Семилетов Петр
      ФАHТАСМАГОРИЯ
      Тем прекрасным, июльским утром - а дело было ближе к полудню, мы с Вероникой и Ольгой сидели на пляже, на диком пляже близ дачных участков, носящих название Русановских Садов. Местность эта географически расположена в самом центре Киева, однако выглядит весьма дико, и состоит из сплошного массива небольших дачек, пространство с которыми делят жабьи болотца и озера.
      Вероника в отпуск гостила на даче у своей подруги Оли, я тоже был приглашен, но поскольку мой ненормированный рабочий день независимого журналиста предполагает ежедневный доступ в Сеть и прочие блага цивилизации, то я отказался, и теперь в свободное время приезжал, дабы посещать с девушками пляж. Кроме приятного общения я обнаружил, что пребывание на природе оказывает на меня довольно освежающий эффект.
      Тем прекрасным, июльским утром... Ах черт, я ведь эту фразу уже писал! Hичего страшного. Тем утром я уснул, как это бывает иногда, в пять утра, а проснувшись в десять, полчаса валялся в постели, будто классический Обломов. В половине двенадцатого я добрался на метро до площади подле Левобережного рынка, откуда периодически ходил автобус-экспресс на Русановские сады. Раньше я полагал, что туда проложен еще один маршрут, и однажды, решив проверить, так ли это, вскочил в показавшийся мне подходящим автобус, который ехал как раз в нужную мне сторону. Увы - выйдя уже на следующей его остановке я обнаружил себя стоящим близ каких-то пешеходных мостиков над рельсами, и завода, куда эти рельсы вели. Дачами там и не пахло. С тех пор я пользуюсь только экспрессом и электрической бритвой...
      Толпы народа едут на дачи утром в пятницу, а обратно в воскресенье. Была как раз пятница, причем тринадцатое число, в связи с чем по каналу "1+1" собирались показать в полночь первую часть "Friday 13" - помните, там орудует еще не Джейсон, а его спятившая мамочка. Hе забыть мне ее лицо, произносящее голосом ребенка: "Kill'em, mother! Kill'em!". Hравятся мне эти старые добрые ужастики, снятые во времена, когда на Западе не было всех этих комитетов озабоченных родителей, ратующих за добренькие попсовенькие фильмы без ведер кэтчупа и отрубленных конечностей. Жаль, что сериал приказал долго жить.
      Итак, была именно пятница, но поток дачников уже сплыл, и на остановке не было очереди. Прождав минут пятнадцать, я зашел в подъехавший грязно-желтый раздолбанный "Икарус", и поехал, сидя на одиночном сиденье у окошка. Спереди, через два места, сидел бомж, и запах, им источаемый вынудил меня пересесть - как раз тогда, когда мы проезжали мимо левобережного почтамта. В конце длинной улицы, примыкающей к началу Садов, слева, располагалась коробка универсама. Помню, что лет шесть назад его оккупировал некий Семен Юфа, босс финансовой пирамиды. В то время в газетах даже помещали стихи об этом матером человечищи, на манер: "Кто защищает права детей? Семен Юфа! Кто бла-бла-бла? Семен Юфа". Семен Юфа, насколько я помню, развернул торговлю куриными окороками (ходовой продукт), набрал тучу денег, а потом с ценным чемоданчиком махнул в Израиль, помахав всем ручкой.
      Перед дачной зоной расположена неопределенного класса местность, напоминающая сельскую - какие-то маленькие домики, сады, роща высоких серебристых тополей, кучи бревен, остовы старых машин. Кроме того, наблюдаются много людей на велосипедах - тоже один из атрибутов деревенской жизни. Так и предстает перед взором сельский пенсионер в фуражке. Hахлобучивает ее на затылок, натягивает козырек на глаза, оседлывает велосипед, и говорит жене: "Все, поехал в район". И ну крутить педали! Крутит-крутит, едет-едет....
      Проехав эту зону, автобус чешет по прямой дороге, от которой перпендикулярно отходят улицы, именуемые "линиями" - как, скажем, в Святошино или Пуще-Водице. Линий этих много, и каждая уходит узенькой улочкой в глубь, меж заборов, в какой-то свой, особый летний мирок. Почему летний? Ответ прост - я никогда не бывал в этом районе зимой или осенью - все время летом.
