— Ладно, — сдался Лукас, тяжело дыша.

Смайз его отпустил.

— Если бы я ее схватил, она бы не вырвалась, — заявил он. — Это что-нибудь доказывает?

— Для меня, да, — ответил Дэвенпорт. — Но для других это малоубедительно.

— По телевизору я видел тот репортаж, где вы говорите, что верите мне. И я больше не могу оставаться в этой тюрьме. Я решил положиться на вас у меня есть алиби, даже два.

— Все это можно сделать на предварительном слушании, — вставил Маккарти.

— До него еще ждать четыре дня, — буркнул Смайз. Он повернулся к Лукасу. — Если мои алиби окажутся достоверными, как скоро я смогу отсюда выйти?

Дэвенпорт пожал плечами.

— Если они будут убедительными и мы сможем их проверить, то тебя отпустят сегодня днем.

— Хорошо. Мистер Маккарти привез мой календарь. В тот день, когда напали на Льюис, я был на службе и проводил занятия с коллегами. Мы начали в девять часов утра и продолжали до пяти. В классе было десять человек. Мы обедали все вместе. Это произошло недавно, так что они помнят. А в день, когда убили Ширли Моррис, домохозяйку, я вылетел в Нью-Йорк в семь часов утра. У меня даже остался билет, и приятель провожал меня в аэропорт и видел, как я садился в самолет. У меня сохранился счет из гостиницы в Нью-Йорке, на нем помечено время прибытия. Моррис была убита днем, а я как раз днем и вселился. Думаю, они тоже меня запомнили, потому что, когда я поднялся с коридорным в номер, там была крыса. Парень засуетился. У этого отеля хорошая репутация. Я спустился к администратору, и он дал мне другой номер, но клянусь, они запомнили эту крысу. Можете позвонить им по телефону и проверить. Гостиничный счет и билет на самолет в офисе у мистера Маккарти.

— Вы должны были нам все это рассказать, — проговорил Лукас.

— Я боялся. Мистер Маккарти сказал...

Они оба посмотрели на адвоката.

— Все так внезапно произошло. Вы его активно допрашивали, все вокруг бегали как угорелые и орали, нам нужно было некоторое время, а то мы могли наделать ошибок, — начал оправдываться Маккарти.

— Да уж, вы действительно наделали ошибок, — заметил Смайз. — Моя семья знала, что я гомосексуалист, и мои родители, и братья, и сестры, и кое-кто из друзей. Но в моей школе мало кому это было известно, да и соседи тоже были не в курсе... — Внезапно он сел и расплакался. — А теперь все знают. Вы представляете, как мне теперь трудно будет приезжать на ферму? Домой к родителям?

Маккарти поднялся и отшвырнул в сторону свой стул.

Лукас задержался в холле центра предварительного заключения и позвонил по телефону.

— Это Лукас Дэвенпорт, — сказал он. — Мы можем срочно встретиться в каком-нибудь укромном месте?

— Конечно, — ответил женский голос. — Называй место.

Лукас указал букинистический магазин. Когда она приехала, он подумал, насколько ее внешний вид не соответствовал окружающей обстановке. С ее великолепной прической и безупречным гримом она бродила среди стеллажей, как Алиса в стране чудес, ошеломленная присутствием такого количества загадочных ветхих книг. Энни Макгаун. Гордость восьмого канала, тележурналистка.

— Лукас, — проговорила она, увидев его.

— Энни.

Он шагнул ей навстречу, и она пошла к нему, протягивая обе руки, как будто ожидала, что он обнимет ее. Вместо этого он взял ее за руки и прижал их к своей груди.

— То, что я тебе сейчас скажу, должно оставаться в секрете. Ты должна дать мне честное слово журналиста, или я тебе ничего не скажу, — сказал он, оглядываясь по сторонам.

— Да, конечно, — выпалила она.

От нее пахло корицей и еще какими-то специями.

