ГЛАВА 20

Желающих перебраться через реку по-прежнему было множество, и нам снова пришлось довольно долго ждать, пока один из перевозчиков освободится.

– Вы и вправду думаете, что этот шельмец Билкнэп подкупил судью? – облокотившись на парапет, спросил Барак.

– Утверждать с уверенностью не могу, но, судя по всему, так оно и было. Хеслоп пользуется скверной репутацией.

– Вы уверены, что выиграете, если иск передадут в суд лорд-канцлера?

– Я ни в чем не уверен. Однако надеюсь на победу. В суде лорд-канцлера самым тщательным образом разберут все обстоятельства дела. Но одному Богу известно, когда дело дойдет до слушания. Эта каналья Билкнэп прав – в суде лорд-канцлера не спешат с рассмотрением исков, да и слушания постоянно откладываются. Кстати, я назвал свою лошадь Канцлером именно потому, что это славное животное тоже не имеет привычки спешить, – с улыбкой заметил я и добавил серьезным тоном: – Сейчас ваша задача – найти хотя бы нескольких лжесвидетелей из тех, кого подговорил Билкнэп. Мы предложим им награду и, если лорд Кромвель даст на это согласие, оставим совершенное ими преступление без всяких последствий. Я уже говорил: нам необходим веский козырь против Билкнэпа. Особенно если за ним действительно стоит Рич.

– Я непременно найду этих олухов-свидетелей, – пообещал Барак и взглянул мне прямо в глаза. – Но к отчиму я обращаться не буду. Я даже не знаю, где они с матерью сейчас живут. Да если и знал бы, никогда не переступил бы их порога. Этого я не могу сделать даже ради графа.

– Вот как? А я думал, ваша преданность графу безгранична.

В глазах Барака мелькнула печаль.

– Я любил своего отца, хотя от него вечно разило дерьмом. За незавидную работу золотаря он взялся сразу после моего рождения – иначе ему было бы не поднять меня на ноги. Конечно, моя мать была очень недовольна, что муж ее занимается таким малопочтенным ремеслом, и вечно пилила беднягу. А когда мне было двенадцать, отец умер.

Я кивнул, весьма заинтересованный рассказом Барака. Впервые мой заносчивый и нелюбезный помощник пустился в подобные откровения.

– Чтобы свести концы с концами, мы много лет подряд держали жильца, поверенного по имени Кении. Он занимал лучшую часть дома, а мы ютились в двух комнатах. Как и все представители вашего сословия, он был мастер молоть языком, и мать моя смотрела на него с восхищением. К тому же он стоял выше ее на общественной лестнице. – Лицо Барака исказилось от отвращения, когда он говорил об этом Кении. – Так вот, через неделю после смерти отца матушка моя вышла замуж за этого краснобая. Отец, как говорится, и остыть не успел. Знаете, что она мне сказала? В точности то же самое, что сказали вы, поговорив с милейшей мистрис Гриствуд: «Бедная вдова должна сама о себе позаботиться». – Полагаю, у вашей матушки не было другого выхода.

– Может быть. Но, так или иначе, когда она так скоропалительно вышла замуж, я едва не рехнулся, – заявил Барак и рассмеялся отрывистым хриплым смехом. – Наверное, я и по сей день не полностью оправился от этого удара. Я убежал из дома, бросил школу, хотя всегда был одним из первых учеников. Проскитавшись какое-то время, я связался с шайкой мелких воришек. Сами понимаете, мальчишке-сироте тоже приходится самому о себе заботиться.

Барак помолчал, неотрывно глядя на воду, и заговорил вновь:

– В конце концов меня поймали, когда я пытался стащить с прилавка кусок ветчины. Я оказался в тюрьме, и через несколько дней мне предстояло отправиться на виселицу. Как назло, кусок ветчины оказался увесистым и стоил больше шиллинга. Но, на мое счастье, фамилия моя показалась знакомой одному из стражников. Выяснилось, что когда-то он знал моего отца. Стражник этот был земляком лорда Кромвеля, и вот, набравшись смелости, он обратился к нему с просьбой спасти мальчишку. В результате я предстал перед лордом Кромвелем, и тот оказал мне честь, взяв на службу. Поначалу я выполнял мелкие поручения, потом все более и более важные. – Барак повернулся ко мне. – Видите сами, я обязан графу всем. Даже собственной жизнью.

– Неудивительно, что вы столь низкого мнения о законниках, – заметил я.

