Эрик Сент-Клер
      ОЛСЕН И ЧАЙКА
      В один жаркий полдень, через пять месяцев после того, как его выбросило на остров, Олсен узнал, как управлять погодой.
      Чайка сказала ему, как.
      Ни черта больше на этом острове не было, кроме чаек и их гнезд, миллионов тех и других, и весь он был по колено в помете. Любой другой человек после пятимесячного одиночества, за сотни миль в стороне от судоходных маршрутов, свихнулся бы...
      Только не Олсен. Ему всегда недоставало именно того, от чего свихиваются. Он часами гонялся за чайками, вопя на них, потому что они могли улететь в любую минуту, а он не мог - но он никогда не разговаривал с ними. И сам с собой он тоже не разговаривал. Олсену, человеку с малым запасом слов и еще меньшим мыслей, нечего было сказать.
      Убивая время, он просто так, для развлечения, расшвыривал ногами птичьи гнезда и топтал яйца. Яйца, кстати, были его единственной едой - ух, и ненавидел же он их! Они были вонючими, грязными, от них несло рыбой, а когда ему удавалось запить их дождевой водой, она воняла еще и птичьим пометом. Там были миллионы яиц. С какой радостью он их топтал!
      В тот самый полдень Олсен топтал яйца в такт песне, которую придумал сам. "Трам-топ-топ!" И был в желтке по колени. От этого ему не было ни весело, ни грустно; он просто топал и рычал, потому что это было хоть какое-то занятие.
      Серая чайка спланировала, села и грациозно подошла к нему на изящных розовых лапках.
      - Олсен, - сказала чайка. Рычание смолкло. Топанье прекратилось. Рот открылся.
      - Чего? - сказал он. - Гы! Вот я и чокнулся!
      - Очень похоже, - согласилась чайка. - Но возьми себя в руки, Олсен, и послушай. Я предлагаю тебе большую милость.
      Мысли Олсена, и без того не слишком четкие, совсем перемешались.
      - Ты неплохой парень, Олсен, - продолжала чайка, - и мы все о тебе отличного мнения. Но не мог бы ты быть чуточку осторожнее с нашими гнездами? Чайка посмотрела на заляпанные ноги Олсена с непонятным выражением. Такие уж у них лица, что трудно сказать, что чайка думает на самом деле.
      -Ну, это... - сказал Олсен. - Если ты...
      - Тебе нужно что-то, - сказала чайка, - что поможет тебе отвлечься от наших гнезд. Полезное развлечение ...
      - Стриптиз!.. - блаженно выдохнул Олсен.
      - Не совсем, - сказала чайка. - Я предлагаю кое-что другое. Вот смотри, чайка вынула из-под крыла тонкий стебелек. - С этой штукой, да еще с вековой мудростью, которой я поделюсь с тобой, ты можешь построить фигуру, вызывающую шторм. Или усмиряющую его. Как тебе будет угодно. Господи! - задушевно сказала чайка, - вот будет потеха!
      - Точно, - сказал Олсен. - Но вот...
      - Власть, Олсен! Подумай только! - звонко вскрикнула чайка. - Величие первобытного шторма! Рев белопенных валов, которые вызываешь ты! Вой тайфуна, рвущиеся молнии, хлещущие крылья дождя, гул громов - все это по твоему зову, Олсен!
      - А стриптиз? - спросил Олсен. - А девочки?
      Не заботясь об ответе, чайка принялась учить Олсена вывязывать из водорослей и стебелька такую фигуру, которая заставляла погоду повиноваться ему и его малейшему капризу.
      Олсен нашел это даже интересным. Он испробовал тайфун, водяной смерч и... Но разум Олсена был весьма ограниченным. Его малейший каприз был и вправду очень маленьким. Он пробовал и пробовал и через три дня додумался создать огни святого Эльма. Затем идеи кончились.
      Тем временем чайки починили гнезда и отложили новые яйца. Времени у них для этого было мало - как раз пока Олсену не надоело забавляться погодой. Один шторм для такого тупицы, как Олсен, был похож на другие. Пятно дождя, порыв ветра - что здесь чудного?
      Все это время он ел яйца, против чего чайки не возражали. Но теперь, когда штормы утратили свое очарование, Олсен снова стал замечать, какой у них мерзкий вкус. Уф!
      Вопя мотив, придуманный им,- "Трам-топ-топ!", - Олсен пинал гнезда направо и налево и растоптал много отличных яиц.
      - Олсен! - укоризненно сказала серая чайка. - О, Олсен!
      - Трам-топ-топ!
      - Прекрати! - Чайка сказала это так, что Олсен замер.
