После аншлюса Шперрле командовал "бомбардировочным давлением" на Чехословакию, целью которого было заставить ее отдать Судеты. Его попытка не увенчалась успехом, но, без сомнения, произвела впечатление на британцев и способствовала тому, что те подписали в сентябре 1938 года Мюнхенское соглашение. Чехословакия, преданная союзниками, была вынуждена в октябре отказаться от Судет. Этот шаг стоил Праге ее пограничных укреплений и единственной реальной надежды на сохранение ее независимости. Шесть месяцев спустя Гитлер без боя оккупировал оставшуюся часть страны. Шперрле вместе с Лером руководили действиями Люфтваффе при оккупации Чехословакии.
      Когда 1 сентября 1939 года Гитлер вторгся в Польшу, 3-й воздушный флот поддержал группу армий "С" генерал-оберста Риттера Вильгельма фон Лееба в охране обнажившейся западной границы Германии. Союзникам не удалось воспользоваться слабостью вермахта в этом месте. Вскоре польская армия была разгромлена, и масса победоносных войск вторжения направилась обратно на запад.
      Во время вторжения во Францию в мае 1940 года 3-й воздушный флот Шперрля и 2-й - генерал-оберста Альберта Кессельринга имели 3400 самолетов. Кессельринг поддерживал группу армий "Б" фон Бока, Шперрле поддерживал на направлении главного удара группу армий "А" фон Рундштедта, включавшую в себя основную массу танковых частей. 13 мая началось имевшее решающее значение наступление на Седан. Шперрле контролировал львиную долю германской боевой авиации: 1-й воздушный корпус генерала Ульриха Грауфта, 2-й - генерала Бруно Лерцера, 5-й -Риттера Роберта фон Грейма, 8-й - генерала барона Вольфрама фон Рихтгофена, а также 1-й корпус ПВО генерала Губерта Вейзе.
      В последнюю минуту Шперрле предпринял попытку изменить план операций Люфтваффе: с серии атак малыми подразделениями - одной, массированной на позиции французов под Седаном. Генерал Лерцер проигнорировал его приказы и не довел их до эскадрилий{5}.
      Почему Шперрле решил отказаться от тщательно подготовленных планов, остается загадкой, но похоже, что в последнюю минуту он просто запаниковал.
      Если бы Лерцер подчинился, то мог бы подвергнуть опасности успех всей операции. Как оказалось, генерал Гудериан, командир передовой танковой части, не мог быть доволен плотной поддержкой с воздуха у Седана.
      Прорыв у Седана открыл путь к проливу Ла-Манш и разгрому лучших французских дивизий во Фландрии и привел к эвакуации британских экспедиционных войск в Дюнкерке. Поддержка Люфтваффе танковых и моторизованных частей была превосходна. Шперрле искупил свой едва не свершившийся под Седаном промах и 18 мая, через два дня после того как танки Гудериана достигли побережья вблизи Абвиля, был награжден Рыцарским крестом.
      Франция капитулировала 21 июня 1940 года. 19 июля на состоявшейся в Берлине торжественной церемонии Гитлер присвоил Шперрле, Кессельрингу, Эрхарду Мильху и еще дюжине армейских генералов звание фельдмаршала.
      Нет никакого сомнения в том, что Гитлер был пристрастен в своем отношении к Шперрле. Шперрле платил фюреру добром за добро до 1943 года. Он не был членом НСДАП, но разделял цели нацистов и никогда не колебался в своей преданности фюреру, хотя иногда возражал против его стратегических планов. Ни Гитлер, ни Геринг не обращали достаточного внимания на советы, которые давал сын пивовара, и впоследствии поплатились за это.
      Гитлер прилагал все усилия к выводу Британии из войны дипломатическими средствами. Когда эти усилия потерпели неудачу, битва за Британию началась самым серьезным образом.