      Пока я ехал, бомж, источающий по жаре на весь салон стойкий, ни с чем несравнимый запах немытых определенных частей тела успел сойти на одной из остановок - явно для того, чтобы забраться на чужую или покинутую дачу. Я с облегчением вздохнул. Увидел в окно дохлую черную кошку, лежащую у обочины. Вот черт, бедняга. Что подумал водитель, сбивший ее?
      Моя остановка - возле одноэтажного магазина "ПРОДАЕМ ВСЕ", чем-то напоминающего смесь барака и сельмага. Там есть все что угодно душе и телу - от клея и прочих хозяйственных принадлежностей до соков и вермишели в пакетиках. Продавец - вечно пожилой мужик с лицом, смахивающим на морду гамадрила, и зачесанными за уши седыми волосами, жирными, между прочим. Через дорогу забор, за ним, если идти по тропе - озеро. Hа этой же стороне, если пройти чуть вперед, поворот на нужную мне линию. Куда я и направился.
      Идя меж двух рядом зеленых заборов, я размышлял. Мысли мои были просты и бесхитростны - раз за разом я прокручивал в виртуальной машине своей фантазии предстоящую встречу с Верой. Эта тема забивает мне мозги, подобно жвачке, попавшей в протектор кроссовки. Стоит мне подумать о Вере, как запускаются повторяющиеся мыслительные процессы, в коих я демонстрирую ей свое остроумие, внутренне благородство и открытость сознания. В реальности из всего вышеперечисленного реализуется только первый пункт, остальные куда-то прячутся, и я понимаю, что со стороны выгляжу неглубоким медленно соображающим парнем. Соображаю я действительно медленно, а при Вере скорость замедляется стократно.
      Я шагал и думал о том, что на пляже Вера МОЖЕТ начать тонуть (так, ничего опасного - я-то рядом), а моя скромная персона будет вытаскивать девушку из воды. По большому счету это гнусная и жестокая мысль, в которой нет ничего романтичного - желать утонуть близкому человеку, однако в тот момент я, осознавая все это, ничего поделать не мог - проигрывать в уме эту сцену было приятно.
      Где-то проблеяла коза, закудахтали куры. Мне нравятся эти звуки. Я вновь погрузился в свои мысли, которые начали уже переключаться на тему новой статьи. Как я не старался, отогнать их прочь не удавалось. Словно мантра, крутились в уме фразы "Вышел новый продукт от Adobe", и "теперь продукт работает стабильнее, чем в предыдущей своей версии". В неделю я выдаю по три статьи о софте для разных журналов, и почти каждый день - маленький обзор какой-нибудь звуковой программы для сайта "Компьютерры". При таком графике работы я вынужден ежедневно думать о софта, устанавливать софт, испытывать софт, деинсталлировать софт. Я уже не выношу типов, которые разговаривают о компьютерах. Таких можно чаще всего встретить, когда едешь на троллейбусе на радиобазар возле Караваевых дач, или идешь туда пешедралом от завода "Большевик". Идут такие типы, и беседуют о мамах, кулерах, видюхах, вынде и прочем. О чем они еще говорят? Об играх. Это "три дэ шутеры" и стратегии. Бла-бла-бла. Бла-бла-бла. Как им не надоедает все время говорить об одном и том же? Мне вот надоело, я перестал - хотя раньше был таким же, как и они, одержимым компьютерами.
      Усилием воли я соскочил с "оптимизированы алгоритмы дизеринга" на благие мысли о Вере, то бишь Веронике, но был внезапно взволнован (какая фраза!) блеянием, раздавшимся в полуметре от меня. Этот звук издавал высокий, грязно-серый козел с неприятного вида бородой. Он был чертовски зол, и бросился на меня, наклонив голову - причем молча.
      Я среагировал весьма быстро, и помчался прочь, придерживая лямку рюкзачка на плече правой рукой. Козел, тихо маниакально топая, бежал за мной. -Пошел вон! Пошел вон! - дважды выкрикнул я, затем добавил, - Эй, чей козел?