      - Честное слово, Олсен, - сказала чайка, - я тебя не понимаю. Ты в райском уголке, у тебя власть бога над погодой, отличный климат, изобилие вкусной и питательной еды...
      - Еды! - заорал Олсен. Он схватил полное гнездо яиц. - Тухлые, вонючие яйца! - Он швырнул гнездо на покрытые пометом камни у ног. - Тошнит от таких яиц!
      Чайка уставилась на Олсена с откровенным изумлением.
      - Ты хочешь сказать ... - медленно проговорила она, - ... что тебе не нравятся наши яйца?!!
      Олсен молча плюнул на разбитое гнездо.
      - Если тебе не хватает еды, - задумчиво сказала чайка, - то дай-ка мне вон тот стебель. - Олсен подал, растирая остатки яиц каблуком. - Я удивлена, сказала чайка.- Нам всем они нравятся!
      Олсен был в совершенном ужасе:
      - Вы едите собственные яйца?!
      - Случается. - Спокойно и изящно чайка заработала клювом и лапками. Возникла чудесная фигура.
      - Каннибалы!!!-завопил Олсен.
      - Чепуха, - сказала чайка.- Возьми себя в руки, Олсен. И будь внимательнее. - Она показала на новую законченную фигурку. - Благодаря этому Узору Желания, который я научу тебя сплетать, ты можешь велеть морю доставить тебе любой нужный деликатес. Например, этот.
      Море мгновенно расступилось перед ними. Маленький тяжелый дубовый бочонок подкатился к ногам Олсена.
      - Мне? - спросил Олсен.
      Чайка кивнула.
      Всхлипывая от радости, Олсен схватил камень и, роняя слюни, грохнул по крышке бочонка, который тут же изверг свое содержимое - кучу гравия, червей и разной рыбы. Все это было разложившимся и имело чрезвычайно неаппетитный вид.
      - Фу-уу! - воскликнул Олсен, содрогнувшись от запаха.
      - Боже мой, Олсен, - раздраженно сказала чайка. - Есть ли на свете что-нибудь, что тебе нравится? - Она порылась в содержимом бочонка, тихо воркуя от удовольствия. - Твои вкусы мне совершенно непонятны, - сказала она через некоторое время. - Ты должен сам заказать себе что-нибудь у моря. Я покажу тебе, как.
      Олсену хотелось сказать что-то по поводу диеты чаек, но слова, как обычно, подвели его. Вместо этого он позволил научить себя строить Узор Желания.
      Теперь, какой бы утонченной еды ни попросил Олсен, море должно было дать ему ее. Он хмурился. Мозг его работал изо всех сил, хотя и очень медленно. Чего бы попросить? А чего он, собственно, хочет?..
      На этот раз у чаек была почти неделя покоя. Они починили старые гнезда и понастроили новых, отложили сотни яиц.
      Счастливое время кончилось по той же причине, что и в прошлый раз: у Олсена начисто отсутствовало воображение.
      Узор Желания работал именно так, как предсказывала чайка. Олсен получил свои сухари и солонину, бочку ананасового щербета и бочку рома. Он устраивал оргии. Он валялся в сухарях и рвал зубами солонину. Он лакал щербет. Он накачивался ромом...
      Но солонина оказалась слишком соленой. Когда он грыз сухари, у него отдавалось в затылке. Щербет растаял и вытек. Только ром был безупречен - но даже большое количество рома не могло породить у Олсена представление о пище, отличной от той, к которой он был приучен.
      Сухари, солонина и ананасный щербет - вот и все, что он получил. Плюс, конечно, ром.
      Поэтому, когда кончилась неделя, Олсен опять взялся за дело, пиная гнезда, топча яйца и распевая "Трам-топ-топ!". Как в старые времена, разве что ромовый перегар добавился к яичной вони разрушения.
      - Олсен! - крикнула чайка в ужасе.-Мой ДОБРЫЙ Олсен!
      Олсен подобрал яйцо и прицелился в чайку.
      - Пожалуйста; - взмолилась чайка, готовясь уклониться. - Неужели ты не можешь придумать и попросить у моря что-нибудь получше?
      - Банку тухлых червей! - завопил Олсен. Он швырнул яйцо, но здорово промахнулся. Рому в нем было чересчур много.
      - Олсен, моя радость! - взвыла чайка голосом, каким они кричат, когда чуют дурное. - Гордость моя! Прелесть моя! Мой добрый друг! Ну есть ли что-то что-нибудь ... ну, я не знаю, что, чего ты хочешь: неужели ты не знаешь? Я не знаю, чего ты хочешь! Скажи мне! ЧТО УГОДНО, только бы ты не топтал наши яйца! Что, о скажи мне, что ты хочешь?