      3-й воздушный флот Шперрле базировался во Франции, к югу от Сены, и включал в себя VIII авиакорпус Рихтгофена (куда входили главным образом пикирующие бомбардировщики Ju.87 "STUKA"), V - Грейма (в основном бомбардировщики) и IV - Курта Плюгбейля (ночные истребители, бомбардировщики и пикирующие бомбардировщики).
      Ему также было передано 1-е истребительное командование{6}. генерал-майора Вернера Юнка, включавшее в себя 300 одномоторных истребителей Bf. 109 и 130 двухмоторных истребителей Bf. 110.
      Попытка разгромить королевские силы ВВС была предпринята в "День Орла" 13 августа 1940 года. Зоной действия войск Шперрле стала восточная часть Англии, где располагались главные базы истребителей королевских ВВС. 3-й воздушный флот понес тяжелые потери, особенно пострадали эскадрильи пикирующих бомбардировщиков.
      VIII корпусу Рихтгофена пришлось выйти из сражения 19 августа. В тот же день основная ответственность за ход кампании была перенесена со Шперрле на Кессельринга, поскольку подразделения одномоторных истребителей 3-го воздушного флота были переведены во 2-й воздушный флот (севернее Сены). В качестве компенсации Шперрле получил потрепанные эскадрильи Bf. 110, действовавшие за пределами Норвегии.
      Тактика немцев в отношении Англии требовала огромных затрат, но возымела действие на британцев лишь в начале сентября.
      Впервые мощь королевских ВВС была поколеблена. Шперрле в основном сосредоточился на ночных бомбардировочных рейдах, в особенности направленных против Ливерпуля, в чем достиг определенного успеха. Ему пока не разрешалось совершать налеты на Лондон.
      Одна из наиболее судьбоносных встреч в истории Люфтваффе произошла между Герингом и его двумя главными командирами воздушного флота 3 сентября в Гааге. Геринг предложил отказаться от тактического плана сосредоточения сокрушительных ударов по королевским ВВС и их базам ради широкомасштабной бомбардировки Лондона - самого сердца Британии. Ему хотелось знать, достаточно ли ослаблен противник, чтобы позволить своей авиации завершить эту задачу без чрезмерного риска для бомбардировщиков.
      Шперрле был сторонником разгрома британской истребительной авиации, отстаивал свое мнение и утверждал, что британская авиация по-прежнему является силой, с которой следует считаться. Кессельринг, настроенный более оптимистично, верил донесениям разведки Люфтваффе о том, что у англичан осталось всего лишь несколько истребителей. Шперрле предполагал наличие у британцев примерно тысячи истребителей и страстно желал, чтобы битва продолжалась тем же образом, что и раньше.
      "Давление на англичан ни в коем случае нельзя ослаблять", - заявлял он. Спор стал жарким, но Геринг - под давлением самого Гитлера - в конце концов выступил против Шперрле. Первый массированный налет на Лондон состоялся через два дня, и британская столица заменила собой королевские ВВС в качестве главной цели Люфтваффе. Командование британской истребительной авиации быстро пополнило свои силы. Решение сфокусировать свои действия против Лондона вместо королевских ВВС стало одним из поворотных пунктов войны в воздухе.
      Хуго Шперрле уехал из Гааги в самом дурном расположении духа. Как он и предрекал, в небе над Лондоном Люфтваффе потерпели сокрушительное поражение. В октябре Геринг под предлогом ухудшения погодных условий прекратил дневные операции над Англией.
      Великобритания осталась в состоянии войны, а Люфтваффе потерпели первое крупное поражение.
      Было ясно, что Геринг и Кессельринг ошиблись, изменив тактику, но верна ли была и оценка ситуации, сделанная Шперрле? Похоже, что так.
