Фаэтон (№3) - Наложница императора

Но вот наступала весна и приносила с собой в сад яркие краски и благоухающие ароматы: зацветали жимолость, вишня, миндаль, ранние розы, фиалки, примула…

На смену весенним цветам приходили летние: пионы, орхидеи, розы, магнолии, гортензии, гвоздики, лилии…

Рододендроны, густые кустарники, загорались ярко-розовыми цветами в июле, а затем шла очередь Ароматных олив — этих божественных деревьев, в тени которых, по легенде, священный заяц приготовил эликсир жизни. Их кремово-белые цветы распускались в конце лета и заполняли всё вокруг сладким запахом, похожим на запах жасмина…

А в самые холодные периоды года клумбы пестрели неувядающими цветами из разноцветного шёлка, сделанными столь искусно, что их было невозможно отличить от настоящих.

Излюбленным местом всех императоров был Павильон Успокоения Сознания. Выглядел он как сад в саду, своего рода «внутренний сад», обнесённый невысокой стеною. Здесь, в тиши платанов, среди густых тёмно-зелёных сосен, стройных кипарисов, голубоватых зарослей бамбука и великолепных благоухающих цветов императоры прогуливались, пили чай или вдохновенно сочиняли стихи.

А на одном из озёр Императорского города раскинулся Нефритовый остров, где величественно возвышалась Белая Пагода, построенная ещё в XVII веке после визита Далай-ламы. Возле Белой Пагоды расположились два буддийских храма: Источник Доброты и Храм Вечного Спокойствия. Внутри каждого из них торжественно восседала статуя Будды, которому все эти годы поклонялись императоры и его приближённые. Тут же, на тихом и безмятежном острове возвели Павильон Пяти Драконов с открытой галереей. Прямо с неё любили удить рыбу императорские придворные.

У жителей Поднебесной существовало поверье: тот, кто пьёт утреннюю росу, может продлить годы своей жизни. Поэтому на берегу одного из озёр возвышался столб, на котором были высечены изображения драконов, а сверху стояла статуя с широким плоским сосудом, куда собиралась роса для императорского бессмертия.

Бесчисленные парки, храмы, аллеи, павильоны Императорского города были по-настоящему хороши для поклонения богам, для уединённых размышлений, вообще, для восстановления душевного равновесия, и конечно же, для изысканных развлечений императора и придворных.

Напомним, однако, что Императорский город являлся лишь «предисловием», «прелюдией», внешним обрамлением того главного места, где постоянно обитал император и его челядь.

От ворот Небесного Спокойствия протянулась широкая Императорская дорога, вымощенная каменными плитами. Она и вела в Запретный город, находившийся в самом центре Императорского.

Запретный город был обнесён стеной высотою в десять метров и окружён глубоким рвом шириною в пятьдесят два метра, заполненным водой. По четырём углам крепостной стены красовались башни в традиционном китайском стиле. А внутри город состоял из дворцов, соединённых друг с другом галереями, тенистыми двориками, великолепными садами и парками. О входе туда простому смертному и мечтать не приходилось. Обыкновенный человек даже краем глаза не мог взглянуть на всю эту пышную роскошь, меж тем императорский двор обслуживали несколько тысяч евнухов, наложниц, рабынь и служанок, и эти люди уже не считались простыми смертными.

Главным входом в Запретный город служили Южные Ворота — богато украшенные, высотою в тридцать восемь метров. Над ними высилась величественная Башня пяти фениксов под двухъярусной крышей. Когда император направлялся в Храм Неба или в Храм Земли, то на этой башне били в барабан. Когда же входил в Храм предков — звонили в колокола.

С балкона Южных Ворот император ежегодно объявлял новый лунный календарь, а также имена лучших кандидатов, заслуживших право сдавать экзамен на государственные посты. Кандидаты проходили под средней аркой Южных Ворот, где в другие дни мог пройти лишь сам император.