      Олсен стоял, как будто загипнотизированный молящим взглядом чайки. Почти через минуту на его лице появилась ухмылка.
      - Женщину, - сказал он.
      - Вот! - сказала чайка. - Любовь хорошей женщины.
      Олсен радостно кивнул. Новая идея постепенно захватывала его. Любовь хорошей женщины... Он вспомнил о хороших женщинах, которые бродили по панелям Буэнос-Айреса, Марселя, Сингапура. Он шумно вздохнул, и ром снова заклубился в его голове.
      - Извини, Олсен, - сказала чайка. - Мне в самом деле ... но как я могу вызвать для тебя женщину из моря?
      - Запросто! - рявкнул Олсен. - Вот как! - Сунув два пальца в рот, он издал оглушительный свист. А потом уставился вдаль, будто и в самом деле ожидал, что появится женщина. Пять месяцев в компании одних лишь чаек, видно, не пошли на пользу его бедной голове.
      От свиста чайка передернулась.
      - Не надо так делать, - сказала она. - Я могу показать тебе, как сделать Леску Для Русалки. Подойдет тебе русалка, прелестная русалка? - Чайка пыталась заинтересовать его.
      - Русалка!.. - фыркнул Олсен. - Полрыбы, полбабы! Как это я буду... голос Олсена постепенно стихал, оттого что он, сморщившись, пытался думать. Скажи! - потребовал он спустя минуту. - А я поймаю какую хочу?
      - Конечно! - сказала чайка. - Она будет в точности такая, какую ты потребуешь. И она будет любить тебя, Олсен!
      Ухмыльнувшись, Олсен бросил на берег Узор Желания, и чайка расплела его.
      - Смотри, - сказала она. - Сверху и снизу. А теперь продернешь сквозь петлю, вот так. Теперь ты. - Олсен, высунув от усердия язык, повторял каждое движение розовых чаячьих лапок.
      После двух попыток, не больше, Олсен понял. Ведь он был моряком, и даже утопая в роме, мог понять сложную такелажную работу.
      - Теперь, - сказала чайка, - забрось конец в море.
      Но Олсен для страховки сначала намотал другой конец на запястье.
      - Но, - сказала чайка, - ведь тебе...
      - А вдруг она сорвется? - сказал Олсен. И забросил другой конец в море.
      Почти тут же леска задергалась. Олсен поймал свою русалку. Конечно, вытягивать ее было незачем. Она радостно прыгала в пене; она покорно тянулась к нему. Обожание влажно сверкало в ее больших сине-зеленых глазах.
      Олсен вскинул голову и завопил от ужаса.
      Русалка ухватилась ртом за лесу возле запястья Олсена. Нетерпеливо дернула. Ей надо было немедленно возвращаться в море: такие русалки не могут жить на суше.
      Все еще завывая, Олсен перехватил лесу. Но ром бурлил и кружился в его голове. Он отчаянно потянул, сопротивляясь тяге русалки. Леса между ними зазвенела от напряжения - и внезапно лопнула.
      Олсен отлетел назад и тяжело шлепнулся в кучу помета. Русалка плюхнулась в море. Ее ноги коротко всплеснули над водой, прежде чем скрыться. Теперь рыбья часть была скрыта водой, и только чудные, чудные ножки поманили на секунду и исчезли ...
      Олсен соображал туго - но инстинкты у него работали отлично.
      - Подожди! - взревел он и кинулся вслед за ножками прямо в море. Но ножки исчезли - нет, теперь они были вон там, дальше ... Он зашлепал к ним. Волна подхватила его и накрыла; он захлебнулся горькой водой и почти протрезвел. Снова мелькнули ножки, в другом направлении. Инстинкт победил разум. Олсен, разбрызгивая воду, побежал туда. Волны перекатывались через его голову, но он не сворачивал.
      Внезапно дно под ногами Олсена исчезло, и он почувствовал, что течение уносит его в море. Новый инстинкт, самосохранения, заговорил в нем. Но... Золотые ножки сверкнули рядом и снова исчезли, и тут же что-то мягко и страстно охватило его лодыжки под водой. Олсен снова взвыл, почувствовав, что его тянут вниз - нежно, любовно, но твердо. Когда его вой стих, пошли пузыри. Потом и пузыри исчезли.
      Чайка наблюдала все это с большим интересом.
      - Какой интересный брачный обычай! - сказала она, ни к кому не обращаясь. - Олсен все же очень странный тип.
      Затем она позабыла об Олсене и начала собирать плавник для починки гнезда.