      После войны Черчилль писал: "Если бы враг продолжил бомбардировку смежных секторов и разрушил оперативные диспетчерские или телефонные коммуникации, изощренная организация истребительной авиации была бы разрушена. Это означало бы не просто нарушение нормального функционирования городских коммуникаций Лондона, но также и потерю нашего превосходства в воздухе на участке, имеющем решающее значение. Командование истребительной авиации испытало облегчение, когда 7 сентября атака немцев была перенесена на Лондон, из чего сделано заключение, что противник изменил свой план. Герингу следовало бы упорно добиваться сражения, от которого зависели организация и сочетание боевой мощи нашей авиации в тот момент... Он совершил глупую ошибку"{7}.
      В мае 1941 года 2-й воздушный флот поднялся с аэродромов Франции и взял направление на Польшу. Фельдмаршал Шперрле стал единственным командиром авиации Западного фронта. Хотя особенно командовать было уже нечем. Из 44 бомбардировочных полков, атаковавших Британию в августе, осталось только четыре. Месяц спустя Гитлер напал на Советский Союз. Шперрле теперь командовал захолустным театром военных действий.
      * * *
      Закат карьеры Хуго Шперрле вполне можно датировать июлем 1940 года, когда он перевел свою штаб-квартиру в Париж и избрал местом своей резиденции Люксембургский Дворец - бывший дворец Марии Медичи{8}.
      За некоторое время до этого генерал-лейтенант Карл Фейт отозвался о нем как об "очень непритязательном человеке, но теперь его стали занимать разные пустяки"{9}.
      На сына пивовара парижская роскошь подействовала разлагающе. Он пристрастился к безделью и шикарной жизни. Министр вооружения Альберт Шпеер позднее прокомментировал: "Жажда наслаждений и показушничество фельдмаршала росли буквально с каждой секундой и почти соперничали с сибаритством его начальника Геринга. Кроме того, он почти не уступал ему в тучности"{10}.
      Уже 1 сентября 1940 года Шперрле стали замечать в компании фельдмаршала Мильха - они наслаждались жизнью в казино Довиля, где Шперрле разместил свой штаб, несмотря на то, что с военной точки зрения место было малоперспективно. Фельдмаршал Шперрле наслаждался жизнью "на всю катушку", пренебрегая своими служебными обязанностями, и допустил снижение уровня военной подготовки.
      1 марта 1943 года королевские ВВС совершили налет на Берлин. После того как упала последняя английская бомба, свои жилища потеряли 35 тысяч жителей столицы рейха. Гитлер немедленно приказал Шперрле в отместку совершить авианалет на Лондон. 3 марта бомбардировщики Шперрле перелетели через Ла-Манш и сбросили примерно сто тонн бомб, но только 12 из них упали на британскую столицу. Гитлер был взбешен. На совещании, состоявшемся 8 марта, он сурово критиковал неспособность 3-го флота обнаружить Лондон - цель шириной в 30 километров, расположенную всего лишь в 90 километрах от побережья Франции. Даже 6 дней спустя фюрер продолжал резко критиковать Шперрле. Министр пропаганды доктор Йозеф Геббельс отразил точку зрения Гитлера (да и собственную) в своем дневнике: "Фельдмаршал Шперрле... не справился с возложенными на него задачами. Подобно всем генералам авиации, он удалился в замок, где вел сибаритский образ жизни. Воздушная война против Британии интересовала его не больше, чем, скажем, превосходный обед. Фюрер хочет отозвать его с поста"{11}.
      Отношение Гитлера к Шперрле смягчилось в начале июля 1943 года. Это стало возможным потому, что командующий воздушным флотом залез в долги и пристрастился к азартным играм. Фюрер послал ему в подарок 50 тысяч рейхсмарок. Фельдмаршала в его штаб-квартире не нашли. Он был всецело поглощен отдыхом на побережье Атлантики, в Биаррице.
      Шперрле стал все более разочаровываться в стратегии, применяемой Гитлером и Герингом в ведении войны, и, видимо, это способствовало утрате его интереса к ней.
      Генерал-лейтенант Ханс Шнейдель, начальник штаба руководимой Эрвином Роммелем группы армий "Б" во Франции в 1944 году, вспоминал: "Шперрле был человеком необычайной жизнеспособности, но чем яснее он видел жесткий беспорядок в гитлеровском руководстве, тем больше проникался горьким сарказмом"{12}.