От арки к главному дворцовому сооружению — Павильону Высшей Гармонии — вёл «императорский путь», выложенный огромными каменными плитами. Перпендикулярно ему текла Золотая река — искусственный канал, бравший своё начало из глубины дворцовых построек и окаймлявший Запретный город полукругом. По берегам канала тянулись извилистые перила из драгоценного нефрита. Вошедший в Южные Ворота должен был пересечь Золотую реку по одному из пяти мраморных мостиков. Потом, миновав довольно большую площадь, он попадал к Воротам Высшей Гармонии, а, пройдя через них, оказывался на огромной площади, где его взору открывалось стоявшее на возвышении, словно взлетающее к небу и поистине грандиозное здание-дворец — Павильон Высшей Гармонии. Это был только один из трёх главных дворцов, соединённых между собой. За ним располагался Павильон Совершенной Гармонии, а дальше — Павильон Сохранения Гармонии. Перед самым первым дворцом установлены были три изваяния: бронзовая черепаха, символ долголетия; бронзовый журавль — символ мудрости; и каменная мера для взвешивания риса — символ справедливости.

Павильон Высшей Гармонии привлекал внимание своей жёлтой двухъярусной крышей, ослепительно сиявшей на солнце. А вообще это была тронная и приёмная палата — один огромный зал с множеством колонн. Площадь его составляла больше двух тысяч квадратных метров. Шесть центральных колонн с позолотой, украшенные изображениями драконов, символизировали императорскую власть. Потолок был расписан богато и красочно. В глубине зала на высоком постаменте находился трон императора с эмблемой дракона. К нему вели мраморные ступени и со всех сторон окружали символические фигуры животных, высокие курильницы для благовоний и красивые напольные вазы. В этом павильоне император принимал высших сановников и иностранных гостей. Ещё Павильон Высшей Гармонии служил для особо торжественных церемоний. Здесь проходили празднования Нового года, праздник урожая, праздник дракона и другие.

Во втором дворце — Павильоне Совершенной Гармонии велась подготовка ко всем этим церемониям. А третий — Павильон Сохранения Гармонии служил для торжественных трапез, и там же проводились государственные экзамены на высшую учёную степень в присутствии самого императора.

Получение учёной степени являлось началом карьеры государственного чиновника. Этот путь сулил богатства и почести. Всего учёных степеней было четыре, и для получения каждой из них требовалось сдать государственные экзамены. К ним допускались все, не зависимо от возраста и положения. Исключение составляли лица, чьи предки занимались недостойными профессиями. Например, сыновья цирюльников и актёров не имели права принимать участия в экзаменах. Женщины, разумеется, тоже.

Первая ученая степень присваивалась в главном городе округа, вторая — в главном городе провинции, третья и четвёртая — только в Пекине. Экзаменуемый должен был знать наизусть все древние классические книги и комментарии к ним — трактаты по философии. Ни о какой математике, физике, астрономии не было и речи. Китайские учёные никогда не изучали этих предметов даже в школе — зубрили только классические философские труды. На государственных экзаменах кандидат должен был написать сочинение-рассуждение. В качестве тем выбирались изречения древних. Например: «Если я хочу быть добродетельным, то добродетель приблизится ко мне». Или: «Искренность — это путь к Небу». Кандидат излагал собственные мысли по теме, а также мысли великих. Соискателей было много, и не все получали на экзаменах высший бал. Самые лучшие обретали степень и занимали должность соответственно ей. Чтобы получить самую высшую степень, кандидаты по традиции сдавали экзамены в Павильоне Сохранения Гармонии. Темы для сочинений выбирал лично император.

Павильон Сохранения Гармонии являлся последним из трёх дворцов, служившим для официальных церемоний. Дальше, за Воротами Небесной Чистоты в самом центре располагались жилые покои императора и его приближённых. Первый дворец, прямо напротив ворот, имел название Павильон Небесной Чистоты и являлся канцелярией императора. Здесь заслушивались доклады, решались повседневные дела. Следующий дворец — Павильон Соприкосновения Неба и Земли. В нём стояли ларцы, обшитые жёлтым шёлком, где хранились императорские печати. Тут же проводились аудиенции.

