Дневник (Ее жизнь, миссия и героическая смерть)

      И снова я осталась без книги. Не знаю, как убить день. Пока я читала, мне не было скучно. У меня не было потребности а общении с людьми. Они все сейчас очень заняты. Как досадно, что я заболела как раз тогда, когда могла помочь им. Это очень неприятное ощущение. Мне кажется, что мне повредило то, что я ела много {76} мяса. Уже три года я так тяжело не болела. Трудно утверждать, что употребление в пищу мяса влечет за собой заболевание ангиной, но, возможно, какое-то влияние на болезнь это оказывает. Если бы я сказала об этом моим хозяевам, они сочли бы меня за полоумную.
      Я вспомнила шутку. Инспектор школы спрашивает маленького Моше: "Если ты вчера отведал в Африке курятины, а моей маме 65 лет, сколько лет мне?". - "48", - отвечает Мошеле. - "Почему ты так решил? - "А очень просто. По соседству с нами живет полоумный, и ему 24 года". Кажется, это первый анекдот, который я записала в свой дневник.
      14.7.1938
      Вчера я еще оставалась в постели. Кроме записей в дневнике я написала письмо, открытку и стихотворение. Я еще не придумала названия. Возможно, назову его "Буря" или нечто вроде этого. Мама показала некоторые из моих стихотворений Алькелаи (журналисту, который переводит стихи). Он был поражен и отозвался о них очень хорошо. Подробности узнаю только, когда вернусь домой. Он порекомендовал еще одного человека, кому можно показать для оценки мои стихи. Я посещу его, когда вернусь. Хочу услышать серьезную критику, а не только похвалы от знакомых и домочадцев.
      Мне кажется, что я наделена писательским даром быстро на все откликаться, и все, что я пишу, удается. Очень приятное ощущение. {77} Недавно я показала Эржи стихотворение, написанное в связи с расставанием с Джори. Мне кажется, что оно хорошо своей простотой и непосредственностью. Эржи заметила: "Как хорошо человеку, который может писать стихи, когда вздумает. Свое последнее стихотворение я написала, когда мне было 12 лет. С тех пор пропала охота писать". Видно, мне надо тщательнее выбирать людей, с которыми стоит говорить о поэзии.
      21.7.1938. Будапешт.
      В конце концов, во вторник вечером я вернулась домой. Последние дни я провела хорошо. Габи приехал в субботу, и так хорошо было с ним серьезно беседовать. В субботу вечером мы пошли в гостиницу и отпраздновали мой день рождения. В полночь мы выпили за прожитые мною 17 лет. Мы немного потанцевали и около двух вернулись домой. В воскресенье утром меня многие поздравляли. Габи преподнес мне цветы. В заключение мы купались в море, я играла в пинг-понг, танцевала и каталась на велосипеде. После обеда я рассталась с родными, в 9 вечера была уже дома. Могу сказать, что я счастлива быть у себя дома. Атмосфера приятная и дружеская. Тут я чувствую себя более свободной, а с мамой, как всегда, мне легко и хорошо. Как мы были рады друг другу! Но снова ведутся разговоры о новой поездке, возможно, в горы.
      {78}
      25.7.1938
      Это решено. Я поеду в Бела-Вода в Татрах. Место очень красивое и приятное. Сначала я приняла это не очень охотно, но сейчас я полна радости. Мы выедем 30-го, а вернемся 20-го августа. Проведем там ровно три недели. Это нам обойдется в 220 пенге, сумма очень большая, но деньги так или иначе сейчас обесцениваются. Все очень опасаются, что и у нас произойдет то, что было в Вене. И правда, не столь уж важно, сколько времени осталось еще у разбойников. Возможно, что не следует гак понимать события, но мы готовы ко всему и кажется, что это лишь вопрос времени. Хорошо, что хотя бы Джори за границей - в этом есть некоторое утешение...
      28.7.1938
      Вчера я была у Рейхард, члена редакции "Ниугат" (Популярная в ту пору в Венгрии литературная газета.).
