Глава 1

Лондон. Март 1815 года

Мэгги потопталась на месте, стараясь хоть немного ослабить боль в ногах, вызванную ее неудобной позой. Малейшего движения было достаточно, чтобы колени девушки уперлись в дверь и та громко заскрипела. Морщась от усиливающейся боли, Мэгги стала усердно потирать ногу чуть выше колена; неожиданно дверца шкафа открылась, и Мэгги осветил мягкий свет канделябра.

— Перестаньте шуметь, иначе выдадите себя с потрохами.

Мэгги прекратила растирать больное место и заставила себя улыбнуться полураздетой молодой женщине.

— Мне очень жаль… — начала она примирительным тоном, затем остановилась, тяжело вздохнула и начала выбираться из шкафа, слишком тесного, чтобы там можно было удобно разместиться. — Хотя нет, если честно, то нет. Тебя зовут Дейзи, верно?

— Мейси, — поправила ее девушка.

— Да, верно… Мейси, — кивнула Мэгги. Самоуверенность девушки ее раздражала, как, впрочем, и ее собственное измятое платье, которое она сейчас тщетно старалась разгладить. — Все это просто глупость, не имеющая ни малейшего отношения к нужной мне информации. Все, что мне нужно…

Стук в дверь заставил ее испуганно замолчать. В глазах же ее собеседницы, которая тотчас напряглась, мелькнуло жесткое выражение, и она быстро впихнула Мэгги обратно в шкаф. Та приземлилась на спину с тихим и жалобным стоном.

— На раздумье времени нет, миледи, — пояснила девушка, наклоняясь и засовывая в шкаф ноги Мэгги прежде, чем их владелица успела сделать даже попытку встать. — Мадам хотела, чтобы вы все видели — вы все и увидите. А теперь сидите тихо, — почти прошипела она. С этими словами Мейси плотно закрыла дверь.

— Проклятие, — тяжело дыша, произнесла Мэгги и села.

Тихий скрип дверцы был почти заглушен звонким щелчком задвижки. Припав глазом к дверной щели, она увидела, как Мейси, довольно кивнув, отправилась открывать дверь. Нахмурившись, Мэгги попробовала толкнуть дверцу шкафа, но та не поддалась. Девчонка ее заперла!

«Что ж, просто прелестно, — раздраженно подумала она. — Потрясающе! Ну не талант ли у меня вляпываться в истории?»

Уж теперь она, конечно, не смогла бы выйти. Мэгги считала себя абсолютно современной молодой женщиной: достаточно умной, независимой и не заботящейся о том, что о ней говорят другие, однако всему есть предел. Даже она, будучи современной и независимой, не имела особого желания навлекать на себя гнев и презрение общества. Особенно не любила Мэгги, когда во избежание скандала ей было необходимо затаиться, словно мыши. Терпение не входило в разряд ее врожденных достоинств, а потому данное качество следовало в себе воспитывать. Она должна просто смотреть на происходящее как на шанс узнать что-то новое. Возможно, набраться жизненного опыта.

Едва эта мысль пронеслась в ее голове, как на смену ей пришла новая: Мэгги вспомнила, что сидит в шкафу одной из комнат в заведении мадам Дюбарри — ведь это же бордель, Боже всемогущий! Чему она здесь научится… пока неизвестно! Ясно одно — написать сможет далеко не обо всем, что здесь увидит.

Господи, да как же она здесь оказалась? Разумеется, благодаря мадам Дюбарри. Эта женщина весьма тепло восприняла идею Мэгги побеседовать с ней и с некоторыми из ее девушек, чтобы собрать материал для статьи в «Дейли экспресс». И, согласившись на это, любезная мадам воспылала ко всей затее особым энтузиазмом. Она водила Мэгги от одной девушки к другой, присутствуя при каждом разговоре, дабы следить за тем, чтобы ее воспитанницы рассказывали самые пикантные истории во всех надлежащих деталях; затем хозяйка предложила завершить этот крайне познавательный день в ее гостиной за чашкой чая. И именно за чаем мадам Дюбарри изобрела эту хитроумную схему. Решительно поставив чашку на блюдце, она резко выпрямилась и посмотрела на стоящие в углу часы.

