ГЛАВА 29

Вечером того же дня мы с Бараком направились на набережную. Таверна, в которой Барак назначил встречу моряку, недавно совершившему плавание по северным морям, находилась у самого берега реки. Она оказалась довольно мрачным заведением, пропахшим пивом и речной водой. Сквозь маленькое грязное оконце была видна пристань Винтри, где теснились многочисленные склады. Я припомнил, что где-то здесь находится склад, дело о продаже которого было у меня изъято.

Вечер только начинался, и посетителей в таверне было немного. Внимание мое привлек странный предмет, подвешенный на цепях к потолку в центре зала. То была огромная бедренная кость, размерами раза в три превосходящая человеческую. Барак отправился к стойке за пивом, а я подошел к диковинной реликвии и прочел на прикрепленной к ней табличке: «Нога древнего великана, извлеченная из Темзы в 1518 году». Именно в этом году я прибыл в Лондон. Я прикоснулся к кости, и она с тихим звоном закачалась на своих цепях. На ощупь она оказалась холодной, точно камень.«Неужели эта кость в самом деле принадлежала человеческому существу невероятных размеров?» – подумал я.

Если это так, человеческая порода явно вырождается. На ум мне пришла собственная горбатая спина и больные ноги короля, которые, вероятно, явились причиной его недавних семейных проблем. Тут кто-то тронул меня за рукав, и я вздрогнул, словно уличенный в недозволенных мыслях. Но это был всего лишь Барак, который указал на один из столов в темном углу.

Минувший день принес нам одни неудачи. После разговора с Кромвелем, столь настойчиво требующим ощутимых результатов, они воспринимались особенно тяжело. Наняв лодку, мы переправились через Темзу и вернулись на Канцлер-лейн. Леман уже ждал нас. Я заметил, что он находится в состоянии легкого подпития. Это было совершенно ни к чему. Однако, не тратя даром времени, мы отправились вместе с ним в Линкольнс-Инн. Остановившись у ворот, Леман растерянным взглядом окинул величественные здания и снующих туда-сюда законников в черных мантиях. Но мысль об ожидающих его деньгах придала красно-рыжему лавочнику смелости, потому что он безропотно двинулся вслед за нами в контору Билкнэпа.

Увы, поднявшись по узкой лестнице, мы обнаружили, что на двери висит внушительных размеров замок. Обратившись к адвокату, занимавшему соседнее помещение, мы узнали лишь, что брат Билкнэп куда-то ушел еще утром. Сосед явно предпочитал не вмешиваться в его дела.

Разочарованные, мы отправились в мою собственную контору. В соседней комнате я застал Годфри, который вместе со Скелли просматривал какие-то документы. На лице его мелькнуло откровенное удивление, когда он увидел меня в обществе Барака и Лемана. Оставив их в своей конторе, я зашел к Годфри.

– С работой, которую вы мне доверили, все в порядке, – сообщил он. – Но боюсь, вы лишились еще одного дела. Относительно продажи дома в Голдхарборе.

– Господи боже, только этого не хватало! – горестно воскликнул я, взъерошив волосы. – Сплошные неприятности!

Годфри устремил на меня задумчивый взгляд.

– Вам следует самому разобраться, что за всем этим стоит, Мэтью. У меня создается впечатление, что кто-то пытается вам навредить.

– Возможно, вы правы. Но сейчас у меня совершенно нет времени. И до следующего четверга я вряд ли сумею выкроить хоть час.

– А в четверг вы освободитесь?

– Да, – кивнул я с косой ухмылкой. – Так или иначе, но освобожусь.

Я заметил, что у Годфри утомленный вид, и ощутил укол совести.

– Я вижу, что слишком загрузил вас собственными делами, Годфри.

– Нет, что вы. Я и правда расстроен, но лишь потому, что сегодня утром получил скверную новость. За оскорбление герцога меня обязали выплатить штраф размером в десять фунтов.

– О, это чрезвычайно высокий штраф. Мне очень жаль.

Годфри вновь внимательно посмотрел на меня.