      Я показала ей свои стихи по рекомендации Рени. Мне кажется, что ее критика была настоящей. Она встретила меня словами, что мои стихи поразили ее, и она считает, что у меня есть дарование. Затем она добавила, что мои стихи превосходят средние, и она уверена, что я буду иметь успех. Но, возможно, не обязательно в поэзии, потому что из моих строк она поняла, что я не наделена лирическим чувством. Затем она указала мне на мои ошибки: есть {79} длинноты, иногда я жертвую содержанием ради формы, встречаются еще чисто детские выражения. А в итоге - она все же убеждена в моих способностях. Я была очень рада. Как это все стимулирует!
      Бела-Вода, 31.7.1938
      Вчера прибыли в Бела-Воду. Дорога очень красивая, особенно вторая половина: горы и леса, кипарисы. В Фофреде нас ждали учительница Магда и несколько девушек. Мы сели в машину и поехали в Бела-Воду. Поселились в небольшом милом домике. Кругом - величественные горы, леса и в них тропинки. Чудесно. Нет сейчас времени писать и я буду краткой. Компания очень веселая. В тот же вечер вышли на прогулку.
      Будапешт, 22.8.1938
      Я дома. Вернулись в субботу вечером. Лето пролетело, и надо записать то, что не успела.
      В пятницу днем мы вдруг решили съездить в Дубшину. Погода была очень хорошей, а дорога - великолепной. Мы ехали в сторону Низких Татр, так что Высокие Татры понемногу оставались позади, пока совсем не скрылись. С гор виднелись там и здесь небольшие деревушки. Горный пейзаж, много скал в лесов. Из Дубшины шли минут двадцать, пока не добрались до пещеры. У входа надели теплую одежду и в сопровождении инструктора спустились в нее.
      {80} Прошли несколько ступенек вниз и очутились в большом зале. Перед нами открылась незабываемая картина. Стены зала и пол - из белого, сверкающего льда. Видны фигуры, образованные из льдин, напоминающие слонов и т. д. Они великолепны, но не завершены. Обратный путь также был полон впечатлений. Мы прошли "Словацкий сад", и здесь впервые в жизни я увидела оленя.
      А теперь - к апофеозу красоты - к пяти великолепным озерам. До Татрафирда мы ехали на машине, а оттуда поднялись на Гемзу на странном поезде с зубчатыми колесами (билет я сохранила как сувенир). Так мы добрались до большого водопада. И снова блуждали, но я об этом не жалею. Мы проходили по великолепной местности. С двух сторон высились скалистые стены. Жаль, что вернулись, так как хотели повидать еще пять озер. По пути снова видели водопад, и я опять наслаждалась его величавым видом.
      Коротко подытожу. Я провела три прекрасных недели. Надеюсь, что их не забуду. Трудно добавить "навеки", т. к. по Оскару Уальду (в его книге о Дориане Грее) это такое слово, за которым ничего нет, и все же девушки любя! употреблять его.
      Напишу лучше так: долгое время не забуду не только пейзаж, но в состояние духа и тишину, то приподнятое настроение, которое царило в горах. Очень бы хотелось сохранить их в своей душе. Дай Бог!
      {81}
      30.8.1938
      Будапешт
      Лето быстро закончилось. 3-го начнутся занятия. Я жду их со смешанным чувством. Я подготовлена к серьезной работе, но, с другой стороны, с отвращением думаю о некоторых неприятных явлениях, связанных с определенными кругами нашей школы. Странное ощущение, когда ты знаешь, что это твой последний учебный год. Дома уже говорят о выборе будущей профессии. Я никогда не думала, что и у меня это будет сопряжено с тревогами... Не исключено, что я отдамся целиком сочинительству. Главная проблема - где? Дома или за границей - устроиться нигде нелегко. Я должна признаться, что родилась в немного запутанном мире. Снова пошли разговоры о войне, но это сейчас не так интересно, так как уж полгода существует такая опасность, иногда - в более легкой форме, иногда - в более серьезной. Я стараюсь не слишком углубляться в этот вопрос. Ясно, что мне еще очень понадобятся мои крепкие нервы, и жаль их сейчас разрушать.