— Помнишь этого парня, арестованного по подозрению в убийствах? Так вот, это не Бешеный, — прошептал Лукас. — У него два отличных алиби, железных алиби, как у нас говорят. Его должны отпустить сегодня после обеда. Никто, абсолютно никто, кроме полицейского управления, не знает об этом. Только ты. И если ты подождешь до трех тридцати или около того, то ты вероятно поймаешь его. Ты знаешь Маккарти, общественного защитника?

— Да, я его знаю, — затаив дыхание, сказала она.

— Ты можешь застать его у центра предварительного заключения, он будет забирать Смайза. Тебе лучше появиться там часам к трем. Не думаю, что это произойдет раньше.

— Ой, Лукас, это замечательно!

— Да. Конечно, если ты сможешь сохранить все в секрете. Я тебе еще кое-что расскажу, но все должно исходить от «хорошо информированного источника».

— А что еще?

— Мы предполагаем, что всех женщин изнасиловали, но не обнаружено ни капли спермы. В полиции считают, что убийца использовал что-то... какое-то приспособление, потому что он импотент.

— Вот это да! Бедняжка.

— Да.

— И что это за приспособление?

— Ну, мы пока точно не знаем.

— Ты имеешь в виду такие здоровенные резиновые половые члены?

Слова, легко вылетавшие из ее красивого рта, настолько не подходили к ее внешности, что Лукас почувствовал, как у него отвисает челюсть.

— Ну, мы не знаем. Что-то похожее. Как бы то ни было, если ты правильно себя поведешь и не подставишь меня, я еще подкину тебе эксклюзивную информацию. А теперь мне пора уходить. Нельзя, чтобы нас видели вместе.

Она уже направилась к выходу, но вернулась.

— Погоди. Послушай, если ты будешь звонить мне на телестудию и называться своим настоящим именем, там догадаются, кто мой источник информации.

— Так что же?

— Может быть, нам стоит пользоваться каким-нибудь условным именем?

— Хорошая мысль. — Он вытащил из бумажника карточку и написал на обратной стороне свой домашний телефон. — Можешь звонить мне на работу или домой. Когда же я позвоню тебе, то скажу: «Передайте мисс Макгаун, чтобы она позвонила Гнедому Коню».

— Гнедой Конь, — прошептала она, стараясь запомнить это название. — Похоже на шахматную фигуру.

«Скорее на морского конька, мать его», — подумал Дэвенпорт.

Макгаун приблизилась и поцеловала его в губы, затем, блеснув черными глазами, пошла к двери; ее модное шерстяное пальто мелькнуло среди стеллажей.

Владелец магазина, совсем не романтичный толстяк, коллекционировавший первые издания книги Марка Твена «Жизнь на Миссисипи», появился в полутемном проходе и сказал:

— Господи, Лукас, что ты здесь делаешь, тискаешь красотку?

Дэвенпорт зашел к Даниэлю и вкратце описал ему алиби, представленные Смайзом. Вдвоем они прошли в отдел убийств, и он еще раз пересказал все Лестеру и Андерсону.

— Я хочу, чтобы все отложили свои дела и немедленно проверили эту информацию, — распорядился Даниэль. — Начните с управления оказания помощи малоимущим, проверьте все, что касается занятий, которые он проводил. Это сразу даст нам результаты. Потом посмотрите его билеты, сделайте несколько запросов. Если проверка даст положительные результаты, а я думаю, что так оно и будет, устроим совещание у прокурора. Где-нибудь в час или в два. Решим, что делать дальше.

— Вы считаете, можно снять обвинение? — поинтересовался Лестер.

— Да. Вероятно.

— Журналисты съедят нас живьем, — заметил Андерсон.

— Не съедят, если мы правильно себя поведем. Мы им скажем, что Дэвенпорт единственный человек, которому Смайз доверяет, он рассказал ему все, Дэвенпорт пришел к нам, и мы поняли свою ошибку.

— Это пузырь, который тут же лопнет, так мне кажется, — сказал Лестер.