      * * *
      У 3-го воздушного флота не было возможности нанести поражение американской и британской авиации, которая в апреле 1944 года начала "мостить дорогу" для будущего вторжения союзников. На 31 мая в распоряжении Шперрле имелся лишь 891 самолет, из них в работоспособном состоянии находилось лишь 497. Его немногочисленные обескровленные части столкнулись с огромной воздушной армадой, состоявшей из 14 тысяч боевых самолетов... Главной задачей союзников до дня "Д" было подготовить поле сражения и изолировать 7-ю армию в Нормандии от поставок припасов и подкреплений.
      Для выполнения этой задачи необходимо было разрушить железнодорожную сеть Франции. До начала наступления авиации союзников немецкие железнодорожники перегоняли свыше ста составов армиям во Франции.
      К концу мая по всей Франции действовали всего лишь 20 составов в день. Все мосты через Сену, Уазу, Мез были взорваны или серьезно повреждены, и железнодорожное сообщение с Нормандией фактически прекратилось. К 30 апреля около 600 поездов с припасами оказались заблокированы в Германии, и авиация союзников уничтожала во Франции до 113 локомотивов в день. К началу июня, как писали Мак-Дональд и Блюменсон, "воздушные налеты авиации союзников довели транспортную железнодорожную сеть во Франции до состояния коллапса"{13}. 13 июня 1944 года оперативный штаб Люфтваффе сообщал: "В районе северной Франции и Бельгии, зоне вторжения, систематическое разрушение всех важных железнодорожных узлов, а не одних только главных магистралей осуществлялось начиная с марта, причем самым серьезным образом вся транспортная сеть (железнодорожные сооружения, подвижный состав и т. д.). Подобным образом Париж систематически отрезался от дальних магистралей, а самые стратегически важные мосты через Сену в ее нижнем течении уничтожались один за другим... В срединной, промежуточной зоне между германо-франко-бельгийской железнодорожной сетью все важные транзитные станции... были выведены из строя на разные по длительности сроки. В мае, в соответствии с планом широкомасштабного наступления, был уничтожен первый мост через Рейн в районе Дуйсбурга{14}.
      В сводке констатировался факт постоянных повреждений железнодорожной сети, а также то, что "руководство имперскими железными дорогами самым серьезным образом рассматривает вопрос о целесообразности попыток дальнейших ремонтов дорог"{15}.
      В День "Д", 6 июня 1944 года, Нормандия напоминала стратегический остров. Фельдмаршал Роммель оказался не в состоянии достаточно быстро увеличить свой танковый резерв, чтобы развернуть контрнаступление до того, как союзники успели закрепиться в зоне высадки. Истребители-бомбардировщики противника достигли абсолютного превосходства в воздухе над зоной битвы, уничтожая танки, опорные пункты, склады военного имущества и огневые точки. Части Шперрле были в состоянии действовать лишь по краям "воздушного зонтика" Эйзенхауэра. Действия немцев против морского флота союзников в равной степени не имели успеха. Когда в августе англо-американцы вырвались с нормандского плацдарма, большая часть наземной службы Люфтваффе и сигнальные подразделения "поджали хвост" и со всех ног устремились на восток. Гитлер обвинил их в бегстве с поля боя и возложил всю ответственность за это на Шперрля. Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения. 19 августа фюрер освободил Шперрле от поста командующего 3-м воздушным флотом и назначил на его место генерал-оберста Отто Десслоха. Месяц спустя, 22 сентября, 3-й воздушный флот был переименован в командование Люфтваффе "Запад".
      Сильно огорченного падением во Франции Шперрле больше не считали достойным ответственных назначений, и до самого конца войны он был не у дел.