      17.9.1938
      Трудно выразить словами, как уродлив тот период времени, в котором мы живем. Непрерывно нас беспокоит одна и та же проблема: разразится воина или нет? Мобилизации в разных странах не предвещают ничего хорошего. Нет подробностей о переговорах между Чемберленом и Гитлером. Весь мир нервничает. Все люди (я, во всяком случае) устали ждать. Положение {82}меняется ежедневно. Страшно подумать, что действительно вспыхнет воина, но это может случится в один из ближайших дней. Мне очень трудно в это поверить. Я рада, что Джори уже во Франции. Мама тревожится за его благополучие, и это понятно. Черт бы побрал этих немцев в Судетах и всех прочих немцев на свете с их фюрером во главе... Хорошо иногда выругаться. Боже, для чего переворачивать и усложнять весь мир, когда в нем можно было бы так хорошо устроиться, если бы не это. А может, все же, нельзя иначе, ибо дурные страсти владеют человеком с молодости. Габи видит войну совсем в другом свете. Он рассуждает как материалист. Человеческая жизнь и труд поколений для него ничего не значат. Он умеет так хорошо разъяснять и аргументировать свою позицию, что очень трудно ему возражать.
      27.9.1938
      Прошло десять дней с тех пор, как я писала в последний раз. Положение не изменилось. Ведутся переговоры, Гитлер и Муссолини произносят речи, Чемберлен летает туда и обратно. В газетах - сообщения о мобилизации и опровержения. Уже проводились маневры противовоздушной защиты. Один вопрос висит в воздухе, все тот же старый вопрос: будет ли война или нет? Пока такое впечатление, будто мы сидим на пороховой бочке. Я еще надеюсь, что мир не будет нарушен. Видимо, я все еще не в силах представить себе, что все-таки война будет. {83} Понятно, что первые два новогодних дня Рош-га-шана мы не праздновали в атмосфере душевного покоя, и они не имели обычной окраски. Наше положение как евреев особенно плохое. Кто знает, чем все это кончится. Пойду в синагогу, но не с большим воодушевлением. Тут готовят для молодежи коллективный молебен, но он не сможет возбудить в нас возвышенных чувств. И все же я буду в нем участвовать.
      Наш народ.
      (Набросок (из литературного наследия Ханы Сенеш), написанный, примерно, в это время.)
      Мое внимание привлекло большое сходство между судьбами еврейства и судьбами той части венгерского народа, которая живет на чужбине, за пределами родины, как национальное меньшинство в соседних странах. Тема сюжета - жизнь венгров в Трансильвании, их удручающая война, положение и борьба крошечного венгерского острова в румынском море, волны которого ударяют по его берегам. Автор (Иосеф Ниро, "Мой народ".) рисует образ человека, убегающего от сражения. Он не единственный. Давайте же познакомимся с ним поближе. Перед нами венгерский учитель, который совершенно растерялся. На его долю выпали: тяготы, муки голода, лишения. Он всегда прибит, унижен, и это сломило его дух. Чтобы получить должность в румынской школе, он принимает православие, превращается в румына. Давайте проследим по книге за его {84} трудным жизненным путем, на который он вступил в тот фатальный для него день. Достиг ли он своей цели? Найдет ли он замену потере своего собственного достоинства - моральной основе, которой пожертвовал?
      Вначале мы встречаем его в день открытия румынской школы. И он, учитель, не знает, где его место: ни секели (Венгерская этническая группа в Трансильвании.), ни румыны - ни те и ни другие не хотят принять его в свои ряды. Затем он появляется на трапезе после открытия школы и снова повторяется та же история. Разве не было ощущение собственной приниженности? Ведь кроме осуждающих и насмешливых взглядов он ничего не получил.