— Итак, который сейчас час? Уже семь? Что ж, время самое подходящее. Вы должны это увидеть, леди Мэгги. Правда должны. Обещаю, потом вы скажете мне спасибо.

С этими словами женщина встала, взяла Мэгги за руку и, выведя ее из гостиной, повела по длинному коридору. Прежде чем Мэгги успела что-либо сообразить и уточнить, что именно она должна увидеть, они подошли к этой комнате. Мадам Дюбарри затолкала ее в комнату и, запихнув в шкаф, велела сидеть тихо и наблюдать, затем проинструктировала Мейси и сказала, что Мэгги должна стать свидетельницей всего, что произойдет здесь этой ночью. Затем хозяйка исчезла с той же быстротой, с которой они с Мэгги и появились.

Вот так и случилось, что Мэгги, ошеломленная тем, как стремительно разворачивались вечерние события, тихо сидела в шкафу, пока боль в мышцах не заставила ее сменить положение, что и вызвало столь сильный гнев юной проститутки.

Правда, будь Мэгги чуть попроворнее, она успела бы покинуть помещение еще до появления клиента Мейси. Но теперь было совершенно очевидно, что она застряла здесь надолго. Она раздраженно вздохнула, решив игнорировать доносившиеся из комнаты голоса. У Мэгги напрочь отсутствовало желание узнать больше, чем она уже узнала из своих бесед.

«Я не желаю этого видеть, — уверяла она себя. — Я просто не буду смотреть сквозь щель. Я не хочу знать ни того, кто будет клиентом Мейси, ни того, чем именно они будут заниматься».

Но когда голоса приблизились, она нахмурилась. Низкий голос мужчины показался ей знакомым. Он невероятно напоминал…

Ее взгляд непроизвольно метнулся к щели, и Мэгги неслышно ахнула, зажав ладонями рот. Боже праведный, это действительно он, пастор Френсис. Мэгги не могла оторвать взгляд от вошедшего мужчины. Она ведь только что говорила о том, что, похоже, достопочтенный пастор собирается сделать ей предложение, и именно услышав это, мадам Дюбарри встала и потащила ее сюда. От всех этих мыслей нашу героиню отвлек странный вопрос Мейси:

— Кем я должна стать сегодня, милорд? Вашей матерью?

Глаза Мэгги расширились и едва не вылезли из орбит, когда она услышала ответ пастора Френсиса:

— Ну нет. Сегодня ты будешь моей любимой Маргарет.

— Достопочтенной леди Уэнтуорт, не так ли? — Мэгги пребывала в таком ужасе, глядя на пастора, что ирония в голосе проститутки была пропущена ею мимо ушей. Почти. — Не просто женщиной, а «леди во всех отношениях»? Женщиной, не допускающей ошибок и промахов? Всегда действующей по своему усмотрению?

Колкие слова Мейси заставили Мэгги вздрогнуть. Сейчас ее особенно тревожило то, что, приведя ее сюда, мадам Дюбарри назвала ее имя.

Но все мысли мигом вылетели из ее головы, когда Френсис ответил:

— Ах, моя сладкая Мэгги! Я решил сделать ей предложение. Сегодня ночью я приглашу ее на бал своего кузена. А потом предложу ей руку и сердце. Думаю, она даст согласие.

— Конечно, даст. Губернатор — мужчина видный, но и вы не промах… — Нельзя было не уловить иронии в тоне Мейси; по крайней мере Мэгги уловила ее сразу, чего нельзя было сказать о куда менее утонченном пасторе Френсисе.

— Отлично. Значит, ты будешь Мэгги, а я на тебе немного попрактикуюсь. — Секунду помолчав, он ворчливо добавил: — Надень-ка ты что-нибудь другое.

— Другое?

— Понимаешь, Мэгги не стала бы выходить ко мне в столь откровенном одеянии.

«Не стала бы, даже если бы начался пожар», — мысленно согласилась Мэгги, сквозь щель разглядывая одежду Мейси — платье из красного шелка, не прикрывавшее почти ничего. Сплошное бесстыдство.