      После падения "третьего рейха" фельдмаршал Мильх и генерал Шнейдель утверждали, что Шперрле стал козлом отпущения за неудачи Геринга на Западе{16}. Как бы то ни было, важно отметить, что Шперрле сам едва ли поднимал голос в свою защиту.
      В конце 1943 года фельдмаршал Роммель выразил разочарование действиями Люфтваффе во Франции, а биограф Мильха, Дэвид Ирвинг, описывал Шперрле как "ленивого вредного человека"{17}.
      Зухенвирт отмечал, что в 1944 году Шперрле был не приспособлен к тяготам войны и по меньшей мере, считал это частично причиной падения Франции{18}. Майор Лайонел Ф. Эллис, британский историк, метко подвел итог случившемуся, когда написал о действиях Люфтваффе в Нормандии следующее: "При подавляющем превосходстве авиации союзников немцы сражались настолько активно, насколько позволяли их силы, но в конечном итоге не нанесли особого урона армии союзников. Наиболее эффективными операциями были поставки мин на судоходных маршрутах в зоне боевых действий. Командующий 3-м воздушным флотом фельдмаршал Хуго Шперрле, занимавший эту должность все время, пока Германия оккупировала Францию, "тихо-мирно проживал в Париже". Не похоже, что известие о высадке союзников или о том, что никто из его подчиненных не отличился в воздушных боях в Нормандии, вызвали у него какую-либо оживленную реакцию. В военных дневниках штабных офицеров на Западе очень мало упоминаний о Люфтваффе, в которых не содержалась бы критика, и нет никаких ссылок на то, что Шперрле оказывал какое-нибудь влияние на ход боевых действии{19}.
      * * *
      1 мая 1945 года Шперрле был взят в плен британцами{20}. На Нюрнбергском процессе он был осужден за военные преступления, но 27 октября 1948 года все обвинения с него были сняты. Официально "денацифицированный", он в июне 1948 года переехал в Мюнхен. Здесь он тихо прожил вплоть до кончины 2 апреля 1953 года{21}. где и был похоронен 7 апреля{22}.
      ФРИДРИХ ДОЛЛЬМАН, рослый, внешне производящий приятное впечатление офицер, проявил на своем служебном пути великое приспособленчество.
      Он родился 2 февраля 1882 года в Вюрцбурге, Бавария. Свою военную карьеру начал фаненюнкером в 1899 году. В 1901 году в звании лейтенанта был направлен в 7-й Баварский полк полевой артиллерии. С 1903 по 1905 год он учился в инженерно-артиллерийском училище в Шарлоттенбурге, после чего стал батальонным адъютантом (1905-1909 годы). В 1909 году Долльман был направлен на учебу в военную академию Генерального штаба. Получив в 1910 году чин обер-лейтенанта, а в 1913 году - гауптмана, он некоторое время прослужил бригадным адъютантом, а в начале 1913 года стал воздушным наблюдателем - необычный пост для офицера Генерального штаба Долльман прослужил в этой должности два первых года первой мировой войны, а в конце 1916 года был назначен командиром артиллерийской батареи Долльман не получал штабного назначения до ноября 1917 года, когда стал офицером разведки 6-й пехотной дивизии на Восточном фронте. Этот пост он занимал до самого конца войны{23}.
      За время первой мировой войны он не получил никакого повышения в чине и ничем не отличался от прочих военнослужащих. Тем не менее в 1919 году его отобрали в ряды рейхсвера и назначили на службу в административный отдел Комиссии по мирному урегулированию, вне всякого сомнения, потому, что Долльман говорил по-французски и по-английски и обладал талантом нравиться окружающим. В личном деле Долльмана мало что может объяснить, почему он сделал блестящую военную карьеру, за исключением того, что он был экспертом по дальнобойной артиллерии, обладал хорошими административными способностями и знал, как обходить политические проблемы, существующие в любой армии, но процветавшие именно в армии Веймарской республики и "третьего рейха"
      Тот факт, что Долльман проходил службу в Мюнхене (колыбели нацизма) с 1923 по 1933 год, без сомнения, позволил ему войти в контакт с нацистами и, может быть, это ускорило его дальнейшее продвижение по службе. Во всяком случае, к февралю 1930 года Долльман уже был оберстом и начальником штаба 7-го военного округа, а 1 февраля 1931 года принял командование 6-м артиллерийским полком. Полтора года спустя он получил должность командующего артиллерией округа и заместителя командующего 7-й пехотной дивизии в Мюнхене. 1 февраля 1933 года Долльмана назначили инспектором артиллерии Министерства обороны в Берлине. 1 октября 1932 года он получил чин генерал-майора, а ровно год спустя генерал-лейтенанта.