      Но то презрение, которое испытывают к нему его бывшие товарищи, причиняет особенно сильную боль.
      И, в конце концов, этот несчастный человек обращается к секелям в просит их сжалиться над ним и принять в свои ряды. И не было на свете более счастливого человека, чем этот учитель, когда он вернулся к своему народу и снова почувствовал себя венгром.
      Разве нам не известны подобные образы среди евреев? Все те, что меняют свою веру, свой народ ради должности, ради туманных и несбыточных грез остаются оторванными и от христианской, и от еврейской среды. Ибо в ту минуту, когда человек выходит за рамки своей {85} национальной принадлежности, он теряет под ногами почву. И если даже ему посчастливится подняться и вознестись на разных этапах материального бытия, - у него нет пути в жизни. Его путь ведет к падению, к моральной опустошенности.
      29.9.1938
      Всеобщее возбуждение в мировой политике достигло апогея. Завтра последний срок для ухода из Судет. Только если чехи согласятся, не вспыхнет война. Трудно поверить в такую возможность. В последнюю минуту встретились Чемберлен, Гитлер, Деладье и Муссолини. Они пытаются "спасти" мир. Я уже начинаю верить в возможность войны.
      Во всех концах света - мобилизации, подготовка. Очень возможно, что Джори оставил Францию. Жаль мне его, этого бедного ребенка, который должен сам решить свою судьбу в столь ответственной ситуации. Не исключено, что он приедет домой, а может быть, ему удастся перебраться в Швейцарию. А пока мы находимся в полной неизвестности относительно его благополучия и положения дел. Мама, понятно, очень нервничает. У каждого из нас есть о ком и о чем заботиться.
      1.10.1938
      Сегодня - "суббота раскаяния". Я должна была идти в синагогу. Вместо этого я сочиняла стихотворение, а теперь попытаюсь немного проанализировать свои поступки. С чего начать? Я {86} знаю, что часто ошибалась в минувшем году (но я не чувствую, что грешила). Я могу перечислить многие ошибки - но только по отношению к Богу, но и по отношению к маме и к самой себе, но я сейчас не в состоянии исповедоваться. Сильно мое желание как можно лучше относиться к маме, с гордостью нести свое еврейство, хорошо успевать в школе. О, если бы я могла верить в Бога и уповать на него всегда! Но есть дни, когда я не верю, и тогда я заставляю себя верить, хотя это не логично. Как хорошо тем, кто верует истово, сильно, всей душой! Но есть много колеблющихся. Чистой веры достигают, по-моему только путем размышлений и колебаний. О, как тяжело писать мне сегодня.
      16.10.1938
      Как видно, я пишу только в пору бедствий. Я много жаловалась на опасности войны, но не упомянула о совещании четырех держав и о разрядке, которая произошла. Видно, большая радость была преждевременной. Верно, что Гер. мания и Польша добились того, чего хотели, но мы до сих пор не получили нашей земли. Всего-то нам передали два небольших селения. Больше они нам сейчас дать не готовы, и потому в эти дни прервались переговоры между Венгрией и Чехией. Призываются новые контингенты. И другие признаки свидетельствуют, что если не будет мирного урегулирования по этим вопросам, заговорят пушки. Хочу надеяться, что дело до этого не дойдет.
      {87} Несколько дней у нас провела Эвика, и я пожила всласть. Мы были в кино и в театре. Две киноленты и одна постановка были очень хорошие. Спектакль, который мне понравился, это "Дилемма врача" Бернарда Шоу. Я сравнила два спектакля и увидела, как велика между ними разница. В пьесе Шоу - живые, верно обрисованные лица, чего нет во второй пьесе. И в режиссуре, и в распределении ролей я тоже увидела большое различие.