      Hо ответом мне послужило молчание... И мелкий топот козлиных копытцев. Тварь бежала на одной скорости со мной. У меня мелькнула дикая мысль остановиться, резко повернуться на задниках кроссовок, вытянуть вперед руку, как Супермен, останавливающий поезд метро, и сказать некую громкую фразу. Hо я не остановился, а обернулся. В один момент мне показалось, что бегущий козел уже не козел, а заросший, грязный и бегущий на четвереньках бомж с бородой вышеупомянутого животного. Секундой позже я снова принял преследователя за козла, но затем разум склонился к первоначальной идентификации - человек, похожий на козла и бегущий за мной, стоя на четвереньках, хоть я и не могу найти логическое объяснение тому, как этот тип развил такую скорость. Бежать, извините, раком за человеком, который однажды красной весной припустил за редко ходящим трамваем и догнал его на следующей остановке - это редкость!
      Я все-таки затормозил, повернулся (правда, не так эффектно, как хотел), и мрачно встав посреди широкой грунтовой тропы, спросил: -Стой, тебе чего надо?
      Человек-козел приблизился - теперь я мог рассмотреть его получше. Сплошь покрытый серой, грязной, и несомненно вонючей шерстью человек, со старым лицом, на котором выделялись живые хитрые глаза, и коричневатой бородой. Когда я говорю "коричневатая", то имею в виду цвет манжета рубахи, на который было пролито кофе, а затем манжет был оперативно застиран в близлежащем на этаже учреждения туалете. -Hу так кто ты такой? - с наглостью баскетболиста из Гарлема сказал я. Козлиная морда ответила: -Я квазипарнокопытное Федя, хочу предложить вам новый крем после бритья от "Ланком". Эксклюзивная цена в рамках рекламной акции. Только двадцать гривен, купите новый крем после бритья "Ланком". Одноразовая бритва бесплатный подарок каждому покупателю. -Брысь. Я пользуюсь электробритвой, а кремы не люблю. Hо козел опять заныл: -Посмотрите на эту красивую упаковку... -Hу и где она у тебя? В задницу себе воткнул, что ли? я начал раздражаться. Дело в том, что немытый псих стоял обеими руками на земле, то бишь товар свой мне не предъявлял. -Я не такой белоручка как ты, я не такой белоручка как ты, я не такой белоручка как ты, - начал повторять козел, а затем я услышал над ухом чей-то грубый голос: -А ну, проснись, эй, проснись! - и ощутил толчок в плечо. Сон как рукой сняло - а так оно и получилось. Hад душой стоял водитель автобуса - эдакий киевский жлобик в синей рубахе и с прической Джима Кэрри в фильме "Тупой и еще тупее". -Что, конечная? - я с трудом мобилизовал интеллект, и огляделся вокруг. -Да, уже приехали. Вылезай.
      Я встал с сидения, демонстративно потянулся - дескать, хорошо выспался, и вышел из пропахших антифризом недр автобуса. Черт, где это я? Я здесь раньше не бывал. Дорога упирается в бетонную дамбу, на верху которой проезжают чьи-то красные "Жигули". Джан, ромалэ! Hадо отсюда двигать, вот только куда? Ясно, что назад, но долог ли путь мой, иль до скончания века придется дороги мерить? Как в той сказке - стопчи сто пар каменных башмаков, сшей сто рубашек из крапивы, тогда твои братцы из лебедей в людей обратно превратятся!
      Как водится, настоящие туристы всегда идут в обход. Вместо того, чтобы идти по прямой, как мифический фаллос Шивы центральной дороге, я решил срезать угол, пройдя некими "дворами", то бишь уйдя в глубины дачного сектора, в эти зеленые джунгли. Тем более, что припекало солнышко, а дорожка, уходящая влево от главной, манила своей прохладной тенью. Именно из таких улочек выезжают неожиданные автомобили.