– Должен признать, своей честностью вы выгодно отличаетесь от этого сброда, – проворчал Барак.

– Значит, после того, как вы убежали из дома, вы больше не встречались с матерью и отчимом?

– Пару раз я сталкивался с ними в городе, но сворачивал в сторону прежде, чем они успевали меня заметить. Для них я умер. Как и они для меня.

Дождавшись наконец лодки, мы переправились по реке к лестничному спуску на причал Трех Журавлей, выбрались на берег и пешком направились на север, в Лотбири. Я с трудом поспевал за широкой поступью Барака. У Гросер-холла нам встретилась пара молодых джентльменов в нарядных камзолах. Юнцы осыпали насмешками нищего, который сидел в дверях, выставив на всеобщее обозрение лицо, покрытое гноящимися язвами.

– Эй, парень, чем просить милостыню, ты бы лучше нанялся в солдаты! – заявил один из молодых бездельников. – Стране сейчас нужны солдаты, чтобы сражаться против Папы и врагов короля.

Он выхватил меч из кожаных ножен и угрожающе взмахнул им в воздухе. Нищий, который, судя по изможденному виду, едва ли мог ходить, не говоря уж о том, чтобы держать в руках оружие, в испуге отполз назад. С губ его сорвалось нечленораздельное мычание, которое обычно издают глухонемые.

– О, да он не умеет говорить по-английски, – заметил второй юнец. – Похоже, это иностранец.

Барак подошел к молодым щеголям и смерил их пренебрежительным взглядом.

– Оставьте его в покое, – процедил он, взявшись за рукоять меча. – Или, может, желаете продолжить забаву и помериться силами? Но только уже со мной?

Глаза насмешников злобно сузились, однако они сочли за благо не связываться с рослым и сильным Бараком. Вложив мечи в ножны, юнцы поспешно удалились. Барак достал из кошелька монету и положил ее перед нищим.

– Идемте, – бросил он, вернувшись ко мне.

– Вы поступили смело, вступившись за этого бедолагу, – заметил я.

На память мне пришел девиз, выведенный на бочке с греческом огнем: «lupus est homo homini» – «человек человеку волк». – Никакой смелости тут не надо, – усмехнулся Барак. – Эти надутые олухи готовы размахивать мечами лишь перед тем, кто не может нанести ответного удара.

Он сплюнул на землю и с невыразимым презрением произнес:

– Уж таковы они, эти благородные джентльмены. Меж тем мы оказались на Лотбири-стрит. Перед нами возвышалась церковь Святой Маргариты, за которой начиналось несколько узких улочек, ведущих в квартал невысоких домов, откуда доносился лязг металла. Благодаря этому неумолчному шуму всякий мог сразу понять, что в Лотбири живут литейщики.

Мы вошли в узкий переулок меж двумя рядами домов. К уличной пыли здесь примешивались зола и угольная крошка, в воздухе стоял запах раскаленного железа. В нижних этажах большинства домов находились мастерские; двери их были распахнуты, я видел, как внутри копошатся рабочие. До меня даже доносилось скрябанье лопат, которыми загружали уголь в раскаленные докрасна плавильные печи.

Наконец мы остановились около небольшого дома. Дверь мастерской оказалась запертой. Барак дважды постучал, и на пороге появился какой-то щуплый парнишка в грязном фартуке со множеством прожженных дыр. Едва взглянув на него, я сразу же узнал острые, резкие черты вдовы Гриствуд.

– Мастер Харпер? – осведомился я.

– Да.

– Я мастер Шардлейк.

– Входите, – не слишком дружелюбным тоном пригласил подмастерье. – Матушка как раз здесь.

Вслед за ним мы вошли в тесную мастерскую. Большую часть комнаты занимала плавильная печь, огонь в которой сейчас был погашен. Перед печью возвышалась груда угля. На табуретке в углу сидела вдова Гриствуд. Она удостоила меня холодным кивком.

– Вот он, мой сын, господин законник, – с гордостью произнесла она.

– А это кто? – спросил Харпер, кивнув в сторону Барака.

– Мой помощник.

– Мы, литейщики, дружный народ, – счел нужным сообщить Харпер. – Стоит мне только позвать, сюда сбежится половина Лотбири.

– Мне не причиним вам никакого вреда, – заверил я. – Все, что мы хотим, – получить кой-какие сведения. Ваша матушка сказала вам, что мы расследуем обстоятельства, связанные с опытами Майкла и Сепултуса?

