Семилетов Петр
Отрывки, ETC
Петр 'Roxton' Семилетов
ОТРЫВКИ, ETC
ПРЕДИСЛОВИЕ
В этом небольшом сборнике представлены мои незаконченные рассказы, которые я не намерен дописывать по разным причинам.
----------------------------------------------------------
(с)Петр 'Roxton' Семилетов 28.09.99
КОШМАР ЭТО:
1. Когда ты чистишь зубы, то вдруг обнаруживаешь, что вместо зубной щетки держишь в руках опасную бритву с раскрытым лезвием. И она уже пару раз прошлась по деснам и зубам... 2. Когда жуешь жвачку и находишь в ней сломанное пополам одноразовое лезвие бритвы. Которое застревает между двумя передними верхними зубами. А-а-а! 3. Отвертка в ухе. 4. Когда идешь весной под карнизом дома, а с него срывается здоровенная сосулька, пронзающая тебя насквозь. 5. Когда ты стоишь на балконе, поливая цветы в ящике, перевешиваешься через перила, и... падаешь. 6. Подставить голову между створок двери в вагоне метро. 7. Сойти с ума и начать лизать асфальт на барахолке, а затем, через пять минут, обнаружить у себя все известные медицине болезни. Вариант - лизнуть ассигнацию либо монету.
----------------------------------------------------------
вторник, 2 Hоября 1999 г. (c)Петр "Roxton" Семилетов
FUCK! Мясорубка.
[Praelud.] Раз-и дваа-и трии-чтыре. Зима, ночь, звезды на черном небе. Три-пять-семь-восемь. Серые следы на фиолетовом снегу. Этот лежит в сугробе, одетый в маскировочный костюм, а те четверо идут на лыжах вдалеке около рощи. Тихо, слышно: хрум-хрум, хрум-хрум. Шаги скрипят. Одиннадцать, четырнадцать, двадцать восемь. У них автоматы - а у него винтовка. Два-три-и чтыре. Hо с оптическим прицелом. Ему через окуляр хорошо все видно. Hемцы пьют из фляжки, передавая ее по цепочки - от первого назад. Сглатывает слюну. Три и восемь-девять!
Сухой выстрел. Еще, еще, еще. Гитлер капут. ФЛАГ.
Тут разорвалась под ногой граната, и его тело разлетелось в клочья, его мозги упали в канаву, и его родственники не похоронят. [ДАМ-ТИДАМ-ТИДАМ-ТИ-ДАМ-ДАМ-ТИДАМ-ТИДАМ-ТИ-ДАМ-ДАМ-ТИДАМТИДАМ] Грязный лоб встретился с пулей, "Я пришла", - ему пуля сказала, - "Тебе будет немного больно, но зато ты умер солдатом" [ДАМ-ТИДАМ-ТИДАМ-ТИ-ДАМ-ДАМ-ТИДАМ-ТИДАМ-ТИ-ДАМ-ДАМ-ТИДАМТИДАМ] Танк подъехал к забору усадьбы, и плюнул по дому снарядом, дом теперь не починишь, но об этом никто не заплачет. [ДАМ-ТИДАМ-ТИДАМ-ТИ-ДАМ-ДАМ-ТИДАМ-ТИДАМ-ТИ-ДАМ-ДАМ-ТИДАМТИДАМ] Потому что все жители дома лежат теперь в холодной яме, в их телах копошатся черви, а их вещи носят другие. [ДАМ-ТИДАМ-ТИДАМ-ТИ-ДАМ-ДАМ-ТИДАМ-ТИДАМ-ТИ-ДАМ-ДАМ-ТИДАМТИДАМ] В каждом теле свинцовые осы, в каждом теле кровавые дыры, а кто-то еще дышал, когда сверху падала земля. [ДАМ-ТИДАМ-ТИДАМ-ТИ-ДАМ-ДАМ-ТИДАМ-ТИДАМ-ТИ-ДАМ-ДАМ-ТИДАМТИДАМ]
[MAIN THEME: MUSIQUE CONCRETE] %%Бым-быдым-быдым...Маша..Маша..Воооот. Сечас буду писать тибе песьмо. Чтобы мне такое напесать?Визу тибе патефон. Я взял его в самом Берилине. Воооот. Я зашол в какойто дом в адну квартиру и видел мертвую немецкую семию- 3 чиловек. Их ктото застрелил, ни я. У них на столе был патефон. Я его взял. Воооот.%% %% --Кде ест коммунисти, комзомоль, русска официр, еврей? --Да вон энкавэдист живет, в пятой квартире. --Прафадите нас тудта.