      Хотя Долльман и не состоял в НСДАП, он сумел разглядеть, куда дуют политические ветры, и сделался заметной фигурой в налаживании хороших отношений между армией и нацистской партией в самые первые дни гитлеровского режима. Отчасти в результате этого 1 мая 1935 года он был назначен командующим 9-го округа в Касселе. Из штаб-квартиры военного округа, имевшего статус армейского корпуса, он рассылал директивы, в которых подвергал критике тех членов, офицеров, которые противостояли идеологии нацистской партии.
      Он открыто и вполне официально поносил офицерский корпус за недоверие, существовавшее между партией и армией, и писал, что "офицерский корпус должен доверять представителям партии. Взгляды нельзя подвергать сомнению или отвергать"{24}. Он требовал, чтобы в офицерских столовых висели портреты фюрера, а портреты Кайзера были сняты со стен. Более того, женам офицеров надлежало активно участвовать в деятельности женской национал-социалистской лиги, а немногие штатские, приглашаемые выступать с речами на торжественных армейских церемониях, должны были быть национал-социалистами{25}.
      В 1937 году Долльман пошел даже дальше, когда созвал подчиненных ему католических капелланов и публично покритиковал их за недостаточно позитивное отношение к нацистам. Хотя он и сам был католиком, своим падре он сказал следующее: "Клятва, которую солдат приносит фюреру и Верховному главнокомандующему вермахта, обязывает его жертвовать своей жизнью ради национал-социализма и нового рейха... Никаких сомнений не должно проистекать из ваших отношений к национал-социализму. Вермахт, один из столпов национал-социалистского государства, требует от вас, полковых священников, чистой и откровенной признательности фюреру, рейху и народу!"{26}.
      В значительной степени благодаря его пронацистским взглядам и приказам 1 апреля 1936 года Фридриху Долльману было присвоено звание генерала артиллерии, а 25 августа 1939 года он получил повышение ему было вверено командование 7-й армией. Последнее назначение состоялось благодаря Бодвину Кейтелю, начальнику управления личного состава армии, долгие годы симпатизировавшему Долльману и бывшему до 1938 года его начальником в Касселе. Через 6 дней после того, как Долльман приступил к своей новой должности, германская армия пересекла границу Польши, начав тем самым вторую мировую войну.
      Армия Долльмана, состоявшая из немоторизованных дивизий, объединяла в своих рядах в основном плохо обученных пожилых резервистов, оставшихся в Германии во время нападения Гитлера на Польшу.
      При вторжении во Францию в 1940 году она выполняла малоприглядную, но эффективную миссию - занять позиции вдоль южного края линии Зигфрида, противостоявшую французской "линии Мажино".
      Только после того как лучшие французские части были уничтожены, 7-я армия перешла в наступление, прорвав эту линию к северу от Бельфора. Сопротивление деморализованных французов было быстро сломлено, и 19 июня Долльман соединился с частями 1-й танковой дивизии, принадлежавшей танковой группе Гудериана, завершив окружение 400 тысяч французских солдат в горах Вогез. Окончательно Франция капитулировала в Компьене двумя днями позже.
      19 июля 1940 года ликующий Адольф Гитлер осыпал своих генералов дождем наград и новых званий.