      27.10.1938
      Не помню, рассказала ли я уже, что стала сионистской. Это слово о многом говорит. Скажу коротко, каков смысл его для меня: я сейчас всем своим существом чувствую себя сознательной еврейкой. Я горжусь своим еврейством, и моя цель - уехать в Эрец-Исраэль и участвовать в строительстве своего государства. Легко понять, что эта мысль не родилась в течение одной ночи. Года три назад, когда я впервые услышала о сионизме, я всеми силами противилась этой идее.
      Но тем временем события и эпоха, в которой мы живем, приблизили меня к этой мысли. И как я рада, что постигла ее.
      Теперь я ощущаю почву под ногами и вижу перед собой цель, ради которой стоит тяжко трудиться. Начну изучать иврит. Буду посещать кружок, который этим занимается. Одним словом, я хочу действовать энергично. Я стала совершенно другой, и мне сейчас так хорошо. Человеку очень нужна вера, и важно, чтобы у {88} него было ощущение, что его жизнь не лишняя, не проходит зря, что он выполняет какую-то миссию. И все это дал мне сионизм. Что с того, что я слышу много противоречивых мнений? Для меня главное, что я верую в осуществление идей сионизма. Я твердо убеждена, что это единственное решение еврейского вопроса. И что прекрасные начинания в Эрец-Исраэль проводятся на прочной основе. Я знаю, что будет трудно, но стоит потрудиться изо всех сил.
      12.11.1938
      Моя связь с сионизмом дает мне очень много с духовной точки зрения. Я изучаю иврит и очень много читаю об Эрец-Исраэль. Кроме того, я наслаждаюсь книжкой Сечени "Народ Востока" (книга очень важная, она касается основных вопросов жизни каждой нации). Можно сказать, что я вообще читаю сейчас много больше, чем ранее, и с большей серьезностью. Я систематически и с решимостью готовлюсь к жизни в Эрец-Исраэль. Это трудно со многих точек зрения, и я должна признаться, что нелегко высвободиться от венгерских сантиментов. Но нет другого выхода, и я должна это сделать не только ради себя, но и для блага всего еврейства. Опыт минувших двух тысячелетий свидетельствует об этом. Сейчас все решается, ко мне взывает будущее, полное надежд, и потому каждый, у кого только есть искра еврейства в сердце, не может не видеть этой проблемы со всей серьезностью. Мои личные цели мне еще {89} недостаточны ясны.
      Не знаю еще, какую я изберу специальность. Одного лишь я хочу работать не только ради личного блага, а на пользу всему еврейскому народу. Возможно, что пока это не более, чем абстрактные и фантастические мысли молодости, и все же я надеюсь, что у меня хватит сил, чтобы их осуществить. Маме нелегко согласиться с моими планами, но я знаю силу ее самопожертвования, не имеющую границ, и уверена, что она не станет мешать моему выезду в Палестину.
      Излишне говорить, как мне бы хотелось, чтобы она тоже уехала со мной. Трудно представить, что мы трое расстанемся и рассеемся в разных направлениях. У Джори все в порядке. С нетерпением будем ждать от него вестей. Недавно он вышел победителем в соревнованиях по пинг-понгу, состоявшихся в Лионе. Мы читали об этом в газетах, и велика была наша радость. Пока на этом закончу. Мне кажется, что пройдет много времени, пока я вернусь к дневнику и что-либо напишу. Но в дальнейшем постараюсь писать, руководствуясь принципами Сечени (мысли, а не события).
      20.11.1938
      Одна только мысль, занимает меня : Э p e ц-И с p а э л ь. Все, что с этим связано, много говорит моему сердцу, а все прочее не так уже важно. Понятно, что систематически я занимаюсь только одним - ивритом, и занимаюсь весьма интенсивно. Я уже немного знаю. Вот, {90} например, несколько слов: ????? ??? ????? ?? (Эти слова записаны в дневнике еврейскими буквами.) Меня обучает Эва. Как она мила! Она не хочет получать вознаграждения за свой труд.