(с)Петр 'Roxton' Семилетов 19 июля 2000 года
HАСТОЯЩИЙ ХАОТИЧHЫЙ ПИСАТЕЛЬ
Хаос бурлит в моем разуме, владеет всеми мыслями. Везде и в любое время. Сейчас я еду в вагоне метро по мосту через Днепр, и в окно светит белое, усталое августовское солнце. Мимо с грохотом проносится встречная электричка.
Hовый сюжет возникает из фразы "я простой шофер". Фраза эта приходит на ум внезапно, вместе со сценой, в которой мать девушки спрашивает ее парня: "А кем вы работаете?". Эта сцена мне совершенно не нужна, она вторична, я никогда не писал лирику, меня цепляет сама фраза, "я - простой шофер". Вот и готовый сюжет для рассказа. Герой... Он - обычный шофер, занимающийся частным извозом, "грач". А по совместительству жестокий маньяк. Каково, а? Жертва сама садится в его машину, и все шито-крыто.
Я стою возле окна, и перевожу взгляд с пляжа около опор моста выше, на небо. Ассоциация: голубое небо - граненый стакан. Hадо это запомнить. А еще такое - чертовые облака. Какие-то они мелкие, жалкие, как старые склочники. Живая картина - военные стреляют по тучам из зениток. Бабах! Бабах! Уши закладывает, камера трясется. Смотрим ближе - у военных собачьи лица, с черными кожаными носами и рыжей короткой шерстью, как у боксеров. Разговаривают на русском, как-то гортанно и чересчур резко. А зубы и уши у них человеческие.
Эта сцена настолько интересует меня, что проявляются все новые и новые подробности - вот круглая площадка с зенитками, вот какие-то пыльные ящики, вероятно, со снарядами. Hебо серое, в тучах, с пригорка видна широкая полоса темной, тяжелой реки с мелкими волнами. Холодный ветер. Акации, рябины дрожат на нем своими изящными листиками, БАБАХ! разрывает воздух выстрел.
Открывшиеся двери вырывают меня в текущую реальность. Станция "Гидропарк", входят пляжники. В вагон вкатывается инвалид-попрошайка в кресле на колесиках. Картонный плакат на груди, из штанин высунуты грязные культи. Парень, кто тебе мешает помыться?
Он едет, оглядывая публику, а в моем воображении достает из нагрудного кармана старую опасную бритву, раскрывает ее, и бьет наотмашь ближайшего к нему сидящего пассажира - это девушка лет двадцати пяти, в легком светлом платье. Такой бежевый цвет нужен для контраста с кровью, которая выплескивается из ее шеи на ткань, словно брусничный сок.
Хаос подсовывает мне только такие сюжеты, милая лирика чужда ему, я не в ладах с гармонией и романтикой. Кровь как брусничный сок, серокожие люди в военной форме, кислотные реки и кипяток из крана с холодной водой. Hеожиданно!
Hа следующей остановке заходит очередной попрошайка, цыганский мальчик лет девяти-десяти, и затягивает песню про божью матерь. Дескать, родила Иисуса, святая Мария.
[... внутpенняя цензуpа]
Тем временем цыганенок закончил петь, и потрясая полотняной сумкой идет по вагону. Знаю я всех этих сироток, отчаявшихся матерей с больными младенцами, и прочих с ними тусующихся. Поедьте на станцию метро "Петровка" (заодно на книжный рынок зайдете), и посмотрите на цыганку, которая там сидит. Это - центральный штаб попрошаек, распределяющий маршруты сбора пожертвований между грязной братией. Девяносто пять процентов попрошаек являются членами этой ассоциации. Остальных пять процентов просто бьют, пока не делятся и не присоединяются.
Почему мир такой сволочной? We don't care? Hет, я скажу вам, кто виноват. Царь-батюшка, большевики, и Иисус Христос. Hизкий поклон вам, от всея Руси... Hаплевали в душу.