— Это все, что можно сделать, — отрезал Даниэль. — И это лучше, чем если Маккарти свалит все на нас.

— Господи! — Лицо Лестера стало серым. — Ведь это я брал ордер на арест. Да еще это долбаное телевидение. Ну и зададут они мне трепку.

— Могло быть и хуже, — философски рассудил Даниэль.

— Это как же?

— На твоем месте мог бы оказаться я.

Лукас и Андерсон расхохотались, потом к ним присоединился Даниэль, и наконец улыбнулся и Лестер.

— Да, это было бы чертовски обидно, — заметил он.

Остальную часть утра Лукас провел в кабинете, разговаривая со своими информаторами. Ничего особенного в городе не происходило. Ходили слухи, что кого-то убили в северо-западном районе во время игры в покер на большие деньги. Но он уже слышал нечто подобное три недели назад, так что это выглядело сомнительным. В городе появилось несколько сотен некредитоспособных карточек «Виза», их предъявляли в магазинах и в торговых центрах. Наиболее пострадавшие владельцы магазинов обратились к мэру. Еще ходил слух о том, что за границу переправляют обычное и автоматическое огнестрельное оружие через аэродром в Рэд Ривер Вэлли. Слух был весьма нелепым и требовал проверки. А владелец аэродромной забегаловки жаловался, что в соседнем баре выпускают на сцену малолеток.

— Это несправедливо, у этих девчонок еще молоко на губах не обсохло. Все побросали свои дела и сидят у Френки, — говорил он.

Лукас пообещал ему разобраться.

— Проверка все подтвердила, — сказал Даниэль. — Мы передали по факсу фотографию Смайза в Нью-Йорк, и местные полицейские предъявили ее в отеле. Коридорный узнал его и вспомнил про крысу. Он не уверен насчет числа, но зато вспомнил неделю, когда это произошло. Это та самая неделя.

— А как там с занятиями на службе?

— Проверка подтвердилась. Это убедительное алиби. Как только мы начали расспрашивать об этом, все управление заговорило о том, как мы опростоволосились. К вечеру об этом будет знать весь суд.

— Ну и?

— На два часа у нас назначено совещание с прокурором и общественным защитником. Мы будем рекомендовать полное снятие всех обвинений. А вечером будет пресс-конференция.

— Он подаст жалобу за оскорбление, — заметил Андерсон.

— Мы попросим документ об отказе от иска, — сказал Даниэль.

— Не получится, — вмешался Лукас. — Парня выставили на посмешище. — Он посмотрел на шефа. — Я думаю, что мне не стоит показываться на пресс-конференции.

— Да, пожалуй.

— Если кто-нибудь будет меня спрашивать, скажи ему, что у меня выходные. Я возьму пару дней отгулов и поеду на север.

Лукас ушел из мэрии в три часа и пешком направился к центру предварительного заключения. Он остановился только для того, чтобы купить коробочку воздушной кукурузы. Энни Макгаун и оператор были уже на месте и ждали. Лукас уселся на скамейке возле автобусной остановки неподалеку и через полчаса увидел, как из здания вышел Маккарти, за ним — Смайз. Вместе с ними вышли еще двое — мужчина и женщина. Лукас вспомнил, что видел их на фотографии в доме Смайза, это были его родители. В мгновение ока к ним подлетела Макгаун, и после минутного замешательства они, по-видимому, согласились на короткое интервью, которое записывалось на пленку. Дэвенпорт смял пустую коробку из-под кукурузы и бросил ее под скамейку. Он улыбался.

— Пресс-конференция в семь, — сказал Андерсон, поймав Лукаса в коридоре.

— У меня сегодня вечером кое-что предвидится, — сказал тот. — Мне надо на некоторое время «лечь на дно».

Прежде чем уехать, Лукас договорился с патрульной службой о поддержке, затем отправился домой, чтобы успеть к шестичасовым новостям. Макгаун выглядела замечательно, когда она рассказывала свою сенсационную новость. После двухминутного репортажа, снятого у порога тюрьмы, Макгаун снова появилась на экране, но уже в студии.