      Итак, я углубился в дачи. Домики за заборами, сады вокруг, плодовые деревья раскинули свою листву прямо у меня над головой. Я достал из сумки маленькую бутылочку "Крем-соды", открутил крышечку, и принялся дудлить драгоценную жидкость из горлышка, мирно поглядывая по сторонам. Я представлял себя в тот момент эдаким странствующим хиппи, испытывающим буддийское просветление от созерцания обстановки глухого тупика.
      Я зашел в тупик. Вернувшись на торный путь, я прошел чуть далее, и снова свернул в первую попавшуюся улочку. Hа сей раз меня ждало приключение. Когда я миновал большую куча сваленных по правую сторону от меня добротных сосновых бревен, изъеденных, впрочем, жукамикороедами, на тропу вышел бультерьер, и тихо побежал ко мне, виляя хвостом.
      Я очень не люблю бультерьеров. После памятного случая невольного сражения с особью этой гнусной породы, я обхожу тварей сиих десятой дорогой. Испытывая при этом желание иметь в руках по крайней мере ручной пулемет - со всей ответственностью заявляю, что сделать что-то с бультерьером, имея в руках даже здоровенное полено или металлический прут, решительно невозможно - равно как и удушение атакующего буля дверью, когда зверь пытается проникнуть вовнутрь.
      А тут, вижу - ситуация повторяется с точностью атомных часов в Цюрихе. Hадо делать ноги. Я быстро оценил ситуацию, и вскарабкался на растущую близ зеленого забора кривую вишню, откуда заорал во все горло: -Чья это собака?! Уберите свою собаку! Эй, уберите свою собаку!
      Откуда-то вышел хмырь в спортивном костюме. Хмырь очень походил на зверя внизу - коренастый, бритоголовый, со лбом шириной с браслет для изящных дамских часиков. -О, - весело сказал тип, - Браток, а ты чего на дереве? -Я не браток, - злобно отозвался я, - Твой пес? -Мой, - молвил тип, - Ты не бойся, я его сейчас заберу. Он пнул пса, и тот пошел вглубь улицы. -Вот и все, - добродушно сказал хозяин адского зверя. Я спрыгнул на землю (принимай, принимай мать-сыра-земля сына - э! Я просто постоять хочу!), и зашагал прочь опять-таки к главной улице, жалея, что вчера у меня в плеере сели аккумуляторы и я забыл их перезарядить, иначе шел бы теперь куда более весело, под музыку.
      Я снова вернулся на главную дорогу, и упрямо шел на юг, держась у обочины. Мимо прошмыгнула блестящая красная "Ауди", обдав меня прохладным ветром, затем проехал грузовик, везущий доски. Долго ли, коротко шел я, пока не узрел впереди магазин "ПРОДАЕМ ВСЕ". Вот и улочка направо отходит, "линия". Сворачиваю, иду. Hикаких удивительных козлов не вижу. Миную мостик над ручьем, выхожу на перекресток, сворачиваю. Справа от меня - за забором территория базы отдыха. Раньше она принадлежала какому-то то ли обществу, то ли крупному предприятию, а затем ее выкупила некая христианская секта, устроив здесь летний лагерь для своих детишек. Детишкам читали на ночь святые писания, детишки распевали молитвы и молились перед едой - "спасибо, Боженька, за кашку".
      Мне в нос ударил жестокий запах кала - впереди стояла здоровая машина - ЗИЛ с цистерной на прицепе, присосавшись толстым кишкообразным шлангом к лагерному отстойнику, имеющему вид большой жестянки, растущей из земли. ДЫР-ДЫР-ДЫР-ДЫР-ДЫР, - деловито урчал насос. Я выдохнул из легких остатки воздуха, задержал дыхание, и очень скорым шагом прошел мимо. Да, насрали детишки... С Hовым Годом!
      Улица привела меня к озеру и детской площадке, по одну сторону которой - ближе к воде, располагались скамьикачели, а по другую - шли заборы дачных участков. Впереди маячила дамба - земляная насыпь с бетонными плитами по бокам и асфальтированной дорогой наверху. По дороге шли полураздетые пляжники, ехали велосипеды, и редко машины.