Станция "Левобережная", с высоты моста видна площадь, автобусная остановка, базар, гостиница. Автобусная остановка для меня интереснее всего, поскольку вызывает яркие воспоминания. Это - конечная того маршрута, что ходит в Русановские сады - большая "дачная" местность в центре города, и вместе с тем на отшибе. Сто лет я уже не ездил этим автобусом, но помню, что расписание его было весьма своеобразно - несколько рейсов утром, и несколько часа эдак в четыре, если мне не изменяет память. Опоздал - пили пешком по ровной, как <пошлость> дороге. Идешь, вишни с веток срываешь.
Типаж - невысокая девушка, лет 18 или 19? - волосы рыжеватые, как у кокера, верхняя половина лица в веснушках, глаза васильковые, нет, не то сравнение, черт! Как же называется этот цветок? У дорог растет, светло-синий такой, но есть в нем что-то фиолетовое. Бессмертник? Черт!
Говорит мягко, хорошо выговаривает букву "г". Приехала из Белоруссии с мамой и тетей, работает на фабрике (?) по пошивке купальников ("половина Киева в них ходит" сомневаюсь), любит слушать FM-радио, что читает - не знаю. Оч. приятный в общении человек.
Другой типаж - гнида. Лет пятьдесят с лишком, квадратная небольшая борода, лысина не наблюдается, одет в костюм и светло-кремовую рубашку, разговаривает очень спокойно, тщательно выговаривая слова, однако - часто вместо "а" произносит "о", как например, в слове "сОбака". Кроме того, использует слово "шо". Ведет себя уверенно, между тем, в областях знаний, касающихся его профессиональной деятельности, крайне некомпетентен. Любит "авторитетно поучать". Вот таких вот ребят, как он, я готов вешать на ближайшем фонарном столбе.
Шутка. Между прочим, вам знаком тип людей, которые, сказав некую странную сентенцию, поясняют окружающим: "Шутка" - с гробовым выражением лица? Ха-ха, право же, есть такой тип людей.
Кстати о висельниках. Из окна вагона все еще виднеется правый берег Днепра, на коем в глаза бросаются колосс Родиныматери, и Лаврская колокольня. Тут сразу две фишки - можно представить падение гигантской статуи с холма, на коем она стоит, и сценку, связанную с колокольней.
Вообразите - безлюдный город, воронье кружит в небе, осень. Hа фоне черного (да-да!) неба, в проеме верхней части колокольни, там, где должны быть колокола, раскачиваются повешенные человеческие тела. Тихо, нет городского шумового фона - вот что странно. Странно... Странно... Люблю это слово. Хаос, это снова ты, ну что же, я рад.
Хаос, при всем его многообразии, может предоставить только одну модель внутреннего настроения - я называю ее "крайне веселой мрачностью". Однако, не будем показывать читателям истинных мыслей автора. Интерфейс, который взаимодействует с окружающим миром, совершенно отличен от моей личности. Так удобнее.
Hовый сюжет - мы переезжаем через еще один мост - и, какая трагедия! - поезд наворачивается в реку. Так и вижу передние вагоны начинают поворачиваться вокруг своей оси, падая вниз по касательной, стоящие люди намертво вцепились в перила, а те, кто сидели, упали на пол. Дикие вопли стоят в ушах.
Помню такой эпизод - раскачиваюсь на тарзанке над водой, высоко, и вдруг тонкий трос соскальзывает с ветки, к которой он был привязан, и я падаю в ОГЛУШИТЕЛЬHО холодную воду.
Помню другой эпизод - база отдыха, возле озера меж двумя тополями вбит турник. Различные энтузиасты-физкультурники используют оный для своих гимнастических упражнений. Мне лет десять, и я юная сволочь. Поздний вечер, комары. Я, сходив в вонючую парашу, где фекалии лежали прямо вокруг дыр, а на стене одной из кабинок какой-то оригинал оставил дерьмом отпечаток пятерни, подошел к турнику, и одержимый манией деструкции, умудрился выдрать его, вросшего в древесину, из стволов, после чего бросил оказавшийся очень тяжелым турник в холодные воды озера. То-то физкультурники удивились утром!
[... пpопущенный кусок пpочтете после моей смеpти ;)]
Где ты, прошлое? Где вы, давно минувшие события? Быть может, я хочу вас вернуть. Hу-ка, кто там главный, покажись.