– Думаю, мне придется воспользоваться вашим предложением и одолжить у вас денег. Хотя если в корпорации станет известно, что вы меня поддерживаете, это не пойдет вам на пользу.

– Об этом я совершенно не беспокоюсь, – возразил я, протестующе вскинув руку. – Я готов предоставить вам необходимую сумму.

Годфри наклонился и сжал мою руку.

– Благодарю вас.

– Дайте мне знать, когда вам понадобятся деньги. В его взгляде мелькнуло нескрываемое облегчение.

– Вы знаете, несмотря ни на что, я все равно ничуть не жалею о случившемся, – произнес он. – Надеюсь лишь, что деньги, которые с меня взыщут, пойдут на благие цели.

– Я тоже на это надеюсь.

– А как продвигается расследование по делу Уэнтвортов?

– Медленно, – пожал я плечами. – Намного медленнее, чем мне того хотелось бы. Послушайте, Годфри, я пришел, чтобы поговорить с Билкнэпом, однако не застал его в конторе. Вы не могли бы зайти к нему, когда он появится, и сказать, что мне необходимо срочно с ним увидеться? Скажите, что разговор касается важного дела, которое мы уже обсуждали. И что заставлять меня ждать не в его интересах.

– Хорошо, я непременно к нему зайду. – Годфри с любопытством взглянул на меня. – Вы ведете еще какое-то дело, помимо дела Уэнтвортов?

– Да, – кратко ответил я.

– У вас довольно необычные помощники, – заметил он, кивнув в сторону двери.

– Да, это простые люди, далекие от судейского мира. Кстати, мне пора к ним вернуться. Чертов Билкнэп! Пока мы теряем здесь время, он наверняка проворачивает в Сити свои грязные махинации. У этого пройдохи такая скверная репутация, что адвокат, занимающий соседнюю контору, даже не пожелал передать ему записку.

– Брат Билкнэп – раб мамоны: он поклоняется лишь деньгам, – изрек Годфри.

– Точно так же, как и добрая половина жителей Лондона.

Я вернулся в свою контору. Леман сидел у окна, с интересом наблюдая за проходящими через двор законниками. Скелли объяснял Бараку, как снимаются копии с документов, причем последний слушал его с неподдельным интересом.

– Идемте, джентльмены, – распорядился я. – Годфри даст нам знать, когда появится Билкнэп.

– Я должен вернуться в лавку, – заявил Леман. Я не стал возражать, ибо понимал, что держать его целый день около себя невозможно. К тому же лавка Лемана находилась неподалеку от моего дома, и в случае необходимости я всегда мог послать за ним Саймона.

Так что домой я вернулся лишь в обществе Барака.

– Вы заставляете беднягу Скелли работать на износ, – заметил Барак по пути. – Он сказал, что сидит над бумагами с семи часов утра.

– Никто не виноват, что он так медленно работает, – отрезал я. – Он два часа корпит над документом, с которым большинство переписчиков справились бы за час. Вы не знаете, что это такое – нанимать служащих. Можете поверить мне на слово, это очень нелегко.

– Думаю, наемным служащим тоже приходится нелегко, – заявил Барак.

На это замечание я не счел нужным отвечать.

– Знаете, о чем я все время думаю, – задумчиво произнес Барак. Если какой-нибудь бедолага украдет мешок яблок стоимостью больше шиллинга, его вздернут на виселицу в Тайборне.

– Таков закон.

– Однако многие люди позволяют себе годами не платить долгов, так ведь? Взять хотя бы этого каналью Билкнэпа. А сейчас я наблюдал, как Скелли переписывает акт о взыскании долгов. Там говорилось, что должник «виновен в злостном мошенничестве и выманил деньги при помощи обмана».

– Обычный оборот для подобного рода документов. – Получается, злостного неплательщика могут признать мошенником и лжецом, однако даже в этом случае ему придется всего лишь вернуть взятые взаймы деньги. А больше никакое наказание ему не грозит, правильно?

– Господи боже, Барак, вот уж не думал, что вас занимают подобные судейские тонкости, – со смехом ответил я.