– Сказала. – Харпер опустился на табуретку рядом с матерью и пристально взглянул на меня. – Они говорили, что хотят смастерить некий аппарат, состоящий из насоса, трубы и бака. Для чего им это нужно, они не объясняли. Но я нашел им мастера, который делал трубы для городского водопровода.

– Питера Лейтона.

– Да. Я помогал мастеру Лейтону отливать железо для трубы и бака. – Мальчишка вновь бросил на меня изучающий взгляд. – Матушка сказала, всякому, кто знает об этом приспособлении, угрожает опасность.

– Возможно. Но мы постараемся устранить эту опасность как можно скорее, – заверил я и, помолчав, спросил: – Насколько я понимаю, бак предназначался для какой-то жидкости. Вы имеете представление о том, что это за жидкость?

Харпер покачал головой.

– Нет. Майкл сказал, что это тайна и мне лучше об этом не знать. Они с братом проводили опыты во дворе мастера Лейтона. А самого Лейтона даже близко не подпустили. Двор обнесен высокой стеной, так что он и не видел, что они там делали.«Любопытно, в каких отношениях юный Харпер был с покойным Майклом Гриствудом?» – подумал я.

Ведь, как бы то ни было, Майкл приходился ему отчимом. Вряд ли между этими двумя существовала крепкая привязанность; однако род занятий пасынка делал его полезным для Гриствуда.

– А что оно из себя представляло, это приспособление? – спросил я.

– Трудно сказать, – пожал плечами Харпер. – Это было на редкость сложное устройство. Здоровенный герметичный бак, к которому был присоединен насос. От него отходила труба. Для того чтобы его соорудить, понадобилось несколько недель. А потом мастер Лейтон заявил, что трубу придется заменить: она оказалась слишком широкой.

– Когда вы получили заказ от братьев Гриствуд?

– В ноябре. Мы провозились с этим сооружением до января.

«Так, а за два месяца до этого братья были у Кромвеля», – пронеслось у меня в голове.

– Мастер Харпер, вы уверены, что они заказали приспособление именно в ноябре? – уточнил я.

– Уверен.

– А где хранили аппарат? Во дворе мастера Лейтона?

– Да. За это ему хорошо заплатили.

Вдова Гриствуд разразилась надсадным невеселым смехом.

– Значит, мастер Лейтон сполна получил все обещанные ему деньги? – осведомилась она.

– Да, матушка, получил. Он настоял на том, чтобы ему заплатили вперед.

Вдова нахмурилась.

– Хотела бы я знать, откуда Майкл раздобыл деньги? И он, и Сепултус были бедны, как церковные мыши.

– Возможно, за аппарат заплатил кто-то другой, – предположил я.

– На всякие безумные затеи ему всегда удавалось отыскать денег, – с досадой бросила вдова. – Пятнадцать лет Майкл отравлял мне жизнь своими идиотскими замыслами. Иногда нам хлеба не на что было купить, потому что все деньги уходили на его авантюры. Я все это безропотно терпела. И в результате он мертв, а Дэвиду по его милости угрожает опасность.

Она устремила взгляд на сына, и нежность смягчила ее резкие черты.

– Я позабочусь о том, чтобы поместить вас обоих в безопасное место, – пообещал я. – Но прежде всего мне необходимо поговорить с мастером Лейтоном.

Я пристально посмотрел на Дэвида Харпера.

– Вы сообщили своему хозяину, что я интересуюсь аппаратом Гриствудов и всем, что с ним связано?

– Нет, сэр. Я решил, что лучше пока держать язык за зубами.

– Похвальное благоразумие. Где я смогу найти мастера Лейтона? В его мастерской?

– Думаю, да, сэр. Он получил новый заказ на водопроводные трубы для Флит-стрит. В прошлую пятницу сказал, что ему понадобится моя помощь. И вид у него был очень довольный.

– Вы проводите нас туда?

– Когда же вы наконец оставите нас в покое? – недовольно проворчала вдова Гриствуд.

– Вас мы больше не будем тревожить, сударыня. Она кивнула сыну. Он поднялся и направился к дверям. Вдова поспешила за ним.

Мы вышли на улицу и двинулись в глубь Лотбири. Через открытые двери мастерских мы видели обнаженных до пояса литейщиков, которые в поте лица трудились у своих печей. Прохожие, изредка встречавшиеся на улице, провожали нас любопытными взглядами. Наконец Дэвид остановился у довольно большого дома, стоявшего в самом начале узкой извилистой улицы. К дому примыкала мастерская, а двор был обнесен высокой стеной.