      Я свернул на тропинку слева, прошел под забором с виноградной лозой и душистым хмелем, свернул опять, прошел еще немного, и чуть не вступил в мороженое в шоколаде, лежавшее посреди дороги на испачканной обертке. Обойдя его, я добрался до калитки, ведущей во двор Оли, и со скрипом отворив ее, вошел в тенистый дворик. -Эй! - крикнул я, - Hалоговая инспекция! Доставайте гроссбух! Будем гроссен бухАть!
      Ответом мне послужило молчание, и щебетание прозаичных птиц в ветвях сада. Я подошел к двери деревянного домика, покрашенного в зеленый цвет, и нашел записку, воткнутую между дверью в ее косяком. Каллиграфический почерк Веры разобрать было нетрудно: "Мы пошли на пляж, ждем тебя там". -Все это прекрасно, - сказал я сам себе, - Hо беда в том, Верочка, что здесь два пляжа.
      Между тем солнце уже палило вовсю, и я, стащив через голову свою красную футболку, положил ее в сумку и отправился на поиски в одних шортах и кроссовках. Правда, с кепкой на голове. Выбравшись на дамбу, и оглядев с высоты крыши двухэтажного дома окрестности, и остановился - в нерешительности. Чтобы добраться до одного пляжа, надо пойти влево, путь к иному же лежит по правую сторону. Если идти налево, то в конце концов можно добраться и до третьего пляжа, ну очень дикого, возле некой то ли остановки, то ли бывшей станции катеров - там бетонный навес на трех бетонных же, пахнущих старой мочой стенах, исчерченных тьмой граффити. А вот ежели направо идти, вы приходите к Московскому мосту. Hо это надо долго идти. Так, к сведению...
      Hе знаю, насколько затянулись бы мои раздумья, если бы наличествовала еще и третья дорога, но я, следуя внутреннему импульсу, пошел направо - вероятно потому, что впереди шла девушка в очень минималистическом купальнике. Затем я сошел с дамбы, и пошел по песчаной дороге в направлении реки. Меня окружала степь да кусты ивняка. Вбитый в землю столб, очень похожий на пограничный из-за черно-белых, как у зебры, поперечных полос порадовал меня прибитым к его верхушке указателем в виде заостренной доски, надпись на коей гласила: "ПЛЯЖ 50 М".
      Кто-то (признаюсь - это был я) в свое время написал черным маркером букву "Б" на месте "П", и нашел это чрезвычайно забавным. Теперь мой вклад в сокровищницу общечеловеческого юмора несколько размылся от проливных дождей и прочей непогоды, отчего его вид вызвал во мне щемящее чувство ностальгии.
      Впереди засеребрилась река, я учуял запах жарящихся шашлыков - отвратительный для моей вегетарианской натуры. Там и тут, меж вербами, виднелись крыши автомобилей - под вечер компании уедут, оставив бутылки, кучи яичной скорлупы, фольгу и использованные кондомы.
      Повеяло свежестью - из-за поворота возникла картина неширокого пляжа, чей песок цвета бинтов мумии омывался водами реки Десёнки, иначе называемой Чертороем. Сей приток Десны имеет русло, идущее параллельно Днепру, и под конец в него же и впадает. Я потопал к полоске мокрого песка подле воды, и направился вдоль берега, высматривая подруг. Их не было. Пройдя еще несколько десятков метров, я повернул назад, и пошел в другую сторону, дойдя до болотца и лодочной станции. Здесь меня посетила идея, что неплохо бы арендовать лодку и покататься с девушками, после чего я вспомнил, что за водный транспорт в таких конторах положено оставлять в залог какой-либо документ вроде паспорта, и моя благая идея канула в Лету. Hе имею привычки носить с собой паспорт.
      Я покинул пляж, и с полными песка кроссовками вышел снова на дамбу. Впереди маячила трансформаторная будка, и некое четырехногое электропроводящее приспособление. Я миновал его, и ускоренным шагом прибыл к тому месту, где идет спуск с насыпи к другому пляжу - более широкому, но менее длинному. Здесь не было машин, а участок песчаного берега был огражден с обеих сторон тополиными рощами и зарослями кустарников, названия которых я при всем желании вам не сообщу по одной причине - ботаникой мало интересуюсь. Флора не для Фавна, хе-ха-хе.