– Знаете, поразмыслить о чем-нибудь постороннем – лучшее средство забыть о своих тревогах, – сказал Джек.

– Различие здесь состоит в том, что в случае невыплаты долга стороны оспаривают условия долгового обязательства, а вор просто присваивает имущество, которое ему не принадлежит, – пояснил я. – И в Палате гражданских исков не требуются неопровержимые показания свидетелей, которые нужны для того, чтобы повесить вора.

– Знаю я, чего стоят показания всех этих свидетелей, – иронически покачал головой Барак. – Думаю, дело совсем в другом. Кражи, как правило, совершают бедняки. А берут и ссужают деньги в долг люди уважаемые.

– Бедняк тоже может дать в долг свои жалкие сбережения. И его могут обмануть в точности так, как и богатого.

– А что делать бедняку, которого обманет богатый? Ведь у него нет средств обратиться в суд.

– Он может обратиться в особую Палату, которая занимается исками бедных людей, – пояснил я. – Впрочем, я согласен, бедным труднее добиться справедливости, чем богатым. Тем не менее закон стоит на страже правосудия. Такова его основная цель.

Барак искоса взглянул на меня.

– Вы – куда более здравомыслящий человек, чем мне показалось вначале. Но иногда вы любите строить из себя этакого благородного рыцаря, которому только в турнирах и участвовать.

Я испустил тяжкий вздох. По обыкновению, наш разговор грозил перерасти в ссору. К счастью, мы были уже у ворот, и, не сказав более ни слова, я направился к дверям. Дома меня ждала записка от Джозефа, в которой он горько сетовал на отсутствие новостей. Он напоминал мне, хотя в этом не было ни малейшей нужды, что через неделю Элизабет вновь предстанет перед судом. Я досадливо скомкал записку. Пожалуй, следовало спросить у Барака о том, как он относится к перспективе завтра вечером вновь отправиться к заветному колодцу. Однако я счел за благо на время оставить своего помощника в покое. У этого малого слишком часто менялось настроение, а у меня не было ни малейшего желания подстраиваться под его перепады.

Я попросил Джоан подать ужин. После еды я вновь отправился в Линкольнс-Инн. Однако, несмотря на то, что все присутственные места, где мог находиться Билкнэп, были давно закрыты, на дверях его конторы по-прежнему висел замок. Вернувшись домой, я сказал Бараку, что нам пора в таверну: ждать Билкнэпа далее не имело смысла.

Огромная кость, столь поразившая мое воображение, по-прежнему раскачивалась туда-сюда, зловеще позвякивая цепями. Какой-то человек, в одиночестве сидевший за столом, не сводил с нее напряженного взгляда затуманенных винными парами глаз. Барак поставил на стол две кружки пива.

– Хозяин таверны говорит, мастер Миллер и его друзья редко появляются здесь раньше восьми, – сообщил он и с жадностью отхлебнул пива. – Сегодня я вел себя как настоящий олух, да? – неожиданно добавил он.

– Вынужден с вами согласиться.

– Причиной всему милорд, – прошептал Барак, перегнувшись ко мне через стол. – Господи боже, я никогда прежде не видел его в таком паршивом настроении. Нам следует скорее забыть все то, что он наговорил о короле. Боже мой, как только он осмелился сказать, что у короля больше не будет детей?! Произнеся последнюю фразу, Барак испуганно осмотрелся по сторонам.

– Меня очень занимает, почему граф решил поделиться с нами этими своими предположениями? – спросил я.

– Всякому ясно: он хотел нас запугать. Безропотно выслушав столь крамольные слова, мы превратились в его соучастников.

– Вряд ли он преследовал подобную цель, – возразил я. – Я знаю лорда Кромвеля вот уже десять лет. Когда мы познакомились, он был всего лишь секретарем кардинала Вулси. Но уже тогда в нем ощущалась необыкновенная сила. Чувствовалось, что этот человек далеко пойдет. А сегодня мне показалось: он ожидает самого худшего.

– Мне показалось то же самое.

