Глава 1

Лондон. Март 1815 года

Мэгги потопталась на месте, стараясь хоть немного ослабить боль в ногах, вызванную ее неудобной позой. Малейшего движения было достаточно, чтобы колени девушки уперлись в дверь и та громко заскрипела. Морщась от усиливающейся боли, Мэгги стала усердно потирать ногу чуть выше колена; неожиданно дверца шкафа открылась, и Мэгги осветил мягкий свет канделябра.

— Перестаньте шуметь, иначе выдадите себя с потрохами.

Мэгги прекратила растирать больное место и заставила себя улыбнуться полураздетой молодой женщине.

— Мне очень жаль… — начала она примирительным тоном, затем остановилась, тяжело вздохнула и начала выбираться из шкафа, слишком тесного, чтобы там можно было удобно разместиться. — Хотя нет, если честно, то нет. Тебя зовут Дейзи, верно?

— Мейси, — поправила ее девушка.

— Да, верно… Мейси, — кивнула Мэгги. Самоуверенность девушки ее раздражала, как, впрочем, и ее собственное измятое платье, которое она сейчас тщетно старалась разгладить. — Все это просто глупость, не имеющая ни малейшего отношения к нужной мне информации. Все, что мне нужно…

Стук в дверь заставил ее испуганно замолчать. В глазах же ее собеседницы, которая тотчас напряглась, мелькнуло жесткое выражение, и она быстро впихнула Мэгги обратно в шкаф. Та приземлилась на спину с тихим и жалобным стоном.

— На раздумье времени нет, миледи, — пояснила девушка, наклоняясь и засовывая в шкаф ноги Мэгги прежде, чем их владелица успела сделать даже попытку встать. — Мадам хотела, чтобы вы все видели — вы все и увидите. А теперь сидите тихо, — почти прошипела она. С этими словами Мейси плотно закрыла дверь.

— Проклятие, — тяжело дыша, произнесла Мэгги и села.

Тихий скрип дверцы был почти заглушен звонким щелчком задвижки. Припав глазом к дверной щели, она увидела, как Мейси, довольно кивнув, отправилась открывать дверь. Нахмурившись, Мэгги попробовала толкнуть дверцу шкафа, но та не поддалась. Девчонка ее заперла!

«Что ж, просто прелестно, — раздраженно подумала она. — Потрясающе! Ну не талант ли у меня вляпываться в истории?»

Уж теперь она, конечно, не смогла бы выйти. Мэгги считала себя абсолютно современной молодой женщиной: достаточно умной, независимой и не заботящейся о том, что о ней говорят другие, однако всему есть предел. Даже она, будучи современной и независимой, не имела особого желания навлекать на себя гнев и презрение общества. Особенно не любила Мэгги, когда во избежание скандала ей было необходимо затаиться, словно мыши. Терпение не входило в разряд ее врожденных достоинств, а потому данное качество следовало в себе воспитывать. Она должна просто смотреть на происходящее как на шанс узнать что-то новое. Возможно, набраться жизненного опыта.

Едва эта мысль пронеслась в ее голове, как на смену ей пришла новая: Мэгги вспомнила, что сидит в шкафу одной из комнат в заведении мадам Дюбарри — ведь это же бордель, Боже всемогущий! Чему она здесь научится… пока неизвестно! Ясно одно — написать сможет далеко не обо всем, что здесь увидит.

Господи, да как же она здесь оказалась? Разумеется, благодаря мадам Дюбарри. Эта женщина весьма тепло восприняла идею Мэгги побеседовать с ней и с некоторыми из ее девушек, чтобы собрать материал для статьи в «Дейли экспресс». И, согласившись на это, любезная мадам воспылала ко всей затее особым энтузиазмом. Она водила Мэгги от одной девушки к другой, присутствуя при каждом разговоре, дабы следить за тем, чтобы ее воспитанницы рассказывали самые пикантные истории во всех надлежащих деталях; затем хозяйка предложила завершить этот крайне познавательный день в ее гостиной за чашкой чая. И именно за чаем мадам Дюбарри изобрела эту хитроумную схему. Решительно поставив чашку на блюдце, она резко выпрямилась и посмотрела на стоящие в углу часы.

— Итак, который сейчас час? Уже семь? Что ж, время самое подходящее. Вы должны это увидеть, леди Мэгги. Правда должны. Обещаю, потом вы скажете мне спасибо.

С этими словами женщина встала, взяла Мэгги за руку и, выведя ее из гостиной, повела по длинному коридору. Прежде чем Мэгги успела что-либо сообразить и уточнить, что именно она должна увидеть, они подошли к этой комнате. Мадам Дюбарри затолкала ее в комнату и, запихнув в шкаф, велела сидеть тихо и наблюдать, затем проинструктировала Мейси и сказала, что Мэгги должна стать свидетельницей всего, что произойдет здесь этой ночью. Затем хозяйка исчезла с той же быстротой, с которой они с Мэгги и появились.

Вот так и случилось, что Мэгги, ошеломленная тем, как стремительно разворачивались вечерние события, тихо сидела в шкафу, пока боль в мышцах не заставила ее сменить положение, что и вызвало столь сильный гнев юной проститутки.

Правда, будь Мэгги чуть попроворнее, она успела бы покинуть помещение еще до появления клиента Мейси. Но теперь было совершенно очевидно, что она застряла здесь надолго. Она раздраженно вздохнула, решив игнорировать доносившиеся из комнаты голоса. У Мэгги напрочь отсутствовало желание узнать больше, чем она уже узнала из своих бесед.

«Я не желаю этого видеть, — уверяла она себя. — Я просто не буду смотреть сквозь щель. Я не хочу знать ни того, кто будет клиентом Мейси, ни того, чем именно они будут заниматься».

Но когда голоса приблизились, она нахмурилась. Низкий голос мужчины показался ей знакомым. Он невероятно напоминал…

Ее взгляд непроизвольно метнулся к щели, и Мэгги неслышно ахнула, зажав ладонями рот. Боже праведный, это действительно он, пастор Френсис. Мэгги не могла оторвать взгляд от вошедшего мужчины. Она ведь только что говорила о том, что, похоже, достопочтенный пастор собирается сделать ей предложение, и именно услышав это, мадам Дюбарри встала и потащила ее сюда. От всех этих мыслей нашу героиню отвлек странный вопрос Мейси:

— Кем я должна стать сегодня, милорд? Вашей матерью?

Глаза Мэгги расширились и едва не вылезли из орбит, когда она услышала ответ пастора Френсиса:

— Ну нет. Сегодня ты будешь моей любимой Маргарет.

— Достопочтенной леди Уэнтуорт, не так ли? — Мэгги пребывала в таком ужасе, глядя на пастора, что ирония в голосе проститутки была пропущена ею мимо ушей. Почти. — Не просто женщиной, а «леди во всех отношениях»? Женщиной, не допускающей ошибок и промахов? Всегда действующей по своему усмотрению?

Колкие слова Мейси заставили Мэгги вздрогнуть. Сейчас ее особенно тревожило то, что, приведя ее сюда, мадам Дюбарри назвала ее имя.

Но все мысли мигом вылетели из ее головы, когда Френсис ответил:

— Ах, моя сладкая Мэгги! Я решил сделать ей предложение. Сегодня ночью я приглашу ее на бал своего кузена. А потом предложу ей руку и сердце. Думаю, она даст согласие.

— Конечно, даст. Губернатор — мужчина видный, но и вы не промах… — Нельзя было не уловить иронии в тоне Мейси; по крайней мере Мэгги уловила ее сразу, чего нельзя было сказать о куда менее утонченном пасторе Френсисе.

— Отлично. Значит, ты будешь Мэгги, а я на тебе немного попрактикуюсь. — Секунду помолчав, он ворчливо добавил: — Надень-ка ты что-нибудь другое.

— Другое?

— Понимаешь, Мэгги не стала бы выходить ко мне в столь откровенном одеянии.

«Не стала бы, даже если бы начался пожар», — мысленно согласилась Мэгги, сквозь щель разглядывая одежду Мейси — платье из красного шелка, не прикрывавшее почти ничего. Сплошное бесстыдство.

Наступил момент нерешительности; затем Мейси вздохнула:

— Хорошо. Тогда выйдите и подождите за дверью, пока я переоденусь. Дайте мне пять минут, затем постучитесь.

— Но зачем мне выходить? — заскулил Френсис.

— Но вы же хотите сделать вид, будто просите руки леди Уэнтуорт, не так ли? Разве стала бы она переодеваться в вашем присутствии? Выйдите, милорд. Это займет всего минуту и будет выглядеть куда более правдоподобно.

Мэгги увидела, как проститутка выпроваживает пастора из комнаты с той же деловитостью, с которой ранее запихивала ее в шкаф. Мейси решительно захлопнула за ним дверь и заперла ее изнутри. Она явно принадлежала к разряду деловых женщин.

— Слава Богу! — выдохнула Мэгги, стоило Мейси открыть шкаф. — Я думала, что задохнусь тут. Помоги мне выбраться отсюда.

— Вы ведь знаете, где дверь, — последовал неуверенный ответ. Жрица любви рылась в своих туалетах, осматривая и отвергая один за другим.

Мэгги нахмурилась, посмотрела на дверь, затем снова на Мейси.

— Я вряд ли смогу ею воспользоваться. Там ждет пастор Френсис.

— Тогда, боюсь, вам придется вернуться в шкаф, — предположила Мейси, отшвырнув очередное платье.

— Снова туда лезть? — сконфузилась Мэгги. — Разве ты открыла его не для того, чтобы выпустить меня из комнаты?

— Нет, я открыла его для того, чтобы найти платье, в котором я походила бы на вас. Не могла же я рыться в шкафу в присутствии пастора Френсиса, ожидая, что он в любой момент обнаружит вас. Проклятие! У меня всего одно платье, похожее на те, что носите вы. — Она с отвращением отшвырнула последний наряд и сердито посмотрела на Мэгги, будто та была виновницей отсутствия в гардеробе нужного туалета. Затем на лице ее мелькнула хитрая усмешка. — Ты, конечно, не одолжишь мне на время свое платье, верно?

— Конечно, нет, — буркнула Мэгги и осмотрелась. Надежда на бегство таяла с каждой секундой. — Должен же быть еще какой-то выход отсюда.

— Его нет, — заверила девушка. — Если ты, конечно, не умеешь летать и не выпорхнешь из окна.

— Окно! — Мэгги поспешила к нему, открыла и выглянула наружу. Они находились на третьем этаже. Земля была далеко внизу. Мэгги хотела уже оставить эту мысль, когда вдруг заметила небольшой выступ, располагавшийся под окном на расстоянии нескольких футов. Он был достаточно широким для того, чтобы передвигаться по нему, разумеется, соблюдая крайнюю осторожность.

И она решила, что будет ее соблюдать.

— Постой! — воскликнула Мейси, схватив Мэгги за руку, когда та уже села на подоконник, собираясь выбраться наружу. — Ты с ума сошла? Если прыгнешь отсюда, переломаешь все кости!

— Я прыгать не собираюсь, — раздраженно объяснила Мэгги, высвобождая руку. — Я пройду по выступу до окна следующей комнаты, заберусь в нее и смогу уйти.

Мейси перегнулась через подоконник и удивленно поглядела вниз.

— Ааа… ну что ж. — Девушка задумалась, быстро что-то соображая. Затем сообщила: — Что ж, мысль действительно недурна. Только вот в одной из соседних комнат лорд Гастингс проводит время с леди Икс. Если заберешься в их спальню, это может стать скандалом месяца.

Услышав эту новость, Мэгги сдвинула брови. Не было, наверное, человека, не слышавшего о знаменитой леди Икс, одной из самых известных куртизанок Агаты Дюбарри. И именно с ней Мэгги не было дозволено общаться, хотя ей и удалось кое-что узнать об этой женщине, беседуя с другими представительницами древнейшей профессии. Ей удалось выяснить, что леди Икс — восхитительная блондинка с великолепной фигурой, пухлыми губами и глубокими, загадочными глазами. Это было все, что Мэгги смогла узнать.

Собственно говоря, большего не знал никто. Лицо загадочной искусительницы всегда скрывала ярко-красная маска, которую та никогда не снимала. Мужчины отдавали огромные суммы за одну ночь с ней, каждый, естественно, пытался увидеть ее лицо, но до сих пор это никому не удавалось. Одни поговаривали, что на самом деле она была леди, чья семья оказалась в затруднительном положении. Другие, однако, отвергали эту мысль, утверждая, что истинная леди никогда не пустится в подобного рода авантюру. Многие мужчины изъявляли готовность поглубже залезть в свой карман, чтобы попробовать докопаться до истины — к огромному удовольствию мадам Дюбарри.

Мэгги, разумеется, не желала нарываться на неприятности и влезать в окно той комнаты, где мужчина и женщина предавались плотским утехам — особенно если мужчиной был королевский советник лорд Гастингс.

— В какой они комнате? — спросила Мэгги.

На лице Мейси появилась улыбка кошки, загнавшей в угол мышь.

— Дай мне воспользоваться твоим платьем.

Мэгги поджала губы и покачала головой.

— Пожалуй, я найду сама, — заявила она и, опустив обе ноги и на выступ, осторожно выпрямилась, крепко цепляясь за подоконник, чтобы удержать равновесие.

— Как вам угодно, миледи, — усмехнулась Мейси, наблюдая за ее действиями. — До первого этажа путь не близок. И уж я бы точно не хотела дойти по этому выступу до ближайшего окна лишь для того, чтобы затем повернуть обратно. — От Мейси не ускользнула неуверенность Мэгги. — Одолжи мне свое платье. Я дам тебе одно из своих. Завтра я первым делом вышлю его тебе — как только оно будет почищено.

Мэгги встретила горевший надеждой взгляд девушки, попыталась сдвинуться с места, и у нее тут же засосало под ложечкой. С тяжело бьющимся сердцем она вернулась в комнату и недовольно воззрилась на Мейси.

— Соседняя комната пуста, верно?

Мейси торжественно кивнула.

— Прекрасно. Но…

Ее прервал стук в дверь, и обе женщины уставились на дергающуюся дверную ручку.

— Ты готова, дорогая? — тошнотворно проворковал Френсис. Раньше Мэгги не слышала подобных интонаций в голосе этого в обыденной жизни вполне достойного человека.

— Ах, попридержите штаны. Я и так тороплюсь, как могу, — бросила ему Мейси, затем обратилась к Мэгги: — Ну так как?

— Ой… да подавись! — разозлилась Мэгги.

И она стала раздеваться так быстро, как только могла. Довольная Мейси последовала ее примеру. Обе они сохраняли молчание, пока Мэгги не сняла платье. Она передала его Мейси и обхватила себя руками, от холода покрываясь гусиной кожей.

— Нижнее белье тоже.

— Что?!

Мейси закатила глаза, увидев встревоженный взгляд Мэгги.

— Я ведь должна одеться, как ты. Кроме того, тебя точно узнают, если из-под моего платья будут торчать твои панталоны.

Мэгги нахмурилась, осмотрела полупрозрачное платье и, покачав головой, вздохнула:

— Меня и так узнают, когда посмотрят в лицо. Ах, ну почему я забыла вуаль в гостиной мадам Дюбарри?

Мейси метнулась к шкафу и тут же вернулась, держа в руках шелковистую красную маску.

— Вот, надень это. В маске, в моем платье и в своем плаще ты выберешься отсюда не узнанной.

Мэгги удивленно посмотрела на маску:

— Она принадлежит леди Икс?

— Нет. Она моя. Маска леди Икс гораздо красивее. — Мэгги продолжала смотреть на нее с некоторым недоумением, и юная жрица любви пояснила: — Мужчины любят играть в самые разные игры. Я…

В этот момент раздался новый стук в дверь, на сей раз куда более настойчивый и почти сердитый.

— Мейси? — Френсис явно начинал выходить из себя.

— Еще секундочку, милорд! — воскликнула Мейси. Она сунула маску Мэгги и шепнула: — Надевай.

— Вы абсолютно уверены в этом, Джонстон?

Джеймс Хатлдон, лорд Рэмзи, опустил книгу, которую читал, когда ему доложили о приходе посыльного с Боу-стрит. Осторожно заложив страницу одной из полотняных закладок, изготовленных для него тетушкой, он положил том на столик, намереваясь продолжить чтение позднее. Теперь же внимание его привлекли вполне реальные события.

— Да, милорд. Я надеялся сообщить вам сразу, ибо знал, что вы захотите узнать обо всем немедленно. Однако в вашей городской усадьбе мне сказали, что вы уехали в свой клуб. К тому моменту, как я добрался до него, вас не было уже и там. Мне объяснили, что вы только что уехали. Я начал искать, и…

— Да, да. — Джеймс дал понять, что объяснений не требует, и повернулся к окну, созерцая умиротворяющий вид на сад.

Джонстон немного помолчал, дав Рэмзи побыть наедине с собственными мыслями. Затем осторожно предположил:

— Это могло бы объяснить, откуда у нее деньги на содержание дома и прислуги.

Джеймс резко повернул голову и гневно посмотрел на мужчину:

— Уж не считаете ли вы, что она там работает?

Подобная постановка вопроса, очевидно, удивила Джонстона:

— Как вам сказать… чем еще леди может заниматься у мадам Дюбарри?

— Ради Бога, Джонстон, ведь она леди!

— Поговаривают, что леди Икс — дама благородного происхождения.

Джеймс открыл было рот, но снова его закрыл.

— Боже милосердный, — выдохнул он сквозь зубы. Затем повернулся к окну.

Оба замолчали; потом Джонстон неуверенно произнес:

— Я оставил там Генриса, чтобы съездить к вам и получить дальнейшие распоряжения.

Джеймс помолчал еще секунду, затем встал и подошел к выходу из библиотеки.

— Хедерз! — позвал он, выйдя в холл, и облегченно вздохнул, завидев своего камердинера. — Мою накидку. Я ухожу.

Слуга торопливо подал хозяину накидку, шляпу и перчатки. Он помог Джеймсу одеться, и тот добавил:

— Собери мне вещи, Хедерз, сегодня ночью я уеду.

— Сегодня ночью, милорд?

— Да. Некоторое время мне придется побыть в Рэмзи.

— Да, милорд.

Увидев сцену, разыгравшуюся в соседней с Мейси комнате, Мэгги застонала от тоски и ужаса.

Пальцы ее вжались в стену, и она прильнула щекой к холодному камню. После того как женщины поменялись одеждой, Мейси помогла ей выбраться наружу и встать на выступ, шепнув, что леди Икс и лорд Гастингс находятся в комнате слева. С этими словами она исчезла, поспешив к двери, чтобы открыть уже изрядно вышедшему из себя пастору Френсису.

Пребывая в полной уверенности, что основные трудности позади, Мэгги осторожно добралась по выступу до ближайшего окна, ожидая найти за ним пустующее помещение. К несчастью, она слишком поздно осознала, что Мейси говорила о той стороне, которая находилась слева лишь для нее — от Мэгги, стоявшей на выступе и вцепившейся в подоконник, нужное направление находилось, наоборот, по правую руку. И идти ей следовало направо, чего она не сделала. Весь пройденный путь она проделала зря, и хотя занавески были задернуты, а фигуры за окном выглядели тускло и размыто, видимость была достаточной и позволяла Мэгги стать свидетельницей самой яростной любовной баталии, которую только можно вообразить.

С обреченной покорностью Мэгги повернула назад и, сделав глубокий вдох, пустилась в обратный путь, стараясь прилипнуть к стене, словно пиявка к чьему-нибудь телу. Она уже почти достигла окна Мейси, когда вдруг поняла, что в спешке та забыла его закрыть. Поморщившись. Мэгги остановилась и осторожно выглянула из-за края ставня.

Время, прошедшее с тех пор, как Мэгги начала свое «странствие», казалось ей теперь вечностью, и, уверив себя в том, что лишь стресс и неудобное положение являются тому причиной, она была довольно удивлена, обнаружив, что скорее всего ошибается. Времени, по-видимому, действительно прошло немало — не меньше десяти минут. Во всяком случае, достаточно для того, чтобы Мейси — изображая Мэгги — поднесла Френсису напиток и между ними состоялась короткая беседа. Теперь же Френсис стоял на коленях у ног Мейси, нежно сжимая в ладонях ее руки, и лицо пастора выражало раздирающее душу вожделение.

— Я знаю тебя уже довольно давно, Маргарет, — сказал он, — и давно понял, что мы созданы друг для друга. Ты оказала бы мне честь, если бы согласилась выйти за меня замуж.

— Согласна, — раздался в ответ скучающий голос.

Пастор нахмурился:

— Вряд ли она сказала бы просто «согласна».

— Тогда что бы она сказала?

— Ну, не знаю. Только… попытайся изобразить хоть немного энтузиазма, прошу тебя.

— Я согласна, — проворковала девушка.

Френсис продолжал хмуриться, но в конце концов, видимо, понял, что большего ему от девчонки не добиться. Пожав плечами, он поднялся и, рывком прижав к себе Мейси, склонил над ней голову:

— Ты не пожалеешь, родная. Я буду достойным мужем — обещаю, нас с тобой ждет прекрасная жизнь. — Его речь сопровождалась чередой слюнявых поцелуев, которыми он покрыл щеки и шею Мейси. Дойдя до воротника платья, что теперь было надето на Мейси, пастор остановился и окинул ее взглядом.

— Мне нравятся все эти штучки, которые ты носишь. Они скрывают твои прелести от других мужчин. Но прятаться от меня больше нет смысла.

С этими словами он схватил воротник платья и рванул его вниз с такой силой, что ткань разъехалась почти до талии. Затем он поднял глаза и увидел ужас на лице девушки.

— Ой! — весело проронил он. — Теперь тебе, наверное, следует меня наказать.

— Ты чертовски прав, так я и сделаю, — со злостью выпалила Мейси. — И платье ты мне оплатишь. Оно даже не было моим.

— Тогда я непременно куплю тебе новое, — пообещал Френсис. Возмущение девушки его не особенно волновало. Он отпустил Мейси, и, отступив назад, принялся сбрасывать с себя одежду.

Мэгги отвернулась, не желая смотреть на сцену, что должна была последовать. Она попыталась оценить расстояние между тем местом, где сейчас находилась, и противоположной стороной окна, размышляя, сможет ли она достаточно быстро проскочить его — так, чтобы остаться незамеченной. Подумав, она решила, что зависит это прежде всего от того, насколько те двое в комнате будут поглощены своим занятием. С неохотой заглянув снова в комнату, Мэгги увидела, что Френсис уже разделся до пояса и повесил одежду на спинку стула, на котором, видимо, еще совсем недавно сидел. Взгляд Мэгги остановился на шрамах, покрывавших спину пастора, затем она посмотрела на Мейси и заметила, что в то время как Френсис продолжал раздеваться, девушка извлекла из шкафа длинный и широкий кожаный ремень.

Продолжая наблюдать за раздевающимся пастором, Мэгги в страхе увидела, что не только его спина, но и ягодицы, и ляжки были покрыты точно такими же рубцами. Ее ужасу не было предела. Именно это мадам Дюбарри и хотела ей показать? Неужели Френсис действительно платил Мейси за истязания ремнем? Некоторые из девушек рассказывали Мэгги подобные вещи: о мужчинах, предпочитавших странные, а порой и нездоровые способы сексуальных развлечений. Неужели Френсис один из них? Похоже, что да.

Она помотала головой, испытывая к нему жалость с примесью отвращения. Что заставляло мужчину играть в такого рода игры? Френсис производил впечатление вполне нормального, здорового человека с изысканными манерами.

Первый удар ремня о спину пастора Френсиса заставил Мэгги отбросить в сторону все эти размышления и вспомнить о том, что она, изящно балансируя на выступе за окном третьего этажа публичного дома, рискует либо сломать себе шею, либо навсегда погубить собственную репутацию. Не время было раздумывать о недостатках Френсиса, хотя она и была рада тому, что узнала о них прежде, чем он сделал ей предложение. Вот был бы кошмар, если бы она дала согласие, понятия не имея о том, что всего несколькими часами раньше его, среди прочего, хлестала ремнем одна из девушек мадам Дюбарри.

Неужели пастор рассчитывал, что и она будет делать то же самое, когда они поженятся? Мэгги с содроганием отвергла эту мысль. У нее нет времени на раздумья. Его предложения она не приняла бы никогда. Поставив на этом точку, Мэгги еще раз заглянула в комнату и, увидев, что пастор Френсис и Мейси поглощены своим занятием, заставила себя быстро проскочить мимо них и направиться дальше, к следующему окну.

Джеймс стоял в холле борделя мадам Дюбарри. Чувствуя себя не совсем уютно, он ожидал, пока Джонстон переговорит с самой хозяйкой. За это время он успел уже выслушать и отвергнуть предложения трех девушек мадам, одна из которых обещала ему то, на что он, по ее словам, никогда еще не решался. Разумеется, в планы Джеймса отнюдь не входило уделять внимание подобным вещам, тем более в этом месте.

— Все готово, ваша светлость. Мадам говорит, что леди Икс сейчас с лордом Гастингсом, но вы можете быть приняты сразу же после него.

— Я не намерен просто «быть ею принят», как вы только что столь деликатно изволили выразиться, — резко проговорил Джеймс.

Раздражение скользнуло по лицу посыльного, но мгновенно исчезло.

— Я не это имел в виду, милорд. Но не мог же я сказать ей, что вы намерены похитить эту девушку.

— Я не похищаю ее. Я ее спасаю.

— Как я полагаю, вопрос заключается лишь в том, под каким углом мы рассмотрим данный факт, вы согласны? — Мужчина покачал головой. — Так или иначе, обойдется вам это недешево, — продолжил он и назвал невероятную сумму.

— Вы, наверное, шутите.

— Я никогда не шучу с деньгами, милорд. Варианта два — либо вы соглашаетесь, либо ждете до конца недели, начиная с воскресенья, пока сможете приблизиться к ней. Эта ночь у нее забита полностью — новый мужчина каждые полчаса. Дюбарри согласна всем им отказать, но за свои хлопоты требует достойной оплаты. Так что мне ей передать?

Джеймсу хотелось повернуться, выйти, сесть в свой экипаж и, отправившись домой к леди Уэнтуорт, дождаться ее там. Однако совесть не позволяла ему поступить подобным образом. Он дал обещание позаботиться о девушке, а забота подразумевала и то, чтобы лишние два десятка мужчин не успели с ней переспать. Пробормотав что-то себе под нос, он извлек из кармана солидную сумму и вложил в протянутую руку посыльного.

— Когда истекают отпущенные Гастингсу полчаса?

Джонстон быстро взглянул на стоящие в холле часы.

— Минут через десять. Я только передам деньги мадам Дюбарри, а затем мы посмотрим, нет ли отсюда другого выхода.

— Другого выхода?

— Вы ведь не думали воспользоваться парадным? Дюбарри такое не понравится: эта девушка — ее золотая жила.

— Да, разумеется, — вздохнул Джеймс и тоже посмотрел на часы. Десять минут.

Мэгги с облегчением взялась за край подоконника и остановилась, прислонившись лицом к холодному стеклу. Она взмокла от пота. Но перспектива упасть пугала ее все же больше, нежели публичный позор. Довольно странно — бывали случаи, когда репутация казалась ей дороже всего па свете. Однако то было прежде, чем на ее плечи легла забота о стольких жизнях.

— Проклятие, Джеральд, как же ты мог умереть? — прошептала она и немедленно — хоть и тихо — извинилась перед несчастным братом.

Джеральд любил жизнь. Каждый миг своей недолгой жизни, отпущенный ему в этом мире, он проживал так, будто миг этот был последним. Он не жаловался, Когда его призвали на войну с Наполеоном, и Мэгги не сомневалась в том, что, отдавая жизнь в бою, он смело и без колебаний смотрел смерти в лицо. Но его безвременный уход стал для нее предвестником новых, совсем других бед.

Будучи женщиной, Мэгги не имела права унаследовать титул и состояние брата. Дом, завещанный ей — брат приобрел его на собственные деньги, вырученные от своих капиталовложений, еще до того, как стал владельцем состояния отца, — был единственным, что удалось получить. Остальное же досталось какому-нибудь троюродному кузену, если этот счастливчик вообще был найден. Все, чем располагала Мэгги, было то небольшое состояние, которое она унаследовала от матери.

Собственно говоря, сумма была приличной, и Мэгги могла бы очень неплохо жить, расставшись с прислугой и продав дом, видом своим походивший на резиденцию герцога. Море комнат, море слуг…

Здравый смысл говорил Мэгги, что она должна распустить всю прислугу, продать поместье и переехать в скромный загородный коттедж. Там она была бы в состоянии вести вполне достойную жизнь, возможно, с двумя людьми в услужении. Но так или иначе верх брали чувства, не позволявшие ей продать собственность. Джеральд любил это место. Он редко мог навещать унаследованные от отца земли, но городской дом был ему по-настоящему дорог, и теперь, когда дух Джеральда, как казалось Мэгги, поселился в этих стенах, она не в силах была предать его память. Дом являлся для нее последним напоминанием о семье. Так же как, впрочем, и слуги. Мэгги вполне могла бы закрыть часть дома и уволить часть персонала, но и этого сделать она не могла. По большей части прислуга состояла из достойных людей, и смотреть им в глаза, объявляя, что в них больше нет нужды, было выше ее сил.

Вот почему Мэгги пришлось искать способ, позволявший ей поддерживать, прежний уровень жизни. И такой способ они нашла — по чистой случайности. Перебирая бумаги брата, Мэгги пришла к выводу, что тот вел двойную жизнь. В обществе его знали как лорда Джеральда Уэнтуорта, герцога Кларендонского. Но был и другой человек — Т.В. Кларк, писатель и журналист, ведущий колонку в «Дейли экспресс». Он писал о жизни лондонских трущоб, о слухах и сплетнях высшего света, об ударах судьбы, о чьем-то везении и чьих-то неудачах, о выигранных и проигранных состояниях, об интригах — короче, обо всем. Из тех же записей Маргарет стало ясно, что с мистером Хартвиком, главным редактором «Дейли экспресс», Джеральд встречался всего один раз, даже тогда сохранив инкогнито. Людям благородного сословия не пристало заниматься глупостями вроде работы. Свои статьи Джеральд передавал через служащих банка. Вот тогда-то Мэгги и пришла в голову замечательная идея: она станет Г.В. Кларком. Конечно, она справилась с этим — и ее новая жизнь длилась уже три месяца. Чтобы продолжить дело брата, Мэгги приходилось идти на различного рода ухищрения — например, переодевшись в мужское платье, расхаживать по нищим кварталам Лондона; будь она в женском, ни один банк не был бы в силах ее защитить.

Все это лишь предыстория того, как она оказалась на выступе за окном знаменитого городского борделя мадам Дюбарри. Как выяснилось, женщина эта была большим другом покойного брата Мэгги, что подтверждалось его многочисленными личными записями. Естественно, мадам Дюбарри знала о том, что Джеральд был Кларком, и когда через три недели после его смерти колонка Кларка вдруг возобновила свое существование, Дюбарри не долго думая нанесла Мэгги дружеский визит.

Одержимая не меньшей жаждой приключений, чем Мэгги и ее брат, мадам Дюбарри появилась на пороге дома Уэнтуортов, переодевшись разносчицей фруктов. Лишь когда ее впустили в дом, мадам Дюбарри назвала свое настоящее имя, объявила Мэгги, что Джеральд был Г.В. Кларком и что некое «трусливое насекомое» воспользовалось его именем. Мэгги вынуждена была признаться в содеянном. В результате все закончилось дружеским чаепитием. С тех пор они поддерживали постоянную связь, но на то, чтобы Мэгги побеседовала с кем-то из «персонала», мадам Дюбарри согласилась лишь совсем недавно.

Только теперь Мэгги удивилась тому, как прозорлива оказалась Дюбарри, предложив ей появиться в публичном доме в мужской одежде. Тогда Мэгги отвергла сие предложение, объяснив это тем, что девочки будут более откровенны, общаясь с женщиной. Она оказалась права — ее представили как сестру покойного Г.В. Кларка, и девушки откровенно отвечали на все ее вопросы. Но ни одна из них не знала ее истинного положения в обществе до тех пор, пока Агата не затолкала ее в комнату Мейси. Мэгги отнюдь не была уверена в благонадежности Мейси, но верила в то, что Дюбарри сумеет заставить девушку хранить молчание. Беспокоило же молодую леди другое: если ее увидит и узнает кто-либо из клиентуры, репутация ее будет погублена раз и навсегда. Весь Лондон мадам Дюбарри уж точно молчать не заставит.

Да, в эти минуты ей действительно лучше было бы иметь облик мужчины. Она взглянула на свои длинные юбки. И карабкаться по выступам в мужском наряде было бы менее стеснительно.

— Лорд Рэмзи, мы пронесем ее по нижней лестнице через кухню.

Джеймс кивком одобрил предложение Джонстона. Он уже получил достаточное представление о месте, в котором находился, и теперь желал лишь одного — поскорее увести отсюда девушку.

— Передайте кучеру, чтобы подъехал со стороны аллеи, — велел он, не отводя глаз от часов. — Сеанс Гастингса подошел к концу. Пойду посмотрю, не вышел ли он из комнаты.

Джонстон кивнул и поспешил к парадному выходу.

Джеймс же начал подниматься по ступеням. Он был уже наверху, когда вдруг вспомнил, что не спросил у Джонстона, в какой именно комнате находится леди Икс. Джеймс решил вновь спуститься вниз и узнать об этом у мадам Дюбарри, но, передумав, остановился — ведь он увидит Гастингса. Гастингса знали все, если и не лично, то понаслышке; это был один из самых влиятельных людей, не считая членов монаршей семьи. Джеймсу нужно лишь войти в ту комнату, из которой выйдет Гастингс.

Не успел Рэмзи принять это решение, как глухой стук двери заставил его обернуться. По холлу, насвистывая, прогуливался Гастингс, на ходу поправляя свой галстук. Джеймс не мог сдержать ярости и чуть было не выругался. Он опоздал — он так и не понял, из какой именно комнаты вышел этот человек. Вариантов было несколько.

«Что ж, испробую все возможности», — обречено подумал Джеймс. Учтиво кивнув Гастингсу, он прошел мимо него, не желая терять ни минуты.

Звук закрывшейся двери заставил Мэгги вновь отвлечься от своих мыслей и заглянуть в окно пустой комнаты, до которой она наконец добралась. Если она потратила на размышления слишком много времени и в комнате этой тоже кто-то успел появиться, она вполне могла прыгнуть вниз, ибо для возвращения назад ей не хватило бы уже ни сил, ни нервов. Поэтому тот факт, что комната оказалась пуста, Мэгги приняла с огромным облегчением. Глубоко вздохнув, она наклонилась, открыла окно и осторожно проскользнула в помещение.

Оказавшись на твердом полу, Мэгги почувствовала, как она устала. Заставив себя игнорировать боль в ногах, она пересекла комнату и остановилась у двери, внимательно прислушиваясь к звукам из холла. Не услышав ничего подозрительного, Мэгги тихо приоткрыла дверь и вдруг вспомнила про маску, что дала ей Мейси, — одеваясь, Мэгги в спешке положила ее в карман и тут же о ней забыла. Теперь она пришлась бы весьма кстати. С этой мыслью Мэгги вернулась в комнату и стала надевать маску из красного шелка. Взгляд ее упал на кровать. В тени балдахина лежала девушка. Женщины взглянули друг на друга, но тут звуки шагов в холле напомнили Мэгги о том, что ей пора уходить. Она быстро завязала тесемки маски и, убедившись, что та плотно на ней сидит, выскользнула из комнаты, даже не подумав о том, чтобы извиниться за свое вторжение.

Мэгги едва успела закрыть за собой дверь, как из-за се спины показалась рука, молниеносно закрывшая ей рот, тем самым подавив малейшие попытки закричать. Затем ее подняли, мигом завернули в ее же собственный плащ и потащили вниз по лестнице.

Глава 2

— Какие-нибудь трудности, милорд?

Голос глухо донесся до Мэгги сквозь ткань плаща через несколько минут после того, как ее столь внезапно похитили — минут, которые она провела в безуспешных попытках высвободиться из железных объятий и закричать, чему препятствовала огромная рука, закрывавшая всю нижнюю часть ее лица. Постепенно ее попытки освободиться стали ослабевать, ибо похититель, возможно, сам того не желая, закрыл рукой не только ее рот, но и кончик носа, — недостаток кислорода начинал сказываться, и Мэгги вполне могла лишиться чувств. В ушах у нее звенело.

Когда Мэгги услышала голос, она понадеялась, что похититель уберет руку и она сможет хоть немного подышать. Однако вместо этого хватка стала еще крепче, и вскоре Мэгги затолкали в темное помещение, которое ни с чем невозможно было спутать, а именно в закрытый экипаж. Подтверждение последовало несколько мгновений спустя: по мощеной лондонской улице зацокали конские копыта, и Мэгги почувствовала толчок, когда карета двинулась с места.

В ушах у Мэгги звенело все громче, и она молилась, чтобы страдания ее закончились прежде, чем будет слишком поздно. Рука неумолимо зажимала ей рот.

Дико вращая глазами, Мэгги понимала, что дыхание ее с каждой минутой угасает, подобно свече, и нет никакой возможности что-либо изменить; оставалось лишь надеяться, что ей все же повезет и удушье не станет причиной ее безвременного ухода из жизни. С этой мыслью она погрузилась в мягкую, прохладную темноту, лишившись чувств.

— Она слабеет, — заметил Джонстон, покосившись на женщину, лежавшую на коленях у Джеймса. — Мне кажется, она потеряла сознание. Господи, лорд Рэмзи, вы закрыли ей не только рот, но и нос — ей же нечем дышать!

Джеймс мигом убрал руку и с тревогой оглядел женщину, недвижно лежавшую у него на руках. Бледность ее лица была заметна даже во мраке. Извергая проклятия, он отвернул плащ и склонил голову в надежде услышать биение ее сердца и испытал огромное облегчение, когда расслышал-таки его слабые удары. Выпрямившись, он глубоко вздохнул. В этот момент в карету упал свет уличного фонаря, и Джеймс бросил изучающий взгляд на платье своей узницы. Тонкий красный материал был создан вовсе не с целью что-либо прикрыть; сквозь ткань ясно просвечивала грудь девушки! Фонарь остался позади, и все снова погрузилось во мрак. В темноте пленница Рэмзи походила лишь на бледный призрак, покоившийся на его коленях. Он поспешил вернуть плащ на прежнее место, затем откинулся назад.

— С ней все нормально?

Джеймсу не понравилась сухость в голосе посыльного, и он нахмурился. Решив, что причиной тому стало только что увиденное ими, он ответил, не скрывая раздражения:

— Да, она просто спит.

— Отлично, — кивнул Джонстон.

Оба замолчали, проезжая мимо очередного фонаря. На этот раз мужчины внимательно вглядывались в прикрытое маской бледное лицо. Оно показалось Джеймсу таким неземным, что в нем загорелось неизвестное ему до этих пор желание.

За те месяцы, что прошли после его возвращения с войны, он видел Маргарет несколько раз издали, и каждый раз его поражали красота, грациозность, тонкие черты девушки. Даже сейчас, застав ее прямо у мадам Дюбарри, Джеймс не мог поверить, что нежное создание, лежавшее теперь у него на руках, и есть та самая леди Икс. Это имя гремело в его клубе уже много недель. Подробности не могли быть восприняты равнодушно, равно как и преданы забвению. Прелестна настолько, что не увидеть ее значило бы прожить жизнь напрасно. Фигура идеальнее, чем статуя Венеры, губы, будто созданные для любовных игрищ, а тело… О, это тело сводило с ума и было способно на все. В постели она настоящая тигрица. Свои деньги она отрабатывает сполна — и отрабатывает с видимым наслаждением. Так говорили все, и ясно было одно — благородного происхождения или нет, но все же леди Икс вовсе не леди.

Прочистив горло, Джеймс отбросил эти мысли и посмотрел на Джонстона. Мужчина взирал на пленницу с сиденья напротив.

— Ладно, Джонстон, займитесь делом, — сказал Джеймс. — Найдите что-нибудь, чем можно было бы ее связать.

Посыльный с Боу-стрит поднял брови:

— Вы уверены, что это необходимо, милорд?

— Я намерен отвезти ее в свое поместье и оставить там до тех пор, пока не подыщу ей более достойного занятия. Неужели вы действительно думаете, что она поедет добровольно?

— Нет, полагаю, что нет, — нахмурившись, согласился посыльный. Затем спросил: — А как поступим с ее домашними?

В голосе Джеймса послышалось явное удивление:

— Какими домашними, о чем вы?

— Ее прислугой. Я знаю, семьи у нее нет, но если она исчезнет, слуги вполне могут поднять шум. Как вы намерены это предотвратить?

— Проклятие, об этом я и не подумал.

Несколько мгновений оба молчали, затем посыльный произнес:

— Вы могли бы написать им. Объясните, что пригласили леди Маргарет погостить за город и что она любезно приняла ваше приглашение.

— Думаете, они поверят в такое объяснение? — неуверенно спросил Джеймс.

— Они слуги, милорд. Им не пристало подвергать сомнениям слова благородных людей — по крайней мере вслух. Кроме того, ведь вы друг семьи. Во всяком случае, вы были другом ее покойного брата. Письмо заставит их сохранять спокойствие хотя бы пару дней. Вполне достаточный срок, чтобы убедить леди Уэнтуорт написать другое письмо, которое окончательно уверит слуг, что волноваться не о чем.

Джеймс немного подумал, затем со вздохом кивнул.

— Что ж, придется так и поступить. Пожалуй, я напишу письмо, а вы вернетесь и доставите его. Пока же нам все равно придется ее связать. — Он быстро осмотрел салон кареты, затем взгляд его вновь метнулся к посыльному. — Мы могли бы использовать ваш галстук. Как думаете, он достаточно длинный?

Джонстон удивленно посмотрел на свой галстук.

— Думаю, да, вот только… Ах, да черт с ним, — решил он и принялся снимать вышеназванный предмет своего туалета, с усмешкой глядя на Джеймса. — Я вам его продаю.

Мэгги медленно приходила в себя и, очнувшись окончательно, обнаружила, что лежит в темном углу, по-прежнему завернутая в плащ — завернутая настолько туго, что не в силах даже пошевелиться. Нет, не плащ являлся причиной ее беспомощности — ее руки были связаны. Ноги, судя по всему, тоже. Да что здесь в конце концов происходит?

Мэгги поморгала, чтобы глаза привыкли к темноте, и повертела головой, пытаясь понять, где она. Когда же ее усилия что-либо разглядеть не увенчались успехом, она осознала, что все еще находится в экипаже — о чем свидетельствовали постоянные толчки под сиденьем и мерное цоканье копыт. Однако обычного шума и лон: донской суматохи слышно не было. И она по-прежнему ничего не видела.

А потом кто-то откинул с ее лица капюшон плаща, и внезапно окутывавшая ее тьма рассеялась. Без капюшона, который сполз на ее лицо и стал причиной временной слепоты, Мэгги тут же увидела в окне серый утренний свет.

Вглядевшись в темноту, она увидела мужчину. Больше никого в экипаже не было. В тусклом свете Мэгги не могла толком рассмотреть черты его лица, но смогла все же оценить телосложение незнакомца, и этого оказалось достаточно, чтобы в сердце ее прокрался испуг. — Вы проснулись.

Она удивленно заморгала. Прекрасная дикция, идеально поставленная речь — все это говорило о том, что перед ней отнюдь не разбойник с большой дороги, а джентльмен. Джентльмен — похититель?

Ее похитили. Она, Мэгги Уэнтуорт, была похищена: скручена прямо у мадам Дюбарри, придушена до бессознательного состояния и увезена в неизвестном экипаже, в неизвестном же направлении. Но с какой целью? Ради выкупа? Ей было бы нечем платить. А если бы деньги у нее и имелись, наверняка она была не единственной, с кого их можно было потребовать. Ответ напрашивался сам собой: похитители ошиблись. Ее перепутали с кем-то еще — видимо, с одной из девушек мадам Дюбарри. «Возможно, даже с известной куртизанкой леди Икс», — подумала Мэгги и встревожилась еще больше. Маска, полученная ею от Мейси, все еще скрывала ее лицо.

— О Боже, — пробормотала она слабым голосом. Похититель внимательно смотрел на нее. Мэгги заставила себя улыбнуться — хоть и не была уверена в том, что мужчина в состоянии разглядеть ее лицо, — и постаралась сесть прямо, хоть это и оказалось довольно сложной задачей. Придав своему тону максимально доверительный оттенок, она произнесла:

— Полагаю, произошла ужасная ошибка.

— И о какой же ошибке вы говорите, леди Уэнтуорт?

Его обращение заставило ее затаить дыхание — Мэгги не в силах была скрыть своего изумления:

— Вы знаете мое имя?

— Ну разумеется.

Что ж, значит, ее первоначальные предположения оказались неверными. Господи, он ее знает! Это не ошибка. Ее действительно похитили. Но, ради всего святого, почему? Похититель опередил ее и заговорил прежде, чем она стала задавать вопросы.

— Вам ничто не угрожает, миледи. Вашу тайну я унесу с собой в могилу. Вашего разоблачения я жажду не больше, чем вы сами. Откровенно говоря, если все пойдет как задумано, надеюсь, никто и никогда не узнает, в какие игры вы играли. Поймите одно: ваше второе «я» умрет этой ночью, и вы никогда не вернетесь к прежним занятиям.

Мэгги закусила губу и едва сдержала протест — ее карьера под именем Г.В. Кларка стала довольно-таки прибыльной. Однако ей не хотелось лишний раз злить своего собеседника, ибо пока она не знала, с кем имеет дело и насколько этот человек раздражителен и опасен.

— Итак, — спокойно продолжал мужчина, которого, очевидно, удовлетворило ее молчание, — сейчас вам необходимо отдохнуть. Нам предстоит провести в пути еще несколько часов. — С этими словами он ударил тростью по потолку, что послужило сигналом кучеру к небольшой остановке. Учтиво кивнув даме, мужчина покинул кабину. Пару секунд спустя Мэгги ощутила небольшой толчок и поняла, что похититель занимает место рядом с кучером. Затем экипаж снова тронулся с места.

Вновь застучали копыта лошадей, и Мэгги издала тихий, протяжный стон. Выходит, ее похитил некий безумец, знавший о ее деятельности под именем Г.В. Кларка! Конечно, всегда существовала вероятность, что кто-нибудь пронюхает о Кларке и о том, кем он является на самом деле, однако Мэгги ни разу не приходила в голову мысль, что ее могут похитить, дабы заставить сменить занятие! Она боялась публичного разоблачения, которое нанесет урон ее репутации.

Мэгги устало откинулась на мягкую спинку сиденья. Похоже, на сей раз она попала в настоящую переделку. Нет, все это нельзя назвать чем-либо из ряда вон выходящим. В детстве жизнь Мэгги напоминала нескончаемую цепочку неприятностей. Сей факт даже являлся чем-то вроде семейной прибаутки: «Только Мэгги могла попасть в такую историю. Только Мэгги могла вляпаться в такие неприятности». И теперь она вынуждена была с этим согласиться. Стоило лишь вспомнить то, как она очутилась в платяном шкафу, в борделе, или как перебралась на выступ за окном, не желая набираться подобного рода опыта. А теперь еще и похищение!

Мэгги мысленно проклинала себя за то, что не взяла с собой Бэнкса. Дворецкий зачастую выполнял роль телохранителя, следя за безопасностью Мэгги во время ее авантюрных предприятий, всегда держась на максимально близком расстоянии от своей госпожи и при этом не раскрывая секрета всей операции. Старый, худощавый и хрупкий, Бэнкс, конечно, был бы слабым защитником в случае, если бы кто-нибудь действительно захотел причинить ей зло. Однако его присутствие всегда давало ей ощущение безопасности — ах, как она жалела теперь, что этой ночью его не было рядом с ней!

Дворецкий хотел проводить ее, но Мэгги объяснила ему, что идет всего лишь побеседовать с женщинами, а потому его помощь вряд ли понадобится. Она добавила также, что мадам Дюбарри — друг и в ее доме она будет в полной безопасности. И все равно ей потребовалось немало усилий для того, чтобы убедить слугу остаться дома, о чем она теперь вспоминала с некоторой иронией.

Идиотка, думала она. Хотя Бэнкс скорее всего остался бы в кухне и не смог бы воспрепятствовать ее похищению, но по крайней мере рядом находился бы кто-нибудь, кто рано или поздно мог обратить внимание на ее исчезновение и поднять тревогу. Мэгги была вовсе не уверена, что мадам Дюбарри станет долго раздумывать над тем, куда подевалась ее гостья. Когда они направлялись в комнату Мейси по лестнице черного хода, в бордель уже начинали прибывать мужчины в поисках вечерних развлечений, а потому хозяйка сейчас скорее всего слишком занята, чтобы заметить отсутствие Мэгги. И кто знает, как долго Бэнкс будет ждать ее возвращения, прежде чем отправится в заведение Дюбарри?

«Да, — покорно подытожила она. — Я влипла в историю. И теперь нужно хорошенько подумать, как из нее выпутаться». Попробовать развязать руки было бы неплохим началом.

Новая мысль заставила Мэгги резко приподняться и сесть. Боже всемогущий! Ее руки были связаны под плащом. Похитители откидывали плащ, связывая ее руки. А это означало, что они видели ужасный кусок красного шелка, заменявший ей платье! «И что они должны были подумать обо мне?» — ужаснулась девушка.

Мэгги оглядела мрачный интерьер экипажа. Может, они вообще ничего о ней не подумали? Может, темнота скрыла от их взоров подробности ее туалета? Однако едва она начала лелеять эту мысль, как на смену ей пришла другая — если похитители почти ничего не увидели, пока связывали ее, то смогут восполнить этот пробел, когда довезут ее до места. С ее-то везением там будет светло как днем, и, развязывая ей руки, они сумеют уже полностью насладиться этим зрелищем.

«Чертовка Мейси, — в бешенстве думала она. — Если бы девица не настояла на переодевании… И этот негодник Френсис, тоже мне, праведник. — С каждой секундой в ней росла злость. — Да и вообще, — решила она, окончательно придя в ярость, — во всем виноват Джеральд!»

Тихо застонав, она снова опустила голову на сиденье. Час от часу не легче. Конечно, ей необходимо бежать. Перестав расслабляться на мягком сиденье, она принялась усердно шевелить руками. Узел был затянут туго и весьма умело. Как ни старалась Мэгги, а развязываться он никак не хотел. Результатом ее возни было только то, что она выбилась из сил и натерла кожу на запястьях.

Сдалась Мэгги задолго до того, как первые лучи утреннего солнца коснулись серого небосклона.

Экипаж остановился около поместья. Приподнявшись, Мэгги поморщилась от боли в запястьях и, выглянув в окно, нахмурилась, разглядывая массивное строение. Оно было большим, даже огромным. Судя по всему, поместье принадлежало очень богатому человеку, хотя само здание выглядело несколько неуклюжим. Своей крышей оно отнюдь не вонзалось в небо, а скорее, наоборот, казалось каким-то осевшим.

Продолжая хмуриться, Мэгги почувствовала, что экипаж слегка качнулся: кто-то спрыгнул с козел. Мэгги не удивилась, когда ворота открылись и она увидела человека в плаще и шляпе, который находился вместе с ней в экипаже при первом ее пробуждении, однако разглядеть его получше, чем тогда, ей не удалось и сейчас. Небо лишь начинало окрашиваться в светлые тона, а экипаж стоял как раз в тени особняка. Однако по голосу она узнала своего попутчика: бормоча извинения, тот двинулся в ее сторону. Смысл его извинений стал ей вполне понятен, когда он быстрым движением поднял ее с сиденья и вытащил из кареты. В следующую секунду он уже нес ее на плече, словно мешок с картошкой. Он взвалил ее на себя так резко, что его плечо буквально врезалось ей в живот. Мэгги и не пыталась закричать, ибо нехватка воздуха в легких все равно не позволила бы ей сделать это. Да и не было поблизости никого, кто мог бы прийти ей на помощь. Повертев головой, она поняла, что, кроме нее и человека, несущего ее к парадной двери усадьбы, вокруг нет ни души. Правда, имелся еще кучер, но один взгляд на глумливое выражение его лица заставил все надежды Мэгги окончательно рухнуть.

Решив, что силы, пожалуй, стоит поберечь, она тихо смирилась со своим неприличным положением, пообещав себе, однако, задушить похитителя при первом же удобном случае, чтобы отомстить за то унижение, которому тот ее подверг. Затем внимание ее переключилось на интерьер дома, в который они вошли. Мраморный пол сверкал перед ее болтающейся головой, в поле ее зрения находились также ножки стоящего поодаль стола и лестница.

Мэгги затаила дыхание, стараясь вести себя как можно тише — она вовсе не хотела сломать себе шею, если этот человек внезапно потеряет на лестнице равновесие. Она вздохнула с облегчением, когда лестница сменилась ровным полом длинного, широкого коридора. Затем ее занесли в одну из дверей, и они очутились в комнате с задернутыми шторами. Похититель замедлил шаг и, бесцеремонно бросив Мэгги на мягкую поверхность, покинул эту мрачную, неосвещенную комнату.

Она оказалась на постели. Мэгги начала прилагать усилия, чтобы подняться, напрочь позабыв о связанных за спиной руках. Кончилось все тем, что она рухнула на пол, на колени, и в то же мгновение в комнате появился свет. Подняв голову, она вновь увидела своего похитителя, вернувшегося в комнату с тонкой свечой в руке. С ее помощью он развел огонь в камине, а затем положил огарок на тумбочку, с той стороны кровати, что была ближе к двери. Лишь потом он повернулся к пленнице, которая стояла на коленях, опершись на кровать.

Она ответила ему столь же изучающим взглядом, и внешность его откровенно ее поразила. Похититель был высоким человеком с длинными, сильными ногами и широкими, как у атлета, плечами. В его темных волнистых волосах проступала седина, придававшая внешности незнакомца еще большую солидность. Лицо его отличалось четкими, довольно суровыми чертами — было очевидно, что смеется этот человек нечасто.

Мужчина молча смотрел на нее, как будто впитывая в себя ее внутреннее волнение, затем потер ладонью затылок и беспокойно огляделся.

— Я Джеймс Хатлдон, — внезапно представился он и, увидев, что его имя оставило Мэгги совершенно безучастной, добавил: — Я был другом вашего брата. Мы с ним бок о бок прошли большую часть испытаний войны.

Вот эта новость уже удивила Мэгги. В то же время она заставила ее забыть о некоторых своих страхах и мысленно вернуться к тем письмам, что присылал ей Джеральд. Писал он ей часто. Письма его были длинными. В них он детально описывал своих товарищей, сражения, в которых они участвовали, братство, скреплявшее их дружбу. Чаще других упоминался в его письмах один человек, которому Джеральд уделял особое внимание и, как поняла Мэгги, которого он особенно уважал, даже назвав его пару раз образцовым Джеймсом. Однако по большей части он называл его просто…

— Рэмзи, — выдохнула она.

— Да. Я лорд Рэмзи. Ваш брат умер, спасая мою жизнь, и его последними словами, обращенными ко мне, была просьба позаботиться о вас.

На секунду Мэгги утратила дар речи. Она знала — Джеральд умер как герой: командование сообщило ей в письме, что ее брат заслонил от ружейной пули своего товарища. Но кем именно являлся этот человек, она не знала, имя в письме упомянуто не было. Теперь же она смотрела в лицо человека, который ее похитил — человека, которого спас ее брат, — и чувствовала лишь горькое разочарование. Так, значит, Джеральд умер вместо него?

Лицо ее оставалось напряженно-натянутым.

— Понятно, — резко произнесла она. — Что ж, простите мне мою дерзость, милорд, возможно, мои слова будут вам неприятны, однако я сомневаюсь в том, что Джеральд имел в виду мое похищение в связанном виде.

Лорд Рэмзи нахмурился, но затем очень серьезно заметил:

— Пообещав вашему брату выполнить его волю, я и не думал, что до этого дойдет. Но я сомневаюсь в том, что сам он имел хотя бы малейшее представление о том, чем вы станете заниматься.

Его тон вызвал в Мэгги крайнее возмущение.

— Что вы имеете в виду?

В ответ он лишь обратил свой взгляд на ее чисто условное красное одеяние под плащом, равно как и на все те места ее тела, которых оно не скрывало. Вспомнив о своем платье и моментально побагровев от стыда, Мэгги вновь облокотилась о кровать. Лорд Рэмзи тут же отвел глаза. Маска, плотно прижавшаяся к раскрасневшемуся лицу Мэгги, показалась ей холодной. Мэгги решила все объяснить. Прочистив горло, она сказала:

— Это просто маскировка. Без нее я не могла бы свободно передвигаться в том месте, разве не так?

— Разумеется, так! — в ужасе воскликнул мужчина. Немного придя в себя, он добавил: — Но вам вовсе не стоило там бывать. Женщина вашего положения не может иметь никаких дел в подобного рода заведениях и заниматься такими…

Пока он искал подходящее, по-видимому, наиболее мягкое слово, Мэгги перебила его:

— Что я могу ответить? Видите ли, милорд, я должна на что-то жить. Кто-то должен поддерживать порядок в том мавзолее, что оставил мне брат. Кто-то должен все оплачивать и кормить прислугу.

Все, что она говорила, казалось Мэгги вполне справедливым и логичным, однако губы мужчины все плотнее сжимались, и было ясно, что он иного мнения.

Лорд Рэмзи повернулся и направился к выходу:

— Уверен, что в моей карете вы толком не отдохнули. Что до меня, то я и вовсе не спал. Поэтому источники ваших доходов мы обсудим позже, когда отдохнем и подкрепимся.

— Одну секунду! — вскричала Мэгги. — Мои руки.

Она поднялась так, чтобы лорд Рэмзи видел тугой узел на запястьях. Он остановился, неуверенно посмотрев ей в лицо, затем пожал плечами и снова подошел к Мэгги.

— Думаю, я могу теперь развязать вас. Бежать вам все равно некуда. Мои слуги мне очень преданы.

Подойдя к кровати, лорд Рэмзи опустился на корточки и подождал, пока Мэгги повернется к нему так, чтобы он лог ослабить веревку. Увидев, что Мэгги колеблется, — кровать все-таки скрывала от глаз Рэмзи ее непристойный наряд, — Джеймс иронично улыбнулся:

— Внезапная застенчивость? Вам не кажется, что это нечто вроде попытки догнать давно убежавшее молоко?

Мэгги почувствовала, что снова краснеет, однако с места не сдвинулась. Может, этот человек и видел все, что можно, пока она была без сознания, но добровольно выставлять себя напоказ она тоже не намеревалась. Поняв это, лорд Рэмзи сам приблизился к ней и потянулся к ее связанным рукам. Закусив губу, Мэгги старалась игнорировать то, как его бедро и плечо терлись об нее, пока он развязывал узел, равно как и исходящий от него запах. То был аромат хорошего бренди и дорогих сигар — Мэгги хорошо его знала из прошлой жизни, когда ее отец и брат возвращались из клубов. В голове ее промелькнула праздная мысль, не был ли Рэмзи в одном из них незадолго до ее похищения.

— Так, с этим все, — сказал он. — Теперь лодыжки. — Он повернулся и отступил назад, давая ей возможность вытянуть ноги. Однако Мэгги, не утратив прежней стеснительности, не намеревалась демонстрировать ему все свои прелести.

— Д-думаю, с этим я как-нибудь справлюсь сама, — пробормотала она, избегая его взгляда.

Она чувствовала его колебание, однако мгновение спустя он все же встал и направился к выходу.

— Когда проснетесь, позвоните в колокольчик у кровати. Служанка принесет вам что-нибудь более удобное из одежды.

Дверь спальни захлопнулась за лордом Рэмзи, едва он успел договорить, и Мэгги внутренне расслабилась. Лишь теперь она поняла, что все это время нервы ее находились на пределе. Его столь близкое присутствие заставляло ее уйти в себя как улитку в раковину.

Покачав головой, она села поудобнее и дотянулась до веревок на ногах. Развязывала она их куда медленнее, чем ее похититель, однако объяснялось это тем, что ее руки основательно затекли и слушались ее довольно плохо.

Когда веревка наконец упала на пол, Мэгги вздохнула с облегчением, осторожно поднялась, опираясь о кровать, и впервые по-настоящему оглядела место своего заточения. Внешний облик этого мрачного здания резко контрастировал с его внутренней обстановкой. В расцветке этой спальни преобладал светло-голубой оттенок, а постельное белье было свежим, почти новым и чрезвычайно дорогим. Все это никак не вязалось с владельцем дома. Нахмурившись при мысли об этом человеке, Мэгги взглянула в сторону двери, как бы оценивая ситуацию и размышляя, стоит ли ей бежать. Но эту мысль она отвергла с той же поспешностью, с какой та ее посетила. Уже вполне отчетливо доносились до нее звуки просыпавшегося дома. Пытаясь бежать, она в мгновение ока соберет вокруг себя море прислуги. Кроме того, она не только не знала, какой дорогой надо возвращаться в Лондон, но и понятия не имела, в каком направлении следует идти. Бежать же просто на все четыре стороны по незнакомой местности и тем более в ее нынешнем платье и вовсе было бы глупо.

Кроме того, не похоже, чтобы в этих стенах ей действительно что-либо угрожало. Наоборот, по словам лорда Рэмзи, он пытался достойно выполнить последнюю просьбу ее брата и оградить Мэгги от каких-либо неприятностей. Судя по всему, ее деятельность под именем Г.В. Кларка казалась ему излишне рискованной, и следовало отметить, что он был прав. Откровенно говоря, эта работа все чаще заставляла Мэгги идти на различные сомнительные авантюры, ибо аппетиты ее читателей, избалованных щекочущими нервы историями, разгорались все с большей силой. Вот почему молодая леди Уэнтуорт и решилась на поход в бордель — в других обстоятельствах она ни за что не согласилась бы на него, даже под скрывавшей ее лицо вуалью. Кстати, а где теперь эта вуаль? Возможно, все еще лежит в кресле, в личной гостиной мадам Дюбарри. Мэгги сняла ее после разговора с последней из девушек, дабы они с мадам могли в непринужденной обстановке отдохнуть за чашкой чая. А потом, в спешке они с Мейси совершенно забыли про вуаль. Наглядный пример того, к чему может привести необдуманная спешка. Нет, лучше ей не спешить, а попытаться убедить лорда Рэмзи вернуть ее домой. Если же он не согласится, то по крайней мере у нее будет достаточно времени, чтобы обдумать более безопасный вариант бегства.

Нет сомнений в том, что лорд Рэмзи сделает ей нечто вроде делового предложения во время их следующей беседы — возможно, предложит место няньки для своих детей или еще что-нибудь в этом роде. Да, он походил на женатого человека, у которого есть дети. Как могло быть иначе — ведь он уже далеко не юнец. Естественно, она откажется. И не важно, если ей не удастся скрыть позорный факт своей вынужденной занятости на журналистском поприще — ни одна нянька не зарабатывает столько, сколько платит ей «Дейли экспресс». Нет, если лорд Рэмзи предложит ей подобного рода работу, она, конечно же, откажется и постарается убедить его, чтобы он отвез ее обратно в город.

Остановившись на этой мысли, Мэгги встала, скинула плащ и сняла маску. Платье ей также не терпелось снять; кожа ее зудела. Она не знала, было ли тут дело в материале или в том, что Мейси недостаточно следила за чистотой своего тела, но факт оставался фактом: носить это платье было просто невыносимо. К сожалению, на данный момент переодеться ей было не во что, но, каким бы неприличным ни являлось платье, спать совершенно обнаженной представлялось ей немыслимым.

Вздохнув, Мэгги забралась под одеяло и разместилась в центре кровати, протяжно при этом зевнув. Теперь, когда она понимала, что реальная опасность ей не грозит, на смену всем волнениям пришла невероятная усталость. Прошедшая ночь была полна событий, следовавших одно за другим. Сейчас ей хотелось лишь одного — отдохнуть.

Она зевнула еще раз, посмотрела на входную дверь и вдруг нахмурилась. Несомненно, то, что лорд Рэмзи стремился выполнить волю ее брата, делало ему честь. «Однако, — внезапно подумала Мэгги, — у меня ведь нет ни малейших гарантий, что дело тут только в данном моему брату слове. А если уж смотреть в лицо фактам, нет и гарантий, что этот человек действительно тот, за кого себя выдал». С ее же стороны безоговорочно верить его словам было верхом неосмотрительности. А если точнее, то просто наивно и глупо.

— О, брат! — прошептала она. И, сбросив с себя одеяло, она снова поднялась с кровати.

— Прошу вас, милорд.

Джеймс оторвал задумчивый взгляд от огня камина в библиотеке и ответил Уэбстеру, непривычно взъерошенному и неопрятному, слабой, но благодарной улыбкой. Его лакей из поместья Рэмзи подошел к хозяину с подносом, на котором стоял стакан горячего молока с добавленным в него виски — то был личный рецепт Джеймса, неизменно действовавший как хорошее снотворное. По дороге сюда Джеймс не думал, что на сей раз ему это пригодится; в пути он несколько раз чуть не заснул прямо на жесткой скамье подле кучера. Раз или два Кроуч — так звали кучера — тормошил его, дабы он, погрузившись в сон, попросту не свалился с козел.

Но все это было до того, как он взял Маргарет Уэнтуорт на руки, отнес в голубую комнату и положил на кровать. До того, как он увидел ее в свете канделябров на коленях. До того, как разглядел овал ее лица, падавшие на него золотые локоны и выразительные зеленые глаза, смотревшие на него из-за проклятой красной маски, так усугублявшей таинственность этой женщины, так ярко подчеркивавшей всю мягкость и сладость ее нежных губ. Всего этого было достаточно, чтобы свести мужчину с ума. В воображение вторгались разные мысли и картины: Маргарет стояла перед ним на коленях, плащ ее был откинут, так что виднелось красное платье. Руки ее развязаны и тянутся к его поясу, к линии брюк. На губах играет порочная улыбка, вот она медленно спускает брюки, и…

«Боже всемогущий! Да что со мной такое творится?» — Джеймс тряхнул головой, отгоняя эротические фантазии. Он и сам поверить не мог, что стоял там, позволяя себе подобного рода мысли о женщине, которой намеревался помочь. Проклятие, неужели это был он?!

Он никогда не страдал излишней игрой воображения, считал себя человеком дела и неизменно этим гордился. Нет, конечно, за последние годы он имел одну или две любовные связи, однако они являлись лишь следствием его естественных физиологических потребностей, своего рода практикой и были далеки от истинных чувств и страстей. Откровенно говоря, Джеймс зачастую сравнивал эти вещи с боксерскими матчами: те тоже благотворно влияют на сердце, помогают оставаться в форме и развивать мышцы — ведь мужчина должен быть сильным. Как и в боксе, здесь каждый шаг планировался заранее. Только в боксе речь шла об ударах и маневрах, а здесь в ход шли поцелуи, раздевания и ласки. Оба процесса идут до последнего раунда, пока, так сказать, не зазвучит гонг.

Поделившись своими рассуждениями с Джеральдом и Робертом, Джеймс моментально был заклеймен как человек холодный и бездушный. Сидя ночами у костра, они обсуждали многие темы, и разговоры о женщинах возникали регулярно. Его не понимал никто из друзей, однако Джеймс считал, что просто он не отягощен той сентиментальностью, которой страдали его друзья. По крайней мере так он думал. И вот, пожалуйста. Он фантазирует о женщине, которая находится сейчас наверху, и в голове его царит та же путаница/что у какого-нибудь увязавшегося за течной сучкой кобеля.

— Заседание отменили?

Вопрос лакея внезапно прервал поток мыслей, проносившихся в голове Джеймса.

— О чем вы?

— Я сказал, что ваш внезапный приезд стал для всех нас большой неожиданностью, милорд. Я не думал, что вы появитесь здесь до парламентского заседания. Его отменили?

Несколько секунд Джеймс непонимающе глядел на слугу, слова которого медленно откладывались в его усталом мозгу, пока наконец не осознал, о чем идет речь и каким он оказался идиотом.

— Проклятие, — выдохнул он, не в силах поверить, что мог забыть о таком важном событии.

Он уже очень давно являлся членом палаты лордов и старался не пропускать ни одного заседания. Конечно же, он отсутствовал раз или два по причинам болезни или неотложных дел, однако именно сейчас речь шла о делах крайне важных, и ему непременно следовало бы там находиться. Как он мог забыть? Господи, вот на этот раз он действительно ударил лицом в грязь!

Чертыхаясь, Джеймс со стуком поставил нетронутый стакан молока с виски на стол и поднялся с места:

— Прикажите Кроучу запрячь в карету свежих лошадей. Я должен торопиться назад. Потом зайдите ко мне. Мне необходимо переодеться и дать вам инструкции относительно леди Уэнтуорт.

— Леди Уэнтуорт? — растерянно переспросил лакей, выходя из библиотеки следом за Джеймсом.

— Она в голубой комнате. В качестве моей… гостьи. Вы должны позаботиться о том, чтобы она оставалась здесь до моего возвращения.

Глава 3

Вздохнув, Мэгги поерзала в кресле, затем вновь посмотрела в сторону двери. Был уже вечер. Проснулась она около полудня, найдя новое платье, лежавшее у изножья кровати, в которой она так плохо спала.

Хотя дело было, конечно же, не в недостатках ее ложа — нет, кровать была мягче любого пухового матраца, и только поэтому Мэгги скорее всего вообще удалось заснуть. Сон ей давался с трудом потому, что стресс и нервное перенапряжение перемешивались с беспокойством относительно неизвестных ей намерений хозяина дома. Он утверждал, что имя его лорд Рэмзи и что он собирается оказать ей помощь, но… Но как она могла быть в этом уверена? Равно как и в благородстве его намерений? Ведь что ни говори, а он похитил ее.

Мэгги беспокойно провела рукой по мягкой юбке светло-голубого платья, которое теперь уже надела на себя, и задумчиво нахмурилась. Лорд Рэмзи сказал ей, чтобы она позвонила в колокольчик, и ей принесут новую одежду, однако Мэгги не потребовалось это делать. Она проснулась и обнаружила, что платье уже лежит на кровати, у ее ног. Видимо, кто-то проник в комнату, пока она спала. Но кто? Был ли это человек, называвший себя другом ее погибшего брата, или же кто-то из прислуги?

«Наверное, все-таки слуги, — решила она. — Подносить платья — занятие не для лордов». Кроме того, мысль о том, что, пока она спала, в комнату проскользнул лорд Рэмзи, показалась ей по меньшей мере абсурдной.

Этим утром, прежде чем лечь и погрузиться в сон, Мэгги подходила к двери, но убедилась в том, что закрыть ее никак не удастся. Мэгги без особой надежды попыталась забаррикадировать дверь при помощи кресла, в котором теперь сидела — единственном в этой комнате, — но, к сожалению, спинка его оказалась слишком низкой и до дверной ручки не доставала. Кроме того, легкое кресло не могло служить для массивной двери серьезным препятствием. Каждый предмет мебели в комнате словно нарочно был либо мал, либо велик и тяжел для этой задачи. И в конце концов Мэгги вынуждена была признать, что не в силах воспрепятствовать чьему-либо вторжению. Вот почему спалось ей, несмотря на усталость, довольно неважно. Ну а то время, что она провела без сознания в дороге, отдыхом не назовешь. Проснувшись в полдень в своей кровати, она чувствовала еще больший упадок сил, нежели прежде, а потому остаток дня провела в этом кресле — клевала носом и надеялась еще хоть немного восстановить силы.

Был вечер, и она по-прежнему находилась в полном одиночестве. Когда же лорд Рэмзи наконец зайдет к ней?

Мэгги покачала головой и едва заметно улыбнулась: еще совсем недавно она искала способ забаррикадировать дверь, а теперь ей уже не терпится вновь увидеть этого человека, который к тому же, возможно, и мошенник. «Абсурд», — думала она. Но само по себе ожидание казалось невыносимым. Равно как и то, что ей все сильнее хотелось есть. «Нет, — мысленно поправила она себя. — Я уже проснулась голодной, теперь же просто с ума схожу от голода».

Словно подтверждая эти размышления, живот ее недовольно заурчал, и она резко вскочила на ноги. Ее терпению пришел конец! Больше она ждать не намерена. Если этот невежа не собирается идти к ней, то она сама пойдет к нему и устроит ему сцену.

— Может, он вообще сумасшедший, — пробормотала она себе под нос, пересекая комнату и направляясь к двери. — Что ж, следует быть готовой к встрече с ненормальным.

Все эти мысли привели к тому, что как раз в тот момент, когда она уже стояла у двери, в душу ее прокрались сомнения. Но Мэгги все же преодолела их и уже дотронулась до ручки, как вдруг внезапный стук в дверь заставил ее с легким возгласом отшатнуться. С учащенно бьющимся сердцем и пересохшим ртом она в нерешительности смотрела на дверь до тех пор, пока стук не повторился; тогда она нервно сглотнула и произнесла высоким, почти писклявым голосом, едва распознав в нем свой собственный:

— Да?

Мэгги отступила назад, когда ручка повернулась и дверь открылась вовнутрь. Тревога ее немного улеглась: в комнате появилась миниатюрная молодая служанка.

— О, вы уже встали. — Девушка приветливо улыбалась. — Я сказала повару, что так оно и будет, но он был уверен, что вы проспите долго и работа его пропадет напрасно.

Мэгги молча взирала на служанку, и молчание ее вызвало беспокойство во взгляде последней. Девушка слегка наклонила голову:

— Как ваше самочувствие, миледи? Лорд Рэмзи сказал, что вас утомило путешествие и вы можете проспать весь день, однако сейчас вы кажетесь немного возбужденной. Вас не лихорадит?

Мэгги сумела взять себя в руки и даже ощутила на губах легкую улыбку.

— Нет, со мной все в порядке, благодарю вас.

Лицо девушки снова прояснилось, и она опять улыбнулась Мэгги:

— Отлично. Меня зовут Энни. Мне велели быть вашей служанкой на время вашего пребывания в этом доме. Что бы вам ни потребовалось, обращайтесь ко мне.

— Очень хорошо. Спасибо, Энни, — проговорила Мэгги, нарушив наступившее молчание.

Девушка кивнула и улыбнулась еще шире:

— Изволит ли миледи спуститься вниз и распорядиться относительно ужина?

— Я… Да, благодарю. — Мэгги, распрямив плечи, последовала за служанкой. Энни провела ее по просторному холлу, и они спустились по лестнице на первый этаж. Мэгги с интересом оглядывалась по сторонам, ведь то была ее первая экскурсия по дому, в котором она пребывала в качестве узницы. Утром, когда они приехали сюда, здесь царила мрачная темень. Кроме того, ее незавидное положение — свисание вниз головой, будучи перекинутой через плечо, — не давало ей особой возможности как следует оглядеться. Теперь она делала это с нескрываемым любопытством.

Открытием для Мэгги было то, что злодеи, оказывается, живут вовсе не в зловещих местах. Дом Рэмзи выглядел очень мило. Служанка вела ее по коридору. Здесь преобладал спокойный для глаз серый цвет, а размытый узор на стенах отличался дорогим изяществом и утонченностью. Этот мягкий оттенок сопровождал их, когда они спускались по лестнице, а внизу переходил в голубоватые тона. Затем Энни провела Мэгги через холл, где все дышало изяществом и отменным вкусом, и они очутились в огромной комнате с длинным столом, уже накрытым к ужину, — в обеденном зале.