И наконец, последний дворец центральной части — Павильон Земного Спокойствия — состоял всего из нескольких комнат. В одной из них была спальня императора и императрицы, в другой — небольшой храм; ещё в одном зале проводились важнейшие церемонии, например, бракосочетание императора.

За тремя дворцами начинался Императорский сад, а с восточной и западной сторон располагались покои наложниц императора, его детей, вдовствующих императриц и, конечно же, ещё одни покои самого властителя. В восточной части Запретного города находились: Павильон Радостных Звуков, где проходили спектакли, Павильон Отдыхающей Старости, некоторые другие дворцы, соединённые между собой галереями и проходами; восхитительные парки с фонтанами и тенистыми деревьями, беседки и прочие сооружения. Во дворцах Запретного города всё просто дышало роскошью: великолепно раскрашенные потолки, обитые шёлком стены, сверкающие полы, всевозможные вазы тончайшей работы, изящные символические скульптуры животных, мебель, инкрустированная золотом и многое-многое другое.

Всего в Запретном городе насчитывалось 9999 разнообразных помещений. Конечно, число было не случайным. Согласно легендам, у самого Небесного императора имелось десять тысяч комнат, поэтому земной император не мог позволить себе иметь столько же или больше.

Днём в Запретном городе кипела жизнь. Сановники, князья, высокопоставленные гости приходили к властителю Поднебесной с визитами или докладами. Но как только наступали сумерки, все они должны были покинуть Запретный город. Кроме императора и его малолетних сыновей во дворцах не оставалось ни одного настоящего мужчины. Лишь многочисленные евнухи, являющиеся «ушами, клыками и зубами» императора, выполняли роль стражей и надзирателей. Как только последний посетитель покидал Запретный город, во всех уголках слышались громкие голоса дежурных евнухов: «Опустить засовы! Запереть замки!» Запретный город тут же погружался в тишину и лишь иногда, если кто-нибудь из евнухов хотел войти в пустой дворцовый зал, раздавался громкий крик: «Открываем зал!» Лишь после этого, евнух мог войти туда. Всё это делалось для того, чтобы ненароком не встретиться со злым духом, ведь императорские дворцы просто «кишели злыми духами». Во время праздников евнухи совершали специальный обряд задабривания злых духов, населявших дворцовые залы, с тем, чтобы они помогли им избежать наказаний и побоев со стороны хозяев. Подносили всевозможные кушанья: соевые лепёшки, вино, куриные яйца, фрукты, а иногда даже целые туши свиней и баранов.

В Запретном городе евнухи были повсюду: они прислуживали царствующим особам и по ходу одевания, и во время обеда, и на прогулках, постоянно охраняли и развлекали их, а также драили полы, ходили с мухобойками и даже играли в императорском театре. Тем из евнухов, кто не достиг более высокого положения, приходилось очень туго. За любую провинность их жестоко наказывали и могли даже убить. Жизнь евнуха не стоила ничего! Другое дело — главные евнухи. Эти имели большое влияние при дворе и являлись доверенными лицами царствующих особ. Сановники, приходившие на доклад к императору, первым делом бежали к доверенному евнуху, осыпая его всевозможными подарками, чтобы тот замолвил за них словечко.

Евнухи большей частью были выходцами из бедных семей. Во дворце молодых делали учениками старых, более опытных евнухов и платили начинающим совсем маленькое жалование. Меж тем почётные евнухи, достигшие больших высот, частенько имели собственные дома в пределах Внутреннего города, собственных слуг, и экипажи. Иногда они даже усыновляли детей, но только из своего рода.

А помимо евнухов, в императорских дворцах работало ещё более десяти тысяч служанок и рабынь. Это они в основном убирали комнаты, стирали бельё, готовили, словом, так же, как и евнухи, находились в услужении у императорской семьи, наложниц и фрейлин.

