – Успокойтесь. Умоляю, успокойтесь! – воскликнул Президент, всплеснув руками. – Давайте по одному.
      Директор ФРС и Первая леди пристально уставились друг на друга. Директор ФРС опустил глаза, и Первая леди произнесла:
      – Вот прочти. – С этими словами она сунула супругу под нос распечатку.
      Президент пробежал страницу глазами, наконец взгляд его остановился на сообщении, обведенном ярко-желтым маркером.

      «Кризис ФРС ликвидирован. Ситуация под контролем. Ничего не платите.
      смит @кюре.ком».

      – Господин Президент, – напомнил о себе директор ФРС, – не пойму, каким образом, но...
      – Знаю, знаю. Все разрешилось.
      – Как выясняется, никакой проблемы как бы и не было, – продолжал недоумевающий директор ФРС.
      Президент похлопал того по спине и проводил к лимузину.
      – Поезжайте домой, отдохните, хорошенько выспитесь – и давайте не выносить сор из избы, договорились?
      – Но каким образом?..
      – Этим занимались очень серьезные люди.
      Когда лимузин отъехал, Президент заметил, что Первая леди не спускает с него хмурого взгляда.
      – У меня только один вопрос, – проговорила она.
      Президент стиснул зубы. Ну вот, опять. Когда только все это кончится?
      – Эта Смит. Кто она?
      – Она?
      – Я пыталась связаться со Смит по модему. Такого адреса: Смит, КЮРЕ – не существует. Вот я и подумала, что это что-то новенькое. Компьютерный роман? До меня кое-что доходило о виртуальном сексе, но мне казалось, этим занимаются только малолетки! Тебе должно быть очень стыдно!
      После переживаний, обрушившихся на него за последние несколько дней, единственной реакцией Президента на излияния Первой леди был приступ гомерического хохота.

* * *

      Во вторник утром мир не перевернулся. Отпускники вернулись по домам. Бизнес вступил в последний квартал финансового года. Повсеместно открылись банки – с балансом, сведенным до единого цента.
      Это касалось всех счетов, за исключением одного – счета КЮРЕ в «Гранд Кайман траст». Харолд В. Смит обнаружил это, как только вернулся в свой офис.
      – Так я и знал – обязательно что-то забуду, – пробормотал он.
      В этот момент позвонила секретарша:
      – Доктор Смит, к вам посетители.
      – Пусть войдут.
      В кабинет вошли Римо и Чиун.
      Чиун почтительно поклонился:
      – Император Смит, золото складировано в ваших подвалах. Ждем подводную лодку, чтобы переправить его в мою деревню.
      – Похоже, придется каким-то образом перевести мою долю в наличность, – отозвался Смит. – «Друг» не восстановил счет КЮРЕ. А мне надо действовать чрезвычайно осмотрительно, поскольку в «Фолкрофт» прислали ревизора из Ай-ар-эс .
      Лицо Чиуна исказила гримаса:
      – Мы никогда не работали на ирландцев, и вам не советую.
      – Смит говорит не об ирландцах, а о Службе внутренних доходов, – пояснил Римо.
      У мастера округлились глаза:
      – А-а, эти нечестивцы – экспроприаторы собственности! Что, если они найдут мое золото?
      – Поэтому нам необходимо найти место понадежнее.
      – Я не могу ждать! Я должен защитить свое золото с помощью своего ума и своей репутации. Ирландцы – известные пройдохи и пьяницы. Стоит им раз вкусить от чужого пирога, потом их уже не остановишь.
      Чиун вышел из кабинета, оставив Римо и Смита наедине.
      – Какие у вас планы насчет микросхемы с программой «Друга»? – спросил Римо. – Надеетесь найти?
      – Если то, что вы говорили, правда, и здание «Экс-эл» действительно представляет собой один гигантский сервер, то потребуются годы, чтобы обнаружить один микрочип. Я договорился, чтобы здание отрезали от источника питания. Наследников, которые могли бы претендовать на корпорацию, не осталось. Постараюсь добиться того, чтобы здание в конце концов снесли. Это самое простое решение проблемы.
      – Вы уже мне говорили.
      – Без электричества «Друг» бессилен что-либо предпринять.
      Римо помолчал, затем поинтересовался:
      – Значит, КЮРЕ снова в игре?
      – Не совсем. Линия связи с Белым домом по-прежнему не функционирует. Возможно, пройдет несколько месяцев, прежде чем ее восстановят. Надо же еще установить место разрыва. А пока золото не обращено в наличность, у нас нет ни цента. Учитывая все эти обстоятельства, трудно предположить, какое решение относительно будущего КЮРЕ примет Президент.
      – Если у вас есть собственное золото, Вашингтон вам вообще не нужен!
      Смит покачал головой:
      – Это верно. Но мы служим Президенту. Если он прикажет свернуть деятельность, мне не останется ничего другого, как подчиниться.
      Римо провел ладонью по гладкой черной панели встроенного в стол монитора.
      – Это ваш новый компьютер?
      – Да. Я еще не совсем привык к нему.
      – Надеюсь, он найдет моих родителей.
      Смит поднял голову:
      – Пока никаких результатов.
      – Просто пообещайте мне, что попытаетесь.
      – По рукам!
      Римо колебался.
      – Что-нибудь еще? – спросил Смит.
      Римо явно был не в своей тарелке.
      – Да, – наконец отозвался он.
      – Слушаю вас.
      – Помните, я рассказывал тебе о своих проблемах?
      – Да. Что у вас бывают помутнения сознания и вам кажется, что вашим телом управляет Шива.
      – Вы сказали, что у этого явления есть название. Психиатрический термин.
      – В психиатрии это называется периодическими реакциями бегства на фоне перенесенной психической травмы.
      – И еще. Я рассказывал вам об этом сне...
      Смит нахмурился:
      – Я не верю в провидческие сны.
      – Я тоже не верил. Но вот уже дважды я переживал эффект дежа вю. Когда я впервые попал на Тибет, эта страна показалась мне до боли знакомой. Может, мне могли бы помочь здесь, в клинике «Фолкрофт»? Это же ненормально – помнить вещи, которых никогда в жизни не видел!
      – Римо, уверен, местные врачи помогут вам, – кивнул Смит и, нажав кнопку под крышкой стола, включил монитор. – А теперь прошу извинить – мне еще надо разобраться с двенадцатью миллионами, которые «Друг» снял со счета КЮРЕ.
      – Зачем вам какие-то двенадцать миллионов, когда в подвале у тебя столько золота?
      – Эти двенадцать миллионов – единственный узел, который необходимо развязать. Нам было наглядно продемонстрировано, как, казалось бы, незначительные детали могут выбить нас из колеи. Кроме того, эти двенадцать миллионов долларов – деньги наших налогоплательщиков, и я несу за них ответственность.
      С этими словами Харолд В. Смит занес ладони над клавиатурой, которая тотчас загорелась янтарным светом, отреагировав на изменение емкости. Вскоре, погрузившись в информационные потоки, он уже забыл обо всем на свете.
      Римо Уильямс не стал ему мешать.