Наступил момент нерешительности; затем Мейси вздохнула:

— Хорошо. Тогда выйдите и подождите за дверью, пока я переоденусь. Дайте мне пять минут, затем постучитесь.

— Но зачем мне выходить? — заскулил Френсис.

— Но вы же хотите сделать вид, будто просите руки леди Уэнтуорт, не так ли? Разве стала бы она переодеваться в вашем присутствии? Выйдите, милорд. Это займет всего минуту и будет выглядеть куда более правдоподобно.

Мэгги увидела, как проститутка выпроваживает пастора из комнаты с той же деловитостью, с которой ранее запихивала ее в шкаф. Мейси решительно захлопнула за ним дверь и заперла ее изнутри. Она явно принадлежала к разряду деловых женщин.

— Слава Богу! — выдохнула Мэгги, стоило Мейси открыть шкаф. — Я думала, что задохнусь тут. Помоги мне выбраться отсюда.

— Вы ведь знаете, где дверь, — последовал неуверенный ответ. Жрица любви рылась в своих туалетах, осматривая и отвергая один за другим.

Мэгги нахмурилась, посмотрела на дверь, затем снова на Мейси.

— Я вряд ли смогу ею воспользоваться. Там ждет пастор Френсис.

— Тогда, боюсь, вам придется вернуться в шкаф, — предположила Мейси, отшвырнув очередное платье.

— Снова туда лезть? — сконфузилась Мэгги. — Разве ты открыла его не для того, чтобы выпустить меня из комнаты?

— Нет, я открыла его для того, чтобы найти платье, в котором я походила бы на вас. Не могла же я рыться в шкафу в присутствии пастора Френсиса, ожидая, что он в любой момент обнаружит вас. Проклятие! У меня всего одно платье, похожее на те, что носите вы. — Она с отвращением отшвырнула последний наряд и сердито посмотрела на Мэгги, будто та была виновницей отсутствия в гардеробе нужного туалета. Затем на лице ее мелькнула хитрая усмешка. — Ты, конечно, не одолжишь мне на время свое платье, верно?

— Конечно, нет, — буркнула Мэгги и осмотрелась. Надежда на бегство таяла с каждой секундой. — Должен же быть еще какой-то выход отсюда.

— Его нет, — заверила девушка. — Если ты, конечно, не умеешь летать и не выпорхнешь из окна.

— Окно! — Мэгги поспешила к нему, открыла и выглянула наружу. Они находились на третьем этаже. Земля была далеко внизу. Мэгги хотела уже оставить эту мысль, когда вдруг заметила небольшой выступ, располагавшийся под окном на расстоянии нескольких футов. Он был достаточно широким для того, чтобы передвигаться по нему, разумеется, соблюдая крайнюю осторожность.

И она решила, что будет ее соблюдать.

— Постой! — воскликнула Мейси, схватив Мэгги за руку, когда та уже села на подоконник, собираясь выбраться наружу. — Ты с ума сошла? Если прыгнешь отсюда, переломаешь все кости!

— Я прыгать не собираюсь, — раздраженно объяснила Мэгги, высвобождая руку. — Я пройду по выступу до окна следующей комнаты, заберусь в нее и смогу уйти.

Мейси перегнулась через подоконник и удивленно поглядела вниз.

— Ааа… ну что ж. — Девушка задумалась, быстро что-то соображая. Затем сообщила: — Что ж, мысль действительно недурна. Только вот в одной из соседних комнат лорд Гастингс проводит время с леди Икс. Если заберешься в их спальню, это может стать скандалом месяца.

Услышав эту новость, Мэгги сдвинула брови. Не было, наверное, человека, не слышавшего о знаменитой леди Икс, одной из самых известных куртизанок Агаты Дюбарри. И именно с ней Мэгги не было дозволено общаться, хотя ей и удалось кое-что узнать об этой женщине, беседуя с другими представительницами древнейшей профессии. Ей удалось выяснить, что леди Икс — восхитительная блондинка с великолепной фигурой, пухлыми губами и глубокими, загадочными глазами. Это было все, что Мэгги смогла узнать.