– Подходящее место, – понизив голос, обратился ко мне Барак. – Дом стоит на отшибе. Ни странные звуки, ни огонь не привлекли бы здесь внимания.

– Да, место они выбрали неплохое, – кивнул я головой.

Дэвид постучал в дверь дома. Она была заперта, ставни на окнах закрыты. Харпер толкнулся в мастерскую, но она тоже оказалась запертой.

– Мастер Лейтон, – позвал он. – Мастер Лейтон, откройте, это я, Дэвид.

Ответа не последовало. Харпер повернулся к нам и произнес извиняющимся тоном:

– Наверное, он не слышит. Мастер Лейтон глуховат, как и многие литейщики. Но печь не горит, вот что странно.

В душе моей шевельнулось тревожное предчувствие.

– Когда вы видели его в последний раз?

– В пятницу, сэр. Как раз тогда он и сказал мне, что получил новый заказ.

Барак подергал дверь.

– Я открою этот замок без труда, – заявил он.

– В этом нет нужды, сэр, – возразил Харпер. – Я знаю, у кого есть ключ. Здесь у нас каждый отдает запасные ключи соседу на случай пожара. Подождите немного.

И он побежал к одному из ближайших домов. Мы стояли, оглушенные несущимся со всех сторон лязгом и грохотом. Вдова Гриствуд, которой явно было не по себе, ломала руки.

Вскоре вернулся ее сын со здоровенным ключом в руках. Он отпер дверь, и мы вошли во двор. Майкл и Сепултус действительно выбрали для своих опытов на редкость подходящее место. С трех сторон двор был обнесен высокой оградой, а на четвертую выходила глухая, без единого окна, стена соседнего дома. Повсюду лежали трубы и вентили, без сомнения, предназначенные для городского водопровода. Внимание мое привлекли черные полосы гари на стенах. Нечто подобное я видел во дворе Гриствудов, только там полосы были шире.

Вдова и ее сын обеспокоенно переминались у ворот. Судя по виду Дэвида, он подумывал, не лучше ли ему смыться. Я растянул губы в успокоительной улыбке и спросил:

– Скажите, мастер Харпер, на ваш взгляд, в этом дворе нет ничего подозрительного?

Юный литейщик осмотрелся по сторонам.

– Ничего, – пожал он плечами. – Разве что недавно здесь все как следует убрали.

– Да, я тоже это заметил, – кивнул я. – Здесь слишком чисто.

– А зачем кому-то понадобилось наводить чистоту во дворе литейщика? – осведомился Барак.

– Для того, чтобы никто не догадался о том, какие опыты здесь происходили, – ответил я и добавил шепотом, вплотную приблизившись к Бараку: – Думаю, кто-то забрал аппарат и уничтожил все следы греческого огня.

– Но кто? Лейтон?

– Возможно. Идемте в дом. Я полагаю, нам следует осмотреть его.

Я пересек двор и постучал в дверь дома. Ответа вновь не последовало. По лицу моему струился пот: в этом квартале плавильных печей жара, и без того невыносимая, еще усилилась. Неумолчный лязг железа начал меня раздражать.

– Мы можем пройти в дом через мастерскую, – предложил Харпер. – Дверь там открывается тем же ключом, что и ворота.

Помедлив, словно в нерешительности, он отпер дверь в мастерскую и окликнул, переступив через порог:

– Мастер Лейтон!

Вслед за ним в темное помещение вошел Барак.

– Я подожду здесь, – буркнула вдова Гриствуд. – Прошу тебя, Дэвид, будь осторожен.

Я последовал примеру Харпера и Барака. Дэвид распахнул ставни, и мы смогли обозреть мастерскую, в которой царил обычный для таких помещений беспорядок. Труб, вентилей и клапанов здесь было еще больше, чем во дворе; огромная печь не горела. Харпер подошел к ней и взял кусочек угля.

– Совсем остыл, – сообщил он.

Подойдя к двери, ведущей в дом, Дэвид вновь поколебался, но затем вставил ключ и распахнул ее. Перед нами оказалась темная комната. В ноздри мне ударил знакомый слабый запах.

– Подождите, – прошептал я, схватив Барака за руку.

Харпер открыл ставни и осмотрелся по сторонам. Внезапно у него отвисла челюсть от изумления. В гостиной, некогда обставленной весьма тщательно и не бедно, царил ужасающий беспорядок. Посудный шкаф был опрокинут и лежал на боку, по всему полу валялись серебряные тарелки.