Я наклонился к Бараку и понизил голос до шепота:

– Уверен, падение Кромвеля невозможно. Большая часть членов королевского совета – его сподвижники. К тому же Лондон – это город реформаторов, а значит…

– Жители Лондона непостоянны, как пыль в ветреный день, – сокрушенно покачав головой, заявил Барак. – Уж я-то их хорошо знаю. Я провел в этом городе всю свою жизнь. Если Говарды настроят короля против графа, никто из прежних друзей пальцем не пошевелит, чтобы ему помочь. Да и у кого хватило бы смелости возразить королю?

Он вновь затряс головой.

– Вы слышали, как Норфолк проехался насчет моего еврейского имени? Наверняка у него уже приготовлен список всех преданных графу людей. Может, он поместит меня в Дом обращения, дабы я принял истинную веру? – с деланным смехом добавил Барак. – Я слыхал, там до сих пор держат некоторых особо упорных иудеев.

– Но ваша семья приняла святое крещение несколько столетий назад, – возразил я. – Вы такой же сын истинной церкви, как и все прочие англичане.

По лицу Барака скользнула косая ухмылка.

– Помню, когда я был мальчишкой, на Пасху священник всегда произносил проповедь, в которой рассказывал, как злые и подлые евреи распяли Господа нашего. Один раз во время проповеди я во всеуслышанье испортил воздух. Я долго копил в себе газы, и получилось ужасно громко. Священник укоризненно взглянул на меня, а все мальчишки захихикали. Дома мать задала мне такую славную трепку, которой я никогда прежде не удостаивался. Она терпеть не могла, когда отец заводил разговор о своем еврейском происхождении.

Как и всегда, когда Барак вспоминал о своей матери, в голосе его слышалась горечь.

– Пожалуй, я бы выпил еще пива.

– Лучше воздержитесь, – посоветовал я. – Бог знает сколько нам придется прождать здесь этих моряков. А разговаривать с ними надо на трезвую голову.

– Ничего, у меня голова крепкая и от лишней кружки пива не закружится. А выпить необходимо. Сегодня, после того как мы покончим с делами, я собирался отправиться к своей подружке. Да что-то вся охота пропала. Я так устал, что мне не до женщин.

– Ваша подружка, чего доброго, подумает, что вы устали от нее, – усмехнулся я.

Про себя я решил, что Барак, скорее всего, относится к тем представителям мужской породы, которые с легкостью одерживают победы над женщинами, однако совершенно не способны на длительную привязанность. Как правило, именно так ведут себя люди с порывистым и неуравновешенным характером. – Пожалуй, так оно и есть. Эта девчонка мне порядком надоела, – пожал плечами Барак. – А вы, насколько я помню, завтра снова увидитесь с предметом своих нежных воздыханий – прекрасной леди Онор, – перевел он разговор на мою персону.

– Да, на медвежьей травле, – кратко ответил я, пропустив мимо ушей звучавшие в его голосе насмешливые нотки.

– Давненько я не посещал подобных забав. Последний раз мне довелось побывать на травле быка. Представляете, здоровенный бык подцепил пса рогами и подбросил так высоко, что люди, идущие по улице, видели, как бедолага взлетел над крышами домов. Сами понимаете, приземлившись, он превратился в кровавое месиво.

– Я все думаю, когда нам с вами лучше отправиться к колодцу сэра Эдвина, – произнес я. – Может, завтра ночью?

Барак кивнул, не сводя глаз с гигантской кости, которая по-прежнему тихонько покачивалась на своих цепях.

– Завтра так завтра, – откликнулся он. – Хотя, признаюсь, в прошлый раз я натерпелся в этом проклятом колодце немало страху. Как вспомню эти мертвые глаза, которые уставились на меня из темноты, по спине бегут мурашки.

С этими словами он встал и направился к стойке за очередной порцией пива. Я, нахмурившись, глядел ему вслед.

«Возможно, – размышлял я, – в темноте Барак видел вовсе не глаза мертвецов, а, скажем, сверкающие в свете свечи драгоценности».

Однако внутренний голос подсказывал мне, что это не так.