      Среди награжденных был и Фридрих Долльман, получивший звание генерал-оберста. После этого он вернулся к своим обязанностям в оккупированной Франции, где и оставался в течение четырех последующих лет.
      С 1940 по 1944 год, в то время как вермахт сражался на Восточном фронте, генерал-оберст Долльман и его армия прозябали во Франции. Долльман, к его чести, стал серьезно задумываться о природе нацистского режима, который он до этого поддерживал. По мере продолжения войны и дальнейшего ужесточения репрессированной политики на оккупированных территориях поток исходивших из штаб-квартиры Долльмана директив, обязывавших его войска сотрудничать с партией, прекратился. Долльмана одолевали различные заботы - здоровье стало ухудшаться; он, очевидно, испытывал чувство вины, стыдился поддержки и был глубоко озабочен будущим своей страны и своих подчиненных. Но как бы то ни было, он мало что делал в отношении и родины, и своих солдат.
      Находясь в своей штаб-квартире в Ле-Мане, он сильно растолстел и вслед за начальником, фельдмаршалом Гердом фон Рундштедтом, пренебрегал береговой обороной своего сектора. Он больше не ввязывался ни в какие активные боевые действия и перестал совершенствоваться в своей профессии.
      Долльман обладал слабым представлением о танковой тактике и не понимал значения воздушного превосходства союзников.
      К 1944 году Долльман стал едва ли не анахронизмом. Он был просто не готов иметь дело с тем, о чем ему скоро будут говорить прямо в лицо: о Дне "Д" - дне высадки союзных войск, 6 июня 1944 года. Однако перед высадкой эйзенхауэровских сил перед Долльманом замаячила угроза его положению - 6 декабря 1943 года во Францию прибыл фельдмаршал Роммель.
      Эрвин Роммель, знаменитый "Лис пустыни", был главнокомандующим группы армий "Б", штаб-квартирой, внедренной между главнокомандованием "Запад" (OB West) Рундштедта{27}., и штаб-квартирой 7-й армии Долльмана. Рундштедт, как и Долльман, прозябал в бездействии и жил прошлым. Он считал, что наиболее верной стратегией для Германии было бы позволить союзникам высадиться и продвинуться вглубь территории. Здесь можно было вступить с ними в бой и уничтожить в стремительном, молниеносном танковом сражении на достаточном расстоянии от зоны досягаемости их мощных корабельных орудий. Однако Роммель испытал на себе разрушительный эффект превосходства союзников в воздухе в Северной Африке и понимал, что сражение, которое видели в своем воображении Рундштедт и его главный "бронетанковый" советник генерал барон Лео Гейер фон Швеппенбург, было невозможно. Энергичный Роммель настаивал на том, чтобы остановить неприятеля на побережье и незамедлительно контратаковать, чтобы отбросить его в море. Эта тактика потребовала бы установки десятков тысяч мин, возведения бункеров, устройства противотанковых ловушек, установки бесчисленных противопланерных и антипарашютных препятствий. В течение почти четырех лет Фридрих Долльман делал слишком мало для улучшения береговой обороны.
      У Эрвина Роммеля была репутация крутого, сурового начальника, сменявшего подчиненных ему командиров, которые не разделяли его концепцию боевых операций, и командующий 7-й армией вдруг стал ярым приверженцем устройства системы прибрежных препятствий, барьеров и ловушек.
      "Теперь Долльман стал абсолютным сторонником идей Роммеля", - записал в своем дневнике военно-морской советник Роммеля в феврале 1944 года{28}.
      Однако четыре месяца лихорадочной деятельности не могли компенсировать четыре года бездействия. Когда высадка союзников в День "Д" все-таки состоялась, 7-я армия оказалась к ней не готова.