Собственно говоря, большего не знал никто. Лицо загадочной искусительницы всегда скрывала ярко-красная маска, которую та никогда не снимала. Мужчины отдавали огромные суммы за одну ночь с ней, каждый, естественно, пытался увидеть ее лицо, но до сих пор это никому не удавалось. Одни поговаривали, что на самом деле она была леди, чья семья оказалась в затруднительном положении. Другие, однако, отвергали эту мысль, утверждая, что истинная леди никогда не пустится в подобного рода авантюру. Многие мужчины изъявляли готовность поглубже залезть в свой карман, чтобы попробовать докопаться до истины — к огромному удовольствию мадам Дюбарри.

Мэгги, разумеется, не желала нарываться на неприятности и влезать в окно той комнаты, где мужчина и женщина предавались плотским утехам — особенно если мужчиной был королевский советник лорд Гастингс.

— В какой они комнате? — спросила Мэгги.

На лице Мейси появилась улыбка кошки, загнавшей в угол мышь.

— Дай мне воспользоваться твоим платьем.

Мэгги поджала губы и покачала головой.

— Пожалуй, я найду сама, — заявила она и, опустив обе ноги и на выступ, осторожно выпрямилась, крепко цепляясь за подоконник, чтобы удержать равновесие.

— Как вам угодно, миледи, — усмехнулась Мейси, наблюдая за ее действиями. — До первого этажа путь не близок. И уж я бы точно не хотела дойти по этому выступу до ближайшего окна лишь для того, чтобы затем повернуть обратно. — От Мейси не ускользнула неуверенность Мэгги. — Одолжи мне свое платье. Я дам тебе одно из своих. Завтра я первым делом вышлю его тебе — как только оно будет почищено.

Мэгги встретила горевший надеждой взгляд девушки, попыталась сдвинуться с места, и у нее тут же засосало под ложечкой. С тяжело бьющимся сердцем она вернулась в комнату и недовольно воззрилась на Мейси.

— Соседняя комната пуста, верно?

Мейси торжественно кивнула.

— Прекрасно. Но…

Ее прервал стук в дверь, и обе женщины уставились на дергающуюся дверную ручку.

— Ты готова, дорогая? — тошнотворно проворковал Френсис. Раньше Мэгги не слышала подобных интонаций в голосе этого в обыденной жизни вполне достойного человека.

— Ах, попридержите штаны. Я и так тороплюсь, как могу, — бросила ему Мейси, затем обратилась к Мэгги: — Ну так как?

— Ой… да подавись! — разозлилась Мэгги.

И она стала раздеваться так быстро, как только могла. Довольная Мейси последовала ее примеру. Обе они сохраняли молчание, пока Мэгги не сняла платье. Она передала его Мейси и обхватила себя руками, от холода покрываясь гусиной кожей.

— Нижнее белье тоже.

— Что?!

Мейси закатила глаза, увидев встревоженный взгляд Мэгги.

— Я ведь должна одеться, как ты. Кроме того, тебя точно узнают, если из-под моего платья будут торчать твои панталоны.

Мэгги нахмурилась, осмотрела полупрозрачное платье и, покачав головой, вздохнула:

— Меня и так узнают, когда посмотрят в лицо. Ах, ну почему я забыла вуаль в гостиной мадам Дюбарри?

Мейси метнулась к шкафу и тут же вернулась, держа в руках шелковистую красную маску.

— Вот, надень это. В маске, в моем платье и в своем плаще ты выберешься отсюда не узнанной.

Мэгги удивленно посмотрела на маску:

— Она принадлежит леди Икс?

— Нет. Она моя. Маска леди Икс гораздо красивее. — Мэгги продолжала смотреть на нее с некоторым недоумением, и юная жрица любви пояснила: — Мужчины любят играть в самые разные игры. Я…

В этот момент раздался новый стук в дверь, на сей раз куда более настойчивый и почти сердитый.

— Мейси? — Френсис явно начинал выходить из себя.

— Еще секундочку, милорд! — воскликнула Мейси. Она сунула маску Мэгги и шепнула: — Надевай.

— Вы абсолютно уверены в этом, Джонстон?