— Нам также стало известно, что полицейские уверены в том, что убийца импотент и, вполне вероятно, что он насилует женщин, используя какой-то тупой предмет, так как сам он не способен их изнасиловать. — Она повернулась к ведущему новостей и улыбнулась. — Фрэд?

— Спасибо вам, Энни, за ваш эксклюзивный репортаж...

Лукас переключил телевизор на четвертый канал. Последним пунктом новостей шло краткое повторение репортажа Макгаун:

— Мы только что узнали, что Джимми Смайз, которого арестовали в ходе расследования убийств трех женщин в нашем городе, был только что отпущен на свободу. Полиция, очевидно, теперь считает, что он не виновен...

Дженнифер позвонила через пять минут.

— Лукас, это ты ей подкинул?

— Подкинул что и кому? — невинным голосом спросил Дэвенпорт.

— Подкинул Макгаун информацию про освобождение Смайза.

— А разве его освободили?

— Ты подонок, в следующий раз надень бронежилет, когда встретишься со мной, потому что у меня будет нож.

Поздно вечером того же дня Лукас ехал на полицейской машине без опознавательных знаков по Лэйк-стрит и всматривался в ночных прохожих, пьяниц, проституток, пытаясь найти нужного ему человека. Он обнаружил его около десяти часов.

— Гарольд! Залезай в машину.

— А, лейтенант...

— Давай-давай, залезай.

Гарольд, занимавшийся спекуляцией фармацевтическими препаратами, сел в машину.

— Гарольд, ты мне обязан, — сказал Лукас.

В утонувшем в куртке защитного цвета парне было меньше шестидесяти килограммов веса.

— Послушай, чего ты хочешь? — заныл он. — Я никому ничего...

— От тебя требуется пойти в бар к Фрэнки и посидеть там за стаканчиком. Выпивка за мой счет. Но ничего крепкого. Возьми вино, пиво. Я не хочу, чтобы тебя там поколотили.

— Из-за чего весь сыр-бор? — спросил Гарольд, сразу повеселев.

— В баре будет выступать девчонка. Совсем сопливая. Когда представление начнется, я хочу, чтобы ты вышел и предупредил меня. Я буду стоять в конце квартала. Выйдешь, как только она начнет, слышишь? Ни минутой позже, а сразу, как только она начнет.

Он сунул Гарольду десятку.

— Всего десятка? Ты хочешь, чтобы я там заказал себе выпивку всего на десятку? — скривился тот.

Лукас схватил его за куртку и как следует встряхнул.

— Послушай-ка, Гарольд, считай, тебе повезло, что я не беру с тебя денег за твои привилегии, понял? А теперь отправляйся куда сказано, а то я тебе морду расквашу.

— Да ты что, лейтенант...

Гарольд выскользнул из машины, а Лукас откинулся на спинку сиденья и стал наблюдать за прохожими. Большинство из них что-нибудь пили на ходу или уже были пьяными. Прошли несколько наркоманов. Проститутка и один из его подопечных.

Дэвенпорт знал его и, поспешно опустив голову, прикрыл лицо рукой. Проститутка на него даже не взглянула. Вот торговец наркотиками, еще один, толстощекий парень, наверное, только недавно приехал из деревни. Пьяный продавец из магазина. Лукас наблюдал за людьми целых полчаса, пока не вернулся Гарольд.

— Есть там девчонка, действительно совсем сопливая, — шепотом сказал он.

— Хорошо. Можешь идти.

Гарольд тут же исчез. Лукас, как и договаривались, вызвал по рации патрульных для поддержки, надвинул на глаза твидовую охотничью шляпу, надел очки с простыми стеклами, вылез из машины, запер ее и направился по улице к бару Фрэнки.