Лорд Рэмзи по-прежнему отсутствовал. Поняв это, Мэгги ощутила некоторое облегчение и огляделась. Стены здесь имели теплую синюю окраску, видимо, оказывавшую благотворное воздействие на процесс поглощения пищи. Вышеупомянутый стол был накрыт белой скатертью, почти закрывавшей массивные ножки красного дерева. Его окружали стулья из такого же материала; из него же был и простиравшийся вдоль стены буфет.

Мэгги позволила усадить себя, медленно переводя взгляд на сервировку стола. Служанка уже выходила из комнаты, когда Мэгги вдруг поняла, что прибор приготовлен только для нее. — Но… — начала она, и Энни остановилась, оглянувшись и вопросительно посмотрев на Мэгги. Та сделала короткую паузу и, выдавив из себя улыбку, спросила:

— Разве лорд Рэмзи не присоединится ко мне? Глаза служанки расширились:

— Нет, мэм. Ему пришлось вернуться в город. Он уехал вскоре после вашего с ним приезда и сказал… Ах да! — Она порылась в карманах своей юбки, будто что-то потеряла, беспокойно пробормотав: — Он оставил вам записку. Я должна была передать ее вам сразу, как только вы проснетесь. Куда же я ее… Одну секунду.

Девушка поспешила из комнаты, оставив Мэгги раздумывать над услышанным. Лорда Рэмзи здесь не было. Он вернулся в город. Что это могло означать? «Что ж, — решила она, — по крайней мере вполне очевидно, что привез он меня сюда не для того, чтобы изнасиловать. Я и не представляла себе, что он способен на нечто подобное». Внезапно Мэгги почувствовала себя слегка одураченной. Все это время она сидела в своей комнате, готовая к борьбе с человеком, которого даже не было в доме. Она выпрямилась на стуле. Он уехал. Ее похититель отсутствовал. Никто не помешал бы ей уйти!

Последняя мысль заставила ее рывком подняться на ноги, но не успела она и на шаг отойти от стола, как в столовую с довольной улыбкой вернулась Энни.

— Вот оно. — Она с триумфом протянула Мэгги запечатанное послание.

Мэгги неуверенно приняла его. Неохотно откинувшись на спинку стула, она сорвала печать и, развернув бумагу, принялась изучать записку. Возмущение ее возрастало с каждым словом.

Леди Уэнтуорт!

Покорнейше прошу простить, но неотложные дела вынуждают меня немедленно вернуться в город. Прошу вас, останьтесь моей гостьей еще на какое-то время. Не пытайтесь уговорить моих слуг помочь вам вернуться в Лондон — никто из них на это не пойдет. Было бы неплохо, если б время моего отсутствия вы потратили на размышления о своем будущем и новой карьере, которая обязана прийти на смену той, что вы изволили избрать. Когда я вернусь, мы вместе обсудим возможные варианты.

Лорд Рэмзи.

— Высокомерный хам.

— Что?

Негромкий возглас служанки заставил Мэгги вспомнить о том, что она не одна и только что произнесла свои мысли вслух. Поджав губы, она выдавила из себя улыбку.

— Только бокал, — беспечно солгала Мэгги. — Мне кажется, одного бокала вина за ужином будет достаточно.

— О! — Служанка взглянула на нее с сомнением, однако предпочла промолчать. Она выскользнула из комнаты, пробормотав нечто неопределенное про повара, которому она немедленно доложит, что миледи готова к трапезе.

Мэгги с волнением сложила письмо. Слова «высокомерный хам» снова пронеслись в ее сознании. За кого принимал ее лорд Рэмзи? За круглую идиотку? Неужели он действительно думал, что она будет сидеть здесь и ждать его возвращения? Должно быть, он не в своем уме! Он написал, что прислуга не поможет ей покинуть этот дом, но смогут ли слуги остановить ее? Может, до города отсюда и далеко, но наверняка поблизости есть какая-нибудь деревенька или поселение, какое-нибудь место, в котором она смогла бы нанять экипаж или…

Мэгги вспомнила, что у нее нет денег, чтобы этот экипаж нанять, и нахмурилась. Даже платье на ней и то чужое. Она сдвинула брови и выпрямилась, надеясь, что-нибудь придумать. Итак, у нее есть пара сильных ног, ясный ум и вполне определенное намерение. Более чем достаточно для того, чтобы выбраться отсюда.

Рассудив так, Мэгги встала и обвела взглядом окна западной стены комнаты. Из них открывался неповторимый вид на розовеющий вдали закат. Скоро стемнеет. Еще есть время подумать. Действительно ли она хочет блуждать в темноте по неизвестной сельской местности?

Желудок ее снова возмущенно заурчал, и Мэгги решила, что так или иначе, прежде чем принимать окончательное решение, ей стоит поесть. Если она и правда планирует побег, если намерена скитаться по окрестностям в поисках деревни или соседнего поместья, где могла бы просить помощи, то ей просто необходимо набраться сил. Но пока она еще не решила. Возможно, потому, что прежде чем предпринять попытку побега, ей следовало разработать определенный его план. Попытаться выведать, как далеко отсюда находится ближайшее жилье. Может, ей стоит…

В этот момент прибыл ужин, прервав бурный поток ее мыслей. На лицах вносивших поднос за подносом слуг царило торжественное спокойствие. Можно было подумать, что несли они королевские драгоценности, а не свиную грудинку, жареную утку и множество других блюд, представших взору Мэгги. Позабыв на некоторое время о своих планах, Мэгги тихо и, как она надеялась, с невозмутимым видом сидела на месте, позволяя каждому из слуг положить ей порцию со своего подноса. Оставив на столе тарелки с различными яствами, слуги, вместо того чтобы выйти из комнаты — как поступила бы ее собственная прислуга, — встали вдоль стены, сцепив руки в перчатках на животах и уставясь прямо перед собой отсутствующими, неподвижными взглядами.

Мэгги недовольно посмотрела на них и поняла, что они никуда не уйдут, и если она хочет есть, то лучше ей смириться с их присутствием. Взяв одну из вилок, она принялась за еду. Странный у нее выдался ужин. Несмотря на то что все лакеи стояли у противоположной стены и смотрели в никуда, у Мэгги создавалось впечатление, будто смотрят все они на нее. Должно быть, они наблюдали за ней боковым зрением, ибо стоило ей опустошить бокал вина, как тот из них, кто был виночерпием, поспешил к столу, дабы заново его наполнить. Стоило прикончить первую порцию утки, как другой лакей выступил вперед с целью вновь наполнить ее тарелку в случае, если она пожелает добавки. Весь этот процесс доставлял Мэгги крайнее внутреннее неудобство, а потому она стала есть медленнее, чтобы избавить себя от суеты слуг перед своим носом.

С огромным облегчением она уничтожила остатки еды в своей тарелке. Отодвинув ее в сторону, Мэгги встала и резким движением руки дала понять сорвавшемуся с места лакею, что без десерта, за который он отвечал, она обойдется. Выдавив из себя благодарную улыбку, дабы тот не очень обиделся, она обогнула стол и направилась к выходу. Откровенно говоря, увидев в холле ожидавшую ее Энни, она даже испытала некоторое облегчение. Когда девушка спросила ее, что мадам предпочла бы теперь — посидеть в комнате отдыха и чего-нибудь выпить, осмотреть библиотеку или же вернуться в свою комнату, Мэгги остановила свой выбор на последнем. Самое время приступить к составлению плана бегства.

— Черт возьми!

Мэгги раздраженно потянула юбку, зацепившуюся за ветку. Это происходило, наверное, уже раз в сотый. Проклятый лес был полон упавших деревьев, ветви которых стремились уцепиться за ее платье, что значительно замедляло продвижение. Создавалось впечатление, будто сам лес пытался воспрепятствовать ее побегу.

«Если, конечно, это можно назвать побегом», — с горькой усмешкой подумала Мэгги. Начиналось все как великое бегство, а закончилось довольно глупо. Теперь она просто заблудилась в чаще. Мэгги с трудом отцепила платье от навязчивой ветки и, поразмыслив, обессилено опустилась на рухнувшее дерево.

Все складывалось хуже некуда. О, поначалу Мэгги казалось, что план ее тонок и безупречен. Бежать она решила на второй день своего пребывания в доме Рэмзи, сразу после завтрака, Однако это было до того, как она поняла, что Энни приставлена к ней как «личная служанка» — куда более мягкое определение, нежели «тюремщица», которой девушка на деле и являлась. Девчонка не оставляла Мэгги с того момента, как вошла в ее комнату следующим утром, чтобы проводить гостью к завтраку.

Тем утром Мэгги проснулась и обнаружила, что голубое платье исчезло, а на его месте появилось желтое. «Несомненно, работа Энни», — решила она. Надев платье, она отметила, что сидит оно на ней почти идеально. Почти. Оба наряда, видимо, принадлежали кому-то, кого природа одарила более пышной грудью.

Впрочем, Мэгги не собиралась выспрашивать о том, кто являлся владелицей платьев. Возможно, любовница лорда Рэмзи. Впрочем, все это было Мэгги глубоко безразлично. Ее мысли целиком занимало лишь одно: как отсюда сбежать.

Покорно проследовав за Энни в столовую, Мэгги с некоторым облегчением обнаружила, что по сравнению с ужином, который являл собой торжественное мероприятие с большим количеством слуг, завтрак был более непринужденным. Большой выбор колбас, печений и других вкусных вещей располагался на блюдах на буфете, и Мэгги могла обслужить себя сама. Она использовала эту возможность для того, чтобы как следует насытиться, а также, завернув немного еды в салфетку, сунуть ее в карман, дабы запастись провизией на случай долгих скитаний.

Закончив завтрак, она вышла в холл и увидела там ожидавшую ее Энни. Тут-то она и поняла, что девушка не отойдет от нее до тех пор, пока Мэгги не отправится спать. Это вносило в первоначальный план побега серьезные изменения.

Но Мэгги не намеревалась сдаваться так просто. Она завела со служанкой беседу, стараясь выяснить местоположение ближайших деревень и соседних поместий. Однако девушка, сохраняя надлежащую вежливость и такт, на вопросы эти отвечала уклончиво и невнятно.

— Да, конечно, — заверяла ее Энни. — У нас есть соседи. Соседи есть у всех. — Но стоило спросить ее о том, как далеко они могут находиться, лишь пожимала плечами: — Если честно, даже не знаю, миледи. Я ведь не знатная женщина, и посещать их мне не приходилось.

Примерно такими же были ее ответы на вопросы об окрестных деревнях и приблизительном расстоянии до ближайшей из них.

Осознав, что ее попытки тщетны, Мэгги стала делать вид, что читает книгу, не забывая время от времени переворачивать страницы и размышляя о том, как ей все-таки лучше отсюда улизнуть. За этим занятием она провела весь день, а вечером вновь очутилась в столовой, в центре внимания целой армии прислуживавших ей лакеев. После ужина она вернулась к себе в комнату, чтобы обдумать другие возможности бегства из этого дома.

В конце концов бежать ей позволила отнюдь не острота ее ума. Просто так сложились обстоятельства. Утро выдалось серым и мрачным. Мэгги надела розовое платье, оставленное ей ночью, и, пребывая в крайне плохом расположении духа, проследовала за Энни в столовую, чтобы позавтракать. Затем она направилась в библиотеку с целью взять очередную книгу, уже не стараясь скрывать накопившегося в ней раздражения. Позднее, прямо перед полуденной трапезой, за окнами зарядил дождь — один из тех мелких, моросящих дождей, которые, как кажется, не кончаются никогда и так изматывающе действуют на людей. Энни непрерывно зевала, и это навело Мэгги на мысль. Она дождалась обеда, затем вернулась в библиотеку, изобразив пару зевков, как бы поддерживая служанку, которая зевала по-настоящему. Когда же горничная принялась клевать носом, сидя в своем кресле, Мэгги громко захлопнула книгу, что заставило Энни вздрогнуть и проснуться.

— Какой неприятный и мрачный день, — произнесла гостья усталым голосом, для виду в очередной раз протяжно зевнув. — Думаю, мне стоит вздремнуть.

Сообщение это явно доставило девушке огромное облегчение, что весьма порадовало Мэгги. Энни молча проводила Мэгги в ее комнату, ответив кивком на просьбу разбудить ее к ужину. Выдержав паузу — по мнению Мэгги, достаточно долгую для того, чтобы дать служанке возможность пройти коридор и исчезнуть, — Мэгги на цыпочках прокралась к двери и, медленно повернув ручку, тихонько ее приоткрыла, оставив лишь небольшую щель, чтобы выскользнуть наружу. Однако то, что она увидела, заставило ее застыть на месте. Раздобыв где-то стул, Энни поставила его сбоку от двери и теперь сидела на нем с таким видом будто только второе пришествие способно сдвинуть ее с места.

Укрепившись в своем убеждении, что девушка являет собой нечто вроде стражи, раздосадованная Мэгги медленно и осторожно прикрыла дверь, затем аккуратно вернула ручку на прежнее место, прежде чем отпустить ее. Окончательно подавленная, Мэгги отошла от двери, оглядываясь по сторонам в поисках способа избавиться от девушки. Любого, мало-мальски эффективного, за исключением, естественно, убийства.

Сначала Мэгги хотела послать ее за каким-нибудь напитком, за книгой или едой. Однако в этом случае Энни вернется довольно скоро и, увидев, что ее нет, тут же поднимет тревогу. А Мэгги хотелось выиграть максимальное количество времени до того момента, когда ее исчезновение обнаружится. В отчаянии она стала бормотать себе под нос некоторые не очень приличные слова, которым успела научиться от брата, и тут взгляд ее упал на балконные двери.

Окрыленная надеждой, Мэгги пересекла спальню и выглянула наружу. Конечно, балкон находился на втором этаже, что, разумеется, являлось своего рода препятствием. Однако непреодолимым препятствием это назвать было нельзя. Мэгги обожала своего брата и с детства играла с ним во все те игры, в которые в основном играют мальчишки. Она бегала вместе с ним, карабкалась по деревьям, и так продолжалось до тех пор, пока Джеральда не отправили в школу. Теперь Мэгги понимала, что детский опыт может ей пригодиться. Справа под балконом росло дерево, и одна из его толстых, крепких ветвей весьма кстати доходила прямо до перил. «Это будет элементарно», — с иронией подумала она.

Конечно, Мэгги не приняла во внимание тот факт, что с тех пор, как она в последний раз лазила вместе с Джеральдом по деревьям, прошло уже много лет. Не подумала она и о своей, довольно неудобной для подобных целей одежде, как, впрочем, и о дожде, из-за которого ветви стали мокрыми и скользкими. Едва Мэгги оказалась на дереве и начала спуск, как ноги ее потеряли опору, и остаток пути она пролетела до земли по воздуху. Приземлилась Мэгги прямо в растущий под окном кустарник, издав при этом громкое «у-ух». Кусты хоть и смягчили падение, но ненамного. Удар оказался достаточным, чтобы напрочь выгнать воздух из ее легких, и некоторое время она не могла шевельнуться.

Наконец, отдышавшись, Мэгги поднялась на ноги и огляделась, не зная, радоваться ей или нет, что ее бравада, едва не стоившая ей жизни, осталась никем не замеченной. Однако, отбросив столь глупые мысли, она быстро двинулась к ближайшим зарослям, которые и укрыли ее.

Ей казалось, что идти по лесу вдоль дороги будет безопаснее всего. Она не хотела идти по самой дороге, боясь быть обнаруженной и схваченной, но и заблудиться в лесной глуши тоже не хотела — вот почему оставлять дорогу в поле своего зрения казалось ей оптимальным вариантом. Пока она видит дорогу — так казалось Мэгги, — все должно быть в порядке.

— Ну-ну, — бормотала она теперь. Началось все довольно удачно. Вскоре она очутилась у реки. Через реку пролегал мост. Этого места Мэгги не видела, когда ее везли сюда. Плохо было то, что мост находился еще в пределах видимости дома, и, не желая быть обнаруженной, она решилась пойти вдоль реки в поисках мелководья. Моросящий дождь и падение в мокрые кусты уже успели сделать свое черное дело. Поэтому Мэгги все дальше и дальше отходила от дороги, надеясь, что вот-вот появится безопасное место, где она сможет спокойно перейти реку вброд. Нужно только пройти еще немножко подальше. Нужно только завернуть вот за этот поворот. И, на всякий случай, дойти до следующего.

Рухнувший дуб преградил ей дорогу, но отнюдь не перекрыл реку — вершина его доходила лишь до береговой линии. Пришлось обходить дерево. Немного углубившись в заросли, Мэгги стала разводить их руками, сражаясь с ветвями деревьев и кустами ежевики, и вдруг, кувыркаясь, полетела вниз, в скрытый листвой подлеска овраг!

В результате Мэгги очутилась на дне оврага, не только насквозь промокшая, но и покрытая с головы до пят грязью. Однако она была не из тех, кто сдается без боя. Гордая и упрямая, она твердо намеревалась снова взобраться наверх и продолжить свой путь вдоль реки. К сожалению, ей очень быстро пришлось признать, что сделать этого она не сможет. Дождь размыл склоны оврага, и все ее попытки выбраться заканчивались очередными падениями. Тогда Мэгги решила поискать более легкий подъем, что заставило ее отойти на весьма приличное расстояние от реки и упавшего дерева. Она рассчитывала углубиться в чащу леса, не сходя с наклонной плоскости, чтобы не сбиться с пути, и подняться к реке сразу, как только появится такая возможность.

Мэгги не знала точно, через сколько времени она обнаружила все же место, где обильная растительность могла позволить ей выбраться из низины, в которой она очутилась. Она почти добралась до вершины, когда хруст ветвей заставил ее затаить дыхание: рядом был зверь. Будучи по природе своей человеком хладнокровным, Мэгги поначалу не очень встревожилась, но все же стала вслушиваться в тишину окружавшего ее леса. Волосы зашевелились у нее на голове, когда она услышала, как что-то движется в ее сторону, движется прямо по ее следам. Сердце Мэгги забилось так, что, казалось, подступало к самому горлу съежившимся, затравленным комком. Страх сковал все тело. Поняв, что звуки все ближе и ближе, Мэгги не выдержала и кинулась совсем в другую сторону, не разбирая дороги. Лишь когда страх ее чуточку поутих и ей удалось немного прийти в себя, Мэгги осознала, какую ошибку совершила. Мало того, что, побежав в неверном направлении, она сделала огромную глупость; самое худшее заключалось в том, что теперь она понятия не имела, какое направление является верным.

Теперь Мэгги заблудилась, заблудилась по-настоящему, абсолютно мокрая, грязная, несчастная и продрогшая. Такими оказались результаты ее великого побега.

Протяжно вздохнув, Мэгги озиралась, не зная дороги к реке. К сожалению, ничего похожего ей обнаружить не удалось. В охватившей ее панике Мэгги не задумывалась над тем, что было бы нелишне оставлять зарубки на деревьях.

Она посмотрела на вершины окружавших ее деревьев и мгновенно решила взобраться на одно из них. Возможно, если она заберется на самый верх, ей удастся увидеть отсюда башни поместья Рэмзи и таким образом сориентироваться. Однако воспоминание о падении с балкона заставило ее столь же стремительно отказаться от этой затеи; ей было уже не под силу лазить по деревьям, и она боялась сломать себе шею.

Мэгги позволила себе несколько секунд жалости к себе, а затем заставила себя распрямить плечи, высоко поднять голову и ринуться навстречу опасности. Она вовсе не собиралась усесться на землю и ждать холодной и голодной смерти. Нет, она была не настолько глупа. Разве она не может сама позаботиться о себе? Разве продала она дом брата и уехала в провинцию, как поступила бы на ее месте любая другая женщина? Нет, вместо этого она занялась тем, чем прежде занимался ее брат, поддерживая дом в приличном виде и выплачивая жалованье слугам. Она может преодолеть любые трудности. Она просто пойдет на север, пока не выйдет к какому-нибудь жилью. Только вот… где находится север?

Мэгги тотчас вспомнила, что на северной стороне деревьев должен расти мох… или на южной? На западной? О Боже! Солнце встает на востоке и садится на западе. Кажется, по-другому не бывает. Проклятие, так ведь и с ума можно сойти! В прошлом ей следовало уделять больше внимания подобным вещам.

В конечном итоге Мэгги решила, что разумнее всего идти на солнце, так она по крайней мере будет уверена, что не ходит кругами. И план этот, может, и был бы неплох, если бы не густая листва и не хмурое, серое небо — найти треклятое солнце сквозь эту двойную завесу оказалось совершенно невозможным.

Становилось ясно, что заплутала она основательно и надолго. Конечно, виноват во всем был лорд Рэмзи. Этот негодяй! Если бы он не совал свой нос в ее дела, если бы не похитил ее… она не торчала бы сейчас здесь!

Довольная тем, что ей удалось найти виновника всего происходящего, Мэгги энергично стряхнула с платья лепешки прилипшей грязи, затем снова выпрямилась и гордо замаршировала вперед. Если она просто будет идти, то непременно куда-нибудь да выйдет. Рано или поздно.

Изумлению Мэгги не было предела, когда некоторое время спустя она услышала звук журчащей воды. Она остановилась, послушала, откуда именно доносится этот звук, и двинулась на него. Какое же огромное облегчение она испытала, снова выйдя на берег пресловутой реки! Она нашла ее! Более того, она вышла к месту, где река сужалась с одного края, позволяя перейти ее по плоским прибрежным камням.

Обрадовавшись такой удаче, Мэгги остановилась, чтобы обдумать план своих дальнейших действий. Следует ли ей вернуться вдоль по берегу к тому месту, откуда была видна усадьба Рэмзи, и заново начать оттуда свой путь? Или, может, просто пересечь реку и идти дальше, надеясь рано или поздно выйти на дорогу, которой ее туда привезли?

Осторожность подсказывала ей, что разумнее было бы вернуться по берегу реки, но на это опять уйдет масса времени, а ведь день уже клонился к вечеру. Времени она и так потеряла достаточно.

Но Мэгги любила риск и благодаря этому осмелилась стать такой непредсказуемой личностью, как Г.В. Кларк. Именно поэтому Мэгги посещала бордели и прочие злачные, далеко не безопасные места. Теперь же внутренний голос подстрекал ее просто идти вперед, оставив реку позади.

Вполне вероятно, что она выберется на дорогу и поместье Рэмзи будет уже достаточно далеко.

Как это бывало почти всегда, Мэгги положилась на удачу и решительно двинулась вперед. Но всего несколько секунд спустя заросли расступились, и она очутилась на краю дорожки, куда более широкой и — судя по обильной изрытости — куда чаще используемой, нежели подъездная дорожка к усадьбе лорда Рэмзи. Мэгги пробиралась через кусты. Радость и облегчение только начинали зарождаться в ее сердце. И в этот момент мимо проехал экипаж.

Первым ее порывом было спрятаться на случай, если в карете находился лорд Рэмзи. Этому порыву Мэгги и последовала, вновь укрывшись в кустах. Однако она знала, что реакция ее оказалась запоздалой: перед тем как исчезнуть, Мэгги поймала на себе взгляд мужчины из окна кареты. Лицо показалось ей незнакомым, и она была абсолютно уверена, что это не лорд Рэмзи. Как не сомневалась и в том, что она обнаружена. Неизменный инстинкт самосохранения заставил ее устремиться обратно в лес и спрятаться за ближайшим деревом.

Прислонившись спиной к шершавому стволу старого дуба, Мэгги прижала руку к груди, стараясь отдышаться. Тревога ее возросла, когда мужчина что-то крикнул, экипаж замедлил ход и остановился, а затем дверца кареты открылась и снова закрылась.

Проклятие! Мужчина вышел, чтобы осмотреться. В голове Мэгги молниеносно пронеслось несколько возможных вариантов. Это мог быть всего лишь путешественник, который удивился, увидев женщину, снующую по лесу подобно загнанному зверю. Но мог быть и сообщник лорда Рэмзи. Хотя, возможно, он просто вышел из кареты, чтобы размять ноги.

При этой мысли Мэгги довольно громко фыркнула и стала озираться, раздумывая, куда ей бежать. Нет, она сбежала из своего заточения совсем не для того, чтобы быть пойманной! Она рассмотрела варианты своих возможных действий. Первый — это бежать. Но она уже знала, каково это — бегать по мокрому, густому лесу, где каждый сучок и каждая ветвь так и норовят вцепиться в твое платье. Этот вариант отпадал. Оставалось прятаться. Встав на колени, она поползла к ближайшему от дерева кусту.

Глава 4

— Эй, кто там? У вас неприятности?

Мэгги нахмурилась и отвела от лица одну из надоедливых веток, слушая призывы мужчины из своей засады. Потрясающе! Странствующий рыцарь, готовый выручить даму из беды. «Будь я только уверена, что это именно так», — подумала она и сморщила нос, учуяв неприятный запах. Секунду она удивленно пыталась определить его источник, однако ее отвлек хруст ветвей и шелест опавших листьев под ногами приближавшегося к ней спасителя.

— Эй, вы меня слышите? Могу ли я быть вам полезен?

Мужчина прокладывал себе дорогу сквозь густые заросли. Вскоре он очутился совсем рядом с Мэгги и, пройдя мимо нее, двинулся дальше. Затаив было дыхание, Мэгги глубоко вздохнула. И только теперь, снова вдохнув полной грудью, она опять почувствовала тот запах, что минуту назад потревожил ее обоняние. Теперь ей казалось, что он становится резче.

«Боже милостивый, что это?» — думала она, подняв руку к лицу, чтобы отогнать его подальше. Вонь увеличилась десятикратно, и только тогда Мэгги заметила, что рука ее испачкана навозом. Она удивленно разглядывала руку, постепенно осмысливая ситуацию.

Ужас сковал ее, она перенесла вес своего тела на грязную руку и, подняв другую, увидела, что и та пострадала не меньше. Господи, не может быть! Впопыхах она залезла прямо в кучу оставленных каким-то животным экскрементов! По телу ее прошла мелкая дрожь, Мэгги съежилась от отвращения и принялась судорожно вытирать вымазанные пальцы о землю и опавшую листву, стараясь избавиться от мерзкой субстанции.

— П…простите. Все в порядке?

Голос раздался прямо из-за ее спины, что заставило Мэгги повернуть голову. Поглядев сквозь листву, она лишь теперь поняла, что кусты были недостаточно высокими, чтобы укрыть ее от постороннего взгляда. В высоту они доходили только до уровня ее бедер. А потому видимость — особенно учитывая, что на ней было ярко-розовое платье, — оказалась превосходной. Несомненно, в эту минуту своими метаниями она напоминала птицу. Она сама служила маяком для человека, от которого пряталась. Нет, сегодня удача решительно обходила ее стороной.

— У вас что-нибудь случилось?

Мэгги чуть не рассмеялась, услышав этот учтивый, заботливый вопрос. Уверяя себя в том, что реакция ее вызвана не истерикой и чувство юмора, не изменившее ей в такой сложной ситуации, безусловно, хороший признак, она вежливо ответила:

— Ничего особенного, но благодарю вас за беспокойство.

— Понятно. Тогда можно узнать, что вы здесь делаете?

«Наверное, это самая унизительная беседа в моей жизни», — подумала Мэгги, судорожно соображая, какое объяснение одновременно могло бы показаться человеку достаточно убедительным и дало бы ей возможность от него избавиться. Разговор с ним, в то время как она сидела в кустах словно в ловушке, казался ей совершенно невыносимым.

«В твоем духе, Мэгги!» — вспомнился полный сарказма голос брата, и она мысленно выругалась. Нет, не она впутывается в истории. Проблемы сами находят ее.

— Я наблюдаю за птицами, и, боюсь, ваше присутствие может их вспугнуть, — выпалила Мэгги.

— Тогда, если вы наблюдаете за птицами, возможно, вам следует смотреть наверх? — осведомился собеседник.

Мэгги от души пожалела, что не может сама себе дать увесистый пинок. Мыслить рационально под таким давлением она была не в состоянии.

— Да, конечно. Я и смотрела. Но дело в том, что я… — Она попыталась придумать более или менее приличную отговорку и с радостью ухватилась за первое, что пришло ей в голову. — Я кое-что уронила. Свою… эээ… шпильку! — с энтузиазмом фантазировала Мэгги. — Ах, вот она, нашла. Спасибо вам. Все в порядке. Вы можете продолжить свой путь. — Мэгги надеялась, что это подействует, однако последовавшая за ее словами тишина говорила об обратном. Мужчина не двинулся с места.

— Я был бы счастлив помочь вам подняться на ноги теперь, когда шпильку свою вы нашли.

Мэгги вздохнула и мысленно оценила ситуацию. Совершенно ясно, что человек этот не поверил ни единому ее слову, и вполне очевидно, что так просто он не уйдет. Вылезти из кустов и предстать перед ним было единственным, что она могла сделать. Мысль об этом заставила Мэгги поежиться, но, сделав глубокий вдох, она принялась выбираться из кустов… вскоре, однако, остановилась, когда волосы ее зацепились за ветку.

— Что-нибудь снова не так? — любезно осведомился мужчина, когда она замерла, издав протяжный болезненный стон. — За что-нибудь зацепились?

— Боюсь, что да, — ответила она, опершись на одну руку, пытаясь тем временем освободиться при помощи другой.

— Возможно, я могу помочь вам, — услышала она и почувствовала, как он взял ее за бедра. Мэгги даже не успела выразить возмущение. Мужчина сам вовремя понял, что выбор его, мягко говоря, неуместен, и поспешно переключился на ее лодыжки. Что, впрочем, по ее скромному мнению, было ничуть не лучше. Земля ушла у нее из-под ног в тот момент, когда он стал помогать ей, и она закричала от боли — прядь ее волос резко оторвалась от ветки, возможно, частично оставшись на ней. Точно она сказать не могла. Мэгги попятилась, благодаря чему ее юбка — также зацепившись за ветки кустов — задралась вверх, и когда девушка выбралась из своего укрытия, прикрывала лишь фасад хозяйки, одновременно образовав над ее головой своего рода палатку.

— О Боже! — Ноги ее подкосились, и мужчина бросился к ней, отцепляя подол от назойливого кустарника, в то время как Мэгги прилагала неимоверные усилия к тому, чтобы подняться. Боже всемилостивый! Угодить в звериные отходы — так могло повезти только ей! Мэгги встала на ноги.

Выпрямившись, она подняла руку, чтобы убрать волосы с лица, однако, в очередной раз взглянув на ладонь, остановилась.

— О, да вы испачкали руки. — Спаситель извлек из кармана носовой платок и принялся вытирать ее пальцы.

Мэгги открыла, а затем снова закрыла рот. Что она могла сказать? Останавливать мужчину и просить его не портить изящного кусочка ткани было уже поздно, поэтому, пока он очищал ее руки от грязи, она предпочла хранить молчание. Мэгги внимательно смотрела на него. Прежде она лишь мельком взглянула на своего кавалера, а потому к его привлекательности оказалась совершенно не готова.

Высокий, стройный, с песочно-русыми волосами и чарующей — это в данный момент слегка настораживало — улыбкой. Что касается возраста, то скорее всего Джеральд, останься он в живых, был бы сейчас ровесником этого человека. А именно, он был на три-четыре года моложе того, кто ее похитил.

— Боюсь, это все, что можно в данный момент сделать, — виновато сообщил он, отпустил ее руку и сунул платок снова в карман. — Что-то не так?

Мэгги старалась не чувствовать своей вины за то, что и его жилет теперь испачкан. Ее поразило, что мужчина не особенно обеспокоен тем, в чем именно были вымазаны ее ладони, однако Мэгги и сама уже не чувствовала мерзкого запаха, а потому предположила, что не почувствовал и он. Похоже, основную гадость ей удалось-таки отчистить самой, а то, что осталось, по виду и правда скорее напоминало обычную грязь.

Поняв, что он ожидает ответа на поставленный им вопрос, Мэгги покачала головой, убрала волосы с лица, а затем выпрямилась со всем достоинством, какое только могла ощутить в себе в эту минуту.

— Благодарю вас, — произнесла она, повернулась и зашагала дальше через кусты вдоль дороги.

— Одну секунду, — опомнился мужчина и поспешил следом за ней.

Мэгги прошла уже несколько шагов, прежде чем спохватилась и поняла, что ей следовало выбрать другое направление. Карета двигалась туда же, куда теперь шла она. А мужчина галантно предложил даме место в своем экипаже.

— Будет ли мне оказана честь сопроводить вас? Мне не хотелось бы показаться вам неучтивым, — добавил он, как будто ему каким-то образом удавалось читать ее мысли.

— Благодарю вас за вашу любезность, досточтимый сэр. — Ну почему люди так назойливы? Он сделал бы ей огромное одолжение, оказавшись невежливым хамом, который тут же вернулся бы в карету и продолжил свой путь. «Еще большим одолжением с его стороны было бы просто проехать мимо», — подумала Мэгги, удрученно глядя на свои руки. Ей необходимо найти воду и помыть их. Одного взгляда на платье достаточно, чтобы убедиться: она и правда проползла прямо по навозу. На коленях юбка стала абсолютно коричневой.

Ее мать — мир ее праху — увидев такое, пришла бы в ужас. Посещать публичные дома и на коленках ползать по лесам!

Осознав, как низко она позволила себе пасть, Мэгги тяжело вздохнула. «Я была такой приличной леди, всегда писавшей и говорившей лишь вещи, не шедшие вразрез с совестью и благочестием. — Она тяжело вздохнула. — Ну или почти всегда». Слишком редко вспоминала она слона брата: «Только ты, Мэгги!» И не всегда думала о возможных последствиях своих действий. Но все же прежде она позволяла себе попадать лишь в незначительные переделки, да и то исключительно по глупой случайности и невнимательности. Однако с тех пор как умер Джеральд, она стала рисковать так, как — она и сама это прекрасно понимала — того делать не следовало. И вот теперь…

— Должно быть, вы направляетесь в деревню, не так ли?

— Да, — затаив дыхание, ответила Мэгги. Ей казалось, что говорить это опасно. Она понятия не имела, кем был незнакомец. Возможно, он пособник или…

— Тогда, боюсь, вы выбрали неверное направление. Это заставило ее остановиться. Она повернулась и посмотрела ему в лицо.

— Вам надо в обратную сторону, — продолжал мужчина, махнув рукой в том направлении, откуда двигался его экипаж.

Мэгги поднялась на дорогу и вздохнула, глядя в эту новую сторону.

Мужчина подошел к ней:

— Видимо, мне следует представиться. Лорд Маллин, к вашим услугам.

Она вновь остановилась и пригляделась к нему повнимательнее:

— Роберт?

Он поднял брови, удивившись, по-видимому, столь фамильярному обращению, и Мэгги покраснела:

— Простите мне мою фамильярность, милорд, но Джеральд в своих письмах обычно называл вас именно так.

— Джеральд?

— Мой брат. Джеральд Уэнтуорт, — спокойно объяснила она.

— Мэгги?! — воскликнул лорд Маллин после некоторого молчания, затем мотнул головой и поправился: — Я хочу сказать, леди Маргарет? — Он широко улыбнулся. — Джеральд часто говорил о вас. Он… — Лорд Маллин внезапно замолчал и, нахмурившись, посмотрел на небо. Снова заморосил мелкий дождик. — Идемте.

И прежде чем Мэгги успела что-либо осознать, он уже взял ее за руку и повел к карете. Игнорируя все протесты, он затолкал ее внутрь, затем отошел, чтобы переброситься парой слов с возницей. Прекрасно осознавая, что в данный момент она скорее похожа на женщину из каменного века, Мэгги подобрала юбки и зажала их между колен. Это хоть немного позволяло скрыть ту грязь, в которой она сумела вымазаться. К сожалению, с запахом дела обстояли куда сложнее.

Стеная и плача в глубине души, она одарила лорда Маллина нервной улыбкой, когда он присоединился к ней и захлопнул за собой дверцу кареты. Похоже, сидя напротив нее, дурного запаха он не замечал. Нет, он улыбался.

— Сестра Джеральда! Поверить не могу!

Мэгги с болью, но все же улыбнулась ему. Ее не удивляло то, что он не мог в это поверить. Она была отнюдь не в лучшем виде. Эта мысль заставила ее сделать попытку привести себя в порядок, и она принялась за дело, поправляя волосы. К сожалению, тут же обнаружилось, что ее ложь о якобы утраченной шпильке ложью вовсе не была. В кустах потерялось несколько штук.

— Джеральд, Джеймс и я вместе служили. Лорд Рэмзи, — пояснил он мгновение спустя. — Он мой сосед. Собственно говоря, это по его лесу вы только что прогуливались.

Мэгги молчала, не зная, что ему ответить. Этот человек и лорд Рэмзи — соседи? На нее он наткнулся, возвращаясь домой из деревни, и, судя по его реакции, с соседом своим еще не встречался. А это означает, что гостеприимство его исходит от чистого сердца. Кстати, тогда получается, что сосед его и правда тот, за кого себя выдал. Ее похититель действительно Джеймс Хатлдон, сосед Маллина и тот самый лорд Рэмзи, о котором упоминал ее брат. Вспоминая, с каким восхищением Джеральд отзывался об этом человеке, Мэгги вдруг подумала, что, возможно, Рэмзи говорил правду о том, что у него имелись веские причины пойти на похищение. Возможно, он поступил так из лучших побуждений.

«Вряд ли сейчас это имеет какое-то значение», — мрачно подумала Мэгги. Она сбежала от любых его побуждений — в том числе и лучших, — а значит, так тому и быть. Бэнкс и вся прислуга, должно быть, уже сходят с ума. Она обязана поскорее вернуться домой и успокоить их. Что касается ее деятельности, тут лорд Рэмзи совершенно бессилен. Инцидент можно считать исчерпанным. А работа журналистки была для нее единственной возможностью зарабатывать деньги, в которых она так нуждалась.

Разумеется, тот факт, что в результате своего бегства она оказалась в карете друга человека, похитившего ее, не мог ее не смущать. Удача эта была довольно-таки сомнительной. Мэгги как раз задумалась над тем, как это может отразиться на ее планах, когда лорд Маллин вновь заговорил.

— Что вы делали…

— Так, значит, Джеральд обо мне рассказывал? — перебила Мэгги, дабы отвлечь его от ненужной темы. Маневр сработал.

— О вас? — усмехнулся Роберт. — Да. И довольно часто. Мы с ним и Джеймсом были очень близки. Нередко он даже читал ваши письма вслух, когда мы сидели ночью у костра. Собственно говоря, после его рассказов и ваших писем у меня создается впечатление, будто я вас уже давно знаю. Джеральд вами очень гордился, — добавил лорд Маллин с печальной улыбкой.

Мэгги ответила ему таким же печальным взглядом. Ее брат всегда любил поговорить. Она не сомневалась, что он нередко развлекал своих армейских друзей историями из своей юности, живописуя все так же ярко и выразительно, как он это делал, когда писал статьи для «Дейли экспресс». Джеральд всегда имел вкус к слову, и, узнав о его тайном занятии, она вовсе не удивилась — подобные вещи всегда привлекали его.

Мэгги посмотрела на лорда Маллина. Тот выглядел несколько озадаченным. Повернув голову, он стал как будто принюхиваться. Судя по всему, он наконец уловил запах.

Мэгги густо покраснела.

— Мне очень жаль, что из-за меня вам пришлось отклониться от своего маршрута, — сказала она, надеясь хоть как-то его отвлечь.

— О! — Он рассеянно улыбнулся и покачал головой. — Это вовсе не так. Я очень рад нашей встрече. Я всегда надеялся, что рано или поздно она произойдет. Откровенно говоря, я даже следил за балами и светскими раутами в надежде увидеть вас.

— В последнее время я не часто бываю в свете, — тихо проговорила Мэгги.

— Ах да, разумеется. Мне следовало догадаться.

С этими словами Маллин извлек из кармана грязный носовой платок и как ни в чем не бывало поднес его к носу.

— Нет… — начала было Мэгги, но опоздала.

До недавнего времени это был еще вполне приличный платок, и, судя по всему, Маллин просто хотел с его помощью хоть ненадолго преградить путь тому неприятному запаху, что так беспардонно вторгся в его карету. Теперь же одним из источников аромата, которого он так упорно пытался избежать, стал его собственный нос.

— О Боже!

Мэгги с тревогой наблюдала за тем, как лорд Маллин, отшвырнув платок, фыркает и пытается продохнуть. Он в ужасе посмотрел ей на руки, затем встретил ее невинный взгляд и вновь посмотрел на ее руки:

— Вы… вы… н-да…

— Да, милорд? — Мэгги не удивилась, когда он, осознав всю беспомощность своего положения, откинулся на спинку сиденья. Ведь говорить молодой леди, что руки ее покрыты экскрементами животных, по меньшей мере неэтично. Хотя это и глупо. «Если подобные правила этикета были придуманы для того, чтобы помогать людям в сложных ситуациях, то с задачей своей они не справляются, — подумала Мэгги, — они вовсе не помогают — просто людям приходится выносить затруднительные ситуации в полной тишине».

Мэгги посмотрела в лицо лорда Маллина. Встревоженная тем, как быстро выступает на его щеках румянец, она затем догадалась, что краснел он по той лишь причине, что просто задержал дыхание.

Вонь и правда была невыносимой, а потому Мэгги принялась обмахиваться:

— Вам не кажется, что здесь жарковато? Лорд Маллин понял намек с полуслова. Подскочив на сиденье, он с чувством неимоверной радости принялся открывать окно, жадно вдыхая свежий воздух.

Не обладая особым иммунитетом к мерзкой вони, Мэгги тоже подвинулась ближе к окну, поглядывая в сторону гостеприимного хозяина кареты. Она понимала, что подобным образом они оба фактически признали: игнорировать запах больше не представлялось возможным.

Оба они испытали огромное облегчение, когда впереди показалась деревня. К тому времени дождь прекратился, и они с лордом Маллином дружно молчали, чуть ли не по пояс высовываясь из окна. Аромат тем временем в карете заметно прижился и словно бы крепчал с каждой минутой.

«Во всем этом есть лишь одно преимущество», — мысленно признала Мэгги. Высунувшись из окна, дабы спастись от царящей в экипаже вони, они были вынуждены мириться с бьющим в лицо ветром, который моментально уносил любые слова и не давал им с лордом Маллином возможности поддерживать беседу. Это хотя бы временно могло уберечь ее от вопросов о том, зачем она, собственно, бегала и пряталась по лесам лорда Рэмзи.

К сожалению, когда они въехали в деревню, им пришлось снова занять свои места.

— Джеральд был хорошим человеком, — пробормотал Маллин, чтобы немного разрядить тишину.

— Да, хорошим, — согласилась Мэгги.

Тут ее охватила печаль. Джеральд и правда был прекрасным человеком. Любящим братом. Преданным другом. Хорошим хозяином для прислуги. Почему всегда кажется, что добро в этом мире гибнет, в то время как зло, наоборот, разрастается и пускает корни? Думая об этом, она внезапно замерла: взгляд ее упал на занимаемое ею сиденье. Она покраснела и почувствовала стыд, ибо поняла, что карете лорда Маллина потребуется не только проветривание. Кое-что с ее платья попало на сиденье.

Маллин откашлялся. Одного взгляда на его уверенную выправку Мэгги было достаточно, чтобы понять — сейчас он может задать один из совершенно ненужных вопросов вроде…

«Что вы делали в лесу?»

…на которые Мэгги отвечать совсем не жаждала. Ведь вполне возможно, узнав о том, что она сбежала от его друга, лорд Маллин просто отвезет ее обратно. Что было бы весьма нежелательно.

Мэгги подумала, что лучше всего будет наврать с три короба: она якобы отправилась в Кларендон — их родовое поместье — и по дороге у нее сломалась карета. Однако в этой версии зияло несколько отчетливых дыр. Во-первых, она понятия не имела, в какой именно части Англии располагалось поместье лорда Рэмзи и далеко ли его угодья находились от Кларендона. Во-вторых, Роберт вполне мог предложить ей свою помощь в починке мифической кареты.

К счастью, выдумки оказались ненужными, ибо в этот момент карета замедлила ход, и допрос был отложен. Оба они едва не столкнулись головами, одновременно бросившись к окну, обменялись легкими улыбками и, выглянув, обнаружили, что уже достигли деревни.

— Вот и приехали, — заметил хозяин кареты и вопросительно посмотрел на Мэгги. — Куда же вы намерены отправиться теперь?

— Что ж, благодарю, — произнесла Мэгги. Не желая давать ему возможность осыпать ее всеми вопросами, которые так отчетливо отражались на его лице, она открыла терцу и, едва не споткнувшись, выбралась наружу.

— Что вы! Не могу же я вас здесь вот так оставить! — крикнул Маллин ей вслед и тоже поспешил выйти из экипажа. — Вы остановитесь у Рэмзи? Или же…

— Благодарю, что помогли мне добраться до деревни, милорд, — решительно перебила его Мэгги. — Поверьте, вы оказали мне неоценимую услугу. Всего вам наилучшего.

Она бросилась прочь, понятия не имея, куда идет, но зная, что чем дальше она будет от лорда Маллина и его вопросов, тем лучше для нее. К счастью, он не пытался ее преследовать. Мэгги зашла в ближайшую лавку. Она понятия не имела, где достать лошадь, и ей требовалась помощь.

— Милорд?

Джеймс оторвался от разглядывания эля и увидел Кроуча, подошедшего к нему, учтиво держа шляпу в руках.

— Все готово? — тихо спросил он кучера.

Их карета наехала на камень, и одно из колес сломалось. К счастью, произошло это всего на расстоянии мили от деревни, куда они все же сумели кое-как доехать и обратились в ремонтную мастерскую. Джеймс предоставил все Кроучу, а сам отправился в пивную. Он здорово устал от своих путешествий между Лондоном и поместьем.

— Да, милорд.

— Отлично. Закажи себе выпивку; потом мы отправимся домой.

Благодарная улыбка на утомленном лице кучера напомнила Джеймсу о том, что он не один проделал эти концы — туда, обратно и еще раз туда. Это заставило его добавить:

— Поверь, я ценю твои усилия этих последних дней.

Слова эти прозвучали даже с большей долей вины, чем хотел того Джеймс. Они были из разряда извинений, изящно завуалированных под комплимент. Джеймс не привык приносить извинения прислуге, однако он редко заставлял ее так тяжело работать. Кроучу было велено отвезти их с леди Маргарет в Рэмзи. Затем, отдохнув меньше часа, он получил приказ ехать обратно в Лондон на встречу в палате лордов. А утром, когда слушания подошли к концу, кучер был поднят и снова получил приказ следовать обратно в поместье. Двое суток Кроуч практически не спал. Неудивительно, что он выглядел таким усталым. Кроме того, похвала ему досталась вполне по заслугам, ибо Кроуч был хорошим человеком.

— Теперь мы на некоторое время останемся в поместье, — добавил Джеймс, окликая кучера, который, облегченно вздохнув, направился к столу для прислуги, находившемуся в углу кабака.

Кроуч говорил мало, но теперь, услышав это, просиял. Ему подали эль. Джеймс ждал, обдумывая те меры, что он принял относительно леди Маргарет. Она называла себя леди Икс, однако считаться истинной леди не имела права. Он с трудом верил, что это та самая женщина, о которой Джеральд мог без умолку говорить ночами напролет. Маргарет Уэнтуорт, описанная Джеральдом, была смелой, жизнерадостной, умной и прекрасной. Однако, помимо всего этого, она была еще и леди. Но эти качества слабо вязались с его новой знакомой — леди Икс.

Джеймс посетил палату лордов этим утром, накануне же он вернулся в Лондон прямо перед ужином. Он поел, затем, однако, обнаружил, что слишком возбужден и уснуть не сможет. Или же он просто находился на той ступени усталости, где сон уже казался чем-то нереальным и иллюзорным. Как бы там ни было, он пошел в свой клуб, дабы немного расслабиться и подождать, пока усталость не возьмет над ним верх. Находясь там, он сумел выведать много нового о знаменитой леди Икс. Действительно много. Эта куртизанка и раньше служила в клубе объектом большого количества сплетен и пересудов, однако до сих пор Джеймс не проявлял к ним особого интереса. А той ночью он выслушал много историй о ней, испытав одновременно и восторг, и ужас.

Леди Икс появилась в Лондоне вскоре после смерти Джеральда. «Конечно, данный факт может служить пусть слабым, но оправданием того, что Маргарет встала на путь бесчестия», — думал Джеймс. Однако слухи о предполагали опытности этой женщины попросту застали врасплох. Нет, о том, что она испытывала paдость от своей работы, Джеймс слышал и раньше. Теперь же ему казалось, что эти признания, срывавшиеся с уст высоконравственных клиентов дамы, были только слабыми отзвуками того, как обстояли дела в действительности. Даже если правдой являлась лишь половина всего, что ему довелось услышать, то она не просто испытывала радость от своей работы — она с наслаждением купалась в ней, как довольная свинья в грязной луже.

После всего услышанного Джеймс понятия не имел, что же ему делать с этой распутной девкой. Судя по всему, именно так ее и следовало охарактеризовать. Он подумал, не стоит ли предложить ей стать его любовницей. На данный момент у него не было женщины, а она красива и опытна и, возможно, не станет держаться за свое нынешнее положение. Не исключено, что она предпочтет одного любовника, что, несомненно, было бы куда менее обременительно. Однако он быстро отверг эту мысль. Джеймс стремился выполнить последнюю просьбу Джеральда, с которой тот обратился к нему на смертном одре, — позаботиться о « его сестре. Вряд ли Джеральд мог иметь в виду нечто подобное. Проблема заключалась в том, что собственные чувства Джеймса в отношении этой женщины не давали ему возможности придумать что-либо разумное. Одна мысль о ней вызывала в его теле реакцию, схожую с той, когда в пламя добавляют угля. Джеймс не привык испытывать такого рода страсть, а потому чувствовал себя неуютно. Он всегда гордился своей внутренней выдержкой, а теперь терял ее, стоило ему подумать о Маргарет. Он и сам не понимал, что именно так привлекало его в ней — возможно, дело в ее невинной внешности, которая, как он-то знал, была лишь маской порока. Так или иначе, с того момента, как Джеймс похитил Мэгги из борделя мадам Дюбарри, почти ни о чем, кроме нее, он думать был не в состоянии. Более того, даже услышанное им в городе не заставило взглянуть на ситуацию хоть немного иначе.

Девушка пользовалась большой популярностью. Была объектом вожделения каждого лондонского мужчины. Единственной разумной вещью, которую она делала, было то, что она носила маску, дабы сохранить инкогнито. Но эта игра не могла продолжаться до бесконечности. Рано или поздно ее личность все равно стала бы достоянием гласности. И Маргарет просто повезло, что первым разоблачившим ее человеком оказался он.

С этой удачей и поздравлял себя Джеймс, когда дверь трактира открылась и Джеймс с удивлением обнаружил, что на пороге появился лорд Маллин. Со своим другом он столкнулся чуть раньше, когда отправил Кроуча в мастерскую. Они вместе выпили, а затем попрощались, и Роберт поехал домой. Так что теперь его внезапное возвращение стало для Джеймса полной неожиданностью. Удивляло также сосредоточенное выражение на лице Роберта, когда тот сел за стол.

— Роберт, — удивленно кивнул ему Джеймс, — чему я обязан радостью вновь тебя лицезреть?

— Ты обязан некоей леди, брата которой мы с тобой оба очень хорошо знаем, — мрачно ответил его друг. Он сел на скамью рядом с Джеймсом и фыркнул: — Прокляни меня Бог, если я хоть что-нибудь понимаю!

— Что ты имеешь в виду? — взволнованно спросил Джеймс, ощущая, как в нем растет напряжение. У него было дурное предчувствие. — И о какой леди ты говоришь?

— О Мэгги.

— Мэгги?

Маллин кивнул и пояснил:

— Сестра Джеральда. Леди Маргарет Уэнтуорт. Джеймс на него так и уставился.

— Что с сестрой Джеральда? — выдохнул он, уже понимая, что ответ вряд ли придется ему по душе.

— Что ты с ней сделал?

— Ничего. Почему ты решил, что я что-то с ней сделал? — спросил Джеймс. Мысли в его голове путались. Может, Роберт по какой-либо причине останавливался в Рэмзи по дороге к дому? Но Джеймс не думал, что присутствие Маргарет в его доме может быть кем-то обнаружено. Или же, если предположить, что она… Боже всемогущий, если она…

— Не хочешь же ты сказать, что она находилась на твоей земле без твоего ведома?

Джеймс вздрогнул:

— Ты останавливался в Рэмзи?

— Нет.

Джеймс растерялся:

— Тогда с чего ты решил…

— Я случайно увидел ее по дороге к дому. Ей неоткуда было там взяться, кроме как из твоей усадьбы — если, конечно, она не заблудилась.

— Что ты имеешь в виду? — Вот теперь в его сознании уже отчетливо зазвучал сигнал тревоги.

— Я имею в виду, что, судя по всему, она предприняла пешую прогулку и гуляла или ползала по лесу — скорее последнее, учитывая то, сколько на ней было… грязи, — пока не выбралась на дорогу. Так я не понял… Ты сделал ее своей любовницей? У вас была ссора, и она решила сбежать от тебя, чтобы преподать урок?

— Разумеется, нет!

Поскольку Джеймс всего минуту назад размышлял над тем, не сделать ли ему Мэгги своей любовницей, в голосе его прозвучало куда больше негодования, чем следовало. Он заметил, какое выражение в результате появилось на лице его друга, и нахмурился еще больше.

— Поверь мне, сейчас она гораздо чище, нежели в день нашей первой встречи.

«Впрочем, она вовсе не была чиста», — мысленно добавил он, поднимаясь с места.

— Идем, Кроуч, — окликнул он кучера. — Нужно подобрать леди Маргарет, пока она не заплутала на дороге.

— Я не мог оставить ее там, — фыркнул Роберт, явно обиженный тем, что Джеймс о нем такое подумал.

— Вот как? — взглянул на него Джеймс.

— Нет. Конечно, нет. Как джентльмен может оставить леди на проселочной дороге, где столько опасностей в лице разбойников и прочей нечисти?! Разумеется, он отвезет ее в безопасное место, даже если ему придется при этом пожертвовать сиденьем только что купленной кареты.

Последнее было произнесено с некоторой болью.

— Если ты не против, сиденье я тебе заменю, — торопливо пообещал Джеймс. — Так где ты оставил эту девчонку? Она в твоей карете?

— Девчонку? — не понял его Маллин. Джеймс стиснул зубы.

— Где она?

Лорд Маллин нахмурился, затем неохотно произнес:

— Когда мы расстались, она направилась в сторону конюшен. Полагаю, она собиралась взять напрокат лошадь. — Он остановился. — Хотя сумочки у нее, по-моему, не было, так что… как она за нее заплатит?..

Джеймс услышал достаточно. Круто повернувшись, он ринулся к выходу.

— Подожди меня! — крикнул лорд Маллин, и, бросив взгляд через плечо, Джеймс увидел, как Роберт едва не сбил с ног несчастного Кроуча, намереваясь последовать за ним.

На ходу он кивнул головой и крикнул вознице:

— Приготовь карету, Кроуч, и подъезжай к конюшням.

— Вы не можете взять карету напрокат, если у вас нет денег.

— Да, но, видите ли, деньги у меня есть. Я имею в виду — определенный капитал, — уверяла Мэгги неприветливого и худого как спичка мужчину.

— Что ж, тогда покажите деньги, и нам будет о чем шпорить, — усмехнулся конюх.

Мэгги стиснула зубы, стараясь не показывать своей злости и бессильной ярости. Она лишь повторила:

— Поверьте, у меня есть деньги. Но они не при мне. Я заплачу вам, когда вернусь. К себе домой. В Лондон.

Последние слова она подчеркнула, надеясь таким образом произвести впечатление. Однако тут же поняла, что добилась прямо противоположного результата. Мужчина гадливо сморщил нос и, презрительно смерив взглядом своих злых маленьких глазенок ее рваное, грязное платье, вновь покачал головой.

— Деньги вперед. Так я веду свои дела. Нет денег, не будет и кареты.

— Но…

— Маргарет!

Звучный голос заставил ее резко обернуться, дабы понять, кому он принадлежит. Увидев лорда Рэмзи, быстро идущего к ней в сопровождении лорда Маллина, особого облегчения Мэгги отнюдь не испытала. Джеймс был явно выведен из себя, что ей без всякого удовольствия пришлось констатировать. Как будто это она сделала нечто плохое.

Мысленно проклиная судьбу, Мэгги выпрямилась, бесстрашно готовясь встретить эту новую невзгоду. Нет, она бродила и карабкалась по лесам, ползала в грязи под дождем вовсе не для того, чтобы в результате ее силой уволокли обратно в Рэмзи. Она либо уедет в Лондон, либо умрет, пытаясь это сделать. «Ну, может, и не умру», — мысленно поправила она себя.

— Тиммонз!

Тут к огромному раздражению и досаде Мэгги добавилось еще и то, что небрежное обращение Джеймса Хатлдона к конюху заставило последнего встать по стойке «смирно». На лице его тут же появилось подобострастное выражение.

— Милорд, — кивнул мистер Тиммонз лорду Рэмзи.

— Если Мэгги обременила вас, примите мои извинения, — произнес титулованный аристократ.

— Леди Маргарет Уэнтуорт, — выпалила Мэгги, прекрасно понимая, что, называя ее просто по имени, лорд Рэмзи открыто причисляет ее к более низкому сословию.

— Ах, так вот, значит, кого вы изображаете сегодня! — надменно заметил Рэмзи.

Мэгги непонимающе и с тревогой посмотрела на него. Обратив внимание на недвусмысленные взгляды, которые Джеймс бросал на Тиммонза, она повернулась к лорду Маллину.

— Я — леди Маргарет Уэнтуорт. Подтвердите это, — попросила она.

Когда же лорд Маллин, пребывавший в некоторой растерянности, неуверенно перевел взгляд на Джеймса, Мэгги почувствовала, что готова его ударить. Неуверенности было более чем достаточно, чтобы заставить усомниться в ее словах остальных.

— Я не лгу, — зло продолжала она. Потом добавила: — А что до этого человека, то он похитил меня и против моей воли удерживает в своем поместье.

Довольно рискованный ход. Если это будет предано огласке, от репутации ее останутся одни руины. Однако Мэгги не видела иного выхода. Впрочем, это вряд ли каким-либо образом могло сказаться на ее жизни. Со времени смерти брата Френсис был единственным мужчиной, выказавшим к ней интерес, а за него бы она теперь не вышла, даже будь он последним мужчиной, оставшимся в мире.

— Ну, конечно. И к тому же без конца вас насилую, — шутливо добавил лорд Рэмзи.

— Нет, этого не было! — воскликнула Мэгги. — Это неправда! — добавила она, обращаясь к Тиммонзу и Маллину.

— Что ж. простите, что столь откровенно пренебрег вами, дорогая. У меня были дела в Лондоне, но обещаю, что отныне основным объектом моего внимания станете именно вы.

Слова его настолько изумили Мэгги, что, когда она секунду спустя оправилась от потрясения, Рэмзи уже под руку вел ее из конюшни. В тот же миг она осознала, что произнесенные им слова представили всю сцену так, будто она не более чем его разобиженная любовница. Она попыталась высвободить руку, однако подоспевшая в этот момент карета помогла Джеймсу предотвратить ее повторное бегство; то, как он обхватил ее и, приподняв, втолкнул внутрь, со стороны могло показаться скорее помощью и Проявлением деликатности, нежели грубой силы — как это ю на самом деле.

Находившийся рядом Маллин попытался несколько урезонить своего друга, но, к сожалению, толку от него было мало, и Мэгги мысленно назвала его предателем.

— Послушай, Рэмзи. Успокойся. Не надо с ней так.

Ответом Джеймса было молчание, и он нырнул в экипаж следом за Мэгги, по пути подхватив ее как раз в тот момент, когда она попыталась вырваться обратно через дверь. Он посадил ее к себе на колени, прижал к груди, рукой захватил обе ее руки, не отпуская даже в те секунды, когда она пыталась кричать, и зажимал ей рот другой рукой. Мэгги была так занята борьбой с Джеймсом, что даже не заметила, как в карету забрался лорд Маллин, заняв сиденье напротив. Он глядел на Джеймса.

— Тебе лучше все объяснить, друг мой. Я не могу позволить тебе обращаться с леди подобным образом. Тем более с сестрой Уэнтуорта.

— Объясню, как только мы вернемся в Рэмзи и разберемся с ней, — посопел Джеймс.

Он сморщился и стиснул зубы, когда Мэгги ударила его пяткой по ноге и с бессильной яростью еще несколько раз повторила этот пинок.

— А сейчас сделай одолжение и просто доверься мне. Хорошо? — попросил он друга, затем повел носом и удивленно оглянулся вокруг: — И что это за мерзкая вонь?

Мэгги прекратила сопротивляться, услышав этот вопрос, и заметила скользнувший по ней виноватый взгляд лорда Маллина.

— Боже всемогущий! — воскликнул лорд Рэмзи. Он постучал кулаком по стене и рявкнул: — Домой, Кроуч, и побыстрее!

Глава 5

Джеймс от души надеялся, что к моменту прибытия в его поместье Мэгги успокоится и перестанет упираться. Надежды его не оправдались. Она извивалась, лягалась, боролась с ним, даже попыталась укусить за руку, когда карета подкатила к дому и остановилась. Он удивился, откуда у нее столько сил. Джеймс, который уже зверски устал, подавляя это яростное сопротивление, помимо прочего, мечтал еще и о половом бессилии, поскольку неустанное движение ног и таза его пленницы приводили к естественному и закономерному результату. Кроме того, мерзостный запах, наполнивший карету, просто сводил его с ума, особенно в совокупности со все явственнее проступавшей на лице лорда Маллина гримасой негодования.

Продолжая прижимать Мэгги к груди, Джеймс вылез из кареты и протащил свою пленницу через парадную дверь, которую Маллин учтиво поспешил им открыть. Остановившись у входа, он сердито рявкнул, призывая лакея.

— Полагаю, теперь ты уже можешь отпустить ее, Джеймс, — раздраженно заметил Роберт, глядя на Мэгги с откровенным сочувствием.

— Отпущу, как только мне кто-нибудь объяснит, каким образом она сбежала.

— Ты мог бы просто спросить ее об этом, — сухо заметил его друг.

Громкий возглас с верхней площадки лестницы не дал Джеймсу ответить.

— Но она ведь спит в своей комнате! — воскликнула Энни, изумленно глядя вниз. — Я просидела у двери всю вторую половину дня!

— Милорд!

Испуганный Уэбстер почти бежал к ним; видно, нечасто Джеймс Хатлдон кричал и топал ногами.

Он посмотрел на служанку, на лакея, потом отпустил Мэгги и дал ей весьма далекий от учтивости пинок, заславший ее прямо в руки изумленного Уэбстера:

— Позаботьтесь о том, чтобы она приняла ванну и переоделась в свежее белье.

— Я не желаю принимать ванну! — яростно прошипела Мэгги.

— Вот как? Предпочитаете выглядеть так, будто вы только что вылезли из навозной кучи? — холодно осведомился Джеймс.

Она вонзила в него острый, ненавидящий взгляд.

— Я предпочитаю, — процедила она сквозь зубы, — вернуться домой. А если туда меня не отвезете вы, я вынуждена буду попросить о помощи лорда Маллина. — И, обратив обворожительную улыбку к лорду Маллину, она произнесла: — Прошу вас, милорд. Как бывшего друга моего брата…

— Вы попросите его после того, как приведете себя в порядок, — перебил ее Джеймс. Одного взгляда на важную выправку Роберта было достаточно, чтобы узреть его готовность встать на защиту леди Маргарет, и Джеймсу это было совсем не по душе. — Полагаю, вы успели испортить сиденье его кареты? Кстати, и карету, и кучера вам все равно придется подождать. И то и другое еще в деревне.

Мэгги растерялась, откровенно пристыженная напоминанием о ее вине перед Маллином. Она поникла, и Джеймс не без удовлетворения отметил про себя, что пусть в небольшом количестве, но здравый смысл этой особе все же не чужд.

— Ладно, так и быть, ванну я приму, — гордо кивнула она, поворачиваясь к ведущей наверх лестнице.

Однако тут же самолично уничтожила собственную попытку не утратить достоинства, оглянувшись на лорда Маллина и умоляюще заглянув ему в глаза:

— Прошу вас, обещайте, что не уедете, пока я не вернусь! Если не ради меня, то хотя бы в память о моем брате!

— Разумеется, — поспешил заверить ее Роберт, сохраняя невозмутимую армейскую выправку. — Когда вы вернетесь, я буду здесь и полностью в вашем распоряжении.

Довольная этим ответом, Мэгги задержалась еще на мгновение лишь для того, чтобы бросить на Джеймса отчасти торжествующий, отчасти сердитый взгляд, потом отправилась принимать ванну.

Джеймс проводил ее глазами, затем посмотрел на Уэбстера. Лакей стоял, вытянув руки по швам, и преданно глядел на хозяина:

— Энни было сказано не спускать глаз с леди Маргарет, пока она не отправится в постель. Ночью собаки были спущены, как вы и приказывали.

— Собаки были спущены? — словно тревожное эхо, повторил лорд Маллин.

Джеймс не ответил и с досадой провел рукой по волосам.

— Если Энни сидела за дверью, должно быть, Маргарет выбралась через балкон.

— Через балкон?! — изумился Роберт, но Джеймс продолжал его игнорировать.

— Когда приготовите ей ванну, снова спустите всех собак, Уэбстер. И прикажите Энни не спускать с нее глаз ни минуту.

— Да, милорд. Следует ли мне приготовить ванну и для вас?

Вопрос лакея заставил Джеймса обратить внимание на тот прискорбный факт, что часть грязи с платья леди Маргарет прилипла и к нему. Он поморщился, но покачал головой:

— Чуть позже, сначала мне необходимо поговорить с нордом Маллином. Мы пойдем в библиотеку. Когда леди Маргарет будет готова, пришлите ее туда.

Кивнув Роберту, чтобы тот следовал за ним, Джеймс провел его в свой кабинет и первым делом подошел к буфету, где их ожидало спиртное; в том, что такой беседе хорошая выпивка не повредит, он даже не сомневался. К частью, Роберт следовал за ним молча, молча же принял протянутый Джеймсом бокал и сел, ожидая обещанных разъяснений.

Сначала Джеймс просто ходил взад и вперед между креслом Роберта и камином, пытаясь подобрать необходимые слова для начала своего повествования. Однако, как назло, ничего не приходило в голову. В конце концов он остановился, повернулся и, глядя в лицо своему другу, произнес:

— Сестра Джеральда — это леди Икс.

Тишина, последовавшая за этим, казалась мертвой. Роберт воззрился на него, и Джеймс успел сосчитать до двадцати трех, прежде чем молодой человек воскликнул: — Леди Икс?!

Джеймс прекрасно понимал, как шокирован Маллин. Когда Джонстон принес ему это известие, он сам чувствовал себя не лучше. Это и правда казалось невероятным. Невинная юная сестренка Джеральда — проститутка? Откровенно говоря, он и сам не верил посыльному до тех пор, пока не встретил ее выходящей из комнаты в этом борделе, в маске. Но только увидев ее „без маски, он окончательно убедился в том, что никакой ошибки нет. Сама мысль, что это юное, невинное создание ведет себя настолько скандально, вызывала ужас.

Теперь же он был абсолютно убежден в том, что леди Маргарет Уэнтуорт, сестра их погибшего друга, была не кем иным, как леди Икс. Конечно, он сомневался, что лорд Маллин поверит ему сразу же, ведь и сам он сначала не поверил Джонстону.

— Но…

Джеймс поднял руку, призывая своего друга к молчанию:

— Прежде чем ты начнешь высказывать мне свои сомнения, позволь, я объясню тебе все по порядку. Понимаю — ты не в силах поверить в это. Я и сам не мог.

К его огромному облегчению, лорд Маллин замолчал и пригубил свой бокал. Чуть ослабив узел галстука, Джеймс уселся в кресло рядом с Робертом и перевел взгляд на холодный камин. У него мелькнула мысль, что камин, наверное, стоит разжечь или хотя бы позвать кого-то из слуг, чтобы они это сделали, однако он чувствовал, что именно в этот момент на посторонние вещи им отвлекаться не стоит. Кроме того, прислуга занята приготовлением ванны для Маргарет, не говоря уж об ужине, который сегодня обещал быть поздним.

— Как тебе известно, последним желанием Джеральда было, чтобы я позаботился о его сестре, — начал он наконец.

Лорд Маллин торжественно кивнул:

— Я был рядом и когда он спас тебе жизнь, и когда прохрипел эти последние слова.

— Ну так вот… как ты помнишь, служба наша после этого окончилась не сразу.

Роберт снова кивнул. Разумеется, смерть Джеральда не могла явиться причиной роспуска офицерского состава; военные действия окончательно завершились всего месяц назад.

— Поэтому, когда я вернулся, все юридические вопросы с наследством Уэнтуорта уже были решены. Титул и замок отошли какому-то кузену, который сейчас где-то в Америке. К моменту моего возвращения его еще даже не нашли, хотя, возможно, сейчас и отыскали. Однако поверенные лица, рассказавшие мне об этом, не могли, а может, не пожелали сообщить о местонахождении сестры Джеральда после того, как она покинула Кларендон — семейное гнездо Уэнтуортов. Толку от них было дало. Мне пришлось нанять человека с Боу-стрит, дабы он пошел по ее следам.

— И следы эти привели его к Дюбарри? — в ярости воскликнул Роберт. — Бог мой! Эти юристы — просто жестокосердные негодяи! Без зазрения совести выкинуть женщину на улицу, заставить ее…

— Нет, — перебил его Джеймс, прежде чем Маллин дал волю своему праведному гневу. — Джонстон, тот, что Боу-стрит, нашел ее не у Дюбарри. По крайней мере начала. — Он тяжело вздохнул и поерзал в кресле. — Он обнаружил ее в городском доме Джеральда. В Лондоне. Похоже, дело было так: семейный замок и титул он ей заставить не мог. Но мог и оставил свою частную собственность: городской дом, мелкие капиталовложения, прислугу… — Джеймс снова поерзал и наполнил свой бокал.

Тут заговорить решил Роберт:

— Но если у нее был дом в Лондоне и деньги, зачем же…

— Жадность, я полагаю, — вздохнул Джеймс, рассеянно рассматривая вино в бокале. — Капиталовложений Джеральда, очевидно, не хватило бы на длительное время, чтобы содержать такой большой дом. Без тех капиталов, которые теперь отошли кузену, это было бы невозможно. Продай она дом в городе и купи себе в деревне небольшой коттедж, при этом вложив деньги, — и безбедное существование было бы ей обеспечено. Но похоже, сельская жизнь ей не по вкусу. По крайней мере именно такое впечатление складывается у меня, когда я размышляю над сделанным ею выбором. Она обосновалась в лондонском доме, параллельно работая у мадам Дюбарри, что и стало источником всех ее доходов.

— Боже ты мой! — испуганно пробормотал лорд Маллин. — Кто бы мог подумать такое о сестре Джеральда? Он ведь всегда говорил о ней как о милой и наивной девушке.

— Повторяю, я и сам не поверил в это, когда Джон-стон пришел ко мне и ошарашил этой новостью.

Роберт слегка приподнял брови:

— А как он об этом узнал? Джеймс пожал плечами:

— Он нашел ее почти сразу, ознакомившись с условиями завещания. На этом, по идее, его расследование могло считаться законченным. Однако кое-что смутило меня: стало ясно — ее финансовое положение на данный момент должно быть довольно шатким, что не помешало ей, однако, оставить у себя всю прислугу. Меня это, мягко говоря… удивило. Вот я и попросил Джонстона разобраться в этом.

— И он узнал, что она — леди Икс, — заключил лорд Маллин.

— Именно. — Джеймс налил себе еще одну порцию. — Я не слышал о нем примерно неделю, а потом он появился однажды вечером и с некоторой гордостью объявил, что все выяснил. У него был один человек, который следил за ней, но совершенно безрезультатно. Подозревая, что приятель его работает спустя рукава, он принялся следить за ней сам. И проследил до самого борделя. Следует признать, что доказательств у него не было, и он лишь высказал предположение, что Маргарет — леди Икс. Разумеется, была единственная возможность это выяснить — сорвать маску с леди Икс.

Роберт выпрямился:

— Не может быть!

— Что? Думаешь, я снял с нее маску, предварительно воспользовавшись ее услугами? — язвительно усмехнулся Джеймс, затем покачал головой: — Нет. Я устроил… небольшую встречу. Но я вовсе не намеревался становиться ее клиентом, а просто решил похитить ее. Что я и сделал. Мы выкрали ее из борделя Дюбарри, засунули в мою карету и привезли сюда. К сожалению, как раз тем утром начинались заседания в палате лордов, так что мне пришлось сразу развернуть карету и нестись обратно в Лондон. Маргарет я оставил здесь. В обратный путь я пустился сразу, как только сумел вырваться оттуда.

— Неудивительно, что на тебе лица нет, — заметил Роберт.

Несколько секунд оба молчали. Затем Роберт спросил:

— Ты нанял кого-нибудь для охраны? Джеймс покачал головой:

— Я не думал, что это необходимо. Слугам я запретил помогать ей, если она вдруг захочет уехать, и сказал, что вернусь как только смогу. Уэбстеру я приказал приставить к ней Энни, чтобы та не сводила с нее глаз до тех пор, пока Маргарет не отправится отдыхать. Я также подумал, что если вечером спустить собак, это отобьет у нее всякую охоту к побегу. Я даже оставил ей записку. Написал, что бежать ей никто не поможет, а когда я вернусь, мы непременно обсудим вопросы ее дальнейшей карьеры. Я был уверен: подобного рода объяснений вполне достаточно, и она поймет, что ей ничто не грозит. Я и представить себе не мог, что, прочитав это, она все равно убежит.

— Конечно, любая другая леди сидела бы и с нетерпением ожидала твоего возвращения, — съязвил Роберт. Затем он добавил: — Впрочем, ни одна из этих леди, очутившись в ее положении, не занялась бы тем, чем замялась она.

Рэмзи нахмурился:

— Такое впечатление, будто ты ей симпатизируешь.

— Ну… — Друг его пожал плечами, и на губах его мелькнула улыбка. — Пожалуй, да — совсем немного. Ведь нужно отдать должное ее предприимчивости. Вместо того чтобы сидеть и лить слезы из-за возникших трудностей, она просто взялась их преодолевать.

Джеймс возмутился до глубины души.

— Стать леди Икс — не самый достойный способ проявления своей силы воли, — резко возразил он. Хмуро взглянув на своего собеседника, он дал ему понять, что считает его замечание неуместным.

Однако лорд Маллин пожал плечами:

— Не знаю. Возможно, это все же лучше, чем стать монахиней. Что ей было делать — выйти замуж? Но ведь большинство браков в наши дни все равно скорее напоминают некую форму проституции. По крайней мере она поступила честно.

Роберт рассмеялся.