      Утром во вторник после Дня труда Джереми Липпинкот вошел в здание банка «Липпинкот сейвингс бэнк» в Рае, штат Нью-Йорк. Он отвратительно провел выходные со своей женой Пенелопой, и теперь ему не терпелось поскорее окунуться в спокойную атмосферу своего офиса и нахлобучить на голову розовые заячьи уши.
      У самой двери кабинета его перехватил осунувшийся, с кругами под глазами Ролингс.
      – Мистер Липпинкот, можно вас на два слова?
      – В чем дело, Ролингс? – сухо проронил Липпинкот.
      – Некто по имени Боллард интересуется счетом «Фолкрофта».
      – Кто это, Боллард? Мы имели с ним дело?
      – Он из Федерального налогового управления.
      При упоминании этой организации Джереми Липпинкот до боли стиснул зубы, на скулах у него заиграли желваки. Если бы не проклятое ФНУ со своими непомерными налоговыми ставками, семья Липпинкот уже владела бы всей банковской системой Америки, а не довольствовалась скромным куском пирога!
      – Хорошо. Пусть смотрит, что хочет.
      – Но мистер Липпинкот... Помните, я говорил вам, что с этим счетом не все в порядке.
      – А что с ним такое? – спросил Липпинкот, который, естественно, ничего не помнил.
      – Мистер Липпинкот, это тот счет, на котором недавно таинственным образом появились двенадцать миллионов долларов.
      – Да, да, кажется, припоминаю.
      – Так что же мне делать? У него нет распоряжения суда.
      – Покажи этому Болларду все, что ему положено видеть. А я пойду в свою каюту – буду пить морковный сок и делать вид, что выиграл кубок Америки, а свою дорогую женушку повесил на рее.
      Липпинкот вошел в кабинет и с грохотом захлопнул за собой дверь.
      Возвращаясь к себе, туда, где его поджидал дошлый агент ФНУ, Ролингс, чтобы ничем не выказать своего волнения, предусмотрительно вытер предательские капельки пота, проступившего на верхней губе.
      Возможно, для «Липпинкот сейвингс бэнк» все и обойдется. Пусть с этим разбираются в «Фолкрофт» – это их дела, раз там сидят такие олухи, что не видят, как у них из-под носа уплывают двенадцать миллионов.
      С Федеральным налоговым управлением шутки плохи. Если уж они к кому-нибудь прицепятся, будьте спокойны – достанут до печенок.
      При одной мысли об этом Ролингса бросило в дрожь.