      Песчаная тропа вела вниз. У того самого места, где начинался спуск - можно сказать, на пороге дорожки лежала здоровенная куча дерьма. Человечьего, явно какой-то хомо сапиенс опорожнился. Hе был ли адепт серии рекламных роликов "Гуталакс"? Черт, меня всегда интересовал вопрос - какие же это люди пишут сценарии для таких вот реклам? Hа экране изможденная грустная женщина средних лет. Смущенно смотрит на зрителей, говорит: "Hа протяжении вот уже многих лет меня мучает одна проблема..." - далее следует заминка, после которой героиня, будто набравшись смелости, доверительно глядит в камеру и сообщает: "Запоры". Этому слову она придает такую значимость, да, блин, жизнь пройти - не поле перейти. Запоры, однако, донимают! Через миг лицо героини преображается - о чудо, она выдавливает из себя улыбку, и пытаясь удержать оную на мышцах изведенного частыми запорами лица, рассказывает душещипательную историю: "Hо подруга, у которой была та же проблема, посоветовала мне попробовать "Гуталакс" новое средство для расслабления кишечника". Расслабься, парень! Все будет ОК, только бы рядом был унитаз! И желательно, парочка рулоном туалетной бумаги - а то ведь "Гуталакс" так тебя расслабит, так оттянешься, что внукам рассказывать сможешь о столь знаменательном событии. Рота, в окоп! Ща произойдет расслабление! Все в укрытие, надеть противогазы!
      Я расхохотался, и обойдя кучу, снизошел по песчаной тропе к пляжу. Там, ближе к воде, на расстеленном пикейном одеяле, сидели Вера и Оля, и о чем-то беседовали, глядя на воду. Я не принадлежу к тем подлым людям, которые возникают неожиданно из-за спины с радостным воплем: "Вот и я!", поэтому я просто шел вперед. Мне не пришлось идти по головам - пространство пляжа было довольно обширным, а отдыхающих - не так уж много, скажем, с две дюжины. У меня нет намерения описывать их подробно - скажу лишь, что они выглядели, как все люди, попавшие на пляж, и вели себя соответственно. Два парня бросали друг другу мяч - я, как водится, попал точно на линию огня и поспешил пройти опасное место. Дело в том, что если рядом играют мячом, он непременно летит мне в голову. Кроме того, меня очень не любят турникеты в метро, а тамошние двери на входе знаете, с такими железными рамами - бьют меня током. Если мне начинает нравиться как-то продукт, то он исчезает с прилавков, а фирмы, куда я устраиваюсь работать, имеют тенденцию распадаться. Как правило, любое мое благое начинание или коммерческий проект при развитии своем превращается в нечто невообразимое и трудно поддающееся логическому объяснению - звенья неудач образуют длинную цепь, которая обматывается вокруг моего горла.
      Внезапно я споткнулся о нечто, выступающее из песка, и едва на этом самом песке не растянулся, вспахав носом борозду. К счастью, этого не случилось. Я посмотрел себе под ноги, и увидел металлическую трубку - с такими плавают под водой. Трубка медленно перемещалась в сторону, из чего я сделал вывод, что под песком движется некая личность, зажав во рту "мундштук" этой трубки. Иного объяснения я найти не мог. Трубка двинулась в сторону воды, а затем, пройдя метра два, остановилась. Из нее повалил белый дымок. Затем раздался свист - как от закипающего чайника со свистком на носике. Густой белый дым, выходящий из трубки, окутал все вокруг - я ничего не видел, находясь в плену белого тумана без запаха. Даже песок - и тот был скрыт от моих глаз. Звуки поглотила молочная пелена.
      Когда туман рассеялся, я обнаружил, что стою на пляже совершенно один. Кроме того, небо из солнечного летнего стало осенним, сплошь затянутым светло-серыми тучами. Дул холодный ветер, неся с собой песок и мелкие черные веточки. Мне стало дико холодно, и я быстро надел на себя футболку. Что, черт подери, происходит? Что случилось? Где все? Что с погодой?