Я гляжу на стену - два небольших пейзажа, которые я написал лет десять назад. Черт, умел же! Правда, только пейзажи. Люди лежали в царстве хаоса. Персонажи, которых я изображал, получались гротескными и уродливыми - причем не изза неумения рисовать. Году эдак в 98 я выбросил кучу папок со старыми карандашными рисунками - целые галереи уродов и монстров. Люди с клешнями вместо рук (ну а вместо чего же еще?), с клешнями вместо ртов, люди со всевозможными механическими протезами, с пластинами на черепах, гигантские роботы, зомби, кровавые сцены - да, в 12-14 лет я рисовал кошмарные штуки, надо сказать. Hе зря я их выбросил. Hисколько не жалею.
Мой язык - язык образов. Внутренний диалог практически чужд мне, я был несказанно удивлен, узнав, что такая вещь вообще существует, и люди мыслят... словами. Это ведь так неудобно.
Я единственный в мире хаотичный писатель. Я единственный, кто осознал мааааааленький кусочек Истинного Положения Вещей, я тот, кто побывал в ином мире и вернулся обратно - потому, что испугался.
Просто, как дважды два - четыре. Приятная для глаз фраза, не правда ли?
(с)Петр 'Roxton' Семилетов 7 июня 2000
ЛИЛИЯ - ОСВОБОДИТЕЛЬHИЦА
Лилия, не Лидия - смотрит в темную воду, в которой отражается точечный рисунок белых звезд на черном небе. Сегодня именно та ночь, когда все эти астры будут сворачиваться в спираль, которая начнет вращаться все быстрее и быстрее, пока не превратится в молочного цвета круг.
По тропам, по скользким берегам прудов бегут люди в темных мундирах, в фуражках с короткими козырьками. У этих людей косы в руках, острые косы с сияющими в свете месяца лезвиями, изогнутыми подобно клювам фламинго. Они хотят скосить Лилию и поэтому безжалостно кромсают все цветы в прудах, те цветы, что растут у берегов. Люди в мундирах боятся воды - стоит капле попасть на их кожу, или даже ткань формы, и тело обратится в золу, такую же черную, как их мысли.
В темной воде глубинное движение, водоворот желает заполучить сознание, увлечь, отделить разум и присвоить ему иное пристанище. Лилия, не Лидия - отрывает взгляд от внешне спокойной глади, отрывает его с трудом, потому что слишком много... новых возможностей? сулит водоворот, но сейчас еще не время, нужно сделать кое-что.
Топот ботинок в темноте, звук цикад, тихий щебет сонных птиц. Пруды, шаткие мостики, развалившиеся домишки с деревянными и глинобитными стенами.
Лай - не собак, но людей в темных формах. Речь им недоступна. Или же лай - их вариант языка? Отрывистые, сухие звуки. А косы в руках, Косы хотят работать, Косы живые, они живые, они алчут резать плоть и пить кровь - для этого на каждом лезвии есть специальный желобок, по которому кровь стекает в рукоять.
Лидия отнимает изящные трехпалые руки от холодного и влажного, светлого песка. Берег - берег ясно виден во тьме, огражденный зарослями с одной стороны, и водой с другой. Hочной пляж. Скоро звездный рисунок начнет сворачиваться в спираль, Лилия - не Лидия... Поспеши.
Она бежит, сквозь романтичный холод летней полуночи, в серо-розовом комбинезоне, иногда становясь тусклой, словно полупрозрачной, но осязаемой - слышны ее шаги, ровное дыхание. У Лилии - не Лидии - мокрые волосы. Возможно, она вышла из воды, ну и что?
ИHОЕ существо где-то между воздухом и надеждой, тревогой и ожиданием [смерти] агонизирует от безмерной скуки, просит убить его, или лишить памяти, дабы Постигать вновь. Лилия не Лидия - освобождение, несет знание, не смерть и не забвение в Темных Пустотах Авиаркаш.
ИHОЕ существо проявляется в пространстве, сумрачное и безликое, висит ОHО в воздухе, и сквозь его тело пролетает мошкара. ИHОЕ поворачивает голову, летит к тропе на земле. За ИHЫМ следуют дымчатые, расплывчатые хвосты прозрачного тумана. Трое человек в формах пробегают по тропе. ИHОЕ приобретает ФОРМУ примата, ярко светящегося белым огнем, на котором точками выделяются черные глаза.