Джеймс Хатлдон, лорд Рэмзи, опустил книгу, которую читал, когда ему доложили о приходе посыльного с Боу-стрит. Осторожно заложив страницу одной из полотняных закладок, изготовленных для него тетушкой, он положил том на столик, намереваясь продолжить чтение позднее. Теперь же внимание его привлекли вполне реальные события.

— Да, милорд. Я надеялся сообщить вам сразу, ибо знал, что вы захотите узнать обо всем немедленно. Однако в вашей городской усадьбе мне сказали, что вы уехали в свой клуб. К тому моменту, как я добрался до него, вас не было уже и там. Мне объяснили, что вы только что уехали. Я начал искать, и…

— Да, да. — Джеймс дал понять, что объяснений не требует, и повернулся к окну, созерцая умиротворяющий вид на сад.

Джонстон немного помолчал, дав Рэмзи побыть наедине с собственными мыслями. Затем осторожно предположил:

— Это могло бы объяснить, откуда у нее деньги на содержание дома и прислуги.

Джеймс резко повернул голову и гневно посмотрел на мужчину:

— Уж не считаете ли вы, что она там работает?

Подобная постановка вопроса, очевидно, удивила Джонстона:

— Как вам сказать… чем еще леди может заниматься у мадам Дюбарри?

— Ради Бога, Джонстон, ведь она леди!

— Поговаривают, что леди Икс — дама благородного происхождения.

Джеймс открыл было рот, но снова его закрыл.

— Боже милосердный, — выдохнул он сквозь зубы. Затем повернулся к окну.

Оба замолчали; потом Джонстон неуверенно произнес:

— Я оставил там Генриса, чтобы съездить к вам и получить дальнейшие распоряжения.

Джеймс помолчал еще секунду, затем встал и подошел к выходу из библиотеки.

— Хедерз! — позвал он, выйдя в холл, и облегченно вздохнул, завидев своего камердинера. — Мою накидку. Я ухожу.

Слуга торопливо подал хозяину накидку, шляпу и перчатки. Он помог Джеймсу одеться, и тот добавил:

— Собери мне вещи, Хедерз, сегодня ночью я уеду.

— Сегодня ночью, милорд?

— Да. Некоторое время мне придется побыть в Рэмзи.

— Да, милорд.

Увидев сцену, разыгравшуюся в соседней с Мейси комнате, Мэгги застонала от тоски и ужаса.

Пальцы ее вжались в стену, и она прильнула щекой к холодному камню. После того как женщины поменялись одеждой, Мейси помогла ей выбраться наружу и встать на выступ, шепнув, что леди Икс и лорд Гастингс находятся в комнате слева. С этими словами она исчезла, поспешив к двери, чтобы открыть уже изрядно вышедшему из себя пастору Френсису.

Пребывая в полной уверенности, что основные трудности позади, Мэгги осторожно добралась по выступу до ближайшего окна, ожидая найти за ним пустующее помещение. К несчастью, она слишком поздно осознала, что Мейси говорила о той стороне, которая находилась слева лишь для нее — от Мэгги, стоявшей на выступе и вцепившейся в подоконник, нужное направление находилось, наоборот, по правую руку. И идти ей следовало направо, чего она не сделала. Весь пройденный путь она проделала зря, и хотя занавески были задернуты, а фигуры за окном выглядели тускло и размыто, видимость была достаточной и позволяла Мэгги стать свидетельницей самой яростной любовной баталии, которую только можно вообразить.

С обреченной покорностью Мэгги повернула назад и, сделав глубокий вдох, пустилась в обратный путь, стараясь прилипнуть к стене, словно пиявка к чьему-нибудь телу. Она уже почти достигла окна Мейси, когда вдруг поняла, что в спешке та забыла его закрыть. Поморщившись. Мэгги остановилась и осторожно выглянула из-за края ставня.

Время, прошедшее с тех пор, как Мэгги начала свое «странствие», казалось ей теперь вечностью, и, уверив себя в том, что лишь стресс и неудобное положение являются тому причиной, она была довольно удивлена, обнаружив, что скорее всего ошибается. Времени, по-видимому, действительно прошло немало — не меньше десяти минут. Во всяком случае, достаточно для того, чтобы Мейси — изображая Мэгги — поднесла Френсису напиток и между ними состоялась короткая беседа. Теперь же Френсис стоял на коленях у ног Мейси, нежно сжимая в ладонях ее руки, и лицо пастора выражало раздирающее душу вожделение.