И хотя, выслушав аргументы Маллина, Джеймс неодобрительно покачал головой, в глубине души ему пришлось признать, что подобные мысли посещали и его. Конечно же, каждая из его предыдущих любовниц была ему скорее женой: он оплачивал ее жилье, наряды, развлечения и прислугу — по крайней мере до тех пор, пока отношения их не прерывались. Разница заключалась лишь в том, что отношения его с этими дамами были недолговечны. Разумеется, клиенты леди Икс не одаривали ее поместьями и слугами; чтобы получить желаемое, им достаточно было вручить ей несколько холодных монет.

Но Роберту он ничего этого не сказал. Джеймс ни за что не стал бы оправдывать ее профессию — он никогда бы не признал, что испытывает к ней что-либо, кроме отвращения. Она сестра Джеральда Уэнтуорта, и этим все сказано!

— Так что же ты с ней намерен делать?

Джеймс посмотрел на собеседника и поджал губы — он мало задумывался над этим с того момента, как похитил Мэгги из публичного дома. Как же ему быть дальше? Естественно, обещание, данное ее брату, не позволяло ему отпустить ее, дав возможность и в дальнейшем заниматься ее сомнительным ремеслом. С другой стороны, он обязан предложить Маргарет замену тому беспутному образу жизни, который она вела. Но какую?

От признания собственной растерянности его спасло то, что раздался стук, дверь кабинета распахнулась и громко ударилась о стену. Оба приятеля изумленно уставились на появившуюся на пороге женщину, которая, в свою очередь, сердито смотрела на них. Невозможно было не задержать взгляда на этой особе, только что принявшей ванну, припудрившей нос и облачившейся в чистое платье, которое сидело на ней почти идеально. Ее пламенный взгляд устремился сначала на Джеймса, потом на лорда Маллина. Присутствие последнего ее заметно обрадовало. Она направилась к нему.

— Слава Богу, вы еще здесь, милорд! Я так боялась, что вы уедете.

— Разумеется, я здесь, — заверил ее лорд Маллин, но было заметно, что чувствует он себя весьма неуютно. — Я же обещал подождать.

— Да, это правда. — Сияя, она взяла его за руки. — Мне хотелось бы уехать. Вы ведь не оставите меня здесь? Не позволите ему держать меня против моей воли? Он безумен. Он похитил меня.

Смятение лорда Маллина становилось все более очевидным и явно возрастало; он избегал взгляда Мэгги и смотрел куда угодно, но только не ей в лицо.

— Ах, миледи… видите ли… лорд Рэмзи просто старался вам помочь. Он хотел бы дать вам время подумать над тем, как вы предполагаете в дальнейшем строить свою жизнь.

— Подумать? — нахмурилась Маргарет. — О чем здесь думать? До его вмешательства все шло прекрасно. Вы ведь были другом моего брата! Неужели вы меня здесь оставите?

Роберт распрямил плечи:

— Именно потому, что я был другом вашего брата, я вынужден согласиться с Рэмзи. Вы ведь не думаете, что ваш брат одобрил бы ваше нынешнее занятие?

Мэгги слегка потупила взор, но затем вызывающе вскинула голову:

— Может, оно и не вызвало бы одобрения с его стороны, но он сумел бы меня понять, особенно учитывая те обстоятельства…

— О каких обстоятельствах вы говорите? — перебил ее Джеймс. От Мэгги не ускользнуло сухое пренебрежение, прозвучавшее в его тоне, и эта интонация еще сильнее ее разозлила. — О вашем нежелании уезжать из Лондона? Думаю, ваш брат полагал, что, оказавшись в теперешнем положении, вы продадите его дом, купите коттедж и будете жить на проценты в провинции.

— Да неужели?

Мэгги повернулась к нему и подбоченилась. На лице ее появилась кривая усмешка:

— Похоже, вы знали моего брата гораздо лучше, чем я, прожившая с ним всю жизнь! Я вот, например, сомневаюсь, что мой брат вообще помышлял о столь ранней кончине. Нет, он еще собирался увидеть, как я выйду замуж и устрою свою жизнь. К сожалению, судьба решила иначе. Вместо этого он оставил мне дом, а вместе с ним и ответственность за всех наших слуг. Я не могла продать дом и оставить их всех без работы!

Роберт тронул Мэгги за руку. Она вновь обернулась и посмотрела в его изумленные глаза.

— Так вы говорите, что занялись пр… этим делом для того, чтобы оставить на работе слуг вашего брата?

Мэгги удивленно сдвинула брови — ее смущало то потрясение, в котором явно пребывал лорд Маллин. Писать статьи для «Дейли экспресс» не такое уж постыдное занятие. А эти двое вели себя так, будто обличали ее в проституции!

— А что мне еще было делать? Все эти люди служили Джеральду, а еще до того — нашим родителям. Многие из них посвятили нашей семье всю свою жизнь. Не могла же я вышвырнуть их всех на улицу!

— Бог мой, — выдохнул молодой аристократ.

— Теперь вы понимаете? — улыбнулась Мэгги. Судя по его реакции, мысль о том, что столько мужчин и женщин могли остаться без работы, и его приводила в ужас. — Я знаю, со стороны может показаться, что занятие мое связано с риском, но поверьте — это вовсе не так. Уверяю вас. Обычно я либо одеваюсь так, чтобы изменить свою внешность, либо использую вуаль или маску — как и в тот момент, когда он на меня набросился.

И она с отвращением взглянула на лорда Рэмзи.

— Да, но ведь… я хочу сказать… — Лорд Маллин издал нервный смешок, затем решительно продолжал: — Забудем о риске. Удовольствия от этой работы вы ведь получать не могли!

Мэгги удивленно заморгала. Вопрос ей показался довольно странным. Однако она решила, что, возможно — хоть сама она ранее над этим не задумывалась, — определенная доля истины в этом все же есть:

— Возможно, не всегда. Временами…

Пока молодая леди раздумывала над ответом, мужчины, подавшись вперед, не сводили с нее напряженных взглядов. Поэтому Мэгги и решила исключения ради сказать им истинную правду о своей работе, в чем она не признавалась и себе самой, ибо в получаемых за нее деньгах она, несомненно, нуждалась. Но если уж говорить откровенно, то быть Г.В. Кларком ей нравилось не всегда. Например, балансирование на выступе стены публичного дома никак нельзя было назвать особо приятным занятием. Хотя сейчас, когда все осталось позади, пережитое казалось ей не более чем забавным приключением, в тот момент она была напугана донельзя. Кроме того, многие вещи, рассказанные ей тем вечером работавшими там женщинами, иначе как жуткими не назовешь. Им приходилось делать такое…

— Да? — обратился к ней лорд Рэмзи, ожидая продолжения, и взгляд его показался Мэгги невероятно тяжелым.

— Конечно, вы правы, — со вздохом признала она. — Иногда тебе страшно или неприятно. Но…

— Но? — подал голос лорд Маллин, которому также не терпелось выслушать, ее аргументы.

Пожав плечами, Мэгги лишь добавила:

— Но нередко это и возбуждает.

— Возбуждает?! — одновременно выдохнули оба лорда.

— Да, конечно.

Ужас на их лицах начинал ее раздражать. А как иначе, они думают, добывается информация для некоторых статей — например, об игорных домах, где обманывают клиентов, или о клубе «Четыре всадника», где «наездники» — сплошь и рядом крупные шишки. Конечно, Мэгги понимала, что писать обличительные статьи, возможно, занятие небезопасное. Но это было и интересно. Кстати, в тех заведениях этим двоим наверняка пару-тройку раз побывать довелось. Уж не обязана ли она, по мнению этих джентльменов, игнорировать их недостатки, слабости, даже пороки лишь на том основании, что она женщина?

— А почему на меня это должно действовать иначе, нежели на вас? — спросила она. — Вас, мужчин, такое времяпрепровождение лишь забавляет. Так почему оно не должно нравиться мне?

— Боже праведный!

Лорд Маллин проглотил остаток бренди и, с громким стуком поставив бокал на столик, многозначительно взглянул на лорда Рэмзи:

— Желаю вам удачи, друг мой, но боюсь, перевоспитание будет сложным и тягостным. В любом случае держите меня в курсе.

С этими словами молодой аристократ поднялся, намереваясь уйти.

Мэгги опешила. На лице лорда Рэмзи отражалось явное недовольство. Почему он позволял себе выглядеть столь мрачно? Не его же сейчас собирались бросить на произвол судьбы!

— Но вы не можете меня здесь оставить! — вскрикнула она, шагнув к двери следом за лордом Маллином. — Мне действительно необходимо вернуться в Лондон. А вы обещали мне помочь.

— Да, обещал, — согласился молодой человек. — Но это было прежде, чем я ознакомился со всеми обстоятельствами. Теперь же я понимаю, что Джеймс действительно хочет вам помочь. Уверен, вам ничто не угрожает.

— Может, и нет, — в отчаянии согласилась Мэгги. — Но я обязана вернуться. Хотя бы потому, что мои слуги не знают, где я. Они беспокоятся и, наверное, уже за голову хватаются.

Лорд Маллин быстро взял ее за руки и сразу отпустил их, словно это были горячие угли.

— Позвольте высказать вам свое мнение, миледи, — натянуто произнес Маллин. — Вы проявляете излишнюю заботу о слугах.

Заметив, что слова его смутили девушку, он добавил:

— Поверьте, миледи, это ради вашего же блага. Позвольте Рэмзи помочь вам.

С этими словами он вышел и закрыл за собой дверь, оставив Мэгги наедине с ее похитителем, в доме которого она вновь оказалась заперта.

Какое-то время лорд Рэмзи молча наблюдал за ней, растерянной и несчастной. Затем он поставил свой бокал и встал. Мэгги сама не знала почему, но во всех его действиях ей мерещилась угроза. От Джеймса не ускользнула ее подозрительность, и он тяжело вздохнул. Она не доверяет ему и не будет доверять никогда. Похищение и правда нельзя было назвать наилучшим способом знакомства, даже если речь шла о последней воле Джеральда. Но объяснять это Мэгги он не стал.

— Миледи, я прошу вас располагать моим домом как своим собственным. Как уже сказал Роберт, вам здесь ничто не угрожает. В отношении вас у меня лишь самые лучшие намерения.

Говорил он искренне, но что означал блеск в глубине сто темных глаз? От этой мысли Мэгги отвлекли следующие его слова:

— Что до ваших слуг, то о них вы можете совершенно не беспокоиться. Я отправил им письмо той же ночью, когда привез вас сюда — в нем сказано, что вы оказали мне честь, согласившись отдохнуть несколько дней в моем поместье. Однако если вы все же беспокоитесь, то можете написать им сами, и я позабочусь о том, чтобы ваше письмо было передано по адресу завтра же утром.

Прежде чем Мэгги ответила «да» или «нет», Джеймс жестом обратил ее внимание на свой внешний вид и объявил:

— Пока же мне следует вымыться, а потом скорее всего я вынужден буду немного отдохнуть. Последняя пара дней у меня выдалась поистине тяжелая. Вы вольны ужинать в своей комнате либо в столовой — на свое усмотрение. Утром я составлю вам компанию за завтраком, и заодно мы обсудим ваше положение и поразмыслим над тем, как его изменить.

Если Джеймс надеялся произвести на нее впечатление своей галантностью, то горько ошибся. Взгляд Мэгги оставался абсолютно холодным. Она заметила, как он старается справиться с одолевавшим его раздражением; затем, все с тем же безразличным выражением лица, она проводила его взглядом, когда, пробормотав сумрачное «спокойной ночи», он покинул комнату.

Стоило ему закрыть за собой дверь, как Мэгги почувствовала, что безнадежное отчаяние закрадывается в ее душу. Ей до сих пор не верилось, что она находится в подобной ситуации. И еще менее ей верилось в то, что лорд Маллин так просто взял и оставил ее здесь! Оба джентльмена не сомневались, что желают ей исключительно добра, и главное — им виднее, в чем оно, это добро: смиритесь, леди!

В бешенстве шагнув к двери библиотеки, она раздвинула ее и через холл направилась к парадному выходу. Остановить ее никто не пытался. Дело в том, что никого и не было. Возможно, именно на это ей и следовало обратить внимание, но в ту минуту ее всецело поглотили эмоции. Рванув на себя парадную дверь, Мэгги вышла за порог. В груди ее клокотало чувство радости и триумфа.

И то и другое моментально угасло, стоило ей услышать лай. Мэгги испуганно посмотрела по сторонам, и в поле ее зрения очутились два огромных черных пса, бежавших прямо на нее, словно она была лисой, выпущенной для охоты.

На несколько мгновений Мэгги словно окаменела; затем ей удалось взять себя в руки и нырнуть обратно в дом. Она захлопнула дверь как раз в тот момент, когда злобные твари начали подниматься по ступеням, а секунду спустя дверь содрогнулась, приняв на себя удары двух мощных звериных тел. Теперь Мэгги понимала, почему Энни больше не следовала за ней по пятам и почему Рэмзи так спокойно оставил ее без охраны. Он спустил собак.

«Нет, конечно же, они скорее всего не натасканы на то, чтобы атаковать любого, кто ступил на землю Рэмзи», — мрачно размышляла Мэгги. Однако все же не испытывала особого желания выглядывать за дверь и выяснять, хотят ли животные, чтобы она проявила к ним внимание и ласку, или же намереваются ее укусить.

Стиснув зубы, она прислушалась к лаю собак и к ударам их лап о парадную дверь, затем медленно отошла, боясь, что они каким-либо образом сумеют ворваться и набросятся на нее. Мэгги так и пятилась до самой лестницы, пока они не начали замолкать. Нервно глотнув, она повернулась и поспешила наверх, к себе в комнату. Оказавшись там, она огляделась, не зная, что делать дальше, затем бросилась к сводчатой двери, ведущей на балкон. Ее встретил раздавшийся с новой силой собачий лай.

Собаки услышали скрип балконной двери и моментально очутились прямо под ее окнами. Шныряя из стороны в сторону, злобные бестии возбужденно гавкали. Мэгги тяжело вздохнула, безнадежно махнула рукой, в последний раз посмотрела на собак и вернулась к себе в комнату. Впрочем, ее побег, если подумать, был весьма глупой затеей. Она никогда не смогла бы нанять карету до Лондона, что ей наглядно успел продемонстрировать мистер Тиммонз. А шансы на то, что по пути она встретит экипаж, владельцы которого согласятся отвезти ее туда, были крайне малы. Так что, похоже, она застряла здесь надолго.

Как это ее ни злило, она понимала — придется выслушать все, что хозяин дома скажет ей утром, за завтраком; потом она решит, что делать дальше.

Закрыв дверь балкона, под которым все никак не унимались собаки, Мэгги подошла к постели и прилегла, чтобы немного отдохнуть перед ужином.

Глава 6

— Миледи, прежде всего я хотел бы заверить вас, что вполне понимаю, какая нужда толкнула вас на выбор вашей профессии. Поверьте, это правда.

Мэгги отставила свою чашку с чаем и вежливо посмотрела на лорда Рэмзи, внимательно изучая жесткие черты его лица. Это был действительно красивый мужчина. Жаль, что они не встретились при иных обстоятельствах. Она задавалась вопросом, было ли высокомерие его обычным состоянием или же дело в той ситуации, которая сопутствовала их знакомству.

Большую часть ночи Мэгги провела, анализируя происходящее — в особенности ее волновала реакция лорда Маллина. Успокоившись и все здраво взвесив, Мэгги пришла к выводу, что времени, проведенного с Робертом, ей хватило, чтобы понять: человек он порядочный и продолжает считать себя другом ее покойного брата, которого по-прежнему уважает и память которого чтит. По крайней мере впечатление о нем у Мэгги создалось именно такое. И он наверняка не оставил бы молодую и невинную сестру своего друга в руках мужчины, со стороны которого ей могла угрожать опасность. Кроме того, она пришла к выводу, что мотивы Рэмзи были именно таковы, как он говорил — позаботиться о ней, как и просил его Джеральд. И видимо, Джеймс Хатлдон, возможно, не зная, что жизнь девушки вполне налажена, имел в отношении ее лишь самые лучшие намерения.

Главным фактором в решении Мэгги не противиться лорду Рэмзи стало то, как характеризовал его Джеральд в своих письмах: брат много писал о нем, и писал исключительно хорошее. Описывая лорда Рэмзи как одного из самых достойных людей, с которыми ему доводилось встречаться, Джеральд приводил массу примеров, доказывавших подлинность этих слов. Нельзя было не помнить повествований Джеральда о Рэмзи, отдающем свою еду детям из разрушенных деревень, мимо которых проходили их войска, рискующем своей жизнью ради спасения других и отказывавшемся принять очередное звание, если оно не было им заслужено, а предлагалось ему лишь из-за высокого титула. Джеральд Уэнтуорт восхищался этим человеком, уважал его и преклонялся перед ним. И, читая и перечитывая письма Джеральда, Мэгги испытывала те же ощущения. Он был порядочным и честным человеком, прилагавшим максимум усилий к тому, чтобы устроить жизнь сестры человека, который погиб, спасая его жизнь. А потому она проявит терпение и просто попытается дружески втолковать ему, что особая помощь с его стороны ей не требуется.

Однако все это вовсе не означало, что ей не хотелось домой. В конце концов рано или поздно она все же обязана была уехать и очень надеялась, что произойдет это достаточно скоро. Молодую журналистку ожидало много незавершенных дел: она должна была вернуть Мейси ее ужасное платье и, что гораздо важнее, закончить работу над статьей о публичном доме мадам Дюбарри. Мистер Хартвик не заплатит ей, если готовая работа в скором времени не ляжет ему на стол. Мэгги трудилась над статьей прошедшей ночью и планировала закончить ее как можно быстрее.

Мэгги решила: если она не вернется домой к положенному сроку, она всегда сможет отослать статью вместе с письмом к Бэнксу и поручить, ему передать рукопись по адресу. Ее присутствие вовсе не являлось обязательным; Бэнкс мог сделать все сам, как делал это для ее брата. И все же она искренне надеялась, что ей удастся убедить лорда Рэмзи отпустить ее прежде, чем статья будет готова.

Мэгги считала, что самым правильным будет сначала выслушать все его доводы, а затем спокойно и рассудительно объяснить ему, что превращение в Г.В. Кларка хоть и не являлось совершенно безопасным способом заработка, однако иного выхода у нес просто не оставалось. И если она спокойно все объяснит лорду Рэмзи, он наверняка ее поймет. В этом она не сомневалась ни капли, ибо Джеральд никогда не испытывал особой симпатии к людям, страдающим хронической глупостью. Он не стал бы Джеймсу столь преданным другом и не удостоил бы его даже малой толики своего уважения, будь тот и вправду глупцом, каким казался ей после ее похищения из борделя Дюбарри.

Проведя в таких размышлениях почти бессонную ночь, Мэгги спустилась к завтраку, с трепетом ожидая решающей беседы. Однако хозяин дома, очевидно, подумал, что правильнее будет сначала подкрепиться. Нельзя сказать, что Мэгги была этому рада. В ожидании разговора она нервно поигрывала едой на тарелке, сидя на стуле, словно на подушечке для иголок. А потому теперь, когда лорд Рэмзи наконец заговорил, она сосредоточенно смотрела на него, всем своим видом давая понять, что готова выслушать его до конца, а затем спокойно и без излишнего волнения разъяснить ему, почему он так ошибается.

— Я прекрасно понимаю, как тяжело может прийтись в этом мире женщине, особенно женщине благородного происхождения, если вдруг она остается совершенно одна и без средств к существованию. — Голос лорда Рэмзи звучал вполне спокойно и учтиво. — Но ведь не можете же вы не согласиться, что то, чем вы сейчас занимаетесь, не выход? Эта профессия погубит вашу душу, украдет у вас молодость и красоту. Поверьте, я много раз это видел.

Мэгги почувствовала, как ее спокойствие и рассудительность начинают ей изменять, и утомленно закатила глаза, она не могла не признать, что поиски материалов для статей Г.В. Кларка зачастую забрасывали ее на самое дно общества. И все же работа эта была вовсе не так плоха, и уж тем более она не стала бы называть ее недостойной. Впрочем, заводить с этим человеком спор Мэгги отнюдь не хотелось, а потому она просто ответила:

— Милорд, боюсь, ваша тревога давно утратила свою актуальность — во всяком случае, в отношении меня. Мне двадцать пять лет. Так что и молодость, и красота, которыми я обладала, уже, пожалуй, безвозвратно исчезли.

Это заставило лорда Рэмзи нахмуриться и подвергнуть свою гостью более детальному осмотру, по крайней мере насколько он мог это сделать, не вставая со своего места. Его глаза словно впитывали ее золотистые волосы, собранные на затылке, лицо, шею и грудь, которую порывало чуть великоватое ей платье. Без особого удовольствия Мэгги отметила, что платье обрисовывает ее миниатюрную грудь куда более четко, чем ей того хотелось. Стиснув зубы, она с трудом удержалась от невольного желания оправить свой наряд, и когда взгляд хозяина дома вернулся к ее лицу, девушка вздохнула с облегчением.

— Почему вы не вышли замуж? — осведомился он.

— Никто не делал мне предложения, — ответила она сквозь зубы, стараясь не давать воли чувствам. Однако раздражение отступило на второй план, когда она заметила на его лице удивление, вызванное этим ответом. Его неверие че могло ей не льстить. — Вы, несомненно, очень любезны ведете себя как истинный джентльмен, однако…

— Я не позволю вам вернуться к вашему прежнему занятию.

Мэгги напряглась всем телом. Чувство злости нахлынуло с прежней силой.

— Сомневаюсь, что вы сможете удерживать меня здесь силой до конца моих дней. Вы мне не отец, не брат и не телохранитель.

— Ошибаетесь, я нечто вроде телохранителя, — возразил он. — Ваш брат просил меня позаботиться о нас.

— Сомневаюсь, что он имел в виду похищение и содержание под стражей, милорд! — возмущенно воскликнула девушка.

Судя по всему, удар попал в цель, и на лице лорда Рэмзи мелькнуло выражение, напоминающее осознание собственной вины. Поэтому Мэгги продолжила атаку:

— Вы совершаете огромную ошибку и зря теряете время. Прошу вас, отвезите меня домой, и…

— Нет. — Лицо лорда Рэмзи в один миг обрело жесткость, словно его выковали из стали. — Есть и другие варианты.

— Прекрасно, — с улыбкой кивнула она. — Позвольте же узнать, какие?

— Что ж…

Было очевидно, что к столь открытой дискуссии ее собеседник не готов. Мэгги терпеливо ждала, когда он достаточно соберется с мыслями, чтобы продолжить. Ее не слишком удивило, когда он достал из внутреннего кармана своего утреннего халата сложенный в несколько раз листок бумаги, аккуратно развернул его и положил на стол прямо перед собой. Он перечитал про себя все написанное, затем поднял глаза и удовлетворенно кивнул:

— Я взял на себя смелость сделать кое-какие запросы. Если бы вы продали дом в Лондоне, купили приличный домик в провинции и сложили оставшиеся деньги с теми, что унаследовали от своей матери, а также с той, пусть и небольшой суммой, которую получили в наследство от своего брата, это позволило бы вам прожить всю жизнь достойно и с комфортом. Это, конечно, в том случае, если вы не выйдете замуж. В противном же случае ваши деньги либо останутся вашими личными сбережениями, либо сольются с капиталом вашего мужа.

Лорд Рэмзи снова оторвал глаза от бумаги, и довольное выражение слегка померкло на его лице, стоило ему встретить пристальный взгляд Мэгги. Поерзав на стуле, он осторожно спросил:

— Я что-нибудь упустил?

— Деньги, унаследованные мною от брата и матери?

— Да.

Он чуть нахмурился, не совсем понимая причины ее недовольства.

— Полагаю, вам известны точные суммы?

— В общем, да. По крайней мере мне так кажется. Впрочем, взгляните сами — может, я в чем-то ошибся?

Он подвинул бумагу к ней, и, потянувшись, Маргарет взяла листок. Она перевернула его и бегло просмотрела:

— Нет, вы не ошиблись. А могу я поинтересоваться, каким образом вам удалось узнать эти цифры?

— Все выведал Джонстон — служащий. И потом, понимаете, завещания отнюдь не являются тайной за семью печатями.

— Понимаю. Что ж, милорд. Я польщена рвением, проявленным вами лишь затем, чтобы выведать все мельчайше секреты, связанные с моей жизнью, работой и финансовым положением. Господи, есть ли хоть что-нибудь, чего вы обо мне не знаете?

В ярости она скомкала бумагу и швырнула ею в лорда Рэмзи.

Лорд Рэмзи поймал комок и осторожно расправил его на поверхности стола. Он выдержал паузу перед тем, как заговорить вновь:

— Конечно же, мне ясно, что моя осведомленность не приводит вас в восторг. Но я уже сказал, что наш брат просил меня за вами приглядывать. Поэтому я решил еще и проследить за тем, чтобы вы не допускали список финансового характера.

Мэгги почувствовала, что злость в ней снова отступает. Каким бы напыщенным и самодовольным ни был этот человек, он лишь пытался как можно лучше выполнить свой долг перед Джеральдом.

— Ну что ж, — произнесла она. — Если вы сумели выяснить все это, милорд, вы также, несомненно, в курсе, ЧТО я прекрасно сама со всем справляюсь. В вашем вмешательстве нет никакой нужды.

— Действительно, то, что с деньгами вы обращаться умеете, сразу бросилось мне в глаза, — спокойно согласился он. — Сделанные вами вложения приносят хорошую прибыль, и вы не тратили больших денег на ненужную роскошь. Похоже, время от времени вы открываете надежные депозитные счета, в то же время ни в чем себе не отказывая. Но должны же вы согласиться, что способ, который вы избрали для заработка, более чем сомнителен.

Мэгги ничего не ответила и поджала губы.

Лорд Рэмзи нахмурился и вернулся к своим записям:

— Если вы продадите особняк в городе и купите дом подешевле, в провинции…

— Я не перееду в провинцию, милорд, — заявила Мэгги. — Возможно, вам этого не понять, потому что у вас есть родные и близкие. У меня же не осталось никого. А потому я очень дорожу теми друзьями, что есть у меня в городе. И расставаться с ними только ради того, чтобы удовлетворить ваше желание приучить меня к более традиционному образу жизни, я не намерена.

Сказав это, Мэгги встала, бросила на стол свою салфетку и повернулась, чтобы выйти из комнаты прежде, чем сделает какую-нибудь глупость, ибо чувствовала, что сейчас вполне на это способна. «Да упокоятся с миром логика и хладнокровие», — мрачно подумала она, выходя за дверь.

Джеймс посмотрел вслед леди Маргарет, отдав должное тому, как колышется ее юбка при ходьбе. В чудесном зеленом платье, которое было на ней за завтраком, она выглядела просто прелестно. Как удивительно ей идет этот цвет! Правда, платье было немного не впору. Наряды остались от его сестры, Софии, когда та вышла замуж и уехала.

Джеймс никогда не обращал внимания на размеры груди своей сестры, но было очевидно, что у нее она гораздо больше, чем у Мэгги. «Больше — не очень подходящее слово, — подумал он. — Просто у Софии она несколько больше, чем идеальная грудь Мэгги». А то, что у Мэгги она идеальна, он заметил еще тогда, в карете, в ночь похищения, держа ее на руках, одетую в то ужасное платье, — впрочем, именно оно и позволило ему подробнее рассмотреть прелести девушки. Да, пожалуй, у Мэгги размер был идеален, в то время как грудь Софи, возможно, отличалась излишней пышностью.

Поморщившись, Джеймс постарался выбросить из головы эти недостойные истинного джентльмена мысли и вновь склонился над исписанным листком бумаги. Он и не ожидал, что ему удастся убедить Мэгги продать дом в городе, дабы начать менее роскошную и бурную жизнь в провинции. Не имей она что-либо против такого варианта, давно бы уже это сделала, а не стала бы торговать собственным телом. Это была лишь одна из возможностей — первая, что пришла ему в голову. Высказанное ею нежелание расставаться с друзьями застало его врасплох, он полагал, дело — в прелестях городской жизни, от которых она не намеревалась отказываться. Однако в том, о чем говорила Мэгги, несомненно, усматривалась логика. Джеральд действительно был последним ее родственником, и, кроме лондонских друзей, у нее теперь никого не осталось. Как можно требовать от нее пожертвовать еще и ими?

Он пробежал глазами листок и сдвинул брови. Здесь был и другой вариант, который Джеймс намеревался прочесть за ленчем. Пока же ему следовало поразмыслить и, возможно, придумать что-то еще. А это означало — удалиться в библиотеку. Джеймсу всегда было проще размышлять в окружении его любимых книг. Похоже, процессу мышления помогал сам аромат кожаных переплетов. Посидеть в библиотеке в окружении бесчисленных бриллиантов ушедших столетий — вот что ему необходимо, чтобы найти решение, способное удовлетворить Маргарет.

Едва Мэгги расположилась в уютном угловом кресле в библиотеке, как она услышала звук открывающейся двери. Оторвав глаза от книги, которую собралась было почитать, она увидела на пороге лорда Рэмзи. И стоило ему закрыть за собой дверь, как он разительно изменился. Строгость осанки исчезла, уступив место спокойной мягкости и ненарочитому изяществу. Лицо утратило напряженную мрачность и словно помолодело, преобразилось.

В восторге от его изумительного перевоплощения, Мэгги не спешила себя обнаружить. Наоборот, она вжалась поглубже в свое кресло, наблюдая за тем, как он направился к дальней стене и принялся водить рукой по книжным полкам; менее всего девушка желала привлечь к себе его случайный взгляд. Он взял одну книгу, открыл и пробежал глазами, затем поставил обратно и выбрал другую. Бегло просмотрев, он захлопнул и ее и, заведя руки за спину, направился к выходящим в сад стеклянным дверям. Он немного постоял у них, задумчиво глядя вдаль, а возможно, как подумала Мэгги, любуясь своим садом. Так он стоял, слегка покачиваясь, не выпуская книгу из рук, и Мэгги поймала себя на том, что не в силах отвести от него глаз. Она подумала о том, что это и ее излюбленная поза. Как часто сама она стояла вот так, глядя из окна своей библиотеки, заведя руки за спину и держа в них любимую книгу — возможно, даже не для того, чтобы еще раз перечитать ее, а просто чтобы чувствовать ее присутствие и знать, что она существует. Зачастую именно так она размышляла над той или иной трудностью, возникшей в ее жизни.

У Мэгги не было ни малейших сомнений относительно предмета размышлений лорда Рэмзи. Конечно, он думал о ней и о том, что ему с ней делать дальше. Ей это даже льстило. Никто не проявлял о ней такой заботы со времени гибели Джеральда. Хотя, искренне оплакивая брата, она подсознательно радовалась нынешней самостоятельности — немногим женщинам доводилось испытать чувство подлинной свободы, независимости от мужской опеки. Правда, это был тяжкий, а зачастую и просто непосильный груз. Самой заботиться о добыче средств к существованию, в полном одиночестве, зная, что рядом нет никого, кто любил бы тебя и заботился о тебе… Откровенно говоря, у Мэгги не осталось никого, кроме прислуги.

По крайней мере так ей казалось до недавнего времени. Теперь же выяснилось, что будущее ее беспокоит еще лорда Рэмзи. Пускай даже это вызвано лишь памятью о ее брате.

Мэгги видела озабоченность на его лице; впервые она осознала, каким тяжелым бременем стала для этого человека. В ней даже вдруг пробудилась симпатия к нему, но, увы, она уже знала — любая попытка объяснить, что волнения его напрасны, заведомо обречена. Позиция, занимаемая им, была тверда и нерушима как камень.

Захлопнув книгу и держа ее на коленях, она вежливо поинтересовалась:

— Я представляю для вас проблему?

От неожиданности хозяин дома едва не подпрыгнул на месте. Стоило ее голосу нарушить тишину библиотеки, как он вздрогнул и, резко обернувшись, выронил книгу. Взгляд его выражал удивление, когда Мэгги поднялась и направилась к нему.

— Простите, я вовсе не хотела вас испугать. Книга не пострадала? — спросила она, нагнувшись и подняв выпавший из его рук том.

— О нет, я уверен, что все в порядке. — Лорд Рэмзи взял книгу и пристально посмотрел на Мэгги. — Я не знал, что здесь есть кто-то еще. Наверное, мне следует оставить вас…

— О, что вы, прошу вас! — Она поймала его за руку в тот момент, когда он собрался было уйти. — Ведь это ваша библиотека, милорд. Уйти следует мне.

— Нет, вовсе не обязательно. — Он положил книгу на край ближайшего стола и рассеянно указал на стеклянные двери, перед которыми только что стоял, погрузившись в раздумья: — Я просто…

— Вы пришли сюда, чтобы подумать, — закончила за него Мэгги.

Лорд Рэмзи удивленно поднял брови, и она почувствовала, что ей следует объяснить:

— Я поняла это по вашей позе.

Мэгги повернулась к окну и окинула взглядом расстилавшиеся за ним сады; сады Джеральда в Лондоне были гораздо меньше.

«Теперь мои сады», — печально напомнила она себе, но тут же постаралась прогнать грустные мысли и продолжить беседу:

— У себя дома я тоже делаю так. Стою у окна с книгой в руках и смотрю на сады. Всегда, когда мне надо о чем-то поразмыслить.

Мэгги повернулась к хозяину дома с легкой, ироничной усмешкой на губах:

— Не будет ли с моей стороны излишней самонадеянностью полагать, что именно я являюсь той проблемой, что так вас гнетет?

— С моей стороны было бы непростительной бестактностью называть проблемой вас, миледи. Я бы назвал это поводом для размышлений.

— Понимаю. Что ж…

Голос Мэгги затих, стоило ей случайно прочитать название книги: «Гордость и предубеждение».

— Прошу вас, — сказал Джеймс, любезно протягивая ей книгу.

— Моя самая любимая книга на свете.

— Моя тоже.

Они обменялись улыбками, затем Мэгги вдруг почувствовала некоторую неловкость, ибо уж слишком близко они друг к другу стояли. Поэтому она отошла в сторону и с восхищением обвела рукой книжные стеллажи:

— Здесь есть все мои любимые книги, а также и те, которые мне еще не доводилось читать. У вас прекрасная библиотека, милорд. Джеральд, несомненно, позавидовал бы вам. Своей библиотекой он очень гордился, и она довольно обширна, но вашей уступает, вне всяких сомнений.

— Вы так думаете?

Что-то в голосе Джеймса заставило Мэгги оглянуться и, к удивлению своему, она обнаружила усмешку на его губах. Не придумав другого ответа, она приветливо улыбнулась и сказала:

— Да, я действительно так думаю.

Какое-то мгновение он продолжал изучать ее, затем выражение лица его стало мягче, черты разгладились:

— Именно наша общая любовь к книгам сблизила нас Джеральдом. Их нам больше всего не хватало во время войны. Мы постоянно хвастались друг перед другом достоинствами своих библиотек, спорили о том, чья лучше.

Лорд Рэмзи обвел глазами комнату, ломившуюся от книг.

— С Робертом же, будучи соседями, мы дружили многие годы. Очень часто ему удавалось заткнуть нам с Джеральдом рты напоминанием, что библиотека моего дяди могла бы спокойно вместить обе наши. И, несомненно, он был прав. Дядя Чарлз всю жизнь собирал книги. Он постоянно пополнял свою библиотеку, перестраивая под нее все новые и новые комнаты. Библиотека была в три раза больше моей к тому моменту, как дядя, к величайшему ужасу тети Вивиан, решил еще увеличить ее.

— Решил? — уточнила Маргарет.

— Он умер прежде, чем успел осуществить свою задумку, — пояснил Джеймс с болью в голосе.

Мэгги решила помолчать, проявив тем самым уважение к его горю, но он продолжал:

— Это дядя Чарлз привил мне любовь к чтению. Я… Внезапно он остановился, смутившись, видимо, от того, что позволил себе излишнюю откровенность.

Мэгги пожалела, что он замолчал: ей казалось, что перед ней начинала раскрываться истинная сущность лорда Рэмзи. Сделав вид, что не замечает его смущения, она оглядела библиотеку и произнесла:

— А меня к чтению приучил Джеральд. И мне кажется, это стало лучшим подарком, который он мне когда-либо сделал. Он любил повторять, что книги — это сокровища.

— И вы согласны с ним?

У Мэгги вырвался смешок.

— Ну конечно же. Книги способны унести тебя в далекие страны, заставить смеяться или плакать. Они могут поведать о мирах, в которых вы никогда бы не очутились в реальности. Книги прекрасны. Прекрасен сам их аромат.

И, повернувшись к полкам, Мэгги с наслаждением вдохнула окружавший ее воздух.

Джеймс не улыбался. Ему было над чем всерьез призадуматься. Он чувствовал, что эта женщина могла бы стать ему идеальной парой. И дело не в ее красоте — в мире множество прекрасных женщин, и многих из них ему доводилось встречать. Но ни одна из них не в силах была пленить его рассудок, тем более до такой степени. Сейчас же перед ним стояла умная женщина, страстно влюбленная как в свой собственный мир, так и в тот, что был создан ее любимыми писателями. На мгновение Джеймс представил себе их совместную жизнь: зимние вечера, которые они проводили бы перед полыхающим камином… Вот они читают вслух и вместе смеются над какой-нибудь нелепой фразой. А затем смех медленно стихает, и глаза их встречаются, отражая огонь камина. Он забирает у нее книгу и откладывает в сторону. Мэгги тянется за ней, и губы их смыкаются в поцелуе — страстном и пылком, как их общая любовь к литературе. Но дверь вдруг открывается, и объятия поспешно размыкаются. На пороге стоит лорд Гастингс.

— О, прости, милый, — с нежностью говорит Джеймсу воображаемая Мэгги. — Мне пора возвращаться к работе.

И Джеймс остается на софе, глядя вслед жене, которая уходит прочь, прильнув головой к плечу другого мужчины.

Слабо застонав, Джеймс прикрыл глаза, прогоняя отвратительное видение. Женщина, познавшая те стороны жизни, которые познала Мэгги — может ли принадлежать одному человеку?

— Вы что-то сказали, милорд?

Джеймс открыл глаза как раз в тот момент, когда Мэгги вновь обернулась к нему. При этом она опустила руки и нечаянно задела уголок книги, которую он только что положил на край стола. В результате книга оказалась на полу уже повторно.

— Простите, я не хотела…

Голос ее прервался. Оба одновременно нагнулись, чтобы поднять книгу с пола, и мгновение спустя уже сидели на корточках, глядя друг на друга и держась за упавший том — каждый со своего края. Как и в его видении, глаза их встретились, и на секунду Джеймсу почудилось, что в зрачках Мэгги полыхает яркий огонь. И каким-то образом он знал, что его глаза тоже пылают. Они вместе поднялись, не отпуская книги, будто она была неким связующим звеном между ними.

Джеймс почувствовал, что склоняется к ней, безропотно повинуясь инстинкту. Он заметил, что и ее дыхание участилось и она тоже, сама того не осознавая, тянется к нему. Его губы уже ощущали мягкую нежность ее дыхания. Мэгги опустила веки, губы ее приоткрылись, и Джеймс неминуемо поцеловал бы их, но тут раздался тихий скрежет дверной ручки, что заставило его резко обернуться.

Никого не было. Никто, в том числе и лорд Гастингс, не ждал у входа с целью увести Мэгги. Должно быть, звук раздался где-то в коридоре. Однако и этого хватило, чтобы вернуть Джеймсу способность думать и привести его в чувство.

Выпрямившись и сделав шаг назад, он громко откашлялся и повернулся, чтобы снова положить книгу на стол. Рэмзи украдкой взглянул на Мэгги — она была смущена и густо покраснела, затем принялся деловито оглядываться, будто что-то искал. Сунув руку в карман, он извлек оттуда листок бумаги со своими набросками и снова повернулся к ней. Отступив еще на шаг, лорд Рэмзи сказал:

— Мне кажется, если вы не желаете уезжать из Лондона и продавать дом своего брата, то можно было бы просто закрыть половину дома, распустив при этом часть слуг. И тогда вам вполне будет хватать на достойную жизнь.

Слова его были встречены молчанием, однако он терпеливо ждал, пока она придет в себя.

Мэгги наконец заговорила, но голос ее звучал подавленно:

— Исключено. Я не выброшу на улицу слуг, которые верой и правдой служили моей семье долгие годы. Тем более если я могу себе позволить оставить их, немного поработав. Боюсь, вам придется придумать что-нибудь другое, милорд.

В наступившей затем тишине Джеймс размышлял над ее ответом. Он еще не решил, что ей возразить, когда очередной скрежет дверной ручки заставил его обернуться: Мэгги покинула библиотеку. Он остался один. С облегчением вздохнув, Джеймс, переводя дух, опустился в ближайшее кресло.

Игнорировать тот факт, что Мэгги стала для него серьезной проблемой, он уже не мог. Похищая ее из борделя Дюбарри, Джеймс был уверен, что без труда сумеет найти достойную замену ее нынешнему образу жизни. Однако теперь, анализируя ситуацию, он приходил к выводу, что все больше уподобляется писателю, перед которым лежит чистый лист и который должен описать человеческую судьбу. К сожалению, в этом жестоком, сугубо мужском мире у женщин имелось мало возможностей прийти к богатству и благосостоянию — чаще всего они просто выходили замуж по расчету.

«И это тоже вариант», — заметил он про себя. Прежнее занятие Мэгги до сих пор является тайной — и никто не узнает об этом, если сам он будет молчать. Так что Мэгги еще вполне может выйти замуж. Но в то же время Джеймс гнал от себя мысль о ее замужестве. Он просто не мог представить себе ее венчание с кем-то из так называемых «достойных джентльменов». А если уж совсем не кривить душой — он не желал представлять себе, что она разделит ложе с одним из них… Опять…

Куда больше ему импонировали помыслы о том, чтобы самому разделить ложе с Мэгги. И мысли эти с пугающим постоянством преследовали его с того момента, как он привез ее сюда. Каждый раз, стоило ему отвлечься от своих раздумий о всевозможных вариантах ее дальнейшей карьеры, и ему тут же представлялась она в том красном платье, творящая одно из тех безумств, о которых шепнула ему на ухо девушка из заведения Дюбарри. А это ему безумно мешало. Мешало сконцентрироваться на главном, вносило путаницу в мысли. Бывали минуты, когда ему казалось, что он просто сходит с ума.

Джеймсу все труднее удавалось сдерживать свое физическое влечение к Мэгги. Более того — его рассудок все больше подчинялся физиологии. Мужчину, который так гордился способностью контролировать себя и который больше тридцати лет прожил исключительно рассудком — время от времени позволяя себе отвлечься на случайную интрижку, — все происходившее с ним едва ли могло не смущать.

Джеймсу еще в юности пришлось узнать, что любовь несет с собой и боль возможной его утраты. А посему он прилагал максимум усилий к тому, чтобы избегать столь губительных для себя чувств. Предпочитал любви привязанность и доверие, а истинной страсти — мимолетное увлечение. К сожалению, Мэгги пробуждала в нем чувства совсем иного характера, и он боялся, что противостоять им долго он не сможет. Вот в чем действительно заключалась проблема. Поцелуй он ее сейчас — и, вероятнее всего, дело не окончилось бы простым поцелуем… или пусть даже не простым, но одним. Уже в тот момент, когда он начал склоняться к ней, он почувствовал необузданное желание повалить ее на пол библиотеки и…

Ощутив, что его природные инстинкты вновь пробуждаются и дают о себе знать, Джеймс постарался отогнать неотвязные мысли и закрыл глаза. Да, проблема есть, и довольно серьезная — эта женщина сводит его с ума. Свойственные ему рассудительность и благоразумие тают как лед рядом с едва преодолимой и почти постоянной эрекцией.

В безнадежном отчаянии Джеймс стал думать, как же ему быть дальше. Первым делом возникла мысль — избегать своей подопечной. Но он ее тут же отверг. Избегать ее, конечно же, мог, но вряд ли это могло ему помочь. Ее отсутствие казалось вовсе не обязательным, чтобы возбудить его безумные фантазии. Джеймсу вполне хватало одной мысли о ней — а думал он о Мэгги постоянно. Возможно, ему просто стоит выработать иммунитет против нее? Отвести ее наверх, в спальню, и совокупиться с ней, потом еще раз, и еще, и еще… До тех пор, пока он не охладеет к этой женщине.

«А вот эта идея уже имеет право на существование», — решил он, и все его тело как будто согласилось с ним.

Поморщившись, Джеймс встал и направился к выходу. Ему нужно было пройтись и все хорошенько обдумать. В присутствии этой женщины он не мог сосредоточиться. Единственно возможным выходом для него было уйти, чтобы потом вернуться с уже готовым решением. Это не означало, что он отказался от варианта сделать Мэгги своей любовницей. Собственно говоря, чем больше Джеймс об этом думал, тем больше ему нравилась эта мысль. К сожалению, пойти на это не позволяла его честь.

«Роберт», — решил он наконец, выходя в холл. Он навестит своего друга и соседа. Возможно, тот сможет ему что-либо подсказать. Во время войны лорд Маллин проявил себя прекрасным стратегом; возможно, и в этой битве он сможет ему помочь. По крайней мере Джеймс на это надеялся.

— Полагаю, ты предложил ей продать…

— Продать городской дом и купить домик в провинции, — кивнул Джеймс, подтвердив мысль своего друга. — Да, естественно, это было моим первым предложением.

— И ей оно не пришлось по душе?

— Она отказалась, что меня не удивило.

Джеймс нервно мерил шагами кабинет своего друга. Лорд Маллин тепло его встретил и с готовностью согласился помочь Джеймсу. Теперь они думали вместе.

— Ну а что, если прикрыть часть дома и соответственно распустить часть прислуги? — спросил Роберт.

— Это мое второе предложение, — сухо заметил Джеймс. — Отвергнуто столь же категорично, как и первое.

— Хм. — Его собеседник нахмурился. — Не понимаю, почему она отказывается. Зачем ей одной столько комнат? И зачем столько слуг?

— Ты, кажется, забыл, Роберт. Она не хочет оставлять без крова людей, которые долгие годы преданно служили ее семье, — раздраженно напомнил Джеймс, и лорд Маллин, слегка зевнув, тряхнул головой.

— Ну что ж, — немного подумав, заговорил он. — Похоже, она страдает тем же, чем и большинство женщин: излишней чувствительностью, которая зачастую служит серьезной помехой.

— Излишней чувствительностью?! — изумленно посмотрел на него Джеймс. — Вместо того чтобы распустить ненужных ей слуг, эта особа предпочла переспать с половиной Лондона! Это нечто иное, чем просто излишняя чувствительность. Скорее напоминает врожденное полоумие.

— Ну уж, наверное, не с половиной Лондона, — с улыбкой заметил лорд Маллин. — Половина Лондона состоит из женщин, и только другая половина — мужчины. А поскольку ни со мной, ни с тобой она переспать еще не успела, нетрудно догадаться, что всю половину ей охватить до сих пор не удалось. Возможно, она переспала с половиной этой половины. Да, точно. Скорее всего речь идет именно о четверти нашего населения.

— Мне вовсе не смешно, Роберт, — мрачно изрек Джеймс.

— Прости. Мне просто хотелось поднять тебе настроение.

Роберт пожал плечами, а Джеймс заметил:

— Мне требуется решение вопроса.

Он снова принялся расхаживать по комнате.

— Какие еще есть варианты? — рассуждал Роберт. — Кендрикс упоминал, что ищет няню. Возможно…

Джеймс в ужасе уставился на собеседника:

— Уж не предлагаешь ли ты устроить ее на должность, где она будет иметь дело с детьми?!

— Ах, конечно. Я понимаю, о чем ты, — поморщился лорд Маллин.

— Кроме того, Кендриксы на данный момент — замечательная, счастливая пара. Присутствие Мэгги в их доме положит этому конец в течение недели.

Роберт сдвинул брови:

— В этом я не уверен. Может, она и куртизанка, но не означает же это, что она станет разрушать счастливую семью.

— Ей и пробовать не придется. Самого ее присутствия будет достаточно, как Адаму райского дерева.

Глаза лорда Маллина расширились, а с губ слетел легкий смешок:

— О, подвергать сомнению ее шарм я не стану. Но Кендрикс буквально носит свою жену на руках. И я не думаю…

— Может, и носит, — согласился Джеймс. — Однако будь уверен: одна неделя с Мэгги — и его ослепит необузданная страсть.

— Необузданная страсть? — с сомнением повторил Роберт. — Она, конечно, женщина яркая, но…

— Яркая? — вновь перебил Джеймс. — Да эта женщина само искушение во плоти!

Роберт поджал губы. В памяти всплыла картина — грязная, растрепанная и промокшая Мэгги выходит из леса. Затем последовало уже куда более приятное воспоминание о том, как она вновь предстала перед ними после ванны. Да, без сомнения, она очень мила. Но все же лорд Маллин не понимал испытываемого его другом волнения.

— У нее красивые глаза, — наконец согласился он, и Джеймс нервно воскликнул:

— Глаза? Забудь ты о ее глазах! У нее самое великолепное тело, которое я когда-либо видел! Эта женщина идеальна! О нет, Кендрикс не устоит перед ней! То есть поначалу он, возможно, едва ее заметит. Но затем начнет ощущать ее аромат, безошибочно определять, когда она входит или выходит из комнаты, как она порхает вокруг него, постепенно сводя его с ума… А потом уже одного упоминания о ней, одной лишь попытки задуматься над тем, что ему делать с этой женщиной, будет достаточно, чтобы она явилась ему в образе Афродиты, с полными, сочными губами, таинственными глазами, под красной маской, с гладкой молочной кожей, одетая в свое прозрачное шелковое платье, и красновато-коричневые соски будут проглядывать сквозь тонкую дымку материи…

— Красновато-коричневые соски?!

Джеймс осекся и два раза моргнул — голос Роберта вернул его к реальности. О чем он тут вообще говорил? Боже всемогущий! Эта женщина и впрямь сводила его с ума! Он перестал измерять шагами кабинет Роберта и рухнул в кресло.

— О каком таком прозрачном платье ты говоришь? И какого дьявола ты делал там у себя в Рэмзи с сестрой Джеральда? Ради всего святого, Джеймс! Ты должен перевоспитать девчонку, а не…

— Ничего. Я ничего с ней не сделал. — Джеймс кисло взглянул на приятеля. — И не надо сразу думать обо мне плохо, Роберт.

— Но тогда объясни, что это за болтовня про идеальное тело и прозрачное платье?

Джеймс тоскливо пожал плечами:

— Когда мы выкрали ее из борделя, на ней было надето прозрачное красное платье, — объяснил он и, резко оборвав себя, раздраженно отмахнулся: — Но хватит об этом! Я пришел к тебе в надежде, что ты сможешь дать мне дельный совет.

— Да, да, конечно. Постараюсь не обмануть твоих ожиданий, — заверил его Роберт, но тон, каким это было сказано, подготовил Джеймса к тому, что ему предстою выслушать очередную колкость.

— Я долго ломал себе голову, но так почти ничего и не придумал, — сказал он.

— Немудрено, учитывая сделанные тобою концы между городом и поместьем.

— Все, что мне удалось придумать, это те два варианта, которые назвал ты сам. Те, которые Мэгги отвергла при первой же нашей беседе. Идея устроить ее няней в какую-нибудь семью была бы недурна, но могу ли я, находясь в здравом уме и твердой памяти, порекомендовать ее кому-либо из своих знакомых?

— Нет, пожалуй, не можешь, — согласился Роберт. — Да и неизвестно, согласится ли она на подобный вариант.

— Это, конечно, тоже. Лично я в этом сомневаюсь.

— Хм.

Они помолчали, затем лорд Маллин спросил:

— Кем еще может стать женщина?

— Вариантов мало, — проворчал Джеймс. — И мой долг — найти самый лучший. Но ни при каких обстоятельствах я не позволю ей вернуться к Дюбарри.

— Нет, конечно же, нет, — кивнул Роберт.

— Так ты понимаешь, в каком я положении?

— Еще бы!

— Именно поэтому я решил поразмыслить над еще одним вариантом, — неохотно сообщил Джеймс. Убедившись, что Роберт слушает его с интересом и вежливым любопытством, Джеймс осторожно и неуверенно продолжил. — Это имеет кое-что общее с ее предыдущей работой, однако репутация ее не будет подвержена столь ужасной опасности.

— Кое-что общее с предыдущей, работой? — нахмурился Роберт, а затем глаза его расширились едва ли не до размера корабельных иллюминаторов. — Постой-ка, приятель! Уж не решил ли ты сделать ее своей любовницей?!

— Ну уж, во всяком случае, в этом было бы куда больше благочестия, нежели в работе у Дюбарри, — защищался Джеймс. — Кроме того, нельзя же позволить ее чудесному таланту пропасть втуне. Ты и сам слышал, что ее работа ей нравится.

— Святые угодники, Джеймс! — Роберт громко топнул ногой. — Вряд ли такое можно назвать достойным путем к перевоспитанию! Ведь это почти то же самое!

— Это не то же самое! И рисковать она будет гораздо меньше. Никаких волнений или боязни, что ее кто-нибудь узнает.

— Конечно, просто все будут знать, что она твоя любовница, — провозгласил Маллин. Вы могли бы держать все в тайне.

— В тайне? Джеймс, послушай, что ты говоришь! Дружище, подумай о Джеральде!

Джеймс пристыжено умолк. Джеральд и его милые истории о его милой сестре. Его маленькой Мэгги, с острым умом и прелестным личиком. «Джеральд не упомянул лишь о том, каким божественным телом она обладает», — с горечью подумал Джеймс. Возможно, он хотел подготовить Джеймса к…

— Джеральд спас тебе жизнь.

Джеймс нахмурился, услышав эти слова. Ему вовсе не нужно было напоминать, чем он обязан Уэнтуорту.

— Сомневаюсь, что он мечтал о том, чтобы его сестра стала твоей любовницей.

— Даже ради того, чтобы выбраться из борделя Дюбарри? — спросил Джеймс.

— Конечно же, нет, — твердо ответил Роберт. — Подумай хорошенько, Рэмзи. Ты должен найти решение этой проблемы, а не стать ее частью.

Джеймс согласно кивнул, затем посмотрел на Маллина:

— Раз так, надеюсь, ты посоветуешь мне что-то, потому что лично я ума не приложу, что мне делать с этой женщиной. Все, о чем я способен думать, когда она рядом, это…

— Ее красновато-коричневые соски? — с сухой иронией вставил лорд Маллин. — Полагаю, этот вопрос мне следует рассмотреть особенно тщательно.

Джеймс только застонал, но Роберт его пессимизма предпочел не заметить.

— Я придумаю что-нибудь. И все же твой повышенный интерес к этой девушке весьма меня беспокоит. Потому мне кажется, тебе по возможности следует избегать общения с ней. Собственно говоря, почему бы тебе не остаться на ужин? Пожалуй, немного времени, проведенного вдали от нее, позволит тебе трезво взглянуть на вещи. Джеймс неуверенно помялся, но затем согласно кивнул. По крайней мере это лучше, чем сидеть и смотреть на Маргарет с вожделением какого-нибудь влюбленного щенка.

Глава 7

Мэгги задумчиво осматривала сад. День выдался теплый и ясный. Солнце ярко озаряло растущие вдоль аллеи разноцветные розы, но Мэгги не замечала их, размышляя о хозяине этого дома. Все упорнее она возвращалась к идее повторного побега, и все чаще ей казалось, что идея эта вовсе не лишена смысла.

Невероятно утомившись после разговора в библиотеке, Мэгги попросила, чтобы ленч ей подали в комнату. Она хотела избежать еще одной утомительной беседы. К ужину она, правда, успела отдохнуть и пребывала во всеоружии, однако этот негодный человек нарушил все ее планы, не появившись за столом. Она отужинала в одиночестве — если, конечно, так можно выразиться, когда тебя окружает армия слуг, — и ощутила некоторую тревогу, обнаружив, что ей недостает этого высокомерного франта. Попытки убедить себя в том, что вызвано это исключительно чрезмерной скукой, успехом не увенчались.

Когда же нынче утром Энни сообщила ей, что лорд Рэмзи не появится и к завтраку, сердце ее упало, так что Мэгги даже разозлилась на себя. Девушка пояснила, что «его светлость вчера очень поздно вернулись от лорда Маллина». Это было все, что сказала служанка, но по ее неодобрительному взгляду Мэгги поняла, что лорд вернулся в хорошем подпитии. Причина отсутствия, таким образом, была вполне уважительной и не требовала дальнейших разъяснений.

Необъяснимыми, однако, оставались те смутные чувства, которые она испытывала к своему похитителю. Мэгги никак не могла в них разобраться. Джеймс Хатлдон казался ей невыносимым, высокомерным типом. Но, несомненно, он привлекательный мужчина, и общение с ним нельзя назвать безынтересным. Каждый раз, приближаясь к нему, Мэгги чувствовала себя так, словно вновь шла по выступу за окном, как во время своих злоключений на журналистском поприще. У нее складывалось впечатление, будто его близость таит в себе новую опасность, будоражащий нервы риск. Отсюда напрашивался вывод, что профессия, возможно, начинала оказывать на нее дурное влияние: ей стало нравиться рисковать.

Этим утром Мэгги поймала себя на том, что расспрашивает Энни о лорде Рэмзи, пока девушка расчесывала ей волосы. К большому своему облегчению, она выяснила, что хозяин поместья никогда не был женат. Он старший ребенок в семье. Его младшая сестра София вышла замуж за лорда Прескотта двумя годами раньше. Родители их без вести пропали в море, когда они с сестрой были еще детьми, а потому они оказались на попечении тети и дяди. Пока Джеймс воевал, однажды ночью его дядя умер во сне, однако тетка, леди Барлоу, жила и здравствовала по сей день.

Это все, что удалось Мэгги вытянуть из служанки. Неприятие и смущение вызывал в ней тот факт, что непонятное чувство заставляло ее задавать вопросы. Она ведь вовсе не собиралась симпатизировать лорду Рэмзи. Возможно, если бы он относился к ее профессии с меньшей резкостью и скептицизмом, не являлся столь ярым приверженцем традиционных, консервативных взглядов, она и могла бы проникнуться к нему некоторой симпатией. Однако заводить дружбу с человеком, который смотрел на нее свысока, презирая уже за то, что она зарабатывает себе на пропитание, она не намеревалась категорически. А потому Мэгги сомневалась, что после того, как ей удастся наконец убедить Джеймса Хатлдона в нецелесообразности его вмешательства в ее жизнь, ей когда-либо еще придется встретиться с ним. Они вращались в разных кругах общества: во всяком случае, ее теперешнее финансовое положение не позволяло ей вести одинаковый с лордом Рэмзи образ жизни.

Мэгги отнюдь не принадлежала к тому сорту людей, что увивались за вещами, которых не могли себе позволить, так что с лордом Рэмзи у нее ничего общего быть не могло — в этом она убеждала себя на протяжении всего завтрака. И именно об этом она напоминала себе теперь, гуляя по саду Рэмзи. Она достаточно разумный человек, чтобы соблюдать все надлежащие рамки приличия.

Все, что ей нужно теперь, — это убедить лорда Рэмзи, чтобы он отпустил ее домой и она могла вернуться к своей обычной, размеренной жизни.

— Не соблаговолит ли милорд приступить к завтраку? Джеймс, не останавливаясь, отмахнулся от Уэбстера, продолжая свой путь по холлу в сторону выхода, и задержался лишь затем, чтобы взять с вешалки свою шляпу и накидку. Не голод терзал его этим утром. Что ему действительно, сейчас требовалось — это немного свежего воздуха, дабы проветрить свой бедный мозг. Кроме того, прогулка явилась бы хорошим поводом избежать лишней встречи с его злополучной гостьей. По крайней мере до тех пор, пока лорда Маллина не озарит обещанная им идея.

Мало что запомнилось Джеймсу из их долгого стратегического совещания, последовавшего за чудесным ужином, сервированным слугами Роберта. В основном он вспоминал портвейн лорда Маллина — по-прежнему один из лучших в Англии. К сожалению, именно он явился причиной его дурного самочувствия следующим утром. А дурное самочувствие, в свою очередь, востребовало немедленной прогулки по саду. Во-первых, для того, чтобы как следует проветриться, а во-вторых, чтобы избежать встречи с леди Маргарет хотя бы до того, как он наберется сил.

«Кроме того, — решил Джеймс, — нужно постоянно думать о Джеральде». Мысль о друге хоть как-то удержит его в узде и не даст сойти с ума от этой девицы. Решив, что стратегия выбрана им верно, он довольно кивнул самому себе и поднял голову — как раз вовремя, чтобы не врезаться в спину той самой женщины, общения с которой он так усердно старался избегать.

«Проклятие», — мелькнула в его сознании беспомощная мысль, когда она удивленно обернулась.

Следующей его мыслью было то, что необходимо сохранять хладнокровие. Сейчас светлый, яркий день. Они в саду, перед домом. Все, что нужно, — это думать о Джеральде, тогда он, несомненно, сможет держать себя в руках. Джеймс никогда прежде не позволял природному инстинкту взять верх над своим разумом, почему же должно все измениться? И все же Джеймсу отчего-то казалось, что теперь, когда он признался себе в обуревавших его сладострастных желаниях, справляться с ними ему будет еще труднее.

«Дело в отсутствии того барьера, который могли бы воздвигнуть между нами чистота и невинность этой девушки», — закрадывались в голову мрачные, ниспосланные ему некой темной стороной его сознания мысли, и сопротивление Джеймса мгновенно ослабевало. А как прелестна была Мэгги в этом изящном белом платье, которое, как нарочно, придавало ее внешности еще больше детской невинности. Оно едва не заставило Джеймса забыть о том, во что она была одета той ночью в публичном доме; ее волосы тогда не были собраны и приподняты на затылке, а беспорядочно падали на плечи, словно золотая россыпь. Тогда она будто недавно поднялась с постели — что, несомненно, соответствовало действительности, — и казалось, кожа ее слабо блестит, просвечивая сквозь тонкую красную материю этого…

«Я ведь собирался не думать о подобных вещах, — напомнил себе Джеймс. — Я не буду думать о них!»

Мэгги была, мягко говоря, смущена, когда объект ее размышлений неожиданно возник перед нею, будто материализовавшись из ее сознания. Сделав глубокий вдох, она расправила плечи, готовясь к продолжению прерванной ими дискуссии. В том, что продолжение это последует, она не сомневалась ни секунды, ибо уже успела заметить, что в вопросы устройства ее жизни этот человек вгрызался с яростью собаки, которой досталась сахарная кость. Поглядев на проявления его «заботы» о ней, сторонний наблюдатель мог бы вообразить, будто она занимается проституцией. Так или иначе, невзирая на то влечение, что она к нему испытывала — а может, именно поэтому, — Мэгги пребывала в решимости именно сегодня убедить его отвезти ее домой, где она смогла бы спокойно вернуться к прежней жизни.

Мэгги открыла было рот с намерением поприветствовать Джеймса, однако ей пришлось промолчать, ибо она заметила, как именно на нее смотрит Рэмзи. Выражение его лица показалось ей более чем странным. От этого взгляда девушке в изящном белом платье стало не по себе. Наконец он, похоже, сообразил, что неприлично так таращиться на женщину. Выдавив из себя улыбку, он кашлянул и тихим голосом пожелал ей доброго утра.

Жестом предлагая пройтись, он пристроился рядом, и какое-то время они шли бок о бок в полной тишине. Наконец Джеймс нарушил молчание.

— Прохладный день, — пробормотал он.

Мэгги почувствовала облегчение. Если речь зашла о погоде, возможно, им удастся избежать жарких дискуссий. Она натянуто улыбнулась и кивнула:

— Вы правы, милорд, довольно свежо. Только что погода казалась чудесной, но сейчас солнце ушло за облака, и стало немного прохладно.

Правдивость этих слов не подлежала сомнению. Солнце скрылось за большим густым облаком, и без его света сразу похолодало на несколько градусов. Мэгги тут же пожалела, что не взяла накидку, которую Энни предлагала ей для прогулки. Она приняла лишь шляпу и перчатки, посчитав, что в накидке ей в такую солнечную и теплую погоду будет слишком жарко. Но ведь не навсегда же исчезло солнце!

— Хм.

Этот звук привлек внимание Мэгги и заставил ее вновь посмотреть на хозяина поместья. Она заметила беспокойство на его лице и улыбнулась уголком рта. Похоже, кроме как о погоде, лорд Рэмзи этим утром не был способен говорить ни о чем. Сие открытие показалось ей забавным. Оба опять замолчали. Сложив руки на груди, Мэгги поежилась, стараясь отогнать от себя утренний холодок. Движение это было неосознанным, и спохватилась она лишь в тот момент, когда лорд Рэмзи снял с себя накидку и аккуратно водрузил ей на плечи.

Мэгги смущенно приняла ее. Затем она предложила вернуться в дом, и он молча согласился, взяв ее под руку. Они почти уже подошли к застекленным дверям библиотеки, когда лорд Рэмзи снова заговорил, и на этот раз исторгал из себя слова так, будто не мог дольше держать их в себе:

— Как вы можете это выдерживать?

— Выдерживать что, милорд/ — не поняла она.

— То, что вы делаете, — пояснил он. — Как вы это выносите!

Изумлению Мэгги не было предела. Ее поразило его откровенное негодование, боль, едва ли не отчаяние. И он ожидал от нее ответа. Неужели ему действительно настолько претило то, чем она занималась? Она с досадой подумала: «Что, интересно, говорят маленьким лордам о женщинах? Почему лорда Рэмзи так терзает то обстоятельство, что я писала статьи для „Дейли экспресс“?»

Усилием воли Мэгги постаралась подавить в себе раздражение. В конце концов высший свет был бы шокирован, даже узнав, что подобный «мусор» пишет аристократ-мужчина. Поэтому сам факт, что его писала женщина, судя по всему, не мог не повергнуть в ужас общество. Смирившись с этой мыслью, Мэгги вздохнула и продолжила путь дому. Выходила она через гостиную — Джеймс же вел ее к библиотеке, что было ближе и удобнее.

— Я выношу это потому, что мне это нравится, — ответила она.

— Вам это нравится, — повторил он, и счастливым его голос назвать было нельзя.

Мэгги снова остановилась и посмотрела ему в лицо. Лорд Рэмзи тоже остановился. Выглядел он просто несчастным. Нет, вот это уж, , пожалуй, слишком — его реакция, по ее мнению, была, мягко говоря, преувеличенной. Мэгги помрачнела и повернулась к невысоким ступеням, ведущим в библиотеку.

— Да. Мне это нравится, — сердито подчеркнула она.

Раздвинув двери с куда большим усилием, чем требовалось, она вошла внутрь и направилась к письменному столу Джеймса. Затем обернулась и увидела, что он входит следом за ней с застывшей на лице гримасой отвращения. Мэгги горделиво вздернула подбородок, глядя ему прямо в глаза:

— Я всегда отличалась любознательностью, и профессия моя мне интересна.

Лорд Рэмзи с изумлением продолжал молча взирать на нее. Мэгги поджала губы. Она готова была поставить все заработанные последней статьей деньги на то, что он с удовольствием проводил время за теми занятиями, которые Кларк описывал в своих статьях. Однако если женщина открыто признавала, что подобные авантюры нравятся ей, то это, в его представлении, уже не лезло ни в какие ворота. Лицемер!

— Ах, да прекратите же хмуриться, милорд, — рассмеялась она, стягивая перчатки. — Я слышала множество пуританских высказываний на этот счет, но ни на пуританина, ни на скромника вы не похожи. Уж не желаете ли вы убедить меня в том, что сами никогда не проявляли любопытства к подобным вещам? Что втайне не получали удовольствия…

— Я этого не отрицаю, — перебил ее Джеймс, не желая выслушивать подробности того, чем именно Мэгги занималась в борделе. Его и так уже в достаточной степени возбудила их непринужденная дискуссия; и если она теперь еще станет в деталях описывать те вещи, которые доставляли ей столько радости, он просто…

Взгляд Джеймса скользнул по тонкому белому платью, частично скрываемому его накидкой. Его сестра выглядела в нем достаточно скромно, тогда как гостья казалась в нем Джеймсу грациозной и соблазнительной. А может, дело тут еще в том, какой она запомнилась ему с ночи похищения. Трудно было забыть ее, столь прекрасную, лежавшую у него на руках… в полумраке кареты. Невинное лицо Маргарет с растрепанными шелковистыми волосами было таким соблазнительным под красной маской. Ее пухлые, сочные губы словно жаждали поцелуя. Все обычные наряды, которые носила эта женщина, лишь намекали на ее скрытые достоинства, однако перед глазами Джеймса снова и снова возникал тот, первоначальный образ, увиденный им.

Почувствовав сильное возбуждение, он процедил сквозь зубы:

— Я понимаю, что от подобных занятий можно получить массу удовольствия, но…

— Ну вот видите!

Мэгги положила перчатки на стол и, повернувшись к лорду Рэмзи, одарила его приветливой улыбкой, явно обрадованная тем, что ей удалось добиться от него этого признания.

— Нет ничего постыдного в том, что вы признали это, милорд, — ласково продолжала она, повернувшись и обходя стол. — Моему брату это тоже очень нравилось. И вообще мне начинает казаться, что авантюризм заложен в генах членов нашей семьи. Джеральд от всего этого был просто без ума, уверяю вас.

Джеймс едва не онемел от потрясения и осторожно спросил:

— Вы имеете в виду, от этого борделя?

— Как вам сказать… Откровенно говоря, с мадам Дюбарри они были добрыми приятелями, — призналась Мэгги. — Собственно, через него мы с ней и познакомились.

— Через Джеральда? — в ужасе переспросил Джеймс, обходя стол следом за ней.

Мэгги повернулась и с удивлением обнаружила, что он стоит прямо у нее за спиной. Она прищурилась:

— Ну да. Не напрямую, понимаете? Но она пришла проведать меня, когда Джеральд умер. Они с ней были большими друзьями, и она…

— Пригласила вас в публичный дом?

— Нет…

Тут Мэгги осеклась, ибо взгляд ее привлекли губы Джеймса. Он ощутил этот взгляд. Оба они стояли, придвинувшись друг к другу почти вплотную, и Джеймс вдруг понял, что едва не наваливается на нее сверху, заставляя едва заметно прогибаться назад. Однако справиться с собой он был не в силах. Дыхание Мэгги участилось, а грудь вздымалась и опускалась. Губы ее раскрылись, и Джеймс едва сдержал стон, увидев, как она проводит по ним своим язычком. Жест этот казался абсолютно бессознательным, однако зная, чем она занималась, Джеймс с трудом мог в это поверить. Она была опытной соблазнительницей, и он был уверен, что соблазнить его ей не составит никакого труда.

— Хм. — Мэгги внезапно тряхнула головой, будто желая привести себя в чувство. Потом сказала: — Нет, она не предлагала мне посетить бордель. Она считала, что это может мне навредить.

— А эта женщина, похоже, умнее, чем я поначалу думал, — пробормотал Джеймс. Напряжение между ними начинало спадать.

Мэгги закатила глаза, затем продолжала:

— Но я заверила ее, что все будет в порядке. Что я буду одета так, что останусь не узнанной.

— Но все вышло немного иначе, — вставил Джеймс.

— Да, но что с того? Время от времени случаются и промахи, — признала она, ничуть при этом не смутившись.

Сделав глубокий вдох, Мэгги заставила себя улыбнуться, затем, неопределенно пожав плечами, подняла руки, чтобы снять с головы глупую маленькую шляпку, подобранную под цвет ее платья.

Лорд. Рэмзи продолжал стоять как вкопанный. Он стоял невероятно близко от Мэгги, явно не выказывая ни малейшего желания отойти.

— И это все, что вы можете мне сказать? Вам даже не стыдно?

Услышав этот вопрос, Мэгги замерла с уже приподнятой шляпкой:

— Почему мне должно быть стыдно? Конечно, я знаю, что высший свет с пренебрежением относится к тем кто зарабатывает себе на жизнь. Однако очень часто и многие из этих людей попадают в такие ситуации, когда им приходится работать. И я уверена, что они не всегда думают о том, что будет с их слугами. Кстати, я знаю — мой брат не стыдился бы за меня. Думаю, единственной причиной, по которой он скрывал свою тайну, было его желание уберечь меня от лишних волнений.

Лорд Рэмзи в раздражении пропустил ее комментарий мимо ушей, снял с головы шляпу и положил ее на стол за спиной Мэгги.

— С мужчинами это немного иначе, — возразил он.

— Вот как? — лукаво переспросила Мэгги, опустив руки и сжимая шляпку в ладонях. — Почему же? — Рэмзи хмурился все сильнее, но она продолжала, невзирая на его недовольство: — Вы разочаровываете меня, милорд. Не думала, что вы такой. Вы, оказывается, ставите для мужчин и женщин разные планки? А мне вы казались интеллигентным человеком.

Этот упрек смутил его, и Мэгги с удовлетворением отмстила это. Джеймс покачал головой:

— Простите, Маргарет, но мне с трудом верится, что в борделе вам действительно могло понравиться.

Мэгги удивленно затаила дыхание. Впервые лорд Рэмзи назвал ее просто по имени, и его тон можно было назвать почти нежным. Закусив губу, она задумалась.

— Нет, конечно, нет. То есть, может, мне и понравилось — поначалу. Но под конец я уже только и думала о том, как бы поскорее оттуда выбраться.

Изумлению, которое охватило Джеймса, стоило ему услышать это признание Мэгги, не было предела. Он поднял руку, и тут изумилась уже она — изумилась той невероятной нежности, с которой он провел по ее щеке своим жестким, мозолистым пальцем.

— И вот теперь вы выбрались.

— Да.

Мэгги нервно сглотнула. Она видела лишь его губы. Видела, как они приближались. Он поцелует ее. Но нет, она должна его остановить. Как истинная леди, она Обязана остановить его. Но ей не хотелось этого делать. Наверное, все дело в ее проклятом любопытстве — желании узнать, каково это, когда тебя целует такой мужчина, как лорд Рэмзи. Будет ли его поцелуй таким же мягким и влажным, как похотливый и якобы дружеский поцелуй пастора Френсиса? Уж наверное, нет. Наверняка он будет совсем иным. Скорее всего он не наведет ее на мысли о том, как бы поскорее выпроводить из дома этого человека, но притом не ранить его чувства. Нет, этого поцелуя она ожидала. Ожидала с нетерпением. Дыхание ее участилось, стало прерывистым. Она была готова к нему, и когда заметила промелькнувшую на лице Джеймса неуверенность, взяла инициативу в свои руки. Приподнявшись на цыпочках, Мэгги коснулась своими губами его губ.

О-о! Сердце в ее груди стучало как ненормальное! Тело содрогнулось от возбуждения при этом робком, неуверенном прикосновении. Затем уже он ответил ей поцелуем, издав нечто среднее между стоном и тихим проклятием. Он склонился над ней и стал пожирать ее уста, словно сочные, спелые плоды! Столько голодного рвения было в его поцелуе! Она увидела, что его глаза закрыты; затем руки его взмыли вверх и обхватили ее лицо. Губы Мэгги снова раскрылись, и она закрыла глаза — Да, так пастор Френсис целоваться не умел! Так чувственно, приятно, порочно и восхитительно! Стеная в объятиях лорда Рэмзи, Мэгги все сильнее прижималась к нему, уже не думая о шляпке, сминаемой их телами, в безумной жажде как можно крепче прижаться к его могучему торсу.