Глава 4

ВОСКРЕСШИЙ ИЗ МЁРТВЫХ

Элла Вениаминовна открыла дверь и с улыбкой на лице встретила ребят, как будто давно ждала их.

— Рада вас видеть, молодые люди, — сказала она, и в искренности её никто не усомнился.

Такой уж она была человек: если говорит, что рада видеть незваных гостей, значит, действительно рада. Она ребятам ещё при первой встрече понравилась. И они ей тоже: хорошо воспитанные, эрудированные, очень неглупые. А Ваня, влюбленный в поэзию Пушкина, особенно запомнился Элле Вениаминовне.

— Что-то случилось? — спросила она после паузы. — Вы, кажется, немного взволнованы?

Вот она истинная тактичность интеллигентного человека: «немного взволнованы»! Да они влетели к ней едва не насмерть перепуганные, совершенно потерянные, стояли теперь, нелепо косились друг на друга и не знали, с чего начать.

— Ну, хорошо, — пришла на помощь Элла Вениаминовна, — я сейчас приготовлю чай — тогда и поговорим. Проходите в комнату.

Оставшись втроем, ребята стали торопливо шептаться, словно карикатурные злодеи-заговорщики из какого-нибудь старого фильма.

— Может, ей рассказать всё как было? — предложил Ваня.

— Нет, она обидится, узнав, что в первый раз мы её обманули, — возразила Аня. — Чушь какую-то наплели тогда. А сейчас что скажем? «Извините, Элла Вениаминовна, мы Вам в прошлый раз голову морочили, а на самом деле вместе с дневником Сергея обнаружили на развалинах дома машину времени и немножко попользовались ею, ну, совсем малость, из чистого любопытства…» Так, что ли?

— А почему нет? — сказал Ваня. — Где тут обман? Мы просто кое-чего не договаривали.

— Где обман? А то, что жизнь Сергея интересовала нас вовсе не потому, что совесть замучила? — все больше заводилась Аня. — Якобы мы хотели дневник вернуть ему или его учителю, а на самом-то деле документы искали на «Фаэтон». Вот и всё!

— За нами гоняются люди из Секретной Лаборатории, — пробурчал Ваня, — нас, может быть, убьют завтра, а ты всё боишься кого-то обидеть…

— Мне стыдно! — совсем уже громко сказала Аня. — Дневник надо было отдать Зорину, а такой чудесной женщине, как Элла Вениаминовна, следовало сразу говорить правду…

Чудесная женщина с подносом в руках стояла за спиной у разоткровенничавшейся девушки.

Ваня ткнул Аню в бок, а Саша сделал страшные глаза и запоздало подал знак легким кивком.

«О, ужас! Она всё слышала!» — пронеслось у Ани в голове.

Элла Вениаминовна меж тем выставила на стол уже знакомые друзьям фарфоровые чашки с китайскими драконами, хрустальную сахарницу, небольшое блюдо с конфетами и печеньем и присела на краешек дивана как раз напротив Ани. Тишина сделалась такой, словно всем одновременно заложило уши. Но хозяйка квартиры совершенно невозмутимо, с добрейшей улыбкой разлила чай и, взглянув Ане прямо в глаза, произнесла:

— Вы пейте, пейте, это очень вкусный сорт.

Аня дрожащими руками взяла чашку, попыталась поднести к губам, но, поняв, что может разлить, а то и разбить её, поставила обратно. А Саша схватил свой чай и начал пить торопливо, обжигаясь и охая, будто умирал от жажды (собственно, так и было). Ваня учёл ошибки товарищей — с достоинством сделал один глоток и принялся накладывать сахар. Ложечка оказалась какой-то круглой, нестандартной, юноша сбился со счёту и в задумчивости всё сыпал и сыпал песок в чашку, пока чай не начал переливаться в блюдце. Элла Вениаминовна внимательно наблюдала за ним, не произнося ни слова.

— Просто восхитительный чай! — решился нарушить молчание Иван. — Давненько я не пил такого.