Лицо Дэвида залила смертельная бледность. Он замер, зажав рот руками.

– Они добрались и до Лейтона, – проронил я. – Забрали аппарат и убили литейщика.

– Но где труп? – спросил Барак.

– Думаю, он спрятан где-то в доме.

Приказав Харперу не двигаться с места, мы с Бараком отправились осматривать жилище литейщика. Пока мы поднимались по узкой лестнице, Джек держал наготове меч. В остальных комнатах все оказалось в полном порядке, разгром учинили только в гостиной. Вернувшись туда, мы обнаружили, что Дэвид не послушался нас и вышел вон. Выглянув в окно, я увидел, что они с матерью стоят на улице, не сводя с дома испуганных глаз. Проходивший мимо человек с целой вязанкой труб на спине посмотрел на них с недоумением.

– Злоумышленники забрали тело с собой, – предположил я. – Так же как и аппарат. Решили, что таким образом им удастся скрыть убийство.

Опустившись на колени, я внимательно осмотрел пол.

– Поглядите-ка, в этой комнате пол недавно вымыли: нет ни пылинки.

Тут я заметил пару мух, которые с жужжанием кружились вокруг опрокинутого буфета, и в мозгу моем мелькнула страшная догадка.

– Барак, помогите мне поднять буфет.

Затаив дыхание, я ожидал, что под буфетом обнаружиться нечто ужасное; однако там оказалась всего лишь полоска запекшейся крови. Барак присвистнул.

– Хотел бы я знать, где они взяли ключ? – спросил он. – Ведь все двери были заперты.

– Скорее всего, ключ они вынули из кармана мертвого Лейтона, – заметил я, взглянув на входную дверь. – Они не стали ломать двери, постучали и, когда Лейтон открыл, втолкнули его в дом и убили. Скорее всего, они вновь расправились со своей жертвой, нанеся удар топором.

– Если все действительно было так, преступники очень рисковали. Лейтон мог поднять крик и позвать соседей. Харпер прав, литейщики – дружный народ и горой стоят друг за друга.

– Но возможно, Лейтон был знаком с преступниками? – предположил я. – Или хотя бы с одним из них. Скорее всего, это был один из наших преследователей.

– Нам стоит как следует расспросить соседей. – Мы непременно поговорим с ними, но вряд ли что-нибудь узнаем. Бьюсь об заклад, убийцы явились глубокой ночью, когда все вокруг спали. Идемте, Барак, нам больше нечего здесь делать.

Мы вышли на улицу, где нас ожидали юный Харпер и вдова Гриствуд. Когда мать и сын стояли рядом, их сходство, усугубленное одинаковым тревожным выражением, особенно бросалось в глаза.

– Что здесь произошло, сэр? – испуганно выдохнул Дэвид. – Куда исчез мастер Лейтон?

– Здесь его нет. Однако мы обнаружили следы, свидетельствующие о том, что в этом доме совершено преступление.

Вдова Гриствуд издала приглушенный стон.

– Сударыня, я позабочусь о вашей безопасности и безопасности вашего сына, – веско произнес я. – Сторож по-прежнему находится в вашем доме?

– Да, он проводил меня сюда, а потом я отправила его назад.

Я повернулся к Харперу:

– Полагаю, будет лучше, если ваша матушка пока останется с вами. А я позабочусь о том, чтобы незамедлительно переселить вас обоих в безопасное место.

Вдова бросила на меня взгляд, исполненный ужаса.

– Чем они здесь занимались? Ради всего святого, скажите, какие темные дела творили Майкл и Сепултус?

– Ваш муж и его брат были связаны с опасными людьми. Вот и все, что я могу сказать.

Вдова горестно покачала головой, затем снова вперила в меня пронзительный взгляд. Губы ее сложились в привычную жесткую складку.

– Вы уже виделись с непотребной девкой, к которой таскался Майкл? – процедила она.

– Я пытался поговорить с ней, но она сбежала, – признался я и повернулся к Дэвиду. – Как вы считаете, мастер Харпер, это устройство можно было вывезти со двора, не привлекая внимания? Скажем, на ручной тележке.

– Конечно, – кивнул он. – В Лотбири многие пользуются ручными тележками. На них отвозят готовые трубы заказчику или товары в лавки. На улицах их полно.

– А вы не могли бы поговорить с соседями? – спросил я. – Сообщите им, что Лейтон исчез, и спросите, может, кто видел или слышал что-нибудь подозрительное. Согласны?