Рэмзи отпустил лицо Мэгги, и руки его скользнули вниз. Он взял ее за локти и обвел вокруг кресла так, что в результате она уперлась в его письменный стол; затем он снова заключил ее в объятия, прижимая к себе. Сквозь юбку обхватив ладонями ее таз, он подался вперед, и Мэгги содрогнулась, почувствовав его крепкую, горячую твердь. Впервые ею овладел страх. Ведь это она соблазнила его. Она желала этого поцелуя, но, ощутив, как Рэмзи возбужден, поняла, что играла с огнем.

Подняв руки, она нежно прижалась к нему грудью и отдела лицо в сторону, но лорд Рэмзи, похоже, не осознал, что таким образом она сделала попытку остановить это безумие. Наоборот — стоило ей немного отодвинуться, он открыл глаза и склонился к ее груди.

Мэгги полуосознанно забормотала бессвязные извинения. Но губы не слушались ее. Лишь тихий стон вылетел из них, когда Джеймс сорвал с нее накидку и прильнул устами к ее шее. Она чувствовала его губы и язык на своей страждущей, горящей коже. Чувствовала, как они устремились вниз к ее возбужденным, упругим грудям, исследуя шелковистую ложбинку между ними. Вскоре одна из грудей была высвобождена им из платья, и он склонился над се нежным, затвердевшим соском. Каскад пламенных, неведомых ей доселе ощущений заполнил Мэгги, поднимаясь откуда-то из области живота.

Тяжело дыша, Мэгги инстинктивно выгнула спину, освобождая Джеймсу пространство для действий и что есть сил прижимаясь к нему. Она выпустила шляпку — теперь единственным, что удерживало головной убор от падения, были их тела — и завела руки назад, упершись ими в стол. Пальцами она нащупала что-то теплое и влажное, но ей было уже все равно, ибо страсть безраздельно овладела ею. Мэгги откинула голову назад, и стоны наслаждения продолжали срываться с ее уст, пока Джеймс стягивал платье с ее плеч, так, чтобы высвободить вторую ее грудь. Ее он немедленно заключил в свою ладонь, после чего в дело иступили его большой и указательный пальцы, заменяя собой уже занятые губы и язык.

Страстно шепча что-то, что вполне могло означать «О Боже!», Мэгги опустила голову, посмотрела вниз и запустила ладони в его волосы, захватывая их с неосознанной силой и страстью.

Она хотела, чтобы он прекратил.

Она хотела, чтобы он продолжал.

Она хотела прервать нараставшее в ней безумие.

Она жаждала обещаемого им взрыва.

Рассудок ее помутился. Она не знала, что ей делать со всеми мыслями и желаниями, роившимися в ее голове. Она уже не знала, может ли вспомнить, где находится и кто она такая. Все, чем она была на данный момент, представляло собой лишь набор чувственных страстей. Мэгги даже толком не понимала, чего именно она хочет, знала лишь то, что не просто хочет этого, а неистово жаждет.

Рэмзи отпустил ее груди и подавил стон разочарования жарким поцелуем. В Мэгги не осталось былой неуверенности, и она стала отвечать ему с той же необузданностью, пылкостью и жадностью. Всасывая ртом его язык, она нежно ласкала его, слепо ухватившись свободной рукой за шейный платок Джеймса. Каким-то образом ей удалось его снять, она выронила его, и платок с мягким шелестом опустился на пол.

Мэгги принялась за его рубашку. Она жаждала провести руками по его обнаженной коже. То было безумное желание.

— Милорд, — начала она, но замолчала, когда Джеймс взял ее за руку. Мэгги хотела вырваться из его объятий и извиниться за непростительную ошибку, но уже не могла. Не похоже, чтобы он хотел этого.

— Джеймс, — взволнованно выпалил он. — Боже, Мэгги! Думаю, ты можешь называть меня просто Джеймс.

— Джеймс, — выдохнула она, еще крепче прижимаясь к нему.

— О Боже, Мэгги! Коснись меня! — воскликнул он. Затем припал губами к ее шее и продолжал целовать, облизывать и нежно покусывать ее кожу, тихо нашептывая ей страстные признания.

Мэгги сжала его плоть, стараясь побороть в себе боязливость и неуверенность.

— О Господи, как ты талантлива! — простонал он, двигаясь против ее руки.

Мэгги закусила губу. Рассудок ее постепенно прояснялся, а мысли приобретали все большую ясность. Она вовсе не чувствовала себя талантливой. Не чувствовала она и особого комфорта. Ей не следовало делать всего этого. Рэмзи вновь впился в ее рот поцелуем. Это заставило Мэгги мигом провалиться в пропасть желаний, и ноги ее стали ватными.

На этот раз поцелуй был еще более яростным и страстным, однако он отнюдь не утолил жажды желания. Пальцы Рэмзи стали нежно поглаживать внутреннюю сторону ее бедер, и Мэгги вскрикнула, когда они добрались до того самого влажного, возбужденного места. Затем она снова в отчаянии припала к его губам, судорожно сжимая ноги вокруг его нежной руки.

Все это Мэгги ощущала впервые в жизни. Никогда она не могла себе даже представить то море сокрушающего удовольствия, что доставлял ей Джеймс. Грудь ее тяжело вздымалась. Сознание было свободно от всего, кроме желания. Тело двигалось все быстрее и быстрее. Она будто превратилась во всадницу и объезжала эту прекрасную руку, которая обещала ей неземные наслаждения. А потом Джеймс нес испортил, заговорив. Он прервал их поцелуй, склонился к ее уху и тихо простонал:

— Боже всемогущий, Мэгги! Я пытался! Пытался воспротивиться тебе, но… Да простит меня Бог, я не в силах!

— Ты так напряжена, — прошептал он, и в шепоте этом одновременно прозвучали благоговейный трепет и наслаждение.

Внезапно он упал перед ней на колени.

— Гори для меня, Мэгги! — прошептал он. Она дрожала, чувствуя его дыхание с внутренней стороны бедра, ноги ее раздвигались все шире. А потом она замерла, почувствовав, что голова его двинулась вперед — в глубину.

— Что вы делаете? — испуганно подпрыгнула она, когда внезапно пальцы вдруг заменил его язык. — О нет, вам следует этого делать!

Мэгги взяла его за волосы и попыталась оттянуть назад.

— Вы не можете… Вы… О-о! — воскликнула она, когда стал легонько покусывать ее нежную плоть и волна удовольствия вновь затопила ее сознание. — О Боже мой! Это ведь… Да… То есть нет… нет, не надо!.. О, это не… Да, это прекрасно! — стонала она.

Мэгги утонула в море наслаждения, море экстаза, вращая головой и словно пребывая в трансе.

Неожиданный стук в дверь грубо вырвал ее из мира грез. Тяжелый стон вырвался из ее груди — то была смесь наслаждения и ужаса, ибо стук в дверь повторился.

Поздно! Мэгги в ужасе выпрямилась, услышав, как позади открывается дверь. Ее охватила такая паника, какая не охватывала никогда прежде. Но тут Мэгги отпустила волосы Рэмзи и, опустив юбку, накрыла его ею. Затем она быстро подтянула платье на плечи и грудь, дабы пристойность ее вида не вызывала сомнений. Сделав глубокий вдох, она оглянулась через плечо, чтобы посмотреть, кто вошел в библиотеку.

Глава 8

— Леди Барлоу, — объявил лакей лорда Рэмзи и удивленно заморгал, обнаружив, что Мэгги одна. — Простите, мне показалось, я слышал голоса. Я полагал, что лорд Рэмзи вернулся с прогулки и вошел… сюда, — неуверенно произнес он.

Следом за ним в комнату вошла пожилая женщина.

— Э-э… он, хм, на секунду вышел, — потрясение пробормотала Мэгги.

Она попыталась выпрямиться, и Рэмзи, поняв, видимо, что они уже не одни, прекратил наконец свои манипуляции. Почти целиком его по-прежнему скрывали юбки Мэгги, и хотя поза милорда делала его весьма похожим на большой придорожный камень, письменный стол позволял ему оставаться незамеченным.

Заметив, что взгляд пожилой дамы остановился на ней, Мэгги подняла руку, чтобы привести в порядок волосы, и застыла, внезапно обнаружив, что ладонь ее совершенно черная. Имея дело с писательской деятельностью, Мэгги мгновенно узнала то, в чем была измазана ее рука, и глаза ее в ужасе метнулись к поверхности стола. Перевернутая чернильница, большая чернильная лужа и множество отпечатков ее ладоней говорили сами за себя. Мэгги поморщилась, но тут ее посетила гениальная мысль.

— Он опрокинул чернильницу и пошел переодеться, — вдохновенно пояснила молодая леди взиравшим на нее Уэбстеру и пожилой даме, указывая на царивший беспорядок. — Вне всяких сомнений, он вернется с минуты на минуту, — добавила она. — Затем, сообразив вдруг, что, по-прежнему глядя на вошедших через плечо, ведет себя по меньшей мере бестактно, Мэгги перекинула одну ногу через голову лорда Рэмзи и повернулась к ним уже полностью.

Сделав над собой усилие, она сумела выдавить улыбку.

— Я…

— Маргарет Уэнтуорт, — перебила ее пожилая дама, и Мэгги удивленно приподняла подбородок.

— Вы знаете, кто я?

— Однажды мой племянник указал мне на вас, когда мы вместе проезжали мимо в карете, — спокойно объяснила женщина. — Ведь это ваш брат, лорд Уэнтуорт, спас ему жизнь на этой глупой войне…

— Да, — простонала Мэгги.

Боже! Если обнаружат Джеймса, какой это будет кошмар! Дама просто упадет в обморок, когда увидит своего племянника под юбками леди Уэнтуорт! А между тем Мэгги казалось, что к обмороку на данный момент ближе она сама. Девушка не могла поверить в происходящее. Как она вообще могла оказаться в подобном положении?

«В твоем духе, Мэгги».

Слова эти мелькнули в ее сознании, и она мысленно застонала. Затем густо покраснела, вспомнив, как голова Джеймса исчезала между ее ногами. Неужели это действительно она позволила мужчине проделывать с ней до такой степени непристойные вещи?

— …и при этом погиб сам.

Мэгги потребовалась пара секунд, чтобы понять, о чем именно говорит женщина. Ах, конечно, о ее брате. О его храбрости. Джеральд всегда был особенным…

— М…мне кажется, вы должны быть утомлены долгим путешествием, миледи. Возможно, нам с вами было бы удобнее посидеть в гостиной и подождать вашего племянника за чашкой чая? — предложила Мэгги.

— Звучит весьма заманчиво, — согласилась леди Барлоу. Она повернулась к лакею, который собирался уже выйти за дверь.

— Я позабочусь обо всем, миледи, — сказал Уэбстер. Леди Барлоу кивнула, затем снова повернулась к Мэгги.

— Ну что ж, идемте?

— Да, конечно.

Мэгги встала и сделала шаг в сторону, оставляя лорда Рэмзи под столом. Она не посмела взглянуть на него вниз, а просто обошла стол и, пройдя через комнату, последовала за леди Барлоу. Прежде чем открыть дверь, женщина остановилась и оглянулась, будто желая что-то сказать. С некоторой иронией она поинтересовалась:

— Вы и это собираетесь взять с собой?

Мэгги опустила глаза и покраснела: шляпу лорда Рэмзи она так и держала в руках. Она также по-прежнему оставалась в его накидке, которая, возможно, была единственной вещью, скрывавшей тот факт, что совсем недавно платье с нее буквально срывали.

— Нет, пожалуй, я оставлю это там, на столе. — И Мэгги поспешила обратно.

Подойдя к столу, она положила на него шляпу и уже собиралась снять накидку, когда вдруг заметила руку лорда Рэмзи, высовывавшуюся из-под стола. Оглянувшись через плечо, Мэгги убедилась, что леди Барлоу продолжает терпеливо ожидать ее у двери. Она знала, что женщина вряд ли могла видеть ладонь Рэмзи, однако улыбка Мэгги все равно получилась несколько нервной. Мэгги случайно задела шляпу так, что та упала за стол. Пробормотав что-то относительно своей неуклюжести, Мэгги со вздохом обогнула стол, чтобы поднять ее, и, встав на коле-га, исчезла из виду.

— Ты не должна говорить моей тете о том, чем занимаешься, — прошептал ей лорд Рэмзи. — Она об этом понятия не имеет.

Мэгги взглянула на него с явным раздражением — неужели он считает ее такой глупой?

— Конечно, не буду, — сердитым шепотом ответила она, затем взялась за шляпу. Подняв головной убор так, чтобы его видела леди Барлоу, она сообщила ей: — Вот она. Все в порядке.

Последние слова скорее были похожи на испуганный возглас, потому что Джеймс схватил ее за руку и снова тянул под стол.

— А если она спросит, зачем ты здесь, скажи, что я просто пригласил тебя подышать деревенским воздухом — большая благодарность за принесенную твоим братом жертву.

— Именно это я и намеревалась сделать, милорд. Мэгги высвободила руку и, выпрямившись, положила шляпу на стол. Она одарила леди Барлоу очередной приветливой улыбкой, обогнула стол и поспешила к ней.

— Итак, мы можем идти.

Мэгги собралась было направиться с тетей Джеймса к выходу, но та, не двигаясь с места, продолжала пристально взирать на нее. На мгновение Мэгги испугалась, что дама успела что-то заметить, но леди Барлоу просто указала на одеяние Мэгги, на ту его часть, что так и продолжала покоиться на ее плечах.

Спохватившись, Мэгги нервно усмехнулась:

— Ах, Боже, накидка! Да, конечно, она тоже мне не пригодится. Пожалуй, я оставлю ее на столе, рядом со шляпой.

Мэгги уже собиралась вернуться к столу, когда леди Барлоу поймала ее за руку и произнесла спокойным, но более громким, чем это было необходимо, голосом:

— Наверное, будет лучше, если я подожду вас и гостиной.

Мэгги прищурилась. Лукавое выражение, промелькнувшее на лице дамы, наводило на некоторые мысли. Открыв дверь, леди Барлоу добавила:

— Не задерживайтесь, дорогая.

Потом она хлопнула дверью. Но не вышла.

Вытаращив в немом ужасе глаза, Мэгги открыла рот, желая сказать что-нибудь — что угодно, лишь бы предупредить лорда Рэмзи о надвигавшейся опасности, но внезапно рука леди Барлоу закрыла ей рот. Единственное, что Мэгги теперь была в состоянии предпринять, это беспомощно наблюдать за тем, как отодвигается кресло от письменного стола.

— Чуть не влипли, — пробормотал лорд Рэмзи, выпрямляясь и отряхивая свои брюки.

Затем он обернулся к Мэгги… и застыл как вкопанный, обнаружив у двери рядом с ней свою любимую тетю. Мэгги виновато смотрела на него, от души надеясь, что заслонявшая ее рот рука леди Барлоу служит ей достаточным оправданием.

Сначала над ними повисла мертвая тишина, затем леди Барлоу убрала руку ото рта Мэгги. Женщина деловито подбоченилась и неодобрительно посмотрела на племянника:

— Я потрясена, Джеймс! Просто потрясена! Какой позор! Как ты мог воспользоваться невинностью той, о ком обязан проявлять заботу? Ведь это сестра человека, спасшего тебе жизнь, твоего друга, который, умирая, наказал тебе заботиться о ней. Так-то ты отвечаешь ему на принесенную тебе жертву?

— О нет, прошу вас, миледи, он ни в чем не виноват! — воскликнула Мэгги, стремясь защитить Джеймса, который, смущенно потупив взор, выслушивал обвинения родственницы.

Лорд Рэмзи, услышав ее слова, сумел совладать с собой и преодолеть смущение. Он выпрямился, кивнул и подтвердил:

— Мэгги права. Все не так скверно, как выглядит. Она вовсе не так невинна.

Возглас Мэгги был исполнен ужаса, равно как и тот, что в это же время слетел с губ леди Барлоу. Обе женщины в смятении взирали на Рэмзи, произнесшего такие напрочь лишенные благородства слова. Он же поспешил их немедленно успокоить.

— Я просто хочу сказать, что Мэгги, то есть… Маргарет… вовсе не какая-нибудь маленькая девочка, которая нуждается в защите, — объяснил он тете и принялся обходить стол, направляясь к ним. — Она вполне зрелая…

Лорд Рэмзи замолчал, услышав, что его тетя издала звук, весьма похожий на стон умирающей.

Мэгги испуганно посмотрела на леди Барлоу, затем проследила за ее взглядом и определила, куда именно смотрела дама — на светло-коричневые брюки Джеймса. «В основном светло-коричневые», — поправила себя Мэгги, и испытываемый ею ужас достиг своего апогея. Боже! На них весьма отчетливо отпечатался след ее ладони.

Посмотрев вниз, Джеймс чуть из собственной кожи не выпрыгнул от ужаса и поспешно прикрыл это место обеими руками.

— Я… мм…

Он метнул быстрый взгляд на Мэгги.

— Я пролил чернила, — объяснил он, зайдя за стол так, чтобы шокирующая часть его туалета исчезла из виду. Он громко откашлялся, затем спросил: — Так на чем я остановился? Ах да! Мэгги. Она вполне зрелая, взрослая женщина.

— Она женщина голубых кровей! — сурово повысила голос леди Барлоу, приходя в себя. — Она аристократка, которая заслуживает к себе более уважительного отношения. Например, того, чтобы ты попросил ее руки.

Наверное, Мэгги не следовало особо удивляться тому, что прозвучали эти слова. Однако она была ими просто ошеломлена и не могла этого скрыть. Джеймс, похоже, чувствовал себя не лучше. Нет, он пребывал в настоящем ужасе. Его лицо приобрело странный серовато-зеленый оттенок, которого Мэгги ранее у него не наблюдала. Туша ее ушла в пятки. Она пыталась не увлечься им. Она знала, что общего будущего с человеком, столь открыто презиравшим ее работу, у нее быть не могло. Но это все было до того, как они очутились в плену страстей здесь, в библиотеке. И теперь видеть его в таком смущении лишь при одном упоминании о возможности женитьбы на ней… Она почувствовала себя оскорбленной.

— Ах, но послушайте… — Джеймс поднял руки и издал довольно нервный смешок. — Зачем же так… Не можете же вы требовать от меня…

Он прервал свою речь и с облегчением оглянулся на дверь, в которую снова стучали:

— Войдите.

Леди Барлоу потянула Мэгги за локоть, и только благодаря этому открывшаяся дверь не ударила ее. Пожилая леди отошла назад, увлекая девушку за собой. Вошел лакей — заслонив дверью обеих дам — и обратился к Джеймсу:

— О, вы вернулись, милорд. Вас хочет видеть какой-то человек. Он говорит, что это очень срочно.

— Да, срочно, — вмешался в разговор третий голос, раздавшийся откуда-то из холла. — Срочно и строго конфиденциально.

— Джонстон!

Джеймс, увидев посетителя, пришел в уже совершенно не поддающийся описанию ужас. Он смотрел то на посетителя, то на Маргарет и свою тетку.

— Да, милорд, — кивнул Джонстон, а затем, обращаясь уже к Уэбстеру, сказал: — Видите, ваш господин меня знает, и он непременно должен выслушать то, что я намерен ему сказать. Так что можете не волноваться и вернуться к своим делам.

Из-за двери появилась спина низкорослого мужчины, который, видимо, вынужден был протискиваться в комнату, отодвинув преграждавшего путь лакея.

— Что ж, ладно, — медленно проговорил Уэбстер, однако в его голосе не было такой уж уверенности.

Дверь за лакеем закрылась, посыльный облегченно вздохнул и быстро пересек библиотеку, направляясь к Рэмзи. Очевидно, он не заметил стоявших за дверью Мэгги и леди Барлоу, поскольку с ходу перешел к делу:

— Мы совершили ужасную ошибку, милорд. Непростительную.

— Джонстон, я не думаю, что сейчас подходящее время… — начал было Джеймс, украдкой поглядывая на Мэгги и тетушку, но посыльный не дал ему закончить:

— Вы просто не представляете какую, милорд. Леди Маргарет вовсе не леди Икс!

— Что?! — воскликнул лорд Рэмзи, и воскликнул так громко, что заглушил изумленные возгласы обеих женщин, поэтому Джонстон их не услышал.

Он подошел вплотную к столу, утвердительно кивнул и продолжал:

— Это правда. Она не леди Икс. Та по-прежнему работает в борделе. Леди Маргарет появилась там вовсе не затем, чтобы торговать собой. Она…

— Ты думал, что я леди Икс?! — с болью воскликнула Мэгги, но боль ее моментально переросла в ярость.

Рэмзи перевел взгляд на нее, и глаза его расширились. Мэгги, дыша злобой, двинулась вперед, за ней спешила и его тетушка, пребывавшая не в лучшем расположении духа. Судя по всему, это неожиданное заявление Джонстона смешало все мысли Джеймса, и теперь он смотрел на Мэгги с видом человека, который понятия не имеет, с кем он тут имеет дело. Конечно же, мистер Джонстон не знал, что она здесь, и теперь, обернувшись к ней, взирал на обеих женщин в совершеннейшем ужасе.

— Послушай, Мэгги, — начал было извиняться лорд Рэмзи.

— Ты думал, что я куртизанка? — холодно повторила Мэгги, подходя к нему.

— Но ведь ты же была в публичном доме, — попытался оправдаться он.

Мэгги вскинула голову, прищурилась и холодно улыбнулась:

— Ах да, разумеется. Оправдание лучше некуда, милорд. Но и вы ведь тоже там были. Выходит, что и вы проститутка? — язвительно осведомилась она. Потом радостно спохватилась, будто вспомнила нечто важное: — Погодите-ка! На прошлой неделе я была в мужском клубе. Возможно, это делает меня мужчиной? Ах, и вот еще что! Однажды я упала в реку! Из этого следует, что я рыба? А если я зайду на конюшню, это превратит меня в лошадь? Или в младшего конюха? — Она презрительно скривила рот. И ни слова не говоря, приподняла юбку и пнула его в ногу. Сильно.

Рэмзи взвыл, ухватился рукой за пострадавшую часть своего тела и принялся прыгать на одной ноге, тщетно стараясь дотянуться до Мэгги свободной рукой.

— Я…

— Я слышать ничего не желаю, милорд. Говорить нам не о чем. Полагаю, все и так ясно.

И, круто повернувшись, она сердитым шагом направилась к выходу. За порогом перед ней вырос Уэбстер, сопровождающий лорда Маллина. Игнорируя лакея, Мэгги резко обратилась к ничего не подозревающему соседу Рэмзи.

— Полагаю, вы тоже думали, что я леди Икс?

— Что… ах, ну, понимаете… — запинаясь начал Роберт, затем растерянно умолк, осознав, видимо, что именно означает заданный ею вопрос.

Когда Мэгги, подбоченившись, выставила ногу вперед, Маллин сумел-таки выйти из мимолетного транса и спросил:

— А разве это не так?

Не успел Джеймс и рта раскрыть, как Мэгги приподняла юбку и что есть силы пнула в голень его друга. Как и в случае с Рэмзи, Роберта она оставила прыгать на одной ноге и, отпихнув ошалевшего Уэбстера, ринулась через холл в сторону гостиной. Войдя туда, она захлопнула за собой дверь с такой силой, что Джеймс не сомневался: грохот этот был слышен во всех самых дальних концах особняка.

Он с трудом выпрямился, поморщился, вновь вставая на пострадавшую ногу, и посмотрел на свою тетю.

Она оглянулась на дверь, за которой скрылась Маргарет, затем перевела взгляд на племянника. Взгляд этот был крайне неодобрительный.

— Послушайте, тетя Ви… — начал Джеймс, надеясь хоть как-то оправдаться в ее глазах, но вместо этого издал протяжный вой, когда тетушка не долго думая приподняла свою юбку, пнула его в голень и поспешила к выходу, оставив позади племянника, вновь принявшего позу аиста.

Лорд Маллин отличался большей сообразительностью и успел уже уйти с дороги леди Барлоу.

— Как вы, милорд? — спросил Джонстон, услужливо приблизившись к Джеймсу.

Джеймс как раз потирал ушибленное место, стараясь хоть как-то заглушить боль, и пренебрежительно отмахнулся. С трудом обойдя стол, он рухнул в свое кресло.

— Может, вам стоит приложить лед, милорд? Они обе дали вам хорошего пинка. Позвать вашего слугу, чтобы он принес немного льда?

— Позвать? — не понял Джеймс и, подняв взгляд, обнаружил, что Уэбстер, видимо, счел недостойным для себя наблюдать хозяйские склоки.

Роберт же, напротив, подошел к столу. Вид у него был очень недовольный.

— Нет, — ответил Рэмзи Джонстоу на предложение позвать Уэбстера со льдом.

Черт возьми! Обе женщины умудрились попасть ему в одно и то же место! И ни одна не попыталась хоть немного сдержать удар. Наверняка у него останется огромный синяк. Ах да! Он забыл отделе!

Джеймс обратился к посыльному:

— Если она не леди Икс, тогда что она делала в борделе?

— Разговаривала с девочками мадам Дюбарри. Работа-па над статьей, — пояснил Джонстон и, когда увидел, что Рэмзи по-прежнему хмурится, не совсем понимая, что имеется в виду, добавил: — Г.В. Кларк — это она.

— Г.В. Кларк?!

Джеймс отпустил свою ногу и, устало откинувшись назад, обмяк в кресле. Он перевел взгляд на лорда Маллина, который в этот момент вернулся к двери, чтобы закрыть ее. Тетя Джеймса все еще стояла у двери гостиной, по-видимому, не решаясь потревожить расстроенную Мэгги. Задержка эта позволила ей услышать последние слова Джонстона, что опять повергло ее в шок. Дама распахнула дверь гостиной и с силой захлопнула ее за собой.

— Да, — кивнул Джонстон, вновь привлекая к себе внимание лорда. Посыльный с Боу-стрит криво усмехнулся. — Меня это тоже удивило.

— Вы уверены, что это так? — хмурясь, спросил Джеймс. — Может, вы снова ошиблись? Прежде вы с такой уверенностью утверждали, будто она леди Икс.

Посыльный виновато скривился:

— Я знаю, милорд, и приношу извинения за свою ошибку. Просто все факты указывали именно на это. Если помните, вы и сами им поверили. А потом, когда мы застали ее в том красном платье, через которое так хорошо просвечивала грудь…

— Я помню, Джонстон, — поспешно оборвал его Джеймс. Он помнил также и то, что посыльный пребывал в тихом восторге и от платья, и от всего, что сквозь него виднелось. — Поэтому я и решил, что она леди Икс. И еще эта маска…

— Верно. Да и панталон на ней не было. Вся нижняя часть…

— Джонстон! — прогремел Джеймс, загасив блеснувшую в глазах посыльного искорку. Затем он повернулся к силившемуся подавить утробный смех Роберту, вовсе не разделяя его веселья. Тот все же взял себя в руки, и Джеймс снова глянул на посыльного. — Ну, хорошо, так почему же вы теперь убеждены, что это не леди Икс?

Мужчина неуверенно пожал плечами, затем выпрямился и доложил:

— Знаете, в тот вечер, когда вы уехали с леди Маргарет, только о леди Икс разговоров и было. Похоже, у нее случилось что-то вроде истерики, и она отказалась принимать клиентов после лорда Гастингса. Я, разумеется, думал, что это просто уловка, прикрытие для ее похищения. Ведь я, как и вы, считал, что леди Маргарет — это леди Икс. Но потом вдруг прошел слух, будто мадам Дюбарри удалось умаслить ее, предложив больше денег. Леди Икс вернулась к работе той же ночью.

Я растерялся, но все еще пребывал в уверенности, что эта информация ложная. Ведь, как мне было известно, леди Икс была с вами. Однако я отправился к Дюбарри, чтобы разведать, что там и как. — Посыльный поморщился. — Можете догадаться, что старая сводня была отнюдь не рада меня видеть. Я считал — именно то, что вы не появились через отпущенные вам тридцать минут, как раз и взбесило леди Икс. Пришлось дать мадам денег — кстати, вот счет…

Он замолчал, достал листок бумаги, передал его Джеймсу и, когда последний хмуро просмотрел указанную на нем сумму, продолжил:

— Итак, позолотив руку Дюбарри, я получил возможность переговорить с некоторыми ее девушками. Одну из них звали Мейси. Мне показалось, что эта девица могла бы поведать кое-что об интересующем нас деле, и я расспросил ее поподробней. Так вот, она рассказала мне, что прошлым вечером с нею и другими девушками беседовал Г.В. Кларк. Ей прямо-таки не терпелось упомянуть о том, что Г.В. Кларк — это женщина, да к тому же еще аристократка. Она жутко этим гордилась. Еще она сообщила мне, что потом этой даме пришлось бежать через окно ее комнаты, предварительно поменявшись с ней платьями. Девушка показала мне оставшееся у нее платье, и в нем я «медленно узнал то самое, в котором леди Маргарет входила в бордель. А когда я спросил ее, какую именно одежду она дала этой леди взамен, девица ответила, что это было одно из ее лучших платьев — красное и красная маска. Еще Мейси сказала, что если бы в таком виде кто-нибудь увидел леди Маргарет, то непременно принял бы ее за леди Икс. Разумеется, это было сказано в шутку.

— Все это вы узнали прошедшей ночью? — резко осведомился Джеймс. — Почему же сразу не примчались сюда с новостями?

— Понимаете, после разговора с Мейси у меня возникло желание удостовериться во всем окончательно, — помялся Джонстон. — Поэтому, выйдя от этой девушки, я решил понаблюдать за самой мисс Икс. И я устроился в холле неподалеку от ее комнаты. Когда от нее выходил очередной клиент, я мельком увидел эту особу. На ней и правда была красная маска, но не такая простая, как на леди Маргарет. Ту маску украшали перья и разные причудливые узоры.

Он замолчал и с досадой покачал головой:

— И как я не сообразил, что на красотке вроде леди Икс побрякушки должны быть какими-то особенными? Обычно я не ошибаюсь в таких мелочах.

Джонстон тяжело вздохнул — видимо, он никак не мог простить себе допущенной ошибки.

— К сожалению, из-за маски я не смог рассмотреть ее лица, зато заметил, что леди Икс гораздо меньше ростом, чем леди Уэнтуорт. И кроме того, гораздо… полнее. — Он поднял руки на уровень груди. — В верхней части туловища. Просто пушечные ядра, милорд. В отличие от леди Уэнтуорт, у которой они скорее размером с яблоки, если вы понимаете, о чем я.

Джеймс сердито насупился. Ему не нравилось, что грудь леди обсуждалась вслух. Особенно если яблоки эти он уже успел попробовать.

— Яблоки с красновато-коричневой сердцевиной, так я понимаю? — пробормотал лорд Маллин, которого все происходящее, несомненно, развлекало. Это замечание моментально заставило Джеймса забыть о посыльном. Он впился глазами в своего приятеля, в ужасе вспоминая о том, как смачно живописал ему соски Маргарет прошлым вечером. Господи, он описывал ее в мельчайших подробностях, понятия не имея, что говорит об истинной леди!

Рэмзи закрыл глаза и потер лоб. Он был в отчаянии.

Как мог он предугадать подобный поворот событий?! И что же теперь получалось? Обещая позаботиться о леди якобы сомнительного поведения, он похитил ее, почти совратил, и, как оказалось, все лишь ради того, чтобы в результате узнать, что поведения она вовсе не сомнительного. Какой позор! Он поступил ужасно! Джентльмены так себя не ведут.

— Г.В. Кларк, — пробормотал он, прокручивая в уме все беседы, которые ранее проводил с Мэгги. — Леди Маргарет, — тут же одернул он себя. Она говорила ему, что познакомилась с мадам Дюбарри через Джеральда. Что он тоже получал удовольствие от того, чем она теперь зарабатывала себе на жизнь.

В тот момент он понял это так, что Джеральд также получал удовольствие от общения с девушками из публичного дома, равно как и она испытывала удовлетворение, доставляя радость своим клиентам. Теперь же вся ситуация предстала перед Рэмзи в совершенно ином свете. В памяти всплывали смутные воспоминания времен войны, когда Джеральд писал то своей сестре, то своему управляющему…

Джеймс с удовольствием читал статьи Кларка до войны, однако во время войны он их не видел. Джеймс слышал лишь о том, что Кларк тоже участвует в военных операциях, продолжая писать о своих переживаниях и армейских буднях. Воюя, Джеймс не имел возможности читать все эти статьи, однако теперь он был уверен, что если бы такая возможность у него возникла, он узнал бы многое из описываемого в них.

Судя по всему, после смерти брата Мэгги с успехом заменила его на этом поприще. «Какая она все-таки молодец», — думал Джеймс, перебирая в памяти более поздние, скандальные статьи Г.В. Кларка. «Ночь с распутницами» — одна из них. Статья не на шутку взволновала высшее общество, сделав достоянием гласности множество маленьких секретов дам и господ благородных сословий. Как, черт возьми, Маргарет все это удалось? Либо она заплатила за полученные сведения, либо сама, переодевшись, проникала в частные клубы. Действительно шустрая девчонка!

Лорд Маллин не без намека прокашлялся, и это напомнило Джеймсу, что он не один и раздумья его чересчур затянулись. Джеймс быстро поднялся на ноги и, оглядев стол, произнес:

— Я оплачу ваш счет через минуту, Джонстон. А пока, почему бы вам не выпить? Должно быть, дорога утомила вас, и вы умираете от жажды. Роберт, будь добр, покажи мистеру Джонстону, где у нас портвейн.

— Да, конечно, — кивнул Роберт. — Но, Джеймс?.. Недовольный тем, что его задерживают, Джеймс, уже стоявший в дверях, оглянулся на Роберта:

— Да? В чем дело?

— Просто меня удивило, почему так разозлилась твоя тетя. Маргарет возмущена тем, что мы приняли ее за леди Икс — это я вполне могу понять. Но почему тебя пнула твоя тетя? Ты совершил какое-нибудь кровавое злодеяние? Или, вернее сказать, черное дело? — добавил он, опуская глаза.

Джеймс вниз смотреть не стал. Он и без того прекрасно понимал, что в данный момент Роберт подробнейше изучает отпечаток ладони на внутренней стороне его брюк, и, несмотря на густую краску, ударившую ему в лицо, стоял он совершенно прямо и невозмутимо:

— Я опрокинул чернильницу.

— Неужели? — понимающе кивнул Роберт.

Тут Джеймс впервые понял, что его друг испытывает нечто большее, нежели просто раздражение из-за всей этой теперь прояснившейся путаницы — он испытывает гнев. И это стало очевидно, стоило Роберту продолжить:

— Не знаю, вообще-то скорее это похоже на отпечаток ладони. Женской ладони. Это по вашей части, Джонстон, что думаете вы?

— Я заметил, что рука леди Маргарет была испачкана чернилами, — тихо ответил посыльный.

— Я тоже. У нее вообще, похоже, привычка пачкать свои руки, ты не согласен, Джеймс? Ах! Что это я слышу?

Джеймс нахмурился. Сарказм в голосе его друга бил через край.

— Понятия не имею. О чем ты?

— Надеюсь, что о свадебных колоколах.

Джеймс даже вздрогнул, таким жестким был тон Роберта. Но затем выпрямился и направился через холл к гостиной. Второе упоминание о его женитьбе менее чем за полчаса! Похоже, что и Роберт, и его тетя придерживаются одного и того же мнения — он должен жениться на девушке. Жениться на Мэгги.

Секунду эта мысль вертелась у Джеймса в голове, затем он отбросил ее, решив, что подумает над ней позже. «Не это сейчас главное», — сказал себе Рэмзи. На данный-то момент еще неизвестно, захочет ли она вообще говорить с ним. Он подозревал, что ему потребуется приложить немало усилий, чтобы добиться хотя бы этого, а потому лучше сразу приступить к делу.

Лорд Рэмзи приосанился, сделал глубокий вдох, затем открыл дверь и вошел в гостиную. Рот его был уже открыт, и он готовился произнести первое: «Мне очень жаль», когда, окинув взглядом комнату, вдруг понял, что ни той, ни другой женщины здесь нет. Обе исчезли.

— Уэбстер! — крикнул он и ринулся через холл. — Уэбстер!

Глава 9

Мэгги что-то бессвязно бормотала себе под нос. По большей части речь шла, разумеется, о лорде Рэмзи. Боже! И лорд Рэмзи, и лорд Маллин решили, что она леди Икс!

Ну, хорошо, предположим, при первой их встрече на ней была красная маска и полупрозрачное платье. Предположим, что встреча эта произошла в коридоре публичного дома. Но разве похожа она на проститутку?

По-видимому, да.

Кроме того, сегодня она и правда вела себя с лордом Рэмзи как проститутка. Неудивительно, что одна лишь мысль о свадьбе привела его в ужас. Она вела себя как девка, а кто захочет жениться на девке?

Мэгги покраснела — и от стыда, и от воспоминания об их жарких объятиях в библиотеке. Его ласки, подобно огню, обжигали ее кожу, а его поцелуи… Мэгги и сейчас будто чувствовала на своей груди его губы. Они спускались вниз, к ее соскам, затем исследовали ее бедра и покусывали… — Вы так покраснели. Вам не по себе? Вопрос этот возымел на нее такое же действие, как если бы ее окатили из ведра ледяной водой. Мэгги спохватилась, выпрямилась, напряглась всем телом и посмотрела на полную пожилую женщину, сидевшую рядом. Леди Барлоу, тетю лорда Рэмзи.

Покинув библиотеку, Мэгги вошла в гостиную и, миновав ее, через застекленные двери выбежала на террасу, ведущую в сад. Оставить комнату ей сейчас оказалось недостаточно — необходимо было выйти из дома. Она побежала к конюшням, полная решимости даже украсть проклятую лошадь, если понадобится. Главное — как можно быстрее уехать из Рэмзи и оказаться подальше от испытанного в этих стенах унижения.

Все эти мысли поглотили Мэгги до, такой степени, что она не заметила, что леди Барлоу — как раз заставшая тот момент, когда Мэгги покинула гостиную и устремилась в сторону конюшен, — поспешила за ней следом. Леди настигла ее на полпути к месту назначения и, схватив за руку, поинтересовалась, куда она, собственно, держит путь. Мэгги, не медля ни секунды, тут же объявила о своем намерении.

Леди Барлоу призадумалась, глядя то на Мэгги, то в сторону дома, затем лицо ее прояснилось. Она взяла Мэгги под руку и повела назад, в сторону дома. Однако вместо того, чтобы завести ее обратно в гостиную, она провела девушку мимо стеклянных дверей и, обогнув с ней здание, подвела к карете, стоявшей на подъездной дорожке. К той карете, в которой они обе теперь и сидели.

Слуги леди Барлоу как раз сгружали ее багаж, однако она велела им загрузить его обратно, объявив, что передумала, гостить у племянника не останется и что они немедленно возвращаются в Лондон.

Задыхающиеся и вспотевшие слуги сначала застыли в недоумении, глядя то на свою хозяйку, то на огромные сундуки, которые им только что удалось выгрузить из кареты, затем, тихо ворча, снова принялись их поднимать. Леди Барлоу же, отдав распоряжение, предложила Мэгги занять место в экипаже, и они обе сидели в тишине и ждали, пока большие, тяжелые сундуки вновь занимали свое место на крыше, отчего карета слегка покачивалась. Мэгги не могла успокоиться до тех пор, пока вещи не были сложены и они не покинули границы владений Рэмзи.

Леди Барлоу и правда была типичной тетушкой. Одна из тех добрых, круглолицых пожилых дам, что портят своих племянников, племянниц, детей и внуков чрезмерной добротой. «Да, вполне очевидно, что человек она добрый», — подумала Мэгги, и тут же в ней проснулась досада на то, что леди Барлоу услышала все, до последнего слова. Теперь леди Барлоу знала, что Джеймс по ошибке принял Мэгги за проститутку. И не за какую-нибудь, а за общеизвестную леди Икс. Можно было лишь догадываться, что теперь думает почтенная дама обо всем этом балагане.

Тетя лорда Рэмзи прокашлялась.

— Вы действительно Г.В. Кларк? Глаза Мэгги расширились.

— Как вы узнали?

— Подслушала то, что мистер Джонстон сказал моему племяннику, прежде чем я зашла в гостиную и обнаружила, что вас там нет.

— Понимаю. — Мэгги пожала плечами, подумав, что от осведомленности леди Барлоу — как, впрочем, и Джеймса — ей хуже не станет. — Да, я действительно Г.В. Кларк.

— Потрясающе! — радостно воскликнула леди Барлоу и просияла. — Я читала все ваши статьи! Они изумительны! И интересные, и забавные, и… — Она покачала головой. — С трудом верится, что все это писала женщина.

Мэгги улыбнулась уголком рта. Такие слова не могли се обидеть. Несомненно, большинство читателей были бы изумлены, внезапно узнав, что знаменитый Г.В. Кларк — женщина. Разве мог кто-нибудь из них подумать, что обличительные статьи, касающиеся самых престижных мужских клубов, крупных игорных домов и городских борделей, написала представительница слабого пола?

— Как же вы получаете всю вашу информацию, милочка? Боже, эти статьи о войне… Они так реалистичны, так подкупают описанием подробностей. Можно подумать, что вы сами побывали на фронте. В самом пекле этой безумной бойни. Будто вы сами чувствовали запах обугленных костей и гниющих тел. Слышали крики раненых и стоны умирающих.

— Понимаете, это написал мой брат. Настоящим Кларком, собственно, поначалу был он. А я взяла себе его псевдоним после того, как он погиб.

— Вот оно что! — протянула леди Барлоу. — Но у вас все прекрасно получилось. Я даже не заметила разницы в стиле.

— Я стараюсь придерживаться того стиля, в котором писал мой брат, — объяснила Мэгги. — Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь догадался о произошедшей подмене, поэтому перед тем, как взяться за первую статью, я досконально изучила все его предыдущие работы. Эту статью мне пришлось переписывать несколько раз, пока она не получилась такой, какой и должна была быть. Собственно, самым сложным для меня и было писать языком своего брата, получать же информацию по сравнению с этим не так уж трудно.

— Правда? — изумилась тетушка. Она просто сияла. — Повторяю, я в полном восторге от ваших статей. Как, впрочем, и все. Они по-настоящему берут за душу!

— Благодарю вас, — улыбнулась Мэгги, действительно испытывая радость. Впервые она получила отзыв о своей работе. Один из недостатков работы под псевдонимом как раз то, что не можешь узнать постороннего мнения. Нет, разумеется, его можно услышать случайно, за чашкой чая, в беседе с друзьями, но…

— Боже мой!

Мэгги непонимающе взглянула на женщину, глаза которой в ужасе расширились.

— Что-нибудь не так, миледи?

— Нет. Да. Я только сейчас вспомнила… ту статью, дорогая, в которой шла речь об игорных домах, обманывающих своих посетителей. В частности, о Друммонде, обирающем клиентов до нитки с помощью грязных трюков. Она была опубликована уже после смерти вашего брата, однако не станете же вы утверждать, что…

— Стану, — со вздохом перебила ее Мэгги. — Я и правда пару раз была в игорном доме Друммонда.

— Но… как?!

— Я переоделась в служанку и проникла внутрь.

— Как, а разве в этих… заведениях есть слуги женского пола?

— Конечно, — кивнула Мэгги. Затем с некоторой неуверенностью добавила: — Во всяком случае, в тех двух, в которых была я, имелась женская прислуга.

Ни в том, ни в другом случае Мэгги и в голову не приходило, что могло быть иначе. Все прошло гладко, не считая моментов, когда клиенты проявляли к ней, псевдослужанке, скажем так, чрезмерное дружелюбие. Ей приходилось избегать тех из них, кто искал женского общества, однако это у нее получалось достаточно успешно. Что же до грубости, которую позволяли себе мужчины в подобных местах, удивлять ее это перестало почти сразу.

— А… как же мой племянник пришел к ошибочному выводу, что вы и есть та самая знаменитая леди Икс?

— Вы ее знаете? — спросила Мэгги.

— Я знаю о ней. Да и вряд ли в Лондоне найдется человек, до которого не дошли еще слухи о ней. — Женщина приподняла голову: — Так это вы о ней собираетесь написать в следующей статье? Хотите разоблачить леди Икс?

— Нет!

— Почему же нет, дорогая? Весь Лондон только и говорит об этой женщине. Ее разоблачение произвело бы фурор.

В ответ на слова леди Барлоу Мэгги нахмурилась:

— Мне не хотелось бы переходить на личности. Это означает причинить кому-то вред.

Леди Барлоу приподняла брови:

— Но, дорогая моя… Чем же иным можно назвать вашу статью о Друммонде, если не атакой на отдельно взятую личность?

— Да, — согласилась Мэгги. — Однако лишь потому, что он обирал ничего не подозревающих людей. Он подливал им в спиртное настойку опия, после чего игроки уже просто не в силах были заметить каких-либо манипуляций. Его требовалось остановить. Люди теряли целые состояния. Но леди Икс… она ведь никому не причиняет зла — разве что себе. Кстати, учитывая, что и мой собственный вид заработка далек от представлений о хорошем тоне, я не могу относиться к ее работе с презрением. Нет. — Мэгги покачала головой. — Даже если бы я знала, кто она, ни за что бы не выдала ее тайны.

— Понятно, — разочарованно вздохнула леди Барлоу. Очевидно, она надеялась, что такая статья появится. Впрочем, тут же снова оживилась: — Ну вы все-таки объясните мне. Пускай вы не пытались узнать, кто такая леди Икс. Но почему же моему глупому племяннику взбрело в голову принять вас за нее?

— Ах, это… — Мэгги покраснела. — Понимаете, я хоть и не собиралась раскрыть тайну леди Икс, но вот статью о публичных домах написать хотела. В частности, о борделе мадам Дюбарри. Мне показалось, что людям интересно будет узнать, чего в таких местах ищут мужчины и что при этом чувствуют сами девушки.

На губах тетушки появилась улыбка.

— Знаете, дорогая, чего в таких местах ищут мужчины, по-моему, вполне очевидно, или вы не согласны? Боже, как вы наивны, — добавила она, и Мэгги едва заметно покраснела. — Пяти минут в вашем обществе должно было хватить моему племяннику, чтобы распознать допущенную им ошибку. Разве что… — Глаза ее вдруг расширились. — Только не говорите, что вы пошли к Дюбарри, переодевшись служанкой.

— Нет, — быстро заверила Мэгги даму. — Вообще-то на мне было черное платье и плотная черная вуаль, когда я разговаривала с… девушками. Но потом у меня возникла небольшая заминка.

И Мэгги обстоятельно рассказала леди Барлоу о том, как Мейси спрятала ее в шкафу, чтобы она не попалась на глаза пастору Френсису, и о том, как затем они поменялись Платьями.

К моменту, когда Мэгги закончила свой рассказ, леди Барлоу смеялась так, что на глазах ее выступили слезы.

— О Боже! Ну, я надеюсь, учитывая все обстоятельства, вы простите Джеймсу его ошибку. И тем не менее странно, что он не понял все сразу по прибытии в Рэмзи. Кстати, милая моя, должна вам сказать, вы очень рисковали своей репутацией.

— Да, — согласилась Мэгги. — Я всегда очень рискую ею, добывая очередной материал. Но что поделаешь, я…

Похоже, леди Барлоу догадалась, о чем идет речь.

— Надеюсь, ваш брат оставил вам приличное состояние?

Мэгги поморщилась:

— Он завещал мне свой дом в Лондоне и некоторую сумму, которая, в совокупности с теми деньгами, что оставила моя мать, будучи разумно вложенной, вполне может обеспечить мне достойное содержание до конца жизни, если, конечно, относиться к деньгам бережливо. К сожалению, их недостаточно для того, чтобы оставить всю прислугу, но когда заходит речь о том, чтобы кого-то из них уволить, я просто не в силах принять такого решения.

— Да, конечно, это очень сложно. — Леди Барлоу сочувственно кивнула. — Но ведь рано или поздно вам все равно пришлось бы это сделать.

— Наверное, вы правы, — кивнула Мэгги. — Но у меня не хватает на это духу.

Леди Барлоу удивилась:

— Как же так, милая моя?

— Посудите сами. Например, Бэнкс — он не просто слуга, а фактически член семьи, и служит он нам с незапамятных времен. Слишком стар, чтобы искать работу в другом месте, но и слишком молод, чтобы уходить на покой. Этой работе он посвятил всю жизнь, так что его я не могу выставить за дверь. А повариха — вдова, которой надо кормить ораву детей. Ее я тоже не могу уволить. Домоправительница — одинокая женщина, и кроме этой работы, у нее ничего нет. Еще есть Мэри, моя служанка, и… Господи, да мы с ней выросли вместе! Она собирается замуж за Джона, младшего конюха. Вообще-то, учитывая его возраст, младшим его можно назвать с трудом, но суть в том, что оба они зависят от жалованья и хотят пожениться. Как же я могу уволить кого-либо из них? А еще сестры Мэри, Джоан и Нора. Они горничные. Не могу же я оставить Мэри и при этом вышвырнуть на улицу ее сестер! Они осиротели примерно в то же время, что и я, и теперь я единственный человек, на которого они могут положиться. Потом их младший братишка Чарлз, который работает на конюшне вместе с Джоном. Не выгонять же его, тем самым разлучая с родными… Правильно? Поэтому все гораздо сложнее, чем кажется поначалу. Все они очень дорожат своей работой. И именно мне приходится заботиться о том, чтобы никто из них этой работы не лишился.

Леди Барлоу смотрела на нее, ошеломленная услышанными объяснениями, а затем неуверенно произнесла:

— Но, милочка, если вы не можете позволить себе их держать…

— Но в этом виноваты не они. Кроме того, все они прекрасно выполняют свои обязанности, — твердо сказала Мэгги.

— О, не сомневаюсь… Но вы могли бы дать им хорошие рекомендации. Возможно, помогли бы найти новую работу в хороших домах.

— Но разве могу я так поступить?! — в ужасе воскликнула Мэгги. — Ведь это все равно что разлучить семью. Все они служили нам еще в родовом поместье. Когда умерли наши родители, Джеральд купил дом в городе и решил, что нам всем лучше перебраться в Лондон. Он сам отобрал тех, кто поедет с нами. Я выросла с этими людьми. Бэнкс служил нам в поместье — он еще о мои игрушки спотыкался, когда я была совсем маленькой. А повариха подкармливала меня сладостями. А с Мэри я просто вместе росла. Они мне как родные.

— Понимаю, — пробормотала леди Барлоу, задумчиво наморщив лоб.

— Поэтому я просто обязана оставить их всех у себя. А работа на «Дейли экспресс» позволяет мне сделать это. Другого выхода я просто не вижу, — уверенно закончила Мэгги.

Тетушка о чем-то задумалась, затем мягко спросила:

— Ведь брат был последним из ваших родных, не так ли?

— Да, не считая моего кузена.

— Вашего кузена?

— Виктора. Он унаследовал титул Джеральда и Кларендон, родовое поместье, — объяснила Мэгги.

— Вот оно что, — протянула леди Барлоу и осторожно поинтересовалась: — Так почему бы ему не помочь вам? Он мог бы взять часть прислуги обратно в поместье.

— Хм. Я об этом думала. Возможно, он и помог бы мне, но его до сих пор не нашли.

— Не нашли? А он куда-то пропал?

— Он уехал в Америку попытать там счастья. Поверенный отправил людей на его поиски, но, сами понимаете, они займут какое-то время.

— Ясно, — задумчиво проговорила леди Барлоу. Затем полюбопытствовала: — Ну а если его, например, не найдут, или он откажется от наследства, или, скажем, выяснится, что его нет в живых? Тогда вы станете наследницей?

— Я не уверена. Титул обычно наследуют мужчины.

— Да, но это же просто дикость какая-то, дорогая моя. В конце концов, Елизавета правила Англией целых пятьдесят лет, и было это двести лет назад.

— Да, но она была исключением. Она не вышла замуж и именно поэтому сумела сохранить свою власть, иначе вся власть перешла бы к ее мужу.

— Но не перешла же она к Филиппу, супругу Мэри.

— Он был чужеземцем. Вряд ли испанец мог стать истинным королем Англии, — возразила Мэгги. — Вышла бы она замуж за истинного англичанина — и все сложилось бы иначе.

— Возможно, вы и правы, — признала леди Барлоу. — Мужчины бывают так глупы и несправедливы, устанавливая свои законы.

— По-моему, власть — единственное, о чем они думают. Иногда я просто удивляюсь, почему они так боятся разделить ее с нами.

— Да потому, что мы тут же покажем, что мы умнее.

Ошарашенная таким ответом, Мэгги подавила рвавшийся наружу смешок, который леди Барлоу, впрочем, заметила.

— Не верите? Это правда. Бог наградил мужчин большей физической силой, но для равновесия снабдил нас, женщин, большим умом. — Видя, что Мэгги все еще сомневается в ее утверждениях, леди Барлоу спросила: — Скажите мне, какое животное, по-вашему, сильнее — кошка или собака?

— Собака. То есть большинство собак.

— А какое умнее?

— Разумеется, кошка.

— Ну вот.

— Так вы… — Мэгги растерялась. — Вы хотите сказать, что мужчины — это собаки, а мы, женщины, — кошки?

— По природе своей да, милочка. Мужчины — это большие, сильные создания, которые носятся с высунутыми языками, думая лишь о том, как бы догнать какую-нибудь сучку.

Не в силах удержаться от смеха, Мэгги смущенно прикрыла рот ладонью.

— Ну а женщины? — спросила она минуту спустя, кое как справившись с почти непреодолимым желанием смеяться.

— Не знаю, как вы, но я в свое время повидала множество женщин, подобных хитрым кошкам, — сообщила леди Барлоу.

Обе дамы опять расхохотались, затем немного успокоились и вновь приняли благопристойный вид.

Некоторое время Мэгги восторженно смотрела на тетушку, затем поинтересовалась:

— Что же, вы и своего племянника считаете глупым псом?

На лице леди Барлоу появилась гримаса.

— Человека, который принял вас за проститутку? Мэгги растерянно помолчала, но затем неожиданно для себя принялась оправдывать лорда Рэмзи:

— Откровенно говоря, на это были причины. Виновато как мое одеяние, так и то место, где он меня встретил.

Леди Барлоу нахмурилась:

— О да. Несомненно, то, что он ошибся поначалу, ему можно простить. Однако вы пробыли в его доме… Сколько? Два дня?

— Вообще-то четыре, но лорд Рэмзи был здесь только два дня из четырех.

— Вполне достаточный срок. За это время он мог бы сообразить, что умозаключения его не совсем верны. Правда, если он не был чересчур увлечен исследованием того, что успела заметить я.

— Успели заметить? — тревожно переспросила Мэгги. Тетушка спокойно улыбнулась:

— Достаточно для того, чтобы понять, что происходит. Волосы ваши были взъерошены, губы горели, а взгляд казался растерянным. Платье чуть приспущено с плеча… Оно, кстати, было расстегнуто спереди, когда Уэбстер открыл дверь, чтобы объявить о моем визите! Должна отметить, вы оправились с похвальной быстротой, — добавила она, чтобы хоть как-то приободрить убитую наповал Мэгги: — Однако неужели вы действительно думали, что я не замечу возни своего племянника под вашей юбкой? Или решили, что поверю, будто на то имелись некие уважительные причины?

— Вы и это знали?! — в ужасе воскликнула Мэгги. А она-то надеялась, что леди Барлоу заметила Джеймса лишь во время пребывания его под столом, а не раньше.

— Ваше явное замешательство и полные ужаса глаза говорили сами за себя, дорогая. Ну а потом, когда Джеймс перебрался под стол, разумеется, я видела его ноги.

Леди Барлоу сделала короткую паузу, затем продолжала:

— Я уж не говорю о том, куда вы приложили руку… в буквальном смысле этого слова.

Мэгги закусила губу и посмотрела вниз, на свои измазанные чернилами руки. Голову она осмелилась поднять лишь после того, как леди Барлоу нежно дотронулась до этих самых рук.

— Здесь нечего стыдиться, дорогая. Я уважаю ваш огромный опыт на журналистском поприще, но прекрасно понимаю, что на мужчин этот опыт не распространяется. Все ваше поведение убедило меня в том, что вы еще абсолютно невинны. Чего уж никак не скажешь о Джеймсе. Он и опытен, и достаточно зрел, чтобы уже знать об этом все. Кроме того, опять же — он мужчина, а мужчины — народ легко увлекающийся. Как собаки.

— Увлекающийся? — в замешательстве спросила Мэгги.

— Да. Они могут быть хорошими сторожевыми псами. До определенного момента. Но стоит кошечке успокоиться, и все — их и след простыл. Мчатся прочь с болтающимися языками и прижатыми к голове ушами, дабы не угодить в ловушку.

Мэгги промолчала, и перед ее мысленным взором предстал лорд Рэмзи. Он стоял перед ней на коленях, сунув ей голову между ногами. Затем он поднял глаза, полные собачьей преданности, и улыбнулся, высунув язык и поводя ушами — ну просто преданный пес!

— Бог мой, — пробормотала она, тряхнув головой, и тут увидела ироничную улыбку на губах леди Барлоу.

— Готова поспорить, вы стали свидетельницей чего-то подобного. Но не бойтесь, дитя мое. Отныне он будет вести себя как подобает, уж об этом-то я позабочусь. В конце концов, я тоже благодарна вашему брату за то, что он спас моего недостойного племянника, а посему и себя чувствую обязанной позаботиться о вашем благополучии.

Последние слова тетушки вызвали у Мэгги печальную улыбку. Похоже, скоро отбоя не будет от людей, желавших проявить о ней заботу.

Но Мэгги вовсе не была уверена в том, что это хорошо.

— Похоже, ваша тетя передумала и решила не оставаться, — объявил Уэбстер с невозмутимым выражением лица. — Она велела погрузить багаж обратно и уехала.

— Проклятие!

Джеймс рухнул в кресло у письменного стола. Он послал слуг на поиски Маргарет сразу, как только обнаружил ее исчезновение. Куда подевалась его тетка, он понял не сразу, но теперь точно знал, где находятся обе дамы. Сердце его упало. Каждая из них уже представляла собой проблему, а теперь, когда они были вместе, одному Богу известно, что они могли натворить.

Быстро взвесив все возможные варианты, Джеймс принял решение и поднялся на ноги.

— Я возвращаюсь в Лондон, Уэбстер. Позаботься здесь обо всем, — приказал он.

После того как лакей отбыл для выполнения данного ему приказа, Джеймс повернулся к Джонстону.

— Расскажите мне все, что выяснили относительно леди Маргарет. А также о ее работе под именем Г.В. Кларка.

Глава 10

День был серым и мрачным, затянувшиеся облаками небеса предвещали дождь. «Прекрасно», — раздраженно подумала Мэгги. Погода вполне соответствовала ее настроению, хотя вообще-то ей следовало быть довольной собой. Передать статью о борделе в «Дейли экспресс» она поручила лакею Бэнксу, который отвез рукопись в редакцию на следующий день после ее возвращения домой.

Как обычно, мистер Хартвик сразу же прочел статью, дабы через Бэнкса передать автору возможные комментарии и замечания. К огромному удовлетворению Мэгги, вернувшись домой, лакей сообщил ей, что мистер Хартвик вполне доволен прочитанным. Правка не потребовалась вовсе, и статья появится в следующем номере газеты.

Прошло уже четыре дня с тех пор, как Мэгги вернулась из своего заточения в поместье Рэмзи. Большую часть этого времени она провела, по возможности избегая пастора Френсиса, а также обежав, наверное, все дамские лавки Лондона в поисках замены тому прозрачному красному платью, которое вручила ей Мейси.

К своему глубочайшему сожалению, Мэгги оставила его в поместье Рэмзи, когда столь поспешно покидала его. Сегодня был второй день безуспешных для Мэгги поисков. Хихиканье и удивленные взгляды — вот основная реакция продавцов, которым она описывала требуемое изделие. С каждым пройденным ею магазином Мэгги все сильнее впадала в уныние и все больше убеждалась в том, что вряд ли сумеет найти замену утраченному платью.

В магазине же, из которого она только что вышла, все оказалось еще хуже. Сначала владелица возмущенно выслушала ее описание предмета одежды, затем она окончательно рассердилась и перешла к грубости. Она перебила запинающуюся и смущенную Мэгги, заявив, что «такой, как она», не место в ее заведении, и указала при этом на дверь. Это было последней каплей. Мэгги признала свое поражение.

«Может, это и к лучшему», — решила она по дороге домой. В конце концов такое платье наверняка стоило бы дороже, чем она сейчас в состоянии себе позволить. Если повезет, Мейси не станет требовать замены. Мэгги же, в свою очередь, не потребует возвратить свое платье, то самое, которое пастор Френсис сорвал с Мейси. Скорее всего девушка настаивать не будет, а просто использует данные ей пастором Френсисом деньги и купит на них не новое платье для Мэгги, а заменит свое собственное!

«Если, конечно, она еще не истратила их, чтобы купить новое платье мне».

Мысль эта неожиданно вторглась в сознание Мэгги, и она снова заволновалась. Не столь уж многого потребовала бы Мейси, пожелав вернуть себе свой наряд. Наверняка для такой одежды существовали соответствующие магазины, просто Мэгги о них не знала.

«Возможно, и это неплохая тема для статьи Г.В. Кларка», — решила она, переходя через улицу. Но тут же ей подумалось, что, возможно, это интересно лишь ей, читатели же ее скорее заинтересуются чем-нибудь более колоритным.

Погруженная в свои мысли, Мэгги не увидела мчавшегося прямо на нее экипажа. Откуда-то справа раздался крик, заставивший ее обернуться и в ужасе застыть на месте: экипаж неумолимо приближался. Мэгги уже почти чувствовала жаркое дыхание, вырывавшееся из ноздрей лошадей, когда кто-то сгреб ее в охапку и рванул в сторону.

— Вы целы?

— Да, да. Благодарю вас, я…

Мэгги с усилием вдохнула воздух, поворачиваясь к своему спасителю, и снова замерла — им оказался не кто иной, как лорд Рэмзи. Потрясающе!

Она не видела Джеймса с тех пор, как в спешке бежала из его родового поместья, однако уже успела получить от него несколько писем; все они были отосланы ею назад нераспечатанными. Маргарет не была готова к прочтению того, что он намеревался ей сказать. Она могла простить ему то, что он принял ее за публичную женщину, учитывая место, где им довелось впервые повстречаться. Однако ситуацию усугубляли те унизительные и бесстыдные вещи, которые она позволила ему над собой учинить, а также то неслыханное оскорбление, которое он ей нанес своей реакцией на одно лишь упоминание о браке. Кроме того, защищая Джеймса в глазах его тетки, Мэгги еще не успела как следует обдумать создавшуюся ситуацию. Теперь же, вернувшись домой и проанализировав произошедшие с нею события, Мэгги поняла, что все произносимые лордом Рэмзи заботливые речи относительно какого-либо занятия, достойного леди, не исключали и возможности для хозяина дома извлечь из всего этого свою, вполне конкретную выгоду. Бесспорно, она вела себя неподобающим образом, но его поведение уж никак не назовешь джентльменским.

Кроме того, как он мог не увидеть своей ошибки, не понять, что она вовсе не леди Икс, проведя с ней какое-то время? Леди Барлоу считала это по меньшей мере странным, а теперь такого же мнения придерживалась и Мэгги. Но самым неприятным было другое: помимо ее возмущения и обиды, помимо позора и унижений, которым подверг ее этот человек, одной мысли о нем было достаточно для того, чтобы пульс ее учащался. А перестать о нем думать Мэгги просто не могла. То, что происходило с ней там, в библиотеке, было несравнимо ни с чем, что она когда-либо ощущала или испытывала. Этот сладкий экстаз, в котором купалось ее тело, требуя продолжения… Мэгги желала мужчину, который обидел и унизил ее и который — в чем она не сомневалась — пришел теперь извиниться лишь потому, что того требовали правила хорошего тона, а возможно, еще и по той причине, что ему хотелось как можно скорее задобрить свою тетушку. А это, как считала Маргарет, было не менее постыдно и оскорбительно. Вот почему сейчас она прежде всего испытала негодование.

Поймав себя на том, что стоит и смотрит на Джеймса разинув рот, Мэгги поспешно его закрыла.

— Ах, это вы!

И, повернувшись, она тут же поспешила дальше, через улицу, предоставив лорду Рэмзи растерянно глядеть ей вслед. Однако, как она того и ожидала, он недолго пребывал в своем оцепенении и двинулся за ней следом.

— Мэгги, — начал он, беря ее за локоть.

— Я не давала вам повода для подобного рода фамильярности, сэр, — бросила она ему и, решительно вырвав руку, приподняла юбку, дабы иметь возможность продолжить путь в более быстром темпе.

— Хорошо, леди Маргарет.

Голос его прозвучал слегка раздраженно… Или же дело было в его учащенном дыхании, поскольку он бежал следом за ней? Впрочем, какое ей дело?

— Боюсь, мы не были должным образом друг другу представлены, милорд. А леди не подобает разговаривать с незнакомыми джентльменами.

Джеймс содрогнулся: столько яда было в голосе Маргарет, когда она произносила слово джентльменами. Затем он сообразил, что стоит на месте, а девушка тем временем удаляется от него. Они находились совсем рядом с домом, унаследованным Мэгги от брата, и теперь она, войдя в ворота, поднималась по небольшой парадной лестнице. Джеймс ринулся следом:

— Прекрасно, миледи. Тогда позвольте мне представиться и…

Он замолчал, ибо Мэгги исчезла в доме, с грохотом захлопнув дверь перед его носом.

— …извиниться перед вами, — с усмешкой закончил он. Затем, расправив плечи, решительно постучал в дверь.

Вначале на его стук не откликнулись, поэтому он постучал еще раз, посильнее, при этом придав своему лицу дружелюбное выражение. Дверь открылась, и на пороге появился пожилой джентльмен — высокомерный, изучающий взгляд его мог принадлежать лишь лакею с многолетним опытом пребывания в этой должности.

— Да?

— Лорд Рэмзи просит аудиенции у леди Маргарет Уэнтуорт, — с достоинством проговорил Джеймс, протягивая свою визитку.

Лакей принял ее, однако затем вежливо улыбнулся и произнес:

— Леди Маргарет сейчас нет.

С этими словами лакей принялся закрывать дверь, но Рэмзи вставил ногу в проем.

Дружелюбие исчезло с лица Джеймса, и он произнес:

— Вам лучше посмотреть повнимательнее, любезный. Мне доподлинно известно, что она дома. Я шел! следом за ней и видел, как она вошла сюда.

Глаза лакея надменно сузились, и он покачал головой.

— Вы ошиблись, ее нет, — возразил он, опуская взгляд на ногу Джеймса.

Лорд Рэмзи открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но передумал. Он убрал ногу и позволил двери еще раз закрыться перед его носом. Обернулся и был приятно удивлен, обнаружив, что его экипаж ожидает прямо у ворот особняка Маргарет. Джеймс направлялся в свой клуб, когда заметил Мэгги. Велев кучеру остановиться, он выскочил из кареты и поспешил к ней, но тут вдруг заметил, что в ее сторону на бешеной скорости мчится другой экипаж. Откровенно говоря, Мэгги просто повезло, что он оказался в нужном месте и в нужное время, чтобы схватить и рвануть ее на себя, освободив тем самым дорогу мчавшимся на нее лошадям. Мэгги же даже не подумала поблагодарить его за спасение от неминуемой гибели, да и вообще с момента своего возвращения в Лондон она всячески давала понять, что не желает иметь с ним ничего общего. Маргарет отклонила множество приглашений, и не только от лорда Рэмзи, но даже от его тети, а что до писем милорда, так она вообще не утруждала себя тем, чтобы их вскрывать.

Было очевидно, что леди Маргарет не собирается выслушивать его извинения. «Вернее, мне будет не так-то просто их принести», — поправил себя лорд Рэмзи, направляясь к карете.

Подойдя к ней, Джеймс похвалил возницу за то, что тот догадался последовать за ним, не получив от него приказа; затем велел ему ехать к дому тетушки. Отъезжая, он продолжал оглядываться на городской дом Уэнтуортов.

Лорд Рэмзи решил, что, если Маргарет будет продолжать в том же духе и ему не удастся в ближайшие дни принести извинения, он пойдет на хитрость. Идти на хитрость, чтобы перекинуться парой слов с женщиной! Это был открытый вызов с ее стороны, и, к своему изумлению, Джеймс принимал его с радостью.

Мэгги остановилась на углу, чтобы пропустить несколько экипажей, и ощутила некоторую досаду. День был прекрасный. Солнце сияло, распускались цветы, а легкий ветерок уносил прочь все неприятные запахи, которыми обычно насыщен воздух Лондона. Именно поэтому Мэгги и решила пойти к леди Барлоу пешком, а не тратиться на извозчика. Тем более что дом почтенной дамы располагался неподалеку от ее собственного.

Тетушка лорда Рэмзи любезно пригласила ее на дамское чаепитие. Мэгги охотно приняла это приглашение, учтиво извинившись за то, что отклоняла предыдущие. Объяснялось это следующим: во-первых, Джеймс Хатлдон был кем угодно, но уж ни в коем случае не дамой, а потому она могла с большой долей уверенности рассчитывать на его отсутствие, а во-вторых, Мэгги просто нравилась леди Барлоу. Тетушка Рэмзи была очаровательной женщиной, с тонким чувством юмора, и, отклонив ее предыдущие приглашения, Мэгги ощущала теперь угрызения совести. Третьей причиной, подтолкнувшей Мэгги к тому, чтобы принять приглашение леди Барлоу, было то, что, невзирая на определенную долю риска встретиться с Джеймсом, она жаждала посетить библиотеку лорда Барлоу. Впервые Мэгги услышала о ней от Джеймса, но тетя Вив — под конец их совместного путешествия дама настояла, чтобы Мэгги именно так обращалась к ней — описала ее куда подробнее, стоило Мэгги упомянуть о своем интересе к книгам. И хотя леди Барлоу не была столь очарована печатным словом, как ее покойный муж — она по-прежнему называла библиотеку «библиотекой лорда Барлоу», — почтенная вдова все же очень гордилась коллекцией своего супруга. Перечислив названия некоторых из имевшихся в ней книг, она до такой степени заинтриговала Мэгги, что с тех пор та просто умирала от нетерпения увидеть все своими глазами. И теперь ей предстояло удовлетворить свое любопытство.

— Подавляя возбуждение, возникавшее в ней при этой мысли, она окинула взглядом окружающие здания, стараясь вспомнить номер нужного ей дома. Только тут Мэгги осознала, что напрочь забыла адрес леди Барлоу. К счастью, она догадалась захватить с собой приглашение. Приоткрыв свою сумочку, она извлекла оттуда сложенный вдвое листок бумаги, дабы освежить свою память. Но едва Мэгги собралась раскрыть приглашение, как почувствовала внезапный удар в спину.

С губ ее сорвался испуганный крик, она взмахнула руками, надеясь сохранить равновесие или за что-нибудь ухватиться, но хвататься было не за что. Отчаянно мотая головой, Мэгги рухнула на мостовую.

Упала она на бок, непроизвольно продолжая сжимать пальцами приглашение леди Барлоу и вытянув руки вперед, чтобы хоть как-то смягчить удар. Попытка эта была запоздалой, а удар от падения слишком сильным; голова ее звонко ударилась о мостовую, вызвав такой приступ боли, что Мэгги почти не осознавала, что ее вот-вот затопчут насмерть. Последнее, что девушка успела увидеть, прежде чем она потеряла сознание, были тяжело дышащие, мчавшиеся на бешеной скорости лошади. Последнее, что она услышала, было их испуганное ржание. Затем она провалилась во тьму.

Доносившиеся до нее голоса заставили Мэгги очнуться. И хотя она не в силах была разобрать, о чем именно говорят, один из голосов все же показался ей знакомым. Мэгги застонала и медленно открыла глаза. Она тут же содрогнулась от боли и бившего в глаза света. Поначалу все казалось ей расплывчатым, и она опять прикрыла глаза, пытаясь сфокусировать зрение.

— …сжимала в руке это приглашение, и я не знал, куда еще мне ее отнести. Я подумал — может, вы знаете ее родных и откуда, она.

Этот голос был Мэгги незнаком.

— Да, да, конечно, вы все сделали правильно, — ответил другой голос.

Этот голос ни с чьим нельзя было спутать, и Мэгги медленно открыла глаза, с трудом пытаясь привести в порядок свои мысли. Нежные руки отвели пряди волос с ее лба, и она увидела склонившееся над ней смуглое лицо.

— Джеймс? — пробормотала она, уверенная в том, что это лишь сон. «Возможно, кошмарный сон», — подумала она, ощутив дикую пульсирующую боль в голове. Ей пришлось снова закрыть глаза, ибо заполнявший комнату яркий дневной свет был просто невыносим.

— Да, это я. Как ты? Как твоя голова? Похоже, ты получила страшный удар.

— Правда?

Она этого не помнила. Покосившись на Джеймса, Мэгги с некоторым удивлением прочла на его лице абсолютную уверенность в сказанном. Она огляделась вокруг, и тут раздался другой голос:

— Да уж не сомневайтесь, мэм. Вы там, на дороге, чуть жизни не лишились.

Мэгги застонала от боли и снова закрыла глаза. Второй человек находился вне поля ее зрения, а сил, чтобы повернуться и рассмотреть его, у нее не было.

— Прошу вас, милорд.

Мэгги с трудом посмотрела в ту сторону, откуда раздался третий голос, и обнаружила еще одного человека, стоявшего рядом с лордом Рэмзи. По его лакейскому облачению она поняла, что это слуга.

— Благодарю, Микс.

Она увидела, как Джеймс взял у лакея марлю, обмакнул ее в небольшой тазик и затем вынул, повернувшись к Мэгги. Она инстинктивно закрыла глаза, и он приложил к се лбу холодный компресс.

Что с ней произошло? Мэгги тщетно силилась воссоздать в памяти произошедшие события и понять, где на находится. «Вы там, на дороге, чуть жизни не лишились». Так сказал мужчина. Подняв руку, она взволнованно поднесла ее ко лбу, но ощутила лишь холодную, влажную ткань. Затем Джеймс перехватил ее запястье своей большой теплой рукой и опустил руку девушки на прежнее место.

— Лежи и отдыхай.

— У меня идет кровь? — спросила Мэгги, почувствовав вдруг невероятную слабость.

— Нет, но удар был очень сильным.

— Что произошло?

— Ты не помнишь?

— Нет.

— Вот оно что…

Джеймс выдержал долгую паузу, и Мэгги, приоткрыв глаза, поняла, что смотрит он вовсе не на нее, а обменивается неуверенными взглядами с тем мужчиной, который ей не был виден. Мэгги попыталась все же разглядеть его, но стоило ей приподнять голову, как ее окатила волна столь острой боли, что она поняла — куда лучше для нее будет лежать и не двигаться.

— Похоже, ты упала, переходя через улицу, — объяснил Джеймс.