      Фридрих Долльман оказался не единственным, кто был подготовлен к вторжению. Фельдмаршал Роммель находился в Германии, вдали от своего штаба, а Долльман назначил "военную игру" в Ренне на утро б июня. В результате большая часть командиров дивизий и корпусов 7-й армии отсутствовала, когда на берег высадился десант. Действуя при отсутствии Роммеля, Долльман пытался восстановить баланс сил контратакой единственной имевшейся в наличии танковой дивизии , но достиг лишь весьма незначительного успеха. В ходе боев 21-я танковая дивизия была рассеяна.
      Когда генерал-лейтенант Фриц Бейерлейн, командир элитной учебной танковой дивизии, появился в штаб-квартире в Ле-Мане, Долльман приказал ему подтянуть свою дивизию к 5 утра, когда уже было совсем светло.
      Бейерлейн ответил незамедлительным отказом, Прослужив вместе с Роммелем в африканском корпусе, он отдавал себе отчет в риске, связанном с действиями в дневное время, но Долльман не захотел даже слушать его. Он был больше озабочен своим участком фронта, который трещал по швам под ударами превосходящих сил союзников и с минуты на минуту должен был оказаться на краю гибели. Летние дни во Франции длинны, удовлетворить же просьбу Бейерлейна означало более чем 3-часовую задержку, а времени у Долльмана не было. Он настоял на том, чтобы дивизия начала движение в 5 часов дня и даже предлагал изменить ранее выбранные подходные пути, но Бейерлейн стоял твердо: любое изменение в этом деле определенно породило бы хаос, и Долльману об этом следовало бы знать. Хуже того, Долльман заставил дивизию сохранять радиомолчание. "Как будто радиотишина может помешать истребителям-бомбардировщикам и разведывательным самолетам засечь нас!" - с отвращением бросил рассерженный Бейерлейн{29}.
      Как и предвидел Бейерлейн, союзники быстро засекли продвижение учебной танковой дивизии на помощь 7-й армии, и начался кошмар. Истребители-бомбардировщики были повсюду: расстреливали транспортные колонны и бомбили мосты, развилки дорог и города на пути движения дивизии.
      Ночь не принесла облегчения, потому что самолеты союзников теперь знали приблизительную дислокацию дивизии. Они освещали местность ракетами, пока не находили подходящую мишень. Колонны стали рассеиваться и в панике обращаться в бегство.
      Танки мало пострадали от бомбардировки (выведены из строя только пять из них), но остальная часть дивизии понесла ужасные потери. В ночь с 6 на 7 июня Бейерлейн лишился 40 грузовиков с горючим, 84 полугусеничных машин и самоходных орудий и десятков прочих транспортных средств. Элитная, но сильно уменьшившаяся учебная танковая дивизия вынуждена была вернуться в свои ремонтные мастерские.
      Фельдмаршал Роммель некогда предсказал, что союзников необходимо сбросить в море в течение двух суток, или же война будет проиграна.
      В результате разгрома учебной танковой дивизии, "Лис пустыни" не смог начать контратаку до 9 июня, опоздав на два дня. Он потерпел поражение, и война была проиграна.
      * * *
      Важно отметить, что сразу же по возвращении во Францию Роммель вывел танковые дивизии из подчинения Фридриха Долльмана и прикрепил их к штаб-квартире танковой группы "Запад" (позднее - 5-я танковая дивизия) - под начало Гейера Швеппенбурга.
      7-я армия теперь отвечала не только за левый фланг фронта вторжения, на котором стояло относительное затишье. В течение следующих трех недель Долльман, чье настроение ухудшалось с каждым часом, медлил, но не мог сдержать продвижение союзников вперед, и части 7-й армии были медленно раздавлены в пересеченных живыми изгородями полях Нормандии.
      Французский порт Шербур 18 июня был отрезан от части армии. Несмотря на то что продовольствия и боеприпасов было на 8 недель, оборона Шербура рухнула с непостижимой быстротой.
      Генерал-лейтенант Карл Вильгельм фон Шлибен, комендант крепости, капитулировал 26 июня в 1.30 дня. Хотя сопротивление осажденного города и могло продлиться еще несколько недель, падение этого порта было всего лишь вопросом времени.