— А, по-моему, вчера мы пили у Вас точно такой же, — решил исправить ситуацию Саша, но, кажется, сделал только хуже.

— Вообще-то, — сказала Аня, — настоящие гурманы пьют этот чай совсем без сахара.

Она вдруг начала смеяться. Однако, никем не поддержанная, так же внезапно замолчала.

Пора было уходить от чайной темы, и первой это сделала Элла Вениаминовна:

— Вы как-то изменились со вчерашнего дня, друзья мои. Лица у вас загорели не по погоде. Неужели все втроем ходите в солярий? Да и волосы ваши…

— А что такое с нашими волосами? — Саша всполошился не на шутку, инстинктивно хватаясь за голову.

— По-моему, в них песок.

— Да, действительно, песок, — согласился Саша, растерянно обтряхивая свои пальцы.

И тут Ваня бросился грудью на амбразуру:

— Так мы занимаемся экстремальным спортом — скоростным спуском по склонам песчаных карьеров, знаете, на Шелепихинской набережной…

— Всё, — перебила его Аня, — хватит врать.

Ещё раз мёртвая тишина накрыла их, а потом Элла Вениаминовна спросила заботливо и мягко:

— Так что вас привело ко мне?

Ребята переглянулись, и, как обычно в таких случаях, инициативу взял в свои руки Саша.

— Элла Вениаминовна, у нас к Вам всего одна маленькая просьба. Она может показаться странной… Вы не могли бы нам показать…

— Фотографию Сергея? — довершила за Сашу Элла Вениаминовна.

Саша был сражён, да и остальные тоже: «Как она догадалась? — пронеслось у них в головах. — Она что, мысли читает?!»

— Так вам нужна фотография Сергея? — переспросила Элла Вениаминовна.

Саша откашлялся, понемногу приходя в себя, и проговорил:

— Нужна, конечно, нужна, Только теперь у нас уже две просьбы: мы хотим понять, как вы узнали о цели нашего прихода.

— Да я всё про вас знаю, — тяжко вздохнула Элла Вениаминовна.

— Что — всё?! — буквально хором спросили ребята.

— Знаю, что вы нашли прибор для перемещения во времени, который вынес из лаборатории Сергей. Знаю, что использовали его и, похоже, неоднократно. Знаю, что разговаривали с Зориным, а потом встречались с неизвестным человеком в кафе на Арбате. И, наконец, я догадываюсь, что теперь вы хотите выяснить, а не Сергей ли это был.

Ребята смотрели на пожилую женщину со страхом и восторгом одновременно.

— Вы — агент Секретной Лаборатории? — испуганно выдохнула Аня.

Элла Вениаминовна улыбнулась.

— Нет, я даже в милиции не работаю. И могу вас успокоить: в этой квартире нет подслушивающих устройств и потайных дверей, из которых через минуту выйдут мои коварные сообщники, чтобы схватить вас.

Аня смутилась, поняв, что сморозила глупость, а Ваня совсем уж собравшийся что-то сказать, тоже почёл за лучшее промолчать.

— Когда вы пришли ко мне вчера, — продолжила Элла Вениаминовна, — и рассказали про дневник Сергея, я ещё ничего не знала. Естественно, я вам поверила…

— Мы просто не решились рассказать вам всю правду, — стал оправдываться Саша. — Честно говоря, втянуть вас в эту историю казалось не совсем порядочным.

— Да я вас и не виню. Вы поступили вполне логично. Так вот, слушайте дальше. Сегодня днём, незадолго перед вашим приходом, ко мне пришёл… Сначала я даже не узнала его, но как только он произнёс первое слово… В общем, это был Сергей. Господи! Как я обрадовалась, я вам передать не могу! Я же была уверена, что он погиб, — Элла Вениаминовна прикрыла лицо рукой, пряча навернувшиеся слёзы. — В общем, это он мне всё и рассказал.

— Та-а-ак, — протянул Ваня, и все замолчали ещё на добрую минуту.