— Нет, — подал голос другой мужчина. — Она не упала. Я думаю, ее толкнули. Прямо под копыта моим лошадям. Она сильно ударилась головой при падении. Сознание тут же потеряла. Вам просто повезло, миледи, что я успел остановить экипаж. Вас едва не растоптали лошади. И все же ударились вы очень сильно. Если бы не это приглашение в вашей руке… — Он поднял руку, и, посмотрев вправо, Мэгги сумела разглядеть грязный и измятый клочок бумаги, напомнивший ей о том, как она перечитывала приглашение к чаю, а потом ее что-то толкнуло и… — Так вот, если бы не это, ума не приложу, что бы я с вами делал. Не мог же я вас там так и оставить. Повезло, что угольщик читать умеет. Он и разобрал написанное.

Медленно и осторожно повернув голову, Мэгги смогла наконец рассмотреть говорившего человека и широко раскрыла глаза: она узнала его. Она его вспомнила.

— Я упала на дорогу.

Она застонала и попыталась сесть на кровати, но это вызвало лишь очередной приступ жуткой боли, в очередной раз убедившей ее в необходимости лежать спокойно.

— Лежи и отдыхай, Мэгги. Сейчас это тебе нужно, — сказал Джеймс.

— Наверное, ты прав.

— Итак, — произнес Джеймс, поворачиваясь к вознице, — вы, случайно, не видели, кто ее толкнул?

— Ну… — Возница с сомнением скривил рот. — Ведь все произошло очень быстро.

— Но вы ведь сказали, что ее толкнули. Должны же вы были видеть, кто это сделал?

— Откровенно говоря; все было не совсем так. Понимаете, она свалилась на дорогу внезапно. Вот почему я и решил, что ее толкнули. Верхняя часть туловища неслась вперед на большой скорости, в то время как ноги словно пытались ее догнать. А сама она выглядела какой-то испуганной и удивленной.

— Но ведь наверняка вы что-то видели. Постарайтесь вспомнить, — мрачно настаивал лорд Рэмзи с легкими нотками досады в голосе.

Возница сосредоточенно закрыл глаза:

— За ее спиной находилось три или четыре человека, и среди них один парень… выглядевший как преступник, если вы понимаете, что я имею в виду. У него были злые глаза и огромный шрам на щеке. Высокого роста. Крепко сложенный. Да и исчез он сразу, как все произошло. Не остался, не попытался мне помочь.

— Значит, большой, сильный, злые глаза и шрам, — повторил Джеймс, явно не удовлетворенный услышанным.

— Да, и с темными волосами. Сразу в память врезался.

— Ты не знаешь человека, который соответствовал бы этому описанию, Мэгги?

— Нет, — ответила Мэгги, но голос ее прозвучал неуверенно.

Где-то она видела человека со шрамом… Возможно, в одном из игорных домов, о которых пи сала обличительные статьи? Впрочем, темноволосых мужчин на свете много. Да и шрамы на лицах встречаются нередко…

— Так вы говорите, у него был шрам? — уточнила она.

— Да. Глубокий и длинный. Возможно, от ожога. И широкий — чуть уже моей ладони. Он покрывал большую часть его щеки.

Мэгги наморщила лоб, и в ее памяти мелькнуло лицо: смеющийся мужчина сделал ставку, а потом развернулся к ней под таким углом, что она видела лишь его страшный шрам.

— Ну что? — нетерпеливо спросил Джеймс, вглядываясь в ее лицо. — Ты знаешь кого-нибудь?

— Нет… никого похожего. Но мне кажется, однажды я видела человека, соответствующего этому описанию.

— Я тоже.

Мэгги удивленно подняла брови, и Джеймс добавил:

— Человек, управлявший экипажем, едва не сбившим тебя два дня назад, был крупный мужчина с темными волосами и шрамом на щеке.

Мэгги насторожилась:

— Не хочешь же ты сказать, что это был один и тот же мужчина? То, что произошло тогда, скорее случайность.

Но Рэмзи ничего не ответил, а лишь помрачнел еще больше и старался не встречаться с ней глазами. Это заставило Мэгги, преодолевая боль в голове, сесть на кровати.

— Зачем кому-то понадобилось причинять мне вред? Джеймс немного помялся, затем посмотрел ей в глаза:

— Ты успела наступить на мозоли нескольким негодяям, выведя их на чистую воду в своих ста…

Тут он замолчал, заметив, с каким ужасом Мэгги смотрит на удивленного возницу. Джеймс нарочито кашлянул и с улыбкой повернулся к мужчине:

— Мне хотелось бы поблагодарить вас за вашу неоценимую помощь, мистер Лоурэнс. Вы оказали нам огромную услугу, доставив Мэгги в наш дом. Но я прекрасно понимаю, что человек вы занятой, а потому считаю непростительным и далее отнимать у вас время.

И, взяв возницу за руку, он повел его к двери.

Мэгги смотрела им вслед, пребывая в полной уверенности, что лорд Рэмзи по дороге даст этому человеку денег. Думая, как бы ей выяснить, сколько Рэмзи дал вознице — ведь она вовсе не собиралась лишний раз быть ему чем-то обязанной, — Мэгги осторожно спустила ноги с кровати и нащупала ими пол.

— О, миледи, возможно, вам все же стоит пока полежать! — воскликнул лакей, которого лорд Рэмзи называл Миксом, и подхватил компресс как раз в тот момент, когда он соскользнул с головы Мэгги.

Заставив себя улыбнуться, она попыталась покачать головой, затем сделала глубокий вдох и снова взобралась на кровать, решив, что этот человек прав.

— Вот так, — с облегчением произнес лакей, когда она медленно опустилась на подушку.

Мэгги увидела, как он опять окунул тряпку в таз с холодной водой, и закрыла глаза. Она услышала звук отжимаемой воды, а затем машинально пощупала лоб, где намечалась большая шишка. Стоило ей убрать руку, как компресс был снова положен ей на голову.

Открыв глаза, Мэгги посмотрела на Микса, обратив внимание, что лакей осматривает ее с озабоченным выражением лица. Приподняв голову, она проследила за его взглядом и с досадой поморщилась, увидев, что стало с ее платьем. При падении пострадала не только ее голова: платье было разорвано и заляпано грязью. Платье, одно из лучших в гардеробе Маргарет, теперь было полностью испорчено. Если же прибавить к нему еще и то, что сорвал с Мейси пастор Френсис, приходилось признать, что гардероб ее за последнее время стремительно оскудевал.

— У моей хозяйки есть средство от головной боли, — сказал лакей, отвлекая внимание Мэгги от безнадежно испорченного наряда. — Не хотели бы вы принять его? Я могу принести.

— Я… Да, это было бы очень мило с вашей стороны, — пробормотала она.

Голова у нее просто раскалывалась, Она болела так, что ей даже думать было тяжело.

— Тогда я сейчас вернусь, — заверил ее слуга, и Мэгги услышала его удаляющиеся шаги.

В комнате воцарилась полная тишина, до Мэгги лишь смутно доносились голоса из соседнего помещения. Она полагала, что это лорд Рэмзи разговаривает с кучером, стараясь выпытать у него какие-нибудь упущенные им детали. Мэгги даже была в этом уверена. Однако сама она не считала версию Джеймса оправданной. Конечно, трудно было бы поверить, что несчастные случаи происходят с такой пугающей частотой, если бы не ее рассеянность. Уж сама-то она, как никто другой, знала, что с ней, Маргарет Уэнтуорт, такое может приключиться на каждом шагу.

«Только ты, Мэгги. Только ты могла оказаться в таком положении».

Мягкий звук шагов возвестил о том, что она уже не одна, и Мэгги открыла глаза. Увидев Микса, который шел к ней с бутылкой и ложкой, она сняла со лба влажную марлю и приподнялась на локтях. Лакей открыл бутылку и наполнил ложку ее содержимым. Когда он стал подносить ложку ко рту больной, Мэгги открыла рот, чувствуя себя маленькой девочкой. Затем последовала вторая ложка микстуры леди Барлоу, которую она также проглотила. Слуга закрыл бутылку, и Мэгги смущенно и благодарно улыбнулась ему, — Всегда к вашим услугам, миледи. Положить вам свежий компресс? — спросил он, отставляя бутылку с лекарством.

Мэгги подумала, затем покачала головой:

— Спасибо, но, пожалуй, не стоит. Думаю, он уже сделал все, что мог.

Она думала, что Микс станет возражать, но тот лишь кивнул и протянул руку. Мэгги отдала ему марлю, и он, положив ее рядом с тазиком, посмотрел в сторону двери. Создавалось впечатление, что он не хочет оставлять ее без присмотра, и девушку очень тронула его забота. Ее удивляло только, что леди Барлоу до сих пор не зашла проведать ее, однако Мэгги полагала, что хозяйка дома сейчас занята своими гостями.

Она снова с грустью посмотрела на свое платье. Чашка чая казалась ей сейчас райским блаженством, способным хоть немного скрасить существование и успокоить нервы. Она до сих пор внутренне содрогалась, не в силах прийти в себя окончательно, и точно знала, что чашечка ромашкового чая с медом оказала бы сейчас на нее самое благотворное действие. Тем не менее вряд ли она была в состоянии именно теперь присоединиться к леди Барлоу и ее гостям.

— Так вы говорите, что видели того мужчину раньше? А произошло это, случайно, не в игорном заведении Друммонда? — раздался голос лорда Рэмзи.

Мэгги отвлеклась от созерцания своей одежды и обернулась на голос Джеймса, вернувшегося в комнату с мрачным лицом.

— Я не уверена, — медленно ответила она. — Но мне кажется, что в одном из игорных домов.

Он кивнул так, словно ожидал именно такого ответа, и Мэгги поняла, что в данный момент он умножает два на два. По лицу Рэмзи было видно, что в ответе он все же получает четыре. Джеймс вообще, похоже, всегда предполагает самое худшее. Сначала принял ее за проститутку, а теперь вот убедил себя в том, что ее преследует убийца со шрамом на лице.

Мэгги сдвинула брови и поджала губы. Лекарство Микса начинало действовать, и головная боль медленно отпускала ее; однако с раздражением, которое в ней вызывала уверенность лорда Рэмзи в своей неоспоримой правоте, а также в том, что он все и всегда знает лучше. справиться она не могла. И вообще — что, черт возьми, что здесь делает лорд Рэмзи? Вроде бы ее приглашали на дамское чаепитие. А он дамой решительно не являлся — доказательство этого факта не так давно упиралось в ее самое интимное место.

Поморщившись при этом воспоминании, Мэгги резко повернулась к лакею:

— Не могли бы вы попросить леди Барлоу ненадолго присоединиться к нам?

Микс ответил непонимающим взглядом.

— Леди Барлоу? — переспросил он.

— Да. Прежде чем уйти, я должна принести извинения за то, что вынуждена пропустить чаепитие.

— Чаепитие? — пробормотал слуга, окончательно растерявшись.

— Все в порядке, Микс. Вы можете идти, — проговорил лорд Рэмзи.

Мэгги вновь перевела взгляд на Джеймса, но подождала, пока смущенный лакей не скрылся за дверью.

— Лорд Рэмзи, — тоном, не терпящим возражений, потребовала она, — где ваша тетя?

Глава 11

— Лорд Рэмзи!

Джеймс ответил ей не сразу. Он выглядел несколько растерянным, будто не знал, как ему выпутаться из создавшегося положения. Дело в том, что идея послать ей фальшивое приглашение на дамское чаепитие и таким образом заманить сюда казалась ему идеальной. К сожалению, он не учел того, что Мэгги будет довольна его трюком не больше, чем всеми предыдущими затеями. Ну хорошо, вот она, перед ним — и что ему теперь с ней делать? Поначалу он собирался принести ей извинения за допущенные им ошибки, однако сейчас Джеймс видел, что со времени их последней встречи желания выслушать его у Мэгги не прибавилось.

— Я полагала, меня пригласили на дамское чаепитие, — заметила Маргарет, заставив его посмотреть-таки ей в лицо. О да. Она злилась.

— Да, но… — Чувствуя, как он виновато краснеет, Джеймс поморщился, но все же признался: — Понимаете, моей тети нет дома. Сегодня она играет в бридж. Я решил воспользоваться этим лишь для того…

— Значит, чаепитие не состоится, — перебила его Маргарет. Это звучало не как вопрос, а как констатация факта, однако он все же ответил:

— В общем, нет. По крайней мере других гостей не будет. Но мне нужно было поговорить с вами. А поскольку вас никогда нет дома…

Он остановился и внимательно посмотрел на нее. Ситуация для лорда Рэмзи сложилась не совсем обычная. Он привык к тому, что всегда люди искали его общества и дружбы. Впервые ему встретилась женщина, открыто его избегавшая, и ему трудно было в это поверить. Почему она не испытывает к нему признательности за его заботу? Судя по всему, она просто не замечает ее проявлений. Вот и теперь — на лице молодой дамы отражалась лишь досада, когда она, превозмогая боль, встала на ноги. Джеймс испуганно смотрел на нее и поспешил поддержать, когда она пошатнулась.

— Вам не следует вставать. Сейчас вы должны отдохнуть, — решительно сказал он.

Но Мэгги резко отдернула свою руку.

— Мне не следует находиться здесь. И я прекрасно себя чувствую — ваше обезболивающее творит настоящие чудеса.

С этими словами она нагнулась и подняла с пола свою измятую шляпку, а Джеймсу лишь оставалось признать, что говорит она чистую правду — средства его тетушки всегда отличались своей эффективностью. Мэгги уже выглядела значительно лучше. На щеках ее даже появился легкий румянец, хотя лорд Рэмзи и полагал, что отчасти причиной тому являлись возмущение и злость. А если уж быть откровенным до конца, то чем больше он на нее смотрел, тем больше убеждался в том, что ее столь быстрому выздоровлению прежде всего способствовала поднимавшаяся в ней ярость.

— Я ухожу.

Джеймс некоторое время беспомощно наблюдал за тем, как Мэгги деловито надевает шляпку таким образом, чтобы не бросалась в глаза шишка, однако стоило ей направиться к выходу, и оцепенение его будто рукой сняло. Он ринулся к двери и преградил путь Мэгги, встав перед ней со скрещенными на груди руками.

— Вы никуда не пойдете. По крайней мере пока мы не поговорим.

— Я не намерена о чем-либо с вами беседовать, милорд, — заявила Мэгги, пытаясь дотянуться до дверной ручки.

Джеймс немедленно накрыл ее руку ладонью, и она взглянула на него с нарастающим возмущением:

— Прошу вас отойти в сторону.

Произнесено это было скорее как приказ, нежели как просьба, однако Джеймс покачал головой:

— Сначала вам придется меня выслушать.

— Ясно. — Она пристально посмотрела на него: — Итак, вы удерживаете меня силой? Опять?

— Нет, разумеется, нет. Просто…

— Тогда прошу вас, отойдите, — учтиво повторила она. Джеймс огорченно взглянул на нее, затем сделал шаг в сторону. Мэгги тут же потянулась к дверной ручке. В отчаянии он решил предпринять последнюю попытку и пригрозил:

— Если вы не уделите мне хотя бы пару минут вашего драгоценного времени, я во всеуслышание объявлю о том, что вы Г.В. Кларк.

Угроза подействовала. Мэгги остановилась.

— Полагаю, все мои прежние поступки служат доказательством того, что для достижения поставленной цели я способен на что угодно.

Повернувшись к нему, собиравшаяся уже выйти за дверь Мэгги фыркнула и с издевкой бросила:

— Все ваши прежние поступки доказывают лишь то, что вы глупец, милорд. Я не намерена слушать вас.

Она вновь собралась удалиться, но Джеймс остановил ее, взяв за локоть и прогремев:

— Значит, не боитесь, что я выдам ваш секрет?

— Ха! Вряд ли, милорд! Вы ведь истинный джентльмен, не способный на подобную низость.

Джеймс едва сумел сдержать улыбку. Несмотря на прозвучавшую угрозу, Мэгги по-прежнему считала его истинным джентльменом. А это давало ему надежду на то, что по прошествии времени, найдя убедительные, нужные слова, он все же сможет найти с ней общий язык.

По-видимому, заметив, что его лицо прояснилось и на нем появилось выражение надежды, Мэгги с досадой что-то пробормотала, резко развернулась и устремилась прочь. Джеймс бежал за ней по пятам:

— Мэгги, если бы вы только дали мне возможность поговорить с вами…

Она остановилась у парадной двери, обернулась и надменно осведомилась:

— И что же такого приятного вы могли бы сообщить мне? Поведаете о том, как вам жаль, что я не леди Икс?

— Да!

На лице Джеймса появилась было улыбка, но, заметив, какую реакцию это вызвало у Мэгги, и сообразив, что сказал глупость, он яростно замотал головой:

— То есть нет! Я…

Мэгги и не думала задерживаться. Его чуши она наслушалась вдоволь. Ей вполне хватало того, что этот человек воспользовался ею, приняв за проститутку, как и того, что она все еще помнила его объятия, его ласки, его поцелуи… А теперь еще слушать его невнятные объяснения? Нет, это невыносимо.

Открыв дверь парадного выхода, Маргарет заспешила вниз по ступеням. Она сюда дошла пешком и пешком же пойдет домой, хотя предпочтительнее было бы, конечно, нанять экипаж. Злость придавала ей сил, однако Мэгги понимала, что рассчитывать только на эмоции глупо — особенно в ее теперешнем состоянии. Однако ни одного экипажа в этот момент на улице не было видно. На секунду Мэгги пришло в голову, не послать ли за ним, однако, увидев, как лорд Рэмзи спускается по ступеням следом за нею, она мигом передумала. Просто продолжила свой путь. В конце концов, не так уж и далеко до дома, а если еще срезать путь через парк, то она окажется дома мгновенно.

Пересекая улицу, Мэгги смотрела в сторону тенистых аллей, стараясь не обращать внимания на удивленные взгляды прохожих, оглядывавшихся на ее изодранное грязное платье. Лорд Рэмзи, в свою очередь, явно преследовал ее, что еще больше привлекало к ней посторонних взглядов.

Она не успела еще окончательно углубиться в парк, когда неожиданный треск заставил ее остановиться и оглядеться вокруг. Звук был такой, будто неподалеку обломилась большая толстая ветка.

Мэгги остановилась, нахмурилась и подняла руку к своей шляпе. В следующее же мгновение ей пришлось забыть о головном уборе. Она вскрикнула от страха, когда сзади кто-то схватил ее и увлек за собой на землю. И прежде чем она успела возмущенно осведомиться, что здесь, собственно, происходит, Рэмзи уже навалился на нее, обхватил обеими руками, и они кубарем скатились в окаймлявшие аллею кусты. Обнаружив себя в крепких объятиях Рэмзи, Мэгги тут же поняла, что та поза, в которой она очутилась, не могла не вызвать бурного протеста у всего ее несчастного тела, которому в ту минуту приходилось далеко не сладко.

— Милорд! — гневно воспротивилась она как нелепой позе, так и возмутительному поведению Джеймса.

— Не думайте, что я напал на вас, миледи, — раздраженно ответил тот. Осторожно приподнявшись, он поглядел через кусты. — Дело в том, что кто-то сейчас пытался вас застрелить.

— Я заинтригована, — процедила Мэгги. — Джеральд забыл, видимо, упомянуть о вашем больном воображении, милорд. Сначала выдуманное дамское чаепитие, теперь кто-то пытается меня застрелить. Я такие думаю!

С этими словами она резко оттолкнула его и быстро поднялась на ноги.

— Мэгги!

Маргарет стала пробираться обратно сквозь кусты, цепляясь за них юбкой. Джеймс лишь в последний момент успел схватить ее за подол. Услышав звук треснувшей ткани, она выругалась, но продолжала свой путь, даже не оглянувшись, чтобы взглянуть на состояние своей юбки. Единственное, чего хотела в данный момент Мэгги, — как можно скорее уйти от этого человека, который, ринувшись через кусты следом за ней, выкрикивал ее имя так, что его наверняка слышали люди на другом конце парка.

Когда он, догнав ее, схватил за руку и попытался увлечь обратно в заросли, она отвесила ему звонкую пощечину. Мэгги знала, что не причинила ему особой боли, однако неожиданность атаки ввергла Джеймса в такое оцепенение, что времени высвободить свою руку у нее оказалось более чем достаточно. Прежде чем он сумел опомниться, она бросилась вдоль по аллее и, выбежав на улицу, смешалась с толпой.

Мэгги была уверена, что сумела затеряться в людском потоке. Поэтому, когда, добежав до дома, она повернулась, чтобы закрыть дверь, и увидела у порога Джеймса, то от неожиданности сделала шаг назад. Именно это ее замешательство и позволило ему проскользнуть в дом. Мэгги негодующе посмотрела на него, а он закрыл за собой дверь, после чего сразу подошел к окну и выглянул на улицу, чуть отодвинув занавеску.

Она же, нервно постукивая мыском туфли и сердито кусая губу, прилагала неимоверные усилия к тому, чтобы испепелить его взглядом. Когда это не сработало, она выпрямилась и, негодуя, произнесла:

— Вы не приглашены, милорд. Прошу вас уйти прежде, чем я вынуждена буду позвать слуг, которые с готовностью вас проводят.

Наконец обернувшись, Джеймс некоторое время взирал на нее в немом изумлении, затем движением руки сорвал с головы Маргарет походившую теперь на птичье гнездо шляпку и сунул ей под нос. Перья неприятно щекотали лицо.

— Вот, — сказал он. — Это вы видите? В вас стреляли.

Мэгги открыла было рот, стараясь сказать какую-нибудь колкость, но застыла на месте. В шляпке зияла дырка, в которую с легкостью входил палец Мэгги.

— Ну наконец-то! Хоть что-то лишило вас дара речи, — пробормотал Джеймс.

Мэгги, прищурившись, посмотрела на своего спасителя:

— Вы кого-нибудь наняли, чтобы он делал все это? Лишь для того, чтобы добиться моей благосклонности? Если это так, милорд, предупреждаю, вам придется купить мне новую шляпку!

— Что?! — Теперь он сам чуть было не лишился дара речи. — Вы считаете меня способным на такое?

— Не знаю, милорд, но зачем в меня стрелять? Я никому не причинила вреда.

— Неужели вы считаете, что все это подстроил я? С какой же целью? Получить возможность продемонстрировать вам свою храбрость, то и дело спасая вам жизнь? По-моему, это у вас больное воображение! — Он фыркнул, затем чуть наклонился и заглянул ей в лицо. — Как вы могли такое обо мне подумать?

Мэгги почувствовала огромное внутреннее напряжение, будто все уже случившееся с ней происходило сейчас, в этот самый миг. И наконец это напряжение вылилось в эмоциональный взрыв:

— Как я могла такое о вас подумать? Как вы могли подумать то, что вы думали обо мне?

Негодование исчезло с лица Джеймса подобно растаявшему на солнце льду, стоило ему увидеть и услышать, с какой болью она произносит эти слова. На лице его отразилось раскаяние, и впервые Мэгги ощутила в себе готовность сменить гнев на милость. Джеймс смущенно пожал плечами и попытался объясниться:

— Ну, вы должны признать: то, как вы были одеты той ночью…

Он замолчал, заметив, что она вспыхнула и щеки ее пылают почти как то платье, в, котором он тогда ее застал.

— И потом, вы ведь были у мадам Дюбарри, — добавил он.

Мэгги услышала достаточно. Резко повернувшись, она двинулась в комнату, прямо к буфету со спиртным. Она плеснула в стакан, осушила его и налила еще.

— Можно и мне стаканчик? — попросил Джеймс, подойдя к стойке.

— Обслужите себя сами, — бросила Мэгги, затем, смягчившись, налила ему бренди и, подтолкнув стакан в его сторону, направилась к камину, где тяжело опустилась в одно из мягких кресел.

Расслабившись, она какое-то время задумчиво вглядывалась в темные недра напитка, затем подняла глаза и посмотрела на своего гостя.

— Почему вы здесь? Зачем вы придумали этот трюке приглашением? Полагаю, лишь для того, чтобы увидеть меня?

— Да, — тихо сказал он. Медленно опустившись в кресло напротив, Джеймс, глядя в свой стакан, добавил: — Я хочу извиниться…

— Извинения приняты, — перебила его Мэгги. — Теперь можете идти.

Джеймс остолбенел. Подобного рода обращение с ним было ему внове. И, как оказалось, вовсе не по душе.

— Ваш брат… — решительно начал он. Мэгги снова перебила его:

— Мой брат умер. Я освобождаю вас от клятвы, данной ему на смертном одре. Вы можете идти.

— А я не желаю идти.

После этих случайно вырвавшихся у него слов наступила тишина. Джеймс, казалось, и оробел, и пришел в ужас. Что касается Мэгги, то она была просто ошеломлена. Нервно глотнув, она опустила глаза.

— Мне кажется, вам все же лучше… — начала она.

— Умоляю вас, не заставляйте меня уходить. — Голос Джеймса звучал мягко и взволнованно, и Мэгги помимо своей воли начала замечать, что сердится уже гораздо меньше, чем прежде. Она едва заметно кивнула, но движение это не прошло незамеченным, и лорд Рэмзи откинулся на спинку кресла. — В провинции я успел привыкнуть к вашему обществу.

Это опять задело Мэгги за живое:

— Вы хотите сказать, когда принимали меня за леди Икс? За проститутку, доступную лишь людям из высшего общества?

— Несмотря на то что я принимал вас за проститутку, — медленно проговорил он. — Я получал удовольствие от общения с вами, но мысль об этом постоянно повергала меня в смущение. Я знал, что обязан наставить вас на путь истинный, но также испытывал к вам чисто физическое влечение, — признал он, с досадой закусывая губу. — Потом я почувствовал, что во мне происходит внутренняя борьба между честью и природным инстинктом. А затем, узнав вас получше, я понял, что просто вы мне очень нравитесь.

Он беспомощно пожал плечами.

Мэгги не ожидала услышать от Джеймса такого признания. Конечно, она знала, что его тянет к ней. Однако она не думала, что может по-настоящему затронуть его душу, что было, разумеется, гораздо важнее. Нет, остальное, конечно, тоже важно, но лорд Рэмзи стал ее первым мужчиной. Первым, вызвавшим в ней ответные чувства…

Пастор Френсис никогда не заходил дальше пары-тройки слюнявых лобзаний, которые в лучшем случае способны были вызвать у нее смех. Но ее куда больше привлекало то возбуждение, что могло возникнуть лишь благодаря настоящему мужчине, то возбуждение, которое она испытала с Джеймсом.

— Возможно, все же есть кто-нибудь, кто желает вам зла? — вторгся в размышления Мэгги его вопрос.

Она очнулась и непонимающе посмотрела на Джеймса, удивленная столь внезапной сменой темы. И все же Мэгги попыталась ответить. Поскольку Френсис был последним, о ком она думала перед и первым, кто пришел ей этим, Френсис же оказался теперь на ум.

Она нахмурилась при мысли об этом человеке и тут же поморщилась, ощутив острую боль от ушиба. Мэгги снова задумалась.

Пастор был тем человеком, избегать которого Мэгги старалась еще больше, нежели лорда Рэмзи, однако, поскольку он являлся настоятелем ближайшей церкви, а близилось воскресенье, она решила, что избегать его и дальше — вовсе не выход из положения. Днем раньше она пригласила его на ужин.

Как и ожидалось, он сделал ей предложение.

Мэгги, разумеется, отказала. А что еще было ей делать после той сцены с Мейси, которую ей довелось наблюдать? Френсис не принял ее отказа с тем достоинством, на которое надеялась Мэгги, и стал настаивать на своем. Однако Мэгги была непоколебима, объяснив любезному пастору, что не питает к нему «тех… особых чувств». Поначалу это признание ввергло его в смущение, затем лицо Френсиса приняло холодное выражение. Перед уходом он даже заметил ей, что она уже далеко не в том возрасте, чтобы отказываться от столь выгодных предложений, и что вряд ли ей удастся найти себе лучшего кандидата в мужья. Еше он добавил, что она пожалеет о своем отказе.

Теперь Мэгги размышляла над тем, как далеко готов зайти пастор, чтобы она и вправду о нем пожалела. Однако минуту спустя она покачала головой. Нет. Пастор Френсис не способен причинить ей зло лишь потому, что она ответила отказом на его предложение руки и сердца. Глупо и даже эгоистично было бы поверить в нечто подобное. И все же до тех пор, пока человек этот не найдет себе иного объекта для Обожания, Мэгги не испытывала особого желания приближаться к нему. Учитывая его должность, шаг этот был вынужденным, достаточно неприятным, но далеко не смертельным.

— Нет, — сказала она наконец, качая головой. — Я не знаю никого, кто хотел бы причинить мне вред.

— Возможно, это все же связано с журналистской деятельностью?

Но Мэгги тряхнула головой еще раньше, чем он успел завершить фразу.

— Я думала об этом, но никто не знает, кто такой Г.В. Кларк. Конечно, кроме вас, вашей тети и мадам Дюбарри.

— А как насчет женщин, с которыми вы беседовали в борделе?

— На мне была очень плотная вуаль.

— А девушка, давшая вам маску?

— Мейси? — Мэгги удивленно подняла брови. — Нет. Мейси, конечно, видела мое лицо, но… — она снова покачала головой, — она не из тех, кто имеет дело с убийцами. Да и зачем ей? В статье я даже не указала ее имени. Я вообще не указывала имен. — Мэгги опять покачала головой. — Нет. Никому нет смысла желать мне зла.

Джеймс от этого ответа лишь нахмурился еще больше, а она пожала плечами:

— Может, это шальная пуля, Джеймс? Или просто немотивированный акт насилия? Я не могу поверить, что надо мною нависла какая-либо угроза. Может, это кто-то целился в вас и промахнулся?

— В меня?

Казалось, ее предположение его чуть ли не оскорбило, и Мэгги едва не рассмеялась. Отлично. Теперь он почувствует, каково это, на собственной шкуре.

— Да нет, — шутливо отмахнулась она. — Конечно же, вы правы, милорд. Зачем кому-то хотеть убить вас? Ведь вы такой милый человек.

Сначала Джеймс хотел возмутиться, но потом заметил в глазах Мэгги озорные искорки и, похоже, понял, что она шутит. Он расслабился и улыбнулся. Минуту оба молчали; затем Джеймс задумчиво сложил губы трубочкой.

— Я рад был бы поверить в то, что все это лишь стечение обстоятельств, если бы не сегодняшнее происшествие.

Похоже, что пуля предназначалась именно вам. Мэгги поморщилась:

— Однако если следовать логике, то нельзя не отметить, что все эти вещи происходят исключительно, когда вы рядом… — Тут она замолчала, уловив нешуточную тревогу на его лице. Глубоко вздохнув, она произнесла то, что должна была сказать уже давно: — Вы должны простить меня, Джеймс, за то, что я так и не поблагодарила вас. Вполне возможно, сегодня вы спасли мне жизнь.

Он не отреагировал на ее слова, хотя было видно, что они его порадовали.

— Дело в том, что если это была шальная пуля, откуда тогда столько совпадений? Сначала…

— О нет! Неужели вы до сих пор считаете, что возница хотел меня переехать?! — запротестовала Мэгги.

— К окончательному выводу я пока не пришел… Я только знаю, что схожий с ним по описанию человек толкнул вас сегодня под движущийся экипаж и что затем в вас кто-то стрелял…

— Мы не знаем, тот ли это человек, — продолжала возражать Мэгги. — Вы сказали, что кучер экипажа был темноволосым. А шрам вы видели?

Джеймс замялся, не решаясь, видимо, признать, что не видел, а она продолжала:

— Кроме того, в парке был произведен лишь один выстрел. Если кто-то действительно пытался убить меня, почему он снова не выстрелил? Я ведь тут же выбралась обратно на аллею, тем самым превратившись в идеальную мишень, однако второго выстрела не последовало.

Секунду Джеймс размышлял над ее аргументами, затем кивком дал понять, что принимает их к сведению, и встал:

— Полагаю, я зря трачу время, пытаясь втолковать вам, что вы в опасности. Обещайте мне хотя бы, что впредь будете осторожны.

— Обещаю, — тихо проговорила Мэгги, тоже поднимаясь, но чувствуя себя немного неловко. Она сейчас уже не знала, как теперь расценивать их отношения. Враждебность, похоже, исчезла, но что заменило ее? После того чем они занимались, кем они могли быть? Друзьями? Знакомыми?

— Я также был бы несказанно счастлив, если… я хочу сказать, теперь, когда мы достигли чего-то вроде… Да прекратите же вы наконец отказываться от приглашений моей тетушки! — высказался он наконец напрямик. — Вы ей очень нравитесь, и она во всем винит меня.

Мэгги едва не засмеялась, но в последний момент взяла себя в руки и лишь торжественно кивнула:

— Мне она тоже очень симпатична, и я буду рада в дальнейшем принимать все ее приглашения.

Вздохнув, Джеймс вышел из комнаты. Он слышал, как Мэгги идет следом за ним к парадной двери. Открыв ее, он остановился и оглянулся.

— Еще раз прошу вас, будьте осторожны. Позаботьтесь о том, чтобы на ночь прислуга запирала все двери, и по возможности всегда берите экипаж.

— Да, милорд, — кивнула Мэгги.

Джеймс нахмурился, уловив в ее ответе беспечность и полагая, что обещание это дается исключительно с целью успокоить его. Но что он мог сделать, чтобы и заставить ее слушать, и вновь не вызвать в ней отчуждения? Попрощавшись, он вышел, уже обдумывая способы уберечь ее от беды.

Он снова наймет Джонстона, чтобы тот приглядывал за Мэгги. Кроме того, посыльный вполне мог бы провести расследование, дабы выяснить, были ли все три происшествия покушениями на жизнь Мэгги или же то было просто стечение обстоятельств. Если Мэгги узнает о принятых им шагах, ей, конечно, это не понравится, однако он дал обещание ее брату, что позаботится о ней. «И это главное, о чем я должен думать, когда речь идет об этой девушке», — заверял он себя, направляясь в сторону парка. Маргарет Уэнтуорт — порядочная, достойная женщина, и то, как он с ней поступил, было просто недопустимо. Отныне он будет относиться к ней с тем уважением, которого она, несомненно, заслуживает.

Сейчас ему необходимо выбросить из головы вид ее обнаженного тела и отвлечься на чай со сдобными булочками.

Глава 12

Мэгги выругалась, когда ее волосы, собранные на затылке, упали на плечи. Опять. Стиснув зубы и застонав от досады, она посмотрела в овальное настольное зеркало, перед которым сидела.

— Нужно было попросить Мэри уложить мне волосы, прежде чем отпускать ее, — заметила она пустой комнате.

Вокруг не было никого, кто мог бы ей ответить. Ни одной живой души во всем доме. Это означало, что помочь ей с решением этой невероятно трудной задачи просто некому. И винить в этом Мэгги могла только себя.

Сегодня открывалась одна из ярмарок. Не столь большая, как ярмарка Сент-Бартоломыо, которая состоялась в августе, но одна из первых в этом сезоне, а потому вызвавшая особый интерес у прислуги. Возбуждение, царившее среди слуг, оказалось до того заразительным, что Мэгги расщедрилась и решила всех этим вечером отпустить.

В тот момент ей казалось, что никто из слуг ей не понадобится. Поскольку они с Джеймсом и его тетушкой собирались этим вечером на бал, не нужно было готовить еду, а следовательно, и убирать за ней посуду, да, откровенно говоря, слуги и так изнывали от безделья, ибо обслуживать только одну Мэгги было занятием несложным и вовсе не хлопотным. Намереваясь провести ночь вне дома, Маргарет сочла по меньшей мере глупым держать прислугу взаперти. Поэтому она, отклонив слабые протесты, убедила их всех пойти на ярмарку и насладиться праздником. Ушел даже Бэнкс, которого ей с трудом удалось уговорить и который в конце концов заметил своим дребезжащим голосом, что присмотр старого, умудренного опытом человека молодежи не повредит.

Разумеется, освобождая их на вечер от своих обязанностей, Мэгги абсолютно не подумала о том, что ей может понадобиться чья-то помощь в приготовлении к балу. Ее служанка, Мэри, с обреченной улыбкой напомнила ей об этом и предложила остаться, дабы эту по мощь ей оказать, однако у Мэгги духу не хватило так поступить с девушкой. Было бы несправедливо всех отпустить, а бедную Мэри лишить праздника. Нет, Мэгги отказалась и от ее помощи, решив, что без труда справится со всем сама.

«Не может же это быть так сложно?» — подумала она. Конечно, можно все сделать самой. Она вовсе не такая бестолковая. Одеться она и правда сумела самостоятельно, хотя оказалось это задачей куда более сложной, чем Мэгги поначалу себе представляла — основной трудностью стали застежки на спине. Однако благодаря серии неуклюжих поворотов и наклонов она все же смогла овладеть ситуацией.

Но волосы — это совсем другое. Мэри в этом деле всегда действовала быстро и уверенно, в считанные мгновения вытворяя чудеса с непослушными локонами хозяйки. Самой же Мэгги они определенно бросали вызов. В данный момент она вовсе не чувствовала себя такой уж толковой. Более того — начинала всерьез нервничать, чувствуя, как опускаются руки, и не зная, что предпринять. Время было уже позднее, и Джеймс со своей тетей могли появиться в любую минуту.

Мэгги почувствовала, что краснеет. Джеймс и его тетя… После несчастного случая она часто виделась с обоими. Несколько раз за неделю леди Барлоу приглашала Мэгги на чай, и та, конечно же, принимала все эти приглашения. Каждый раз она встречала в ее доме Джеймса, который вел себя как истинный джентльмен. И, что немаловажно, он не пытался завести речь о том, что ее якобы кто-то хочет убить. Упаси Боже! Не пытался и поцеловать ее или сделать еще что-либо неблаговидное — он даже смотрел на нее так, будто у него и в мыслях ничего подобного не было.

Мэгги ловила себя на том, что испытывает что-то похожее на разочарование, и ей приходится заставлять себя не подавать вида, что это так. Неужели она действительно жаждет его поцелуя? Ведь он ведет себя именно так, как того требует этикет, и это совершенно естественно.

Нет, Мэгги не пыталась себя обмануть. Теперь, когда она больше не сердилась на Джеймса, она все чаще вспоминала произошедшее между ними в библиотеке. Она даже вновь переживала все это во сне, после чего просыпалась потрясенная и в том же невероятном возбуждении, будто все произошло минуту назад.

Размышления Мэгги были прерваны долетевшим до нее звуком закрывающейся парадной двери, и она посмотрела на дверь своей комнаты. Мэгги не ожидала, что слуги вернутся так рано, но сейчас была этому очень рада. Теперь Мэри все же поможет ей надлежащим образом уложить волосы. Она просто не могла появиться на балу у Уилланов с леди Барлоу и Джеймсом, не приведя себя в надлежащий вид. Мэгги вовсе не хотелось явиться причиной их смущения. Ведь именно они пригласили ее составить им компанию.

«Мэри эти волосы уложит в два счета, — с облегчением подумала Мэгги, поднявшись и направляясь к двери. — Если это, конечно, Мэри». Она вздохнула. Вполне возможно, что маленький Чарли объелся сладостями, и это одна из сестер вернулась с мальчиком домой. Хотя ничего страшного — и Джоан, и Нора прекрасно знали, как укладывать ее волосы, — и та и другая уже заменяли старшую сестру, и Мэгги получила возможность убедиться в этом. Практиковались они в своем искусстве друг на друге, а потому приобрели нешуточный опыт.

«Если же, — подумала Мэгги, — это всего лишь старый Бэнкс, утомленный празднеством и решивший вернуться пораньше, я даже его готова подключить к делу». Мысль эта вызвала у нее улыбку, и она совсем успокоилась. Мэгги подошла к ведущей вниз лестнице и взглянула в пустынную темноту холла. Внизу не было заметно ни малейших признаков жизни, по крайней мере на первый взгляд, видимо, вернувшиеся слуги тут же отправились на кухню или же в свои комнаты. Возможно, они решили, что Мэгги уже уехала.

«Собственно говоря, — подумала она, отметив, что окончательно стемнело и дом погрузился во мрак, — они действительно могли подумать, что меня уже нет». Леди Барлоу и Джеймс опаздывали. Взяв в руку трех-свечный канделябр, стоявший на столике у самой лестницы, Мэгги приподняла юбку и стала спускаться вниз. Кто-то из слуг вернулся раньше — она должна выяснить, кто именно.

Спустившись в холл, Мэгги направилась вдоль по коридору в сторону кухни, стараясь, чтобы свечи не погасли при чрезмерно быстрой ходьбе. Блуждание в темноте — занятие не из приятных.

Прикрывая рукой свет канделябра, Мэгги бедром толкнула кухонную дверь. От сквозняка пламя свечей легонько затрепетало, а потому, отвлекшись на это, Мэгги зашла в кухню прежде, чем осознала, что в ней совершенно темно. Это означало, что никто еще не вернулся с праздника. Развести огонь в кухне было первым, что сделал бы любой из ее слуг.

На секунду Мэгги замерла, пытаясь понять, что происходит, а затем вдруг напряглась всем телом. Волосы на затылке едва не встали дыбом, а по спине побежали мурашки. Повинуясь инстинкту, она вскрикнула и обернулась. Затрепетавший от движения свет канделябра выхватил из темноты фигуру человека, стоявшего прямо за дверью, только что захлопнувшейся за ней!

На сей раз замерли уже оба, при этом мужчина стал щуриться от внезапно осветившего его огня. У Мэгги же крик застрял в горле, стоило ей разглядеть внешность чужака. Это был высокий мужчина крепкого телосложения, широкоплечий, с сильными, мощными руками. Черные волосы, жесткая, леденящая душу улыбка и щека, изуродованная длинным широким шрамом. Всю эту картину она успела охватить за считанные мгновения, а затем он ринулся на нее, и холодный ужас сковал Мэгги.

С криком она отпрянула назад, но уперлась в стол, на котором повариха готовила еду. Не помня себя от страха, Мэгги запустила в пришельца канделябром. Тот угодил точно в цель, заехав преступнику прямо по голове. Две свечи во время полета потухли, но одна осталась гореть, что, впрочем, особой погоды не делало. Кухня вновь погрузилась в почти совершеннейшую тьму, и Мэгги продолжала пятиться, наталкиваясь на мебель и утварь. Девушка пребывала в том состоянии, когда единственное желание — бежать и звать на помощь. Она уже не сомневалась, что именно этот человек мчался прямо на нее в экипаже и именно он толкнул ее на улице под копыта лошадей. Никаких сомнений в том, что за ней и правда кто-то охотится, больше не оставалось. В голове снова и с той же ясностью прозвучал голос Джеймса, который умолял ее никуда не ходить одной, быть уверенной, что слуги всегда закрывают двери…

Мэгги проклинала себя за то, что отослала всех слуг и осталась дома совсем одна, без всякой защиты. Предупреждениям Джеймса она не придала ни малейшего значения, будучи абсолютно уверенной, что никто не собирается ее убивать.

«Я идиотка и заслуживаю всего, что бы со мной теперь та случилось», — выругала она себя, упершись в стол и уронив на пол какие-то предметы кухонного обихода. Сильная рука схватила ее за платье, а когда Мэгги выпрямилась, тут же отпустила и метнулась к ее шее. Мощные пальбы с дикой силой вцепились ей в горло, перекрывая доступ кислороду.

Первое, что пришло Мэгги в голову, это царапать страшные руки ногтями. Когда это не возымело действия, а лишь ухудшило ее положение — разъяренный убийца почти швырнул ее к стене и, продолжая душить, прижал сзади своим весом — она поняла, что это бессмысленно. Закрыв глаза и судорожно вдыхая ртом воздух, она стала щупать рукой окружавшие ее предметы, надеясь найти хоть что-нибудь пригодное для использования в качестве оружия. Перед глазами у нее уже начинали расплываться разноцветные круги, когда она нащупала что-то тяжелое. Хватаясь за остатки уплывающего сознания, она сомкнула ладонь на рукояти тяжелого предмета. «Сковородка», — подумала Мэгги, собрав все оставшиеся у нее силы, размахнулась и двинула рукой со сковородкой туда, где предположительно находился мужчина.

Звон в ушах и тот факт, что негодяй отпустил ее, — все говорило о том, что удар попал в цель. Прокашливаясь и глотая воздух, Мэгги слепо ринулась прочь, но смогла пройти лишь несколько шагов, когда ее снова схватили. На сей раз за плечо. А затем резко развернули.

Мэгги открыла глаза, и тут же комната словно взорвалась: незнакомец ударил ее тяжелым предметом по лицу. Мир закружился перед ней, и Мэгги поняла, что падает. Что-то она задела затылком — возможно, угол стола. Она вскрикнула от внезапной боли, но почти уже не почувствовала удара об пол.

Стеная от боли в голове, Мэгги упала на бок и обнаружила, что смотрит на огонь в камине. По крайней мере ей так показалось. Глаза ее начали закрываться, но тут какая-то часть мозга подала ей сигнал бедствия — она ошиблась. Она вновь увидела танцующие перед ней язычки пламени и нахмурилась, заметив, что непрошеный гость склонился над ними. Он что-то поднял, и Мэгги нахмурилась еще больше, окончательно осознав, что огонь исходит от упавшего канделябра. И то, на что она смотрела, было вовсе не огнем в камине. Просто одна из свечей, та единственная, что не потухла, оказалась рядом с мешком зерна, оставленным здесь поварихой, и подожгла его. «В моем доме пожар», — поняла Мэгги.

Убийца обошел стол и скрылся из поля ее зрения.

В голове Мэгги раздались сигналы тревоги, и она собрала все, что осталось от ее сил и воли к жизни. Взвыв от боли в горле и голове, она встала на четвереньки.

Подняться на ноги казалось задачей неосуществимой, но она ухватилась за край стола и с трудом встала; единственная мысль, пульсировавшая в ее голове, была: надо было как-то потушить пламя. «Вода», — мелькнула в ее голове спасительная мысль, и она облокотилась о стол. И тут какой-то звук отвлек ее внимание: она взглянула в противоположную часть кухни, где находился вторгшийся в ее дом незнакомец. Мэгги не сразу поняла, чем именно он занят. Он стоял спиной к ней и производил невидимые ей манипуляции. Затем вспыхнул свет, и он обернулся, держа в руках керосиновую лампу. Мужчина был явно удивлен, увидев, что Мэгги пришла в себя; рот его скривился, и он швырнул лампу в ее сторону.

Мэгги с криком отшатнулась, и лампа пролетела мимо. Девушка услышала, как она разбилась о стену. Мэгги обернулась и увидела, что керосин разбрызгался по кухне. Огонь не заставил себя ждать.

Пламя будто ожило, превратившись в зловещего монстра, пытавшегося схватить ее своими жадными пальцами. И прежде чем тьма поглотила ее, Мэгги успела еще подумать, что, видимо, она умирает.

— Мы опаздываем.

Леди Барлоу посмотрела на племянника в сгущавшейся темноте кареты и едва сдержала улыбку — он с трудом мог усидеть на месте. В ее особняке он появился около часа назад — раньше, чем она рассчитывала, почему и не оказалась еще готова. Да и к назначенному часу она готова не была, а потому, пока служанка колдовала над туалетом хозяйки, у Джеймса имелась прекрасная возможность размять свои ноги, взволнованно расхаживая по гостиной. Когда же благородная леди торжественно переступила порог, племянник, казалось, уже закипал.

Весьма далекий от того, чтобы отдать должное усилиям и мастерству служанки, и лишь бесконечно счастливый, что мучительное, схожее с пыткой ожидание подходит к концу, Джеймс схватил свою тетушку под руку и едва не выволок ее из дома без плаща и перчаток. Тетушка, однако, со свойственной ей невозмутимостью заметила племяннику, что ведет он себя отнюдь не подобающим образом, после чего, взяв вышеупомянутые предметы своего туалета, не спеша проследовала в свою карету. Весь путь до экипажа ей все же пришлось выслушивать мольбы и уговоры поторопиться.

Вивиан едва не расхохоталась при виде столь мальчишеского поведения своего племянника, однако понимала, что сам он ее веселья не разделяет. А потому лицо ее приняло выражение невозмутимости.

Мальчику просто-таки не терпелось вновь увидеться с леди Маргарет, и это Вивиан считала весьма добрым знаком. За все прошедшие годы Джеймс не выказывал ни малейшего интереса ни к одной из юных представительниц высшего света, а потому тетя уже не надеялась дождаться его сына или дочки.

При мысли об этом леди Барлоу вздохнула. Дети. Она любила детей. К сожалению, Бог не послал ей собственных детей. Поэтому гибель сестры и ее мужа, несомненно, трагедия, в то же время стала для Вивиан и даром свыше, когда оба ребенка остались на попечении ближайшей родственницы. Как ни горько оплакивала она смерть близких, Джеймса и его сестру взяла к себе с радостью, которой не было предела, и вырастила их с любовью, какую могла подарить детям лишь родная мать. Если бы не забота о них и не любовь к ним, она, по ее собственным словам, превратилась бы в старую скрягу. Дети — это чудо, а чудо и порождает чудо. И теперь Вивиан от души надеялась, что леди Маргарет, возможно, и станет той самой, кого поведет Джеймс к алтарю и кто затем произведет на свет прекрасных малышей.

Она посмотрела на племянника, и на лице ее появилась легкая лукавая улыбка; волнение всегда спокойного и здравомыслящего мужчины было очевидным. Затем, заставив себя выглядеть более серьезно, Вивиан произнесла:

— Это пойдет на пользу Маргарет. После ее появления в опере о ней наверняка заговорили. А у Уилланов всегда собирается множество интересных людей. Возможно, мы даже подыщем ей достойного мужа.

Ее не удивил тот острый взгляд, которым ожег ее Джеймс.

— Ну, — невозмутимо пояснила леди Барлоу, — поскольку ее брат умер, спасая твою жизнь, мне кажется, мы теперь просто обязаны найти ей порядочного, сильного, состоятельного мужа, который заботился бы о ней.

— Ей не нужен муж, — неожиданно заявил Джеймс, взбешенный даже мыслью о такой возможности. — Она и сама в состоянии позаботиться о себе.

— Чепуха. Когда она выйдет замуж, ей не придется больше писать все эти опасные статьи. Слишком уж часто она подвергает себя ненужному риску.

Секунду Джеймс в немом ужасе смотрел на тетку. Раньше ему, видимо, не приходило в голову, что его родственнице вздумается принять участие в судьбе Мэгги. Для леди Барлоу было очевидно, что идея эта ему совершенно не нравилась. Абсолютно. «Прекрасно», — думала она, видя, как он меняется в лице. Если он не желает выдавать девушку замуж, значит, хочет жениться на ней сам — другой причины и быть не может. О да, она увидит этого упрямца у алтаря уже в конце нынешнего сезона — или она не леди Вивиан Джин Барлоу!

— Проклятие! Я ведь велел Кроучу ехать быстрее! Чем он там занят? — прорычал Джеймс, отрывая ее от этих мыслей.

Леди Барлоу подняла голову как раз в тот миг, когда голова ее племянника исчезла в окне, а затем она услышала, как он обращается к кучеру:

— Кроуч! В чем там дело? Мы еле ползем!

— Простите, милорд. Похоже, там впереди какие-то неприятности. Кажется, пожар. Вся дорога в дыму, а улица полна зевак.

— Пожар? — переспросила Вивиан, услышав ответ кучера, и обеспокоенно наклонилась к окну.

Ее племянник словно окаменел.

— Ты не видишь, где именно горит? — напряженно спросил он.

Отчетливо прозвучавший в его голосе страх передался Вивиан.

— Я не уверен, милорд. Но, похоже, где-то в районе дома леди Уэнтуорт. Возможно, это один из соседних домов или ее собственный… Отсюда не видно.

Джеймс выскочил из кареты еще раньше, чем его тетка успела в полной мере осознать слова Кроуча. Высунувшись из окна, она стала взволнованно наблюдать за происходящим. Черные облака дыма поднимались высоко в ночное небо.

Джеймс бежал. Бежал так быстро, что сердце его бешено колотилось, готовое в любой момент выскочить из груди, оглушая его так, что он не слышал ни возгласов, ни криков расталкиваемых им людей. Он должен увидеть Мэгги! Не может быть, чтобы горел именно дом Уэнтуортов! Такого просто не может быть! Но даже пытаясь убедить себя в этом, в душе он уже знал, что это не так, и проклинал себя за то, что не сделал большего для ее безопасности. Не позаботился о женщине, зная, какая угроза над ней нависла.

Джеймс пробился сквозь скопище зевак и едва не врезался в ограду, отделявшую дом от улицы. Отчаянно сжав руками металлические прутья решетки, он в ужасе взирал на охваченное огнем здание. Дым вырывался из нескольких разбитых окон и, поднимаясь ввысь, собирался в одно густое облако, делавшее и без того темное вечернее небо абсолютно черным.

— Мэгги, — прошептал он и уже собрался открыть калитку, когда на плечо его легла чья-то рука.

— Милорд?

Джеймс хотел было стряхнуть ее и идти дальше, но следующие слова человека заставили его остановиться:

— Ее там нет, милорд. Она в безопасности.

Резко повернувшись, Джеймс внимательно посмотрел на говорившего, не сразу его узнав:

— Джонстон?

— Да, милорд.

Посыльный выглядел взволнованным.

— Где она? — почти крикнул Джеймс, наступая на Джонстона.

— Мой человек вытащил ее оттуда. — Джеймс побледнел, а посыльный, сделав успокаивающий жест, продолжал: — Помните, как вы велели мне выделить человека, чтобы он наблюдал за тем, не преследуют ли ее? — Он перевел мрачный взгляд на горящий дом и на команду людей, пытавшихся его потушить. — Так вот, похоже, вы не ошиблись. Ее и правда преследуют.

— Где она? — повторил Джеймс, почти крича. Сейчас он не мог ни на чем сосредоточиться; он лишь хотел убедиться, что Мэгги жива и невредима. Видимо, наконец поняв это, Джонстон высвободился из рук Джеймса и, повернувшись, повел его сквозь толпу.

— Сюда, милорд.

— Джеймс? — донесся до него женский голос.

Он остановился, постоял в нерешительности, оглянулся и пошел навстречу тетушке, которая уже спешила к нему. Джеймс нахмурился, заметив, что карета его еще довольно далеко, и поняв, что все расстояние его тетя проделала пешком.

— Вам, наверное, следует вернуться в карету и там подождать, тетя Вив, — заметил он, подходя к тетушке.

— Как Мэгги? Это не ее дом?

— Дом ее.

— А что с ней? — встревоженно спросила леди Барлоу. Джеймс помедлил. Он хотел, чтобы тетя подождала в карете, однако знал, что женщина начнет спорить и только задержит его. Поэтому, не желая тратить время, он взял ее под руку и поспешил к Джонстону, который осматривал какой-то экипаж.

Подойдя вплотную к посыльному, Джеймс отпустил руку своей тети и заглянул через плечо низкорослого Джонстона. Несколько секунд глаза его привыкали к полумраку кареты, а затем он увидел фигуру женщины, лежащей на руках у высокого человека в темном плаще, скорее напоминавшего тень.

— Джек говорит, она была без сознания, когда он нашел ее и вытащил из здания. Он послал за мной мальчишку и ждал на газоне перед домом, пока там не стало слишком жарко. А я сразу же поместил ее в карету. Хотел отвезти к вам домой, но к тому времени зеваки уже заполонили всю улицу. Мы просто не смогли выбраться, — извинился Джонстон, отступая в сторону, чтобы дать Джеймсу возможность пройти. Потом добавил: — В себя она еще не приходила.

Джеймс не медлил. Нагнувшись, он поднял Мэгги, приняв дежурство у человека в карете, и выпрямился.

— Идемте. — Вот все, что он сказал, но этого хватило; его тетя, Джонстон и тот мужчина, которого звали Джек, — все они послушно двинулись по улице следом за ним.

— Сможешь выбраться отсюда, Кроуч? — озабоченно спросил Джеймс, когда кучер соскочил с козел, чтобы открыть им дверцу.

Кучер с сомнением огляделся. И впереди, и сзади скопилось множество повозок, карет и колясок. Затем он обратил внимание на другую сторону улицы, по которой весь транспорт обычно — но не сейчас — двигался в противоположном направлении, и кивнул:

— Да, милорд.

— Молодец, дружище, — сказал Джеймс. — Отвези нас домой.

— К вам домой или к леди Барлоу? — уточнил кучер.

— Ко мне домой, — тут же вмешалась леди Барлоу и, когда Джеймс нахмурился, пояснила: — Мой дом ближе.

Взгляд Джеймса упал на бледное, перепачканное лицо женщины, которую он держал на руках; он кивнул и забрался в карету. Тетя вошла следом и уселась напротив него. Джеймс держал Мэгги на коленях. Голова девушки падала ему на грудь, а ноги ее покоились на сиденье. Джонстон не заставил себя долго ждать и, велев своему человеку присоединиться к Кроучу на козлах, также залез в карету, пробормотав извинения и усевшись рядом с леди Барлоу.

Пока Кроуч маневрировал среди экипажей и продвигался вперед, все хранили молчание.

Доехали они неожиданно быстро, и Джеймс выбрался из кареты, прижимая Мэгги к груди, стоило лишь Кроучу открыть ему дверцу. Джеймс не без удовлетворения отметил, что человек Джонстона уже помчался сообщать об их возвращении. Микс открыл дверь как раз в тот момент, когда Джеймс поднялся на порог, и изумленно застыл, увидев лорда Рэмзи с леди Уэнтуорт на руках.

— Опять несчастный случай, милорд? — в ужасе спросил он, быстро отступая назад, чтобы дать дорогу.

— Что значит — опять? — встрепенулась леди Барлоу. Джеймс поджал губы, но лишь покачал головой:

— Нет, это не несчастный случай, Микс. И на этот раз нам понадобится врач. Пошлите кого-нибудь за лордом Маллином.

— Ты уверен, что он вернулся? — обеспокоенно спросила тетя Вивиан.

— Он вернулся вчера, — ответил Джеймс и тяжело вздохнул: — Хвала Всевышнему.

Роберт всегда увлекался медициной, и увлечение это было настолько серьезным, что молодой аристократ практиковал, невзирая на свою финансовую обеспеченность.

Познания в медицине пришлись как нельзя более кстати, когда Роберта призвали на войну. Он стал врачом для всего полка, и Джеймс лично видел, как его друг спасал жизни многих раненых. Джеймс не доверил бы жизнь Мэгги никому другому.

— Я обо всем позабочусь, милорд.

Лакей направился вдоль по коридору, а Джеймс понес Мэгги в гостиную. Он осторожно положил ее на тот же самый диван, что и в день придуманного им дамского чаепития. Джонстон принес канделябры из холла. С их помощью он зажег в темной комнате еще несколько свечей, и по гостиной разлился мягкий, спокойный свет.

Но Джеймсу это доставило новые волнения. До сего момента ему казалось, что лицо Мэгги покрыто лишь копотью; теперь же, при свете, он рассмотрел, что те места, которые казались ему просто грязными, на самом деле покрыты ссадинами. Половина лица девушки сильно распухла, губа была порезана, а под глазом набух огромный синяк. Шея тоже сильно пострадала.

— Она с кем-то дралась, — одобрительно прокомментировал Джонстон, заглядывая через плечо хозяина.

Джеймс убрал волосы со лба Мэгги и заметил рану у линии волос. Посыльный, увидев пропитавшую волосы и запекшуюся в них кровь, предположил:

— Ее ударили, и она упала на спину.

— Я отдам распоряжение насчет холодной воды и тряпки, а заодно проверю, послал ли уже Микс кого-нибудь за врачом, — сказала леди Барлоу, и вышла из комнаты.

— Что там произошло? — Джеймс посмотрел на человека, которого Джонстон называл Джеком.

Тот сделал шаг вперед и, нахмурившись, посмотрел на леди Маргарет.

— Я наблюдал с другой стороны улицы. Слуг миледи отпустила еще засветло. Насколько мне известно, в доме она находилась одна. А потом, прямо перед заходом солнца, я заметил странный свет на нижних этажах дома. Что это не канделябры, я понял сразу; а потом запахло дымом. — Он пожал плечами. — Я почувствовал неладное. Решил, что лучше проверить. Сначала я пытался разглядеть что-нибудь через окна фасада, но почти сразу понял, что свет исходит из глубины дома. Я стучал, но мне не открыли, и я обошел дом кругом. Тут я заметил какого-то человека, выбежавшего в сад. Поначалу я решил погнаться за ним, но тут увидел, что задняя дверь приоткрыта и что вся кухня в огне. И я тут же бросился в дом. Девушка лежала в самой середине кухни, на полу.

Он покачал головой.

— Все помещение было охвачено огнем, но до нее он добраться не успел, хотя пламя уже подбиралось к ее одежде. Ну я вбежал, вытащил ее и отнес к парадному входу. Потом остановил проходившего мимо мальчишку и дал ему пару монет, чтобы он сбегал за мистером Джонстоном. — Мужчина нахмурился, будто о чем-то жалея. — Надо было дать ему побольше, чтобы он заодно вызвал пожарных.

— Ты все сделал правильно, — похвалил его Джонстон, похлопав коллегу по плечу. — Как твоя рука?

Этот вопрос заставил Джеймса обратить внимание на то, что Джеку тоже досталось. Правая рука его покраснела и покрылась волдырями. Этот человек вбежал в горящее здание. Джеймс же даже не подумал о том, как Джек при этом рисковал.

— Господи! — Этот тихий возглас леди Барлоу возвестил Джеймсу о том, что его тетка вернулась. Одному Богу известно, что именно из сказанного Джеком она успела услышать, однако немедленно кинулась к нему с тазом воды и марлей.

— Принесите еще воды и марли, Микс, — приказала она и усадила пострадавшего Джека в кресло.

Затем она поставила таз с водой ему на колени, осторожно взяла его за запястье и поместила обожженную руку в холодную воду. По-видимому, считая, что тем самым проблема раненого решена, она повернулась к склонившимся над Мэгги Джеймсу и Джонстону и посмотрела на них как на провинившихся маленьких детей.

— А теперь расскажите-ка мне о несчастном случае, о котором упомянул Микс. А также зачем вы приказали этому несчастному человеку следить за Мэгги!

Джеймс предпочел сначала ответить на последний вопрос: — Он лишь присматривал за ней — на случай, если вдруг произойдет нечто подобное.

— А мистер Джонстон?

— Мне лорд Рэмзи поручил выяснить, кто стоит за всеми этими происшествиями. — Джонстон пожал плечами.

Леди Барлоу кивнула, затем пристально взглянула на племянника:

— Так о каком же несчастном случае говорил Микс? Джеймс вздрогнул. Вот на этот вопрос он предпочел бы не отвечать. Он взял с Микса слово, что тот будет молчать, так что тетя его понятия не имела о произошедшем. Она не знала ни о приглашении на дамское чаепитие, на котором Джеймс подписался ее именем, ни о чем-либо другом, случившемся в тот злополучный день. Поэтому теперь от ее требования рассказать ей все Джеймса в буквальном смысле бросало в холодный пот. Тетя вовсе не обрадуется, узнав о том, как Джеймс использовал ее имя. Не обрадуется и тому, что, пойдя на ложь, он сумел сделать Микса своим сообщником. И, уж конечно, не обрадуется тому, как он скомпрометировал Мэгги, стремясь заманить ее сюда, дабы остаться с ней наедине.

К счастью, от всех объяснений его спасло появление лорда Маллина.

— Роберт! — с облегчением воскликнул Джеймс. — Спасибо, что пришел!

— Не стоит благодарности.

Молодой человек на ходу скинул плащ, направляясь к больной. Микс шел за ним по пятам. Остановившись около Джеймса, Маллин отдал плащ лакею леди Барлоу и взял у него свой саквояж. Затем он повернулся к Мэгги.

— Что с ней произошло? Я слышал, был пожар. Она получила ожоги?

— Не думаю, но у нее серьезные раны на голове, — ответил Джеймс. — Она без сознания.

Роберт кивнул, отстраняя его рукой.

— Дай-ка я повнимательнее на все это погляжу.

Джеймс тут же встал и отошел. Он видел, как Роберт склонился над раной на лбу у Мэгги, а затем приподнял ее веки. Когда его друг начал осматривать девушку в поисках других ран, Джеймс отвернулся. Оставив тетю и Роберта ухаживать за Мэгги и раненым Джеком, он вышел с Джонстоном из комнаты.

— Вы уже что-нибудь узнали из того, о чем мы говорили? — спросил Джеймс посыльного с Боу-стрит, заведя его в библиотеку и прикрыв за собой дверь.

— К сожалению, немного, — признал Джонстон. — Я нашел пару свидетелей того, как ее толкнули под экипаж. Они видели, как это случилось, однако никто из них не мог точно сказать, толкнули ее или она споткнулась. Также никто, кроме кучера, не запомнил человека со шрамом. Я пытался разнюхать, есть ли у кого-нибудь зуб на Г.В. Кларка, но вы сами понимаете — подобную информацию люди давать не спешат. Буду работать дальше.

— Да непременно, — пробормотал Джеймс, нервно потирая рукой шею. — Все это явно связано со статьями леди Маргарет. Иначе никому нет резона желать ей зла.

Джонстон пожал плечами.

— Пожалуй, вы правы. Обычно такие убийства связаны с финансовой выгодой. Только вот я не могу понять кому может быть выгодна смерть леди Уэнтуорт. Разве что ее кузену. Возможно, он стал бы наследником се дома и вложенных ею денег. Но я навел справки, адвокаты его так и не нашли. Так что скорее всего вы правы, милорд, и дело — в ее статьях.

— Вы заглядывали к Друммонду?

— Да, но это не он. Друммонд умер.

Джеймс удивленно посмотрел на посыльного, и Джонстон кивнул.

— Прошел слух, что судья, задавший приговор, также пострадал от его проделок.

Джеймс нахмурился:

— Значит, это из-за какой-то другой статьи леди Маргарет.

— Это могла быть и одна из статей, написанных раньше ее братом. Возможно, кто-то прознал о ее деятельности, только не ведавший, что Кларком раньше был ее брат, сейчас обвиняет во всем ее. Вы хоть представляете себе, сколько статей в обшей сложности написали они оба? — мрачно усмехнулся посыльный. — Предположительно — несколько сотен.

— Проклятие!

— Что, верно, то верно, — согласился Джонстон.

— Ладно, моя основная задача — спасти леди Маргарет от беды. Теперь, когда своего дома у нее нет, это будет проще, иначе она никогда не согласилась бы переехать. Уговорить ее перебраться ко мне будет нетрудно. Я…

— Леди Уэнтуорт останется у меня, — раздался строгий голос, не терпящий никаких возражений.

Мужчины повернулись и увидели леди Барлоу. Она стояла в дверях комнаты, а они так увлеклись своим разговором, что даже не услышали, когда она ее открыла. Оба с досадой посмотрели друг на друга.

— Ей непозволительно оставаться в твоем доме, — продолжала тетя Вивиан. — Она останется со мной. Но нужно послать кого-нибудь, кто соберет ее прислугу и перевезет сюда. Она говорит, что слуги пошли на ярмарку. Полагаю, они скоро вернутся. Им некуда будет идти, и Маргарет за них очень переживает.

— Она очнулась? — Джеймс кинулся было к двери, однако тетя преградила ему путь.

— Роберт все еще с ней. Но с Джеком он уже закончил. — Она перевела взгляд на Джонстона. — Я послала его на кухню, чтобы он мог поесть.

— Благодарю вас, мэм. Он хороший человек.

— Да, очень. Он спас жизнь леди Маргарет. Однако ему необходимо отойти от событий этой ночи, прежде чем он снова сможет работать. Вам следует послать за кем-нибудь, кто заменит его на дежурстве.

— Да, разумеется. Я все немедленно устрою, — заверил ее Джонстон и направился к двери.

Леди Барлоу дала ему пройти, закрыла за ним дверь и посмотрела на своего племянника так, как смотрела в детстве, ругая за какую-нибудь провинность.

— А теперь, Джеймс Мэтью Хатлдон, пора вам поведать мне о несчастном случае. Микс выглядит каким-то растерянным и виноватым. Вопросов моих он избегает. Судя по всему, что бы там ни произошло, ты заставил его сделать нечто, противоречащее его жизненным принципам.

— Жизненным принципам? — переспросил Джеймс с плохо разыгранным удивлением, надеясь потянуть время, чтобы успеть придумать более или менее приемлемое объяснение, дабы вся история не прозвучала в его устах еще хуже, чем, несомненно, она и без того прозвучит. Он не мог не понимать, что тетя будет недовольна, узнав, что племянник использовал ее имя, дом и прислугу с целью остаться с Мэгги наедине — даже если единственным его намерением было извиниться перед ней, а не лишать ее чести. Тетя никогда не придерживалась мнения, что цель оправдывает средства — Джеймс давно в этом убедился. Она признавала лишь честные и открытые действия, предпочитая их всему прочему.

— Да. Жизненным принципам. Даже будучи еще мальчишкой, ты умел обвести этого человека вокруг пальца. По отношению к вам с Софи Микс всегда был мягким как пудинг. Итак, я слушаю. И уже начинаю терять терпение.

Глава 13

— Благодарю вас, милорд, — сказала Мэгги, глядя, как лорд Маллин убирает в саквояж свои инструменты.

— Всегда рад прийти к вам на помощь. Это самое малое, что я могу сделать для сестры Джеральда. — Он защелкнул саквояж и встал. — А теперь мне, пожалуй, следует найти Джеймса и леди Барлоу. Необходимо обсудить с ними вопросы ухода за вами. А вы отдыхайте, Мэгги. Полагаю, боль в голове не дает вам покоя. Однако я дал обезболивающее, и оно непременно поможет.

Мэгги по привычке хотела кивнуть, но вовремя себя остановила и просто посмотрела ему вслед. Лорд Маллин был прав — голова ее раскалывалась, а лицо выглядело так, будто кто-то сыграл им в крикет. И все же она жива. По крайней мере так ей казалось. Других причин для радости у нее не имелось. Последнее, что Мэгги запомнила перед тем, как — снова — очнулась здесь, на диване, в доме леди Барлоу, было то, как она беспомощно лежала на полу в своей кухне, а вокруг бушевал огонь.

Тяжело вздохнув, она закрыла глаза и попыталась прогнать из головы это страшное воспоминание. Невнятно доносившиеся из холла голоса свидетельствовали о том, что Роберт нашел Джеймса и его тетю и теперь, несомненно, излагает им ее диагноз. «Впрочем, диагноз ясен: избитая, израненная, выбившаяся из сил», — с тоской подумала Мэгги.

Подняв руку и ощупав лицо, она обнаружила лишь опухшую, деформированную массу. И все же с этим можно было смириться. По сравнению с тем, что могло произойти… Ей повезло, и Мэгги это знала. Если сейчас она и жива, то благодарить за это она должна не себя. Она-то как раз была дурой, когда не поверила в то, что кто-то преследует ее, чтобы убить, и это едва не стоило ей жизни. Она должна была послушать Джеймса. Все эти раны и ушибы исключительно ее вина. И все же Мэгги с трудом могла поверить, что существует человек, настолько ненавидящий ее, что желает ей смерти. Девушка испуганно обернулась на раздавшийся звук, но тут же успокоилась, увидев вошедших в комнату леди Барлоу, лорда Маллина и Джеймса.

— Как вы себя чувствуете, дорогая? — спросила дама, поспешно подходя к дивану.

— Гораздо лучше, чем должна бы, — слабым голосом ответила Мэгги и заставила себя сесть, невзирая на боль, которую ей причиняло любое движение.

— Вы уверены, что можете сидеть? — забеспокоилась леди Барлоу, но вопрос скорее был адресован Роберту.

— Да, — ответила Мэгги, прежде чем Маллин успел что-либо ответить. — Если я буду и дальше лежать, то непременно усну… а я знаю, что должна рассказать о случившемся, пока все события еще свежи в моей памяти.

— Но это могло бы подождать и до утра, — начала леди Барлоу, но Джеймс перебил ее:

— Нет, Маргарет права. Если станем ждать, она может забыть что-нибудь существенное. Лучше разобраться сразу. Если вы в состоянии, разумеется, — мягко добавил он, игнорируя пронзительный взгляд своей тетушки.

На данный момент племянник находился у нее в немилости. Его рассказ о «дамском чаепитии» произвел на тетушку не самое приятное впечатление. На его счастье, едва леди Барлоу начала подвергать Джеймса словесным истязаниям, как в дверь библиотеки постучал Микс и сообщил, что Роберт закончил осмотр Мэгги. И теперь Джеймс надеялся только на то, что из-за событий этого вечера тетя забудет о намеченной пытке.

Тетя Вивиан была единственным человеком в этом мире, способным заставить его почувствовать себя пятилетним мальчишкой. Наверное, так себя чувствуешь с матерью, которую эта женщина, несомненно, ему заменила.

Мэгги застонала, что заставило Джеймса вновь посмотреть в ее бледное, израненное лицо.

— Да, я в состоянии, — заверила она их и замолчала, видимо, пытаясь собраться с мыслями. Потом подняла глаза на Джеймса. — Думаю, начать мне следует с извинений. — Заметив его удивление, она пояснила: — Вы, конечно же, были правы относительно человека со шрамом.

Лицо Джеймса сделалось серьезным, черты заострились. Он сел рядом с ней на диван, взял ее за руку и сказал:

— Начинайте с самого начала, Мэгги.

Она попыталась кивнуть, но внезапная боль помешала ей. Преодолев ее, она глубоко вздохнула и начала:

— Я отпустила слуг на ярмарку. Сегодня был день открытия. Я же готовилась к балу у Уилланов, а потому у меня не было причин не отпускать их.

— Конечно, нет, — подтвердила леди Барлоу, присаживаясь подле нее с другой стороны. Она взяла Мэгги за другую руку. — Как мило с вашей стороны.

— Вообще-то это было глупо.

На лице Маргарет появилась печальная улыбка. Она полностью признала правоту Джеймса. Это действительно было невероятной глупостью с ее стороны. Ведь он предупреждал: никуда в одиночку не ходить, а она отпустила всех и осталась дома совершенно одна, без всякой защиты. «Хорошо, что хоть теперь она поняла, какой опасности себя подвергала», — удовлетворенно думал Джеймс.

Мэгги же тем временем продолжала.

— Я абсолютно не думала о том, что мне понадобится помощь в одевании и укладке волос, — пояснила она сочувственно кивавшей леди Барлоу. — Некому было помочь мне в приготовлениях к выходу.

Услышав это, Джеймс закатил глаза. «Так она только поэтому считает роспуск прислуги глупостью?» То, что она осталась беззащитной, не важно; ей, видите ли, нужно было одеться! Боже! Неужто тщеславие женщин и впрямь столь безгранично, что жизнь в сравнении с ним не имеет цены?! Он обменялся недвусмысленным взглядом с Робертом, который расположился в кресле напротив Мэгги.

— Кроме того, — продолжала Мэгги, — оставив кого-то из слуг, я не оказалась бы совсем одна, когда появился тот человек. Возможно, он даже не ворвался бы в дом, если бы не все слуги ушли.

Испытав огромное облегчение оттого, что эта немаловажная деталь все же не осталась не замеченной Мэгги, пусть даже она сорвалась с ее уст как несущественное замечание, Джеймс кивнул и попросил ее продолжать:

— Итак, вы отпустили слуг и стали готовиться к балу…

— Да. И тут я услышала донесшийся снизу звук и решила, что кто-то из них вернулся домой раньше. И очень тому обрадовалась. Мне срочно требовалась помощь в укладке волос. Поэтому я взяла канделябр и спустилась, чтобы встретить пришедших.