— Я знаю тебя уже довольно давно, Маргарет, — сказал он, — и давно понял, что мы созданы друг для друга. Ты оказала бы мне честь, если бы согласилась выйти за меня замуж.

— Согласна, — раздался в ответ скучающий голос.

Пастор нахмурился:

— Вряд ли она сказала бы просто «согласна».

— Тогда что бы она сказала?

— Ну, не знаю. Только… попытайся изобразить хоть немного энтузиазма, прошу тебя.

— Я согласна, — проворковала девушка.

Френсис продолжал хмуриться, но в конце концов, видимо, понял, что большего ему от девчонки не добиться. Пожав плечами, он поднялся и, рывком прижав к себе Мейси, склонил над ней голову:

— Ты не пожалеешь, родная. Я буду достойным мужем — обещаю, нас с тобой ждет прекрасная жизнь. — Его речь сопровождалась чередой слюнявых поцелуев, которыми он покрыл щеки и шею Мейси. Дойдя до воротника платья, что теперь было надето на Мейси, пастор остановился и окинул ее взглядом.

— Мне нравятся все эти штучки, которые ты носишь. Они скрывают твои прелести от других мужчин. Но прятаться от меня больше нет смысла.

С этими словами он схватил воротник платья и рванул его вниз с такой силой, что ткань разъехалась почти до талии. Затем он поднял глаза и увидел ужас на лице девушки.

— Ой! — весело проронил он. — Теперь тебе, наверное, следует меня наказать.

— Ты чертовски прав, так я и сделаю, — со злостью выпалила Мейси. — И платье ты мне оплатишь. Оно даже не было моим.

— Тогда я непременно куплю тебе новое, — пообещал Френсис. Возмущение девушки его не особенно волновало. Он отпустил Мейси, и, отступив назад, принялся сбрасывать с себя одежду.

Мэгги отвернулась, не желая смотреть на сцену, что должна была последовать. Она попыталась оценить расстояние между тем местом, где сейчас находилась, и противоположной стороной окна, размышляя, сможет ли она достаточно быстро проскочить его — так, чтобы остаться незамеченной. Подумав, она решила, что зависит это прежде всего от того, насколько те двое в комнате будут поглощены своим занятием. С неохотой заглянув снова в комнату, Мэгги увидела, что Френсис уже разделся до пояса и повесил одежду на спинку стула, на котором, видимо, еще совсем недавно сидел. Взгляд Мэгги остановился на шрамах, покрывавших спину пастора, затем она посмотрела на Мейси и заметила, что в то время как Френсис продолжал раздеваться, девушка извлекла из шкафа длинный и широкий кожаный ремень.

Продолжая наблюдать за раздевающимся пастором, Мэгги в страхе увидела, что не только его спина, но и ягодицы, и ляжки были покрыты точно такими же рубцами. Ее ужасу не было предела. Именно это мадам Дюбарри и хотела ей показать? Неужели Френсис действительно платил Мейси за истязания ремнем? Некоторые из девушек рассказывали Мэгги подобные вещи: о мужчинах, предпочитавших странные, а порой и нездоровые способы сексуальных развлечений. Неужели Френсис один из них? Похоже, что да.

Она помотала головой, испытывая к нему жалость с примесью отвращения. Что заставляло мужчину играть в такого рода игры? Френсис производил впечатление вполне нормального, здорового человека с изысканными манерами.

Первый удар ремня о спину пастора Френсиса заставил Мэгги отбросить в сторону все эти размышления и вспомнить о том, что она, изящно балансируя на выступе за окном третьего этажа публичного дома, рискует либо сломать себе шею, либо навсегда погубить собственную репутацию. Не время было раздумывать о недостатках Френсиса, хотя она и была рада тому, что узнала о них прежде, чем он сделал ей предложение. Вот был бы кошмар, если бы она дала согласие, понятия не имея о том, что всего несколькими часами раньше его, среди прочего, хлестала ремнем одна из девушек мадам Дюбарри.