Но эта новая тишина была уже вполне комфортной, наполненной обычными звуками: дыханием, скрипом стульев, тиканьем настенных часов (почему их не было слышно раньше?), постукиванием чайных ложечек… Словом, можно было спокойно подумать.

— Но погодите, — стал допытываться Саша как самый рассудительный и въедливый из всех. — Если я правильно помню, Сергей был в машине, когда за ним гнались люди из Секретной Лаборатории, потом машина перевернулась и взорвалась. Так? И в ней нашли обгорелый труп. Разве это был не Сергей? — спросил Саша.

— Конечно, нет. Теперь-то я знаю, что Сергей жив. Значит, это был другой человек. Понимаете, Сергей в машине ехал не один. А их служба безопасности не знала, что в машине двое. Ну, не видели они, как этот, второй садился в машину, а стёкла были затемнённые. Когда же машина падала под откос, именно Сергея выбросило наружу, и он, без сознания пролежал в кустах до утра. Следов никаких не обнаружили, потому что ночь была, и дождь лил без перерыва, да и не особо искали. Ведь обгоревший труп из машины по ряду признаков опознали именно как тело Сергея Борисова. А настоящий Сергей, придя в себя, остановил на шоссе грузовик и добрался до ближайшего райцентра. Там ему и оказали первую помощь. К счастью травмы были не такими, чтобы обращаться в больницу, и обошлось без предъявления документов. Некоторое время он скитался по окрестным деревням, лишь спустя месяц тайком вернулся в Москву. Объявился у Зорина, рассказал ему всё, и Александр Петрович согласился отвезти его на свою дачу.

Элла Вениаминовна сделала паузу, и Саша счёл возможным вклиниться:

— Простите, а вам не кажется, что вся эта история какая-то очень неправдоподобная?

— Да, в общем-то, нет, — пожала плечами Элла Вениаминовна. — В его рассказе не хватало многих деталей, но я не настолько любопытна, чтобы выяснять их.

— Но, по-моему, — настаивал Саша, — в истории этой гораздо больше вопросов, чем ответов.

— И главный вопрос, — подхватила Аня, — почему он решил скрыться навсегда от Секретной Лаборатории?

— Это как раз понятно, — махнул рукой Ваня. — Мы же ещё в его дневнике читали. На базе «Фаэтона» Сергей задумал создать «анти-Фаэтон», блокирующий волны машины времени и не дающий запустить её никому, этакий «волногаситель».

— Наивная мечта, — усмехнулся Саша грустно. — На любой его волногаситель можно придумать новый генератор, не боящийся этих блокировок. Помните, Зорин вполне убедительно нам объяснил, что джинна обратно в бутылку не загонишь, то есть любое изобретение по сути неотменяемо.

— Помню, — сказала Аня, — но мне кажется, что в данном случае всё гораздо сложнее. Ведь сама идея путешествия в прошлые жизни принадлежит Сергею. Может, никто кроме него, и правда, не сможет включить машину времени, если Сергей найдет способ её отключить.

Ваня поглядел на Аню с удивлением, почти с восхищением — высказанная ею мысль была неожиданной и глубокой. Но Элла Вениаминовна, похоже, не слишком вслушивалась в разгоревшуюся между ребятами теоретическую дискуссию. Ей хотелось дать молодым людям чисто практические советы.

— Я вам не сказала одну важную вещь, — поведала она. — Сергей вынужден был прервать свои научные разработки после одного события: с ним связался некий человек. Как он это сделал, остаётся загадкой, ведь Сергей тогда скрывался ото всех, даже служба безопасности Секретной Лаборатории не знала, где он. А незнакомец знал и предложил продать прибор вместе с документами за огромные, просто астрономические деньги. Сергей, конечно же, отверг предложение. Более того, он повторно пришел к выводу, что следует уничтожить и сам прибор, и диск с документацией. И особенно неприятно поразил его тот факт, что загадочный человек был хорошо осведомлён обо всём, что делается в Секретной Лаборатории. Сергей проанализировал ситуацию и понял: либо сам руководитель Лаборатории Роман Каюмов ведёт двойную игру, либо враги и конкуренты проникли уже в святая святых каюмовского хозяйства. Оба варианта представлялись одинаково скверными. И прятаться дальше становилось просто невозможно. Уж лучше попытаться выяснить, кто же это на него вышел. Сергей сделал вид, что принимает предложение и договорился о встрече за городом. Пресловутый незнакомец подсел к нему где-то по дороге, вот тут-то Сергей и заметил, что за его машиной неотступно следует другая. Тогда он не смог узнать преследователей и лишь много позже выяснил, что его пытались настигнуть именно сотрудники Секретной Лаборатории. Ну, а чем закончилась эта погоня, вы уже знаете…