Мэгги нахмурилась, когда пугающие воспоминания нахлынули на нее с новой силой, и опять испытала страх.

— Он напал на меня, когда я вошла в кухню и… Я проиграла.

Она тяжело вздохнула.

— Он поджег дом, когда вы потеряли сознание? — спросил Джеймс.

— Да. То есть нет. Я была еще в сознании. Не он начал этот пожар. Он просто помог ему разгореться.

— Помог разгореться? — удивился Роберт.

— Да. — Мэгги стала объяснять. — Когда я ударила его канделябром, свечи разлетелись во все стороны. Одна упала подле мешка с зерном. С этого пожар и начался. Злодей поднял свечку и зажег от нее керосиновую лампу. Потом разбил ее о стену. Я пыталась остановить его, но…

Джеймс чуть крепче сжал руку Мэгги.

— Кто вытащил меня из огня? — спросила она, немного помолчав и взглянув на него. — Вы?

— Нет. К моменту нашего прибытия вы уже были спасены.

— Мужчина по имени Джек вынес вас из горящего дома, — ответила ей леди Барлоу. — Когда мы появились, он сидел с вами в карете мистера Джонстона.

— Джонстона? — пробормотала Мэгги и нахмурилась.

— Агент с Боу-стрит, тот, кто поначалу принял вас за леди Икс, — Напомнила ей леди Барлоу. Джеймс уловил в голосе тетушки осуждающие нотки.

— Я попросил его нанять кого-нибудь, кто мог бы присматривать за вами, — пояснил он. — Задачей Джека было вести наблюдение и действовать, если произойдет нечто подобное. Я ведь знал: вы не поверите, что за вами кто-то охотится, и не станете принимать меры предосторожности. Джек почувствовал запах дыма и обогнул дом как раз в тот момент, когда напавший на вас человек убегал.

— Он не поймал его? — спросила Мэгги.

— Нет, он тут же кинулся в дом, за вами, — объяснил ей Джеймс.

То, что злодей сумел бежать, заметно обеспокоило Мэгги.

— Он снова попытается, — проговорила она слабым голосом, затем встретила встревоженный взгляд Джеймса. — Благодарю вас. Я действительно не думала, что кто-то хочет убить меня, но теперь понимаю, что правы были вы.

— Я был бы счастлив ошибиться, — заверил ее Джеймс, с тревогой наблюдая, как плечи Мэгги оседают, а голова клонится на грудь.

— Снотворное, которое я вам дал, начинает действовать, — виновато заметил Роберт.

— Да. — Мэгги приподняла голову настолько, чтобы можно было кивнуть, и сказала: — Мне следует пойти домой и…

Она запнулась, приподняв брови, — до нее дошло, что на данный момент трудно сказать, есть у нее дом или его больше нет. Бог его знает, какой ущерб пламя нанесло ее жилищу.

— Слуги готовят вам комнату, — сообщила ей леди Барлоу.

Мэгги покачала головой и огляделась:

— Но мои слуги…

— Я отправила Микса с одним из сыщиков. Они соберут ваших слуг и приведут их сюда. Вернувшись с ярмарки, они останутся на ночь здесь. А утром, как следует во всем разобравшись, мы подумаем, что делать дальше.

Услышав эти разумные, невозмутимо произнесенные хозяйкой слова, Мэгги ощутила прилив огромной благодарности. Сама она сейчас была не в силах что-либо решать и впервые за долгое время почувствовала невероятное облегчение, ибо так трудно, когда решение всех проблем и неурядиц ложится целиком на твои плечи. А ведь именно так все и было со времени смерти Джеральда. Ответственность — тяжелая ноша, особенно когда ты одна.

— Я схожу и проверю, готова ли ваша комната, потом Джеймс поможет вам подняться наверх.

— О, не стоит, прошу вас. Я уверена, что смогу дойти сама, — воспротивилась Мэгги.

— Но зачем утруждать себя, если я здесь и могу быть вам полезен? — мягко возразил Джеймс, когда тетя вышла из комнаты.

— Джеймс прав. Вам надо беречь силы, если хотите скорее поправиться, — поддержал его лорд Маллин, вставая с кресла. — А теперь мне, вероятно, следует оставить вас и вернуться домой.

— Нет, не уходи, Роберт, — попросил Джеймс. — Джон-стон скоро вернется, и мы будем… кое-что обсуждать. Я был бы рад твоему присутствию.

Лорд Маллин кивнул и снова опустился в кресло.

Мэгги знала, что этим самым «кое-чем» была она. От нее не ускользнул многозначительный взгляд лорда Рэмзи, когда, обращаясь к другу, он повернул голову в ее сторону.

Она полагала, что основной темой станут возможные способы поиска человека со шрамом, однако продолжала молчать, уронив голову и глядя на сжимавшую ее ладонь руку Джеймса. Ее слегка удивлял этот факт, и она уже не знала, он ли взял ее за руку или это сделала она. Мэгги смотрела на то, как, тихонько поводя большим пальцем, он поглаживал ее ладонь. Удивительно, но от этого становилось уютно и тепло на душе.

— Комната готова, — возвестила леди Барлоу, заходя в гостиную.

Намереваясь идти самостоятельно, Мэгги встала на ноги, но тут же замерла и глотнула, когда к горлу ее внезапно подступила тошнота. Комната поплыла перед ее глазами. Мэгги не стала возражать, когда Джеймс подхватил ее на руки; она обвила руками его шею и, положив голову ему на плечо, вдохнула аромат его тела. Он же проследовал в холл за своей тетушкой.

Мэгги молчала, пока Джеймс нес ее на второй этаж, и его сильные, мощные руки напоминали ей о той близости, которая возникла меж ними тем днем, в его поместье. В памяти всплыли его объятия, его руки, медленно исследовавшие ее тело, и губы — его страждущие губы, жадно приникшие к ее губам…

Поднявшись наверх, Джеймс склонился над ней, и пока он смотрел на нее, губы их сблизились почти вплотную. В какую-то секунду Мэгги показалось, что он поцелует ее. Сердце ее забилось чаще, усталость будто отступила, но тут Джеймс поднял голову и кивнул в ответ на какое-то замечание тети.

Мэгги чуть повернулась и увидела, что они уже на месте — леди Барлоу придерживала дверь отведенной Мэгги комнаты, чтобы Джеймс смог ее туда занести. Он сразу прошел к кровати — остановившись, чтобы опередившая их леди Барлоу могла откинуть одеяло, — и положил ее на свежее, приятное белье. И когда он, отпустив ее, отступил назад, Мэгги вдруг поняла, что ей не хватает его объятий.

— Можешь идти, Джеймс. Иди и поговори с Робертом, — тут же велела ему леди Барлоу.

Лорд Рэмзи не стал возражать и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Она же посмотрела на Мэгги и лукаво улыбнулась:

— Думает, я на него сержусь, поэтому слушается. Иначе непременно стал бы препираться.

— Почему же он решил, что вы на него сердитесь? — удивленно спросила Мэгги.

Тетушка подошла к кровати и помогла Мэгги сесть, так, чтобы иметь возможность расстегнуть ее платье сзади.

— Вы перепутали застежки, — с усмешкой сообщила она, быстро их расстегивая.

Она помогла Мэгги подняться на ноги, чтобы снять с нее платье, и ответила на ее вопрос:

— Джеймс думает, что я рассердилась на него за проделку с фальшивым приглашением. Я ведь только сейчас об этом узнала.

— Не было похоже, что вы действительно на него злитесь, — заметила Мэгги, когда собеседница замолчала, разглядывая ее нижнее белье. От огня оно не пострадало, но вот едкий запах дыма впитало основательно. Обе женщины недовольно повели носами.

— Нет, я не злюсь. Собственно говоря, я даже рада, — призналась леди Барлоу. — Полагаю, вам лучше все с себя снять, милочка. От этого мерзкого запаха гари вам еще, не дай Бог, будут сниться кошмары.

Мэгги согласно кивнула, и леди Барлоу помогла ей снять остальное. Несколько раз женщина расстроенно качала головой при виде ссадин на теле девушки. Было очевидно, что не только ее лицо серьезно пострадало. Закончив раздеваться, Мэгги легла в постель, быстро укрывшись одеялом.

— Подождите, я принесу вам что-нибудь из белья, — начала было леди Барлоу, затем замолчала, поглядела на измученное лицо Мэгги и, немного подумав, сказала: — Ну, может, сегодня и так сойдет.

Мэгги почувствовала облегчение, ибо не думала, что ей хватило бы сил делать что-то еще. Она даже глаза открывала с трудом. Девушка посмотрела, как леди Барлоу тихонько собирает ее вещи, и задала вопрос, который внезапно всплыл в ее сознании, требуя ответа:

— А почему вы рады, что Джеймс написал это приглашение от вашего имени?

— Потому что хочу понянчить внуков. — Тетушка на секунду задумалась и поправила себя: — Вернее, внучатых племянников.

Мэгги ошарашенно посмотрела на даму, не совсем улавливая связь вопроса с ответом. Смысл терялся в ее измученном уме, а смертельная усталость не давала хода мыслям. Она прикрыла отяжелевшие веки.

— Моя комната находится рядом, — тихо произнесла леди Барлоу, собираясь выйти. — Просто крикните, если что-нибудь понадобится.

— Благодарю вас, — прошептала Мэгги и зевнула.

— Всего хорошего, милочка. Спокойной ночи. Мэгги не ответила. Она уже спала.

Ночь у Мэгги выдалась тяжелой. Терзаемая кошмарами, повторявшими то, что произошло с ней накануне, Мэгги несколько раз с криком просыпалась, а потом, успокоившись, видела во сне, как ее вновь обвивают знакомые сильные руки и Джеймс нашептывает ей на ухо слова нежности.

Утром ее разбудил тихий плач. Медленно открыв глаза, Мэгги оглядела комнату в спокойных зеленых тонах, где она спала, пока ее не потревожили. Ее служанка Мэри сидела в кресле у кровати. Видимо, посыльный леди Барлоу действительно доставил сюда слуг Мэгги, как и было обещано. Это было Мэгги понятно. Не понимала она только, почему плачет девушка.

Беспокойство охватило Мэгги, и она приподнялась на локтях.

— О, миледи, вам надо отдыхать! — воскликнула Мэри, вскочила с кресла и попыталась уложить хозяйку обратно.

— О нет. В чем дело? Кто-то пострадал? Джеймс? Леди Барлоу? Бэнкс?

Затем она стала перебирать имена всей прислуги, но Мэри каждый раз качала головой.

— Нет, миледи. Все целы. Кроме вас, конечно, — добавила она, закусив губу и отвернувшись.

Удивленная Мэгги пыталась понять, почему же все-таки плачет служанка, и вдруг до нее дошло, что, наверное, дело в самом доме. Лондонский дом Мэгги был домом и для всей прислуги, а в огне вместе с вещами Мэгги наверняка погибли и пожитки слуг. Собственно говоря, увидев Мэри в том же самом платье, в котором девушка отправилась вчера на ярмарку, Мэгги сразу поняла — у слуг осталась лишь та одежда, что была на них.

— Не беспокойся, Мэри. Тебе незачем плакать. Я позабочусь о том, чтобы вы все были одеты. Собственно, вы уже сегодня можете пойти и купить то, что вам требуется. Записывайте все на мой счет.

— Благодарю вас, миледи, но плачу я не поэтому.

— Но тогда почему же ты плачешь? — теперь уже с любопытством спросила Мэгги.

Девушка помедлила, затем грустно посмотрела на Мэгги и разрыдалась с новой силой:

— О, миледи! Ваше прекрасное личико…

На лице служанки было выражение такого ужаса, что Мэгги не на шутку испугалась. Она выбралась из кровати, подошла к ночному столику и только ахнула, заглянув в зеркало. Вся правая часть ее лица опухла, превратившись в пугающую смесь красного, черного и синего цветов. Если бы при этом левая сторона не осталась почти нетронутой, Мэгги не была уверена, что смогла бы узнать себя. На глазах у Мэгги заблестели слезы, и она медленно опустилась в кресло.

Так она сидела, глядя на себя, в течение нескольких минут, то и дело поднося к истерзанному лицу ладонь. Затем к ней подошла Мэри и встала за ее спиной, держа в руках халат из мягкой ткани.

— Это прислала вам леди Барлоу.

Надевая халат, Мэгги наблюдала за отражением девушки в зеркале. Чувствовалось, что та вот-вот готова была снова разрыдаться. Поняв это, Мэгги строго выпрямилась и расправила плечи.

— Ну что ж, это научит меня не отбивать удары лицом во время следующей драки, — бодро заметила она, однако добилась лишь того, что несчастная Мэри все-таки разрыдалась, закрыв лицо передником. Мэгги поднялась, подошла к Мэри и ласково тронула ее за плечо:

— Мэри, прошу тебя, не плачь. Ведь раны заживут. Секунду ей казалось, что слова эти помогли. Мэри замолчала, подняла заплаканные глаза, но затем воскликнула:

— О, миледи! Вы такая смелая! И расплакалась с новой силой.

Мэгги все еще пыталась успокоить служанку, когда дверь открылась; Джоан и Нора внесли в комнату сундук. Рыдания сестры заставили их остановиться и встревоженно на нее посмотреть.

— Что с тобой проис… — Нора осеклась, увидев состояние лица хозяйки. Глаза ее расширились, и она уронила свой конец сундука, который гулко ударился об пол. — О ужас!

— Господи! Как же сильно вас ударили! — испуганно воскликнула Джоан, взглянув в лицо своей госпожи. Отпустив другой конец сундука, она последовала за сестрой, подошедшей поближе, дабы получше рассмотреть раны Мэгги.

Мэгги раздраженно отступила назад. В конце концов это лишь ссадины и небольшая отечность, а не деформация лица. Они все чересчур бурно реагируют.

Звук со стороны заставил всех четырех женщин обернуться.

— Что-нибудь произошло, Бэнкс? — взволнованно спросила Мэгги, увидев на пороге старого слугу.

— Нет, миледи. Я просто хотел поговорить с вами… Если вы, конечно, не заняты.

— Да, разумеется. — Все три служанки поспешили к выходу. Мэгги напомнила: — Собери остальных, Мэри, прошу тебя. Думаю, чем скорее вы побываете в магазинах, тем лучше.

— Хорошо, миледи, — ответила девушка, исчезая в коридоре вместе с остальными.

Бэнкс подождал, пока голоса их стихнут, и подошел к Мэгги:

— Я хотел бы… — Он застыл, ибо в этот момент приблизился к ней достаточно близко, и его старые глаза сумели разглядеть ее несчастное лицо. Затем он опомнился и произнес: — Я хотел бы принести вам свои извинения.

— Извинения? — удивилась Мэгги. — За что же вам извиняться?

— За вас. За это несчастье с вами. — По лицу Бэнкса было видно, что творится в его душе. — За ваш прекрасный дом. Все ваши…

— Бэнкс, — мягко перебила его Мэгги, шагнув вплотную к старику и взяв его за руки. — Вам не за что винить себя. Не ваша вина, что кто-то забрался в дом и…

— Именно моя! — воскликнул Бэнкс. — Мне нельзя было оставлять вас одну. Ведь мастер Джеральд, уходя на войну, наказал мне заботиться о вас, и…

— Как? И вам тоже?! — изумилась Мэгги, и старческое лицо слуги удивленно вытянулось. — Господи, похоже, что Джеральд всем поручил обо мне заботиться. Должно быть, он считал меня либо полной дурой, либо умственно отсталой.

— Миледи! Нет! — воскликнул Бэнкс. — Мастер Джеральд вовсе не считал вас сумасшедшей. Он любил вас и желал вам только добра! — Плечи слуги опустились, затем, спохватившись, он снова их распрямил. — Я подвел его! И подвел вас! Но я клянусь вам здесь и сейчас, что никогда больше вас не подведу. Я буду заботиться о вас, как и обещал.

— Бэнкс, — начала Мэгги, тронутая словами своего слуги. — Я не…

— Мэгги?

Мэгги вздрогнула, услышав этот голос. Между ней и дверью стоял Бэнкс, однако ей не нужно было видеть Джеймса — она знала, что это он. Этот голос она могла бы узнать из тысячи. Неподвижно она стояла лишь до тех пор, пока Бэнкс не обернулся в сторону двери; вспомнив, как Мэри, Джоан, Нора и даже Бэнкс отреагировали на ее внешность, Мэгги поспешила отвернуться в противоположную сторону, не желая видеть выражения жалости на лице Джеймса. — Мэгги?

В голосе его звучали нотки беспокойства. Лорд Рэмзи подошел ближе, и Мэгги обнаружила, что судорожно пытается сообразить, как ей спрятать лицо. Прежние мысли о том, что «это всего лишь ссадины» и что «со временем они пройдут», улетучились в доли секунды при мысли, что он может все это увидеть. Но что она могла предпринять, даже будь у нее целый вагон времени? Поняв, что находится в ловушке, Мэгги уронила голову, и волосы упали ей на лицо. Она замерла в ожидании.

Бэнкс извинился, и Мэгги услышала мягкий шелест одежды выходящего лакея. Тихий щелчок замка возвестил о том, что они с Джеймсом теперь одни. Он тронул ее за плечо, ласково поворачивая к себе.

— Как ты себя сейчас чувствуешь? — спросил он, когда она, повернувшись, так и не подняла головы. — Я знаю, тебе снились плохие сны.

Мэгги подняла на него широко раскрытые от удивления глаза.

— Ты знаешь… хочешь сказать, это был не сон? — оторопела она.

Джеймс не сразу понял, что она имеет в виду, и спросил:

— О чем ты?

— У меня и правда были кошмары, но еще мне снилось, что ты держал меня на руках, — вымолвила она, прежде чем успела подумать, что говорит.

В ответ он улыбнулся:

— Да, хоть и недолго. Похоже, это тебя успокоило. Мэгги кивнула, затем вздрогнула, осознав, что он видит ее лицо.

— Тебе что-то нужно? — спросила она.

Несколько секунд Джеймс молчал.

— Тебе нечего прятать, — наконец тихо сказал он, приподняв ее лицо за подбородок.

— Я похожу на какое-то чудовище, — всхлипнула она и попыталась снова отвернуться от Джеймса. — Мэри на меня только взглянула и сразу разрыдалась.

— Выглядишь ты действительно неважно, — не стал скрывать он, и когда Мэгги обиженно подняла голову, она увидела в его глазах нежность и сострадание. — Все заживет, Мэгги, — уверил он ее и, склонив голову, прижался губами к уголку ее рта.

Мэгги вдохнула воздух, вбирая в себя его аромат, и губы их слились воедино. Его запах, вкус его кожи — все это было знакомым, возбуждающим, и мысленно возвращало к пережитым с ним мгновениям в библиотеке поместья Рэмзи.

С тех пор, казалось, прошла целая вечность. Мэгги не в силах была сдержать стона протеста, когда Джеймс стал плавно отстраняться от нее. Тогда он вновь прильнул к ее губам, и она почувствовала, как он улыбнулся.

Мэгги прижалась к нему, руки ее обвили шею Джеймса. Он обнял ее за талию и крепко прижал к себе. Его язык скользнул дальше, в запретные, влажные глубины ее рта. Волна наслаждения захлестнула Мэгги, и она застонала. Все ее несчастья и боли, все волнения и страхи — все это вдруг отступило. Она чувствовала защиту и тепло. Ей казалось, будто она вернулась домой после долгих странствий. Затем Джеймс ослабил свои объятия, но лишь затем, чтобы руки его могли прикоснуться к груди девушки. Одним движением он развязал пояс ее халата и, распахнув его, застыл.

— О, Мэгги, — выдохнул он, и боль в его голосе заставила ее посмотреть вниз. Она была в таком ужасе от своего лица, что об остальных ранах попросту не думала. Теперь же оглядывала их, содрогаясь от ужаса. Ссадина красовалась на одной из ее грудей, другая багровела на ребрах и еще одна, самая большая, была на бедре. На ногах тоже виднелись кровоподтеки, но Мэгги не стала разглядывать их, внезапно осознав, что стоит перед Джеймсом обнаженная, и попыталась прикрыться халатом.

Однако Джеймс схватил ее за руки и вновь поцеловал. И этот поцелуй не был похож на те, которыми они обменивались в библиотеке. Те были страстными, этот же спокойным, тихим и нежным; поцелуй любви, а не безудержной страсти, и на душе от него становилось хорошо и тепло.

Мэгги вздохнула и блаженно откинула голову, открыв глаза, когда губы Джеймса оторвались от ее рта. Она увидела, что он склонил голову, и, затаив дыхание, замерла, ощутив его нежный поцелуй на своей израненной груди. Закусив губу, Мэгги смотрела, как он прикрывает эту грудь, начинает сжимать ее, затем, поместив под нее ладонь, он стал ласкать ртом сосок.

— Джеймс, — выдохнула она, когда он, взяв губами красновато-коричневую плоть, принялся ее посасывать. Потом он остановился и двинулся ниже, накрыв губами рану на ее ребрах. Он начинал делать это с нежностью, схожей с порханием крыльев бабочки, а закончил с диким, жадным эротизмом, вылизывая нижнюю часть ее груди. Джеймс опустился на колени и стал ласкать ссадину на ее бедре — ласки напоминали тихий, нежный полушепот.

Мэгги снова вздохнула и издала приглушенный возглас, ибо в этот миг его губы двинулись дальше. Все нутро ее содрогнулось, и она взяла Джеймса руками за голову, когда внезапно почувствовала, что ноги ее стали ватными.

Джеймс приподнялся, стараясь рассмотреть ее рану. Она оказалась едва ли не хуже, чем та, что изувечила ее лицо, и Мэгги ощутила, как Джеймс испуганно вздрогнул. Он встал, прикрыл ее халатом и заключил в объятия.

Нежно обнимая Мэгги, он произнес:

— Прости. Я должен был помнить о том, что могу причинить тебе боль.

— Ты не причинил ее. Я хочу сказать — это ведь не твоя вина, — вздохнула Мэгги.

Подавшись назад, Джеймс улыбнулся ей и быстро поцеловал в не пострадавшую щеку:

— Мне надо идти. У меня встреча с агентом твоей страховой компании около твоего дома. Он намерен рассмотреть уровень ущерба и сделать распоряжения относительно ремонта.

Мэгги открыла было рот, собираясь заверить его в нецелесообразности этого поступка, так как она и сама справится с этой задачей не хуже. Потом она подумала о нынешнем своем состоянии и промолчала. Ей не приходилось принимать чью-то помощь с тех пор, как погиб ее брат. Но на сей раз она ее примет.

— Спасибо тебе.

Джеймс широко улыбнулся, обнял ее еще раз и, отпустив, пошел к выходу. Остановился он, поравнявшись с сундуком, что принесли Джоан и Нора.

— Здесь старые платья моей сестры, — пояснил он. — Они с тетей Вив постоянно все убирают. Не было еще случая, чтобы хоть что-нибудь выбросили. Посмотри, есть ли тут что-нибудь, что ты могла бы носить, и спускайся вниз. Подумаем, что я должен буду сказать страховому агенту.

Мэгги кивнула, провожая его взглядом. Тело ее продолжало трепетать. А еще она ощущала тепло и… умиротворение. Такое состояние было ей внове.

Глава 14

Мэгги сделала очередной стежок в платье, над которым трудилась, затем зажала его меж колен, дабы освободить руки и потереть уставшую шею, которая уже основательно ныла. Последние несколько дней она провела за тоскливым и бесконечно долгим занятием — подшивкой платьев сестры Джеймса.

Джеймс и леди Барлоу намеревались пригласить портниху, которая сняла бы с Мэгги мерки и сшила новые наряды специально для нее — при этом оба единогласно уверяли, что возьмут на себя все необходимые расходы. Однако гордость не позволяла Мэгги принять столь дорогой подарок. Она и без того была им уже многим обязана, и даже за предоставленные ей старые платья ей хотелось бы их отблагодарить. Но, разумеется, ни леди Барлоу, ни племянник ее не пожелали даже слышать о каком-либо вознаграждении, а посему Мэгги осталось лишь беспрекословно принять этот символ их великодушия и доброты. В конце концов, эти вещи были ей и правда нужны, а случай отблагодарить хозяев, как она надеялась, ей еще представится.

«Впрочем, — думала она, — прежде всего мне следовало бы поблагодарить сестру Джеймса. Ведь именно вещи этой девушки мне отдали с такой легкостью».

Вздохнув, она вновь взяла иголку и вернулась к работе. После пожара леди Барлоу провела немало времени, помогая Мэгги подгонять платья по ее фигуре. Слуги в это время отправились в город, чтобы купить себе новые вещи взамен старых, погибших при пожаре, а потому Мэгги попросила о помощи тетушку. Однако, как только служанки вернулись, Мэгги тут же убедила леди Вивиан вернуться к своим обычным делам, заключавшимся по большей части в общении с друзьями.

В то время как женская часть прислуги помогала Мэгги с подгонкой одежды, все ее слуги-мужчины вместе с Джеймсом отправились к обгоревшему дому проверить, что там еще можно — если, конечно, можно — спасти. Вернулись они с хорошими вестями. Пожарная команда, относившаяся к страховой компании Мэгги, прибыла на место вовремя и позаботилась о том, чтобы ограничить площадь пожара кухней и находящейся над ней комнатой. Остальная же часть дома пострадала исключительно от дыма и копоти. Надлежало сменить обивку на мебели, заменить занавески и одежду, однако сам дом пребывал в полном порядке и в ближайшее время мог снова стать вполне пригодным для жизни. К счастью, затраты на ремонт покрывала страховка — Джеральд всегда повторял Мэгги, чтобы она не забывала выплачивать взносы.

Однако хотя Джеймсу улыбками и хорошо сыгранной легкостью поведения почти удалось убедить Мэгги, слуга Мэгги, Бэнкс, лгуном оказался из рук вон плохим. Ей все сразу стало ясно. То, как Бэнкс вертел в руках свою шляпу и избегал ее взглядов, открыло Мэгги, что Джеймс чего-то недоговаривает. И тот факт, что даже несколько дней спустя слуги ее по-прежнему возвращались ночевать к леди Барлоу, служил лишним тому подтверждением.

Поначалу туда каждое утро уходили только мужчины, но сегодня Мэгги послала вместе с ними и женщин, оставив лишь Мэри, чтобы та помогла ей с платьями Софи. Поступила она так скорее из трусости. Вместе со служанками работа над платьями спорилась быстро, а Мэгги хотела немного замедлить этот процесс. Она боялась, что как только закончит со всеми платьями, леди Барлоу начнет настаивать на том, чтобы Мэгги принимала участие в ее приемах и выходах в свет. И хотя лицо ее постепенно принимало свой обычный вид, на нем по-прежнему замечалась некоторая припухлость и неприятная желтизна. Маргарет отнюдь не страдала тщеславием, однако не хотела, чтобы ее кто-то наблюдал в подобном виде.

Кроме того, ей надлежало многое обдумать. Если, как она полагала, дом брата пострадал куда сильнее, нежели уверял ее Джеймс, то ее страховка скорее всего не сможет покрыть все расходы на ремонт. А это плохо. Ей требовались деньги. Срочно. Откровенно говоря, у Мэгги было ощущение, что ее финансовое положение плачевно как никогда.

Мэгги помрачнела и воткнула иголку в платье, подумав о том, что ей нельзя тратить драгоценное время на возню с нарядами. Сейчас ей необходимо рыскать по городу в поисках материала для новой статьи.

К счастью, Хартвик давно заверил ее в том, что будет принимать у нее столько статей, сколько она сможет написать. И до сих пор она поставляла ему по одной статье каждые две недели; не так-то просто регулярно находить свежие идеи, а двухнедельного срока было для Мэгги достаточно, чтобы держать марку. Но вот теперь ей, судя по всему, придется поднапрячься. Главной проблемой было то, что после пережитых невзгод она с трудом могла сконцентрироваться и подумать, о чем ей писать.

Хмурясь, Мэгги размышляла над подходящей темой, обдумывая и отвергая одну за другой. Что-то казалось ей слишком скучным, что-то было чересчур похожим на ее прежние работы. Она уже готова была сдаться, когда в дверь постучал Микс и своим появлением вырвал ее из тупика, в котором она оказалась.

— Вам письмо, миледи.

— Мне? — Брови ее удивленно взмыли вверх, она отложила шитье и взяла записку. — Благодарю вас.

Кивнув, лакей молча повернулся и вышел из комнаты.

Мэгги открыла незапечатанное письмо и, прочитав его, испытала чувство облегчения. Письмо было от Мейси — ответ на то послание, которое Мэгги отправила ей больше недели назад и где речь шла об их платьях и о возможности как-нибудь уладить это дело. Со всеми своими злоключениями, происшедшими с тех пор, Мэгги напрочь о нем забыла. Причина задержки с ответом разъяснялась в первых же строках: девушка объясняла, что всю неделю провела на одной частной вечеринке, а потому получила письмо с опозданием.

Мэгги поморщилась, прекрасно зная, в чем именно состояли обязанности Мейси на подобного рода вечеринках, затем стала читать дальше и поздравила себя с верным решением Мейси: девушка оставляла себе деньги, которыми Френсис расплатился за разорванное платье, а Мэгги не понадобится ломать голову по поводу ее красного платья.

Таким образом, этот вопрос был закрыт, но настоящую радость Мэгги испытала, когда девушка упомянула о некоем клубе, о котором она узнала случайно и который может представлять интерес для Г.В. Кларка — якобы там происходили непристойные вещи. Мэгги решила немедленно написать Мейси ответ и попросить назначить ей время для встречи. А возможно, девушка даже согласится проводить Мэгги в вышеуказанное место за определенную плату.

— Микс, — позвала Мэгги, складывая письмо.

Должно быть, лакей ожидал за дверью, ибо в комнату он вошел сразу и не выглядел при этом ни запыхавшимся, ни удивленным.

— Здесь написано, что мальчик, передавший записку, будет ждать ответа. Он еще…

— Я отправил его на кухню, чтобы он ждал там, — спокойно ответил Микс и, видимо, желая пояснить, добавил: — Не мог же я оставить этого маленького постреленка у парадного входа, когда относил вам письмо, — он в это время мог бы что-нибудь прикарманить.

Мэгги ответила слуге понимающей улыбкой, ни на миг не поверив ему. Этот человек обладал душой мягкой, как пуховая перина. Наверняка он велел повару как следует накормить постреленка. У него было доброе сердце.

— Да, конечно, я понимаю, — произнесла она, откладывая свое шитье и вставая. — Как вы думаете, леди Барлоу не станет возражать, если я позаимствую у нее немного бумаги и чернил, чтобы написать ответ?

— Разумеется, нет, миледи. Леди Барлоу велела мне снабжать вас всем, что вам потребуется. Если позволите, я отведу вас в библиотеку и дам все необходимое.

— Благодарю вас.

И, не обращая внимания на удивленный взгляд Мэри, Мэгги последовала за слугой в библиотеку, по дороге сочиняя возможные варианты ответа. Как же все это кстати! Ей как воздух требовалась новая тема, и вот Мейси, милая девушка, готова подарить ей именно это. Впервые с той достопамятной ночи у мадам Дюбарри Мэгги улыбнулась удача. Возможно, все еще образуется.

Джеймс вышел из кареты и торопливо направился к дому тетки. Он улыбался. Весь день он провел, наблюдая за тем, как ведутся работы по ремонту дома Мэгги, и был доволен увиденным. Пожар буквально вылизал весь дом, прежде чем пожарная команда страховой компании прибыла на место и сумела его потушить.

Естественно, он не сказал об этом Мэгги. Та суета, которую она подняла вокруг старых платьев его сестры, и тот категорический отказ, которым она ответила на их с теткой предложение помочь обновить гардероб, давали Джеймсу основание думать, что гордость тем более не позволит ей принять помощь в ремонте дома. Кроме того, после беседы со страховым агентом он окончательно убедился, что страховка не покроет даже всех необходимых ремонтных расходов, не говоря уже о покупке новой мебели. Вот почему он солгал Мэгги.

Джеймс прекрасно понимал, что Мэгги все же не до конца поверила ему, однако был абсолютно уверен, что поделать она с этим ничего не сможет. Он нанял бригаду строителей и привлек к делу ее собственных людей, дабы быть уверенным, что ремонт и восстановление пройдут быстро и гладко. До нынешнего момента все продвигалось как по маслу. Еще день или два, и слуги ее уже смогут вновь поселиться в доме. А к тому моменту, как Мэгги все увидит, она уже не сможет определить, какой ущерб был нанесен зданию и сколько стоило его полное восстановление. О деньгах он тоже непременно наврет, и Мэгги не сможет ничего проверить или опровергнуть. И вообще, то, как он вел это дело, Джеймсу нравилось.

Подойдя к двери, Джеймс тихонько постучал по ней тростью, затем, негромко насвистывая, стал ждать, когда ему откроют, чувствуя, как нетерпение в нем нарастает. Со дня пожара он часто навещал Мэгги и тетушку. Обычно он играл в карты с обеими дамами, однако при случае не упускал возможности сыграть в шахматы с Мэгги, уединившись с ней в библиотеке, в то время как тетушка развлекала в гостиной своих посетителей. Как и полагалось, в таких случаях двери библиотеки оставались открытыми.

Партии в шахматы особенно радовали Джеймса — Мэгги чувствовала себя куда более раскованно, когда его тети не было рядом. Ее улыбка и смех зачаровывали Джеймса.

Этим вечером тетушка его собирала у себя друзей. Джеймс появляться не планировал — у него была назначена встреча с Джонстоном, который собирался сообщить ему некоторые сведения относительно человека со шрамом, — однако он только что получил письмо от агента, сообщавшего, что он идет по следу, а потому встреча их сегодня не состоится. Джеймс немедля велел запрягать карету и поехал в дом тетушки — к Мэгги.

Он не сомневался, что вызволить ее из женского общества и заманить в библиотеку ему будет нетрудно. От Джеймса не укрылось, что, невзирая на почти исчезнувшие синяки и ссадины, Мэгги все еще немного стесняется появляться на публике. Не воспользоваться этим обстоятельством было бы глупо.

Дверь открыл Микс. Старик явно удивился, увидев Джеймса.

— Милорд! Я-то думал, у вас встреча и вы сегодня не появитесь.

— Встреча откладывается, — бодро заявил Джеймс и переступил порог.

— О, как я рад, что вы здесь, милорд.

— Я тоже рад, что я здесь. — Джеймс передал лакею шляпу и трость и посмотрел на двери в гостиную. Через них до него приглушенно доносились женские голоса. — Мэгги в гостиной, с остальными?

— Нет, милорд, — нахмурился Микс.

Джеймс остановился — он уже направлялся в гостиную — и вопросительно обернулся:

— А где же она? Наверху, в своей комнате?

— Нет, милорд, ее нет.

— Что? — Джеймс непонимающе смотрел на слугу. — Что значит — нет? Так где же она?

Слуга помялся, затем, недовольно поджав губы, ответил:

— Сегодня она получила письмо, милорд. От кого-то по имени Мейси.

Глаза Джеймса в ужасе расширились, он снова схватил шляпу и трость.

— Боже всемогущий! Она опять пошла к Дюбарри!

— Нет, — немедленно возразил Микс, последовав к выходу за Джеймсом. Тот обернулся и увидел, что старик заколебался, собираясь с духом, а затем признался: — Письмо не было запечатано. Его принес уличный мальчишка. Я уронил записку, она раскрылась, и я случайно увидел…

— Вы прочли ее, — перебил его Джеймс, не желая тратить время на выслушивание извинений. — Что в ней было сказано?

Микс слегка покраснел, однако выпрямился и невозмутимо ответил:

— Эта Мейси утверждала, что знает один клуб, возможно, представляющий интерес для Г.В. Кларка. Мужской клуб.

— Какой именно? — выспрашивал Джеймс.

— Об этом ни слова. В записке лишь упоминалось, что в клубе происходят непристойные вещи. Еще просили ответить, заинтересована ли она в этой информации и хочет ли изучить все более детально.

— И что ответила Мэгги? — нетерпеливо спросил Джеймс. Тут Микс с негодованием вытянул шею:

— Я ни за что не стал бы читать письмо миледи!

Джеймс нахмурил брови. Нет, и правда не стал бы. Микс не столь дерзок, чтобы вскрывать запечатанные письма — а письмо Мэгги наверняка было запечатано — и читать их.

— Однако, — продолжал лакей, — вторая записка к леди Маргарет также пришла незапечатанной. В ней были указаны лишь адрес и время — сегодня, в семь часов вечера. К письму была приложена маска.

— Маска? — подозрительно переспросил Джеймс. Во что Мэгги опять впутывалась? — Что еще за маска?

— Очень яркая. Золотистая, украшенная перьями. Джеймс обдумал услышанное, затем поднял голову и слегка прищурился:

— Вы помните указанный в письме адрес?

— Разумеется.

— Молодчина, — с облегчением вздохнул Джеймс.

Мэгги прислонилась к стене здания, стараясь выглядеть неприметно и наблюдая за тем, как кареты одна за другой останавливаются у дома напротив и из них выходят люди в масках. Дом выглядел совершенно обычно и ничем не выделялся среди множества других домов этого района Лондона, однако если то, о чем говорила Мейси, действительно правда, то происходило там нечто более серьезное, чем просто маскарад.

Нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, Мэгги нервно оглядывала улицу, выискивая глазами Мейси. Трудность заключалась в том, что Мэгги не знала, как именно будет выглядеть девушка. Мейси была примерно одного с нею роста, с русыми волосами, однако если девушка появится в маске, как и остальные, нет уверенности в том, что Мэгги сможет ее сразу узнать.

Хуже того — вполне возможно, что и Мейси не узнает ее, если, конечно, не обратит внимания на посланную ею маску; Мейси наверняка станет искать женщину в знакомой маске, однако Мэгги была одета не женщиной. В последнюю минуту она решила одеться мужчиной — идея посетила ее, когда она искала на чердаке подходящую обувь для платья, которое намеревалась надеть.

Со дня пожара по дому леди Барлоу Мэгги передвигалась исключительно в шлепанцах. В них, однако, она вряд ли могла бы выйти на улицу, а потому вспомнила, как Джин и Нора, помогая ей с переделкой платьев Софи, упомянули, что чердак дома, любезно открытый леди Барлоу, полон разных вещей, включая маски, веера, туфли и прочее в том же роде. Пробираясь сквозь эти несметные сокровища, покрытые вековой пылью, Мэгги набрела на сундук, доверху набитый мужской одеждой.

Стиль, покрой и размер найденных костюмов не оставляли никаких сомнений в том, что это костюмы Джеймса, которые он носил подростком. И тут ее осенило — появиться в мужском клубе в мужской одежде. В сундуке она быстро нашла костюм, идеально ей подходивший для использования на один вечер; пару туфель к нему найти также оказалось несложно. Мэгги завязала волосы на затылке, убрала их сзади под одежду, надела маску и цилиндр. К счастью, маска была такой, что вполне могла подойти как женщине, так и мужчине. Кроме того, перья, украшавшие маску, в значительной степени скрывали длинные, забранные в хвост волосы Мэгги.

Мэгги поморщилась, в очередной раз переступила с ноги на ногу, оглянулась вокруг и, убедившись, что на нее никто не смотрит, быстро подтянула брюки. Она не впервые переодевалась мужчиной, но маскировку эту отнюдь не следовало причислять к разряду ее излюбленных. Основной трудностью, несомненно, было скрыть от посторонних глаз ее грудь, да еще брюки невероятно туго сжимали ей бедра. Хотя Джеймс и был тогда одинакового с нею роста, бедра у него были узкими. В области же таза приходилось труднее всего, особенно после привычной свободы кринолинов и юбок. А посему Мэгги то и дело мучила жуткая потребность оттянуть тугую ткань.

Выбирая столь прекрасный наряд, девушка не подумала, что это лишь все осложнит и Мейси вряд ли станет искать мужчину. Тогда она думала только о том, что если человек со шрамом, наблюдая за домом, увидит, как она выскальзывает из дома леди Барлоу, то не узнает ее, и она спокойно сможет отправиться в заветный клуб, где, по утверждению Мейси, творились грязные делишки.

Теперь же Мэгги понимала, что идея эта была невероятной глупостью. Мейси послала ей маску, чтобы легче было ее узнать, но ведь она и понятия не имеет, что маска будет на мужчине. Вполне возможно, она просто не заметит Мэгги.

С досадой вздохнув, Мэгги в очередной раз оглядела улицу, пытаясь определить, сколько времени прошло с тех пор, как она покинула дом леди Барлоу. Она вышла за час до назначенной встречи и прошла несколько кварталов, прежде чем убедилась, что за ней не следят и она может нанять экипаж. Прибыть раньше входило в ее планы. Мэгги всегда появлялась до назначенного срока. Но сейчас уже наверняка было семь часов. Где же Мейси?

— Леди Маргарет!

Мэгги насторожилась, услышав позади тихий возглас. Повернувшись, она вгляделась в отбрасываемую зданием тень и едва сумела разглядеть женскую фигуру в маске в нескольких шагах от нее.

— Мейси? — спросила она. Кивнув, девушка приблизилась.

— Почему вы одеты мужчиной? Вам надо было надеть платье.

— Я не думала, что это имеет значение. Я ошиблась? — расстроенно спросила Мэгги.

Мейси немного подумала, оглядела улицу, затем посмотрела в сторону дома напротив, где как раз остановилась еще одна карета, из которой вышла очередная пара, облаченная в маски, и решительно шагнула вперед.

— Сойдет и так. Идемте.

Мейси быстро повела Мэгги через улицу и не замедляла шага, пока они не приблизились к двери клуба. Жестом велев Мэгги подождать, Мейси обратилась к одному из двух стоявших у входа привратников и шепотом обменялась с ним несколькими короткими фразами, которых Мэгги не расслышала. Результатом этой мимолетной беседы стали несколько монет, упавшие в открытую ладонь мужчины. Затем, поманив Мэгги рукой, молодая женщина вошла в дом, даже не взглянув на второго привратника.

Одарив посмотревшего на нее привратника улыбкой, Мэгги уверенно последовала за Мейси. В холле какая-то пара как раз передавала слуге свои плащи. Мейси сняла плащ, водрузила его на уже и без того нагруженного лакея и нетерпеливо оглянулась на Мэгги, ожидая, что та сделает то же самое. Мэгги сняла с себя позаимствованную из сундука накидку, неловко передала ее лакею и последовала за своей спутницей и другой парой в комнату, наполненную звуками и красками.

Глаза Мэгги так и округлились под маской, стоило ей войти в эту комнату и увидеть огромное множество людей. Помещение было набито до отказа, и Мэгги пришлось пробираться сквозь толпу, чтобы не отстать от Мейси. Здесь в равной степени присутствовали и мужчины, и женщины; они оживленно общались, беседовали, теснились и толкали друг друга. Ничего необычного Мэгги пока не улавливала.

Видя, что Мейси уже намного опережает ее, Мэгги заставила себя идти быстрее, протискиваясь сквозь толпу и каждый раз извиняясь перед теми, кого невольно задела или толкнула. Она настигла Мейси только у ведущей на второй этаж лестницы, по которой девушка как раз собиралась подниматься, и встревоженно схватила ее за рукав:

— Куда мы идем?

— Наверху-то и творится все самое главное, — шепотом объяснила ей Мейси и продолжила путь, уверенная, судя по всему, что Мэгги последует за ней. Мэгги так и поступила, но когда они шли наверх, оглянулась через плечо. Получив возможность оглядеть толпившееся внизу сборище с лестницы, Мэгги сразу поняла, что все здесь совсем не так просто, как показалось ей вначале. Большинство людей стояли и беседовали в центре комнаты, однако многое в их поведении и общении было явно недопустимым. Рассмотрев собравшуюся публику попристальнее, Мэгги осознала, что манеры окружавших ее господ были далеки от вышколенности и светского воспитания. Некоторые пары, отделившиеся от общей толпы, можно было наблюдать в разных углах и закутках помещения за занятиями, противоречащими всем правилам приличия. Мэгги слышала и раньше о том, как господа из высшего общества уединялись, выходя в сад, — уже это было достаточно шокирующим, — однако прилюдное совокупление у стены не допускалось ни на одном балу из тех, на которых Мэгги доводилось присутствовать.

— Идите за мной! — позвала Мейси.

Осознав, что она стоит на лестнице и таращится вниз на толпу, Мэгги повернулась и увидела, что ее юная проводница удаляется от нее по коридору. Направившись следом за ней, Мэгги старалась не обращать внимания на развязные пары, кое-где стоявшие прямо у стен, от души надеясь, что статья будет стоить всех этих, крайне неприятных ощущений. Уже одно то, что леди Маргарет Уэнтуорт переступила порог этакого злачного места, могло бросить серьезную тень на ее репутацию. В какой-то миг ей захотелось просто повернуться и уйти, но затем она вспомнила о пожаре, о том, сколько денег потребуется, чтобы привести дом в порядок… Только час — нет, полчаса, и она наверняка получит все необходимые сведения об этом притоне, после чего сразу же сможет покинуть его. Убедив себя в скором завершении сомнительного приключения — впрочем, скорее это следовало назвать лишь надеждой, — Мэгги крайне неохотно двинулась дальше.

Однако, пройдя всего несколько шагов, она остолбенела, услышав крик за одной из дверей. Назвать его следовало не иначе как криком агонии, и Мэгги почувствовала, как по спине ее пробежала холодная дрожь. Возможно, в этой комнате сейчас кого-то убивают?

— Идемте!

Мейси неожиданно очутилась рядом и, взяв ее за руку, потянула за собой.

— Но мне показалось, что там кого-то…

— Игрища, — раздраженно шепнула Мейси и, увлекая Мэгги за собой, двинулась дальше. На какое-то мгновение Мэгги стало по-настоящему страшно. Но, вспомнив истории, рассказанные ей девушками мадам Дюбарри, она заставила себя расслабиться. Достаточно было лишь вспомнить, что доставляло удовольствие пастору Френсису. «Это все понарошку», — тихо уверяла она себя. И вдруг нахмурилась. Если здесь не более чем очередной бордель или что-нибудь в этом роде, тогда… Но Мейси написала о каких-то непристойных вещах, которые здесь якобы происходят.

Немного смущенная и сконфуженная этими размышлениями, Мэгги догнала шедшую впереди девушку и, поравнявшись с ней, произнесла:

— Ты говорила, что здесь происходят непристойные вещи. Какие…

— Скоро увидите, — заверила ее девушка, останавливаясь у двери в конце коридора и вставляя в замочную скважину ключ. Повернув ключ в замке, она открыла дверь и вошла. Мэгги оставалось лишь войти следом, что она и сделала, бросив последний быстрый взгляд назад, на пройденный ими коридор. Мейси зажгла канделябр, стоявший на тумбочке у кровати, и подошла с ним к окну, глядя вниз, на улицу. В глаза Мэгги сразу бросилась странная обстановка комнаты.

— Что?..

— Тихо, — шепнула Мейси, затем, подумав, поставила канделябр на подоконник и направилась к двери. — В картине на стене есть маленькое отверстие. Так вы сможете видеть, что происходит в соседней комнате. Я скоро вернусь.

— Но…

Мэгги сделала несколько шагов в сторону Мейси, едва ли не переходя на бег, когда та вышла в коридор и захлопнула за собой дверь. Мэгги услышала, как щелкнул замок, и тихо выругалась. «Определенно Мейси нравится запирать меня в сомнительных местах», — возмущенно подумала она, подергав дверную ручку.

Затем, дав двери легкий пинок, Мэгги повернулась и оглядела апартаменты. Кровать, пожалуй, была единственным более или менее обыденным предметом из всех находившихся в комнате. Странная скамья с цепями и причудливой формы кресло с замками для рук наводили на мысли о том, что здесь происходило. И пока Мэгги разглядывала цепи, свисавшие с потолка и со стены, а также висевший на другой стене набор всевозможных кнутов, она подумала, что, возможно, ей лучше об этом не знать.

Заставив себя сделать глубокий вдох, Мэгги взглянула на картину, о которой говорила Мейси и в которой должно было быть отверстие, и подошла ближе, чтобы ее осмотреть. Времени на то, чтобы заметить дырки на месте глаз этого неприличного портрета, потребовалось немного. К сожалению, находились они на расстоянии доброго фута от ее головы. Взявшись за кресло с замками для рук, Мэгги подвинула его к стене, под картину, затем встала на него и прильнула к смотровым отверстиям. Комната, обставленная так же, как и эта, — вот все, что она увидела. Там было пусто.

Вздохнув, Мэгги спустилась с кресла и оглядела комнату, изучая каждый находящийся в ней предмет. Подойдя к двери, она снова подергала ее, но та была по-прежнему заперта. Тогда она опустилась на колени и прильнула глазом к замочной скважине. Хотя комната, в которой она находилась, была расположена в конце холла и через скважину открывался прекрасный вид на него во всю его длину, смотреть было в общем-то не на что. Коридор по-прежнему заполняли мужчины и женщины, вовлеченные в столь возмутительные забавы, о которых она в библиотеке лорда Рэмзи не могла даже помышлять. Несомненно, это было для нее интереснейшим жизненным опытом — вроде того, которого ей удалось избежать, не оставшись в шкафу у Мейси. Однако в данный момент ей требовалось нечто совсем иное. Мэгги собиралась уже отойти от двери, когда внимание ее привлек мужчина, показавшийся на лестнице в конце холла. Она вновь припала к замочной скважине и удивленно смотрела на то, как он идет по коридору.

На нем не было маски.

Поначалу именно это сделало его объектом внимания Мэгги, но стоило ему подойти ближе, и она увидела шрам. Подавив испуганный возглас и затаив дыхание, девушка отпрянула назад. Затем опять встала на колени и посмотрела в отверстие: к невероятному ее ужасу, она увидела, что мужчина не сворачивая направляется прямо к ее двери. Похоже, ей все же не удалось обмануть его своим маскарадом! Должно быть, он следовал за ней и лишь выжидал, когда она останется одна. Проклятие! Где же Мейси?

Поняв, что девушка не поспеет вовремя, а если и поспеет, то вряд ли поможет ей спастись от злодея, Мэгги опять выругалась и вскочила на ноги. Она судорожно оглядывала комнату, пытаясь найти хоть что-нибудь для защиты.

Взгляд ее упал на цепи и хлысты, однако она не думала, что сумеет должным образом защитить себя этими предметами. Но выбирать не приходилось, и она схватила ближайший хлыст, взяв в другую руку не зажженный канделябр. После чего, в отчаянии повернувшись к двери, она приготовилась к бою. Ее бесстрашия хватило до тех пор, пока она не услышала, как в замке поворачивают ключ; храбрость тут же куда-то пропала, и Мэгги испуган-то прижалась к стене за дверью. Возможно, на ее стороне будет эффект неожиданности и она сумеет огреть его по голове, когда он войдет?

Дверь открылась, и все, что произошло в дальнейшем, можно назвать лишь реакцией на страх и отчаяние. Леди Бэнтуорт с воплем выскочила из своего укрытия, и вошедший в ужасе оглянулся. Мэгги изо всех сил опустила подсвечник на его голову. К великому изумлению нападавши, мужчина сначала ошарашенно уставился на нее, а затем рухнул как подкошенный дуб.

Мэгги воззрилась на его безжизненно распластавшегося тело, не в силах поверить, что все оказалось так просто, затем сумела собраться, бросить свое импровизированное оружие и, переступив через ноги злоумышленника, выйти за дверь. Она бежала во весь опор, не обращая внимания на удивленные взгляды сторонних наблюдателей. Мэгги хотела лишь одного — поскорее покинуть это место. А потому, когда она увидела кого-то прямо перед собой, было уже поздно, и она на полной скорости врезалась в его грудь. Застонав от неожиданного толчка и опасаясь быть задержанной, она стала вырываться из рук схватившего ее человека.

— Мэгги?

Немного успокоившись, Мэгги вгляделась в черты мужчины, взиравшего на нее сверху вниз. Взгляд ее сфокусировался, и она увидела перед собой прекрасные и такие знакомые черты лорда Рэмзи.

— Джеймс, — с облегчением выдохнула она. Выражение его лица из испуганного превратилось в гневное, и Мэгги закусила губу. Затем оглянулась на дверь в конце коридора. — Тот человек…

Вот все, что она успела сказать, прежде чем Джеймс схватил ее за локоть и потащил по холлу. Джеймс явно был взбешен. Мэгги оглянулась на открытую дверь комнаты, где она оставила убийцу. Тот уже начинал приходить в себя. Поначалу она хотела сказать Джеймсу о нем, затем передумала. Человек со шрамом был очень силен и гораздо крупнее лорда Рэмзи, а она не хотела, чтобы Джеймс пострадал. Наверное, будет лучше, если они просто уйдут отсюда и обо всем забудут.

Поэтому Мэгги не возражала, когда Джеймс повел ее вниз по лестнице и они протиснулись через толпу к выходу. Он уже вывел ее из дома и усадил в карету, когда она вспомнила, что оставила позаимствованный из сундука плащ.

Глава 15

— Я… — начала Мэгги, пытаясь объясниться, как только дверца кареты захлопнулась и они остались в полумраке наедине, однако Джеймс поднял руку и перебил ее.

— Ни слова. Ни единого слова, — гневно прошипел он. — У меня и без того руки чешутся положить тебя к себе на колени и хорошенько…

Он не договорил и лишь злобно фыркнул.

Секунду Мэгги зачарованно следила за сердитым блеском его глаз, затем, решив, что, пожалуй, ему лучше не перечить, отвернулась и стала смотреть в окно. Они молчали всю дорогу до дома леди Барлоу. Мэгги сидела, уставившись в окно, и старалась не замечать пронзительного взгляда, буквально пронизывавшего ее в полумраке кареты.

Экипаж остановился. Поняв, что они приехали, Мэгги будто очнулась ото сна. Не давая ей опомниться, лорд Рэмзи открыл дверцу кареты, взял ее за руку и направился к дому, вынуждая поторопиться. Мэгги едва поспевала за ним и с трудом держалась на ногах, в то время как Джеймс поднимался по парадной лестнице, твердо чеканя шаг. О том, в какой он ярости, свидетельствовало и то, что, достигнув двери, он не постучал в нее, а просто толкнул — как и в случае с дверцей кареты — и ворвался в дом, не дожидаясь, чтобы ему открыли. Мэгги он, естественно, затащил следом.

Микс с вытаращенными от изумления глазами поспешил к ним навстречу. Он открыл было рот, намереваясь что-то сказать, однако Джеймс жестом призвал его к молчанию — так же, как ранее поступил с Мэгги, — и, не говоря ни слова, повлек Мэгги за собой в библиотеку.

Дверь за ними захлопнулась, и, пройдя через комнату, он подвел ее к камину. Здесь Джеймс остановился и огляделся по сторонам. Мэгги не знала, почему он оглядывается, но точно знала, что ей уже порядком надоело его бесцеремонное обращение, словно она какая-нибудь лошадь, ведомая на поводу. Она резко вырвала у него руку с единственной целью: показать ему свое недовольство. Джеймс обернулся, и Мэгги открыла рот, но сказать так ничего и не успела. Похоже, терпению Джеймса пришел конец. Обхватив девушку за плечи, он грубо притянул ее к своей груди. Мэгги инстинктивно закрыла рот и правильно поступила: Джеймс накрыл его своими губами с яростью разъяренного быка, и если бы рот ее остался открытым, лорд Рэмзи мог бы с легкостью получить увечье.

Мэгги вздрогнула, когда его зубы сильно впились в ее губу. Она невольно начала сопротивляться этому жесткому, дикому лобзанию. Джеймс сменил позицию, одной рукой обвив ее спину, а другой обняв за шею и не давая ей возможности вырваться. Его поцелуй становился более требовательным, но менее жестким.

Еще секунду Мэгги сопротивлялась, затем в ужасе застонала, почувствовав, как рука Джеймса снова перемещается, на сей раз к ее ягодицам. Поначалу рука эта лишь легонько поглаживала ее по мягкому месту, но затем, по мере того как он стал прижимать ее к себе, пальцы его начали впиваться в ее кожу прямо сквозь надетые на ней брюки.

Джеймс не преминул воспользоваться ее реакцией. Язык его скользнул ей в рот, но тут он заметил, что сопротивляться она прекратила, поднял голову и посмотрел ей в лицо.

Мэгги молчала, зная, что смущение и чувство боли, вызванное его действиями, отражались на ее лице. Вся злость Джеймса мгновенно улетучилась; он вздохнул и, продолжая крепко обнимать ее, прижался лбом к ее лбу.

— Я никогда в жизни не был так взволнован и напуган. Когда я понял, что ты ушла одна после всех этих покушений и пожара… Я так боялся потерять тебя!

Говорил он тихим, хриплым голосом. Глаза Мэгги расширились, руки безвольно упали ему на грудь. Страх — вот что послужило причиной его озлобления. Все потому, что он боялся ее потерять! «И страх этот был полностью оправдан», — подумала она, вспомнив ту злополучную комнату и оставленного в ней бесчувственного убийцу. На сердце у Мэгги потеплело, и, обвив Джеймса руками, она прижалась к нему.

— Но ты не потерял меня. Я здесь. Все в порядке, — прошептала она.

Джеймс открыл глаза и, слегка отстранившись, снова посмотрел на нее и улыбнулся:

— Я не хочу никогда больше испытывать что-то подобное. Прошу тебя, не уходи вот так, одна. Если тебе нужен очередной материал, я буду помогать тебе. Я…

— Ш-ш-ш. — Мэгги нежно прижала палец к его губам. — Я обещаю никогда больше не проводить никаких расследований, по крайней мере не предупредив тебя об этом. С моей стороны было огромной глупостью идти на встречу с Мейси одной. После всего, что случилось, мне следовало это понимать, но я подумала, что все будет в порядке, если я переоденусь. Я ошиблась, — быстро добавила она, боясь, что Джеймс перебьет ее. — Теперь я это понимаю. Мне очень жаль, что я заставила тебя волноваться. Больше я так не поступлю.

Несколько мгновений Джеймс молчал, глядя ей в глаза; затем Мэгги почувствовала, как он провел рукой по ее талии. На губах его появилась легкая улыбка:

— Знаешь, в мужской одежде ты выглядишь весьма соблазнительно.

Мэгги почувствовала, что густо краснеет, однако не старалась высвободиться из его объятий и не возражала, когда рука его сделала решительную попытку прижать ее плотнее к себе. Мэгги ощутила, как при соприкосновении с ее телом его плоть стала твердеть и увеличиваться. Джеймс буквально пожирал ее глазами, и она бесстрашно выдержала его взгляд. Затем он посмотрел на ее губы. Мэгги затаила дыхание и разочарованно вздохнула, когда он перевел взгляд на ее волосы.

Усмехнувшись, Джеймс протянул руку и вынул ее забранные в хвост волосы из-под одежды, затем мигом развязал ленту, которая их стягивала, и локоны ее беспорядочно рассыпались, падая ей на плечи и заслоняя лицо. Мэгги не отстранилась, когда он запустил свои пальцы в эти растрепанные волосы, взяв в ладони ее лицо, вновь прильнул к губам.

Сначала поцелуй был нежным, врачующим боль, ненароком причиненную им ранее, однако таковым он оставался недолго. Стоило Мэгги раскрыть свои губы навстречу неземным ласкам и начать с пылкостью и жадным рвением отвечать на них, как в обоих стал разгораться яркий костер желания. Объятия стали крепче, руки Джеймса скользнули вниз и стали исследовать ее облаченное в мужские одежды тело с любопытством и необузданным рвением. Сначала они ощупали груди, скрытые наложенной на них повязкой; затем опустились ниже и, снова обхватив ее ягодицы, принялись с силой давить на них, неумолимо ввергая мощную, возбужденную твердь в то ее заветное место, что жаждало новых открытий и наслаждений.

Мэгги обхватила его за плечи и стала прижимать к нему свои бедра с той же жадностью, какую выказывал он. Издав протяжный стон, Джеймс устремился вперед, и вскоре Мэгги почувствовала, что уперлась в стол леди Барлоу. Подхватив под ягодицы, Джеймс поднял ее и, усадив на стол, раздвинул ей ноги, дабы иметь возможность встать между ними. Он продолжал целовать ее, и язык его возбужденно плясал меж ее губ, заставляя содрогаться и стонать, побуждая отвечать тем же. Руки Джеймса тем временем занимались ее одеждой.

Мэгги почувствовала, как ослабел узел ее шейного платка, который затем соскользнул куда-то вниз, однако это было не важно. И ей было все равно, соответствует то, что Джеймс с ней делает, правилам хорошего тона или нет. Она едва заметила, что он снял с нее жилет — разве что потому, что ей на мгновение пришлось отстраниться от него. Единственным чувством, захватившим ее сразу, как только жилет очутился на полу, было облегчение — ведь она снова имела возможность его обнять. Мэгги подняла руки, запустив их в шелковистые волосы Джеймса, и с любопытством высунула язык, чтобы в очередной раз ощутить на вкус нектар его губ.

Пальцы Джеймса прошлись над ее перевязанной грудью, затем метнулись вниз и потянули за рубашку. Она издала довольный возглас, похожий на мурлыканье, когда он выдернул рубашку из бриджей и, скользнув под нее, стал поглаживать трепещущие мышцы ее живота, а потом двинулся выше, к ткани, которой она обмотала грудь.

Когда он вдруг отстранился от нее, Мэгги испуганно прижалась к нему. Но увидев, как он нагибается и целует ее шею, Мэгги восторженно вздохнула и откинула голову назад. Джеймс услаждал ее плоть лобзаниями и ласками. Нащупав то место, где она закрепила узел подвязки, Мэгги развязала ее и стала разматывать, чувствуя, как с каждым движением ей становится все удобнее.

Девушка вздохнула с облегчением, когда повязка упала вниз и ее нежные, сочные груди наконец ощутили полную свободу. Она опустила руки и хотела размять вновь получившие полное раскрепощение груди, но Джеймс занялся этим сам и принялся их нежно обихаживать. На смену ощущению дискомфорта пришло другое чувство — дикое и необузданное: Мэгги упиралась в его мощные, сильные ладони, побуждая их к более решительным действиям.

Не отрывая от нее губ, Джеймс улыбнулся, затем, быстро подавшись назад, спустил с ее плеч рубашку. Мэгги покраснела, внезапно осознав, что груди ее совершенно обнажены перед ним, а он, наклонившись, приблизил губы к одному из затвердевших сосков. Она вскрикнула и застонала, забыв обо всем на свете, пока он сосал и облизывал бурно вздымавшуюся плоть.

Стеная от наслаждения, Мэгги перебирала рукой волосы Джеймса, вдыхая их аромат. В какой-то момент она почувствовала, как рука его скользнула меж ее бедер. Мэгги приподняла веки, лишь теперь осознав, что до этого ее глаза были закрыты.

Глядя вниз, на ткань своей рубашки, под которой теперь скрылась голова Джеймса — он придерживал рубашку головой, дабы свободно действовать руками, — она стала гладить его волосы дрожащей от наслаждения рукой прямо через ткань. Затем Джеймс сорвал рубашку и отшвырнул. При этом пуговицы посыпались в разные стороны. Мэгги издала возглас изумления, затем потянулась к Джеймсу, обняла за шею и прильнула губами к его губам.

Она целовала его с той же жадностью и нетерпением, с которыми это раньше делал он, прогибая спину и подставляя свои груди его ласкающим пальцам. Это было безумием — восхитительным безумием, и она жаждала купаться в нем. В нем утонуть. Отпустив шею Джеймса, Мэгги нащупала его шейный платок и стала развязывать его, что приходилось делать медленно. К огромной ее радости и в то же время разочарованию, Джеймс убрал от нее руки и начал помогать ей, сняв сначала жилет, а затем принявшись за рубашку.

Мэгги не стала ждать, когда края его рубашки высвободятся из бриджей. Она взялась руками за его воротник и рванула. Рубашка Джеймса поддалась не сразу и не так легко, как ее собственная, однако, приложив чуть больше усилий, Мэгги услышала треск рвущейся материи, и рубашка Джеймса разошлась до пояса. Мэгги тут же приложила ладони к его голой груди, разводя пальцы и лаская его соски. Затем ее руки двинулись дальше, обхватив его, и она стала тереться об него, наслаждаясь тем, как его волосы ласкают ей груди.

Так продолжалось несколько секунд, затем Джеймс снова перехватил инициативу и, осыпая ее поцелуями, медленно приблизил к себе. Стоило Мэгги почувствовать его руки меж своих бедер, и дыхание ее будто остановилось, а сама она словно превратилась в неподвижную статую — мысли ее смешались, и она уже не помнила ни о чем. В области живота появилось странное тепло; затем Джеймс отступил назад и занялся ее бриджами.

Лишь на один-единственный миг, когда застежки на бриджах были открыты и позволили свежему воздуху охладить ее живот, Мэгги посетила мысль, что, возможно, они делают что-то недозволенное. Однако рука Джеймса проникла в ее промежность так быстро, что она даже не успела остановить его. А мгновение спустя, ощутив ее своей возбужденной плотью, она уже думала лишь о том, чтобы он не останавливался.

— О-о-о, — простонала Мэгги, когда он убрал руку. Все закончилось, и, как ни стыдно ей было в этом признаться, она горько об этом жалела. Когда же Джеймс опустился перед ней на колени, она поднялась со стола.

Глаза Мэгги округлились от неожиданности, когда Джеймс ухватился за края ее бриджей и спустил их вниз. Мэгги сдавленно вскрикнула и инстинктивно попыталась прикрыться. Джеймс же проигнорировал эту неловкую попытку сохранить благопристойность и помог ей приподнять сначала одну ногу, а затем другую, чтобы окончательно избавиться от спущенных бриджей.

Мэгги полагала, что сейчас Джеймс снова встанет, но у него имелись другие идеи. Отшвырнув ее бриджи в сторону, он поднял голову и, усмехнувшись, взглянул на Мэгги. Затем он быстро раздвинул ее ноги — как и в тот день, в библиотеке в своем поместье, когда усадил ее в кресло. В этот раз кресла поблизости не оказалось, и Мэгги пришлось опереться о стоявший сзади стол, чтобы сохранить равновесие. Тревога ее быстро перешла в удивление, а затем и в страждущее нетерпение, когда ладони Джеймса стали медленно подниматься вверх, едва касаясь ее ног, и вскоре легли на ее бедра, крепко сжав их.

Джеймс поцеловал ее в нижнюю часть живота, затем нежно об него потерся лбом; прижал губы к внутренней стороне ее бедра и начал покрывать его поцелуями. Первое его прикосновение к ее заветному, страждущему месту заставило Мэгги дернуться, как необузданную кобылицу. Тело ее будто растворялось в тех волшебных, неземных ощущениях, которые впервые посетили ее в библиотеке Джеймса. Она забыла, как яростно реагирует ее тело на его прикосновения. Но теперь память Мэгги будто пробудилась от долгого сна. Это было то, о чем она мечтала. Вот что заставляло ее просыпаться каждое утро в трепетном ожидании. Это просто…

— О Боже! — воскликнула она, закрыв глаза и блуждая рукой в волосах Джеймса. Ноги ее чуть было не сомкнулись, когда он достиг самой сердцевины ее сладострастия.

По-видимому, ожидая именно такой реакции, Джеймс поймал ее бедра и не только не позволил им сомкнуться, но и раздвинул их еще больше. Закусив нижнюю губу, Мэгги откинулась назад — ее тело было ей теперь неподвластно. Страсть и наслаждение переполняли ее в те мгновения, когда голова Джеймса вновь исследовала ее самое потаенное.

Мысли исчезли. Чувства взяли верх, овладели Мэгги, не давая возможности думать и размышлять. Губы и зубы Джеймса посасывали и покусывали ее страждущую плоть. И когда он ввел в нее палец, он наверняка знал, что все ее существо жаждет именно этого. Мэгги содрогнулась. Способность говорить ушла в небытие, оставив ей лишь возгласы, стоны и безумные мольбы. Она хотела…

Она жаждала.

Мэгги содрогнулась, выгнула спину и всецело отдалась во власть Джеймса. Когда он внезапно выпрямился перед ней, ладонь его по-прежнему орудовала у нее между ног. Мэгги схватила его за волосы, притянула к себе и одарила жадным, порочным, отчаянным поцелуем. Она обняла его за плечи и прижала к себе — грудь к груди, кожа к коже. В голове мелькнуло воспоминание о том, как еще там, в Рэмзи, Джеймс положил ее руку на то место, где теперь царило жаркое, неистовое возбуждение. Возможно, теперь, если она сделает это опять, он все же даст ей то, чего она так ждет.

Мысль была сугубо эгоистичной, но Мэгги не думала сейчас об этом. Положив руку между его ног, она нащупала сквозь бриджи то, что искала. Джеймс содрогнулся, и, не отрываясь от его губ, она улыбнулась. Его рот и рука на мгновение замерли. Мэгги сжала эту твердь, а затем провела по ней рукой, по всей ее длине, и поцелуи Джеймса стали походить на ее собственные — жадные и прерывистые.

Мэгги не знала, что именно ей следует делать дальше, а потому испытала определенное облегчение, когда Джеймс отодвинул ее руку в сторону. Она чувствовала, что теперь уже его рука движется между ними, но не совсем понимала, что именно он делает, пока он не отступил назад и не взглянул вниз. Посмотрев туда же, Мэгги увидела, что он пытается расстегнуть пуговицы своих бриджей. Она хотела наклониться и помочь ему, но он в нетерпении резко рванул гульфик, оторвав тем самым большую часть пуговиц, так, что его мужское достоинство буквально выскочило наружу.

Мэгги испуганно расширила глаза, увидев, каких размеров был направленный на нее предмет, но тут Джеймс приблизился к ней, поцеловал ее в бровь, в щеку, затем вернулся к губам. Ответный ее поцелуй оказался чуть более вялым, нежели до того. Заметив это, Джеймс снова положил руку на ее промежность, очевидно, с тем, чтобы вернуть утраченное возбуждение. И это не заняло у него много времени: вскоре Мэгги опять стонала и изгибалась, как и прежде. Тогда он убрал руку, обхватил ее, усадил чуть глубже на стол и раздвинул ей ноги. Затем остановился.

Мэгги смутилась и, посмотрев на него, увидела в его глазах немой вопрос. Он ожидал ее позволения. Закусив нижнюю губу, она слегка кивнула. Большего ему и не требовалось. Придерживая ее за талию, он вошел в нее.

Оба застыли. Секунду единственным звуком было их прерывистое дыхание; затем Джеймс склонил голову и неуверенно спросил:

— С тобой все хорошо?

— Да. — Голос Мэгги был слегка напряженным, но в нем слышалось и понимание. В первую секунду, когда он вошел в нее, она ощутила странное, жесткое покалывание, однако длилось это всего несколько мгновений. Чувствуя исходящий от него жар, она хрипло спросила:

— А как ты?

На губах его мелькнула улыбка, Джеймс прислонился лбом к ее лбу и кивнул:

— Скажи мне, когда будешь готова продолжать.

Мэгги хотела было сказать: «Прямо сейчас», но решила, что, возможно, это будет не очень деликатно. А потому она сосчитала до двенадцати, после чего прошептала:

— Полагаю, теперь вы можете продолжать, милорд.

Она почувствовала, как Джеймс стал чуть покачиваться взад и вперед, и с удивлением заметила, что он смеется. Нахмурившись, она откинулась назад:

— Что тебя рассмешило?

— Ты. Я, — с улыбкой пояснил он, но затем улыбка исчезла, и его темные, бездонные глаза, казалось, поглотили ее. — Боже, ты сводишь меня с ума.

Мэгги почувствовала, что сгорает — она была готова расплавиться подобно восковой фигуре; затем губы Джеймса сомкнулись с ее губами. То был жаркий, жгучий поцелуй, и Джеймс начал двигаться вперед, потом назад и снова вперед. Поначалу такая скорость Мэгги не понравилась. Потом она показалась ей довольно приятной. По крайней мере это не было неприятно. Однако ее удивило, куда вдруг исчезла вся страсть, все возбуждение. Мысль эта едва не закрепилась в ее сознании, когда Джеймс положил руку на ее ягодицы, чтобы немного изменить положение бедер, и в то же время встал под другим углом, тем самым вызвав трение, которое до этого просто отсутствовало.

Мэгги вскрикнула. Прежние восхищение и радость вернулись к ней в тот же миг. Ногти ее вонзились в плечи Джеймса, которые она беспомощно обхватила, делая все, что было в ее власти, чтобы еще больше распалить бушевавшее в ней пламя. Чувствуя приближение той вершины блаженства, которая была ей еще неведома, Мэгги инстинктивно сомкнула ноги на бедрах Джеймса и уперлась пятками в его спину, словно подгоняя его.

— О Боже, Мэгги, я…

Не закончив начатой фразы, Джеймс замолчал, рука его скользнула меж их телами и, коснувшись эпицентра ее желаний, заставила Мэгги вскрикнуть. В ту же секунду она испытала наконец-то божественное и ранее неизведанное чувство, которого так долго ждала. Она была настолько переполнена своим новым, неземным открытием, что едва заметила, как Джеймс вдруг резко вошел в нее и как затем внезапно замер, издав протяжный стон; при этом лицо его исказилось словно от боли.

Первой пришлая себя Мэгги. Ощущая бешеную пульсацию во всем теле, она положила голову на грудь Джеймса, а руки ее нежно легли на его плечи. Он пробормотал нечто странное, чего Мэгги не смогла разобрать, затем повернул голову и прижался губами к ее шее, обхватив всю ее руками, подобно собственнику, держащемуся за дорогой, принадлежащий только ему одному предмет.

Когда же он выпрямился, Мэгги слегка встревожило суровое выражение его лица, явно осуждавшее то, что они осмелились себе позволить, не подумав о последствиях. Еще прежде чем Джеймс заговорил, Мэгги уже знала, — то, что он скажет, не понравится ей. Однако еще меньшее удовольствие она испытала, когда дверь библиотеки неожиданно открылась, так и не позволив Джеймсу высказать то, что он собирался.

— Простите, миледи! Мне действительно кажется, что сейчас… — раздался встревоженный голос слуги.

Оба, Мэгги и Джеймс, в ужасе следили за тем, как открывалась дверь.

— Ах, ерунда, Микс. Я просто хочу сказать Джеймсу, что здесь леди Уингейт…

Голос леди Барлоу умолк словно оборвавшаяся струна, когда она увидела своего племянника и свою дражайшую гостью.

Наступил момент совершеннейшей тишины; затем леди Уингейт — которую Мэгги, к несчастью, имела удовольствие встречать и раньше, но в куда более пристойных и приемлемых обстоятельствах, — показалась из-за плеча леди Барлоу.

Эта старая дама была одной из ближайших старинных подруг леди Барлоу, которую Вивиан знала еще с юности. Кроме того, степень остроты ее зрения могла сравниться разве что с состоянием зрения летучей мыши. Поэтому, щурясь и поправляя очки, престарелая дама пыталась понять, что же именно она видит:

— Что здесь такое? Это ты, Джеймс? Кто это там с тобой? И что это вы, ради всего святого, делаете там, на столе Вивиан?