Неужели пастор рассчитывал, что и она будет делать то же самое, когда они поженятся? Мэгги с содроганием отвергла эту мысль. У нее нет времени на раздумья. Его предложения она не приняла бы никогда. Поставив на этом точку, Мэгги еще раз заглянула в комнату и, увидев, что пастор Френсис и Мейси поглощены своим занятием, заставила себя быстро проскочить мимо них и направиться дальше, к следующему окну.

Джеймс стоял в холле борделя мадам Дюбарри. Чувствуя себя не совсем уютно, он ожидал, пока Джонстон переговорит с самой хозяйкой. За это время он успел уже выслушать и отвергнуть предложения трех девушек мадам, одна из которых обещала ему то, на что он, по ее словам, никогда еще не решался. Разумеется, в планы Джеймса отнюдь не входило уделять внимание подобным вещам, тем более в этом месте.

— Все готово, ваша светлость. Мадам говорит, что леди Икс сейчас с лордом Гастингсом, но вы можете быть приняты сразу же после него.

— Я не намерен просто «быть ею принят», как вы только что столь деликатно изволили выразиться, — резко проговорил Джеймс.

Раздражение скользнуло по лицу посыльного, но мгновенно исчезло.

— Я не это имел в виду, милорд. Но не мог же я сказать ей, что вы намерены похитить эту девушку.

— Я не похищаю ее. Я ее спасаю.

— Как я полагаю, вопрос заключается лишь в том, под каким углом мы рассмотрим данный факт, вы согласны? — Мужчина покачал головой. — Так или иначе, обойдется вам это недешево, — продолжил он и назвал невероятную сумму.

— Вы, наверное, шутите.

— Я никогда не шучу с деньгами, милорд. Варианта два — либо вы соглашаетесь, либо ждете до конца недели, начиная с воскресенья, пока сможете приблизиться к ней. Эта ночь у нее забита полностью — новый мужчина каждые полчаса. Дюбарри согласна всем им отказать, но за свои хлопоты требует достойной оплаты. Так что мне ей передать?

Джеймсу хотелось повернуться, выйти, сесть в свой экипаж и, отправившись домой к леди Уэнтуорт, дождаться ее там. Однако совесть не позволяла ему поступить подобным образом. Он дал обещание позаботиться о девушке, а забота подразумевала и то, чтобы лишние два десятка мужчин не успели с ней переспать. Пробормотав что-то себе под нос, он извлек из кармана солидную сумму и вложил в протянутую руку посыльного.

— Когда истекают отпущенные Гастингсу полчаса?

Джонстон быстро взглянул на стоящие в холле часы.

— Минут через десять. Я только передам деньги мадам Дюбарри, а затем мы посмотрим, нет ли отсюда другого выхода.

— Другого выхода?

— Вы ведь не думали воспользоваться парадным? Дюбарри такое не понравится: эта девушка — ее золотая жила.

— Да, разумеется, — вздохнул Джеймс и тоже посмотрел на часы. Десять минут.

Мэгги с облегчением взялась за край подоконника и остановилась, прислонившись лицом к холодному стеклу. Она взмокла от пота. Но перспектива упасть пугала ее все же больше, нежели публичный позор. Довольно странно — бывали случаи, когда репутация казалась ей дороже всего па свете. Однако то было прежде, чем на ее плечи легла забота о стольких жизнях.

— Проклятие, Джеральд, как же ты мог умереть? — прошептала она и немедленно — хоть и тихо — извинилась перед несчастным братом.

Джеральд любил жизнь. Каждый миг своей недолгой жизни, отпущенный ему в этом мире, он проживал так, будто миг этот был последним. Он не жаловался, Когда его призвали на войну с Наполеоном, и Мэгги не сомневалась в том, что, отдавая жизнь в бою, он смело и без колебаний смотрел смерти в лицо. Но его безвременный уход стал для нее предвестником новых, совсем других бед.