Юнец серьезно кивнул, потом обнял мать за плечи и пристально посмотрел на меня.

– Скажите, сэр, нам и в самом деле угрожает опасность?

– Полагаю, сейчас вам обоим следует соблюдать осторожность. Скажите, сударыня, кто-нибудь знает, что вы отправились к сыну? – спросил я, обернувшись к вдове.

– Ни одна живая душа, за исключением сторожа, которого вы прислали на Вулф-лейн.

– Никому не говорите, что ваша матушка здесь, – сказал я Дэвиду. – Вы умеете читать?

– Да.

Я достал клочок бумаги и нацарапал свой адрес.

– Мастер Харпер, если вы узнаете что-нибудь интересное или же вам потребуется помощь, вы найдете меня здесь.

Мальчик кивнул и спрятал листок в карман. Мать вцепилась в его руку. В целом мире у этих двоих больше не было никого. Я был рад, что они есть друг у друга.

Несмотря на усталость, я не преминул зайти к цирюльнику и побриться: вечером мне предстояло отправиться на званый обед к леди Онор. Барак ожидал меня на улице. Затем мы наняли лодку, добралисьдо Темпла и пешком направились домой. Я чувствовал, что мне необходимо отдохнуть. Около часа я дремал в своей комнате, однако сон не освежил меня и я проснулся все таким же разбитым и усталым. Небо по-прежнему оставалось свинцовым, а воздух – тяжелым и спертым. Больше всего мне хотелось, чтобы наконец разразилась гроза. Я встал, чувствуя неприятную ломоту во всех членах, и впервые за последние дни сделал несколько упражнений из тех, что показал мне Гай. Я наклонялся вперед, пытаясь достать руками носки своих башмаков, и почти преуспел в этом, когда в дверь постучали и в комнату, не дожидаясь ответа, вошел Барак. Глаза у него полезли на лоб от изумления.

– Вы что, молитесь в подобной странной позе? – с усмешкой осведомился он.

– Отнюдь. Просто пытаюсь облегчить боль в спине. Кстати, вам никто не говорил, что, постучавшись, следует дождаться приглашения, а не вламываться в комнату?

– Простите, – ответил Барак, явно пребывавший в отличном настроении. – Я зашел лишь сказать вам, что ухожу по делу, – произнес он, бесцеремонно усаживаясь на кровать. – Один из моих осведомителей только что сообщил, что у него есть сведения о тех двоих, что пытались за нами охотиться. О рябом и о его здоровенном приятеле. Я намерен встретиться с ним, а затем повидаться с графом.

Лицо Барака приняло серьезное выражение.

– Я должен рассказать милорду о разговоре с Ричем в суде. И возможно, он пожелает вас увидеть.

Я глубоко вздохнул и сказал:

– Если у графа возникнет подобное желание, вы знаете, где меня найти. И спросите его, не может ли он подыскать для Гриствудов какое-нибудь укромное жилище, где они будут в безопасности.

Барак кивнул, однако во взгляде, устремленном на меня, мелькнуло недовольство.

– Продвинулись мы, мягко говоря, не слишком, зато просьб к графу у нас накопилось более чем достаточно, – изрек он.

– Я отдаю себе в этом отчет. Но вы сами знаете, мы делаем все, что в наших силах.

– Вам придется отправиться в дом леди Онор одному.

– Ничего страшного. Сейчас еще светло.

– Сегодня вечером мне хотелось бы отыскать пивную, в которой Билкнэп встречался с моим отчимом. Займусь этим, пока вы будете пировать в приятном обществе.

– Одобряю ваше намерение.

– Может, сегодня ночью нам все-таки стоит заняться колодцем? Ведь званый обед вряд ли затянется слишком долго.

Я покачал головой.

– Боюсь, после обеда я так устану, что у меня останется одно желание – завалиться в постель. В моем возрасте приходится щадить себя, Барак, – раздраженно добавил я. – Кстати, а вам сколько лет?

– В августе будет двадцать восемь. Послушайте, я что-то совсем запутался. Я понимаю, что кто-то организовал убийство братьев Гриствудов для того, чтобы завладеть найденной ими формулой. Возможно, злоумышленники рассчитывают продать ее врагам Англии, когда шум вокруг убийства уляжется. Но зачем понадобилось убивать Кайтчина или литейщика Лейтона? Они что, убивают всех, кто хоть как-то связан с греческим огнем?