В баре пахло пивом и дешевым вином. В первом зале, расположенном прямо у входа с улицы, никого не было, если не считать двух, несчастного вида женщин, сидевших друг против друга в кабинке, обитой красным кожзаменителем. Бармен протирал стаканы и посматривал, как Лукас пробирается между пустыми столиками к арке, ведущей в дальний зал.

Это помещение было набито битком. Человек тридцать — сорок мужчин и с полдюжины полупьяных женщин сидели в клубах сигаретного дыма, хлопая в такт рока, гремевшего из музыкального автомата. На стойке бара танцевала девчонка, она уже разделась до крошечного лифчика и прозрачных голубых трусиков. Лукас протолкался сквозь толпу, за стойкой он заметил самого Фрэнки, который едва успевал наполнять пластиковые стаканы пивом. Дэвенпорт поднял голову и посмотрел на девчонку. Сколько ей? Одиннадцать? Двенадцать? Весело взвизгнув, она закинула одну руку за спину. Она уже научилась полупрофессионально улыбаться, прикусывая нижнюю губу, и подогревать интерес публики. Взвизгнув еще раз, девчонка расстегнула лифчик и медленно стянула его, прикрывая при этом грудь рукой. Затем она швырнула лифчик за стойку бара и начала танцевать. Ее маленькие груди запрыгали в мигающем свете ламп на потолке.

— Трусики, трусики, трусики! — кричала толпа. Девчонка запустила большие пальцы за резинку трусов. Она кокетливо спускала их на дюйм то с одной стороны, то с другой, поворачивалась, наклонялась, смотрела на публику сквозь широко расставленные ноги. Наконец она встала спиной к зрителям и стянула их совсем, потом повернулась лицом, чтобы закончить танец.

В этот момент из первого зала раздался крик бармена:

— Легавые!

— Сматывайся! — заорал Фрэнки, схватив голую девчонку за ногу.

Толпа бросилась к дверям. Лукас рванулся вперед и вытащил пистолет. Упершись локтем в стойку бара, от ткнул дуло пистолета прямо Фрэнки в щеку.

— Не серди меня, Фрэнки, а то произойдет несчастный случай, — проговорил он. — У итого пистолета очень легкий спуск.

Владелец бара замер. Из переднего зала вбежали полицейские в форме, посетители бара прижались к стенам. С дюжину пакетиков с кокаином и крэком попадали на пол. Лукас посмотрел на девчонку.

— Слезай, — сказал он.

Она наклонилась и смачно плюнула ему в лицо.

— Что с ней было потом? — спросила Карла.

Они сидели на мостках причала, свесив ноги над водой. До заката был еще целый час, и они только что пришли из леса, где тренировались в стрельбе, День был прохладным и тихим, фиалковая голубизна неба отражалась в воде. В ста метрах от них рыбак, вымазанный речным илом, ловил на спиннинг рыбу. Поверхность воды была гладкая, как крышка стола, и до них доносился стрекочущий звук наматывающей леску катушки.

— Мы отвезли ее в отдел по защите несовершеннолетних, — сказал Лукас. — Они постараются разыскать ее родителей и вернут ее им. А через две недели она снова убежит из дома и начнет заниматься проституцией, или стриптизом, или еще чем-нибудь в этом роде. В ее возрасте это единственная работа, которой она сможет заняться.

— А что с Фрэнки?

— Мы предъявили ему все обвинения, которые только смогли придумать. Ему придется какое-то время отсидеть в тюрьме, и он потеряет лицензию на продажу алкогольных напитков.

— Отлично. Они должны... Ну, я не знаю. Ведь ей всего двенадцать лет.

Лукас пожал плечами.

— Средний возраст уличной проститутки примерно четырнадцать лет. В шестнадцать они уже слишком старые. Чем они моложе, тем больше денег зарабатывают. Это именно то, что нравится клиентам. Молоденькие.

— Мужчины такие извращенцы, — сказала Карла, и Лукас засмеялся.

— Чего тебе хочется, порыбачить или пойти домой и подурачиться? — спросил он.

— Я уже нарыбачилась, — ответила она, хитро наморщив нос.