— Так, значит, в автокатастрофе погиб этот неизвестный? — спросил Саша.

— Именно так, — кивнула Элла Вениаминовна, — всё удивительным образом совпало в пользу Сергея, и он решил не воскресать. Конечно, его беспокоила эта странная ситуация: ведь у погибшего могли быть друзья, единомышленники. Должны были быть. Но проходили дни и недели, а никто Сергея не искал. Вот тогда он и рискнул вернуться в Москву.

— И давно он вернулся? — вяло поинтересовался Саша. На самом деле его гораздо больше волновало другое: давно ли в последний раз объявлялись преследователи Сергея, ведь эти люди угрожали теперь и троим юным авантюристам.

— Да уж не меньше недели. Сергей пришёл и всё мне рассказал. Он сразу понял, что вы на Зорина вышли через меня. Он так же сказал, что вы обязательно придёте ко мне ещё раз — захотите выяснить, с кем встречались в кафе. А спросить-то особо и не у кого. Только у Зорина или у меня. Но вряд ли вы стали бы обращаться к Зорину. Сергей был просто уверен, что вы придёте сюда, и попросил, чтобы я рассказала вам всю правду. Вы должны осознать, какая опасность вам грозит. Он имел в виду не только агентов Секретной Лаборатории!

— И что же нам делать? — спросил Саша в полной растерянности, столь не характерной для него.

— Чтобы обезопасить себя, — стала рассуждать Элла Вениаминовна, — вы хотите получить от Сергея документы на «Фаэтон».

— Да, — сказал Ваня. — Во всяком случае, хотели до недавнего времени. По-моему, не отстанут они от нас, пока не получат документы.

— А Сергей, в свою очередь, не хочет сообщать службе безопасности, что он жив, — продолжила Элла Вениаминовна. — Мечтает, чтобы вы вернули ему «Фаэтон». Как разрешить это противоречие?

— Пусть он нам вернёт документы, а мы отдадим их Секретной Лаборатории, — предложил Саша. — Так и они про Сергея не узнают, и мы отделаемся «лёгким испугом».

— Эх, — вздохнула Элла Вениаминовна. — Именно это я и предложила Сергею.

— И что же? — спросили ребята хором.

— А ничего. Он промолчал. Но я по глазам поняла, что он не принимает такого варианта. Наверно, продолжает надеяться на создание «анти-Фаэтона». Несмотря ни на что.

— И тогда наш прибор перестанет работать, — начал рассуждать Ваня. — У Секретной Лаборатории вся техника тоже выйдет из строя, диск со своей уникальной информацией Сергей уничтожит, бесценные сведения останутся только в его голове, и все будут вынуждены идти к нему на поклон. Вот тут он и обнародует, что на самом деле жив. Я правильно понимаю?

— Почти, — сказал Саша язвительно. — Только мы до этого счастливого момента не доживём. Нас раньше убьют.

— Да ну вас, ребята! — сказала Анюта, — я не верю, что все так мрачно.

— И правильно, — поддержала Элла Вениаминовна, — Ведь Сергей хочет с вами встретиться и обсудить положение дел. Возможно, вы вместе и придёте к правильному решению.

— Он опять будет сам звонить нам? — спросил Ваня.

— Лучше вы позвоните Зорину. Сергей сейчас там.