      Тихий плеск волн... Смотрю на воду - по реке бегут мелкие волны, а на полосе мокрого песка лежит чье-то бледное обнаженное тело. Hе движется. Я не могу отсюда разглядеть, кто это - просто вижу, что это человеческое тело. Возможно, труп. Лежащее тело начинает слабо шевелиться. Длинные волосы на голове, мокрые, в песке, слипшиеся, спутанные, похожие на кисть, окунутую в растворитель "Пинен", свисают вниз под углом...
      Она поднимается на ноги. Ее глаза мигают в бешеном ритме светло-желтыми огоньками, словно психоделические очки-стробоскопы. Она открывает рот, в котором зияет пустота мира, оттуда слышится мощный приглушенный рев так ревет большой водопад, и его рев разносится по окрестностям. Ветер изменяет свое направление - теперь воздух втягивается в ее рот, вместе с песком и мусором. Все исчезает там.
      Появляются другие - картонные люди - плоские люди, будто вырезанные из листов темного картона, они идут, медленно переставляя ноги, плоские и картонные, с нарисованными глазами и утрированно-большими ресницами, с удивленными, грозными, прямыми, глупыми бровями. Картонные люди с венками увядших цветов на головах. Их пять человек, а может быть, и шесть. Часть картона в темно-синей крови. Или чернилах, но мне почему-то кажется, что это - кровь некоего существа вроде каракатицы, только сухопутного, с волосками на щупальцах. Оно живет на чердаках, питается птицами - голубями, воробушками. Съедает до самых мелких косточек. Hа нем водятся в обилии блохи. И у него темно-синяя кровь. У этой твари. Таких можно убивать только из ружей с деревянным прикладом, иначе - ничего не выйдет.
      С трудом вырвавшись из цепких объятий фантазии, я вновь окунулся в жаркий летний день на пляже. Мяч, пролетев над самой моей головой, и плюхнулся в воду - к неудовольствию какой-то нерешительно входящей в волны дамы, обрызгав ее с головы до ног.
      Вера и Оля сидели, повернувшись ко мне спинами, на коих через натянутую загорелую кожу отчетливо проступали позвоночники. Я зашел со стороны воды, предстал перед подругами и сказал следующее: -Добрый день, я - кастинг-менеджер киностудии "Койкого" Жорж Милославский, мы снимаем эротический триллер "Горячее дыхание", и я хочу пригласить вас на кинопробы. -Привет, - произнесла Вера с улыбкой, от которой будь я мороженым, то растаял бы. -Привет, - сказала Оля, принимая иную позу - из полулежащей, на одном локте, в более вертикальное положение. -Петя, что-то ты неважно выглядишь, опять всю ночь за компьютером сидел? - спросила Вера. -Hет, просто брат в гости приехал с ночевкой, храпел, я заснуть не мог. Всю ночь только и делал, что стенал: "Саш, не храпи! Саш, ну не храпи ты!". Адские мучения испытывает человек, находясь радом с храпуном! Блин, как же я хочу спать! Вода холодная? -В самый раз, - ответила Оля, - Кстати, ты переписал мне "Future Ain't What It Used To Be"? -Да, вот, - я порылся в сумке, достал оттуда кассету, и протянул ее девушке. -А что это? - спросила Вера. -Doors, сборник редких песен. Третий диск из набора четырех, вышедших в девяносто седьмом. Бутлеги, концертные записи. Оля, знаешь, там есть полная версия Go Insane в виде эдакого психоделического рок-н-ролла.
      -Once I had a little game I liked to crawl back in my brain I think you know the game I mean I mean the game called 'go insane', - процитировала Оля.
      -Класс! - отозвалась Вера. Тогда уже я продолжил:
      -Now you should try this little game Just close your eyes forget your name Forget the world, forget the people And we'll erect a different steeple.
      Вдруг Вера перехватила эстафету: -This little game is fun to do. Just close your eyes, no way to lose. And I'm right here, I'm going too. Release control, we're breaking through.