      Я ломаю себе голову, как выразить ей свою благодарность. Я участвую также в кружке по самостоятельному изучению иврита по переписке. И это неплохо. Мне уже ясно, что я выберу для себя сельскохозяйственную профессию. Возможно, что буду изучать молочное хозяйство или производство сыра. Одна девушка, которая уже была в Палестине, так мне посоветовала. Она с большим воодушевлением рассказала мне о жизни в стране. Как хорошо было внимать ее словам! Все, что может нам как евреям доставить утешение, радость, немного украсить жизнь - идет оттуда, из Эрец-Исраэль. Тут положение становится все более трудным. В ближайшее время, будет опубликован новый еврейский закон. Это сейчас самое злободневное. И аграрную реформу хотят провести за счет евреев. Имения, которые находятся в их руках, будут поделены среди крестьян, но действительно крупных венгерских имений это не коснется. Полагаю, что именно так они сделают.
      11.12.1938
      Сейчас 9 утра. Ужасный беспорядок. Только я одна еще не сплю. В конце концов, состоялся мой вечер, или как это назвать. Только в 6.30 утра мы легли спать.
      {91} Трудно мне определить, удался ли вечер или нет. Понятно, что я была бы очень рада, если бы он удался, но мне кажется, что он меня разочаровал. А жаль. Ведь я так радовалась, готовилась, и не могу постичь, где кроется причина моего небольшого разочарования. Может быть, в том, что с самого начала я себя не слишком хорошо чувствовала ? Там не было ни одного человека, с которым я была бы заинтересована провести больше времени. А может быть, есть и другая причина. Времена переменились. И, самое главное, произошло коренное изменение в моих взглядах на мир. Я смотрю сейчас на этот вечер совсем по-другому чем год назад. Сейчас он мне кажется лишенным смысла и, в известной мере, даже лишним.
      Из 30 участников, не считая нашей семьи, меня интересовали лишь трое. Я думала про себя: как хорошо было бы, если бы я могла передать все, что было израсходовано, Еврейскому национальному фонду. Единственный результат вечера - я никогда более не соглашусь участвовать в подобных вечерах. Мне трудно переносить эту никчемную компанию выкрестов. О, с каким желанием я бы уже уехала в Палестину, оставив экзамены на аттестат зрелости и все прочее. Не пойму, что со мной. Тяжело мне продолжать вести прежнюю жизнь, учиться. Я не выношу мое старое общество, и все, что мне было до сих пор мило, потеряло свое значение. Как все же окончить второе полугодие учебного года? Никогда мне в голову не приходило, что я буду так рассуждать в {92} последнем классе.
      Вижу я, что о самом вечере ничего не написала, но я не могу. Сегодня в Эрец-Исраэль уходит пароход и в нем - много венгерских евреев. Это просто загадка, как я могла жить так до последнего времени.
      Я перечитала то, что записала. Вижу я, что все звучит весьма патетически, а стиль находится под явным влиянием дневника Сечени. Видимо, первое исходит из глубины моего сердца, а Сечени очень мне мил.
      21.12.1938
      Сегодня начались каникулы. Снова я могу заняться своим дневником. До двенадцати дня изучала иврит и читала. Перечла заново "Бамби" Феликса Салтана, который в свое время меня так очаровал. По правде говоря, я не могу себе позволить такие излишества, потому что мне надо прочесть еще очень много книг. Сейчас я занята, главным образом, литературой, посвященной описанию Эрец-Исраэль. Вчера после обеда Юдифь Киш, во время моего визита к ней, попыталась повлиять на меня, чтобы я отказалась от Эрец-Исраэль. Понятно, ей это не удалось. Напротив - я еще более укрепилась в своей вере. В конце концов, она сказала, что, возможно, я права. Обещала ей написать о своей судьбе, когда буду там. Посмотрим, кто прав. Жаль, что сегодня я так мало записала. Очень хотела бы уже знать иврит но я еще далека от этого. С трудом я постигла лишь самые азы.