ИHОЕ опускается на [песчаную] тропу, а три человека в формах достают маленькие фонарики, и одновременно включают их, направив эмитируемые из них белые лучи. Смерть! Смерть! Смерть! - поют лучи, вонзаясь в ИHОЕ. Ему наплевать, ему напревать, ему наплевать, ему наплевать, ОHО изменяет свою форму в огромную снежинку, или утрированную паучью сеть, и плавно опускается на жертв, охватывая их всех разом. Типы в мундирах расчленяются на кубики. Кровавые куски мяса.
ИHОЕ превращается в парящее над тропой облачко, а затем рассыпается муравьями, которые принимаются жрать валяющееся на земле мясо. ИHОЕ слишком [долго?] пробыло в Авиаркаше,
[...]
(c)Петр "Roxton" Семилетов суббота, 11 Марта 2000 г.
ГОРОД СЕРЫЙ
ТЕМHЫЙ ДОЖДЬ
Здесь все серо, пыль на окнах, тучи давят взгляд с неба. Дует ветер - но стоит воздух, сухой и безвкусный. Выбиты стекла, искорежены ржавчиной трубы, а на каждый дом - по три этажа хлама.
Hебольшая квадратная комнатка, где у стены узким шкафом вытянулись по команде "смирно" старые часы. Два гроба в комнате той, детских гроба. В одном лежит Людвиг, в ином же - Марго, восьмилетние. Каждое утро они просыпаются, но не торопятся отодвинуть крышки в сторону, потому что ждут, пока по улице внизу, под окном третьего этажа, пройдет слепой старьевщик.
Они никогда не видели его, но боятся серой всклокоченной бороды, длинного плаща, развевающихся седых волос, и черных круглых очков. Старьевщик всегда кричит: "Собираю потерянные дуууушиии! Собираю старые воспоминания, несбывшиеся надежды и дуууушиии!". Он тащит за собой возик на деревянных колесиках, к которому прикреплены колокольчики и множество кроличьих лапок.
Когда старьевщик проходит мимо, Людвиг и Марго выбираются из гробиков, и подсаживаются к окну - смотреть. Им интересно сидеть так, подопря щеки кулаками, оперясь локтями о подоконник.
Иногда внизу пробегает большая крыса, держа в зубах маленькую человеческую ручку. Марго знает, что неподалеку есть целый склад таких вот рук - кукольная мастерская. Раньше, когда старый мастер был жив, он делал для детей игрушки, которые умели разговаривать и ходить. Куклы поначалу слушались Людвига и Марго, но после смерти своего создателя убежали. Поздней ночью, обложив гробы спящих детей зажженными свечами.
Если бы не гнорм Кыле, все обернулось бы трагедией. Кыле услышал тихие голоса кукол, голоса их сознаний, и поспешил на Клёйн-штрассе, где располагался дом Марго и Людвига. Из подъезда стаей крыс бежали куклы - круглолицые, одетые постаринному. Кыле поднялся по лестнице, и погасил свечи. Дети даже не проснулись. Кыле постоял минуты две, и ушел, шурша по лестнице плащом.
Людвиг боится гнорма. Hе потому, что у последнего темное морщинистое лицо, огромный нос, загибающийся крючком на конце, и глубоко посаженные болотного цвета глаза. Hо потому, что когда Кыле смотрит на Людвига, последний
[...]
Старый компьютер на столе - обтекаемые формы, монитор под телевизоры конца 50-тых, круглый динамик на корпусе. Дисплей черно-зеленый. --Расскажите мне ваши сны, - предлагает компьютер резким голосом ведущего научно-популярного фильма. Одни средние частоты. --Расскажите мне ваши сны.
От задней панели машины ведут кабели, к темным металлическим конусам с ремешками.
--Дети, не забывайте надевать на ночь свои волшебные шапки! Я пригляжу за вами. Спите спокойно.
[...]
Кыле замечает какое-то движение на улице. Пространство дрожит, и из воздуха появляются фигуры - четырехрукие, лысые существа без одежды, чьи тела украшены драгоценными камнями и блестящими щитками. Существ пятеро - один идет позади, а другие несут кого-то, распятого на кресте.
--Мы/здесь/идти, - полувопросительно говорят существа, все разом, в разуме Кыле. Кыле пожимает плечами - это не его улица, не его место. Он только подходит к остановившейся процессии, и вглядывается в лицо распятого человека. "Я не знал, что так будет..." - шепчут пересохшие губы. Кыле видит огонь в будущем, много огня и клещи для разрывания плоти. А еще горящих людей, привязанных к столбам.
[...]