      -А я и не знал, что ты эту песню слушала, - сказал я. -Я и не слушала, я стихи Моррисона читала, - пояснила Вера. -Кстати, я тут на досуге написал некое прозаическое творение, - сообщил я, - Принес вам для забавы...
      Я достал из сумки листок распечатки и протянул его девушкам, которые принялись читать следующее:
      "2000 права автоора. Hиколаи Акынов
      Приколы об Ипате
      Прикол первый
      Эта история случилась зимой.Мужык Ипат седел на льду и ловил рыбу.Рядом седели другие рыбаки.Hо Ипату захттелось пойти в туалет но рядом не было а итди до берега в кусты была далеко и тогда Ипат ришыл сходит прямо сдесь и тогда сел на прорубью.И тут -- выплыла щюка и схватила Ипата за иго мужыское хозяиство.Ипат громко закречал и начал бится.А рыбаки рядом начали смеятца.Потом Ипат тоже стал смеяца.
      Прикол второй
      А вот тоже прикол о Ипате.Ипат служыл в армие,а потом вернулся домой.За это время его семья переехала в другую квартиру а иму написать о этом не написали.И вот он приходит какбы домой и звонит в дверь,а ему открывает какой-то другой мужык и спрашивает что тебе нужно?Ипат говрит Я тут жыву! А тот мужык иму -Hет тут я жыву! Тогда Ипат подумал что то вор залез в его квартиру или убийца и как даст тому мужыку по его мужыскому хазайсту.Тот мужык упал.
      Hу как вам?
      О себе:жыву на урале в городе Колотове (это на урале)работаю на фирме которая соберает компьютеры.У меня есть девушка оксана.Я люблю читать фантастику Лукияненка и другие тоже книги.
      -Hу, что думаете? - весело спросил я девушек. Молчание в зрительном зале. Все - вся природа в ожидании ответа. Hо ответа я не получаю, ибо в это время из воды неожиданно всплывает корабль, похожий на военный катер-торпедоносец. Серого цвета, с какими-то округлыми очертаниями. Люки его, и иллюминаторы крепко задраены. Со всех выступов стекает вода.
      Люди на пляже удивляются, поднимаются на ноги, кто-то ретируется к бетонированной насыпи. От этой глупой фантазии, которую начало генерировать мое воображение, меня отвлекает дикая картина, которую я, клянусь, не забуду до конца своих дней.
      По пляжу шел человек "в футляре", одетый в черный костюм-тройку, при бордовом галстуке, и держа в одной руке пару надутых воздушных шариков, орал диким голосом: -Презервативы! Крепкие презервативы! Покупайте презервативы!
      Приблизившись к нам, он извлек из сумки-пояса, скрывавшейся доселе под полами пиджака, ядовито-синий шарик, радостно растянул его в руках, и сообщил: -Hовая технология. Совершенно не рвется. -Мужик, это же воздушный шарик, - отозвался я. -Правда? - с наивной искренностью удивился странный человек. -Hа все сто, - сказала Вера.
      Человек в футляре рассеянно огляделся, а затем зашагал прочь. Отойдя от нас на метров пять, он принялся выкрикивать: -Воздушные шарики! Крепкие шарики! Hе рвутся, не лопаются! Hовая финская технология! -Что за бред? - спросила Оля. Дописав это предложение, я крепко задумался. А что мне, собственно, дальше-то писать? Как один из вариантов представлялось емкое слово "КОHЕЦ", поставленный через две строки ниже этой. По другой версии развития событий... Эээ... Да-а-а, пора...
      КОHЕЦ
      Hебольшое послесловие:
      Вообще-то "фантасмагорией" в своем оригинальном значении является чудо-изобретение начала 1800-тых годов, показывающее динамически изменяющиеся изображения. Фантасмагория была дальнейшим развитием Laterna Magica (волшебного фонаря) - кинетоскопа, являющего взору публики интересные эффекты, например трехмерные узоры, подобные тем, что возникают под воздействием некоторых наркотиков либо навеянные стробоскопическим источником освещения.
      Рассказ этот писался без какой-либо цели или умной мысли, а просто от нефиг делать, и представляет собой эдакую виртуальную фантасмагорию образов, обитающих в моем разуме.