Голос дамы вывел всех присутствующих из оцепенения. Джеймс обошел стол, дабы заслонить Мэгги и скрыть ее присутствие: идея не из лучших, ибо тем самым он выставил себя на всеобщее обозрение, не оставляя ни у кого сомнений в том, что именно здесь происходило. Тем временем Мэгги соскользнула со стола. Далось это ей не без труда — ибо предварительно ей пришлось оторвать ягодицы от его деревянной поверхности, — но все же она нырнула за стол и таким образом скрылась с глаз присутствующих.

Леди Барлоу некоторое время стояла неподвижно, подобно статуе, безмолвно взирая на представшую ее глазам картину; наконец она тряхнула головой, оправляясь от шока и приходя в себя. Она решительно обернулась, намереваясь поскорее выпроводить свою гостью из злополучной комнаты. Всегда готовый прийти на помощь Микс, что-то невнятно бормоча, схватился за дверную ручку и резко захлопнул дверь за собой и удалившимися дамами.

Как только непрошеные посетители вышли, комната погрузилась в тишину. Джеймс несколько секунд стоял как гранитный обелиск, скрестив руки на груди, закрыв глаза и от всей души надеясь, что увидел лишь дурной сон. Затем с губ его сорвался тяжелый вздох. Такого не должно было произойти! Дьявол, ничего подобного вообще не имело права случиться — если даже он в глубине души на что-то и рассчитывал, то представлял это себе совершенно иначе! Невероятно, что его застали в столь компрометирующем положении. Боже! Должно быть, разум покинул его! Как он мог так низко пасть? Мало того, что он позволил чувствам затмить его сознание и подобно разъяренному быку взял Мэгги прямо на письменном столе — он сделал это в доме собственной тетки, когда та находилась в соседней комнате, и с большой долей вероятности можно было предположить, что войти к ним могут в любой момент. О чем он только думал?!

Нет, он знал, о чем думал: о нежных как шелк бедрах Мэгги, сомкнувшихся вокруг его талии, и ее небольших, полных грудях, которые помещались в его ладони. Он думал о вкусе и аромате ее теплых, влажных губ и о ее возбужденной, пылающей плоти, изнемогавшей от наслаждения в его объятиях. «Боже, я и сейчас об этом думаю», — с тревогой прервал он себя, чувствуя, как страсть накатывает на него с новой силой, стоит малейшему воспоминанию промелькнуть в его бедном осажденном сознании.

— Джеймс!

Вздрогнув, он открыл глаза и смущенно потупил взор, встретив сердитый взгляд тетушки. Она стояла на пороге, очевидно, вернувшись с целью его отчитать. С силой захлопнув за гобой дверь, она с явным осуждением пристально посмотрела на племянника:

— Приведите-ка себя в порядок, молодой человек, пока этого не сделала я!

Осознав тот факт, что он стоит перед родственницей голый и возбужденный, полностью выставленный на ее обозрение, Джеймс быстро отвернулся. Он поспешно застегнул бриджи на оставшиеся от его безоглядного порыва пуговицы. Сделав это, он хотел было повернуться к тетушке, но спохватился и принялся заправлять за пояс рубашку и приглаживать растрепанные волосы. И лишь тогда, глубоко и протяжно вздохнув, он осмелился наконец повернуться к мрачной, как грозовая туча, тете Вивиан.

— Я… — начал он, еще не зная, что он скажет дальше, но готовый хотя бы попробовать. Однако утруждать себя ему не пришлось, ибо тетя Вивиан вовсе не намеревалась выслушивать ту чушь, которую он, возможно, и был бы в состоянии измыслить.

— Мне с трудом, но удалось выпроводить всех своих гостей. Где Мэгги? — спросила она, кипя от возмущения.

Джеймс оглянулся через плечо и нахмурился, увидев пустую поверхность стола. Краем глаза уловив движение, он посмотрел вниз и заметил не совсем скрытые столом ноги. По своему опыту зная, как неудобно и жарко сейчас приходится Мэгги, Джеймс обошел стол и заглянул под него.

Мэгги сидела, свернувшись калачиком, прикрываясь рубашкой и обхватив руками колени.

— Мэгги, — мягко обратился он к ней. Привело это лишь к тому, что она еще сильнее сжалась, подобно ребенку, прячущемуся от сердитой няни. Улыбнувшись, Джеймс присел на корточки и протянул руку, чтобы взять ее за локоть. — Выходи, дорогая, — сказал он.

Она яростно замотала головой.

Джеймс хотел было повторить попытку, но тут шелест юбок предупредил его о приближении тети. Он поднял голову и с облегчением увидел, что при взгляде на Мэгги черты ее лица заметно смягчились. Все и без того достаточно плохо; еще хуже было бы, если бы тетка стала в чем-то винить ее. В конце концов во всем виноват он один. Она же невинна. Это он, воспользовавшись своим опытом, смог очаровать ее…

В нем едва не начали зарождаться самодовольство и гордыня, но помешала этому опять же его тетка, накинувшись на него:

— Да отойди же ты наконец, Джеймс! Оставь девушку в покое. Разве не достаточно зла ты ей уже успел причинить?

Вздрогнув от жестких ноток в ее голосе, он выпрямился и обошел письменный стол. Дама остановилась, что-то тихо сказала Мэгги, затем направилась к Джеймсу, и лицо ее мрачнело с каждым шагом. Для него не стало неожиданностью, когда она возобновила свою атаку.

— Так вот какова твоя благодарность ее брату за спасение твоей недостойной жизни?

— Я намерен жениться на ней, — не раздумывая, сообщил Джеймс.

— Мне никогда еще, с самого рождения, не было так стыдно! Бедная… Что ты сказал?!

Джеймс едва не улыбнулся, наблюдая, какое впечатление произвели его слова на тетю, но сумел-таки сдержаться и повторил:

— Я, разумеется, женюсь на Мэгги.

Тетя Вивиан обмякла, подобно корабельному парусу в безветренную погоду, затем пришла в себя и высоко вскинула голову:

— Да. Естественно.

— И полагаю, чем скорее это произойдет, тем лучше.

— Господи! Конечно! — обрадовалась она. — Хейзел Уингейт не из тех, кто долго хранит секреты. — И, направившись к двери, леди Барлоу добавила: — Я прикажу начинать приготовления. Возможно, тебе стоит уговорить Маргарет выйти из-под стола? Я велю приготовить ванну — это наверняка поможет ей успокоиться.

Леди Барлоу вышла в холл, закрыв за собой дверь, и Джеймс готов был поклясться, что в эти мгновения на губах ее играла довольная улыбка. Секунду он мрачно обдумывал свое наблюдение, затем обернулся на звук, донесшийся от стола.

Быстро обойдя стол, Джеймс взял Мэгги за руку и помог ей подняться. Сердце его упало, стоило ему увидеть выражение ее лица и темно-багровый, — от стыда и унижения — цвет ее кожи. Она не смотрела на Джеймса. Финальная часть ее первого опыта плотской любви получилась, мягко, говоря, неудачной, и он ни за что на свете не пожелал бы ей чего-либо в этом роде. Она заслуживала лучшего. Ей следовало возлежать на мягкой постели, с обручальным кольцом на пальце. Она должна была познать истинное, медленное, искусное обольщение. А вместо этого ею грубо овладели на столе. Он просто животное.

— Это ужасно.

Тихие слова, слетевшие с губ Мэгги, лишь укрепили в Джеймсе чувство вины. Он обнял девушку и прижал к себе: крепкое объятие — что еще в эту минуту могло прийти ему в голову в качестве средства утешения? Но было не похоже, чтобы оно подействовало — Джеймс понял это, когда Мэгги не ответила на его порыв, а осталась стоять, закрыв глаза и сокрушенно качая головой.

— Мэгги, — нежно прошептал он. — Все совсем не так ужасно, как кажется. Сплетни, конечно, пойдут, но как только мы объявим о помолвке, они моментально стихнут и…

— Нет.

— Да, стихнут, — убеждал он, не надеясь, впрочем она ему поверит.

Мэгги отступила назад, лицо ее было мрачнее тучи:

— Я не выйду за тебя.

Джеймс удивленно уставился на нее, услышав это заявление из ее уст, затем же, подумав, что она сейчас слишком расстроена, чтобы принимать какие-либо решения, снова попытался ее обнять:

— Ну разумеется, выйдешь, любовь моя. Мы…

— Нет, не выйду, — отпрянула она от его протянутых рук. Нагнувшись, она подняла свои бриджи. — Когда мой брат просил тебя позаботиться обо мне, вряд ли он имел в виду, чтобы ты жертвовал собственным будущим ради спасения моей чести.

— Не кажется ли тебе, что ты несколько утрируешь? — с упреком заметил Джеймс, обеспокоенный тем, что не в силах отвести глаз от ее стройных ног, пока она продевала их в штанины бриджей. — Я вовсе не жертвую собственным будущим. В конце-то концов, рано или поздно мне все равно нужно было жениться.

— Да, но…

— Кроме того, вдруг мы зачали ребенка?

К огромному его удовольствию, это предположение заставило Мэгги задуматься; выражение ужаса на ее лице почти доставило Джеймсу радость. Аргумент оказался явно убедительным. И вдохновляющим, как он не преминул отметить про себя.

Мэгги с мольбой повернулась к нему:

— Может, подождать и проверить? Возможно, нам все же повезет?

Джеймс лишился дара речи. Ему уже повезло, по крайней мере так он полагал. Изумленно глядя на девушку, он покачал головой:

— Милая Мэгги, ты непредсказуема, как ни одна другая женщина из всех, с кем мне довелось общаться! Большинство из них пребывали бы на седьмом небе от счастья, сделай я им предложение. Черт, да многие из них с удовольствием подстроили бы сцену вроде этой, специально постаравшись, чтобы нас вот так вместе застали. Но ты…

Внезапно Джеймс запнулся, подумав об идее спланированного скандала. Он ведь прекрасно понимал, что заниматься любовью с Мэгги, в то время как в соседней комнате расположились почтенные дамы, было крайне глупо с его стороны. А уж кем-кем, но глупцом он не был. Можно подумать, в душе он сам надеялся, что их застанут и он вынужден будет жениться на Мэгги. «Возможно ли, что я сам, специально загнал себя в эту ловушку?» — размышлял он. Однако, подумав, он все же отбросил эту мысль и переключил внимание на Мэгги, уже надевшую бриджи и собиравшуюся поднять жилет.

— Мне не важно, чего бы хотели другие женщины, милорд. Вам не следует готовить свадьбу лишь ради спасения моей репутации. Помнится, я вам не сопротивлялась и не кричала, что меня насилуют. Я была соучастницей, а не жертвой и без сожаления приму на себя все тяготы возможных последствий.

— В этом нет ни малейшей необходимости! — рассердился Джеймс. — Господи, дорогая, с чего вы взяли, что для меня это жертва?! Возможно, вы упустили тот немаловажный факт, что, губя вашу репутацию, я сам испытывал огромное удовольствие! Должен признаться, что буду рад и в дальнейшем доставлять его вам. Собственно говоря, мысль о том, чтобы заняться этим в удобной, мягкой постели заставляет меня дрожать от нетерпения!

Желая доказать справедливость своего утверждения, Джеймс взял ее за руку — как раз в тот момент, когда она собиралась надеть на себя жилет, — и поместил ее ладонь на ту часть своего тела, где эти доказательства наличествовали в избытке. Мэгги замерла, глядя на него округлившимися глазами.

Разорванная рубашка девушки позволила Джеймсу заметить, как сразу же затвердели ее соски. Он поднял руку, поднес ее к одному из них и нежно сдавил его пальцами. Мэгги опустила веки и содрогнулась, сжав рукой его возбужденный орган. Этого оказалось достаточно, чтобы Джеймс забыл обо всем на свете и заключил ее в объятия. Надавив на ягодицы Мэгги, он с силой прижал ее к себе, вдавливаясь в нее своей затвердевшей плотью.

Если бы не стук в дверь, вполне возможно, что Джеймс овладел бы ею вновь — прямо здесь, не сходя с места. Но в дверь постучали, и оба мгновенно отступили друг от друга.

— Да?! — сердито крикнул Джеймс, а Мэгги отвернулась, чтобы надеть жилет. Она стала застегивать его, стараясь прикрыть разорванные места на рубашке.

Дверь открылась, и Микс с тревогой заглянул в комнату. Он испытал явное облегчение, увидев, что оба они одеты и не заняты ничем предосудительным.

— Леди Барлбу просила передать, что ванна для леди Маргарет готова, а еще — что вас, милорд, она просит зайти к ней в гостиную.

— Хорошо, Микс. Скажи ей, что я немедленно подойду. Кивнув, лакей закрыл за собой дверь, вновь оставив Джеймса и Мэгги наедине.

— Я лучше пойду наверх, — пробормотала она и пошла к двери.

Джеймс последовал за ней. Неожиданно, уже держась за дверную ручку, Мэгги остановилась и спросила, глядя в пол:

— А ты уверен, что не встретишь кого-нибудь еще? Кого-то, на ком тебе действительно захочется жениться? Уверен, что не пожалеешь, взяв меня в жены?

— Я абсолютно уверен, что ни на ком другом жениться не пожелаю, — с улыбкой заверил ее Джеймс.

Она нетерпеливо дернулась, затем сказала:

— Но вдруг тебе встретится кто-то, кого ты по-настоящему полюбишь? Что, если…

— Полюблю? — задумчиво перебил ее Джеймс. — Настоящая любовь — это сказка для детей, Мэгги. Нас соединяют дружба и взаимная страсть — лучшей основы для хорошего брака и придумать нельзя. А ведь у многих нет и этого. Не забивай себе голову подобной чушью. Мы поженимся. У нас все будет прекрасно. А теперь иди и принимай ванну.

Плечи ее безвольно поникли. Мэгги открыла дверь и вышла из комнаты. Джеймс, по-прежнему задумчивый, смотрел ей вслед. Поднимавшаяся по лестнице женщина отнюдь не выглядела счастливой, и он вынужден был признать, что ему такое ее настроение отнюдь не льстит.

Глава 16

Мэгги выбрала кресло в углу библиотеки. Уютное место, скрытое от дневного света и посторонних глаз, показалось ей идеальным для того, чтобы хоть ненадолго спрятаться от царившей в доме леди Барлоу безумной суеты.

С тех пор как их с Джеймсом застукали — в буквальном смысле на месте преступления, — прошла неделя.

— В твоем духе, Мэгги.

Она прошептала эти слова и поморщилась, хоть и понимала, что они справедливы. Она вечно создавала себе ненужные трудности, а теперь вот ей удалось и вовсе скомпрометировать себя настолько, что положение заставляло ее выходить замуж. Мэгги тихо вздохнула. Последние семь дней показались ей годами. Сплошные приготовления и планы: приготовления, связанные со свадебным платьем, и планы относительно скорого венчания.

Бракосочетание намечалось через две недели. Леди Барлоу сама назначила дату. Эта женщина была почему-то абсолютно уверена, что их совокупление в ее доме наверняка принесет плоды, и уверяла, что никакого скандала вокруг рождения ее внучатого племянника или племянницы не будет. А что до пересудов относительно столь скороспелой помолвки, то все моментально уляжется, когда дело будет сделано. К моменту же рождения ребенка — если таковой появится — об этом все и думать забудут.

Мэгги же терзали мысли о том, что вся эта суета создана ради защиты ребенка, которого, возможно, и не будет. Правда, она тут же одергивала себя, вспоминая о том, что второй причиной являлась ее репутация.

Впрочем, в последнем Мэгги не была до конца уверена, хотя, вполне возможно, тем самым допускала ошибку. В конце концов, не считая пастора Френсиса, с кем из общества она встречалась? Она не выходила в свет, где ее могли бы унизить ехидными перешептываниями за спиной о том, что ее якобы застали за непристойным занятием.

По крайней мере так было раньше.

О неделе, прошедшей с тех пор, как леди Барлоу и Джеймс решили вопрос о свадьбе, Мэгги думала с некоторым раздражением. Внезапно она оказалась в центре внимания. Ее стали водить с бала на бал, с одного званого вечера на другой, не говоря уже о походах в оперу и прочих светских развлечениях. Иначе говоря, они с Джеймсом появлялись везде, где только могли, с одной лишь целью: их должны были видеть вместе. Леди Барлоу объясняла это тем, что теперь важно демонстрировать полную невозмутимость, не выказывая при этом ни малейшего стыда, давая понять, что стыдиться им нечего; кроме того, общество должно видеть, что теперь Мэгги находится под защитой своего будущего мужа и скоро станет леди Рэмзи.

Мэгги тяжело вздохнула. Она не могла поверить, что в течение столь короткого времени жизнь ее изменилась в корне. Изменилось буквально все. Даже ее взаимоотношения с Джеймсом были теперь не теми, что прежде. Если прежде, еще до помолвки, он часто навещал ее в доме своей тетушки, часами беседовал с ней и леди Барлоу, смеялся, играл в карты, то с того судьбоносного дня она почти не видела его. По-настоящему поговорить с ним Мэгги удалось лишь однажды, да и то совсем не о том, о чем бы ей хотелось.

Разговор Джеймс начал с того, что потребовал от нее немедленного прекращения работы для «Дейли экспресс». Если говорить точнее, он заставил Мэгги написать мистеру Хартвику письмо, информирующее его о том, что Г.В. Кларк уходит на покой и в дальнейшем статьи писать не будет. Затем он проследил за тем, чтобы Бэнкс передал письмо по назначению. Когда же лакей вернулся с запиской обескураженного издателя, просившего объяснить причину и умолявшего Г.В. Кларка передумать, Джеймс также проследил за тем, чтобы она написала свои извинения и подтвердила отказ. Джеймс, конечно, воздержался от того, чтобы прямо приказывать ей, однако пожелания его выглядели именно как приказы. «Неужели таков удел жены?» — с горечью думала Мэгги.

Пока они ожидали Бэнкса, Джеймс сказал, что слуги ее, естественно, будут приняты на работу в их доме. Он сказал, что они будут ее личными слугами и у них всегда будет крыша над головой. Собственно, он-то собирался перевести их в свой дом уже сейчас, но леди Барлоу была против. Раз уж все они составляют штат личной прислуги Маргарет, то должны остаться со своей госпожой и разделить хлопоты, связанные с ее венчанием. Мэгги же тетя Вивиан с глазу на глаз сообщила, что прекрасно понимает: для девушки все эти люди — как семья, и наверняка ей будет приятно их присутствие и их поддержка до самого дня венчания. Мэгги была искренне благодарна леди Барлоу за ее проницательность и заботу. Мэгги чувствовала себя уютнее, когда и Бэнкс, и Мэри, и остальные ее слуги были рядом; это создавало ощущение домашнего очага.

Следующей затронутой Джеймсом темой стало состояние дома Джеральда. Он проинформировал Мэгги, что ремонтные работы почти завершены, заставив ее лишний раз виновато покраснеть, ибо сама она даже не поинтересовалась этим. Джеймс предположил, что дом ей целесообразнее всего будет продать и вложить деньги так, чтобы они приносили прибыль; тут он оставлял ей полную свободу действий, она сама могла принять решение, куда именно вкладывать средства.

Такое внимание с его стороны, видимо, должно было дать Мэгги ощущение счастья или по крайней мере удовлетворения. Она знала, что многие женщины чувствовали бы себя именно так, сложись их судьба подобным образом. Но… Но…

Мэгги печально вздохнула. Она понимала, что должна испытывать благодарность, но ей требовалось большее. Она хотела мужа, который любил бы ее и лелеял. Ей было нужно, чтобы Джеймс любил и лелеял ее.

Впрочем, какие глупости! Откуда столь нелепые желания? В конце концов, разве она его по-настоящему любит? Вопрос этот не давал ей покоя. Любит ли она его? Боже, разве она настолько глупа, чтобы влюбиться в этого человека?

Заставив себя сделать глубокий вдох, Мэгги решила остановиться на чем-то среднем: он ей нравится. Это она готова признать. Похитив ее и выказывая свою властность и решительность, действовал он лишь из лучших побуждений и вел себя как истинный джентльмен. Даже имея над ней полную власть и принимая за публичную женщину, он не пытался воспользоваться ситуацией, дабы удовлетворить свои желания и инстинкты. Ну, конечно, между ними возникла та сцена в библиотеке Рэмзи, однако нельзя сказать, что именно он попытался овладеть ею. Мэгги сама проявила инициативу в тот самый момент, когда Джеймс заколебался. Возможно, истина заключалась в том, что Мэгги сама его соблазнила.

Эта мысль пришла неожиданно. Мэгги никогда раньше не помышляла о себе как о соблазнительнице, однако ведь именно она прижалась к губам Джеймса тем первым, жарким поцелуем. Да, именно она соблазнила его. Такой поворот событий показался ей очень интересным. Она соблазнила его. «Какая я, оказывается, порочная девушка», — весело подумала она, находя сделанное открытие совершенно удивительным. И странным. Если она смогла соблазнить Джеймса, возможно, она сможет заставить его и полюбить себя?

Она все еще тешилась этой мыслью, когда дверь библиотеки открылась. Мэгги обернулась. Вошел Джеймс, огляделся, и сердце ее затрепетало. С того последнего вечера их плотской любви он почти не попадался ей на глаза. Она подозревала, что леди Барлоу нарочно предпринимает все меры, чтобы до свадьбы они виделись как можно реже. Иного объяснения тому, что визиты Джеймса — ранее столь частые и продолжительные — в последние несколько дней почти прекратились, Мэгги не находила.

Тот день, когда он заставил ее отправить на покой Г.В. Кларка, стал, пожалуй, единственным исключением, однако рядом все время находилась леди Барлоу, и ни о каких доверительных беседах и речи быть не могло. Поэтому видеть его сейчас одного, без следующей по пятам тетушки, было для Мэгги чем-то вроде сюрприза. Видимо, от неожиданности она издала какой-нибудь возглас, а может, произвела движение, вызвавшее шорох ее платья; суть в том, что Джеймс тут же оглянулся и тепло посмотрел на нее.

— Вот вы где. — Закрыв за собой дверь, он прошел через комнату и, взяв ее за руку, учтиво помог подняться. Затем произнес: — Надеюсь, миледи наградит поцелуем того, кто скоро станет ее мужем?

Ожидать ответа он не стал; вместо этого склонил голову и припал к ее губам.

Поцелуй оказался хоть и недолгим, но был отнюдь не просто знаком приветствия, а потому, когда Джеймс прервал его и выпрямился, Мэгги испытала нечто вроде разочарования. Она не стала задумываться о причине разочарования, не стала и скрывать от себя, что наслаждалась поцелуями Джеймса и жаждала их. Жаждала с тех самых пор, как вкусила этот плод впервые. Она то и дело напоминала себе о том, что она соблазнительница. Разве не так? Разве не соблазнила она Джеймса там, в его поместье? Пусть не нарочно, но все же соблазнила. Так неужели она не сможет сделать это снова?

Желая испытать это новое, открытое в себе качество, Мэгги обняла Джеймса за шею в тот миг, когда он уже подался назад. Притянув его к себе, она снова прильнула к его губам, вызвав тем самым огромное удивление с его стороны. Мэгги чувствовала, как он напрягся всем телом. Затем она раскрыла рот, язык ее скользнул по его губам, они раскрылись, и Джеймс расслабился. Он сдался.

Однако его плоть уперлась в ее живот, заметно затвердев. Он отвечал ей взаимностью.

Оторвав от него губы, она нежно куснула его подбородок и стала покрывать короткими частыми поцелуями щеки Джеймса, как он это раньше проделывал с ней. Тут с губ его тихо слетело ее имя, и руки его еще крепче обвили ее талию. Мгновение спустя они оказались уже чуть ниже и сквозь юбку легли на ее ягодицы. Мэгги ответила ему тем же, проведя ладонью меж его ягодиц.

— Боже, Мэгги! — насилу выдохнул он, содрогнувшись от ее касания. Затем мотнул головой, будто приводя в порядок мысли. — Что ты делаешь? Мой…

Мэгги заставила Джеймса замолчать очередным страстным и жадным поцелуем в губы. В мгновение ока она расстегнула пуговицы его бриджей, и не успел он оглянуться, как рука ее оказалась внутри. Она нащупала его твердую плоть и стала ласкать ее. Та расцветала в ее ладони, увеличиваясь и становясь все тверже. И, как это ни странно, сама Мэгги тоже возбуждалась все сильнее. Она чувствовала себя хозяйкой положения. Чувствовала свою власть. Сознание этого очень сильно ее будоражило.

Вспомнив о том, что Джеймс делал с ней, она оторвалась от его губ и опустилась перед ним на колени. Найдя его плоть, она начала лизать, целовать ее по всей длине, доставляя ему ту же радость, которую он доставлял ей. Действие это возымело невероятный эффект. Джеймс содрогнулся всем телом, слова «Мэгги, о Боже!» вырывались из его груди вместе с прерывистым дыханием. Мэгги успела повторить это еще дважды, прежде чем он схватил ее за плечи и заставил подняться на ноги.

— Я что-то сделала не так? — испуганно прошептала она.

Джеймс покачал головой, и она выпрямилась.

— Нет! Господи, нет! — произнес он в ответ. — Просто если сейчас ты не остановишься, я… Я мечтал о тебе всю неделю и…

Так и не доведя свои объяснения до конца, Джеймс огляделся, завел ее за кресло, в котором она так недавно сидела, и, остановившись там, в отчаянии поцеловал.

Мэгги ответила ему нежным поцелуем. В этот раз, почувствовав на ногах легкий холодок, Мэгги не стала смотреть вниз, дабы понять, что он задирает ее юбку. Перед внутренним ее взором пронеслось воспоминание о том, как тогда, впервые, еще в Рэмзи, Джеймс ласкал ее страждущую плоть своей рукой, и теперь она смотрела ему в глаза, не отрывая губ от его рта, с нетерпением ожидая его волшебной ладони.

Мэгги была так увлечена тем, что делал Джеймс, что даже удивилась, когда он убрал ее руку от своей промежности, куда она ее вновь положила, и, подняв голову, прервал поцелуй. Он взял ее за талию и, развернув лицом к спинке все того же кресла, заставил нагнуться вперед.

Подняв ее юбки, Джеймс вошел в нее сзади. Мэгги изумленно вскрикнула. С широко раскрытыми глазами она затаила дыхание, чувствуя, как его плоть переполняет ее, затем издала долгий, протяжный стон наслаждения. Одной рукой он через платье ласкал ее грудь, а другой обхватил спереди за талию. Затем, нащупав ее эпицентр наслаждения, стал нежно его ласкать. Стоны ее превратились в кошачье мурлыканье и безотчетную мольбу, когда он начал двигаться взад и вперед, одновременно орудуя пальцами.

Впившись ногтями в обивку кресла, Мэгги вскрикнула; тело ее начало содрогаться. Наслаждение будто взорвалось в недрах тела. В то же время она услышала, что вскрикнул и Джеймс. В последний раз войдя в нее, он издал стон и рухнул на ее спину.

Дверь библиотеки открылась. Секунду Мэгги и Джеймс еще бессильно нависали над креслом. Затем встрепенулись и выпрямились, виновато и испуганно покраснев. Джеймс убрал свою руку, и юбки Мэгги упали на прежнее место.

— Джеймс, куда ты там подевался? — раздраженно позвала леди Барлоу, переступая порог комнаты.

Следом за ней шла красивая молодая брюнетка. Несмотря на то что женщина эта ничуть не напоминала собой высохшую, старенькую леди Уингейт, Мэгги невольно испытала нечто похожее на дежавю. Тетка Джеймса оглядела комнату, затем увидела их, стоявших рядом за спинкой кресла.

— Ах, вот вы где. Софи хотела…

Леди Барлоу остановилась, пройдя всего пару шагов и заметив их раскрасневшиеся и смущенные лица. Глаза ее округлились, и она всплеснула руками:

— Бог мой, неужели опять?! Что это за странная привязанность к библиотекам, Джеймс? Попадая в них, ты начисто теряешь контроль над собой. Конечно, ты всегда любил книги, но всему же есть предел!

Мэгги застонала и закрыла глаза. Она вовсе не разделяла юмора Джеймса, когда тот издал легкий смешок и она ощутила его дыхание на своей шее. Ей хотелось просто уйти, но она была отнюдь не уверена, что спинка кресла в достаточной степени способна заслонить его — в данный момент абсолютно не прикрытое бриджами — мужское достоинство. А потому Мэгги очутилась, можно сказать, в ловушке. Ах, как ей не терпелось вырваться из нее!

К ее огромному облегчению, леди Барлоу не имела далеко идущих намерений. Высокомерно фыркнув, она развернулась и пошла обратно к двери:

— Мы с Софи будем в гостиной. Жду вас незамедлительно. Надеюсь, Джеймс, ты хоть ненадолго оставишь бедную девушку в покое и дашь ей возможность познакомиться с твоей сестрой.

Обе дамы вышли, тихонько прикрыв за собой дверь. Джеймс облегченно вздохнул. Обняв Мэгги за талию, он ткнулся носом в ее волосы:

— Боюсь, она права. У меня всегда была слабость к библиотекам. И все же до встречи с тобой я и не подозревал, сколько удовольствия они способны подарить человеку.

Воспользовавшись тем, что никого нет, Мэгги, не сдерживая своих эмоций, рассмеялась и расслабилась. Плечи ее ослабли и повисли как плети. Положив ладони на руки Джеймса, она откинула голову и улыбнулась ему:

— Не знаю, могу ли я смотреть им в глаза после того, как они вот так снова застали нас. Должно быть, твоя тетя презирает меня.

— Тебя? — Джеймс удивленно посмотрел на нее, затем уверенно покачал головой. — Нет. Она в тебе души не чает. Вот обо мне она думает плохо. Ведь именно я здесь соблазнитель невинных дев.

— Да, но ведь это я тебя соблазнила, — запротестовала Мэгги, поворачиваясь к нему, и глаза Джеймса снова загорелись.

— Это верно, проказница. — Он задержал ее руки в своих ладонях, ласково погладил их и усмехнулся. — И довольно искусно, надо признать.

Обрадованная его признанием, Мэгги улыбнулась и прильнула к его груди, положив на нее голову, чтобы насладиться его прикосновениями. Его руки нежно поглаживали ей спину. Так они стояли секунду, затем Джеймс засмеялся:

— Жаль, что нас снова застукали. Я уверен, теперь уж тетя Вив позаботится о том, чтобы мы больше не оставались наедине. Нам повезет, если она не похитит из музея пояс целомудрия, чтобы водрузить его на тебя до момента венчания.

Представив себе такую картину, Мэгги не смогла удержаться от улыбки. Джеймс сжал ее еще крепче. Затем добавил, уже чуточку нетерпеливо:

— Здесь нет ничего смешного, мадам. Вы, возможно, еще не заметили, но одно то, что я вот так держу вас в объятиях, уже снова лишает меня рассудка. Ближайшие две недели обещают быть сущим адом.

Отступив назад, Мэгги опустила взгляд на его бриджи и с удивлением обнаружила нечто действительно любопытное. Но удивило ее не столько то, что Джеймс снова возбудился, как тот факт, что плоть его упиралась в ткань наглухо застегнутых бриджей. Заправиться и застегнуться так, чтобы Мэгги этого не заметила, Джеймс мог лишь в тот момент, когда она повернулась к его тетке. Неудивительно, что та поняла, чем они занимались, если видела, как он возится со своими бриджами!

Мэгги, конечно, следовало разозлиться на него, однако он одарил ее столь завораживающей и лукавой улыбкой, что сердиться у нее просто не хватило духу.

— Идем. Ты понравишься моей сестре, а она непременно понравится тебе. Вы наверняка подружитесь.

— Возможно, твоя сестра меня уже ненавидит, — вздохнула Мэгги, пока он вел ее к двери. — Возможно, считает меня порочной женщиной.

— Чепуха. Ее тоже застали в аналогичной ситуации вместе с ее мужем — в то время, когда он еще таковым не являлся, — с усмешкой поведал ей Джеймс. — Их венчание тоже было скоропалительным, как и наше. Похоже, склонность к скандалам у нас в крови.

Немногим более часа спустя Мэгги совершенно убедилась в справедливости слов Джеймса. Нельзя, конечно, сказать, что они с Софи тут же полюбили друг друга, однако общение их смело можно было назвать дружеским, и в процессе его обе женщины нашли между собой много общего. Мэгги понравилась ее будущая золовка, и она надеялась, что это взаимно. Отчасти, совсем немного, Мэгги испытывала досаду оттого, что это сестра Джеймса; сейчас она скорее нуждалась в беспристрастном друге.

Мэгги невидящим взглядом смотрела в окно. Встреча оставила у нее приятное впечатление — если не считать ее жуткого, нелепого начала, — но, дабы угодить леди Барлоу и Софи, она довольно рано откланялась. Тетка и племянница явно испытывали сильную привязанность друг к другу, и после того как Джеймс с извинениями удалился, также посчитала уместным оставить их наедине. Мэгги не могла точно вспомнить планов на вечер, но полагала, что это опять какой-нибудь бал, опера, вечеринка или иное светское развлечение. Очередной выход на публику.

Она раздраженно задернула шторы па окне, мысленно возвращаясь к дилемме, что занимала се ум непосредственно перед тем небольшим, восхитительным приключением в библиотеке: любит ли она Джеймса? В результате Мэгги добилась лишь того, что у нее разболелась голова. В обычной ситуации она обсудила бы этот вопрос со своей подругой — Шарлоттой. К сожалению, Шарлотта еще не вернулась в Лондон. Было лишь начало сезона, а семья Шарлотты всегда возвращалась в город в последнюю очередь.

У Мэгги было много друзей, с которыми она могла обсуждать проблемы иного рода, но в подобном вопросе, кроме Шарлотты, довериться она никому бы не решилась. Она даже не была уверена, что сможет об этом говорить и с Шарлоттой. Подруга была не замужем, как и Мэгги, и притом совершенно невинна, чего о Мэгги сказать уже было нельзя. Нет, пожалуй, и с ней все это обсуждать не стоило. Мэгги сейчас нуждалась в поддержке более опытной женщины, замужней, с которой она могла бы поговорить откровенно. Может быть, Софи?

Но эту мысль Мэгги отвергла сразу, как только та возникла в ее голове. Возможно, когда-нибудь они с Софи и станут достаточно близки, чтобы говорить на подобные темы, однако в данный момент их дружба лишь зарождалась. Кроме того, Софи не могла бы рассуждать объективно: Джеймс все же был ее братом.

Вздохнув, Мэгги прислонилась лбом к стеклу, и взгляд ее упал на пожилую женщину, продававшую фрукты посреди улицы. Капюшон, покрывавший ее голову, и сутулая фигура напомнили Мэгги о том наряде, в котором впервые появилась у нее мадам Дюбарри, возмущенно утверждая, что кто-то занял место Джеральда. При мысли об этой женщине Мэгги улыбнулась. Она подумала, что, наверное, ее дружба с владелицей борделя со стороны могла показаться шокирующей, однако Агата была единственным человеком, имевшим возможность наблюдать обе стороны ее жизни — настоящей и той, что она вела под именем Г.В. Кларка. Эта женщина никогда не осуждала ее, отличаясь этим от многих представителей высшего света, не преминувших бы вынести свой приговор.

— Господи! — пробормотала Мэгги, внезапно выпрямившись перед окном. Ведь она может поговорить с Агатой Дюбарри! Та ни за что не всплеснет руками, не поймет ее превратно. Она выслушает и даст мудрый совет, руководствуясь богатейшим жизненным опытом. Какая прекрасная мысль! Странно, что она раньше не пришла Мэгги в голову, ведь, казалось бы, именно об этом ей стоило подумать в первую очередь. Она пригласит Агату на чай. Мэгги не делала этого уже так давно — с того самого дня, когда Джеймс похитил ее.

Мэгги дернула за висевший в углу комнаты шнурок звонка, собираясь послать Мэри за чернилами и бумагой, чтобы написать Агате приглашение к леди Бар…

— О, — вздохнула она, осознав, что едва ли уместно приглашать свою приятельницу сюда. Ведь это не ее дом. Одно дело — позвать мадам Дюбарри к себе, но к леди Барлоу без разрешения самой хозяйки… Мэгги нахмурилась. Она попыталась представить себе вероятную реакцию леди Барлоу на вопрос, может ли она пригласить на чай владелицу публичного дома. Почтенная дама наверняка придет в ужас.

«А может быть, и нет, — тут же подумалось ей. — Она ведь не пришла в ужас, узнав, что я — Г.В. Кларк». Но Мэгги покачала головой. Писать статьи для «Дейли экспресс» и содержать публичный дом — не совсем одно и то же.

Глубоко вздохнув, она с сожалением признала, что ничего не выйдет, и удивленно, словно очнувшись, подняла голову, когда в комнату вошла Мэри.

— Да, миледи? — обратилась к ней служанка.

— Ах да.

Мэгги хотела уже отослать девушку, но тут взгляд ее упал на нарядное платье и красивый платок у нее на плечах. Она заметила и окрашенные румянцем щеки — судя по всему, Мэри как раз собиралась пойти на конюшни, повидаться со своим женихом. Однако не это интересовало Мэгги — ее внимание привлекло именно платье. В голове Мэгги мгновенно созрел новый план: вряд ли стоит пытаться приглашать Агату сюда, но, возможно, ей самой удастся отлучиться из дому и повидать ее?

— Миледи?

Мэгги посмотрела на служанку.

— Все в порядке, Мэри. Я собиралась написать письмо, но передумала. Прости, что потревожила тебя. Ты можешь идти.

— Да, миледи.

Девушка исчезла так же быстро, как и появилась. «Наверняка побежала к жениху», — усмехнувшись, подумала Мэгги и вернулась к своим сокровенным мыслям.

Так может ли она отлучиться из дому? Если Джеймс и леди Барлоу ее застукают, то вряд ли будут довольны. «Если», — мысленно подчеркнула она, ибо не имела намерения быть пойманной за руку. Она выскользнет из дома незамеченной сейчас, пока Джеймса нет, а леди Барлоу беседует со своей племянницей. Отсутствовать она будет недолго и вернется достаточно рано, чтобы успеть подготовиться к вечернему выходу в свет.

Да, но как же быть с ее преследователем? Она серьезно рискует — вдруг он ее узнает? «Но ведь на слуг никто не обращает внимания, — убеждала себя Мэгги. Она может переодеться служанкой и выйти через заднюю дверь с корзиной в руках, делая вид, что идет на рынок. Правда, для рынка сейчас уже поздновато, но еще не настолько поздно, чтобы этого не допустить. Кроме того, учитывая последнее нападение, никто не поверит, что она вышла из дома без охраны, совершенно одна.

При мысли об охране Мэгги нахмурилась. Джек. Человеку, вынесшему ее из горящего дома, велели отдыхать и залечивать раны, но он был… ну, в общем, мужчиной. А всем хорошо известно: когда речь заходит об их собственном здоровье, мужчины готовы скатиться до самой низшей ступени глупого упрямства. Ну разве можно ожидать от мужчины признания в том, что он просто человек и что ему нужно время, дабы как следует прийти в себя? К счастью, пока ничто больше не подвергало новым испытаниям нуждавшийся в исцелении организм Джека. Нельзя сказать, чтобы Мэгги не чувствовала себя в большей безопасности, когда он находился рядом. Чувствовала и ничуть не сомневалась, что Джек готов причинить своим обожженным рукам еще больший вред, защищая ее в случае необходимости. Просто Мэгги никак не могла взять в толк, почему мужчины предпочитают идти на риск, вместо того чтобы признать, что и они подвержены людским слабостям.

Ах, но сейчас не это было важно! Важно то, что в данный момент Джек находился в доме. Ему было дозволено проводить время на кухне или же в любом другом общедоступном помещении на случай, если вдруг что-нибудь произойдет. Но так было до злополучного приключения Мэгги в мужском клубе. После него Джеймс принял решение, что Джек должен ходить по пятам за Мэгги и не спускать с нее глаз. А потому Джек теперь следовал за ней подобно какому-нибудь ангелу-хранителю. Сегодня Мэгги была вынуждена даже пообещать ему, что она спокойно посидит в кресле и никуда не уйдет, лишь бы получить возможность побыть наедине с самой собой — и все равно она знала, что Джек стоит прямо за дверью.

Это заставило Мэгги задуматься — вспомнив о том, чем занимались они с Джеймсом, она невольно застонала: сколько же они при этом издавали звуков, не предназначенных для посторонних ушей! Боже, она и соблазнила Джеймса, и ощущение правил этикета явно утратила. Очевидно, близость мужчины дурно влияет на состояние ее мозга, иначе она вспомнила бы об охраннике за дверью тогда, а не теперь, когда уже нельзя ничего изменить…

— В твоем духе, Мэгги, — пробормотала она, постаравшись отбросить эти мысли. Теперь уж с этим ничего не поделаешь, а решать надо насущные проблемы: как выскользнуть из дому, не попавшись на глаза охраннику. Поразмыслив несколько секунд, она приняла самое простое решение, какое только можно было придумать. Сделав глубокий вдох, она встряхнула руками, распрямила плечи и с невозмутимым видом направилась к двери. Как того и следовало ожидать, Джек стоял в холле, величественный и недвижный как сфинкс. Мэгги улыбнулась, надеясь, что ей удалось сохранить обычное выражение лица и на сей раз на нем не написано:

Привет, сейчас я буду вас обманывать! Она с беспечным видом подошла к Джеку и заставила себя сказать:

— Я хотела предупредить вас, что намерена немного вздремнуть перед вечерним выходом. Возможно, вам для удобства стоит взять кресло — если, конечно, вы не захотите пойти на кухню и чем-нибудь подкрепиться.

— Достаточно будет кресла, — ответил мужчина и сурово оглядел холл.

— По-моему, одно стоит в галерее у лестницы, — предположила Мэгги, надеясь, что в голосе ее нет избытка приторных ноток.

Затем она закрыла дверь и мгновенно припала глазом к замочной скважине, испытав облегчение, когда увидела, что охранник ее временно оставил свой пост, направившись вдоль по коридору. Она не надеялась, что ее приглашение на кухню окажется для него заманчивым, но и его согласие взять кресло из галереи было ей на руку. Оттуда он мог видеть верхнюю часть лестницы, а потому решит, что заметит, если Мэгги вдруг вздумает ею воспользоваться.

Разумеется, пользоваться лестницей у Мэгги и в мыслях не было. Тихонько приоткрыв дверь, она смотрела, как он идет по холлу. В этом-то и заключался трюк, хотя успех его целиком и полностью зависел от удачи. Мэгги нужно было тихо выйти из комнаты и пройти к противоположному концу коридора до того, как Джек вернется из галереи. А это, в свою очередь, означало, что ей необходимо выйти в холл еще до того, как Джек войдет в галерею. К счастью, комната ее находилась в непосредственной близости от двери на чердак, где она и намеревалась укрыться.

Мэгги подождала, пока Джек не оказался на полпути к галерее, увидела, как он быстро оглянулся, и решила, что сейчас или никогда.

Она шагнула в холл, тихо прикрыла за собой дверь и на цыпочках ринулась в противоположную галерее сторону. Она не оглядывалась, пока не проскользнула в чердачную дверь, и лишь затем выглянула наружу, медленно ее прикрывая. Сквозь щель она увидела, как Джек оглянулся еще раз, подойдя ко входу в галерею. Мэгги подождала, пока он туда войдет, затем прикрыла дверь окончательно и направилась вверх по чердачной лестнице.

Когда в прошлый раз, отправляясь на встречу с Мейси, Мэгги искала себе одежду, ей на глаза попалось много разных вещей, которые теперь могли сослужить хорошую службу. Софи и Джеймс были не единственными, кто складывал ненужную одежду на чердаке; очевидно, прислуга делала то же самое — оставляла здесь свои старые вещи, некоторые вполне могли сгодиться Мэгги.

Оказавшись на чердаке, Мэгги тут же отругала себя за собственную недальновидность — ей следовало захватить канделябр. Открыв окошко в углу, она частично решила эту проблему, позволив сумрачному предвечернему свету проникнуть в помещение. Окошко было небольшим, и света в него проникало немного, но все же достаточно, чтобы отыскать требуемое и выбрать наиболее подходящее.

Подыскав себе видавшую виды корзину, Мэгги наполнила ее старым тряпьем и накрыла рубашкой, чтобы казалось, будто она полна. Затем она стала тихо спускаться обратно в холл.

Еще одна хитрость, придуманная ею: выйти с чердака и тут же свернуть на лестницу для прислуги так, чтобы Джек этого не заметил. Остановившись, Мэгги осторожно приоткрыла дверь и через щелку выглянула в холл. Стражник вернулся на свой пост с креслом, и теперь, , сидя у ее двери, скучая поигрывал пальцами. Выглядело это не очень многообещающе. Собственно говоря, по истечении нескольких минут, которые Джек провел ire сходя с места, Мэгги начала уже думать, что она застряла здесь навеки.

В конце концов Джек все же встал, потянулся и двинулся в сторону лестницы. Набравшись смелости и глубоко вздохнув, Мэгги метнулась в холл и, пробежав пару шагов по лестнице для прислуги, юркнула в дверь. Осторожно закрывая ее, Мэгги увидела, как Джек смотрит вниз с главной лестницы, а затем вновь оборачивается, оглядывая холл. Переведя дух, Мэгги повернулась и стала спускаться па первый этаж. Прислушиваясь к малейшему шороху, она добралась до кухни незамеченной. Остановившись, перед дверью, она подняла капюшон, лежавший на ее плечах, и накинула его на голову так, чтобы он затенял се лицо, после чего осторожно открыла дверь и заглянула в помещение.

Мэгги поверить не могла своей удаче, обнаружив, как тихо было в кухне. Повар и еще один слуга леди Барлоу стояли неподалеку, в примыкающей к кухне кладовке, и что-то обсуждали, глядя на запасы продовольствия, однако сама кухня была в этот миг совершенно пуста. «Сейчас или никогда», — решила про себя Мэгги, получше прикрыла капюшоном лицо и, поудобнее взявшись за корзинку, переступила порог. Она уже пересекла кухню и достигла двери черного хода, когда услышала, как за ее спиной открывается дверь. Но она не стала оглядываться. Полагаясь на свою простую одежду, как на вполне удачную маскировку, Мэгги выскользнула из дома и уверенно пошла через сад. Она торопливо дошла до задней калитки и мгновение спустя очутилась на свободе.

Глава 17

— Леди Маргарет!

— Добрый вечер, Агата.

Поприветствовав пожилую женщину улыбкой, Мэгги испытала некоторое облегчение. Ей с трудом удалось уговорить швейцара позвать хозяйку заведения, когда тот наотрез отказался впустить ее в помещение. Мэгги пришлось проявить максимум высокомерия, на которое она только была способна, и с величественной надменностью потребовать, чтобы мадам Дюбарри вызвали к ней.

«По крайней мере, — довольно подумала она, — маскировка оказалась удачной. Совершенно очевидно, что человек этот принял меня за простолюдинку».

— Так проходите же… Боже мой! Проходите! — воскликнула Агата, в то же время окидывая сердитым взглядом изумленного швейцара. — В будущем не смейте оставлять эту женщину на лестнице, Ральф. Здесь ей всегда рады.

— Да, мадам, — пробормотал мужчина и, окончательно сбитый с толку, перевел взгляд на Мэгги, словно пытаясь вспомнить ее. Она же тем временем вошла, виновато ему улыбнувшись, ибо понимала, что все дело было в ее одежде. Слуг вообще не удостаивали особым вниманием. Тот факт, что она дошла сюда невредимой, являлся лишним тому доказательством.

— Какой невероятный сюрприз! — ликовала мадам Дюбарри, взяв Мэгги под руку и направляясь с ней по коридору к своей личной гостиной. — Я о вас и не слышала с тех пор, как вы беседовали с моими девочками.

— Ах, видите ли…

— Кстати говоря, — перебила ее Агата, не дослушав невнятных объяснений Маргарет. — Простите мне то недоразумение с Френсисом. Когда вы без особого почтения отозвались о нем в нашей беседе, мне показалось, это не затронет вас так глубоко. Иначе я ни за что не совершила бы столь непозволительной ошибки. Я не беспокоилась до того момента, пока вы не исчезли не попрощавшись, а потом решила, что вы, видимо, все же испытываете к нему определенную привязанность, и то, что вы увидели, причинило вам боль.

Мэгги хотела было возразить своей приятельнице и заверить ее, что дело вовсе не в этом, однако мадам Дюбарри продолжала:

— На следующий день я пошла к вашему дому — разумеется, переодетой, — но ваш слуга сообщил мне, что вас нет. А потом от вас не было ни слуху ни духу, и тогда я уже начала думать, что вы на меня обиделись.

Женщина замолчала и, вопросительно глядя на Мэгги, усадила ее в одно из кресел у камина, а сама заняла соседнее.

Усевшись, Мэгги поспешила заверить Агату, что вовсе не держит на нее обиды, а уж тем более нисколько не уязвлена или расстроена чем-то увиденным. Она рассказала о том, как лорд Рэмзи похитил ее, приняв за леди Икс, и отвез в свое поместье с благородной целью перевоспитать. Рассказала и о своем возвращении в Лондон и о том, что ей с тех пор пришлось пережить.

Прекрасно зная, что владелицу публичного дома мало чем можно удивить или шокировать, Мэгги, иногда смущаясь и краснея, но не упустив ни единой подробности, рассказала ей все без утайки.

Агата слушала ее с живым интересом, то и дело разражаясь хохотом, а иногда закатывала глаза и что-то снисходительно бормотала.

Когда же Мэгги наконец закончила, поначалу воцарилась тишина, а затем Агата бурно вздохнула и сказала:

— Так, значит, вы влюблены. Не можете представить, как я за вас рада. Мне непременно надо поведать леди Икс о том, как вас приняли за нее — ей будет над чем посмеяться.

— Вы уверены? — встревоженно спросила Мэгги. Дюбарри с улыбкой кивнула:

— Ну разумеется. Невероятная история. Такую невинную девушку, как вы, принять за…

— Нет, я не об этом, — перебила Мэгги. — Я говорю о любви. Вы уверены, что я влюблена?

Удивленно приподняв брови, Агата чуть подалась назад и спросила:

— А разве нет?

Мэгги закусила губу, а Агата всплеснула руками:

— Так вот что вас терзает?! Увидев вас, я сразу поняла, что с вами что-то не так. Но я думала, дело во Френсисе или…

— Я никогда прежде не была влюблена, — вновь прервала ее Мэгги. — Я не уверена, что испытываемое мною чувство — любовь. А если это все же она, то что мне делать?

— Давайте попробуем ответить на эти вопросы по очереди, — сочувственно предложила мадам Дюбарри. — Для начала разберемся, любовь ли это. Что вы почувствовали, впервые повстречав лорда Рэмзи?

— Страх, — честно ответила Мэгги. — Ведь он же похитил меня.

Мадам Дюбарри усмехнулась:

— Судя по тому, что вы рассказали, страх этот вы преодолели в себе довольно скоро.

Мэгги пожала плечами:

— Я узнала, что он был другом моего брата. Он объяснил…

— И вы поверили ему? — с улыбкой спросила женщина.

Мэгги растерянно замолчала.

— Дорогая, я знаю вас со времени смерти вашего брата и имела счастье добиться вашего доверия. Во всех ваших приключениях в качестве Г.В. Кларка вы выказывали хорошее чутье. Вы редко принимали чьи-то слова за чистую монету. У вас была масса источников получения различного рода сведений, однако вы не писали просто так обо всех слухах и сплетнях, а всегда проводили собственное расследование, прежде чем о чем-либо поведать.

— Ну разумеется. А как же иначе? Люди ведь постоянно лгут.

— Итак?.. Вы пытались проверить утверждения лорда Рэмзи о том, что он якобы друг вашего покойного брата? Пытались убедиться в том, что он и правда действует из лучших побуждений?

— Нет. Я попыталась сбежать, — ответила Мэгги.

— Да, попытались, — терпеливо кивнула Агата, — но хотя бы потом вы пробовали навести справки об истинности его объяснений?

Внезапно Мэгги обнаружила, что вопрос этот вызывает в ней протест. В конце-то концов, она и без того достаточно знает о Джеймсе.

— Мне не пришлось этого делать. Джеральд часто писал о них обоих. Писал и о Джеймсе, и о лорде Маллине.

— Ах, так вы слышали их имена еще прежде, чем повстречали?

— Да.

— И что же вы слышали? Что говорил о них Джеральд?

Мэгги улыбнулась:

— О, много всего. Упоминал о том, что Джеймс всегда обожал чтение и вечно сидел, уткнувшись носом в книгу, из-за чего над ним постоянно подшучивали остальные. В письмах Джеральд также говорил о том, что Джеймс очень умен и, несомненно, человек чести. А еще Джеральд рассказывал, как они проходили через разграбленные деревни и Джеймс постоянно раздавал голодным людям свои запасы съестного.

— Поэтому-то вам и понравился лорд Рэмзи, что вы прониклись к нему уважением еще до того, как встретились с ним?

— Да, наверное, вы правы, — подумав, согласилась с ней Мэгги.

— А потом он вас похитил, и вы на него рассердились, — усмехнулась хозяйка заведения. — И в то же время общение с ним и даже возникавшие между вами словесные перепалки доставляли вам удовольствие.

— Да.

— Ну а во время поцелуя? В тот, первый раз?

Мэгги поерзала в кресле и покраснела:

— Я… я почувствовала… Откровенно говоря, если бы вы спросили у меня мое имя после поцелуя Джеймса, я отнюдь не уверена, что смогла бы вам ответить. В одном его прикосновении столько страсти… не говоря уж о его поцелуях.

— Понимаю. Он вам нравится, вы испытываете к нему уважение и даже физическое влечение, так почему же вы несчастливы, выходя за него?

Несколько секунд Мэгги задумчиво молчала, затем вздохнула:

— Я не хочу, чтобы он женился на мне только для того, чтобы сохранить лицо. Он может потом пожалеть об этом, а я не хочу, чтобы он был несчастлив.

— Это любовь, дорогая моя, — мягко произнесла Агата. — Вы больше печетесь о его благе, нежели о своем собственном.

Мэгги коротко поразмыслила над ее словами, затем возразила:

— Я вовсе не столь бескорыстна, Агата. Я хочу, чтобы вы поняли, — я пекусь о его благе, но и мне тоже было бы в тягость жить с человеком, любя его, но зная, что он не питает ко мне взаимных чувств.

— А почему вы решили, что он не питает их? Мне, например, кажется, что он любит вас.

Мадам Дюбарри казалась слегка рассерженной. Глаза Мэгги расширились:

— Что заставляет вас так думать?

— Ну, милочка, если мужчина, конечно, не полный идиот, он должен понимать, что, занявшись с вами любовью в библиотеке своей тетки, он пошел на серьезный риск. А если в этот момент в соседней комнате находилось с полдюжины гостей, то скорее всего он просто хотел, чтобы вас застукали, или вы со мной не согласны? Ведь в этом случае венчание стало бы неминуемым…

Мэгги не испытала особого облегчения. Скорее наоборот — разочарование:

— Да, но во всем виновата я. Это ведь я соблазнила его. Сначала Агата так и прыснула, затем, увидев обиду на лице Мэгги, взяла ее за руку:

— Простите, дорогая. Мне не стоило смеяться, однако уверяю вас, простой поцелуй и обольщение — это немного разные вещи.

— Но…

— Нет, послушайте меня. В этих вопросах у меня огромный жизненный опыт, — сказала женщина. — Второй раз, в библиотеке леди Барлоу, это, возможно, и было обольщение. Но просто поцеловать — вовсе не означает соблазнить. Полагаю, в тот, самый первый раз лорд Рэмзи прекрасно знал, что он делает. И, вполне возможно, в глубине души он надеялся, что вас застанут.

— Надеялся, что нас застанут?! — воскликнула Мэгги, не веря своим ушам. — Но почему?!

— Возможно, он надеялся именно на то, что и происходит сейчас — что вы вынуждены будете пожениться. — Было видно, что Мэгги сомневается н услышанном, и мадам Дюбарри спросила:

— Сделай он вам сразу предложение, как бы мы ему ответили?

— Отказом.

— Почему?

— Потому что я бы не хотела, чтобы он женился на мне лишь для того, чтобы выполнить данную моему брату клятву.

— Разумеется, вы бы этого не хотели. И только недалекий мужчина не уловил бы хода ваших мыслей. Теперь вы поняли?

— Нет.

— Вы были лишены возможности отказать ему, — пояснила Агата. — И ему не пришлось ни выворачивать душу наизнанку, ни тем более подвергаться риску получить отказ.

— Вы хотите сказать, — пыталась понять Мэгги, — что лорд Рэмзи любит меня, но не готов в этом признаться?

— Я хочу сказать, что он мужчина. Возможно, он даже не понимает, что влюблен. Доведя дело до свадьбы подобным образом, он лишний раз продемонстрировал свою растерянность. Очень часто мужчинам кажется, что любовь делает их слабыми, что женщины, небезразличные им, имеют над ними некую власть.

— Но я не имею власти над ним, — вздохнула Мэгги. Агата лишь загадочно улыбнулась:

— Вот как? А как же прошлый вечер, когда ваши прикосновения напрочь заставили его забыть о сестре, которая приехала, чтобы познакомиться с вами?! — Румянец, выступивший на щеках Мэгги, похоже, сильно позабавил женщину. — Вы обладаете нешуточной властью над лордом Рэмзи. Как, впрочем, и он над вами.

— Но если он любит меня… Я хочу сказать, что любовь к нему вызывает во мне беспокойство. Я боюсь выходить за него. Боюсь, что все это ошибка. Моя неуверенность вызвана лишь тем, что я желаю ему счастья. Почему же не волнуется он? Он полон решимости жениться на мне.

Агата лишь отмахнулась:

— Ах, не беспокойтесь об этом, дитя мое. Ни одна женщина в мире по-настоящему не способна разгадать ход мыслей мужчины. Они просто реагируют на все не так, как мы.

Похоже, последний ответ дамы не до конца удовлетворил Мэгги, и Агата вздохнула:

— Ну да ладно. Если хотите моей полной откровенности, то мне кажется, вопрос еще и в уверенности.

— Уверенности? — растерянно повторила Мэгги.

— Именно. Женщина может быть влюблена, но если она боится, что тот, кого она любит, не отвечает ей взаимностью, а возможно, даже считает, что взаимности этой она не заслуживает, то может позволить ему уйти к другой. Мужчины же обладают куда большей уверенностью в себе, нежели женщины. Если мужчина влюбляется и ему кажется, что взаимности нет, он самого себя начинает уверять, что в силах вызвать в избраннице ответные чувства. Со временем. В этом вопросе мужчины сильнее нас. Все дело в том, насколько человек уверен в себе. Вы никогда не замечали, какими сильными всегда воображают себя мужчины, независимо от того, насколько они развиты физически, и от того, сколько денег у них в кошельке? В то же время зачастую прекраснейшие женщины считают себя некрасивыми.

Почувствовав, что и этот аргумент не убедил гостью, Агата покачала головой:

— Не ломайте себе голову. Просто поверьте мне. Лорд Рэмзи, возможно, еще слишком молод, чтобы отдавать себе отчет в подобных вещах, и все же он не из тех, кто бездумно кидается на первую очаровавшую его девушку. У него репутация человека достойного и порядочного. Вы же единственная, кто заставил его пойти против правил. Похоже, он будет невероятно счастлив жениться на вас, Мэгги. Я верю, что он любит вас. И настанет время, когда он скажет вам об этом.

Мэгги вздохнула и откинулась в кресле. Она не была уверена, что понимает некоторые мысли Агаты в отношении любви и, в частности, поведения лорда Рэмзи, она не была даже уверена, что согласна с ними, однако почувствовала, что некоторые из ее прежних сомнений уступили место надежде.

Она перевела разговор на другую тему.

Женщины с удовольствием еще немного побеседовали, и наконец Мэгги решила, что ей пора возвращаться в дом леди Барлоу. Они обе уже направлялись к парадному, когда Мэгги вспомнила о Мейси и о том, что случилось тем вечером в мужском клубе. Остановившись, Мэгги спросила, здесь ли девушка.

Агата хоть и казалась слегка озадаченной, тем не менее ответила незамедлительно и с готовностью:

— Да. Скорее всего она наверху, в своей комнате.

Мэгги кивнула, хотела спросить, нельзя ли позвать девушку вниз, но затем передумала:

— Как вы считаете, ничего, если я поднимусь и поговорю с ней?

Мадам Дюбарри удивилась еще больше, приподняла брови, но затем пожала плечами:

— Если желаете. Впрочем, я могла бы позвать ее вниз. Мэгги покачала головой; ей не хотелось разговаривать с Мейси в присутствии Агаты:

— Нет, нет. Я сама поднимусь к ней. Агата кивнула и пошла с ней к лестнице:

— Я вас провожу.

К большому облегчению Мэгги, Агата не осталась в комнате Мейси, когда девушка открыла дверь. Она оставила их наедине и пошла назад по коридору.

— Можно войти? — спросила Мэгги, улыбаясь девушке.

Пожав плечами, Мейси отошла в сторону, позволяя ей пройти:

— Можете, если вам угодно, мисс, только вот не знаю зачем. Я думала, с платьями мы все уладили.

— Это касается вовсе не платьев, — объяснила Мэгги, проходя в комнату. Девушка закрыла за ней дверь. — Я хотела объясниться относительно последней нашей встречи.

Мейси безучастно посмотрела на нее:

— Последней встречи?

— В клубе, — напомнила Мэгги, которую смутило явное непонимание на лице Мейси. — Я хотела объяснить, почему я ушла, не дождавшись тебя.

— Почему ушли?

Мэгги пришла в полнейшее замешательство. Все говорило о том, что девушка и правда не понимает, о чем идет речь!

— Да, объяснить, почему я исчезла из клуба после того, как ты заперла меня в той комнате, — пояснила она.

Мейси покачала головой:

— Понятия не имею, о чем вы. Я вас не видела с того вечера, когда вы вылезли в окно.

— Что? — воскликнула Мэгги, чувствуя, как пол уходит у нее из-под ног. Пришел ее черед изумляться. — Но ты ведь прислала мне письмо. Насчет платьев. Сообщала, что вопрос улажен.

— Да, — кивнула Мейси, и Мэгги ощутила некоторое облегчение. — В нем ты упомянула о мужском клубе и предложила встретиться…

Мэгги не договорила, ибо девушка уже качала головой:

— Ни о каком клубе я не упоминала.

— Нет, упоминала, — настаивала Мэгги. — А потом мы встретились около клуба, и…

— Похоже, вы не в своем уме, — раздраженно перебила ее Мейси. — Я ничего не знаю ни о каком клубе, и уж тем более я нигде с вами не встречалась.

— Но…

— Полагаю, вам следует уйти, — внезапно решила Мейси, глядя на нее как на сумасшедшую.

Мэгги открыла было рот, намереваясь что-то сказать, однако, увидев в глазах собеседницы сердитый блеск, решила, что уйти, наверное, действительно будет лучше всего. Мейси, очевидно, не была расположена к длительной беседе — судя по всему, она боялась неприятностей. Но эти неприятности могли угрожать ей лишь в том случае, если атаковавший Маргарет преступник со шрамом являлся ее сообщником. Эта мысль заставила Мэгги вспомнить, что убийца отпер дверь своим ключом. Она слышала скрежет в замке. От кого, кроме Мейси, он мог получить этот ключ?

Прищурившись, Мэгги взглянула на Мейси и тут же решила рассказать обо всем Джеймсу, чтобы тот, в свою очередь, передал информацию мистеру Джонстону. А тот уж докопается до истины. Решив тем не менее, что на данный момент разумнее всего будет удалиться, Мэгги вышла из комнаты, не произнеся более ни слова.

Когда она оказалась в холле, Агаты там не было. Мэгги не хотелось уходить, не попрощавшись с ней, но внезапно у нее возникло чуть ли не паническое желание поскорее вернуться в дом леди Барлоу. Ей вдруг стало решительно не по себе.

Поспешив к лестнице, она сбежала по ней вниз и сразу направилась к парадной двери.

Пробормотав лакею, открывшему ее перед ней, слова благодарности, Мэгги вышла на улицу и быстро пошла по тротуару, с каждым шагом прибавляя темп. Поскорее добраться до особняка леди Барлоу и увидеть Джеймса стало почти безумной, пульсировавшей в ее голове мыслью. В спешке Мэгги не заметила ни кареты, поравнявшейся с ней, ни шагов, словно эхо отражавших ее собственные. А потом уже было поздно. Она как раз переходила дорогу на первом же перекрестке, когда карета вдруг резко свернула, остановившись перед ней. Дверца распахнулась, и в тот же миг чьи-то руки схватили ее сзади и запихнули внутрь.

Поначалу Мэгги слишком растерялась, чтобы что-либо предпринять. Затем она услышала крик бежавшего по ее пятам человека. Она попыталась сопротивляться, но сразу же получила удар по голове. Больше она ничего не помнила.

Джеймс поймал себя на том, что невероятно торопится, выходя из кареты и направляясь к парадному входу дома своей тетки. Недовольный собственным нетерпением, он сердито поджал губы. На протяжении последнего часа, принимая проведенные в доме Мэгги ремонтные работы, он был крайне несдержан и рассеян. Хотя, если быть до конца честным, то всю сдержанность свою он утратил еще тем вечером, когда их застали в библиотеке. В первый раз.

Вздохнув, Джеймс остановился и постучал в парадную дверь набалдашником своей трости. Причин для дурного расположения духа у него хватало. Во-первых, он был не очень доволен явным отсутствием энтузиазма у Мэгги в связи с их скорым бракосочетанием. Это весьма больно ударяло по его самолюбию. Однако с настроением своей невесты он надеялся смириться, уверяя себя, что причина тому — страх потери собственной независимости, которой она обладала со времени смерти брата. Но все тревоги ее останутся позади, когда она поймет, что он не намерен лишать ее самостоятельности и тем самым покушаться на ее независимость. Это было бы глупо; сила духа — вот главное качество, восхищавшее Джеймса в его невесте.

Хоть он и настоял на том, чтобы статьи для «Дейли экспресс» она писать перестала, однако это было необходимой мерой. Проклятые статьи подвергали ее жизнь опасности, и хотя Джеймс надеялся, что рано или поздно преследовавшего ее человека со шрамом схватят, наверняка он был не единственным, кто желал зла Г.В. Кларку. Нет, занятие Мэгги становилось все опаснее, а Джеймс был уверен, что гордость не позволила бы ей расстаться со своим ремеслом до свадьбы, не расставь он сразу все точки над i. Теперь лишь гордыня могла подвигнуть ее к ослушанию. Ранее она призналась ему: чтобы добыть материал для очередной темы, ей приходилось идти на множество ухищрений. Из ее объяснений Джеймс понял, что она вовсе не питает к этому занятию чрезмерной страсти. Она была Г.В. Кларком всего несколько месяцев и занялась этим лишь потому, что ей катастрофически не хватало денег после смерти Джеральда.

Второй причиной плохого настроения Джеймса являлись его усилия по возможности избегать Мэгги, дабы сдерживать в себе навязчивое желание сорвать с нее одежду. Джеймс любил и уважал свою дорогую тетушку Вивиан. Эта женщина вырастила и воспитала его, и теперь он прилагал неимоверные усилия к тому, чтобы соответствовать внушенным ею племяннику принципам поведения истинного джентльмена. Однако оставаться наедине с Мэгги — особенно при том ее поведении, как это было в последний раз в библиотеке, — оказалось просто выше его сил. Почти не прилагая к тому усилий, она сводила на нет всю его сдержанность. О том, что он джентльмен, он забывал почти сразу. Даже и теперь ему не терпелось вновь увидеть ее, вновь войти в нее, вновь прижаться к ее сочным губам, касаться ее округлых грудей и…

Чувствуя, что тело его начинает реагировать на возникающие в голове образы, Джеймс сердито отбросил эти мысли и постарался сконцентрироваться на более насущных вопросах, однако все рассуждения его носили скорее защитный характер. Время, прошедшее с момента их последней близости, уходило у него либо на возрождение ее в памяти, либо на размышления о том, что он сделает с ней в следующий раз. Конечно же, мысли эти не могли не осложнять ему жизнь, пока он следил за ремонтом дома Мэгги и решал, что делать с прислугой.

При мысли о слугах Уэнтуортов Джеймс улыбнулся. С ними он проводил больше времени, чем с самой Мэгги. Большинство ее слуг помогало ремонтировать дом, и Джеймс успел хорошо узнать этих людей. Достаточно хорошо, чтобы понять — та бесконечная привязанность, какую Мэгги испытывала к ним, возвращалась к ней сторицей. Все слуга в доме прекрасно знали, чего стоило Мэгги их содержание, и в благодарность каждый из них целиком и полностью отдавал ей свою преданность и усердие. Джеймс успел уже понять, что без них Мэгги будет несчастлива, а потому принял для себя решение: где бы ни жила его будущая жена, все ее слуги всегда должны находиться рядом, и его задача — позаботиться об этом, чего бы это ни стоило. Не важно, что у него и без того полный штат прислуги. Значит, он еще возрастет, только и всего.

— Милорд!

Джеймс очнулся от своих мыслей и поднял глаза на открывшего ему дверь Микса. На лице лакея при виде хозяина выразилось явное облегчение, что, в свою очередь, встревожило Джеймса.

— Добрый вечер, Микс, — поздоровался он, переступая порог.

— Добрый вечер, милорд. Леди Барлоу ожидает в гостиной. — Слуга принял у него шляпу, плащ и трость, кивнув в сторону вышеназванной комнаты, и чувство тревоги охватило Джеймса уже не на шутку. Не став ни о чем спрашивать Микса, он направился в гостиную.

— Джеймс!

Леди Барлоу с тревогой посмотрела на вошедшего племянника.

Джеймс расширил глаза от удивления, не понимая причины столь взволнованного приветствия, но все же с улыбкой осведомился:

— В чем дело?

— Мэгги пропала.

Ответ упал в тишину комнаты словно камень, брошенный в реку.

Улыбка мигом исчезла с побелевшего как полотно лица Джеймса.

— Что?!

— Она исчезла. Мэгги сказала, что хочет прилечь перед обедом, но мне понадобилось обсудить с ней, что она предпочла бы видеть на свадебном столе, и я пошла посмотреть, не проснулась ли она, и… — Женщина покачала головой: — Ее не было в комнате.

— А где находился Джек? — резко спросил Джеймс. — Он должен был ее охранять.

— Он сидел прямо там. Не отходил от двери ни на секунду. Говорит, что был снаружи с того момента, как она вошла. Должно быть, она выбралась через окно. Иного способа я не вижу. Слуги обыскали весь дом, но она как в воду канула.

— В воду канула? — повторил оторопевший Джеймс.

— Да. Я велела Миксу отправить слуг к тебе и мистеру Джонстону, чтобы они известили вас.

— Меня не было дома. Я только что вернулся с… Я не получил сообщения, — коротко ответил Джеймс.

— Я его получил.

Леди Барлоу и Джеймс одновременно обернулись к двери, и Джонстон с мрачным выражением лица сделал шаг вперед.

— Я уже отправил нескольких человек на ее поиски, — продолжал Джонстон и, переведя взгляд на леди Барлоу, добавил: — Но если бы вы назвали нам несколько возможных мест ее пребывания, продолжать поиски было бы проще. Не говорила ли леди Маргарет кому-либо из прислуги о своем намерении куда-то пойти? Вы всех опросили?

— Да. Никто понятия не имеет, где она может быть.

Какое-то время все молчали, затем Джеймс с горечью произнес:

— Она ведь обещала мне — обещала после того инцидента в клубе, — что одна больше никуда не пойдет.

Джонстон сочувственно поморщился:

— Может, она и не одна. Кто-нибудь еще исчез? Вдруг леди Барлоу воскликнула:

— Бэнкс!

— Бэнкс? — переспросил Джеймс. Его тетя кивнула.

— Микс сказал мне, что не может найти его. А еще я вспомнила, что когда мы с Мэгги возвращались из Рэмзи в Лондон, она рассказывала, что Бэнкс часто сопровождал ее во время ее журналистских расследований.

— Она больше этим не занимается, — отрезал Джеймс. — Г.В. Кларк ушел на покой.

Прежде чем леди Барлоу ему ответила, в дверях гостиной появился Микс с отчетливым выражением тревоги на лице.

— В чем дело, Микс? — спросила она.

— Мальчик, миледи. У двери. Уверяет, что у него послание для его светлости.

Размышлял Джеймс недолго. Думая — вернее, надеясь, — что послание от Мэгги, он поспешил в холл. У парадной двери, нервно переминаясь с ноги на ногу, стоял мальчик лет пяти или, может, шести.

— Кто тебя послал, парень? — почти рявкнул Джеймс, нависнув над ребенком.

Глаза малыша расширились от страха, потом забегали, будто в поисках выхода.

— Ну? Ты что, онемел? От кого послание? — прорычал Джеймс.

— Я… Я…

Испуг отражался на маленьком лице. Затем мальчик захныкал:

— Я не помню.

— Что? Слушай, приятель, у меня нет времени на…

— Возможно, если бы вы не кричали на ребенка, память вернулась бы к нему. — Джонстон вышел из-за спины Джеймса. — Вы его напугали.

Отстранив рукой своего нанимателя, посыльный опустился на корточки перед бродяжкой и тепло ему улыбнулся:

— Не бойся его, приятель. Он просто очень переживает за свою леди. А теперь, если ты вспомнишь, что тебя просили передать, то получишь все это.

Джонстон сунул руку в карман и, достав оттуда блестящую монетку, повертел ею у носа мальчика. Бедняга проследил за движением его руки, затем взгляд его прояснился, и он воскликнул:

— Женщина! Тот человек велел передать вам, что он следовал за ней.

— Кто?

Мальчик нахмурился, наморщил лоб, будто стараясь вспомнить имя человека.

— Я не могу вспомнить. Такой высокий старик.

— Бэнкс? — резко спросил Джеймс.

— Точно, это его имя, сэр! — обрадовался мальчик. — Он сказал, что следил за леди, и велел сбегать за вами, и… — Мальчишка вдруг покраснел и смущенно признался: — Остальное не помню. Что-то про человека со шрамом.

Джеймс побледнел, но спросил:

— Можешь отвести нас к нему?

— Конечно, милорд.

— Молодец, парень.

Он вздохнул, потрепал мальчика по плечу и попел к двери. Кликнув своего кучера, всегда сидевшего на кухне, когда Джеймс навещал тетю и Мэгги, Джеймс бросился выручать невесту.

Глава 18

«В твоем духе, Мэгги…»

Слова эти эхом отозвались в сознании Маргарет, когда она поднесла руку к своей гудящей голове и медленно села. В последнее время она часто просыпалась с головной болью; это уже начинало приобретать регулярный характер. Поморщившись, она попыталась разобрать в темноте, где находится, однако в помещении было черным-черно. Ничего не видно.

Подняв руку, она ощупала свое лицо, надеясь, что ей ничего не видно из-за капюшона, — как тогда, в карете Джеймса. Однако это было не так. Руки и ноги ее не были связаны, а лицо не было прикрыто. Просто она находилась в комнате, куда не проникал свет.