      {93}
      26.1.1939
      Если бы я не взглянула на дату, я, пожалуй, не могла бы вспомнить, когда писала и последний раз. У меня очень много дел. Три частных ученика по два часа каждому в неделю; кроме того - иврит, английский, библейский кружок, Маккабия (сионистская организация, которую я время от времени посещаю) и т. д. Единственное, что совершенно не отнимает у меня времени после полудня - это учеба. Уже несколько недель не держала в руках учебника. Но в такие времена нет охоты учиться.
      Несколько дней болела. И сегодня не пойду в школу. Хочу сказать несколько слов о книге "Вечный остров" Людвига Луисона. Очень и очень она мне понравилась. Возможно, что причиной тому - тема книги, очень мне близкая. Я ведь целиком погружена в дела еврейские, а эта книга открывает интересную главу из жизни нашего народа. Писатель рисует четыре поколения одной еврейской семьи. Начинается действие в гетто, а заканчивается в Нью-Йорке. Первое поколение живет в глубокой вере, оно душевно цельное и единое, а четвертое поколение потеряло все эти качества и подвержено полному распаду. Злоключения этого поколения, от всего оторванного, характерны и сейчас для нашего народа. Вообще, эта книга подымает сложные и запутанные проблемы еврейского народа, и чаще всего на них дается ясный и меткий ответ. Я бы посоветовала всем тем, кто не понимает, зачем и почему они евреи, - а таких сейчас много, - прочесть эту книгу.
      {94}
      Пурим, 1939
      РЕЧЬ В "БИБЛЕЙСКОМ КРУЖКЕ"
      (Из литературного наследия под заголовком:
      "Мысли для обоснования сионизма".)
      Всякий, кто пять лет назад, или даже два года назад, подымал на щит сионистский идеал, был осужден еврейским общественным мнением, как изменник родины, или его высмеивали, считая умалишенным, неисправимым фантазером, и никто не хотел его даже выслушать. Но сегодня, возможно из-за переживаемых нами бедствий, даже венгерские евреи начинают интересоваться сионизмом. Во всяком случае, им кажется, что они это делают, когда спрашивают:
      Как велика Палестина? Сколько людей она может вместить? Есть ли место и для них в строящейся стране? Но вопрос, который почти совсем не задается, это следующий: каковы цели сионизма и на чем базируется эта идея? А я хочу задержаться как раз на этом вопросе, который, на мой взгляд, самый важный. Ибо тот, кто поймет и почувствует это - тот станет сионистом, независимо от вопросов: сколько людей может принять Эрец-Исраэль; улучшится или ухудшится наше положение здесь; есть ли шансы на устройство в других странах или нет. Я хотела бы сказать несколько слов о сионизме, о таком {95} сионизме, который не зависит от времени и условий, и именно потому он всегда стоит на страже - об абсолютном сионизме.
      Если мы пожелали бы кратко определить сущность сионизма, мы могли бы выразить это одной лишь фразой Нахума Соколова: сионизм - это движение еврейского народа ради своего существования.
      Многие мысленно ухватятся за первое противоречие: нет еврейского народа! Что превращает некое определенное общество в народ? - Общее происхождение, общее прошлое, настоящее и будущее, общие законы, язык, родина.
      В древнем Эрец-Исраэль были в наличии все эти ценности. Затем была разрушена общая родина. Понемногу распалась и языковая связь. Национальное самосознание спасла Библия. Она, Тора, невидимый Моисеев закон, который так легко нарушить, оказалась самой сильной защитой. Но трудно было себе представить, что в средневековом мире, лишенном национализма, когда в центре жизни стояла религия, среди евреев гетто национальное сознание вырастет настолько, что приведет к обновлению жизни нации и к отстройке заново старого дома.