Будучи женщиной, Мэгги не имела права унаследовать титул и состояние брата. Дом, завещанный ей — брат приобрел его на собственные деньги, вырученные от своих капиталовложений, еще до того, как стал владельцем состояния отца, — был единственным, что удалось получить. Остальное же досталось какому-нибудь троюродному кузену, если этот счастливчик вообще был найден. Все, чем располагала Мэгги, было то небольшое состояние, которое она унаследовала от матери.

Собственно говоря, сумма была приличной, и Мэгги могла бы очень неплохо жить, расставшись с прислугой и продав дом, видом своим походивший на резиденцию герцога. Море комнат, море слуг…

Здравый смысл говорил Мэгги, что она должна распустить всю прислугу, продать поместье и переехать в скромный загородный коттедж. Там она была бы в состоянии вести вполне достойную жизнь, возможно, с двумя людьми в услужении. Но так или иначе верх брали чувства, не позволявшие ей продать собственность. Джеральд любил это место. Он редко мог навещать унаследованные от отца земли, но городской дом был ему по-настоящему дорог, и теперь, когда дух Джеральда, как казалось Мэгги, поселился в этих стенах, она не в силах была предать его память. Дом являлся для нее последним напоминанием о семье. Так же как, впрочем, и слуги. Мэгги вполне могла бы закрыть часть дома и уволить часть персонала, но и этого сделать она не могла. По большей части прислуга состояла из достойных людей, и смотреть им в глаза, объявляя, что в них больше нет нужды, было выше ее сил.

Вот почему Мэгги пришлось искать способ, позволявший ей поддерживать, прежний уровень жизни. И такой способ они нашла — по чистой случайности. Перебирая бумаги брата, Мэгги пришла к выводу, что тот вел двойную жизнь. В обществе его знали как лорда Джеральда Уэнтуорта, герцога Кларендонского. Но был и другой человек — Т.В. Кларк, писатель и журналист, ведущий колонку в «Дейли экспресс». Он писал о жизни лондонских трущоб, о слухах и сплетнях высшего света, об ударах судьбы, о чьем-то везении и чьих-то неудачах, о выигранных и проигранных состояниях, об интригах — короче, обо всем. Из тех же записей Маргарет стало ясно, что с мистером Хартвиком, главным редактором «Дейли экспресс», Джеральд встречался всего один раз, даже тогда сохранив инкогнито. Людям благородного сословия не пристало заниматься глупостями вроде работы. Свои статьи Джеральд передавал через служащих банка. Вот тогда-то Мэгги и пришла в голову замечательная идея: она станет Г.В. Кларком. Конечно, она справилась с этим — и ее новая жизнь длилась уже три месяца. Чтобы продолжить дело брата, Мэгги приходилось идти на различного рода ухищрения — например, переодевшись в мужское платье, расхаживать по нищим кварталам Лондона; будь она в женском, ни один банк не был бы в силах ее защитить.

Все это лишь предыстория того, как она оказалась на выступе за окном знаменитого городского борделя мадам Дюбарри. Как выяснилось, женщина эта была большим другом покойного брата Мэгги, что подтверждалось его многочисленными личными записями. Естественно, мадам Дюбарри знала о том, что Джеральд был Кларком, и когда через три недели после его смерти колонка Кларка вдруг возобновила свое существование, Дюбарри не долго думая нанесла Мэгги дружеский визит.

Одержимая не меньшей жаждой приключений, чем Мэгги и ее брат, мадам Дюбарри появилась на пороге дома Уэнтуортов, переодевшись разносчицей фруктов. Лишь когда ее впустили в дом, мадам Дюбарри назвала свое настоящее имя, объявила Мэгги, что Джеральд был Г.В. Кларком и что некое «трусливое насекомое» воспользовалось его именем. Мэгги вынуждена была признаться в содеянном. В результате все закончилось дружеским чаепитием. С тех пор они поддерживали постоянную связь, но на то, чтобы Мэгги побеседовала с кем-то из «персонала», мадам Дюбарри согласилась лишь совсем недавно.

Только теперь Мэгги удивилась тому, как прозорлива оказалась Дюбарри, предложив ей появиться в публичном доме в мужской одежде. Тогда Мэгги отвергла сие предложение, объяснив это тем, что девочки будут более откровенны, общаясь с женщиной.