«Или же меня ударили так сильно, что я ослепла», — подумала Мэгги. Мысль эта привела ее в такой ужас, что когда открылась дверь и она увидела свет, то почти испытала радость. Почти. Боль, которую свет вызвал в ее глазах, казалась такой безумной, что затмила радость. Мэгги с трудом поднялась на ноги и словно сквозь дымку увидела неясную фигуру вошедшего великана, казавшуюся совершенно черной из-за яркого света за его спиной.

Поначалу Мэгги решила, что ее несчастные глаза играют с ней злую шутку, ибо человека таких размеров в природе быть не могло. Затем великан остановился в нескольких футах от нее, согнулся и сбросил то, что до этого казалось Мэгги его плечами. И тогда она все поняла. Переведя взгляд на ношу, которую только что сбросил с себя мужчина, она испуганно вскрикнула; это был израненный, лишившийся чувств Бэнкс.

Великан отвернулся, и Мэгги, скрестив руки на груди, сделала шаг вперед:

— Кто вы такой? Зачем вы все это делаете?

Мужчина оставил ее вопросы без внимания и двинулся к выходу, а Мэгги беспомощно оглядела свою тюрьму в поисках хоть какого-нибудь оружия.

— К чему все это?! Что я сделала?!

Остановившись в дверях, мужчина повернулся и смерил ее взглядом:

— Вы сами все знаете.

— Нет, не знаю. Понятия не имею, — взмолилась Мэгги.

Несколько секунд мужчина молча смотрел на нее, изучая ее лицо и словно раздумывая, так ли это. Потом вроде бы понял, что говорит она правду, однако это ничего не изменило в его намерении не давать ей никаких объяснений. Пожав плечами, он повернулся к двери.

— Может, она сама объяснит, когда придет, — произнес он и закрыл за собой дверь.

— Она? Кто — она? — Мэгги кинулась к двери и услышала, как в замке повернулся ключ.

— Кто? — со злостью крикнула она, забарабанив кулаками о дерево.

Злость быстро прошла, уступив место отчаянию. Мэгги прижалась головой к холодной дверной поверхности, и из глаз ее хлынули слезы.

— Кто?

Так она стояла, отчаянно рыдая, до тех пор, пока внимание ее не привлек слабый стон Бэнкса. Всхлипнув, Мэгги вытерла слезы тыльной стороной ладони и стала осторожно пробираться к слуге сквозь кромешную тьму. Наткнувшись на Бэнкса ногой, она опустилась на колени и ощупала его, дабы понять, в каком положении он лежит на полу. Затем села рядом и положила его голову себе на колени.

Бормоча слова утешения, она убрала волосы с его лба и стала ждать, когда Бэнкс очнется. Этот человек был частью ее жизни с самого рождения. Он был ее слугой, ее другом, а иногда просто ворчливым старым скрягой. Бывало, после смерти Джеральда он сидел и беседовал с пей до глубокой ночи, помогая скрасить тоскливые часы печали и горести. Она любила его.

С тех пор как в жизни ее появился Джеймс, Мэгги уделяла этой дружбе меньше внимания, нежели раньше, вот и теперь она не знала, как он попал сюда, — разве что втайне следил за ней. Она не винила его за это. Бэнкс поклялся оберегать ее после смерти брата, и теперь он пострадал, выполняя эту клятву.

— Миледи?

Голос его казался старческим и больным как никогда. Мэгги встрепенулась, услышав его, и взяла в ладони лицо старика:

— Бэнкс! Вы пришли в себя?

— Да.

Ответ скорее походил на стон. Очевидно, Бэнкс очнулся, но радости ему это не доставило. Тем самым он ответил на вопрос, который Мэгги только хотела задать: и без того было понятно, что и у него голова просто раскалывается.

— Где… — начал он надломленным голосом.

Мэгги улыбнулась, стараясь своей любовью подбодрить несчастного старика.

— Я не знаю. Думаю, в каком-нибудь старом, пустующем здании.

Она снова повертела головой, надеясь хоть что-то разглядеть в кромешной тьме.

— Старый, заброшенный дом у доков, — с болью в голосе заключил Бэнкс, и Мэгги посмотрела вниз, напрочь забыв, что увидеть Бэнкса она не сможет.

— Мы в нем находимся? Как вы узнали?

— Я… — Он приподнял голову с ее колен. Затем прямо возле ее уха послышалось протяжное кряхтенье, и Мэгги поняла, что Бэнкс сел рядом с ней. Наконец он выговорил: — Я следил за вами.

— Следили?

— Да. Я видел, как вы выскользнули из дома леди Барлоу. Я крался за вами до самого заведения мадам Дюбарри, а потом пошел следом, когда вы возвращались. Тут на вас напали и затолкали в карету.

— Так это вы стали кричать, когда меня схватили! — догадалась Мэгги.

— Да. Я пытался догнать вас, но не смог бежать быстро. Старею.

Произнесено это было с грустью, и Мэгги, нащупав в темноте ладонь слуги, нежно сжала холодные, высохшие пальцы. Старик снова вздохнул и продолжал:

— Я не мог бежать быстро. Поэтому нанял экипаж. Но мы здорово от вас отстали. Увидев здание, в которое вас занесли, я сначала хотел бежать за помощью, однако боялся, что, когда мы вернемся, будет уже поздно. Я заплатил мальчику, чтобы он привел лорда Рэмзи, а сам решил оглядеться, подумав, что, если бы мне удалось выяснить, где они держат вас, я мог бы…

Голос его надломился, и несколько мгновений он молчал.

— Полагаю, я попросту забыл, сколько мне лет. Вместо того чтобы освободить вас, я наткнулся на этого негодяя со шрамом. Дальше я помню лишь, что видел огни. Простите меня!

— За что? — спросила Мэгги. — Я рада, что вы рядом со мной, и знаю, что скоро придет подмога.

— Да. Но, боюсь, обнаружив меня, это животное сообразило, что помощь вот-вот подоспеет. Это может все осложнить.

Мэгги уже открыла рот, чтобы разубедить его, по тут дверь внезапно снова открылась. Комнату залил яркий, резкий свет. Мэгги прикрыла глаза рукой, моргая и надеясь, что они скоро привыкнут к освещению. Шаги и тень, затем яркий свет — все это позволило ей понять, что кто-то вошел в комнату и принес с собой фонарь.

Похоже, их время вышло.

Решив, что не дело встречать врага, сидя на полу, Мэгги, пошатываясь, поднялась на ноги. Желая поскорее заглянуть в лица вошедших, она заставила себя открыть глаза.

— Ты уверен, что это то самое место? — спросил Джеймс, хмуро глядя на заброшенные здания.

Робби — они успели выяснить, что так звали мальчика, — торжественно кивнул:

— Да, милорд. Я живу прямо вон там, и я играл со своими приятелями, когда меня подозвал тот старик.

Оглядывая улицу, Джеймс невольно поморщился. Ему с трудом верилось, что кто-то может жить в этих обветшалых и заброшенных строениях. Джеймс решил: когда он спасет Мэгги, непременно навестит родителей паренька и посмотрит, нельзя ли найти им работу.

Возможно, в Рэмзи. Мальчик был худеньким и очень бледным; провинция пошла бы ему на пользу. Впрочем, сначала надо спасти Мэгги, а до этого он не имеет права думать ни о чем другом.

— Что-то не видно здесь вашего Бэнкса, — заметил Джонстон.

Джеймс сдвинул брови. Он ожидал, что лакей вот-вот выйдет из какого-нибудь закутка и поприветствует их.

— Не видно, — подтвердил он. Взгляд его упал на мальчика. — Где он стоял, когда подозвал тебя?

— Вон там.

Ребенок указал на здание, у которого остановилась их карета, и Джеймс стал вглядываться в окна, пока окончательно не убедился, что лакея нигде нет. Оставалось надеяться лишь на то, что преступники не изменили местопребывания и слуга не последовал за ними.

— Скажи, а ты можешь вспомнить, за каким из зданий он наблюдал? — спросил Джеймс.

Робби помялся, затем слез с сиденья и протиснулся между ног сидевших рядом мужчин к окну. Выглянув в окно, он посмотрел на здания, расположенные напротив того, у которого, как он помнил, стоял Бэнкс. Лицо его приняло серьезный, сосредоточенный вид.

— Думаю, он смотрел вон на то, — решил в конце концов мальчонка, и Джеймс с Джонстоном одновременно нагнулись, чтобы посмотреть в указываемую сторону.

— А перед тем как ты заметил старика, ты не видел, чтобы в этот дом привозили женщину? — с надеждой спросил Джонстон.

И разочарованно вздохнул, когда парнишка покачал головой:

— Я только вышел поиграть, тут он меня и подозвал.

— Ладно, Робби. — Джеймс сунул руку в карман. — Возьми это и иди домой. Спасибо тебе за помощь.

Глаза мальчика заблестели при виде монетки; он тут же схватил ее и, сказав радостное «спасибо», выскочил на улицу в открытую Джеймсом дверцу.

— Что собираетесь делать, милорд? — тихо спросил Джонстон.

Джеймс опять захлопнул дверцу.

— Полагаю, нам следует проверить все три здания. То, на которое указал мальчик, и те два, что справа и слева от него.

Джонстон кивнул, затем окинул взглядом троих своих людей, которые были с ним.

— Джек, вы с Бобом идете в дом по левую сторону. Мы с Джимми проверим тот, что посередине, а вы, милорд…

— Нет. В тот, что посередине, войду я сам, — спокойно сказал Джеймс.

Джонстон нерешительно помолчал, но затем кивнул. Посмотрев на младшего из группы, он сказал:

— Джимми! В дом справа сходишь один. Я пойду с его светлостью.

— Нет, — снова произнес Джеймс, посмотрев на явно нервничавшего Джимми. Было видно, что парень молод и неопытен. Если Джеймс ошибался и Мэгги не было в среднем здании, если она как раз находилась в том доме, что стоял справа, он не хотел, чтобы единственным, кто войдет туда, оказался испуганный щенок, из-за неопытности которого Мэгги вполне могла погибнуть. — Вы идете с Джимми. Я справлюсь один.

— О, милорд, мне кажется… — начал было Джонстон, но Джеймс не собирался его слушать.

Открыв дверцу кареты, он вышел и направился к среднему зданию. Сердце его стучало от ярости и страха: от ярости — ибо кто-то посмел поднять руку на принадлежавшее ему одному, а от страха — потому что боялся опоздать.

Мэгги полагала, что увидев «ее», она сразу поймет, кто и почему желает ей зла. Однако при виде женщины, повесившей у двери фонарь, она почувствовала растерянность: та была ей совершенно незнакома.

Мэгги прищурила глаза, уверенная, что она что-то упустила. Взгляд ее медленно прошелся по великолепной фигуре незнакомки, одетой в красное платье. Светлые волосы были заколоты на затылке, и лишь короткие кудри обрамляли прелестное лицо. Но все было напрасно — Мэгги понятия не имела, кто перед ней.

— Кто вы? — тихо спросила она. Блондинка повернулась, взглянула на своих пленников и с иронией приподняла брови:

— Да ладно вам! Уж не думаете ли вы, что я и вправду поверю, будто вы не знаете, кто я?

Мэгги застыла. Кровь в ее жилах словно превратилась в лед.

— Похоже, я вам чем-то очень сильно досадила. Мне кажется, на данный момент скорее у вас есть возможность меня шантажировать, ибо я понятия не имею, кто вы такая.

Эти слова являлись осторожной попыткой со стороны Мэгги подать женщине идею шантажа и, возможно, отвратить ее от убийства, которое, как опасалась Мэгги, та намеревалась совершить.

Глаза женщины сузились, будто хотели проникнуть в мысли Мэгги:

— Вы меня не помните?

Мэгги покачала головой, и блондинка разочарованно поджала губы:

— Ну так подумайте! Подумайте хорошенько!

Мэгги пристально смотрела на нее, все еще качая головой, но тут в голове у нее пронеслось воспоминание. Все произошло мгновенно, будто, на секунду мозг ее озарила вспышка света, пропавшая в тот же миг. Однако головой Мэгги качать перестала, заметив это, женщина улыбнулась:

— Вы помните.

Мэгги растерянно помолчала, затем спросила:

— Заведение мадам Дюбарри? Комната, в которую я забралась? Я надевала маску Мейси, а вы были на кровати?

— Ну наконец-то!

Блондинка весело улыбнулась, но Мэгги все еще пребывала в растерянности:

— Простите. Возможно, это вас я видела у миссис Дюбарри. Допустим, что так. Но я видела вас мельком, пытаясь скрыться, и… я не могу понять, почему вы меня преследуете.

— Все вы понимаете. Вы прекрасно понимаете, почему я вас преследую. Понимаете так же, как и я. Когда именно мне надлежало открыть очередной номер «Дейли экспресс» и найти там статью?

— Статью — о чем? — изумилась Мэгги. — Мистер Хартвик уже опубликовал тот материал, что я собрала в заведении Дюбарри.

Блондинка на миг растерялась, затем нахмурилась:

— Да вы, похоже, и правда в неведении.

Это прозвучало не как вопрос, а скорее как произнесенная вслух констатация факта, и Мэгги впервые ощутила надежду. Конечно, это ошибка. Они отпустят ее и Бэнкса, потому что все это ужасная ошибка.

— Что вы делали в моей комнате той ночью?

— Я выбралась из комнаты Мейси через окно, — объяснила Мэгги. — Я отдала ей свое платье, получив взамен ее собственное и указания, благодаря которым я должна была избежать встречи с кем-либо. Она сказала мне, что в одной из соседних комнат находятся леди Икс и лорд Гастингс, а другая комната пуста. Она сказала, что пустая комната слева, и я пошла по выступу налево, обнаружив свою ошибку, лишь когда добралась до окна комнаты — там-то как раз и оказались люди. Тогда я вдруг поняла: Мейси имела в виду левую сторону относительно себя. А я пошла в свою левую сторону, хотя стояла и смотрела на нее через подоконник, а потому ее лево должно было быть моим право. Мне пришлось возвращаться и снова проходить мимо окна Мейси. Когда же я все-таки добралась до нужного мне окна и влезла в комнату, там уже были вы. Я случайно увидела вас, когда задержалась, чтобы надеть маску.

— Боже! — Женщина глубоко вздохнула и явно успокоилась. — Вы действительно не знали! Все это время, весь этот страх… Из-за какой-то ошибки. Дурацкой, глупой ошибки, и лишь потому, что Мейси изначально указала вам правильный путь.

— Правильный путь? — окончательно перестала что-либо понимать Мэгги, однако она решила не задумываться об этом. К чему вообще были все эти разъяснения? Она хотела скорее уйти отсюда.

Сидя в темной комнате вместе с Бэнксом, Маргарет старалась не поддаваться страху, ибо понимала, что это могли быть последние минуты ее жизни. Возможно, именно благодаря этому ей удалось сохранить рассудительность и определенную долю спокойствия.

Ее пугала не столько смерть, сколько мысль о том, что она может никогда больше не увидеть Джеймса. Сама возможность подобного исхода причиняла ей невероятные муки. Теперь же в ней вновь зарождалась надежда. Если все это ошибка, она сможет отсюда уйти. Сможет заключить его в объятия и быть под его защитой. Не в силах более сдерживать эмоции, Мэгги спросила:

— Вы отпустите нас?

Изумление отразилось на лице ее тюремщицы. Она на мгновение задумалась и покачала головой:

— Нет. Не могу.

— Что?! — Мэгги вонзила в нее полный отчаяния взгляд. — Но…

— Вы все еще можете написать об этом статью, — тихо перебила женщина. — Если раньше вы не сделали этого, то вполне можете сделать теперь.

— Нет, я ничего делать не собираюсь. Кстати, я и не могла бы, даже если бы захотела. Мой жених запретил мне в дальнейшем писать статьи Кларка.

Мэгги сама поразилась словам, которые произносила. Она словно умоляла, как маленький ребенок… Но она ведь и правда умоляла. Умоляла оставить ее и Бэнкса в живых.

— Мне правда жаль, — сказала женщина, и Мэгги почти ей поверила. — Но я не могу идти на риск.

— На какой риск?! — в отчаянии воскликнула Мэгги. — Лицо ваше я видела, но понятия не имею, кто вы такая.

— Вы знаете, что я одна из девочек Агаты, что я похитила вас и несколько раз пыталась лишить вас жизни, — терпеливо разъясняла женщина.

— Я ничего не скажу! — поклялась Мэгги.

Кровь в ее венах, казалось, заледенела, когда она увидела грусть в глазах блондинки.

— Если бы только я могла в это поверить!

— Вы можете, — заверила ее Мэгги. Но было поздно; блондинка подняла пистолет. Тут Мэгги вспомнила о мальчике, которого Бэнкс послал за помощью, и решила, что сейчас ей важно протянуть время и, возможно, Джеймс успеет ее спасти. Или ей что-нибудь придет в голову.

— Что ж, как вам угодно. Но скажите мне, почему я должна умереть? Имею я право знать хотя бы это? Кто вы такая?

— Я никто.

— Что это значит? — не поняла Мэгги.

— Это значит — никто, — повторила женщина. — Мое имя — Элизабет Дрейк. В свое время я была актрисой, но не особенно многого достигла. А потом мне пришла в голову мысль: надеть маску и осесть у мадам Дюбарри… или в другом похожем месте. Всегда в маске. Она покрывает меня завесой тайны, а это всегда привлекало мужчин.

— Леди Икс, — пробормотала Мэгги, начиная что-то понимать. Ей не следовало тем вечером поворачивать на злополучном выступе обратно, чтобы избежать встречи с леди Икс. Изначально она пошла в нужную сторону. Именно о первой комнате говорила ей Мейси как о пустой. Просто Мейси ошиблась, решив, что там никого нет.

— Именно так, — кивнула блондинка.

— А ходили слухи, что вы леди.

— Это была часть моего плана. Я пару раз намекала на это своим первым клиентам. Они подумали именно то, что было нужно мне, а дальше по городу пошли слухи: аристократка торгует своим телом, облачившись в маску. Порочность привлекает даже больше, чем загадочность. От мужчин не было отбоя — они карманы выворачивали лишь бы побыть со мной всего полчаса и постараться понять, кто я такая. Как леди Икс, я могу распоряжаться баснословными суммами, делая для этого так мало. Многие клиенты платят просто за беседу со мной, пытаясь разгадать мою тайну, понять, кто же это из высокородных дам опустился так низко.

— Великолепно, — искренне восхитилась Мэгги. — Для женщины, принявшей решение самой устроить свою судьбу, вы и правда избрали гениальную тактику.

— Я верю, что вы говорите искренне. — Сожаление отразилось на лице блондинки. — Думаю, при иных обстоятельствах мы даже могли бы стать друзьями, ибо знаю, что вы не сноб. В конце концов с Агатой вы же дружите.

— Это вы были в мужском клубе, а не Мейси, — поняла вдруг Мэгги, вспомнив о том, что ей следовало заметить еще тем вечером. Мейси была примерно одного роста с Мэгги, но та женщина, которую она приняла за Мейси — та, что заперла ее в комнате, — на несколько дюймов ниже.

— Да, — раздраженно кивнула леди Икс. — Но я не знала, что вы оденетесь мужчиной. Вам удалось сбить Булла с толку. — Она усмехнулась. — Я чуть дара речи не лишилась, когда вы прибыли и я увидела, что он не идет следом. Я заплатила привратнику, чтобы он подошел к моему кучеру и велел ему съездить за Буллом, который продолжал тем временем следить за домом леди Барлоу. Потом я заперла вас в комнате до его приезда. Все должно было быть проще. Я никак не ожидала, что вам удастся оглушить его и уйти, — сухо добавила она.

— А как вы сумели подделать письмо? — спросила Мэгги, начиная уже тревожиться, почему Джеймс еще не появился. — Мейси подтвердила, что она написала письмо, но сказала, что там ничего не было ни о встрече, ни о мужском клубе. Она мне солгала? Вы ей за это заплатили?

— Этого мне делать не пришлось. — Леди Икс пожала плечами и пояснила: — Мейси не умеет читать. А я любезно согласилась написать за нее письмо.

— А-а-ах.

Мэгги протяжно вздохнула. Совершенно непростительно с ее стороны! Следовало догадаться, что проститутка может быть неграмотной. Это характерно для простого люда. Нет, следует признать, что для женщины с аналитическим складом ума, каковой она себя считала, слишком, многие детали были оставлены ею без внимания.

— Ну, а как вы сегодня сумели меня узнать?

Леди Икс уже снова поднимала пистолет, но опять опустила его и несколько растерянно спросила:

— Сегодня?

— Полагаю, мой простецкий наряд сработал и в этот раз иначе ваш человек схватил бы меня еще по дороге к мадам Дюбарри, а не по дороге домой. Он же продолжал рыскать вокруг дома и выискивать возможность добраться до меня?

— Да, — медленно кивнула блондинка. — Он наблюдает за домом леди Барлоу с тех пор, как допустил промах в день пожара. Так что одежда сыграла вам на руку. Но вот в заведении Агаты все сразу становится известным. А привратник, Ральф, чуть с ума не сошел, получив выговор за то, что не впустил вас. Я была в кухне и слышала его разговор с поваром.

— И вы послали кого-то за… — Мэгги указала на человека со шрамом, вошедшего вместе с леди Икс и все это время безмолвно стоявшего в углу, и медленно окинула взглядом его бледное лицо. В чертах его не было жалости. Единственное выражение, которое едва угадывалось на этом страшном лице, — чувство неприязни к ней. Видимо, он был зол, что она сумела выжить, невзирая на все его безумные попытки уничтожить ее.

— Да.

Раздался щелчок, возвестивший о том, что Элизабет Дрейк взвела курок пистолета, и из головы Мэгги моментально вылетели все эти мысли самому главному. К тому, что должно произойти, — к ее смерти. Широко раскрытыми глазами, она смотрела в дуло пистолета, в ужасе осознавая, что время для разговоров подошло к концу. Дуло будто выросло и было единственным, что она могла сейчас видеть: неужели это последнее, что она увидит в жизни? Направленное на нее дуло пистолета?

Негромкий стук в коридоре заставил ее очнуться. На противоположной стене она вдруг увидела тень пригнувшегося человека — так падал свет — и сразу поняла, что это Джеймс.

— Что проис…

Договорить леди Икс не успела. Придя в несказанный ужас от одной мысли, что Джеймс может пострадать, Мэгги метнулась вперед и схватилась за готовый к выстрелу пистолет. Она сделала это, повинуясь инстинкту — в безумной попытке спасти Джеймса, Бэнкса, себя… Безумной и безнадежной. Раздался оглушительный выстрел, и Мэгги почудилось, будто ствол какого-то невидимого дерева ударил ее в грудь и отбросил назад.

— Миледи! — крикнул Бэнкс.

Она увидела, как Джеймс ворвался в дверь, в тот самый момент, когда ударилась спиной о стену. Их испуганные взгляды встретились, затем ноги ее словно обмякли. Мэгги начала сползать на пол. Последняя мысль ее была о том, что он невероятно бледен и хорошо бы ей успеть сказать ему, как она любит его.

Глава 19

Джеймс осторожно двигался к фасаду здания и главной лестнице. Первый этаж встретил его кучей ненужного хлама и мерзостным, не поддающимся описанию зловонием. Помимо этого, здесь ничего не оказалось. Он уже начал было сомневаться, что выбрал нужное здание, и подумал, что Мэгги если и находилась где-то поблизости, то, видимо, все-таки не в этом доме. Строение казалось пустым и погруженным в мертвую тишину, напоминая могилу.

На секунду он замер, затем выругал себя за это сравнение. «Мэгги здесь нет», — уверял он себя. Он ни за что не поверит, что ее смерть является причиной того, что место это кажется столь холодным и безлюдным. Мэгги жива. Он бы почувствовал, будь это не так. Мир стал бы другим, иначе и быть не может. Он ведь стал другим с того дня, как она вошла в его жизнь.

Джеймс остановился у ведущей наверх лестницы и вгляделся в кромешную тьму. Он и правда уже начинал думать, что Мэгги в одном из двух других зданий, и в какой-то момент ему даже захотелось оставить этот дом и присоединиться к остальным. Но затем он передумал. Надо хотя бы проверить здание. Другие проверяются Джонстоном и его людьми. Джеймс не мог позволить себе проводить поиски, руководствуясь исключительно мимолетными порывами. Дело в том, что он хотел сам найти Мэгги, а в душе у него зарождалось тревожное ощущение, что времени для этого все меньше и меньше. Она — в серьезной опасности. Если напавший на нее человек, который поджег ее дом, и есть тот, в чьих руках она сейчас находится, он убьет ее — Джеймс ни на миг не сомневался в этом.

Поэтому лучше проверить все до конца здесь, а уж затем присоединиться к Джонстону и молодому Джимми в соседнем здании. На том и порешив, Джеймс начал подниматься по лестнице, как можно плотнее прижимаясь спиной к стене, дабы избегать скрипа ступеней.

И вот, поднявшись по лестнице и имея возможность осмотреть лежащий перед ним коридор, Джеймс увидел свет. Он просачивался из двух комнат, находившихся в самом конце коридора. Сердце Джеймса замерло, затем забилось быстрее. Колебался он недолго; рука его легла на дуэльный пистолет, который он прихватил из библиотеки своей тетки. Оружие внушало уверенность, и, распрямив плечи решительно двинулся вперед.

Уже на полпути он услышал голоса. Они доносились из одной из комнат, однако Джеймс не мог определить, откуда именно. Но зато он моментально узнал голос Мэгги. Пытаясь не создавать лишнего шума, он рил шаг.

Затаившись у одной из дверей, Джеймс сделал глубокий вдох и, резко наклонив голову, бросил взгляд за дверной косяк. Он увидел, что в комнате пусто — единственной мебелью был поломанный стул и маленький столик, — и перевел дыхание. Свет исходил от лампы на столе, где лежала колода карт, стояли металлическая кружка и полупустая бутылка какой-то дряни. Джеймс полагал, что в этой комнате ожидал похититель Мэгги. Одна кружка предполагала наличие лишь одного человека — возможно, человека со шрамом. И это было бы идеально.

Джеймсу не терпелось встретиться с этим животным. У него чесались руки сойтись с ним с тех самых пор, как он увидел израненное лицо Мэгги после пожара. Он жаждал вернуть ему этот долг и не упустил бы возможности убить негодяя.

Прислушиваясь к голосам из соседней комнаты, Джеймс снова взглянул на стол. Темы разговора он по-прежнему не улавливал, но судя по тому, что голоса звучали спокойно, время у него еще было. Возможно, он мог бы услышать что-нибудь важное, прежде чем ворвется туда и спасет Мэгги. Ибо, делая это, он хотел быть во всеоружии, не желая совершить роковой ошибки.

Обстановка комнаты мало что добавляла к оценке ситуации. Один стул, одна кружка — значит, охранник всего один. Карты означали, что мужчина кого-то ждал — возможно, того, кто его нанял. Джеймс тут же решил, что и этого человека ему стоило бы заполучить. Тихо выйдя из первой освещенной комнаты, он приблизился к открытой двери во вторую. До него долетели слова:

— И вы послали кого-то за…

Это был голос Мэгги. Джеймс издал тихий вздох облегчения, услышав спокойный, невозмутимый голос девушки. «Похоже, она не пострадала», — подумал он, не уловив в ее голосе ни малейших ноток боли или даже слабости. Но потом услышал, как ей ответили:

— Да.

И тут Джеймс застыл. Голос был женским!

За все время, что он ожидал от Джонстона новостей, ему ни разу не пришло в голову, что во всем этом могла быть замешана женщина. Он не сомневался, что речь идет о ком-то, кому Маргарет навредила и кого, возможно, уничтожила одной из своих статей. Но женщина… такая вероятность не приходила ему в голову ни разу!

Джеймс так изумился своему внезапному открытию, что рука его невольно дрогнула, и сжимаемый в ней пистолет легонько ударился о стену. Звук был тихим, но в повисшей в воздухе мертвой тишине казался громким как никогда.

— Что проис… — услышал он голос женщины, который внезапно оборвался; послышалась возня, и почти сразу последовал выстрел. Звук этот заставил его замереть, однако испуганный возглас «Миледи!» вывел из оцепенения. С пистолетом наготове Джеймс ворвался в комнату.

Первое, что он увидел, были спины людей: большого, широкоплечего мужчины и великолепно сложенной женщины. Однако, помимо них, он увидел и Мэгги. То, что предстало его взгляду, одновременно привело его и в ужас, и в бешенство. Мэгги сползала на пол, прислонившись спиной к стене, с бледным от страха и шока лицом и кровью, вытекавшей из-под прижатых к груди пальцев. Джеймс в отчаянии проследил взглядом, как она сползла вниз, затем в ярости посмотрел на парочку, стоявшую рядом. Поначалу он думал, что оружие у мужчины, а потому, увидев, что пистолет держит женщина, удивился. Однако это не изменило его намерений.

Ринувшись вперед, Джеймс выхватил пистолет из ее рук. Затем принялся бить им мужчину по лицу. От неожиданности громила отступил назад, а Джеймс продолжал наносить удары теперь уже обоими пистолетами, взмывавшими в воздух и опускавшимися на голову бандита. Так продолжалось до тех пор, пока негодяй не потерял сознание.

Тяжело дыша, Джеймс выпрямился и повернулся к женщине, однако, как оказалось, лишь для того, чтобы обнаружить ее отсутствие. Она убежала, пока он занимался ее подельником. Джеймс сделал шаг к двери, но раздавшийся с пола стон остановил его. Бэнкс сидел рядом с хозяйкой, одной рукой придерживая се, а другой прикрывая рану, будто не желая дать крови вылиться на грязный пол, в уже и без того внушительных размеров лужу.

— Прошу вас, не умирайте, миледи, — простонал слуга; слезы лились по его старческому лицу. Он тихонько потряс ее.

Джеймс рванулся к ним и опустился рядом. Бэнкс поднял на него полные горя и боли глаза:

— Она истекает кровью, милорд. Все очень плохо. Боюсь, она не выживет — Черта с два! — вскричал Джеймс. Подхватив Мэгги на руки, он понес ее к выходу, надеясь, что старик сам сможет подняться на ноги. Он быстро прошел по коридору, а Бэнкс поспешил следом, придерживая руку на ране Мэгги, пока они спускались по лестнице. Невзирая на неудобства, которые это причиняло при спуске, Джеймс не пытался его остановить. Он сомневался, что действия Бэнкса облегчают страдания его хозяйки, но понимал, что старику, по-видимому, требовалось сознавать, что он хоть что-то делает.

Приблизившись к Джонстону, Джеймс даже не обратил внимания на то, что тот придерживает стрелявшую в Мэгги женщину.

— Что вы хотите, чтобы я с ней сделал, милорд? — осведомился он у спешившего к нему Джеймса.

— Сверните ей ее проклятую шею! — холодно бросил Джеймс.

Джонстон вздрогнул и отступил, увидев мертвенную бледность Мэгги, потом заметил ее рану. Он быстро последовал за ними, с тревогой глядя на Джеймса и волоча за собой блондинку.

— Что произошло?

— Эта стерва ранила Мэгги, — процедил Джеймс сквозь зубы и остановился около экипажа. — Ее подельник, этот ублюдок со шрамом, там, наверху. Сейчас он без сознания, но не знаю, надолго ли.

— Джек! — крикнул Джонстон, подзывая своего человека.

— Да, сэр?

— Человек со шрамом наверху. Иди и забери его.

Джонстон повернулся к карете, когда Кроуч уже открыл дверцу. Кучер спрыгнул с козел сразу, как только завидел хозяина, и теперь держал ему дверь. Рэмзи старался как можно аккуратнее занести Мэгги в карету, однако несколько раз она все же застонала, и каждый раз он вздрагивал от той боли, что слышалась в этих стонах. Джеймс сел и уложил ее на колени.

— Скорее к лорду Маллину, Кроуч, — приказал он.

Бэнкс забрался следом за ним и снова стал придерживать рану.

— Домчимся мигом, милорд, — заверил кучер Джеймса, захлопнув дверцу.

Карета покачнулась, когда кучер забрался на козлы, и поскольку мест больше не было, Джонстону оставалось лишь посмотреть им вслед.

Кроуч буквально загнал лошадей, то и дело сворачивая в улочки и закоулки, которые в обычных обстоятельствах показались бы Джеймсу небезопасными, однако сейчас он видел лишь одно: Мэгги бледнеет с каждой секундой. Он глядел ей в лицо, не сознавая, что одновременно и проклинает небо за то, что оно допустило происшедшее, и возносит к нему мольбы о спасении ее жизни. А еще он умолял Мэгги не умирать.

Когда экипаж наконец остановился, Джеймс с трудом дождался, пока Бэнкс откроет дверцу, быстро выбрался наружу и направился прямо к парадной двери дома Роберта. Остановившись там и не имея возможности постучать в дверь, он принялся пинать ее ногой. Используя свободную руку, Бэнкс помогал ему, стуча в дверь кулаком. Тем временем Кроуч, сложив руки рупором и задрав голову вверх, кричал:

— Сюда! Сюда!

Втроем они создавали такой шум, что даже жители соседних домов начали реагировать на него, однако, как это ни злило Джеймса, дверь самого Роберта по-прежнему не открывалась.

— Дьявол, у нас мало времени! — в бешенстве прокричал он, когда дверь все-таки открылась и на пороге появился удивленный и несколько возмущенный лакей. Злясь на слугу за то, что им пришлось так долго ждать, Джеймс просто пошел на него, заставив попятиться назад.

— В чем там дело, Миллз?

Джеймс повернулся на голос, посмотрев через плечо лакея, и увидел стоявшего в холле лорда Маллина. Испытав облегчение, Рэмзи быстро подошел к другу вместе с едва поспевавшим Бэнксом.

— Джеймс! — удивился Роберт, затем перевел взгляд на Мэгги, которую вошедший держал на руках. — Что это? Боже, что произошло?!

— В нее стреляли, — коротко ответил Джеймс. Роберт убрал руку Бэнкса и приподнял прилипшую к ране, пропитавшуюся кровью ткань. Джеймс подозревал, что дела плохи — достаточно было увидеть, сколько вылилось крови, — и взгляд Роберта лишь подтвердил его наихудшие опасения. Сердце Джеймса содрогнулось.

— Неси ее наверх, — приказал Роберт, приоткрыв рану Мэгги. — Отведи их в комнату для гостей, Миллз, а я схожу за инструментами.

Джеймс последовал за лакеем, глядя на бледное лицо Мэгги. По шагам позади себя он понял, что Бэнкс, а возможно, и Кроуч последовали за ним, хотя он ума не мог приложить зачем. Они мало чем могли помочь. Он и сам-то помочь не сможет, и он это знал. Только Роберт может что-то сделать. А он сейчас — ничего.

Значит, получается, что с самого момента их встречи он был для Мэгги совершенно бесполезен. «Позаботься о моей сестре» — вот о чем попросил Джеральд, подарив жизнь ему самому… а Джеймс подвел его. И как подвел!

Сначала принял порядочную женщину за куртизанку. Что за глупая ошибка?! Не просто глупая! Идиотская! Кто еще мог решить, что невинная, милая Мэгги — публичная женщина? Только такой идиот, как он. Затем он какое-то время оберегал ее. Это так. Он сумел вырвать ее из-под угрожавшего ее жизни экипажа, но не смог уберечь от самой опасности. Он не предотвратил второго покушения, ничего не сделал, когда ей прострелили шляпу, а затем подожгли дом. Боже, он даже от себя ее не уберег, а овладел ею прямо в библиотеке собственной тетки, словно какой-нибудь проституткой. И не единожды, а дважды! Джеральд сглупил, доверив ему сестру. Трагично сглупил.

И вот теперь, в самую страшную минуту, он вновь не сумел ее уберечь. Находился на расстоянии всего нескольких футов — и позволил в нее выстрелить. Если бы он только двигался тогда быстрее… Думал быстрее…

— Можете положить ее, милорд.

Занимаясь самобичеванием, Джеймс и не заметил, как они вошли в спальню и Миллз расстелил на кровати шерстяное одеяло. Слуга поспешно разглаживал последние неровности, чтобы Джеймс мог положить на него Мэгги. Джеймс нахмурился при виде грубой, колючей ткани:

— Уберите это. Она ляжет на гладкую простыню.

— Это чтобы уберечь белье от крови, — стал объяснять слуга. — Однажды лорд Маллин зашивал рану, и…

— Уберите это! — рявкнул Джеймс. — Я заменю вам и белье, и эту чертову кровать, если потребуется, но леди Маргарет не проведет свои последние минуты на этом мерзком…

— Делайте, что говорит его светлость, и снимите это, Миллз.

Джеймс замолчал и взглянул через плечо. Лорд Маллин вошел в комнату, буквально обвешанный инструментами. За ним шли еще двое слуг, один из которых нес свежие бинты, а второй — большой ковш с водой.

— Клади ее.

По приказу Роберта Джеймс повернулся к кровати. Миллз уже убрал грубое одеяло и натягивал белую, чистую простыню. Оглядев ее и удовлетворенно кивнув, Джеймс положил Мэгги на кровать. Он застыл в нерешительности, затем опустился на колени у кровати, заключив миниатюрную ладонь невесты в свою собственную.

Доктор обошел кровать, подойдя с другой стороны. Он остановился, прошептал что-то на ухо лакею, затем попытался осторожно приподнять окровавленное платье, чтобы рассмотреть рану Мэгги повнимательнее.

— Ну что? — встревоженно спросил Джеймс.

— Платье я должен разрезать. — Роберт поднял голову и оглядел столпившуюся в комнате прислугу. — Ты хочешь, чтобы твои люди остались?

Джеймс оглянулся и хмуро посмотрел на Бэнкса и Кроуча. Оба незамедлительно пошли к двери, хотя Бэнкс двигался чуть неувереннее кучера. Роберт же тем временем стал разрезать платье Мэгги. Начал он от шеи, затем дальше, вниз, и снова к шее, произведя дугообразный разрез и обнажив таким образом всю верхнюю часть груди девушки. Мэгги застонала, когда он сорвал отрезанный материал, — даже такой пустяк, похоже, причинил ей боль. Звук этот заставил Джеймса посмотреть ей в лицо, и сердце его едва не замерло, когда ему показалось, что ресницы ее подрагивают. Затем он почувствовал, как рука Маргарет пошевелилась, и сжал ее еще крепче. С тех пор как он взял девушку на руки, она вела себя так тихо, что несколько раз ему казалось, что она уже умерла. Теперь же, как ни было ему страшно в эти минуты, поданные ею признаки жизни не могли не радовать Джеймса.

Он с трепетом склонился над ней и прошептал:

— Мэгги!

Веки ее вновь задрожали и глаза открылись. На сей раз совершенно явно:

— Джеймс?

Похоже, она была смущена, и Джеймс нежно погладил ее ладонь, испугавшись того, какая она холодная:

— Да. Я привез тебя к Роберту. Он тебя вылечит, любимая.

Если Мэгги и поняла сказанное им, то не подала виду. Веки ее стали устало смыкаться; затем она вновь заставила себя открыть глаза, словно упустила что-то очень важное.

— Джеймс, — мягко проговорила она и попыталась сесть, но Джеймс и лорд Маллин заставили ее снова лечь.

— Отдыхайте. Берегите силы, — тихо произнес Роберт.

— Что, Мэгги? Не разговаривай. Береги силы. В чем дело? — прошептал Джеймс. Приподняв ее ладонь, он прижал ее к своему лицу, стараясь согреть. Он даже не осознавал, что противоречит самому себе, уговаривая ее отдыхать и одновременно спрашивая, в чем дело. Все, о чем он мог сейчас думать, это что Мэгги холодна как покойница и что он теряет ее.

— Но… я должна… должна сказать, — прошептала она и, вздрогнув, набрала воздух в легкие. Боль исказила ее черты, когда Маллин начал обрабатывать рану.

— Ты делаешь ей больно! — воскликнул Джеймс.

— Да, делаю, — резко ответил Роберт и обратился к Мэгги, даже не взглянув на Джеймса: — И мне очень жаль, правда, Маргарет. Но я должен сейчас извлечь пулю и очистить рану. Будет очень больно. Миллз несет болеутоляющее, однако, боюсь, я не могу ждать. Вы уже потеряли слишком много крови.

— Да. — Мэгги сумела улыбнуться, хотя улыбка эта скорее походила на гримасу боли, прикрыла глаза и повторила: — Я… только… должна… сказать…

— Что, Мэгги?

Джеймс почти простонал ее имя, буквально физически ощущая всю боль, которую чувствовала она. Он уронил голову и в отчаянии сжал ее руку.

— Я люблю… тебя, — с трудом произнесла она. Голос ее был слабым, однако Джеймс полностью расслышал ее слова.

На глаза его навернулись слезы. Это удивило и даже испугало его. Джеймс не плакал с тех пор, как погибли его родители. Потрясенный собственной слабостью, Джеймс сжал ее ладонь, смахнул слезы с глаз и поднял голову.

— Мэг…

Имя ее застыло на его устах, когда Мэгги вдруг с силой сжала его ладонь и вскрикнула. В следующую секунду рука ее расслабилась, как, впрочем, и все тело. Она затихла.

— Что ты наделал?! — проревел Джеймс, вскакивая на ноги.

Он собрался было обежать вокруг кровати и схватить Роберта за грудки, но тут на плечо его легла рука, и он остановился. Джеймс повернулся и увидел Миллза, стоявшего позади с виноватым выражением лица и стаканом в свободной руке. Под мышкой он зажимал бутыль с каким-то медицинским снадобьем.

— Она просто потеряла сознание, — заверил Джеймса Роберт. Затем, кивнув на стакан, который протягивал ему лакей, он добавил: — А теперь выпей и иди молиться.

— Молиться?

— Да, молиться. Ей это теперь очень нужно, — мрачно сказал Роберт продолжая работать.

Джеймс опрокинул в рот налитую Миллзом порцию снадобья, и рука его сжала стакан, опус кая его, а лицо приобрело более жесткое выражение. Так много крови. Она так бледна. Он не мог ее потерять.

— Молись лучше ты. Если позволишь ей умереть, я…

Джеймс замолчал, когда Роберт поднял голову. Он смущенно опустил глаза, сам не веря тому, что пытался угрожать своему лучшему другу. Должно быть, он терял рассудок. Что, впрочем, неудивительно, если рядом Мэгги.

— Плохи твои дела, друг мой, — все так же мрачно заметил Роберт, и снова повернулся к раненой.

Рэмзи тупо наблюдал за тем, как работает врач, радуясь лишь тому, что Мэгги без сознания и не может чувствовать боль.

— Что? Мои дела плохи? Я не болен.

— Нет, ты именно болен. Я и прежде наблюдал критические случаи, но этот, пожалуй, худший из всех. Твои дела очень плохи. — Роберт выпрямился, поднял глаза на друга и пояснил: — Ты ее любишь, Джеймс. Поэтому и ведешь себя столь невыносимо. Тебе бы и вполовину так плохо не было, если бы я сейчас оперировал Джеральда. А теперь выйди отсюда и допей содержимое своего стакана где-нибудь подальше, чтобы я мог спокойно работать — иначе любить тебе скоро придется холодный труп.

На минуту Джеймс оцепенел, затем отошел от кровати, и Миллз проводил его до двери. Голова его поникла. Неужели это любовь? Вся его паника, его страх — это любовь? Если так, то книги лгали. Любовь — это не то прекрасное, облагораживающее чувство, делающее жизнь красочной и яркой. Она причиняла адскую боль, превращала людей в безвольных, пугливых слюнтяев. Проклятие! Любовь — это не рай, это ад.

Стон, раздавшийся с постели, заставил его остановиться у двери. Джеймс вернулся, невзирая на все уговоры Миллза этого не делать. Он не мог оставить Мэгги. Он был нужен ей.

В кои-то веки Мэгги проснулась без головной боли. К сожалению, правда, жутко болела грудь. Каждый вдох давался ей с трудом, но она все же открыла глаза и, стиснув зубы от боли, постаралась понять, где находится. В результате она лишь смутилась, ибо узнать комнату не могла. Мэгги лишь понимала, что это не спальня в ее собственном доме и не ее комната в доме леди Барлоу.

Она лежала на незнакомой узкой кровати в маленькой светло-желтой комнате. Мэгги огляделась, пытаясь вспомнить, что с ней случилось. Она все еще рылась в своей памяти, когда дверь открылась и вошел лорд Маллин.

— Милорд, — попыталась она поздороваться с ним, но рот ее и горло невероятно пересохли. Она не могла говорить — лишь шевелила губами.

— О-о. Я вижу, вы проснулись, — произнес Роберт, подходя к кровати и положив теплую руку ей на лоб. — И похоже, у вас нет жара.

Мэгги приподняла брови, услышав в его голосе облегчение. Роберт присел на край кровати и взял кружку с ночного столика. Затем помог ей приподняться и глотнуть воды. Когда резкая боль пронзила ее грудь, Мэгги подумала, что лучше бы ей было не двигаться. И все же она послушно сделала еще один глоток, чтобы хоть немного смочить горло. Однако она была рада, когда Роберт снова помог ей лечь, и с облегчением вздохнула, ощутив, что боль отступает.

— Понимаю, должно быть, вы чувствуете себя ужасно, — сказал Роберт, нагнувшись и поставив кружку обратно на столик. Затем снова повернулся к Мэгги и увидел, что она утвердительно кивнула. — И все же вам повезло, что вы сейчас способны что-то чувствовать. Вы ведь едва не погибли, Маргарет. Если бы Джеймс так быстро не привез вас сюда… — Он покачал головой, не закончив фразы, но Мэгги поняла все и так. Она бы просто умерла.

Слова Роберта помогли ей вспомнить, почему, собственно, она оказалась здесь. Внезапно в памяти всплыла темная комната, человек со шрамом, Бэнкс, леди Икс. Она во всех подробностях, как будто это случилось только что, вспомнила, как леди Икс выстрелила в нее. Воспоминание не из приятных.

А еще она помнила взгляд склонившегося над ней Джеймса. Помнила желтую пелену перед глазами и его голос, уверявший ее, что все будет хорошо. «Или это был сон?» — подумала Мэгги. Его голос казался… другим. В нем было что-то, что обычно в нем отсутствовало.

— Где?.. — прохрипела она; не в силах завершить фразу. Но Роберт ее понял. Он улыбнулся ей и ответил:

— Мне пришлось его выпроводить.

Услышав эти слова, Мэгги едва не испытала шок, и, очевидно, это отразилось на ее лице, ибо Роберт кивнул и поспешил ее успокоить:

— Джеймс чуть с ума не сошел. Он не оставлял вас с той самой минуты, как привез сюда. Пока я обрабатывал рану, он держал вас за руку, а затем делал вам обтирания на протяжении тех четырех дней, пока у вас был жар. Он не спал и не ел, пока жар не прошел и опасность не миновала. До вчерашнего вечера, — заключил Роберт. — Разумеется, своим желанием и рвением оказать помощь он… сильно мешал.

— Мешал?

Роберт слегка поморщился, затем пояснил:

— Он перенервничал. — Мэгги покачала головой, не веря в услышанное, но лорд Маллин поспешил объяснить: — Именно так, уверяю вас. Он кричал на меня, воображая, что я — как он изволил выразиться — пытаю вас. Еще обвинял в том, что я слишком медленно работаю, и даже назвал — как же он сказал? — кровопускающим шарлатаном. Не возьму в толк почему. Он прекрасно знает, что я противник кровопусканий.

Мэгги виновато улыбнулась, но Роберт еще не закончил:

— Он орал и на Миллза, моего лакея, называя его нерасторопным лентяем, на Кроуча и Бэнкса — за то, что от них мало толку, и на вас — за то, что посмели едва не умереть ему назло. Сдается мне, по Всевышнему он тоже прошелся пару раз. — Роберт усмехнулся, увидев встревоженное лицо Мэгги, и успокаивающе похлопал ее по руке. — Джеймс не всегда способен трезво мыслить. Но четыре дня без сна и пищи кого угодно доведут до нервного срыва. В конце концов мне просто пришлось отослать его домой, велев выспаться и поесть. Я заверил его, что не пущу в дом, пока он не выполнит этих требований. Мэгги немного успокоилась. Помолчав, Роберт сказал:

— Он вас очень любит.

Первой ее реакцией было оцепенение. За ним последовала надежда, затем сомнение, страх, а под конец простое смущение из-за того, что посторонний человек говорит ей такое, да еще и довольно мрачным тоном.

— Почему… — захрипела Мэгги и была благодарна Роберту, когда он закончил ее мысль.

— Почему я говорю вам это? — спросил он. Она кивнула, а он вздохнул и признался: — Потому что, когда я сказал об этом ему, его реакция оказалась крайне тяжелой.

— Вы сказали об этом ему? — переспросила она, машинально отметив, что голосовые связки начинают ей подчиняться.

Роберт тоже это заметил и улыбнулся, впрочем, все равно договорить ей не давая:

— О да. Я сказал ему, что он любит вас. Я же не слепой и очевидное заметить способен. Он не был готов к услышанному и слова мои воспринял довольно сложно. Почему, точно сказать не могу. Я знаю, что он тяжело переживал смерть родителей и, видимо, поэтому с тех пор предпочитал сохранять дистанцию между собой и другими людьми, но… — Роберт пожал плечами и покачал головой. — Не важно. Джеймс стал несколько мрачной и грубоватой личностью. — Роберт посмотрел на Мэгги с лукавой иронией: — Вот потому-то я его и спровадил.

Видя несчастное выражение ее лица, он погладил Мэгги по руке:

— Я просто решил, что лучше предупредить вас. Джеймс не был готов признать свои чувства, и боюсь, что настроение его останется прежним еще на какое-то время, пока он не придет к самостоятельному осознанию этой истины. А поскольку вполне возможно, что любовь свою он до тех пор будет проявлять не в полную силу… Я надеюсь, что память о нашем разговоре немного скрасит до той поры ваше замужество.

Мэгги ничего не ответила. Она лишь смотрела на лорда Маллина, растерянно пытаясь собраться с мыслями.

— Ну а теперь, полагаю, пришло время взглянуть на вашу рану и поменять бинты, — объявил Роберт.

Мэгги никак не отреагировала, когда он приступил к работе, мыслями пребывая где-то далеко. Она попыталась по порядку разложить все только что услышанное. Оно казалось каким-то бессмысленным, и на мгновение ей захотелось, чтобы это было просто бредом, порождением сильного жара. Однако внезапная боль убедила ее, что это не бред. Мэгги была в полнейшем сознании! Просто не могла взять в толк, что именно хотел сказать Роберт. Что все это означало? Ей только что сказали, что человек, которого она любит, тоже любит ее. Сказал его друг.

— В твоем духе, Мэгги, — выдохнула она, не зная, плакать ей или смеяться.

— Что вы сказали? — не понял Роберт, вопросительно глядя на нее, однако Мэгги лишь покачала головой, и Роберт вернулся к работе, а она — к своим мыслям.

Но как же Джеймс мог не знать, что любит ее, пока ему не сказал об этом Роберт? Это же нелепо! И тут она вспомнила, как до разговора с Агатой тоже не могла разобраться в собственных чувствах.

Ну хорошо, пусть это не нелепо! Пусть и Джеймсу требовалось собраться с мыслями! Но почему он так отреагировал на слова Роберта?

«Но и в этом, если подумать, ничего особенного нет», — решила Мэгги, вспомнив о собственной тоске, когда она поняла, что любит Джеймса, а он ее не любит… Возможно, и здесь причина та же. Все, что ей теперь нужно, это сказать ему, что она тоже любит его и все будет в порядке. Они будут счастливы. Она посмотрела на Роберта:

— Я тоже люблю его.

— Да, я знаю, — кивнул лорд Маллин. Он как раз закончил промывать рану и принялся накладывать свежую повязку. — Вы сказали ему это, когда я начинал осмотр. Кстати, вам очень повезло. Пуля не задела ни одного жизненно важного органа. Вы потеряли много крови, но не более того — Он поднял глаза и посмотрел ей в лицо. — Полагаю, вам будет интересно узнать, что леди Икс и ее подельник уже предстали перед судьей. Больше они вас не потревожат. Вам не следует теперь их опасаться.

Мэгги кивнула, довольная, конечно, этой новостью, однако гораздо больше ее волновало то, о чем Роберт сказал ей прежде.

— Вы сказали, я говорила Джеймсу, что люблю его?

— Да, — рассеянно ответил ей Маллин, заканчивая возиться с бинтами. Затем улыбнулся ей: — Вы быстро идете на поправку. А это значит, что через день или два мы сможем перевезти вас к леди Барлоу. Доставим радость нашему Джеймсу. Хотя, думаю, слуги хотели бы, чтобы вы вернулись как можно раньше. Они наверняка уже с ума сходят от того, как он бродит туда-сюда и рычит на всех подряд, словно раненый волк. Так что чем скорее вы снова окажетесь у леди Барлоу, тем лучше. Хотя компания ваша мне очень приятна. Не поймите превратно.

— Он вернулся, милорд!

Мэгги и Роберт оглянулись на дверь. Там стояла служанка, нервно сжимая руки.

— Уже?

Лорд Маллин сдвинул брови и поднялся.

— Да. Миллз послал меня предупредить вас, когда увидел его карету.

— Отлично. — Роберт вздохнул, потом посмотрел на Мэгги и устало улыбнулся: — Похоже, лорд Рэмзи уже отдохнул. Будем надеяться, что и настроение его хоть немного улучшилось.

Глава 20

— Хочешь ли ты, леди Маргарет Уэнтуорт, взять в законные мужья…

Остальные слова духовного лини поблекли в сознании Мэгги. Все будто поплыло перед ее глазами.

Что она делает? Как может выходить за Джеймса? Неужели она хочет провести остаток жизни с человеком, которого безумно любит, но который не испытывает к ней взаимных чувств? А если и испытывает, то не в силах разобраться в них.

Повернувшись, она посмотрела на гостей, присутствовавших на церемонии, и взгляд ее упал на лорда Маллина. Этот человек спас и ее жизнь, и способность здраво мыслить — по крайней мере до этого момента. Его спокойные слова, его уверенность и невозмутимость — во многом благодаря им она стояла теперь здесь. Воспоминание об их разговоре — о его заверении, что Джеймс любит ее, — останавливало ее каждый раз, когда она хотела отменить венчание, наблюдая за поведением Джеймса, который, казалось, беспокоился лишь о соблюдении приличий и сохранении чести. А мысли об этом возникали у нее много раз. Джеймс едва говорил с ней с тех пор, как она поправилась.

Конечно, он не кричал на нее и не топал ногами, но вот как раз это она еще могла бы вынести. Нет — он был холоден и сдержан. Создавалось впечатление, что он больше не испытывает к ней влечения — по крайней мере физического, — и это волновало Мэгги больше чем что бы то ни было. Она уже побывала в плену страсти, и теперь чувствовать ее отсутствие… Пребывая в этом плену, она тешила себя надеждой, что, возможно, небезразлична Джеймсу. Но в последний раз он прикасался к ней еще до того, как ее ранили. Создавалось впечатление, что он нарочно ее избегает.

Нет, пожалуй, заверениям лорда Маллина она больше не верит. Она не верит, что Джеймс ее любит; не похоже даже, чтобы она ему нравилась. Его холодная сдержанность в последние две недели позволила ей понять это достаточно ясно. Если сейчас он и испытывал к ней вообще хоть что-то, то скорее это была ненависть.

Почему? Может, потому, что она призналась ему в любви? Может, его услаждала лишь физическая близость, и ему вовсе не были нужны ее эмоции? Возможно, он просто пытался дать ей понять, что чувства ее останутся без ответа? «Неужели он намерен всю жизнь продолжать в том же духе?» — с тоской думала Мэгги. А главное сможет ли она это вынести?

— Леди Уэнтуорт?

Мэгги посмотрела на священника, осознав вдруг, что настала ее очередь говорить.

— Ты должна сказать «да», — напомнил Джеймс.

Мэгги повернула голову и посмотрела на его невозмутимое лицо. Он вовсе не походил на счастливого жениха. Скорее казался холодным и равнодушным, будто хотел сейчас находиться где угодно, но только не здесь, с ней. Если сейчас она скажет «да», то приговорит его тем самым к пожизненной пытке. И себя вместе с ним.

— Нет.

Мэгги даже не осознала, какое слово сорвалось с ее губ, до тех пор, пока на лице Джеймса не появилось выражение шока. Он выглядел так, будто она ударила его промеж глаз.

Что?! — выдавил он из себя, не веря своим ушам. Возглас его гулким эхом повторился в устах его тетки и всех слуг Мэгги.

— Я говорю «нет», — повторила Маргарет. Спокойная решимость пришла на смену страху и растерянности, переполнявшим ее секунду назад. Она поступала правильно. Мэгги это знала. — Я не выйду за тебя, Джеймс. Я не хочу, чтобы ты был несчастлив.

Повернувшись, она двинулась по проходу к выходу из церкви без оглядки на шокированных гостей, поднимавшихся со своих мест.

— Миледи! — Бэнкс оказался первым, кто оправился от шока и кинулся следом за ней. — Ах, умоляю вас, миледи, измените свое решение! Вы уверены? Подумайте о будущем!

— Я о нем и думаю, — с сожалением ответила она. Слуга заботился лишь об их финансовом положении, но сейчас на карту было поставлено куда большее. В данном случае ей следовало оглядываться еще и на себя — не только на слуг. — Купим дом поменьше. Ничего, места хватит всем, просто это будет что-нибудь подешевле дома, оставленного Джеральдом. Все уладится.

— Сядьте! — внезапно проревел Джеймс.

Мэгги остановилась и удивленно оглянулась на него. И лишь увидев, как он смотрит на гостей, поняла, что обращался он к ним.

— Вы все! Сядьте на места! Венчание не окончено! — рявкнул он.

Как только все вновь заняли свои места на церковных скамьях, Джеймс ринулся по проходу к Мэгги с искаженным от бешенства лицом: Подойдя к ней, он взял себя в руки и, немного успокоившись, спросил:

— Мэгги, что ты делаешь? Ты же не можешь взять и отказаться…

— Но я тем не менее отказалась, — тихо перебила она.

— Да, она отказалась, — заметил один из сидевших поблизости приглашенных, и в тишине храма это прозвучало довольно громко.

По толпе собравшихся пробежал согласный ропот.

Джеймс окинул приглашенных таким огненным взглядом, что те снова замолкли; затем, вновь заставив себя выглядеть и рассуждать спокойно, он опять обратился к Мэгги.

— Подумай о скандале, — взмолился он.

Мэгги подумала. Быстро. И, приняв решение, едва заметила, что при этом легонько топнула ногой. Ответ напрашивался сам собой. Да, пойдут разговоры, слухи и пересуды. Однако если она уедет в провинцию — а именно так она собиралась поступить, — забудут ее достаточно быстро. Ну, может, не очень быстро, но, наверное, все-таки еще до ее смерти. А гораздо хуже было бы жить и страдать рядом с человеком, который не любит ее. Вздернув подбородок, она с наигранной иронией ответила:

— В конце концов, одним скандалом больше, одним меньше. Что в этом такого? Да через какие-нибудь десять — пятнадцать лет здесь даже забудут мое имя.

Комментарий ее привел к очередной волне ропота. Кто-то из собравшихся был согласен, что десять или пятнадцать лет — это достаточный срок, чтобы забыть о скандале. Кто-то придерживался иного мнения. В результате мнения разделились примерно пополам. Так показалось Мэгги, прежде чем Джеймс в отчаянии воскликнул:

— Но ведь мы были вместе! Возможно, ты носишь ребенка!

— Вот теперь ты и правда сделал величайшее открытие для публики, — заметила Мэгги. Нет, не похоже, что кто-нибудь забудет об этом через десять лет. Вся церковь уже заметно оживилась.

— Мэгги…

— Нет! — отрезала она. Публика притихла. Всем не терпелось узнать, что за всем этим воспоследует. — Я сказала «нет» и имела в виду именно это. — Повернувшись, она снова направилась к выходу.

Бэнкс семенил рядом, а остальные ее слуги дружно поднялись со скамьи и все вместе двинулись к заднему выходу. Все это напоминало небольшой парад. Моральная поддержка слуг выглядела очень трогательно, и Мэгги в эти секунды была готова крепко обнять каждого из них. Она не видела, как леди Барлоу вышла из сковавшего ее оцепенения и, вскочив с места на передней скамье, поспешила к Джеймсу, однако услышала, как дама прикрикнула на племянника:

— Сделай же что-нибудь, Джеймс! Она уходит!

— Ты говорила, что любишь меня! — крикнул он.

Остановиться Мэгги заставили не столько слова, произнесенные Джеймсом, сколько его голос — голос человека, которого предали. Перешептывания гостей становились все громче. Закрыв глаза, она сделала глубокий вдох и заставила себя вновь обернуться и посмотреть ему в лицо. Ропот мгновенно стих. В воздухе повисло напряжение.

— Я люблю тебя, — мягко произнесла она, краснея от ахов и вздохов со стороны собравшейся публики.

— Но тогда…

Джеймс сделал шаг вперед, но она подняла руку, тем самым остановив его, и продолжала:

— Поэтому я и не стану твоей женой. Я не хочу выходить замуж за человека, которому сама мысль о женитьбе причиняет муки.

— Какие муки, о чем ты? — изумился Джеймс. — Это вовсе не так!

— О, Джеймс, — подала голос леди Барлоу. — Полагаю, Мэгги решила так из-за того, каким холодным и сварливым ты иногда бываешь.

— Верно подмечено. Зачастую ты просто невыносим, — согласился один из гостей.

— А о последних нескольких неделях и говорить нечего, — поддакнул ему другой.

Поднялся лорд Маллин:

— Однажды ты оттаскал за грудки своего кучера и порвал его ливрею. Прямо около клуба. И прислугу свою ты гоняешь нещадно. Все верно, Джеймс. Ты бываешь отвратителен.

И Роберт виновато поглядел на Мэгги.

— Ах, да заткнись ты! — Джеймс злобно глянул на своего друга и снова перевел взгляд на Мэгги.

— Ну хорошо, может, я и бываю не в духе, — признался он. Среди гостей послышалось фырканье, однако Джеймс это проигнорировал. — Но к свадьбе это никакого отношения не имеет. Как и к тому, что ты любишь меня. Я рад, что ты меня любишь. Мне вовсе не это причиняло страдания.

— Тогда что же?! — в отчаянии воскликнула Мэгги. Она видела ту внутреннюю борьбу, что происходила в нем, отражаясь на лице. Вдруг он стал каким-то удивительно беспомощным, и Мэгги ощутила легкое разочарование. Она снова собралась уходить, но к двери успела сделать лишь один шаг.

— Потому что я тоже люблю тебя! — проговорил он.

— Он вас любит, миледи! — с надеждой повторил Бэнкс вслед вновь остановившейся Мэгги.

— Хм. Неприлично любить свою жену, — заметила дама справа от Мэгги. — Хорошо, что она не выходит за него.

— Ах, да помолчите же и дайте послушать, — зашипел кто-то на недовольную женщину.

Мэгги повернулась к Джеймсу, разумеется, смущенная донельзя.

— Ты страдаешь из-за того, что любишь меня? — спросила она. Слова Роберта только теперь начинали обретать смысл, но многое еще оставалось ей неведомым.

— Нет, — вздохнул Джеймс. Он приблизился к Мэгги, так что теперь они стояли лицом к лицу. — Я страдаю не из-за любви к тебе, а из-за того, какие чувства она во мне вызывает.

Раздосадованная и изумленная одновременно, Мэгги склонила голову набок:

— И какие же чувства она вызывает в тебе?

— Она причиняет мне боль и пугает меня, — нежным голосом признался он. Его тетя и слуги Мэгги подкрались поближе и стали прислушиваться. — Я не могу оберегать или защищать тебя, Мэгги. Ты делаешь, что и когда захочешь. Когда я почти потерял тебя и представил себе, какой пустой и ненужной будет моя жизнь без тебя, я…

— Что это он там нюни распускает? — провозгласил престарелый джентльмен.

Мэгги бросила сердитый взгляд на грубияна и немного удивилась, когда покрасневший Джеймс вдруг взял ее за руку и потащил с выходу. При этом он бросил через плечо:

— Никому не уходить. Мы сейчас вернемся.

Мэгги удивилась еще больше, когда, выйдя из церкви, они не остановились, а пошли прямо к его карете. Велев слуге, охранявшему карету, пока Кроуч следил за венчанием, отойти, Джеймс открыл дверцу и помог Мэгги забраться внутрь. Сам он поднялся следом.

— Возможно, это не лучшее место для беседы, но по крайней мере здесь мы одни, — сказал он. Захлопнув дверцу, он сел на сиденье напротив нее.

— Я… — начала Мэгги, но Джеймс поднял руку, призывая ее к молчанию.

— Нет. Начну я, — сказал он. Раздраженно поправив шейный платок, он вдохнул полной грудью и начал: — Мэгги, последние несколько недель я был и правда невыносим. Я люблю тебя. Я осознал это в доме Роберта, когда ты лежала раненая.

— Да, Роберт говорил мне, что сказал тебе об этом.

— Да, сказал. Но это было уже лишнее. Почти, — добавил он, когда во взгляде ее появилось сомнение. Тяжело выдохнув, он продолжал: — Мэгги, я был едва ли не влюблен в тебя еще до нашей встречи. Думаю, что и добряк Роберт тоже.

Мэгги широко раскрыла глаза:

— Письма?

— Да. Твои письма. Джеральд читал нам каждое из них, всякий раз, как только получал. Конечно, он также многое о тебе рассказывал, но через письма мы услышали твой голос. Узнали тебя. Ты помогала нам вырваться из всей этой грязи и крови, вселяла жизнь и свет в наши сердца. Когда я вернулся, мне не терпелось с тобой встретиться. Не терпелось сдержать обещание и заботиться о тебе. Я сделал бы это, даже если бы Джеральд не попросил меня.

Он нахмурил лоб и сказал:

— Понимаешь, тем вечером, когда в тебя стреляли и ты сказала, что любишь меня, я уже открыл рот, чтобы сказать тебе то же самое, но тут Роберт начал обрабатывать твою рану. Ты вскрикнула и потеряла сознание. Я так и не успел тебе признаться. Но если бы и успел, то, возможно, убедил бы себя, что просто пытаюсь облегчить твои страдания. Я не очень-то разбираюсь… в чувствах. Однако мне не пришлось ничего говорить. Роберт не дал мне сорваться с крючка. Он увидел, что творится в моей душе. — Джеймс вздохнул. — Он понял, что я безумно люблю тебя. Но одного он не знает — того, почему я тебя люблю.

— Почему любишь меня? — словно эхо повторила Мэгги, боясь, что все это окажется сном.

— Да, любимая. Он не знает причины. Понимаешь, помимо тех писем, которые оставили такой след в моем сердце, я люблю тебя еще и за ту полноту, с которой ты проживаешь свою жизнь. Люблю за то, что ты заботишься о слугах больше, чем о себе самой. Люблю потому, что делаешь ты то, во что веришь. Идешь туда, куда тебе нужно, и делаешь то, что ты делать должна. Но любить тебя за все это… Пойми, Мэгги, ты не из тех людей, которых любить легко. В тебе есть некая врожденная дикость. Опасно жить так, как это делаешь ты. Когда я увидел тебя на той кровати, когда всерьез полагал, что ты умрешь, я почувствовал такую боль… Я не ощущал ничего подобного с тех пор, как погибли мои родители.

Он поднял глаза, и Мэгги почувствовала, что тонет в них.

— Когда твой брат скончался у меня на руках, я сам чуть не умер от горя. Я уважал и любил его. Но ты, Мэгги, появившись в моей жизни, стала для меня куда большим, чем кто бы то ни было. Я знал, что твоей смерти я не вынесу. Потерять тебя было бы так…

— Но ты не потерял меня, — перебила Мэгги. Она пересела со своего сиденья к Джеймсу и ласково погладила его по ноге. — Я выжила.

— В этот раз, — согласился он. — Но однажды я потеряю тебя. Обязательно. Один из нас однажды умрет, и это терзало меня последние недели.

— Но…

— Нет, дай мне закончить, — попросил он. — Вот поэтому я и был таким гадким. Но, по-видимому, я был просто не в своем уме. — Внезапно он рассмеялся над самим собой. — Скорее всего. Потому что когда ты несколько минут назад сказала, что не выйдешь за меня, я вдруг осознал, что, собственно, наделал. Своим глупым, необдуманным поведением я лишь приблизил тот момент, которого так боялся, и теперь могу расстаться с тобой раньше, чем это станет неизбежным.

Он стал целовать ее руки. — Умный человек наслаждался бы временем, проводимым с тобой, лелея каждую секунду, а не тратя их на бесполезные страхи перед будущим. Я был глупцом, Мэгги, но здесь и сейчас я клянусь тебе, что если сегодня ты выйдешь за меня замуж, я стану тем умным и рассудительным человеком, которым считал себя до недавнего времени. Я проведу остаток жизни, делая все, чтобы ты была счастлива.

— О, Джеймс, — вздохнула Мэгги, и слезы навернулись ей на глаза. — Я люблю тебя и всегда буду любить.

— Даже когда я буду топать ногами, ворчать и хмуриться?

Вопрос был задан с иронией, но Мэгги успела уловить выражение нешуточного волнения в его глазах.

И неудивительно, ведь именно названные им причины только что спровоцировали се отказ. И все же его уязвимость продолжала изумлять Мэгги. Взяв его лицо ладонями и вложив в свои слова всю искренность своей души, она ответила:

— Да, милорд. Я буду любить вас независимо от того, в каком вы будете настроении… Каждый раз я просто буду напоминать себе, что причиной тому — страх. — Она немного помолчала, затем на губах ее заиграла улыбка, и Мэгги добавила: — И тогда я позволю себе напомнить об этом, дабы поднять вам настроение.

— Уверен, это поможет, — кивнул он ей, улыбнулся и заключил ее в объятия. Крепко прижав ее к себе, он вздохнул, уткнувшись лицом в ее волосы, и произнес: — Я тоже люблю тебя и всегда буду любить.

Мэгги хотела уже поднять голову и поцеловать его, но тут он добавил:

— Невзирая на то, что ты сторонница необдуманных действий и вечно попадаешь в разные неприятности.

Она подняла голову, но не поцеловала его, а возмущенно посмотрела ему в лицо:

— Я не всегда попадаю в неприятности!

— Нет? — На сей раз усмехнулся он. — А кого же похитили из борделя всего несколько недель назад?

— Но похитителем был ты! — горячо возразила Мэгги.

— Ах… да, действительно. Но потом человек со шрамом едва не растоптал тебя лошадьми.

Она сердито смотрела на него, а Джеймс продолжал:

— А кто получил пулю…

— Пытаясь спасти своего будущего мужа, которого могли обнаружить и застрелить? — запальчиво закончила Мэгги.

Джеймс нахмурился.

— Бэнкс говорил мне, что ты пыталась сделать именно это. Я надеялся, что он ошибается.

— Но почему ты надеялся на это? — изумленно спросила Мэгги.

— Ах, Мэгги. Если бы ты умерла, спасая мою жизнь…

На лице Джеймса появилось выражение смертной муки, и Мэгги почувствовала, как на глаза ее наворачиваются слезы, когда он сказал:

— Я, конечно, благодарен тебе за то, что ты сделала, но если ты хоть раз еще посмеешь выкинуть нечто подобное, клянусь Богом, я…

— Милорд?

Джеймс недовольно взглянул на нее.

— Будьте добры, умолкните и поцелуйте меня.

Выражение недовольства тут же покинуло его лицо, он нагнулся и поцеловал ее в губы. Поцелуй начался как нежное касание — символ их любви и взаимной верности. Однако, как это случалось с ними и раньше, вскоре он превратился в страстный, безумный порыв, сопровождаемый крепкими объятиями, в которых они и сами едва не задохнулись.

— О, мне так не хватало тебя! — простонала Мэгги, когда губы его скользнули вниз по ее шее.

Джеймс пробормотал в ответ что-то невнятное, пальцы его нетерпеливо скользнули к воротнику ее свадебного платья, и Мэгги услышала его раздраженный вопрос:

— И зачем они делают эту женскую одежду такой сложной?

— Дабы мужчинам не так просто было делать то, что сейчас делаешь ты! — рассмеялась Мэгги, тяжело дыша, а затем застонав, когда он сумел наконец высвободить из свадебного платья одну из ее грудей…

— О, Джеймс! О-о-о, Джеймс!

Но внезапно, вспомнив, где они находятся, Мэгги отпрянула.

— Мы ведь должны сегодня пожениться, — напомнила она ему, поправляя платье и наспех приводя себя в порядок.

— Да, но тогда сегодня же и надо отметить столь важное событие, — возразил он тем вкрадчивым, бархатным голосом, который всегда заставлял ее трепетать. С этими словами он потянулся к ее свадебному платью, и его рука скрылась под широкой юбкой.

— Да, но мне кажется, ты выбрал для этого не совсем подходящий момент, — возразила Мэгги с улыбкой, обрадованная тем, что возбуждение вновь накатывает на нее безумной волной. — Не думаешь ли ты, что нам стоит…

Джеймс не дал ей договорить, вовлекая ее губы в божественный поцелуй. Затем к этому аргументу он добавил действия своей ладони под ее юбкой, и тогда уже все возражения Мэгги отпали.

Гости могли еще немного подождать.

— Ну так как?

С кареты, за которой леди Барлоу наблюдала с порога церкви, она перевела взгляд на женщину, подошедшую к ней и вставшую рядом. Это была Агата Дюбарри. Мэгги настояла на том, чтобы ее подругу, владелицу публичного дома, включили в список гостей, и была невероятно удивлена, когда ни Джеймс, ни леди Барлоу не стали возражать. И теперь Вивиан убеждалась, что они были правы. Женщина была одета в изящное розовое платье, на лице — никаких следов румян, помады или белил, а вызывающе рыжие волосы скрывал парик. Никто не смог бы узнать ее.

— Ах, — проговорила мадам, обратив внимание на то, как покачивается карета, — похоже, они помирились.

— Да, наверное, вы правы, — согласилась Вивиан и вновь посмотрела на экипаж. — Ну по крайней мере они не в библиотеке.

Агата хихикнула. Когда же леди Барлоу удивленно взглянула на собеседницу, та призналась:

— Мэгги рассказала мне о любви лорда Рэмзи к книгам.

— Хм. Любовь к книгам, любовь на книгах, любовь в окружении книг, — с юмором обыграла тетушка, затем оглянулась на ожидавших гостей. Все с тревогой смотрели в их сторону. — Думаю, нужно сказать этим людям, что свадьба состоится. Как вы полагаете, Джеймс и Мэгги еще долго пробудут там?

Агата посмотрела на карету, поджала губы и покачала головой:

— Да нет. В последний раз они были вместе две недели назад. Да и судя по тому, с какой интенсивностью движется карета, полагаю, они входят в финальную стадию.

— Ради блага несчастной Мэгги, я надеюсь, что две недели, не меньше, — пробормотала Вивиан.

Агата удивленно посмотрела на нее, затем залилась смехом. Когда она вновь пришла в себя, то взяла Вивиан под руку, и обе дамы направились обратно в церковь. Мадам Дюбарри при этом заметила:

— Знаете, леди Барлоу, Мэгги мне никогда не говорила о вашем остроумии. Я думаю, мы могли бы подружиться.

— Вполне это допускаю, — с улыбкой кивнула леди. — И прошу вас, зовите меня Вивиан.