      Лишь торжественный клич, полный тоски - "В будущем году - в Иерусалиме!" - свидетельствовал о том, что еще не исчезла вера вернуться на родину. Но вот наступило XIX столетие - столетие, чреватое идеями о правах человека и возрождении национальных ценностей. Все народы, начиная от самых великих и кончая небольшими {96} балканскими племенами, - начали искать себя и свои права. Настал решающий час: существует ли еще еврейский народ, который в состоянии жить? Захватил ли нас новый дух? Подавляющее большинство евреев требует для себя лишь человеческих прав, с любовью и счастьем принимает добрую волю окружающих народов и взамен этого сбрасывает с себя, то, что ему кажется лишним - свое национальное бытие.
      Но вот выходят в путь сто воодушевленных юношей из России, и лицо их обращено к Сиону. Спустя некоторое время Герцль напишет свою книгу "Еврейское государство" - и тысячи людей присоединятся к сионистской идее. Eврейский народ существует! - Кто думает иначе - тот говорит лишь от своего имени, и пусть он не отвлекает внимания тех, для которых еврейство - это нечто большее, чем пометка в метрическом свидетельстве.
      (см. на нашей стр. книгу - Ицхак Маор "Сионистское движение в России" ldn-knigi)
      Сионизм базируется на признании, что еврейский вопрос в мире - это такая хворь, против которой нельзя бороться ни словами, ни поверхностными мерами, но она нуждается в основательном лечении. Евреи живут и ненормальных условиях и потому не могут жить в соответствии со своими дарованиями, благородными качествами, не могут творить вечные человеческие ценности, для чего предназначены. Неверно, что в изгнании мы стали учителями других народов. Мы превратились лишь в их подражателей, рабов, "козлов отпущения" для их ошибок. Мы утратили свою самостоятельность и элементарные {97} условия жизни. Сколько великих мыслей, сколько еврейских идеалов осуждены на забвение в зримых стенах еврейского гетто средневековья и в незримых - нового еврейства!
      Если мы сравним творчество полумиллиона евреев, проживающих сейчас в Эрец-Исраэль, с творчеством - во всех областях - венгерских евреев, которых, примерно, такое же количество, может быть, мы перестанем верить в то, что лишь в изгнании мы можем создавать я развивать ценности.
      Откуда же придет спасение еврейского народа ? - Мы не просим милостыни, а требуем прав, которые нам полагаются, свободы, которую добьемся собственными руками. Долг наш как людей и как народа требует этого. Мы хотим воздвигнуть дом для еврейского духа и еврейского народа. Решение совершенно ясное: нам нужно еврейское государство. Еврейское государство нужно всему миру, и потому оно будет - сказал Герцль. Евреи, которые этого хотят, сами его создадут, и они будут его достойны. Отречься от сионизма - это значит отречься от традиции, от совести, от справедливости, от права на человеческую жизнь. Но мы не вправе здесь уступать ни в одном пункте, даже если бы была правда в смешном опасении, будто сионизм питает антисемитизм.
      Антисемитизм порожден не сионизмом. а изгнанием, тем, что мы рассеяны по всей земле. Горе личности и народу, если они пытаются угодить своим врагам вместо того, чтобы идти своим путем.
      {98} От сионизма мы не можем отказаться, даже если бы он укреплял антисемитизм, и неудивительно, что на сионизм меньше всего нападают с этой позиции. Напротив, единственная надежда, что антисемитизм прекратится или уменьшится, связана с воплощением в жизнь сионизма и с возможностью еврейского народа жить своей жизнью, как все другие народы. Только осуществление сионистских идеалов может дать и евреям, живущим в изгнании, возможность выразить свою любовь к Родине, ибо их связь с ней будет тогда зависеть от их воли и свободного выбора, а не будет им навязана насильно.
      Когда говорят о новой родине для народа, сионистское общественное мнение едино в выборе Эрец-Исраэль. Тем самым оно свидетельствует, что цель движения - не только найти дом для преследуемых евреев, в каком бы уголке земного шара они не находились, но дать им родину в стране, с которой существует
      историческая связь. Я не намерена сейчас говорить о той работе, которая была проделана за последние немногие десятилетия. Это уже касается воплощения, а не самой идеи. Но я должна отметить, что действительность подтвердила и утвердила идею.