— Хорошо, — сказал Саша. — Можно воспользоваться вашим телефоном? Поверьте, я не пытаюсь сэкономить. Просто все наши мобильники скорее смогут засечь…

— А вы молодец, Александр, — ответила Элла Вениаминовна, — мне бы и в голову не пришло.

Саша вытащил мобильник, пролистал записную книжку и пошёл набирать номер на стареньком дисковом аппарате в соседней комнате.

— Ну? — с нетерпением выпалили Аня и Ваня, когда он вернулся за стол.

— Через три часа, то есть в одиннадцать Сергей будет ждать нас на Крымском мосту, — затем он обратился к Элле Вениаминовне: — Можно мы пока у вас посидим? К себе-то нам совсем нельзя.

— Понимаю, — добродушно кивнула хозяйка. — Располагайтесь как дома, устали, наверно. Поспите, а я вас разбужу, когда необходимо …

— Слушайте! — вдруг переполошилась Аня. — Обязательно надо позвонить родителям, что мы задержимся. Мои, например, сотрут меня в порошок, если не предупредить их. Они всегда очень переживают, когда я поздно возвращаюсь.

— Мои тоже переживают, — сказал Ваня.

— И мои, — поддакнул Саша. — Вообще-то мы их не видели больше пяти дней… А расстались только сегодня утром…

— Какой интересный парадокс получился, — усмехнулась Аня. — Ну, ладно! Я пошла звонить.

— Мы следующие, — сказали ребята.

Все три разговора были предельно лаконичны, и уже через десять минут они лежали, кто на диване, кто на креслах и спали как убитые.

А когда Элла Вениаминовна разбудила их, Аня вдруг сказала:

— Мне снился Китай. Всё так ярко, как наяву. Опять эта императрица…

— Про которую ты в Интернете читала? — решил уточнить Ваня. — Беда…

А Саша только молча пожал плечами.

Глава 5

ЦВЕТУЩАЯ ВЕТКА СЛИВЫ

…Ещё в 1644 году воинственные северные племена маньчжуров завоевали Китай и провозгласили императором одного из сыновей своего хана. С этого момента и начала править маньчжурская династия Цин, что в переводе означало «чистая», «светлая». Полное её название звучало ещё красивее — Да Цин, то есть «великая и чистая». Это был своего рода девиз правящей маньчжурской династии. По древней традиции все императоры назывались не собственными именами, а девизом правления. Как только император вступал на престол, уже никто не смел произносить и писать его прежнее имя. И вот, когда в 1644 году первый представитель маньчжурской династии взошёл на трон, он сразу издал соответствующий указ:

«…Я, получив одобрение Неба, и в соответствии с его волей, объявляю Небу, что взошёл на трон Империи, избрал для неё название Да Цин, а девиз моего правления Шуньчжи…».

Шуньчжи означало «благоприятное правление». С тех пор правитель Поднебесной и носил это имя. Последующие императоры тоже выбирали себе девиз правления. Так в 1851 году вступивший на престол И Чжу выбрал себе девиз правления Сяньфэн, что означало «всеобщее процветание».

Символом власти всех императоров династии Цин служил дракон — по-китайски «лун». На государственном гербе маньчжурских правителей изображали дракона с четырьмя лапами и пятью когтями на каждой лапе. Императора отождествляли с этим драконом и даже называли «император-дракон». Его лицо именовали «ликом дракона», глаза — «очами дракона», детей — «чадами дракона». Всё, чем пользовался император — одежда, посуда, украшения — обязательно носило печать дракона. И все стены во дворце пестрели его изображениями.

Так же династия Да Цин провозгласила свой царственный цвет — жёлтый. И никто, кроме императора и членов его семьи не смел носить одежду жёлтого цвета и пользоваться жёлтыми предметами обихода. А у императора жёлтым было всё: стены внутренних покоев, крыша дворца, паланкин, в котором он передвигался, стулья, обшитые соответствующим шёлком, занавески и даже фарфоровая посуда.